У меня всё больше подозрений — на всех, кто окружает меня. Я теряюсь в догадках, поскольку никому не могу доверять, только себе, да и то из меня ещё тот вояка. А как стрелок? — тоже возникает насущный вопрос.
Кручу и дальше головой, выискивая цель, должен же я наконец-то опробовать по-настоящему арбалет, да ничего опасного (из живого) поблизости нет — мы одни. Прямо не скалы с ущельем, куда мы вошли, а каменная пустыня.
Гном также озирается по сторонам, наверное, выискивает особые метки на местности, стремясь определить по ним, в каком направлении мы двигаемся, и в том ли, котором ему столь необходимо? Что для меня и прочего разномастного народа в ватаге всё больше очевидно, как и то: почему не он у нас проводник? Или ещё какой-нибудь иной гном, а именно полукровка?
Я кидаю вопрошающий взгляд на Арна, жнец и ухом не ведёт, зато ведёт мой отряд с группой стрелков-арбалетчиков за Санхом. Значит, он доверяет ему, соответственно я догадываюсь про себя: тот ни раз водил сюда отряды разведки — сам один из них — наш лазутчик, а не врага. Но пока что всё без толку — его усилия касательно поисков гномьего злата не увенчались успехом.
Я предлагаю Арну разделиться, жнец давит меня "интеллектом" так, что отпадает всякое желание и далее проявлять свои замашки атамана.
Наконец я не выдерживаю, и предлагаю ему одну авантюру, на которую сам же намерено и иду с теми, кто у меня на поводу, а по-прежнему оказывается: я у них. Да деваться всё одно некуда — мне без них отсюда уже не выйти, пропетляли отрогами ущелья прилично, тут настоящий лабиринт — заблудиться не проблема, проблема в будущем найти отсюда выход.
Жнец опасается, что мы сбежим своей командой бродяг, и приставляет к нам Рангира с парой арбалетчиков. Ну и ладно, и хорошо. Пусть так, чем вообще никак.
Чем дальше мы шагаем, тем больше ворчит гном, значит, что-то всё-таки происходит не по его задумке или напротив волнует, возможно, что нападение морфов на наш отряд бродяг.
Санх нам побоку, мы спроваживаем его к Арну, пускай ведёт его с арбалетчиками, а у нас имеется, кому доверить свои жизни — гном нам всем кажется настоящим проводником, но пока что ни одной пещеры не находим, даже намёка на подземные жилища, обжитые морфами.
Рангир нервничает даже больше гнома, его захлёстывают эмоции, он кричит, едва ли не срывая голос на Ёр-Унна — настаивает, чтобы мы остановились и дождались воссоединения с основным отрядом. Те давно отстали от нас, и мы не только не видели их с той поры, но и не слышали.
Ему показалось: мы заблудились. А мне: нарочно затерялись. Что и подтвердил гном своей самодовольно-язвительной ухмылкой.
Пришли! — понял я, а давным-давно: дальше от меня уже ничего не зависит, даже собственная жизнь, как и моих спутников.
Я стараюсь обособиться, чтобы не находиться в центре толпы, да где там — меня постоянно окружают те, кому я больше не доверяю — и всё больше гному.
Тот останавливает нас, и глядит мне прямо в глаза.
Чего это вдруг понадобилось ему от меня? Неужели и я мешаю ему? А может кто-то ещё среди нас в нашей команде? И я подозреваю: именно стражи — троица ратников с заставы. Нет, на это я не пойду — на преступление против них. Всё-таки люди! А кругом нас морфы!
Гном подзывает меня, хочет что-то шепнуть на ушко. Рангир ещё больше злиться, он, и его подручные, держат нас на мушке — целятся из арбалетов.
— Держи... — суёт мне гном свою лапу, и я получаю от него в дар странный подарок.
— Это что?! — проступает у меня естественная реакция изумления при виде странного подношения со стороны Ёр-Унна.
— Хм, ты и впрямь чудак, атаман, — скалиться гном. — Неужто ничего не понял?
