— Как это... — с тоской посмотрел я ему в глаза.
Брат рассмеялся:
— И впрямь "не айс"! Ты что? Всё забыл?
— А что я... забыл?
— Да ты ж Насте его нацепил!
Что-то будто тёплым ручейком влилось в сознание. И стало как-то светлее.
— А... Ага... Ну да...
— Напомнить? Как ты даже не поздоровался и бухнулся рядом с нею, вместо того, чтоб посвятить нас...
— Не поздоровался?..
Тот хмыкнул, насмешливо наблюдая за моей физиономией.
— Тормозишь, папаша! До тебя даже не дошла важность момента: сын родился, а ты опять про свои игрушки!
— Сын?!! — наконец, дошло до меня. — Настя родила?!!
— Слава тебе господи! — сказал ещё кто-то сзади.
— А что ж ты мне сразу-то?..
— Во! — переглянулся он с этим "кем-то" за моей спиной. — Не я ли говорил? Будет винить всех и вся!
Я повернулся, отчего опять в голове зазвучала многоголосая трель, и встретился взглядом с Игорем. Почему-то он раскачивался из стороны в сторону.
— Эк его! — усмехнулся тот. — Шатает, как с перепоя!
— А вот и нет!.. — Я встал на ноги и комната пришла во вращательное движение. — Бли-и... ин!..
Братан ухватил меня за руку:
— Стой, не падай!.. Как же всё запущено...
— Щас-щас... Щас пройдёт... — оправдывался я, пока останавливалась карусель.
Что-то зелёное и блестящее нарисовалось по правому борту. Я перевёл взгляд:
— О!.. Помогай... И ты здесь?..
— Моя хотит помогай твоя. Нада садися.
Я послушно хряпнулся на задницу.
— Ну, ладно, вы тут восстанавливайтесь, — вздохнул брат. — А мы — на кухню. Чё-нить сообразим. Вы как только, так сразу к нам.
— Ага...
— Моя быстро Вовчик лечи... — заверил Помогай.
* * *
**
Минут через десять мы с Помогаем уже сидели за столом с остальными и я бурно возмущался неучастием в знаменательном событии своей семейной жизни. Мои друзья и близкие как могли охлаждали моё стремление немедленно бежать в роддом, дабы присутствовать и поддерживать.
— Сиди пока! — брательник налил мне в кружку крепкого чаю и поставил перед носом. — Подкрепиться тебе надо. Успеешь. Там и без тебя помощников хватает. Тем более, она в курсе, что ты без браслета совсем "не айс", — передразнил он меня. — Вот пирожные, вот пирожки, вот ещё... — он всё придвигал ко мне разносолы и сладости. — Ешь давай! Успешь.
— Ходи далеко не нада, — напомнил Помогай. — Браслет на моя. Сразу туда ходи.
— Тем более.
— Ну не! — взбрыкивал я. — Почему меня не растолкали, когда её прихватило? Я вот этого не пойму.
— "Не растолкали"! — фыркнул Игорь. — Только что не убили! Хотел уж башкой об пол стучать! Да Настя вмешалась: "Пусть лежит!" Браслет, мол, все соки из него повысосал...
— Чё, правда?..
— Он ещё и не верит!..
— А ты почему не вмешался? — накинулся я на Помогая.
— Моя мешался... — спокойно парировал тот.
— Кабы не Помогай, так ты бы и доси не очухался, — вступился за него Игорь. — Он там чего-то колданул, так ты хоть дышать стал. А то — мертвяк мертвяком! Мы уж грешным делом думали — всё, каюк, совсем кони отбросишь.
— А просто браслет на руку надеть — в голову не приходило?
Помогай опустил глаза:
— Мой яйцо нельзя такой делай...
Я покраснел и положил руку на его плечо:
— Извини... Я забыл...
— И вообще, чё ты к парню прицепился? — взъерепенился в конце концов Игорь. — Он и так вытянул тебя с того света. И ты же на него и нападаешь!
— Всё-всё-всё! — я поднял руки кверху. — Я неправ. Я из-ви-ня-юсь. Меня совсем из колеи вышибло.
