— Секрет. К Хранителям все вопросы, — дернул плечом Олег. — Так вот, если предположить, что наркоту по воздуху возить рискованно, да поездами — тоже, мало ли кто и когда в грузе порыться захочет, то возят ее автотранспортом. И если проверить, кто и когда совершал дальние неучтенные рейсы, у нас еще одна табличка с номерами грузовиков получается. Вот ее могу показать. Держите.
Прохорцев со скептической миной принял листок, но тут же его брови поползли вверх.
— Это же... — пораженно пробормотал он. — Парень, ты уверен, что не ошибаешься? Общаковские спецколонны "муть" возят? У тебя точно крыша поехала.
— Нет, к сожалению, — развел руками Олег. — На три раза перепроверил. Спасибо Хранителям, машинка для обработки документов у них замечательная, сбоев не допускает. Тот-то и оно, что спецномера. Все пятнадцать машин приписаны к автоколоннам Службы Общественных Дел в разных городах. И все они расположены на основных шоссе от южных и западных портов к столице и крупным промышленным центрам, типа Катринвилля или Мезоя.
— И ты всерьез заявляешь, что "муть" по стране возят грузовиками СОД? Слушай, парень, ты, конечно, умничка и все такое, но на твоем месте я бы сжевал свою бумажку и никому про нее не рассказывал, — Прохорцев, кажется, испугался по-настоящему. Его лицо побледнело, дыхание участилось. Пальцы нервно ухватились за подлокотники стула. — Я тоже промолчу в тряпочку, мне моя шкура еще как дорога! Теперь я понимаю, за что тебя тогда по башке приложили. Да тебя же сотрут в пыль... и меня заодно, если узнают, что ты со мной откровенничал. Слушай, твой кабинет не на прослушке?
— Успокойтесь, Павел Арсеньевич! — резко бросил Олег. — Кабинет не на прослушке, проверено. Вам лично ничего не грозит. Да и мне — тоже. Все сводки я передам Шварцману, а там он пусть сам разбирается. Да что с вами, в самом деле?
Прохорцев оттянул воротник рубашки. Узел галстука мешал, лицо казалось набросанным карандашом на ватмане.
— Сейчас... — прохрипел он. — Сейчас...
Сунув дрожащие пальцы в карман пиджака, он извлек стеклянную трубочку и закинул в рот белую таблетку. Олег встревоженно наблюдал за ним.
— Врача вызвать? — осведомился он, положив руку на трубку телефона. — Скорую?
— Не надо. Само пройдет.
И в самом деле прошло. Через минуту Прохорцев успокоенно откинулся на спинку и часто задышал.
— Вот так и общайся с вами, молодыми да ранними... — скривился он. — Как серпом по яйцам! Поработай с мое с шефом, еще и не так сердечко шалить начнет. Парень, ты знаешь, как как в СОД с выскочками типа тебя поступают? В бетон живьем закатывают! На куски режут! Плохо кончишь, помяни мои слова.
— Вряд ли, — Олег пожал плечами. Он уже жалел, что поддался детскому порыву. Загнулся бы гость у него на коврике — что бы он Шварцману объяснять стал? Что тайны налево и направо разбалтывает? — Не беспокойтесь, я лично уже про наш разговор забыл. Да и вы, наверное, тоже. А что с дуболомовыми наркоторговцами делать — уже не нам решать. И вообще, вы как хотите, а я домой поехал, обедать. Жрать хочется.
— ...а еще знающие люди говорят, они все на шее звездочку кверх ногами носят, штобы шайтану поклоняться так, значит. Шайтан им свою силу дал, вот они и должны его ублажать как могут, а не то отберет он свою силу взад, они и останутся ни с чем.
Шушукающиеся бабушки на скамейке у подъезда притихли и неприязненно посмотрели на вылезающего из машины Олега. До того, как его начал привозить домой персональный автомобиль, те же самые старушки охотно здоровались с ним и даже пытались обсуждать тонкости международной политики в лице злостной нарушительницы всяческих пактов Сахары. Но теперь Олег все сильнее чувствовал трещину, пролегшую между ним и соседями по подъезду. В последнее время с ним даже перестали здороваться. Ну что же, тебя, дурака, предупреждали, грустно покачал про себя головой Олег. Переехать тебе предлагали, заботились. Привычка, конечно, вторая натура, но и к жизни надо прислушиваться. Ладно, завтра пойду к управделами, как там бишь его...