— А что... — гляжу я на цепочку из чистого червонного золота и с каким-то орденом или знаком отличия на ней. От центра, плоского как монета медальона, где изображён точкой диск, расходятся лучи во все стороны в виде наконечников стрел. Нет, хватит с меня подношений этого мира, того и гляди: ещё на цепь посадят как смертника. А ведь прихватили с собой того воришку, Арн и вёл его за собой, а тот гремел цепью с кандалами на левой ноге. — ...И должен был?
— Ну, ты даёшь, сэр Чудак... — не унимается Ёр-Унн.
— Толком мне можешь сказать: от кого сие подношение?
— А что тебе сердце подсказывает?
Твою... не ругавшись! — доходит до меня, как до Иа на десятые сутки пути, о чём мне тут толкует гном. Это она — Желанна — и сделала мне подарок-сюрприз.
— Давно бы так... — ворчит по обыкновению гном, понимая всё по реакции, отразившейся на моём лице.
— И что он означает?
— Жест...
— Чего?
— Гм... любви! Любит она, одного чудака!
Я чувствую себя полным кретином, но всё же переиначиваю вопрос изначально заданный гному относительно того, что в итоге собой представляет медальон на цепочке.
— Защиту какую-то от чего-то или кого-то?
— Хм, ну так... — кивает он мне, — скорее всего...
Намёк мне от гнома на амулет-оберег.
А что ещё мне скажет гном?
Отвечает:
— Дорогой подарок, и лично я бы приобрёл на него в лавке у собрата немало добра, и в первую очередь горбулей для нашего отряда.
— Десяток?
— Табунов... — шутит гном, понимая: я не соображаю, что говорю. Эмоции — и захлестнули меня. — Да на этот дар можно добротный кусок земли купить в любой части Окраин Империи, и с поселением, да не одним, а разом заделаться не то что бароном — лордом!
Тот при нас, и также посматривает со стороны, держась поближе к трём стражам. Выходит, он заодно с ними, или, во всяком случае, случись чего, непременно примет их сторону.
— А кто тебе его передал? — пытаю я дальше гнома на словах.
Иные наши подельники не вмешиваются, понимают, глядя со стороны: меж нами идёт оживлённый обмен мнениями. Возможно, они решили: мы шушукаемся относительно того, что живо интересует всех, а конкретно — золота гномьего клана.
— Какая нынче разница? Самое главное, что ты получил сей дар, а не я заныкал его втихую...
Это "намёк" мне, Чудаку! И на что? А то самое: гном не предаст меня. Значит ему золото побоку, точнее я нужен ему, как и оно — всё разом. И это не обсуждается, как и то: я — атаман.
Не знаю, что и думать по данному поводу: это плохо — для меня — или хорошо?
— Идём... — хлопает меня по-дружески Ёр-Унн. — Нас ждут великие свершения!
Моё воображение рисует жуткую картину, и почему-то с обелиском, где на камне золотом высечены наши имена руническим шрифтом. И я там первый, как сэр Чудак и атаман шайки бродяг в одном лице. Одно слово — Серёжа, а у меня — рожа! Но ведь понравился той, кто также влюбилась в меня, как я нынче без памяти в Желанну. Она и впрямь желанна для меня.
— Э... — одёргивает меня гном, ему не понравился мой отстранённый взгляд. — Спустись на землю, голубок!
Опять этот его намёк — и на то самое мне. А тут ещё ловлю на себе любопытно-вопрошающие взгляды от соратников по оружию и стражей.
— Всё путём, — заявляет гном, опережая меня, всё больше набиваясь в качестве бригадира — помощника атамана. Хорошо, что не в мастера. — Мы тут нашли, что нам требовалось и...
У попутчиков алчным светом заблестели глаза — жадным до злата и богатств. Гном намерено мне продемонстрировал их реакцию, и я ещё больше его зауважал, вновь начав доверять ему как самому себе. Он не халдей, и мы с ним с первого моего шага в этом мире, ни разу не предал, идёт со мной до конца. Или я с ним? А вопрос: до какого конца? Горы — её края? И что это за край, или на самом деле, он не только для нас, но и морфов?!
Взглянув на Удура, я вспомнил про йети. Вот у кого отрешённый взгляд, или нет, напротив ручной морф заинтересованно водит головой, ищет кого-то — уж не своих ли сородичей, или также как и мы, опасается их?
