— Ты совет спрашиваешь или моё решение?
— Вы ведь подруги... она наверняка тебе что-то рассказывала. Вот и скажи мне, должен?
— А у тебя нет другого выхода, Илюша. Ты слишком много для неё сделал, чтобы снова запереть.
Он привалился спиной к стене.
— Называется, наступил на собственные грабли, да?
— А ты думал, что она станет твоей любовницей и всё будет шито-крыто?
Илья помотал головой.
— Не знаю я, что думал... Просто я боюсь её отпускать.
— А ты не бойся. Ксюша — девочка сильная. Она справится.
Говоров недовольно посмотрел.
— Вот зачем ты это говоришь? Я беспокоюсь о ней, о Ваньке, а ты что говоришь?
— О себе ты беспокоишься, Илюш, — Лена дружески погладила его по плечу. — О себе. О других пока не научился. — Встретила его взгляд и ободряюще улыбнулась. — Не злобствуй. Я тебе правду говорю.
— Спасибо тебе, — с издёвкой протянул он. — Даже не ожидал, что ты обо мне такого высокого мнения.
— Дело не в высоте. Просто ты эгоист. Будешь спорить?
Говоров чопорно поджал губы и отвернулся. Но вскоре не выдержал и спросил:
— Считаешь, что ей без меня будет лучше?
— Не знаю. По крайней мере, полезнее.
— Что ты имеешь в виду?
— Что ей жить надо начать, понимаешь? Жить! Как ты живёшь, я, кто угодно другой. А не зависеть от своего прошлого, от каких-то слов и решений, принятых когда-то и под чьим-то давлением.
— Хочешь сказать, что я на неё давлю?
— А разве нет? Ты бы и сейчас с удовольствием надавил. Чтобы не позволить ей уйти. Разве не так?
Он отвернулся.
— Она не хочет уходить, я же чувствую.
— Я вот тоже овсянку есть не хочу, но ем, каждое утро. Потому что полезно.
— Хватит издеваться!
— А ты опять о себе думаешь. Издеваются над ним... А ты о ней подумай. Чего ты от неё хочешь, чтобы она согласилась на все твои условия и послушно ждала? Она уже ждала, много лет. И да, это был не ты, и это очень хорошо, для тебя. Ты пойми, Илюш, он убил её. Растоптал, унизил и ко всему этому, не захотел воспитывать сына. Потому что ему не нужен был сын от неё. Она очень из-за этого переживает и себя винит, что из-за неё у Ваньки отца нет, что она такая плохая. А ты хочешь заставить её снова ждать? И главное, чего? Объясни мне или ей. Чего ждать? Ты женишься, весь уйдёшь в новый проект, с головой, будешь жить в самолёте первые месяцы, в Европе у тебя будет жена, а Ксюша с Ванькой ждать тебя будут? Когда ты найдёшь для них время между работой и Светой? Это, по меньшей мере, не честно, Илья.
Он опустил голову.
— Тошно как-то.
— Сам виноват, — Лена осталась глуха к его страданиям. — Но и упрашивать её подождать... у моря погоды, ты права не имеешь. Сделай выбор. И всё будет так, как ты хочешь. У тебя есть шанс... если ты сам этого захочешь.
Говоров одарил её задумчивым и достаточно тяжёлым взглядом и промолчал.
С работы Ксения ушла с обеда, провожала родителей и Ваню на дачу. Собрала вещи, попросила сына вести себя хорошо, вполуха выслушала мамины наставления и невнятно в который раз объясняла отцу, почему ей надо остаться в Москве. А когда оказалась одна в квартире, в задумчивости походила по комнатам, в рассеянности перенося с места на место Ванькины игрушки, которые находились в самых неожиданных местах. Потом присела на кухне за стол.
Тишина, царившая в квартире, действовала угнетающе. В голове появлялись мысли о тоске и страданиях, и Ксения едва дождалась звонка Ильи.
— Я хочу приехать к тебе, прямо сейчас, — призналась она.
Он слегка насторожился.
— Что-то случилось?
— Нет. Просто одной дома как-то неуютно. Такое не часто бывает.
Илья облегчённо выдохнул.
— Ты меня напугала. Поезжай, конечно. Я ключи у консьержа оставил, ещё утром.
