Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Про шпионов не все так считают, — буркнул я.
— Пусть эти все, для начала, изучат биографию хотя бы пятидесяти подобного рода личностей, в "онлайн-режиме" разумеется, а там посмотрим, что они скажут, — усмехнулась девочка, — всю эту жизнь, наполненную красками, непредсказуемостью и романтикой, я видела только на экране. В реальной же жизни я видела совсем другое.
— Как тебя только к психиатру не отправили, — потряс головой я, честно пытаясь себе представить, что должно было произойти с ребенком, который вдруг увидел подобную изнанку жизни в столь юном возрасте. Причем мало того, что увидел — практически пережил! И даром бы все ограничилось обычными приличными людьми, хотя мне ли не знать, сколько среди таких вот тихих и незаметных домоседов встречается извращенцев. Так нет же! Контингент для "просмотра" у нее был намного-намного серьезнее. Убить Митрова за такое мало...
— Они со мной и работали. Причем весьма плотно, — согласно кивнула Маша в ответ на мое замечание, — Давали нужные пояснения, когда я рассказывала им то, что увидела. Объясняли, почему человек себя ведет именно так, а не иначе, и что бояться этого не надо. Надо просто иметь свои твердые убеждения в жизни и следовать им. Вот и все. А подонки были и будут всегда. Но это ведь совершенно не значит, что нужно вести себя также как они. Хороших людей на свете ведь намного больше, чем плохих. Вот ради них и стоит жить на свете. Ради мамы и папы, ради бабушки, ради всех тех, кого ты любишь и кто тебе дорог. Кто любит тебя. А благодаря мне их теперь можно будет обнаружить и они не принесут больше никому вреда. Плохих людей станет намного меньше...
Глаза девочки невидяще уставились в пространство, подернутые пеленой воспоминаний. Не знаю почему, но у меня в этот момент волосы зашевелились на затылке. И очень уж захотелось пойти дать в морду гребаному товарищу полковнику...
— Они часто утешали меня и поддерживали, когда у меня случался очередной срыв или истерика, — через некоторое время снова продолжила девочка, — но... — она, помотала головой приходя в себя, — думаю, тебе будет не очень интересно про все это слушать.
— Да нет, почему же... ну или, хотя...это..., — замялся я, в тщетной попытке подобрать подходящие в такой ситуации слова, но так и не находя их.
— Спасибо, Дима, я тронута твоим участием, — впервые за все время нашего разговора в глазах Маши блеснули искорки смеха, — но откровенности оставим для другого раза. Так вот. С обычными людьми, как я уже говорила, все намного проще. Особенно если они живут спокойной, размеренной жизнью, лишенной резких смен обстановки и настроения. С одаренными же все сложнее изначально. Клубок вероятностей, вихрь эмоций и образов. Сотни, тысячи вариантов, переплетенных и связанных между собой так плотно, что разобрать в этом калейдоскопе хоть что-то более-менее точное невыносимо трудно. Ты спросишь, почему так? Я не знаю. И думаю, никто тебе не сможет ответить тебе на этот вопрос.
— Но предположения есть? — бросил пробный камень я.
— Есть, как не быть, — пожала плечами девочка, — кто-то утверждает, что с активацией альмы для нас в мироздании открывается больше вариаций в секунду. Логика проста: больше возможностей — больше воздействия на окружающий мир — больше линий вероятности.
— Не понял, — покачал головой я, — а если просто сидеть дома и вообще оттуда никуда не выходить?
— Их будет меньше, — вздохнула Маша, — но не намного. Это как... это как с камнем. Представь, что ты бросаешь его вперед. Ты можешь просчитать его скорость полета, траекторию движения, узнать, что с ним будет дальше, когда он упадет на твердую или мягкую поверхность и прочее. Все что с ним произойдет можно легко описать математически, тебе хватит обычных формул в пределах баллистики. А вот что будет, если ты имеешь дело с телом, скорость которого постоянно меняется? С телом, которое может двигаться в совершенно любых направлениях, причем совершено непредсказуемо, с огромным ускорением и при этом еще и изменять свои внутренние свойства? Сможешь спрогнозировать его путь? Описать его формулами?
