Альма 2. Точка бифуркации

Глава 1. Пробуждение

Где-то впереди капала вода. Взрыв гранаты этажом выше повредил батарею, и теперь теплые желтоватые капли, просачиваясь сквозь перекрытия, медленно падали на залитый кровью пол.

Человек в черном костюме поднял голову, когда одна из них упала ему прямо на плечо, и посмотрел на потолок. Казалось, он что-то внимательно изучает сквозь толщу бетона. Но нет. Показалось. Тонкие пальцы аккуратно стряхнули каплю с безукоризненной ткани костюма, и он снова продолжил свой путь.

Под лакированными туфлями скрипели гильзы. Их было так много, что переступать через них не было никакой возможности. Повсюду лежали тела. Немногочисленные туши нападавших, закатанные в полную штурмовую броню, островками возвышались среди тел защитников. Так выделяется стальной робот на фоне мягких игрушек, по нелепой случайности, оказавшийся не в той коробке. Кое-где виднелись тяжелые приводы экзскелетов. Причем явно зарубежного армейского образца.

Несмотря на то, что безопасники не ждали столь дерзкого нападения, они оказали яростное сопротивление. Тела охраны и работников были буквально повсюду.

Где-то на улице завыли сирены, приближаясь к зданию, и человек ускорил шаг. Нужно было все закончить до того как на место пребудут все службы. Шумиха ожидалась небывалая...

Поворот. Еще поворот. На углу лежит тело штурмовика. Бронированное стекло шлема прорублено топором с такой силой, что из черепа торчит только рукоять. Бесстрастное лицо на миг изменилось. Он был на верном пути.

Снова поворот и вниз по лестнице. Из кабинетов выглядывают встревоженные женские лица. Двое людей в штатском привалились к стене. Один перетягивает куском рубашки рану в плече, другой — без сознания. Жизнь в нем едва теплится.

Вниз. Туда где аварийный выход. Длинный коридор заканчивается у железной двери, возле которой разгорелся нешуточный бой. Мягкий ковер противно хлюпает под ногами, заливая туфли вязкой красной жидкостью. Вопреки всем законам физики на них она не задерживалась, впитываясь обратно в глубокий ворс, как только ноги делали новый шаг.

Куча тел и ровный серый прах, высыпавшийся из красивой женской одежды, лежащей на полу. Неподалеку возвышалась еще одна кучка пепла, вперемешку с мужскими джинсами, кожаной курткой и тяжелыми сапогами на ребристой подошве. Рядом валялся красивый кинжал необычной формы, ярко отливающий серебром даже при таком скудном освещении. Глядя на все это, человек горько усмехнулся. То-то прибавится работы аналитикам...

Раскидав мужскую одежду ногой, он подобрал оружие и наклонился над останками женщины. В том, что это была именно та, кто ему нужна не было никаких сомнений.

Его рука аккуратно легла на прах, слегка пропустив его между пальцами. Глаза закрылись. Лицо приобрело слегка отрешенное выражение. Несколько секунд ничего не происходило, а потом... Потом прах начал клубиться под пальцами от переполнявшей его энергии. Он перестраивался, менялся, начинал жить... Жить заново.

Прошла минута. Может быть две. А может и целая вечность, прежде чем человек убрал руку и внимательно взглянул в красивые голубые глаза.

Девушка лежала на полу и училась дышать заново. Одежда на ней сидела вкривь и вкось, но она, казалось, даже не замечала подобного неудобства. Ее глаза бегали из стороны в сторону пока, наконец, не обрели осмысленный взгляд. И тогда она взглянула на него. Дикий ужас исказил ее лицо. Целая гамма чувств, пробежали по нему в одно мгновение. Страх, паника, желание убежать и безысходность от того, что она понимала — это не поможет. Дыхание, только что приобретенное вновь, застряло в горле, боявшимся издать хоть малейший звук. Но тело, закаленное в боях и за долгую жизнь научившееся выживать в любой ситуации, среагировало само. Миг — и оно из положения лежа перемещается в сторону сразу на пять шагов. И уже там, из темного угла, чувствуя себя в относительной безопасности, грозно шипит на незнакомца.

Только спустя бесконечно долгие две секунды она пришла в себя снова. Эта реакция... настолько низменная и неправильная, присущая лишь низшим, вызывала настолько большой стыд и смущение, что на миг она забыла даже о своем страхе.

Человек в черном только усмехнулся, глядя на это, и поднялся на ноги. Отряхнул и без того идеально чистые брюки и, повернувшись к ней спиной, спокойно направился к выходу.

— Кто ты? — тихо спросила она вслед, прекрасно понимая, что если ее догадка окажется верной, то... Нет. Она определенно ничего не понимала.

Человек даже не обернулся. Пара мгновений и он скрылся за углом.

И вот тогда она, понимая, что совершает, наверное, самую большую ошибку в своей жизни, бросилась следом. Преодолев пару десятков метров за одно мгновение, она осторожно выглянула из-за поворота. Длинный коридор уходил вдаль, искря поврежденными от пуль лампами. Но в уже нем никого не было...

Резиденция Александра. За два дня до событий в Сибири...

Вокруг шумел лес. Непроглядная тьма царила в нем, изредка позволяя лунному свету пробиться сквозь верхушки деревьев. Он манил и отталкивал одновременно. Необъяснимое чувство опасности, поселившееся в этих местах довольно давно, заставляло даже днем случайных прохожих ускорять шаг, дабы поскорее миновать неприятное место... Впрочем, в эту ночь лес был действительно опасен.

Тихо пискнул наушник и лежащий под деревом человек слегка дернулся от неожиданности. Атмосфера этого места действовала даже на него.

— Доклад?

— Первая группа на позиции. Все подходы перекрыты, дорога — блокирована.

— Вторая группа на позиции, сэр! Периметр чист. Во дворе никого.

— Третья группа на позиции. Следов охраны и прислуги в здании не обнаружено. Один высший в центральной комнате на третьем этаже. К штурму готовы.

— Что за ерунда? — не выдержал голос, — как это нет охраны?! Проверить еще раз!

— Уже проверили, сэр, — снова заговорил командир одной из групп, — приборы показывают присутствие только одного разумного. Амулеты — молчат.

Наступило молчание. Лежащий под сосной мужчина лет сорока, задумчиво перебирал пальцами рукоять меча. Все это напоминало ловушку, вот только в чем она заключается? Если хозяин особняка стал настолько беспечен, что не пользуется услугами охраны, то вряд ли бы он стал отказываться еще и от элементарных удобств в виде прислуги. Однако, вокруг ни души. Возможность пространственного перехода потеряна еще со времен Великого Явления. Никто не сможет придти ему на помощь. В чем же подвох?

Где-то вдалеке, на соседней вилле слышался смех молодежи. Визги девушек и громкая бессвязная музыка, были прекрасным фоном при нежелательном развитии ситуации. Тем более, что в других соседних домах не было никого...

Словно отвечая его мыслям, в особняке на третьем этаже снова зажегся свет. Слегка приглушенное шторами, мягкое сияние настольной лампы словно приглашал войти и поприветствовать хозяина кабинета. Вспомнив, о своем Хозяине, лежащий на траве мужчина поморщился. Он не прощает ошибок. Приказ должен быть выполнен в любом случае. Это не обсуждается, даже если ценой будет его собственная жизнь. Он еще раз поправил перевязь меча на плече и, наконец, решился:

— Внимание всем группам. Порядок и план прежний. Выдвигаемся!

От стволов деревьев начали отделяться черные фигуры в длинных плащах. Невидимые до этого в темноте, они бесшумно скользили в подлеске, сжимая кольцо вокруг дома...

От бесконечного числа отчетов уже рябило в глазах. Результаты исследований, договора, доклады лабораторий, генеральных директоров дочерних компаний и множество других документов, которые просто не на кого было переложить. Такие вопросы должен был решать только он сам. Все привычно, обыденно и настолько же утомительно. Все как всегда.

Очередная папка, заверенная подписью и его личной печатью, легла в сторону. Кое-кто в Московском НИИ завтра очень обрадуется. Это оборудование они пытаются получить уже второй год. Почему бы и не помочь им в этом? Тем более, что их последние исследования очень гармонично вписались в его новую концепцию и существенно ее продвинули. Это нужные люди. Такими нельзя разбрасываться.

Отчет из Красноярского филиала. Тут ничего нового. Без резких прорывов, но стабильное развитие его тоже устраивало. Пойдет в архив. Нужно будет отправить к ним того интересного человечка, защитившего столь нашумевшую докторскую по нейрохирургии. Им с Альцманом будет что обсудить.

Бумаги шелестели в руках с огромной скоростью. Со стороны могло показаться, что их просто листают, но это только на первый взгляд. Он весьма ответственно подходил к своей работе и не терпел небрежности, как от себя, так и от своих подчиненных.

С первого этажа здания раздался едва слышный, сильно приглушенный расстоянием шорох. Хозяин кабинета устало протер глаза и, откинувшись на спинку мягкого кожаного кресла, улыбнулся. Пару секунд ничего не происходило. В доме стояла настолько плотная тишина, что ее, казалось, можно было зачерпнуть ложкой.

— Входите господа, — наконец, спокойно произнес он в пространство, — не дело стоять на пороге так долго.

Секунда замешательства и красивая лакированная дверь из дорогих пород дерева резко распахнулась. Черные тени, метнувшись из темного зева коридора, мгновенно заняли позиции по всему периметру комнаты. Звон разбитого стекла за спиной, известил о том, что последние пути отступления также безнадежно отрезаны.

— Твои люди, как всегда лишены всяческих манер, — сокрушенно покачал головой Александр, обращаясь к последнему, вошедшему в кабинет мужчине. Небольшого роста, хорошо сложенный, тот крепко сжимал в руках рукоять своего кацбальгера, — зачем было выбивать стекла, когда я столь любезно оставил окна незапертыми?

— Не думал, что это будет так просто, — глухо произнес он, не сводя с хозяина кабинета пристального взгляда, — где твоя охрана?

— Отдыхает, — беспечно отмахнулся тот, — а ты, как я вижу, рад нашей встрече?

— Я ждал ее слишком давно.

— Ну да, ну да, с самого Иерусалима, как же я мог забыть? — произнес Александр, поднимаясь из-за стола, — Не желаете что-нибудь выпить, господа?

Тени в черных плащах резко шарахнулись назад, разрывая дистанцию и освобождая себе место для удара. Почти у всех у них в руках были широкие мечи, удобные для ближнего боя в узком помещении. Стрелкового оружия почти никто доставать не стал — идиотов не было.

Глава русского клана, возвышался над ними почти на голову. Статный, широкоплечий и чудовищно жилистый он даже безоружным был невероятно опасен. Волны силы, мощным потоком били от него в стороны, растекаясь по кабинету и вселяя во всех присутствующих неуверенность. Если даже половина легенд о нем — правда, то многие из них не доживут до рассвета...

— Ну что же вы так, — с видом радушного хозяина удивился он, — располагайтесь! Вы же все-таки у меня в гостях.

Черные тени на миг замерли, а потом, какими-то неловкими, дергаными движениями, начали рассаживаться в стоящие вдоль стен диваны и кресла. Лицо их командира смертельно побледнело:

— Что? Это невозможно!

— Все в этом мире возможно, мой старый враг, — спокойно заметил Александр подходя к настенному мини-бару и распахивая его дверцы, — все возможно. Что пожелаешь выпить? Есть прекрасное французское вино, урожая 1895 года. Весьма символичный год, ты не находишь?

Мужчина только скрипнул зубами и промолчал.

— Ну, нет так, нет, — легко пожал плечами хозяин кабинета, — могу предложить чудесный шотландский виски или армянский коньяк, что пятьдесят лет томился в дубовой бочке. Что же ты молчишь? Отвечай. И присядь уже, пожалуйста. В конце концов, это невежливо.

— Виски, — выдавил из себя гость, медленно опускаясь в кресло напротив рабочего стола.

— Хороший выбор, — кивнул Александр. Достав десяток стаканов, красивой шестигранной формы, он плеснул в каждый на донышко немного янтарной жидкости, после чего собственноручно раздал всем гостям. Себе же налил бокал вина и, слегка пригубив, недоуменно уставился на сидящие в комнате неподвижные фигуры. Словно ожидая этого, они синхронно подняли стаканы к губам и, сделав глоток, снова безвольно уронили руки.

— Это невозможно... — прошептал командир групп, — магов разума не осталось на Земле.

— Не осталось, — согласно кивнул он, — я последний. И в этом моя уникальность. Впрочем, старый лис о чем-то догадывался, поэтому и снабдил вас амулетами с весьма хорошей ментальной защитой. Как жаль, что они не действуют в рабочей зоне стандартных армейских глушилок, — Александр достал из кармана брюк небольшой пульт управления и слегка улыбнулся, — Ну... почти стандартных. Современная техника так удивительная... а ведь раньше мы полагались только на магию...

В это время, захлопнутая сквозняком дверь, снова распахнулась и в комнату по очереди вошли две группы, стоящие в оцеплении особняка. Два десятка разумных, молча, расселись по всему кабинету, почти полностью заполнив собой все свободное пространство. Тем, кому не хватило места, садились прямо на пол, аккуратно подбирая под себя плащи.

Лицо командира операции исказила ненависть. Последняя надежда на спасение рухнула.

— Я же говорил тебе, Эрик, что нам не стоит больше встречаться, — спокойно покачал головой хозяин кабинета, — 15 июля 1099 года... Этот день мне до сих пор не удается стереть из своей памяти.

— Что, так и убьешь меня беззащитным, ратник? — со злостью выдавил из себя неподвижно сидящий мужчина.

— Зачем? — искренне удивился он, — Ты и сам прекрасно справишься с этим делом.

Быстрым, неуловимым глазу движением он переместился к разом побледневшему пленнику:

— Ты ведь не смерти боишься, верно? Тебя страшит уйти вот так. Бесславно и бесполезно. Потратить впустую столетия опыта и подготовки. Ты ведь давно готовился к нашей встрече. Ждал ее. Представлял, как скрестишь со мной клинки... Вот только мне нет никакого желания, марать свое родовое оружие такой мразью как ты.

Выпрямившись, Александр поставил бокал на стол и обвел взглядом неподвижно сидящих гостей:

— На этом все. К сожалению, вынужден вас покинуть, господа. Что поделаешь — дела. Не буду врать, что ваше общество было мне приятно, но... раз уж так получилось, я все-таки получил удовольствие от этой встречи. Прощайте. Больше мы с вами не увидимся.

Повернувшись, он вышел из кабинета, плотно притворив за собой дверь. За его спиной, замершие гости, с искаженными от ужаса лицами, медленно поворачивали к себе свое же собственное оружие...

В коридоре было тихо и темно. Откуда-то с улицы долетал легкий шелест ветра в кронах деревьев и смех молодежи. Прислушиваться к звукам, исходившим из комнаты, не было никакого желания.

Вздохнув, он достал из кармана маленький камешек, с ювелирной точностью покрытый затейливыми рунами и сжал в кулаке. По дому прошла легкая рябь. Он неуловимо изменился. Настолько неуловимо, что распознать отличия смог бы только сам хозяин, проживший здесь не один десяток лет.

Словно ожидая этой безмолвной команды, двери гостевых комнат распахнулись и оттуда быстрыми росчерками вылетели люди в полной штурмовой броне. Часть сразу же бросилась на улицу, остальные — мгновенно взяли под контроль весь периметр и подходы к кабинету. Один из них, подойдя к Александру, снял шлем и преклонил колено:

— Господин.

Седой ежик волос и мрачный взгляд на суровом лице, самого преданного соратника. Исправлять его не было никакого смысла. Даже прилюдно дарованное право обращаться к Главе по имени, вежливо игнорировалось. Только наедине он мог позволить себе искреннее общение. Быть другом, а не подчиненным. В остальном — субординация и беспрекословное выполнение приказов.

— Приберите у меня в кабинете. Если кто остался в живых — добейте.

Легкий взмах руки и шестеро бойцов скрываются в дверном проеме, грамотно прикрывая друг друга. Впрочем, совершенно зря. Он уже и сам прекрасно чувствовал, что живых там не осталось.

— Борислав.

— Да, господин? — ответил, поднявшийся на ноги воин.

— Подготовь мой самолет. Завтра я вылетаю в Красноярск.

— Стоит ли, после того, что только что произошло? Здесь намного безопаснее.

В ответ Александр просто протянул к нему руку. На безымянном пальце, красовался золотой перстень-печатка с двуглавым орлом. Он выглядел вполне обычным, если, конечно, не брать в расчет его немыслимую древность и потрясающую точность отделки. Но не это отличало его от своих собратьев. Два глаза, тускло блестели в темноте коридора прозрачными алмазами, остальные же — горели ярким рубиновым светом. Один жарко и мощно, второй — едва теплился в глазнице...

— Быть того не может! — ахнул Борислав, впервые за долгие годы, теряя свою обычную невозмутимость.

— Это произошло вчера, — сказал Александр, убирая руку, — мне пришлось постараться, чтобы установить местонахождение достаточно точно.

— Но ведь мы искали! И не раз!

— Выходит, что плохо искали, — грустно усмехнулся он, — столько лет... И когда я уже почти потерял всякую надежду...

— Сколько воинов берете с собой? — сразу подобрался начальник охраны.

— Две группы первого звена, — слегка поразмыслив, ответил тот, — и ты летишь вместе со мной.

— Обижаете, господин. Как иначе?!

Александр только улыбнулся. Действительно, как? Потеря дочери в свое время подкосила не только его. Старый воин переживал также сильно, как и он сам. Ему не посчастливилось иметь детей, и в чужом ребенке он сумел воплотить самого себя. Девочка стала смыслом его жизни.

Холодный ветер из разбитого окна, скользнул по лицу, вынеся в коридор облачко праха. Тут же раздался громкий рык Борислава, и дверь в кабинет быстро захлопнулась. Все знали любовь хозяина дома к чистоте. Откуда-то с первого этажа появились крепкие парни с большими пластиковыми пакетами, ведрами, совками и метлами. Впрочем, сейчас ему было все равно. Мысли витавшие в его голове были далеки от чистоты окружающего пространства. Вокруг царила суета, отдавались приказы, а он все стоял, глядя вдаль и задумчиво перебирая пальцами узор перстня.

Проснулся я отлично отдохнувшим. Тело буквально переполняла энергия, порождая непреодолимое желание вскочить с постели и начать делать что-нибудь. Неважно что! Главное делать. С другой стороны, под одеялом было так уютно и тепло, что вылезать в большой холодный мир, пусть даже он и был домашней комнатой, было неохота. Эти два желания настолько сильно боролись во мне, что невольно вздохнул и открыл глаза.

Яркое утреннее солнце било в окно, заполняя комнату нежно-золотистым светом. Громко щебетали птицы. Под потолком, притаившись между балок, раскачивались связки лука и чеснока. На пороге, сидел дедушка и, штопая старую куртку, что-то тихонько напевал себе под нос. Легкий сквознячок шевелил мои волосы, заставляя блаженно жмуриться... Так... Стоп! Какой на хрен дед?! Какой еще сквознячок?! Где я?!?!

Резко подскочив с кровати, я принялся дико озираться по сторонам, пытаясь хоть что-нибудь понять или вспомнить. Взгляд упал на девочку, спящую на соседней кровати. Кто она такая? А кто я???

Память услужливо подкинула нужные воспоминания о прошедшей ночи. Словно по цепочке они дернула за собой все остальные события, происходившие в моей жизни. Тонны информации прокручивались в голове с огромной скоростью. Детство. Школа. Университет. Армия. Знакомство с Катей. Работа. Авария. Новая жизнь...

Схватившись за голову, раскалывающуюся от боли я застонал и снова откинулся на подушку. Я тонул в обилии информации. Хотел хоть немного покоя. Отдохнуть, осмыслить. Не думать... Но мне просто не давали этого сделать. С каждой секундой я все глубже погружался в океан воспоминаний, образов, звуков и чувств, просто растворяясь в нем и не имея сил всплыть на поверхность.

Момент, когда все закончилось, я пропустил. Сквозь веки мягко светило солнце. Способность мыслить и адекватно воспринимать реальность медленно возвращалась, отвоевывая позиции у раскалывающей сознание боли. Первое что я почувствовал, была железная кружка и чья-то рука под головой:

— Попей, парень. Полегчает, — раздался хриплый голос.

Не задумываясь о том, кто это такой добрый, я наклонил голову и сделал большой глоток. Крепкий ароматный чай прокатился по горлу и ухнул в желудок. Только в этот момент я осознал, как сильно хочу пить. Перехватив кружку за ручку и осушив ее за пару секунд, я открыл глаза.

На меня смотрело добродушное морщинистое лицо в обрамлении седой бороды. Тот самый дед, что сидел на пороге, довольно кивнул и, поднявшись с кровати, направился обратно:

— Как ты себя чувствуешь?

— Башка болит, — честно ответил я, пытаясь привести мысли в порядок. Боль медленно отступала.

— Это не удивительно, — как-то странно посмотрел он на меня, — ведь еще вчера у тебя ее вообще не было.

— Чего?? — выпучил я на него глаза.

— Ты что, ничего не помнишь?

— Нет... Я даже не знаю кто вы такой.

Вздохнув, дед сел за грубый, сколоченный из досок стол, стоящий в центре комнаты и, достав из буфета бутылку, налил себе в такую же железную кружку водки. Хряпнул молча. Без закуски. Что уже само по себе говорило о наличии у человека нехилого стресса.

— Вчера утром, на рассвете, — прокашлялся он, — тебя притащила на плече вот эта пигалица, — кивок в сторону соседней кровати, — честно говоря, я впервые видел, чтобы такого борова легко перла на себе двенадцатилетняя девочка. Да еще и придерживая только одной рукой. Вся с ног до головы в кровище. Стала просить о помощи. Как меня там на месте кондратий не хватил до сих пор удивляюсь... Ну, пустил естественно. Куда ж деваться-то? Она поблагодарила, вежливо так. Прошла в дом и начала тебя лечить.

— Лечить?

— Да сам понимаю, как это звучит, — отмахнувшись рукой, буркнул дед, — в груди дыра здоровенная, да такая, что кулак свободно пролазит! Причем насквозь. Головы вообще нет! Шея, с торчащим обломком позвоночника и кусок нижней челюсти. Чего там лечить-то?! Только прикопать где в лесочке... Дальше больше. Возложила она на тебя руки и глазенки свои большущие закрыла. Пару минут все спокойно было. А потом... свет от рук пошел! Не яркий, но... видно было, в общем. Особенно в темноте ежели. Я это как увидал, так в углу на стуле и замер. Сколько так просидел не знаю. Может полчаса, а может и больше. Да только за это время она тебе заново маковку на плечах вырастила и дырку заделала! Да еще так, как будто и не было ничего! Я пока на это все смотрел, даже дышать боялся. Если б уже седой не был, то точно бы поседел!

Вздохнув, он снова наполнил кружку. Взгляд ушел куда-то вдаль, видно вспоминая события прошедшего утра.

Я же сидел на кровати дурак дураком, пытаясь осознать то, что мне только что сообщили. То есть получается, меня убили?! Охренеть... Нет, ну просто охренеть... Выходит тот гребаный невидимый снайпер все-таки успел меня подловить. Но как тогда она меня смогла оживить?! Потеря головы для одаренного точно такая же гарантированная смерть, как и для обычного человека. Ведь альма находится именно там.

Наскоро запустив в теле быструю диагностику, я удостоверился в том, что со мной действительно все в порядке. Никаких повреждений или отклонений от нормы. Хоть в космонавты бери. Энергии вообще 100% запас, что в принципе логично, если я валяюсь тут целые сутки. Нет, ну как такое возможно?! Она же еще просто маленькая девочка! Ее никто не учил. Если только не...

Встав с кровати, я подошел к ребенку и легонько потряс за плечо:

— Доброе утро.

А в ответ тишина...

— Эй, милая, просыпайся! Утро уже.

Нулевая реакция. Да что же это такое? Опустив руку ей на лоб, я запустил слияние. Так. Общая диагностика. Что там у нас... Глубочайшая кома. Твою мать! Полная проверка. Сознание — отсутствует. Мышцы — в норме. Рефлексы? Есть. Судороги? Отсутствуют. Кожа бледная, сухая, без раздражения. Дыхание редкое. Пищеварение? Отличное. Сердце, сосуды? В норме. Хрень какая-то... Печень? В норме. Странно... Вытерев пальцы о майку я аккуратно приподнял ей веки. Так, глаза тоже в норме. А кровь? Анализ... Без отклонений. Что за ерунда?! То, что она в коме это вне всяких сомнений, но... какая-то она странная. Ни под один из шести известных видов она не подходит. Тем более при таком физическом состоянии ее вообще быть не должно.

Хм... а что если... Раскрыв девочке рот, я внимательно осмотрел ее зубы. Ровные и белые. Стандартных размеров. Мда...последняя версия провалилась. Насколько я успел узнать клыкастиков, прятать свою главную гордость за столетия жизни они так и не смогли научиться. Кто же ты такая...

— Она как закончила с тобой, — снова раздался от стола тихий голос, — повернулась ко мне и сказала, позаботься, мол, об этом парне. Его жизнь очень важна. Потом повернулась, неловко так, руки опустила и упала на пол. Я как в себя пришел, подбежал к ней — на кровать положил. Прислушался — вроде дышит. Ну а мне что делать? Ты в отключке. Она тоже. Укрыл обоих одеялом и все. Думал, как проснетесь — сами все расскажете.

Кивнув, я снова повернулся к ребенку. Ладно, девочка-загадка, пора тебе уже приходить в себя. Способы вывода человека из комы Алиса нам в свое время объясняла очень подробно, но я все равно волновался. Хватило бы умения. Конечно, на практике я это уже проделывал, и не раз. Вот только с высшей нервной деятельностью связываться всегда опасно. Тут нужен опыт и практика. Дилетантам в мозги лучше вообще лишний раз не лезть. Замкнешь или изменишь чего-нибудь не туда и все. В лучшем случае — идиот на всю жизнь, в худшем — ни один доктор не откачает. Поэтому логичный страх у меня все же был. А это, как известно, самое опасное. Хирург должен быть уверен в себе.

Так, ладно. Хватит демагогии. Запуск нервной системы. В смысле?! То есть, как это нет?! Выработка веществ. Подготовка. Накопление. Запуск! Да как так-то?! Добрых двадцать минут я пытался привести девочку в себя самыми разнообразными способами. Не помог ни один... Потратив половину своего резерва и вспотев, я сел на пол и устало облокотился об стену.

А может у нее просто энергии мало осталось? Алиса говорила, такое бывает с неподготовленными одаренными, когда они за раз отдают весь своей резерв. Точно! Так... сканирование. Полный резерв. 100%. Боже ты мой... 25400 Ант! Да кто же ты такая?! У самого прокачанного боевика нашего отдела всего 1020!

Потратив еще некоторое время на попытки привести ребенка в порядок, я понял одну единственную вещь. Без профессионалов тут ловить нечего. Алиса и Духобор должны ее осмотреть. Больше просто некому.

— Эм, уважаемый, — я повернулся к деду.

— Кондрат Павлович меня зови, — буркнул тот, наливая себе очередную порцию.

Так, а вот это уже не дело. Эдак, он сейчас вообще никакой будет. А мне оно надо?

Решительно подойдя к столу, я забрал у него уже порядком опустевшую бутылку:

— Дед, по моему, тебе хватит. Я, конечно, понимаю — стресс, все дела, но здоровье беречь надо.

— И то верно, — неожиданно согласился он. А может просто боялся со мной спорить после всего увиденного? — Так кто вы такие-то, парень? Можешь сказать, али тайна государственная?

— С чего вы взяли, что я работаю на государство?

В ответ он только хмыкнул и, порывшись в необъятных карманах штормовки, выложил на стол мой пистолет, ключи от квартиры и удостоверение. Мда... крыть нечем.

— Одежка твоя на улице сушится. Кровь, конечно, не отстиралась, но уж как смог. Хотя бы чистое.

— Спасибо..., — о чем говорить дальше я не знал. То ли вновь выращенные (вот же зараза какая!) мозги еще до конца не встали на место, то ли еще почему, но я почему-то подвис. А дед просто кремень! Столько увидел и ничего — держится молодцом. Надо бы как-то с ним разрулить все это.

— Есть-то будешь? — тем временем, поинтересовался он, — у меня тут каша гречневая с тушенкой осталась с вечера. Ну и так, по мелочи кой чего.

Услышав столь заманчивое предложение, я только сейчас осознал, как сильно голоден. Да... адреналин и вправду коварная штука. Обо всем забываешь. Хотя, признаться, помираешь и возвращаешься к жизни тоже не каждый день, поэтому это себе вполне уважительная причина, чтобы забыть обо всем.

— Конечно, буду, — улыбнулся я.

Пока дед накрывал на стол, я, подперев руками голову, пытался привести мысли в порядок. Так. Пункт первый — странная девочка. Ну, тут более-менее все ясно — сдать в отдел и не париться. Там ей и помогут и научат, и все прочее. Потенциал у нее просто огромный. Альцман из штанов выпрыгнет от радости. Пункт второй — непонятные боевики. Кто это вообще был? То, что в клинике заготавливали органы на продажу — это вне всяких сомнений. Наезд конкурентов? Вполне возможно, хотя сейчас уже далеко не девяностые. Все решается более цивилизованными методами. А если целью была не клиника, а я сам? Вон как плотно меня гнали по лесу. Тоже бессмысленно. Проще ликвидировать где-нибудь на трассе, а не штурмовать здание полное народа. Профессионалы так не поступают. А это были именно они вне всяких сомнений. Хм... значит, версия с бандитами уж не катит... Блин! Ничего не понимаю.

И почему на меня не вышли наши? Уж по таким следам, которые остались в лесу, выследить двух человек не составит никакого труда. Опытные следопыты и собаки мигом отыщут, не говоря уже о группе одаренных. А тут прошли уже сутки и ничего! Да...

От размышлений меня отвлек запах ароматной каши. Подняв голову, я обнаружил, что стол давно уже накрыт и дед ждет только меня, чтобы приступить к обеду. Оп-па... а что у нас тут еще? Так, тушенка, пара банок сгущенки, печенье, хлеб и колбаса. Супер! Поехали.

— Ну и здоров же ты есть, парень, — усмехнувшись в бороду, сощурил глаза дед, спустя какое-то время.

— Энергии много потратил, — виновато произнес я, глядя на опустошение, образовавшееся на столе благодаря мне. Две банки сгущенки я вообще просто выпил, проделав в них пару дырок ножом. Что поделать, все одаренные поневоле сладкоежки. Углеводы — очень хорошо помогают восстанавливать силы.

— Я так и понял, — кивнул он, — так может быть, теперь расскажешь старику, кто вы такие? Только вот не надо про тайну и все дела. После того, что я вчера увидал, меня так просто в покое уже не оставят.

— Вы же видели мои корочки, — пришлось пожать плечами, — знаете в какой организации я работаю. Все что вы видели — результат последних научных достижений.

— Да... далеко, видать, наука-то шагнула...

— Угу.

— А я уж думал она святая, — снова кивок на девочку.

— Вполне возможно, дед. Вполне возможно...

— А почему ж тогда вы других так не лечите? Это ж надо такое — головенку заново вырастить! Если уж такое могете, то остальные болезни и вовсе по плечу быть должны. Верно, я говорю?

— Верно, — кивнул я, — вот только таких "врачей" даже у нас единицы. Не хватает на всех еще.

— Ну, так откуда-то же вы их берете? Обучаете там, на практику водите. Учили бы больше!

— Кондратий Павлович, давайте не будем об этом. Во-первых, это и вправду государственная тайна, а во вторых я и сам таких вопросов не люблю. На них, как правило, не очень приятные ответы.

— Понятно, — вздохнул дед, — что со мной хоть будет то?

— Да ничего особенного, — пожал плечами я. Рассказывать о том, что ему с большой долей вероятности просто напросто сотрут память, не хотелось. Все-таки дед был нормальным мужиком, — скорее всего подписку дадите, вот и все. Будете жить как прежде.

— Как прежде, — усмехнулся он, — такое уже вряд ли получится.

— А у вас есть выбор?

— Тоже верно...

— Кстати, а хотите я вас немного подлечу? Я в какой-то степени тоже дипломированный врач.

— Отказываться, я так понимаю, было бы глупо? — спросил он.

— Я бы согласился, — улыбнулся я.

— А давай, — азартно махнул он рукой, — хуже то уж точно не будет, верно?

— Только лучше, — заверил я, беря его за руку, — просто помолчите некоторое время. Мне сосредоточиться нужно.

Так, что тут у нас... Хм. Стандартный набор пенсионера. Суставы, сосуды, пониженный тонус и огромная куча всякой мелкой хрени. Это все к норме. Угу, процесс пошел, ориентировочное время — четыре минуты. Отлично, едем дальше. Язва желудка. Зарастить. Продукты распада в кишечник. Пусть выходят естественным путем. Туда же и весь остальной хлам. Ууу, а печень-то у нас какая! Большая, красивая. Хоть сейчас на выставку алкоголизма! Запускаем переборку. Сколько там? 5 минут? Нормально. О, а вот это уже хреново. Рак вещь вообще неприятная, а уж в таком месте. Разложить и утилизировать. Запустить регенерацию. Генокод к норме. Вроде все. Что у нас там осталось? Оп-па, жидкости не хватает.

— Дед, чайку хлебни еще пару кружек, — вынырнув из режима слияния, попросил его я, — желательно залпом.

Тот удивленно посмотрел на меня, но просьбу все-таки выполнил. Благо дело, чайник уже давно остыл.

Ну, что тут у нас? Все отлично. Дождавшись пока завершаться все процессы, я снова вернулся в реальность.

— Вот и все. Сейчас, вам, возможно, захочется в...

Договорить я не успел. С выпученными глазами, дед подскочил на месте и, держась за зад, бросился вон из дома. Мда... видать мощно процесс пошел. Что там у меня с запасом?

42% от общего резерва энергии.

Стараясь не прислушиваться к страшным звукам, раздающимся из-за угла сторожки, я вздохнул и вышел во двор. Моя одежда, уже полностью сухая, тихонько болталась на веревке, растянутой между двух березок. Джинсы, пара кроссовок и футболка с огромной рваной дырой в районе груди. Все основательно было заляпано многочисленными коричневыми пятнами. Стоп, если вся моя одежда висит тут то, что же тогда на мне?

Осмотрев свою одежду, я пришел к выводу, что все это явно принадлежит деду. Футболка на размер меньше сидела в обтяжку, а семейных трусов до колен я с роду никогда не носил. Хорошо хоть, что все стиранное... Блин, не о том сейчас думаю. Человек меня, считай, спас, приютил, одеждой своей поделился, а я тут морду свою неблагодарную ворочу.

В этот момент из-за сторожки показался сам хозяин дома. С ошалевшими глазами, слегка похудевший, и с улыбкой до ушей.

— Ну, парень! — воскликнул он, подбегая ко мне, — уж не знаю, зачем ты мне такой слабительный конфуз устроил, но...

— Шлаки надо же было куда-то вывести, — развел я руками, — пищеварительная система — самый простой путь. Конечно, всегда есть и другие варианты...

— Не-не-не! — замахал он руками, видимо в красках представив себе альтернативный способ, — какие претензии?! Спасибо тебе от всей души! Впервые за пять лет так хорошо в туалет сходил! Да и самочувствие отличное! Вообще ничего даже не болит, не скрипит и не ноет! Не поверишь, бегать хочется как в молодости! — подтверждая свои слова, он пару раз присел и подпрыгнул на месте.

Да... старика можно понять. Кто бы так не хотел себя чувствовать в его-то годы? Семьдесят шесть весьма солидный возраст, а тут такой подарок. Ладно, надо выдвигаться, пока в отделе не забеспокоились. Мне есть о чем поговорить с Митровым.

— Дед, слушай, — начал я, снимая с веревки свою одежду и быстро переодеваясь. Стесняться никакого смысла я не видел, — можешь присмотреть за девочкой какое-то время? Мне надо будет съездить в город и взять с собой я ее никак не могу.

— Почему? — удивился он.

— Она в коме. Машины у меня нет, а тащить по лесу ребенка в таком состоянии... Да и вопросы лишние опять же.

— Как в коме? — удивился он, — а как же вылечить?

— Мы тоже не всесильны, — покачал головой я, — ей нужна помощь более квалифицированных специалистов, чем я. Ну так что? Приглядишь?

— А куда я денусь, — улыбнулся он, — ты мне помог, я помогу тебе. Только вот ухаживать за людьми в таком состоянии, я не обучен. Не приходилось как-то. Бог миловал...

— Не надо никакого ухода. Ее скоро заберу я или мои коллеги. Удостоверения они вам предъявят, не беспокойтесь.

— Да мне-то что беспокоиться, — пожал он плечами, — мое дело маленькое.

— Спасибо.

Я принялся собирать вещи. Особо много это времени не заняло: распихал по карманам мелочевку, проверил пустой пистолет. Про телефон пришлось забыть. Насколько я помнил события прошедшей ночи, именно он первым принял на себя удар пули от "Баррета". Обидно... только недавно его покупал. Так. Вроде все. Осталось только уточнить дорогу до ближайшего поселка. Идти к своей припаркованной на трассе машине было бы верхом неразумия. Нарываться второй раз на засаду я не собирался.

После небольшого уточнения своего местонахождения, выяснилось, что нахожусь я неподалеку от Сорокина. Однако... эк, меня занесло-то. Выходит, что девочка тащила меня по тайге на хребте сорок километров?! Сильна мать... Ладно, пора идти.

Тепло попрощавшись со стариком, я направился к лесу.

Глава 2.

Путь много времени не занял. После тех диких марш-бросков, на которые нас регулярно гонял Владимир, десять километров по тайге уже не казались чем-то особенным.

Добежав до поселка и сверив расписание электричек, я купил себе еды в местном магазинчике и с удобством расположился на завтрак, прямо на траве, неподалеку от железной дороги. Солнце вовсю припекло голову. Редкие пассажиры и встречающие постепенно заполняли окрестности маленькой станции. Весело смеялись дети, где-то сердито кричала какая-то тетка. В общем, все как и всегда.

Моя электричка пришла через час. Добравшись до города, я пересел на автобус, упав на сидение поближе к окну, и закрыл глаза. Жара, отсутствие наушников и обилие потных пассажиров не способствовали хорошему настроению. Где-то на фоне тихонько гудело Шансон-радио, слегка перекрывая шум мотора и радуя окружающих очередными хитами тюремных песен.

Я уже совсем было собрался отключить слух, когда музыкальный блок сменили новости.

"...по поводу происшествия в центре города. По последним данным в результате нападения на здание Федеральной службы безопасности, были убиты сорок два сотрудника и ранены восемнадцать. Четверо из них находятся в тяжелом состоянии. Список жертв пока не уточняется, но власти обещают поставить родственников в известность в ближайшее время. Все нападавшие, были убиты при штурме. Взять живым никого не удалось.

Сегодня на пресс-конференции президент России, пообещал взять под свой личный контроль...."

Сказать, что я выпал в осадок это ничего не сказать... Это ж просто... просто слов нету! Такого на моей памяти не было НИКОГДА! Многое что происходило, много чего было предотвращено, но чтобы террористы пытались взять здание ФСБ штурмом?! Да и зачем? Какой в этом смысл? Тем более это ведь региональное бюро. Единственно, что более-менее понятно в такой ситуации, так это то, почему моей пропажей никто так и не озаботился. Хотя... какая там пропажа. Я ж на своем участке дежурю. Отчет и планерка у начальства раз в неделю, чего волноваться? Вот только в связи с такой ситуацией должны были дернуть. Стопроцентно должны были. Странно все как-то... Ладно, съезжу на работу, там все и решится. Чего раньше времени голову ломать?

А вот и моя остановка. Выскочив из автобуса на горячий асфальт, я потопал к дому. Интересно как там Ася? Я ведь ей сказал, что уезжаю всего на одну ночь...

Район как всегда, встретил меня множеством людей и радостным детским смехом. Обилие прохожих, снующих неподалеку от маленького импровизированного рынка, открывшегося здесь не так давно. Старушки, обсуждающие последние новости, сидя на лавочке, присматривали за носящейся по двору оголтелой детворой. Молодые мамы с колясками и парочка местных алкашей, разомлевших в тени тополя на лавочке. Район жил своей привычной жизнью.

Я давно уже заметил, что в каждом дворике, в каждой местности есть своя особенность. Раньше, когда я жил ближе к горе, меня всегда поражало обилие бомжей. Редкое утро не начиналось с их ссор под окнами и скрежета металла, таскаемого в пункт приема, притаившимся неподалеку за гаражами. У моего же друга, совсем недавно переехавшего в новый комплекс на левом берегу наоборот — редкие прохожие, зажиточные соседи и тишина. Что в принципе логично — мало у кого найдется достаточная сумма, чтобы купить квартиру в престижной новостройке. Для этого, как минимум нужна работа, желательно приносящая деньги. Ну, а у меня — обилие детей и алкаши. Первому способствовали два детских сада под боком и куча молодых семей, второму... кто его знает.

— Эй, чувак!

Вынырнув из своих размышлений, я огляделся. Неподалеку от дверей моего подъезда, до которого я даже не заметил, как добрался, сидел на скамейке развязный тинэйджер. Назвать его по-другому просто язык не поворачивался. В какой-то цветастой футболке, повернутой на затылок красной кепке с широким козырьком и джинсах с ширинкой ниже колен. Вольготно закинув руки на спинку деревянной лавочки, он жевал жвачку и покачивал разведенными широко в стороны ногами. Типа у меня в штанах такие фаберже, что ближе без травматизма не сведешь. Мда... и как его только до сих пор местная гопота не ушатала?

— Чего шары пучишь? — увидев, что его заметили, усмехнулся он и похлопал рукой рядом с собой, — сюда иди, давай.

Сидящие на дальней скамейке бабульки, неодобрительно косились на своего "соседа", обсуждая его практически в голос. Местный КПП. У них там уже довольно насиженное местечко. В картишки играют за импровизированным столиком, винишко глушат, да обсуждают последние сплетни. Украдкой оглядевшись по сторонам, я все-таки сошел с тропинки и, прошагав по мягкому газону, подошел к нагловатому пареньку.

— Тебе чего, родной?

— Поговорить надо, — чавкая жвачкой, непринужденно улыбнулся он, — присядешь, гроза колобков, или тебе письменное приглашение нужно?

У меня отвисла челюсть. Мгновение шока и я переключил свое зрение на астральное.

— Глазенки-то не пучь так сильно, — между тем, посоветовал мне Стейнульв, — учить тебя еще и учить.

Я, молча, плюхнулся рядом с ним на скамейку и принялся ржать. Смех буквально распирал меня неконтролируемым потоком. Матерый оперативник, с хрен пойми каким стажем работы и уникальным боевым опытом, вдруг превращается вот... вот в такое! И главное зачем? Неужели есть причина?

— Ты ржать-то заканчивай уже, — посоветовал он, — и, кстати, маскировочка у тебя так себе. Телосложение, моторика... тебя не узнает только ленивый. Ну, хоть лицо подправить хватило ума. Довольно неплохая работа, надо признать, тонкая. Вроде бы и ты, а с другой стороны — никакого сходства и нет. Долго трудился?

— Ты о чем? — не понял я.

— А ты разве не в курсе последних событий?

— Ну... я слышал сегодня по новостям, что напали на здание...

— Стоп, — перебил меня учитель, — об этом в другом месте. Поехали со мной.

— Куда?

— На Кудыкину гору. Заодно расскажешь, где ты пропадал почти целые сутки.

— Ты удивишься, когда узнаешь.

— Это уж вряд ли, — вздохнул мастер, поднимаясь на ноги, и снова принимая свой непринужденный вид, — пошли. Время не ждет.

Не задавая вопросов, я поднялся со скамейки и пошел вслед за подростком. Машины Стен не взял, поэтому пришлось добираться на автобусе. Всю дорогу он трепался о всякой ерунде типа новых игрушек, которые недавно вышли и которые он уже успел пройти, музыке и девчонках. Причем делал это так увлеченно и со знанием дела, что ко мне в голову начали закрадываться разные нехорошие подозрения. А что? Каждый отдыхает по-своему. Надоело ему быть суровым брутальным мужиком раз, и сменил имидж, став развязным весельчаком и балагуром. Тоже надоело? Не проблема. Пара минут работы и в местном клубе на одного веселящегося подростка станет больше. Старые краски жизни на время вернутся. Возможность пережить все заново, как в первый раз. Снова ощутить себя молодым и беззаботным. Интересно, а какой он вообще настоящий?

Выйдя в центре города, мы, по настоятельному (и громкому) требованию моего спутника, купили пару рожков мороженного и спустились на набережную. Дойти до большого уютного кафе, где была назначена точка сбора, так было проще всего. Жара стояла знатная, поэтому мороженное оказалось весьма, кстати. А учитывая наши способности его вообще можно было есть килограммами, не боясь при этом простудиться. Лепота.

— А вот и мы! — радостно замахал рукой Стен, расположившейся в дальнем углу зала небольшой компании, — привет, пап!

Продвигаясь за ним следом и лавируя между столиками, я внимательно всматривался в сидящих там людей. Высокий, с залысинами мужчина лет сорока пяти. Тонкое интеллигентное лицо в обрамлении очков, и добродушная улыбка отца большого семейства. Привет, Духобор. Как же ты, однако, изменился, с тех пор как мы не виделись! Ага, целая неделя прошла... Справа от него на диване расположились две девочки, что-то оживленно обсуждая между собой и смеясь. Одна чуть постарше, другая младше на пару лет. Явно сестры и лучшие подруги одновременно. Привет Алиса, Маша... Длинный тощий парень, лет восемнадцати, явно принадлежащий к рок-культуре. Длинные волосы, джинсы в цепях, майка с "Арией" и еще кое-чего по мелочи. Скучающий взгляд устремлен в окно, на столе телефон с открытой перепиской. Глядя на него, я едва сумел сдержать очередной приступ хохота. Да... учитель, умеешь ты удивлять. Рядом с ним расположились двое мужчин средних лет. Судя по виду явные работяги, получившие очередной отгул на работе и от души радующиеся жизни. Вон как задорно хлещут пиво из высоких бокалов, обсуждая последние новости с отцом семейства. Здравствуйте, товарищ полковник. Здорово, Север. А кто это у нас там примостился в дальнем углу, изображая из себя до умопомрачения довольного внуками дедушку? Толстенькое брюшко, обтянутое клетчатой рубашкой, седые короткие волосы и вечно ироничный взгляд из-под очков в стальной оправе. И вам не хворать, Архип Петрович, а то я вас не узнал!

Мы присели за столик.

— Еще два меню, пожалуйста, — улыбнулся Духобор подошедшей к нам официантке.

— Конечно, — вернула улыбку она, выкладывая перед нами красивые коричневые папочки, после чего упорхнула обратно.

— Алиса? — вопросительно изогнул бровь работяга-Митров.

— Слух у окружающих нас соседних столиков понижен почти на половину, — отмахнулась девочка, на секунду отвлекаясь от беседы, — да это особенно-то и не нужно, нас и так отсюда никто не слышит. Следящей аппаратуры нет.

— Осторожность не помешает. Итак, почти все здесь присутствующие в курсе причины, по которой я вас здесь собрал.

— Это уж точно, — хмыкнул Духобор, снимая очки и подслеповато щурясь, принялся протирать их салфеткой со стола. Ты смотри, как в роль-то вжился! Или специально изменил себе зрение? Да нет, это был бы уже полный бред.

— Однако для начала, я хотел бы послушать, что нам скажет Дмитрий, — взгляды всех присутствующих сошлись на мне, — где ты был позавчера ночью и где провел последние сутки? На подробности можешь не скупиться, мы никуда не спешим.

— На том свете, — буркнул я, но под внимательными взглядами сдался. В конце — концов, что мне скрывать? Кроме Аси, конечно.

Рассказ затянулся. Нам со Стейнульвом успели принести горячее, но оно так и осталось почти нетронутым. Довольно проблематично наслаждаться едой, когда даешь отчет строгому начальству. Окружающие слушали меня очень внимательно, не перебивая и не задавая уточняющих вопросов. Все правильно, они будут потом. Сначала надо дать человеку выговориться, а уже после начинать вникать в подробности. По чужим лицам моих старых товарищей ничего прочесть не удавалось. Каждый играл свою роль, беспечно отдыхающего семьянина, не спеша активно выражать эмоции. И только ауры, то и дело вспыхивающие тревожными красно-черными цветами, говорили о том, что внутри люди были далеко не так спокойны как внешне.

— Подожди-подожди, сколько?! — не выдержав, перебила меня в конце рассказа Алиса. Тот факт, что меня пытались убить, никого, кажется, даже не удивил...

— Чуть больше двадцати пяти тысяч, — повторил я.

— Быть такого не может, — засмеялась девушка, — да ты в курсе вообще, что у самого лучшего из нас...

— Я знаю, какой у Стена эноргозапас, — произнес я, — но это ничего не меняет. Программу сканирования ставила мне в тело ты лично, и если она не ошибалась раньше, то с чего бы ей делать это сейчас?

— Да потому что это в принципе невозможно! Теория Антонова ясно это доказывает!

— Ты не права, доча, — мягко остановил ее Духобор, — в последние годы жизни Александр Яковлевич пересмотрел многие свои выкладки, а часть и вовсе переписал заново. В частности, одним из последних его предположений была гипотеза о зонной высокоэнергетической накопимости астрального тела. Он утверждал, что со временем, при постоянной работе с внутренней энергией, потенциал человека будет только расти. Это позволит взаимодействовать с окружающими нас объектами не только напрямую, но и на расстоянии. Сейчас же мы пока этого осуществить не можем в виду высоких потерь КПД и низкой мощности потока. В его теории, человек, переступивший порог в 20000 Ант, становится...

— Магом, — закончила за него девочка, — но, папа, это же глупость чистой воды! Мы это проверяли и не раз! Человеческое тело просто не может выдержать такого потока! Расчеты это ясно доказывают!

— Хватит, — тихо сказал Митров и спор мгновенно прекратился, — научные споры будете вести в другом месте. Дима, где сейчас находится девочка?

— Неподалеку от Рябинино, в лесу.

— Покажи на карте, — полковник достал из широкого кармана рубашки портативный планшет.

— Эм... тут, — спустя некоторое время, ткнул пальцем в экран я, — примерно сорок километров ходу. От трассы, конечно, ближе, но там...

— Подожди, — перебил полковник, отбирая гаджет и тыкая в кнопку быстрого вызова, — Арн? На периметре чисто? Отлично. Срочно бери ребят и выдвигайтесь в указанный квадрат. Картинку сейчас скину. Нужно забрать девочку и старика. На первую высший приоритет — головой мне за нее отвечаешь, понял? Ребенок в коме, действий никаких не предпринимать. Доставить и все. Что? Я те дам выведу! До приезда Духобора, чтобы даже лезть к ней не смел, терапевт хренов! Понял меня?! Все, до связи. Алиса, что у тебя?

— Ничего не понимаю, — отозвалась девочка, уже успевшая тем временем перебраться по дивану поближе ко мне, и бесцеремонно усевшись рядом, принялась перебирать мои волосы, пытаясь собрать их в маленький хвостик, — все в норме. Абсолютно никакого вмешательства. Все мои программы стоят на месте и функционируют должным образом. Чужеродного ничего нет. Повреждений психики тоже нет. Общее состояние отличное. Ткани, сосуды, кости... подождите-ка... Что?! Да быть того не может!!

— Что там? — напряженно спросил Духобор.

— У него... у него кости черепа новые... — тихо ужаснулась она, — выращены с помощью внутренней энергии. Ее затухающий след виден очень четко. Учитывая нашу регенерацию, ткани заменяются очень быстро, но вот кости... Лобная... теменная, затылочная... кости лица... Они все созданы буквально в течении последних суток! Да быть того не может! Дима?!

— Когда я очнулся, — вздохнул я, снова начиная прерванный рассказ, — то сначала подумал, что был тяжело ранен. Последнее, что мне удалось запомнить — это выстрел и сильная боль в голове. Потом темнота. Дед, к которому меня принесла та девочка, сказал, что головы у меня не было вообще. Она вырастила ее мне заново за неполный час.

За столиком повисла гнетущая тишина. Народ молча переглядывался, пытаясь переварить подобное заявление. Их ошарашенное молчание, красноречивее любых слов, говорило об одном — такого просто не может быть. И только Алиса, напряженно хихикнув, еще глубже погрузила свои пальцы мне в волосы, полностью выпав на некоторое время из реальности.

— Старику могли наложить ложные воспоминания... — неуверенно начал Духобор.

— Да? — приподнял очки Архип Петрович, — и кто же по-вашему, способен на такое?

— А кто способен возвращать людей с того света? — огрызнулся он, — Мне легче поверить в то, что кто-то умеет играть с разумом, чем в подобное. Сколько отличных бойцов мы потеряли в свое время из-за повреждений мозга?!

— Это ты, мальчишка, мне говоришь о потерях? — ласково улыбнувшись, начал старичок, — да что ты вообще можешь знать об этом?

— Хватит, — рыкнул Митров, — все мы сейчас на нервах, но это совсем не повод выяснять отношения между собой. Скоро к нам доставят и старика и девочку, так что хоть что-то будет уже ясно точно.

— Не факт, — буркнул Владимир, — если им почистили память, то ничего толкового мы от них не добьемся.

— А как же умение отличать правду от лжи? — подала голос Мария.

— Какой от него толк, если человек искренне верит в свои слова, или ложные воспоминания, — отмахнулся Духобор, — Дочка, что у тебя?

— А? — вынырнула из транса Алиса, — ничего. Все абсолютно также как и раньше. Единственные изменения заметны в структуре лица. Общее строение то же самое, а вот мелкие отличия, которые зависят уже не от формы черепа, немного искажены. Это как картина неопытного художника. Вроде бы изобразил человека, но в небольших нюансах отличие от оригинала все-таки есть. Поэтому Дима сейчас и выглядит не совсем так как раньше.

Народ загалдел. Духобор ожесточенно спорил с Архипом по поводу возможности всего произошедшего с научной точки зрения. Владимир пытался убедить Митрова и Севера, в необходимости выйти на связь с основным командованием. Те только крутили пальцем у виска и что-то деловито отмечали на карте. Алиса, по-прежнему увлеченно продолжала копаться у меня в мозгах, судя небольшому щекочущему ощущению в голове. Ну, а Маша просто ела лазанью и улыбалась своим мыслям. Дурдом...

— А никто не хочет мне ничего объяснить? — пивной бокал треснул у меня в руках.

За столом снова повисла напряженная тишина. Взгляды всех присутствующих обратились ко мне.

— Дима-Дима, ну что же ты так! — вернувшийся из туалета Стен, плюхнулся рядом со мной на диванчик и, разжав мои пальцы на бокале, принялся перематывать окровавленную руку салфеткой, — Девушка! — обратился он к проходящей мимо официантке, — что же вы треснутые бокалы людям даете? Прямо в руках рассыпаются! Видите, мой друг пальчик порезал. Принесите нам новый, и желательно полный.

— Ой, конечно-конечно! — забеспокоилась девушка, трясущимися руками забирая на поднос осколки и обеспокоенно глядя на нас, — извините, пожалуйста! Может быть аптечку, пластырь?

— Не стоит, — великодушно отмахнулся подросток, — вы главное заказ принесите.

— Конечно! Сейчас все будет!

— Ты зараза, учитель. В курсе? — буркнул я, покосившись на него.

— Тоже мне, удивил, — фыркнул он, — Учись подавать ситуацию правильно, в жизни пригодится. А теперь, с позволения нашего высокоуважаемого собрания я введу Дмитрия в курс дела. Никто не против?

— Я против, — буркнул Митров, посмотрев в свой снова пискнувший телефон, — нам пора ехать. По дороге все ему расскажешь.

С шутками и смехом, народ быстренько скинулся на общий счет за обед и принялся собираться. Непринужденные лица и расслабленная болтовня ни о чем, столь резко контрастировали с чудовищным внутренним напряжением, что становилось просто жутко. Довольно странно видеть искренне веселящегося человека, с полыхающей багрово-оранжевой аурой.

Пока я отупело смотрел на все это действо, Владимир уже успел сгонять к барной стойке и расплатиться. Девушка-официантка, видя, что мы уходим, передала пиво уже в бутылке, а не в бокале, попутно пожелав нам хорошего дня.

Вышли мы тесной компанией. За углом, с трудом втиснутые в вечно заполненный машинами карман, стояли две машины. "Семейство" погрузилось в старенький джип Toyota, ну а я со Стеном и девочками, забрался в новенькую жигули-девятку, или "изделие номер 9", как ее в шутку именовали в народе. Если верить знающим людям, откатавшим на ней не один год, то от "Љ2" оно мало чем отличалось...

Плюхнувшись на переднее сидение, я пристегнулся и сразу открыл окно на полную — жара этим летом стояла ужасная и задохнуться в раскаленной на солнце машине очень не хотелось. Впрочем, это была не единственная проблема.

— Какой идиот додумался поставить сюда кожаные сидения?

— Малолетки какие-то, — пожал плечами Стен, поворачивая ключ зажигания в замке. Мотор неожиданно мягко фыркнул и заурчал, набирая обороты. Спустя пару секунд мы уже вывернули со стоянки, влившись в плотный поток машин. Сзади за нами пристроился большой черный джип с ребятами.

— То есть как это? Ты что, не знаешь у кого ее покупал? — удивился я. Джинсы подо мной уже почти полностью расплавились, приварившись к коже и даря незабываемые ощущения, что не лучшим образом отражалось на моем настроении. Хорошо еще хоть не в шортах сел.

— У кого я ее угнал, ты хотел сказать, — уточнил он и сам же пояснил, не дожидаясь расспросов, — шпана какая-то. Дернули у кого-то, перебили номера, перекрасили. В общем, грамотные ребята. Да и в интернете сейчас много чего по этой теме можно найти. Наложили тюнинг и катались в свое удовольствие. Заявлять в полицию они не станут.

— Эм...

— Номера и краску я тоже уже сменил. Еще вчера вечером. Видал, как блестит? Не разучился еще! Так что можешь не волноваться.

— Да я вообще-то не поэтому поводу волнуюсь. С каких это пор ты вдруг стал угонщиком?

— Ой, да кем я только не был, — засмеялся подросток, — и угонщик еще не самое плохое занятие из этого списка. Жизнь-то она длинная штука... Знаешь, ведь раньше за это бы мне отрубили руку, а то бы и вовсе голову. А теперь — всего-то несколько лет тюрьмы, если не удастся откупиться. Забавно, правда?

— Не очень.

— Да не кисни ты, — улыбнулся он, — мы пока живы и это главное.

— Не хочешь рассказать мне, что тут вообще происходит?

— Ликвидация, Дима, — сразу посерьезнел мой друг, — обычная ликвидация, предательство и зачистка. Впрочем, ничего нового. Все как и всегда. Миру нужно гораздо больше времени, чтобы измениться...

— Вот только не надо мне тут толкать общие фразы, — снова начал заводиться я, — не знаю, насколько ты меня старше и опытней, но мне нужно знать, что здесь творится! Буквально вчера меня пытались убить. То, что я здесь сижу с тобой рядом не более чем счастливая случайность. Мне выпал шанс, один на миллион.

— Рад, что ты это понимаешь.

— Мне пришлось убивать. Мне пришлось умирать. Защищать свою и чужую жизнь. Твою мать, да у меня руки теперь по локоть в крови!!! И я хочу знать, чья это вина!

— Не ори.

— Я не ору!

— Вот и не ори, девочек разбудишь.

Все еще тяжело дыша, как после долгого бега, я обернулся, уставившись на заднее сидение. Алиса спала, положив голову на колени подруге. Ее лицо постоянно хмурилось во сне, губы что-то беззвучно шептали. Маша, тихонько поглаживала ее по волосам, одновременно придерживая и не давая скатиться вниз от тряски. Сама она тихонько дремала, откинувшись на сиденье.

— Что с ней? — уже намного тише спросил я.

— Нервы, стресс, — вздохнул Стен, поворачивая руль в сторону улицы, ведущей к выезду из города, — ей вчера собственноручно пришлось отрезать голову Шаману. А ведь мы его только-только начали в норму приводить. Потом почти сутки сама же его и выхаживала. Бедняга...

— Что?!

— Экстренная эвакуация базы, — пожал плечами парень, — когда на нас напали, и стало ясно, что шансов выйти живыми из боя с каждой секундой становится все меньше, те, кто остались в живых, решили отступать. Алису нападение застало прямо в лаборатории. Если бы мы успели восстановить Шамана побольше, еще был бы смысл его забирать целиком, а так... 38% физического объема тела. Кого тут смешить? Ты же помнишь сколько аппаратуры мы напихали вегорекрокамеру?

— Угу...

— Вот и я о том же. Бой подкатывался все ближе, нужно было срочно уходить, а у нее из подручных средств с хорошей режущей поверхностью только пила. Бедная девочка...

— Шаман-то жив? — спросил я, тупо глядя на дорогу.

— Жив, конечно, что ему сделается. Она ж не садист, сознание ему вырубила перед началом. Вот только сама после этого... Она же младше тебя по возрасту будет. Совсем еще ребенок. Представляешь, что она чувствовала, отрезая человеку голову короткой медицинской пилой?

— Но она же в итоге спасла ему жизнь.

— Только это потом и помогло привести ее в чувство.

Очередной ухаб слегка подбросил машину, и Алиса невнятно застонала во сне. Мы помолчали.

Асфальт километрами ложился под колеса, сокращая неведомый мне путь. Мимо проносился густой лес, притихший под жарким летним солнцем и нескончаемая череда машин. Выходные заканчивались, и люди спешили домой после отлично проведенного за городом отдыха. Многие водители с завистью смотрели из многокилометровой пробки на нашу почти чистую полосу движения. Что поделать, в воскресение всегда проще выбраться из города, чем попасть в него...

— Твой первый? — тихо спросил Стен, скосив глаза в мою сторону.

— Он там был не один...

— Сколько?

— Шестеро... Про тех, что были в лесу не знаю, не было времени посмотреть. Я... Я просто отключил эмоции, как меня учили. Действовал на автомате. Как машина.

— Ты только защищался, — неожиданно мягко ответил Стен, — запомни это. Они...

— Да что они?! — взорвался я, — что они вообще могли противопоставить мне, одаренному?! Я убивал их как скот, тупо превосходя как по силе, так и по скорости! Убивал с легкостью, ведь именно этому меня учили лучше всего!

— И именно благодаря этому ты сейчас сидишь, и разговариваешь со мной, а не гниешь в земле. Ты спас жизнь ребенку, рисковал собой, защищая его. Это более чем достойный поступок. И я понимаю, как тебе сейчас должно быть тяжело.

— Нет, не понимаешь!

— Это пройдет, — невозмутимо продолжил Стейнульв, — но ты должен справиться с этим сам. Просто пережить это. Знаешь, когда что-то ужасное врывается в твою жизнь и потрясает тебя до глубины души это... очень тяжело. Ты ходишь несколько дней, а то и недель, переваривая все в себе. Не в силах принять увиденное как данность. Мучаешься и сжигаешь себя раз за разом. Твоя душа горит и никакой лед не способен потушить это пламя... Но переживая такие потрясения раз за разом, ты закаляешься. Тебе требуется все меньше времени, чтобы привыкнуть. И вот уже недели превращаются в часы, а часы в минуты... Главное не дать сломать себя. Не стать циничным ублюдком, с равнодушием взирающим на что угодно. Кто-то посчитает это самым сложным. Но знаешь, что я думаю? Тем людям, которые по-настоящему осознали это, не стоит бояться. Они никогда не станут такими. Понимаешь о чем я?

— Да...

— Вот и отлично. Ты убивал не воинов, а убийц. Надеюсь, тебе не нужно объяснять, чем один отличается от другого?

— Воин не тот, кто отнимает жизнь, — помолчав, все-таки ответил я, — а тот, кто готов отдать свою, ради того, чтобы жили другие. Так говорил мой дед.

— Хм... мудрый у тебя был дедушка. Не то, что мой.

— А что твой? — невольно заинтересовался я, ерзая на разогретом жарой сиденье.

— Круг интересов моего деда сводился исключительно к гулящим женщинами и кружке старого доброго эля, — пустился в воспоминания Стен, — помню как-то раз, он так надрался, что не смог сбежать от разъяренного мужа своей очередной любовницы. Да и куда бежать в его-то возрасте? Только и хватило прыти, чтобы выпасть в окно, прямо под ноги дружкам Фрога.

— Его что, убили? — ужаснулся я.

— Да какое там, — отмахнулся он, — старый хрыч, пользуясь своим преклонным возрастом, решил покаяться и объявил всем, лежа прямо в грязи, что если ему дадут перед расправой выпить, то он сам расскажет обо всех своих похождениях, не таясь и не стесняясь.

— И те люди его не побили?

— Да кто ж им после этого позволит? Когда такой человек как мой дед, решает рассказать о своей жизни без утайки, то мало кто решится пропустить такое шоу. А ему было, что рассказать, уж поверь мне.

— И чем вся закончилось?

— Он выпил почти целый бурдюк вина и рассказал как он что делал и с кем. Рассказ затянулся надолго. Честно говоря, удивлен был даже я, который знал его лучше всего — все-таки одна семья как-никак. Если описывать вкратце, то в нашей деревне его внимания сумел избежать только крупнорогатый скот, да и то, как мне думается, не полностью... При этом он так активно живописал и смеялся, что под конец не выдержал и помер, словив грудную жабу.

— Чего словив??

— Инфаркт, бестолочь, — вздохнул подросток, — тогда это так называлось.

— Интересный у тебя был дедушка...

— Не то слово. Многие вообще удивлялись, как он умудрился дожить до столь преклонных лет.

— С таким образом жизни?

— С такой страстью к чужим женам.

В машине снова наступила тишина. Череда дач снова сменилась густым лесом, бегущим по обе стороны дороги, а мы все молчали. В жизни каждого человека наступает тот момент, когда эмоциональная усталость достигает апогея. И вроде бы ты еще здоров и в полном порядке, но что-то давит на тебя сверху. Давит так, что даже ворочать языком уже просто нет сил. Слова застревают в горле, и единственного чего хочется — растечься по мягкому дивану, не думая ни о чем.

Кто-то в такие моменты ложится спать, кто-то наоборот пытается встряхнуть себя клубами, вечеринками или острыми ощущениями. Я же предпочитал просто в это состояние не попадать, прекрасно понимая, что пребывать в нем могу долго, но толку вот с этого не будет ни на грамм. Не зря кто-то из мудрецов сказал, что уныние — один из самых страшных смертных грехов.

— Сколько тебе лет? — неожиданно спросил я Стена, что-то жизнерадостно мурлыкающего себе под нос.

— Много, — улыбнулся он.

— Не ответишь?

— Нет.

— Почему? Такая большая тайна?

— Просто не вижу в этом смысла, — пожал плечами он, — не люблю ворошить прошлое.

— Бывает, что прошлое с успехом начинает ворошить нас.

— Бывает, — согласно кивнул он, не отвлекаясь от дороги, — и последние события — достойный тому пример.

— Ты про...

— Да. Позавчера была необычная ночь, — пустился в воспоминания он, — говорят, что в такие ночи, былые легенды оживают, становясь явью... Хотя некоторым из них, лучше бы оставаться в забвении навечно...

— Ты снова решил говорить загадками?

— Нет, просто задумался, — вздохнул он и дальше уже совершенно нормально продолжил, — в ту ночь я отдыхал за городом. Шашлыки, рыбалка, пол-ящика водки и хорошая компания, что может быть лучше для вдумчивого и неторопливого отдыха на природе? Только снаряд из РПГ, выпущенный с двухсот метров, прямо в костер, вокруг которого мы сидели. Весьма удачный ориентир, особенно ночью, ты не находишь?

Олег и Бард погибли сразу, остальные были тяжело ранены. Первым пришел в себя Кирюха, в момент взрыва он находился дальше всех от костра — собирал палатку. Его же первого и убили, вышедшие из леса фигуры с мечами. С мечами, Дима! Представляешь?! Я столько стали в руках не видел со времен битвы при... а да, что там говорить... Я смотрел как он умирает. Смотрел, как ему отрубают голову, разбивая ее затем ударом сапога в кашу. И ничего не мог поделать. Меня зацепило сильнее всех. Думаю, он и сам это понимал, давая нам время придти в себя. Понимал, что если не он, то мы останемся лежать там все.

Стен тяжело вздохнул, впервые за последнее время, утратив свою обычную жизнерадостность.

— Дальше был бой. Трое вооруженных ружьями и одной "Сайгой" людей, против пятерых, оставшихся в живых мечников. Сверхсила и скорость была у всех. Пули их не брали, а попасть в голову в такую быструю и опытную мишень — шансов мало. Ну а спустя пару минут, в живых на той поляне остался только я один... И знаешь, о чем я подумал тогда, стоя с двумя окровавленными мечами над телами своих друзей? Почему я, проживший и повидавший на своем веку так много, ни разу не встречал этих тварей? Почему густая кровь убийц, все еще стекала с моих рук на траву, а их тела уже давно рассыпались прахом? Почему я снова остался жив, когда все остальные уже отправились в забвение... В то мгновение я впервые за все это время прозрел. Все те странные совпадения, слухи, случайности, что происходили с людьми в жизни... все встало на свои места. Ты веришь в страшные сказки, друг мой?

— Теперь да, — прошептал я.

— А знаешь, какое самое опасное заблуждение в этом мире? — спросил он, и сам же ответил, — Думать, что знаешь все. Одна из сильнейших боевых и разведывательных организаций в мире. Доступ к абсолютно секретной информации. Причастность к новейшим разработкам и тайнам науки. Но на деле ты просто знаешь чуть больше, чем обычные люди. И забываешь, что чуть больше — это еще далеко не все.

В машине на мгновение снова повисло молчание.

— Тех, кого невозможно купить ни деньгами, ни похотью, ни властью, всегда брали именно этим. Я знал это и все равно попался. Как глупо... Впрочем, не я один.

— Но почему? — сглотнув комок в горле, пробормотал я, — если выходит так, что нас выращивали и собирали по всему миру, то какой смысл потом убивать?

— Вопрос на миллион долларов, — хмыкнул Стен, сворачивая с трассы на грунтовую дорогу, притаившуюся между деревьями, — может кому-то помешали, а может быть решили столь радикальным способом закрыть проект. Кто знает. Но мы думаем, что, скорее всего, это дело рук совсем других структур. Если нас выращивали в противовес тем, кто нас совсем недавно пытался убить, то сам понимаешь. В любом случае эти люди знают слишком много. А мы не знаем ничего. В том числе и то, как глубоко их разведка проникла в нашу.

— А почему ты думаешь, что есть какое-то деление? Вдруг у них там вообще одно на всех тайное правительство и все прочее.

— Было бы так, нас бы давно уже просто перерезали, а не выращивали на закрытых базах, — буркнул он,— да и просто посмотри на политику в мире. Если и есть такая организация, то в ней просто не может быть единства.

— Почему? Наоборот все логично. Стравливай государства муравьишек, имитируй и поддерживай их борьбу за власть, за ресурсы и все будет пучком.

— Возможно. А возможно и нет. У нас слишком мало информации. Мы знаем очень мало. Именно поэтому Митров отказался выходить на связь с командованием в Москве. Слишком уж все неоднозначно. А главный приоритет был всегда один — выжить любой ценой.

— Ты думаешь, нас предали?

— Сомнений быть не может, — отрезал Стен, — слишком много факторов указывает на это. Нас знали, как убивать. Нас знали, где убивать. У нападающих была полная информация по нашему месторасположению. На базе, по рассказам выживших, они вообще ориентировались, как у себя дома. И если ты вспомнишь, кто пришел за нами, то ты не станешь обвинять его в излишней осторожности. Именно поэтому мы решили выждать.

— Вампиры...

— Да. Легенды оказались на редкость живучими.

— Кто еще из наших остался?

— Я и все мои братья, хвала богам. Севера расстреляли с пистолета в его же собственной квартире, но он выжил и сумел вывести семью. Куда именно — не сказал, да мы и не спрашивали. Чем меньше людей об этом знает, тем меньше шансов, что информация попадет ни в те руки. Пытки и плен еще никто не отменял. Группы охотников, прикрывающих мертвую зону больше нет. Из нее остался я один. Тебя подловили за городом, а Митрова застрелили на выходе с работы. Слышал, же уже про штурм здания? Громкое будет дельце...

— Но ведь он же сейчас с нами?

— Да, — кивнул подросток, — но с ним вообще странное дело. Пуля разнесла голову с двухсот метров. Снайпер бил с соседней крыши. Я сам видел, как утром выносили тело. Выжить он не мог никак. Но в ту же ночь, буквально через полчаса после его смерти, в ближайшем морге вдруг очнулся совершенно мертвый до этого труп безымянного бомжа. Довел до обморока дежурного врача, спер у него одежду и, сделав пару звонков, смылся из больницы. Его ты и видел сегодня за столом. Как у него так получилось Митров и сам понять не может. Он просто очнулся на холодном железном столе и первое что увидел, как над ним заносят скальпель. Естественно он испугался и перехватил руку доктора. Что было дальше — ты знаешь. Потом с ним, конечно, поработали Духобор и Алиса, но докопаться до сути так и не смогли, а сам он никаких новых сил в себе не чувствует.

Еще двое погибли на даче за городом. Ты о них не слышал. Старички, муж и жена. Ветераны. Ушли на пенсию несколько лет назад. Одаренными в полной мере они не были, но... обладали редким даром, усиливавшимся в разы, когда они были рядом. Погибли геройски, в бою, забрав с собой почти два десятка наемников и тварей.

Первая база вырезана подчистую. Артемьев, его коллеги и охрана убиты. Единственный кто уцелел — Альцман. Он гостил в это время у леших.

— Так ведь и там...

— Да. Та база тоже стерта с лица земли. Успели спастись лишь немногие, кто был в нижних лабораториях вблизи подземного хода. Про него нападающие не знали, хотя, думаю, и догадывались о его существовании. Хорошо еще, что "семейные" в это время уехали с детьми в отпуск, остальным повезло меньше... Из двухсот сотрудников и персонала в живых остались только двенадцать человек. Алиса, Владимир, Духобор, Игнат и Архип. Они успели эвакуировать с собой еще пятерых сотрудников во главе с Альцманом. Ну, а про Шамана ты уже и так знаешь. Святослав и Семен умудрились прорваться сквозь оцепление, и ушли через лес. После этого база была взорвана. Не уверен, что мы сумели хоть кого-то положить таким образом — работали против нас далеко не дилетанты. Они знали что бывает, когда на захваченном военном объекте остается слишком мало людей, а ситуация безвыходная. Ну, вот пожалуй и все.

Митров связался с выжившими по спец.связи и собрал нас. У тебя, я так понимаю, её с собой не было. Поэтому мне пришлось дежурить у тебя под окнами, в надежде на то, что ты все-таки появишься. И я рад, что не ошибся.

— Подожди, а как же Антоха? Он выжил?

— На момент нападения он был в командировке в Норильске, — вздохнув, ответил парень, — пропал без вести. Ремизов тоже не вернулся из поездки. Связь не работает, телефоны недоступны. Мы не знаем что с ними и живы ли они вообще.

Я только и мог, что грязно выругаться. Друг с кем мы столько прошли на новой работе. Прошли с самого начала, с самой учебки. Успели даже повоевать, хотя это и была самая странная спец.операция из всех про которые я когда либо слышал. И вот он пропал. Возможно его уже нет в живых, а может и еще что похуже... Эх, Антоха... А ребята? Да, я не знал их так близко, виделся тоже редко, только на коротких дежурствах или совещаниях, но все-таки они все успели стать для меня почти что семьей. И вот их нет.

— Приехали! — отвлек меня от размышлений голос Стена.

Я огляделся, только сейчас сообразив, что мы уже находимся совершенно не на трассе. Небольшой дачный поселок, скрытый глубоко в лесу, встретил нас запахом тайги и влагой. Сейчас стало модно строить дома где-нибудь в уединении, для тех, кто хочет отдохнуть от шумной городской жизни. Впрочем, совершенно не в ущерб комфорту и безопасности.

Стен мягко повернул руль в сторону. Грунтовая дорога, спустя пятьсот метров, кончалась прочным асфальтовым покрытием и упиралась в высокий забор со шлагбаумом. Интересно, а закатать всю дорогу от трассы им денег не хватило? На въезде стоял мощный КПП с серьезными ребятами в форме охраны. Короткие автоматы, легкие бронежилеты и черные кепки на головах. Ехавший за нами джип, аккуратно вышел вперед и вырулил прямо к вышедшему из дежурки охраннику. Высунувшийся из окна Владимир показал документы и махнул рукой в нашу сторону. Шлагбаум стал подниматься.

Уже проезжая мимо, я отметил широкие дырки в асфальте с притаившимися в них длинными металлическими штырями на тот случай, если кто-то решит прорваться, просто снеся заграждение.

