Петр 2 Альтернативный

Остерман и Левенвольде серьезно кивали, когда я перечислял свои соображения. Эти меры серьезно отдалят меня от гвардии, но после почти удавшегося покушения доверия к гвардии нет ни у меня, ни у моих сторонников.

— Кого хочешь поставить во главе охраны, Государь?

— Может быть, Ушакова? У него есть опыт тайной службы и расследований. Назовем Службу охраны третьим отделением моей канцелярии. Рейнгольд возглавит первое отделение, а второе отделение будет заниматься дворцовыми вотчинами.

Надо сказать, что, несмотря на совпадение названия III Отделения Собственной Его Императорского Величества (сокращённо С.Е.И.В.) канцелярии в моём варианте и в истории Игоря Семенова, произошло это отчасти случайно. У императора Николая I второе отделение Канцелярии занималось кодификацией законов, а у меня будет заниматься хозяйственными вопросами. Законами же занимается Уложенная комиссия при Сенате и на неё у меня были отдельные большие планы.

Таким образом, в этот вечер втроем мы спланировали смену всей верхушки силовых ведомств империи: армии, полиции и спецслужб. За всеми этими переговорами я провёл день и, только поднявшись на башню Адмиралтейства чтобы оглядеть окрестности был удивлен, какое количество народа торчит без дела на адмиралтейском лугу: семеновцы, преображенцы, морские пехотинцы. Дальше всех от ворот расположилась огромная толпа гражданских лиц.

— Эти то, что здесь делают?

— Народ печалится о твоем здоровье, Государь! Даже чуть не набросились с голыми руками на вооруженных преображенцев. Хорошо, что семеновцы отогнали смутьянов, но с того момента горожан ещё прибавилось и как бы бунт не начался.

— Нда... пора мне выбираться за стены, Андрей Иванович.

Чувствовал я себя достаточно хорошо, хотя бледность с лица не прошла. Но из ворот Адмиралтейства вышел самостоятельно, хоть и в сопровождении большой свиты. Направился сразу к спешно выстраивающимся шеренгам Преображенского полка. Некоторое время размышлял, что и как сказать. Потом, когда установилась мертвая тишина, достаточная чтобы любой мог услышать мой слабый голос, заявил, не скрывая раздражения:

— В общем так, братцы, разочаровали вы меня. Сегодня четверо варнаков в ваших мундирах надрали задницу двадцати гвардейцам. Всех опозорившихся ждет служба в теплых краях на Кавказе, а те, что остаются, то есть вы все — освобождаются от караульной и хозяйственной службы. Будете вместо этого заниматься боевой и физической подготовкой. Через месяц проведу экзамен и каждый четвертый, солдат он или офицер, показавший худшие результаты будет отчислен из гвардии. Мне дохляки в лучшем полку не нужны!

Развернувшись, я не спеша направился к толпе гражданских лиц. Мастеровые, крестьяне, торговцы, мужики, женщины и дети при моем приближении кланялись, что-то выкрикивали и бормотали. В глазах многих горел истовый фанатичный огонь и Ваня даже забеспокоился.

— Как бы не затоптали нас Государь. Народ бешенный.

Не доходя несколько шагов до повалившихся на колени людей, я остановился и хмуро оглядел толпу. Среди общего благоговейного гула даже расслышал 'отец родной', 'благослови царь-батюшка'!

— Помолимся за Россию, люди, да убережет её Господь от напастей.

Перекрестившись на ближайшую колокольню, я встал на колени, а архиепископ Феофан начал благодарственный молебен. Люди, солдаты, нищие и генералы стояли на коленях, глядя на заходящее солнце и кресты Исаакиевской церкви и благодарили Господа, что не допустил сегодня свершиться большой беде.

