2. Морские короли. Перекрестки

Лизетта выдохнула с облегчением.

Алаис, отлично зная цену таким обещаниям, нахмурилась, и пошла прятать монеты еще и в сапоги. Как на Рамтерейе — неясно, а вот в России это классика.

Пан-атаман Грициан Таврический как живой стоял перед глазами.

— ...и все мои бойцы, как один, стоят за свободную личность...

— Значит, будут грабить.*

*— Свадьба в Малиновке. прим. Авт.

К вечеру опасения Алаис блестяще подтвердились, лишний раз показывая, что миры, как бы не назывались, и люди в них, чем бы они не прикрывались, бывают чрезвычайно похожи.

* * *

Сначала был шум на дороге, ведущей в город.

Лизетта прислушивалась с тревогой, Алаис, с мрачной уверенностью, пошла переодеваться. Удирать — всегда лучше в штанах. Ах, какая она умница, что сделала себе брюки на завязках, вроде тех комбинезонов, в которых ходят беременные в России! Их и сейчас натянуть можно, и хоть живот поддерживается и фиксируется. Да и ребенок не повлиял на фигуру, как были кожа-кости, так и остались.

Хоть лишний вес носить не придется, а десять килограмм спереди... Переживем.

Наши женщины и по сто килограмм на хребтине таскают... это, правда, аристократическая тушка Карнавонов, зато характер наш! И тело наше покорится духу!

Шум пока не приближался. Зато...

Алаис уже спустилась вниз, когда в окно постучали.

Лиз посмотрела на Алаис, на окно, на Алаис...

— Открывай, — махнула та рукой. — От толпы так не спасешься.

— И откуда ты все знаешь? — проворчала Лизетта, но окно открыла.

Алаис меланхолично подумала про фильм ужасов в реале. Окровавленная рука вцепилась в подоконник, мужчина явно держался из последних сил.

— Помогите, умоляю...

— Твою мать! — высказалась Алаис. — Лиз, помоги, живо!

Шум приближался, выбора у них попросту не было. Что тут можно сделать? Да только одно, затащить рыцаря, а кто это еще может быть, в дом и прятать поглубже. Потому что если его тут найдут...

Презумпция невиновности?

Чаво? Это ты меня материшь, чо ли? И сапогом поперек хребтины!

Эта ахинея даже в России не работала. А уж тут-то...

Рыцаря разорвут — пусть хоть на сувениры употребят, Алаис плевать было на весь орден вместе и каждого в отдельности. Разборки храма?

Да козе понятно, что они либо деньги делят, либо власть. Только идиот в это впишется, рискуя жизнью и здоровьем, а себя Алаис к идиотам не причисляла. Пусть одни твари других пере5режут, авось оставшиеся меньше с паствы будут стричь...

Но здесь и сейчас проблема иная! Если этого гада найдут у них дома, они же в жизни не докажут, что непричастны! Их допросами замучают. И что делать?

Предъявлять регалии и требовать депортации в Сенаорит?

Ну-ну...

Лично Алаис себе не поверила бы. Никто бы не поверил. Да и что ее ждет по прибытии на родину? Ласковый привет плеткой от любящего мужа?

Вот уж спасибо...

Но думать-то Алаис думала, и ругалась про себя, а мужчину уверенно тащила внутрь. Лиз помогала ей, как могла, хорошо хоть дом, за временем, чуток просел в землю, и окна оказались достаточно низко.

Спасаемый оказался мужчиной лет тридцати, с большими голубыми глазами и каштановыми волосами, на которых сейчас запеклась корка крови.

— Вы кто? — Алаис не собиралась расшаркиваться. — Отвечаем быстро и по делу, не то обратно выкину.

— Рыцарь Ордена. Стэн Иртал. Был в городе по делам, когда началось, смог сбежать...

— Алекс Тан. Лизетта Шедер. Так, Стэн, быстро и по делу. Тебя видели?

— Вроде оторвался...

— Значит, скоро придут, — между делом Алаис плеснула компота на свою шаль и стирала все следу крови. — Лиз, ты сейчас в сад, заровняешь как сможешь, его следы, и возвращайся. В мою комнату.