Дальше начинался уже сам поселок. Красивые двух-трех этажные дома европейского типа проплывали по обеим сторонам дороги. Но в отличие от своих зарубежных собратьев, они не ютились один к другому, экономя жизненное пространство, а вольготно раскинулись, каждый в центре своего участка. Такого высокого глухого забора как на въезде больше не было ни у кого. Наоборот, в массе превалировали низенькие белые штакетники, застенчиво выглядывающие из моря зелени. Куда ни кинь взгляд, везде аккуратные газонные лужайки, пушистые кусты и маленькие садики с цветочными клумбами. Причем, сделано все было настолько грамотно и со вкусом, что не смотрелось рукотворно. Казалось сама природа, решила расцвести так в этой местности, нежно обняв зеленью дома и постройки.

— Что это за место? — невольно спросил я.

— Дачный поселок, — пожал плечами подросток, выруливая за джипом на соседнюю улочку. Дальше ехать не пришлось, мы остановились напротив широкого двухэтажного дома со слегка заросшим садом и огромной летней верандой. Гаража в доме, на удивление не было. Вместо него, неподалеку от небольшой калиточки, ведущей к дому, было оборудовано специальное парковочное место с крытым навесом на три машины. То ли предыдущий владелец не любил, когда рядом воняет бензином, то ли просто тут напрочь отсутствуют воры. Хотя, да и откуда им тут взяться с такой-то охраной? По любой еще и обходы раз в несколько часов делаются, причем, как по внешнему так и по внутреннему периметру. Слыхал я про подобные поселки для "крутых", тут воровать себе дороже.

— И кто тут живет?

— Один местный барыга. У него еще своя строительная фирма и несколько дочерних предприятий.

— И он ээ... не будет против, если мы тут поживем? — удивленно вскинул брови я.

— Трудно быть против, когда тебе еще сидеть лет десять, — глуша мотор, отозвался Стен, — этот домик сдается в аренду для своих. Чистый воздух, охрана не задающая вопросов и полный набор удобств. Старина Толик делает деньги даже сидя на нарах.

— Эм...

— За конспирацию можешь не волноваться, — видя мои невысказанные вопросы, ухмыльнулся парень, — просто поверь мне. Ни я ни Митров не приехали бы туда, где был бы риск нашим с таким трудом спасенным жизням.

Мне только и оставалось что кивнуть. А что тут скажешь? В моей ситуации особенно выбирать не приходилось. И если начальство говорит, что тут все пучком, то приходится тупо верить, потому как ни должного опыта в подобных заварушках, ни знаний у меня просто нет. С этими мыслями я потянулся, разминая затекшие за время дороги конечности, и вышел из машины.

Глава 3.

— Эх, хорошо-то как! — выбравшись из-за руля, закинул руки за голову Стен, — лепота!

— Займись лучше Шаманом, — мрачно посмотрел на его жизнерадостную физиономию, подошедший к нам Митров, — через час будет совещание.

— Да, капитан! — приложил руку к "пустой" голове подросток, — разрешите выполнять?

— Больше половины резерва не трать, — полковник не обратил на его кривляния никакого внимания и повернулся ко мне, — Дима, помоги выгрузить продукты и железо из джипа. Потом проходи в гостиную. За территорию дома пока не выходить — не создавай проблем дежурным.

Молча кивнув, я направился к машине. Владимир как раз начал выволакивать из нее спортивные сумки и пакеты с едой. Следом на землю полетели какие-то непонятные свертки из плотной мешковины.

— Он ввел тебя в курс дела? — заметив, что я подошел, спросил мастер.

— Да.

— Хорошо. Вечером зайди ко мне наверх, поговорим с глазу на глаз. Я обосновался на втором этаже, вторая спальня слева.

— О чем? — удивился я.

Владимир пристально посмотрел мне в глаза, но видя мое искреннее недоумение, только хмыкнул:

— Не бойся, ничего серьезного. Просто нужно обсудить кое-какие темы. А сейчас, на вот, держи, — мне в руки упала тяжеленная сумка.

— Что там? — крякнув от неожиданности и еле удержавшись на ногах, спросил я.

— Цинк патронов к автомату Калашникова, три подсумка с гранатами и кое-чего из взрывчатки, — пояснил учитель, снова закопавшись в открытый багажник, — неси домой и смотри не урони по дороге — шумиха нам не нужна.

Сглотнув комок в горле, я поудобнее перехватил ценный груз, и тяжело потопал по выложенной брусчаткой дорожке к дому. Юморист хренов. Еще бы под ноги мне ее кинул. Хотя, что я вообще знаю о юморе профессионалов? Каждый в своей сфере прикалывается как может. Физики плескают несведущим людям жидкий азот из кружки прямо в лицо, смеясь до колик, и глядя, как те с визгом разбегаются кто куда. Химики так вообще те еще затейники. Были бы нужные реактивы и должная фантазия. Да что там говорить, даже на моей кафедре в свое время было особым шиком налить в колбу вместо зеленого травителя для спец.сталей "Тархун" и потом выпить его на глазах у заведующего лабораторией, доведя того до полуобморочного состояния. Да, были времена...

На пороге дома я столкнулся нос к носу с Льетом. Высокий мужчина средних лет, с тонким аристократичным лицом, как всегда начисто лишенным любых эмоций, легонько кивнул и посторонился, пропуская меня внутрь. После июньского пекла попасть прихожую, снабженную климат-контролем было настоящим блаженством.

Внутри дом был под стать участку, такой же светлый и уютный. Бежевые тона, красивая отделка деревом, прямая монументальная лестница, ведущая на второй этаж. Длинный коридор с небольшой прихожей, заканчивался гостиной. Большая, просторная, с огромными, начинающимися от пола окнами и мягкими диванчиками, расположенными полукругом от телевизора, она так и манила своим комфортом. Вот уж где классно смотреть футбол большой компанией. Слева от нее начиналась кухня, отделенная от остального пространства импровизированной барной стойкой. А справа уходил вдаль коридор, ведущий в спальни и помещения для отдыха. Неплохо, я смотрю, тут мужичок в свое время устроился.

Аккуратно поставив сумку возле одного из диванчиков, я отправился за второй порцией. На кухне уже вовсю хлопотала Маша, разбирая сумки принесенные Владимиром. Мимо сновали ребята, спеша по своим, непонятным делам.

Заходов пришлось сделать еще три. Сумки, сумки, сумки... По большей части в них лежали оружие и аппаратура. Интересно, где ее столько сумели достать? Ну, допустим, часть успели уволочь с базы на себе — это понятно. Но остальное? Дома у себя такой арсенал хранили? За все это время я успел насчитать шестнадцать автоматов, два пулемета, десяток СР-1 и даже один "Иверт". Про кучу патронов к ним и приборы вообще молчу. Назначение некоторых я знал не понаслышке. Обычные датчики слежения, видеокамеры, тепловизоры, куча проводов и креплений к ним и прочее. Остальное — темный лес. Спрашивать о непонятках тоже смысла не было, все настолько суетились, занимаясь своими делами, что отвлекать людей от работы было бы глупо.

— Ты там уже все? — кивнул в сторону улицы, проходящий, мимо меня на Митров.

— Да, — кивнул я в ответ, таща в комнату очередной мешковатый сверток.

— Ну, отдохни тогда пока. Через час общий сбор. Можешь занять себе одну из спален на верху, там еще остались свободные комнаты.

Кивнув ему еще раз, я выпросил у Маши бутылку холодной минералки из запасов и отправился наверх. Жара и вправду утомляла. Больше даже не физически, а морально. Висящий в небе солнечный утюг, давил на голову не хуже своего чугунного тезки. Синоптики передавали, что скоро сорокоградусная жара уйдет, сменившись на этих выходных дождиком, но им мало кто верил. В наше время, любая бабка с радикулитом, заткнет такого "предсказателя" за пояс и точнее все спрогнозирует.

Лестница, ведущая на второй этаж, заканчивалась маленькой площадкой с двумя коридорами по бокам и большущим туалетом, соединенным с ванной комнатой. Как я и предполагал, тут находились хозяйские спальни и пара комнат для гостей. Первые апартаменты, в которые я заглянул, оказались заняты. Алиса лежала, уткнувшись лицом в подушку, не раздевшись и не подавая никаких признаков жизни, кроме редкого дыхания. И вправду умаялась, бедолага... Тихонько прикрыв за собой дверь я вышел из комнаты. В двух соседних никого не было, но уже лежали чьи-то вещи, а вот в четвертой мне повезло больше. Небольшая уютная спаленка с огромной кроватью, шкафом и тумбочкой в углу, встретила приятным полумраком. Все красиво, аккуратно и максимально просто. Никаких личных вещей по углам, украшений и прочих признаков того, что здесь кто-то обитает. Сразу видно, комната использовалась исключительно для приема гостей. Пыли, на удивление, тоже не было. Интересно, а кто тут вообще убирается? Не ребята же успели вылизать весь особняк за такое короткое время. Их конечно много и дури хватит, но мне кажется это не то занятие, на которое они бы стали тратить время в такой ситуации.

Бросив кепку на тумбочку, и обозначив, тем самым, свои претензии на жилищное пространство, я подошел к кровати и отдернул шторы. Окно тут выходило на сад, густо разросшийся на заднем дворе дома, и если лежать на кровати, ноги почти упирались в подоконник. Не знаю, кто придумал такое вот расположение, но мне оно очень нравилось. Скинув обувь я, по примеру Алисы, упал на кровать прямо в одежде и закинул руки за голову. Хорошо-то как! Лежишь себе и смотришь в окно на зелень. В такие минуты не верится ни во что плохое. Кажется, что его просто не может существовать в таком прекрасном и наполненном солнцем мире.

Мысли начали уплывать куда-то в сторону, образы становились все хаотичнее и ярче. Я уже начал медленно проваливаться в сон, когда из него меня вдруг резко выдернул насмешливый голос откуда-то из угла:

— Вообще-то это комната уже занята. Но, признаться, я не против хорошей компании.

Вздрогнув, я открыл глаза и огляделся. Никого. И что это за прикол? А если астральным зрением... ага, какой-то комок жизни притаился в углу за шкафом. Вот только его размеры, больше напоминали кошку, чем человека. Домовой? Не похоже. У них совершенно другая аура.

— Как я тебе в новом обличье? — горько усмехнулись из угла, — Немного непривычно, правда?

Помотав головой, я вернул зрение в норму и догадался привстать с кровати, заглянув за шкаф. В темном углу стояла большая пятилитровая бутылка со срезанным горлышком, доверху заполненная формалином (ну или в чем там хранят... такое), а в ней, улыбаясь мне своей белозубой улыбкой, плавала... голова Шамана. Сбоку к бутылке была примотана скотчем какая-то пластиковая коробочка с динамиком, от которой шли провода к виску и горлу этого страшного пособия кунсткамеры. Из-за скотча, часть лица выглядела слегка мутновато, но его эмоции все же, можно было разобрать без труда.

— Прямо голова профессора Доуэля, — со смешком раздалось из динамика. К поверхности жидкости при этом устремились редкие пузырьки воздуха, — как тебе?

— Ээ... — еле выдавил я из себя, сглатывая враз пересохшим горлом и отупело уставившись на банку.

— Я давно хотел поблагодарить тебя за свое спасение, — тем временем невозмутимо продолжил Шаман слегка скрипучим механическим голосом, — если бы не ты, меня бы уже давно не было на этом свете. Спасибо.

— Не за что, — чисто на автомате ответил я и, немного опомнившись, ляпнул, — э... как ты себя чувствуешь?

— Чудесно! — разразился динамик хриплым булькающим смехом. Лицо при этом исказилось улыбкой, пузырьки воздуха устремились к поверхности с удвоенной силой, — разве не видно?

— Ну...

— Не парься, — отсмеявшись, продолжил обрубок человека, — благодаря тебе я жив, а остальное... отрастет стараниями Алисы и ребят. Куда ж оно денется. Сам-то ты как?

— Да я... ну... это, — жаловаться на жизнь человеку, у которого от тела осталась одна только голова, да и та сейчас плавающая в дешевой пластиковой бутылке из под минералки, было как минимум неловко. Шаман, видно поняв мое смущение, только усмехнулся, и предложил рассказать все, как есть. Чего заморачиваться, если нам всем крепко досталось от жизни за последнее время?

Сев прямо на пол и облокотившись спиной о край кровати, я по второму кругу повторил свою историю.

— А само письмо-то сохранилось от Аркаши? — Поинтересовался оперативник, — Или ты его на месте уничтожил?

Хлопнув себя по лбу, я полез в карман. И почему я не отдал ребятам его раньше? Упомянул вскользь и все. Ну, ладно я был еще слегка не в себе после случившегося, можно понять, но матерые оперативники? Неужели все были так поражены моей историей и существованием девочки, способной возвращать жизнь, что забыли о такой существенной детали? Шок, конечно, шоком, но профессионализм и внимание к мелочам у них в крови. Странно...

Комочек бумаги нашелся почти сразу. Помятый, слегка порванный и так заляпанный засохшей кровью, что часть текста уже невозможно было прочитать. Впрочем, неважно, я прекрасно помнил все то, что там было написано. Такое иди -попробуй забудь...

— Мда... не повезло, — протянул Шаман, глядя на мои неуклюжие попытки аккуратно развернуть засохшую бумажку, — лучше оставь это дело Борисычу. Он по молодости лет, еще задолго до тех пор как возглавить наш отдел, криминалистом подрабатывал. Знает, что в таких случаях делать.

Кивнув, я оставил свои попытки, снова убрав записку в карман. Неожиданно сильно захотелось есть. Говорят, такое бывает после сильного стресса. Сходив в низ, я выпросил у девчонок пару бутербродов, достал из морозилки бутылку минералки и снова вернулся наверх. Работа в доме по-прежнему кипела. Люди бегали по коридорам, что-то носили, что-то собирали и монтировали. От меня никто ничего не требовал, да и я, последовав давней армейской традиции: "подальше от начальства, поближе к кухне", решил не мешаться лишний раз под ногами. Тем более, что скоро ожидался общий сбор. Там все и выяснится.

Шаман встретил мое появление с едой явно неодобрительно. Вздохнул динамиком, и попросил покормить его тоже. У меня морально сразу опустились руки. Такое чувство бывает у людей, когда их просят сделать что-то непривычное. То, чего они еще не делали, не знают как правильно и боятся сделать что-то не так. Например, впервые взять на руки маленького ребенка, поставить укол или поухаживать за инвалидом. Для кого-то это неловкость, смешанная с жалостью и легкой брезгливостью, в которой они не признаются даже сами себе. Для меня же это было, скорее страхом ошибки и неловкостью. Да блин, как вообще можно кормить человека, у которого нет пищеварительной системы?

Но на деле, все оказалось намного проще. Еще в незапамятные времена, был изготовлен специальный порошок, для питания тканей и органов через поверхность кожи. Помимо комплекса весьма полезных для организма свойств он, растворяясь в воде, помогал еще и дополнительно насыщать такни кислородом. Хоть убейте, но я не понимал принципа его действия. Из меня и раньше был никудышный химик, чего уж требовать теперь? Хрен пойми, зачем его разрабатывали. То ли для каких-то подводных спец.операций, то ли это остатки космической СГЖ — системы глубокого жизнеобеспечения при длительном нахождении в космосе. Говорят, там что-то такое было в советское время, основанное на контакте с кожей и конденсацией влаги на ее поверхности. Но подробностей Шаман и сам не знал. "Работает — не трогай" — этот девиз не потерял своей актуальности со временем. Поэтому мне оставалось только облегченно вздохнуть и поинтересоваться, где этот самый порошок находится.

— Там, — оперативник кивнул в сторону подоконника.

Подойдя поближе к окну, я и вправду обнаружил за занавеской невзрачную коричневую коробочку без этикетки. Сквозь оторванный верх были видны мелкие красноватые гранулы, так сильно похожие на корм для рыбок, что я невольно улыбнулся.

— Из чего он сделан? — спросил я, покатав на руке пару твердых шариков.

— Без понятия, — попыталась пожать несуществующими плечами голова, — но самочувствие они улучшают довольно неплохо.

— И сколько сыпать?

— Пару столовых ложек на глазок отмерь, — пояснил он, — но не переборщи, а то я в эйфорию улетать не хочу. Сегодня мне понадобятся чистые мозги.

Кивнув, я подошел к пластиковой бутылке и, присев на корточки, принялся понемножку сыпать красноватую массу внутрь, стараясь распределить как можно более равномерно. Спустя некоторое время, лицо Шамана приняло довольное выражение. Он даже высунул язык, поймав пару шариков и с явным удовольствием, растер их о небо.

Все это так напомнило мне кадры из "Футурамы" — сериала, в свое время, практически обогнавшего по популярности "Симпсонов", что я невольно расхохотался. Там тоже, головы прошлых президентов и выдающихся деятелей хранились в узких банках, и их кормили специальным кормом, похожим на рыбий. При этом они столь забавно прыгали и ловили его ртом, что аналогия ситуации была практически полной.

Сотрясаясь от очередного приступа безудержного смеха, я не удержался, и упал плечом на шкаф. При этом случайно дрогнувшая рука, ударилась о край банки, сыпанув внутрь едва ли не треть пачки за раз. Шаман от неожиданности икнул, выпучил глаза, булькнул динамиком что-то матерное и привалился к стенке, вывалив язык на бок. Смех отрезало как рукой. Порошок растворялся почти мгновенно, а сыпанул я его... ой, блиииин!

— Эй, ты чего?! — отбросив пачку в сторону, я схватил бутылку обеими руками и легонько встряхнул. Внутри меня все похолодело.

Голова вяло бултыхнулась внутри, а на лице оперативника разлилась блаженная улыбка. Он был без сознания, но явно живой. Аура и активность мозга это явственно доказывали.

— Ну и что мы тут делаем? — в комнату вошла чем-то явно довольная Алиса. Однако, стоило ей увидеть балдеющего в своей банке Шамана и меня рядом с ним на полу, с пачкой "корма" в руках, как ее хорошее настроение мигом улетучилось.

— Дима!!

— Я не хотел... — чувствуя себя застигнутым не месте преступления, выдавил из себя я. От стыда хотелось провалиться сквозь землю. Помог блин, называется, другу. Покормил. И теперь, вместо того, чтобы сидеть и слушать доклад оперативников он лежит тут и видит галюны. Замечательно...

— Вас, мужиков, ни на секунду нельзя одних оставить! — всплеснув руками, она подбежала к банке и, сунув руку прямо в раствор, принялась что-то делать с витающим в облаках снайпером, — это он тебя попросил?

— Нет, — растеряно ответил я, отодвигая от себя подальше коробку с излишне наркоманским лекарством, — случайно вышло.

— Случайно? — съехидничала девушка, — то есть ты случайно взял, и высыпал ему туда полпачки вещества, о котором даже понятия не имеешь?

— Ну... он сказал, что это подпитка и ее нужно всего пару ложек. Остальное... все это так напомнило мне, как кормили головы знаменитостей в сериале, что я случайно и...

— Чего??

— "Футурама", — пояснил я, немного отойдя от первого удивления и возвращаясь к нормальному тону.

Алиса только закатила глаза к потолку, явно нелестно оценивая мои умственные способности, и продолжила возиться с потерпевшим.

— Половину ложки, — спустя пару минут, вынув руки из раствора и вытирая их о мои джинсы, отрезала она, — нет, я, конечно, все понимаю — стресс там и все дела. Но что за манера у вас, мужиков, напиваться при любой, мало-мальски трудной жизненной ситуации? Ну потерял ты тело, ну не можешь некоторое время двигаться и вынужден смотреть на мир сквозь мутное стекло, так и что с того? Это же не навсегда! И он это прекрасно понимает! Так нет же, обязательно нужно нажраться! Причем, желательно в хлам! То Стен ему еще на базе туда водки подлить пытался. То еще какая-нибудь добрая душа что-нибудь из дома приносила. Да о чем я говорю?! Даже Альцман, прекрасно осведомленный о составе жидкости, и знающий, что она не терпит лишних реагентов, один раз сделал ему спиртовую капсулу и запихнул под язык, пока я не видела! А про того дебила, что налил ему туда пиво я вообще вспоминать не хочу! Это же надо было до такого додуматься! Ты видел когда-нибудь довольную отрезанную башку, плавающую в "Абаканском"? Нет? А я вот видела. У меня потом треть резерва ушло, чтобы его в порядок привести, промыть и вернуть все функции к норме. И ведь он знал, поганец, что на меня запитан и всяко при этом не помрет!

Мне только и оставалось, что кивать и слушать все сильнее и сильнее распаляющуюся девчонку. Чудовищное нервное напряжение, стресс, гибель стольких друзей... ей просто надо было выговориться. Честно говоря, я и не думал, что Шаман окажется таким уж любителем выпить. Хотя... мне ли его осуждать? Помню, как сам в свое время закладывал по поводу и без, когда вся личная жизнь неожиданно полетела в...

— Что за шум, а драки нет? — заглянул в комнату Стен, жуя что-то на ходу.

— Сейчас будет, — кивнул я, на сжимающую кулаки и возмущенную до глубины души Алису.

— Хм, — подросток оглядел место происшествия цепким взглядом и совершенно нелогично заявил, — там Альцман с Володей сейчас установку собирают, как раз вон для того овоща в банке. Ты бы помогла им сходила, а то мало ли...

Выдохнув, Алиса некоторое время собиралась с мыслями, потом молча кивнула и вышла в коридор. Спустя пару секунд вниз по лестнице застучали ее быстрые шаги.

— Что, опять надрался? — сочувственно спросил Стен, присаживаясь со мной рядом.

— Я же не знал, — вяло попытался оправдаться я.

— Конечно, не знал,— излишне серьезно, чтобы в это поверить, откликнулся он, — да и мало кто вообще был в курсе, что всего пять грамм этой штуки заменяет десять грамм сорокоградусной. Полного описания к ней давно уже не осталось. Только формула и общее назначение.

— Как же так, а побочные эффекты? Это же основное.

— А вот так. Нету и все. Чудо, что вообще хоть что-то нашли в архивах. Какой-то парень в свое время придумал, но изобретение почему-то не было принято к производству и пылилось на полках до последнего времени. А народ все удивлялся, что это у нашего пациента рожа такая довольная после приема. Потом-то, конечно, разобрались что к чему.

— Выходит я ему туда сыпанул...

— Вполне прилично, — кивнул мой друг.

— Чуть больше стакана получается, — быстро сосчитав в уме, выдал я, — не так уж и много.

— Это если бы у него тело было, — охотно пояснил Стен, — а так учитывая его теперешний вес... дальше продолжать?

— Твою ж налево, — тихо ужаснулся я, — я же его чуть не убил!

— Не переживай, — меня хлопнули по плечу, — он же одаренный. Да и к Алисе напрямую подключен. Ничего ему не будет. Спать, правда, теперь придется почти сутки, ну да ему это только на пользу.

— К химии меня теперь точно не подпустят...

— Не вижу твоего особого расстройства по этому поводу, — ухмыльнулся Стен и, потянувшись, поднялся на ноги, — ладно, пошли вниз, там сейчас собрание будет. Шамана можешь с собой не брать, он все равно сейчас никакой.

Когда мы спустились в гостиную, почти все были уже в сборе. Отсутствовали только пара "волков", охраняющих периметр, Алиса и Духобор. Как объяснил Игнат, устало плюхнувшийся рядом со мной на мягкий диван, буквально пару минут назад, они доставили сюда ту самую девочку. Как только наши штатные биологи ее увидели, то сразу забыли обо всем на свете.

— А с дедом что? — осторожно поинтересовался я, глядя, как он жадно припадает к литровой бутылке с водой.

— Стерли память, — пожал плечами оперативник, — ну и подчистили за вами немного. Лишние следы там ни к чему.

— Хм...

— Да не парься ты, — глядя на мое лицо, продолжил он, — ему же лучше будет. Меньше знаешь — дольше живешь. А здоровье у него теперь, благодаря одному юному благодетелю — ого-го! Еще лет двадцать протянет как минимум.

— Хм...

— Мы же вроде не умеем стирать память? Меня, во всяком случае, этому точно не учили, — удивился я.

— Не умеем. Колдунов с волшебной палочкой среди нас нет. Но и старые добрые препараты ведь еще никто не отменял.

Про такие штуки я слышал только краем уха. Сначала в желтой прессе, регулярно раздувающей скандалы на разного рода происшествиях или просто выдумывающих истории ради собственного рейтинга, а потом уже в учебке. Формул не знал, в руки на вооружение не получал, но назначение и способы использования нам рассказывали. Многие такие "лекарства" использовались лишь как средство экономии внутренней энергии. Действительно, зачем тратить свой ресурс отличая правду от лжи, если есть обычная, слегка модифицированная сыворотка правды? Минимум побочных эффектов — максимум информации. Конечно, опытным оперативникам, у которых стаж работы исчисляется десятилетиями оно почти без надобности — людей они читают на раз, однако в некоторых случаях бывает полезно, т.к. первые два способа не всегда дают стопроцентную гарантию. Остальные же препараты использовались просто потому, что у них не было аналогов. Каким бы одаренным ты не был, залезть в чужие мозги напрямую, чтобы считать информацию или стереть память было не под силу никому. Хорошо еще, что сейчас есть возможность ограничивать "стирание" по временному промежутку. А то представить себе старика с мозгом двухлетнего ребенка было бы жутковато... Да и неправильно это.

— Что ж, начнем, — отвлек меня от размышлений сухой голос Митрова.

Я огляделся. Все уже разместились по гостиной и внимали полковнику, деловито расхаживающему в центре возле журнального столика. За его спиной, приехавшей с группой волков Виктор, что-то деловито присоединял к ноутбуку. Рядом сиял синим экраном огромный LCD — телевизор. Народу было немного, всего одиннадцать человек, включая меня самого. Но мест все равно не хватило, поэтому некоторые расположились прямо на полу, растянувшись на мягком персидском ковре и облокотившись о стену.

— С общей ситуацией, я надеюсь, все ознакомлены? — полковник выразительно посмотрел в мою со Стеном сторону. Мы в ответ почти синхронно кивнули, — отлично. Как вам уже известно, на нас было совершено нападение. В нападении участвовали высокопрофессиональные наемники и..., — тут он слегка запнулся, — иные формы жизни. Потери — чудовищные. Больше половины личного состава — уничтожено. Из тридцати двух одаренных в живых остались только пятнадцать. Нападавшие были прекрасно осведомлены практически обо всем. Наши слабые точки, схемы расположения охранных постов и зданий, внутренние коммуникации и каналы связи. Все это указывает на то, что либо в наших рядах был "крот", либо... все наши отчеты, регулярно отправляемые в Москву, уходили не только начальству. Ответственным за обеспечение внешней безопасности отдела был Ремизов, однако он пропал без вести, как еще двое наших сотрудников — Аркадий и Антон.

— Что наводит на некоторые размышления..., — тихо пробормотал Архип Петрович, однако его услышали все, со слухом у одаренных проблем не было.

— Все сотрудники баз, — тем временем продолжил полковник, мерея шагами гостиную, — проходили тщательную проверку, исключающую возможность утечки, поэтому я склоняюсь ко второму варианту — сеть отправки информации была взломана, либо "крот" сидит в Москве. Кто в последнее время занимался информационной безопасностью?

— Аркадий, конечно, — пожал плечами Стен, — Паша тогда уезжал на стажировку. А когда вернулся, то буквально в этот же день все и произошло.

— Что с самим отделом?

— Выживших нет, — ответил с дивана Игнат, — все четверо информационщиков убиты при штурме. Сведения точные — проверили сегодня. Аркадий пропал без вести.

— Выходит, что он...

— Да быть того не может! — Архип Петрович раздраженно уставился на Альцмана, — я работал с этим мальчиком с самого детства, воспитал, можно сказать, и знаю точно — если кто нас и предал, то только не он.

— Вас всегда отличало излишнее доверие к людям, — хмыкнул Игнат.

— Он уехал, — прерывая начинающийся спор, сказал я.

В гостиной наступила тишина. Взгляды всех присутствующих собрались на мне как иголки на магнит.

— Утром я пытался вам об этом рассказать, — продолжил я, — но все были так увлечены той девочкой... Ну а потом еще и эта спешная поездка сюда. В общем вот, — порывшись в кармане, я достал на свет сложенный вчетверо окровавлены листок бумаги и передал его подошедшему Митрову.

Сергей Борисович осторожно взял бумагу и, изучив со всех сторон, тяжело вздохнул:

— Придется с ней поработать. Ты помнишь хоть примерно, что в ней было?

— Могу воспроизвести почти дословно.

— Сделай милость, — полковник присел на столик, положив записку рядом с собой.

Чувствуя себя докладчиком на конференции, я почти слово в слово озвучил текст, прочитанный мною два дня назад в пыльной, полуразрушенной избушке на окраине дачного поселка. По мере повествования, лица людей вытягивались все больше и больше. Даже Виктор, забыв про свою аппаратуру, сидел на полу и слушал, так и не донеся кабель до розетки. Я прекрасно их мог понять. В один прекрасный момент узнать, что все ради чего ты работал и старался не более чем ложь и фикция... Хотя, справедливости ради, стоит заметить, что все оперативники так и живут. Мало кто имеет полный доступ к информации. Каждому дают ровно столько, сколько необходимо для выполнения определенного задания либо работы. Давать оперативнику лишнюю информацию, повышая тем самым, шанс на ее утечку никто не станет.

— Нечто подобное я и предполагал, — нарушил затянувшееся молчание Архип Петрович, и вдруг неожиданно усмехнулся, повернувшись к Митрову, — так какой, вы говорите, у вас допуск секретности на данный момент?

— Высший, — на автомате ответил тот все еще пребывая в прострации от услышанного.

— Какая ирония судьбы. Думаю, вам стоит понизить его на пару циферок вниз. Как, впрочем, и всем здесь присутствующим.

— Как такое вообще возможно? — прошептал полковник, — я ведь столько лет с ними работал... они ведь все...

— Подождите, — перебил его Север, — так выходит, что вся операция на Алтае — просто тренировка? Столько крови, столько загубленных жизней, почти стертый с лица земли город и все это только ради того, чтобы проверить нас в деле?

— Я тебе больше скажу, — повернулся к нему Игнат, — если они смогли провернуть такое, значит, у них есть технология прокола пространства. А это, в свою очереди, означает, что и все наши дежурства по лесам и отлов тварей тоже фикция. Нас тупо проверяли и готовили к большому делу. Они в любой момент могли закрыть проколы и все — ни одна тварь бы не пролезла.

— Голова пухнет... — кажется, это сказал Виктор.

— Подождите! — выкрикнул Святослав — молодой, обычно всегда молчаливый оперативник, редко присутствовавший на совещаниях, — у меня к Диме столько вопросов!

— У всех у нас много вопросов, — мрачно посмотрел в его сторону Стен — Кто слил о нас информацию? Зачем нас было убивать, если мы все такие из себя нужные и в нас было вбухано столько денег и прочих ресурсов? Куда пропал этот мудак Аркашенька, не поставив вовремя в известность свое непосредственное начальство? Как во всю эту картину вписываются сраные упыри и что делать теперь? Также не следует исключать и такого фактора, что эта записка — просто дезинформация.

— Прекрасно вписываются, — перебил его Архип Петрович, — судя по тому, что нам было известно до этого, сейчас наоборот все стало на свои места.

— Согласен, — кивнул Владимир, — если легенды верны, то кому как не этим существам править миром? Вечная жизнь, сила и живучесть способствуют этому как никто. Вопрос в том, зачем тогда были нужны мы? Ведь, по сути, одаренные — одна из самых серьезных угроз их господству. А не знать о нас они не могли.

— Это еще бабка надвое сказала, — потер пальцами виски Север, — что мы о них знаем достоверно, кроме бабкиных же сказок?

— Отдельный разговор, — отмахнулся мастер, — сейчас главное понять, зачем нас выращивали и что делать дальше. Кто вообще наше командование? Люди? Меня по этому поводу уже берут большие сомнения.

— Кто-то не так давно хотел выйти с ними на связь, — ехидно заметил из своего угла Архип Петрович.

— У кого-то, — продолжил оперативник, — было слишком мало информации по этому поводу. В любом случае, даже если там и сидят сейчас те самые упыри, в их строю нет единства. Внешняя политика это ясно доказывает. Скорее всего, либо это какие-то кланы, либо другие хорошо организованные образования.

— Вы так легко строите замки из песка...

— Петрович, хватит! — не выдержал Север, — мы все знаем, что ты потерял в этой бойне лучшего друга и коллегу, но это не значит, что надо бросаться на своих же. Все мы потеряли братьев.

— А что если это опять очередная проверка? — вдруг подал голос Виктор.

— С уничтожением половины состава группы, так бережно выращивающегося все эти годы? — с иронией посмотрел на него Архип Петрович.

— Им это не помешало угробить двоих наших на Алтае, — заметил Владимир, вставая и начиная расхаживать по комнате, — выживают сильнейшие.

— Такой принцип хорош только тогда, когда есть откуда брать новый материал. А у нас с этим в последние двадцать лет очень туго. Да и технологию активации мозговой активности, несмотря на все усилия, создать так и не удалось.

— Вы так в этом уверены?

В комнате повисла неприятная тишина. В письме, которое Аркаша перед бегством оставил мне в заброшенном доме, ясно указывалось на то, что наши "передовые" лаборатории на деле давно уже не являются таковыми. Что, в принципе, логично. Кто станет открывать полную информацию подопытным кроликам? Пусть сидят себе, работают и занимаются самоизучением, регулярно отправляя отчеты умным дядям. Ну а те уж потом сами разберутся, как лучше распорядиться полученным материалом. Безрадостная перспектива. И как ни крути без дополнительной информации нам не обойтись.

Судя по гнетущему молчанию, повисшем в гостиной, подобные мысли пришли в голову не мне одному.

— Проход в другие миры! — неожиданно очнулся молчавший до этого весь разговор Альцман, разрядив своим воплем обстановку и прервав затянувшееся молчание, — это же совершенно новое слово в физике пространства!!

Зал грохнул. Ржали все без исключения, практически повиснув, друг на друге или сползая на ковер с мягких сидений. Тем, кто уже лежал, повезло больше — они, молча, корчились на полу, пытаясь отдышаться и снимая все то чудовищное нервное напряжение, что накопилось в нас за последние дни.

— Кто про что, а вшивый про баню, — вытирая выступившие от смеха слезы покачал головой Стен, глядя на взъерошенного ученого, — нас тут всех убить пытаются, а ему открытия делать подавай.

— Так, хватит, — повысил голос, вышедший из прострации Митров — единственный кто сохранил серьезную мину посреди всеобщего веселья, — нам нужно действовать.

— А думать будем потом? — невинно поинтересовался Стен.

— Первым делом, — не обращая на него внимания, продолжил полковник, — пусть выскажется каждый, кому есть, что сказать по поводу недавних событий. Возможно, кто-то вспомнит еще нечто важное, что не успел или забыл сказать раньше. Итак?

— Да что там говорить, — откликнулся молчавший до этого Семен — один из самых старых и опытных оперативников. Несмотря на всеобщее мнение, это не было его настоящим именем. Как рассказал мне в свое время Владимир, так его прозвали друзья, после выхода в свет фильма "Ночной дозор". Он был так похож на того самого добродушного и хитроватого рубаху-мужика, что кличка приклеилась просто намертво. Честно говоря, сходство с литературным героем было и вправду поразительным: старый, опытный, не желающий менять свою внешность с полтинника на более молодой возраст (хотя все возможности для этого есть) дядька. Говорит всегда мало и по делу. Много повидал и многое знает. В самое пекло никогда не лезет, а если и попадает, всегда выходит живым и невозмутимым. Любит прикидываться простачком, избегая ненужных проблем, но за всем этим скрывает редкий живой ум. Верный друг и вообще отличный мужик.

Я мало с ним общался за все это время, но иногда, когда наши дорожки пересекались и удавалось немного поболтать... мнение он о себе оставлял именно такое.

— Внешний контур базы они прошли с легкостью, — тем временем продолжал он, — а ведь все помнят, сколько энергии мы туда вбухали. Так вот, пока я бежал по лесу, специально посмотрел — никаких проявлений и прочих следов активации не было. Ее просто выпили. Причем быстро и без каких-либо возмущений пространства. Раз — и все. Основная ударная сила — те самые мечники и наемники. Последние были явно чем-то накаченные. Двигались, конечно, медленнее нас, но явно быстрее обычного человека. Да и силушки им не занимать. По тварям ничего конкретного сказать не могу. Видели издалека, вступать в бой, естественно, не стали. Да и куда там, при такой-то поддержке.

— С ними были твари? — удивился я.

— Да. И нападали они при этом только на людей. На нас. Наемников не трогали. В такой кутерьме рассмотреть было трудно, но могу сказать точно — таких существ в наших справочниках точно нет.

— Что с персоналом? — кажется, это спросил Архип Петрович.

— Выжили только те, кто был под землей, недалеко от эвакуационного выхода, — сочувственно покачал в его сторону головой оперативник, — почти все эти люди сидят сейчас здесь.

— Это точно?

— Да. Их ауры я видел лично.

— Кстати, а что с аурами, — заинтересовался Альцман, — у нападавших, они как-нибудь отличились?

— Никаких отличий, — ответил Семен, — и у наемников и у нелюдей они были точно такие же как и у нас.

— А... твари?

— У них ее не было вообще. В астральном диапазоне сплошная чернота.

В комнате повисло гнетущее молчание.

— У кого-нибудь еще есть, что добавить? — спросил полковник.

Народ только покачал головами.

— Хорошо. Тогда посмотрим, что у нас осталось с камер внешнего и внутреннего наблюдения. Виктор, что с видео?

— Сохранилось мало, — откликнулся тот он своего ноутбука, — но кое-что мы все же сумели извлечь.

— Как так? — не понял полковник, — все сервера с информацией били вынесены в специальное помещение. Отдельный канал передачи и полное экранирование внешних воздействий! Или кто-то успел туда раньше вас?

— Тогда бы там уничтожили все, а не только часть, — логично заметил Владимир, — так, что все-таки произошло?

— Не знаю, — растерянно покачал головой парень, — когда мы вскрыли хранилище, большая часть систем была уже выведена из строя. Многие платы просто рассыпались в труху от старости, а другие хоть и уцелели, но находились в таком состоянии, что... как будто... как будто порчу какую-то навели!

Альцман громко фыркнул.

— В виду недавних событий, я бы не был на вашем месте столь уж скептичен по этому поводу, — посмотрел в его сторону Архип Петрович, — тем более, что факт на лицо.

— Факт чего? — гордо задрал седую бороденку профессор, — регистрации воздействия неизвестной энергии или бабкиных сказок?

— Хватит, — прервал их начинающийся спор Митров и повернулся к парню, — запускай.

Разговоры моментально стихли — все уставились на экран. Ну, что тут скажешь... подборка, состоящая их разрозненных клочков видео, добытых с камер наблюдения и, вправду, была впечатляющей.

Домики охраны на въезде в поселок ученых. Шлагбаума нет, как и специально оборудованного на показ КПП, однако под слоем грунтовки, незадачливого лихача, попытавшегося прорваться сюда на скорости, ждал сюрприз. Первый джип, вылетевший к домикам встретили стальные стержни, радостно вылетевшие из под земли. Глядя на то, в какое мясо превратился не пристегнутый водитель, наличием пульса можно было уже не интересоваться. А смысл было так разгоняться, да еще и если у тебя бронированное стекло впереди? Понятно, что тебе скоро из машины с автоматом выскакивать, но мозги-то надо иметь. А товарищи твои на что?

Следующим за этой трем машинам повезло больше — они благополучно остановились на въезде. Наружу посыпались бойцы. Первые охранники базы, появившиеся в дверях домов, были убиты практически мгновенно. Остальные наружу уже не показывались, ведя беспорядочный огонь из окон, и не давая нападавшим занять более удобные позиции. В этот момент из леса ударили гранатометы. Как я понял, это полностью демонстративное нападение носило только одну цель — загнать охрану в дома и заставить обороняться. Домики взлетали на воздух один за другим...

Неожиданно на месте въезда, как раз почти там, где были джипы, грохнул взрыв. Экран на долю секунды заволокло дымом, а затем сразу пошли помехи.

Нет сигнала.

Внутренний двор базы. Зеленая полянка, домики по бокам и холм лаборатории. Дымные следы ракет и мирная идиллия за секунду сменяется адом. Сквозь пыль от обломков и сгоревшего пороха видно широкое кольцо фигур, шагнувшее из-за деревьев и сжимающееся вокруг домов. Люди полной штурмовой броне врываются в то, что осталось от домиков. Выстрелов и криков с такого расстояния не слышно — камера расположена где-то наверху. Да и нет там звука. Следом за людьми выбегает парочка непонятных существ. Рассмотреть подробно кто это невозможно — их тела окружает какая-то непонятная темная дымка. Рядом с камерой появляется фигура в маске и направляет автомат вверх.

Нет сигнала.

Вышка оператора охраны внешнего периметра.

Какая-то возня на грани видимости. Видно только край плеча и руки. Кто-то активно суетится и что-то делает в комнате. В этот момент прямо сквозь дверь просачивается... нечто. На человека похоже мало, но стоит на задних ногах. Чудовищно развитая мускулатура, небольшая голова с огромной пастью и длинными, заросшими шерстью ушами, а сзади... крылья?! Секундное замешательство и тварь бросается вперед. Дикий крик. В камеру плескает красным.

Нет сигнала.

Столовая базы. Автоматчики безжалостно добивают лежащих на полу людей, закрывающих головы руками.

Один из коридоров на верхних этажах. Кто-то бьет ножом лежащего на полу штурмовика. Сзади появляется еще один, стрелять начинает с ходу. Но человек, неуловимо быстро развернувшись, резко уходит в сторону и назад. Два тела сцепляются в клубок. Взрыв! Треснувшая камера, повисает под странным углом. Сквозь разбитый объектив и пыль, видно как на пол падают еще две гранаты.

Нет сигнала.

Запертая железная дверь одной из лабораторий. Рядом скопились штурмовики. Один из них прилепляет в район замка кусок пластида и отбегает. Взрыв. В распахнувшуюся дверь врываются бойцы. Сквозь дым видны вспышки выстрелов.

Белый коридор, ведущий в комнаты отдыха. Куча тел. Сплошная расчлененка. Глядя на обрезки человеческих тел, отрубленные руки, ноги и вывалившиеся кишки мне становится дурно. Стены так густо забрызганы кровью, что их первоначального цвета почти не видно.

Прямо по телам шагает человек в удобной кожаной одежде и с мечом в руке. Взгляд бегает по сторонам, внимательно отслеживая обстановку. Неожиданно из распахнутых дверей одной из боковых комнат мелькает тень. Камера, не в силах отобразить подобную скорость, превратила движение практически в телепортацию. Голова меченосца взлетает вверх. Вспышки очередей. На месте тени появляется человек в трусах и майке упавший на колени. Живот и грудь страшно изорваны пулями, в руке крепко зажат фальшион. Тело без головы рассыпается прахом. В кадре появляются штурмовики. Из-за их спин неспешно выходят две фигуры в такой же кожаной одежде и с короткими мечами в руках. Ударов не видно. Мгновение спустя тело и голова человека распадается на четыре части, а один из нападавших задумчиво смотрит на фальшион, торчащий из своей груди. Затем, небрежно вынув оружие из раны, отработанным движением отряхивает его от крови и удивленно покачивает головой, разглядывая лезвие. Видно, качество металла его вполне удовлетворило, так как дальше, убрав свой меч в ножны, он пошел уже с ним в руке. Следом потянулись наемники.

Какое-то непонятное большое помещение с приборами. Дикая кутерьма и мешанина тел. Кто-то в кого-то стреляет. Кто-то кого-то бьет стулом на полу. Чуть сбоку рябит непонятная дымка — там, скорее всего, сражаются на сверхскорости. В комнате постоянно появляются новые действующие лица, с ходу вступая в бой. В какой-то длинной капсуле дрыгаются здоровенные ножищи, обутые в штурмовые ботинки, а рядом на полу, возле пульта управления душат друг друга наемник и ученый-лаборант. Неподалеку валяется отброшенный в сторону армейский нож, но за ним, почему-то, никто не тянется. Кто из них победил, узнать так и не удалось. Мимо пролетел мужик, угодив своим телом точно в камеру, и связь оборвалась.

Нет сигнала.

По коридору, ведущему к нижним лабораториям, бегут люди с оружием. Следом за ними шагает человек в кожаной броне, с кем-то деловито разговаривая по наушнику. Секунда и они выходят из поля зрения камеры.

Забаррикадированная мебелью дверь одного из складов. Видно, как двое людей готовятся к бою. Незнакомый мне парень из обслуживающего персонала, засел с автоматом за перевернутым железным столиком, а второй, в котором я с удивлением узнал Сергея, встал со своим полуторником чуть сбоку от завала. Взрыв. Явно направленный и намного мощнее того, которым принято вышибать дверные замки при штурме. Часть баррикады вносит вовнутрь вместе с дверью. Сквозь пролом мелькает тень, но цепляется за кусок шкафа и теряет свою скорость, становясь более-менее уловимой для FPS камеры. Росчерк меча и кусок тела нападающего отделяется от тела, съезжая под ноги оперативнику. Автоматчик молчит. То ли убило осколками, то ли просто не успел среагировать. В ту же секунду остатки баррикады буквально разлетаются в стороны, и на несколько секунд все заслоняет уже знакомое мерцание. Брызги крови на потолке. Пустая комната без малейших признаков движения. Изрубленное тело Сергея с раздавленной в кашу головой, лежащее в углу.

Библиотека. Человек вытаскивает жесткие диски из основного компьютера. Рядом валяется искореженная железная крышка системного блока. Видно, открывать отверткой в такой спешке он не стал, и просто оторвал ее руками.

Зеленый переход на дереве. Снова бегущие автоматчики. Быстрая стрельба куда-то в сторону и забег продолжается уже за кадром.

Нет сигнала.

Видео закончилось.

Глава 4.

— Это все? — спустя некоторое время, первым нарушил молчание полковник.

— Да, — кивнул Виктор, — это все что мне удалось восстановить.

— С основной базой они поступили более затейливо, — задумчиво покачал головой Стен.

— Не хотели рисковать, — буркнул в ответ Владимир, не отрывая взгляда от экрана. Кулаки его были сжаты.

— Витюша, а верни-ка то место, где тварь крупным планом была, — попросил Архип Петрович.

— Вышка смотрителя? — уточник оперативник.

— Да.

— Вот, — парень отмотал запись на нужное место и нажал на "стоп". Перед нашим взором вновь застыла искаженная злобой и яростью страшная морда.

— Никогда такой раньше не видел, — покачал головой Владимир.

— Как и все мы, — буркнул Север.

— Чем-то на горгулью похожа...

— Да какая хрен разница на что она похожа! Мы можем тут хоть до утра пялиться на нее, а толку не будет никакого. Лежал бы тут ее труп — тогда другое дело.

— Врага надо знать в лицо.

— И что? Вот тебе оно. На весь экран харя. Приснится — не забудешь. Да только чего от нее в бою ожидать никто не знает.

— Уже знаем, — хмыкнул Владимир, — она хотя бы может летать.

— Не факт, — поскреб подбородок Семен, — слишком уж небольшие крылышки для такой туши.

— И что?

— У пингвина тоже есть крылья, — намекнул он, — и у страуса. Но что-то в небе я их не видел.

Кто-то хихикнул. Ну да, сравнить милого сердцу безобидного пингвина с такой вот... нет уж, спасибо. Я выбираю первый вариант для личной встречи.

— Это в нашем мире, — тем временем не сдавался мастер, — а в их кто его знает, что там может летать, а что нет?

— Так, зоологией потом заниматься будете, — перебил их дискуссию Митров, — тварь подлежит уничтожению в любом случае. И это не обсуждается.

— Как будто кто-то хотел ее себе домой взять..., — закатил глаза Стен.

— Тебе смешно? — сверкнул в его сторону глазами полковник, — Мне напомнить, как один самонадеянный оперативник в семьдесят восьмом году, хотел поймать живьем тихоню и чем все это закончилось?

— Не стоит, — на моей памяти Стен впервые выглядел смущенным. Его рука непроизвольно потерла кожу в области горла.

— Тогда продолжим. Виктор, включи общий вид внутреннего двора.

Перемотка почти в начало и перед нами снова встали первые мгновения штурма базы.

— Стоп! — неожиданно громко скомандовал Игнат, — что там у него в руке?

На экране застыл кадр зачистки, когда наемники только начали врываться в полуразрушенные домики базы.

— У кого? — не понял парень.

— Вот тот мужик слева у дерева с поднятой рукой.

— А ведь и верно, — заинтересованно придвинулся поближе к экрану Архип Петрович, глядя на услужливо увеличивающееся изображение. Качество, конечно, оставляло желать лучшего, но в общих чертах предметы различить было можно, — какая-то палка.

— Жезл, — поправил его, более сведущий в таких делах молодой оперативник.

— Да хоть посох Гендольфа, — отмахнулся старик, — он явно управляет той тварью с помощью этой штуки. Промотай-ка чуть дальше...

— Аналитиков бы сюда, — протянул Север, глядя, как мечутся по экрану фигурки.

— Отдел аналитики приказал долго жить, — хмыкнул Стен, — причем всем составом. А его начальник, заварив кашу, благополучно сделал ноги.

Зародившийся спор набирал обороты. Видео мотали туда-сюда, выискивая любую мелочь, за которую можно было бы зацепиться. Для меня подобного рода собрания были в новинку. Те короткие планерки, проводимые в кабинете у Митрова каждую неделю — не в счет. В число доверенных людей я тогда не входил — не было ни должного опыта, ни допуска. Просто отчитывался, отвечал на поставленные вопросы и уходил. Планированием операций, обсуждением полученных данных и прочими организационными моментами занимались уже совсем другие люди. Не спорю, возможно со временем такая ситуация бы изменилась, ведь подобными кадрами разбрасываться просто глупо, но до последнего времени все было именно так. Сейчас же, сидя тут и глядя на окружающих, мне на ум приходило только одно — мозговой штурм. Все это напоминало не четко выстроенное совещание, а какой-то междусобойчик, где все говорят не по очереди, предлагают свои идеи и спорят наперебой. И самое что интересное, Митров, кажется, прекрасно во всем этом ориентировался. Не повышал голос, призывая к порядку, не орал вместе со всеми, а просто направлял разговор в нужное русло и слушал. Возможно, в этом и есть талант руководителя? Не зря же его, такого относительно молодого (по сравнению с некоторыми другими) поставили на эту должность.

Помню в свое время, один мой друг устроился работать секретарем в какую-то жутко крутую фирму. И нужно там было постоянно организовывать совещания для совета директоров. Я еще тогда наивно предполагал, что мол, что в этом такого сложного? Ну, собрались все вместе, посидели и все обсудили. Какие проблемы? На деле же все оказалось не так-то уж и просто. В обязанности организатора входила такая куча всего, что начинала пухнуть голова. Во-первых, многое зависело от того, какое совещание будет: оперативное или плановое. Какие вопросы выносить на обсуждение, а какие можно решить в рабочем порядке. Подготовка всей необходимой для проведения мероприятия информации заблаговременно. Список участников, приглашения, оборудование помещения, регламент, доклады и еще куча прочих разных дел.

Слушая рассказ друга я молча выпадал в осадок. И вот теперь сижу тут, участвуя, по сути, в обсуждении будущего человеческой расы, а вижу балаган. Непривычно... Хотя что в последнее время было для меня привычным? Наверное, вот так люди и перестают удивляться чему-либо в жизни.

В это время в комнату вернулась Алиса. Устало плюхнувшись на диван, она взяла со столика сок и принялась жадно пить. Взгляды всех присутствующих повернулись к ней.

— Что с девочкой? — осторожно спросил Митров, глядя на нее.

— Ничего. Кома, — отрываясь от бутылочки, выдохнула девушка, — состояние — стабильно тяжелое. Папа начал подключать ее к приборам.

— Вы пробовали ее вернуть?

— Вывести не получается, — Алиса покачала головой, — ни один из известных мне способов не работает. Даже прямое вмешательство. Тут Дима был абсолютно прав.

— Но надежда есть?

— Прогнозы строить пока рано. Нужны обстоятельные и очень осторожные исследования. Ребенок и вправду уникален. Настолько огромный внутренний резерв, что я поначалу даже дар речи потеряла! Колоссальный потенциал. Мы не можем себе позволить потерять ее из-за какой-нибудь глупой ошибки.

— Хорошо, — кивнул полковник и повернулся к остальным, — тогда следующий план действий такой. Алиса и Духобор остаются здесь. На вас ложится забота о девочке и Шамане. Последнего необходимо в кратчайшие сроки поставить на ноги, но больше половины своего резерва в день не тратьте — неизвестно, что еще может произойти. Нужно быть готовыми к разным ситуациям.

— На выращивание тела уйдет как минимум несколько недель, — тут же вставила девушка, — а учитывая отсутствие многих необходимых вещей и оборудования...

— Придется извернуться, — отрезал он, — что сможем достать — достанем, остальное — не факт. Мы сейчас не в той ситуации, чтобы рисковать.

— А почему бы не использовать для этого уже готовое тело? — спросил я, и под непонимающими взглядами добавил, — ну... труп из морга, как это сделал товарищ полковник.

— Тебе прочитать лекцию о совместимости человеческих тканей, группах крови и прочем? — удивленно поднял брови Архип Петрович, — я думал, год назад Алиса справилась с этим более чем успешно.

— Видишь ли, Дмитрий, — хмыкнул Митров, — если бы я и сам знал, как у меня это получилось, как ты думаешь, были бы у нас сейчас такие большие потери?

— Понял, — мне стало неловко.

— Тогда продолжим. Грин, Север и Святослав — охраняют дом, девочку и наших ученых. График дежурств составите себе сами. Что с датчиками слежения?

— Грин как раз сейчас их ставит вокруг дома, — ответил за отсутствующего товарища Север.

— Отлично. Базу не покидать ни при каких условиях, кроме эвакуации в случае прямого нападения. Основной приоритет — жизнь девочки и ученых. Вопросы?

— Никак нет.

— Арн, Семен, вы едете в Норильск. Постарайтесь выяснить, что стало с Антоном. Связь держать по обычному телефону, но с использованием словесных маркеров. Уже готовыми обозначениями и кодовыми системами не пользоваться. В общем, не мне вас учить — сами все знаете. Перед вылетом их подробно обсудим. Вопросы?

— Что с Ремизовым? — деловито уточнил Семен.

— В Москву нам пока ход заказан, — дернул щекой полковник. Было видно, каких усилий ему стоит отдавать такой приказ. Ремизов был не только его правой рукой, но еще и лучшим другом, — если это правда и у них там самое гнездо — я не хочу отправлять людей на смерть. Нас и так осталось слишком мало, чтобы распылять силы.

Спорить никто не стал. Все всё прекрасно понимали. В Норильске вряд ли стоило ожидать серьезных сил. Скорее всего, там работала группа. Антона взяли либо в дороге, как попытались ликвидировать меня, либо где-то в городе. Просмотр новостей и сводок ничего не дал. Никаких случаев убийств или пропаж без вести за последнее время не было. Не знаю, кто там был, но сработал он чисто. Шумихи, подобной нашей, в новостях удалось избежать.

— Володя, ты съезди домой к Аркадию, попробуй разузнать, что там к чему.

— Хм...

— Да знаю я что бесполезно, — раздраженно отмахнулся Митров, — парень был далеко не дурак и вряд ли оставил следы, но проверить все же надо. И будь аккуратнее. Сейчас сам знаешь, что будет твориться по нашим адресам.

Оперативник кивнул.

— Стен, ты берешь Льета и попробуйте добыть нам "языка". Информация нужна как воздух.

— Вот те раз, — выпучил глаза подросток, — ты что, предлагаешь нам...

— Да, — жестко отрезал полковник, — нам нужен живой представитель их расы для допроса.

— Ладно-ладно, — замахал тот руками, — забудем на секунду, что ты просишь взять живьем самую опасную тварь на планете. Забудем и то, что непонятно даже чем ее связывать — наручники при сверхсиле — это даже не смешно, а действуют ли на них препараты — неизвестно. Опустим даже то, что я мало похож на Ван Хельсинга. Но где мы, блин, его найдем?! Особенно если учесть, что они ничем с виду от нас не отличаются, в том числе и по ауре.

— Наблюдательность и логику тебе в помощь, — усмехнулся Архип Петрович, — или мне тебе напомнить, как выводить людей на эмоции и заставлять делать ошибки?

— Ой, какой ви умный! И шоби я без вас делал? — радостно всплеснул руками парень, — может тогда сами и покажете как надо?!

— Стен, перестань паясничать, не выдержал Север, — ты швед, а не еврей...

— Мою родословную, попрошу не трогать! Тем более, что все равно ошибаешься.

— ...а "язык" нам и вправду нужен как воздух.

— И где я тебе его возьму? — искренне удивился тот, — буду ходить по ночным клубам, как в дешевом голливудском кино? Или по улицам ночами дежурить? А может быть в городскую администрацию заглянуть? Вдруг они там тоже занимают высокие посты. Судя по нашим местным чиновникам — там точно — те еще упыри.

— Я знаю, где найти одного, — тихо сказал я.

В комнате резко повисло молчание. Взгляды всех присутствующих уже в который раз за сегодня снова сошлись на мне.

— И где же позволь узнать? — приподнял брови Архип Петрович.

Максимально сжато и точно я пересказал про случай, произошедший со мной в туалете ночного клуба почти восемь месяцев назад. Про Асю, разумеется, упоминать не стал. Вот же блин, всю жизнь обходился без подобных развлечений, а тут на тебе — один раз сходил и столько последствий. Впрочем, надо признать, что на этот раз все вышло весьма удачно. Весь вопрос был в только том, пользуется ли еще данным заведением тот самый парень и точно ли он тот, кто нам нужен.

Закончив рассказ, я выжидающе уставился на полковника.

— Да ты просто кладезь знаний какой-то! — подсев поближе, приобнял меня за плечи Стен, — так и сыпешь сегодня информацией на наши жаждущие уши. Мне даже допросить тебя захотелось. Вдруг да узнаем еще что интересное?

— Упыря поймаешь, вот его и будешь допрашивать, — толкнув приколиста локтем под ребра, ответил я.

— Что ж, — спустя некоторое время промолвил Митров, — тогда в вашу группу добавляется еще Дмитрий. На рожон не лезть. Соблюдать предельную осторожность. Цель брать максимально тихо и скрытно. Если не уверены в успехе — не лезьте. Мы не имеем права на ошибку. Вопросы?

— Да понятно все, — отмахнулся подросток.

— Тогда далее. Виктор, на тебе обеспечение базы продуктами и всем необходимым. Ключи от джипа возьмешь у Владимира. Заодно доставишь ребят до аэропорта, когда потребуется.

— А мне что делать? — поинтересовался Архип Петрович.

— Вы с оставшимися бойцами пока в резерве, на случай форс-мажора. Отдыхайте и помогите Алисе собирать оборудование. Если ей понадобятся какие-то медикаменты и приборы — их поиск также на вас. Нужные связи, я надеюсь, у вас остались?

— Есть еще пара контактов на черном рынке, — кивнул тот.

— Хорошо. Выполняйте работу, но без фанатизма — лишние вопросы нам не нужны. Ничего особо уникального и экзотического не брать.

— Разумеется.

— Тогда на этом все. Пока нет новых данных — строить гипотезы бессмысленно.

— Пойдемте в столовую, — впервые подала голос, до этого только слушающая Мария, — мы там стол уже накрыли. Помянем...

Обед проходил по большей части в молчании. Разговоры особо не клеились, не смотря на обилие животрепещущих тем. Каждый думал о чем-то своем. За небольшое время, всего-то час с лишним, девчонки умудрились устроить нам настоящий пир. Пожарили куриц, наделали кучу бутербродов из тех продуктов, что мы привезли с собой и даже нарубили целое ведро салата. В прямом смысле ведро, так как с тарой особо никто не заморачивался. Перед нашими представительницами прекрасного пола стояла одна задача — накормить почти полтора десятка голодных мужиков, и с ней они справились прекрасно.

Сидели в столовой, за большим дубовым столом, покрытым белоснежной скатертью. Дуб был настоящим. Старым, крепким и покрытым темным лаком. Меня в свое время еще в школе на трудах, довольно сносно научили разбираться в древесине, поэтому качество я оценил. Видать не мелочился тут хозяин на себе любимом.

Чуть в сторонке, на краю длинного стола стояли в ряд тринадцать рюмок водки, накрытые кусочками хлеба. Двенадцать одаренных. Двенадцать наших братьев мы потеряли в позапрошлую ночь и в бою на Алтае.

Андрей

Кирилл

Павел

Марик

Олег

Василий

Финка

Бард

Сергей

Иван

Илья

Костя...

Последняя же рюмка была данью памяти доктору Артемьеву. Добродушный, слегка застенчивый и вечно рассеянный старик, давно уже стал нам всем как родным. Остальных просто вспомнили. Сколько их там было? Большинство я почти и не знал, несмотря на столь долгий срок обучения. Ученые, лаборанты, охранники... почти все остались там. Двое молодых парней в возрасте от двадцати семи до тридцати, которым повезло сбежать с базы вместе с Альцманом, сейчас задумчиво ковырялись в тарелках на другом краю стола. Выдающиеся молодые таланты, прошедшие в свое время жесточайший конкурсный отбор. Оба работали в отделе новейших биологических разработок вместе с Алисой. Стирать им память посчитали настоящим кощунством, поэтому после эвакуации их было решено оставить вместе со всеми. Оставшимся двум повезло меньше...

Пара охранников, как раз проходила очередной медосмотр, когда начали греметь первые взрывы. Толку от них в той мясорубке было ноль, а когда все уже закончилось, полковник посчитал, что теперь это будет только лишний балласт. Жестоко ли это? Что лучше, не помнить ничего за последние три года своей жизни и иметь возможность дожить до старости, или помнить все, но знать, что возможно завтра, тебя уже не станет, и процесс этот будет не обязательно таким уж быстрым. Кто знает. В любом случае решение было принято и ничего уже изменить нельзя.

— Кстати, а что с Дмитрием? — поинтересовался я у сидящего рядом со мной Игната.

— С каким? — не понял тот.

— Ну, тезка мой, тоже одаренный. Тот самый, который...

— А, понял, — кивнул оперативник, — с ним все вообще замечательно вышло. В мае он ушел на пенсию.

— Чего?? — вытаращился я на него.

— Того. Отдохнуть решил. Не все же ему наукой заниматься. Пришел к Митрову и написал рапорт. Ну, а далее по процедуре: сменили ему внешность, омолодив лет на двадцать (тут он сам настоял), состряпали грамотную легенду для всех его знакомых, подчистили концы и все — здравствуй новая жизнь. По инструкции Митров должен был доложить об этом наверх, но он тогда решил попридержать документы. Были там какие-то терки с начальством и он хотел не усугублять ситуацию еще и отставкой одного из своих сотрудников. Удачно, в общем, получилось. Теперь о том, где находится Дима, знаем только мы.

— Так его не...

— Нет, — успокоил меня Игнат, — Митров уже связался с ним — все в порядке.

— Тогда почему он до сих пор не с нами?

— А смысл? Как одаренный он вряд ли чем-то полезен, тех способностей, что есть у нас — у него нет. Как ученый он тоже сделал все что мог. Все его разработки с успехом нами используются. Так что дай человеку отдохнуть.

— Эм..., — несколько оторопел от подобной отповеди я, и не нашел ничего лучше чем спросить, — и чем он теперь занимается?

— Отдыхает, ездит по стране, даже в какой-то рок-группе вроде играет, — пожал плечами оперативник, — я, честно говоря, особо не интересовался. Мы с ним и раньше не очень ладили.

— Где играет?! — подавился курицей я. Представить себе степенного русского ученого, родившегося еще в позапрошлом веке, одетого в кожу и "рубящего" тяжелый металл на сцене было... просто дико!

— Он всегда увлекался музыкой, — пояснил сидящий напротив Архип Петрович, — а новые веяния открыли для него поистине безграничные возможности.

— Хм...

Как ни крути, но воображение пасовало. Я, конечно, знал этого человека не так давно, но представить его себе в таком амплуа... Хотя, чему я вообще удивляюсь? Каждый отдыхает и развлекается, как может. Вон, взять, например, того же Стена — тот еще затейник.

Предаваться печали и воспоминаниям долго не пришлось — работы было невпроворот и спустя час, все разбрелись по своим делам. Семен, захватив с собой Виктора, отправился в аэропорт, обещав на обратном пути, заскочить за покупками. Часть ребят, отправились сменить дежурных, остальные же — помогали Алисе и Духобору с монтажом оборудования. Митров с Владимиром, что-то деловито обсуждали в углу, и только я, как дурак, стоял и не знал, что мне делать. До выхода оставалось еще много времени — Стен решил выдвигаться ночью, что в принципе логично, и прошерстить для начала тот самый клуб, о котором я упомянул в разговоре.

Не зная, чем себя занять, я присел на диван к Архипу Петровичу, деловито щелкающему клавишами по стоящему на коленях ноутбуку. Ноут был далеко не последней подели, но все еще приемлемых характеристик. Сбоку к нему, через кучу маленьких кабелей, крепилась какая-то черная коробочка, работающая отдельно от сети. Коробочка явно не имела своего стандартного подключения, так как иначе бы ее владельцу не пришлось проковыривать для этого в корпусе дырку ножом.

— Что это? — спросил я дедка, увлеченно изучающего какой-то сайт, с непонятным содержимым и весьма приличными расценками. Названия препаратов, химические соединения... В этом я совершенно не разбирался, но парочку, благодаря урокам на базе, все-таки сумел опознать. Все они точно входили в список "запрещенных", и явно не продавались в каждой аптеке без рецепта.

— Что? — не сразу разу расслышал тот, — а, да смотрю тут кое-что для нашего пользования. Денег, конечно, требуют, собаки, будь здоров! Не то, что год назад. С этим кризисом, никаких средств не хватит. Но попробую сторговаться хотя бы на счет самого нужного.

— Это и есть сайт черного рынка?

Повернув голову, Архип Петрович удивленно посмотрел на меня из-под приспущенных очков, а потом снисходительно улыбнулся:

— Да, Дима, это один из них.

— И что, его до сих пор никто не нашел и не закрыл?? — удивился я, стараясь не обращать внимания на снисходительный тон. Оперативник не хотел меня обидеть, просто... Вот попробуйте подойти, например, к автомеханику с тридцатилетним стажем, и начать у него с умным видом спрашивать, как правильно в машине менять колесо. Уверяю — его взгляд будет примерно таким же. Идиотов негде не любят. И если ты в свои двадцать шесть ни разу этого не делал, так чьи это проблемы?

— Видишь ли, Дмитрий, — вздохнул оперативник, — отследить что-либо в интернете довольно непростая штука. Про законодательство я вообще молчу. В этом аспекте там не просто дыры, а практически полное отсутствие забора как такового. Это что касается обычной сети. Стоит ли говорить о том, что 80% всего интернета недоступно для пользования обычного человека? Да и не было таковым никогда. Найти там можно намного больше, а объяснять про него надо намного сложнее. Ты уверен, что это тебе сейчас так уж необходимо?

— Э... — ошалело помотал головой я. Восемьдесят процентов?! Уже в который раз я мог сказать о том, что "мой мир никогда не будет прежним". Сколько всего я не знаю! Боже мой... это все равно как узнать вдруг, что небо оказывается не голубое, а красное и ты всего лишь дальтоник. Интересно, пройдет ли это когда-нибудь?

Видимо, заметив по моему изменившемуся лицу, какие мысли меня обуревают, — старик похлопал меня по плечу и примиряющее сказал:

— Да не беспокойся ты так, научишься еще всему. Тебя же учили больше как одаренного и боевика, а не как программиста. Конечно, это ни в коей мере никого не оправдывает, но и зацикливаться на этом не стоит. Тем более, что обучение твое еще не было закончено на тот момент. Впрочем, сейчас уже не до него... Если хочешь — поднатаскаю тебя, как выдастся время. Договорились?

— Угу...

— Вот и ладушки. А сейчас иди-ка лучше отдохни. Ночь ожидается непростой — надо набраться сил.

Вздохнув, я поднялся с дивана и решил и вправду последовать совету мудрого человека. Задание мне дали, напарниками обеспечили, смысл шататься по дому и мешать людям работать? Лучше и вправду, вздремну, часок другой, кто его знает, когда еще удастся это сделать.

Кровать встретила меня как родного. Шаман по-прежнему пребывал в объятиях Морфея, изредка отправляя пузырьки воздуха к поверхности воды из открытого рта. Не раздеваясь, я упал лицом в подушку. Как же много всего на меня свалилось в последнее время...

— Решил отдохнуть? — раздался тихий голос в районе двери.

— Ага, — не поднимая головы, глухо пробурчал я.

— Правильно, спать и есть нужно...

— ...про запас, — закончил я за учителя известную армейскую мудрость, — ты хотел со мной о чем-то поговорить?

— Да, — Владимир осторожно присел на край кровати, возле меня, — штатного психолога, как ты понимаешь, у нас не осталось, а оставлять проблемы нерешенными — чревато. Вот и решил по-дружески с тобой все обсудить.

— По поводу?

— По поводу того, что было с тобой в лесу. В ту ночь.

— Да нормально все, — излишне грубо ответил я. Воспоминания неожиданно нахлынули с новой силой, понимая в душе злость и раздражение, по отношению к тому, кто о них мне напомнил, — не мальчик уже. Справлюсь.

— Знаю, что справишься, — невозмутимо кивнул мастер, — вопрос только в том, за какое время. Я видел, как умирают отличные бойцы, которым не хватило времени пережить свой первый бой и свою первую кровь. На это нужно либо много времени, либо понимание. Но, как правило, для последнего без посторонней помощи уходит очень много первого.

— К чему этот разговор?

— К тому, что я не хочу терять еще и тебя, — пояснил он, — сейчас у тебя кризис, хоть ты это и отрицаешь. И пока ты его не переживешь, не осознаешь, выпускать в поле тебя нельзя.

— Я готов к бою! — впервые за все время, я оторвал лицо от подушки. Злость требовала выхода и Владимир, пытающийся заниматься со мной психоанализом, как нельзя лучше подходил для того, чтобы ее выплеснуть. Видимо, он и сам это прекрасно понимал, судя по едва заметной, проступившей на его губах улыбке. А может и специально этого добивался, чтобы дать мне возможность выпустить пар. Вот только один на один — я ему не соперник. И это понимали мы оба.

— Нет не готов. И ты умрешь, если не поймешь этого. Когда ты проходил обучение, тебя приучили наносить и получать раны. Ты испытал столько боли, сколько не испытывает ни один человек за всю свою жизнь. Ты привык к ней, познал ее, а потом и научился контролировать разумом. Ты научился биться и причинять ее. Постоянные тренировки, в условиях максимально приближенным к боевым, способствовали этому как ничто другое. Однако главного ты не видел. Ты не видел результата, на что направлено все твое обучение и совершенствование. А результат один — смерть.

— Не всегда, — буркнул я.

— Не всегда, — согласился мастер, — но это путь воина. А путь воина, как и любого другого человека всегда заканчивается смертью. Ты научился принимать и причинять боль. Вот только вместе с этим, привык и к тому, что в независимости от исхода боя ты и твой противник всегда остаются живы. Знаю, разумом ты понимал, что это не всегда будет так, но полного осознания у тебя не было. Оно пришло намного позже, в том лесу, где ты взял свою первую кровь.

Я молчал, вперив взгляд в стену. Отвечать не хотелось.

— Тогда ты действовал не раздумывая, на автомате. Так, как тебя научили в свое время. Осознание пришло намного позже. Не думай, будто бы я тебя не понимаю. Я тоже в свое время прошел через это. Отбирать чужую жизнь так же противоестественно, как и свою. Не многие могут даже выстрелить в человека, не говоря уже о том, чтобы всадить нож. Те, кто познал боль, знают ей цену. Да, найдется куча людей, что презрительно скривит губы в ответ на мое высказывание и будет стучать себя пяткой в грудь, доказывая обратное... и это будет ровно до тех пор, пока перед ними не встанет подобный выбор. Отнять чужую жизнь или нет. Те кто сделает это не задумываясь — дураки. Кто нажмет на курок с удовольствием — садисты и убийцы. И только тот кто, сделает это, полностью осознавая свой поступок, но все же делая подобный выбор — воин. Суть воина не отнять чужую жизнь, а спасти, выполнить поставленную задачу. В том числе, даже если потребуется отдать взамен свою. Вот и вся разница. В ту ночь, ты действовал абсолютно правильно. Ты стал воином.

— Зачем ты мне все это говоришь? — глухо спросил я.

— А затем, чтобы ты понимал: жизнь двух людей не всегда равноценна. Как бы красиво и гордо не рассуждали об этом знающие люди. Да, это — то к чему мы, надеюсь, придем. Но не сейчас. Жизнь маньяка-убийцы, режущего каждую ночь новую жертву и жизнь врача, каждый день спасающего чью-то жизнь, лично для меня имеют разную цену. Ты помнишь, чему я тебя учил?

— Бей не задумываясь — думать будешь потом, — на автомате ответил я.

— Верно, — кивнул мастер, — в случае нападения делать нужно только так. Это намного лучше, чем стать, потом инвалидом на всю жизнь или лежать в могиле. Ты не знаешь, что происходит в голове у нападающего, поэтому и бьешь наверняка.

— Я одаренный.

— И что? — удивился Владимир, — Расскажи это девушке, возвращающейся поздно ночью домой, и наткнувшейся в подворотне на маньяка. Или ты про себя? Да, обычные гопники тебе уже не страшны, но от пули в голову никто из нас не застрахован. А про тех, кто на нас напал ты не забыл?

— Зачем ты мне все это говоришь? — еще раз спросил я, — я и сам все прекрасно понимаю.

— Чтобы ты в нужный момент не стал рефлексировать, а сделал-то что нужно, не задумываясь и не распуская свои интеллигентские сопли! — рявкнул мастер, — Знаю я таких, как ты и понимаю, какие примерно мысли роятся сейчас в твоей голове. "Это же тоже люди!" "Их кто-то любит!" "У них тоже есть мама, которая целовала их и растила, вкладывая всю душу и любовь". Да, все так. Вот только эти "малыши" без зазрения совести шли убивать тебя, и персонал клиники, в которой находились, в том числе и дети, были лишь досадной помехой на их пути. Они бы убили тебя, а потом зарезали бы девочку, чтобы патроны лишний раз не тратить. Для меня такие люди умерли еще задолго до того, как ты их убил.

— Понял...

— Нихрена ты не понял, — махнул рукой мастер, — поэтому мой тебе совет, до тех пор, пока не приведешь свои мозги в порядок — действуй так, как я тебя учил. Задумаешься в бою хоть на долю секунды — умрешь. А с тобой, возможно, умрут и те, кого ты должен был прикрывать, и кто должен был прикрывать тебя. Мы не киношные герои-одиночки, мы живые люди и работаем в команде. И противник наш ожидает страшный. Береги себя. Или береги чужую жизнь, если не ценишь свою.

В комнате повисла напряженная тишина. Владимир, видимо выговорившись, замолчал, не зная как еще по-другому вбить в мою голову прописные истины. Я же размышлял об услышанном. Не сказать, что это все стало для меня большим открытием, но... одно дело понимать самому, и совсем другое, когда об этом же тебе скажет кто-то еще. Слова сразу приобретают какую-то незаметную силу и вес в твоем сознании. Возможно, люди настолько разучились доверять себе, что многим стало настолько важно чужое одобрение и возможность узнать, что так мыслишь не только ты один?

— Кстати, как у вас дела с Алисой? — вдруг неожиданно спросил я.

— Что? — опешил Владимир. Видимо столь резкая смена темы разговора и вправду застала его врасплох.

— Ну, как продвигаются ваши отношения? — спокойно продолжил я. А что тут такого? Не один он умеет задавать неудобные вопросы и поднимать неприятные темы. Да и почему бы мне не поинтересоваться? Как-никак мы тут все почти, что одна семья.

— Ладно, вижу, ты в норме, — хмыкнув, покачал головой оперативник и, поднявшись с кровати, направился к выходу, — пойду, пожалуй, проверю, как там ребята устроились.

— Не ответишь?

— А я обязан? — совершенно искренне удивился он, после чего дверь за ним захлопнулась. Мастер в своем репертуаре.

Поглядев некоторое время на то место, где он только что стоял, я упал на одеяло и, повернувшись на бок, закрыл глаза. Кто бы, что там не говорил о методиках борьбы со стрессом, а у меня была своя — крепкий сон. Наутро, все воспринимается уже далеко не так остро, как это было вчера. На многие вещи начинаешь смотреть проще, а то и вовсе забываешь, с чего все началось. Эмоции постепенно притупляются, забирая с собой основной накал, становится немного легче. В моем случае такое, конечно, не прокатит, но хоть поможет на время не думать ни о чем. Как же хорошо, что у одаренных есть возможность вырубать себя самостоятельно! Не надо ворочаться в постели, изнывая от мыслей и обкатывая в голове события прошедшего дня...

Сон.