— А... это не будет слишком?
— Ксюш, ему деньги не за сплетни и рассуждения платят. Так что поезжай спокойно.
— А ты?
— А я буду попозже. Мне ещё надо с поставщиками встретиться, а потом я к тебе.
Ксения закрыла глаза и улыбнулась.
— Хорошо...
— Ждать будешь? — тихо спросил он.
— Буду. Только ты не задерживайся... постарайся.
Дома у Ильи на самом деле стало спокойнее. Ксения немного застеснялась, когда брала у консьержа ключи от квартиры Говорова, ей казалось, что он непременно потом кому-нибудь расскажет или просто посмеётся над ней. Схватила связку и быстро ушла, потом всё же выглянула из-за угла, ожидая, что молодой человек с усмешкой смотрит ей вслед, но он уткнулся в свой кроссворд.
Ксения снова на себя подивилась и поругалась. Ну почему она не может относиться ко всему проще? Многим даже в голову не придёт беспокоиться по поводу взглядов какого-то консьержа, а она переживает и ещё как. Каждый взгляд, каждый жест ей кажется излишне красноречивыми.
Илья вот её по таким пустякам всегда успокаивает, отмахивается и говорит, что это даже внимания её не стоит, а она потом начинает вспоминать, находит какие-то лишние детали и мелочи, которые только больше волнуют совесть. А Илья всегда спокоен и уверен в себе... И как ему это удаётся?
Без дела она сидеть не смогла и, хотя Говоров запретил ей в этот вечер стоять у плиты, ужин должны были привезти из ресторана, Ксения себе дела нашла без труда. Просто сидеть бездельничать и от этого переживать ещё больше, она не могла. За два с половиной часа ожидания возвращения Ильи, переделала кучу дел. Рубашки Говорова погладила, получив от этого простого дела истинное наслаждение. Правда, найти утюг в доме Ильи, делом оказалось непростым. Да и за домашними делами думалось лучше, мысли приходили нужные и важные и как-то сами собой раскладывались по полочкам, принося успокоение. Руки действовали автоматически, а в голове прояснялось. Поэтому когда Илья появился на пороге, Ксения была уже почти спокойна. И на его изумлённый взгляд при виде гладильной доски и утюга, лишь улыбнулась.
Он развёл руками.
— А что ты делаешь?
Ксения слегка встряхнула только что выглаженную рубашку и аккуратно повесила её на плечики.
— Мне же надо было чем-то заняться. А рубашек твоих целый ворох.
— В понедельник пришла бы домработница и всё погладила. Ксюша, — Илья подошёл и попытался отнять у неё утюг, — я тебе что сказал делать?
— Что?
— Отдыхать.
— А я что делаю? Я люблю гладить, меня это успокаивает. — Отдала ему утюг и теперь наблюдала, как Илья с ним мечется, не зная, куда поставить. — Знаешь, Ванька когда только родился, стирать приходилось постоянно, и я гладила по два-три раза в день. Но зато с Ванькой родители гуляли. Я это терпеть не могла.
— Что?
— С коляской гулять. Илья, отдай мне утюг. Поставь вот сюда и отнеси гладильную доску в кладовку.
Говоров дёрнул доску на себя, сунул руки под столешницу, пытаясь понять, как та раскладывается, точнее складывается. Доска никак не поддавалась. Илья свирепо уставился на неё, даже ногой от нетерпения поддал. Ксения его руки оттолкнула. Две секунды, одно неуловимое движение, — и громоздкий стол превратился в небольшую компактную доску.
Илья в удивлении качнул головой.
После того, как гладильная доска заняла своё место в кладовке, Илья прошёл в спальню, постоянно прислушиваясь к тому, где Ксения и чем она занята. То, что она в квартире, и он может её слышать и чувствовать, очень ему нравилось. Раздеваясь, почему-то начал оглядываться, а когда она вошла в спальню и остановилась в дверях, наблюдая за ним, усмехнулся.
— Вижу, тебе на самом деле было нечем заняться.
Ксения посмотрела на полку над кроватью, на которой были в ряд расставлены все статуэтки и отдельно лежали книги и бумаги Говорова. Смущённо улыбнулась и пожала плечами.
— Я не люблю сидеть без дела.