— "Вышибло" его! Ты вот жри давай, да пойдём, чем сидеть тут и собак навешивать на кого ни попадя. Там ещё Другов нас дожидается...
— А что ж с ним за дела?
— Давай так, — распорядился Игорь. — Я рассказываю, а ты затыкаешься и не вякаешь. Ешь молча. Не перебиваешь. Договорились?
Короче, дело выглядело так. Буквально через десять минут после нашего отбытия в мир иной у Сантика зазвонил телефон, и ей сообщили что её предки попали под колёса какого-то грузовика и находятся в городской больнице с переломами. Больше всего досталось Саньке. Жену он успел в последний миг вытолкнуть с проезжей части. Она отделалась испугом и царапинами. А он сам с переломом ноги и сотрясением мозга теперь валяется в палате и дожидается выздоровления.
— Помогай уже приложил к нему руку, но, как сам понимаешь, — завершил Игорь своё скупое повествование, — без постоянного присутствия браслета на руке быстрого выздоровления не получится.
— Ну взяли бы у Насти, да надели!
— Ну ты и скотина! — хмыкнул брат. — Девка первый раз рожает, трусит, как бы чего не вышло, а ты — "взяли бы"! У неё ж там какие-то осложнения по бабьей части. От нервов, кстати. И не последнюю лепту внёс именно ты! Понесло ж тебя невовремя!
— Ну сдаюсь! Сдаюсь! — поднял я руки кверху и опустил голову. — Застыдили совсем. Виноват кругом.
— Блин! — фыркнул Игорь. — Опять он за своё! "Виноват"! Никто тебя не винит. По другому нельзя было...
— Вот тут не согласен, — покачал головой брат. — Хладнокровие и тщательная подготовка никогда ещё никому не мешали.
— Он не рассказывал, что там с ними произошло? Где были-то?
— Как же "не рассказывал"? Рассказывал. Только его рассказ ничего не прояснил.
— Почему?
— Говорит, что никуда из машины бандюков не исчезал. Просто вывалился на дорогу и сразу угодил под колёса следом идущего грузовика.
— О как! А мы, значит, всё во сне видели?
— В том-то и дело! Рассказываем ему про то кино, а он только посмеивается.
— Странно...
— Не то слово!
— Ладно! — брательник хлопнул по столу ладонью и встал: — Хватит трепаться. Всё равно не ешь ни черта. Время зря уходит. Заводи! — кивнул он Помогаю.
— Ты спешишь?
— Мне вечно при тебе сиделкой сидеть? Очухался, на рельсы встал — достаточно. И так уж три дня неотступно... Я запарился перед своей по телефону оправдываться. Да и вообще — дел до фига. Заказ поджимает.
— Ну так ты иди. Спасибо. Мы сами тут. А за мной — должок.
— Само собой. Я тебя и имел в виду. Так что — не отвертишься! — хохотнул он. — Как тут свои дела разгребёшь, звони.
— Замётано...
— Ладно, давайте! — махнул он всем на прощание и переступил светящуюся кромку, на другой стороне которой нарисовалась его "однушка". Он принципиально не менял её, чтоб не дразнить завистников. Я-то ему сделал шикарные апартаменты в центре Москвы, там он семью разместил. Но своих "клиентов" он принимал именно здесь. Какой в том резон, он особо не распространялся. Темнил.
Помогай закрыл за ним окно перехода и вопросительно уставился на меня:
— Настя идём?
— Ясное дело!
20. Кино
— Ой, соня мой пришёл! — заулыбалась Настя с кровати, едва завидев нас. Она сидела в окружении "помощников", как выразился брательник, умильно смотрящих на свёрточек, шевелящийся рядом с нею. Тут были и Наталья, и Милка. Одному Пашке было невыразимо скучно. Прислонившись к стене и скрестив руки на пузе, он старательно подавлял зевоту.
Я подбежал к Насте, наскоро чмокнул её и аккуратно подсунул руки под бесценный свёрточек:
— Можно?
Настя напряглась:
— Смотри — осторожно...
Я медленно приподнял тёплый комочек и, не дыша, прижал к себе, заглядывая в сморщенное личико.
