В сентябре Эльгу устроили в специализированную спортшколу. Йенс приложила для этого немало усилий — возраст у девочки уж больно неподходящий. Но другого выхода не было — ходить в обычную школу та отказалась наотрез. В спортивной общеобразовательные предметы не напрягали, главное — выдавать результат на тренировках и соревнованиях, а с этим у Эльги проблем не возникало.
Йенс в это время трудилась: из тонкой арматуры сварила переносную опору для дорожных знаков. Они были готовы — широко известный "кирпич", красный в белом круге, и большая угрожающая табличка "разминирование". Покрасила изделие, а после работы загрузила его в "уазик". Телефон в мастерской молчал, стало быть, муслим не совершал непредвиденных передвижений.
В пять часов Йенс отпросилась с работы, в её машину сели Ирма с Миленой — обе в камуфляже и высоких военных ботинках. Гамид обитал в пригороде, и в день "Ч" его решили не вести от рынка, а встречать неподалеку от дома.
Местом действия была избрана дугообразная Палевская. Из двухэтажных домов, плотно заросших виноградом и прочей вьющейся зеленью, улица просматривалась плохо. По тротуарам особенно никто не расхаживал — люди здесь жили денежные, не по одной машине имели.
На местность заговорщицы выезжали только раз, зато макет измусолили до безобразия. Дело в планируемой акции нашлось всем, Йенс не могла позволить себе упустить первую рыбку. Девушки разделились на три группы — одна отсекала возможных свидетелей: улицу с односторонним движением перекрывала "военная автоинспекция". Вторая, основная — выполняла задачу. Третья группа, страхующая — рассредоточивалась вдоль улицы дальше места действия основной, на случай, если та потерпит неудачу.
"Витара" неторопливо двигалась к южной окраине Савилля — поглядев на часы, Кора прибавила ходу. Небольшая машина была полна — третья группа, самая крупная по численности, выдвигалась на место акции.
Кроме обычного экипажа джипа — Коры за рулём и Эльги в правом переднем кресле, сзади помещались Горана и Бланка — та, что хорошо стреляла и была по возрасту старше всех. Тем не менее, командовала Кора, имевшая боевой опыт.
В салоне царило напряжённое молчание. Поглядев в зеркало заднего вида, младшая сестра подмигнула девушкам и вдруг запела:
С якоря сниматься, по местам стоять,
Эй, на румбе, румбе, румбе так держать!
Дьяволу морскому
Свезем бочонок рому,
Ему не устоять!
Насобачившись в вокале на пару с Йенс, она могла теперь выдавать достаточно уверенные сольные партии. Конечно, никто из присутствовавших не понял и половины беранских слов, но мелодия зажгла задорные искорки в глаза, а Эльга стала подпевать.
Эй моряк, ты слишком долго плавал!
Я тебя успела позабыть.
Мне теперь морской по нраву дьявол.
Его хочу любить.
(11)
-Слыхали когда-нибудь такую? — снова глянула в зеркало Кора.
-Нет, — хором отозвались сзади.
-Был такой старый-престарый беранский фильм "Человек-амфибия". О парне, который мог жить под водой или на суше — как хотел. В глубинах Ихтиандр скрывался от подлости и лжи нашего драгоценнейшего общества, — младшая сестра криво усмехнулась. -Ага, ну вот, и приехали...
Из правого окна Эльга махнула Злате, с гордым и неприступным видом восседавшей в дорогущем "БМВ". Та ответила небрежным кивком — видно, вошла в роль — и Кора проехала мимо, в конец улицы, где было место третьей группы.
На заднем сиденье девушки уже надевали самодельные наплечные ремни — им предстояло носить под летними плащами тяжёлую артиллерию. У Гораны автомат, у Бланки — помповое ружьё, снаряжённое разрывными патронами, собственной продукцией Йенс.
До выхода охотников на "номера" оставалось четверть часа...