— Брр, это уж точно не ко мне, — потряс головой я, — у меня всегда были непростые отношения с физикой.
— Вот и я о том же.
— Но все-таки мне кажется, ты немного утрируешь.
— Нет, Дима, я просто пытаюсь объяснить тебе то, что я чувствую и то, чего ты увидеть не в состоянии. Возможно, я привела не очень удачные примеры, но так и высшего технического образования у меня нет, в отличие от тебя. Да и вообще я девочка.
— Уела, — хмыкнул я, — последнее основание так и вовсе железобетонное. А что насчет упырей?
— Их я не вижу вовсе, — развела руками, сидящая на матрасе девушка.
— То есть, как это не видишь? — не понял я, — они ведь тоже живые существа! И судя по тому, что мы узнали за последнее время, принимают в нашей жизни активное участие. Весьма активное, я бы даже сказал.
— А вот так. Пытаюсь сосредоточиться, а вижу на их месте только пустоту. Вот вроде бы есть перед тобой он, даже потрогать можно, а ты ведь знаешь, как телесный контакт облегчает восприятие, особенно у видящих, но глядишь, всматриваешься, а там... пустота. Как будто и нет никого перед тобой. Ни настоящего, ни прошлого, ни будущего. Страшно...
Когда я отошла от первого удивления и шока, то попробовала косвенный поиск, но... Все люди и вероятности, которые по идее должны были сходятся к нему, как будто искажались. Не обрывались даже, утыкаясь в пустое пространство, что было бы хоть немного логично, а как-то... обходили его, соединяясь при этом между собой. Линии вероятности и судеб совершенно разных людей, обрывались и соединялись между собой по непонятным принципам. Они искажались, и невозможно было понять, что же привело к такому исходу, откуда было внешнее воздействие и самое главное, какое вообще оно было и когда? Когда я попыталась осознать уведенное и хоть немного в нем разобраться — у меня случился очередной срыв. Локальная перегрузка ЦНС и многочисленные кровоизлияния в мозг. Я не рассчитывала на подобную нагрузку при этой работе. Не поняла и не смогла оценить своих сил. Я чуть не ушла.
— Ты сумела справиться с собой? — спустя несколько секунд молчания, тихо спросил я.
— Нет, — девочка грустно улыбнулась и снова раскрыла книгу, которую последние минуты нашего разговора нервно крутила в руках, — меня вытащила Алиса. Вкатила две ампулы блокиратора альмы, а когда я вырубилась — привела в порядок. Успела очень вовремя. Просто повезло, что в тот момент мы находились рядом. После этого случая, Борис Сергеевич запретил мне использовать дар в этом направлении.
— Я не знал...
— Теперь знаешь. Дим, давай поговорим в другой раз, ладно? Я просто хочу сейчас немного отвлечься и не думать ни о чем.
— Да без проблем, — кивнул я, и медленно поднялся на ноги, разминая затекшие от сидения в неудобной позе мышцы. Не надо быть семь пядей во лбу, чтобы понять, что сейчас твориться на душе у девчонки. Тут взрослые мужики порой теряются и уходят в запой на недели, а что уж говорить про нее. Я еще раз взглянул на плавающего в мутной жиже Владимира, — тебе точно не нужна никакая помощь?
— Нет, Дим, спасибо. Я же уже говорила. Если все пойдет нормально, мы с Алисой поставим их на ноги уже через сутки — двое.
— Хорошо, — еще раз поправив простыню, которую Алиса сбросила с себя во сне, я развернулся и потопал к выходу. Уже перед самой дверью умудрился поскользнуться на чем-то липком и вязком и чуть было не растянулся в проходе, но чудом удержался на ногах и, задавив в себе, уже готовые вырваться наружу матюки, тихонько закрыл за собой дверь. Ребятам нужен отдых.