Железная дверь квартиры недовольно хрипнула хронически несмазываемыми засовами. Олега педантично защелкнул все замки, пиликая собачками. Напоследок он активировал сигнализацию. Пээс пээсом, а и самому подстраховаться не мешает. Кто его знает, как финтифлюшка Хранителей поведет себя при настоящей опасности?
Сбросив ботинки, он прошел в комнату.
— Добрый день, Олег Захарович, — негромко поприветствовала его сидящая в кресле фигура. — Ничего, что не встаю? Несколько суток не спал, не поверите, ноги отваливаются.
Гость немного виновато улыбнулся.
— Ну почему же не поверю, — сухо отозвался Олег. — Хранители, как известно, день и ночь стоят на страже народных интересов. Конвоируют их, так сказать, в нужном направлении по мере своих сил и возможностей. Здравствуйте, Тилос. Как вас сегодня величают? Все еще Василием Петровичем? Или вы опять сменили документы?
— Нет, что вы, — отозвался Хранитель, поудобнее устраиваясь в кресле. — Частая смена официального имени — верный путь к шизофрении. Кстати, я извиняюсь за очередное нахальное вторжение в ваши апартаменты, но, сами понимаете...
— ...во избежание недопониманий с окружающими встречи с Хранителями осуществляются по возможности негласно. Помню, как же. — Олег выбрался из становящегося тесным пиджака (из-за чего же я все-таки пухну? Может, все-таки побегать трусцой?) и бросил его на стул. — Одного я так и не понимаю — что вам стоит привить народу всемерную любовь к себе? При ваших-то возможностях — раз чихнуть!
Олег с размаху плюхнулся на диван и выразительно посмотрел на собеседника.
— С чем на сей раз пожаловали, э-э-э... Василий Петрович?
— Насчет народной любви и неодобрения мы с вами, Олег Заха-а... — Собеседник Олега неожиданно широко зевнул. — Простите, не удержался. Так вот, насчет народной любви мы с вами уже говорили. И не раз, как мне помнится. Мы вмешиваемся открыто только в крайнем случае, к коему негативное отношение народных масс к Хранителям не относится. Кстати, как мы должны влиять на ситуацию, может, подскажете? Что бы мы ни делали, все работает не так, как надо. Возьмите ту же преступность. Все кричали о том, что бандитов надо публично на столбах вешать, житья от них не стало. Пришли мы и публично, как и требовали, располосовали на кусочки пару дюжин самых что ни на есть отъявленных головорезов. Результат вам известен: нас начали бояться, но ни капли любви мы так и не добились. Зато самых чудовищных слухов наплодилась куча. Что дальше? Всеобщий террор, превентивное истребление бандитов? Не наш стиль, ну, вы меня понимаете... — Хранитель замолчал. — О чем мы? Да, по поводу моего визита...
— Да, по поводу вашего визита, — немного язвительно откликнулся Олег. — Ни за что не поверю, что такой занятой человек, как вы, просто заглянул на огонек. Кстати, может, чая хотите? Сам заварю, как положено. А то мне на работе его из столовой носят, бурду черную. Под охраной, дабы чего не подсыпали. Р-развелось дармоедов-охранников, в сортир просто так не выйти!
— Спасибо, Олег Захарович, — серьезно кивнул головой Хранитель, — от чая я не откажусь. Но лучше заварите кофе, если имеется. С лимоном.
— Кофе нет. Не запасся. Хотя лимона не пожалею.
Тилос терпеливо дождался, когда Олег вернулся из кухни с двумя дымящимся кружками.