Проснулся я от того, что кто-то настойчиво тряс меня за плечо. Открывать глаза не хотелось, но рефлексы сработали раньше, чем мозг и я, подскочив на кровати, вперился в темноту, пытаясь разглядеть, кто же это меня пытается разбудить. За окном стояла светлая летняя ночь. Поэтому разглядеть миловидную молодую девушку, сидящую рядом со мной, не составило особого труда. Хорошенькое личико в обрамлении густой волны волос, тонкие нежные ручки, впечатляющая фигура, ясно дающая понять, что все свое и натуральное, силиконом тут даже и не пахнет, минимум косметики, только подчеркивающей ее хрупкую красоту. Девушка сидела, закинув ногу за ногу, на самом краю кровати и мило улыбалась мне беззащитной улыбкой.

— Ты кто? — ошалело уставился я на незваную гостью, откликнувшись хриплым со сна голосом.

— Твой ночной каприз, — девочка грациозно, как кошка, изогнулась в движении, изящно потянувшись ко мне красиво очерченными губами. От неожиданности я замер. Наши тела были так близко, что я чувствовал ее тепло. Еще секунда и...

— Фи, как грубо! — мой кулак, уже летящий прямо в лицо этому... этому! Был легко перехвачен на полпути. Легкий толчок нежной ладошкой и я улетел за кровать в дальний угол комнаты, больно приземлившись копчиком на паркетные доски.

— Подъем, солдат! Боевой выход через десять минут.

Почему-то обидно не было. Вот совершенно. Глядя на то, как девочка, капризно надув губки, проверяет сохранность своего маникюра, я только качал головой, тихонько повторяя: "твою же мать... нет, ну твою же мать". А потом принялся тупо ржать, глядя на этот образец сомой женственности и красоты. Что поделать, в нашей жизни только так: либо смеяться, либо плакать, иначе просто в один прекрасный день слетишь с катушек, и ни один психиатр тебе не поможет.

Убедившись, что произвел на меня должное впечатление, Стен развязно подмигнул мне, и снова приняв деловой вид, самым заговорческим тоном проговорил:

— Пошли, навестим Володю перед выездом! По любой он тоже еще спит.

— Ты же говорил, что скоро выход? — спросил я, наконец, отсмеявшись и с кряхтением поднимаясь на ноги. Копчик уже отошел, спасибо регенерации, но привычка некоторое время бережно относиться к ушибленному месту осталась. Непросто менять с детства установленные шаблоны. Но надо.

— Верно.

— Оружие, броня, спец.средства?

— Нож возьмешь у меня в машине, — отмахнулся парень, — там же лежат набедренные ножны. Надеюсь, как все это надевать через карман джинсов тебе показывать не надо?

— Нет, я в курсе.

— Тогда на этом все.

— Как все? — не понял я, — а если упыря найдем? Нам что его голыми руками брать?

— Именно, дорогой мой Дмитрий, именно, — чуть ли не пропел оперативник. Учитывая его теперешние голосовые связки, получалось на редкость хорошо, — брать с собой много оружия в клуб — слишком опасно. Нам не нужно лишнее внимание. То же самое касается и подкожной брони — слишком тесно. Толкнет тебя знающий человек в бочок "ненароком" и всей маскировке конец. Поэтому берем минимум: ножи и микро наушники.

— Хм. У нас уже есть план?

— Есть. По дороге расскажу, ничего сложного там нет. Да пошли уже!

— Может все-таки не стоит?

— А ладно, не хочешь как хочешь, — махнув на меня рукой, Стен исчез в дверном проеме.

Поразмышляв несколько секунд, я все же не выдержал и рванул следом. Нет, ну а когда я еще такой цирк увижу? Тем более забесплатно.

Успел аккурат к началу. Владимира в отличие от меня трясти и будить, долго не пришлось. Мастер всегда был готов к бою и все, на что хватило нашего приколиста, так это бесшумно подобраться к нему. От первого же нежного прикосновения к своей щеке оперативник моментально проснулся и, перехватив девушку одной рукой за руку, а второй за горло, резко перевернулся, подминая возможного противника под себя. При этом, вторая рука "красотки" оказалась у нее же за спиной, прижатая к кровати. Эффектно, ничего не скажешь... И главное эффективно. Из такой позиции Стен не смог бы оказать почти никакого сопротивления — все моментально бы закончилось в одно движение. Надо будет запомнить.

Впрочем, он и не пытался. Сладострастно изогнувшись, девушка томно спросила, взмахнув длинными ресницами:

— Что вот прямо так сразу?

Некоторое время мастер непонимающе всматривался в незнакомку, столь неожиданно оказавшуюся в его постели, а потом грязно выругался и отбросил ее от себя:

— А, чтоб тебя!

— Меня, кого же еще? — согласно кивнула та, поднимаясь с пола.

— Что это еще за хрень?!

— Ну... я подумала, что если тебе так не нравятся молоденькие, то тогда уж точно привлекают женщины постарше и поопытнее.

— Не настолько же, — впервые за все время ухмыльнулся Владимир, — твоя жопа знавала еще Древний Рим.

Его улыбка больше походила на волчий оскал. И в этот момент, я вдруг понял, что это была его первая попытка пошутить на моей памяти.

— Ой, да ладно, — пропустил его слова мимо ушей Стен, — Алиса же тебе не нравится, а значит...

— Сейчас точно получишь по морде, — мрачно буркнул парень. А я-то уже стал забывать, что за маской худого юноши, скрывается совсем другой дядя. Намного старше, опытней, под сто двадцать кг чистых мышц, и с длинным седым хвостом. И он до жути не любит такие вот приколы.

— Меня бить нельзя, — капризно надула губки "девушка", — как я потом с таким лицом на задание пойду?

— Ничего. Залечишь.

— А девочке ты все-таки очень нравишься, даже не смотря на свой противный грубый характер.

— Да вали уже отсюда, трансвестит хренов! — не выдержал мастер.

— Не очень-то и хотелось, — повела плечиком красотка, — пойдем, Дима, тут кругом одни грубые мужланы.

Еще раз фыркнув напоследок, она повернулась и направилась к лестнице, ведущей на первый этаж, игриво покачивая налитыми бедрами, в узких джинсовых шортиках. Не иначе как у Алисы отобрали для задания. У Маши пока еще не те размеры.

Идти после таких слов за ним сразу расхотелось, но что поделать? Командир группы как-никак. Его приказ — закон. Поэтому тяжело вздохнув и посмотрев на смачно плюнувшего и отправившегося досыпать Владимира, я тоже потопал вниз.

Глава 5.

Выйдя на улицу, я полной грудью вдохнул сладкий ночной воздух. Темно не было. Весь приусадебный участок сиял мягким светом маленьких бронзовых фонариков. Расставлены они были хоть и в хаотичном порядке, но, не смотря на это, темных мест в парке и перед домом почти не осталось.

— Эй, давай быстрее! — раздалось из приоткрытой двери новенькой девятки, — тебя только ждем.

Еще раз вздохнув, я спустился с крыльца и, подойдя к машине, тут же поймал грудью вылетевшую наружу кожаную сбрую с прикрепленными ножнами.

— Надевай быстрее, — Стен, сидевший за рулем, был нетерпелив, — нам еще в магазин надо заехать.

— Хрена се ножик, — удивился я, глядя на кинжал длиной чуть ли не в локоть в своих руках. Вынув его из ножен я всмотрелся в клинок. Длинное узкое лезвие из очень неплохой стали. Обоюдоострое, с четко выгравированной надписью "Финансовая разведка России". Смотрелся нож, а точнее кинжал очень колоритно, в руке лежал как влитой, но...

— Это из моей коллекции, — пояснил Стен в ответ на мой вопросительный взгляд, — потом вернешь. И не вздумай потерять его где-нибудь!

— Но зачем такой здоровый-то? — по-прежнему недоумевал я, — неудобно же.

— Какой взял тогда с собой на охоту, такой и остался, — пожал плечами бывший "подросток", — вся остальная моя коллекция лежит дома, но туда сейчас нам путь заказан.

— На охоту? Такой клинок?

— Да! И шевели уже булками, ночь не резиновая!

Полностью признав его замечание (что-то и впрямь туплю сегодня не по-детски), я быстренько скинул джинсы и, прикрепив ремешки с ножнами на бедре, одел все обратно, плотно затянув пузо ремнем. Последним взял сам кинжал и, пропоров подкладку штанов, сунул его в карман, угодив точно в ножны. Теперь в случае чего, оружие можно было бы извлечь в одно движение. Да и не очень заметно смотрится со стороны — джинсы в облипку я не ношу.

Как только я плюхнулся на сидение, рядом с водителем, тот сразу дал по газам, даже не дождавшись хлопка двери. Впрочем, несмотря на скорость, вел Стен довольно плавно и без рывков.

Поселок, расположенный глубоко в чаще леса, спал. Где-то в стороне светилась пара окошек на втором этаже, маленького нарядного домика с красной крышей, спрятавшегося в глубине огромного сада, да еще где-то в стороне слышалась негромкая музыка и смех. Народ отдыхал.

Отметившись на выезде у дежурного охранника, на удивление, сохранившего бодрость и не дрыхнувшего на рабочем месте, мы выехали на грунтовую дорогу, ведущую к трассе. И снова этот дикий контраст роскоши и бедности. Вот вроде бы такой шикарный поселок, максимум комфорта, серьезная охрана, а дорогу закатать так никто и не додумался. Нет, понятно, что денег жалко и все такое. Сейчас все стараются экономить буквально на всем, что можно. Но сами хозяева дач? Неужели всем так нравится трястись на ухабах, разбивая по пути домой подвеску своего дорогого автомобиля? У такого объекта нет единого застройщика? Или лень заняться? А может это просто особенности менталитета? Кто его знает.

Оглянувшись назад, я проводил взглядом, теряющиеся за деревьями последние огоньки обжитого пространства. На заднем сидении, вольготно развалился Льет, одетый в расстегнутую на груди черную рубашку и черные же брюки, застегнутые узким кожаным ремнем. Тонкие, аристократические черты лица, на котором, как всегда отсутствовали любые эмоции, в обрамлении темных волос. Серебряная цепь на гладкой белой коже. А модные лакированные туфли блестят даже в темноте.

— Не знай, я кто ты есть на самом деле, точно принял бы тебя за упыря, — глядя на него, покачал головой я.

— Хорошо, что ты знаешь, — зевнув, лениво ответил он и, посмотрев на девушку за рулем, добавил,— разбудите как будем на месте. Я пока вздремну.

— Что, даже не посмотришь, как я из Димки звезду ночного клуба делать буду? — удивился Стен.

— Не имею ни малейшего желания.

— В смысле? — не понял я, — какой еще звездой?

— Приоденем тебя немного,— пояснил мастер, не отвлекаясь от дороги.

— Да я, вроде бы и так нормально выгляжу...

— В мятых старых джинсах и дырявой майке с пятнами крови, которые ты прячешь под ветровкой? Ты серьезно?

— Ну...

— Вот и я о том же. Так что придется тебя сначала немного привести в порядок, чтоб не сильно выделялся в толпе.

— А сам? — усмехнулся я, глядя на молоденькую девчонку в коротких джинсовых шортиках и топике на голое тело. Интересно, это все-таки шортики или трусы?

— А сам я хоть куда! — оперативник с усмешкой провел себя по шикарному бюсту четвертого размера, торчащему вперед как два тарана без всякого лифчика. Под тоненькой маечкой все и впрямь смотрелось весьма соблазнительно, если, конечно, не знать кто перед тобой на самом деле.

— Говорил мне батя "на себе не показывай", — хмыкнул я, глядя на его движение, — теперь и вправду вижу — прав был.

— Завидуй тише — братишку разбудишь, — невозмутимо ответил он, сворачивая на шоссе, — ну или хочешь, тебе такие же отращу?

— Тьфу-тьфу!

— Тогда не ной.

— И не думал. Слушай, а где ты тряпки в такое время покупать-то собрался? Ночь на дворе! Тут же не Москва, чтобы все в любое время работало.

— Да есть тут одно местечко...

— Опять что-то подпольное?

— Да нет, почему же, вполне обычный магазинчик. Хозяин живет на втором этаже, а на первом держит лавку. Прям, как в старой доброй Европе. К нему частенько заглядывают и в позднее время, если что-то срочно надо. Он не в обиде.

— Так можно было бы заехать утром? — не понял я, — и внимания меньше привлекли бы.

— Можно, — согласился Стен, — но отдохнуть тоже надо было. А он все равно работает круглосуточно, так что, какая разница?

— Хм.

В машине повисло молчание.

— Может, кстати, тоже для упырей торгует, — спустя пару минут добавил оперативник, — я всегда недоумевал, почему некоторые бутики и лавки работают круглые сутки. Кому вот нужно шмотье в три часа ночи? Теперь все видится в несколько другом свете.

— Другой ритм жизни, — хмыкнул я, — сейчас даже книжные магазины так работают.

— Вот и я о том же.

Спустя полчаса мы уже подъезжали к небольшому красивому домику в центре города. Стоял-то он хоть и в центре, но был далек от главных улиц, притаившись глубоко во дворах. Что тут было раньше, разобрать невозможно — фасад полностью отремонтирован и переделан. Единственным, что говорило о том, что дому уже много лет — было монолитное каменное основание, на котором и располагалось само здание. Впрочем, скорее всего это также был элемент декора, так как подобным образом у нас не строили, но подходить и проверять, ковыряя кладку, я естественно не стал.

На удивление, магазинчик, расположенный на первом этаже действительно работал, сияя яркими огнями броской вывески, гласившей, что тут находится не только магазин одежды, но еще и ателье.

Зайдя внутрь, я принялся вертеть головой по сторонам. Ну, что тут сказать, вполне обычный себе магазин, чем-то напоминающий ставший уже знаменитым "New Yorker". Впрочем, по сравнению с последним, тут имелись существенные отличия. Обилие столов и вешалок с самой разнообразной модной одеждой, в основном молодежной, соседствовало со вполне себе солидными уголками, увешанными строгими костюмами и прочей деловой "экипировкой". Вообще, магазин производил впечатление именно своей универсальностью. Казалось, что хозяин, в свое время, решил торговать абсолютно всем и напихал сюда не только популярный в народе ширпотреб, но еще и одежду для деловых людей, военную экипировку, "обвес" для самых разнообразных субкультур и много-много всякой мелочевки в придачу. Зайди сюда какой-нибудь рыбак-охотник, бизнесмен или мажор, спешащий на тусовку — все ушли бы абсолютно довольными. Более же монументальные вещи, насколько я понял, хозяин магазина готовил сам и на заказ.

Выпорхнувшая откуда-то из недр магазина девушка, увидев нас, радостно защебетала. Шагнувший ей навстречу Стен, защебетал столь же восторженно, активно жестикулируя и пытаясь объяснить, как именно нужно меня приодеть, чтобы я своим видом хоть немного напоминал приличного человека. Уж не знаю как, но поняли они друг друга с полуслова. Девушка, еще раз кивнув моему напарнику, сочувственно покивала и, пока я щелкал эм... лицом по сторонам, подхватила меня под локоток и увлекла за собой в примерочную, закинув туда же следом какие-то цветастые брюки. После этого она развернулась и тут же зарылась в стенды, активно перебирая руками и явно что-то ища.

Ну, что сказать. Человек явно разбирался в своем деле, поэтому спустя всего десять минут я стоял перед зеркалом разодетый по полной программе и с жутко мрачным лицом. Рядом хлопотал мой напарник, изображая из себя заботливо суетящуюся подругу. Судя по всему, его мой вид вполне устраивал, так как он не видел никаких причин для моего недовольства.

— Ну, как тебе?

Цветастые брюки, рубашка, зеленый кардиган...

— В этом всем я похож на пидора, — мрачно рассматривая свое отражение в зеркале, буркнул я.

— Это стиль такой, — поправляя на мне пиджак, невозмутимо пропел Стен.

— А очки зачем?

— Для полноты образа. Так сейчас модно. Ну вот, теперь отлично. И галстучек не забудь.

— Меня в этом точно за заднеприводного примут.

— Ничего страшно, — отмахнулся оперативник.

— В смысле ничего страшного?!

— Тем более, что в клубах сейчас таких хватает, — невозмутимо продолжил он, — ты не будешь особо выделяться.

— Мля...

— А чего ты хотел? Думаешь, раз никто гей-парады не проводит, так у нас сразу и извращенцев нет? Ну дак я тебя разочарую — двадцать пять таких вот узконаправленных заведений по городу. Как тебе такое?

— Ты... ты-то откуда знаешь? — полностью выпадая в осадок, выдавил из себя я. На тебе, дожили! Жил себе, называется, печали не знал и вот тебе — откровение. Ходи теперь да оглядывайся.

— Девочка знакомая рассказывала, — тем временем охотно пояснил он, — она в одном из таких работает. Такого понавидалась на своем веку, что хоть сама себе память стирай.

— Теперь я еще больше не хочу туда идти в этом...

— Не ной, я вообще теперь женщина, — тихонько хохотнул Стен, подталкивая меня на выход, — двигай, давай, к кассе. Дальше уже едем без остановок.

Махнув рукой, и привычно поправив на носу прозрачные очки без диоптрий на тонкой оправе, я направился с ним к стойке, про себя пообещав когда-нибудь припомнить этому гаду все его издевательства.

Ждущий нас в машине, уже проснувшийся Льет, никак не отреагировал на столь кардинальную смену моего имиджа. По-моему, ему вообще было глубоко плевать на то, кто и как выглядит, кроме него самого. У него есть задача, и она должна быть выполнена. Остальное — мелочи не стоящие ровным счетом никакого внимания.

До нужного клуба добрались быстро — сказывалось отсутствие пробок и летняя жара. Все предпочитали отдыхать за городом в тени лесов и у воды, а не жариться в железобетоном муравейнике.

Стен припарковал свою девятку во дворах, подальше от входа и, заглушив мотор, сладко, до хруста суставов, потянулся.

— Значит так, — понизив голос, начал он, — план у нас такой. Вы с Льетом идете в клуб и начинаете тусить. Можешь дрыгаться на танц.площадке, можешь надираться коктейлями в баре, можешь просто засесть за столиком и торговать лицом по сторонам — мне без разницы. Но твоя основная задача найти в толпе того парня. Льет выступает в качестве прикрытия на всякий случай.

— А ты?

— А я займусь свободным поиском, — пояснил он, доставая из кармана микро-наушник и протягивая его мне, пояснил, — у нас уже одеты. И вот еще что.

Перегнувшись, он открыл бардачок, достав оттуда странный маленький пистолет, необычной формы и протянул его мне.

— На вот, в другой карман положи.

— Ты же говорил, что мы идем без огнестрела? — удивился я, втыкая в ухо аппаратуру и с удивлением уставившись на оружие.

— Это иньектор, — ответил Стен, — магазин на десять ампул. В каждой по два миллилитра концентрированного ДР-20. Так что не вколи себе, блин, случайно в ногу! Откачивать тебя после этого долго придется. Эффективная дистанция стрельбы — до десяти метров. Бить, конечно, лучше в верхние отделы тела, но учитывая скорость твари, на которую мы охотимся, важнее просто попасть.

— ДР-20? — не понял я.

— Вещество блокирующее альму, — пояснил он, — путем замедления работы мозга. Работа грубая, но ничего другого на сегодняшний день придумать так и не удалось. Сыворотка создавалась как фактор сдерживания возможной угрозы со стороны одаренных.

— А... такое замедление, разве не опасно? — в который уже раз за последнее время, охреневая от услышанного, спросил я, — все функции организма же на мозг и нервную систему завязаны.

— Смертельная доза для одаренного — 5 ампул. Для обычного же человека даже одно попадание гарантированная смерть.

— А что, уже кого-то...

— Все вопросы потом, — отрезал он, — работаем и держим связь по наушнику. Болтовней эфир не забивать — только необходимый для случайного общения объем. Руку к уху не совать даже если барахлит связь. Знаю, что ты не дурак, — хмыкнул он, глядя на мой укоризненный взгляд, — но рефлексы срабатывают чаще мозгов, потому и предупреждаю. Захват только с моего согласия и при полном отсутствии посторонних — до этого лишь наблюдение. При захвате основная ударная сила — Льет. Твоя задача его прикрытие и как финал испытание сыворотки. Вопросы?

— Эм... нет.

— Тогда пошли.

С этими словами он выбрался наружу, поправляя топик и прическу. Следом за ним выбрался и я, по привычке просканировав окружающее нас пространство. Во дворе не было ни души. Льет вышел последним, вяло огляделся по сторонам и зашагал в сторону улицы приглашающее махнув мне рукой. Одежда на нем сидела, как влитая. Ни одной лишней складочки или помятости, как будто он и не спал в машине, а ехал все время в кофре на вешалке. Вот интересно, как у него это получается?

Фейс-контроль прошли без проблем. Громила охранник только мазнул по мне взглядом, усмехнувшись каким-то своим мыслям, кивнул моему напарнику, сказавшему какую-то из обычных в таких случаях, дежурных фраз и пропустил внутрь, перепоручив заботу о клиентах приятной девочке-администратору, вышедшей нам навстречу из-за стойки. Главный зал клуба хоть и был довольно полон, но свободные столики все-таки имелись. Денег у меня не было (как же вовремя я об этом вспомнил), поэтому Льет купил нам два депозита по три тысячи каждый на еду и напитки. Деньги были небольшие, но и клуб-то не столичный, где какая-то маленькая чашечка кофе стоит как весь наш депозит вместе взятый. Насколько я знал, по рассказам, настроения подобных тусовок — высокие цены были обусловлены вовсе не уникальностью или качеством продукции, а банальным отсевом "неимущих". Типа, чтобы контингент подбирался исключительно из определенного круга обеспеченных людей. Во всяком случае, так мне говорила моя знакомая. Уж не знаю, правда, это или нет, но я, в свою бытность студентом, вполне мог жить на подобную сумму целый месяц. Пусть и не очень припеваючи, но вполне себе сносно. И теперь, глядя на все эти зажравшиеся мажорные рожи, сорящие деньгами направо и налево, во мне тихо заворочалась классовая ненависть.

Развалившись на мягком кожаном диванчике ярко-красного цвета и отогнав мешающие работе эмоции, я вытянул ноги и ненавязчиво принялся разглядывать окружающую нас обстановку. Народу сегодня было намного больше, нежели в тот раз, когда я был тут весной. Судя по афишам на входе, подобный ажиотаж был вызван приездом какого-то очередного модного ди-джея из столицы, что само по себе уже гарантировало повышенную норму подростков на каждый квадратный метр. Время нашего прибытия как раз совпало с очередным хитом, беснующегося за диджейской стойкой паренька в короткой шапке, так что накал страстей на танцплощадке был не шуточным.

Честно говоря, никогда не понимал эту моду ходить в шапке по поводу и без. Нет, когда холодно-то это понятно — там и стильно и тепло, все вместе, в общем. Но летом-то? Какой в этом смысл? И если брейкдансеров еще можно понять — крутиться лысиной по асфальту, мало кому нравится, вот и приходится принимать меры, то остальные-то куда? Впрочем, вопрос был чисто риторический, как и про штаны с отвисшим "анализосборником". О вкусах, как говорится, не спорят.

— Тут хороший обзор, — довольно кивнул, вернувшийся из туалета Льет, — заметил кого-нибудь?

Я покачал головой.

— Что ж, ночь только началась, — невозмутимо пожал плечами оперативник.

— Два часа уже, — посмотрев на экран сотового телефона, заметил я.

— Ты куда-то спешишь?

— Да, нет...

— Ну вот и иди тогда лучше на танц.площадке подрыгайся. Может там тебе повезет больше. А я пока тут присмотрю.

Идти не хотелось. Вычленить в этой мешанине тел и света, хоть что-нибудь членораздельное было вообще проблематично, однако надо. Вполне возможно, что именно внутри толпы и повезет наткнуться на цель. Поэтому, пожав плечами, я поднялся из-за столика и направился в самую гущу толпы. В конце — концов, примерное описание объекта есть у всех оперативников. И если вдруг кто углядит похожую цель, мне только и останется, что опознать ее и дать отмашку.

Проходя мимо длинной барной стойки, я мимоходом отметил, что Стен уже тут и рьяно приступил к заданию. Миниатюрная брюнетка с четвертым размером, пользовалась бешеной популярностью и уже вовсю флиртовала с каким-то импозантным мужчиной, в дорогой красной рубашке и брюках, попивая при этом явно доставшийся ей на халяву коктейль. Что ж, почему бы действительно не совместить приятное с полезным? Задание заданием, а из толпы лучше без особой необходимости не выделяться, поэтому отдыхаем!

Вернувшись через полчаса на исходную точку, со скучающим на диване Льетом, я первым делом осушил один из пивных бокалов, расставленных на столе заботливым официантом. Помимо напитков, оперативник озаботился неплохим выбором закусок и даже организовал себе горячее. В ответ на его невысказанный вопрос, читающийся во взгляде, я только покачал головой. Ничего. То есть абсолютно ничего. Того самого парня я не встретил, никого похожего на искомую цель обнаружить тоже не удалось.

Вообще, насколько я знал из общения с Асей, их вид снаружи мало чем отличается от нашего. Но это только с виду. Если копнуть поглубже отличий — хоть отбавляй. Однако особых подробностей по этому поводу я не знал. На мои расспросы в разговорах она старалась не отвечать. То ли все-таки не доверяла до конца, то ли еще почему, но в этом мы держали некое подобие обоюдного нейтралитета. Я не рассказывал ей о своей работе, она — о своей жизни и сородичах. Все, что мне удалось узнать в свое время, так это то, что у них очень подвижный скелет, почти, что как у хомяков, и базовая возможность трансформации. Ну... базовая, по отношению к одаренным, конечно. То есть, многие клыкастики с детства имеют возможность прятать, втягивая, клыки (правда только высшие), трансформировать конечности и слегка изменять свой кожный покров, делая его существенно прочнее либо мягче. В последнем я смог убедиться на личном опыте... Вспоминая о том вечере, я невольно улыбнулся.

— Ладно, пойду разомнусь, — потянувшись, встал со своего места Льет.

— Ок.

Я же остался на своем месте, продолжая обозревать зал с небольшого возвышения. Уж не знаю, был тут сегодня тот парень или нет, но его мы так и не нашли. Как впрочем, и других.

В пять утра, натанцевавшись до упаду, наевшись и напившись пива, мы отправились обратно. Много выпивки старались не употреблять, но и совсем не пить не могли. Поэтому в туалет мне приходилось бегать регулярно — разложение алкоголя на воду и сопутствующие компоненты, шло с нехилым выбросом жидкости, что, в принципе, и не удивительно. Оборжавшийся коктейлями и обласканный вниманием хм... противоположного в данной ситуации пола Стен, уехал на такси по придуманному адресу чтобы не вызывать подозрений. Уж не знаю, как ему удалось отвязаться от кучи поклонников, делающих "красотке" весьма непрозрачные намеки на продолжение банкета уже в иной плоскости, но забрали его мы уже одного и вполне трезвого, пусть и слегка взъерошенного. На базу тоже вернулись без всяких помех — сказывалось отсутствие пробок в такую рань.

Следующие же четыре дня слились в один сплошной клубный марафон. Чтобы не вызывать подозрений, мы старались не ходить в один и тот же клуб каждую ночь, ограничившись камерами наблюдения. Ставил их Грин, смотавшись в город под утро и прилепив микрообъектив с передатчиком над косяком входной двери нужного нам заведения. Место неприметное, обнаружить можно только в упор, если хорошо приглядеться. Все-таки серый комочек, едва выделяющийся на фоне серой же бетонной стены довольно незаметен. Подобный прием был стар как мир. Помню, как мне в свое время рассказывал о своей бурной "молодости" Виктор. До тех пор пока его не нашли ребята Митрова и не пригласили работать к себе, он был обычным беспризорником. Но надо признать, беспризорником талантливым. Работал он в банде из трех человек. Жилья у них не было, поэтому два пацана и девчонка, ютились на старых заброшенных дачах, в большом количестве раскиданных по лесам и полям вокруг нашего большого города. Не всегда все было гладко. Хватало и разборок с местными и конфликтов с неожиданно нагрянувшими на дачу хозяевами, но уж чего нельзя было отнять у ребят, так это предприимчивости. Всегда хорошо одеты и обуты, сытые, при деньгах. Есть неплохие телефоны и, пусть даже и один на троих, но все-таки ноутбук.

Чего они хотели добиться и как планировали жить дальше — неизвестно. Да и вряд ли в таком возрасте они еще задумывались об этом. Конечно, ребенок на улице взрослеет очень быстро, иначе просто не выжить, но не всегда опыт заменяет банальные знания. Когда тебе пятнадцать, то кажется, будто бы весь мир лежит у твоих ног. Ты его центр. Ты его смысл и вдохновение. Жизнь и здоровье кажутся бесконечными, а проблемы всегда происходят с кем-то другим, но только не с тобой. Немного противоречивое представление о жизни для беспризорников, неправда ли? Однако, так оно и было.

Ребята были очень талантливы и имели неплохие связи. В большие дела не лезли, престиж их не прельщал, а на большой куш они не покупались. Работали по мелочам, промышляя мелким воровством и мошенничеством. Именно они, в свое время, одними из первых придумали схему с ограблением у банкомата. Лепишь камеру на жвачку где-нибудь в углу набитого деньгами ящика, благо дело, на радио-рынке можно достать и не такое чудо техники, были бы деньги и знакомства с нужными людьми, и ждешь "клиента". Запоминаешь, введенный им пин-код и, даешь отмашку товарищу. Тот, не долго думая, выхватывает карту из рук раззявы (обычно на роль жертвы выбирался далеко не спортсмен, чтобы в случае чего, шансы сбежать были высоки) и дает деру. Пока человек пытался его догнать, а потом звонил в полицию, парень за углом уже передавал карту девочке и та, зачастую на глазах у самого же владельца, спокойно подходила к банкомату и снимала с нее всю наличность. Про то, что в такой ситуации надо звонить вовсе не в полицию, а в банк, чтобы заблокировать карту, тогда знали далеко не все. Да это и не срабатывало — ребята успевали все снять намного раньше. Как говорится: хочешь жить — умей вертеться.

А спустя пару лет, неожиданная встреча с возвращающимся домой из бара Владимиром, изменила их жизнь навсегда. Виктору пришлось завязать с прошлым, закончить университет и пройти обучение в спец.школе нашего отдела. Остальных ребят, Митров тоже не бросил. Насколько я знал текущее состояние дел, один из них сейчас работал в весьма солидной компьютерной фирме, а девочка — преподавала в институте. И судя, по появившемуся этой весной кольцу, на пальце моего знакомого, свой выбор она сделала уже давно... Впрочем, оно и к лучшему. Как говорил сам Виктор, их общий знакомый был только рад за них и навсегда остался лучшим другом этой новой маленькой семьи.

Так о чем я? Ах, да. Теперь свободные от работы ученики Альцмана, вооруженные составленным по моим рассказам фотороботом, так же как и мы были вынуждены дежурить по ночам. Единственное отличие — для этого им вовсе не нужно было куда-то ехать и даже вставать с дивана. Лежи себе и гляди в монитор ноутбука на теплой, охраняемой базе. Заметил что-то — доложи. Устал? Сменит напарник. Чего ж так не жить-то? Единственным минус так это спать днем, чтобы работать ночью. Но ребята молодые — справятся. А для одаренного, способного полностью привести свой организм в порядок всего за пару минут, смена режима сна и отдыха вообще не играла особой роли.

Ну а мы были вынуждены работать в поле. И не сказать, чтобы тоже особо жаловались на жизнь. Льет, например, оказался большим любителем разных необычных блюд и напитков. Поэтому в выборе "стола" я, целиком и полностью положился на его вкус. Не сказать, чтобы у меня самого его не было, но ем я все, особо не перебирая, а напарник так лихо разбирался во всех этих заковыристых названиях и тонкостях блюд, что мне со временем просто стало интересно, что же нам принесут сегодня. Согласитесь, в ожидании сюрприза тоже есть некое удовольствие, если он только не неприятный.

Интересно, а откуда вообще у нас столько денег на все эти походы и прочее? Убегали все в спешке, старые контакты и счета перекрыты. Нет, есть, конечно, вероятность, что некоторые оперативники хранили деньги дома под подушкой, а не как нормальные люди на счету в банке, и теперь мы живем на их средства, но таких ведь мало. Или я чего-то не знаю?

Кажется я задал это вопрос вслух, так как Льет, глядя на то, как на нашем столике расставили его сегодняшний заказ, лениво пояснил:

— Добывать деньги и ресурсы положено хозяйственникам. Полковник их назначил. Наше дело — выполнить ту задачу, которую нам поручили.

— В смысле "добывать"? — не понял я.

— Заработать, украсть, найти, — пожал плечами он, — это их дело. Главное чтобы были средства, а способ их добычи не вредил основному делу.

— Э...

— Иди лучше прошвырнись по залу, — душевно посоветовал оперативник. В переводе на обычный язык это означало: "Иди уже займись делом и не доставай меня своей душевной простотой". Что ж, вполне справедливо...

Танцевальный рейд много времени не занял. За следующие минут сорок я успел покрутиться почти по всему клубу. Пару раз зажег в больших компаниях, отплясывающих что-то непонятное почти в самом центре площадки. Что именно они танцуют я так и не распознал. Несмотря на вполне приличное хореографическое образование, пусть и полученное в уже "преклонном" для танцора возрасте, в современном направлении я не разбирался совершенно. Хотя вроде бы хореография — это что-то все-таки ближе к балету, чем к тому, что я изучал, но не суть. Составив компанию ребятам я, дабы полностью отыграть свой образ, попытался познакомиться с парой симпатичных девчонок. Безрезультатно. Уж не знаю, по какой там последней моде одевал меня Стен, но в своей одежде я был похож на нечто среднее между геем и забитым жизнью ботаником. А может и все вместе, одно другого не исключает. Как там гласит одна из современных поговорок? Резиновое изделие — 90% гарантии от нежелательной беременности, таблетки — 98% гарантии, а надетые поверх носков сланцы — все 100%. У меня, конечно, было не так, но, судя по реакции окружающего женского пола, где-то примерно на этом же уровне. Модник, мать его...

Помню в девяностые годы, когда по центральным каналам утром шел непрерывный показ новой одежды от всяких разных кутюрье, чтобы отвлечь от невзгод унылых домохозяек, я все никак не мог понять фразу "последний писк моды". Теперь понял. Мода — эта та еще тварь. Еще похлеще тех, что в мертвых зонах обитают. И не в пример живучее. Все пищит, пищит, да никак не сдохнет...

Вернувшись обратно, я застал Льета мило беседующего с каким-то мужиком лет сорока, вольготно расположившимся за нашим столиком. Заметив, что я к ним подхожу, мужчина окинул меня внимательным взглядом с головы до ног, чему-то улыбнулся и, тепло попрощавшись с моим напарником, ушел куда-то за дальние столики в конце зала.

— Что за тип? — поинтересовался я, плюхаясь на диванчик и пододвигая к себе поближе один из двух принесенных нам коктейлей.

— Местная шушера, — пожал плечами оперативник, — не стоит внимания.

— Одет он вполне прилично, — заметил я, отхлебывая из стакана янтарную жидкость, — ммм, вкусно!

— Это ни о чем не говорит.

— Хм... чего это они туда намешали?

— Бурбон, медовый виски, апельсиновый и лимонный сок, белок, абсент, — лаконично ответил тот, флегматично попивая какую-то фиолетовую жидкость из высокого бокала.

— И как все это называется?

— Коробка.

— Странное название...

— Ты еще не встречал по настоящему странных.

За столиком повисло молчание.

— И все-таки чего хотел тот чувак?

— Он интересовался, не желаем ли мы принять в свою компанию третьего участника.

— Выпить, что ли хотел? — улыбнулся я.

— Нет, Дима, — страдальчески возведя глаза к потолку, ответил Льет, — он хотел другого.

— Чего?? А! О... твою мать, он, что из этих?

— Надо же, и как ты только догадался.

— Капец... надеюсь, ты его сразу послал?

— Зачем? — удивился оперативник, — просто объяснил, что нам и так хорошо вдвоем, третий участник будет только мешать.

— Что?!?!

— Оправдываться и разубеждать человека в чем-то, особенно если он в этом твердо уверен — у меня нет ни сил ни желания, — скривил губы Льет, — проще дать доступное для него объяснение и покончить с этим, чем спорить два часа, доказывая, что ты прав.

— Блин, да... да можно было его просто на хутор послать! — я не находил слов от возмущения.

— И обеспечить гарантированную драку, — закончил за меня он, — если ты не заметил, то в их компании пять человек и все они в уже изрядном подпитии. Характер у того кто подошел к нам — соответствующий. Дело бы закончилось именно этим. Для меня же задание имеет приоритет выше, чем репутация.

— Но... нас же теперь считают...

— Тебе это так важно? — приподнял аристократическую бровь он.

— Честно говоря, да.

— Тогда смени потом лицо и все.

— Хм...

— Ребята, есть цель, — неожиданно зазвучал в наушниках голос командира, — от вас на два часа. Парень лет тридцати в синей рубашке за барной стойкой.

— Цель принял, — не меняя позы и выражения лица, лениво протянул Льет, переводя взгляд по искомому маршруту.

— До конца не уверен, — тем временем продолжал вещать Стен, — но предположительно — наш клиент. Мой наушник стоял на минималке, чтобы ваша болтовня не отвлекала, но он все равно иногда косился по сторонам, ища источник непонятного для него шума. Этот динамик и на максималке-то со стороны почти не слышно, а уж при таком шуме в зале и прочем... так разбирать звуки способен либо одаренный, либо... Короче я снимаю микрофон. Так будет безопаснее, и так чуть не спалился. Следите и прикрывайте. Попробую развести "клиента" на постель. Дальше — по обстоятельствам. Как поняли?

— Принял, — спокойно отозвался мой напарник.

— Тогда отбой, — связь оборвалась.

— Думаешь, получилось? — переведя на него взгляд, поинтересовался я.

Льет только пожал плечами. Что ж, в этой ситуации нам остается лишь ждать...

Время тянулось. Уже давно вернувшийся из дамской комнаты Стен, по-прежнему ворковал с парнем за стойкой, а мы вынужденно бездельничали, уничтожая закуски и вяло перебрасываясь фразами. Точнее перебрасывался я один, а Льет нехотя и изредка отвечал. На цель мы оба старались не смотреть. Давно известный факт, что опытные люди, вполне могут чувствовать чужой взгляд на себе и начинают нервничать. Что уж говорить о вампирах. Хрен его знает вообще, чего они могут, а чего нет. Лучше лишний раз не рисковать.

— Кстати, — за всей дикой кутерьмой событий, навалившейся на меня в последнее время, я забыл об очень важной детали, — а вы видели мою машину на трассе, когда ездили забирать девочку??

— Да, — Льет согласно кивнул, отхлебывая на этот раз пиво из высокого бокала.

— И? — невольно похолодел я. Боже мой, собака сидела в машине столько дней. Летом. На жаре... Да я просто садист — убийца! Как можно было о таком забыть?!

— Вокруг нее суетилась полиция, когда мы проезжали мимо. Собаки внутри не было.

— Фу...

— Можешь не переживать, — слегка искривил тонкие губы в усмешке он, — вряд ли с ней что-то стало. Это на редкость живучая и хитрая тварь.

— Почему ты так о ней говоришь? — удивился я, — По-моему, классная псина.

— Не люблю собак, — пожал плечами оперативник, всем видом показывая, что разговор на эту тему закончен.

В это время наблюдаемая нами за разговором картинка сменилась. Парень, последние минут десять ворковавший с девочкой уже чуть ли не в обнимку, изредка позволяя рукам слегка прогуляться на самой границе дозволенного, поднялся из-за стола и, держа красотку за руку, потащил ее куда-то в глубину зала. Глупо хихикающий Стен, посеменил следом, смеясь и что-то отвечая, улыбающемуся ухажеру. Жесть какая... За все то время, что я за ними наблюдал, их лица были так близко напротив друг друга, что я невольно ожидал скорого продолжения... Тьфу! Что за мысли такие мерзкие в голову лезут! Все этот Льет со своими педиками...

— Не по плану, — тем временем задумчиво протянул мой напарник, задумчиво глядя в след исчезнувшей парочке.

— Что? — отвлекся от размышлений я.

— Они пошли в другую сторону от выхода, — впервые за все время напрягся оперативник, — он должен был подать сигнал об отходе. И он не должен был уходить из нашего поля зрения. Что-то не так.

— Ты думаешь...

— Не знаю, — отрезал мужчина, — собираемся и идем за ним. Ты первый, я прикрываю. И помни — сначала разведка.

— Принял.

Не снимая с лица самого беззаботного выражения, я тяжело поднялся из-за стола и, залпом допив свою порцию коктейля, слегка нетвердой походкой направился в сторону, спрятанного в глубине заведения туалета. В той стороне, куда ушли эти двое, был только он и кухня. Следом за мной пошел Льет, насмешливо глядя на мои слегка заплетающиеся ноги и подкалывая шутками, на тему моей профнепригодности на ниве уничтожения крепких спиртных напитков. Я вяло отмахивался и заверял, что на пару-тройку таких порций меня еще точно хватит, так что вполне можно требовать продолжения банкета.

Темный узкий коридорчик, встретил нас тишиной и прохладой кондиционеров. Музыка тут звучала значительно тише, благодаря хорошей звукоизоляции, дающей возможность уставшему посетителю немного передохнуть от шума. Слегка пошаркав ногами, я открыл дверь и вошел внутрь. Длинный ряд пустых писсуаров и раковин, везде фирменный черно-красный стиль клуба и пять туалетных кабинок чуть в стороне. К моему глубокому удивлению, в туалете никого не было...

Впрочем, удивление длилось не так уж и долго, так сначала я разглядел характерно расположенные друг к другу две пары ног, виднеющихся из-под двери самой дальней от нас кабинки, а затем и услышал тихие звуки нежной возни. Он это что, серьезно?!

Пока я на секунду завис, Льет тем временем, бесшумно скользнул в той самой "заветной" дверке и кивнул мне на соседнюю, достал из кармана нож, состроив при этом злую рожу. Кивнув, я, не меняя темпа, вошел в кабинку расположенную рядом и, кряхтя, принялся расстегивать ремень и дергать ширинку, имитируя полную готовность надолго утвердиться тут на казенном "белом троне". Не переставая шуршать одеждой, я тихонько взгромоздился на унитаз с ногами и, перегнувшись, осторожно заглянул в соседнее помещение. Представшая моим глазам картина добила меня окончательно.

Два тела, женское и мужское, переплелись в страстных объятиях. Тонкий кружевной топик был задран, обнажив красивую полную грудь, шортики расстегнуты и слегка приспущены, а сам же коварный соблазнитель, самозабвенно впился в тонкую шею, чуть ли не похрюкивая от удовольствия и лапая руками роскошное юное тело. Но больше всего меня поразила реакция самой "девушки". Такого удовольствия и высочайшего экстаза в закатанных глазах, я не видел еще нигде. Запах страсти и секса висел в воздухе в такой концентрации, что хоть топор вешай...

Сместившись чуть в сторону и повернувшись с выпученными глазами к Льету, я кивнул, отправив пальцовку, что требуется немедленное вмешательство и что дверь заперта изнутри. Тратить время на ответные жесты тот не стал. Одним движением на сверхскорости вырвал дверь и тут же, без замаха, всадил короткий широкий нож парню в спину чуть ниже шеи. Попал точно в позвоночник.

Тах! Тах! Тах!

В загривок дернувшегося упыря вошло три длинных иглы с раствором. Не успевший даже оторваться от жертвы мужчина рухнул вперед, придавив девушку своим телом и, затих, попав аккурат в зазор между стеной и унитазом. В туалете повисла тишина, изредка прерываемая лишь вялой возней Стена в углу. И чего теперь делать?

Льет среагировал намного быстрее меня.

— Дима, дверь! — рявкнул он, доставая из кармана наручники и склоняясь над телами.

Кивнув, я подбежал ко входу, и слегка приоткрыв дверь, чтобы держать в обзоре коридор, перезарядил иньектор. Пока все было спокойно.

Сзади в кабинке происходила невнятная возня и тихий мат, пытающегося привести в себя товарища, Льета.

— Это что вообще сейчас такое было, скотина?! Вставай и приводи себя в порядок, урод! У нас мало времени!

Судя по тому, что вскоре послышались глухие удары по морде, Стен ни в какую не хотел приходить в себя. Да что тут вообще произошло?! Я, конечно, все понимаю, но чтобы опытный оперативник, просто так отдался вдруг на корм вампиру? Чем же его таким накачали, что он теперь как овощ?

Видно данный вопрос интересовал не меня одного, так как, перепробовав все доступные ему способы приведения потерпевшего в чувства, напарник повернулся ко мне:

— Займись им, сам он очнуться не может. Упыря не трогай.

Снова кивнув, я бросил ему в руки иньектор и подбежал к кабинке. Давняя история. Не знаю почему, но из всех братьев-волков, более-менее полным комплексом свойств одаренного обладал только сам Стен. У остальных из особенностей была лишь ускоренная регенерация, сила и скорость. Чисто животные стороны дара, как их в свое время обозвал их Альцман.

Так, ну и что тут у нас? Е-мое... какое-то непонятное вещество в крови — аналог местной анестезии, еще что-то сложное, воздействующее на центральную нервную систему и чудовищный уровень эндорфинов. А гормоны-то как шкалят! Вот это поворот... о таком мне Ася точно не рассказывала. Интересно, она умолчала, или это еще одна их особенность? Насколько, я понял в свое время, никаких резких отличий одного рода от другого у них не было, как любят описывать в некоторых популярных романах. То есть, такого, что одни умеют только, например, кидаться огнем, а другие только управлять какими-нибудь тварями — такого нет, что в принципе, логично — как никак раса-то одна. Вот и выходит, что об этом она умолчала. Вопрос только почему?

Ладно, надо с этим что-то делать. Регенерация в норме, но справиться со всей этой гадостью сама почему-то не может. Нет явного вреда для организма? Хм, возможно. Так. Эндорфины понизить. Запустить очистку на максимум. Блин, сколько же эта зараза тратит энергии на распад и утилизацию! Еще и отходов столько. Куда б их деть... Ладно, попробуем через рот. Допускать, чтобы учитель обделался прямо тут на полу, при моем даже не попустительстве, а полном тому содействии — некрасиво. Такое он мне уж точно потом не простит.

Подхватив бывшего наставника под мышки, я приподнял его и сунул головой в унитаз, постаравшись придать его телу более-менее устойчивую позу. Он особо и не сопротивлялся — гукал себе что-то счастливое под нос и лыбился во всю харю. Ну... то есть прекрасное женское личико, на данный момент, но я видел именно его обдолбанную химией, ехидную харю. Каждому свое.

Успел как раз во время. Буквально спустя секунду Стена начало тошнить по полной программе. В это же время у входа в туалет послышались громкие голоса.

— Сюда нельзя, — спокойный голос оперативника, вернул себе прежнюю невозмутимость.

— Ты че, сука, попутал что ли?!

Тах! Тах!

Звука падающего тела не последовало — Льет работал аккуратно, и спустя пару секунд одна из свободных кабинок пополнилась еще на одного "жильца".

— Ты зачем его убил? — с ужасом вытаращился я на оперативника, с непроницаемым лицом вернувшегося на свой пост.

— Другие капсулы, — пожал плечами он, демонстрируя вновь перезаряженный иньектор.

— А... а вырубить просто?

— Так надежнее.

В это время девочка-Стен пришла в себя. Блин, пока я таращился на конфликт на входе чуть было не утопил командира в его же собственном... Ну что я за идиот? Поэтому в отсутствии помощи извне, тому пришлось срочно брать спасение своей жизни в свои же собственные руки. Из унитаза он вынырнул далеко не в благостном настроении и в таком виде, что даже мне расхотелось над ним потешаться. В конце — концов, когда красивая девочка в таком вот виде, это больше вызывает сочувствие, нежели смех. Впрочем, орать и ругаться он не стал. Когда у тебя на лице вот такое вот, рот лишний раз открывать, вообще не захочется.

Быстро оценив глазами ситуацию, Стен отправился к раковине и принялся тщательно умываться, врубив на полную кран с холодной водой. Уложился довольно быстро, учитывая тот факт, что отмывать, пришлось еще и длинные волосы, попавшие под раздачу.

— Что это было? — не выдержал я, глядя на то, как он отфыркивается и вытирает воду с лица.

— Моя ошибка, — впервые за все время, за которое мы с ним общались, оперативник не пытался шутить и был серьезен как никогда. Уходим, пока сюда не пришла охрана.

— А этого как потащим? — спросил я, кивая в сторону мужика, по-прежнему валяющегося в углу за унитазом, — нас же заметут на выходе! А прорываться с боем, так потом такое начнется... Те кто не надо точно будут в курсе, что мы уперли их товарища.

— Выйдем через подвал, — пояснил он, оглядываясь по сторонам. Заметил торчащие из соседний кабинки ноги того самого мужика, что слишком громко возмущался невозможностью попасть в туалет, и метнувшись туда, вернулся обратно уже с трофейной кожанкой в руках. Оглядел тело пленника, со скованными за спиной наручниками руками и, взявшись за нож, по-прежнему торчащий из спины, сначала слегка раскачал его из стороны в сторону, а затем, зацепив пальцами у основания, отломил лезвие по самую рукоять. После чего пальцами же запихнул отломанное лезвие еще глубже в позвоночник. Пощупал пульс и, оставшись доволен проделанной работой, накинул сверху куртку, скрывая рану от посторонних глаз.

— Зачем ты с ним так? — меня передернуло от увиденного, — препарат же действует.

— А ты знаешь, сколько он еще будет действовать? И я нет. Так что руки в ноги и дуй на выход. Схему помнишь?

— Да.

— Вот и отлично. Подгонишь машину к черному ходу. А мы пока вытащим его отсюда. У тебя две минуты.

Кивнув, я не стал терять времени и сразу рванул к выходу. Надо успеть пока еще кому-нибудь не приспичило "припудрить носик". Один человек, которому вдруг стало "плохо" в туалете — это еще, куда ни шло, но если их там будет много...

Блин, накаркал! Как назло, когда я уже хотел было выйти наружу, миновав дежурящего Льета, в сортир вломилась целая пьяная компания из четырех молодых людей. Оперативник, сначала вежливо посторонился, пропуская их внутрь, а потом, развернувшись, всадил каждому из них в шею по две иглы.

— Ты... ты совсем рехнулся, что ли?! — глядя на рухнувшие тела, тихонько взвыл я.

— Стен, помоги, — не обращая на меня никакого внимания, Льет перезарядил пистолет и достав из кармана какую-то штуковину, похожую на маленькую курительную трубку, сделанную из железа, принялся забивать ее какой-то коричневой дрянью. Выбежавший из своего угла Стен, в мгновение ока, рассадил упавшие тела под стенами в углу, придав им живописные позы. Вытащил иглы и, зарастив ранки, удивленно уставился на меня:

— Ты еще здесь?! Бегом!!

Глава 6.

Вот ведь незадача, — думал я, пробираясь между дергающимися в экстазе на танцплощадке людьми. Надо же было так глупо спалиться! Теперь вся надежда только на счастливый случай и на то, что ребят никто не увидит на выходе.

Не забывая поддерживать, основательно потраченную алкоголем моторику, я вынырнул из толпы и потопал к выходу. Тепло попрощался с девочкой-администратором, не забыв отпустить дежурный комплимент, и кивнув охраннику, вывалился из клуба на улицу, вдохнув полной грудью свежий ночной воздух. После долгого нахождения в помещении, под завязку наплоенного людьми, тяжелым запахом парфюма, выпивки и пота, городской воздух и вправду воспринимался как нечто совершенно особенное и приятное. Как там было... "Что это?" — с удивлением спросил старый лорд, вываливаясь из паба под утро. "Свежий воздух, сэр".

Действуя быстро, но без спешки, я нырнул во двор и, сняв с сигналки новенькую девятку, залез в темный салон. Подогнать ее к неприметной дверце на той стороне соседнего переулка не составило особого труда и спустя всего чуть больше отпущенных мне двух минут, я был уже на месте. Успел вовремя. Ребята как раз выволокли наружу "языка" с безвольно болтающейся на плечах головой и, оглядевшись по сторонам, принялись запихивать его на заднее сидение автомобиля. В ответ на мое наивное предложение сунуть его в багажник, Стен только постучал себя пальцем по лбу и втиснулся в машину следом за своим родственником, на ходу трансформируя кисти рук и отращивая на них длинные композитные когти. Таким образом, и так безвольное тело, оказалось зажато на заднем сидении между двумя матерыми оперативниками, балансирующими на грани полного превращения. Мда... Будь я на месте этого бедолаги, то даже в отличной физической форме и с полным резервом трижды бы подумал, прежде чем оказывать таким вот ребятам сопротивление при задержании... Не говоря уже о том, когда в твоем позвоночнике торчит нож, на руках наручники из перестроенной стали, а в крови столько нейротоксина, что хватит убить стадо мамонтов. Перестраховались они тут, конечно, по полной программе. В общем-то, парней тоже можно понять, все сейчас на взводе и лишний раз рисковать своим здоровьем никто не хочет. Дождавшись негромких хлопков дверей, я плавно рванул с места...

Дорога мягко ложилась под колеса километр за километром. Город спал. В который раз уже я еду по ночной столице нашего края за последнее время? Счет уже пошел не на один десяток. А ведь раньше, помню, мне совершенно незачем было выходить на улицу после девяти, за исключением тех редких случаев, когда нужно было что-то прикупить в магазине. Ходить по клубам мне никогда не нравилось. С Катей мы, в основном, гуляли днем. Либо вечером после работы ехали в кино или же просто сидели дома. Да и шляться ночью, особенно по нашему району, ища себе приключений на пятую точку, не было особого желания. И только новая работа, заставила меня взглянуть на это время суток по-новому. Сначала легонько, совсем ненавязчиво, посредством частых ночных дежурств и редких оперативных планерок на свежем воздухе. Потом, все больше и больше.

Когда сидишь вокруг костра с металлической кружкой в руках, полной горячего душистого чая, собранного из алтайского разнотравья... вокруг непроглядная темнота, а над тобой бездонный ковер звездного неба, это... это неповторимо. И даже тот факт, что ты тут на дежурстве и в любой момент тебе, возможно, придется биться не на жизнь, а насмерть с какой-нибудь тварью, прорвавшейся из пространственного прокола, совершенно не портил дивного наваждения. Тем более, что в мою последнюю смену на нашем участке, когда я там был несколько месяцев назад, так ничего и не произошло. Не то что в мой первый раз...

А потом появилась Ася. И ночь заиграла для меня совершенно другими, неповторимыми красками... Забавно... Иногда что-то теряя, мы находим при этом нечто гораздо большее... Но не всегда понимаем это.

Вздохнув, я провел ладонью по лицу, протирая уставшие от световых эффектов глаза и прогоняя ненужные воспоминания. Сейчас не время для них.

Мимо проплывали спящие дома, укутанные редким в это время года туманом, и небольшие темные парки, обильно разросшиеся в старых дворах. Восходящее солнце легонько играло на верхушках серебристых тополей, преломляясь в нежном тумане и, создавая тем самым, непередаваемую игру света. На улицах было тихо и свежо... Припозднившиеся или наоборот слишком рано куда-то спешащие одинокие машины, также как и мы наслаждались утренней прохладой и свободной дорогой.

Так. Стоп. Солнце. Рассвет! Твою ж налево!! Я обеспокоенно посмотрел в зеркало заднего вида. Судя по всему, данная мысль закралась не только в мою голову, так как Стен, напряженно поглядывающий в окно, раздраженно дернув плечом, заметил:

— Ничего, до поселка немного осталось, обойдется. Успеем. Дима, прибавь газу.

Я прибавил. Однако, спустя пять минут выяснилось что не обойдется... Парень, по-прежнему пребывающий без сознания, с болтающейся от постоянной тряски на кочках головой, начал легонько дымиться...

— Проклятье! — не выдержал сидящий рядом с ним оперативник, — мы так его жареного на базу привезем!

— Кладем на пол и накрываем сверху куртками, — подал идею Льет.

— И где ты на мне куртку видишь? — огрызнулся тот. Замечание было как нельзя в тему. Стен хоть и принял при посадке в машину свой привычный облик (в мужском теле шансов сдержать не вовремя очнувшегося пленного было намного больше), но одет был по-прежнему только в легкие шортики и топик. А кого тут смущать? Тем более, что маршрут "ночной клуб — подпольная база" у нас планируется без остановок.

— Кладем и накрываем чем есть, — сваливая безвольное тело под ноги и начиная снимать с себя модную рубашку, бесстрастно проговорил тот, — у него уже нос проело.

И действительно. Буквально за несколько десятков секунд, после того как в машину попали первые солнечные лучики, лицо парня покрылось нехорошими темными пятнами, источающими легкий дымок, а кончик носа сгорел, слегка провалившись внутрь и обнажив хрящи. Пленник теперь больше напоминал не модного стилягу, с холеным личиком не выходящего из ночных клубов мажора, а старого сифилитика в последней стадии. Стекла машины совершенно не защищали от ультрафиолета.

Хорошо, что я, в свое время, догадался себе поставить в квартиру специальные многослойные окна, задерживающие до 99% УФА. А то фиг бы я устроил такой эффектный показ восхода солнца, столь неожиданно появившейся в моей жизни незнакомке. Конечно, ставил я их больше для шумоизоляции, но хитрый менеджер оконной компании сумел раскрутить меня на премиум пакет. Как оказалось не зря — пригодилось... Однако, сейчас пленника все-таки придется спасать.

Глядя на все это, я не стал дожидаться команды, и сам тормознул у обочины.

— Дима, ты тоже снимай рубаху! И пиджак кидай!

— Да снимаю уже, снимаю...

— Быстрее давай! Потеряем же упыря!

— Сам-то тоже давай вклад вноси, а то сидишь тут в своем топике, как последний трансвестит.

— Да, на, забирай! Не жалко!

— Мне не надо, лучше ноги ему накрой.

— Так там же брюки...

— Ага, а кто знает, насколько солнце глубоко проникает? Надо его поплотнее укутать.

— Тоже верно.

— Блин, чем бы его еще...

— Коврики! Коврики давай!

— Какие?

— Резиновые, дурья твоя башка! Под ногами у тебя лежат.

— Точно! Ща...

— Стой, у него же под жопой еще два. Раскутывай его обратно!

— Куда?! А если сгорит?!

— За пару секунд ничего не будет. Тащи быстрее.

— Оп-па! Вот еще два, держите.

— Еще бы чехлами его накрыть...

— Тут сиденья кожаные.

— Какой идиот додумался поставить кожу в девятку?

— Вот и я его о том же спрашивал! Знаешь, как у меня тогда задница на них подгорела?

— Мне это не интересно.

— Так, ладно, — выдохнул Стен, глядя на плоды наших скоропалительных трудов. Внизу, у него под ногами, лежал тряпочный сверток, наглухо закрытый сверху резиновыми ковриками. Льет, с комфортом вытянувшийся на сиденье, уже поставил на него сверху ноги в лакированных туфлях, и со скучающим выражением уставился в окно. Со стороны могло показаться, что он полностью расслаблен и вот-вот заснет, но я не завидовал тому несчастному, что купится на это внешне обманчивое состояние, — вроде все отлично. Трогай, Дима.

— Сам у себя трогай, а я поеду, — буркнул я, снимая машину с ручного тормоза.

Незамысловатая шутка разрядила скопившееся в машине за последние полчаса напряжение. Мы сидели в салоне и тупо ржали, как три обкурившихся гашишем подростка.

— А прикинь... ах-ха-ха... сейчас еще этот, — простонал я, обессилевшей рукой, снова ставя машину наручник, — этот... очнется и тоже начнет... с нами ржать...

— Не, аха-аха-ха... не очнется, — вытирая выступившие на глазах слезы, просипел Стен. После чего достал иньектор и, сунув руки куда-то под тряпки, два раза нажал на спуск.

Тх-тх! — приглушенные хлопки в резко наступившей тишине, прозвучали неожиданно четко. Мне вдруг резко стало не смешно.

— Ну и что вы все так на меня смотрите? — удивленно приподнял брови оперативник, — нормально с ним все. Я же контролирую ситуацию.

— В нем и так уже три ампулы, — напомнил ему я.

— И что? Живой же. Эта тварь по стойкости еще нам всем фору даст, так что не парься.

— А если помрет?

— Если помрет, то полковнику он сам все объяснять будет, — кивнул на своего напарника Льет, — поехали, Дима. Не спи.

— Заснешь тут с вами, — вздохнул я, снова выводя машину на трассу. До поселка оставалось совсем немного.

Однако, в эту ночь так просто добраться до дома нам было не суждено. Уже практически на подъезде, когда до съезда на грунтовку оставалась жалкая пара километров, на горизонте появилась мигающая огоньками, припаркованная на обочине машина ДПС. Нас заметили и явно решили не обделять своим вниманием, так как спустя всего пару секунд, на дорогу вальяжно вышел пузатый продавец полосатых палок и призывно махнул нам одним из своих выставочных образцов в сторону обочины, приглашая остановиться и получше рассмотреть весь его богатый ассортимент.

— Не, ну не может быть, чтобы нам сегодня так не перло... — простонал на заднем сидении Стен.

— И чего теперь делать? — нервно спросил я, потихоньку сбрасывая скорость, но пока еще не останавливаясь.

— Тормози, чего ж еще, — огрызнулся командир, — нам хвост за собой не нужен.

— У меня же документов никаких с собой нету. Да и вообще их теперь нету! Все дома осталось.

— Стен, где у тебя доки на машину? — быстро спросил Льет.

— Нету, — развел тот руками, — да и когда бы мы успели их сделать? Через пару дней Архип обещал достать.

— Прокол.

— Прокол, — согласился он, — но информация нужна как воздух. Пришлось рисковать.

— Вот и доигрались, — буркнул я, — останавливаясь в двадцати метрах от патруля, чтобы выиграть хоть какое-то время для принятия решения, — мне-то что теперь делать?

— Как подойдет, дай ему в руки какую-нибудь бумажку, и пока он будет удивляться — вали его по-быстрому.

— Чего?!

— Тебя что, всему учить надо? — рявкнул оперативник, глядя в заднее окно на подходящего к нам инспектора.

— Нет, — я моментально взял себя в руки и сосредоточился, — может "корочки" лучше свои показать? У меня ж лицо не сильно изменилось, да и откуда он меня может знать?

— Дурак что ли?!

— Доброе утро, старший лейтенант Ворошилов, плановая проверка, ваши документы, — жизнерадостно отрапортовал работник свистка и жезла, практически упираясь пузом в левую дверку.

— Так плановая на посту бывает, — тяжело вздохнул я, открывая бардачок. Из бумаг там валялся только сложенный вчетверо лист формата А4 с подробным планом ночного клуба и небольшой черный органайзер. Полная хрень, конечно. Но хоть какой-то повод коснуться руки инспектора у меня должен был быть. Особенно для его товарищей, что сейчас наверняка сидят в патрульной машине и внимательно за нами наблюдают.

— А у нас кочующий пост, — улыбнулся старлей, — сегодня тут завтра там — никогда не угадаешь! О, а чего это у вас на заднем сидении голые мужики сидят??

— Мы не голые, мы в шортах, — заплетающимся языком протянул из-за моей спины Стен, — Коля, подтверди!

— Хрр... невнятно пробормотал, беззастенчиво дрыхнувший на его плече товарищ, получив резкий толчок кулаком под ребра.

— С клуба едем, — пояснил я, копаясь в бардачке. Да куда же подевалась эта проклятая бумажка?! Нет, все-таки лучше органайзер. Он больше похож на автомобильную книжку.

— А..., — кажется коротенькие женские шортики с бахромой, надетые на мускулистое тело нашего командира, произвели на инспектора неизгладимое впечатление, — а под ногами у вас там что?

— Да шмотье всякое, — отмахнулся я, суя ему в руки бумажки, — на дачу их везу, на свежем воздухе быстрей проспятся.

— Нет, подождите-ка! — насторожился тот, машинально беря у меня из рук черный кожаный ежедневник, после чего вдруг резко охнул, схватившись за сердце, и потерял сознание. Рухнул знатно, по пути неслабо приложившись затылком о дорогу. Прости, мужик... но ловить тебя я не могу... Пока все это происходило, я успел отметить расположение аптечки в салоне и рванул на выход оказывать "первую помощь".

Практически одновременно со мной, из патрульной машины выскочил молодой парень с автоматом и, передернув затвор, заорал:

— Стоять!

— Больной что ли? — замер на месте я, — ему с сердцем плохо стало! Вызывай скорую!

— Э... — растерялся тот.

— А ну, тебя, — развернувшись боком, так чтобы мои руки были на виду, я быстро, но без резких движений, присел рядом с уже слегка очнувшимся старлеем и принялся расстегивать на нем воротник рубашки и тугой ремень поддерживающий пузо. Я без оружия, ничего противозаконного на его глазах не совершал, но кто знает, что у парня в голове? Шмальнет еще и передавай привет конторе...

— А... — застонал "потерпевший", водя мутным взглядом по сторонам. Да не переживай ты так, дружище, выкарабкаешься! Ты бы видел каких двухсотых я с того света доставал! Сплошной конструктор, а не человек, собирай как хочешь. А каких доставала Алиса? Впрочем, не стоит тебе на такое смотреть — стошнит раньше, чем осознаешь всю картину целиком. Блин, да не кряхти ты так! Обычное защемление нерва в межреберном пространстве и небольшая кислородная недостаточность. Ну и что, что эти симптомы так сильно напоминают сердечный приступ? Бывает. От них еще никто не умирал. Вот только знать этого тебе пока явно не стоит. Вот скатаешься в больничку, обследуешься, будешь более внимательно следить за своим здоровьем и весом, а там, глядишь, возможно, и доживешь лет до девяноста трех — девяноста пяти. А то подумать только, столько бляшек на сосудах нажрать! Понимаю, конечно, что без жирного шашлыка с пивом и сладкого жизнь не мила, но не потреблять же это все в промышленных масштабах!

О, а вот и паренек очнулся. Подбежал и с ужасом смотрит на своего приводимого в чувство товарища.

— Что с ним?!

— Сердце прихватило, говорю же. Или сам не видишь?

Метнувшись в машину, я спустя пару секунд вернулся обратно с аптечкой и, достав нитроглицерин, сунул колесо под язык уже почти полностью пришедшего в себя патрульного.

— Санек, что там? — сгрудившиеся у окна оперативники, совершенно "случайно" закрыли своими телами и коленями мешок с упырем, с любопытством уставившись наружу.

— Человеку плохо, — в который раз за ночь повторил я, — да сидите вы! Сам справлюсь.

— Во, а говорил что не пригодится тебе твой "медицинский", — хохотнул Льет.

— Мне... кажется, мне немного лучше, — впервые за несколько минут подал голос инспектор.

— Лижите-лежите, — приказал ему я, на корню пресекая слабы попытки подняться, — с сердцем не шутят.

— Холодно...

— На том свете еще холоднее.

— Так это еще кто его знает...

— О, шутим — значит действительно полегче, — с облегчением выдохнул я, и повернулся к бледному гаишнику Љ2 не знающему, что теперь делать со своим автоматом, — вот что парень, бери-ка ты своего начальника и дуй в ближайшую больницу. Чем раньше доставишь его к квалифицированным врачам, тем больше у тебя шансов остаться под его руководством.

— Так, а... разве можно его сейчас куда-то везти? — захлопал глазами парень.

— Тебя что, первую помощь в учебке не учили оказывать? — настала моя очередь удивляться.

— Ну... нам как-то показывали фильм...

— Понятно. В общем, не только можно, но даже нужно. Давай-ка дядя, — нагнувшись, я с натугой поднял грузное тело на руки, и понес его к патрульной машине. А куда еще? Не к своей же его тащить. Лежащий на руках как невеста, патрульный ДПС, слабо сопротивлялся и пытался меня уверить, что уже дойдет и сам. Пришлось снова ненадолго ухудшить ему самочувствие.

Выбежавший вперед напарник, додумался открыть мне дверку машины и, когда его начальник надежно утвердился на заднем сидении, робко поинтересовался наличием у меня документов. Я аж опешил. Но быстро взял себя в руки и со словами "конечно-конечно, вон они в папочке валяются", направился обратно к машине. Однако был остановлен уже через два шага булькающим смехом:

— Товарищ — помирай, но документы проверяй, — морщась от боли, но все равно продолжая ржать простонал инспектор, — в город меня вези, чудила.

Вот ведь жизнерадостный попался гаишник! Другой бы уже скис давно, думая, что при смерти, а этот мало того, что не жалуется, так еще и шутит постоянно. Уважаю... Аж жалко стало, что именно он нам попался под раздачу. Классического продажного гопаря в форме "валить" было бы намного приятнее. Хотя, может оно и к лучшему.

— Так ведь... — начал разрывался между одним и другим долгом его напарник.

— Ты иди, парень, иди, — посмотрел на меня стерлей, — я тут уже дальше сам разберусь. Мне уже полегче немного.

— Нитроглицерин возьмите, — вернувшись к машине, протянул ему пузырек я.

— Да у нас свой есть.

— Свой еще из аптечки достать надо, а этот уже под рукой. Держите, — я насильно впихнул ему в руки лекарство.

— Спасибо тебе, парень, — с серьезным лицом, очередной раз сморщившись от боли в груди, кивнул он, — хороший ты человек... Даст Бог, свидимся еще. Я добро помню.

— Да пустяки, — отмахнулся я и, повернувшись, направился обратно к своей девятке под вопросительные крики "пьяных" товарищей: "Саня, ну ты где?! Чего там с ним, нормально все?". Тоже, в принципе, верно. Алкашей разбудили, чего ж им теперь тихо сидеть? Наоборот было бы еще более подозрительно.

Уже подходя к распахнутой дверце и подбирая валяющийся на земле органайзер я, обострившимся слухом, уловил обрывок разговора гаишников:

— Так ведь...

— Если было бы чего, он бы просто по газам дал и уехал, пока я на асфальте корчился, — пояснял старший, — ты бы меня бросил тогда?

— Конечно, нет! — возмутился младший, — помог бы, ну... как-нибудь... и номер бы его на следующий пост передал.

— Молодец, — усмехнулся тот.

— А вдруг он просто осторожный и специально не стал дергаться лишний раз?

— Да поехали уже, пока я не загнулся! Ты мне еще "первую помощь" лично потом сдавать будешь! Если живой останусь...

Взревевший следом мотор, заглушил все звуки. Я тоже плюхнулся на свое водительское сиденье и захлопнул дверцу, в тайне надеясь, что больше на сегодня, никаких происшествий на дороге с нами не случится.

Уж не знаю, сжалилась над нами судьба или нет, но последние километры до базы мы и вправду преодолели без приключений. Солнце уже вовсю вставало из-за горизонта, демонстрируя всем желающим, свой круглый румяный бок, и знаменуя, своим появлением начало нового дня.

Возвращение прошло вполне обыденно. Мы заехали в глухой участок двора, скрытый от посторонних глаз бурно разросшейся растительностью, и припарковались у двух больших хозяйских гаражей, глядя, как нам навстречу из дома выбегают дежурящие сегодня Святослав и Север.

Акт приема-сдачи свертка с упырем тоже прошел гладко, но не без эксцессов. Пока мы доставали из машины наглухо замотанное в тряпки тело, с пленного умудрился свалиться ботинок. Ребята, конечно, в мгновение ока затащили его под крышу дома в спасительную тень. Но успевшая всего пару секунд побыть под открытым солнцем нога, моментально почернела, покрывшись язвами, а честь ее и вовсе отвалилась на траву вместе с пальцами, на лету рассыпавшись прахом.

Вышедший из гостиной полковник, в матерно-неодобрительной форме заставил тут же переместить объект в подвал, от греха подальше, попутно выразив все свое мнение о косоруких и тупоголовых подчиненных, по какому-то недоразумению попавших в его отдел. А уж как ругался за порчу столь драгоценного для его исследований материала, выбежавший из своей комнаты в одной пижаме Альцман! Впрочем, переживал он не особо долго. Наорав на всех виновных, он приказал "растяпам" собрать на биохимию, все что упало на траву и, так и не переодевшись, бросился вниз, следом за несущими тело дежурными.

Переглянувшись и проводив взглядом, скрывающееся в подвале "чудо" в ночнушке мы, одновременно подумали об одном и том же: упырю теперь точно хана...

После столь тяжелой ночи и все-таки завершившийся успехом операции хотелось только одного — упасть лицом в видан и беспробудно дрыхнуть где-нибудь до обеда не приходя в сознание. Однако полковник такой возможности нам не дал, устроив срочное совещание, на котором собрались практически все, кроме дежурных и охраняющих ученого от вампира бойцов. Хотя, на мой взгляд, охранять нужно было как раз таки упыря, от не в меру ретивого фанатика науки. Но это уже не мое дело.

Описание событий много времени не заняло и по его завершению, развернулось бурное обсуждение.

— Как так получилось, Стен? — удивленно качал головой Владимир. Полковник только хмыкнул. Понятное дело, что ругать настолько опытного бойца, явно побывавшего за всю свою жизнь не в одном десятке заворушек глупо. Он и сам прекрасно понимает, какой косяк допустил и, чем это могло обернуться в случае неудачи.

— Гормоны, — поморщился как от приема уксуса оперативник, — как выяснилось на практике, у этих ребят, чудовищно мощное воздействие на гормональном уровне. Разум они не контролируют, во всяком случае этот экземпляр точно. Но когда тебя вот так накрывает — это особо и не нужно. Мозги сами практически отключаются.

— Не могу понять, на кой ляд ты вообще свое тело полностью перестраивал? — по-прежнему недоумевал тот, — Ограничился бы видимостью и все. Моторикой и речью ты управляешь в совершенстве.

— А запах? А все остальное? — возразил оперативник, — это человека можно обмануть проще простого, да и то не каждого. А животные на такое явно не купятся. Поэтому и напирал на натуральность, чтоб ее...

— Действия оправданы, — кивнул полковник, — но на будущее нужно будет учесть подобный фактор. А также выяснить его воздействие на мужской организм.

— Это уже к Альцману, — буркнул я.

— Будем ждать его отчета, — согласился Митров, — а до тех пор сводим свою активность к минимуму. С этого момента, вне пределов базы ходить поодиночке ходить запрещается. В первую очередь это касается добытчиков и разведки. Владимир, сообщи обо всем Семену и Арну. Кстати, от них известно что-нибудь?

— Ничего, — покачал головой мастер, — никаких следов Антона обнаружить не удалось. Есть небольшая зацепка, по тому месту, где он отдыхал в последний раз — ребята сейчас с ней работают, но шансов мало.

— Плохо. Что с Аркадием?

— Тоже ничего нового, — вздохнул он, — проторчал возле его дома в Солнечном почти столько же сколько и эти в своем клубе, — кивок в нашу с Льетом сторону, — Квартира полностью осмотрена и выпотрошена еще до нас. Сейчас активность спец.служб схлынула, но за домом по-прежнему ведется пристальное наблюдение.

— Знать бы еще чье, — хмыкнул Архип Петрович.

В ответ Владимир только развел руками — мол, документов у них не спрашивал, на кого работают — не интересовался.

— Ясно. Тогда на сегодня все. Будем ждать от доктора новых данных, а пока можете отдыхать. Стен, Владимир, пойдемте вниз, нужно будет допросить пленника.

— Так он же еще в безсознанке? — вздохнул наш командир группы, поднимаясь на ноги.

— Альцман уже должен был привести его в чувство.

— Или провести вскрытие — усмехнулся Стен, — ну да, потом уже от того что останется, трудно будет добиться вразумительных ответов, так что и вправду нужно поторопиться.

— У профессора — строгий приказ не начинать никаких исследований до моего личного распоряжения, — хмыкнул полковник в ответ на незатейливый юмор.

— Когда его это останавливало? — буркнул я. До сих пор не могу забыть его подлянку с кровью. И ведь то, что никакого разрешения на это ему никто не давал, я узнал только спустя много месяцев. Да, я намного быстрее освоил спец.технику рукопашного боя у Владимира. Да, навыки обращения со всеми видами оружия, в том числе и с холодным, мне привились всего за месяц, но чего мне это стоило? Снова едва не загнулся. Причем так, что на это раз уже даже одаренные едва откачали. Поэтому его подопытному я сейчас ой как не завидовал. Конечно, против прямого приказа Иван Абрамович не пойдет, но вполне может отколоть что-нибудь на его взгляд безобидное. Устроить частичное вскрытие например.... А что? Вон какая у них дикая регенерация! Кусок ноги начал отрастать обратно уже прямо в прихожей. Так что вполне можно посчитать скорость ее протекания, замерить особенности на разных видах ткани и прочее. Я уже молчу про то, если бы рядом был Илья. Бессменный ассистент и аспирант нашего профа, был не меньшим фанатиком науки, чем его учитель. Был...

— В любом случае поторопимся, — отмахнулся Митров, — Нужно работать сразу, пока он еще на эмоциях.

— Альцман? — невинно поинтересовался Стен.

