Лейтенант Магу-2

— Ну куда? Куда с железяками своими в храм божий?

Голос у старичка оказался тихим и скрипучим.

— С оружием в храм нельзя, без оружия снаружи нельзя, — возразил Фелонов. — Как быть-то?

— Ладно, — после некоторого раздумья принял решение священник, — время-то какое, прости Господи, окоянное. Заносите. Звать-то покойного как?

— Местные Камалом звали, — ответил Алекс, — а руоссийское имя он забыл давно.

— А он точно нашей веры? — забеспокоился старичок.

— В Руоссии он родился, значит, нашей.

— И то верно, — согласился священник, — Господь всех примет, он добрый.

— А вам, отец, не страшно такое богатство на виду носить?

Алекс указал на крест.

— Да дутый он и позолоченный, не стоит почти ничего. Был бы он золотым, местные басурмане отняли давно.

Лейтенант посторонился, пропуская вносящих гроб унтеров. Внутри церкви было темно, душно и пыльно. Убранство бедное, да и откуда здесь богатству взяться? Старик долго разжигал кадило, потом что-то нудно и монотонно скрипел, иногда упоминая имя покойного. Алекс не прислушивался. Жалко было старика — жизнь прожил рабом бессловесным, и умер плохо, тяжело умер. Проклятый "солнечный свет" продолжал собирать свою кровавую жатву.

Очнулся лейтенант от несильного толчка в бок, пришла пора проститься с Камалом. Только сейчас Алекс обратил внимание, как изменилось лицо умершего старика. Кожа побелела, морщины разгладились, нос еще больше вытянулся и заострился. Сам на себя стал не похож, но выглядел успокоенным, будто умер во сне, а не был зверски замучен бандитами. Прощаясь, лейтенант коснулся рукой холодной истончившейся кожи покойного. Со стуком закрылась крышка гроба.

— Выносите.

Могилу кладбищенский сторож вырыл короткую, пришлось тут же подкапывать, чтобы гроб влез, спускали под углом, чуть не уронили. Алекс бросил на крышку горсть песка, его примеру последовали оба унтер-офицера, потом в ход пошли лопаты. Через несколько минут вырос небольшой песчаный холмик, в который воткнули деревянный крест.

— Потом каменный поставят, — сообщил Фелонов, — я им на это денег дал. Помянем по чуть-чуть. Хороший был человек.

Унтерская фляга пошла по кругу, священник со сторожем тоже приложились.

— Все, пора, ночь сегодня предстоит бессонная.

Ночью, и вправду, уснуть не удалось. Хоть за саблей никто и не пришел, подходы к денежному ящику унтеры и лейтенант стерегли бдительно, мышь не проскочила бы. Утром, убедившись, что ящик на месте, и никто его не открывал, все трон отправились отсыпаться, чтобы на следующую ночь вновь заступить на свои потаенные посты на подходах к денежному ящику, хранящему их сокровище.

Вторая ночь также оказалась спокойной. Под утро отчаянно боровшийся со слипавшимися глазами Алекс буквально на несколько секунд выпал из реальности...

— А-а-а, сукин сын!!!

Целая секунда потребовалась лейтенанту, чтобы в темноте угадать место схватки и решительно ринуться в нее. Противник был всего один, к тому же, он оказался довольно мелким, но неожиданно сильным и быстрым. Это позволило ему некоторое время весьма успешно противостоять двум здоровенным унтер-офицерам и лейтенанту. В какой-то момент вору удалось вырваться и он чуть было не улизнул в темноту дворцовых лабиринтов, но Алекс успел вцепиться в ногу противника, тот растянулся, тут же сверху навалился Ивасов, приложивший свой кулачище к вражескому затылку. Враг моментально обмяк и больше не шевелился.

— Ты его не убил?

— Не, кажись, дышит.

— Огня, — потребовал лейтенант, — принесите факел! Сейчас посмотрим, кто нам попался.

И тут раздался вопль Фелонова.

— Черт, он меня порезал!