Четырьмя минутами раньше рассчитанного времени шестисотый повернул на Палевскую, а вслед за ним скользнул жёлтый "БМВ". Пропустив эксклюзивные тачки, скромно стоявший у обочины "уазик" выдвинулся поперёк проезжей части, а двое в форме с повязками "ВАИ" перегородили улицу извлечённой из машины стойкой с запрещающими знаками. Для пущей верности возле "кирпича" и таблички встала Ирма в форменной шапочке, тёмных очках и с "калашниковым" наперевес.
Метров через сто Гамида нагнала яркая машина с двумя девицами на переднем сиденье — двухдверный купе вела Злата, разукрашенная, по своему обыкновению, во все цвета радуги. Рядом с сигаретой в зубах располагалась юная красавица Рада, плечами и руками пританцовывавшая в такт мелодии из динамиков (мизансцена репетировалась тысячу раз).
Музыка из "БМВ" сотрясала небеса, и оба керкира, отец и сын, заглотили приманку, как ранее предполагалось: повернули головы влево, словно по команде.
Злата издала пронзительный крик рэнского погонщика быков — это был сигнал для спрятавшейся на заднем сиденье Йенс: "машины поравнялись друг с другом, противник отвлёкся, занята наилучшая позиция для стрельбы".
Пока, разинув рты, керкиры пускали слюни, старшая сестра спокойно поднялась, выставила в открытое окно удлинённый глушителем ствол "ТТ", и дважды нажала спуск.
Ветровое стекло "мерседеса" забрызгало изнутри, Гамид повалился на руль. Скорость была невелика, улица поворачивала вправо, а шестисотый сам по себе этого делать не умел. Перескочив бордюр, он снёс урну, опрокинул скамейку, и, уже потеряв скорость, по касательной ткнулся в кусты.
Рок в "баварце" тотчас же стих, машина тормознула у обочины. К лимузину подскочила тень в сером городском камуфляже, почти неразличимая в наступивших сумерках. Йенс проверила пассажиров — сынок Гамида остывал, а вот сам "виновник торжества", как ни странно, был жив. С дыркой в голове, однако, пульс ритмичный, глубокий, хоть в отряд космонавтов. Видать, не сыскала пуля в его башке жизненно важных органов.
Старшая сестра обшарила карманы керкиров, оружие и деньги сбросила в пакет со своим пистолетом. Опустив спинку переднего кресла, столкнула тушу папочки назад, в компанию мёртвого отпрыска. В салон любопытно заглядывала Рада, держа в руке свой белый парик.
-Надевай перчатки и садись со мной! — скомандовала Йенс, захлопывая дверцу.
Профессиональный хореограф, теребя ремень "калаша", тревожно вглядывалась в неясные тени впереди. Наконец, Милена заметила белые огни на корме "мерседеса" — командир включила заднюю передачу, выводя машину из кустов.
-Сворачиваемся! — крикнула напарнице, и выскочила наружу, открывая задний борт.
В это время Кора скомандовала своим: "В машину!". Странноватые в такую погоду фигуры в плащах, из-под которых виднелись брюки, торопливо заползли за заднее сиденье двухдверного джипа. Вперёд сели Кора и Эльга, "судзуки" пристроился вслед за спортивным "БМВ".
"Пост ВАИ" также бесследно исчез через несколько секунд. Как и подобало стражам порядка, девушки ненадолго остановились у перевёрнутой скамейки, чтобы восстановить порядок на улице, а затем первая группа кинулась догонять небольшую колонну из трёх разномастных авто. Стоило ли говорить, что номера на всех них, за исключением шестисотого, были фальшивыми.
В "мерсе" ужасно воняло — тело мёртвого керкира освободилось от последних отходов жизнедеятельности. Рада с непривычки едва сдерживала подступающую к горлу тошноту, всё ниже и ниже опуская стекло в своей дверце. Кося на бледную девушку правым глазом, Йенс время от времени подбодряла её улыбкой, а сама старалась не отвлекаться на то, что почти не прикрывала нескромная, мягко говоря, одежда рыжеволоски.
Только выехали на примеченную заранее тихую загородную трассу, как недобитый Гамид заворочался и забормотал.
-По башке рукояткой! — мгновенно скомандовала старшая, и Рада не оплошала.