— Пленник, — рявкнул полковник и повернулся к выходу, — Архип, составь нам компанию.

— Охотно, — поправил очки пузатый дедок, отдыхающий в кресле, — сразу начнем разговор или, для начала, дадим поработать Ивану Абрамовичу?

— Какой вы кровожадный, — толкнул старика локтем в бок Стен, — а еще дедушка. Внуков еще, небось, воспитывали когда-то.

— Воспитывал, — поправляя очки, спокойно кивнул тот, — поэтому прекрасно знаю, как иногда предварительное наказание, полезно для облегчения взаимопонимания.

— Я не понял, так мы его пытать будем или наказывать? Плетки, меховые наручники и латексные шорты есть?

Народ, еще не успевший разойтись по своим комнатам грохнул. Да я и сам не удержался от смеха, представив в подобном образе степенного Архипа Петровича.

— Предоставлю это дело более молодым, — невозмутимо прогудел тот, уже выходя из гостиной.

— А, то есть вы просто будете наблюдать за процессом? — уточнил Стен, — да, вы, я смотрю, батенька, тот еще махровый извращенец.

— Молодой человек...

Глядя на них, я только пожал плечами и, махнув рукой, отправился спать наверх. Насколько мне было известно, Стен намного старше Архипа Петровича, вот только образ каждый для себя выбрал полностью противоположный. Один вечно позитивный и жизнерадостный парень, другой, несмотря на то, что младше — умудренный сединами добрый дедушка. Было ли это обусловлено тем, что Стен, открыл в себе дар в молодости, а значит, уже с ранних лет умел контролировать свой возраст и не старел. А Архип Петрович, только на закате своих дней узнал о том, кто он есть, поэтому и психология старика, успешно укоренилось в его сознании? Кто знает. Может быть, просто каждому нравится свое и каждый живет по-своему.

Однако, говорить о том, что Архип был слишком стар, тоже язык не поворачивался. Кому ж охота находиться в уже отжившем свой век теле? Нет. Обычно выглядел он вполне прилично, лет на сорок — сорок пять (если не считать теперешнюю маскировку), вот только манера общения и старческое брюзжание искоренить ему пока так и не удалось. Что постоянно рождало новые подколки и шутки про дедушку и внука между этими двумя.

Заглянув по пути на кухню, и захватив с собой немного еды из холодильника, я поднялся по лестнице и, зайдя в свою комнату, рухнул на кровать, с наслаждением вытянув ноги в сторону окна. К моему удивлению, особого ажиотажа прибытие пленника не вызвало. Ну, посмотрели, ну оттащили вниз к ученым и выставили охрану, ну и что? Дежурная смена вовсю дрыхла после дневной вахты. С ними отдыхали и парни, всю ночь следившие за клубом через видеокамеры. А чего волноваться? И так утром все узнаем. Там более что мешать людям работать только ради того чтобы поглазеть на упыря, было бы на редкость глупо. Все и без подсказок все прекрасно понимали. И поэтому просто занимались своими делами по распорядку. Кто-то спал, кто-то нес вахту, а кто-то, пользуясь ночной прохладой, что-то собирал в саду или же копался в оружейке, которую ребята сделали из на редкость вместительной кладовки под лестницей. В общем, жизнь шла своим чередом.

По-быстрому расправившись с едой я, воровато оглянувшись, стряхнул крошки на пол и завалился на спину, по привычке бросив взгляд в пустующий угол за шкафом. С тех пор как пару дней назад Шамана унесли в свежесобранную регенерационную установку, поговорить перед сном было не с кем. Можно, конечно, было завалиться к кому-нибудь в комнату или выйти во двор, но как-то лень... Поэтому, повернувшись на бок, я только вздохнул и закрыл глаза. Блин, как же приятно засыпать самому...

Помню раньше, еще в свою бытность студентом, когда мне приходилось совмещать работу и учебу, я мечтал о том, чтобы засыпать мгновенно едва коснувшись подушки. И всегда завидовал тем, кто умел так делать, не поворочавшись перед этим часик другой в постели. Бывало и устанешь уже до предела и умственно и физически, и душ примешь, а сон все не идет. То ли от излишнего переутомления, то ли из-за каких-то особенностей организма, не знаю. Но полчасика поваляться точно приходилось, прежде чем провалишься в долгожданное забытье. Тот кто сталкивался с этим, меня поймет.

И только получив способности одаренного, я понял, какой же это кайф — лежать в теплой постели и мягко уплывать в собственное воображение, глядя на то, как медленно стирается грань между сном и явью. В этом тоже есть что-то свое. Неповторимое. Спонтанное. Полностью противоположное тому резкому импульсу, что посылаешь себе в мозг, дабы насильно отключиться от реальности. На строго определенное время или нет — неважно. Это также неестественно как секс в презервативе. Вроде бы все также, но ощущения совершенно не те. Или как есть конфету вместе с оберткой — вроде бы и вкусно, но все-таки не так как могло было быть.

Кажется с мыслью об этом я и уснул.

Проснулся уже почти за полдень. Проснулся сам, что самое приятное, под тихое пение птиц за открытым окном. Легкая штора, прикрывающая комнату от яркого теплого солнца, легонько трепетала на ветру, обдувая мне ноги потоками свежего летнего воздуха, наполненного запахами трав и влаги. Никто не врывался ко мне с криками, что все пропало, не поливал водой из чайника и не кричал срочный сбор на боевой выход. Хорошо...

От души потянувшись, я с кряхтением раскинул руки в стороны и, не скрывая улыбки, поднялся с кровати. Особо мудрствовать не стал — просто натянул шорты и босиком, с голым торсом спустился вниз на кухню. На удивление по пути мне никто не встретился. Дом как будто вымер. И только откуда-то сбоку, с той стороны, где находились дальние комнаты особняка, слышалась какая-то бытовая возня, доказывая, что жизнь в доме все-таки осталась.

Пожав плечами, я сделал себе огромный бутерброд с колбасой и сыром, налил кружку ароматного чая, бессовестным образом ограбив редкие травяные запасы Духобора, и со всем этим вышел на крыльцо, плюхнувшись на прогретые солнцем ступени. Пекло тут будь здоров. Прохладное утро уже почти сменилось душной дневной жарой, но мне было все равно. После стольких дней ночных дежурств, душа настолько истосковалась по солнечному свету, что просто хотелось сидеть на улице и наслаждаться видом никуда не торопясь. Солнце... В сердце остро кольнуло иглой воспоминаниями об Асе. Она тоже очень любила его, не смотря на то, что ей никогда нельзя будет прикоснуться к его теплу...Как она там? Я ведь с тех пор так ни разу и не дал о себе знать.

Из разговоров с полковником, на следующий день сразу же после моего заезда на нашу импровизированную временную базу, стало ясно, что вне баз покушения велись только на одаренных. Специально на родственников и близких людей охоты не было, даже если они были осведомлены о примерном месте работы своих близких. Все прочие жертвы шли довеском. Это были либо ученые, учувствовавшие в проекте, и тогда их также убирали целенаправленно, либо просто случайные свидетели.

Кто-то успел спрятать свою семью, как, например, это сделал Север, кто-то — нет. Но в любом случае на оставшихся в "реальной", а не подпольной жизни родственников нападений не случилось. Да и у скольких там из нас была семья? По большей части одаренные жили либо уединенно, либо вовсе не афишировали свою личную жизнь. Подробное досье было лишь на немногих, более-менее молодых оперативников. Начиналось оно, примерно, годов с пятидесятых (у тех, кто еще жил в то время, у остальных же, как и у меня, оно носило уже намного более позднюю дату) и хранилось исключительно в архивах "особого отдела". При этом доступ к полному личному делу имел настолько ограниченный круг людей, что перечислить его, наверное, можно было по пальцам одной руки. В первую очередь доступ имел, конечно же, Митров. Ну и еще пара больших шишек в Москве, насколько мне удалось понять из разговоров. Оттуда же приходили и редкие директивы на обучение, а также приказы о проведении спец.операций. Мда... вот как оно теперь все повернулось. Никогда не любил все эти заговоры и мрачные недоговоренности, щедро сдобренные грифом "совершенно секретно". Как говорили знающие люди, такое обычно никогда ничем хорошим не заканчивается. И теперь я понимал их слова как никогда ясно. Во много знании...

Вздохнув, я отхлебнул чаю, поставив кружку на деревянное крыльцо.

Навестить Асю самому мне так и не дали. Владимир потом, видя мое состояние, съездил в тот же день вечером и проверил квартиру издалека. Девушка была в порядке и находилась дома. Вот только и наблюдение за домом также присутствовало. Оперативник засек чужие жучки и миникамеры не только в подъезде, но и в самой квартире. Видать кто-то подсуетился, пока девушка была в магазине.

Нет, конечно, я предупреждал ее тогда, что могу иногда допоздна задержаться на роботе или же не придти вовсе. Ну а в редких ситуациях, как тогда, во время "Алтайского прорыва", как его окрестили в толстенных отчетах и рапортах, состряпанных отделом по завершении операции, и вовсе пропасть на пару недель. Она все понимала. В конце — концов, Тайная канцелярия была в те времена не только на Западе (или как она тогда там называлась), поэтому о том, что такое долг и служба девушка знала не понаслышке. Не упрекая и не спрашивая подробностей. Деньги я ей тоже оставил. Наличности вполне должно хватить на месяц безбедного существования, вот только долго так продолжаться не может. Рано или поздно она начнет беспокоиться. Да о чем я вообще говорю! Она всегда за меня беспокоится. Даже если я просто задерживаюсь чуть позже на работе, или же просто поздно вечером выхожу в ларек за хлебом. Что уж говорить про то, когда прошло столько времени? Уже больше недели минуло с тех пор, как я ушел из дома и так и не вернулся обратно.

Я молча сидел на крыльце. Перед глазами как никогда ярко, проплывали воспоминания о ее лице, о тихом нежном голосе, о том времени, что мы провели вместе... Пусть немного, пусть это было лишь самое начало, но тогда... на той крыше, у меня и вправду сложилось чувство, будто бы я знаю ее уже много лет. Знаю не только в этой жизни, которую я прожил будто бы во сне, до тех пор пока случайная авария и встреча с Игнатом не заставила меня проснуться. Но и в той. Той, из которой я помнил лишь редкие обрывки воспоминаний и чувств, подаренных мне сном...

Уже самим фактом своего существования, своей памятью, получивший реальное физическое подтверждение, я являл собой ярчайший пример доказательства теории Антонова. Вот только думал сейчас я вовсе не о науке. Я думал о ней. Той девушке, что так неожиданно вошла в мою жизнь и наполнила ее совершенно другими, неведомыми мне ранее красками. Я чувствовал это вместе с ней. Переживал снова и снова и никак не мог насладиться этой новизной... этим полетом чувств на грани реальности... Не знаю как еще можно это описать. Человеческий язык слишком скуден, чтобы выразить это в скупом наборе звуков. А может быть и нет названия для тех чувств? Или же я просто не умею описать их словами... Не знаю. Но единственное, что мне известно точно, так это то, что ни с одним человеком я еще никогда не испытывал ничего подобного. Эти глаза, волосы, губы... тонкие руки с музыкальными пальцами, точеная фигура, поражающая взгляд своей хрупкостью и грацией... Кто-то, внимательный к чужим словам увидит в этом описании все то, что вижу я. Кто-то спроецирует их на себя, также почувствовав и пережив. Обычно таких людей называют эмпатами. Они отлично улавливают чужие чувства и эмоции, либо проецируют на них свои, также при этом, редко ошибаясь. Кто-то же просто промахнет все глазами, не особо заморачиваясь содержанием. Но по-настоящему их поймет только тот, кто горит прямо сейчас. Горит так, как никогда до этого не горел прежде...

Наверное, именно поэтому я и не торопился, наслаждаясь каждым мигом, проведенным с ней. Наслаждаясь каждым новым переходом, что делал нас все ближе друг к другу, открывая давно забытые воспоминанья или же просто даря их вновь. Постепенно узнавая близкого человека все ближе, открывая каждую страничку своей и чужой души трепетно и нежно, словно дорогой рождественский подарок от любимого человека. Кто-то назовет меня идиотом. Кто-то покрутит пальцем у виска. Но мне навсегда запомнились слова старика Джона Фаулза, которые я прочитал в один из самых непростых моментов своей жизни. Как же там было?.. Нужные строки всплыли в тренированной памяти легко и непринужденно: "...не помню, как назывался тот лес, но был он тогда крайне живописен и безлюден, если учитывать близость города.

Мы лежали на траве и целовались. Смейтесь, смейтесь. Да, всего лишь лежали и целовались. Сейчас вы, молодёжь, делитесь друг с другом своими телами, забавляетесь ими, отдаётесь целиком, а нам это было недоступно. Но знайте: при этом вы жертвуете тайнами драгоценной робости. Вымирают не только редкие виды животных, но и редкие виды чувств. Мудрец не станет презирать людей прошлого за то, что те многого не умели; он станет презирать себя, ибо не умеет того, что умели они".

Не смотря на разницу в возрасте, взгляды на этот счет у нас полностью совпадали, и мне было плевать на то, что думают остальные. В конце — концов, каждый выбирает свое, вот только не каждый может потом принять последствия своего выбора, вечно переваливая вину за него на злодейку судьбу, неудачные обстоятельства, козла-мужа или проститутку-жену. На кого угодно. Лишь бы не чувствовать, не осознавать того, что причиной всему было собственное легкомыслие и лень. Оправдания собственной глупости мы всегда находим на удивление легко.

Я поднял с деревянного настила кружку со слегка остывшим чаем и сделал глубокий глоток. На меня вдруг навалилась такая тоска и усталость, что просто захотелось бросить все и уехать. Вот только сделать этого я не мог. Да и не стал бы по понятным причинам. Поэтому только и оставалось, что сидеть на крыльце, допивая остывший чай, и радоваться тем редким воспоминаниям, что у меня еще остались.

Асерана... странное имя. Помню, как забавлялся поначалу его схожести с одним персонажем из ставшей уже культовой компьютерной игрушки и искал в интернете его ономастику. Не нашел. Все что тогда удалось обнаружить, так это средство от выпадения волос, примерно того же названия, только с разницей в одну букву. Как призналась сама же девушка, так ее назвала мама. Это слово что-то означало на древнем языке ее рода, но вот что именно никто уже не помнил. Ее отец им не владел, а мать, дав имя своему ребенку, умерла секунды спустя. Роды были тяжелыми... Как могла умереть представительница столь могущественной и живучей расы от простых родов я так и не понял, а Ася не хотела об этом говорить. Но факт оставался фактом. Это имя, было последним, что сказала ее мать в ту ночь. Асерана...

Из сада в дом мелькнула тень. Мелькнула настолько быстро и бесшумно, на самой периферии зрения, что если бы я не сидел рядом со входом, то даже ничего бы не почувствовал. Но глаза все-таки уловили движение. Как и легкое дуновение воздуха.

Прошло меньше одного удара сердца, а я уже бросил чашку на траву и откатился в сторону, приняв боевую стойку. Показалось или нет? Нет. Владимир в свое время накрепко отучил меня верить в подобные вот "иллюзии". То, что кажется или мерещится всегда имеет под собой реальное проявление. Не всегда физическое. Но всегда настоящее и от этого не менее опасное.

Боевая трансформация. Средняя подкожная броня активирована. Завершение трансформации конечностей через 4...3...2...

Спрашивать "Кто здесь?!" как это принято в гениальных американских ужастиках я не стал. Как, впрочем, звать на помощь и как-либо иначе привлекать к себе внимание. Мимо меня хотели проскользнуть? Отлично. У вас получилось. А теперь давайте-ка поменяемся местами. Активировав запаховое зрение на полную, я бесшумно скользнул в прихожую.

Глава 7.

В доме по-прежнему царила давящая тишина. Звуки работ давно прекратились и теперь создавалось полное впечатление, будто бы я просто забрался в один из давно пустующих особняков, коих в последние годы в пригородных участках появилось целое множество. Когда ударил очередной экономический кризис, не все смогли завершить строительство или продолжать оплачивать обслуживание своей загородной недвижимости.

Тишина. Запаховое зрение ничего не давало. Смутные, едва различимые силуэты дежурных, проходивших тут примерно около часа назад, были едва различимы на фоне, душистых запахов леса и кухни, вытекающих из открытых дверей. Врубить тепловое? Смешно. В такую жару и при ярком солнце оно почти ничего не даст. А вот попасть впросак с ним можно запросто. Астральное тоже ничего не решит. Основанное на световых явлениях, при ярком свете дня оно даст такое жуткое наложение, что голова кругом пойдет. Был, конечно, вариант отрубить основное и тогда все будет тип топ, вот только обратно его так быстро не включишь, а враг вряд ли даст мне лишних две секунды на перестройку. Вступать в бой на чистом астрале? Если неизвестный не уступает мне в силе и скорости, то это верная смерть. Хотя о чем я говорю, если неизвестный промчался за моей спиной быстрее ветра?

Я осторожно двинулся вперед по коридору, внимательно вглядываясь в окружающее пространство и стараясь держаться подальше от поворотов. Не бог весть какая, но все-таки фора во времени, если кто-то решит неожиданно наброситься из-за угла. Пусть даже это всего лишь ничтожные дали секунды. Как показала последняя практика, для нас в бою и секунда — целая вечность...

Зрение и слух напряжены до предела, но никого кроме ребят в глубине дома я так и не смог уловить. Запаховое тоже пасовало. Странно. То, что это не тварь я понял сразу. Воняют те так, что не только обостренное восприятие отбивает, но и обычный нос отрывает напрочь. Вспомнив, как несло от колобка, "заточившего" Шамана в подвале старой пятиэтажки, меня передернуло. Вампир? Маловероятно. У этих ребят жуткая аллергия на дневные прогулки под летним солнышком. Да и вообще под любым другим источником ультрафиолета (хоть в чем-то легенды не врали). Если только он не в каком-нибудь защитном костюме. Как назло тут же вспомнились фильмы про Блейда, где подобные ниндзя, затянутые в кожу по самое набалуйся, очень любили ныкаться где-нибудь под потолком и нападать оттуда из засады. Настроение сразу испортилось.

А вот и гостиная. Бесшумно скользнув внутрь, я опустился на одно колено и осторожно коснулся огрубевшими пальцами прохладного пола. Посторонний человек бы тут ничего не увидел, но я успел заметить маленькие, едва различимые и быстро высыхающие капельки влаги на линолеуме в форме человеческой ноги... И снова никакого запаха. Хотя казалось бы вот оно, все прямо под носом, ан нет. Нюх упорно твердил, что никого тут не было.

Кто же это у нас тогда тут такой ловкий, быстрый и совершенно не вонючий? Поднявшись на ноги, я улыбнулся и, трансформировав когти обратно, отправился на кухню.

Обитель еды и хорошего настроения встретила меня прохладой, наглухо задернутыми шторами и полным отсутствием всякой жизни. Ну кроме, разве что парочки тараканов, непонятно откуда взявшихся в дальнем углу. Под потолком тоже никто не висел. После тех приколов на базе, я первым делом старался обращать внимание на те места откуда удобнее всего можно было бы напасть. Да и вообще, помнить, что в нашем измерении, кроме х и y, есть еще и ось z, люди учатся довольно быстро. Особенно если рядом с тобой живут веселые и богатые на фантазию соседи по "общежитию".

Грохот дерева ударил по обострившемуся слуху как пушечный выстрел. Откуда-то слева, на уровне пола ко мне неимоверно быстро метнулась длинноногая тень. Как я успел увернуться — ума не приложу. Но все-таки успел. Первым желанием было, конечно, пнуть ей навстречу в то место, где, предположительно, должна быть голова. Но от таких неосмотрительных действий меня еще в первую неделю обучения отучил Владимир. Совать свои конечности, навстречу бегущей на тебя неизвестной хрени — не самый разумный поступок в жизни оперативника. Да и вообще любого другого человека, обладающего хоть какими-то зачатками ума. Хватило всего пары обучающих фильмов и одной тренировки, чтобы накрепко вбить это в наши головы. Тот же тихоня при неудачном ударе вырывает ногу из сустава на раз. Поневоле задумаешься над тем, стоит ли бить наугад.

Вот и в этот раз тело сработало на чистых рефлексах. Пропустить мимо себя, придать ускорение и закрутить. Тварь попыталась было мгновенно развернуться, но не успела. Отрастить когти уже не было времени, поэтому на выходе из "пируэта" я тупо приложил непонятное существо спиной об стол, тем самым временно оглушив и дезориентировав. Монументальный кухонный стол, сделанный по заказу хозяев из настоящего мореного дуба, жалобно крякнул, но выдержал. А спустя секунду мой кулак замер прямо над головой этого... этого...

— Испугался? — радостно оскалился, лежащий на чистой белой скатерти Стен.

— Ну ты и...

— Я, — довольно кивнул он, поднимаясь на ноги, — молодец, что остановил удар. Я уж подумал, что ты мне все-таки двинешь не разобравшись.

— Какого вообще хрена?! Тут и так все на пределе, пленника опасного вчера привезли, а ты еще и приколоться надо мной решил?!

— Это чтоб ты булки лишний раз не расслаблял, — охотно пояснил он, спрыгнув на пол и открыв холодильник, принялся доставать оттуда продукты, — а то сидишь тут как на курорте: чаи гоняешь на крылечке, о высоком думаешь.

— У нас выставлена охрана.

— И что? — совершенно искренне удивился Стейнульв, — ты считаешь этот фактор надежной защитой?

— Нет.

— Вот и правильно. Суп вчерашний будешь?

— Буду, — буркнул я, устало плюхаясь на стул рядом с плитой. Желание спорить пропало также резко, как и появилось, — как ты вообще там уместился? — мой взгляд упал на распахнутые дверки деревянной тумбочки под раковиной.

— Очень легко. Жизнь прижмет — еще и не в такую дырку залезешь. Ты вот знаешь, откуда в шестьдесят девятом на нас с Владимиром напал мимик? Проверяли мы тогда на наличие сущностей местный диспансер для душевно больных. А там... Да ты и сам знаешь, как любят разного рода твари подобные места. Ослабленная воля, боль и страдания манят бестелесных покруче любого импульсного магнита. А уж про остальных и говорить нечего. Ну так вот, заходим мы значит в старый изолятор на минус первом этаже, а там...

— И знать не хочу! — запоздало перебил его я, прекрасно помня, чем обычно заканчиваются подобные истории. Хватит уже, наслушался в учебке. Все удивляюсь, как еще не поседел до сих пор с таких вот баек.

— Да ты дослушай!

— В другой раз, — отрезал я, — у меня вообще с утра хорошее настроение. Было. Пока тебя не встретил.

— Ну как знаешь, — не особо разочаровался оперативник и, булькнув мне в тарелку пару черпаков борща, заботливо поинтересовался, — сметанки?

— Угу.

Расставив тарелки и нарезав на куски ломоть испеченного в хлебопечке еще со вчерашнего вечера хлеба, он сел напротив. За окном тихонько пели птицы, где-то в доме по-прежнему слышалась какая-то бытовая возня. За столом царило молчание, изредка прерываемое довольно мурлыкающим себе под нос какую-то песенку Стена, и слегка раскачивающимся в такт мелодии. Есть борщ и петь одновременно дело вообще проблематичное, но у него это как-то получалось. Причем на редкость жизнерадостно и гармонично.

— Доброе утро! — в кухню энергично вошел Владимир, сверкая цветастыми трусами и голым торсом, на котором еще остались капельки воды после умывания.

В ту же секунду Стен резко выбросил мне в лицо уже искаженную трансформацией руку. Как я сумел уклониться, до сих пор ума не приложу. Уход в сторону. Перехват руки и блок навстречу. Так, чтобы помешать движению второй руки тоже. Непонятно как оказавшаяся в моих пальцах вилка, замерла в миллиметре от глаза самым наглым образом улыбающегося мне в лицо оперативника. Мир замер. Мы не двигались. Мимо, как ни в чем не бывало, прошествовал к раковине с грязной кружкой в руках Володя.

— Ты совсем дебил?! — не выдержал я, в раздражении отбрасывая от себя на стол, предмет кухонной утвари, — а если бы я тебя сейчас...

— Что? — ухмыльнулся Стен, — убил?

— Нет, блин, вилкой в глаз ткнул!

— В глаз это хорошо, — довольно кивнул мастер, невозмутимо забирая свою руку обратно и принимаясь сооружать из разбросанных по столу и полу продуктов, что-то похожее на бутерброд, — вот если бы в шею попытался ударить — тогда да, пошел бы у меня на переобучение как миленький. А про участие в операциях вообще мог бы надолго забыть.

— Если ты не помнишь, то я уже участвовал в одной из них. Причем с тобой же вместе.

— Участвовали мы с Льетом, — уточнил он, наливая себе в чашку крепкой заварки, — ты был только на подхвате. Я же сейчас говорю о серьезном деле, где любая ошибка или непрофессионализм, будет стоить не только твоей жизни.

— То есть, по-твоему, взять такую тварь да еще и живьем — это было несерьезное задание?

Стен в ответ только пожал плечами. Мол, думай, как хочешь.

— И что бы ты сделал, если бы я "провалился"? — хмыкнул я, понемногу успокаиваясь. Адреналин, бурлящий в крови медленно сходил на нет, — какое тут переобучение, если обе базы по подготовке одаренных уничтожены, а мы сидим тут на осадном положении? Сейчас каждый боец на счету.

— Так то боец. Они, вообще, товар штучный. А "мяса" у нас сейчас и так хватает. Что бы делал, говоришь? Сидел бы тут вместе с учеными, да и помогал бы Ивану Абрамовичу в его экспериментах, — пожал плечами оперативник, — хорошие помощники у него всегда были в цене, а уж если над ними еще и эксперименты ставить можно... вообще незаменимый материал получается.

— Даже кошерный, я бы сказал, — похлопал меня по плечу Владимир и, подмигнув на ходу, протопал мимо нас с уже вымытой посудой к холодильнику.

Вспомнив об эксперименте с кровью, и прочих задумках, которые хотел провести со мной Альцман, и от которых же меня впоследствии спас личный приказ Митрова, запретившего любые опасные для жизни и здоровья опыты — меня передернуло. Тот еще фанатик. Нет, конечно, его интерес был понятен и вполне оправдан. В случае успеха результат мог превзойти самые смелые ожидания. Вот только и в случае неудачи можно было легко слететь с катушек, либо вообще отбросить копыта. Поэтому рисковать здоровьем бойцов ради смутной выгоды полковник отказался категорически. И, что тут говорить — я был с ним полностью согласен. Тем более что на кону стояла не чья-то, а именно моя жизнь и мое здоровье.

— О, как лицо-то сразу изменилось, — хохотнул, глядя на меня, вернувшийся к борщу Стен, — не боись! У Ивана Абрамовича теперь самый лучший в мире "пациент"! Куда ни ткни — сплошная диссертация.

— А самое главное женевская конвенция на него не распространяется, — вставил свои две копейки, наливающий в кружку компот Владимир.

— Во-во! И я про тоже. Так что как ни крути — ему сейчас не до тебя.

— Аминь, — буркнул я.

— А то, что ты не рефлексируешь и реакцию нормальную проявляешь — молодец. Наверное, и вправду сейчас молодежь другая пошла.

Мне оставалось только кивнуть. А что тут говорить? Рассказать ему о том, что как только я начинаю вспоминать о том, что сделал, на душе становится настолько невыносимо, что хочется выть или вовсе наложить на себя руки? И если первое еще принесет хоть какое-то облегчение, то второе вряд ли. Те, кто был хоть немного знаком с теорией Антонова, знали, что следует за этим и, с радостью согласились бы на самую жуткую смерть в бою, чем на такое. Быть заложником собственного гниющего трупа до тех пор, пока не истекут твои собственные биологические часы, с последующим затем возвращением в исходную стадию для распада энергетических оболочек — мало кого устраивал. Конечно, это была пока всего лишь теория, одна подтверждать ее на практике никто не горел желанием. Старик ученый вообще редко когда ошибался. Вот и оставалось пользоваться древним, как мир приемом — тупо не думать.

Несмотря на свою банальность, идиома о том, что время лечит, не потеряла своей актуальности, хоть и не была верна до конца. Что-то лечит, а что-то, как в моем случае — просто притупляет, что само по себе уже не так уж и плохо. То, что в самом начале причиняет жуткую боль, через неделю воспринимается уже не так остро. Через месяц еще меньше. А через полгода и вовсе едва ли заставит поморщиться. Впрочем, тут смотря что. Чтобы зарастить иные раны не хватит и всей жизни... Но все-таки душа закаляется. Становится более невосприимчивой к ранам и потрясениям. Однако мало кто понимает, что главное в такой закалке — это не стать сильнее, а не очерстветь душой окончательно...

Я вздохнул. Судя по внимательному взгляду Стена, он прекрасно понимал, что сейчас творится в моей голове. Виду он, конечно, не подаст, но приглядывать, скорее всего, станет. До тех пор пока не сочтет свое внимание ненужным, либо пока я на деле не докажу свою психическую состоятельность.

— Что-то тихо сегодня дома, — решил перевести разговор в другую сторону я, — не слышно почти никого.

— Дых, уефали фсе, — промычал с набитым ртом Стен, — плефник расколофся.

— Что, так быстро?? — удивился я.

— Обычная сошка, — сморщился Владимир, присаживаясь к нам за стол, — полчаса вдумчивого разговора и он начал заливаться соловьем.

— Странно как-то...

— А что, ты ожидал от представителя альтернативной формы жизни какой-то особенной стойкости и демонстративного презрения к своей судьбе? — иронично поинтересовался Стен.

— Ну... — смутился я.

— Любая тварь жить хочет, — спокойно прокомментировал Владимир, прихлебывая из кружки холодный компот, — а даже если и нет, то ко всем можно свой ключик подобрать, главное знать как.

— Не ко всем, — демонстративно решил оспорить его утверждение я.

— Таких единицы, — усмехнулся мастер, — и почти все они, как правило, долго не живут.

— Почему??

— Не имея привязанности к жизни, хотя бы к одной какой-то ее стороне — очень быстро утрачиваешь всякий интерес к собственному существованию. Так обычно мыслят люди в депрессии и недалекие склонные к суициду подростки.

— Еще кое-кого забыл, — ухмыльнулся Стен, увлеченно ковыряясь вилкой в зубах.

— Идейные, — хмыкнул Владимир, — самые опасные из всех. Но таких мало. Большинство же людей, например, элементарно боятся боли. У них есть страхи, тайные или явные желания, привязанности. Узнай их, грамотно распорядись, и он окажется в полной твоей власти.

— Да это все понятно, просто... противно как-то, — поморщился я.

— Противно? — удивился оперативник, — ты же видишь это в мире каждый день. Реклама по телевизору и во всех доступных и недоступных общественных местах. Пропаганда, формирующая твое сознание. Общественный строй и моральные нормы, придуманные опять же не тобой. Плебс кичится в социальных сетях и на форумах собственным мнением, но не задумывается, что их "собственное мнение" уже было высказано кем-то другим еще задолго до них. Просто из всего этого многообразия, ты выбираешь то, что тебе ближе всего. Что ты сам считаешь правильным. А потом гордо всем говоришь, мол, "Это — мое мнение!", — Владимир отхлебнул из кружки компот, — Тебе предлагают меню, как в ресторане, а ты просто делаешь выбор. Вот только список блюд уже сформирован и утвержден заранее самим поваром.

— Ладно-ладно, уел, — выставив вперед руки, покачал головой я, — был не прав.

— Так думай что говоришь, — спокойно закончил он, — голова на плечах есть — пораскинуть мозгами никто не мешает.

— Ты ему еще расскажи, что информация — это тоже оружие, — откинувшись на стуле, пропел в потолок Стейнульв, — а также как повар может сделать так, чтобы ты из перечня блюд, выбрал именно то, которое ему нужно.

— Думаю не стоит, — поднявшись из-за стола, повел широкими плечами Владимир, — пойду пройдусь.

— Все зависит от поступков, — запоздало брякнул я, глядя, как скрывается в дверном проеме седой хвост, стянутый на затылке черной резинкой, — даже злой человек может совершать добрые поступки.

— Ну надо же, — Стен так натурально умилился и пустил скупую слезу, что на короткий миг я ему даже поверил. Пока не услышал продолжение..., — неси скорей дневник, пятерку буду ставить. Нет, ну надо же! Так, глядишь, и в шестой класс тебя скоро переводить придется! Как только выучишь и сдашь следующий экзамен — так сразу. Так что давай записывай новую тему: "не бывает абсолютно злых или добрых людей, бывают лишь поступки и их последствия". Как тебе это? Не слишком сложно?

— Пошел ты знаешь куда?

— Знаю, — обрадовался он, — ышшо за едой! Пирог с рыбой будешь?

— Нет.

— А зря. Алиса лично пекла, старалась. Для Вовы, правда, но мы ведь ему ничего не скажем, да?

— Ему — нет. А Алисе я все расскажу.

— Какой ты злой, — покачал головой Стен, доставая из холодильника длинный, завернутый в махровое полотенце сверток, — сожрать чужое — это ведь так увлекательно! Ничего-то ты в жизни не понимаешь.

— Да куда уж мне до тебя, — буркнул я.

— Это верно, — с самым серьезным видом покивал он и, не разворачивая сверток, направился с ним на выход.

— Эй! — запоздало опомнился я, — так куда все уехали-то?

— Следить и собирать данные, — пожал он плечами, — обычная оперативная работа. Ну а остальные так, по кое-каким бытовым нуждам.

— Выходит, стало что-то известно?

— Нет, — покачал головой Стен, — про недавние события пленник ничего не знает — обычная мелкая сошка в их иерархии. Зато благодаря ему, нам стало известно, что тут неподалеку, находится чудесное местечко, где притаилось целое гнездо упырей. Дядьки там не в пример серьезнее и наверняка знают больше нашего клыкастого неудачника. Митров как узнал, сразу выслал группу на разведку. Дураков там нет — рано или поздно пропажи они хватятся и насторожатся. Поэтому действовать нужно будет быстро. Но не опрометчиво.

— Будет штурм? — сглотнул я.

— Скорее всего, — кивнул он, — информация для нас по-прежнему является приоритетной задачей. А судя по тем данным, что мы получили — там ее навалом. Как-никак их местная шишка решила почтить визитом наши края и приехала сюда на отдых.

— Хм... И что нам теперь делать?

— Ждать, — оперативник снова пожал плечами, — От нас сейчас ничего не зависит. Ну и для начала понизить уровень адреналина в крови. Может, хоть тогда перестанешь тупить как сегодня все утро.

Брошенная ему вслед вилка воткнулась прямо в подло подставленный под удар пирог. Из глубины коридора тихонько прошлепали шаги, и раздалось довольное, постепенно удаляющееся в сторону второго этажа мурлыканье. Вот же... Выведя из организма остатки веществ, болтающихся в крови после недавней схватки, я поднялся из-за стола и потопал с охапкой грязной посуды к раковине.

Что ж, в чем-то он конечно прав. Смысл суетиться если от нас ничего не зависит? Каждый занимается своим делом. Одни разыскивают пропавших без вести, другие — занимаются слежкой. Третьи — ищут оружие и боеприпасы, обеспечивают нас провизией и всем необходимым. Алиса с отцом, приводят в порядок раненых и помогают Альцману потрошить упыря. Пара аспирантов, чудом выживших в прошлой бойне, следят за приборами и активно ассистируют, не забывая при этом собирать данные для отчетов. Владимир с парнями охраняют периметр. Все работают, все при деле. Прочие, немногие оставшиеся — находятся в резерве. Мало ли какой может случиться форс-мажор, поэтому свободные единицы всегда должны быть в штате, чтобы не отрывать других от работы. Вполне обычная практика.

Я усмехнулся. Неожиданно вспомнился известный производственник Генри Форд, знаменитый помимо всего прочего еще и тем, что платил на своем заводе бригаде ремонтников за отдых. Пока они сидели у себя в каптерке — им стабильно капала зарплата. Но как только что-нибудь ломалось и конвейер сборки вставал — тут же загоралась лампочка, извещавшая о том, что денежный поток работягам прекратился. Чем дольше стоял конвейер, тем больше денег утекало у них из зарплаты. Стоит производство? Теряет деньги не только его хозяин, но бригада обслуживания. Поэтому ремонт у этого зубра автопрома всегда проводился в кратчайшие сроки: быстро и качественно. Ну а с меня что взять, кроме анализов? Научными степенями не отягощен, опыта допросной работы не имею, исследованиями в подобной сфере занимался исключительно в качестве подопытного... да и вообще. Митрову прекрасно известны свойства каждого своего сотрудника и где их можно применить лучше всего. Раз не нагрузил работой — значит так и надо. Тем более что жаловаться на столь вовремя выдавшийся отдых было бы просто глупо.

Поэтому я решил последовать давней армейской традиции: выдалось свободное время — ешь и спи впрок. Никогда не знаешь, когда тебе пригодятся все силы. А учитывая текущие обстоятельства — лишними они точно не будут.

Следующие два дня выдались на редкость тихими. Никто никуда не торопился, не бегал с выпученными глазами по срочным заданиям и не врывался ко мне с криками о немедленном выходе. Жизнь мирно и спокойно текла своим чередом. Альцман с Алисой работали внизу, изредка поднимаясь на поверхность, чтобы поесть или отдохнуть. От Семена по-прежнему не было никаких известий. Группа разведки, уйдя в "глубокий рейд", регулярно посылала данные по объекту наблюдения. На первый взгляд ничего интересного: обычная избалованная золотая молодежь, приехавшая посмотреть на диковинную российскую глубинку. Ну, а как без этого? Медведь в шапке ушанке, пьет водку, играет с бородатым мужиком, одетым в тулуп и ватник, на балалайке и изредка подкидывает урановое топливо в портативный ядерный реактор, отапливающий избу. Классика. Правда сейчас не зима и достоверных реалий Сибири не видно, но кого это смущает? Ушлые туристические фирмы, съевшие на сфере разведения наивных иностранцев не одну собаку, порой организовывали туристам такой трэш, что охреневали даже немало повидавшие на своем веку местные.

В общем, все как всегда. Богатенькие детки развлекаются, а серьезные дяди в костюмах, явно представленные занятыми родителями к своим чадам, осуществляют бдительный присмотр над всем этим обалдевшим от собственных возможностей и безнаказанности детским садом. При этом в главную функцию нянек входит не столько охрана окружающего мира, от буйной фантазии подопечных (плевать они на него хотели), и даже не обеспечение сохранности вверенной им малолетней тушки, а сохранение собственного фамильного имиджа на должном уровне. Уж сколько головной боли доставляют отпрыски толстосумов своим родителям можно даже не уточнять. Достаточно просто посмотреть сводку новостей за последнее время и поднять "висяки" списанные в архив. И ведь чем громче дело, тем больше нужно ресурсов, дабы заткнуть рты всем причастным. А кому нужны подобные траты? Короче, проблема отцов и детей с годами не потеряла своей актуальности.

Вот только на данную группу ребятишек все это мало распространялось. Да, богатая молодежь. Да, все те же усталые няньки и слегка безрассудное поведение, обильно сдобренное легкими наркотиками и алкоголем. Вот только, несмотря на все это, внимательному человеку не составляло труда заметить небольшой диссонанс в поведении и моторике. Беззаботная легкость восемнадцатилетних юношей плохо сочеталась ухватками и пластикой опытных бойцов, невольно наводя на воспоминания о средневековой аристократии. А про их охрану и говорить нечего.

Конечно, был еще вариант со спортсменами. Ведь многие знаменитые атлеты и бойцы, тренируясь с раннего детства, достигали своих первых высоких титулов еще в весьма нежном возрасте. Как тут не приобрести отточенность движений и грацию? Однако это только на первый взгляд. Уверенность, походку, взгляд бывалого человека, привыкшего биться не на жизнь, а на смерть, побывавшего не в одном бою и адекватно оценивающего свои и чужие силы скрыть довольно проблематично. Особенно от такого же собрата по ремеслу. Даже если твой противник хороший актер, и умеет превосходно контролировать не только свой речевой аппарат и лицо, но еще и моторику, то его все равно выдают многие нюансы. Опытный боец если даже этого и не заметит, то всегда почувствует. Чувство опасности, постоянная готовность к бою настоящего мастера не даст тебе ошибиться и обмануться красивой видимостью. Смерть, даже проходя мимо, всегда оставляет свой отпечаток.

Именно поэтому Игнат, входивший в группу разведки, решительно отмел идею о штурме без тщательной подготовки. Да, время сейчас было далеко не на нашей стороне, но и права на ошибку мы не имели. Особенно с подобным противником. Второго шанса нам уже не дадут. Вот и приходилось ждать, по крупицам собирая информацию и планируя захват с максимально возможной тщательностью.

Попутно, дабы личный состав совсем уж не страдал от безделья, Владимир и Стен организовали регулярные тренировки на холодном оружии. Учитывая колоссальные показатели регенерации пленника (даже по меркам одаренных) нововведение было далеко не лишним, т.к. на сегодняшний день единственным способом гарантированно убить представителя их расы — это было срубить ему башку. Да и то не факт, что против более старых существ это поможет. Вот и приходилось теперь большую часть времени проводить в наспех переделанном из гостиной спортзале, махая ножами и короткими мечами. Привет Дункану МакЛауду, блин.

Последних, к слову был большой дефицит. Поэтому приходилось работать очень осторожно, чтобы не повредить и не сломать и так небогатый арсенал. Закупать где бы то ни было дополнительные образцы, полковник запретил категорически. Ножей у нас и так хватало, а вот мечи тут же бы вызвали нездоровый интерес определенных клыкастых товарищей. Это не огнестрел, что пачками скупается на черном рынке. Хороший клинок, тем более покупаемый не в единственном экземпляре тут же вызовет множество вопросов. И плевать, что фактически будут брать разные люди и в разных местах. Общий рынок мониторится не менее тщательно, чем официальный, и нужные выводы кто-нибудь да сделает. Поэтому рисковать сейчас явно не стоит.

Вот и приходилось осторожно (для оружия, а не для собственного бедного тела) рубиться в спортзале, иногда прерываясь на отдых. В такие минуты я всегда старался уйти ото всех подальше и забраться куда-нибудь в прохладное место с бутылочкой другой холодного кваса. Жара в эти дни стояла неимоверная и подвигом казался уже даже обычный променад по улице, а не то что поход на тренировку.

В один из таких моментов, когда я валялся на крыше веранды, вольготно раскинувшись на теплых струганных досках, прикрытых от солнца широким козырьком дома, ко мне по лестнице забрался Стен.

— Так вот где ты торчишь все время, — хмыкнул он, падая рядом и осторожно опуская рядом с собой объемистый пакет с едой.

Я лишь лениво повел в его сторону взглядом. Говорить не хотелось. Давно прошли те времена, когда после подобных спаррингов меня приносили в комнату, или отливали водой, после вдумчивого лечения Ильи. Теперь я лечил себя сам, стремясь придти в норму раньше, чем Владимир успеет меня "добить", да и выносливость была уже совсем не та, что в начале. И все-таки усталость давала о себе знать.

— Говорить лень? — мгновенно понял причину моего молчания наставник, — бывает. Такая же фигня была раньше! Но какие твои годы? Полчаса хорошего отдыха, кружка доброго пива и ты снова полон сил до краев!

— Угу...

— Что, Володя не разрешает? И правильно, мозги должны быть ясными. А вот газировка, особенно холодненькая самое то. Ну, или квас. Он не такой сладкий. Пироги будешь? — Стен зарылся в пакет.

— Я думал, ты сейчас молодежь мучаешь, — буркнул я.

— Нее! Ими Вова занимается, — на вот. Мне на майку бухнулся кусок здоровенного липкого пирога с черникой, — сытная штука.

Возмущаться и ругаться было не только бесполезно, но и еще лень. Поэтому я просто отлепил кусок сдобы от одежды, оставив на груди здоровенное синее пятно, и сунул его в рот.

— Ммм, вкусно...

— А я о чем, — довольно подтвердил подросток, с энтузиазмом уминая свой кусок, — надо же, Маше всего пятнадцать, а как готовит! Вот что значит правильное бабулино воспитание.

— Это да.

Некоторое время раздавалось только сосредоточенное чавканье и бульканье, изредка прерываемое громкой отрыжкой Стена.

Внизу скрипнула дверь и кто-то кряхтя опустился на скамейку под верандой. Хотя почему это кто-то? Не узнать Альцмана по шаркающей походке и голосу не смог бы только глухой. Рядом с ним опустился полковник. Я грустно усмехнулся. Если раньше по шагам я мог узнать только отца, идущего по общему межквартирному коридору домой, то теперь, стоило изучить человека, его манеру двигаться хоть немного и узнать его издалека уже не составляло особого труда. Пусть даже и по звуку. В такие моменты ты буквально чувствуешь человека, ощущаешь его.

— Иван Абрамович, что вы можете сказать по этому поводу? — прозвучал тихий серьезный баритон. Чиркнула зажигалка и вверх потянулся едкий крепкий дымок.

— Требуются дополнительные исследования. Нужно как минимум месяц вдумчивой и осторожной работы, прежде чем мы сможем дать хоть какие-то...

— У нас нет столько времени, — отрезал Митров, — мне нужно знать уже сейчас как максимально быстро и качественно выводить из строя этих тварей. Терять своих бойцов я больше не намерен.

— Это новый вид, как же вы не поймете! Новый! — возмутился до глубины души профессор, вздернув вверх куцую седую бороденку, — И нам о нем совершенно ничего не известно! По-хорошему тут потребуются годы клинических исследований, чтобы хоть как-то описать основы их жизнедеятельности. И это при наличии современной лаборатории, оснащенной всем должным оборудованием.

— Ну, годы это вы, конечно, хватили, — протер очки непонятно откуда взявшийся Архип Петрович. Надо же, как подкрался старикан! Я даже не услышал.

— Вы так думаете? — иронично вскинул брови тот, — насколько мне помнится вы специалист в несколько иной области.

— Оставим споры, — проговорил Митров, — все, что мне нужно знать сейчас — так это то, как убивать этих тварей. Предоставите мне эти данные и потом сможете изучать вашего "подопечного" сколько душе угодно. Торопить вас никто не станет.

— И как вы себе это представляете? — поинтересовался Альцман, — то, что вы предлагаете, может поставить под угрозу жизнь моего пациента. Я уже не говорю о глобальных последствиях для...

— Ты смотри как заливается, — хмыкнул Стен, — как будто это его раньше особо волновало.

— Угу, — мрачно буркнул я, прислушиваясь к звукам, доносящимся снизу, — "пациента"! Меня тогда на базе чуть не угробил и хоть бы хны, а тут смотри, какая заботливость проснулась.

— Дык, одаренных-то почти три десятка, а такой экземпляр у него всего один.

— Было три десятка.

— Это да... — вздохнул он.

— Иван Абрамович, — судя по голосу, полковнику уже порядком надоело спорить с этим фанатиком науки, — мне вам нужно подробно объяснять, как получить подобные сведения? Учитывая скорость регенерации вашего "пациента", которая не снилась даже нам, а также наличие в вашем полном распоряжении двух одаренных, способных вытащить с того света кого угодно, мне не ясна суть ваших претензий.

— Но...

— Никаких но. Сейчас вы пойдете вниз и сделаете все, что от вас потребуется. Умрет при этом цель или нет мне абсолютно не интересно. Нам нужны сведения и вы мне их предоставите.

— Сколько у меня времени? — тяжело вздохнув, сдался проф.

— Сутки. Ожидание сейчас работает против нас. Постарайтесь уложиться как можно скорее.

Раздались звуки удаляющихся шагов, и тихий голос Архипа, о чем-то спорящего с Митровым уже где-то внутри дома. Видимо Альцман, потерпев поражение в споре, решил молча удалиться в свою лабораторию.

— О чем вообще спор? — покачал головой я, — почему бы не использовать какой-нибудь усыпляющий газ или что-то типа того? Запускаешь, ждешь и все — бери всех тепленькими.

— Думаешь ты один такой умный? — с набитым ртом поинтересовался у меня Стен, — не действует. Проверяли уже и неоднократно. Я вчера в лаборатории сидел как раз в это время. Дублирующаяся ЦНС, полностью невосприимчивая к воздействию наших препаратов. На больших концентрациях возникает легкая сонливость и замедление реакции, но чтобы добиться такого эффекта в крупном помещении потребуется время. А если там будут люди? И ведь они там есть, что самое-то плохое. Мало того, что для них это смертельная доза, так еще и палево неимоверное. Как только людские охранники начнут падать, тут же начнется такая паника, что мама не горюй! А кому это надо?

— У них двойная нервная система?! — выпучил глаза я.

— Не ожидал, да? — криво ухмыльнулся оперативник, — вот и мы тоже. И это еще при всех их прочих достоинствах. Жуть, короче.

— Хм... — рассказывать о том, как я в свое время пытался просканировать Асю и не смог, я естественно не стал. Помню, как пытался это сделать украдкой, пока она спала, но каждый раз как будто натыкался на невидимую стену, преодолеть которую был не в силах. Более того, во время моих осторожных прикосновений она начинала волноваться во сне и, со временем, я оставил эти попытки. Тем более, что поделать с этим все равно ничего не мог, а спросить почему так, по понятной причине, было некого, — а БОВ?

— Совсем крыша потекла? — покрутил пальцем у виска Стен, — применять боевые отравляющие вещества в городской зоне? Да ты хоть знаешь какое количество того же иприта требуется в воздухе, чтобы в радиусе километра вымерло все живое?

— Знаю, — смутился я, — но это же просто идея. Тем более что сейчас есть другие, более новые разработки в этой области.

— Смертоносность которых выше в разы и которые находятся в таких глубоких спец.хранах, что тебе даже во влажных фантазиях не снились. Да, Дима... я-то думал, что ты у нас с головой все-таки дружишь.

— Да ну тебя. Лучше скажи, Альцман уже опробовал нечто подобное на пленнике?

— Нет, конечно, — хмыкнул Стен, — да и как ты себе это представляешь в наших условиях?

— Как обычную химиотерапию, — пожал плечами я, — принцип-то один и тот же. Разница только в концентрации, активности и так, по мелочи.

— Ну надо же какие мы, оказывается, подкованные, — удивился подросток, — откуда такие познания?

— Доктора одного внимательно слушал, — доедая пирог и переходя к квасу, ответил я.

— Хм... принцип-то, конечно, может и один и тот же, да где все это взять? Мало у нас всего необходимого для подобных исследований. Многое просто нельзя достать, а часть остального тут же вызовет кучу вопросов. Вот и приходится обходится тем, что есть. Впрочем, в бытовых и несложных ядах недостатка нет, а значит проф скоро приступит к испытаниям.

— Что, будет травить упыря, а Алиса с папой потом вытаскивать его с того света?

— Зачем такие сложности? — приподнял брови он, — просто возьмет образцы тканей и посмотрит на их реакцию в пробирке.

— Так а... тот факт, что отрезанные части тела тут же рассыпаются прахом его не смущает?

— Нисколько, — ухмыльнулся подросток, — обугливание происходит только на солнце. А так, отрезанные части тела, сохраняют свою структуру и форму на расстоянии до трех метров от тела. Правда, если утащить их дальше, то тоже рассыпаются. В чем тут прикол не знаю, но дед был в восторге.

— Эээ....

— Не парься, — хлопнул меня по плечу Стен, — потом все подробности узнаешь, не ты один у нас не в теме. Проф, как закончит, так сразу объявит общее собрание по результатам своих исследований. Тут ему, конечно, не собрание академии наук, но выступить и насладиться открытыми ртами он сможет. Поэтому не будем расстраивать старика заранее твоей осведомленностью, а пойдем-ка лучше разомнемся внизу. Не забыл еще, как топориком орудовать?

— Опять?!

— Что значит "опять"? Ты ж тут уже целых полчаса отдыхаешь! — возмутился наставник, — в мое время тебя бы уже погнали пинками, а я, видишь, вежливо еще с тобой разговариваю.

— Блиин, — страдальчески закатив глаза, я принялся с кряхтением подниматься на ноги, — да когда же все это закончится...

— В гробу, — радостно просветил меня парень, — да и то не факт. Так что давай, поднимай быстрее свою ленивую жопу и тащи ее вниз. Лучше прольешь лишний раз пот там, чем кровь в бою.

— А если кровь вражеская? — буркнул я, подходя к лестнице.

— Да ты у нас оптимист! — хохотнул голос за спиной и мощный пинок под зад отправил меня вниз. Небо и земля поменялись местами, но натренированное тело, даже без моей подсказки само извернулось в воздухе, приземлившись точно на ноги. Натруженные мышцы отозвались тупой болью.

— Сволочь, — потирая икры, посмотрел на оперативника я.

— То ли еще будет, — подмигнул мне он, мягко спрыгивая следом за мной на землю. Лестницей он пренебрег, разумно подозревая, что как только он начнет по ней спускаться, я тут же в отместку выбью ее снизу, — погнали.

— И на кой хрен, ты еще и топоры решил сегодня вспомнить, — сокрушался я, топая по траве, к заднему входу в усадьбу, — мечей тебе мало, что ли...

— Эх, не видел ты еще, что настоящий мастер может ими сделать...

— Видел, — буркнул я, по инерции потерев рукой, давно уже заросший бок. На последней тренировке мне пришлось рубиться против Владимира. У меня было два фальшиона, у него всего один топорик. Рассказывать чем это все закончилось не имеет смыла. Ну, не соперник я ему пока. Даже близко не соперник. Хоть все и говорят, что я не стою на месте и делаю большие успехи.

— Это еще что, — отмахнулся подросток, — подумаешь, вырвал у тебя оружие сгибом и ошеломил. Ничего особенного он тогда не продемонстрировал — не было необходимости. А вот это как раз уже твоя вина как ученика. Чем выше ты поднимаешься, тем труднее с тобой учителю и тем больше он раскрывает секретов. Так что будем сейчас восполнять твои пробелы в знаниях.

— Я думал, что с топором будет проще...

— Хех! Как бы дико для тебя это ни звучало, но с ним еще уметь надо. Это с мечом почти любой идиот справится, на начальных азах, разумеется. А фехтование топориком — целое искусство!

— Самое популярное оружие древности?

— Самым популярным было копье, балбес, — возвел глаза к небу Стен, — пойдем уже.

— Будешь показывать мне какого это быть настоящим берсерком? — улыбнулся я, заходя в пустой зал (видно Владимир тоже решил немного передохнуть).

— Буду показывать, как применять по назначению выдержку и разум, — хмыкнул парень, — и не смей мне портить оружие как в прошлый раз. Нам им еще, возможно, скоро всерьез сражаться придется.

— Да, блин! Нет, я, конечно, понимаю, что учитывая нашу силу, подставлять меч под парирование — это почти гарантированно остаться в бою без оружия. Ни одна сталь не выдержит подобного удара. Но... как-то это неправильно, что ли. Непривычно.

— И что именно тут тебе кажется неправильным? — удивился Стен, — или ты думал, что и в средневековье также красиво рубились на мечах как это сейчас принято показывать в кино?

— Ну...

— Все с тобой ясно, — безнадежно махнул рукой подросток, — поколение пепси и пустых мозгов.

— Эй! Я поколение "Юппи" и одной жвачки, сдаваемой в аренду всему двору на неделю.

— Те же яйца только в профиль, — отмахнулся он, — ты хоть представляешь, сколько стоил в те времена меч? Любой меч. Даже из самого что ни на есть дерьмового железа?

— Дорого? — заинтересовался я.

— Явно дороже, чем жизнь того болвана, что не ценит данное ему лордом оружие. Щиты тебе на что, бестолочь? Их из деревяшек можно сколотить сколько угодно, вот их тогда и тратили. А мечом парировали только в крайнем случае, когда уже тупо нет другого выхода. Специально тупить сталь идиотов не было.

— А как же тогда те тренировки на базе?

— Мда... видать память тебе точно все-таки отшибло, — покачал головой Стен, — тогда дефицита оружия и спортивных снарядов не было — сейчас он на лицо. Тогда тебя затачивали в основном под бой с тварями, теперь — с разумными.

— Среди тварей есть псевдоразумные.

— Не суть. Тогда местность была открытая, теперь предстоит бой в замкнутом и тесном пространстве. Поэтому нужно подготовиться и отработать взаимодействие в этих условиях. Сегодня еще поработаем над индивидуальной базой, а с завтрашнего дня перейдем к работе двойками и тройками. Понятно?

— Ох...

— Вот тебе и ох, — передразнил меня он, подбирая с пола короткий меч. Я выбрал себе легкий топорик на сплошной стальной рукояти, — отрабатываем контратаку. Отвод в сторону круговым и рубящий в шею. Понял?

— Да.

— Тогда поехали. Бой.

Остаток дня прошел, как и предыдущие два... ярко, больно и на пределе сил. Прямо ностальгия какая-то по учебке проснулась.

А на следующее утро меня ждал сюрприз. Спустившись на рассвете на кухню, позевывая и потирая заспанные ото сна глаза, я в полной оторопи застыл на месте. За кухонным столом, сжимая обеими руками кружку с горячим чаем сидел человек. Неимоверно худое, изможденное тело. Тонкие, едва прикрытые обтягивающей кости кожей руки и ноги. Повсюду выступающие синие вены, ярко заметные на бледном, никогда не знавшем солнца теле. Мышц минимум. Можно даже сказать, их вообще нет. Но, тем не менее, тех редких канатиков, изредка проглядывающих кое-где из под тоненькой кожи, вполне хватало на то, чтобы мало-мальски сносно двигаться. Во всяком случае, чтобы сидеть и пить чай точно. Его отчаянно знобило. Кружка, зажатая в пальцах, мелко тряслась.

— Шаман! — расплывшись в улыбке, радостно завопил я.

Глава 8.

— Ааа...кха... пусти, блин, убьешь же, кабан здоровый, — прохрипел оперативник, стискиваемый в моих объятиях.

— Это не я здоровый, это ты еще не отъелся, — радостно воскликнул я, — ты как здесь?!

— Стараниями Алисы, снова на ногах, — прохрипел он и снова приложился к чашке с горячим чаем. Его по-прежнему бил озноб.

— Слушай, — забеспокоился я, — может тебе плед какой-нибудь принести? А то сидишь тут в одних трусах...

— Не надо, — тонко улыбнулся он, — мне приятно снова чувствовать. Чувствовать всем телом. Пусть даже это и холод.

— Хм...

— Пока не потеряешь — не поймешь, какое это чудо, пояснил он, — просто чувствовать. И уже не особенно важно, что именно.

— Тоже верно, — слегка смутился я, — в конце концов, простуды нам точно опасаться не стоит. Есть будешь?

— Да. Мне нужно приводить тело в порядок. Завтра будет рейд.

— Что?!

— Именно поэтому меня и подняли в кратчайшие сроки, — пожал он плечами.

— Звучит как фраза из "Другого мира", — покачал головой я, — какой из тебя сейчас боец? Тебе бы по-хорошему реабилитация в пару недель нужна. И это при самом благоприятном раскладе.

— У нас нет на это времени, — грустно усмехнулся он, — но мне этого и не понадобится. Я буду работать по специализации, а не лезть врукопашную.

— Какой толк от снайпера в таком бою? — удивился я.

— Поверь, Дима, от меня там толк будет, — улыбнулся Шаман, — тем более что полковник даст мне хорошее прикрытие на случай осложнения ситуации.

— Ну... вам виднее, — решил лишний раз не вдаваться в подробности я, — тут со вчерашнего только бигус остался, и еще салат из помидоров. Будешь?

— Я все буду, — аккуратно ставя позвякивающую чашку на стол, кивнул он, — а мяса не осталось?

— Сейчас гляну, — я зарылся поглубже в холодильник, — нет, только сырое. Килограмма два говядины.

— Отлично, брось их в скороварку, пожалуйста.

Пожав плечами, я выполнил его просьбу, после чего набрал в умную кухонную машинку воды и, выставив таймер на час, плюхнулся за стол. Есть самому, вдруг резко расхотелось. Поглазев некоторое время в пространство, я махнул рукой и отправился в душ. Холодная вода обладала свойством не только чудесным образом приводить мысли в порядок и дарить заряд бодрости, но еще и существенно поднимало желание жить. Особенно когда ты из под нее выскакиваешь...

В ванне к моей несказанной радости никого не было. Поэтому постояв под упругими ледяными струями несколько минут я вылез и насухо растерся пушистым махровым полотенцем, прежде чем снова вернуться в обитель еды и вкусных запахов. На удивление кухня была пуста. Тихонько гудела пароварка, под завязку набитая говядиной, да шелестела листва из открытого настежь окна. Шамана нигде не было. Впрочем, искать его тоже долго не пришлось: чуть дальше по коридору слышалась невнятная возня и пыхтенье.

— Дима, помоги! — с натугой раздалось из недр кладовки, из которой Шаман явно пытался вытащить, что-то пока еще для него слишком тяжелое.

— Это что еще за бандура? — удивился я, подходя ближе и одной рукой извлекая на свет длиннющую, почти в два метра, трубу с обвесами.

— Винтовка моя, — радостно пояснил он, перехватывая у меня из рук это чудо инженерной мысли и, волоком оттаскивая его к дивану, — уф! — алтайский снайпер плюхнулся на мягкое сидение и, вытянув ноги, умоляюще посмотрел в мою сторону, — Дим, там еще ящик с патронами должен быть. Коричневый такой. Небольшой.

Пожав плечами, я снова нырнул в кладовку, во всю источающую ароматы стали и ружейного масла. Искомая коробка нашлась почти сразу и оказалась неожиданно тяжелой, несмотря на свои довольно скромные размеры.

— Держи, — спустя пару мгновений я бухнул коробку прямо на журнальный столик возле баюкающего на руках винтовку оперативника. Столик жалобно крякнул, но выдержал.

— Отлично! — обрадовался тот, — как раз сегодня после обеда и испытаем! Сейчас только патрончики отберу и... ну и собой займусь для начала, конечно.

— Чего их перебирать-то? — не понял я, — Это ж тебе не картошка. Заряжай да стреляй.

— Эх, ты, — усмехнулся оперативник, — вот у тебя, какая армейская специализация?

— Пехотинец, — буркнул я.

— А вот я снайпер, — добродушно хмыкнул он, — и если хочу хоть когда-нибудь куда-то попадать, особенно на большие расстояния, то должен учитывать кучу факторов, таких как скорость и направление ветра, давление, погодные условия, дождь, туман или ясное небо. Знаешь, даже обычная легкая дымка порой так причудливо меняет очертания цели, что потом только диву даешься. И уж тем более, ответственно относиться к выбору боеприпасов. Как бы тебе объяснить... Вот в Средневековье, когда делали стрелы, одни потом отбирали для точной стрельбы, а всякого рода брак, полученный либо от криворуких изготовителей, либо от неправильного хранения боеприпасов, шел, например, на те же осады, когда точность уже не особо важна. Стрельба по замку, например, когда нужно заставить немного понервничать защитников, либо по широкой волне наступающей пахоты. По таким крупным целям, как ты понимаешь, трудновато промахнуться.

— Ну, ты сравнил! — покачал головой я, — кустарное производство с серийно-массовым.

— Да без разницы, — отмахнулся оперативник, — брак бывает всегда и везде. Просто где-то его больше, где-то меньше. Вот и приходится все перепроверять. Ну и подбирать под задачи, естественно. Понял?

— Угу.

— Вот и ладушки, — Шаман достал нож и поудобнее уселся на диване, вскрывая красивую коричневую крышку на коробке. Пара мгновений и у него в руках появился первый патрон. Внимательный взгляд на свет, прокрутка со всех сторон. Чуткие музыкальные пальцы изучают буквально каждый миллиметр блестящей поверхности. В конце довольный кивок и стальной снарядик (по другому этот здоровенный штырь не назовешь) откладывается в сторону, на мягкую сидушку.

— А чего такой здоровый-то? — удивился я, доставая из коробки еще один патрон и рассматривая его со всех сторон. Длинный, почти с ладонь металлический штырь, плавно сужающийся к концу и заканчивающийся тонким матово-черным металлическим же жалом, сумел произвести на меня впечатление, — тут же даже уже не винтовочный калибр...

— Спецзаказ, — пожал плечами снайпер, — унификация, конечно, страдает, зато характеристики отличные. Конструкторы обещали доработать, но пока что, лучшие показатели удалось получить именно при таких габаритах.

— Хм..., — покачал головой я, — и чем твоя винтовка лучше того же "Сумрака"?

— Некорректное сравнение, — покачал головой Шаман, — у каждого оружия есть своя область применения. В одних условиях лучше использовать одно, в других — совсем другое. Ты же не будешь спорить с тем, что в тесном помещении намного эффективнее будет дробовик или пулемет, чем неповоротливая снайперская винтовка. А вот в поле...

— Настолько я пока еще не отупел, — усмехнулся я.

— Ну вот, — продолжил Шаман, — так и в этом варианте, — он погладил длинный полированный ствол своей винтовки, — "Сумрак" хорош на дальних дистанциях. Рекордные показатели точности в мире, великолепная оптика, небольшой вес. "ВКС" же, например, хорош уже для разведки. Отличный глушитель, неплохая точность, отсутствие демаскирующих факторов и при этом хорошее бронепробитие. Идеален для тихой диверсионной работы, выведения из строя коммуникаций и легкобронированной техники противника.

— А ОСВ-96? — заинтересовался я.

— "Взломщик"? — улыбнулся снайпер, — да, его концепция уже намного ближе к моей малышке. Его и "Корд" создавали как мощное средство поражения живой силы противника в индивидуальной броне и за укрытиями. Ну, про небронированные и говорить нечего.

— Так это ж и есть их основное назначение? — приподнял брови я.

— Верно. Однако отличие все-таки присутствует. У меня штурмовая снайперская винтовка. Или ШСН, как говорят у нас на заводах, разные любители аббревиатур. Создана специально для стрельбы за препятствия.

— Пуля их огибает что ли? — усмехнулся я.

— Нет, пробивает насквозь и поражает цель, — невозмутимо пояснил он, не отвлекаясь, впрочем, от работы. Горка патронов рядом с ним на диване уже существенно увеличилась, — основной упор шел на проникающую способность и динамику. Пуля должна именно шить и не менять своей траектории полета вплоть до самого момента поражения цели. Пробитие: 305мм со ста метров. С километра чуть ниже — около 115-120мм.

— Сколько?! — не поверил я.

— Неплохо, правда? — довольно улыбнулся Шаман.

— Да... блин... да как так-то?! — не мог подобрать слов я, — это ж не танк, в конце-то концов!

— А что тебя удивляет? — не понял оперативник, — наконечник практически весь из чистого искусственного фуллерита. А он, между прочим, почти вдвое прочнее алмаза будет. Если не больше.

— Так... он же хрупкий, — уже полностью выпал в осадок я.

— Научились упрочнять, — пожал плечами снайпер, — дорогой, правда, собака. Тот же самый фуллерен С60, что идет в основу синтеза, стоит почти две с половиной тысячи рублей за грамм. А ведь это еще даже не конечный продукт! Про С70 и водорастворимые соединения со спец.свойствами я вообще молчу.

— Получается, такая штука дороже золота...

— И намного. Но она того стоит. Впрочем, рано или поздно научатся делать дешевле.

— А... — мне пришлось пару раз потрясти головой, чтобы привести мысли в порядок, — как у них это получается? Какая технология? Чем они его вообще...

— Ты меня еще про хим.состав цевья спроси, — хмыкнул оперативник, — я тебе что, ученый? Мне дали оружие — я им пользуюсь. А уж как его делали, по какой технологии и с использованием, каких материалов мне особо не рассказывали. Так, крохи, необходимые для простой эксплуатации. И так повезло, что удалось тогда прототип себе выпросить под тренировки.

— Дела...

— И не говори.

— Выходит, ты завтра будешь стрелять деньгами? — улыбнулся я.

— Ага, — ухмыльнулся он, — кому-то скоро прилетит целое состояние.

— О, уже проснулись, ранние пташки? — в гостиную, снова вернувшую себе первозданный вид, зашел позевывающий Стен.

— Угу.

— И смотрю уже при деле, — одобрительно пройдясь по Шаману взглядом, кивнул он, — эт хорошо. Ладно, Димка, собирайся, давай, поедем с тобой в город. Нужно прикупить кой-чего из продуктов.

— А Виктор на что? — спросил я.

— Витя с Вовой по делам поехали, — пояснил подросток, — личный приказ Митрова. Так что давай, поднимай свой зад и тащи его в машину. Нам нужно до обеда успеть. В два часа Его Гениальность будет давать свой концерт.

— Чего??

— Альцман будет проводить вводный инструктаж по правильному обращению с упырями, балбес, — вздохнул тот, — собирайся, давай уже!

Вздохнув, я поднялся с дивана и отправился в прихожую за кроссовками. Приказ есть приказ, куда деваться...

Обернулись мы довольно быстро. Несмотря на самый пик утреннего движения, пробок на въезде в город не наблюдалось, и нам удалось без проблем не только добраться до супермаркета на окраине, но и вернуться обратно. Успели как раз вовремя (хотя кто бы без нас начал, как-никак мы часть основной ударной группы), ребята уже рассаживались по местам в гостиной, а довольный вниманием Альцман, перебирал бумаги за наспех импровизированной кафедрой (ну, то есть тумбочкой возле телевизора) и готовился начать демонстрацию.

Не став заставлять себя ждать, мы поздоровались с ребятами и с ходу плюхнулись на диван, поставив пакеты с покупками себе под ноги.

— Итак, начнем, — Альцман повернулся к внимающей ему аудитории, — исследуемый объект, продемонстрировал поразительные, по человеческим меркам, показатели...

Стен достал из пакета чипсы и, открыв пачку, принялся тихонько хрустеть. Полковник неодобрительно покосился в его сторону, но смолчал.

— ...учитывая высокие регенеративные способности объекта, удары по крупным сосудам не принесут вам ожидаемого эффекта, — тем временем вдохновенно продолжал профессор, — а именно смерти от потери крови или даже обычного ослабления. Раны заживают моментально, и ваш противник будет терять только ту кровь, которая успела вылететь наружу при ударе. Таким образом, чтобы добиться классического эффекта кровопотери вам понадобится не один и не два рассечения, а много-много больше.

Далее. Нервная система у них дублирующаяся и хорошо защищена. Однако при повреждении она восстанавливается несколько дольше, чем мышечная и соединительная ткань, что может дать вам некоторое преимущество. Тем более, что попадание в эти участки на время парализует противника и вызывает сильную боль.

— Сколько времени уходит на восстановление? — сразу же поднял руку Север.

— От 0,6 до полутора секунд, — пояснил Альцман.

— Это уже что-то, — довольно кивнул оперативник.

— Слабыми точками, — продолжил проф, — являются также глаза, мозг и, как это ни удивительно, зубы. Дело в том, что клыки в их физиологии осуществляют не только питательную функцию, но еще и играют важную эстетическую роль в процессе размножения.

— О, пошла порнуха! — с удвоенным энтузиазмом захрустел чипсами Стен.

— Клыки имеют довольно сложное строение. Сама кость состоит из внутренней и внешней поверхности, которые разделены между собой мягкой губчатой тканью, наполненной жидкостью и мышцами. Именно за счет этого, они могут втягиваться в череп на манер телескопической трубки и быть совершенно незаметными со стороны. В самой же губчатой ткани содержится множество нервных окончаний, которые напрямую соединены с подкорковым центром удовольствий головного мозга. Поэтому различные покусывания и фрикции клыками, являются неотъемлемой частью сексуальной жизни...

— Профессор, не отвлекайтесь от основной темы, пожалуйста, — мягко заметил полковник, под тихие смешки из зала.

— А? Да-да, конечно, — опомнился Иван Абрамович, — так вот, нервные узлы, мозг, глаза и зубы — являются наиболее слабыми точками представителей этой расы. Сердце, печень и крупные сосуды не являются для них жизненно важными органами именно по причине высокой регенерации. Даже при их полном удалении, вампир не теряет сознания и продолжает двигаться, как ни в чем не бывало, чисто за счет своего запаса внутренней энергии. Но об этом чуть позже. Это что касательно физического взаимодействия. Теперь о химии.

Тут уже все далеко не так просто. Дело в том, что их организм обладает поистине удивительной способностью противостоять ядам. То, что смертельно для нас, для них является либо безвредным веществом, либо просто слабоагрессивной средой. Конечно, у нас не было всех необходимых препаратов, дабы проверить весь список известных науке токсинов, поэтому пришлось обходиться тем, что было, так сказать, "под рукой". Все, что пока можно сказать по этому поводу — у них просто колоссальная устойчивость к вредным веществам. При этом в процессе обезвреживания и абсорбции участвует не только печень, но и весь организм в целом. Сами ткани мгновенно разлагают чужеродное вещество на безвредные или даже полезные для себя реагенты, после чего их мгновенно выводят, либо впитывают.

Единственное, что наиболее сносно на них работает, это наша экспериментальная сыворотка, используемая для блокировки перинатальной части головного мозга, или Альмы, как называл ее Антонов.

— Скажи кому про этот отдел из "официальных ученых", а также про его название — не задумываясь в лицо плюнут, — прошептал мне на ухо Стен.

— Дык, квазифизический объект как-никак, — пожал плечами я.

— Оптимальная доза препарата составляет шесть-весемь миллиграмм, или три-четрые микрокапсулы. И вот тут уже высокая регенерация играет против них. В отличие от нас, скорость своего метаболизма контролировать они не могут. Именно с этим, кстати говоря, и связаны их особенности пищеварения. Надо сказать, это поистине уникальная система! С кровью передаются не только питательные вещества, идущие для поддержания жизнедеятельности клеток, обеспечения их всеми необходимыми веществами и строительным материалом, но еще и энергетическая составляющая, содержащая в себе частички информации, активатор их генного кода, и даже энергию, текущую в астральном теле. Кровь не только питает и укрепляет их организм, но еще и дает им жизнь, активируя новые, зарождающиеся клетки. Подчеркиваю, не делящиеся, а именно зарождающиеся, причем абсолютно самопроизвольно. А это, господа, уже практически бессмертие в чистом виде. Более того! В сочетании с обычной, потребляемой нами с вами пищей, она дает поразительный связующий эффект, который...

— Иван Абрамович, не отвлекайтесь, — одернул его Митров.

— Да-да, конечно... — поморщился, оскорбленный своих самых лучших чувствах, вдохновенно вещающий проф, — так вот...

— Постойте-постойте! — резко перебил их резко нахмурившийся Владимир, — в каком смысле активатор?

— Обычный, — пожал плечами Альцман, — я же уже об этом сказал. Без регулярных вливаний свежей крови их организм теряет возможность воспроизводить новые клетки и, соответственно, начинает стареть. А учитывая их уровень неконтролируемого метаболизма, старение идет существенно быстрее нашего.

— Выходит, что без постоянной подпитки их срок жизни...

— Будет равен примерно семи-восьми годам.

— Тогда что же получается, — ошалело покрутил головой седовласый мастер, — выходит, что они полностью зависимы от нас?

— Именно! — обрадовался внезапной поддержке из зала наш фанатик, — Они просто паразиты! Человеческая кровь нужна им для жизни ничуть не меньше, чем нам с вами воздух. Вот только и без обычной пищи им не обойтись. С отказом от нее, кровопотребление тут же возрастает в несколько раз. А это, как вы понимаете, вредно для популяции и может привести не только к разоблачению их вида, но и к банальной нехватке провианта.

— Так ведь есть же еще животные, — не согласился я.

— Есть, — довольно кивнул проф, — только их кровь совершенно не подходит. То есть пить-то ее конечно можно, но вот толку не будет никакого. Она просто не обеспечивает тех функций и энергии, которую может дать человек. Это как с газировкой: пить, в принципе, можно, но чистую свежую водичку — она никак не заменит.

— Неудачное сравнение, — покачал головой Архип Петрович.

— Не придирайтесь к словам, — отмахнулся от него наш гений науки, — вы меня и так прекрасно поняли.

— Выходит, что два наших вида неразрывно связаны, — ошалело покрутил головой Владимир, — как это возможно?

— Никто этого не знает! — обрадовано заявил профессор, — По словам пленного — так было испокон веков.

— Схожесть двух разных видов не может взяться случайно.

— Да каких разных, — раздраженно дернул щекой Архип Петрович, — тут и дураку ясно, что мы практически один вид. У нас схожее строение, две руки, две ноги...

— У собаки с кошкой тоже по четыре лапы и по два уха, но это не делает их родственниками.

— Кто-то подзабыл теорию эволюции?

— Да кто ж в нее теперь поверит, после появления таких-то тварей, — хмыкнул Владимир, — тем более, когда у нас под боком куча "мертвых зон" из которых лезет вообще уже не пойми что, да еще и в промышленном количестве.

— Ну, знаете ли!

— А как же тогда объяснить их "рассыпание"? — вклинился в спор Север.

— О! Это весьма и весьма интересный феномен! — аж засветился от переполняющих его чувств профессор, — видите ли, структура их тканей на редкость энергонасыщена и напрямую связана с астральным телом. Это опять-таки с одной стороны накладывает некоторые ограничения, но с другой — дает и некоторые существенные преимущества. В частности это выражается в том, что они начисто лишены возможности выхода из своего физического тела путем медитации.