Прежде, чем их вопли были услышаны и прибывшие из караула солдаты принесли факелы, прошло несколько минут. К счастью, рана на руке у унтера оказалась несерьезной, ее тут же перевязали, идти в лазарет раненый категорически отказался. Наконец, руки дошли и до вора. К большому удивлению, на нем оказался солдатский мундир.

— Ну ка, кто тут нам попался? Габраша, сволочь!

Это, действительно, был солдат, участвовавший в ночном штурме дворца.

— Тащите его на гауптвахту. Придет в себя — поговорим, он нам все, гаденыш, выложит. Что у тебя?

— Нож его нашел.

Ивасов протянул лейтенанту нож с узким прямым клинком. Алекс хотел рассмотреть оружие поближе, но в этот момент их отвлекли крики, раздавшиеся от денежного ящика. Все трое, не сговариваясь, дружно кинулись туда.

Часовой лежал в луже крови. Рядом валялась винтовка с примкнутым штыком, которую он так и не успел применить. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что солдат мертв, причем, совсем недавно. Пока все толпились возле часового, лейтенант подобрался к денежному ящику и осторожно потянул крышку, та неожиданно легко приоткрылась. Алекс тут же сунул нос в образовавшуюся щель: пачки ассигнаций, мешочки, бумаги... Сабли не было!

— Где казначей?!

Казначея нашли спокойно лежавшим в своей постели. Да и куда бы он из нее делся с перерезанным горлом. Ключ от денежного ящика, естественно, пропал.

— Быстро на гауптвахту, убью сученка! Он у меня до трибунала не доживет!

Однако добраться до виновника ночного переполоха удалось далеко не сразу, бюрократическая машина руоссийской армии исправно работала даже в далекой Гохаре. Караул отказался пропустить разъяренного офицера к арестованному. И только когда на гауптвахту явился сам полковник Сареханов, не менее злой после ночного происшествия, для Габраши настал судный час.

К этому времени он уже пришел в себя. Для окончательного возвращения в реальность, на него вылили ведро воды, после чего, Фелонов поднял солдатика за шиворот, встряхнул и офицеры приступили к допросу обвиняемого.

— Ты часового с казначеем убил? Где сабля? Говори, сволочь!

Осознав, в чем его обвиняют, Габраша отчаянно заверещал.

— Не я! Не убивал! Я даже до ящика добраться не успел!

Несмотря на несколько отпущенных затрещин, солдатик продолжал стоять на своем — саблю украсть хотел, но схватили его когда он только пробирался к денежному ящику, а потому часового убить и эмирскую саблю украсть никак не мог. В пользу этой версии говорило то, что сабли при нем не нашли.

— А казначея ты убил? Как ящик открыть собирался?

Габраша открестился и от этого преступления.

— Там замок ерундовый, а у меня отмычки были, их здесь забрали! Не убивал я!

Начальник караула подтвердил, набор отмычек у арестованного, действительно, изъяли. Похоже, вор не врал. Но оставался еще один вопрос.

— А как ты собирался при часовом ящик вскрывать?

Габраша отвел взгляд и замолчал, крыть было нечем, да и изъятый нож говорил сам за себя.

Однако по факту ночного происшествия имелось два трупа, вскрытый денежный ящик и пропавшая сабля с немыслимой цены бриллиантом. И кто-то должен был за это ответить. Поскольку пойманный злоумышленник к этим делам оказался непричастен, то основным претендентом на то, чтобы за все ответить становился офицер, затеявший все это дело — лейтенант Магу.

— Как вы осмелились, лейтенант, утаить от меня, что вам в руки попало такое сокровище?

— Я поместил саблю в денежный ящик полка сразу, как только об этом узнал.

Звучало, конечно, как детский лепет, но хоть какое-то оправдание.

— А мне об этом доложить забыли? — продолжил бушевать полковник. — Двух дней вам было мало? Значит так, лейтенант, вы кашу заварили, вам ее и расхлебывать. У вас есть сутки для того, чтобы найти убийц и саблю, в противном случае вас ждет трибунал. Вам все понятно?