Ничего — эта вылазка покажет, кому я смогу доверять, а кто предаст, если сумеем вернуться назад на заставу. Хотя и очень сильно в этом сомневаюсь, как и в том, что нам делать там, если всё-таки найдём то, из-за чего пошли на верную смерть столько отъявленных личностей при мне.
Рангир уже открыто заявил: если мы не дождёмся жнеца, он будет вынужден вступить с нами в схватку.
— Рискни... — заревел варвар. Уж кто-кто, а Эй'Грр умеет убеждать любого своего противника в его беспомощности перед сражением с собой.
Да и что варвар в сравнении с амазонкой или Удуром, а при нас ещё и захры — стоит нам спустить цепных тварей, и они на раз порвут стражей.
Да лорд едва не спутал нам все карты, неожиданно приняв вызов варвара на бой.
— Логриф... — подал я свой атаманский голос. И прозвучал он, как мне показалось, довольно убедительно. Я гаркнул, так гаркнул — громогласно. И эхо пошло гулять по ущелью, поднимаясь до вершин скал, нависающих своими высоченными шпилями над нами.
Я слишком поздно уяснил допущенную мной ошибку, да и то осознал, лишь, когда до нас донёсся эхом грохот падающего камня — и не одного.
— Обвал! — закричал гном.
— Воздух... — вторил ему я как атаман.
Укрывая головы щитами, мы всей ватагой бросились за Ёр-Унном в расщелину, оказавшуюся гротом, и вход в неё за нами завалило каменными глыбами.
Назад пути у нас не осталось, а что нам осталось — идти только вперёд, как и надеяться: гном знал, куда изначально нас завёл.
И точно — Ёр-Унн хитро подмигнул мне, давая понять: мол, всё путём, атаман, идём дальше за мной, и... будет сюрприз. А подозреваю: ещё не один.
Мой взгляд перекочевал с гнома на стражу — ребятки сразу присмирели, Рангир перестал кричать и качать свои права. Нынче я атаман, и это не обсуждается, как и то: гном — наш единственный проводник в подземном мире.
Теперь он уже открыто достал клочок свёрнутой кожи, и... Мы столпились над ним, нависая тенями. И это в полумраке, когда гному требовался свет.
Я, конечно, не электрик, но свет мгновенно добыл — из зажигалки. Её языком пламени и посветил. На куске кожи замелькали рунические символы, которые способен был разгадать, нежели прочитать, исключительно гном — и только он.
Ему потребовался факел, а вот с этим у нас едва не возникли проблемы, за неимением в завале древесной основы. Выход нашёлся довольно быстро и легко. Кто бы мог подумать, что некие наросты в гроте также хорошо горят — особенно высохший кал. Им и оказался сталагмит.
У меня сразу же возник насущный вопрос: какие именно паразиты-грызуны подобно на летучих мышей сделали это? Или иные твари похуже тех, каких можно было обозвать горгульями? И почему-то вспомнились мне именно они?
— Да без разницы... — заявил гном, — ...нам эти кровососы! Огня бояться, а это самое главное и...
Не договорил, ему на глаза, при обходе тупика, попался столб. В ход пошла секира, гном одним взмахом срезал мох и лишайник с каменной основы, а затем ещё рукой нащупал один из символов.
— И что же мы нашли? — раздались со всех сторон любопытствующие голоса бродяг.
Даже у меня возникла подспудно шальная мыслишка: никак клад?
Как тут же выяснилось: скорее склад. Гном нажал что-то, приведя в действие некий скрытый механизм, и мы все с грохотом и скрежетом подались вниз, оказавшись на подвижной платформе, а столб — её основной опорой.
Спускаться долго вниз не пришлось, спуск занял не более минуты, показавшейся нам одним мигом, и мы окунулись в кромешную тьму, но гном и тут пособил нам со светом — нарубил факелов из фекальных сталагмитов. С ними мы и пошли, освещая мрак подземелья.
Пламя задувало, по туннелю гулял сквозняк, а раз так, значит где-то впереди, несомненно, имеется выход на поверхность. Да подозреваю: мы туда отныне больше не спешим, и плевать нам на жнеца с оставшимися бродягами при нём. Их участь нам без разницы, своя куда важней, а дороже, как и собственная шкура, ведь шкурный интерес моих нынешних спутников настолько очевиден мне, что о чём-то помимо гномьего клада не стоит и заикаться. Подопечные попросту не поймут меня, даже как атамана, и посмотрят скорее как на чудака.