На следующее утро я встал как обычно рано. Пришлось дать себе поблажку и не заниматься физическими упражнениями. Только облился ведром холодной воды в умывальне. Было странно и грустно ощущать, что Феди больше нет. Никита тоже ушел в поход с остальными преображенцами. Ещё вечером я встречался с их командирами, наметив план мероприятий полка на август. Потребовал, чтобы ближайшие дни полк каждые три-четыре дня совершал поход до Петергофа и обратно. На осторожный вопрос Салтыкова — зачем это надо, сказал, что стандартный суточный переход в 15 верст меня не устраивает. Войска должны уметь без проблем одолевать в день 30 верст. Это примерное расстояние до Петергофа. Так что сегодня с утра гвардейцы двинулись маршем из Петербурга по красивой мощёной петергофской дороге. Я с ними не пошёл, пообещав присоединиться в следующий раз. Но потребовал провести в Петергофе перекличку личного состава и предоставить мне список тех, кто будет отсутствовать по каким-то причинам. Своё намерение на четверть обновить состав полка я подтвердил ещё раз. Способность одолевать такие быстрые и длительные марши — это только первый принцип экзаменовки. Остальное — проверка боевых качеств, прежде всего умение владеть штыком или пикой (треть полка вместо штыка использовали пику и шпагу), а также бег на короткие и длинные дистанции и стрельба по мишеням из штуцеров. Нарезного оружия в полку мало, но я планировал понемногу переоснащать войска этим оружием, а пока начать выявление лучших стрелков и формирование из них подразделений егерей, задачей которых будет действие вне строя.

Залповую прицельную стрельбу из фузей тренировать сложно. В густом пороховом дыму при невысокой дальности поражения в эти времена скорострельность ценится больше меткости. Однако у меня были кое-какие идеи по этому поводу, но реализовать их смогу только лично присутствуя при стрельбах.

После завтрака закрутилась череда встреч. Только сейчас я по-настоящему понял, что замкнув на себя принятие всех решений, я буду вынужден непрерывно разгребать завалы текущих вопросов. Что-то было важно, но многие проблемы могли решаться и без меня. Очень многие посетители приходили только для того, чтобы выразить своё почтение. Такие гости меня раздражали больше всего. Сохраняя улыбчивую приветливость с ними, я в своих письменных досье мстительно отмечал 'иногда навязчив и несамостоятелен'. Дело в том, что я, наконец, получил возможность начать формирование баз данных, доступных не только мне, но и другим работникам своей канцелярии. Раньше я опасался, что мои записи подсмотрит Меншиков или кто-то ещё с непредсказуемыми выводами и последствиями. Поэтому писал шифрами и сокращениями, в которых потом сам не мог разобраться. Сейчас же я поручил Кириллову организовать удобный архив, с системой поиска по моим встречам, по анкетам лиц с которыми встречался и по темам, которые затрагиваются. В результате количество копиистов, архивариусов и прочих работников моей канцелярии увеличивается с каждым днем все больше. Под нужды своих бюрократов я разрешил пока использовать помещения Зимнего дворца. При Екатерине началась его перестройка и дворец сейчас не самое уютное место. Кроме того, зимой я собираюсь перебраться в Москву, а на будущий год ожидаю смерти Апраксина. Его большой дом, не уступающий дворцу Меншикова, достанется в наследство мне. Адмирал бездетный, а мы с ним дальние родственники. Сегодня, кстати, пообещал выполнить свое обещание и освободить его от службы, как только завтра Сенат подготовит указ об отставке генерал-адмирала. Приемника ему тоже выберет Сенат, но уже понятно, что им будет голштинец Петер Сиверс.

Андрей Иванович Ушаков, отчитавшись о текущем состоянии расследования вчерашнего покушения, был заметно взволнован, когда я предложил ему возродить Тайную канцелярию в рамках III отделения Е.И.В. канцелярии, но уже с гораздо более широкими возможностями. Генерал пообещал оперативно подготовить проект охранной службы на основе четырёх подразделений: дворцовой, конвойной, тайной охраны и следственно-аналитического отдела. Последнему отделу я поручил подготовить анализ всех угроз безопасности государства.