— А слуг...

— Насколько ты в них уверена?

Лизетта прикусила язык.

— Может, в тайную комнатку?

— Здесь такая есть?

— Отец промышлял контрабандой...

— Отлично. Тогда я в сад, а ты его веди. И кровь здесь сотри...

— Компотом?

— Плевать! Ты ранен? Сильно?

— Голова. Руку зацепили, кажется, пара ребер сломаны.

— Кровью не харкаешь?

— Вроде нет.

— Ладно. Если сдохнешь в потайной комнате, похороним честь по чести, — оптимистично пообещала Алаис.

— Вы так добры, тьерина...

Выразительный взгляд Алаис показывал все, что она думает о храмовниках, но ругаться не было времени. Вместо этого она подхватила со стола нож для фруктов, и вышла вон.

Лизетта посмотрела на рыцаря.

— Давайте я поддержу вас...

— Нет, не надо. Если на вашей одежде останутся следы крови... я сам. А вы посмотрите, чтобы я чего не испачкал.

Стэн поднялся на ноги и кое-как поковылял, иного слова тут и не скажешь, к двери.

— Скажите, а ваша сестра всегда такая... эээ...

Лизетта фыркнула. Что-что,, но оскорблять Алаис она никому бы не позволила.

— Да, она всегда спасает всякую пакость. Недавно выходила хромую жабу. За дверью — налево.

* * *

Сад Алаис знала. И сейчас, в ночном полумраке, разгоняемом звездами, отмечала разрушения, которые причинил Стэн.

Сломанный куст, след от сапога на клумбе...

Одно кое-как поправить, второе разрыхлить ножом, третье просто отрезать и выкинуть...

Грядке под окном досталось больше всего, Алаис кое-как поправила ее прямо руками, и чертыхнувшись, отправилась домой. Ждать.

Лизетта уже была в гостиной, мирно вышивая какие-то розы на скатерти.

— Как он?

— Спрятан.

— В тайнике?

Лизетта спокойно встретила взгляд Алаис.

— Отец промышлял контрабандой. Я уже нет, но тайник остался.

И не пустует, когда в гости наезжает братец, — подумала Алаис. Вслух говорить ничего не стала, и так понятно. Лизетта бросила на Алаис косой взгляд, убедилась, что гостья не проявляет ненужного любопытства, и успокоилась, насколько получилось.

А шум снаружи все нарастал и нарастал.

Приближались голоса и крики, потянуло с улицы чем-то горелым,, забеспокоились слуги, а потом забарабанили в дверь.

Лизетта кивнула дворецкому.

— Откройте.

Алаис вздохнула. Ребенок был подозрительно тихим. Хоть пнул бы, все отвлечься...

В дом ввалились не все сразу, на Алаис сначала показалось — толпа. Потом оказалось, что у страха глаза велики. Всего шестеро мужчин, но разве от этого легче?

Все пьяные и шалые от крови и погони, так даже хуже, чем от вина. Вино-то с ног свалит, а этот хмель... нет, он ведет только к крови.

И все же...

Лизетта молчала, только переводила круглые глаза с одного на другого, и Алаис поняла, что отдуваться ей.

Сами собой распрямились плечи, вскинулась голова, на губах заиграла насмешливая улыбка, поползла вверх левая бровь... Перед охамевшим быдлом стояла герцогиня Карнавон, и требовала ответа.

— Что привела вас в этот дом, господа?

И голос стал другим. Низким, властным, спокойным — в нем чувствовалась привычка к повиновению. На пару минут этого хватило — ошеломить, заставить отшатнуться, а там уже взяла себя в руки и Лизетта. Купеческая выучка чего-то да стоит. Вскинулась из кресла, уперла руки в бока.

— Да, что происходит, Джок Терри! А ну, смотри мне в глаза? Ты чего это вломился в приличный дом на ночь глядя? Мик? Сэм? Ровер?

Мужчины на глазах теряли кураж.

— М-... это...

— Это — что? Выпить не на что? — грудью наступала Лизетта. — Так я дам, только не надо полы пачкать! И ломиться всем стадом — тоже! Пришли бы, как люди! Вон, Алекс напугали, а ей рожать скоро...