Рангир словно растворился, его не только больше не было слышно — возмущений и угроз в наш адрес с его стороны — но даже невидно, хотя он по-прежнему держался у нас, наёмников, со спины.
Мою душу согревал амулет-оберег от Желанны, теперь самое главное не разочаровать ни её, ни себя, и вернуться на заставу живым и здоровым. Но если калекой вернусь — об этом даже думать не хочу — на кой я кому такой буду нужен?
И почему вот так всегда, когда ты что-то хочешь заполучить, тебе это не по силам? Как говориться: глаз видит да зуб неймёт!
А тут вообще ничего невидно, кругом нас темень, сквозь которую мы пытаемся пробиться за счёт огней факелов. Захрам при нас куда проще, у них фосфоресцируют глаза — твари видят во тьме, как при свете, сносно ориентируясь в подземелье, и за счёт обоняния. Поэтому свет и копоть от факелов даже мешает им.
Зарычали, а это первый признак того, что нас впереди подстерегает очередная опасность. Но не воют — и то хорошо.
Я выхватываю из тьмы подземелья факелом гнома, и жду, что он скажет мне, как атаману. Хочется знать — и не только мне — всем, что или кто нас ждёт впереди? Гномья ловушка или...
— Логры... — рычит Ёр-Унн как варвар, уподобившись Эй'Грру.
— Что? Кто? — переспрашиваю я.
— Логры-ыр-ры-ы... — подхватывает варвар.
Он тоже в курсе, что за твари они, или вовсе монстры, а то ещё какие чудовища.
— Опасней морфов? — оживлённо интересуюсь я.
— Угу... — подтверждает Удур, реагируя на опережение вместо неразлучной парочки.
Вот спасибо за откровенный ответ, век вам, парни, этого не забуду, а того, куда меня завели. Ещё не встретили этих логров, а уже с ума свели.
— Туши огонь! — ворчит гном. — Гаси пламя!
И сунет свой факел в лужу. Мы следуем его примеру, в том числе и я, но сую свой куда-то не туда, поскольку мой источник влаги напротив вспыхивает и... горит.
Ловлю на себе испепеляющие взгляды соратников по оружию, а всё по той самой причине, что в подземелье вдруг стало светло точно днём на поверхности. У нас даже появилась светящаяся дорожка огненной тропой, ведущей туда, куда и направлялись мы.
Моя догадка верна. Разве плохо?
Гном озадачивает не только меня, но и всю нашу шайку-лейку.
— Всё... логры уже знают о нашем присутствии — будут ждать нас у себя с нетерпением! Ты разбудил их...
— А морфы? Они спят? — поинтересовался я — Чудак.
— Их здесь не должно быть! Вход сюда был скрыт, и мы первыми его открыли, с той поры, как...
Ёр-Унн снова осёкся, не желая говорить о том, чего жаждали услышать все в нашей артели. И глазки у спутников загорелись нехорошим светом как у захров.
Подумаешь логры! — решил я про себя. — Так ведь не морфы!
— А сколько их там? — поинтересовался я у гнома относительно этих логров.
— В лучшем случае один...
— И всего-то!?
— А в худшем — пара...
— Намекаешь на самца и самку?
— Ага... и выводок тех, кого они успели наплодить...
— Чё, правда?
— Шутка... — соскалился гном мне в ответ.
Чуть до инфаркта меня не довёл, бродяга. И ещё неясно, куда нас завёл, но дальше бредём за ним со стрелковым оружием наизготовку. Я с самострелом — ручным. Так, оказывается, называется моё оружие для ближнего боя, а дальнего — арбалеты. Хотя легко попутать, разница исключительно в спусковом механизме и массе: если у самострела спуск в форме крючка одновременно являющегося отводным механизмом для "болта", то у арбалета с этой целью имеется параллельно идущая прикладу железяка-стержень. И стрельба производиться с плеча при его наложении на него, а у меня с руки — согнутой в локте и приставленной упором к плечу.