— Как будто для нас это плевое дело, — буркнул Игнат.

— При должной сноровке и концентрации это вполне возможно! — тряхнул вздорной седой бороденкой Альцман, — Я не говорю о том, что это легко, но в отличие от них у вас есть такая возможность. Про то, какие это дает преимущества в бою и в разведке и говорить нечего!

— Иван Абрамович, подобные эксперименты были запрещены в 2004 году лично приказом главного из Москвы, после того как мы потеряли двоих своих лучших сотрудников, пытаясь освоить все грани данной методики, — мягко заметил Архип.

— Вздор и чепуха! Тогда мы еще знали слишком мало об этом феномене, что и привело к таким трагическим последствиям. Теперь же, когда наука существенно продвинулась вперед, мы можем с должной уверенностью...

— Длинна "поводка" по прежнему является сугубо индивидуальным фактором и узнать ее можно только экспериментальным путем, — снова перебил его старый оперативник, — вам не кажется, что нас и так уже осталось слишком мало?

— Поводка? — непонимающе переспросил я у, сидящего рядом со мной Стена.

— Максимально возможное расстояние, на которое может отдалиться астральное тело от своего физического, — пояснил он.

— А потом что?

— Потом смерть, — пожал плечами подросток.

— ...мои расчеты это ясно доказывают! — продолжал что-то втолковывать своему неожиданному оппоненту побагровевший Альцман.

— И кто рискнет проверить ваши выкладки на практике? — иронично взглянул на него из под очков Архип Петрович.

— Я уверен, что они верны!

— Так я не спорю и не сомневаюсь в вас как в ученом, -мягко улыбнулся он, — мне просто интересно, кто захочет выступить в качестве подопытного, дабы подтвердить ваши расчеты на практике.

— Да я...

— Отставить! — прервал их начинающуюся свару полковник, — Иван Абрамович, вы, кажется, отошли от нашей основной темы.

— Да-да, конечно, — как-то сразу сдулся наш фанатик науки, — в общем, в виду высокой эноргонасыщенности, при отделении от тела ткани утрачивают связь с астральной оболочкой и практически моментально претерпевают полный распад. Это же происходит и после гибели объекта.

Существуют две категории их расы: обращенные и истинные, как они сами себя называют. К первой категории, как вы уже и сами, наверное, догадались, относят тех людей, которые прошли стадию обращения. Как это происходит пленный рассказать не смог, просто по тому, что не знает сам. Ритуал держится их семьями в строжайшей тайне и проводится исключительно в бессознательном для обращаемого состоянии. Единственное, что известно точно, что это не банальный укус, как это отображено в нашем фольклоре и не распитие крови из чаши, а какой-то особенный, высокотехнологичный биологический процесс. Обращают также далеко не каждого. Существуют своего рода адепты...

Я невольно вздрогнул.

— Или послушники, как их принято называть, — продолжил ученый, — они находятся в ранге простых слуг, рабочих-помощников и доноров одновременно. Нечто среднее между должностью мальчика на побегушках и банки консервов в холодильнике. Они прекрасно знают на кого работают и стараются изо всех сил, ибо лучших из них ждет величайшая награда — бессмертие. Именно такой экземпляр и попался вам в клубе, — кивок в нашу со Стеном сторону, — Судя по его рассказам и воспоминаниям, полная трансформация занимает немного времени. Примерно шесть-восемь дней. При этом человек не испытывает никаких особенных недомоганий или мучений. Все происходит естественно и без каких-либо внешних проявлений.

— Позырить на спецэффекты — не судьба, — пихнув меня локтем в бок, прошептал Стен.

— Без сознания, а значит и во время самого ритуала, он проводит считанные часы, — тем временем продолжал вещать профессор, — из этого следует, что мы с вами имеем дело со своего рода, процессом активации, неизвестной природы, который...

— Кхм! — подал голос из своего угла Митров.

— Ну и "истинные" — чистые представители своей расы, — возведя глаза к потолку, вздохнул Альцман, — по непроверенным данным, их биологическое строение полностью схоже с обращенными. По силе и скорости они слегка превосходят последних, но не намного. Этот разрыв связан с тем, что даже после трансформации, более тонкие изменения в телах обращенных продолжают происходить довольно длительное время, порой занимающее даже десятилетия. Я думаю, что, скорее всего, это связано именно с более полным слиянием астрального и физического тела. Так как одним из основных отличий наших видов является то, что у них эти тела слиты воедино, а у нас идут наслоением, и как бы отдельно. Если же судить чисто по преимуществам то, как я уже говорил, для нас это открывает существенные перспективы в разведке и возможности выхода из своего физического тела, для них же — в более полном контроле своего физического тела уже на совершенно другом уровне.

— В чем это выражается? — жестко спросил полковник.

— По непроверенным данным, как вы понимаете, мне просто не на ком было это проверить, некоторые истинные или "высшие", как принято называть таких особей в их иерархии, могут с легкостью переносить поистине чудовищные повреждения. Просто за счет того, что их сознание и разум находятся именно в астральном теле, а не в физическом. Поэтому, если такому существу, к примеру, прострелить голову, он не умрет, хоть и лишится части мозговой деятельности и зрения (в зависимости от того куда попадет пуля). Причем не только не умрет, но даже сможет продолжать двигаться и сражаться, пока регенерация не устранит все полученные повреждения.

— Как такое возможно? — прошептал Грин, — ведь все двигательные функции напрямую подчиняются мозгу!

— Как раз таки за счет более плотной связи двух тел, — обрадовано пояснил Альцман, — то, что невозможно для нас, вполне просто реализуемо у них, за счет особенностей строения Т-оболочек.

— Безрадостная перспектива... — протянул Владимир, — как же тогда их убить?

— Если верить рассказам пленного — таких мало, — пожал плечами профессор, — примерно столько же, сколько одаренных среди людей. Да, противник без сомнения, страшный и может сражаться даже без головы. Но даже ему не под силу двигаться без конечностей. Отрубил руки-ноги и сжег. Именно так поступали в их время с проигравшими высшими.

— Я смотрю, они там сама доброта, — буркнул я.

— Считай что заживо, — прочавкал мне в ухо Стен.

Я только кивнул и зачерпнул у него из пачки пару чипсов.

— Кхм, так вот, — продолжил вещать Иван Абрамович, — истинные в отличие от уже рассмотренного нами подвида, имеют способность к размножению. Ну а что вы так смотрите? — удивленно приподнял брови проф, разглядывая наши полностью охреневшие лица, — в любом виде живой природы заложена эта основная и древнейшая функция. А как иначе? Было бы глупо думать, что в этом случае она сделает нам какое-то исключение. Да они умеют размножаться половым путем. И в отличие от обращенных, сперматозоиды и яйцеклетки которых, утрачивают подобную функцию при трансформации, у истинных это получается вполне замечательно. Кстати, не исключаю, что это делается сознательно во время инициации, с целью контроля популяции "низших", но, сейчас, не об этом.

Взрослая особь, достигая половозрелого возраста, вполне может размножаться без всякого рода ограничений, какие по логике должны бы быть из-за высокой продолжительности жизни.

— И тут облом, — шепнул мне на ухо Стен.

— Период вынашивания по времени сопоставим с человеческим. Однако, присутствует ограничение по зачатию женских особей. Как мы сумели выяснить из рассказов пленника, женщина их вида может забеременеть только раз в сорок лет, в то время как мужская особь готова к оплодотворению постоянно.

— Не повезло их бабам, — снова влез со своими комментариями мой сосед, — у кого-то месячные, а у них годовые.

Зал грохнул. Так как слухом среди одаренных никто не страдал, то его последнюю фразу услышали все.

— Кому-то стало неинтересно? — вкрадчиво поинтересовался полковник, когда хохот оперативников немного улегся.

— Что вы — что вы! — замахал руками подросток, — Наоборот очень интересно! Профессор, а демонстрационные материалы по данной теме у вас имеются??

Вокруг снова начались смешки.

— Давайте к делу, Иван Абрамович, — попросил полковник.

— В общем, — вздохнул профессор, — если посмотреть в целом, наше строение очень схоже. Основные отличия, присутствующие в нервной системе и метафизической оболочке мы уже рассмотрели. Структура тканей у них также очень похожа на нашу, но имеет ряд отличий, как по свойствам, так и по назначению. Но об этом позже. Сами ткани у них существенно прочнее человеческих, что вполне логично, учитывая их силу и скорость, влекущие за собой громадные перегрузки...

— Во сколько раз? — спросил Владимир.

— Всего лишь на тридцать процентов, если мы говорим о костной ткани, — пояснил Альцман, — и около пятидесяти — если о мышечной. Одной только плотности не хватит, чтобы выйти на те показатели силы, которую они нам демонстрируют, поэтому мы с доктором Смирновым, выдвинули теорию о том, что исследуемая раса использует тот же принцип контроля усиления, что и одаренные...

— С кем? — не понял я.

— С Духобором, балбес, — шепотом пояснил мне, сидящий рядом Стен.

— А...

— Ну и последний факт, на котором я хотел заострить ваше внимание, — продолжил проф, — это то, что так называемые "высшие", обладают способностью к частичной трансформации тела. Это выражается в первую очередь в возможности преобразовывать структуру конечностей, а также зоны лицевой части черепа и шеи.

— Это как? — не понял Игнат.

— Когти и костяная маска, — пояснил, знающий чуть больше Владимир, — естественное оружие и защита уязвимых точек.

— Интересно над ними поработала эволюция, — пробормотал Север, — откуда только такие и взялись...

— Пленник говорит, что они жили на земле всегда. Как, впрочем, и люди, — усмехнулся Архип Петрович.

— Бред.

— Возможно, но как это проверить?

— Все споры потом! — снова взял слово Альцман и поднял с тумбочки тонкую пластиковую указку, — Итак, подведем итоги. Алексей, прошу.

Тяжело вздохнув, со стула поднялся один из аспирантов нашего профа и, протопав в центр, послушно встал возле своего учителя, разведя руки широко в стороны.

— Итак, — снова повторил наш гений науки, — уязвимые точки у вампиров находятся тут...

— Ай!

— Здесь...

— Ой!!

— И вот в этой области.

— Ыыы...

— Иван Абрамович, вы не могли бы тыкать немного поаккуратнее, — попросил Стен, — пожалейте ребенка.

— Я всего лишь демонстрирую расположение основных нервных узлов и уязвимых мест, — вздернул вверх седую бороденку Альцман, — так нагляднее.

— Нагляднее лучше на пленнике демонстрировать, — подал голос Архип Петрович.

— Сюда его доставить проблематично, тем более, что он уже и так много вынес.

— Мы не сомневаемся...

— Боится за ценный экземпляр, — шепнул я Стену, — он у него один такой, а аспиранта всегда можно и нового взять.

— ...плотность тела хоть и выше человеческой, — тем временем снова продолжил прерванную речь профессор, — однако пробить ее холодным оружием не составит особого труда даже без усиления. У меня все, ваши вопросы.

— Вопрос только один. Удалось выяснить, как отличить вампира от человека? — сразу поднял руку Игнат.

— Да, — кивнул Альцман, — для этого можно использовать два способа. Первый — это сканирование организма.

— Ну да, так он тебе и даст себя щупать, — хмыкнул Стен.

— Второй, — невозмутимо продолжил вздорный дедок, — это сканирование ауры...

— Как?! — не выдержал я, — Мы столько раз вглядывались в того парня тогда в клубе, но так и не смогли найти внешних отличий. Да и когда везли его на базу, думаю, ребята даром времени не теряли.

Стен молча, кивнул и полез в пакет за газировкой.

— Не туда вглядывались, — усмехнулся Архип.

— На самом деле да, — пояснил до этого молчавший Духобор, — вчера вечером мы заморочились с этой проблемой (надо же понять, как отличать этих тварей от обычных людей) и пришли к выводу, что смотреть нужно было не на внешние проявления, а на динамику. Сама по себе аура у них действительно схожа с нашей, но более плотно "прилегает" к телу и излучение слабее примерно на тридцать — сорок процентов.

— У обычного уставшего человека точно такие же "симптомы", — покачал головой Игнат, — при сильном переутомлении, стрессе или серьезной угрозе жизни бывает даже рваная или частично угасшая.

— Верно, — кивнул тот, — но в быту такое встречается не так уж часто. Да и не об этом речь. Когда человек испытывает эмоции, пусть даже несильные, что происходит с его аурой?

— Меняет цвет и расширяется, — пожал плечами я, — чем сильнее испытываемые чувства, тем шире диапазон. Цвет зависит больше от направленности эмоций. Так сказать "эмоциональная окраска".

— И тут ваша правда, — улыбнулся Духобор, — у нас все именно так. А вот у них, — кивок в сторону лестницы, ведущей в подвал, — она наоборот втягивается. Плотнее начинает прилегать к телу и может даже совсем пропасть, если эмоции достаточно сильные. Ее как будто всасывает. Направление движения, линии, гамма, ни с чем не спутаешь, если увидишь. Думаю эту одна из защитных реакций их вида.

— Хм... Выходит, что...

— ... что если видишь широкую ауру — перед тобой человек. Узкую — вали не задумываясь, — охотно пояснил "лесник", — ну, это в боевых условиях, конечно. Когда нет времени разбираться и выяснять точно.

— Еще вопросы к Ивану Абрамовичу есть? — спросил, вставая полковник.

— Шутите? — приподнял брови Архип, — да вагон и маленькая тележка! Вот, например...

— Я имею в виду по существу.

— Тогда нет.

— Все прочие моменты, Архип Петрович, — можно будет выяснить и в более спокойной обстановке, по окончании операции, — пояснил он, — сейчас только о необходимом. Итак. Подведем итоги. Как отличать этих тварей мы выяснили. Уязвимые точки, если обобщить — голова и конечности, если орудовать холодным оружием и только голова, если огнестрелом. Примерную тактику боя мы обсудили еще вчера, поэтому вот итоги...

— А меня почему при этом не было? — тихонько спросил я у Стена.

— А на фиг ты там нужен? — удивился он, — весь твой боевой опыт ограничивается, по сути, одним боем. Да и то с неразумными тварями.

— Хм...

— ...иньекторов у нас хватает, но так как количество попаданий в объект, с целью его гарантированного выведения его из строя должно превышать минимум цифру три, то это делает его ненадежным. После первого выстрела, шансы попасть в цель повторно существенно снижаются. Вряд ли кто-то будет просто стоять и ждать пока вы его свалите.

— У нас есть автоматические иньекторы, — вставил Игнат.

— Их всего два, — покачал головой полковник, — больше Архипу достать не удалось. И они пойдут на основных направлениях. Всем прочим придется пользоваться стандартными пистолетами и соблюдать еще большую осторожность. В итоге мы имеем следующий комплект вооружения: иньектор, автомат с разрывными, либо с экспансивными пулями, нож и меч, как последнее средство ближнего боя. Все прочее — на усмотрение самих оперативников. Витя, выведи план здания.

Молодой парень, с уже заранее приготовленным и подключенным к телевизору ноутбуком щелкнул мышкой. На экране появился подробный план какого-то особняка с прилегающей территорией.

— Заходить будем четырьмя группами. Стен, Льет и Грин — вы идете с черного хода, — тычок в карту, — Северная сторона здания. Ваша задача, как можно быстрее и тише снять охрану и пробраться в хозяйские комнаты. Цель — вот этот молодой человек.

На экране появилась фотография ничем не примечательного темноволосого паренька лет двадцати — двадцати двух, выходящего в компании друзей из ночного клуба. Спортивный, но не накачанный, открытое веселое лицо, добродушный взгляд. Он совсем не производил впечатления главаря большой клыкастой группировки. Скорее похож на эдакого беззаботного рубаху-парня, что всегда душа любой компании.

— Это же касается и всех остальных, — полковник повернулся к притихшим оперативникам, — по данным разведки он у них главный и взять его живьем — наша главная цель. На всех прочих — низший приоритет. Брать в плен только в крайнем случае и когда угроза минимальна. Мне ваши жизни намного дороже. Далее.

Группа Владимира в составе Духобора и Святослава, а также группа Игната, в составе Архипа и меня идет через центральный вход. Южная сторона. Наша задача снять охрану, занять позиции и выжидать. При поднятии тревоги, мы должны вступить в открытый бой, оттянуть на себя основные силы противника и обеспечить группе Стена выполнение основного задания.

— Открытого боя хотелось бы избежать, — буркнул Игнат.

— Всем бы хотелось, — хмыкнул полковник, — будем надеяться, что этого не понадобится, но такой вариант тоже нужно учесть. Далее. Группа Севера, в составе Димы и Виктора — в оцеплении. Никто не должен выйти из дома живым, если только это не пленные. Также в вашу задачу входит отсечение погони при неудачном исходе операции.

Коренастый оперативник с холодным именем молча кивнул.

— Шаман, твоя позиция будет на возвышенности с лесистой восточной стороны. Это жилая часть здания с тонкими внутренними стенами. Как только поднимется тревога — твоей задачей будет отстреливать все живое в здании, прикрывая основные ударные группы. При малейшей опасности меняй позицию и отходи под прикрытие оцепления.

Теперь касательно тактики боя. Действовать только тройками. Так как отрабатывали на учениях. Преимущество тут уже не на нашей стороне. Поэтому предельная осторожность и внимание. Связь поддерживать по микронаушникам.

— Тяжеловато будет стоять в оцеплении всего втроем и кучей, — буркнул я.

— Следите за ходом боя, — отрезал полковник, — и ждите указаний. Ваша сторона — западная. Шаман прикроет восточную. План вам известен — далее будем действовать по обстоятельствам.

— А мне что делать? — возмутилась молчавшая доселе Алиса.

— Охранять пленного и ученых.

— Я бы не хотел оставлять здесь дочь одну, — нахмурился Духобор и тут же добавил, перебивая стремящегося возразить ему Митрова, — да, я знаю, что пленного мы накачаем так, что он очнется в лучшем случае через сутки. Но одного человека мало.

— Если бы кто-то знал о нашем местоположении — мы бы здесь так просто уже не сидели, — заметил полковник, — и выделить дополнительных людей в охрану я не могу. У нас даже для штурма не хватает бойцов.

— Бросать объект без прикрытия тоже не дело. Тут не только пленные, но все наши наработки и ребенок, что умеет воскрешать мертвых. И ты предлагаешь оставить это все на охрану одной несовершеннолетней девочки?

— Папа, мне двадцать один!

Духобор даже не повернул в ее сторону головы, молча уставившись полковнику в глаза.

— Мы все сейчас на взводе, — помолчав, спокойно проговорил Митров, — я понимаю твои отцовские чувства. Но поделать ничего не могу. У нас просто не хватает людей. Тем более, что с Алисой здесь же останется и Маша.

— То есть детей будет двое, да? — сарказмом в голосе Духобора можно было стены резать.

— Они давно уже не дети. Тем более, что угроза нападения на особняк — минимальна. Все. Тема закрыта. Если все пройдет гладко и без осложнений нам удастся обернуться еще до рассвета.

— Зачем вообще штурмовать ночью? — шепотом спросил я у сидящего рядом со мной Стена, — при свете дня у нас было бы преимущество.

— А ты предлагаешь нападать на их виллу днем? — приподнял брови оперативник, — уходить-то потом, если поднимется шумиха, как собираешься?

— Хм...

— Вот тебе и "хм". Да, у нас было бы преимущество. Да, случись что — ночью мы от них в лесу не затеряемся — видят они в темноте ничуть не хуже нас. Да и чутье у них — дай Боже. Вот только что прикажешь делать, если нам на хвост сядет полиция и ФСБ? Тоже валить всех предлагаешь?

— Нет, конечно!

— Вот то-то и оно. Поэтому работать будем жестко: по-быстрому всех валим, берем пленников и сваливаем оттуда. От обычных людей в темноте затеряться будет намного проще, чем днем.

— ...план здания можете взять здесь, — тем временем закончил свою речь полковник, похлопав рукой по небольшой стопке листочков, лежащих рядом с ним на журнальном столике, — ознакомиться и выучить как "Отче наш". До вечера отдых и сон. Выход в 23:00. Вопросы?

Народ загалдел. Не то, чтобы у кого-то было много вопросов — по большей части все просто хотели обсудить услышанное от Альцмана. Ну, оно и понятно — среди оперативников было немало бывших ученых, имеющих самое непосредственное отношение к биологии. Да и просто любопытных хватало. Я же только пожал плечами и, подхватив пакеты с продуктами, отправился с ними на кухню. На удивление моему примеру последовал и Стен, что-то сосредоточенно дожевывающий на ходу.

— Ты так все наши запасы сожрешь в одну каску, — пробурчал я, скосив глаза в его сторону, — оставь и другим.

— Подумаешь, пару пакетиков чипсов съел, — закатил глаза подросток, — у нас этих продуктов целый багажник. Дня на два минимум хватит.

— А колбасу кто умял?

— Я растущий организм. Мне белок нужен.

— Там бумага одна, а не белок.

— Тем более о чем тогда спор? — удивился он, — бумагу ребенку пожалел, да?

— И сколько лет ты уже ребенок, позволь узнать?

— Мои года — мое богатство, — подмигнул паренек, открывая холодильник и принимаясь перегружать снедь в его морозное нутро.

— Я так и понял, что столько не живут. Кстати, зачем берут с собой Шамана? Боец из него сейчас никакой, пусть даже он и восстановится немного к вечеру, а с дистанции... Какой вообще толк от снайпера в таком бою? Там если начнется такая мясорубка на сверхскорости — ни одна пуля не успеет попасть в цель. Тем более с дальнего расстояния.

— Дима-Дима, — сочувственно покачал головой подросток, — стрелков уровня Атагана во всей армии — раз-два и обчелся. А теперь добавь к этому еще и то, что он одаренный. Притом не простой, а имеющий дар предвидения. Слабенький, правда, всего на пару секунд вперед, но в бою это вечность. Теперь представил, в какого противника он превращается со снайперской винтовкой в руках?

— Обалдеть...

— Так что лишним он там точно не будет. И будь я на месте, какого-нибудь упыря, решившего спасаться бегством, я бы лучше попробовал прорваться через ваше оцепление, чем выбегать в чистое поле в сектор его обстрела.

— Да уж... Интересное, кстати говоря, у него имя.

— А ты думал у него и в паспорте "Шаман" записано? — усмехнулся Стен.

Я только махнул на него рукой и принялся раскладывать по шкафам и холодильникам свои продукты. Да, именно холодильникам, так как тут их было два. Видать хозяин дома любил хорошо покушать, причем явно в большой компании, поэтому и запасся двумя, внушительного вида, холодильными шкафами марки Indesit. Справившись с задачей, я наделал себе кучу бутербродов, так как заморачиваться с готовкой не было никакого желания (тем более, что Алиса обещала сегодня приготовить отличный ужин) и, прихватив с собой бутылку молока, отправился наверх, твердо намериваясь не вставать с постели до вечера. Отдохнуть перед выходом и вправду было бы не лишним, ночь ожидалась долгой...

Глава 9.

Роскошный особняк, притаившийся под сенью живописнейшего соснового бора на окраине города, не был особо примечателен. Разве тем, что стоял он не в элитном дачном поселке с хорошей охраной, а был вынесен глубоко в лес подальше от людей и ненужных взглядов. У постороннего человека могло сложиться впечатление, будто бы хозяин дома просто переехал сюда подальше от городской суеты, когда вроде бы и за городом, но и не так далеко от него, чтобы совсем уж отрываться от работы и привычной комфортной жизни. Хорошо, конечно, но опасно, особенно в наше неспокойное время. Впрочем, если учитывать, кто здесь живет, то уж кого-кого, а воров и грабителей бояться они явно не станут. Наоборот будут рады неожиданности и приятному разнообразию в меню...

Резная чугунная ограда с широкими воротами со всех сторон подпиралась высокими телами хвойных исполинов. Добротная подъездная дорога плавно скользила сквозь них, попутно разрезая пополам красивую маленькую лужайку с заботливо подстриженным газоном и, упиралась в парковку и большой гараж, расположенные чуть в стороне от главного входа. Пять каменных ступеней и перед тобой открывается во всей красе широкая летняя веранда. Мягкие диванчики, уютные кресла-качалки возле деревянных столиков, над которыми мягко покачивались подвесные фонарики и притаился широкий мангал. Что еще нужно для хорошего отдыха после работы? Да и сам дом явно неплохой. Обычная среднеевропейская архитектура, правда, плохо сочеталась с русской банькой, садом камней и двумя восточными беседками, но кто я такой, чтобы спорить о вкусах?

Тихонько вздохнув, я пошевелил затекшими от долгого нахождения в неподвижном состоянии руками. Где-то под локтем предательски хрустнула тоненькая веточка. Звук не очень громкий, но перед моим носом тут же нарисовался огромный кулак, лежащего справа оперативника, и я счел за лучшее перестать шевелиться вообще.

Прибыли на место мы около одиннадцати ночи. Остановились на трассе, примерно в километре от конечной точки и дальше добирались уже пешком, скрытно занимая позиции. Время тоже было выбрано довольно удачно. Буквально несколько часов назад на вилле закончилась шикарная вечеринка. По заверению разведчиков — гуляли почти сутки и с размахом. И вот теперь, когда музыка и веселые крики потихоньку затихли, народ начал медленно разбредался по углам, уединяясь парочками или просто заваливаясь спать в свои комнаты. Нет, ну прямо таки образцовая гулянка добропорядочных студентов! Где грандиозные оргии, предварительно сдобренные развязным стриптизом? Где мерзкие ритуалы с обливанием кровью и прочими непотребствами, как это обычно показывают в фильмах? Даже не сожрали никого на радостях. Во всяком случае, ничьих расплывающихся аур ни мы, ни разведчики за все время наблюдения так и не увидели. Ну, куда это годится?

Тихонько вздохнув, я снова активировал астральное зрение. Некоторые особенно стойкие личности еще пытались догнаться в столовой или же просто слонялись по дому с неизвестными мне целями. Но таких было немного. Я перевел взгляд чуть левее. Двое суетились в огромной гостиной, и еще один копошился на кухне. Судя по аурам — явно люди и вовсю занимаются приведением дома в презентабельный вид после недавно закончившегося мероприятия. Обычная прислуга. Взгляд наверх. А вот эти ребята уже посерьезнее. Парочка индивидов, уединившаяся на втором этаже, активно предавалась любовным утехам, судя по близкому расположению радужно вспыхивающих аур. Со стороны в подобном диапазоне смотрится очень красиво. Хм... Что там у нас? Судя по плану здания — душевая. Экстравагантное место выбрали ребятки для своего занятия, ничего не скажешь. Впрочем, есть в этом что-то даже романтичное... Жаль что центр здания и его жилая сторона отсюда не видны. Интересно там тоже все того, или уже спать легли?

— Пятиминутная готовность, — пискнул наушник, прерывая мои размышления.

Лежащий слева от меня Виктор, отправил пальцовку и выпучил глаза. Я был с ним полностью согласен. Не рановато ли? Подождать еще немного, когда последние гуляки улягутся спать и можно спокойно начинать. Так будет намного меньше шансов поднять ненужный шум. Впрочем, возможно, с их позиции виднее.

Север в ответ только покачал головой и, показав пальцами на глаза, ткнул рукой в сторону дома. Все верно. Готовность объявлена, приказ отдан и нам остается только ждать. Ну и выполнять его, разумеется. Любое обсуждение тут неуместно и если и будет производиться, то только уже по завершению операции.

Время тянулось томительно долго. Дождя не было, но небо уже заволокло тяжелыми свинцовыми тучами, напрочь скрывшими луну и звезды. Вокруг царила непроглядная мгла, разбиваемая лишь тусклыми фонариками, освещавшими подъездную дорогу. Мы, молча, лежали в высокой траве. Лежали тихо, без движения, так, что даже ночная живность чуть было притаившаяся после нашего прихода, уже вовсю оживилась и теперь вела свою таинственную ночную жизнь, так же как и у людей, полную своих трагедий и радостей...

— Минутная готовность, — вновь пискнул наушник.

Не меняя позы, я усилил кровоток, избавляясь от застоя в мышцах и возвращая затекшему за долгое время лежания телу, утраченную подвижность. Лежащие рядом со мной оперативники не шевельнулись, но, глядя на их разом напрягшиеся лица, я понял, что и они занимаются, примерно, тем же самым. Сердце учащенно забилось, в ожидании скорого боя и неприятностей. Натянутые как канаты нервы потянули за собой надпочечники, усиленно начавшие выработку адреналина. Пришлось немного пригасить этот процесс и вернуть все к норме. Сейчас это будет только лишним...

Томительная минута пролетела на этот раз почти за мгновение. И? И??

— Внешняя охрана ликвидирована, первая группа на позиции, — сухо прошелестел наушник.

Спустя несколько секунд ему ответил уже знакомый густой баритон полковника:

— Внешний периметр чист. Вторая и третья на позиции. Первая, начинайте.

— Принял.

И снова тишина. С нашей точки ничего не видно. Астральное зрение — не дальнобойный сканер. О том, что творится с их стороны — приходится лишь гадать. Перед моим напряженным взором были только влюбленная парочка, по-прежнему предающаяся утехам на втором этаже, да тройка работников, тусующихся в районе кухни. Тихонько пошевелился Виктор, сжимая и разжимая, затянутые в черные штурмовые перчатки руки. Нервничает... Вполне его понимаю. Все сейчас на взводе. Да и не мудрено. Из нашей тройки еще никому не приходилось участвовать в бою с такими тварями.

— Север, нужна подстраховка, — снова очнулся наушник, — возможны осложнения с вашей стороны.

— Понял. Выдвигаемся, — четко отрапортовал седой оперативник, плавным бесшумным движением поднимаясь на ноги и отправляя нам пальцовку.

Вот оно... начало. Разом вспотевшими руками я достал из кобуры иньектор, одновременно с Виктором подхватившись с холодной земли, и тенью двинулся за командиром.

Вариант с прикрытием также нами обсуждался и был предельно понятен. Жилой комплекс в северной стороны был довольно большим и плавно перетекал в бытовые помещения, соприкасаясь с ними двумя широкими коридорами и зимней верандой. С кухни туда было добираться не столь удобно как через холл, но все-таки можно. Особенно, если нужно попасть в прачечную или кухню. По бокам одного из коридоров, ютились небольшие комнатушки, в которых, судя по всему, и жили слуги. Блин, слово-то какое... сразу чем-то средневековым повеяло. Однако тут оно самое подходящее. Адепты, а никем другим присутствующие в здании, да еще и свободно по нему передвигающиеся люди быть не могли. За своего господина они убьют и умрут не задумываясь. Да и вообще сделают абсолютно все, что им прикажут. И дело тут даже не в страхе или гипнозе, хотя такое тоже практикуется довольно часто. Нет. Дело именно в преданности и поклонении, возведенном в культ. Для них это высшие существа, боги. А приказы богов не обсуждаются, они выполняются. Какими бы они не были.

Кто-то с негодованием спросит, да как это вообще возможно в наше просвещенное время?! Как? Да очень просто. Достаточно посмотреть на огромное количество сект, как грибы после дождя появившиеся в нашей стране после девяностых, и этот вопрос отпадет сам собой. Боже мой, да о чем я говорю?! В какую только ересь люди не верят, пытаясь найти решение своих проблем не в себе самом, а в других. Ожидая, что придет добрый дядя и по мановению волшебной палочки все за них разрулит. Те же, кто понимают эту человеческую черту характера, всегда прекрасно сумеют на ней сыграть и неплохо заработать.

Нет, ну, а как иначе объяснить появление всяких там Вессарионов, "бога" Кузи и других "сказочных" персонажей, тоннами рубящих бабки на нищих духом товарищах? Я уже молчу про всяких ведьмаков и экстрасенсов, регулярно устраивающих "битвы" на второсортных каналах. Но там хоть есть реальная подоплека, чем собственно и пользуются 99% шарлатанов. Тем более, что благо дело — идиоты найдутся всегда. Немного ораторского искусства, знание основ психологии (или же просто богатый жизненный опыт) и вуаля — ты маг и волшебник шестого разряда, лечащий все что угодно через экран телевизора. Как, вам это не помогло?! О... как все серьезно... тогда срочно ко мне на прием, иначе до выходных не дотянете. И пачку денег с собой не забудьте, а то лечение не подействует. Тьфу...

Но это если говорить про людей, которым приходится довольно неплохо потрудиться, чтобы суметь убедить себе подобных в свою особенность. А тут-то и доказывать ничего не надо! Вот она реальная мощь. Вот она власть. Бессмертие и вседозволенность, улыбающаяся тебе в лицо во всю свою клыкастую пасть. Зримо, ярко и прямо перед тобой. До дрожи. Страшно? Твой дух в смятении? Его снедает зависть и страх? Служи. Докажи свою преданность, докажи свою верность и тогда, возможно, ты тоже со временем станешь королем. Низшим среди равных. Но волком среди вечно блеющего человеческого стада. Или же стань мясом. Всего лишь добычей в лотерее судьбы. Выбор за тобой. Пленник в свое время очень хорошо объяснил его цену.

Так о чем это я? Ах, да. Поскольку близость жилых помещений к хозяйственным могла создать определенного рода помехи, было решено, что в случае возможных осложнений, наша группа выдвигается туда и блокирует все возможные очаги угрозы, дабы случайно (или не случайно) шляющийся по дому упырь, не запалил всю нашу контору. У остальных групп своя задача и отвлекаться на посторонние чревато не только провалом всей операции, но еще и преждевременным расставанием с собственной жизнью.

Ага, а вот и любезно оставленное нам хозяевами открытое окошко. Жарко вам, родные? Ну, оно и понятно. В Сибири в первых числах июля с закрытыми окнами спят либо извращенцы, либо те у кого есть кондиционер...

Так. Первый пошел — Север нырнул в темный провал окна и махнул рукой. Вперед. Все чисто. Я иду вторым, Виктор — замыкающим. А вот и коридор. Как и указано в плане здания — тут располагались комнаты прислуги. Дешевый ковер спокойных тонов, узкие двери с полированными металлическими ручками и мягкий приглушенный свет люминесцентных ламп.

Мы перестроились в клин. Север в центре, я с взведенным как струна Виктором по бокам. Пальцовка в сторону кухни и мы выдвигаемся, прикрывая командира. Густой ворс ковра прекрасно глушит шаги тяжелых армейских ботинок.

Поворот, небольшое ответвление с лестницей, ведущей в пустой темный подвал, и перед нами появляется приоткрытая дверь прачечной. Невнятная возня внутри. Человек. Один. Сидит на корточках к нам спиной и что-то активно загружает в стиральную машинку, напевая под нос незнакомую мне мелодию.

Тихонько взявшись рукой за дверь, я слегка приподнял ее, чтобы избежать возможного скрипа в петлях и отвернул в сторону. Росчерком молнии Север метнулся внутрь. В полутьме прачечной тускло блеснул нож и человек кулем осел на пол не издав ни звука. Из пробитого черепа по белому кафелю начала растекаться темная лужа. Я невольно сглотнул вставший в горле комок. Приказ использовать при устранении только оружие, а не внутренний резерв был понятен всем и каждому. Это боевая операция, а не тихая ликвидация, когда все нужно оформить как несчастный случай или сердечный приступ. Тут каждая кроха энергии может понадобиться на свое собственное лечение, или же приведение в норму умирающего товарища. Поэтому только максимальная экономия и функциональность. Работаем по старинке.

Вытерев нож об одежду и, вернув его обратно в ножны, Север бесшумно вернулся на позицию. Отмашка и мы двигаемся дальше. Осталась еще кухня и можно будет доложить, что угроза с нашего направления стала минимальной.

С этой позиции уже лучше просматривалась восточная часть здания. На мгновение переключив зрение я всмотрелся в потолок и дальнюю часть стены: ауры, ауры, ауры... сколько же их здесь... Никак не меньше трех десятков. Большинство из них уже спят, но многие все еще на ногах и занимаются в комнатах какими-то своими делами. Теперь понятно, почему полковник запросил зачистку их правого фланга. Если вдруг поднимется шум — ребят порвут на части в считанные мгновения...

А вот, собственно, и кухня. Дверь плотно закрыта, но через нее пробивается яркий свет, слышен шум воды и веселый смех переговаривающихся людей. Трое. Твою... третий-то откуда взялся?! Но все люди. И то хлеб.

Отмашка. Мы с Виктором занимаем позиции. Поворот ручки, дверь распахивается и мы врываемся внутрь тут же уходя в стороны с линии атаки. После полумрака коридора, яркий свет плетью бьет по глазам, но зрение уже перестроено и дезориентации не происходит.

Тах! Тах! Тах!

Седой оперативник не дремлет и три тела плавно начинают оседать на пол, получив длинные иглы в лицо и шею. Двое рядом с огромным столом, заваленным объедками и грязной посудой, третий, ближе всего ко мне — у раковины. Метнувшись вперед, я успел подхватить медленно падающее тело и аккуратно уложил его на пол. После чего, вдруг разом вспотевшими руками, выхватил из набедренных ножен нож и нанес им два быстрых удара, стараясь не задумываться над тем, что делаю. Удар в голову, повернуть, стараясь не вслушиваться в треск кости, вытащить. Удар в сердце — повернуть, вытащить. На все ушло чуть меньше двух секунд, но меня все равно замутило. Одно дело заниматься подобным на тренировках и совсем другое вот так цинично и безжалостно втыкать оружие в еще живого и беззащитного человека. Утешало лишь одно — попади я к таким в плен, и меня ждала бы намного более болезненная и долгая судьба, чем вот этого вот паренька. Спасибо разговорчивому пленному, мать его... просветил.

Отключить эмоции. Поднявшись на ноги, я огляделся. Виктору пришлось тяжелее, чем мне, но он успел подхватить оба тела, не дав им упасть и, даже успел перехватить готовую выпасть из рук молодого мужика алюминиевую кастрюлю. Прямо акробат! Впрочем, после тренировочной площадки Љ2, любой из нас мог спокойно выступать в цирке, не особенно при этом напрягаясь.

К тому времени как я к нему повернулся он уже успел расправиться с одним из своих противников, а вот со вторым... Вторым была девушка. Красивая. Не больше двадцати. Длинные светлые волосы опускались чуть ниже плеч, миндалевидные глаза, сейчас полузакрытые, тонкие черты лица, хрупкая нежная фигура...

Видя, как растерянно замер Виктор, седой оперативник беззвучно выругался сквозь зубы и, оттолкнув его в сторону, указал рукой на дверь. Прикрывай мол. А сам в два удара закончил его работу. В прикрытии особого смысла не было — каждый из нас знал свою роль в тройке и сейчас я внимательно следил за окружающим пространством, держа под контролем все ближайшие проходы. Но Виктор моментально отвернулся, наведя оружие на ближайший к нему дверной проем. Что ж, я его прекрасно понимал. Как, впрочем, и то, как обманчива, порой, бывает внешность и что, за ней иногда может скрываться. У каждого из нас своя мораль и Север понял это мгновенно, не став тратить время и давить на парня. Решил все сам. Во время боевой операции никто этим заниматься не будет. Вот только по ее окончании, если мы все еще останемся живы, его ждет очень серьезное разбирательство... Кстати о командире.

Глядя на его плотно сжатые губы и разом постаревшее лицо, я понял, что и ему тоже это действие далось нелегко. Но приказ есть приказ, и оставлять за спиной живую силу противника мы просто не имели права. Я спокойно встретился с его прищуренным взглядом и понял его без слов. А что еще можно подумать в такой ситуации? Когда ты идешь в составе сплоченной и хорошо сработанной группы, и вдруг один из твоих бойцов начинает распускать сопли? Тот, кому ты доверяешь в бою свою спину и тот, от кого напрямую зависит твоя жизнь. Один из них всю свою недолгую сознательную жизнь только и делал, что гонял тварей по лесам и не бывал в серьезных переделках, если не считать штурм базы, когда они, по сути, просто едва успели сбежать, чтобы спасти остальных и не принимали участия в боях. Ну и второй. Вроде небольшой опыт есть, с людьми биться и даже убивать приходилось, но он теперь из-за этого рефлексирует и ты тоже не знаешь, что от него ожидать в переделке. Мечта, а не команда!

С другой стороны, а где еще взять столько опытных одаренных? Все что остались, идут сейчас в основных ударных группах...

Все это за одно мгновение пронеслось в моей голове и я, молча, кивнул, глядя ему в глаза, и показал сжатый кулак. Мы поняли друг друга. Я не подведу.

— Сектор чист, — буркнул Север в наушник, снова убирая нож в чехол.

— Понял вас, — раздался в ответ голос полковника, — еще двое на втором этаже, прямо над вами. Ликвидировать.

— Принял.

Север повернулся к нам и махнул рукой. Мы снова перестроились. На второй этаж можно было подняться по центральной лестнице, ведущей из обширного холла, либо через две боковые лесенки, скрывающиеся по бокам широких коридоров, в каждом крыле здания. На мой взгляд, странная архитектура, больше соответствующая какой-нибудь гостинице или старинному дворцу, но никак не загородному дому. Но так как я в ней особо не разбираюсь, мое мнение вряд ли кому было интересно.

Вернувшись в коридор с прачечной мы, постоянно мониторя окружающее пространство, нырнули в боковой проход, и бегом поднялись по лестнице. Сверхскорость лишний раз старались не тратить, ограничиваясь скупыми рывками при атаках. Надеюсь, сегодня нам наш "резерв" не пригодится, но кто его знает, как жизнь повернется. Надо экономить.

А вот и искомая душевая. Подкрадываться не имеет смысла. На слух эти твари не жалуются, поэтому вся надежда на грамотное прикрытие и работу в команде.

Кивнув нам, Север чуть-чуть замедлил шаг и слегка шаркающей расслабленной походкой направился к белой двери, расположенной от нас пяти в метрах. Передав командиру в свободную руку свой пистолет, я плавно вытащил из ножен меч и под прикрытием его шагов, бесшумно скользнул вперед, встав сбоку от двери. Слева от меня, то же самое проделал Виктор.

Кажется, прокатило... парочка была так увлечена друг другом, что даже не заметила громких шагов у себя под дверью. Да и кого им здесь бояться? Сама дверь, кстати говоря, тоже закрыта неплотно — шарообразная позолоченная ручка чуть-чуть не дошла защелкой до своего паза. Так торопились, что даже дверь за собой закрываться не стали? Какие страстные товарищи... Но нам это только на руку — не придется выбивать.

Мягкий толчок в створку и мы с Виктором тенями врываемся внутрь. Стрекот иньекторов. Север жмет на курки так быстро, что тихие пистолетные хлопки сливаются в автоматную очередь.

Ухожу с возможной линии атаки в сторону, и моему взору открывается просторная душевая, выложенная дорогущим нежно-фиолетовым кафелем. Два блистающих белизной унитаза и мраморная раковина, на которой и расположилась влюбленная парочка.

Несмотря на внезапность атаки и всю пикантность своего положения, девушка, находившаяся к нам лицом, среагировала моментально. Вначале прикрылась своим партером — парень конвульсивно дернулся, когда ему в спину вошло, чуть ли не два десятка стальных игл с нейротоксином, а затем мощным толчком отправила его прямо в стрелка. Голая туша вынесла командира обратно в коридор с такой скоростью, будто он телепортировался. Не теряя времени даром, я тут же подскочил сбоку и нанес ей мощный удар мечом в шею. Дзанг! Мелькнула когтистая металлическая лапа и меня с такой силой вмяло в ближайшую стену, что перед глазами все потемнело. Черт, кажется, череп треснул... Слава Богу, хоть регенерация не спит. Удар сердца и я снова на ногах.

За секунду моей вынужденной недееспособности картина боя изменилась радикально. Безголовое тело девушки слабо дергалось на полу возле раковины. Самой головы не видно. Рядом, выронив меч, сползает по стене с распоротым горлом Виктор. Из коридора слышны звуки борьбы. Север! Перехватив поудобнее, меч я рванул было на помощь командиру, как вдруг заметил боковым зрением движение справа. Резко обернувшись, я ошеломленно уставился на поднявшееся с пола окровавленное тело. С обрубком шеи и полным отсутствием головы, оно быстро встало на ноги и довольно уверенно двинулось в сторону дальнего угла. Переведя по тому направлению взгляд, я заметил кусок длинных светлых волос, торчащих из-за унитаза. Так вот ты куда улетела...

Ругнувшись про себя, я рванул за ней следом, попутно отметив что аура Севера, по прежнего барахтающегося в коридоре, цела и расплываться не собирается. Рванул, занося меч для удара, и едва успел присесть, пропуская над собой страшные когтистые лапы. Эта тварь сумела молниеносно развернуться, безошибочно распоров воздух там, где только что были мои глаза и горло! Высшая! Мы нарвались на Высшую! Твою же мать!..

Уход вниз я использовал с толком и, упав на одно колено, тут же рубанул мечом горизонтально. Лишившееся ног тело, нелепо взмахнув руками, рухнуло на холодный кафельный пол. Уже и без того залитая кровью душевая теперь уже точно напоминала собой скотобойню. Барахтающееся на полу чернорукое тело еще пыталось сопротивляться, но его судьба была предрешена. Пара взмахов мечом и оно престало представлять собой угрозу. Носком ботинка раскидать конечности подальше в стороны. А что ты хотела, милая? Уметь сражаться без головы это, безусловно, круто, но ведь и практика нужна. А ты вряд ли могла додуматься до такого извращения, чтобы рубить себе голову чисто ради того, чтобы попрактиковаться на всякий случай. Чего уж теперь...

Утерев лицо от брызг, я повернулся к двери. Придерживаясь рукой за косяк, в нее медленно шагнул, тяжело дышащий Север. Весь залитый кровью, с порванной на груди и плечах экипировкой, но все-таки живой и невредимый. Ну, а что вы хотели? Нельзя в такого опытного и битого жизнью оперативника кидаться упырем. Ничем хорошим это точно не кончится. Ни для вас, ни для упыря...

Убедившись, что угроза ликвидирована, я бросился к спасшему мне сегодня жизнь напарнику. Виктор лежал без сознания у самой раковины, безвольно уронив руки по бокам. Регенерация тут уже успела поработать и без нашего с ним участия — на шее виднелись три глубоких бугра слегка подрагивающей соединительной ткани. Кровь остановилась почти мгновенно, так отчего же... Переведя взгляд чуть выше я увидел глубокую вмятину в стене и ведущий вниз, до самой безвольно опущенной головы широкий кровавый след. Понятно... подкожной брони у парня-то не было, нет у него способности к преобразованию... Проклятье!

Вышедший на мгновение в коридор Север, вернулся обратно, таща в руках засыпанную прахом ковровую дорожку, и плотно притворил за собой дверь, попутно буркнув что-то в наушник. После чего подошел к и не думающим рассыпаться на части останкам вампирши и задумчиво на них уставился.

Я же все это время возился с Виктором, пытаясь привести его в чувство. Хвала небесам, ничего жизненно важного он не повредил, хоть и разбил себе череп об стену, а также неслабо сотряс мозг. Пара секунд манипуляций и он открыл глаза, ошалело уставившись на разгромленную душевую. Несмотря на ожесточенность схватки, шума мы произвели немного. Ну, по людским меркам, разумеется. Не только я один сейчас напряженно всматривался в окружающее нас пространство, пытаясь выделить признаки поднятой тревоги, но все было спокойно. Ребята настолько привыкли жить большой шумной компанией, что уже просто не обращали внимания на подозрительный шум вокруг. Поразительная беззаботность. Впрочем, а кого им тут бояться?

— Вас понял, — с небольшим опозданием проскрипел наушник голосом полковника, — основные группы уже выдвигаются. Потери?

— Потерь нет. Один ранен, — посмотрев в нашу сторону, доложил командир.

Поднявшийся на ноги Виктор, немного покачнулся, но тут же замахал руками, показывая, что он в норме. Тут он не врал. Головокружение пройдет через пару секунд, остальное — царапины.

— Поправка, — внимательно вглядевшись в него, произнес Север, — раненых нет.

— Отлично, — скрипнул наушник, — первая группа уже начала. Продвигайтесь в сторону бильярдной по второму этажу, подстрахуйте Стена при отходе.

— Принял.

Повернувшись к нам, Север кивнул сначала на распростертое на полу тело, потом на закрытую дверь и показал четыре пальца. Поняв его без слов, мы с Виктором кивнули и бросились в разные стороны. Он — открывать окно, я — поливать спиртом и поджигать лежащие на полу куски тела. Усилием воли отогнав от себя мысли об Асе, я спрятал к карман почти полностью опустевшую фляжку и чиркнул зажигалкой. Густой чадный дым, начал подниматься к потолку почти сразу. Уж не знаю, из чего там они состоят, но загораются они еще лучше, чем люди. То ли жира больше, то ли состав тканей другой, но вспыхивают они и вправду как в мультиках. Чирк. Фух! И горит сразу вся куча.

Датчиков дыма тут нет, окно нараспашку, да и ветер вроде бы в сторону леса — не сразу учуют. Даже если начнется пожар, то пока он разгорится — нас тут уже не будет.

Подобрав с раковины, отложенный перед работой меч, я с грустью взглянул на четыре глубоких вмятины на лезвии и со вздохом сунул его обратно в ножны. Рука машинально прошлась по скуле — лицо по-прежнему слегка саднило. Да... удар вышел знатный. Повезло еще, что тыльной стороной зацепило, а не когтями.

Забрав у командира иньектор, я встал в построение, и мы тихонько выскользнули из разгромленной душевой. Вроде все спокойно... Тускло, горящие светильники мелькали по обеим сторонам коридора. Поворот, пустые смежные комнаты, еще поворот и мы почти на месте...

Бу-бух!!

Взрыв в соседнем крыле здания кувалдой ударил по обострившемуся до предела слуху, заставив меня подскочить на месте. И почти тут же все пространство впереди и в наушниках заполнились лязгом железа, криками и захлебывающимися автоматными очередями.

— Общая атака!! Общая атака!!! — перекрывая звуки боя, взревел наушник голосом Митрова.

Твою мать! Ну как накаркали!

Бросив в кобуру уже бесполезный в открытом столкновении иньектор, я рванул из-за спины штурмовой автомат.

Не меняя построения, мы бросились вперед. Несмотря на прошедшие с момента приказа какие-то жалкие две секунды, бой кипел уже на обоих этажах огромно особняка. Нас пока еще не видели, но долго это продолжаться не могло, тем более, если учитывать, что перли мы как раз в самую гущу. Вторая и третья группы напрочь увязли внизу и Стену с товарищами, судя по скоплению полыхающих багровым аур, явно приходилось несладко.

Дах! Дверь справа неожиданно взорвалась осколками, и меня буквально вмяло в противоположную стену коридора. Стена, в отличие от своей соседки, была несущей, и только поэтому я не пробил ее своим телом. В глазах на мгновение потемнело, а по шее, безжалостно разрывая кожу заелозили чьи-то зубы. Практически вслепую, еще не успев придти в себя и не обращая внимания на рвущие нагрудные подсумки когти, я схватил противника за морду и резко повернул ее в сторону, изо всех сил сжимая пальцы. Не ожидала тварь, что у добычи будет подкожная броня? Дважды хрустнуло. Один раз в шее напавшего на меня молодого вампира, другой раз под погрузившимися в неожиданно податливую плоть пальцами. Дикий крик. В лицо тут же плеснуло красным в очередной раз, почти полностью перекрыв обзор. Росчерк стали прямо перед глазами и отрубленная половинка сломанного черепа на мгновение зависает в воздухе, чтобы секунду спустя осыпать меня ровным серым прахом.

Стараясь как можно быстрее придти в себя, я быстро протер глаза и подскочил с пола, с головы до ног обсыпанный мелкодисперсной, проникшей во все сочленения брони, дрянью. Север и Виктор в это время прикрывали подходы, дожидаясь пока я очухаюсь. Миг, и мы снова бежим навстречу неизвестности...

Очередной взрыв в спальном крыле раздался аккурат тогда, когда на нас из-за угла выскочило двое вооруженных вампиров. Один сжимал в руках меч, второй — пистолет. Огромный Desert Eagle игрушкой смотрелся в мощной лапище здоровяка, в то время как его напарник, отличавшийся более стройным телосложением, выглядел довольно комично с полутораметровым фальшионом в тонких руках.

Тройная очередь смела их на пол и вбила в широкие паркетные доски. Здоровяк рассыпался пеплом сразу. Его напарник, лишившийся половины лица и получив минимум пол обоймы в шею и грудь, слабо барахтался на полу, безуспешно пытаясь подняться на перебитые экспансивными пулями руки. Впрочем, безуспешно только на первый взгляд — страшные раны начали затягиваться буквально на глазах. Почти в ту же секунду из-за угла появилось еще трое. И снова не наших... Искаженные злобой лица матерых бойцов, сжимающих в руках короткие мечи и ножи. Ни перезарядиться, ни добить подранка мы не успели... Встречный бой, мать его.

Отбросив в сторону бесполезный автомат, я рванул из наспинных ножен уже порядком выщербленный меч. Трое на трое. Что ж, посмотрим кто кого...

Ребята оказались и вправду тертыми. Они не стали переть на нас толпой, а также как и мы, моментально перестроились и атаковали нас уже хорошо слаженной тройкой. Пропустив первые два удара, пришедшиеся в броню и не принесших серьезных повреждений, я запоздало понял, что весь мой опыт сражения на клинках ограничивается только коротким базовым курсом, который был заточен больше под истребление тварей, а не под искусство фехтования с людьми. Да, что-то мне передалось от Владимира при удачном эксперименте и, начиная с весны, мы начали активно эти навыки развивать. Но! Ключевое слово тут именно "начали"! Одно дело махать мечом как палкой, гоняясь за зубастыми порождениями иномирной фантазии и совсем другое скрестить клинки с опытным противником.

Как нас не убили в первые же секунды боя — ума не приложу. Спасла броня и мастерство Севера, неожиданно оказавшегося весьма искушенным фехтовальщиком. По сути, только на нем одном и держалась вся наша хлипкая оборона, трещавшая по швам под натиском вампиров. Думаю, Виктор понял тоже самое, потому как не сговариваясь, мы одновременно тоже ушли в глухую оборону, сосредоточившись исключительно на прикрытии командира и полностью игнорируя проходящие по нам скользящие и "неопасные" удары. В первые мгновения выручила броня — противник явно не ожидал такой подляны, нанося удары во все вроде бы не прикрытые бронежилетом уязвимые места. И только поэтому пара наших "ответок" сумела достичь цели. Впрочем, совершенно безрезультатно. Широкие длинные раны, нанесенные в корпус, затянулись практически моментально, а конечности и голову под удар противник благоразумно не поставлял. Мы держались, рубясь на пределе сил и задыхаясь от сверхскорости, но долго так продолжаться не могло. Это прекрасно понимали и мы, и вампиры, судя по оскаленным в жестоких улыбках лицах. Они не рисковали, но и не сбавляли натиска, методично отжимая нас в угол и выискивая слабые места. Хотели взять в плен? Возможно. Но узнать так ли это на самом деле, нам было не суждено.

Как и в любом поединке, достаточно всего одной ошибки или слишком резкого хода, чтобы отправиться на тот свет. Также случилось и здесь. Первым пал Виктор. Пропустил быстрый и мощный удар в голову, ослабевшие пальцы выпустили зажатый в руках меч, и он беззвучно осел на пол. Я заработал мечом еще яростнее, выполняя роль "щита" уже за двоих, но не преуспел. Тяжелый удар в бок попал аккурат под нагрудник, расколол подкожную броню и глубоко погрузился в плоть. Я охнул, сгибаясь пополам, но тут же пришел в себя, отключив боль сознанием. Лязгнуло. Север успел блокировать вражеский меч, чуть не отрубивший мне голову, но поплатился за это сам. Один из вампиров моментально подрубил ему ногу, а второй рубанул своим фальшионом по шее. Командир попытался было закрыться рукой, но меч отрубил ее и глубоко рассек горло. Кровь фонтаном хлестнула во все стороны. Суки!

Резко рванув вперед, я вплотную подобрался к ближайшему от меня противнику. Тот явно не ожидал такой прыти от уже умирающего человека и чисто на рефлексах попытался отмахнуться своим бастардом. А вот хрен тебе! На таком близком расстоянии замах вышел коротким, и клинок бесполезно завяз в нагрудной броне. Но мне на это уже было все равно. Удар снизу был так силен, что мой меч, войдя вампиру точно под подбородок, вышел из макушки. Резко повернуть в сторону, углубляя рану, под аккомпанемент хруста шейных позвонков и рвануть на себя, освобождая оружие. Облачко праха мягко оседает на землю. Внимание всех оставшихся теперь приковано только ко мне. Двое на одного... Я труп со сто процентной гарантией. Как же обидно...

В воспаленном, предчувствующем скорую смерть мозге, до предела обостряется восприятие. Я вижу, лежащие на полу, окровавленные тела моих друзей. Броня и в этот раз сумела спасти жизнь командиру. Вражеский меч разрубил горло, но увяз в композите и оставил лишь широкую рану, сейчас активно стираемую бесполезной регенерацией. Почему бесполезной? Очень просто — командир был без сознания, и в таком состоянии жить ему оставалось считанные мгновения. Ровно столько, сколько сумею продержаться я, против двух отличны мастеров — мечников. Бой!

Чувствуя как начинает медленно отказывать сердце, не выдерживающие подобных перегрузок, я поднырнул под вражеский фальшион, уклонился от второго и тут же рубанул по ногам. Срубленная, по самое колено конечность улетела в сторону с такой скоростью, будто ею выстрелили из пушки. Прилетевший откуда-то сбоку кинжал два не выбил мне глаз, но попал чуть выше и, оставив глубокую зарубку на костях, ушел в сторону. Один из противников начал заваливаться. Моментально развернувшись ко второму я едва успел парировать его удар, как еще один, тут же пришелся мне по пояснице. Броню не рассек — снизу и из такого положения бить было не очень удобно, но, лежащий на полу безногий, не хотел сдаваться просто так. Понимая, что в открытом бою мне ничего не светит, я попытался уйти со своим противником в клинч и выиграть хоть немного времени в надежде на то, что раненный командир сумеет очнуться и помочь. Мне даже удалось грамотно заблокировать руки противника, не давая ему ни высвободиться, ни применить оружие. Передо мной был явно не высший, поэтому когтей я не боялся. Однако совершенно начисто забыл про другую их особенность...

Поняв, что освободиться из моей хватки у него не получается, вампир неожиданно оскалился во все свои 32 белоснежных зуба и с утробным воем вцепился мне клыками в лицо. В последнюю секунду я успел слегка опустить голову, и только это спасло мои глаза. Но упырь и не думал расстраиваться. С воем, он кромсал зубами и жрал все до чего мог дотянуться. Брызги крови летели во все стороны. Да, броня держала, но кожа и внешние сосуды проходили как раз таки сверху, а не под ней. И с каждой миллисекундой, с каждой выпитой каплей, он становился все сильнее... А сзади уже поднимался на одну ногу, его очень злой, сжимающий в обеих руках по мечу, товарищ.

Я закричал и попытался оторвать его от себя, но не тут-то было. Упырь, совершенно ошалевший от вида крови, теперь стремился к "объятиям" ничуть ни меньше, чем я в начале. Он рвал клыками плоть, пытаясь добраться до шеи и только мои уже порядком уставшие и трясущиеся от напряжения руки, удерживали эту тварь на месте. Поняв, что проигрываю, я взревел и, спасаясь от удара сзади, рванул вперед, изо всех сил ударяя противником в стену. Она оказалась на редкость хлипкой и, пробив ее насквозь, мы вывалились на пол какой-то просторной, ярко освещенной комнаты.

Буууууух!!!

Багровая вспышка. Море огня. И в следующую секунду я понял, что куда-то лечу. Небо и земля несколько раз поменялись местами, прежде чем меня встретил на редкость твердый пол...

Что чувствует человек, упав со второго этажа? Глупый вопрос. Нет, тут, конечно, немаловажный фактор имеет еще и то, КАК он упал и на что приземлился. Но все-таки... Все-таки, упасть плашмя на пол с такой высоты и остаться невредимым может только очень живучая тварь. Такая как одаренный, например. Достаточно вспомнить то, как я в свое время, падал на лед, поскользнувшись зимой на улице и не успев выставить руки. Плечо болело ой как долго... повезло еще, что вправлять не пришлось, и сустав остался целым. А что будет, если человек упадет точно также метров с трех-четырех? Это только в тупом кино, где главный герой, шмякнувшись с такой высоты мордой об асфальт, радостно подскакивает обратно на ноги и с криком "I,m okay!" бежит мстить сбросившему его оттуда супостату. В жизни же все намного более прозаичнее... Я уже молчу про большую высоту, когда тело просто лопается от удара с торчащими наружу костями и прочими неприглядностями.

Вот и сейчас, приземлившись на твердый паркетный пол, я далеко не сразу сообразил, что нахожусь в просторнейшей гостиной, где, судя по всему, и проходила недавняя вечерника. Пока я лежал и жадно пытался схватить ртом воздух, вышибленный от удара и болевого шока, тело старалось максимально быстро привести себя в порядок.

Вокруг же меня, царил настоящий хаос. Рубка шла такая яростная и настолько быстрая, что я не всегда успевал за ней взглядом. Сверхскорость ушла, мозг соображал медленно и организм отчаянно твердил о необходимости длительного отдыха и приведения себя в порядок. Включить ее сейчас — означало неминуемый отказ сознания через ближайшие пять секунд. Поэтому все, что мне оставалось — это лежать и медленно приводить истощенное тело в порядок. Благо дело, на лежащий под ногами почти в самом углу гостиной "труп" никто не обращал никакого внимания.

Что происходило вокруг, я тоже понять не мог. Вихрь движения и красок, настолько быстро мелькал и сменялся перед глазами, что после нескольких попыток сосредоточиться и понять, что же здесь происходит, меня замутило. Изредка меня обдавало ветром, когда кто-то пробегал рядом, или же долетали какие-то щепки и обломки безжалостно уничтожаемой мебели. А один раз так плеснуло кровью, что напрочь залило мне все лицо и часть белоснежной стены, рядом с которой я лежал, поменяла свой цвет. Отплевываться и вытирать лицо я не стал. Кто его знает, как отнесутся к неожиданно "воскресшему" и еще не пришедшему в себя до конца одаренному. Ну его... лучше не рисковать.

62% от общего резерва энергии.

Не хило меня так потрепало. Впрочем, часть запаса ушла не только на регенерацию, но еще и на восстановление и обновление организма. Плохая альтернатива отдыху, но что поделать. Тем более, что в бою такая возможность — настоящий подарок. Я приоткрыл глаза.

На полуобвалившийся балкон, с догорающими останками мебели (по ходу, как раз оттуда меня и сбросило взрывом) неспеша вышел высокий человек в цветастых труселях и майке. Почему неспеша? Да потому, что я его раз — увидел, и два — сумел рассмотреть во всех деталях. Умное, строгое лицо с небольшими залысинами на вытянутом черепе. Черная бородка клинышком и кустистые брови предавали ему особый колорит. А плотно сжатые губы и прицельный взгляд на поле боя внизу, явно выдавали в нем весьма волевую личность. Больше ничего рассмотреть я не успел, так как он неожиданно исчез. Ушел сам, или кто-то на него напал — неизвестно. Но судя по мелькнувшим в воздухе босым ногам, которые я вроде бы успел заметить, скорее всего — второе...

Перед глазами немного прояснилось. Прохлаждался я не больше пяти — шести секунд, но за это время схватки в зале начали утихать, разбившись на несколько очагов, все еще ведущий безжалостный бой друг с другом. Там где прекращалось движение, на полу оставались изрубленные и изломанные тела, перемешанные с пеплом... Пора.

Удар пришедшего в себя сердца. Я снова на ногах. Мир замедляется, и я вливаюсь в него уже на равных. Все вокруг приобретает неожиданно четкие, хоть и постоянно меняющиеся очертания. Оружия у меня нет. Меч и автомат остались наверху, а иньектор после падения превратился в кучку бесполезно хрустящих в кобуре обломков. Прочный китайский пластик, чтоб его... Отрастив на одной руке когти, другой я выхватил из набедренных ножен нож и бросился к ближайшей схватке.

Первого, стоящего ко мне спиной упыря, я убил ножом. Он как раз поднимался с тела поверженного им противника, но так и не успел встать на ноги — удар в затылок, поворот и прах оседает на пропитанный кровью пол. Рассматривать его жертву нет времени и я бросаюсь дальше, пытаясь помочь тем, кто еще остался в живых.

Владимир!

У распахнутых дверей, ведущих в спальное крыло здания остервенело сражаются двое. Владимир, уже в порядком изрубленном и косо сидящем на груди бронежилете и его противник — огромный упырь с широким полуторником в руках. Сталь воет в их руках, рассекая тугой воздух, скрещиваясь, и постоянно отскакивая друг от друга. Оба бойца серьезно ранены, это видно по уже не затягивающимся ранам на конечностях, торсе и даже лице, но яростно продолжают рубиться грудь в грудь, не чувствуя боли и не обращая ни на что внимания.

Бросившись к ним, я попытался было на пасть на противника мастера со спины, но тут же мощный пинок отправил меня в полет. Это тварь, даже не оборачиваясь, легко отмахнулась от меня, как от обычной букашки! Приземлившись на пол, я уперся в чье-то распластанное и частично расчлененное тело и, поднявшись на ноги, снова ринулся в атаку. Не успел. За спиной у Владимира неожиданно быстро мелькнула чья-то тень. Он явно ее почувствовал, и даже попытался уйти с линии атаки, но не успел. Его противник тут же перешел в контратаку и сумел оттеснить мастера аккурат под удар... Двойной блеск стали. Владимир, плавно оседает на пол с разрубленной наискось от головы на самой груди шеей, а тень принимает более отчетливые очертания, окутанного дымкой человека, пытающегося выдрать из своего горла глубоко засевший армейский штык-нож... Не знаю кто его метнул, но именно это и спасло жизнь мастеру. Не довернись рука противника от неожиданной боли и этот удар точно бы снес ему голову.

Рывок вперед и я уже рядом с тенью. Блокировать руку с мечом. Противник с рычанием вырывает из раны нож, обдавая меня фонтаном тут же остановившейся крови, и пытается пырнуть меня им в глаз. Закрываюсь рукой. Клинок, пробив броню насквозь, вылезает с другой стороны ладони и слегка рассекает веко. Вот это силища! Обнимаю его руку своей, вгоняя острую сталь в себя по рукоять и, видя уже знакомый оскал прямо перед своим лицом, бью в него лбом на встречу. Хруст зубов и костей лица. Его покрытая дымкой морда превращается в кашу. Прощай клыки. Не ожидала тварь? За счет композита мой череп теперь будет явно попрочнее твоего... С размеренностью молотобойца я продолжал бить и бить его лбом, пытаясь нанести как можно больше ударов за наименьшее время. Дробил кости, все глубже вбивая его в стену и чувствуя, как расстояние между моим лбом и нею становится все меньше и меньше... В любую секунду я ожидал удара в спину и смерти от оставшегося в живых противника Владимира, но его все не было... И я продолжал бить, снова и снова, не обращая внимания на режущие мою плоть осколки костей, на звуки боя и дергающиеся в конвульсии, крепко зажатые в моих ладонях руки противника. Мозг уже не успевал затягивать внутренние гематомы и повреждения, но пока еще как-то справлялся...

С последним ударом тело теневика, так и не потеряв дымку, осыпалось в моих руках, оставив приглушенную сознанием боль и глубоко засевший в руке клинок. Тяжело дыша я отвалился в сторону и огляделся... Почти у самых моих ног лежала куча праха, все еще сохранившая очертания могучего, пышущего чужой жизненной силой, тела. А рядом с ней, сжимая в руках по рукоять вбитый в пол нож (как раз в то место, где у противника была голова) лежал мертвый Владимир...

Я сглотнул, вставший в горле комок и, подобрав выпавший из рук тени изогнутый меч, бросился в гущу боя. Не время... Сейчас не время...

Затихшая было схватка вновь начала набирать обороты, когда в зале один за другим начали появляться новые действующие лица. Вампиры. По одному — по двое, они выскакивали из боковых дверей, с ходу вступая в бой. Толи это были редкие тормоза, до последнего не верящие, что на них кто-то решился напасть, то ли они считали, что все эти крики и взрывы решили устроить их друзья, жаждущие продолжения банкета. Не знаю. Но они продолжали выскакивать.

Мысль о том, что все это время мы бились всего лишь с охраной, а теперь пришли "хозяева", уже слишком поздно всплыла в моей, уже не раз за сегодня ушибленной, голове.

Первого вбежавшего в разбитые двери растерянного клыкастого паренька лет восемнадцати, я встретил ударом трофейного меча. Взвинтив восприятие до предела, я отбил его фальшион в сторону и тут же на противоходе отрубил голову. Минус один. Эм... и все? И что это сейчас такое было?

Со вторым новоприбывшим пришлось повозиться подольше. Но уложился также быстро — поймал на простенький обманный удар, который мне в свое время показал Владимир и разрубил противнику голову. Минус два. Глядя, как облачком пепла оседает на пол очередное тело, я только покачал головой. Как так-то вообще? Если еще вчерашний новичок, столь легко разбирается с подобным противником то, как тогда вообще можно назвать такого противника? Они что, вообще первый раз оружие в руки взяли?? Бред.

То, что я до сих пор еще жив не более, чем нелепая случайность. Как гласит один из древних законов воинского искусства — свяжись с более сильным противником и ты — труп. Точно, лаконично и абсолютно правдиво. Однако задумываться о поразительной "тормознутости" упырей некогда. И я едва успел подставить клинок под удар очередного, непонятно откуда взявшегося вампира. Лязгнуло. Перехватив меч обеими руками, за лезвие и за рукоять, я попытался было уйти в сторону, чтобы пробить ему голову тяжелой стальной гардой, как вдруг замер как вкопанный, только сейчас заметив с кем я скрестил клинки... Это лицо... Я смотрел в него и не мог поверить своим глазам...

Девушка. Лет двадцати пяти. Чуть ниже меня. Густые каштановые волосы, волной ниспадающие чуть ниже плеч и карие глаза, слишком большие и выразительные для таких тонких черт лица. Я помнил, как в свое время именно за них ее шутливо называли в институте "анимешкой". Катя... Да как такое вообще возможно?! Мир вокруг остановился.

Судя по резко замершей хрупкой фигурке и удивленно распахнутым глазам, меня она тоже узнала. Не смотря на слегка измененные после восстановления кости черепа, несмотря на полностью другую фигуру и залитое кровью лицо, она меня узнала. Не могла не узнать... Люди, на протяжении стольких лет бывшие смыслом друг для друга, просто не могут вот так взять и ошибиться. Вокруг кипел бой, а мы стояли как два идиота и пялились друг на друга не в силах вымолвить ни слова. Два смертника в кипящем котле событий. И это было моей ошибкой.

Боковым зрением было видно, что основной бой уже сместился к центральной лестнице, и противников в зале не осталось, но я никак не мог подумать, что беда придет совсем с другой стороны...

С криком "Иду!", откуда-то с боку вынырнул Грин. Росчерк меча, направленный Кате в голову был таким быстрым, что я среагировал на чистых рефлексах. Парировать или отбросить ее с линии атаки я не успевал, поэтому просто чуть сместился в сторону, принимая удар на себя. Темнота...

— Бросайте оружие, и я обещаю вам жизнь, — холодный, начисто лишенный эмоций голос эхом отдавался у меня в голове.

Тишина. Кому он это говорит? Здесь же только я один...

Пытаясь найти источник надоедливого шума, я с трудом разлепил один глаз. Второй — напрочь приваренный толстой коркой запекшейся крови, отказывался открываться. Прямо перед моим лицом лежало чье-то тело. Судя по внешности, а также повернутой на сто восемьдесят градусов и проломленной чем-то тяжелым головы — явный упырь. Гарантированно мертвый, но почему-то все еще целенький, чудеса...

Я попытался подняться, но руки безвольно подломились и я снова шлепнулся лицом на липкий деревянный пол.

— Сдавайтесь. Или умрите. Дважды повторять я не стану.

Да когда ж ты уже заткнешься? Как молотком по ушам... О, точно. Надо бы подлечиться...

0% от общего резерва энергии.

Это... как так? Я же только недавно полный был... Или нет? Не помню...

Со второй попытки я все-таки сумел чуть-чуть приподняться и, опираясь на труп, выглянул наружу. Открывшаяся моему взору картина, заставила меня замереть на месте, пытаясь осознать и переварить увиденное.

Огромный, заваленный трупами и залитый кровью полуразрушенный зал, со в щепки разбитой мебелью и валяющимся здесь и там оружием, был больше похож на скотобойню, чем на уютное место отдыха в загородном особняке. В его центре, рассредоточившись полукругом, стояли тяжело дышавшие Игнат, Духобор и Архип, до хруста костей сжимающие в руках уже порядком изрубленные мечи. Чуть сбоку от них, застыл Стен.

Вечно шутливый оперативник, так любящий менять свое тело и прикалываться над друзьями, сейчас представлял собой страшное зрелище. Блестящее серым композитом и до предела напряженное мускулистое тело, было готово сорваться с места в любой момент. Мощные толстые когти, на удлинившихся в полтора раза руках и оскаленная бронированная пасть с длинными зубами, приковывали внимание и заставляли относиться к нему более чем серьезно. Последним из одаренных, оставшихся на ногах и расположившихся за их спинами на небольшом удалении был Митров. Бронежилета на нем уже не было, из многочисленных ран на теле, продолжала сочиться кровь, но полковник твердо стоял на ногах, наведя свой АШ-12 с расширенной обоймой на верхнюю площадку лестницы. Оружие слегка опущено, чтобы не перекрывать себе обзор, в случае резкой смены позиции цели, глаза внимательно отслеживают обстановку.

А наверху, возвышаясь над людьми как боги, стояли пятеро. Стояли спокойно и расслаблено, полностью уверенные в своем превосходстве и гарантированном исходе любой ситуации в свою пользу. Одного из них я узнал сразу. Тот самый парень из ночного клуба, фотографию которого нам показывали перед штурмом. А по бокам от него... (я попытался проморгаться своим единственным работоспособным глазом, чтобы удостовериться в действительности происходящего) по бокам он него высились две горы. Два зверя, по нелепой случайности, оказавшиеся на ногах. Огромные. В полтора раза выше обычного человека. Втрое шире и в пять раз тяжелее... Широкие, похожие на топку, дышащие жаром пасти, работали как домны, постоянно демонстрируя всем желающим свое раскаленное нутро. Покрытое густой темной шерстью, чудовищно плотное тело без малейшего намека на жир, легко держало на себе толстые мускулистые руки, опускающиеся чуть ли не до земли. Про когти, зубы и прочие "запчасти" и говорить нечего. Это не зверь — это настоящая машина для убийства.

Последние же двое оказались вампирами. Вооруженные двумя мечами, они легко балансировали на краю тонкой резной балюстрады, готовые в любой момент сорваться вниз. Тоже мне, ассасины, мать его...

Клятвенно пообещав себе, если удастся выжить, найти и вытрясти душу из сценаристов "Другого мира" (надо же, как один в один срисовали, гады! По любой ведь о них что-то знали) я заозирался по сторонам. Первым делом взгляд наткнулся на безжизненное тело девушки, лежащее от меня в двух шагах. Катя... Сердце пропустило удар и болезненно сжалось в груди. Посмотреть ауру я не мог — не было энергии. Ползти к ней, чтобы обнять напоследок когда-то бывшего мне самым близким в жизни человека, как это обычно красиво показывают в фильмах, я тоже не стал. Помочь ей сейчас я ничем не мог, а вот тем кто еще на ногах и готовился сражаться — можно попытаться. Сейчас не время заботиться о мертвых. Время помочь тем, кто еще жив. Хватит на меня сегодня ошибок...

Оглядевшись вокруг в поисках оружия, я заметил только выпавший из чьей-то кобуры автоматический иньектор. Что ж и то хлеб. Главное высадить очередью и успеть до того как начнется разборка. Сверхскорость приказала долго жить, и попасть случайно своим в спину я не желал категорически. Подтянув машинку поближе к себе я поудобнее пристроился за дохлым упырем, используя его не только в качестве импровизированного укрытия, но еще и в качестве опоры. Удивительно, но на меня так никто и не обратил внимания. Уже не считают противником? Что ж, не могу их винить за это. Сейчас я действительно просто мясо.

— Итак, ваше решение? — спокойно, даже как-то умиротворенно спросил хозяин дома, медленно понимая в воздух ладонь. Жест был всем понятен без слов. В случае не устраивающего его ответа или же слишком долгого раздумья, она опустится вниз и тут начнется настоящий ад. Чудо уже то, что он решил спросить еще раз, после своего недавнего высказывания. Неужели так хочет взять нас живыми? Хотя... учитывая садистские наклонности и то, что мы только что разгромили всю его резиденцию, перебив немало друзей...

Бууух!