— А насчет охраны вы зря волнуетесь, — Хранитель ложечкой выловил из чая толстый ломоть лимона и с видимым удовольствием сжевал. — Недавно эти дармоеды, как вы их называете, ликвидировали на крыше одного учреждения снайпера. Хорошая винтовка у него обнаружилась, "Стампер", прицел оптический, тридцатикратный, пули разрывные, ядом для надежности смазанные. Засел он, что характерно, как раз напротив ваших окон. Нет-нет, — он торопливо поднял руки, увидев удивленное лицо Олега, — я не хочу сказать, что стрелок сидел именно по вашу душу. Оттуда хороший обзор и на другие кабинеты открывается...
Он выдержал многозначительную паузу.
— Впрочем, не суть. Пээс вы носите, и правильно делаете, что никого о нем в известность не поставили. Береженого, как известно, штык не берет. А забежал я к вам сегодня просто мимоходом. Передышка небольшая выдалась, я и решил между делом заскочить, языком потрепать и совет хороший дать.
— Совет... — скривился Олег, словно в его чашку выжали лимон целиком. — Говорите уж прямо, господин Тилос — цэу. Ценное указание, оно же приказ в ненавязчивой форме. Можно подумать, кто-то ваших советов не слушается. Ну, что надо?
— Какой-то вы раздраженный нынче, Олег Захарович, — покачал головой Хранитель. — Наши советы выполняются потому, что в ваших же интересах. Ну да, и в наших — тоже, только вам-то что? Вот, — он достал из кармана пиджака небольшой плотный конверт и бросил его на журнальный столик. — Здесь материалы, позволяющие подвести под долгий отдых в оздоровительных поселениях одного чиновника в Канцелярии. Если точнее, заместителя начальника строительного департамента господина Полуянова. Преступный сговор с несколькими директорами цементных предприятий, искажение статистики, занижение объемов производства с целью сбыта излишков налево, все такое.
— И что мне с ними делать? — Олег брезгливо посмотрел на конверт. — Пойти и дать гаду в морду?
— Ну зачем же так сразу в морду? — ухмыльнулся его собеседник. — Просто передайте материалы Шварцману обычным путем, он лучше знает, что с ними сделать. От своего имени передайте, разумеется. Дальше — не ваша забота. Только кого на его место поставить? Если подумать, у вас друг есть. Некто Бирон Павел Оттович. Помнится, он референт того же начальника департамента...
— Да ладно вам меня за мальчика держать, Василий Петрович, — равнодушно отмахнулся от него Олег, — чтоб мне сейчас чаем подавиться, если вы уже обо всем не подумали. В первый раз, что ли? — Он хлебнул из кружки изрядно остывший напиток и тут же сильно закашлялся. Жидкость заколебалась и выплеснулась ему на колени. Придя в себя, Олег почти швырнул чашку на столик, забрызгав конверт с компроматом, и метнул огненный взгляд на Хранителя. — Что за дурацкие шуточки?
— Ну, вы же сами сказали "чтоб мне подавиться!" — В глазах Тилоса плавали ехидные огоньки. — А подсознание — штука тонкая, иногда срабатывает независимо от воли. Видимо, не так сильно вы верите в нашу предусмотрительность, а?
Он негромко рассмеялся, и тут же осекся.
— Извините, Олег Захарович, сам я дурак и шутки у меня дурацкие, как вы верно подметили, — по комнате прошло чуть заметное дуновение ветра, мокрые пятна на костюме и столике медленно растаяли.
— Вот-вот, — Олег недоверчиво пощупал совершенно сухие брюки. — Так вы что, Пашку в замы метите? С его-то пятым пунктом?
— Вы что-то имеете против немцев? — поднял бровь Тилос. — Вот уж не знал.
— Да при чем здесь я! — снова рассердился Олег. — Пашка мой друг. Вы знаете, чего ему стоило до референта подняться? Какой, нахрен, зам? Его ж сожрут и как немца, и как выскочку. И почему бы вам самим бумажки не отдать?
— Вас не должны волновать такие мелочи. С антишвабскими настроениями мы разберемся. Вопрос лишь в том, захотите ли вы пустить компромат в ход. Я не настаиваю и даже не рекомендую. Вам в руки дадена возможность, а воспользоваться ли, дело ваше.