Глава 12
У самой дальней двери подвала, к которой вел небольшой, но довольно просторный коридорчик, привалившись спиной к стене, сидел с самым философским выражением лица живой и здоровый Шаман. Стульчик, на котором он с таким комфортом расположился, явно был безжалостно экспроприирован с и так уже оставшейся почти без стульев кухни, а вот здоровенный нож, который он любовно правил точильным камнем был уже его собственным.
— Ребят навещал? — участливо спросил он, глядя на мои замазанные бурой жижей босые ноги.
— Угу, — буркнул я, проследив за его взглядом и прикидывая — подняться наверх и помыться в душе или же вернуться обратно к девчонкам и найти у них какую-нибудь салфетку.
— Вон тряпки со шваброй в углу валяются, — усмехнувшись, глядя на мое серьезное от непростых размышлений лицо, проговорил он — протри и все. Остальное в кожу само впитается. Полезно даже будет — лечебная штука же.
Немного поколебавшись, я все-таки внял его совету и, вытащив из-за горы пластиковых ведер кусок какой-то ветоши, принялся ожесточенно оттирать заляпанные в подвале ноги. Уж не знаю насколько эта штука полезная, но на жидкое и липкое у меня всегда еще с детства была моральная аллергия. Особенно если в это жидкое и липкое неожиданно вляпываешься. Наверное, поэтому я никогда и не любил всякого рода мази.
— Чего хотел-то? — спросил снайпер, не отвлекаясь, впрочем, от своего занятия. Камешек в его руках раз за разом легко и плавно скользил по тонкому лезвию, с каждым движением доводя и так неплохое лезвие до безупречной остроты.
— Поговорить.
— С пленными-то? Так не выйдет, — пожал он плечами, — в отрубе они сейчас. Тем более Митров запретил без него их допрашивать. Уж извиняй.
— Я хотел поговорить с... — в горле неожиданно пересохло.
— С девицей? — посмотрел мне в глаза Шаман, — мне Архип сказал, что ты ей жизнь спас в той мясорубке. Зачем ты это сделал? Неужели знал ее при жизни?
— Она не мертвец, — буркнул я, садясь рядом с ним возле стены и отбрасывая испорченную тряпку обратно в угол.
— Ну, тут уж как посмотреть, — философски пожал плечами алтайский снайпер, — к людям-то ее теперь уж точно особо не отнесешь.
— А нас? — я посмотрел ему в глаза.
— А что нас? — удивился он, — я человек и считаю себя человеком. Пусть даже и со слегка большими возможностями, чем у большинства людей. Мне кровь пить для поддержания жизни совершенно не нужно.
— И что с того? Это совсем не значит, что при этом надо кого-то убивать. Можно вполне...
— Надо же, такой большой, а в сказки верит, — усмехнулся, перебив меня Шаман, — я, конечно, не такой старый, как некоторые наши с тобой друзья, но и у меня жизненного опыта вполне хватает, чтобы все твои слова назвать полной чушью. Физические особенности и предпочтения формируют сознание. Деятельность формирует сознание. Что уж говорить про жизненно важные для вида потребности? Так что не вешай мне тут лапшу на уши про добрых и сострадательных вампиров. Не бывает таких. Нет, у нас чудики, конечно, тоже встречаются. Вегетарианцы там всякие, веганы... но сколько их, по отношению к прочей плотоядной популяции? Ты знаешь?
— Нет...
— Так я тебе скажу — в среднем это 2% от всего населения Земли. В каких-то странах больше, в каких-то — меньше. Но статистика примерно такова. И это у нас, у людей, которые в принципе совершенно от него не зависимы и могут жрать вообще что угодно! Самой разнообразной пищи в магазинах навалом, с голоду уж точно не помрешь. Но нет, продолжают убивать. Просто потому, что нам это привычно и вкусно. Почему же тогда, по-твоему, упыри должны поступать иначе? Причем заметь, у них-то в отличие от нас нет такой возможности — отказаться от крови совсем. Для них это основа самого выживания. Основа их вида. Они все зависимые. С самого рождения. Ну, или обращения, тут уж у кого как сложилось.