Звон разбиваемого стекла и голова одного из оборотней разлетается на части. Охренеть. Чтобы разнести в клочья такой пивной котел требуется немалый калибр. Не теряя ни секунды жму на курок высаживая почти полную обойму. Цель выбрана давно. Торс и морда, стоящего слева от главаря оборотня, расцветают множеством ярко окрашенных иголочек. Мир срывается с места. Калейдоскоп красок и звуков бьет по нервным центрам, дезориентируя и сливаясь в радугу. Аккуратно откладываю уже бесполезный автомат в сторону. Все. Теперь я уже точно бесполезен...

На этой самой мысли в меня и прилетело чье-то безвольное тело, придавив тяжелой тушей и больно ударив по голове. И так уже работающее на пределе сознание тут же воспользовалось возможностью, радостно погрузив меня во тьму.

Очнулся я в машине, на полу старенького, потрепанного жизнью микроавтобуса. Он мягко подскакивал на ухабах, болью отдаваясь в отбитом, наполовину онемевшем от ударов, теле. В салоне царила тишина. Сквозь узкий край окошка, едва видимый с моего ракурса, виднелось медленно проплывающее звездное ночное небо... Я невольно залюбовался глубиной цвета, наслаждаясь покоем. Красиво... Как же редко мы обращаем внимание на то, что нас окружает. То, что с нами рядом каждый день...

Я попробовал пошевелиться и только сейчас понял, что моя голова лежит у кого-то на коленях, бережно придерживаемая по бокам руками.

— Спи Дима, спи, — надо мной склонилось едва видимое в темноте, заплаканное лицо Алисы, — все будет хорошо...

— Откуда... — попытался спросить я, но разум предательски поплыл куда-то в сторону, пытаясь унести меня в забвение. Очередной толчок, подскочившей на кочке машины, и мое сознание поглотила темнота...

Глава 10.

Размеренные шаги гулко отдавались эхом в широком холле. От каждого соприкосновения лакированного ботинка с идеально гладкой поверхностью мраморного пола, они взлетали куда-то вверх и потом еще долго витали под потолком, порой создавая такие причудливые отзвуки и шепот, что человеку, незнакомому с подобной особенностью местной архитектуры становилось сильно не по себе. Рыцарь же, шагающий по белоснежной глади пола к широкой лестнице, ведущей на второй этаж, только в очередной раз поморщился. Он ненавидел тех, кто создал это творение, как, впрочем, и все остальное, что связывало его с этим местом.

Быстрый подъем наверх и он уже шагает по верхнему коридору, полукругом опоясывающего главный холл и прикрытого от любопытных глаз изящной балюстрадой. Толстый красно-золотой ковер гасит все звуки, оставляя лишь легкое журчание фонтана, мягко переливающегося внизу. Огромные, расположенные по обеим сторонам панорамные окна, заливают все вокруг ярким солнечным светом, играющим на камнях и, предавая всему, до чего могут дотянуться, поистине королевский блек. Сочетание белого и золотого, красного и черного цветов, так гармонично дополнялось архитектурой и освещением, что поначалу у многих гостей просто захватывало дух. Однако не все гости этого дома могли согласиться с их мнением... Рыцарь качнул головой, прогоняя ненужные мысли.

Череда постоянно петляющих коридоров и переходов, наконец, привела его к широким дверям хозяйских покоев, выполненных из красного дерева столь искусно, что уже само по себе, как на обычный предмет домашнего обихода, смотреть на них было невозможно. Предупредительно постучав и дождавшись утвердительного ответа, весело прозвучавшего откуда-то из глубины комнаты, мужчина потянул дверь на себя и шагнул внутрь. Если верить голосу, хозяин сегодня был явно в хорошем настроении.

Представшие взору апартаменты были выдержаны все в том же стиле, что и весь остальной особняк, расположенный на берегу моря, неподалеку от солнечного Истборна. Много пространства, начисто лишенного хлама и ненужных вещей, много света и ярких чистых красок. Хозяин решительно не понимал этих тупых любителей готики, что ютились в древних, как дерьмо мамонта, замках или мрачных загородных домах, мало чем от них отличающихся. Обилие темного камня, могильной плитой окружающего живущих в нем разумных. Куча таких же безвкусных украшений, с претензией на оригинальность. Гигантомания, стремящаяся внушить самим себе и окружающим, веру в свое давно уже потерянное величие. И серость. Повсюду серость! Серость в домах, серость в людях, что в них живут. Серость в мозгах и их душах. Бывший фракийский раб, долгие годы проживший в Италии, а ныне глава одного из самых могущественных кланов Европы, решительно этого не понимал. Именно поэтому эта небольшая вилла, расположенная неподалеку от одного из популярных местных курортов, как нельзя лучше соответствовала его предпочтениям. Да и обилие молодых людей, приезжающих сюда отдыхать и выливающие тонны положительных эманаций, настраивали его на лирический лад.

Рыцарь окинул взглядом апартаменты. Пара пустых бутылок из под вина, небрежно брошенных на белоснежный ковер вместе с одеждой, давно остывший камин в углу и не заправленная кровать, на которой сейчас нежился небольшой, но крепко сложенный человечек, с добродушным лицом и цепким взглядом из под иронично сложенных бровей. Легкая шелковая простыня, также выдержанная в светлых тонах, частично скрывала его обнаженное тело. Рядом с ним, безвольно откинув голову на подушку, лежала, уставившись невидящими глазами в окно, красивая молодая девочка с разорванным горлом. На вид — не больше шестнадцати. Явно приехала сюда с большой компанией друзей или с родителями, чтобы отдохнуть. Еще одна, на этот раз чуть постарше, лежала в ногах, свернувшись калачиком. Судя по мерному дыханию, тихонько вздымающейся и опускающейся спины — живая. Но под полным контролем.

На лице рыцаря не дрогнул не один мускул. Он молча стоял на пороге, ожидая когда господин заговорит первым. Этикет в этом доме соблюдался строго.

— Какие новости? — жизнерадостно спросил давно заметивший его человек. После чего еще раз сладко потянулся и, наконец, поднялся с ложа, принявшись неторопливо заворачиваться в простыню на манер легкой туники.

— Плохие, господин, — прогудел рыцарь, хмуро взирая на то, как его хозяин наводит утренний туалет, — миссия в Сибири провалена. Алекс убит.

— Хм... Ну, для тебя-то эти новости явно хорошие, — добродушно усмехнулся человечек, после небольшого обдумывания услышанного, — или ты не рад собственному повышению, новый кредостан?

— Для меня честь служить вам в любом качестве, господин, — лицо мужчины по-прежнему было безучастно.

— Конечно — конечно, — нетерпеливо отмахнулся человечек, подходя к широко распахнутому окну, у которого стоял широкий мольберт с незаконченной картиной. Надо признать, что талант художника у хозяина дома был настолько поразительный, что мало кто мог с ним сравниться в мастерстве живописи и чувств. Реши он участвовать в каких-нибудь выставках или устрой даже банальную презентацию собственных работ, и уже через пару недель его картины уходили бы с молотка за суммы, поражающие обилием нулей. Однако тому было на это абсолютно плевать. Творил он исключительно из любви к самому искусству. Берясь за кисть только когда было настроение, причем не важно, хорошее или плохое.

Эмоции, слой за слоем ложившиеся на дорогое белоснежное полотно вместе с краской, порой заставляли ужаснуться или восхититься даже самого далекого от живописи разумного. Гнетущее и раздирающее изнутри чувство страха, липкой змеей осторожно касающееся спины и, незаметно погружающееся в саму душу, при взгляде на черно-серые отблески Дна, с редкими вкраплениями тусклых бордовых искр. Глаз не было видно, но чувство того, что оттуда из темноты на тебя взирает сама бездна, настолько подавляло, что мало кто мог простоять перед картиной более нескольких минут подряд и не отвести взгляда. Необычайное чувство легкости, эйфории, полета дарил пейзаж, запечатленный на склоне утренних Карпатских гор. Он так тянул к себе, манил, ласково шептал и гладил легким ветерком, что хотелось просто шагнуть в картину и раствориться в ней, никогда больше не появляясь в этом грубом и несовершенном мире. Да... Мало кто мог стоять у подобного творения, оставаясь равнодушным. Ибо в свои произведения художник вкладывал не только весь свой талант и любовь, но еще и Силу. Самую свою суть. К слову сказать, желание писать картины нападало на хозяина дома не так уж и часто и сильно зависело от его настроения. Обычно это происходило, когда он ощущал необычайный душевный подъем, либо когда видел какую-то необычную вещь, которую хотел бы запечатлеть на память. В любом случае, получалось... своеобразно.

На мощной челюсти рыцаря вздулись широкие желваки, глядя как при очередном едва заметном касании кисти, на мольберте все четче проступают очертания девушки, раскинувшейся на белоснежной глади кровати. Хозяин любил писать с натуры.

— Так какие новости ты мне принес еще? — поинтересовался фракиец, не отвлекаясь от работы. Сегодня он был явно в хорошем настроении. В отличие от других своих собратьев и даже Старейшин, с рождения привыкших контролировать свои эмоции, он не привык скрывать чувств. А учитывая всю власть и положение, которое он занимал вот уже больше шести столетий подряд в Европе, так и вовсе спокойно мог себе это позволить. И горе тем, кто решится попробовать на них сыграть. Историю Эразма, купившегося на ловушку мастера помнили многие до сих пор, — меня интересуют подробности.

— Группы разведки, отправленные на прояснение ситуации в Сибирь и в Москву, подтвердили факты об уничтожении и частичной перевербовке наших агентов, — хмуро взглянув исподлобья, начал рыцарь, — 95% всей агентурной сети было уничтожено, что уже само по себе говорит о том, что в столице работал высокопоставленный крот, сливающий информацию противнику. По некоторым косвенным данным это был одиночка. Все операция проведена настолько тонко и быстро, что сомневаться в этом уже не приходится. С большой долей вероятности, по ее завершении крот был ликвидирован, поэтому установление его личности затруднено. По этому делу есть пять подозреваемых. Все пятеро — мертвы. Ведется следствие, выясняются их связи. Отдел аналитики присвоил ей третий уровень приоритета. Итог — в живых остались лишь два ваших личных наблюдателя, которые и донесли пусть и с большим опозданием, весть о провале и последних разработках Александра.

— Что с моими людьми?

— Как вы и приказывали, после предварительной разведки, часть сил была выделена на ликвидацию Александра. Остальные группы во главе с Алексом, были скрытно переправлены в Сибирь для ликвидации НИБ-1 и НИБ-2 основного исследовательского комплекса. Также были выяснены тщательно скрываемые адреса ушедших на покой, вторичных версий проекта "Будущее", а именно прототипов 1.01 и 1.012. После чего было принято решение об одновременном устранении целей. Всего было задействовано семь ударных групп. Из них двести семьдесят восемь людских наемников, шестьдесят альмеров и восемь вартов поддержки. По результатам операции: НИБ-1 и НИБ-2 уничтожены полностью. Потери — 90% от общего состава групп. Ликвидирован начальник ГУ ФСБ по проекту "Будущее". Потери: 65% альмеров и 100% от людского состава группы. Группа 4 уничтожена полностью — цели удалось скрыться. Группа 5 — уничтожена полностью, прототипы 1.01 и 1.012 ликвидированы. Группа 6, возглавляемая вашим бывшим начальником охраны, участвовала в ликвидации одиночной цели. Прототип нового поколения. Версия 2.02. Высший приоритет развития. Однако задача была отнесена в желтый сектор из-за относительной слабости и отсутствия боевого опыта носителя цели. Итог — 98% группы убито, включая командира. Цель ликвидирована. Одному из наемников удалось бежать. Ведется поиск. Последней группой цели на месте обнаружено не было. Группа вернулась на исходную точку сбора в полном составе.

— Общие потери? — заинтересованно повернулся к нему Глава, отставив в сторону кисть и, взяв с ближайшего столика небольшой бокал вина. Казалось, его не то что нисколько не расстроило известие о провале миссии, но он даже доволен этим событием.

— Общие потери составили тридцать девять альмеров и два варта. Оставшиеся людские ресурсы были ликвидированы, согласно протоколу.

— Что с Александром?

— Жив. Все наши воины, отправленные на его ликвидацию — мертвы. Среди них — трое высших. Эрик и два его варта. Оппозиция в вашем клане практически уничтожена.

— Что ж, Эрик получил то, что хотел, — повернувшись к распахнутому окну, задумчиво повертел бокал в руках фракиец. Легкий морской бриз, легонько раздувал простыню на его хрупком теле, — он ведь хотел реально проверить свои силы перед поединком со мной.

— Это лишь догадки, господин.

— Возможно, — легко согласился тот, — но слишком многое на это указывало. Впрочем, уже не важно. Меня больше интересуют подробности штурма.

— Боя не было, господин, — лицо рыцаря по-прежнему не выражало ни одной эмоции, — согласно плану, дом был оцеплен, немногочисленная внешняя охрана, состоящая из людей — перебита. Никого кроме самого Александра в самом доме обнаружить не удалось. Странности начались сразу после начала штурма его резиденции. Никакого сопротивления встречено не было. После того, как основная группа скрылась в доме, с ней почти сразу была потеряна связь. А спустя несколько минут туда же подтянулись и бойцы из оцепления. При этом запросов о помощи и требований подкрепления не поступало. Спустя семь минут, восемнадцать секунд после этого, все жизненные маяки бойцов погасли. Разом.

— Вот как? — удивленно приподнял брови его собеседник, — и что же говорят по этому поводу наблюдатели?

— Наблюдатели также были ликвидированы тем же способом, что и основные ударные группы, — проговорил рыцарь, — оставив свои укрытия, они приняли участие в штурме, имея на это строжайший запрет. Оба располагались на значительном удалении от дома, составляющим пятьсот и тысячу метров, соответственно. Последний наблюдатель, находившийся на возвышенности, на расстоянии в два километра от места событий — единственный, кто сумел остаться в живых. Вычислить его позицию было делом времени, поэтому, после увиденного, наблюдатель был срочно эвакуирован. Однако и того, что он успел заметить, хватило с лихвой для анализа возможностей Главы. Версия с его уникальностью подтвердилась.

— Как занимательно... — протянул фракиец, отставив пустой бокал в сторону, — столь трепетное отношение Александра к жизни собственных людей, в очередной раз сыграло нам на руку. Мне будет, о чем поговорить с Эндрю. Кстати, когда ты говоришь, он к нам прибывает?

— Господин Эндрю, просит его извинить, но он не может лично присутствовать на вашей встрече в условленное время, — прогудел рыцарь, — Проблемы на Востоке. Его полномочный представитель уже вылетел и будет в Истборне через пять часов.

— Отлично, — потер руки от предвкушения, человечек, — я уже предвкушаю этот разговор. Хм... так чем все закончилось в Сибири?

— Учитывая, что ликвидировать все высокоприоритетные цели не удалось, а также учитывая уровень потерь в живой силе и технике, нами был реализован план Б, согласно вашим указаниям. Большинство следов и каналов связи — зачищено. Посредники и возможные свидетели — ликвидированы. Большинство оставшихся в живых бойцов было эвакуировано...

— Большинство?

— Часть сил было решено оставить в резерве, для возможной корректировки событий после провала, а также изучения реакции со стороны противника.

— Чья это была инициатива? — ласково, почти певуче спросил мужчина. Рыцарь хорошо знал подобный тон. Обычно он ничем хорошим не заканчивался, в отношении того, к кому он был адресован. В таком случае быстрая смерть почиталась его подчиненными за счастье.

— Винсент. Он принял командование после гибели Алекса. Решение оставить небольшой контингент сил в Сибири, для быстрого реагирования на изменение ситуации было его личным. Он же сам и возглавил этот отряд. Как выяснилось впоследствии — не зря.

— Даже так? — приподнял брови фракиец, возвращаясь к незаконченному полотну, — ну-ка — ну-ка, удиви меня.

— Спустя несколько дней после этих событий, неизвестными лицами штурмом была взята загородная резиденция Армэля, находившегося там на тот момент вместе со всем своим ближайшим окружением и охраной.

— Что принц хранителей забыл в этой глухомани? — впервые за все время разговора соизволил удивиться хозяин дома.

— Отдых, экзотика, — невозмутимо пожал могучими плечами рыцарь, — насколько мы знаем, там он находился с частным визитом. В любом случае, на сегодняшний момент его резиденция уничтожена полностью. Убиты практически все присутствующие в особняке высокопоставленные лица, а также молодняк многих знатных семейств Праги. Что стало с самим принцем — неизвестно. Вероятность того, что он убит, либо попал в плен — имеет одинаковый процент вероятности. На месте происшествия сейчас работают люди Александра.

— Что говорят по этому поводу аналитики? — нахмурился его собеседник.

— Судя по характеру и тактике боя, а также многим другим косвенным признакам, в штурме участвовали исключительно люди. По всем параметрам — те самые, которые сумели выжить после встречи с нашими группами ликвидации.

— Что?! — окончательно оставил невозмутимость фракиец, — Обычные люди смогли захватить Каменного Принца, перебив при этом всю его охрану и воспитателей?! Хотя... учитывая последние события.... Но зачем им это нужно?!

— Судя по всему, им нужна была информация о нападении, — вновь пожал плечами рыцарь.

— Что?! — расхохотался хозяин дома, — лабораторные мышки даже не знали того, кому они принадлежат?! Ну, Александр... Ну... Ах-ха-хах! Это просто... Ну, просто в лучших его традициях! Больше и добавить нечего! Что было дальше?

— Данные о происшествии были сразу же переданы в ваш аналитический отдел, а Винсент, разумно посчитав, что лучшего момента для этого не представится, предпринял корректировку плана "Б". Был сфабрикован ряд материалов и улик, из образцов, добытых при уничтожении НИБ-1. Собраны вырезки подлинного видео, разумеется, тщательно дозированные. Также была полностью вырезана группа молодых отверженных, обнаруженных неподалеку от города на одной из баз отдыха. На месте расправы оставлено одно из тел наших бойцов. После выполнения задания, группа полностью эвакуирована и ждет ваших дальнейших распоряжений в Лондоне.

— Хм..., — заложив руки за спину, фракиец принялся расхаживать по кабинету. Похоже, не зря он тратил столько времени на этого перспективного молодого альмера. Он сумел из него вырастить достойного исполнителя, — передай Винсенту, что я им доволен. Более чем доволен. Инициативные люди, не боящиеся принимать решения и ответственность за них, мне нужны всегда. Кому-нибудь уже стало известно о последних событиях?

— Полномочный представитель Les Miserables в Москве уже выразил свое недоумение по поводу гибели их молодняка в зоне юрисдикции Александра и требует проведения расследования в кратчайшие сроки. По поводу хранителей ничего сказать не могу. На сегодняшний день известно только то, что Томас активно пытается связаться Александром и сейчас ведет переговоры с его заместителем. Перехватить переговоры, учитывая полностью уничтоженную агентурную сеть в России, не представляется возможным. Однако, не сложно предположить, что темой разговора является исчезновение его сына, переставшего выходить на связь вот уже несколько дней подряд.

— Почему переговоры ведет заместитель?

— После покушения, Александр пропал, и установить его текущее местоположение на данный момент не представляется возможным.

— Хм..., — задумчиво потер подбородок, расхаживающий по комнате человечек. Рыцарь даже невольно усмехнулся про себя. Назвать его человеком... Хозяин дома убивал и за меньшее оскорбление, — все необходимые материалы готовы?

— Полностью. Отдел аналитики их слегка доработал, после возвращения Винсента и теперь ждет ваших указаний.

— Отлично, — довольно улыбнулся фракиец, — немедленно отправьте весь пакет данных с нашими людьми американцам и хранителям. И пусть не скупятся на подробности. Сейчас их расположение стоит подобной утечки.

— Томас не пойдет на открытое противостояние с русскими, — покачал головой рыцарь, — Александр его давний друг.

— Только не в том случае, когда убит его сын, — рассмеялся человечек, — но даже если случится невероятное и он решит не мстить за пролитую кровь своего рода (в таком случае его убьют свои же, как уже выжившего из ума слюнявого старика), то проигнорировать прямое нарушение Пражской Конвенции он не сможет. Хранители, плюющие на несоблюдение Договора. Такого еще не бывало! А уж нарушение таких пунктов как 1, 9 и 5 вообще не оставляют ему ни одного шанса на шаг в сторону. Так что здесь я полностью спокоен. Старый Лис подставился на этот раз по крупному. Весьма по крупному. И этим нужно будет воспользоваться на всех уровнях.

— Будет исполнено, — спокойно произнес по-прежнему стоящий в дверях мужчина.

— Держи меня в курсе событий, — закончив расхаживать по комнате, хозяин дома снова завалился на кровать и, спихнув на пол безжизненное тело, оставившее на одеяле несколько пятен уже давно засохшей крови, потянулся, сложив ноги на мягкую пока еще живую подушку, — подробный отчет за последнюю неделю предоставишь мне сегодня вечером. И да, пришли сюда уборщиков через пару часов. Не люблю когда в спальне грязь.

— Да, господин, — легонько поклонился рыцарь, под ироничным взглядом хозяина дома. Тот прекрасно знал отношение бывшего храмовника к подобного рода забавам, однако не предавал этому ровным счетом никакого значения. Как, впрочем, и не устраивал показательных демонстраций, которыми славились многие его знакомые, дабы смутить и повергнуть в шок некоторых из новообращенных. Он просто жил так, как ему было комфортно. Не более, но и не менее того.

Повернувшийся спиной рыцарь, вышел из комнаты, мягко закрыв за собой дверь...

— Товарищ полковник, машина готова! — отрапортовал вбежавший в кабинет молоденький лейтенант. Он хотел сказать что-то еще, но его бесцеремонно оттолкнул в сторону вошедший следом за ним человек в штатском.

— Саныч, ты уверен, что нам стоит туда ехать? — остановившись на пороге, встревожено спросил он.

— Они не имели права работать на моей территории не поставив меня в известность! — рявкнул, прилаживающий к своему боку пистолетную кобуру, тучный человек с полковничьими лампасами. Двухдневная щетина на его лице и мятая рубашка, выдавали поспешность, с которой его выдернули из дома.

— Раз они там — значит, разрешение у них есть. И явно не одно, — мрачно наблюдая за сборами начальника, заметил мужчина лет сорока.

— Да плевать мне на их разрешения! — завелся толстяк, судорожно запихивая в кобуру табельное оружие, — какого хрена они вообще тут делают?! И почему я об этом не знаю?! Я что, зря плачу деньги этому ублюдку из управления?!

— Артем сам не знает, откуда они взялись, — попытался оправдать своего старого знакомого мужчина, — никаких уведомлений сверху на согласовании операции не поступало. Но говорят это московские...

— Да мне плевать, кто они такие! — прошипел полковник, закончив, наконец, сборы и, выскочив из кабинета, побежал вниз по лестнице, где их уже ждали машины, — это мой округ и я обязан знать, что тут происходит, черт возьми, и когда! Так просто работать на своей территории я не позволю никому! Слышишь?! Никому! Особенно этим гребаным...

— Стоит ли ссориться с безопасниками? — разумно заметил его товарищ, легко поспевая за тяжело отдувающимся начальством, — тем более, что толку от этого все равно не...

— Да ты хоть понимаешь, КТО живет в том доме, который они собираются брать?! — резко развернувшись лицом к собеседнику, полковник схватил его за воротник куртки, — если они по его душу, то я сяду настолько, сколько не живут! И ты, сука, сядешь!

— У них на нас ничего нет, — невозмутимо заметил мужчина, не делая, впрочем, попыток вырваться, — и у него тоже. А те, кто знал точно — давно уже в земле. Ты зря переживаешь.

— Возможно, — слегка успокоившись, толстяк повернулся и уже не особо спеша вышел из подъезда, грузно плюхнувшись на заднее сиденье служебной волги с заботливо приоткрытой водителем дверцей. Его напарник опустился рядом, — но если ты ошибаешься...

— Я в этом уверен. Иначе не сидел бы сейчас здесь с тобой.

— Ладно, — отмахнулся полковник, снимая и протирая вспотевший от небольшой пробежки лоб рукой, — на месте разберемся, что там к чему. Поехали!

Зная, как его начальник не любит опаздывать, паренек-водитель, моментально захлопнул дверцу и, прыгнув за руль, плавно вдавил педаль газа. Автомобиль рванул с места, довольно резво набирая скорость. Сзади пристроились еще две патрульные машины, набитые бойцами.

Здание, к которому они подъехали, находилось совсем недалеко от центра города в весьма приличном районе. Район был довольно новым, но основная застройка была уже окончена и теперь немногочисленные жители, отдыхающие в уютных зеленых двориках, могли наблюдать, как строители укрепляют и облагораживают набережную, формируя пляж. Идеальное местечко. Как раз для тех, кто хотел бы жить поближе к центру, но не любил излишнего шума. Народу здесь также пока еще было мало. Цены на жилье в новостройках побили все рекорды, обогнав даже соседствующие с городской администрацией здания. В общем, вполне себе презентабельный тихий уголок для обеспеченных граждан. Вот только их покой сейчас был грубо нарушен толпой вооруженных людей, полностью оцепивших добрую его часть...

Проблемы начались уже на въезде. Две единственные дорожки, не заставленные машинами и, ведущие к центральному зданию, (к слову говоря, последнему памятнику городской архитектуры девятнадцатого века, оставшемуся в этой части города) были наглухо перекрыты двумя мощными "Карателями", со скучающими по бокам бойцами в форме спецназа ФСБ. Даже если кому-то и повезет прорваться на машине через газоны и обильно утыканную качелями детскую площадку, то уйти в городе от этих крошек... Надо сильно постараться. Тут вам не Европа, где в изобилии присутствуют узкие средневековые улочки и тупики. А учитывая навешанное сверху вооружение и прочий обвес — "бегуну" вообще станет грустно. Смертельно грустно.

После недолгого препирательства уже порядком взбешенного и обильно вспотевшего полковника пропустили-таки за оцепление. Пропустили одного. Всех прочих вежливо, но настойчиво попросили остаться и не мешать спецоперации. Один из бойцов вызвался сопровождать высокий чин к своему начальству, руководящего сейчас своими людьми, у расположенного под сенью деревьев трехэтажного здания. Идти было недалеко, но по самому солнцепеку, что никак не добавило полковнику хорошего настроения. Жара в этом месяце стояла нешуточная.

К его удивлению, командиром спец.подразделения оказался совсем еще молодой парень лет двадцати пяти, стоящий напротив дверей одного из подъездов. Но не только это поразило немало повидавшего за свою непростую жизнь служаку. Парень был с ног и до самой шеи закатан в мощный экзоскелет последнего поколения. Толстые керамические пластины, широкие ремни и усиленные сервоприводы, бугрящиеся под эластичной обшивкой, делали его похожим на неведомого и очень опасного зверя, в любой момент готового к прыжку. Не хватало только тяжелого шлема, который парень сейчас небрежно держал в руках, слушая доклад своего подчиненного — немолодого, седого спецназовца, обращающегося к нему с явным уважением, что уже само по себе говорило о многом. Интересно, что он вообще тут делает? В таком возрасте уже давно должны были списать на пенсию.

— ...все подходы блокированы, — подходя к ним, услышал обрывок фразы полковник, — с реки, на всякий случай, прикроют еще два катера.

— Снайпера? — спокойно уточнил парень, не отрывая взгляда от окон третьего этажа.

— Четыре группы на позициях. Давно видят цель — ждут ваших распоряжений.

— Гражданские?

— Все спокойно. Две ударные группы дежурят на верхнем и нижнем этажах лестничных площадок. Еще две мы разместили у соседей по этажу. Через них он не уйдет.

— Хорошо. Тогда подождем, — кивнул парень и, услышав шаги за своей спиной, вежливо поздоровался, по-прежнему глядя на окна, — доброе утро, Александр Иннокентьевич.

— Вы меня знаете? — опешил, остановившись от неожиданности полковник.

— Нет.

— Хм..., — после увиденного здесь, глава городского отделения полиции несколько подрастерял свой первоначальный пыл, — что здесь вообще происходит?

— Спецоперация, — невозмутимо пожал бронированными плечами его собеседник, всем своим видом показывая, что не настроен на долгие разговоры.

— Тогда почему я не в курсе о ее проведении на моей территории?

— Официальное уведомление было направлено вам на почту вчера вечером.

— Я не получал его!

— Это не наши проблемы, — спокойно заметил безопасник, — все формальности были соблюдены. И то, что вы в это время находились в сауне, а не в своем рабочем кабинете — меня сейчас волнует в самой меньшей степени.

— Да как вы... — задохнулся полковник.

— Смею, — едва заметно усмехнулся оперативник, — и поверьте, мне совершенно безразличен ваш полулегальный досуг.

После этих слов полковник окончательно выпал в осадок. Откуда эта сволочь знает?! За ним что, следят?! Или в его команде работает крот, сливающий информацию налево? Быть того не может! Своих людей он подбирал лично и был уверен в них на сто процентов. Слишком многое их связывало. Такие не сдают ни при каких раскладах. Значит все-таки первое. Но тогда почему... Да нет, это бред. Тогда разговор с ним проходил бы уже в совсем другой формации...

— Почему моих людей не пустили за оцепление? — счел за лучшее до поры до времени пропустить его слова мимо ушей, он.

— Здесь я не смогу обеспечить их безопасность при осложнении ситуации, — спокойно пояснил парень, — ваше присутствие тут также нежелательно, но у меня нет полномочий вам приказывать.

Ага! Значит все проходит в рамках содействия! В голове у полковника закрутились шестеренки. Завистники могли упрекать его во многом, но вот уж в чем в чем, а в способности быстро анализировать ситуацию и находить из нее наилучший выход не мог отказать никто. Было ясно, что приезжему вояке глубоко плевать на то, что тут происходит. У него есть задание, которое нужно выполниться в полном соответствии с приказом начальства. Все прочее — не его прерогатива. Отлично! Ничего серьезного на главу местного МВД у них нет. Мелочи? Да у кого их не бывает? Тем более, что все в рамках "допустимого". В противном случае они бы так мило тут не беседовали. Но проверить все-таки будет нужно. Как же хорошо, что все старые концы давно уже глубоко, а новые к делу не пришьешь и не свяжешь. Все вполне легально и прозрачно. Бурные девяностые уже в прошлом. Им давно уже пришла на смену совсем другая система...

— Зачем вам столько людей? — спустя пару секунд раздумий, снова поинтересовался полковник, — там находится банда террористов?

— Нет. Один гражданский.

— Что?? — уже окончательно выпал в осадок ничего не понимающий толстяк. Столько сил и техники пригнали сюда только ради одного человека?! Это что, шутка?? И почему его тогда не взяли сразу?! Наверное, последний вопрос он задал вслух, так как стоящий рядом с ним парень, невозмутимо заметил:

— Мне не нужны лишние жертвы среди своих людей и тем более среди мирного населения. Мы сделали ему предложение сдаться и дали на раздумья пять минут. Есть высокая вероятность того, что все удастся решить мирным путем.

— Ничего не понимаю, — ошарашено покрутил головой начальник местного отделения МВД, — а что если он в это время бомбу готовит? Или сообщения кому передает?

— Оружия и взрывчатых веществ в квартире не обнаружено, — пожал плечами парень, — глушилки работают на полную мощность. Район полностью блокирован. Подождем.

— Да это же бред! — не выдержал он, — а если он...

— Он выходит! — доложил появившийся рядом с командиром седой оперативник.

— Вижу, — кивнул парень и щелкнул панелью управления на своей левой руке. По-прежнему удивленно таращащийся на него полковник, успел заметить как из стального воротника, почти полностью закрывающего шею парня, выскочила короткая толстая игла и вонзилась в кожу. Однако тот только поморщился и повел руками, слегка разминая плечи, — готовность!

Тут же, словно из-под земли, у подъезда выросли шестеро бойцов в точно таких же экзоскелетах как и у их командира, только с наглухо прилаженными шлемами. Черные непроницаемые стекла делали их похожими на бездушных роботов, созданных только с одной целью... Настоящие машины для убийства. И все это на одного человека?! Да что за бред тут происходит?! Синхронные щелчки наручных пультов управления. Разминание мышц плеч и шеи. Они тоже себе что-то колят?? А в руках у них что? Топоры?!

Полковник растерянно огляделся. Вокруг него царило настоящее сумасшествие. А как еще было назвать все то, что он только что увидел? Шесть бойцов ближнего боя, заняли позиции непосредственно перед выходом из здания. Еще десять, но уже в простых бронежилетах и форме ФСБ, сейчас застыли в напряженных позах с автоматами и какими-то странными пушками наизготовку, попрятав в карманы уже использованные шприц-тюбики. Эти что, тоже наркоманы? Четыре снайперские группы. Бронемашины и катера. И это еще не считая оцепления и скрывающих в глубине дома оперативников, которых он еще даже не видел! И это все для одного человека?! Похоже, кто-то решил перестраховаться по крупному. Процентов, эдак, на 1000%. До полковника только сейчас дошло, что он вообще-то находится непосредственно на передовой. В первом ряду театра, на сцене которого сейчас будет разворачиваться весьма сомнительное действо. Однако предпринять он уже ничего не успел, так как в этот момент дверь подъезда, тихонько скрипнув, распахнулась, и на пороге появился он.

Полковник почувствовал, как у него медленно отвисает челюсть. Напротив же него, с любопытством оглядываясь по сторонам и слегка подслеповато щурясь, на верхних ступеньках крыльца застыл обычный, ничем не примечательный паренек лет двадцати. Теплого желтого цвета футболка, с мутной застиранной картинкой, изображающей старый Нью-Йорк, была заправлена в дырявые джинсы и плотно облегала небольшое брюшко, выдававшее в своем владельце заядлого любителя сидячего образа жизни. Об этом же говорили и небрежно висящие на шее парня, большие и явно не дешевые игровые наушники. Широкое, слегка оплывшее лицо и умные глаза, за стеклами аккуратных очков. Тонкие ручки, плетьми свисающие из широких рукавов одежды, доставляли последний штрих к картине. Геймер. И приговор и диагноз в одном флаконе. Ну, или хакер, учитывая, кто за ним только что приехал. Интересно, что такого ломанул этот паренек, что им так плотно заинтересовались безопасники?

И тем более зачем тут столько народу? Да на этого куренка вполне хватило бы обычного наряда милиции! Или информация, которую он украл, настолько секретна, что кое-кто решил всерьез перестраховаться и максимально избежать всевозможных случайностей? Да нет, глупо...

— Я рад, что мы с вами поняли друг друга, — тем временем негромко проговорил, стоящий возле него командир отряда, по-прежнему держащий в руках свой шлем, — а теперь на колени и руки за голову. Будьте благоразумны до конца.

Да чего они с ним цацкаются?! Давно бы уже скрутили и погрузили в "бобон"! Это же не террорист, обмотанный полсотней килограммов пластида! Это обычный никчемыш! Да у него даже оружия нет! О чем вообще с ним можно разговаривать?! Полковник только диву давался, глядя на замерших и напряженных до предела оперативников. По лицам многих из них медленно стекали крупные капли пота. Да они же...

Додумать свою мысль он не успел. Потому что как раз в этот момент, паренек, еще раз оглядевшись по сторонам, безмятежно улыбнулся и спокойно шагнул вперед.

Тах! Тах!

В ту же секунду у него в шее появились два широких толстых дротика вошедших туда чуть ли не по самое оперение. Грохот выстрелов и мешанина тел у подъезда. Полковник только помотал головой, пытаясь проморгаться.

Все произошло настолько быстро, что показалось ему обычной рябью в глазах. Когда же, секунду спустя, зрение, наконец, сумело вернуться в норму, он сумел различить уже лежащее на асфальте тело хакера, настолько плотно покрытое толстыми карбоновыми сетями, что сквозь них с трудом можно было различить только отдельные пятна желтой футболки. Распластанное тело, крепко вжимали в грунт четверо бойцов в тяжелых БСП, наглухо фиксируя задержанному руки и ноги. Еще один, деловито колдовал с самой сетью, а последнего, сжимающего в руках слегка окровавленный топор, матерно распекал главный безопасник. Судя по мощному басу, смущенно раздающемуся из под шлема провинившегося бойца, тот пытался уверить начальство, что приложил парня совсем легонько, да и то лишь обухом, так что скоро очнется. В ответ тот только махнул рукой и отдал приказ грузить задержанного в машину, после чего щелкнул наручным пультом, отдавая какие-то распоряжения, и подошел к милиционеру.

— Товарищ полковник, операция завершена, но нам потребуется еще ваша помощь в некоторых моментах, — он махнул рукой и к нему подбежал тот самый седой спецназовец, который еще в самом начале делал доклад, — мой человек останется с сами, чтобы уладить все необходимые формальности. Мы надеемся на ваше сотрудничество.

Пробуждение выдалось на редкость приятным. Проснулся я рано утром в своей постели. Абсолютно голый, но заботливо прикрытый сверху тонкой белоснежной простыней. Боли не было. Совсем. И ее отсутствие уже само по себе наполняло меня изнутри радостью и каким-то спокойствием. Было так хорошо, что некоторое время я просто лежал без движения, улыбаясь в пространство и наблюдая, как через тонкие занавески в мою комнату застенчиво проникает яркое утреннее солнце. Думать не хотелось. Как, впрочем, и вставать. Хотелось просто лежать без движения, наслаждаясь удивительным покоем и окружавшей меня безмятежностью. Где-то неподалеку тихонько пели птицы. Какие именно — не знаю — я был из тех редких людей, что даже если в упор их увидят, все равно не смогут понять, кто это, не то, что опознать по голосу. Но мне нравилось. Красиво...

Мне редко когда удавалось встречать рассвет вот так. Не спеша на работу, когда даже не хватало времени, чтобы поднять голову к небу. Не стоя в давке автобуса, прижатым со всех сторон потными, полными злобы и раздражения телами. Не в ночном марш броске, когда пот заливает глаза и впереди видна только дорога и спины товарищей. А вот так. Спокойно, никуда не торопясь, наслаждаясь всей красотой момента и его безмятежностью... Жизнь постоянно уходит на какие-то важные и срочные дела, в итоге оказывающимися совершенно лишними и ненужными. В будни мы спешим на работу или по делам и нам некогда любоваться красотой и самобытностью этого мира. А на выходных мы отсыпаемся. Обычному человеку, отпахавшему пяти — шестидневку на работе, редко когда придет в голову вставать в свой единственный выходной в пять утра, чтобы пойти на берег реки и, купив в каком-нибудь круглосуточном магазинчике пирожок и кофе, просто встречать рассвет на скамейке, притаившейся у самой воды под старой развесистой березой. И я прекрасно могу их понять. Но сам, еще учась в институте, всегда старался гулять именно утром. Когда на пустынных улицах никого нет, а мир еще спит под легкой дымкой тумана. Лишь редкие, такие же как ты прохожие, иногда проплывающие мимо, бесшумно растворяются за спиной.

Мне нравилось такое время. А еще нравилось ходить в кино. А что? Билеты дешевые. В зале отсутствуют вечно чавкающие и рыгающие тебе в ухо соседи, что до кучи еще любят потолкать ногами, впереди стоящие кресла. Бар свободен. В бильярдной и автоматах — никого. Ну разве не лепота? Возможно, кто-то назвал бы мое поведение одной из вялых форм социопатии, но мне на это было как-то наплевать. Все-таки иногда настолько устаешь от общества и людей, что становится просто все равно, что про тебя подумают окружающие, и просто хочется уйти куда-нибудь на денек другой. Уйти в тишину.

Я потянулся и осторожно пошевелил руками. Хорошо... Так, а что там у нас с резервом?..

100% от общего резерва энергии.

Неплохо... Это сколько же я здесь лежу? Явно не пару часов. За остатки ночи бы меня не успели привести в такое презентабельное состояние. Подробности...

Состояние физиологического уровня — отлично (0% повреждений).

Состояние астрального уровня — отлично (0% повреждений).

Состояние связующего отдела альмы — отлично (0% повреждений).

Общая мозговая активность — средняя:

α — 57%

β — 34%

γ — 7%

τ — 2%

Базовый отклик (пинг) — 0,21 секунды. Состояние — активно.

Максимальный боевой отклик (пинг) — 0,0011 секунды. Состояние — неактивно.

Базовое усиление — 900 Н. Состояние — активно.

Максимальное боевое усиление — 37000 Н. Состояние — неактивно.

Общий запас энергии — 100% (915 Ант).

Хм... надо мной явно неплохо поработали. Да и резерв, смотрю, немного подрос. Нет, мне, конечно, говорили о том, что мой "потолок" примерно 950-980 Ант, и что достичь его как можно быстрее получится только постоянными тренировками на истощение и явно не скоро, но все равно приятно. Почти +10% по сравнению с данными, снятыми с меня весной. Кто-то бы назвал такие результаты — поразительными, но меня они не радовали. Я бы с радостью променял их на годы спокойной жизни и неторопливых тренировок...

Интересно, насколько сильно мне досталось? Как подсказывает память — явно не слабо, иначе до базы я бы добрался на своих двоих. Да... контроль боли разумом неплохая штука, но не всегда. В любом случае мне повезло, что я еще жив... В сердце остро кольнуло, пульс забился чаще. Тут же вспомнились распростертые на полу, окровавленные тела товарищей. Я помотал головой и осторожно попробовал приподнялся с постели. Тело работало безукоризненно.

Рядом с кроватью на стуле кем-то заботливо была сложена моя домашняя одежда. Ничего особенного — обычные шорты и майка, но у меня они, почему-то вызвали какое-то умиротворение. Как будто вернулся домой, где давно не был, и где тебе всегда рады.

Натянув шорты на голое тело, я осторожно поднялся с кровати и, потянув на себя слегка приоткрытую дверь, вышел в коридор. В доме было тихо. Если немного усилить восприятие, можно было разобрать, как шумит вода в кране на кухне, как возится кто-то в саду, или как дышат спящие в соседних комнатах люди. Но мне этого не хотелось. Я просто отправился исследовать дом, не прибегая ни к чему, кроме своих обычных органов чувств. Как обычный человек.

Повсюду царила тишина и покой, что невольно наводило на мысли о потерянном в безсознанке времени. Никто не бегал по срочным делам, не орал приказы, не тащил куда-то раненных и пленных. Куда ни глянь — тишина, покой и безмятежность.

Следуя своему внутреннему чувству, я прошелся по второму этажу и спустился в пустую гостиную, по пути так никого и не встретив. Кухня также была пустой. Желудок жалобно квакнул, напоминая о себе и давая понять, что я потерял очень много сил и было бы неплохо их восполнить прямо сейчас, но мне было не до еды. Побродив некоторое время по пустому дому, я вышел на улицу.

Первым кого я встретил, был Игнат. Сидя на ступеньках маленькой деревянной веранды, выходящей на задний двор, он неторопливо докуривал медленно тлеющую сигарету, задумчиво глядя куда-то вдаль. Судя по количеству окурков, скопившихся в стоящей рядом с ним на деревянном настиле пепельнице — уже далеко не первую. На мое появление он не обратил никакого внимания, все также смотря в сторону леса немигающим взглядом.

Постояв немного на входе, я вздохнул и опустился рядом с ним на теплые деревянные доски. Утреннее солнце, так обрадовавшее меня при пробуждении, уже успело скрыться за большой жирной тучей, ползущей с запада, и теперь робко выглядывало оттуда, освещая верхушки деревьев. Ветерок, тихонько шелестящий в траве, потерял свое тепло, стал более резким и холодным, заставив меня поежиться. Можно было бы сходить наверх за одеждой, или же разогнать температуру тела до комфортной, но я не стал этого делать, позволив холоду беспрепятственно проникать в тело. Сверху тихонько начал моросить мелкий дождик.

Сидящий рядом со мной оперативник никак не отреагировал. Ни на холод. Ни на догорающий уже в самих пальцах окурок. Сколько мы так просидели — не знаю. Небо уже основательно заволокло тучами, когда дождь медленно, словно ему некуда было спешить, начал усиливаться, заливая оживший и одновременно притихший лес, ледяными струями.

— Как? — негромко спросил я, глядя в ту же сторону, что и оперативник.

Игнат, как будто только сейчас заметив, что рядом с ним кто-то находится, повернул ко мне голову и, стряхнув с пальцев остатки тлеющего пепла, снова посмотрел вдаль:

— Нормально.

Тишина. Только шум дождя, бьющего по крыше и поглощающего собой все звуки.

— И?

— Могло быть и хуже, — вздохнув, Игнат достал откуда-то сбоку кружку с остывшим чаем. В чае плавала пыль и какие-то соломинки, принесенные ветром, но оперативника это нисколько не смущало. Отхлебнув солидную порцию заварки, он на миг прикрыл глаза и продолжил, — нас подставили Дима, и очень не хило так подставили. Можно сказать — как детей развели. И списать ошибки тут уже больше не на кого...

— В смысле? — не понял я, — мы... мы провалили рейд?

— Нет. Все удачно.

— Кто... мы кого-то потеряли? — со сжавшимся в предчувствии нехороших новостей, уже более осторожно спросил я.

— Виктор, Святослав и Грин убиты. Духобор — в коме. При отходе получил когтями аккурат в голову. Тяжелые повреждения мозга, вытащить его у нас не получается... Владимир и Север до сих пор плавают в регенерационных ваннах — Алиса от них уже второй день не отходит ни на шаг. Последнего вообще собирали едва ли не по частям. Остальные... остальные можно сказать, что и не пострадали вовсе.

— А...

— Твою проломленную голову и пару ножевых зарастил Архип. После чего сдал с рук на руки Алисе. Тонкую нейронную проводку она умеет чинить лучше всех. Сильное истощение и царапины. Как приехали — закинули тебя наверх восстанавливаться, попутно накачав медикаментами и настойками по самые брови. Как видишь — суток твоему организму хватило.

— А что с пленными? — разом пересохшим горлом спросил я.

— Взяли троих. Главаря, одного из его подчиненных и ту девчонку, которую ты так по идиотски закрыл своей башней, — Игнат сделал последний глоток и, отставив кружку в сторону, повернулся ко мне, — зачем ты это сделал?

— Я... я знал ее. При жизни, — слова из меня лезли неохотно, постоянно застревая в горле. Облегчение, стыд и боль утраты смешались в душе в такой коктейль, что хотелось отключить эмоции и не думать. Сделать что угодно, только не чувствовать какое-то время ничего... — это... из-за меня?..

— Нет, — прекрасно поняв мое состояние, покачал головой оперативник, — Грина убил оборотень.

Комок в груди немного разжался, но тут же стянулся вновь. Троих. Мы потеряли троих... Потеряли людей, ставших всем нам за это время практически родными. Братьями. Сколько все это может продолжаться? До каких пор?! Какой вообще смысл во всей этой бессмысленной и жестокой бойне, в которую нас втянули?!

— Ты не ответил на мой вопрос, — по-прежнему внимательно глядя мне в глаза, заметил Игнат, — кто она?

— Человек, бывший мне самым близким в жизни на протяжении многих лет. Она уехала во Францию, когда я вернулся из армии. И там же, спустя несколько месяцев, нашла свою новую любовь. Больше с тех пор мы не виделись. До этого момента...

— Чудеса... — хмыкнул оперативник, отворачиваясь и подбирая под себя, намокшие от дождя ноги.

Некоторое время помолчали. Нахлынувшая было боль, медленно растворялась в груди, уступая место какому-то спокойствию и легкой эйфории. Да, мы потеряли друзей. Но мы выполнили задание, мы живы. А это не может не радовать... Я знал, что скоро шок пройдет и вместо него наступит осознание произошедшего, что принесет за собой страдание и боль, но не торопил его. Мы еще успеем оплакать погибших. Мы еще успеем их вспомнить... И не только словом.

Я провел рукой по лицу, стирая с него капли дождя и глядя на ставшую влажной ладонь. Странно, вроде бы на веранду дождь не попадал...

Шелест листвы и шум ливня сливался в единый голос, который казалось, что-то пытался нам сказать, пробегая по верхушкам деревьев, падая в траву и незаметно подбираясь к самым ногам. Он пел. Пел оплакивая тех, кто уже не мог быть с нами... А мы снова смотрели вдаль.

Глава 11

Не знаю, сколько я так просидел, бездумно уставившись в пространство. Мыслей не было. Никаких. Несмотря на все события последних дней, на чудовищное напряжение и потери, думать не хотелось ни о чем. Совершенно. Разумом я понимал, что надо бы встать и пойти проведать раненых ребят, разобраться с делами, поговорить с начальством, но вот на деле... Эмоциональное выгорание, как говорили мне в свое время психологи. Опасная штука. И в первую очередь для себя самого. Сколько опытных бойцов ушло в свое время из-за усталости и следующего за ней по пятам безразличия? Кровь, боль, ужасы войны, что некоторым тупым организмам, никогда не видевшим этого вживую, кажутся романтичными. Эмоции хлещут через край, медленно, но верно подтачивая душу изнутри. Кто-то срывается и уходит. Кто-то выгорает и становится безразличным ко всему. Если командир не дурак, он вовремя замечает таких людей и отправляет их на реабилитацию, если, конечно же, есть такая возможность. В таком состоянии люди, как правило, живут исключительно до первого же боя.

Кто-то черствеет и уже не способен принимать верные решения, не способен на милосердие. Ненависть, которая помогла ему выжить все это время, отравила его разум не хуже наркотика. И этот путь также ведет к смерти. Не сейчас, не сразу, а потом, когда наступит осознание своих поступков. Как правило, мало кто может это выдержать. Истинное осознание убивает человека надежнее любой пули. Либо меняет его навсегда.

Кто-то просто срывается и ударяется в запредельный загул, пытаясь перекрыть увиденное еще более сильными эмоциями. Алкоголь, женщины, наркотики, адреналин... в ход идет абсолютно все и в больших количествах. Исход их тоже ясен, если, конечно, не остановиться вовремя. Однако на практике это мало кому удается... Мне ли винить их за это? Уж точно не мне... Я вздохнул и облокотился на перила резной деревянной лестницы. Причин может быть много, но исход всегда один.

И выход тут тоже только один — суметь остаться человеком. Не зачерстветь душой, не стать бездушным убийцей, не слететь с катушек от ненависти и не превратиться в безвольный овощ, а пережить все это. Пропустить через себя, не потеряв при этом своей сути. Именно эту способность и показал всем русский солдат семьдесят два года назад, в горниле самой кровопролитной войны за всю историю человечества...

Я провел рукой по лицу и зябко передернул плечами от холода. Хватит. Хватит уже раскисать и быть великовозрастным сопливым подростком в теле взрослого мужика. И плевать, что в нашей более-менее избавленной от серьезных потрясений жизни, сейчас модно быть воздушной и не за что не отвечающей бородатой тридцатилетней девочкой. Даже оправдание этому недоразумению придумали довольно быстро — мол, нужно всегда оставаться в душе ребенком. И понеслось. Про взрослые мозги-то как-то в этой идеологии забыли упомянуть. А уж сколько цитат и шуток по этому поводу гуляет в интернете! "Первые сорок лет детства в жизни мужчины самые тяжелые", "Мужчина — это просто большой ребенок", "Мужчины как дети"... Хватит. Мужик это в первую очередь ответственность. За себя, за жизнь своих близких, за дело своей жизни, в конце — концов, а не только первичные половые признаки, как думает большинство из нас.

Нет, я совсем не против поиграть и подурачиться, тем более, когда есть настроение. В конце — концов, если мы забываем, какого это — быть маленьким ребенком, жизнь теряет множество красок и становится намного тусклее. Тем более что, когда работаешь на пределе и тем более в нашей сфере деятельности — без эмоциональной разрядки просто никуда.

Наверное, именно поэтому у нас и царила всегда какая-то неформальная и дружеская атмосфера в отделе. Постоянные подколки, розыгрыши, извечный троллинг не смотря на звания и погоны. Кто-то бы назвал это поведение непрофессиональным, но... Быть все время серьезным и жить по уставу — так крыша съедет быстро и надежно, особенно с такой работой. Вот и играет в заднем проходе детство у вроде бы серьезных и взрослых мужиков. Но пребывать в этом состоянии перманентно... Чревато. И все это прекрасно понимают.

— Ты говорил, что нас подставили, — снова нарушил затянувшееся надолго молчание я, — почему, если все прошло успешно, и мы взяли пленных?

— Да потому, что особняк, на который мы напали, принадлежал сыну одной очень большой и важной европейской шишки, — вздохнув, повернулся ко мне Игнат, — эта тварь, которую Альцман потрошит сейчас в подвале, наплела нам весьма правдоподобную и красивую сказочку. Мол, я простая сошка, ничего не знаю. Нашли, обратили, по кругу пустили... Есть взрослые дяди, которые знают что да как, а таких "малышей" как я даже в "свет" даже не выпускают. Томимся в неведении, пока не достигнем нужной зрелости... Ублюдок!

— Так он...

— И ведь проверить его не могли! — в сердцах грохнул кулаком по крыльцу оперативник. Толстая доска из лиственницы лишь жалобно хрустнула, ломаясь под массивной рукой, — не работает наше предчувствие в их отношении! А играет лицом и контролирует свои эмоции эта тварь мастерски. Я уже молчу про физиологию. В общем, худшие опасения Владимира подтвердились. Есть кланы, которые правят нами как скотом. Есть их Главы и особо к ним приближенные. Иерархия у них строгая. Мир полностью поделен. Сферы влияния, контролируется весьма грамотно и четко. Власть человеческих политиков — не более чем иллюзия. Они такое же стадо, как и мы, только с чуть большими возможностями, чем у основной массы. Управленцы, проще говоря. Наше существование, существование одаренных — не более чем выверт чьей-то больной фантазии, решивший нарушить давний запрет их какого-то древнего сборища и создать новое оружие на основе людской биомассы. Когда эта тварь очнулась у нас в подвале и поняла к кому она попала, то мигом обо всем догадалась и включила дурака на полную катушку. Ушла в несознанку, попутно заложив совершенно левого парня, отдыхающего на чужой территории, и убила тем самым сразу двух зайцев: спалило наше существование перед всем вампирским сообществом, и подставила до кучи того, кто нас собственно и создал. Мол, после того что мы сделали у местного Лорда будет только один выход — выдать наши головы на колу, причем это вовсе даже не метафора, а обязательная традиция, а потом выплатить огромную компенсацию пострадавшей стороне и уйти в отставку за нарушение межкланового договора, покинув руководящий пост. Причем это будет ну самое мягкое и нежное наказание, которое у них предусмотрено за подобную провинность.

— Э... — ошалело потряс головой я, пытаясь уложить в ней только что услышанное, — откуда ты все это знаешь?

— Пленный не так давно нам всем об этом любезно рассказал, — хмыкнул оперативник, — особенно красочно он расписывал, что именно с нами сделают за убийство молодняка высших. Детишек по прямой линии у них-то раз-два и обчелся. Большая редкость. И трясутся над ними ой-как! Сволочь... Повезло еще, что главного упыря мы так и не грохнули...

— Это уж точно... — протянул я, — погоди. А как они вообще догадаются, что это были именно люди, а не скажем, какие-нибудь другие упыри? Мало ли кто хотел свести старые счеты!

— Ага, — буркнул он, — а том там такие дураки все сидят! Есть у них способы. Пленный на эту тему особо распространяться не стал, но дал понять, что восстановить картину боя для них не представляет никаких проблем. Что в принципе, если подумать, логично. Знай мы о их повадках столько же, сколько они знают о нас — и для тебя это тоже бы не составило особого труда.

— И... что теперь?

— А хрен его знает, — пожал он плечами, — Митров с Архипом как раз сейчас занимаются его допросом. Который час уже... Закончат, подождем как придут в себя остальные наши ребята и устроим совещание. Такие решения полковник принимать в одиночку не станет. Тут уже не рядовая рабочая ситуация, теперь дело стоит... не только за нашим выживанием.

— Теперь от нас зависит судьба всего человечества? — грустно усмехнулся я, протягивая руку и отхлебывая немного чая из его кружки. Горячий комок, густо замешанной на травах заварки, ухнул в желудок, разнося по телу блаженное тепло.

— Я тоже оценил всю иронию ситуации, — хмыкнул оперативник, — но вполне может случится, что так оно на самом деле и выйдет.

— Скорее нас просто всех грохнут. Кому охота получать огласку и сливать информацию о текущем положении дел своей же кормовой базе? Тем более, когда эта кормовая база создает такие вот проекты как мы с тобой, способные на равных противостоять этим тварям.

— Ты думаешь, это может быть дело рук наших госструктур? — посмотрел на меня Игнат, — тех, кто знал об этом, но кого не устраивало текущее положение?

— А почему нет? — пожал я плечами, — будь ты на месте крупного управленца и знай о том, что ты и все твои приближенные лишь корм, который ты своими же руками выращиваешь на убой, стал бы ты вот так спокойно смотреть на все это?

— Я знаю много политиков, которые бы при этом даже не поморщились.

— Верно. Но мир состоит все-таки не только из них одних. Вполне мог найтись кто-то решительный в высших кругах, кто в тайне начал спонсировать подобные исследования, чтобы люди могли иметь хоть какой-то шанс в будущем. Не сразу, далеко не сразу, но это был бы очень хороший задел.

— Сейчас от этого задела в живых осталась едва ли дюжина, — покачал головой оперативник, — но может быть ты и прав. Хотя мне тяжело представить человека, способного провернуть такое под носом у своих же все контролирующих хозяев. Это был бы верх разгильдяйства с их стороны — упустить создание такого мощного биологического оружия. Впрочем, смысл об этом гадать? Скоро мы сами обо всем узнаем.

— Если только нас не похоронят раньше.

— Пока с нами сынок их Главы — не похоронят. Во всяком случае, так уж сразу. А там... там уже будет видно.

— И надеяться на то, что одаренных кто-то прикроет "сверху" уже явно не стоит, — кивнул я.

— Того кто все это затеял наверняка уже взяли за жопу, — грустно усмехнулся Игнат, — если это, конечно, человек. А если нет, то если верить словам пленного — его тоже ничего хорошего не ждет. Для нас же хорошего не будет в любом случае. Нас просто вырежут.

— А больше он ничего интересного не рассказал?

— Нет. Только это.

— Вот же сука... А если..., — я жестами изобразил кое-чьи яйца аккуратно поджариваемые на газовой горелке.

— Бесполезно, — устало отмахнулся Игнат, — он контролирует боль разумом, а сыворотка правды на их вид не действует, ты же знаешь. Вот и приходится дежурным выслушивать его регулярные насмешки и издевательства.

— Эм... я, конечно, все понимаю, и жестокость мне самому очень не нравится, но зачем он теперь Митрову? У нас же есть высокопоставленный пленный, который наверняка знает в разы больше, чем этот клубный кидала. Или у Сергея Борисовича проснулся невиданный альтруизм?

— Да какое там! — поморщился оперативник, — конечно, сразу хотели отправить его в расход. На солнышке немного погреться, так сказать. Но Альцман на него едва ли не грудью лег. Как же, такой ценный биологический материал для исследований, а его мочить собрались! Не дам! На сыночка главы клана дышать лишний раз резко не дают, ты в отключке лежишь — что делать с вампиршей тоже непонятно, на ком я тогда свои эксперименты проводить буду?!

— Фанатик.

— Не то слово! А уж как мы потом Стена от него оттаскивали...

— От Альцмана? — удивился я.

— Да какого Альцмана? От упыря этого треклятого! Он как раз в этот момент ржать начал и про подставу рассказал. Стена с катушек-то и сорвало. Повезло еще, что Шаман в форме был, не пришлось ему в ту ночь в рукопашную идти, сохранил резерв. Без него мы бы его не удержали. Вот скажи мне кто-нибудь, что я вчера, вымотанный до предела, буду эту мразь от своего же учителя защищать, в жизни бы не поверил.

Игнат снова замолчал и, подняв с крыльца кружку с уже порядком остывшим чаем, осушил ее в два глотка.

— Не знал, что он твой учитель, — после небольшой паузы, тихонько проговорил я. Видеть обычно молчаливого и серьезного оперативника в таком возбужденном состоянии мне еще не доводилось.

— Учитель и друг, — Игнат достал из кармана ветровки пачку сигарет, подумал немного и, так и не открыв, убрал ее обратно, поднявшись на ноги, — Ладно, пойду, сдам пост, да посплю немного. До сих пор так и не восстановился нормально. Кстати, раз ты уже в норме, то твоя смена будет с десяти вечера и до шести утра. Доложись потом Митрову.

— А кто сейчас на посту будет? — бросил я в спину уже скрывающемуся в доме оперативнику.

— Льет.

Бетонные ступени подвала холодом отозвались в босых ногах. Уже с первых ступенек я пожалел, что все-таки не надел тапочки, когда решил спуститься сюда. Конечно, у меня их и не было, как, впрочем, и у всех остальных обитателей этого дома, но подниматься за кроссовками на второй этаж было как-то лень. Да и вообще, после того как мы сюда переехали, существовали намного более важные дела, чем обживание домашней утварью и предметами комфорта. Поэтому все просто ходили по дому босиком, или в тщательно вымытой в ванне сменной обуви, найденной в шкафах у старых хозяев.

Подвал, как и всегда, встретил меня прохладой и запахом медикаментов, с недавнего времени прочно поселившегося в этих стенах. Спускался сюда я всего пару раз, когда помогал девчонкам отлаживать оборудование и приносил им кое-какие мелочи с верхних этажей. Нет, ну помогал отлаживать это, конечно, громко сказано, так как в этих биологических аппаратах я полный ноль. Поэтому просто выступал в роли тупой рабочей силы, передвигая тяжелые предметы куда нужно, и тянул питание к приборам, рассчитывая нагрузку на внешнюю электрическую сеть. Конечно, девчонки и сами бы со всем этим прекрасно справились, но время... время... Да о чем я говорю! Им и джип без колес подвинуть было бы совсем не в напряг, однако работы тогда было много, а я все равно тогда слонялся по дому без дела. Почему бы и не помочь?

Вообще подвал меня тогда удивил. Помимо бойлерной, расположенной в северной части этого бетонного мешка, тут был еще бассейн, обширная кладовая, мини-прачечная с парой стиральных машинок внушительных размеров и тренажерный зал. Бассейн, к слову говоря, был не очень большой — всего три на три метра, и на кой его было делать именно в подвале, мне было решительно непонятно. Имея столько денег и такую обширную приусадебную территорию намного круче было бы выкопать небольшое озеро прямо в саду и спокойно купаться там в любое время года. Про искусственный микроклимат, создаваемый подведенными в стенках водоема трубах, или мини источниках бьющих со дна, думаю рассказывать никому не надо. В наш век новых технологий за бабки тебе такой оазис отгрохают, что сможешь даже в минус сорок в нем плавать голышом и наслаждаться прекрасными подводными видами.

Но видно наличие денег не всегда соседствует с богатой фантазией и вкусом, иначе как еще можно объяснить появление на свет вот этого дизайнерского извращения? Я уже молчу про вечную сырость, поднимающийся к первому этажу конденсат и прочие "приятные" мелочи. Однако нет худа без добра. Я открыл дверь и тихонько ступил на холодный кафельный пол. Из этого сооружения получилась прекрасная и уже практически готовая регенерационная ванна.

Я подошел к краю неглубокого бассейна и присел на его бортик. Внизу в густой буро-зеленой жиже, погруженные по самое лицо, плавали три тела. Ну здравствуйте, ребята... Учитывая наше практически осадное положение лекарю было далеко не до удобства, поэтому каждого из них наплаву удерживал за шею толстый железный крюк вбитый глубоко под кафель, и тщательно обмотанный полотенцем, чтобы не передавить артерии и дыхательные пути. Чуть сбоку, на небольшой импровизированной подстилке из простыней и чей-то огромной кожаной куртки спала Алиса.

— Я все-таки смогла уговорить ее немного отдохнуть, — раздался тихий голос за моей спиной.

Я повернул голову. В углу, освещаемом, как и все остальное пространство вокруг меня, всего лишь одной свечкой, стоящей в стеклянной банке на полу, сидела Маша. Короткая юбочка, тонкая кофта, под попой аккуратно расстеленное одеяло, явно принесенное сюда из чьей-то комнаты наверху, на коленях открытая книжка. Прямо образец японской школьницы какой-то. Облокотившись на подложенную под поясницу кружевную подушку, девочка внимательно смотрела на меня из под очков-половинок.

— Ты выключила свет, чтобы не мешать ей? — спросил я.

— В том числе, — согласно кивнула она, — в темноте нервная система отдыхает намного лучше, чем на свету. Меньше раздражителей.

— А свечка тебе зачем?

— Так романтичнее.

Я только молча покачал головой. Ребенок, какой же она все-таки еще ребенок, даже не смотря на то, что уже давно прошла обучение и несколько лет подряд работает в нашем отделе. Хотя... надо признать, что при свете свечи подвал смотрелся и вправду великолепно. Легкие отсветы на мраморе стен, таинственный полумрак по углам, огромная ванна с темной жижей и плавающими в ней телами людей... Все это больше напоминало логово какой-нибудь старой ведьмы, чем привычную восстановительную лабораторию. А может она просто привыкла к бабушкиному рабочему антуражу? Хм... Нет, ну а что? С кем поведешься...

— Дай угадаю, — я снова перевел взгляд на девочку, — очки ты тоже нацепила для антуража?

— Ага.

— Ясно... Как ребята? У меня сейчас полный резерв и я мог бы...

— Не нужно, — покачала головой Маша, — восстановление идет полным ходом. Следующая порция энергии понадобится им еще не скоро. Побереги свой резерв для дежурства.

— От меня не убудет. Или ты не хочешь поднять ребят побыстрее на ноги?

— Дима, после тех травм, что они получили, им в любом случае понадобится реабилитация. Полностью восстановить тело в этом случае недостаточно, ты же знаешь. Сутки в этой жидкости, эквивалентны двум неделям здорового сна. Не лишай их заслуженного отдыха.

— Отдыха? Насколько я помню, для этого же нужен еще специальный цветок и...

— Клизма с пыльцой у тебя под ногами.

— Эм...

— Давай помолчим. Мы можем разбудить Алису, — девочка поудобнее устроилась на подушке, — я хоть и усыпила ее сознание, но лучше не рисковать. Она и так почти совсем не спала в эти дни.

— Это видно, — я поднялся с бортика и, подойдя ближе, аккуратно накрыл девчонку лежащим рядом с ней краем простыни. Бледное, изможденное до состояния мумии лицо, жалобно дернулось во сне, но тут же снова расслабилось, на ее губах появилась тонкая робкая улыбка, — пациенты выглядят намного лучше своего лечащего врача.

Тут я, конечно, немного покривил душой, потому как самих тел я не видел, а из воды торчали только пусть и слегка похудевшие, но вполне себе упитанные и здоровые рожи. Только у Владимира всю левую сторону лица перечеркивал длинный, еще до конца не закрывшийся глубокий разрез. Видно нож или коготь лихо прошелся по лбу и наискось разрубил щеку до подбородка. Повезло еще, что глаз каким-то чудом уцелел. Ох, чувствую, тяжко придется кое-кому, когда он очнется. Ну и если мы все выживем, конечно. Владимира и раньше в шутку называли ведьмаком, за сходство с одноименным литературным персонажем, а тут еще и шрам почти один в один нарисовался. Теперь-то он уж точно от Алисы так легко не отделается...

— Так вас с того света доставать — нелегкая работа. На одного только тебя сколько сил ушло! А все потому, что кое-кто очень уж любит свою голову под разные острые железяки подставлять. Это который уже раз за последнее время, не подскажешь?

— В темноте не читай, — буркнул я, отворачиваясь в сторону и возвращаясь на свое место, — глаза испортишь.

— Смешно, — девочка поправила лежащую на коленях книжку и погрузилась в чтение. В подвале снова повисла вязкая тишина, изредка нарушаемая лишь едва слышным бульканьем выходящих из жижи газов.

— Что-то не замечал я в тебе раньше такого ехидства.

— Подростковый период, — невозмутимо пожали плечами из угла, — я не считаю нужным контролировать свой гормональный фон в не боевой обстановке.

— Все-таки иногда я забываю, какой ты еще ребенок, — покачал головой я, глядя, как мерно дышит наш спящий лекарь.

— Мне уже четырнадцать.

— Ох, простите! Как я мог об этом забыть?

— Кстати, а кто та девушка, ради которой ты так бестолково подставил свою башню? Ты, вообще, в курсе, что если бы Грин не успел чуть довернуть тогда свой меч, то мы бы с тобой здесь сейчас не разговаривали?

— Женщина, которую я знал при жизни, — немного помолчав, все-таки выдавил я из себя и, поднявшись с края бассейна, отправился в дальний угол, только сейчас заметив неподвижно лежащее на старом матрасе, укрытое пледом тельце.

— Она была твоей?

— Маша, я не хочу обсуждать с тобой этот вопрос, — повернувшись, я посмотрел ей в глаза, невозмутимо поблескивающие за стеклами тонких очков.

— Я думала тебе нужно выговориться, — девочка пожала плечами и снова уткнулась в книжку, перевернув уже прочитанную страницу.

— Как-нибудь в другой раз, — хмыкнул я, присаживаясь на корточки рядом со своей спасительницей. Девочка из клиники. Неудавшаяся жертва торговцев органами, что даже во сне не могли вообразить, какое чудо они чуть было не убили ради минутной наживы... Сначала я спас тебя, а потом ты решила вернуть мне свой должок. Жаль только, видимо, силенок своих не рассчитала... Кто она такая узнать до сих пор нам так и не удалось, кроме того факта что она точно человек. Как только Духобор с Альцманом нашли способ отличать вампиров от обычных людей, ауру девушки проверили сразу же, — как она?

— Стабильно — никак, — тихо раздалось из угла, — по-прежнему в глубокой коме. Вот только все системы у нее функционируют нормально. Не требуется никакой аппаратуры для жизни обеспечения: дышит — сама, сердце бьется тоже само, ну и прочее... Странная какая-то кома выходит. Алиса со своим папой долго по этому поводу голову ломали, но так ничего и не придумали. Альцман, конечно же, тут же настроил по поводу ее состояния кучу теорий, но кто их будет проверять? Да еще и в подобных условиях. Вот и лежит она тут пока вся эта ситуация не разрешится.

— А как же она не...

— Ты хотел спросить, как мы не даем ей умереть от истощения? Дима, а тебе точно не повредили память?

— Да уж не повредили, — мрачно посмотрел на нее я, — просто держать ее на чистой энергии, мне кажется, постоянно у вас не выйдет.

— Почему? — удивилась девочка, — двенадцать процентов от общего резерва Алисы в день — не такая уж и большая цифра. Тем более если ты не хочешь возиться со всеми сопутствующими в этом деле приспособлениями и потом убирать за пациентом органические отходы. Поверишь ли, у меня нет на это ни малейшего желания.

— Цинично.

— Скорее естественно, — не согласилась она, — впрочем, это совершенно не значит, что я не стану этого делать, если не останется другого выхода. Ну, или если моя энергия, например, понадобится где-нибудь в другом месте. Конечно, есть еще вариант замкнуть ее же собственный огромный резерв на нее саму и тем самым обеспечить практически полную консервацию без всяких затрат, но... Во-первых, это очень опасно, а во-вторых на деле этого никто из нас не умеет делать. Даже у Антонова в свое время дальше теории дело никуда так и не двинулось.

— Да знаю я, — отмахнулся я рукой, — читал в свое время. Управлять собственным резервом может только сам человек. Астральная связка оболочек— фореве.

— Ну, тогда и говорить не о чем.

В подвале снова наступила тишина, изредка перемежаемая лишь шелестом переворачиваемых страниц, и все тем же неприятным бульканьем, раздающимся из бассейна. После нескольких минут молчания и при свете тусклой свечи мне начало казаться, что это уже не лечебная ванна, а большой котел с супом, в котором плавают тела оперативников... Я потряс головой, отгоняя страшные образы. Уходить отсюда не хотелось. И я прекрасно знал почему. Было глупо, конечно, оттягивать неприятный разговор на потом. Да и смысл переживать, когда прошло уже столько времени? Наоборот, нужно закончить со всем побыстрее, поесть и навестить других ребят перед заступлением на пост. Это мне повезло, что повалялся практически сутки, наслаждаясь крепким здоровым сном в теплой постели, а кто-то этого удовольствия не имел вовсе. Но... Но все-таки что-то меня останавливало.

— Ты предвидела все это? — тихо спросил я, глядя на медленно затягивающуюся рану на лице Владимира.

— Нет, конечно, — после небольшой паузы ответила девочка, — ты ведь знаешь, что это невозможно.

— Знаю. Но ты не говорила почему. Только в общих чертах. Ты же ясновидящая, объясни тогда, почему мы потеряли уже столько ребят, а ты даже не смогла предвидеть этого?

— Дар ясновидящего — это не книга, Дима, — серьезно посмотрела на меня девочка, сняв совершенно ненужные ей очки, — ее невозможно открыть и прочесть по собственному желанию. И он никогда не дает стопроцентной гарантии.

— Я...

— Ты хочешь спросить, почему я не смогла предупредить всех об опасности? Очень просто — потому, что я не видела ее. Ты ведь знаешь, как работает мой дар?

— Да. Ты видишь линии вероятного развития событии. Одни из них ярче, другие бледнее. На их основании можно сделать анализ и узнать, с какой процентной долей произойдет то или иное событие.

— Линии вероятности, пути, развилки, ведущие к разным исходам... кто-то называет это клубком ниток, чтобы облегчить себе понимание, кто-то дорогами, но это не совсем так. Это образы, Дима. Много образов и чувств, что с ними связаны неотрывно. Если даже у обычного человека, выходящего из подъезда на улицу и спешащего на работу, есть как минимум несколько десятков вариантов того, что с ним сейчас произойдет, причем это не за все время, что он будет добираться до работы, а только лишь в сам момент выхода из подъезда! И каждый из вариантов мне нужно пережить, почувствовать, рассмотреть. А что будет, если нужно посмотреть жизнь этого человека на день вперед? На неделю? На месяц? Я помню, как ты испугался и запаниковал, когда всего лишь переключил свое зрение на инфракрасный диапазон. В самом начале своего обучения. А ты представляешь, что пришлось пережить мне? Что приходится переживать, когда меня всего лишь, — девочка горько усмехнулась, — просят сделать прогноз на завтра? Ведь это же так просто! Нужно лишь только посмотреть.

— Я не знал, — проглотив вставший в горле комок, проговорил я.

— Нет, конечно, детская психика весьма гибка и ей проще адаптироваться к подобным потрясениям, — заметила она, снова возвращаясь к привычному непринужденному тону, — но пережить подобные "приятные ощущения" я бы вряд ли кому порекомендовала в своей жизни. Повзрослеть мне пришлось довольно рано.

В подвале на несколько минут снова повисла тишина.

— Так вот, на счет того, почему я всех не предупредила. Посмотреть судьбу обычного человека "относительно" просто. Если ты живешь обычной размеренной жизнь, не связанной с резкими сменами настроения, постоянными поездками по всему миру или командировками в горячие точки, то работать с тобой становится существенно проще. Такой человек обычно в одно и то же время встает с кровати, чистит зубы одной и тоже щеткой, ходит на работу по годами знакомой дороге и хранит деньги в одном и том же банке. И если вдруг с ним и приключается что-то необычное, то, как правило, это все ограничивается его привычной средой обитания и довольно редко выходит за рамки простых разговоров или же уже, набившей оскомину, семейной ссоры. Все просто, предсказуемо и обыденно. Обожаю таких людей. С разного рода бандитами, тайными агентами, осведомителями, или же серийными маньяками, психопатами и прочей шушерой о которой тебе, я надеюсь, рассказывать особо не надо, все чуточку сложнее, но не особо. Жизнь у них, по сути, точно такая же, как и у остальных людей, только протекает в несколько другой формации и с иной сферой деятельности. Тускло и однообразно.

— Про шпионов не все так считают, — буркнул я.

— Пусть эти все, для начала, изучат биографию хотя бы пятидесяти подобного рода личностей, в "онлайн-режиме" разумеется, а там посмотрим, что они скажут, — усмехнулась девочка, — всю эту жизнь, наполненную красками, непредсказуемостью и романтикой, я видела только на экране. В реальной же жизни я видела совсем другое.

— Как тебя только к психиатру не отправили, — потряс головой я, честно пытаясь себе представить, что должно было произойти с ребенком, который вдруг увидел подобную изнанку жизни в столь юном возрасте. Причем мало того, что увидел — практически пережил! И даром бы все ограничилось обычными приличными людьми, хотя мне ли не знать, сколько среди таких вот тихих и незаметных домоседов встречается извращенцев. Так нет же! Контингент для "просмотра" у нее был намного-намного серьезнее. Убить Митрова за такое мало...

— Они со мной и работали. Причем весьма плотно, — согласно кивнула Маша в ответ на мое замечание, — Давали нужные пояснения, когда я рассказывала им то, что увидела. Объясняли, почему человек себя ведет именно так, а не иначе, и что бояться этого не надо. Надо просто иметь свои твердые убеждения в жизни и следовать им. Вот и все. А подонки были и будут всегда. Но это ведь совершенно не значит, что нужно вести себя также как они. Хороших людей на свете ведь намного больше, чем плохих. Вот ради них и стоит жить на свете. Ради мамы и папы, ради бабушки, ради всех тех, кого ты любишь и кто тебе дорог. Кто любит тебя. А благодаря мне их теперь можно будет обнаружить и они не принесут больше никому вреда. Плохих людей станет намного меньше...