— Вот даже как... — Олег откинулся на спинку дивана и изучающе посмотрел на Тилоса. Бессмысленно. Морда, как всегда, совершенно непроницаемая. — Хотите проверить, хороший я парень или плохой?
— Хороший? Плохой? — Хранитель покачал головой. — Мир — клубок причин и следствий, и бессмысленно пытаться разделить их на хорошие и плохие. Но у меня все. Я пойду, если не возражаете. Дела ...
— Тилос, а можно вам вопрос задать? — Олег выжидательно посмотрел на собеседника.
— Вопрос задать можно, — неожиданно сухо ответил тот. — Но ответ не гарантирую, сами знаете. Что вас интересует?
— Скажите, — задумчиво произнес Олег, — почему вы так плотно меня опекаете? Почему именно меня выбрали? Я имею в виду, вы, Хранители. Просто потому, что у меня нет никаких связей и мной можно манипулировать, как марионеткой? Потому, что без вас меня прикончат? Потому, что мне можно задурить голову громкими словами про долг перед людьми, перед обществом? Почему вы не используете для своих целей других? Ведь так просто накопать компромат на какого-нибудь разъевшегося на ворованных харчах чиновника, — он ткнул пальцем в конверт, — и крутить им как захотите... Почему я?
Последние слова Олег почти выкрикнул. Он вцепился в подлокотники кресла так, что кожа под его пальцами жалобно запищала, и почти с ненавистью взглянул на собеседника.
— Олег Захарович, — медленно произнес тот, — когда мы впервые с вами познакомились, я вам уже все объяснил. Нам требовались люди опытные, с одной стороны, и незакомплексованные, с другой. Есть и другие мотивы, но сейчас я их озвучить не могу. Но должен заметить, что вы не совсем правильно воспринимаете наши действия. Мы не заинтересованы в том, чтобы кем-то крутить. Нам нужно добровольное осознанное сотрудничество. Причем сотрудничество не из-под палки и не по должностной обязанности, а по душевной склонности. Мы хотим поддержать общество в трудный час. Люди, подобные вам, могут изменить ситуацию к лучшему, но не имеют возможности. Некоторым мы такую возможность даем. Мы не манипулируем вами, просто ваши стремления совпадают с нашими. Все взаимовыгодно.
— "Взаимовыгодно"? И что же я имею, кроме головной боли?
— Зарплата уровня министра вас не устраивает? — усмехнулся Хранитель. — Стол заказов? И морального удовлетворения не получаете, что любую бумажку у кого угодно можете запросить?
— И на что мне ваша зарплата? — язвительно осведомился Олег. — В стол складывать? А бумажками в туалете подтираться?
— Все-то вам не нравится! Ну, потребуйте, чтобы вам жалование в пять раз сократили, да посмотрите, легче ли стало. Олег Захарович, а осознаете ли вы, что из никому не известного снабженца потихоньку становитесь заметной фигурой? К вам еще не подкатывались с предложениями вечной дружбы личности, которые полгода назад вас в упор бы не заметили? Нет? Ничего, все впереди. Оглянуться не успеете, как на дочке министра женитесь, а в коридорах вам начнут в пояс кланяться. Или и уважение вас не прельщает?
— Да идите вы! — Олег раздраженно отвернулся. — Шуточки у вас...
— ...дурацкие! — подхватил Тилос. Он встал и прошелся по комнате. — Уже осознал. Почему мы поддерживаем именно вас, значит? Ну, скажем нравитесь вы нашему руководству. Да не смотрите вы на меня так, — он неожиданно расхохотался. — Скажу по секрету, в нашем штабе чуть ли не половина генералов — женщины, а вас уродом никак не назовешь. Да если бы не ограничения по работе, кое-кто уже бы к вам активно клеился! Красивые, между прочим, девицы, завидую я вам. А если серьезно, — Хранитель снова помрачнел, — то могу тонко намекнуть еще кое на что. Для поддержания боевого духа, так сказать. Очередные выборы Народного Председателя на носу. А после выборов Председателю могут понадобиться новые кадры. Ну ладно, мне пора.