— Но ведь убивать для того чтобы питаться им совершенно не нужно!
— Серьезно? — иронично посмотрел на меня оперативник, — а чего ж ты тогда хрюшку целиком забиваешь ради холодца? Ножку бы ей аккуратно ампутировал и все. Она и с одной прекрасно себе дальше проживет, а тебе — хорошо. А?
— Глупое сравнение, — покачал головой я, — мы едим мясо, а они кровь. Кровь возобновляемый источник. Достаточно организовать побольше донорских пунктов и грамотную рекламу, чтобы...
— И где тебя такого только откопали..., — возвел глаза к потолку Шаман, — ладно. Зайдем с другого бока. У тебя есть друзья охотники?
— Есть, — кивнул я, пока еще не очень понимая, куда он клонит.
— Отлично, — довольно кивнул он, — тогда объясни, зачем они вообще этим занимаются?
— Эм... что?
— Нахрена они ходят по лесу, выслеживая какого-нибудь зверя часами, мерзнут в тайге, греются водкой у костра, зарабатывают себе простатит, когда это же самое мясо, мало чем отличающееся от дикого, ну разве что своей мягкостью, кучами лежит в магазине через дорогу от твоего дома? Можешь мне об этом рассказать? Нет? О, я вижу до кого-то начало немного доходить. Отлично, тогда продолжим. Они делают это ради удовольствия, Дима. Вот и все объяснение. Ради азарта, если так пожелаешь. Я сам был охотником, и я прекрасно знаю, что это такое.
Когда мне было семь лет, дед начал брать меня с собой на охоту. Учил стрелять, читать следы. Учил повадкам зверей и тому, как правильно их добывать. Учил, как двигаться в лесу и жить в нем. Не выживать, как в чужеродной среде, что ошибочно представляют себе многие, а именно жить. Жить так, чтобы он стал для тебя вторым домом. И если у тебя это получится, то тебе будет в нем абсолютно комфортно в любое время года. Не будет ни стресса, ни адаптации или так возводимого всеми в культ "преодоления". Будет спокойствие и ясность. Именно он, как никто другой обостряет восприятие и учит вниманию и спокойствию души. По-другому в нем просто нельзя.
— Я почему-то всегда думал, что ты городской житель, — покачал головой я.
— Сейчас да, — согласно кивнул он, — но родился и вырос я в глухой таежной деревеньке, и охота, порой, была единственным средством выжить в то время для моей семьи. Времена были тяжелые. А уж зимой так и подавно. Родителей у меня не было, а прожить вдвоем на одни дедовы сбережения, было довольно проблематично. Годам к десяти дедовский карабин стал просто продолжением моих рук. Он в то время уже не мог так часто выходить из дома, и на мне уже тогда лежало почти все домашнее хозяйство.
Знаешь, сейчас, когда кто-то из моего поколения говорит, что его трудовая деятельность началась в семь лет, это вызывает дикий приступ хохота и недоверия со стороны современных молодых людей. Мол, старикан совсем уже из ума выжил! Да кто ж такого малолетку и, главное, куда на работу-то возьмет?! Кому ты вообще лечишь свой маразм? А я вот лично знал тех людей, кто начал работать на заводе уже в четыре года. Не полноценным рабочим, разумеется, но таскать какую-нибудь мелочевку, сбегать за инструментом или принести обед дежурному механику — считалось вполне обычным делом. А тебе за это давали маленькую копеечку и порцию горячего вкусного варева. И когда ты достигал совершеннолетия, ну или чуть раньше вступал в стройные ряды завода уже как полноценная рабочая единица, то ты уже к тому времени знал весь цикл производства вдоль и поперек! Ведь ты же еще чуть ли не с пеленок тут все видел, изучал, спрашивал и трогал, что разрешали, своими маленькими детскими ручками. В шестнадцать лет ты был уже не сопливым подростком, а молодым и опытным мужиком с огромным рабочим стажем за плечами. С совершенно иным взглядом на вещи и надежным, как стальной лом. В мое время люди взрослели очень быстро. А сейчас?
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |