Перезагрузка

Так, собраться. Никто не должен догадаться о панических мыслях во время прыжков. Узнают, больше не пустят в полет. А мы еще и не то видели и прессовать бесполезно.

ПОМ остановился на прежнем месте и двигатель замолчал. Сразу обнаружилась куча разнообразных звуков. Птицы поют, деревья под ветром шуршат, где-то неподалеку рычит мотор грузовика. Вылезла наружу и встала, ощущая подрагивание коленок. Это не от испуга, скорее счастья. Хотелось попрыгать и радостно покричать.

— Не блевала? — озабочено спросил Тимофей.

— Нет! — гордо заявила. — Посадка была замечательная. Я почти не почувствовала.

— Вот! — воскликнула Вера. — Настоящий комплимент. Пассажиру по... ветер и туман. Он одно знает, как его трясло. И раз сказала, значит получена высшая оценка. Считай квалификационный экзамен сдан.

На велосипеде подъехал тот самый с флажками. Один глаз с бельмом и вряд ли видит. И очки на носу. Тут все в полувоенной одежде шляются и с бородами, а лица, естественно, Женя с самолета не разглядела, зато заткнутые за ремень палочки не заметить нельзя.

— Не хотел мешать пока в полете, но тебя в штаб вызывают, — сообщил он, останавливаясь.

Вблизи заметно, что тоже молодой парнишка. Лет десять-двенадцать было во время Катастрофы. Собственно ничего удивительного. Взрослые не часто попадаются в последние годы. Да и те, либо на манер хана Ахмеда ходят с нукерами, либо давно в могиле отдыхают. Новое поколение далеко не всем удавалось держать в узде. В их краях смена власти обычно заканчивалась отсечением башки. А кому не удалось, вырезали со всей семьей. Только иногда, особо ценные специалисты, занимались своим делом и их никто не трогал. Но таких всегда было не особо много. Они в основном в больших городах проживали.

— Что-то случилось? — насторожилась Вера.

— Нет, не слышал. Но всех кличут. Сердюкова с Калояном тоже.

Фактически все начальство. Она была старшей по ПОМам, Сердюков вообще над всем летным составом, а Калоян командовал техниками и снабжением. Готовилось нечто серьезное и Вера невольно насторожилась.

— Так бронепоезд штаб собрался запустить по железке на восток, — как о всем известном, произнес Тимофей. — Наверное дорогу проверить на максимальную дальность. Может аэродромы подскока оборудовать и горючку завезти.

— А ты откуда знаешь?

— Деповские еще вчера забегали. Ленька поделился, — признался.

Особой тайны в том не имелось. Они старые приятели, а мастерские до сих пор не разделили. Заменить нечто, взяв запчасти с такой же модели, а также починить не сложное, невольно научились почти все. Автомастерские занимались лишь сложными случаями, большинство обходилось собственными силами. Но когда нужна какая-то деталь для самолета или вертолета все равно настоящих мастеров-профессионалов десяток на область и все в одном месте. Не важно, для чего тебе требуется: для вертолета, локомотива, грузовика, сантехники или еще чего. Выточить, отштамповать нестандартную вещь на станке или отлить из пластмассы, а то еще чего оригинальное, — будь любезен очень хорошо попросить в одном единственном пункте.

— А утром все три Поздняка с Атаманом на железке должны собраться и обсудить последние детали.

— Через Уральск?

— Не знаю, — сознался Тимофей. — Может быть. Там катера и нефтегазовое оборудование производили, но вряд ли нас пустят всерьез чистить. Вроде там сильная община, а мобилизацию не проводили.

— У них на складах несколько тысяч 'Утесов', — задумчиво сказала Вера, — не знаю насчет патронов. И проверять не хочется. Зато ветка на Оренбург идет. Если не 'грабить', так может регулярную торговлю организуют. Тоже неплохо. Поехали, — сказала Жене. — Все равно тебе на учет становиться положено, покажу заодно нужный кабинет.

Стоило слезть с велосипеда и собака кинулась без рычания и лая, едва успела руки подставить. От облизывания удалось уклониться. Спасибо пока не очень размерчик большой и держать не сильно тяжело. Когда вырастет на манер Стасового пса, пусть и не до такой степени, запросто с ног сшибет.

— И с чего такая радость? — спросила с недоумением.

— Похоже она выбрала хозяйку самостоятельно, — сказал Стас.

Казачка обернулась на голос и поспешно зашла за спину Жене, прячась. Шарыч гулко гавкнул. Не пугает, выражает недоумение. Это и без перевода ясно сразу. Вместо ответа та принялась тыкаться в ноги девушке, добиваясь внимания.

— Сама купила, теперь сама и возиться станешь, — подвел итог сотник, глядя на поведение сучки. — Может оно и к лучшему. Все равно скоро не до щенка будет, а дрессировать кому-то надо. Если правильно воспитывать, не хуже Шарыча сумеет служить.

— У меня никогда не было собаки, — созналась. У мусульман они нечистые животные и в домах редко держали. Может потому и Генрих не использовал, чтоб лишний раз не раздражать. — Что делать-то надо?