— Знаю. — Он подошёл и обнял её. Собирался сразу отпустить, но потом передумал и прижал к себе покрепче. — Я так вечера ждал, — прошептал Илья ей на ухо. — И даже не верится, что завтра утром я проснусь, а ты будешь здесь.
Она улыбнулась, привстала на цыпочки и потянулась, обнимая Говорова за шею.
— А мне вот стыдно... чуть-чуть, пришлось родителям соврать.
— Ничего, им свежий воздух пойдёт на пользу. И Ваньке тоже. — Илья быстро поцеловал её в призывно-приоткрытые губы. — А мы с тобой вдвоём, — шепнул он и заулыбался. — Пойдём в душ?
— Иди. А я ужин подожду, обещали привезти в течение получаса.
Илья по-детски хныкнул. Ксения слегка толкнула его в плечо и отстранилась.
— Иди. А я на стол накрою. Голодный?
Он кивнул и пошёл к двери ванной комнаты, по пути стаскивая с себя рубашку. Не глядя, кинул её в сторону кровати, правда, она не долетела и упала рядом. Ксения наклонилась и подняла рубашку, положила на кровать. В душе зашумела вода, а Степнова не удержалась и заглянула. Минутку постояла, прижавшись к дверному косяку и наблюдая за Ильёй через запотевшее стекло душевой кабины.
Потом раздался звонок в дверь. Привезли ужин.
— Бумажник из кармана у меня достань, Ксюш!
— Достану, — отозвалась она как можно бодрее.
Ужин был странным. Ксении было немножко неловко. От свечей, торжественности, которая возникла сама собой, от долгих взглядов Ильи... Всё это осложняло "прощание", убивало покой, на который она себя настраивала перед приходом Говорова.
Илья подлил ей вина, а потом вдруг поднялся, подошёл к окну и отдёрнул занавеску. На город не спеша опускалась ночь, небо темнело, и даже первая звёздочка появилась. А улицы заискрились разноцветными огнями, начиналась другая жизнь — ночная.
Говоров вернулся за стол и посмотрел на Ксению.
— Нравится?
Она кивнула. Взяла бокал с вином, сделала маленький глоток и посмотрела в открытое окно.
— Очень красиво.
Илья наблюдал за ней, Ксения смотрела в окно со странным выражением, мечтательным и одновременно настороженным. Словно, боялась, что её мечта, если она у неё была, когда-нибудь сбудется.
Лена права, она боится... Но она сильная и справится.
Жаль, что его помощь ей не нужна.
— Расскажи мне про то, что было у нотариуса, — вдруг сказала Ксения, так и не посмотрев на него.
— А что у него было? — прожевав, переспросил Говоров.
Ксения посмотрела на него.
— Не знаю. Расскажи мне.
— Я же тебе сказал, что всё в порядке. Почему ты спрашиваешь? — Они помолчали, потом он подозрительно прищурился. — Он был у тебя?
— Нет, — покачала она головой. — Я ему звонила.
Говоров поперхнулся вином.
— Зачем?
— Я должна была. Иначе ждала бы каждый день...
Он звякнул вилкой о тарелку.
— И что?
— Я просто спрашиваю, Илюш. Из любопытства.
— Жалко его стало?
— Причём здесь это? — Ксения поставила бокал.
— Да потому что ты так говоришь... — Илья с трудом перевёл дыхание, положил вилку и взял бокал. Сделал большой глоток. — Почему ты о нём говоришь? Сегодня? Ты же хотела... сама хотела от него избавиться! А теперь жалеешь?
— Не заводись, пожалуйста. И я его не жалею. Мне просто не понравился его возмущённый тон и то, что он...
— Что?
— Он сказал, что его заставили всё подписать, — Ксения усмехнулась. — Сказал, что ему руки выворачивали.
— Вот как...
— Кто ему руки выворачивал?
— Не знаю, — Говоров отрицательно покачал головой. — Ему показалось. — Но, встретив её взгляд, и поспешил заверить: — Честно, Ксюш. Никто ему руки не выкручивал. Я просто... У моего знакомого охранная фирма, вот я и попросил у него пару ребят. Для солидности.
— Для солидности?
— Ну да. Они просто посидели рядом. Твоему Старкову и этого хватало.
— Он не мой.
— Извини. — Выдохнул. — Почему мы должны об этом говорить? Я не хочу.
— Поклянись мне, что его не били.
— Клянусь. А это так важно?
— Да. Для меня — да.
— Я тебе клянусь.
— Налей мне ещё вина.
Илья улыбнулся.
— Ты же не пьёшь.
— Чуть-чуть.
Он подлил в бокал вина, поставил бутылку, а потом взял Ксению за руку. Погладил её пальчики.
— Я подумал... Давай я Ваньку усыновлю?
Она отвела от губ бокал и от удивления приоткрыла рот.
— Илюш, ты что?..
— А что? — Илья посмотрел с воодушевлением. — Знаешь, это было бы лучшим выходом. И от Старкова бы избавились раз и навсегда.
— Илюш, я думаю, что Света не придёт от этого в восторг.
Говоров тут же разозлился и отпустил её руку.
— Ну, причём здесь Света?
— При всём. Она твоя жена...
— Ты торопишь события!
— Да? — она в открытую посмотрела на него, и Илья смутился и глаза отвёл.
Ксения грустно улыбнулась.
— Не надо ничего этого... уж тем более усыновления. Думаешь, я бы тебе позволила? И давай закроем эту тему.
Он заметно загрустил, но быстро взял себя в руки и улыбнулся.
— Хорошо. Давай закроем.
Илья был недоволен разговором и расстроен её отказом, Ксения это понимала. Он пытался хоть как-то зацепиться за их отношения, это было очевидно. Но она сопротивлялась. И делала это осознанно. Потому что и так прекрасно знала, что в понедельник ей будет безумно тяжело. Просто проснуться и сказать себе, что всё — вот новая жизнь и начинается, с понедельника, как это ни банально. И что нельзя будет позвонить Илье, если что-то случится или пойдёт не так. Надо будет опять справляться самой.
После ужина Ксения вышла на балкон и облокотилась на перила. Немного похолодало, но после жаркого дня это показалось благодатью. Степнова закрыла глаза, подставляя лицо ночному ветерку.
Илья подошёл сзади, руки легли на её талию, и уткнулся носом в шею Ксении. Поцеловал.
— Не замёрзла?
Она качнула головой, прижимаясь к нему.
— Илюш, я хочу тебя попросить.
— Проси, — с готовностью кивнул он. — Что ты хочешь?
— Хочу, чтобы мы перестали с тобой говорить на важные темы. Хочу просто побыть с тобой. Это ведь не очень много, правда?
Илья снова прикоснулся губами к её шее и чуть слышно простонал.
— Хорошо. Хорошо, пусть будет так.
— И помни, что ты обещал.
— Я же пообещал!
— Нет, я не об этом. Ты обещал, что не будешь искать с нами встречи. В понедельник всё закончится.
— Вот зачем ты об этом опять?..
— Чтобы ты понимал. И чтобы эти выходные стали самым приятным, не надо их ничем омрачать.
Он заставил Ксению повернуться и посмотрел ей в глаза. Провёл большим пальцем по её щеке и очень задумчиво посмотрел.
— А ты уверена, что так правильно?
— Да. — Она даже на секунду не задумалась, и это сильно кольнуло Говорова. Опустил голову и прижался лбом к её лбу.
— Мне очень жаль, что так получилось. Правда.
Ксения прикоснулась пальцем к его губам.
— Ты обещал. И жалеть я ни о чём не собираюсь. У нас всё хорошо. Просто не судьба.
— Не судьба, — тихо повторил Илья.
Целовал её, а сам вспоминал, как отец сказал ему однажды, что каждый человек сам свою судьбу выбирает. Вот он и выбрал в своё время. Только кажется, поторопился.
Чтобы избежать продолжения разговора, Ксения сама увлекла Говорова в спальню. Между ними уже не было неуверенности или смущения, все прикосновения были правильными и своевременными, а главное нужными. Илья перехватил Ксюшину руку и поднёс к губам, потом втянул её пальчик в рот. Снял с неё полурасстёгнутое платье и стал водить руками по её телу, стараясь зафиксировать его контуры в памяти, затем прикоснулся к груди, рука скользнула по её животу вниз.