Удар получился не особенно сильным, его хватило, чтобы утихомирить керкира на полминуты. Вскоре Йенс снова услышала позади незнакомые гортанные слова и тихо выругалась сквозь зубы.
По дороге никто не встретился, и колонна без приключений добралась до ремонтируемого участка, который позавчера выбрали в качестве укромного места. Старшая несколько раз коснулась педали тормоза, стоп-сигналами командуя группе остановку.
"БМВ" и шестисотый поставили рядом, у правой обочины. Группы немного перетасовались: Бланка перешла к Ирме в "уаз", а Милена к Эльге — та осталась одна в "витаре". Для каждого из двух постов нужно было хотя бы по одной девушке в форме и с армейским оружием. Они перегородили дорогу в сотне метров впереди и сзади, поставив на крыши своих машин синие полицейские мигалки, но не включая их до поры.
Из "мерседеса" выволокли на асфальт живого керкира. Горана вмиг очутилась рядом, нетерпеливо крутила в руке пистолет. Вопросительно глянула на Йенс, и получив кивок-согласие, с размаха пнула своего врага в бок. Открыв глаза, Гамид выругался — сначала на своём языке, а потом, когда в свете фар узнал жену убитого им человека — уже по-сински. Вдобавок к ране он сейчас получил сломанное ребро, а это оказалось больно.
-У-убью!!! — ревел здоровяк, поворачиваясь набок, чтобы встать.
-Наубивался уже, скотина! — срывающимся голосом выкрикнула фехтовальщица, нажимая спуск.
Первая пуля выбила из асфальта искры, в цель попала только вторая. Десятимиллиметровый кусок свинца раздробил керкиру коленный сустав, враг упал, взвыв от невыносимой боли.
-Ублюдок, сейчас пожалеешь, что родился!
Ещё одна пуля обездвижила левую ногу. Теперь девушка попала с первого выстрела, чему весьма обрадовалась. Пасть керкира извергла новую порцию грязных ругательств.
-Я рад, что шлёпнул твоего ё..ря ... И тебя, сука ... обязательно шлёпнут, — нецензурный монолог стал прерываться одышкой.
Сжав зубы, вдова подняла пистолет, прицелилась в толстогубый рот с противно шевелящейся поверху щёткой усов.
-Подожди-ка!
Фехтовальщица недовольно повернулась к остановившему её человеку.
-Смотри! — Йенс стволом "ТТ" указывала на какое-то светлое пятно в сгустившейся тьме.
-Видишь?
-Да, и что? — Горана недоуменно пожала плечами, не желая опускать оружие.
-Смерть от пули слишком большая честь для вонючего урода, — пояснила мысль старшая.
Мстительница криво усмехнулась и отправила пистолет в кобуру. До неё, наконец, дошло.
-Девушки, помогите, — старшая кивнула на вторую керкирскую тушу в "мерседесе". Морща носы, Кора, Рада и Злата выволокли мертвеца на асфальт.
-Вы любите отрезать пленным синам головы и ещё кое-что, сдирать с живых кожу, — слова старшей прозвучали вкрадчиво. -Это уже неоригинально. Да и руки пачкать о ваши кишки не хочется. Сейчас мы покажем, какая тебя ждёт смерть.
Взгляд Йенс словно морозом по коже пробрал истекающего кровью бандита. Вдвоём с Гораной старшая удалилась к стоявшему поодаль агрегату, а остальные развернули керкира, а чтобы ему было лучше видно, подложили под голову пустую пластмассовую канистру.
Затарахтел дизель, в темноте заворочалось что-то неуклюжее, и вскоре Гамид увидел медленно, с потушенными фарами приближающийся к распростёртому посреди дороги мертвецу асфальтовый каток. Забыв закрыть рот, керкир ошеломлённо наблюдал, как блестящий сталью многопудовый передний валец дорожной машины с громким хрустом подмял под себя тело...
Йенс, как и Горане, до этого дня ни разу не доводилось управлять асфальтовыми катками, но не зря говорили — нет на свете машины, которую не смогла бы повести старшая.