В дом она попала приблизительно через час, выслушав подробную и с очень конкретными примерами лекцию о кормлении, командах и важности следить за здоровьем внезапно свалившейся на голову скотины, с упором на поиск блох, клещей, вычесыванием жесткой шерсти и важности отслеживать сигналы и вообще общаться. То есть разговаривать не только в приказной форме. Собаки, к сожалению, и после Перегрузки говорить не научились, однако вполне разумны. В определенных пределах, безусловно.

И это были не пустые слова. За не слишком долгое общение в пути Женя убедилась, что его пес способен многое объяснить, находясь аж в пятидесяти шагах. Без лая он рычанием давал понять об обстановке и понимал не только стандартные команды, но и достаточно сложные фразы. Стас мог отправить выяснить причину непонятного звука и в зависимости от результата разведки вернуться с докладом или атаковать.

Она всерьез подозревала, что его пес тоже перерожденный. Не внешне, но на мозги ему нечто подействовало. Если некое космическое излучение, как верят здешние, то ничего удивительного. Генрих разделял появившееся после Катастрофы непонятное на полезные и вредные мутации. Ко вторым относились опасные хищники, а к первым неожиданно плодовитые фруктовые деревья.

Умный алабай вполне тянул на полезного мутанта. Казачка таковой не показалась. Но кто его знает. Зря советовать бы не стал. Неизвестно еще чем Шарыч поделился. Уж больно он приклеился к щенку. Странное поведение. Животным одна порода не интересна. Они на любую псину в течке охотно залезут, а в остальное время только в стае опекают и то не всех. Может все ж одна порода дает некие схожие свойства и пес чует?

— Неудобно получилось, — сказала Марта, когда Женя ввалилась в дом с гудящей от кучи информации головой. — Будто выжили хозяина.

Вообще-то попытка поблагодарить имелась. Женя точно знала. Марта ночью в Баскунчаке пошла к Стасу. Старшая подруга промолчала и чем они занимались и было ли вообще нечто, неизвестно. По поведению не заметно, да и съехал моментально. Если б сладилось, не стал бы, так? Уточнять подробности не тянуло. Муж Марты погиб и для нее и детей это был бы не худший вариант. При этом у Жени определенно взыграла ревность в первый момент, пусть никаких прав. Мужик завидный.

— Теперь еще и с собакой обломался.

— Он не обиделся, — сообщил Эрих.

— Удивился, — подержал Петер,

— Первая вязка в год-полтора, не раньше, — озвучила одну из недавно прозвучавших фраз Женя. — Я обещала Шарычу право без очереди и половину щенков. Может даже на этом удастся заработать. У них очередь на случку, уж очень ценятся.

— У них? — переспросила Марта.

— Есть еще двое из того же помета. И, похоже, ничуть не глупее. Да! — вскричала, — я ж летала!

— Вела самолет?

— Пустили за руль? — одновременно восхитились близнецы.

— Чтоб разрешили самой, нужно год учиться. Пока меня приписали к роте технического обслуживания. Будут учиться ремонтировать.

Ей это не особо понравилось, в техники не рвалась, тем не менее возмущаться было глупо. Все проходили через одинаковые курсы. Считалось при внезапной посадке и мелкой поломке где-то в поле необходимо уметь исправлять, а значит разбираться. Ее и так взяли исключительно по просьбе Веры. Желающих и без вчера приехавшей достаточно. Теперь нужно стараться, чтоб не вышибли.

— Завтра всем положено явиться в больничку.

Здешние так поголовно и говорили и до Жени не дошло с иронией или потому что размер маленький.

— Провериться на здоровье. Особенно на венерические болезни.

— Это что? — спросили одновременно близнецы.

— Это плохо. На детях отражается.

Ну не говорить же, как ей на подобное недоумение: 'от удовольствия'. Она тоже прежде не слышала. У них такого не случалось, хотя, подозревала, старшие парни в городе заглядывали к продажным девочкам. С ней не делились и больше догадки. Как объяснили авторитетно, до сих пор отсутствовала инфекция такого рода, видимо у детей не часто встречается и выжившие оказались чистыми, но в случае появления могло быстро распространиться и следили постоянно, особенно с приезжими.

— И вот еще, — извлекла из кармана помимо выданных еще в Баскунчаке удостоверений с фотографиями несколько бумажек, — Это список важных учреждений, адреса, телефоны. Ты у нас числишься отныне домохозяйкой. Трогать часто не станут, раз без мужика, однако должна явиться завтра к 9.00 на представление в городскую управу... Ага, кабинет 11. Там объяснят обязанности, права, куда обращаться за помощью. Ну там вещи детские, ветеринар, семена и прочее. Часть продукции с огорода или если ремеслом владеешь товар за пользование электричеством, водопроводом и телефоном положено отдавать. Это уже в кабинете обговоришь подробно. Раз дом наш, нам и разбираться. Стас за нас бегать не станет, у него и так забот полно. А вам после больнички в школу. Читать-писать научат. Говорят, здесь даже собственная газета имеется.

— Господи! — сказала, крестясь Марта со слезами. — Неужели такое бывает...

Глава 5. Отъезд.