— Штат набирайте по своему усмотрению, Андрей Иванович. Денежное и вещевое довольствие сотрудников будет обеспечиваться в первую очередь, а чины присваиваться особым ускоренным порядком. Полагаю также, стоит в конных полках создать подразделения для борьбы с мародерами, которые будут готовить сотрудников и для вашей службы. Согласуйте мероприятия с военной коллегией. Людей старайтесь подбирать не самых знатных, всецело преданных мне и интересам государства.

После обеда, на пару с Левенвольде я отправился на Васильевский остров для разговора с Меншиковым. Александр Данилович выглядел лучше, болезнь похоже оставила попытки убить его. Но в глазах светлейшего князя застыл упрек в мою сторону. Я вздохнул и предложил ему посидеть на террасе дворца и поговорить откровенно.

— Задавай свои вопросы, Александр Данилович.

— Как твоё здоровье, Пётр Алексеевич?

— Неплохо. Мне сильно повезло, что стрелок оказался скверный, а от второй пули Федя Лопухин меня уберег да сам погиб.

Поговорили некоторое время об инциденте, и в какой-то момент Меншиков задал мне ожидаемый вопрос о причинах своего ареста.

— Причин три. Во-первых, мне больше не нужны опекуны. Может быть, мне и мало лет, но я справлюсь. Вторая причина, ты навязал мне в невесту свою дочь. Эта помолвка вызвала кучу проблем и ссор. Так что я принял решение найти себе невесту из другой страны, чтобы вельможи снова не передрались между собой. Подожди, не перебивай, я должен договорить. Третья причина в том, что я не могу полностью тебе доверять. Ты возглавляешь армию и гвардию. Два года назад с их помощью ты возвел на престол Екатерину, весной помог мне. Кто знает, может быть, завтра ты захочешь поменять меня на кого-то другого? Ты опасен, Александр Данилович. Но ещё опаснее гвардейцы под твоим командованием.

Дальше мы какое-то время спорили. Меншиков клялся о своей преданности, о происках врагов, о том, что с его уходом я стану беззащитен перед убийцами, которые непременно снова придут.

— Не беспокойся, Александр Данилович, я принял меры по усилению охраны. Сейчас, когда ты мне не мешаешь, это сделать легче. Лучше поговорим о твоей судьбе. Я хочу, чтобы ты подал в отставку со всех постов и уехал из Петербурга подальше. Зимой я буду в Москве и тебя там тоже не хочу видеть. Ты отлучён от Государева двора. Езжай на юг, поправляй здоровье, но в Петербургской и Московской губерниях не появляйся.

— Исполню, Государь, раз такова твоя воля. Буду молить господа, чтобы ты переменил гнев на милость. Но что будет с моей семьёй?

— Я заберу кольцо матери, которое подарил Марии, помолвка будет официально расторгнута, а её двор распущен. Ты волен выдать её замуж за кого-нибудь другого.

— Ей тоже уехать из Петербурга?

— Она мне не мешает. Опала касается только лично тебя, Александр Данилович.

— Спасибо и на этом, Ваше императорское величество.

Общение с Меншиковым меня изрядно вымотало. Говорить в глаза человеку, что он не справился, доказывать ему его несостоятельность достаточно бессмысленное занятие. Никого я не убедил, только нервы потратил. Но этот разговор был нужен мне. Всё же светлейший князь многое сделал для меня и страны. Во всех достижениях Петра I есть участие его правой руки — Александра Даниловича Меншикова. Фаворита обвиняли в воровстве, но сейчас воруют все. Был бы он изменник — я бы поступил по-другому.

Пройдя по анфиладе комнат, я зашел на женскую половину, где встретился с Дарьей Михайловной, супругой хозяина дома. Не успел даже ничего ей сказать, как она бухнулась передо мной на колени. По лицу немолодой женщины потекли слезы, и только Левенвольд помешал ей кинуться обнимать мои ноги.

— Не губи, царь-батюшка! — причитала женщина.