Глаза девочки невидяще уставились в пространство, подернутые пеленой воспоминаний. Не знаю почему, но у меня в этот момент волосы зашевелились на затылке. И очень уж захотелось пойти дать в морду гребаному товарищу полковнику...

— Они часто утешали меня и поддерживали, когда у меня случался очередной срыв или истерика, — через некоторое время снова продолжила девочка, — но... — она, помотала головой приходя в себя, — думаю, тебе будет не очень интересно про все это слушать.

— Да нет, почему же... ну или, хотя...это..., — замялся я, в тщетной попытке подобрать подходящие в такой ситуации слова, но так и не находя их.

— Спасибо, Дима, я тронута твоим участием, — впервые за все время нашего разговора в глазах Маши блеснули искорки смеха, — но откровенности оставим для другого раза. Так вот. С обычными людьми, как я уже говорила, все намного проще. Особенно если они живут спокойной, размеренной жизнью, лишенной резких смен обстановки и настроения. С одаренными же все сложнее изначально. Клубок вероятностей, вихрь эмоций и образов. Сотни, тысячи вариантов, переплетенных и связанных между собой так плотно, что разобрать в этом калейдоскопе хоть что-то более-менее точное невыносимо трудно. Ты спросишь, почему так? Я не знаю. И думаю, никто тебе не сможет ответить тебе на этот вопрос.

— Но предположения есть? — бросил пробный камень я.

— Есть, как не быть, — пожала плечами девочка, — кто-то утверждает, что с активацией альмы для нас в мироздании открывается больше вариаций в секунду. Логика проста: больше возможностей — больше воздействия на окружающий мир — больше линий вероятности.

— Не понял, — покачал головой я, — а если просто сидеть дома и вообще оттуда никуда не выходить?

— Их будет меньше, — вздохнула Маша, — но не намного. Это как... это как с камнем. Представь, что ты бросаешь его вперед. Ты можешь просчитать его скорость полета, траекторию движения, узнать, что с ним будет дальше, когда он упадет на твердую или мягкую поверхность и прочее. Все что с ним произойдет можно легко описать математически, тебе хватит обычных формул в пределах баллистики. А вот что будет, если ты имеешь дело с телом, скорость которого постоянно меняется? С телом, которое может двигаться в совершенно любых направлениях, причем совершено непредсказуемо, с огромным ускорением и при этом еще и изменять свои внутренние свойства? Сможешь спрогнозировать его путь? Описать его формулами?

— Брр, это уж точно не ко мне, — потряс головой я, — у меня всегда были непростые отношения с физикой.

— Вот и я о том же.

— Но все-таки мне кажется, ты немного утрируешь.

— Нет, Дима, я просто пытаюсь объяснить тебе то, что я чувствую и то, чего ты увидеть не в состоянии. Возможно, я привела не очень удачные примеры, но так и высшего технического образования у меня нет, в отличие от тебя. Да и вообще я девочка.

— Уела, — хмыкнул я, — последнее основание так и вовсе железобетонное. А что насчет упырей?

— Их я не вижу вовсе, — развела руками, сидящая на матрасе девушка.

— То есть, как это не видишь? — не понял я, — они ведь тоже живые существа! И судя по тому, что мы узнали за последнее время, принимают в нашей жизни активное участие. Весьма активное, я бы даже сказал.

— А вот так. Пытаюсь сосредоточиться, а вижу на их месте только пустоту. Вот вроде бы есть перед тобой он, даже потрогать можно, а ты ведь знаешь, как телесный контакт облегчает восприятие, особенно у видящих, но глядишь, всматриваешься, а там... пустота. Как будто и нет никого перед тобой. Ни настоящего, ни прошлого, ни будущего. Страшно...

Когда я отошла от первого удивления и шока, то попробовала косвенный поиск, но... Все люди и вероятности, которые по идее должны были сходятся к нему, как будто искажались. Не обрывались даже, утыкаясь в пустое пространство, что было бы хоть немного логично, а как-то... обходили его, соединяясь при этом между собой. Линии вероятности и судеб совершенно разных людей, обрывались и соединялись между собой по непонятным принципам. Они искажались, и невозможно было понять, что же привело к такому исходу, откуда было внешнее воздействие и самое главное, какое вообще оно было и когда? Когда я попыталась осознать уведенное и хоть немного в нем разобраться — у меня случился очередной срыв. Локальная перегрузка ЦНС и многочисленные кровоизлияния в мозг. Я не рассчитывала на подобную нагрузку при этой работе. Не поняла и не смогла оценить своих сил. Я чуть не ушла.

— Ты сумела справиться с собой? — спустя несколько секунд молчания, тихо спросил я.

— Нет, — девочка грустно улыбнулась и снова раскрыла книгу, которую последние минуты нашего разговора нервно крутила в руках, — меня вытащила Алиса. Вкатила две ампулы блокиратора альмы, а когда я вырубилась — привела в порядок. Успела очень вовремя. Просто повезло, что в тот момент мы находились рядом. После этого случая, Борис Сергеевич запретил мне использовать дар в этом направлении.

— Я не знал...

— Теперь знаешь. Дим, давай поговорим в другой раз, ладно? Я просто хочу сейчас немного отвлечься и не думать ни о чем.

— Да без проблем, — кивнул я, и медленно поднялся на ноги, разминая затекшие от сидения в неудобной позе мышцы. Не надо быть семь пядей во лбу, чтобы понять, что сейчас твориться на душе у девчонки. Тут взрослые мужики порой теряются и уходят в запой на недели, а что уж говорить про нее. Я еще раз взглянул на плавающего в мутной жиже Владимира, — тебе точно не нужна никакая помощь?

— Нет, Дим, спасибо. Я же уже говорила. Если все пойдет нормально, мы с Алисой поставим их на ноги уже через сутки — двое.

— Хорошо, — еще раз поправив простыню, которую Алиса сбросила с себя во сне, я развернулся и потопал к выходу. Уже перед самой дверью умудрился поскользнуться на чем-то липком и вязком и чуть было не растянулся в проходе, но чудом удержался на ногах и, задавив в себе, уже готовые вырваться наружу матюки, тихонько закрыл за собой дверь. Ребятам нужен отдых.

Глава 12

У самой дальней двери подвала, к которой вел небольшой, но довольно просторный коридорчик, привалившись спиной к стене, сидел с самым философским выражением лица живой и здоровый Шаман. Стульчик, на котором он с таким комфортом расположился, явно был безжалостно экспроприирован с и так уже оставшейся почти без стульев кухни, а вот здоровенный нож, который он любовно правил точильным камнем был уже его собственным.

— Ребят навещал? — участливо спросил он, глядя на мои замазанные бурой жижей босые ноги.

— Угу, — буркнул я, проследив за его взглядом и прикидывая — подняться наверх и помыться в душе или же вернуться обратно к девчонкам и найти у них какую-нибудь салфетку.

— Вон тряпки со шваброй в углу валяются, — усмехнувшись, глядя на мое серьезное от непростых размышлений лицо, проговорил он — протри и все. Остальное в кожу само впитается. Полезно даже будет — лечебная штука же.

Немного поколебавшись, я все-таки внял его совету и, вытащив из-за горы пластиковых ведер кусок какой-то ветоши, принялся ожесточенно оттирать заляпанные в подвале ноги. Уж не знаю насколько эта штука полезная, но на жидкое и липкое у меня всегда еще с детства была моральная аллергия. Особенно если в это жидкое и липкое неожиданно вляпываешься. Наверное, поэтому я никогда и не любил всякого рода мази.

— Чего хотел-то? — спросил снайпер, не отвлекаясь, впрочем, от своего занятия. Камешек в его руках раз за разом легко и плавно скользил по тонкому лезвию, с каждым движением доводя и так неплохое лезвие до безупречной остроты.

— Поговорить.

— С пленными-то? Так не выйдет, — пожал он плечами, — в отрубе они сейчас. Тем более Митров запретил без него их допрашивать. Уж извиняй.

— Я хотел поговорить с... — в горле неожиданно пересохло.

— С девицей? — посмотрел мне в глаза Шаман, — мне Архип сказал, что ты ей жизнь спас в той мясорубке. Зачем ты это сделал? Неужели знал ее при жизни?

— Она не мертвец, — буркнул я, садясь рядом с ним возле стены и отбрасывая испорченную тряпку обратно в угол.

— Ну, тут уж как посмотреть, — философски пожал плечами алтайский снайпер, — к людям-то ее теперь уж точно особо не отнесешь.

— А нас? — я посмотрел ему в глаза.

— А что нас? — удивился он, — я человек и считаю себя человеком. Пусть даже и со слегка большими возможностями, чем у большинства людей. Мне кровь пить для поддержания жизни совершенно не нужно.

— И что с того? Это совсем не значит, что при этом надо кого-то убивать. Можно вполне...

— Надо же, такой большой, а в сказки верит, — усмехнулся, перебив меня Шаман, — я, конечно, не такой старый, как некоторые наши с тобой друзья, но и у меня жизненного опыта вполне хватает, чтобы все твои слова назвать полной чушью. Физические особенности и предпочтения формируют сознание. Деятельность формирует сознание. Что уж говорить про жизненно важные для вида потребности? Так что не вешай мне тут лапшу на уши про добрых и сострадательных вампиров. Не бывает таких. Нет, у нас чудики, конечно, тоже встречаются. Вегетарианцы там всякие, веганы... но сколько их, по отношению к прочей плотоядной популяции? Ты знаешь?

— Нет...

— Так я тебе скажу — в среднем это 2% от всего населения Земли. В каких-то странах больше, в каких-то — меньше. Но статистика примерно такова. И это у нас, у людей, которые в принципе совершенно от него не зависимы и могут жрать вообще что угодно! Самой разнообразной пищи в магазинах навалом, с голоду уж точно не помрешь. Но нет, продолжают убивать. Просто потому, что нам это привычно и вкусно. Почему же тогда, по-твоему, упыри должны поступать иначе? Причем заметь, у них-то в отличие от нас нет такой возможности — отказаться от крови совсем. Для них это основа самого выживания. Основа их вида. Они все зависимые. С самого рождения. Ну, или обращения, тут уж у кого как сложилось.

— Но ведь убивать для того чтобы питаться им совершенно не нужно!

— Серьезно? — иронично посмотрел на меня оперативник, — а чего ж ты тогда хрюшку целиком забиваешь ради холодца? Ножку бы ей аккуратно ампутировал и все. Она и с одной прекрасно себе дальше проживет, а тебе — хорошо. А?

— Глупое сравнение, — покачал головой я, — мы едим мясо, а они кровь. Кровь возобновляемый источник. Достаточно организовать побольше донорских пунктов и грамотную рекламу, чтобы...

— И где тебя такого только откопали..., — возвел глаза к потолку Шаман, — ладно. Зайдем с другого бока. У тебя есть друзья охотники?

— Есть, — кивнул я, пока еще не очень понимая, куда он клонит.

— Отлично, — довольно кивнул он, — тогда объясни, зачем они вообще этим занимаются?

— Эм... что?

— Нахрена они ходят по лесу, выслеживая какого-нибудь зверя часами, мерзнут в тайге, греются водкой у костра, зарабатывают себе простатит, когда это же самое мясо, мало чем отличающееся от дикого, ну разве что своей мягкостью, кучами лежит в магазине через дорогу от твоего дома? Можешь мне об этом рассказать? Нет? О, я вижу до кого-то начало немного доходить. Отлично, тогда продолжим. Они делают это ради удовольствия, Дима. Вот и все объяснение. Ради азарта, если так пожелаешь. Я сам был охотником, и я прекрасно знаю, что это такое.

Когда мне было семь лет, дед начал брать меня с собой на охоту. Учил стрелять, читать следы. Учил повадкам зверей и тому, как правильно их добывать. Учил, как двигаться в лесу и жить в нем. Не выживать, как в чужеродной среде, что ошибочно представляют себе многие, а именно жить. Жить так, чтобы он стал для тебя вторым домом. И если у тебя это получится, то тебе будет в нем абсолютно комфортно в любое время года. Не будет ни стресса, ни адаптации или так возводимого всеми в культ "преодоления". Будет спокойствие и ясность. Именно он, как никто другой обостряет восприятие и учит вниманию и спокойствию души. По-другому в нем просто нельзя.

— Я почему-то всегда думал, что ты городской житель, — покачал головой я.

— Сейчас да, — согласно кивнул он, — но родился и вырос я в глухой таежной деревеньке, и охота, порой, была единственным средством выжить в то время для моей семьи. Времена были тяжелые. А уж зимой так и подавно. Родителей у меня не было, а прожить вдвоем на одни дедовы сбережения, было довольно проблематично. Годам к десяти дедовский карабин стал просто продолжением моих рук. Он в то время уже не мог так часто выходить из дома, и на мне уже тогда лежало почти все домашнее хозяйство.

Знаешь, сейчас, когда кто-то из моего поколения говорит, что его трудовая деятельность началась в семь лет, это вызывает дикий приступ хохота и недоверия со стороны современных молодых людей. Мол, старикан совсем уже из ума выжил! Да кто ж такого малолетку и, главное, куда на работу-то возьмет?! Кому ты вообще лечишь свой маразм? А я вот лично знал тех людей, кто начал работать на заводе уже в четыре года. Не полноценным рабочим, разумеется, но таскать какую-нибудь мелочевку, сбегать за инструментом или принести обед дежурному механику — считалось вполне обычным делом. А тебе за это давали маленькую копеечку и порцию горячего вкусного варева. И когда ты достигал совершеннолетия, ну или чуть раньше вступал в стройные ряды завода уже как полноценная рабочая единица, то ты уже к тому времени знал весь цикл производства вдоль и поперек! Ведь ты же еще чуть ли не с пеленок тут все видел, изучал, спрашивал и трогал, что разрешали, своими маленькими детскими ручками. В шестнадцать лет ты был уже не сопливым подростком, а молодым и опытным мужиком с огромным рабочим стажем за плечами. С совершенно иным взглядом на вещи и надежным, как стальной лом. В мое время люди взрослели очень быстро. А сейчас?

А сейчас теперешняя молодежь, никогда не державшая в руках ничего толще своего... айфона, называет их старыми, выжившими из ума маразматиками. Называют те, кто до двадцати семи лет сидит у родителей на шее, нигде не работая, регулярно зависает в чатах и клубах, и при этом непрерывно учит других жизни, так как именно он, а не кто-то другой, лучше всех во всем разбирается и понимает текущую ситуацию вокруг. Так-то вот. Поэтому не надо мне тут лечить за альтруизм и политкорректность тех ребят, что мы взяли. Я жизнь повидал, уж поверь. И смею надеяться, разбираюсь в ней немного лучше, чем ты.

Шаман снова облокотился к стене и, осмотрев на свет лезвие своего ножа, снова принялся его править.

— А сколько тебе вообще лет? — спросил я, — в какие годы все это было?

— В разные Дима, — хмыкнул он, — знакомый мой, про которого я сейчас рассказывал, еще при царе родился. Ну, а я, выходит, с тридцать восьмого буду.

— Выходит тебе сейчас... семьдесят девять? — быстренько прикинул в уме я.

— Что, неплохо сохранился для своих лет? — улыбнулся мне во все тридцать два белоснежных зуба, моложавый мужчина лет тридцати пяти.

— Более чем, — вернул ему улыбку я, — хотя, я думал, что ты все-таки немного постарше будешь.

— Из тех, кто постарше, мало кто дожил до нашего времени. Не всем повезло попасть в поле зрения поисковиков одаренных и научиться продлять себе жизнь.

— А нам, получается, все-таки повезло, — вздохнул я, — слушай, так выходит, что ты еще Великую Отечественную застал?

— Застал, — кивнул он, — как раз под оккупацию попали в сорок первом. Думаешь, почему еще нам с дедом так выживать приходилось? В леса ушли. У него там как раз сторожка была. Повезло еще, что живы остались. Из всей деревни, почитай только человек пять и спаслось — те, кто, как и мы, в леса подался. Родителей и остальных односельчан, кто не успел спрятаться, каратели сожгли заживо в местной церкви.

— Прости... я не знал...

— Ты и не мог этого знать, — спокойно заметил он.

— Но... как ты попал под оккупацию? Ты ведь говорил, что на Алтае жил. И что родственники там у тебя...

— Да на Алтай-то я только в восьмидесятых переехал, — вздохнув, почесал в затылке он и снова вернулся к точильному камню, — а до этого мы под Брянском жили. Оттуда я родом.

В подвале на некоторое время повисла тишина, перемежаемая только плавным шелестом ножа по камню.

— Так... выходит, тебя тоже нашли также как и меня? — наконец, спросил я, давно крутящийся на языке вопрос.

— Нет, какое там! — отмахнулся он, — я довольно зрелым уже был, когда у меня дар открылся. После войны до восемнадцати в деревне жил. В другой уже правда... Ходил в школу, охотился, деду помогал по хозяйству. Потом в армию пошел. Попал в пехоту. Отслужил, как положено три года, а как домой вернулся, узнал, что деда уже год как не стало...

— Три? — удивился я, — а разве тогда не пять лет служили?

— Ты мне еще царскую армию вспомни, — усмехнулся оперативник, — пять лет это только моряки. Да и то лишь до сорок девятого года. А сухопутные — три. Это сейчас все ноют, что ах-ах целый год в армии служить. Так долго! И это при условии, что за них теперь в казармах наемные работники убираются, на кухне готовят профессиональные повара, а форму шьет лично Юдашкин.

— Вот на счет последнего не надо, — не согласился я, — форма у него явно дерьмовая вышла. Я, когда зимой в этом новом бушлате стоял на посту — чуть дуба там не дал. И по части куча народу с обморожениями лежала.

— Да хрен с ней с этой формой, — отмахнулся Шаман, — я к тому, что раньше в армию с радостью шли! Это честь была. На тех, кто не служил, смотрели с сочувствием. Поговорка-то, думаешь, про "хорошо кушать, чтобы в армию взяли", откуда пошла? А ругательное и жутко обидное для молодого парня тех лет слово "негодник" откуда взялось? Вот то-то и оно. А теперь что? Отмазаться от службы — да это ж святое дело! Не сумел? Значит дебил! Таким в армии самое и место. И плевать на то, что те, кто лямку тянет, порой уж точно будут поумнее того дурачья, что на гражданке осталось. Но кому это интересно? Вырастили, мать его, поколение приспособленцев. Каждый из них высокая и одухотворенная личность! Каждый интеллигент в седьмом поколении, созданный только для высоких материй и наслаждения жизнью, а в дерьме пусть другие копаются. Плевать на всех вокруг! Лишь бы мне хорошо было! Я ведь личность. Тонкая и неповторимая. Я один такой. А прочих людей и так навалом. Вот ты вот знаешь, почему раньше у нас была такая мощная экономика, наука, образование?

— Хорошее централизованное управление?

— Идеология, Дима, — грустно покачал головой он, — если у тебя нет своей идеологии, то ты будешь жить по чужой. Все очень просто. Что собственно мы сейчас и видим. А также еще и то, что раньше людям не было так сильно плевать на других и на страну, в которой они живут, так, как это происходит сейчас. Зачем делать хорошо там, где ты живешь, когда можно тупо все засрать вокруг, а потом переехать на новое чистое место? Атомизация общества удалась на славу, нечего сказать. Ладно... что-то меня опять не в ту сторону потянуло. Бесит просто, что с годами работы у людей все меньше, а нытья от них все больше.

Ну, так вот. Полгода пожил еще в деревне, даже в колхоз местный на работу устроился, комбайнером. В технике я тогда неплохо разбирался — в армии научили. А потом махнул на все рукой. Ничего меня там особо не держало. Поэтому продал хозяйство, продал дом и, собрав пожитки, уместившиеся в один рюкзак, уехал в город. Снова поступил на службу. Дослужился до ротного, а потом, через пару лет, попал в Афган. Мне тогда уже сорок один год был... Провоевал три года. Четыре раз был ранен. Последний раз — тяжело. Провалялся в госпитале несколько месяцев и был отозван. Много чего понавидался, на две жизни вперед хватит. Устал морально так, что хотелось уже одного — осесть где-нибудь в спокойном месте и тихонько выйти на пенсию. Благо дело до нее уже совсем немного оставалось. Да тут еще и знакомый один мой подсуетился изрядно — договорился с кем надо и устроил мой быстрый перевод к безопасникам в Новосибирск. Все от этого даже выиграли. Мужик я был толковый, тертый, жизнь повидал. И для той работы, на которую меня брали — годился на ура. Ну а то что возраст... Так у каждого свои недостатки. Тем более что в форме я был отличной. Худой, поджарый и быстрый. На здоровье тоже никогда особо не жаловался. Вот... А потом на меня как-то случайно натолкнулся один мужик, приехавший погостить к своему товарищу на нашу работу. Увидел и при этом сильно удивился, почему-то пристально на меня уставившись. Это потом, уже чуть позже в кабинете у Митрова, я узнал, каким даром я обладал все это время...

— Время? — удивился я, — это с самого рождения что ли?

— Хех! Будь у меня активная альма, лежал бы я при смерти в госпитале с отстреленным легким в восемьдесят первом? — усмехнулся он, — не знаю, когда она у меня открылась. Да и никто не мог этого восстановить точно. Но явно уже не первый год. Так что развивать ее было бесполезно, но и от того, что мне досталось, голова просто кругом шла. Пусть Альцман и называет это лишь "животным пакетом услуг", но кто бы из людей отказался от возможности жить вечно, регулируя настройки своего организма? От силы, от скорости и регенерации?

— Никто.

— Вот то-то и оно. А на счет того, кто сидит за этой дверью — ты иллюзий не питай. Это больше не тот человек, которого ты знал при жизни. Это уже совершенно другая тварь, что думает и живет сильно иначе, чем раньше.

— Не надо так, — посмотрел я на него, — если ты был до этого человеком, то ты этого никогда не забудешь.

— Да ну? — усмехнулся он, — а по мне так очень даже легко. Некоторых разумных даже без смены вида и так язык людьми назвать не поворачивается. Что уж говорить об этих...

— Уроды есть везде, — пожал плечами я, — но не стоит по ним судить всех.

— Нихрена-то ты, похоже, так и не понял, — покачал головой Шаман и неожиданно рявкнул, — Дима, очнись! Биология и деятельность формируют сознание! А также традиции и мораль, о которых мы у них ничего не знаем! Как ты можешь быть уверен в своей безопасности и безопасности своих близких, когда рядом с ними находится такая тварь?! Да, бывают, как ты говоришь, "исключения". Но сколько таких из общей многомиллионной массы? И если один из них скажет тебе: "Ой, какой милый, пушистый кролик! Я буду любить его и заботиться о нем всю жизнь!" То другие четыре сотни его товарищей тебя тупо убьют и сожрут. Просто потому, что ты мясо и не более того.

— Мы не кролики! — огрызнулся я, — мы люди! И мы почти такие же, как они!

— Обезьяны тоже "почти такие же", — усмехнулся Шаман, возвращаясь к своей прерванной работе, — и знаешь какое одно из популярных блюд на Востоке? Обезьяньи мозги.

— Но...

— Причем едят их живьем, — не обращая внимания на мое восклицание, как ни в чем не бывало, продолжил он, — сначала опаивают обезьяну неделю коньяком. Это чтобы она не чувствовала болевого шока и не умерла сразу. А потом аккуратно срезают черепную коробку и раздают всем желающим ложки. Блюдо подается еще живым и теплым, на радость довольным гурманам. Что ты скажешь по этому поводу? И это делают не какие-то мифические монстры, упыри или вурдалаки. Это делают обычные люди. Такие же, как мы с тобой. Они даже не отличаются от нас видом или строением психики. А знаешь, что самое страшное? Зная это, мне тяжело представить, как в их культуре, — он кивнул на запертую подвальную дверь, — принято подавать к столу человека. Особенно если твоя фантазия живет и развивается на этом свете уже далеко не одно столетие...

В коридоре повисла тяжелая тишина.

— Иди-ка ты лучше поешь, Димка, — сочувствующе похлопал меня по плечу Шаман, — я же вижу, что у тебя в животе уже почти двое суток еды не было. Не стоит тратить резерв впустую на такие мелочи. И поспи заодно. Тебе всю ночь на часах стоять.

— Выспался уже, — буркнул я.

— А ты впрок поспи, — ничуть не смутился оперативник, — спать и есть нужно именно так, особенно в нашем положении. Никогда не знаешь, когда выдастся следующая возможность.

— Наверное, ты прав, — вздохнул я и поднялся на ноги, попутно отметив, что и тут он не соврал — жижа действительно уже впиталась в кожу не оставив после себя ни малейшего следа, — а за пленным... пленными, ты один присматриваешь? Не опасно?

— А чего мне опасаться? — философски заметил он, — три ампулы блокиратора и спят как миленькие почти шесть часов! Сиди да загорай.

— А если они к этой штуке привыкнут?

— Судя по клеточной активности и реакции иммунной системы — это случится не раньше, чем через пару месяцев, — отмахнулся тот, — а к тому времени либо их уже не будет, либо... ну ты понял.

Кивнув, я молча повернулся и пошел к выходу из подвала. Однако перед самым выходом обернулся и все-таки спросил:

— Полковник сейчас в лаборатории?

— Не, — покачал головой, снова вернувшийся к заточке, уже и без того чуть ли не микронной толщины лезвия Шаман, — они с Архипом в магазин пошли. Будут примерно через час.

— Понял, спасибо.

Кухня встретила меня запустением и большущим мусорным пакетом, во всю источающим из угла неприятный запах уже порядком несвежего мусора. Оно и понятно. В свете последних событий заморачиваться готовкой было особо некому. Все либо занимались насущными делами, либо стояли в охране, либо вообще плавали в мутной жиже в полурасчлененном состоянии. Закупкой продуктов тоже заниматься было некому, хотя полковник и решил озадачиться этим лично. Видно, совсем уж мозг закипел от всех этих событий и откровений, свалившегося на него за последнее время. Решил дядька немного проветриться.

Помыкавшись по замкнутому пространству и с тоской заглянув в пустой холодильник, я все же сумел отыскать в буфете завалявшуюся одинокую банку тушенки и большой пакет сухарей. Была еще крупа, но варить сейчас кашу не было никакого желания. Тем более, что в скором времени ожидался большой подвоз свежего продовольствия. Конечно, вскрыв ножом банку, я поставил ее подогреваться на плиту, накануне штурма этого общежития упырей запасы у нас были, и довольно большие, но... Большие для обычного человека и большие для одаренного — это две совершенно разные вещи. Учитывая постоянно повышенный уровень мозговой активности и метаболизма, еды нам требуется намного больше. Это в спокойном состоянии эта разница не особенно отличается от потребления обычного среднестатистического человека (в конце — концов, бывают жруны и похлеще) а вот в боевом режиме... Когда мозг работает на пределе, а мышечные волокна рвутся от напряжения и ускорения, там уже одной порцией супа не отделаешься. Если даже обычный человек, после долгого физического труда нуждается в большом количестве калорий, то, что уж говорить про подобные нагрузки? Да еще и мозг потребляет столько, что уму непостижимо.

Помню, как Альцман мне в свое время рассказывал о том, что при интенсивной умственной работе на мозг уходит до 25% всей получаемой от пищи энергии. Но это опять же, у обычного человека. У нас же этот процент будет явно побольше. А теперь представьте все это вместе — физическую и умственную нагрузку одновременно на запредельных для организма скоростях. Тут уже даже резерв не поможет, тем более, что он подпитывает лишь частично и отвечает за совершенно другие функции. А уж если ты еще и ранений при этом кучу наполучал — то вообще труба. Вот и приходится уничтожать продукты со страшной силой, стараясь как можно быстрее восстановиться и делая при этом акцент на белок и сладкое. Особенно на последнее. Одаренные все от природы поневоле сладкоежки.

Глядя на то, как на плите медленно закипает тушенка, я тяжело вздохнул, поднялся из-за стола, и, подхватив тяжело пахнущий огромный мусорный мешок, потащил его на улицу. Есть, разумеется, можно еще и не в таких условиях, но зачем, когда все можно сделать культурно? Нет, конечно, я закинул мешок в мусорный бак у дороги и вернулся обратно, попутно распахнув глухо задраенные оконные ставни, открывающие из кухни великолепный вид на летний сад, всякие бывают индивиды. Помню, находились и такие, кто в армии тайком жрал хлеб в туалете, но это уж совсем ни в какие ворота. Я снял с плиты тушенку и, достав с полки тарелку, принялся делать из нее и сухарей какое-то подобие бутербродов. Не Бог весть, какой завтрак за два дня, но с чаем должно пойти замечательно. Тем более, что у меня для него есть самая лучшая в мире приправа — голод. Выбросить пустую банку в чистое мусорное ведро. Ну, теперь и поесть можно!

Откусив первый кусок, я надолго выпал из реальности. Как же вкусно! И как мало нам оказывается нужно для счастья. Вот уж точно, что, называется, зажрались. В сытом и богатом двадцать первом веке, когда все можно получить не то что сходя в магазин, а даже не вставая с дивана — многие просто разучились ценить простые радости жизни. Просто вкусно поесть. Просто крепко поспать, не выставляя при этом караулы и не опасаясь, что тебя ночью может убить враг, загрызть какая-нибудь тварь или сделать еще что похуже. Просто съездить на выходные на рыбалку или в отпуск на море. А вечером посмотреть футбол с пивом по кабельному. Или завалиться в бар и просидеть там с друзьями до утра в хорошей компании, болтая о жизни. Все настолько к этому привыкли, что даже не замечают насколько это дорого. И вместо того, чтобы ценить это, без всякой иронии сокровище, все непрерывно жалуются на жизнь и ноют, как же им хреново живется. Все-таки прав был в этом плане Шаман. Я откусил очередной кусок сухаря с мясом и громко отхлебнул из кружки. Хорошо...

Интересно, как там ребята в Норильске? Сумели найти Антона, или нет? На счет Ремизова особых иллюзий я не питал. Учитывая то место, в котором он находился на момент нападения, шансы на выживание у него были минимальные. Грустно, но факт. А вот на счет своего нового друга, того с кем я вместе начинал свое обучение в особом отделе и с кем успел так близко сойтись за все непродолжительное время своей работы, такой уверенности не было. Да и не хотелось верить, что Антона больше нет. Работал он, перед последним выходом на связь, исключительно в людных местах, за город не выезжал, да и что ему там, в конце — концов, было делать? Поэтому о его смерти с большой долей вероятности стало бы известно сразу, особенно если учитывать, как наплевательски нападавшие относились к излишней шумихе. Но нет, в той местности все было тихо. Во всяком случае, неожиданных смертей, исчезновений и несчастных случаев не наблюдалось. Ребята очень подробно в свое время прошерстили сводку по этому городу. Вот и оставалось только надеяться на группу эвакуации и то, что мой друг все-таки остался жив. Мы и так потеряли слишком многих. А уж если посчитать еще и последний бой... перспектива и вправду становится удручающей. Одаренные практически уничтожены. Буквально за несколько недель безжалостно уничтожено все то, что бережно выращивалось и собиралось кем-то многие и многие десятилетия...

Впрочем, последняя операция уже была именно нашей инициативой, а не чьей-то еще. Святослав, Виктор, Грин.... Вечная вам память, ребята... В том бою Волки потеряли еще и своего брата. Я задумчиво опустил руку с уже почти надкушенным предпоследним бутербродом и потом медленно положил его обратно на тарелку. Как там Стен? После того боя я еще так и не успел с ним повидаться, а учитывая то, что я слышал от Игната...

Я решительно поднялся из-за стола и, налив еще одну кружку с чаем, подхватил тарелку с сиротливо лежащими двумя бутербродами и отправился наверх. Вряд ли, конечно, ему сейчас нужна чья-либо поддержка, но и не повидать своего друга и, без всякого сомнения, наставника я просто не мог.

Жили мы практически в соседних комнатах, поэтому путь много времени не занял. Уже шагая по второму этажу, я даже не старался сдерживать шум от движения, боясь разбудить уставшего оперативника-приколиста. А какой в этом смысл? На моей памяти еще никому из одаренных не удавалось подкрасться незамеченным ни к нему, ни к Владимиру. Так что, какой смысл тут что-то из себя пытаться изображать? Хотя, густой ворс ковра, так великолепно гасящий звуки шагов, и нежно обволакивающий босые ноги, более чем способствовал проведению очередного эксперимента. Но я сдержался. Подобное баловство в такой ситуации было бы явно ни к месту.

Уже на подходе к полуоткрытой двери в самом конце полутемного коридора в нос мне ударил мощнейший запах перегара. От неожиданности я даже головой потряс. Это ж сколько надо было откушать, чтобы иметь такой букет, да еще и за столько шагов? В моей памяти тут же услужливо всплыли цифры, оценивающие концентрацию паров в воздухе и прочие нюансы, спасибо заложенной мне в голову медицинской базе, но все они намного превышали допустимый лимит и были явно не совместимы с жизнью для обычного человека. Впрочем, кто сказал, что Стен у нас был обычным?

Я только покачал головой и, деликатно постучав в дверной косяк кулаком, толкнул дверь на себя. Открывшаяся моему взору картина, заставила меня удивленно замереть на месте. На кровати, поверх скомканного и местами изорванного когтями одеяла, лежал совершенно незнакомый мне человек. Небольшого роста, примерно метр шестьдесят пять — метр семьдесят. Худощавый, но ладно сложенный. Широкие плечи, узкая талия и жилистые мощные руки с крепкими запястьями. Русые длинные волосы до плеч в беспорядке раскинулись по постели, почти полностью открывая невиданное мною ранее мужественное лицо с резкими чертами в обрамлении короткой русой же бороды. Тоненькая ниточка слюны, блестит в отсветах закрытого окна, медленно стекая по белой подушке.

— Э.... Стен? — осторожно спросил я, подходя ближе.

Лежащий на кровати незнакомый мне мужчина лет тридцати никак не отреагировал.

— Стен! — снова позвал я, но трогать при этом оперативника не стал. Я прекрасно знал, что бывает в таких ситуациях и совершенно не горел желанием тратить свой только недавно полностью восстановившийся резерв так бездарно. Да еще и получать при этом массу весьма болезненных и неприятных ощущений. Бойцов, подобных волкам и Владимиру, вообще не стоит лишний раз резко будить подобным образом. Да о чем тут говорить? Тут даже в мирное-то время, когда все вокруг хорошо и уютно, человек не всегда сможет остановиться от неожиданности и не закончить удара, предотвращая возможную угрозу для жизни. Тело, в таком случае, как правило, просто реагирует само, чисто на рефлексах, ибо именно в этом и заключается залог выживания. Что уж говорить про тот момент, когда человек буквально вчера вернулся из тяжелейшего боя, где отнимал жизни в рукопашном бою и чуть было не расстался при этом со своей? В бою, где потерял многих друзей и брата? Смысл провоцировать, если знаешь итог? Тем более, что трогать его мне было совершенно не нужно. Вполне знакомую мне ауру я прекрасно видел и без этого. Как, впрочем, и то, что человек вполне себе жив-здоров и сейчас просто находится в глубокой отключке.

Я аккуратно присел рядом с ним на тумбочку и, поставив рядом с собой тарелки с едой, поднял лежащий возле руки оперативника шприц. Повертел в руках и осторожно поднес к кончику носа. ДР-20... Блокиратор альмы. Так я и знал... Учитывая, что управлять собственной дикой регенерацией Стен не умеет — это был его единственный шанс напиться. Во всех прочих случаях его организм бы просто воспринял вводимый в желудок алкоголь как яд и моментально бы его разложил на воду и все прочее. Вздохнув, я отложил шприц в сторону и легонько катнул ногой одну из стограммовых баночек из под спирта, в беспорядке раскиданных по полу и постели. Пил учитель много и явно почти без закуски, стремясь забыться как можно быстрее.

Да... Дела... Как минимум еще пару часов он гарантированно будет без сознания. Потом, убитая лошадиной дозой препарата, активность мозга постепенно восстановится, и организм примется активно избавляться от явно лишней для него спиртовой массы. Я медленно сполз с тумбочки и присел рядом со Стеном на кровать, всматриваясь в его лицо. Почему он так выглядит? Нет, он, конечно, и раньше любил частенько менять внешность, чтобы кого-то разыграть или же просто сменить, таким образом, для самого себя обстановку. Оперативники, разумеется, на это давно уже не покупались и к подобным закидонам относились весьма философски. Мол, мало ли кто как дурью мается, лишь бы дело делал, а остальное, если оно не выходит за определенные рамки, не так уж и важно. А вот прочие сотрудники на базе, не имеющие возможности посмотреть ауру собеседника (портативные АПК-7, позволяющие ее сканировать в режиме реального времени были тогда только у охраны, да и работали они практически только в упор), частенько покупались на его подколки и розыгрыши. Некоторые даже строчили по этому поводу многочисленные жалобы руководству, но Митров с Ремизовым только ржали, читая эти шедевры эпистолярного жанра, и ничего не предпринимали, мотивируя это тем, что подобные выходки нашего общего друга, как нельзя лучше учат бдительности и умению доверять не только своим глазам. Полковник, по-моему, даже коллекцию начал собирать из особенно душещипательных рапортов, которые иногда перечитывал под настроение в компании собутыльников. Сам я этого, конечно, не видел, но Север об этом как-то раз проболтался по пьяни под Новый год.

Я тихонько усмехнулся, вспоминая как однажды целых полтора часа, потея от напряжения и волнуясь, сдавал Альцману экзамен по физике тонкого тела. А потом отвечал на целую кучу наводящих и уточняющих вопросов. Причем делал это я до тех пор, пока в гостиную, в которой мы так удобно расположились тихим зимним вечером не вошел настоящий Альцман и не отвесил подзатыльники нам обоим. Стену за издевательство, а мне за неумение отличить "истинный светоч науки от его грубой и пошлой подделки". Помню, Стен тогда так хохотал, глядя на мое ошарашенное появлением настоящего профессора лицо, что даже не смог уклониться.

Поднявшись с кровати, я подошел к окну и настежь распахнул жалобно скрипнувшие створки. В этой комнате почему-то они были сделаны из дерева. Ворвавшийся в них ветер, разметал по лицу волосы, спящего крепким сном человека и унесся дальше по коридору, в сторону первого этажа. Что ж, я выудил из угла заброшенные туда кроссовки сорок второго размера и аккуратно поставил их возле кровати, увидимся позже дружище... Забавно, но в большинстве случаев Стену очень редко требовалась смена одежды после своей очередной трансформации. То ли он специально так подстраивал свое тело, что при изменении внешности почти не происходило смены габаритов (ну разве что они смещались в несколько иные места), то ли еще что. Но за исключением того случая, когда он изображал из себя знойную красотку в клубе, менять гардероб ему не приходилось. Да даже его боевая форма, которую он так любил применять на тренировках и за которую он и получил в свое время такое звучное прозвище, мало чем отличалась от его обычных габаритов. Большой опыт и стремление к универсальности? Скорее всего. Наверное, именно поэтому Стен всегда и предпочитал спортивную одежду, из хорошо тянущейся ткани, что не только практична, но еще и весьма неплохо скрывает истинные габариты тела своего владельца. Ну, если только ты не носишь ее совсем уж в обтяжку. Вот и сейчас, передо мной лежал хоть и совершенно незнакомый мне с виду человек, с совершенно другим лицом, телосложением и мышечным каркасом, но из общего своего "стиля" он опять-таки не выбивался.

Тоненький писк, донесшийся откуда-то сбоку, заставил меня вздрогнуть. Это что еще такое? Поискав глазами по комнате, я нашел источник звука, сиротливо завалившимся между самым краем кровати и стеной, возле которой она стояла. Телефон? Смска? Но от кого, если всю связь с внешним миром мы благополучно оборвали? Запрет на общение со всеми старыми друзьями и близкими понимали абсолютно все, идиотов и особо желающих быстро отправиться на тот свет суицидников среди нас не было. Так кто бы это мог писать Стену, когда все его связи находились практически в пределах одного дома, а Арн и Семен звонили только лично Митрову? Я подошел ближе и осторожно выудил двумя пальцами тонкую плоскую коробочку в кожаном чехле. В моих руках мигала почти разряженным аккумулятором портативная электронная книга. Странно... Насколько я помнил, Стен всегда терпеть не мог читать в "цифре", предпочитая экрану монитора или любому другому устройству, старую добрую бумажную книгу. И я вполне был с ним в этом солидарен. Бумажный вариант и в руках подержать приятнее, и глаза от нее особо не устают, да и вообще, эстетическое удовольствие у нас еще никто не отменял. Хотя, конечно, в местных подпольных условиях, сопряженных с постоянным риском для жизни, было как-то совсем не до роскоши.

Я машинально ткнул пальцем в экран.

1982г.

12 августа. Прогуливаясь по Воскресенской, встретил Альберта. Несмотря на осадок, оставшийся с последней встречи, нашей радости не было предела. Боже, сколько же мы не виделись... Сидели в баре на Арбате до утра, пока не подтянулись ребята. На рассвете уехали на озера. Жаль, взяли с собой так мало пива, пришлось ходить в ларек за суррогатом. По-моему, продукт дяди Яши, купленный в городе, даже в б/у виде был бы на вкус куда лучше, чем эта жижа. Плевать. Как же хорошо... Четыре долгих отличных дня. Альберт (ну и имечко же он себе выбрал в последний раз) сказал, что его тоже пригласили на работу в эту контору. Что ж, может быть из этого что-то и выйдет... Решили больше не расставаться друг с другом надолго.

1983г.

Чувствую себя лабораторной мышью. Иногда бесит до жути, но... проклятье, как же интересно! От открывающихся перспектив просто дух захватывает! Да и платят опять же хорошо, грех жаловаться. Может быть, и прав был в свое время Володя, когда говорил, что за этими людьми лежит будущее? Придумать такое — это... просто даже не знаю. Это за гранью. Жаль, что ты этого уже не смог увидеть... Ты был бы рад.

1986г.

Учеба, учеба, учеба... Решил переквалифицироваться и начать участвовать в общем процессе. Буду потрошить сам себя, ха-ха! Видел бы меня мой отец в этом нелепом белом халатике и нежных перчатках... Зарубил бы не задумываясь.

В моей голове повисла долгая пауза. Я ошарашено уставился на циферку в углу экрана, сообщающую мне о том, что на данный момент я нахожусь на 1046 странице. Это что дневник? Да быть того не может! Обалдеть, это ж сколько... я катнул пальцем по экрану влево, отматывая книгу на более поздние события, нужно было его писать, особенно если учесть, что заполнялся далеко он не каждый год. Два десятка страниц промелькнули в одно мгновенье, оставив перед моими глазами на последней вкладке всего одну, лаконичную до дрожи запись.

2017г.

20 июня. Ночь. Убит Грин. Оборотень. Я и мой ученик отомстили за тебя. Прощай, брат. Пусть Волки Севера, укажут тебе путь к тому, во что ты верил...

Я нервно сглотнул вставший в горле комок и посмотрел на лежащего, на спине человека. Грин... В ту ночь он хотел спасти мне жизнь... В обычной жизни я мало общался с ним, как, впрочем, и с остальными волками, кроме Стена. Арн — добродушный улыбчивый здоровяк, почти всегда был в разъездах с Ремизовым, и нам некогда было особо разговаривать. Льет — с холодным, как стальной клинок, взглядом и сквозящим в каждой фразе высокомерием настоящего аристократа, больше вызывал неприязнь, чем желание поговорить, о чем либо. Хотя, насколько я успел его узнать сам, да и из разговоров с другими оперативниками, парень он был весьма неплохой. Однако глубоко ненавидел излишнее панибратство и всегда держал дистанцию. И Грин... Всегда молчаливый, слегка задумчивый человек, неопределенного возраста. Говорил он обычно редко и всегда только по делу. Мне он часто напоминал своим поведением Атоса из мушкетеров. Не то инфантильное существо, что показано в романе великого французского автора, а именно героя старого советского фильма. Скрытного, молчаливого, склонного к грусти и меланхолии человека, любящего притопить свои печали в паре-другой литрах горючего. Но с другой стороны надежного, как сталь, для которого слова верность и честь — далеко не пустой звук. Вечно общительный и жизнерадостный до умопомрачения Стен, смотрелся на фоне этих ребят более чем странно. Однако при этом пользовался среди них непререкаемым авторитетом, что само по себе уже говорило о многом.

Я виновато оглянулся на забормотавшего во сне друга. Однако, не смог побороть в себе любопытства и удержаться от того, чтобы не листнуть книжку дальше. Конечно, это было не совсем красиво, но я ведь вовсе не собирался читать его личные секреты и изучать чужую жизнь по полочкам, хоть это наверняка и было бы очень интересно. Нет. Мне хотелось узнать нечто совершенно другое.

Чувствительный сенсор, несмотря на легкое прикосновение, отмотал под сотню страниц сразу. Странная настройка... обычно в электронных книгах все совсем по-другому. Я перехватил кожаный чехольчик поудобнее, и с удивлением уставился в экран. Сейчас передо мной был уже не электронный текст. Перед моими глазами застыло изображение старой желтоватой бумаги непонятного формата, сплошь испещренной тонким убористым почерком на непонятном языке. Единственное, что было неизменным — это общий стиль изложения: вначале дата, затем — описание каких-то важных для автора событий и комментарии к ним. Немного помыкавшись, я все-таки сумел выковырять из текста парочку смутно знакомых мне слов, позволивших разве что идентифицировать язык, на котором велось повествование. Явно французский, но... какой-то странный. Хотя, я взглянул на дату, застывшую в левом верхнем углу листа и извещавшую о том, что Стен (если это, конечно, был он), писал все это дело 18 марта 1834 года, что я могу вообще знать о том, какой именно он тогда был? Я современный-то английский никак не могу нормально выучить, что уж говорить о разных там диалектах старой Европы?

Снова листнуть книгу в сторону давно уже ушедших воспоминаний. 1789г. И снова тот же самый язык. Стен был французом? Да нет, быть того не может, я слышал о нем совсем другое... Нет, ну просто охренеть можно! Личный дневник датированный таким годом, да это еще и только 826 страница! Я с опаской посмотрел на мерно вздымающуюся спину, источающего мощный перегар человека. Сколько же тебе лет...

Я снова принялся листать книгу, уже стараясь не особенно присматриваться к тексту (все равно я в нем ничего не мог разобрать, хотя почерк у моего наставника, надо признать, был просто великолепным, но против лингвистики не попрешь) и, ориентируясь исключительно по датам. Числа и текст менялись так стремительно, что через несколько минут мне начало становиться как-то не по себе. Французский язык давно уже канул в лету, уступив место сначала староанглийскому, а потом и вовсе славянскому, так изобилующему различными "ятями" и твердыми знаками в конце слов. Текст в дневнике также не был однородным. Иногда бывало, на какое-то событие тратилось аж чуть ли не десяток листов, а бывало, на несколько лет вообще не было ни одной записи. А бывало и так, что они были настолько короткими, что умещались всего лишь в одно-два слова. Интересна была также и сама бумага, на которой был написан дневник. Очень часто это были донельзя ветхие, полурассыпавшиеся по краям листы толстой бумаги, отсканированные с довольно неплохим качеством на весьма хорошем оборудовании. Но изредка встречались и вообще какие-то непонятные клочки то ли ткани, то ли кожи, на которых было нацарапано пером пара другая заметок. Один раз попалось даже что-то очень напоминающее то ли старую портянку, то ли неимоверных размеров носовой платок, на котором довольно коряво было выведено несколько предложений на совсем уж непонятно мне языке. Определить же кто именно это писал, Стен или же кто-то другой — тоже не представлялось никакой возможности, так как, насколько я успел заметить, по мере просмотра всего дневника, почерк у моего наставника со временем также претерпевал довольно серьезные изменения. А специалистом по каллиграфии я опять же не был.

Еще пара десятков страниц и пошли вообще какие-то непонятные закорючки, но опять же нанесенные почти выцветшей от времени краской на кожу. Вот что это за хрень? Я некоторое время вертел книгу и так и эдак, пытаясь разобраться, что же такое там написано. Даже дату разобрать было невозможно — везде одни и те же непонятные крючочки, составленные из палок, нанесенных на лист чернилами явно умелой рукой и с большим мастерством. Это что, руны? В голове неожиданно всплыло воспоминание, когда я в детстве читал одну интересную книгу про разные народы Мира и их историю. Так вот подобные знаки, кажется, встречались то ли у датчан, то ли у шведов, а может и вовсе у норвежцев. В любом случае в те времена этих стран еще и в помине даже не было, а те племена, что проживали на их территориях, звались совершенно по-другому. Хм... а если...

— Похоже, кого-то не учили в детстве, что читать чужие письма — это нехорошо, — раздался справа от меня тихий голос.

От неожиданности я так подскочил на месте, что чуть было не выронил из рук книгу и, резко обернувшись, уставился на невозмутимо сидящего на подоконнике Льета. Даже за городом, в практически дачных условиях, он умудрялся выглядеть так, как будто бы только что вышел из модного столичного бутика, где его одевала и отглаживала целая толпа продавцов-консультантов при поддержке бригады стилистов. И вот вроде бы ничего особенного: обычные брюки с летними полуботинками, приталенная рубашка и небольшая серебряная цепь на шее. Но выглядело все это настолько безукоризненно, что придраться было абсолютно не к чему.

— Не замечал раньше в тебе пристрастия покопаться в грязном чужом белье, — скривил губы в усмешке он.

— Я... просто случайно ее увидел и...

— И решил почитать то, что совершенно тебя не касается, — закончил за меня он, внимательно рассматривая мое лицо, — признаться, я был лучшего о тебе мнения.

— Я не знал, что Стен ведет дневник, — буркнул я, после чего встал и, выудив из-за тумбочки спутанный моток зарядки, подсоединил довольно пискнувшую книгу к ближайшей розетке, — это же строжайше запрещено нашим уставом.

— Довольно убогая с твоей стороны попытка сменить тему разговора, — презрительно усмехнулся оперативник, — и да, если бы ты внимательно читал устав, то знал бы, что это относится исключительно к нашей рабочей деятельности и ко всему что связано с исходным проектом. Что же касается всего остального — пиши сколько угодно, никто тебе даже слова не скажет.

— Самое наше существование уже является тайной.

— Верно. Однако без того, что я только что тебе напомнил, вся эта писанина, является не более чем обычной выдумкой.

— А если бы кто-то нашел дневник и сумел сопоставить указанные в нем события и факты?

— Начнем с того, что где попало он его не оставляет, — грациозно сложив ноги на подоконник, проговорил Льет, отрешенно глядя куда-то в сторону далекого леса. Несмотря на его спокойствие и внешне расслабленное состояние, я точно знал, что сейчас он держит под контролем как минимум все подходы к дому в радиусе двухсот метров. — Ту электронную копию, что ты нашел рядом с ним, воспользовавшись его невменяемым состоянием после смерти нашего брата, он берет с собой лишь раз в несколько лет. Когда хочет вспомнить то, что память держать уже не в состоянии. И дополнить. То, что боится забыть навсегда. Где хранится сам бумажный вариант и одна из резервных электронных копий — не знаю даже я.

— Но... зачем, — воскликнул я, — у одаренных же не бывает маразма. Да даже если бы вдруг и случился — он сам же себе его и вылечит за мгновение. Если автоматическая регенерация вдруг каким-то чудом сама не обнаружит и не исправит эту проблему.

— Когда твой разум перешагнет столетия, вспомни еще раз свои слова, — лениво скосил на меня глаза Льет, — если доживешь, конечно. Вспомни это, когда канут в Лету воспоминания и связанные с ними те самые мелочи, которые и наполняют твою жизнь смыслом. И поделать с этим уже ничего будет нельзя. Каким бы одаренным ты при этом не был.

— Я не знал, что он настолько стар, — прошептал я, глядя на спящего, на кровати мужчину, — сколько же ему лет...

— О, я смотрю, кто-то все же не успел дочитать чужие письма до конца?

— Я не хотел их читать, — огрызнулся я, — мне просто было интересно, что это за книга лежит на постели.

— Ну да, — серьезно кивнул оперативник, — и именно поэтому ты так увлеченно копался в ней целых полчаса.

— Мне просто хотелось увидеть дату, когда была сделана первая запись, — признался я, — только и всего. Но там, в конце, ну... то есть в начале вообще пошли какие-то непонятные закорючки и символы, написанные непонятно на чем. Я не смог в них разобраться.

— Сейчас вообще мало кто умеет читать наши руны, — флегматично заметил он, — я этому не удивлен.

— Так сколько же ему лет?

— Спроси его об этом сам, когда он проснется.

— Он не хочет говорить об этом.

— И что? — удивленно приподнял бровь Льет, — Ты думаешь, что я горю желанием говорить с тобой об этом?

— Я думал это не такой уж и сложный вопрос.

Молчание. И безразличный взгляд, уставленный в пространство.

— А что с вашими родителями? — осторожно спросил я, — прости, если задел, просто... меня всегда удивляло, что в одной семье родилось сразу четверо одаренных. Это... так необычно и...

— Мы не родные братья, — не поворачиваясь ко мне соизволил ответить Льет, — и у всех у нас были разные родители.

— О... я не знал...

— Стейнульв самый старший из нас. Именно он нашел меня в 1768-ом под Бирмингемом, истекающего кровью с перерезанными сухожилиями в сточной канаве города. Он вылечил меня, научил всему и принял в свою семью. С тех пор я обрел новый дом и взял себе его родовое имя. Точнее, одно из имен его рода. Ему я обязан всем. Я удовлетворил твое, любопытство, мальчик?

— Да... — мне стало как-то неловко, — хочешь, я сменю тебя сегодня пораньше? У меня сна сейчас ни в одном глазу, а ты наверное и не спал особо с тех пор как мы вернулись с того рейда.

А в ответ тишина и все тот же безучастный взгляд в сторону леса. Помню, как раньше меня сильно раздражала подобная манера общения у этого человека — хочет — ответит, а хочет — и нет, если не считает это нужным, разумеется. А потом как-то привык. Тем более что с ним мы не особо часто пересекались на базе, да и во время моей короткой рабочей карьеры в отделе. Чудо вообще, что он сейчас все это время со мной разговаривал.

Я вздохнул и поднялся на ноги. Немного поразмыслил и потопал в дальний угол, в котором виднелись осколки красивой напольной вазы и пара сланцев, враскоряку торчащие из ее обломков. Поднять, отряхнуть и поставить их возле кровати рядом с кроссовками. Вот так...

— Так тебя сменить пораньше или нет? — я повернулся к окну и уставился на пустой подоконник. В пустом проеме легонько играл занавесками прохладный лесной ветер.

Разбудил меня шум открывающихся дверей машины и рокот голосов, о чем-то оживленно переговаривающихся внизу. Помотав головой, чтобы быстрее прогнать остатки сна, я зевнул и вылез из-под козырька веранды, на которой так удачно прикорнул после своего скромного завтрака. При первом же воспоминании о еде, желудок жалобно квакнул, напоминая, что пара сухарей с тушенкой это, конечно, весьма хорошо, но за двое суток как-то не катит... Свесив ноги с крыши, я поправил мятые джинсы и посмотрел на солнце — времени было еще только чуть за полдень.

— Эй! Чьи это там волосатые ляжки висят? — тут же раздался снизу удивленный баритон.

— Мои, не видно, что ли? — буркнул я, свешиваясь через край, и от неожиданности чуть не свалился вниз, — Семен?!

— А кто ж еще, — добродушно усмехнулся тот, наблюдая за мной из под сложенной козырьком руки. Солнце палило нещадно.

— Семен! — спрыгнув вниз я, крепко обнял пожилого оперативника, с которым, в свое время, столько дней провел на дежурствах в лесу. На моей памяти, этот всегда спокойный, рассудительный дядька, так обожающий рассказывать забавные истории из своей богатой биографии, вызывал у всех исключительно теплые чувства. Бывают такие люди, что вот вроде бы и знакомы вы с ними всего ничего, а такое ощущение, будто бы знаешь их уже всю жизнь. Причем залезть в душу или как-то специально вызвать доверие Семен никогда ни у кого не старался. Он просто был таким, какой он есть, и жил так, как ему было комфортно. Этакий слегка простодушный, веселый работяга, любящий выпить и поговорить за жизнь, — как вы тут??

— Нормально, — вздохнул он, — устали только с дороги сильно. Да и там, — оперативник безошибочно махнул рукой в сторону севера, — было не до отдыха.

— А... Антон, — напрягся я, — вы нашли его?

— Нет, — покачал головой оперативник, — даже следов никаких. Расспрашивать впрямую, как ты сам понимаешь, никого особо мы не могли, тем более что там уже и без нас крутились какие-то тертые ребята. Но насколько смогли понять — все было цивильно. Поработал, закончил, улетел обратно. Отследили его передвижение до аэропорта, ну а дальше... все глухо. Службы аэропорта взяты под опеку так плотно, что ничего сделать нам не удалось. Арн даже не хотел обратно тем же маршрутом уходить — все чувствовал за нами наблюдение.

— У вас же сейчас практически другие тела и лица? — удивился я, — чего бояться? Это я еще молчу про качественные документы и прочее.

— Моторику мы тоже изменили, — хмыкнул он, — учитывая, с кем нам предстояло иметь дело — никакие предосторожности уже не казались лишними. И все равно меня не покидало ощущение, что мы буквально проскочили в игольное ушко. Да вон и Арн это подтвердит, — кивнул оперативник в сторону распахнутых дверей усадьбы.

— Было дело, — кивнул, вышедшей из кухни здоровяк, — здорово, Дима.

— Привет, — я пожал протянутую мне руку и слегка замялся, — Арн, тут такое дело... Мы...

— Можешь не стараться, — хмуро проговорил он, — Борисыч встретил нас сегодня в аэропорту. Пока мы ехали сюда, он ввел нас в курс последних событий.

— Мне жаль, — тихо сказал я.

— Знаю, — оперативник развернулся и пошел к открытому багажнику джипа, где виднелись еще не убранные в холодильник пакеты с продуктами. И только вздувшиеся желваки на его щеках, выдавали насколько мнимым было его внешнее спокойствие.

— Позже это обсудим, Димка, — похлопал меня по плечу Семен, — будет у нас еще время. А ты сейчас лучше давай-ка к полковнику. Он просил тебя зайти к нему как проснешься.

— Где он сейчас? — вздохнул я, предчувствуя не совсем приятный для себя разговор.

— В лаборатории.

Походная лаборатория, она же бывший спортзал, этого воистину безразмерного подвала, занимающего по площади, наверное, почти столько же сколько и весь первый этаж дома, встретила меня уже привычным запахом химии и сыростью. Большую ее часть занимали какие-то непонятные медицинские сооружения и бочки, из которых в большом многообразии торчали во все стороны кучи разноцветных проводов и трубок. И куда ни кинь взгляд — везде наткнешься либо на очередной такой вот клубок, либо на нечто вообще совсем уж невообразимое. Ну, оно и понятно. Учитывая наше текущее положение, где бы мы стали заказывать или покупать нормальное лабораторное оборудование? Да и задачи перед нами стоят сейчас совсем другие и куда как более прозаичные, чем занятие фундаментальной наукой. Вот и пришлось нашему фанатику извернуться и из банок, склянок, разного мусора, и тех небольших специализированных блоков, что можно было купить в обычном магазине, при помощи аспирантов собрать себе хоть что-то более-менее вменяемое. Как говорится, ружье из хлама и старых подтяжек получалось не очень, но это всяко было лучше, чем совсем нечего.

Помню, когда я работал в институте, сам делал нечто подобное. Ибо ждать, что тебе выделят несколько миллионов на нужный и важный прибор не приходилось, а работу делать было надо. Вот и наловчились мы с товарищами из дерьма и палок мастерить сначала печи, по точности не уступающие чешским, стоящим у нас в лаборатории, а потом и вовсе замахнулись на дериватографы и прочую узкоспециализированную мат.часть. Естественно, что такого качества как на заводе в кустарных условиях достичь не удавалось, но когда ты своими руками собрал прибор за пять тысяч рублей, а его аналог на рынке стоит минимум шесть миллионов и при этом по характеристикам не особо сильно отличается от твоего, то выбор, думаю, очевиден. Тем более что точности самодельного прибора под некоторые задачи нам хватало за глаза. Вот и сейчас здесь я мог лицезреть, примерно, такую же картину, как на моей предыдущей работе.

Немногочисленные блестящие белизной и чистотой покраски новенькие приборчики, купленные на медицинских базах, выделялись среди этой кучи, как Феррари среди слета любителей Жигулей. Да еще старый микроскоп, отрытый непонятно в каком музее вносил свою лепту в общий антураж. Все же остальное — результат рабского труда аспирантов, осуществленный, под гнетом, жаждущего новых знаний, профессора.

Ну а центре комнаты, на равном удалении от стен, возвышался и сам алтарь науки. По-другому назвать это жуткое сооружение, сваренное из трех железных кроватей и одной секции металлических труб у меня язык не поворачивался. А что делать? Найти где-нибудь более-менее приличный стол для потрошения разумных не представлялось возможным. А если учитывать, кто на данный момент является нашим пациентом, и также то, что весь процесс будет происходить при его явном несогласии, то и смысла приобретать столь хрупкое сооружение, вообще никакого нет. Вот и пришлось нашим умельцам постараться, чтобы собрать этого металлического монстра, накрепко вбитого в бетонный пол. Лежащий на нем сверху, надежно закрепленный цепями обнаженный худой человек, выглядел больше как обложка к очередному атмосферному фильму ужасов, чем как пациент. Впрочем, ошибка бы здесь начиналась бы уже со слова "человек"... Большую часть тела, однако, сейчас загораживал Альцман, что-то увлеченно изучающий на его голове.

Помимо него тут присутствовал еще полковник, читающий какие-то бумаги, стоя в углу, и пара аспирантов, скучающих в мягких креслах по бокам от входа. Скука, конечно, скукой, но пальцы их лежали точно на курках снятых с предохранителей и заряженных разрывными патронами Ак-12. Два барабана по 96 патронов в каждом, с такого расстояния способны перевести на фарш любого, а не только обдолбанного химией до состояния полного изумления упыря.

— Здорово, мужики, ну как тут у вас? — поздоровался я с вынужденно выполняющими роль охранников молодыми деятелями науки.

— Давит, — буркнул, сидящий слева от меня белобрысый паренек. Второй только вежливо кивнул, не став как обычно махать мне рукой, тем самым выпуская из нее оружие и даже на секунду теряя бдительность. Хм. Хорошо в них полковник вбил дисциплину за столь короткое время. Ребята они, конечно, не военные, но стрелять умели и знали, чем в данной ситуации может закончиться подобная небрежность.

— Что давит? — не понял я.

— Упырь этот давит, — снова вздохнул паренек и поморщился как от головной боли.

— Да что ты ему рассказываешь, — хмыкнул сидящий напротив него, его долговязый коротко стриженый друг, — он же тут не сидел с ним даже ни разу. Откуда ему знать?

— Знать что? — повернулся к нему я.

— То, какое это наслаждение тут находиться, — хмыкнул он.

— И не говори, — снова поморщился блондин, — всю жизнь, понимаешь, мечтал посмотреть на своего лучшего друга по-новому.

— Да что тут, наконец, происходит, вы можете нормально объяснить?! — не выдержал я.

— Когнитивный диссонанс вызванный квазипсихическим воздействием эпифиза головного мозга подопытного на неподготовленный человеческий разум, — не отрываясь от работы, буркнул Альцман.

— Чего???

— Скучно ему, — перевел на понятный язык его спич второй аспирант, — и сделать он ничего не может. Вот и долбит нам по мозгам своими феромонами. Это, пожалуй, единственное развлечение, которое у него осталось после лошадиной дозы блокирующей сыворотки. Ну а так как женщин тут нет, то ему доставляет истинное удовольствие возбуждать у нас определенный интерес друг к другу. Честно говоря, никогда не думал, что мне доведется испытывать подобные чувства к своему лучшему другу. Блин, да мне даже блондинки-то никогда особо не нравились! А тут вдруг такая тяга к этому белобрысому крепышу, что аж спазмом сводит.

— А мне никогда не нравились занудные дрищи типа тебя, — буркнул, сидящий слева от него товарищ, — и что с того? Как видишь — любовь зла.

— И не говори...

В лаборатории повисла тишина, нарушаемая лишь смутными звуками возни со стороны пленного.

— А на Ивана Абрамовича, я так понимаю, это совсем не действует? — заинтересовался я, глядя на его спину.

— В его возрасте ему уже нечем. Да и незачем, — хмыкнул, сжимающий в руках автомат, сидящий на стуле паренек.

— Ивана Абрамовича больше возбуждает возможность проведения очередного эксперимента, чем наши молодые и юные тела, — поддержал своего напарника второй паренек.

— Когда-нибудь я вам все это припомню, — погрозил им сухоньким кулачком профессор, не отвлекаясь, впрочем, от своего непонятного занятия, — припомню и найду на вас управу!

— Да-да, — лениво протянул, сидящий справа от меня аспирант, — отчисление тут теперь уже явно не катит...

— И что, совсем ничего нельзя поделать? — удивился я, пытаясь сдержать улыбку.

— Почему? — флегматично ответил один из ребят, — в бессознательном состоянии он на это не способен. Вот только, к сожалению, даже после сыворотки ни одно снотворное на эту тварь не действует.

— Дык, дать ему чем-нибудь по башке и всего делов! — не понял их проблемы я.

— Нельзя, — вздохнул его друг, — регенерация-то у него сейчас снижена. Вдруг помрет? Профессор тогда нас самих так по башке приложит, что мама не горюй.

— Но и терпеть такое тоже не дело, — усмехнулся зашедший следом за мной в комнату Семен, — а то так, глядишь, и привыкнете потом друг на дружку смотреть.

— Вот о чем я и говорю, — хмыкнул полковник, отвлекаясь от чтения документов, — гомосятина мне во вверенном подразделении уж точно не нужна. Тем более, что у парней еще вся жизнь впереди.

В это время со стороны возящегося с упырем профессора раздался какой-то тихий противный хруст, и довольный фанатик науки отошел в сторону, сжимая в маленьких медицинских щипчиках какой-то непонятный предмет. После чего внимательно осмотрел его на свет и явно довольный собой, побрел куда-то в сторону дальних столиков с барабанной мешалкой. Вслед ему, щерясь окровавленным ртом, злобно, но молча, глядел пленный упырь.

— Не хотел сдавать феромоны с клыков, — пояснил в ответ на мой ошарашенный взгляд профессор, — пришлось выдирать и собирать с желез так. Очень уж интересный механизм работы у данного вещества.

— Э...

— И как же жаль, что у нас нет нормально биологической лаборатории, чтобы полностью изучить их состав! — чуть не плача продолжил ученый.

— Отдать Алисе и всего делов, — пожал плечами, присутствующий рядом в качестве охраны аспирант.

— Это не то! — гневно вскинул бороденку наш фанатик науки, — чтобы узнать точно, нужен подробнейший анализ, с использованием самой современной...

— О, нет... только не это! — закатил глаза к полотку тот.

— Да ну вас. Только и знаете, что пить пиво, стрелять и деградировать. А о науке тут даже и поговорить не с кем.

— Профессор, а давайте вы будете насиловать его мозг, а не наш, — палец аспиранта указал на примотанного к разделочному столу, убитого жизнью упыря.

— Мозг! — даже причмокнул губами от удовольствия тот, явно прибывая при этом где-то глубоко в своих размышлениях, но тут же пришел в себя и разочарованно вздохнул, — не в наших условиях... Нет нужного оборудования и слишком большие риски...

— Хорошо, что вы зашли, — поняв, что их перепалка может продолжаться бесконечно, полковник отложил бумаги в сторону и взглянул на нас, — перейдем к делу. Мы в дерьме. Причем в полном. Пленная девчонка — пустышка, она ничего не знает, и о ней мы поговорим позже, — кивок в мою сторону, — а вот второй, как вы знаете, оказался весьма большой шишкой.

— Почему? — серьезно спросил Семен, — если он так им важен, то это может стать нашей гарантией.

— Не станет, — покачал головой Митров, — учитывая то, что мы представляем угрозу для всего их вида — убьют нас в любом случае. Разница будет заключаться лишь в том, что для начала они попробуют пойти на любые соглашения, дабы спасти сына своего Главы, но как только они добьются желаемого, за нашу жизнь никто не даст и ломаной монеты. Я уже успел провести предварительный допрос этого молодого человека.

— В самом деле, молодого? — позволил себе улыбку один из аспирантов.

— В самом, — успокоил его полковник, — ему сорок шесть лет. По их меркам это совсем еще ребенок. Так вот. Ни он ни его друзья, а, следовательно, и их клан никогда не слышали про одаренных. В их сообществе вообще запрещены подобные эксперименты над людьми, и это вовсе не из-за большого человеколюбия, как вы понимаете. А если бы об одаренных вдруг стало известно широкой вампирской общественности, то нас, а также всех причастных к этому проекту ликвидировали бы в течении суток не взирая на погоны. Вывод?

— Проектом руководил явно кто-то из местных, — пожал плечами Семен, — и это точно не человек, потому как простой, пусть и высоко сидящей пешке провернуть такое незаметно уж точно бы не удалось. Слишком большие силы и ресурсы были задействованы. Одна только операция на Алтае чего стоит.

— Верно, — одобрительно кивнул Митров, — поэтому отсюда следует, что передать пленных лично мы никому не сможем. При таком варианте все в любом случае закончится нашей смертью. Кто стоял за уничтожением базы и тотальным геноцидом тоже неизвестно. Поэтому единственным рабочим вариантом в данной ситуации, я считаю выход на наше непосредственное руководство.

— А что если это оно нас и решило убрать? — спросил второй аспирант.

— В свете последних событий этот вариант уже выглядит более чем нелепо, — покачал головой полковник, — никто не стал бы так рисковать. Убрать своих всегда проще и тише. А судя по тому шуму, который устроили эти упыри почти месяц назад — работали явно гастролеры. Пусть и хорошо осведомленные обо всем нашем устройстве. И если вначале мы еще сомневались, разумно предполагая худший вариант, то сейчас, после того как мы узнали последние данные... Однако проверить это стоило. Я не могу больше рисковать жизнями своих людей впустую. Выживание в приоритете. Поэтому задача сейчас перед нами стоит только одна — выйти на нашего создателя и сохранить пленных. Только он может обменять их по выгодному курсу и замять это дело. Других вариантов я не вижу.

— А что если попробовать лечь на дно? — хмуро спросил Семен, — да и как ты планируешь их возвращать, если они уже знают о нашем существовании? Думаешь, этот сынок не стукнет тут же своему папаше обо всем, что тут увидел?

— Это ничего нам не даст, кроме небольшого выигрыша во времени. А на счет остального — так другого выхода все равно нет. Остается лишь надеяться на личные связи того, кто нас выращивал и его личные договоренности. Ты же сам понимаешь, что рано или поздно нас найдут. Не свои, так чужие.

— Знать бы еще есть ли у нас эти свои, — покачал головой старый оперативник.

— Как я уже сказал, другого выхода из этой ситуации я не вижу, — раздраженно дернул щекой полковник, — выбор тут небогат: либо рискнуть и иметь хоть какие-то шансы на успех, либо как мясо тупо сидеть и ждать своей смерти. Лично я выбираю первое.

— Тут уже решать за всех не получится, — вздохнул Семен.

— Знаю, — кивнул тот, — именно поэтому, как только ребят приведут в норму, и они смогут ходить — мы устроим совет.

— Выходит... выходит, что нам нужно будет искать выход на кого-то из местных? — подал голос худощавый аспирант, по-прежнему сидящий в кресле и сжимающий в руках свой автомат.

— В точку, — горько усмехнулся полковник, — насколько мы смогли узнать от пленных — главный в России и небольшой части южных государств сейчас некий Александр, — услышав это имя, я вздрогнул, — однако его резиденция находится в Москве. Как, впрочем, и посольство этого клана "хранителей", как они себя называют. И сынок Главы которого сидит сейчас со своей девкой у нас в подвале.

— Я думаю, нам не придется ехать так далеко, — хмыкнул Семен, — после всего того, что тут произошло, количество упырей на квадратный метр в городе теперь резко возросло. Сдавайся любому — не ошибешься. Вот только что если убить нас хотели не чужие враждебные кланы, а это была разборка местных внутренних группировок? Мы ведь в их политике и раскладах ни ухом ни рылом. Узнал, к примеру, местный Голова, что у него под носом подчиненные такой беспредел творят и отправил карательный отряд прикрыть всю эту лавочку. А зачем ему такой геморрой на своей территории? Да и перед иностранными коллегами опять же неудобно — как-никак подобные эксперименты их конвенцией запрещены. Ну, или Великим Договором, как ты там мне рассказывал, не суть важно. И прикопают нас на радостях здесь же в лесочке, довольные до ушей, что по всему миру собирать нас и искать не пришлось.

— Или наоборот — это сам Глава решил все это затеять, а один из его расторопных подчиненных решил подсуетиться, да и воспользоваться ситуацией. Старого маразматика в утиль, эксперименты под корень и здравствуй предвыборная компания нового лидера, — усмехнулся полковник, расхаживая по подвалу из стороны в сторону, — благо у старика много косяков за душой накопилось — есть с чем выступить перед вампирским сообществом избирателей. На две предвыборные компании обличать хватит. Семен, гадать тут можно долго и также бесполезно. Вот только благодаря тем данным, за которые мы заплатили своей кровью и жизнями наших ребят, мы знаем чуть больше чем раньше. Клан Александра — это монолит. С жесткой вертикалью власти и абсолютным подчинением вышестоящим командирам. Именно это и помогало им выжить все эти годы в окружении врагов. Это и еще дружба с одним из самых могущественных европейских кланов, поддерживающим сейчас нейтралитет, но состоящим в военном союзе с Александром.

— И сейчас сын его главного союзника с битой рожей валяется у нас в грязном подвале, — догадался я.

— Это если не считать еще того факта, сколько вы завалили его друзей в позапрошлую ночь, — влез в разговор один из аспирантов.

— Хорошее начало для знакомства, — хмыкнул Семен.

— Хорошее или плохое, а сделанного уже не воротишь, — отрезал полковник, — и сейчас наша с вами главная задача — это сохранить пленных и выйти на связь с руководством российского клана. В идеале с самим Александром, но на такое везение я не могу рассчитывать. Открываться пешкам, что в большом количестве сейчас роются в округе — не вижу смысла. Слишком большой риск непредвиденных последствий.

— Отлично, — хмыкнул Семен, — теперь осталось дело за малым — разобраться в их иерархии и вычислить командиров. Борис, ты вообще как себе это представляешь?

— Замечательно, — успокоил его полковник, — из нашего отдела связи с московским руководством имел только я и Ремизов. Что с ним стало — неизвестно, но сейчас не об этом. Нужные телефоны я помню наизусть. Достаточно просто сделать звонок и...

— И нас запеленгуют в течение нескольких секунд, — хмыкнул Семен, — а через пятнадцать минут прочешут визорами всю ближайшую округу в радиусе трехсот километров. Да ты и сам знаешь, как работают наши службы — выбраться ты не успеешь ни из леса, ни из города. Так что затеряться не получится. Честно говоря, я вообще не понимаю, как нас до сих пор не нашли со спутника или наземными...

— Да сколько можно! — не выдержал Альцман, стукнув сухоньким кулачком по столу и отвлекаясь от внимательного изучения выдранного клыка под микроскопом. Слить кровь, смешанную с ферментом, он уже куда-то успел, — сколько можно вам повторять, что нельзя со спутника отличить одаренного от обычного человека! Нельзя! Да и визор не дает стопроцентной гарантии! Ты, — ткнул он пальцем в одного из своих подопечных, — каким резервом энергии располагает одаренный?

— Минимальным или максимальным? — растерялся от неожиданности аспирант.

— Средним!

— Ну... э..., — задумался тот, — в среднем это около 750 Ант.

— А какой резерв у обычного человека с неактивной альмой?

— Примерно столько же... 750 — 780...

— Вот! — довольно вскинул палец к потолку профессор, — даже он знает, что при подобном ничтожном отличии одаренные будут просто сливаться на фоне обычных людей. И массовые системы поиска тут будут совершенно неприменимы! Резерв ведь у нас практически один и тот же, и вся разница между вами и обычным человеком, заключается лишь в том, что одни умеют его применять, за счет активного отдела мозга, а другие — нет. И активность данного отдела можно обнаружить лишь с очень маленького расстояния и лишь таким же одаренным! Ну, если не считать те старые приборы, которыми надо тыкать практически в само тело, чтобы сделать, хоть сколько-нибудь адекватную съемку.

— Вот с последним бы я не согласился, — покачал головой полковник, — мы не знаем, какие технологии и что вообще существуют у тех, кто нас создавал или собирал по миру.

— А я не согласен со всем остальным, — хмыкнув, почесал бровь Семен, — проект "Поиск" разрабатывался довольно давно, и состоял он, насколько мне известно, не только из наших бойцов, регулярно отправляемых в командировки для нахождения нового материала. Большой спутниковый сканер, запущенный на орбиту пару лет назад, визоры-беспилотники, усовершенствованный "Кирлиан", зеркала Зырянова... все это тоже давало неплохие результаты.