Мужчины перевели глаза на Алекс.

Да, лица она припоминала. Имена — нет, вряд ли, слишком их было много, а лица помнила. Они приходили ее послушать, даже и с детьми...

Видимо, зрелище беременной женщины, которая обхватила свой живот, тоже снизило градус жестокости.

— Мы храмовника ищем, — промямлил, кажется, Джок. Лизетта помотала головой.

— У меня?!

Мужчины замялись.

— Вроде как в эту сторону побежал...

Алаис повела рукой.

— Лиз,, я думаю, молодые люди должны быстренько осмотреть дом, убедиться, что храмовников здесь нет — и искать дальше. Мы не можем задерживать правосудие...

Мужчины приосанились.

— Это.... правильно понимаете, — выступил вперед Ровер. Или не Ровер? Алаис и под страхом тройных родов не разобрала бы их сейчас.

— Идите, молодые люди, — Лизетта махнула рукой. — Мало ли... вдруг он правда забрался, а мы и не знаем? Убьют так-то... Страшно...

— Мы вас защитим! — выпятил грудь тот же Джок.

Алаис мрачно подумала, что судя по количеству защитников, на нее тут скоро половина континента охотиться станет.

— Начните со второго этажа, пожалуйста, — про себя она молилась, чтобы они не оставили следов. Купцы строят надежно. Потаенку могут и не найти, но мало ли?

Кровь, обрывок одежды, грязь...

Мужчины уже собрались выходить из комнаты. Она попробовала опуститься в кресло...

Оххх...

Боли не было, нет. Просто внутри что-то лопнуло. Тихо и незаметно, как будто в глубине прокололи воздушный шарик. И по ногами побежал ручеек воды, усиливаясь с каждой секундой.

— Лиз...

Мужчины — и те обернулись.

— Я рожаю.

Лизетта схватилась за голову.

— Алекс! Ох! Как же... Джок! Пошли за повитухой, пожалуйста! Хоть весь дом обшарьте, только помогите!

— Она... а... это... — весьма глубокомысленно выдал Сэм.

Кто-то выругался.

— Пошлите за повитухой! — заорала Лизетта. — Бегите к Маготте!

И кто-то из мужчины вылетел за дверь.

Стоило ли говорить, что о храмовнике все благополучно забыли. Поиски проводились спустя рукава, по дому зайчиками носились слуги, то грея воду, то подавая простыни, которые Лизетта предназначила для пеленок, то устраивая родильную залу, сама Алаис держалась за живот и стонала так, что проняло бы даже крокодила... плакал бы он вдвое больше, это уж точно. Потом вцепилась в Джока и принялась умолять не уходить — мол, когда рядом такой сильный мужчина, с ней точно ничего плохого не случится...

Кажется, бедолага готов был выпрыгнуть в окно.

К моменту прибытия повитухи, мужчины мечтали только о том, чтобы покинуть слишком гостеприимный дом.

Повитуха мигом навела порядок, цыкнула для виду на Алаис — и принялась распоряжаться. Женщины перевели дух.

Пронесло?

Кажется, да.

А Алаис подумала, что еще не родившись, одной своевременностью, ребенок спас человеку жизнь. Хорошее начало.

* * *

Рожать — это больно?

Не-ет, это очешуительно больно.

Ощущение такое, что снизу из тебя пытаются вытащить глобус. А ты вот — сова.

Орала Алаис так, что люстры дрожали. И повитухины увещевания не помогали. Больно, мать, мать, мать!!!

Таламир, сука, чтоб в тебя так влезло, как из меня вылезло!!!

Единственное, на что хватало Алаис — это не выдавать себя, но материлась она так, что конюхи под окнами заслушивались. Сразу ясно — не деревенщина какая, образованный человек! Эк, выплетает!

И когда натяжение стало вовсе уж нечеловеческим, а потом из присевшей на корточки Алаис (она бы и на четвереньки встала, чтобы легче было), выскользнуло нечто мокрое, окровавленное и отчаянно орущее, она даже сразу не поняла, что почти все закончилось.

Еще усилие, уже минимальное по сравнению с предыдущим — и вот выскальзывает послед, а Алаис подхватывают и разрешают лечь, принимаются перевязывать пуповину...

— Послед покажите, — скомандовала Алаис.

— Не ребенка? — удивилась повитуха.

— Послед, — скрипнула зубами женщина.

Выглядело это весьма неаппетитно, но вроде бы все было цело, и это неплохо. Знала Алаис, как горячка начинается, их-за... остатков. Конечно, она не представляла, как должна выглядеть нормальная плацента, и тем более не представляла, что надо было сделать, чтобы извлечь остатки, но...

— Мальчик! — Объявила счастливая Лизетта.

Алаис прикусила губу, а потом протянула руки. И на них медленно опустилось нечто верещащее во всю мощь легких.

— К груди его поднеси, к груди, — подсказала повитуха.

Алаис повиновалась — и малыш, словно поняв, что от него требуется, повернулся к соску, впился покрепче и принялся сосать. На маленьком личике больше всего выделялся упрямый подбородок, глаза были закрыты, выражение упрямое и сосредоточенное...

— Какой-то он мелкий...

— В самый раз, — авторитетно заявила повитуха.

— И на клопа похож, — размышляла Алаис, — такой же... сосущий.

Женщины переглянулись и заулыбались.

Все нормально, все в порядке, бабы после родов и не такое несут...

— Как назовешь?

Алаис подумала пару минут. Родовые имена Карнавонов она знала, только вот... не много счастья они принесли герцогам. И Алаис было плохо в той семье. Назвать в честь отца из того мира, почти уже ставшего сказкой?

Можно, только вот не приняты здесь такие имена.

В честь папы, Антом?

Ну уж — нет!

— Эдмон.

— Эдмон?

— Так звали капитана, который привез сюда нас с Даланом, — пояснила Алаис.

— Эдмон Тан. Красиво...

А еще Эдмона Дантеса. И...

— Полностью будет Эдмон Дантес Тан, — подвела итог Алаис.

— Вот и чудненько, завтра и жреца вызовем, чтобы обряд провел по всем правилам, — согласилась Лизетта.

Алаис кивнула, подумав, что надо будет отнести ребенка к морю.

По обычаям древних родов, мать три раза окунала ребенка в морскую воду, на заре, в заводи для обрядов. Но Алаис подозревала, что сойдет любое море. И кстати — неглупо. Морская вода, если пляж галечный, а вода чистая, отлично дезинфицирует пупочную ранку. Слова она помнила, конечно, произносить их должен был отец, но Карнавон-то — она?

Ей и ребенка в род вводить.

И надо будет сделать все по правилам.

Наевшись, свеженареченный Эдмон Дантес лежал смирно, и кажется, собирался поспать. Сверток забрали у Алаис, уложили в колыбельную, и Лизетта лично поправила ей растрепавшуюся косу.

— Поспи...

— А... это?

— Следующей ночью. Я тебя разбужу, если захочешь.

Алаис кивнула и отключилась.

Спать хотелось зверски. И горло саднило... Между прочим, не так просто она орала. Любые преследователи рыцарей Ордена проходили мимо дома, слушали истошные вопли, уточняли, кого бьют, получали ответ, что тут роды, и быстро-быстро улетучивались, справедливо полагая, что роженица никого прятать не будет.

Ошибались, конечно, но Алаис с Лизеттой никого просвещать не рвались, им и так забот хватало. Хорошо хоть, отбились,

* * *

Пока Алаис спала, Лизетта прошла на первый этаж. Зашла в кладовку, подошла к неподъемному, казалось, шкафу, который стоял тут с начала времен, хмыкнула, выдвинула верхнюю полку и как-то по-хитрому потянула ее вверх и от себя.

Шкаф даже не скрипнул, открываясь.

Лизетта не врала, она контрабандой не занималась, а вот Арон иногда грешил, бывало, да... Так что и петли были смазаны, и комнатка не заброшена.

Рыцарь Ордена Моря, Стэн Иртал, сидел с мрачным видом. Ждал то ли убийц, то ли еще чего похуже, но на Лизетту смотрел без особого восторга.

— Кушать хотите? — светски поинтересовалась женщина.

— Перед казнью?