— Перестаньте, Дарья Михайловна! Никто никого не губит. Поезжайте в Раненбург, поправьте здоровье своё и Александра Даниловича!

Женщина завыла еще громче.

— Не гони, Петр Алексеевич! Не лишай своей милости! Погибнем мы все!

Вбежавшие в комнату дочери Меншикова попадали на колени рядом, добавив свои молодые голоса к тоскливой мольбе. Мой слабый голос еле слышен был в женском плаче, который на миг затихал и снова усиливался, как только я прекращал что-то говорить. Эту стихию невозможно было остановить без насилия. Хотелось плюнуть и уйти, но мне нужно было завершить дело. Я взглянул в лицо своей невесты:

— Мария Александровна. Наша помолвка расторгнута. Верни, пожалуйста, мне перстень матери.

Истерика усилилась и раздражённый Левенвольд чуть ли не силой вывернул руку девушки и снял кольцо с её пальца. Когда перстень оказался у меня, я сжал его в кулаке и глядя сверху вниз произнес:

— Тихо! Дайте мне сказать! Прекратите выть без причины! Александр Данилович ни в чём не обвиняется. Он получил отставку и приказ не появляться в Столицах. Так будет спокойнее мне и государству!

Плач возобновился и я попятился:

— Прощайте и не поминайте лихом!

В одной из комнат Зимнего дворца беседовали два Андрея Ивановича — невысокий плотный Остерман и крупный широкоплечий Ушаков. Не занимая определённого поста в стремительно растущей Канцелярии Е.И.В., вице-канцлер фактически являлся её руководителем. В своё время он принял решение порекомендовать императору бывшего руководителя Тайной канцелярии. Царь легко согласился и неожиданно поручил Ушакову не только расследование важных дел, но и собственную охрану, а в перспективе — тысячи солдат и огромную власть. Это пугало и барон уже ломал голову, как контролировать генерала. Пока же новый глава III Отделения С.Е.И.В. канцелярии не показывал нрав и признавал за Остерманом руководящую роль.

— Есть новости в расследовании покушения? — Остерман, зная неодобрительное отношение юного императора к табаку, недавно бросил курить, но периодически хотелось набить трубочку.

— К сожалению, пока ничего существенного не добавилось.

— Мы надеемся на Пашкова, Головина и особенно на тебя, Андрей Иванович. Охрану Государя уже усилили?

— Да. Сейчас готовлю список кандидатур для утверждения в должностях Главы дворцовой охраны и Конвоя Его императорского величества. Пока же в районе Летнего и Зимнего дворцов сосредоточены две роты семеновцев, эскадрон Лейб-Регимента и рота морских пехотинцев. По счастью, пока Государь перестал активно передвигаться по городу и охранять его достаточно просто.

— А что насчёт тайной охраны? Признаться, достаточно необычная идея — иметь незаметную стражу в статской одежде.

— Постоянное присутствие большого количества гвардейцев и свиты рядом утомляют государя. Тайная охрана в гражданской одежде не мозолит глаза ни ему, ни окружающим. Кроме того, конвой незаменим при проведении всяких церемоний, но именно поэтому может пропустить внезапное нападение. Тайные же охранники всегда настороже и не подпустят подозрительных лиц к императору. Нагрузка у них большая, но желающих стать агентами много.

— А что насчёт армейских подразделений по борьбе с мародёрами?

— Я готовлю записку с планом по организации таких войск, но, к сожалению, пока не назначено новое руководство Военной коллегии мне не с кем согласовать эти мероприятия. Зато уже появилось название. Его предложил сам Государь — 'жандармы' от французского gent d`armes, что в переводе означает 'вооруженные люди'.

— Похоже, познания моего воспитанника во французском гораздо глубже, чем я подозревал. Его Величество не перестаёт меня удивлять. Что ты об этом думаешь, Андрей Иванович? О его даре предвидения и о неожиданных знаниях, которые у него появились?