— Так точно, господин полковник!

— Идите и помните — сутки! Ни секундой больше!

Снаружи уже занимался рассвет, и было довольно прохладно. Алекс присел на каменную плиту, привалившись спиной к стене дворца, унтеры остались стоять.

— Да, обделались мы знатно! Пока возились с эти чертовым Габрашей, кто-то убил сначала казначея потом часового, вскрыл ящик и унес саблю. И все это буквально под нашим носом! Думаю, саблю из дворца они уже вынесли. И где теперь ее искать?

Унтеры молча переглянулись, у них предложений по местам поиска злоумышленников не имелось, придется думать своей головой. А голова после бессонной ночи и утренней выволочки от начальства работать отказывалась.

— Во фляге что-нибудь есть?

— Только вода.

— Все равно наливай.

Промочив горло, лейтенант поднялся на ноги. Фактически в его распоряжении был только один день. Не покидало ощущение, что в первые же дни после убийства Шохада, он совершил какую-то ошибку, что-то упустил, какую-то мелочь. Алекс еще раз начал вспоминать те события буквально по минутам.

Его разбудил посыльный, лазарет, место убийства, встреча с Камалом... Мог быть Камал подослан? Ведь он сам окликнул их. Нет, вряд ли. Они тогда вполне могли выбрать другой путь во дворец, да и гибель после пыток опровергала такую возможность. Будь нищий подослан, остался бы живым, чтобы шпионить дальше.

Что было на следующий день? Ходили по домам, искали друга Шохала. И нашли. Так, первым был какой-то дворцовый чиновник. Чиновник. Дворцовый. Интересно. Алекс начал вспоминать визит к чинуше. Вроде, ничего подозрительного, все, как и должно было быть. Стоп! Смутная фигура в темной нише! Лейтенанту показалось, что фигура была женской. Женщина при мужском разговоре как-то не в местных обычаях. Впрочем, этот момент можно уточнить. Ниточка, конечно, тоненькая, но другой все равно нет.

— За мной!

Путь, обычно занимавший четверть часа, троица преодолела минут за десять. К счастью, Фарход не ушел с очередным караваном, а был дома.

— Торговля практически встала в связи с последними событиями, — пожаловался купец, — мы начинаем нести убытки.

На убытки гохарских купцов Алексу было плевать, его интересовала другая информация. Возможность присутствия женщины при состоявшемся разговоре Фарход отмел напрочь.

— Женщина должна хранить дом, заботится о муже, и рожать детей, в мужские дела их никто не посвящает. Чужим мужчинам их никто даже не показывает.

— И, тем не менее, уважаемый Фарход, в каком случае женщина может присутствовать при таком разговоре?

Купец надолго задумался.

— Есть только одна возможность такого присутствия — если женщина по рангу выше мужчины и хочет услышать все сама. В таком случае она может слушать разговор, находясь за ширмой или перегородкой...

— Или сидя в темной нише.

— О таком я ни разу не слышал.

— А что вы можете сказать о хозяине этого дома.

Лейтенант описал дом, который они посетили первым в тот злополучный день и его хозяина. Голова Фархода непроизвольно склонилась.

— Юшани-бей. Большой человек, очень большой. Он отвечал за казну эмира.

— Самого эмира?

— В Гохаре казна эмира — это казна самой Гохары.

Эта новость оказалась для Алекса весьма неожиданной.

— Так кто же мог быть выше него?!

Ответ был коротким.

— Верховный визирь и сам эмир.

— А из женщин?

— Никто.

Алекс уже было решил, что опять тянет пустышку, но тут Фарход добавил.

— Разве что старшая жена эмира Марике-ханым.

— А остальные жены? — оживился лейтенант.

— Остальные жены — никто, игрушки для ублажения. А за Марике-ханым стоит могущественный род, богатый и многочисленный. Эмир вынужден был с ним считаться, да и сама Марике — женщина сильная и властная, весь дворец держала в страхе.