Посветив фонариком, она разобралась, как запускается двигатель, а потом остались пустяки. Примостившись с Гораной на единственном в кабине сиденье машиниста, Йенс ясно ощущала нервную дрожь, что била фехтовальщицу. Но глаза молодой вдовы горели, она уверенно направляла руль одиннадцатитонного чудовища. То вставая во весь рост, то свешиваясь из кабины влево, старшая корректировала движение — хотела, чтобы голова керкира осталась нетронутой, а из-за длинной передней части катка водителю уже не было видно трупа.
Всё получилось, как задумала Йенс — когда двухметровой ширины валец, наехав сбоку, проутюжил мясо, и машина сдала назад, все увидели на асфальте большое мокрое пятно и целёхонькую голову с куском измочаленной шеи.
Нельзя сказать, что запах ото всего этого исходил приятный. Злата, стоявшая ближе всех, рванулась в кусты, оттуда послышались характерные кашляющие звуки. Как будто проснувшись, муслим опять начал жутко материться, а Йенс подумала: "Хорошо, по крайней мере ясно, что ублюдок в сознании".
Гамид попробовал повернуться, чтобы, подтягиваясь руками, куда-нибудь уползти, но это были скорее рефлексы, нежели осмысленное поведение. Кора, больше других привыкшая к подобным картинам, в два шага приблизилась, ударом ноги в плечо повернула керкира — "Тяжёлый, сволочь" — вторым пинком опрокинула его на спину. Подвинула ноги, чтобы лежал удобнее, точно вдоль дороги.
Рада, сменившая свой крохотный золотистый топик на простую хлопчатобумажную майку, подобрала канистру, рукой в перчатке подняла за волосы голову бандита, заботливо подложила "подушечку", ухмыльнулась:
-Ты ведь не станешь закрывать глаза от страха, правда?
Тем временем Йенс в кабине катка обратилась к Горане:
-Я хочу и его башку оставить на память керкирам — ты поведёшь, или хочешь посмотреть?
Секунду подумав, вдова выпрыгнула на асфальт.
-Тогда командуй, сколько осталось до головы! — крикнула старшая.
Маломощный движок катка загудел, агрегат тронулся, в третий раз проехал по фаршу из гамидова отпрыска и стал приближаться к папаше. Когда валец подкатил к дорогим ботинкам Гамида на расстояние полуметра, тот закричал. Обувь исчезла под катком и крик превратился в звериный рёв.
По изменившейся тональности звука Йенс поняла, что начало положено, удовлетворённо кивнула сама себе и глянула на Горану — как там она, сама под каток не свалится?
Окаменев, вдова смотрела, как валец раздавил керкиру голени, добрался до бёдер. Гамид судорожно задёргался, канистра из-под головы отлетела в сторону. Девушке показалось, что керкир сейчас отбросит свои ноги и поползёт на руках, словно киборг из фантастического фильма, словно ящерица, схваченная псом за хвост. Она даже на секунду забеспокоилась — уйдёт ведь — но тут каток добрался до туловища и Горана увидела, как оно в прямом смысле этого слова лопнуло.
Во все стороны ударили брызги, раздался сочный хруст, и по асфальту потекла пузырящаяся кроваво-мясная каша.
Вопль оборвался.
Йенс тут же нажала на тормоз — заподозрила, что от парализованной ужасным зрелищем фехтовальщицы толку будет немного. По инерции агрегат прошёл полтора-два десятка сантиметров, и замер, расплющив в лист бумаги грудную клетку трупа.
Злата высунулась из кустов, увидела под катком башку Гамида, и с огромным трудом подавила новые рвотные спазмы.
-Что-нибудь вкусное ела? Жалко теперь... — подколола девушку Кора.
Та зыркнула из-под красной чёлки бессмысленными глазами в кругах размазанной туши, попробовала искривить губы вялой улыбкой. Вытаращилась, раздувая щёки, и с возгласом "Буэ-ээээ!" опять скрылась в зарослях лавро-вишни.
Младшая сестра сдержала смех. Йенс тем временем отвела каток на прежнее место — не бросать же посреди дороги, ещё разобьётся кто-нибудь.