Оркестр грянул 'Прощание славянки'. Два баяна, три трубы из них только одна собственно и есть труба, а у двух Стас и названий не знал, но точно подходят под категорию духовые и барабаны. На удивление звучало неплохо. Они уже могли позволить себе содержать целую музыкальную команду, не заставляя всех подряд трудиться в поле. Чаще всего те играли на танцах по выходным, но еще по торжественным случаям нечто исполняли.

Толпа провожающих всколыхнулась, издавая выкрики пополам с плачем и махая руками. На удивление собралось достаточно много народу. Орать 'по вагонам' не требовалось. Участники экспедиции уже загрузились, прекратив прощаться и обниматься. Марш служил сигналом отправления. Речи прозвучали давно. Причем в основном матерные. Не зря пять дней собирались. Одно дело сказать: 'Поехали' и совсем иное приготовить все необходимое на дальнюю дорогу.

— Отдыхаем, — сказал Сеиде, с усилием захлопывая дверь в штабной вагон.

Снаружи его закрыли броневой сталью. Соответственно и вес увеличился в сравнении с обычным пассажирским. Командирский вагон имел мощный узел связи, позволяющий, по общему мнению, связаться с областью хоть из самой цели назначения. Понятно же, пока реально такого не происходило. Ну еще коммутатор со всеми частями эшелона, включая автономные. А девушка так и осталась в разведроте главной по этой части. И не плохо справлялась, носясь по области и за ее пределы при любом обострении в составе очередной группы. Осела совсем недавно. Правда своих двух детей оставила на мужа без сожаления. По части выполнения обязанностей исключительно ревностная, хотя Стас подозревал, просто устала от сидения в городе. К семейной жизни относилась с заметной прохладцей. Ничего в ней не осталось от прежней жизни кроме имени и даже отец ее детей христианин.

— До Атырау сложностей не предвидится, — это добрых 400 километров и последний реально контролируемый город. Там имелось собственное, выбираемое правительство, но практически по всем вопросам плотно сотрудничали. — Дня два чистого лежания. Может чуток меньше. Гнать сейчас никто не собирается.

От Астрахани до Иркутска почти пять тысяч километров. Надо запастись на дорогу буквально всем: горючим, техническим маслом, патронами, продовольствием, медикаментами, мылом и даже шпалами с рельсами. А вдруг где неисправность? Никому неизвестно можно ли найти необходимое в пути. Точнее говоря, можно не сомневаться: если и есть нечто на станциях и в городах по ходу следования, тамошние хозяева так просто с добром не расстанутся.

Маршрут и состав поезда тщательно разрабатывали. По прежним нормам 24 суток в пути. При средней скорости движения грузовых поездов 37— 45 км/ч. Конечно максимальная может доходить и до 80, но это средняя маршрутная. Две большие разницы. Правда в расчет шли стоянки, погрузка-разгрузка, однако сейчас никто не поддерживал железную дорогу в порядке и наверняка придется останавливаться.

На случай непременных грядущих проблем кроме двух площадок со строительным материалом для починки путей, прицепленных спереди, имелось несколько специализированных. Укладочный кран на железнодорожном ходу — самоходная машина с горизонтальной консольной стрелой. По ней ходит на роликах тележка с крюком. Рельсовое звено укладывается на полотно. После стыковки с ранее уложенным кран вместе с платформами наезжает на только что уложенное звено и выдвигает новое. Такой путеукладчик используется также и как разборщик, при этом он забирает впереди лежащее звено и, двигаясь задним ходом, разбирает его и захватывает новое. Производительность путеукладчика на рельсовом ходу до 1,2 км/ч, грузоподъёмность кранов до 21 тонны, время укладки одного звена 1-2 мин. 6 км за 8 часов или 480 звеньев. В ручную для такой производительности требуется 300 человек. А здесь достаточно взвода. Ну и два трактора в придачу.

Потом следовал, кроме штабного, медицинский вагон, где оборудованы рентген, операционная и лежачие места. Слава богу за прошедшие годы подготовлено немалое количество профессионалов. Вряд ли их можно было назвать настоящими врачами, но что любого фельдшера переплюнут и на практике постигали множество тонкостей по части лечения — уж точно. Специализация напрочь отсутствовала и любая из выпускниц доморощенного училища была способна делать как операции разной сложности, так и лечить кашель, и давать наркоз. Эфир произвести не так уж и сложно, а вот правильно применять и хранить надо уметь. Впрочем, множество важных предметов им давали в минимальном виде. Лечить сердечные болезни или ожирение приходилось не часто. Народ все больше молодой и много двигающийся.

Еще в эшелоне присутствовали две бронедрезины. Конструктивно они были похожи на два сцепленных хвостовыми частями бронированных грузовика и имели вагонную компоновку с двумя идентичными постами управления по обоим концам с центральным боевым отделением посередине. По бортам отсеков располагались откидные сидения для стрелков и по пять амбразур по каждому борту для ведения стрельбы из личного стрелкового оружия, а также КПВТ с обоих сторон. Почти взвод экипажа, мощные радиостанции поручневыми антеннами на крыше вагона и оборудованы поворотными прожекторами