— Вы очень хорошо осведомлены о дворцовых делах, уважаемый Фарход.

— Что поделать, торговля в Гохаре очень зависит от настроений во дворце эмира, приходится держать нос по ветру, как говорят у руоссийцев.

— В таком случае, вы должны знать, сколько лет старшей жене эмира.

— Скажем так, она пребывает в почтенном возрасте.

У лейтенанта было впечатление, что прятавшаяся в темной нише женщина не была пожилой.

— Может быть, есть еще кто-нибудь? Помоложе.

— Ну разве что...

Фарход пребывал в сомнении, но лейтенант шестым чувством уже уловил запах добычи.

— Суюке — любимая дочь эмира.

После паузы Фарход продолжил.

— Однажды я попал далеко на юг от Гохары, там много воды, густые леса и часто идут дожди. В этих лесах живет маленькая змейка. Очень красивая и очень ядовитая, от ее укуса человек умирает быстро. Суюке — хуже этой змеи.

— Благодарю за предупреждение, уважаемый Фарход.

— А Юшани-бей из того же рода, что и Марике-ханым?

— Вы правильно догадались, господин офицер.

Ну что же, родственник вполне мог пригреть у себя сбежавшую из дворца любимую дочку убитого правителя Гохары. Даже не так, скорее всего, эмир планировал сбежать вместе с дочуркой, а казначей Юшани, как доверенное лицо, присутствовал при эвакуации золота из эмирской казны. Только появление руоссийских солдат их планы сорвало. Эмир погиб, и пришлось им бежать с пустыми руками. Тут-то они про эмирскую саблю и вспомнили, и решили ее вернуть. Камень из Гохары вывезти проще, чем караван верблюдов, груженых золотом. Неожиданно, сам владелец драгоценной сабли сам заявился к ним в гости и потребовал встречи с Юшани. А девчонка-то, если исходить из происхождения и воспитания, должна быть весьма своенравной и вполне могла пожелать выслушать разговор лично.

Алекс повернулся к унтер-офицерам до этого молча присутствовавшим при разговоре.

— Все слышали? Фелонов, бегом в полк, проси у полковника роту, скажи, что есть шанс вернуть саблю. Мы будем ждать тебя на месте. Да, и постарайся узнать, где сейчас находятся Марике-ханым и дочь эмира Суюке.

Распрощавшись с хозяином, руоссийцы покинули дом Фархода и вышли на улицу, где солнце уже начинало основательно припекать. Фелонов умчался за подкреплением, а лейтенант с Ивасовым заняли позицию для наблюдением за домом Юшани-бея. Ворота были наглухо закрыты, казалось, что за ними отсутствует какая-либо жизнь.

— А мы не слишком торопимся, господин лейтенант?

— Может, и торопимся, но другого варианта у нас нет. У них были все возможности как украсть саблю, так и устроить нападение на дворец.

— И все из-за одного камешка?

— Это не просто камень. К тому же нападение на дворец могло быть не просто попыткой захватить эмирскую казну, а заодно и саблю. Могли попытаться выгнать нас из Гохары, но силы не рассчитали.

Первым к дому Юшани прибыл Фелонов.

— Рота прибудет с минуты на минуту. Старшая жена эмира так и живет во дворце, гарем никто не разгонял. Где Суюке никто не знает, во дворце ее никто не видел с той ночи, когда мы его взяли.

— Молодец!

— Рад стараться. А мы не ошибаемся?

— Если ошибемся, то извинимся перед уважаемым Юшани-беем, — усмехнулся Алекс. — У него вместе с Суюке были все возможности провернуть похищение сабли, значит, тряхнуть его, как следует, не помешает. А вот и обещанная рота.

Командир прибывшей роты был в курсе ночных событий. По предложению Алекса три взвода полностью оцепили квартал, а один было решено использовать непосредственно для штурма дома.

Убедившись, что оцепление выставлено, ротный достал из кобуры револьвер.

— Штыки примкнуть!

Штыки-то зачем? Ведь не в поле, внутри дома они только мешать будут.