— С такой дикой погрешностью, что даже говорить об этом не имеет смысла, — небрежно отмахнулся Альцман, возвращаясь к своей работе.

— Погрешность была и есть, — согласно кивнул оперативник, — но над ней работали. Точного позиционирования так и не добились, но сумели существенно улучшить технологию, позволив с помощью некоторых приспособлений, сузить поиск и хотя бы примерно, но локализовать наиболее вероятные точки нахождения неинициированных одаренных.

— Кстати да, — неожиданно вспомнил я, включаясь общий диалог, — об этом же еще год назад писали в том журнале, как его...

— "Техника и технология. IT-М", — подсказал мне Семен, — внутреннего пользования, естественно.

— Точно! Там как раз об этом говорилось об...

— Что?! — резко повернулся ко мне Иван Абрамович, чуть не перевернув микроскоп. При этом оторванный клык, аккуратно лежащий на стеклянной подложке, подскочил и укатился куда-то за монитор компьютера, — они сумели улучшить позиционирование?! На сколько?!

— Ну... — слегка растерялся под его напором я, — там вроде бы говорилось о пятикилометровой зоне и сорока процентах эффективности.

— И почему я об этом не знаю?! — повернулся к полковнику Иван Абрамович.

— Так вы же, профессор, считаете IT-технологии недостойными вашего внимания, — ехидно заметил черноволосый аспирант, — "что толкового могут сделать эти бездари-мышкоблудцы? Только и знают, что пить пиво, да тратить и так небольшой бюджет, на который можно было бы сделать столько настоящих исследований, на всякую ерунду..." — процитировал неизвестно кого он.

— Я такого не говорил! — взвился наш фанатик науки, — а как этим бездарям удалось такое провернуть??

— "С моим-то эклером разве что упомнишь"... — тихонько пробормотал из своего угла белобрысый паренек.

— Очень просто. А еще вы говорили, что... — вдохновенно начал, довольный, что смог уесть своего учителя аспирант.

— Отставить! — рявкнул полковник, — неосведомленность Ивана Абрамовича оставим на потом. Сейчас есть более важные задачи. Тем более, что данная технология еще два месяца назад находилась в стадии прототипа и до ее запуска в производство пройдет еще очень много времени, я уже молчу про отладку и прочие моменты.

— Да пусть даже и так. Вы всерьез думаете за все это время наши создатели не нашли надежного способа как отличить обычного человека от одаренного? — иронично приподнял брови Семен, — не предусмотрели способа как найти свой дорогостоящий эксперимент, если он вдруг решит сбежать от хозяев? А судя по тому, что ты мне рассказал сегодня в машине, Борис, про эти магические штучки...

— Я до сих пор не уверен в том, что видел, — покачал головой полковник, — возможно, это был обычный огнемет.

— От которого не осталось обломков, — ухмыльнулся тот.

— Нам некогда было их искать, — скрипнул зубами он, — часть наших ребят была уже убита, а остальные умирали буквально у меня на руках. Мне было как-то не до сбора улик.

— Прости, Боря, — вздохнул, опуская взгляд оперативник, — что-то меня понесло...

— Проехали. В любом случае, все кто был тогда рядом с тем местом либо мертвы, либо до сих пор плавают в регенерационных ваннах. Как только они очнутся — нам станет известно чуточку больше.

— Дык, можно же спросить у той сладкой парочки, — махнул рукой в сторону дальней стены черноволосый паренек, — уж они-то по любой должны знать!

— Их принц наотрез отказался давать любую информацию как о своем роде в частности, так и об их виде вообще. Почти все, что нам удалось от него узнать — вы уже услышали. Да и то, эту информацию он дал лишь для того, чтобы облегчить свою передачу обратно на родину.

— Так можно же его... — начал было один из сидящих в креслах аспирантов.

— Ты предлагаешь нам его пытать? — повернувшись к нему, вкрадчиво поинтересовался полковник.

— Да я не... нет, конечно, — поняв, что сморозил глупость, замолчал белобрысый паренек.

— Вот и я думаю, что его отец будет от этого далеко не в восторге, когда получит назад своего отпрыска. Поэтому никаких пыток. Раз нас до сих пор не нашли, значит у них нет технологии поиска одаренных напрямую. Либо она есть, но очень непроста в применении. В любом случае нам это пока на руку. Следовательно, нужно будет сегодня собраться вечером вместе и обсудить все возможные выходы на их руководство.

— В упор не вижу проблемы, — удивился Семен, — если, как ты говоришь, у них клане такая мощная дисциплина — так сдавайся любому! Не ошибешься.

— Какой ты умный, — усмехнулся полковник, — а что если мы нарвемся на враждебную партию местных клыкастых, совершенно не поддерживающих свое руководство? Единство единством, но исключать такой возможности я тоже не могу.

— С тем же успехом это оно и могло нас заказать, — не согласился оперативник, — узнав про шашни своей же оппозиции. Чем не вариант?

— Я уже говорил тебе по этому поводу, и повторяться не стану, — отрезал Митров, — этот вариант маловероятен. И я предпочту рискнуть, поставив на него, чем, на что-либо другое. А сдаваться первому встречному я не стану еще и потому, что высок риск вероятности нарваться на остатки групп ликвидации или еще кого-нибудь неучтенного.

— Да сейчас тут наверняка столько спец.служб в районе на квадратный метр понаехало, что плюнуть не куда! — возмутился Семен, — нападающие же не полные идиоты — прекрасно понимают, что оставаться на месте после подобной акции — верная смерть.

— Да-да, — хмыкнул полковник, — и вот этот господин, — он указал рукой на привязанного к койке и внимательно слушающего нас упыря, — прекрасное тому доказательство. Нарваться на очередного такого "туриста" мне очень не хотелось бы. Поэтому план действий у нас на ближайшее время весьма прост — искать выходы на наше прямое руководство, а не на посредников. Есть еще вариант с резиденцией Александра. Пленный сынок указал нам ее координаты в Москве, но такой вариант я хотел бы рассматривать лишь на самый крайний случай...

— Зачем же такие сложности?.. — наверное, все в комнате одновременно вздрогнули от этого шипяшего, неприятного и, казалось бы проникающего в самую твою суть голоса. Не знаю, как это у него получалось, но у меня возникло стойкое и, практически, физическое ощущение того, что моей груди в этот момент коснулось что-то очень липкое и холодное, скользнувшее через сердце к самому сокровенному — душе. Я зябко повел плечами и подавил в себе жгучее желание перекреститься.

— Зачем же такие сложности, — снова повторил пленный, обведя нас пристальным взглядом карих с красноватым отливом глаз, — вы можете прямо сейчас спросить это у своего друга, — он сглотнул пересохшим горлом вязкую, вставшую во рту с кровяными сгустками слюну. Я успел обратить внимание, что рана от выдранного клыка у него почему-то не заживала, — ведь так же будет намного быстрее.

— Что ты имеешь в виду? — бесстрастно поинтересовался полковник, поворачиваясь к нему.

— Ну, вы же хотите найти кого-то из руководства Terra bellator? — ощерился в улыбке вампир, — если верить слухам, то в клане Александра было всего, лишь трое разумных способных сделать такое с мозгом человека, — кивок в мою сторону, — причем один из них пропал без вести много лет назад, задолго до вашего рождения. Остаются двое. И один из них — это сам Александр.

— К чему ты клонишь? — нахмурился полковник, кинув взгляд в мою сторону.

— На нем метка высшего, — неприятно оскалившись, повторил пленник, — и уже довольно давно.

В комнате повисло напряженное молчание.

— Как интересно... — хриплым ото сна голосом протянули у меня за спиной, и мне на плечо нежно легла тяжелая рука. Скосив глаза, я рассмотрел бритвенно острые когти из жидкого композита. Полностью Стен превращаться не стал, ограничившись только кистью, однако излишних иллюзий по этому поводу я не питал — стоило мне чуть дернуться и головы у меня не будет. Хотя... учитывая последние события, вряд ли меня станут убивать так уж сразу, — как удачно я зашел к вам на огонек и сразу попал на вечер откровений...

— Дима? — уставился на меня полковник так, как будто только что увидел впервые, — что все это значит?!

За его спиной Семен обнажил свой меч и встал к двери. Не то чтобы он всерьез верил, будто я стану сопротивляться, просто проявил разумную предосторожность. Как и всегда. Все. Приехали...

Глава 13

— О, я вижу, он вам ничего не сказал, — каркающе рассмеялся пленник, щерясь на нас окровавленным ртом, — какая неожиданность...

— Да быть того не может, — с какой-то непонятной долей ужаса посмотрел на меня один из аспирантов, — он же все это время с нами...

— Дима, я еще раз спрашиваю. Что. Все. Это. Мать. Твою. Значит? — на этот раз, уже раздельно выговаривая каждое слово, спросил полковник, — и почему ты молчишь?! Эта гнида, что, — кивок на привязанного к койке пленного, — права?!

— Я не знаю, — вдруг разом пересохшим горлом прошептал я.

В комнате повисла напряженная тишина.

— То есть, как это ты не знаешь? — вкрадчиво поинтересовался полковник, и я узнал этот спокойный тихий тон. Когда глава спец.отдела СБ начинал говорить именно таким голосом, ничем хорошим это обычно для подчиненного не заканчивалось.

Я же молчал, не зная, что ответить. То, что на мне, оказывается, есть какая-то непонятная метка было и для меня точно таким же открытием, как и для всех остальных, собравшихся в этой комната оперативников. Да и кто мог мне ее поставить? Мда... Тут можно было даже особо не гадать. С кем еще я жил в квартире уже почти больше года? Черт, как же все неудачно вышло... И отмазываться тут просто бесполезно. Врет упырь или нет — дело десятое. После такого заявления меня обязаны будут проверить. Не могут не проверить. И будут при этом абсолютно правы.

— Хорошо, зайдем с другого бока, — слегка успокоившись, заложил руки за спину Митров, — общался ли ты в последнее время с кем-либо из их братии, — кивнул он на лежащего пленника.

— Да, — когтистая лапа, лежащая намоем плече, еще больше сжала хватку при этих словах.

— Ты знал, с кем общаешься на тот момент? — также спокойно поинтересовался полковник.

— Да, — проглотив вставший в горле комок, повторил я.

— Как давно это было?

— Больше года назад.

— Выходит, еще до нападения на базу... Чудесно. Значит, ты все это время знал, о том, что рядом с нами живут эти твари и никому не доложил об этом?

— Да...

— Ах, ты гнида!! — вскочивший из кресла аспирант с ходу направил на меня автомат.

Дзанг! Практически невидимый росчерк меча и отлетевший вверх и в сторону ствол автомата расчертил стену слева от нас широкими дырами. Шесть разрывных пуль оставили на белоснежной глади глубокие кратеры, буквально вырвав из стены солидные куски бетона.

— Из-за этого гада Серега погиб! — продолжал с ненавистью и обидой взирать на нас уже с пола обезоруженный и с расплывающимся кровоподтеком на левой скуле черноволосый паренек. Над ним невозмутимо стоял Семен, одной рукой положив меч на плечо, а второй сжимая за рукоять направленный в пол "трофейный" автомат. Внимательный взгляд полковника в мою сторону. И я прекрасно его понимал. Суматоха, возникшая по вине слегка слетевшего с катушек от последних новостей охранника, была мне на руку и могла закончиться весьма плачевно. Однако, я не стал предпринимать никаких попыток к бегству и по-прежнему спокойно стоял под внимательными взглядами боевых товарищей, не делая при этом никаких резких движений. Конечно, этому еще в немалой мере способствовал и Стен, стоящий за моей спиной, но.... все же — все же...

— Кто и в чем виноват, мы разберемся позже, — коротко взглянув, на съежившегося от осознания того, что он только что натворил парня, проговорил Митров, — а если ты еще раз откроешь огонь без приказа... Мне напомнить тебе, на каком положении мы сейчас находимся, и что бывает за то, что ты только что сделал, солдат?

Аспирант пристыжено кивнул и поднялся на ноги, украдкой ощупывая едва не сломанную от удара челюсть.

— Верни ему оружие.

— Борис... — нахмурился Семен.

— Верни, — с нажимом сказал полковник, — я видел, куда он целил и знаю этого юношу как облупленного. Это приказ.

— Я не стал бы стрелять в него, — угрюмо буркнул аспирант, принимая назад свое оружие, — хоть он и тварь.

— Показные эмоции оставишь для театра, — отрезал Митров, — Семен, как только ребята придут в себя, отдашь их Владимиру. У него лучше моего получается вдалбливать в пустые головы молодняка зачатки дисциплины. Все свободное время кроме работы, сна и сральни они должны будут проводить только с ним. Я доступно объяснил?

— Более чем, — кивнул оперативник.

— А меня-то за что?! — взвыл второй парень, прекрасно осознавая свои перспективы на ближайшее будущее. Очень долгие, неприятные и весьма болезненные перспективы...

— Привыкайте. С этого момента будете отвечать друг за друга, — невозмутимо заметил полковник, — вы напарники. И если накосячил один, то огребать будете оба. И мне плевать на то, что до этого вы были всего лишь научным персоналом. С этим все ясно? Отлично. А теперь с тобой... — Митров достал из висящей на поясе кобуры пистолет и поднял со стола иньектор.

— Нет!! — кажется это успел крикнуть Альцман.

Тах! Тах! Две длинные иглы вошли пленнику точно в шею. Секундная задержка и оглушительно рявкнувший Desert Eagle разнес вампиру голову в клочья. Облако праха медленно стало оседать на пол, просачиваясь сквозь сетку сваренных вместе кроватей.

— Прибраться здесь. Живо, — тихо сказал полковник. Повскакивавшие со своих мест аспиранты, беспрекословно бросившиеся исполнять приказ, — а с тобой, молодой человек, мы сейчас поговорим в другом месте...

Старенький автомобиль легонько потряхивало на ухабах. Разбитая дорога, ведущая к городу с западного направления, давно уже нуждалась в ремонте, однако у местных властей все не доходили до нее руки. Впрочем, японская подвеска в умелых руках на редкость удачно справлялась с превратностями своей судьбы, превращая нашу поездку во вполне себе комфортное путешествие. Двое оперативников, сидящих на передних сидениях автомобиля, легонько переговаривались между собой, обсуждая свои мысли и вглядываясь в накрывающие, проплывавший мимо лес, предзакатные сумерки. В мое же распоряжение досталось все заднее сиденье целиком, на котором я, собственно и сидел, облокотившись спиной на потертую спинку, и уставившись пустым взглядом в окно. Несмотря на летнюю июльскую жару меня отчаянно знобило.

— Ну, прям, Ромео и Джульета, — добродушно хмыкнул Север, вольготно развалившись на пассажирском сидении и выдыхая дым от сигареты в открытое до предела окно, — красиво...

— Красиво или нет, а важно тут совсем другое, — буркнул Игнат, плавно отводя руль в сторону, чтобы обогнать очередную машину, — главное, что, выходит, жизнь-то все-таки есть и там!

— Да... — согласно кивнул оперативник, меланхолично глядя куда-то вдаль, — стольким людям надежду подарил. Этого уже не отнять. Хоть и наворотил дел, конечно...

— О чем вы? — прислушавшись к разговору, не понял я.

— О сне твоем, конечно. Не о вампирше же, — хмыкнул, не поворачивая головы Север, — нет, ну это же надо! Сколько лет человечество билось над этим вопросом, а тут на тебе — пришел какой-то никому не известный паренек и все... Теперь и помирать не страшно.

— Говори за себя, — усмехнулся, вглядывающийся в исчезающую под колесами дорогу Игнат.

— Да нет, ну страшно, конечно, — слегка поправился, делая очередную затяжку седой оперативник, — процесс-то этот, как ни крути, особо-то приятным не назовешь. Но когда ты точно знаешь о том, что там стопроцентно что-то, да есть, а не просто пустое небытие, оно как-то... поспокойнее, что ли.

— Небытия не существует, — хмыкнул его напарник.

— Кто тебе такое сказал?

— Парменид.

— Это который в Греции что ли древней жил? Философ? — заинтересовался оперативник.

— Угу...

— Тоже мне, — фыркнул он, — когда это было-то!

— И современная физика.

— Хм...

— Правда, ее научные обоснования мало чем отличаются от философских умозаключений Парменида...

— Во!

— Однако, есть и вполне конкретные научные статьи на эту тему...

— Да ну тебя, — не выдержал Север, глядя на улыбающееся лицо водителя, — хорош уже прикалываться! Философией и "океаном Хигса" студенткам своим мозги пудрить будешь. А мне результат важен. А результат он вот он, — мужчина кивнул головой в сторону заднего сиденья, где полулежал я, отчаянно борясь с головокружением. Мысли по-прежнему путались, и мне было тяжело фокусироваться на их разговоре, — живое доказательство того, что эта дорога не в один конец. Что есть что-то и за той гранью, откуда еще никто не возвращался.

— Ты ведь знаешь, я уже давно не преподаю, — слегка помолчав, совершенно не в тему, заметил его собеседник.

— Но студентки-то остались?

— Хм... бывают...

— Ну, так и о чем тогда речь? — хохотнул тот.

В машине снова наступила тишина, перемежаемая лишь тихим рокотом мотора и шелестом шин.

— А выходит все-таки Антонов был прав...

— Это да, — вздохнул Север, доставая из пачки очередную сигарету, была у него такая привычка — часто курить, когда приходилось много думать, — жаль не узнал старик всего этого... Он бы порадовался.

— Откуда ты знаешь? Может наоборот, узнал еще раньше нас. Их первых рук, так сказать.

— Юморист, — хмыкнул оперативник и сплюнул в окно, — в морду бы тебе за такие шутки.

— А что я такого сказал? — удивился Игнат, — Яковлевич бы, мне кажется, оценил. Тем более, что он, в отличие от тебя, мужик был с юмором.

— Угу. Говори, говори...

— Да и теория, опять-таки, выходит интересная, — не обратив внимания на его бурчание, продолжил водитель, — вот смотри, в каком году Димка в прошлый раз кони двинул?

— В 85-ом, — ответил тот, и слегка поразмыслив, добавил, — позапрошлого века.

— Эй, а ничего, что я тут тоже нахожусь? — попробовал было слабо возмутиться я.

— Да ты вообще там сиди тихо, — отмахнулся от меня седой оперативник и повторил, — в 1877-ом.

— Во! А когда он в этот раз родился?

— Ты когда родился? — снова повернулся ко мне Север.

— Я сижу тихо, — мрачно рассматривая пейзаж за окном, буркнул я.

— Эй, ты что, обиделся, что ли? — удивился он, — да ладно тебе! Димка?

Я молча смотрел в окно.

— А ты знаешь, что на обиженных обычно возят, и что еще с ними разное нехорошее делают?

— В 90-ом.

— Во! Наш человек!

— В тысяча девятьсот? — на всякий случай уточнил с водительского сидения Игнат.

— Ха-ха, как смешно, — выдавил из себя я, меня отчаянно мутило, — нет, блин, просто в девяностом. Лично знаком с Птолемеем Клавдием, жил в Риме, воевал с даками, там же, собственно, и сдох.

— Да ладно тебе, не горячись, — хмыкнул он и продолжил, — так вот, смотри, Серега, упыри зарубили его в 1877, а родился он только в 1990-ом, возникает резонный вопрос — где он болтался все это время? Как ни крути, а все-таки нехилый люфт получается.

— Ты меня спрашиваешь? — скосил на него взгляд Север, — тут причин может быть такая масса, что мама не горюй. Вон, видал, как Альцмана при этом рассказе, чуть идеями да теориями не порвало?

— Да уж, — ухмыльнулся Игнат, — в таком возбуждении я его не видел с тех пор, как его пригласили в наш отдел, и Митров лично объяснил ему, чем он будет дальше заниматься до конца своей жизни...

— Уу, да возбуждение — это еще полбеды. Он когда в таком состоянии, у него такое неконтролируемое лекцие-извержение начинается, что просто туши свет.

— Угу. Причем кому это все рассказывать ему уже не особо-то и важно — главное выговориться. Эх, жаль Артемьева с нами уже нет... Вот же был дядька... Как увидит такое дело, так сразу ловит Ивана Абрамовича на взлете и успокаивает. Возьмет культурненько бутылочку литра, эдак, на полтора, закуски немного и в отдельную лабораторию его... И народу спокойнее работается и им хорошо. А сколько они таким макаром закрытых патентов и отчетов тогда надолбошили, помнишь?

— Спроси чего полегче, — хмыкнул Север, — мне такие цифры и представить себе сложно. А вот зато, сколько они спирта за все это время уговорили — сказать могу легко. Мне тогдашний зав.лаб все уши в свое время прожужжал на тему нецелевого расходования хозяйственных ресурсов.

— Зато, какой результат! Считай, на чистом топливе работали. А какая польза? Ни у одного движка такого КПД нету! Государству чистая выгода.

— Угу, результат. А кто потом этих двух алкашей в себя приводил, да от похмельной интоксикации откачивал? Если б не Стен и Духобор, давно бы оба загнулись от цирроза печени.

— Ладно, хрен с ней с его печенью, — отмахнулся водитель, — мне вот больше интересно, где душа все это время болтается и почему нет воспоминаний на этот счет.

— А то, что и обо всей прошлой жизни их нет, тебя это не смущает? — поинтересовался Север.

— Хм, а ведь верно! Он же только последние минуты своей жизни помнит, а не все целиком.

— Вот о чем я и говорю, — кивнул седой оперативник, — более того, откуда ты взял, что между 1877-ым и 1990-ым он не рождался еще раз? В промежутке так сказать.

— Дык, снов-то ему подобных, больше на эту тему не снилось, — слегка смутился Игнат и посмотрел на меня в зеркало заднего вида, — или все же снились?

— Нет, — тихонько пробормотал я, медленно сползая на заднее сиденье и аккуратно укладывая тяжело гудящую голову на мягкую обивку.

— Эй, ты там как? Нормально? — слегка встревожился тот.

— Да не трогай ты парня, — одернул его Север, — не видишь, отходняки у него. Вспомни себя, как ты маялся, когда мы только начали дэшку на себе испытывать.

— Да уж, — глаза в зеркале заднего вида приобрели сочувствующее выражение и снова вернулись на дорогу, — так о чем бишь я? Ах да, так вот, снов-то он больше не видел — значит, выходит, что это его последний раз и был.

— Не факт, — покачал головой оперативник, — это ничего не доказывает.

— Да ладно! А как же тот факт, что все эти воспоминания ему приснились в очень короткий промежуток времени? Считай, за несколько месяцев все свои жизни вспомнил, начиная с древнего мира и заканчивая нашими днями. Это, по-твоему, что?

— Ничего не доказывает, — скептически сжал губы Север, — может "ясновиделка" сломалась, вот больше и не показывает. Или сны были не по порядку, а только выборочно. А может, все так на самом деле все и было. Как ты это проверишь? Никак. Вот и говорить тут не о чем.

— Блин... жаль. Такая логическая цепочка рухнула...

— Не рухнула. Просто доказать ее невозможно. А так... почему бы, собственно, и нет? Может быть ты и прав.

— Интересно вот, а есть ли такая технология, которая позволила бы поставить своеобразный маркер и потом проследить, куда уходит душа, после смерти и что с ней потом там происходит дальше? Вон, ставят же упыри всякие там энергетические метки, хоть пока особо и не понятно их принципа работы. Да и мы с аурой работать научились...

— Так то с аурой, — хмыкнул Север, — да и у них, как мне чудится, тоже на нее все завязано. А душа... Душа она тоньше. И глубже. Намного. Читал же теорию ФТТ, чего тогда глупости говоришь?

Оперативники некоторое время помолчали.

— О, слушай, чего я тут вспомнил! Мне тут год назад, соседский пацан игрушку одну дал погонять. Так вот...

— Ты че, в игрушки, что ли играешь? — перебив, удивленно посмотрел на него седой оперативник.

— А что в этом плохого? — удивился Игнат, — каждый после работы расслабляется по-своему. Тем более, что ничего плохого в подобной визуализации идей и некоторых литературных произведений я не вижу.

— Да нет, просто как-то странно это слышать... Тем более от тебя.

— Слушай, если ты сидишь, как старый пень у себя дома, и не хочешь пользоваться достижениями современной цивилизации, то я здесь совершенно не при чем...

— Ладно, трави уже давай.

— Ну, так вот, там, короче, поймали они парня, у которого батя в больших чинах в одной организации работал. И все его предки там оптом тоже. Семейный подряд, так сказать. Убийцы высочайшего класса. Типа древний орден, у которого свои традиции, обычаи, тайны и все такое. Работают давно, контора солидная. И за время своего существования накопила у себя немалое количество разных полезных ништяков. Да только вот беда — добраться до них никак не получается. Уж больно эти убивцы ревностно охраняют свои тайны. Настолько ревностно, что часть из них и вовсе похоронили неизвестно где, вместе с их носителями. Вот и придумали, значит, эти конкуренты технологию специальную, как из нитей ДНК информацию извлекать. Ну, типа раз ты потомок какого-нибудь древнего убийцы, то, стало быть, несешь в себе часть его генокода, а значит, его можно быстренько извлечь и все узнать о том, что твой предок делал при жизни. Нужно только потомка прямого найти да в аппарат его запихнуть.

— Бред какой, — сплюнул в окошко Север, — сам же знаешь, что такой информации там нет и быть не может.

В этот момент меня в очередной раз повело куда-то в сторону. Тошнота и головокружение навалились с такой силой, что сознание начало уплывать куда-то в сторону, сопровождаясь какими-то непонятными рывками и вспышками — то появляясь, то почти пропадая полностью. До омерзения неприятная грань между ясностью и темнотой, когда уже не соображаешь, что происходит вокруг, но и отрубиться до конца тоже не получается. Последнее, что я запомнил это начало какой-то непонятной истории...

— Да это-то ясно, — отмахнулся Ингнат, — но ведь как красиво подвели, стервецы! Да и оформление опять же. Ну так вот, поймали, они, значит, этого паренька, и давай его...

Уже на подходе к гостиной силы меня окончательно оставили и я, споткнувшись заплетающимися ногами об порог, едва не растянулся в проходе. Однако, встреча моего лица с полом так и не состоялась — крепкие руки, заботливо подхватили меня с обеих сторон и усадили на мягкий диван, где я тут же и расплылся как медуза. Удивительное дело, немножко посидев без движения, я собрался-таки с силами и попытался выдернуть из бедра и из щеки две мини иглы-ампулы. Полковник запретил их трогать до прибытия сюда, хотя вещество, содержавшееся в них, мгновенно перекачивало в тело еще при попадании. Сморщившись от боли (руки были как ватные, поэтому сразу ухватиться за хвостики у меня не получилось) я, с третьей попытки, все-таки сумел вытащить из себя пластиковые колпачки и раздраженно отбросил их в сторону. Чувствовал я себя преотвратно. Уж не знаю из чего была изготовлена эта дрянь, но ощущения были такие, как будто бы поел тухлой селедки с прокисшим молоком и уселся на батарею отопления. Ну, разве что не несло со всех концов. А так набор ощущений примерно тот же.

В этот момент возле меня раздались шаги и надо мной кто-то склонился:

— Сам ширнешься или помочь?

С трудом сфокусировав на незнакомце взгляд, я сумел опознать в говорившем Митрова. Стоя рядом со мной, он протягивал мне в руке уже заправленный шприц.

— Сам...

Рядом кто-то хмыкнул и что-то пробурчал. Однако, кто это был я определить так и не смог. Все звуки в голове почему-то сливались в какой-то тупой монотонный шум. Понять, что мне говорят я еще мог, но вот определить интонации и личность говорившего — нет. Странный эффект...

Вздохнув, я собрался с силами и вонзил себе в ногу тонкий шприц, прямо через штанину. Иглу не сломал — уже хорошо. Наверное, стоило попросить кого-нибудь помочь, однако, мне почему-то казалось очень важным сделать это самому. Или не только мне? Не знаю... Мысли с трудом ворочались в затуманенном сознании. Поймав себя на том, что я так и сижу с воткнутой в ногу иглой и тупо втыкаю в пространство, я нажал на поршень, выдернул шприц, и аккуратно отложив его в сторону, откинул голову на спинку дивана. Что за вещество в нем было, я почувствовать уже не мог. Как, впрочем, и нейтрализовать его действие. Но тут и не надо было быть семь пядей во лбу, чтобы понять, что именно мне дали себе ввести.

— Стен, помоги ему.

На мою голову мягко опустилась чья-то рука. И почти сразу в теле появилась приятная легкость. Все болевые ощущения и неудобства при этом не исчезли, но... как будто ушли куда-то на второй план. Сознание и зрение слегка прояснились. Звуки обрели полноту и объем. Что ж, уже не так плохо. Старина скополамин тут даже рядом не валялся. Да оно и понятно — вчерашний век. Кому охота, чтобы "клиента" сначала штырило не по детски, причем без всякой гарантии на откровенность, а потом еще и глючило с жесткими отходняками на пару суток вперед. Про амнезию и негативные последствия для организма вообще молчу. А тут, одно удовольствие — тяжелое обезболивающее, прояснение сознания, так хорошо стимулирующее память, и немного эйфории. Негативных последствий — минимум, откровенности — максимум. Вроде бы эту штуку в свое время разрабатывали как средство экстренного допроса прямо на поле боя, когда нет времени на предварительную подготовку "клиента", либо когда он уже находится в тяжелом состоянии.

— Ну?

— Готово, — рука с моей головы убралась, — разогнал по сосудам. Действие уже идет.

— Хорошо, — Митров прошелся по гостиной взад-вперед, заложив руки за спину, — итак, начнем...

— Хотя проверить все же не помешает, — перебил его Стен, — Дима, — повернулся он ко мне, — ты онанизмом как, регулярно занимаешься?

— Да...

— А как предпочитаешь лучше, левой, правой или незнакомку?

— Правой...

— А вот если, к примеру...

— Стен! — полковник повысил голос.

— А что тут такого? — пожал плечами оперативник, — нужно же проверить как подействовало "лекарство". И вообще, я всегда говорил, что эти ваши разогревающие вопросы надо менять — они тупые и скучные...

Полковник только возвел глаза к потолку и, покачав головой, снова повернулся ко мне:

— Как и при каких обстоятельствах, ты впервые узнал о существовании этих тварей?

Вздохнув, я слегка приподнялся на диване, принимая более удобное положение, и начал свой рассказ. Скрывать больше я ничего не хотел. Да и не мог, чего уж тут говорить. Вещество, активно гуляющее сейчас по моей крови и заполняющее мозг не оставляло ни единого шанса на ложь.

Весь разговор затянулся на несколько часов. Несмотря на мой подробный рассказ, вопросы сыпались как из рога изобилия. Митров, казалось, хотел учесть все: выспрашивал малейшие нюансы, просил вспомнить какие-то незначительные подробности и детали. Иногда задавал одни и те же вопросы по нескольку раз, слегка меняя формулировку и смысл. И тут я его прекрасно мог понять. Под этой сывороткой правды действительно невозможно было солгать, однако кто говорил, что нельзя было о чем-либо умолчать? Кто виноват, если ты не задал нужного вопроса или же не сумел его правильно сформулировать? Вот то-то и оно... Ну, а так как идиотами сидящие в гостиной оперативники не были (послушать меня собрались практически все, свободные от охраны и дежурства ребята), то допрос велся по всем правилам. Изредка, вместо Митрова, что-либо уточнял Архип, остальные же просто молча внимали, пристально вглядываясь в мое лицо. Искали признаки лжи или неискренности? Осуждали? Возможно... Я не мог их винить за то, ни за другое...

— Мда... занимательная, выходит, история, — покачал головой до этого не участвующий в общем диалоге Игнат, когда мой рассказ подошел к концу, а вопросов больше не осталось.

— Занимательная или нет, а нужно решать, что нам делать с этим дальше, — перебил его Архип.

— А что тут думать? — удивился Семен, судя по голосу, стоявший у меня за спиной чуть справа, — такой шанс упускать нельзя. Нужно брать девчонку и пробовать установить контакт через нее с остальным ее семейством.

— Это если они все еще остались до сих пор в живых, — хмыкнул Архип.

— Да что с ними станется?

— А ты разве не слышал рассказ этого юноши? Больше сотни лет прошло с тех пор. И годы эти были ой какие неспокойные, сам знаешь.

— И все же шанс есть, — не согласился Семен.

— Шанс на что? — поправил сползающие очки Архип Петрович, — на то чтобы расстаться с жизнью? Так это вне всяких сомнений. А вот на то, что все эти упыри до сих пор живы — боюсь, уже вряд ли.

— Вы думаете...

— Да что тут думать! — отмахнулся он, — учитывая насколько они нас превосходят, и в первую очередь по продолжительности жизни, было бы наивно надеяться на то, что всей политикой рулит кто-то другой. А раз так, то достаточно посмотреть, как изменился режим с тех пор. И сколько раз. Выводы, надеюсь, сделаете сами?

— Безрадостные выводы, — буркнул Игнат.

— И все же, я думаю, что девчонку брать стоит, — почесав не выбритый за последние пару суток подбородок, сказал Север, — лишней она не будет.

— А не кажется ли вам, что у нас уже и так достаточно пленных для вдумчивого разговора с их руководством? — поинтересовался Льет.

— Так это смотря с чьим, — хмыкнул Архип Петрович, — лично я против того, чтобы привезти сюда и эту эм... девушку. Подстраховаться на всякий случай, конечно, не помешало бы, но вот только будет ли от этого, какой прок... Если, к примеру, она последний представитель своего рода — то ее просто элементарно убьют.

— Как и всех нас, — поморщился Льет.

— Нас убьют в любом случае. Если только не удастся выйти на наше непосредственное руководство.

— Которое, также непонятно живо ли вообще, после всех этих недавних событий.

— Хм... но есть хоть малейший шанс на успех, я все же предпочту им воспользоваться, а не слепо отбрасывать его в сторону, — не согласился Север, — лишний пленный балластом не будет, а пригодиться сможет.

— Сергею просто мало томящегося в нашем подвале принца, он хочет туда еще и принцессу, — подмигнул, сидящим в креслах и на полу оперативникам, Стен.

— Да при чем тут это? — поморщился седой оперативник, — просто, чем больше у нас козырей на руках, тем...

— Да о чем вы вообще говорите?! — хлопнув ладонью по столу неожиданно вскочил на ноги Альцман, — вы что не поняли о чем только что нам рассказал Дмитрий?!

Народ в зале слегка притих, ошарашено уставившись на молчавшего до этого и не вступавшего в дискуссию профессора. Молчаливый и тихий Альцман вообще понятие из ряда вон выходящее, но раз уж так сложилось, сидящего в углу и сосредоточено о чем-то размышляющего скандалиста никто не трогал. Теперь же все напряженно пытались вспомнить весь мой рассказ и понять, что же такого важного они в нем упустили.

— Да как же вы не поймете! — тем временем, патетично вскинув руки к потолку, продолжал вещать Иван Абрамович, — ведь это же новый виток в истории нашей цивилизации!! Человек, по сути, только что, пусть и косвенно, доказал что жизнь после смерти есть!!

Тут народ уже окончательно выпал в осадок, удивленно уставившись на наше местное светило науки. Похоже, все так увлеклись размышлениями на тему, что же делать с этой Асей дальше, что как-то начисто упустили тот факт, каким образом она вообще появилась в моей жизни.

— А ведь и верно! — ошарашено протянул один из сидящих в углу аспирантов, — бабу-то он нашел после того как свой сон увидел! Ну... девушку, то есть. В смысле, вампиршу.

— Вот! Именно! — вскинул куцую бороденку профессор, — Да вы хоть понимаете, какие перспективы теперь открываются перед наукой и перед нами в частности?! Это же какое богатейшее поле для исследований! Огромное пространство для экспериментов! Возможность войти в...

— Хватит, — вроде бы тихо сказал полковник, но Альцман почему-то сразу умолк, — все эти перспективы не будут стоить и ломаного гроша, если нас всех убьют. Не о том вы сейчас думаете, профессор. Сейчас, у нас приоритете стоит выживание. И это единственно важная задача на все ближайшее будущее. И больше ничего. Я понятно излагаю?

— Более чем, — обижено плюхнулся на стул Иван Абрамович.

— Хорошо. Тогда вернемся к нашим насущным проблемам. Дмитрий.

— Я...

— Логику твоих действий я могу понять. Однако, это не отменяет того факта, что ты утаил от командования важнейшую информацию, которая, возможно, помогла бы предотвратить гибель многих людей. За подобную халатность тебя без всяких рассуждений полагалось бы отдать под трибунал. И я уверен, что приговор за такое был бы только один. Но в виду того, что трибунал сейчас нас больше не касается, а я больше не твой непосредственный начальник, в полном понимании этого слова... А также в виду того факта, что разбрасываться бойцами такого класса в подобной ситуации я тоже не могу, то тебе выносится строгий выговор. И поверь мне, это твой последний в жизни строгий выговор. Других уже не будет. Ты меня понял?

— Да...

— Я спросил, ты меня понял, солдат?

— Есть строгий выговор, — прошептал я, сползая на сиденье дивана и отчаянно борясь с подступающей тошнотой и головокружением. Действие сыворотки уже сходило на нет и ко мне снова возвращались все те неприятные ощущения от по-прежнему гуляющего в крови блокиратора альмы.

— Хорошо. Тогда переходим к следующему вопросу...

— Нет, Борисыч, ты тут подожди, — неожиданно, почти у меня над самым моим ухом, заговорил Стен, — ты чего тут тень на плетень наводить начал? Парня тоже можно понять. Сколько на него навалилось за последние месяцы? А тут еще и такое до кучи. Кто бы на его месте не растерялся?

— По уставу он обязан был докладывать о любых происшествиях на его территории и с ним самим в частности, — отрезал полковник, — он этот пункт устава нарушил. Я вообще не понимаю, о чем, в таком случае, тут можно разговаривать.

— Да о том, что на его месте даже я не знаю, как бы себя повел. Хотя нет, знаю, конечно, но я — это я. А Дима, по сути, вчерашний студент, молодой и практически полностью лишенный опыта оперативной работы. Да и без жизненного опыта как такового. Его решение выждать и попробовать выяснить по этому делу хоть какую-то информацию, в какой-то мере можно считать оправданным.

— Дмитрий в первую очередь оперативник. И как оперативник, он обязан был действовать согласно уставу, либо инструкциям начальства.

— Ой, Боже мой! Я тебя умоляю, — всплеснул руками Стен, — тоже мне, нашел оперативника! Ты еще вспомни, что он является офицером службы безопасности! Серега, ты сам-то слышишь, что сейчас говоришь? Да какой из него на хрен офицер?! Все это время — чуть меньше года, он только и занимался тем, что повышал свои физические данные. Нет, оно, конечно, и понятно — пока альма свежая нужно было ковать пока горячо. Вот и старались впихать в него и развить как можно больше индивидуальных способностей, пока она не успела закостенеть. Но кроме этого-то чему он еще научился за все это время? Опыта оперативно-следственной работы — ноль. Навыков оперативно-розыскной работы — ноль! Про навыки ведения допроса, психологическую подготовку, аналитику, диверсионную работу и многочисленное прочее "хозяйство", тебе, я думаю, напоминать тоже не стоит? Блин! Да все что он умеет — это лечить, убивать зверушек в лесу и немножко заниматься наукой. И это все! Понимаешь? Все! Охренеть какие нужные и важные умения для работника СБ! А ведь спрашивать с него мы будем именно как с оперативника, верно?

— Он в любом случае обязан был доложить, — на лице Митрова выступили толстые желваки, — на это много ума не требуется.

— Конечно, не требуется, — согласно кивнул мужчина, — как не требуется много ума и на то, чтобы предположить что сразу же за этим последует.

— Да ничего бы с ним не случилось! — раздраженно отмахнулся полковник, — не для того нас выращивали, чтобы потом так бездарно слить.

— Да? Расскажи это парням, которые остались лежать на Алтае. Кто нас решил слить и зачем — разговор отдельный. Знали бы мы точно — то уже бы тут не сидели. Да и по поводу "ничего бы не случилось" у меня тоже ой, какие большие сомнения. Нет, с Димкой-то понятно, сделали бы внушение, попугали "расстрельной статьей" как ты только что сделал, дабы дать прочувствовать парню все глубину его вины. А девку бы просто грохнули — всего и делов-то. Верно?

— Что с ней делать дальше решало бы руководство!

— Чье руководство? Твое или вампирское? Хотя откуда нам знать! Вон, ты ж сам до сих пор не знаешь, кто на самом деле отдавал тебе приказы из Москвы, чего уж говорить обо всех остальных?

— По уставу я обязан...

— Да какой тебе в жопу устав? — расхохотался Стен, — ты все это время работал на частную контору упырей, а не на государство! Тебе же тот клыкастик из подвала прямым текстом об этом сказал! Для них уже неважны страны, нации, расы и твоя половая принадлежность! Важно одно — наличие у тебя клыков и принадлежности к одному из противоборствующих кланов. Ну и твоя верность, естественно. Все! Чтобы это понять — не нужно быть семи пядей во лбу. Вон, даже двадцатипятилетний пацан об этом сразу догадался и не стал пороть горячку, трубя о своей находке направо и налево. Понимал, что надо выждать и прояснить ситуацию хотя бы немного!

— Он давал присягу!

— Кому он давал присягу? — вкрадчиво оперативник, — Родине? Или вампирам? Ты уж определись, товарищ полковник, будь так добр. Потому как на его месте, я бы после такого тоже ой как задумался, а кому же я, собственно, вообще служу? Своей стране, или банде клыкастых братьев по разуму? Своей Родине я верен, и жизнь за нее отдам не задумываясь. А вот за упырей — у меня такого желания вот почему-то не возникает. Странно, не правда ли?

— В любом случае он обязан был доложить! — повысил голос полковник, — Мы работаем не в пионерском лагере, чтобы обсуждать приказы! И не его ума дела было решать, что дальше делать с этой находкой!

— Ну, то есть, ты предлагаешь ему отправить на смерть (с большой долей вероятности) девушку, за которую он уже один раз отдал свою жизнь? Я правильно тебя понял?

— Эта "девушка" — враг!

— А те, на кого мы работали все это время? Они тогда кто?

— Отставить, демагогию! — полковник стукнул кулаком по столу и встал на ноги, — по уставу он обязан был доложить. И точка! А что он при этом чувствовал, переживал или думал — мне без разницы! Когда на кону стоят людские жизни — нет времени для слюнявых рассуждений!

— Да не стояли тогда на кону ничьи жизни! — отмахнулся Стен, — от того, что он бы тебе доложил, что бы изменилось? Ты в состоянии это спрогнозировать? Убили бы вас обоих и всех кто об этом бы узнал? Или всем стерли бы память, а девчонку прикопали бы где-нибудь в лесочке? А может быть приехал ее папа, прижал дочурку в своей седой и волосатой груди, и, растрогавшись, открылся бы перед вами, устроив вечер откровений? Откуда ты об этом можешь знать? Да, парень без сомнений виноват — это залет, и залет крупный. Но давай тогда уж и тебя допросим до кучи. Сам себе инъекцию сделаешь или мне тебе помочь?

— О чем это ты? — даже как-то опешил полковник, явно намеревающийся прервать этот уже явно утомивший его спор.

— Да о любовнице твой клыкастой, о ком же еще, — пожал плечами Стен, делая шаг вперед и появляясь, наконец, в поле моего расплывающегося зрения. В комнате неожиданно раздался звон бьющегося стекла, заставивший всех и так бывших на взводе оперативников, резко обернуться и схватиться за оружие.

— Извините, — смущенно пробормотала Алиса, видя, что привлекла всеобщее внимание и подняла с пола осколки разбившейся на три части кружки с чаем.

— Чего?! — выпучивший глаза Игнат, воззрился на командира как на седьмое чудо света. И, честно говоря, он был далеко не одинок.

— А вы что, разве не знали? — притворно удивился оперативник, выходя в центр комнаты, — наш, всеми любимый, товарищ полковник, оказывается, все это время тоже сожительствовал с юной клыкастой особой. Ну... или не совсем с юной, хрен их там разберет. Нет, ну, а чем он, собственно, хуже Дмитрия?

— Да быть того не может, — ошарашено потряс головой, упавший справа от меня на диван Север, — Борисыч?!

— Почему же не может? Очень даже да. И насколько я знаю, их роман был намного продолжительнее, чем у наших юных тихушников. Хотя, это если его прошлую жизнь в расчет не брать, которую он сам же почти и не помнит. Какой там был, говоришь, год? Ладно, кто хочет — пусть сам потом посчитает.

— Да это бред какой-то! — тряхнул головой Игнат, тоже поднимаясь на ноги, — Сергей, ты-то чего молчишь? Ответь хоть что-нибудь! Это что, правда?!

— Да... — через небольшую паузу выдавил через плотно сжатые губы Митров.

— Да вашу ж мать! — в чувствах пнул шкаф Семен, по-прежнему стоящий недалеко от меня с мечом в руках, — это что еще б

* * *

за бразильский сериал?! Борисыч, как это вообще понимать?!

— Откуда ты узнал? — лицо полковника закаменело. Смотрел он, при этом, только на Стена.

— Когда в следующий раз решишь ночью изливать душу Архипу в компании бутылки водки — делай это потише, — пожал плечами оперативник.

— Так ты тоже знал об этом?! — окончательно выпал в осадок Семен, поворачиваясь к сидящему в кресле пожилому "дедушке". Но тот в ответ только скривился и отвел глаза, кивнув головой в сторону Митрова.

— И???

— Моя секретарша, — пояснил полковник, под пристальными взглядами, сидящих в гостиной бойцов, — да, она была моей любовницей. Мы встречались несколько лет. Я не знал, кто она такая. Я... я просто любил ее. У меня в этой жизни еще не было человека ближе, чем она...

— Подожди, — спросил Игнат, — так она же вроде...

— Она погибла при штурме здания в ту ночь, когда на нас напали, — Митров, проглотил вставший в горле комок и слегка севшим голосом добавил, — она спасла тогда мне жизнь. Ценой своей.

— То есть, как это ты не знал, кто она такая? — приподнял брови Север, — если вы с ней... то как...

— Вот и я о том, — оскалился Стен, — Борисыч, ты что, совсем старый стал, раз даже в постели упыря от обычной женщины отличить не можешь?

— Стен! — одернул его Архип, видя как начал наливаться краской полковник.

— А что Стен? — удивился оперативник, — Разве я не прав? Или вы ты мне сейчас тут начнешь в уши втирать, что мы только-только сами научились их от людей отличать? Так я ни в жизни в это не поверю. Это в толпе еще можно не отличить одного от другого, а в интимной обстановке... Клыки-то она куда в этот момент девала? Тут уж, как ни крути, а в определенном плане проблема. Или вы такими вещами друг с другом не занимались?

— Заткни свою пасть! — рявкнул полковник, делая к нему шаг навстречу.

— Стен, хорош! — вскочивший с дивана Север, встал между ними, расставив руки, — нам вот еще друг друга только поубивать не хватало!

— И не подумаю, — усмехнулся мужчина, — товарищ полковник, нам только что дал понять, что ему полностью плевать на чужие чувства и эмоции. Почему же меня, в таком случае, должны трогать его собственные? И да. Я задал конкретный вопрос. Как это ты, Сергей Борисович, столько лет трахал упыря, да так и не понял кто перед тобой на самом деле?

— Стен, твою мать! — в следующую секунду полковник оказался в кресле, прижатый с двух сторон Архипом и Игнатом. Стоящий неподалеку от них Север, болезненно сморщившись, растирал себе запястье. Как же, оказывается, плохо, без обостренного восприятия... Для меня все произошедшее отобразилось просто, как будто сменили один кадр фильма на другой.

— Он только что потерял любимую женщину, — раздраженно покосившись, на по-прежнему стоящего в центре комнаты мужчину, проговорил седой оперативник, — ты можешь хотя бы попытаться выбирать выражения?

— А я только что потерял любимого брата, — бесстрастно посмотрел на него тот, — а Архип — любимого друга детства. И что? Петрович, да не держи ты его! Пусть попробует. Я его сильно калечить не стану. Так, обрублю культяпки и все. Вот только Алису жалко — она и так двое суток на ногах почти без сна и отдыха, а тут еще и этого лечить надо будет... Борисыч, ты бы пожалел девчонку, а? Хотя о чем это я, ты ж только свою жалеть умеешь, на других тебе плевать...

— Оставьте меня, — неожиданно успокоившись, попросил полковник, держащих его за руки двух дюжих оперативников.

Те, посмотрев друг на друга, отпустили его, но отходить далеко не стали.

— Так что ты нам скажешь, Серега? — серьезно спросил Стен, подойдя к креслу и присев рядом с ним на корточки.

В комнате наступила звенящая тишина. Под пристальными взглядами всех собравшихся, полковник, молча, и нарочито медленно достал из второй наплечной кобуры иньектор и, смотря прямо в глаза Стену, повернул его на себя, нажав на спусковой крючок.

Тах! Длинная игла с небольшим хвостиком вонзилась ему в шею, мгновенно запустив в кровь несколько десятков миллиграмм уже знакомого мне вещества. Больше не обращая внимания на окружающих, Митров, спокойно, даже как-то задумчиво, поставил оружие на предохранитель и убрал его обратно в кобуру. После чего, извлек из нагрудного кармана одноразовый маленький шприц и набор ампул в железной коробочке. Вынул одну из них, встряхнул, посмотрел на свет. Некоторое время о чем-то поразмышлял, после чего, решительно сломал колпачок и, набрав полный шприц раствора, всадил его себе в шею, попав точно в выступающую вену, аккурат, рядом с торчащим в толстых мышцах дротиком. Плавно нажал на поршень и, дождавшись пока лекарство полностью перекочует в тело, выдернул иглу. Вздохнул, медленно отложив все в сторону, вынул из рубашки помятую сигарету с зажигалкой и закурил. В комнате по-прежнему стояла полная тишина.

— Я сочувствую твоей утрате, Стейнульв, — наконец, проговорил он, спустя некоторое время и прямо взглянул в глаза, сидящего напротив него мужчины.

— А я сочувствую твоей, друг, — кивнул тот и протянул ему руку навстречу, — помочь?

— Да, пожалуйста...

Мужчины пожали друг другу руки.

— Я не знал кто она такая, — делая глубокую затяжку начал полковник. И я сразу понял, что он не врет. Удивительная вещь эта сыворотка. Ни за что не поверишь в ее действие, пока сам не испытаешь на себе. Вот вроде бы и хочешь соврать где-то, а тебя как будто наизнанку выворачивать начинает. Мягко так, ненавязчиво... Слова льются так легко и плавно, что ты этого даже почти и не замечаешь. Все кажется само собой разумеющимся, единственно правильным и верным. Тело расслабляется и дарит наслаждение с каждой фразой так, что дальше ты уже просто не можешь остановиться...

— Когда нас представили друг другу... Это был 1986 год... Москва... Теплый летний вечер на набережной... Мне объяснили, что она такая же как и я... только более ранняя версия. Тогда еще были надежды, что одаренных удастся выращивать из пробирки, или с помощью эмоционально-психических потрясений. Мне рассказали, как много она перенесла... Что ей пришлось вынести для того, чтобы подарить миру надежду на новый виток развития человечества... Однако одаренной, в полной мере этого слова, она так и не смогла стать, как, впрочем, и я... но и человеком назвать ее уже тоже было нельзя. Побочный эффект многих экспериментов... Так мне тогда это объяснили.

— В какое время проходила встреча? — спросил Стен.

— В девятнадцать сорок пять по местному времени...

— А как же солнечный свет?

— Было пасмурно. Небо было полностью затянуто тучами...

— Хорошо, продолжай дальше.

— Да что тут продолжать, — полковник сделал глубокую затяжку, сигарета в его руках мелко дрожала, — как главе нового подразделения, на которое возлагалось столько надежд, мне полагалась личная охрана. Помимо обычных телохранителей, разумеется. Она и должна была ее осуществлять. Ее боевые качества тогда были намного выше моих собственных, да и потом... тоже. Разумом я понимал, что в таком деле удобнее всего, когда опекаемый объект и следящий будут максимально близки друг другу. Конечно, опытные телохранители бы со мной категорически не согласились — близкие отношения чреваты в таком деле потерей внимания и с большой долей вероятности, быстрой смертью охраняемой персоны. Однако, речь ведь шла об одаренных, а не об обычных людях. Для нас многие проблемы, вообще не представляют сколь либо серьезной сложности... Это все я понимал, и сразу решил держать дистанцию, ограничив общение только служебными обязанностями. Но... пообщавшись с ней всего только раз, я понял, что теряю голову раз и навсегда... Когда через две недели, нас отправили в Красноярск, на новое место моей работы, я уже не мог представить себе жизни без нее...

Кто-то, из сидящих в гостиной людей, хмыкнул.

— Да, я уже был тогда далеко не молод, и прекрасно понимал последствия своих поступков и возможные проблемы, которые могут быть связаны с этим, но... я просто ничего не мог с собой поделать. За все годы моей непростой жизни, а мне тогда было уже тридцать восемь лет, я никогда не испытывал ничего подобного к женщине...

— Вампирские штучки, — сквозь зубы проговорил стоящий неподалеку Семен.

— Нет! — неожиданно резко ответил Митров, развернувшись к говорившему, — Ты не знал ее так хорошо, как знал ее я! И ты не имеешь права говорить о ней в таком тоне! Это невозможно понять, пока лично не узнаешь человека. Не поймешь его. Не пройдешь с ним через сотни ситуаций, когда лишь миг отделяет тебя от смерти. Не станешь ему настолько близким, насколько близким он стал за эти годы тебе...

— Боря, — мягко проговорил, по-прежнему сидящий рядом с ним на корточках Стен и я удивился. Вроде бы товарища полковника зовут Сергеем... Или я что-то путаю? — но и точностью утверждать, что это так ты ведь тоже не можешь, верно?

Лицо полковника закаменело. Видно было, как он борется с собой. Как железная воля, выработанная годами, закаленная постоянным хождением по краю и ответственностью за вверенных ему людей, трещит по швам, но...

— Не могу, — тихо сказал полковник, сделав последнюю длинную затяжку, и, смяв остатки горящей сигареты в руке, посмотрел на свой крепко сжатый кулак, — но и не хочу в это верить...

— Здорово, мужики! — в комнату, неожиданно, вошел явно сильно уставший Арн с пакетом в руках и, бросив его на свободный столик, удивленно посмотрел на собравшихся, — чего это тут у вас за вечерние посиделки?

— Да вот тут у нас двоих товарищей вдруг на откровенность что-то не по-детски пробило, — пояснил ему Стен, поднимаясь на ноги, — одного принудительно, ну а второй так... довеском пошел...

— Е-моё, — присвистнул здоровяк, явно посмотрев на нас с Митровым через астральное зрение, — это чего ж такое у вас тут...

— Позже, — отрезал полковник, снова беря инициативу в свои руки — удалось встретиться с информатором?

— Удалось, — кивнул тот и, подойдя к сидящему с так и не доеденным батоном в руках, полностью охреневшему от последних событий аспиранту, бесцеремонно отобрал у него хлебобулочное изделие, — новости из столицы безрадостные. Твой непосредственный начальник, он же связной, он же еще хрен пойми кто, скорее всего, убит. Дача, на которой он встречался с Ремизовым, а это между прочем, хорошо охраняемый элитный поселок для сам знаешь кого, взята штурмом и сожжена. Почерк тот же самый, что и у нас. Качественная разведка, быстрый и наглый налет, штурм, невзирая на потери, и зачистка. Естественно, на месте преступления были найдены только тела людских наемников без знаков отличия. Официальные власти, работающие на месте происшествия, от любых комментариев воздерживаются. Зона оцеплена военными и спец.службами. Установить точно, погибли парни или нет — не представляется возможным.

В комнате повисла напряженная тишина. Люди молчали, обдумывая в голове услышанное. Арн меланхолично ел батон. Видно, не успел еще придти в норму после той заварушки — организм постоянно требовал калорий на восстановление.

— Что-нибудь еще удалось узнать?

— Как? — пожал широкими плечами, Арн, — туда ж теперь ближе чем на двести метров не подобраться. Все что смогли узнали, а дальше...

— Понятно, — полковник покачал головой из стороны в сторону и слегка поморщился (видимо сыворотка, как и в моем случае, перешла в более активную стадию), — что ж, тогда не вижу другого выхода, кроме как... Стен!

— Да? — переспросил мужчина, по-прежнему пребывающий в незнакомом мне теле худощавого, но жилистого скандинава.

— Ко мне у тебя остались еще какие-либо претензии?

— Да откуда, — отмахнулся рукой тот, — ты и без сыворотки-то никогда особо врать не умел, а уж с ней и подавно.

— Расскажи это моим коллегам по предыдущей работе, — первые за весь вечер позволил себе намек на улыбку полковник.

— Ну, ты бы меня еще с детским садом сравнил! — скорчил гримасу Стен, — скажешь тоже...

— Хорошо. Тогда... Игнат, Север, берите Дмитрия и срочно езжайте за этой... девушкой. В грядущих переговорах ее наличие у нас, думаю, будет далеко не лишним. Так же надеюсь на ваше благоразумие, и что она согласится сотрудничать с нами добровольно. В конце — концов, она также заинтересована разобраться в этой ситуации, как и мы сами.

— Есть, — кивнули оперативники.

— Кстати, — продолжил он, — наблюдения за домом так и не было выявлено?

— Как это ни странно, но нет, — хмыкнул Игнат, — по началу, еще во время нашего первого визита, там крутились какие-то тертые ребята, но, видимо, поняв, что ловить там нечего, также быстро и открутились. Да и чего там смотреть? Никакой важной информацией Димка не владел, документов дома не хранил — по сути, он еще обычный курсант. Чего там важного может быть в однокомнатной халупке у мелкой сошки? Баба его тоже особо никому не нужна. Короче, поставили пару микрокамер в коридоре и напротив окон, да на этом и успокоились.

— Это ж сколько раз вы туда ездили? — удивленно приподнял брови Митров.

— Я пару раз и еще один раз Стен смотался, — усмехнулся он, — уж больно Дмитрий переживал за свою пассию.

— Хм... ладно. Что делать вы знаете. Да, Дима, — полковник повернулся ко мне и внимательно посмотрел в глаза, — через несколько часов действие препарата закончится. Этого времени вам как раз хватит для того, чтобы добраться до нужного места. И я, надеюсь, ты понимаешь, что в случае обострения ситуации, или же нежелания твоей... подруги, добровольно сотрудничать с нами, придется применить силу?

— Я попробую ее уговорить, — сглотнув вставшую в горле вязкую слюну, прошептал я.

— Похвально, — сделав то же самое, проговорил Митров, — однако если этого все же сделать не удастся, то ты единственный, кто может подобраться к ней на максимально близкое расстояние. Тебе она доверяет. Поэтому, — полковник, положил руку на рукоять, лежащего рядом с ним иньектора, — будет лучше, если ты все сделаешь сам. Не прибегая к помощи своей группы прикрытия.

— Но...

— Поверь, так будет лучше не только для них, но и для нее. Ты меня понял?

— Да...

— Хорошо, тогда я вас больше не задерживаю.

— Давай, Димка, — подошедший ко мне справа Север, протянул было ко мне руки, но я отстранился.

— Сам встану...

Однако стоило мне только подняться с дивана, как силы неожиданно покинули меня, сознание поплыло куда-то в темноту, и я стал ничком заваливаться на ковер. Я бы так и упал лицом на пол, не в силах даже выставить быстро приближающейся поверхности ковра ладони навстречу, если бы меня не подхватили под мышки, чьи-то сильные руки.

— Сам он... ну да, а как же, — кто-то тихонько проворчал почти мне в самое ухо, и я почувствовал как меня легко, словно пушинку, закидывают на плечо.

— Ничего, в машине отойдет, — откуда-то сбоку проговорил второй голос, но в голове так отчаянно звенело, что понять, кто это сказал я так и не смог.

— Главное чтобы не в мир иной, — хмыкнул держащий меня на руках мужчина, — пошли.

Мягкие шаги, заглушаемые толстым ворсом ковра, прекратились, сменившись топаньем по паркету, оглушительным грохотом, ворвавшимся в мою голову.

— Так что тут у вас произошло, вы мне, может, расскажете все-таки?

— История стара, как миф об Амели. Полковничья душа. Любовь... и упыри, — патетично, с трагизмом в голосе продекламировал кто-то.

— Чего??

— Да полковник-то говорю, наш, тот еще, оказывается, затейник! Представляешь, он...

Чье-то неразборчивое бормотание издалека.

— Ой, да ладно! О чем ты говоришь. Меня вон вообще чуть в туалетной кабинке не изнасиловали, а тут хотя бы все по любви было... Вроде...

— Стен!!!

Грохот мебели и звон посуды. Темнота...

— Эй! Просыпайся!

Блин... кто там еще...

— Да просыпайся, я тебе говорю! — кто-то потряс меня за плечо, и я с трудом открыл глаза, удивленно уставившись на недовольную рожу Севера, висящую прямо напротив моего собственного лица.

— О, проснулась, наша спящая красавица, — усмехнулся, глядящий на меня в зеркало заднего вида Игнат, — приехали, родной. Ты как себя чувствуешь?

Я слегка потряс головой, прогоняя остатки сна и потихоньку вспоминая, где я, собственно, вообще и зачем меня сюда привезли. Удивительно, но чувствовал я себя действительно великолепно. Особенно после тех жутких отходняков, что терзали меня почти весь путь до города, просто ощутить себя в обычном здоровом состоянии, было потрясающе приятно. Видимо организм, отойдя от лошадиной дозы отравы и восстановив доступ к альме, пришел в такой неописуемый восторг, что меня буквально захлестывало волной эндорфинов, даря необычайный душевный и физический подъем, пополам с удовольствием.

— Да нормально с ним все, я проверил, — проворчал Север, убирая от меня руку и, открыв бардачок, протянул мне небольшой черный пакет, — держи снарягу. Особо много брать для тебя не стали, стандартный джентльменский набор — иньектор с полной обоймой и нож.

— Хороший же из меня, с этим всем, выйдет джентльмен, — проворчал я, принимая пакет из его рук.

— Бери-бери! И не смотри, что мало. Больше тебе там вряд ли, что-то понадобится.

— Ну, разве что еще кое-какие элементы "защиты", — подмигнул в зеркало Игнат.

— А вот этим они уже не тут будут заниматься, — отмахнулся Север, — время. Не задерживайся там долго, Дима. И не забудь про камеры. За ту, что напротив здания можешь особо не переживать, а вот та, что в подъезде — расположена аккурат напротив общей двери на площадке. Что с ней делать, надеюсь, напоминать тебе не нужно?

— Не нужно, — кивнул я, рассовывая оружие по карманам, — постараюсь управиться побыстрее.

— Вот и ладно. Не задерживайся. Если что — сигнал стандартный.

— Принял, — кивнул я и вышел из машины.

А хорошо-то как... Теплый вечерний двор уже не был заполнен людьми. Только какая-то, засидевшаяся допоздна, пьяная компания, горланила песни под старенькую, отчаянно дребезжащую гитару на самой дальней скамейке. Место, на котором мы запарковались, было, аккурат, напротив выезда со двора, у самого его края. В случае чего, не придется долго лавировать, выезжая из хитросплетения оставленных нерадивыми хозяевами тут и там автомобилей, заткнутых от нехватки места в самые необычные места.

Я вздохнул и посмотрел на небо. Солнце уже зашло, что наводило меня на мысль, что ребята не сразу направились сюда, а подождали где-то какое-то время, чтобы я успел придти в себя. Видимо ошибался, выходит, полковник, говоря про пару часов...

92% от общего резерва энергии.

Я поправил сползающую на глаза бейсболку и сделал первый шаг к дому...

В подъезде меня ждал очередной сюрприз — лифт не работал, и на девятый этаж предстояло подниматься пешком. Помянув недобрым словом вечно жадных на замену управленцев из жилищного фонда, я вздохнул и начал свое восхождение. И вправду говорят — человек не меняется. Вот вроде бы уже и живу по-другому, и физические возможности позволяют спокойно подняться к себе домой не запыхавшись (да я бы и с роялем на плечах теперь не сильно устал бы), а привычка ворчать на бытовые мелочи осталась. Да что там говорить, не я один такой. Куда ни посмотри — многие без этого просто жить не могут. И уже даже неважно кого ругать: жилищный фонд, власть, продажных чиновников или пробки на дорогах. Важно, что все виноваты кроме них самих. Рвутся менять мир... уверены, что знают и умеют все лучше всех. Ну, во всяком случае, уж точно лучше тех "растяп", что сидят на своих местах. Но и им и в голову никогда не придет начинать менять мир с самих себя, а не с кого-либо другого. Например, просто начать не мусорить на улице, стараться честно справляться со своей работой, причем не важно, как к этому будут относиться другие и что скажут по этому поводу. Попробовать перестать лицемерить и лгать по пустякам, хотя это привычка в обществе и укоренилась сильнее всего. Просто хотя бы раз попробовать жить по правде. Но кому это интересно, когда миром уже давно и крепко правят совершенно другие качества и лучше живут те, кто придерживается совсем других моральных норм? Индивидуализм и конкуренция в чистом виде. Я всегда ненавидел эти слова...

Площадка девятого этажа вынырнула как всегда неожиданно. Спускаясь или поднимаясь по лестнице в высотных зданиях, всегда впадаешь в какое-то подобие транса. Тупо идешь и идешь, поворачивая всегда в одну сторону. Тело привыкает, ноги идут сами. Помню, когда только переехал в этот дом, то по утрам частенько бегал пешком вниз, чтобы не ждать лифт. И в конце всегда вместо того чтобы выйти на улицу сворачивал в подвал... Вот и сейчас нужная площадка вынырнула совершенно неожиданно, представив взору двух мужиков, сосредоточенно копающихся в дверном замке общей двери коридора. Точнее копался-то только один, второй — со скучающим видом смотрел в маленькое пыльное окошко, расположенное на уровне глаз.

— Вечер, уважаемые. Ключи дома забыли? — остановившись в нескольких шагах от них, с улыбкой спросил я. Начинать диалог с брутальных фраз типа "Э! Вы че тут третесь?!" и тому подобного я не стал. Во-первых, не хотел лишний раз обострять ситуацию. А во-вторых, просто был не так жестко воспитан. Уж проще оставить незадачливым взломщикам небольшой шанс на отступление, чем вступать в ненужный конфликт, в котором сейчас явно не были заинтересованы ни они, ни я сам. Хотя на взломщиков мужики мало походили. Уж больно прилично были одеты, да и повадки...

Отвечать мне не стали. Тот, что смотрел, в окно даже не соизволил обернуться, а тот, что копался в замке, небрежно махнул в мою сторону рукой, типа "свали и не мешай". От его взмаха, словно невидимая волна прошла по воздуху, заставив меня покачнуться и от удивления слегка отступить назад на один шаг. Сознание на миг помутилось, но тут же снова пришло в норму. Это что вообще сейчас такое было?!

И тут я, наконец, догадался посмотреть на незнакомых мне визитеров сквозь астральное зрение. Секундная перестройка и я на мгновение замираю от неожиданности. Пульсирующие ауры... Нереально мощный потенциал.

Мужчина, копающийся в замке, оборачивается ко мне. Непомерное удивление в его глазах, после миллисекундной заминки сменяется страхом и яростью. Лицо начинает плыть как пластилин, переходя в стадию трансформации и превращаясь в ужасную гротескную маску. Время останавливается, чтобы тут же сорваться в ослепительную вспышку ускорения.

Боевая трансформа...

Не успеваю! Сообразив, что в ближнем бою огнестрел будет более чем бесполезен, я выхватил нож. Твою мать, ну кто же знал?! Встречный бой. Только атаковать! Защита в такой ситуации — это сто процентов смерть. Второй мужик отлипает от окна, разворачиваясь к нам.

Шшарх! Первый вампир с такой скоростью сократил разделяющее нас расстояние, что я просто не успел его заметить! И это пребывая в боевом ускорении! Каким-то чудом, почти наугад, я отмахнул ножом и когти, нацеленные мне в горло, скользнули по лезвию, распоров мне грудь и плечо до самой кости. Броня так и не успела перейти в активную стадию...

Вампир же моментально сместился в сторону, нанеся два быстрых удара в область головы и печени. Я не успевал. Я катастрофически не успевал. Эта тварь двигалась с такой скоростью, что я выезжал только за счет интуиции, которую мне с помощью альмы и болевых тренировок сумели кое-как привить на базе. Однако долго так продолжаться не могло. Сообразив, что еще миллисекунда и придется насильственно отправляться на тот свет, я предпринял единственно возможное в такой ситуации решение. Время! Нужно выиграть время на боевую трансформацию. А там посмотрим, кто кого, когда у меня будет тяжелая броня из жидкого композита. Но времени мне не дали... Очередной удар и моя нога, с уже начавшей формироваться броней улетела в стенку. Оттолкнувшись от пола оставшейся конечностью, я бросился в последнюю атаку, стремясь перейти в клинч, и при этом старательно наращивая лицевую броню и зубы. Удар! Мой нож, несмотря на все обманные движения, ловко перехватили между когтями у самого лица и тут же провели контратаку. Я едва успел закрыться. Длинные черные когти, пробили ладонь насквозь, остановившись в миллиметре от моего левого глаза. Как же хорошо, что я контролирую боль разумом... Обняв пальцами его руку и не давая противнику освободить свое страшное оружие, я изо всей силы скрутил корпус и рванул в сторону, бросая упыря в стену. Проверим его скелет на прочность... Но хитрая тварь, совершив какой-то совершенно немыслимый пируэт в воздухе, кинула в стену меня самого. Пол и потолок несколько раз поменялись местами, прежде чем на меня обрушился страшный удар. В теле жалобно хрустнули, сминаясь, кости, откуда-то сбоку плеснуло красным. От чудовищного удара мигнуло и потухло зрение. Вампир быстро, но уже без особой спешки шагнул ко мне.

А у меня еще и астральное зрение есть. Сюрприз! И оно не завязано на глазные нервы. Из положения лежа, на последнем издыхании я неожиданно рванулся вперед, собрав весь свой резерв и задействовав максимальное ускорение. Оружия у меня уже не было, и все мои надежды были сосредоточены на последней, мало-мальски уцелевшей руке. Все, что осталось от второй, вместе с обрывками пальцев, безжизненно висело плетьми на остатках сухожильев. Сумел-таки вырвать когти, паскуда... Рука-копье. Страшное оружие. А уж снабженное каркасом из композитной брони и подавно. Пробить шею и достать до позвоночника. Последний шанс. Привет тебе от мастера Лин Фенга, ублюдок...

Бросок был чудовищно быстрым. На грани моих сил. За гранью моих сил. Но вампир, оказавшийся на линии атаки, каким-то образом сумел отреагировать. Он как-то совсем легко и плавно повернулся вокруг своей оси, взмахнув при этом руками, и мир померк передо мной... Бетонный пол больно ударил в лицо, разбив нос, и оставив глубокое рассечение на коже. Потом удар в затылок, в лицо и снова в затылок. Пол и потолок менялись так быстро, что я потерял сякую ориентацию в пространстве. Своего тела я уже не чувствовал... Наконец, с последним ударом о бетонный пол я остановился, упершись лицом в облупленную подъездную стену, возле мусорной трубы на площадке между этажами. Пошевелиться я уже не мог... Последнее, что мне запомнилось, это странная легкость, холод и мысль, настойчиво бьющееся в затухающем сознании — почему же не стал нападать второй?.. Темнота...

Над распростертым на лестничной площадке телом застыли двое. Высокий, закутанный в длинный черный плащ человек стоял неподвижно, с непроницаемым лицом уставившись себе под ноги. Носки его дорогих ботинок заливала быстро густеющая кровь, но он, казалось, не обращал на эти неудобства никакого внимания. Как не обращал его и на залитые кровью руки, а также глубоко засевший в щеке осколок чужой кости. Сидящий рядом с ним на корточках широкоплечий мужчина в толстой кожаной куртке, задумчиво смотрел вниз, на лежащую в углу возле мусорки, отрубленную голову без нижней челюсти.

— Да... поторопился ты, Саша.

Его напарник только кивнул. Он и сам видел, как безвозвратно рассеивается аура лежащего у его ног человека.

— Димка убит! — сидящий на пассажирском сидении оперативник отбросил в сторону недокуренную сигарету и рванул на выход. Почти в ту же секунду со стороны переулка раздались частые хлопки и на его груди расцвели широкие красные пятна. Он еще успел растерянно оглянуться на оставшегося за рулем напарника, после чего ноги его подкосились и он рухнул лицом вниз на асфальт.

— Серега!! — водитель упал на сиденья, пропуская над собой следующую автоматную очередь, выбившую боковые стекла автомобиля, — Суки!!!

Удар обеими ногами и первого нападающего внесло вместе с вырванной с мясом дверью в стену ближайшего здания. В открывшуюся брешь тут же ударила свинцовая смерть, но мужчины в машине уже не было. Выкатившись с другой стороны, он дал из укороченного Калашникова очередь по оставшейся четверке. Подобраться к ним можно было только с одной стороны. Бойцы, облаченные в форму городского ОМОНА, казалось, ничуть не растерялись от подобного приема и плавно ушли в стороны, занимая оборонительную позицию за ближайшими деревьями и припаркованными автомобилями. По скорости они ничуть не уступали ему. Проклятье!

Оперативник быстро сменил обойму, всматриваясь в темноту воспаленными от напряжения глазами. Тени мелькали. Мелькали, меняя укрытия и подбираясь все ближе. Он точно видел, как попал в некоторые, но никто из них даже не думал падать мертвым или хотя бы замедляться. Все. Конец.

Выскочив из-за машины, он дал очередь практически в упор и бросился в ближний бой. Не дать возможности выстрелить. Заставить их мешать друг другу... Мысли в работающем на пределе мозге остановились. Мир вокруг смешался.

Удар ножом пришелся в приклад. Вниз и вбок. Удар и подсечка. Уход. Тут же три ответных удара. Все скользящие. Пустяки. Прорваться. Нужно прорваться... Любой ценой. С одного из бойцов слетел шлем. Боже мой, мальчишка. Совсем еще мальчишка... Перехватить короткий меч. Хруст костей и в сторону. Черт, не успел добить. Отход и удар ножом под колени. Откуда тут еще один? Их же было четверо. Отход и нож входит зазевавшемуся штурмовику под шлем. Минус один. Отступить в сторону и подрубить ноги еще одному. Пинок ногой в грудь последнему, загораживающему нужное направление лжеОМОНовцу. А вот и проход...

Чудовищный удар в спину. Небо медленно мелькает перед глазами, чтобы смениться перед лицом твердой землей. Броня пробита, позвоночник и часть внутренних органов приказали долго жить.

Граната из внутреннего кармана куртки ложится в руку. И чека в ней уже совершенно ни к чему. Ну вот и все. Не успел. Простите меня...

Мощная лапища резко перехватывает руку оперативника, не давая ей разжаться. Улыбка на губах успевшего штурмовика. Улыбка на окровавленных губах оперативника. Кто сказал, что можно только так? Ладонь с чудовищной силой сжала зажатый в пальцах ребристый стальной шарик...

Далеко за городом, в тихом спальном районе небольшого городка, приютившегося рядом с крупным мегаполисом, вздрогнул и проснулся мальчик, со светлыми, почти белыми волосами. Он подскочил на кровати, насторожено осматриваясь по сторонам.

— Мам... ты слышала?

— Что сынок? — спросила женщина, сидящая у окна рядом с кроватью.

— На улице что-то хлопнуло... Громко так. Это петарды?

— Успокойся милый, — она слегка наклонилась вперед и погладила по голове, встревожено глядящего на нее ребенка, — никто ничего не хлопал. На улице все тихо. Все давно уже спят.

— Но я же слышал! Громко так...

— Тебе просто приснилось. Ложись, — женщина аккуратно поправила одеяло и помогла ему облокотиться на подушку, рядом с тихонько посапывающей во сне сестрой.

На некоторое время в комнате снова наступила тишина, перемежаемая лишь легким шелестом деревьев за окном, да негромким гулом редких машин, проезжающих по удаленной от спального района дороге. Свет, льющийся с улицы, освещал только руки, задумчиво перебирающие в пальцах блестящий новеньким теснением паспорт и красивый халат, облегающий хрупкую фигурку. Все прочее — терялось в темноте.

— Мам?

— Да, сынок?

— А папа скоро вернется?

— Скоро, милый, скоро... Ты же знаешь, у него часто бывают командировки.

— Знаю, — шмыгнув носом, он натянул одеяло под самый подбородок, — просто... он никогда еще не уезжал так надолго. Я скучаю по нему...

— Спи, сынок. Все будет хорошо.

Помолчав, мальчик вздохнул, зная, как родители не любят повторять по нескольку раз одно и то же, и закрыл глаза. А через несколько минут, комнату наполнило еще одно тихое, мерное дыхание.

— Он вернется, — тихонько, словно пытаясь убедить в этом саму себя, повторила она и повернулась к стоящему сбоку от нее серванту. Из зеркала на нее смотрело чужое, совершенно незнакомое ей женское лицо...