— Ну, вылитый батя! — вынесла вердикт Наталья. — И твоего-то ничего нет.
— Скажешь тоже...
— А что, неправда, что ли? — обратилась она за поддержкой к едва не дремлющему Пашке. — Ну, скажи? — толкнула она его в бок.
Тот с несчастным видом вскинул брови и руки, как бы говоря: "Кто бы сомневался?" Видимо, этот вопрос в течение последнего часа ему задавали не первый раз. А потому от его "оптимизма" веяло смертной тоской.
— Как ты себя чувствуешь? — шёпотом спросил я.
— Как огурчик! — с улыбкой отрапортовала Настя. — Хоть сейчас домой! Только эти, — взмах куда-то за спину, — не отпускают. Говорят, что подозрительно. Уж очень всё гладко прошло. Так не бывает.
— Та ну! "Не бывает"! — с видом знатока заверила Наталья. — Сколько хошь!
— Во сколько же он родился?
Настя рассмеялась:
— Ты чего шепчешь? Он крепко спит!
— А шевелится?
— Так это снится что-то. Мальчик умница. Мы хорошо покушали и теперь дрыхнем.
Она с любовью и обожанием смотрела на малыша.
Я аккуратно присел рядом на край кровати. В душе шевелилось незнакомое чувство. То ли гордость, то ли нежность. Я счастливыми глазами смотрел то на неё, то на малыша и молчал. Всё было и без слов понятно.
Пашке эта идиллия уже, видимо, настряла в зубах. Поэтому он встал и с хрустом потянулся. Потом подошёл к окну и, выглянув на улицу, тоскливо спросил:
— Чё, мать, мож пойдём? Пусть они тут сами... Да и пацанов пора забирать...
— Ну ладно, — с явной неохотой засобиралась та. Пашкиных чувств она не разделяла. Ей хотелось ещё потрепаться.
— Ну так это... — Я с беспокойством поёрзал задницей по простыне. — Когда обмывать будем?
Глаза Пашки мигом загорелись:
— Эт' как скажете! Мы — хоть щас!
— Я те дам — щас! — цыкнула на него Наталья. — Не наглей! Дай очухаться людям.
Тот подвигал бровями, смотря в потолок, и просопел:
— Ну да, ну да... Всё верно... Там ещё и Другов своей очереди дожидается...
— Вот именно! Без тебя разберутся! — И она потянула его за рукав. — Пошли, "обмывальщик"!
* * *
**
Остальное было делом техники. Настю я забрал из роддома в тот же день. Врачи немного поскандалили на тему "не положено", но, после щедрых подарков, моментально сменили гнев на милость. Даже предложили свои услуги "в случае чего". Я не стал отвергать "добровольную" помощь и сказал, что буду иметь их в виду. Как только, так сразу. Типун, конечно, мне на язык, но... чего не бывает.
Настю с малышом я со всем надлежащим комфортом обустроил в Тадж-Махальчике. Было как-то боязно в помощницы давать ей Глашку в таком щекотливом деле. Но — выбора не было. Не звать же, действительно, помощников со стороны? Ещё неизвестно, что за люди попадутся. Не хотелось бы до поры до времени открываться внешнему миру. И так уже многие посвящены в истинное положение вещей. А что знают две женщины...
Что интересно, проблема нарисовалась в совершенно неожиданном месте. Малыш уже второй день жил на белом свете, а мы никак не могли выбрать ему имя. Вариантов было множество, да и советчиков — тоже. В конце концов, я сказал Насте:
— Как решишь, так и будет. Не слушай никого.
— Тебя тоже? — хитро прищурилась она.
— Меня — тоже.
— Тогда будет Витька.
На том и порешили. Я, в принципе, был с самого начала не против её варианта, но хотелось чего-то такого... Ну, в общем, необычного. Сообразно положению в обществе. Но и это имя тоже неплохо подходило. Виктор — Победитель! Многообещающе.
* * *
**
К Другову я наведался в тот же день. Как только убедился, что Настя чувствует себя прекрасно. Браслет уже опять красовался на моей руке и я был полон сил и планов.
— Что там за сказки про меня сочиняют? — с улыбкой спросил он меня, когда улеглись восторги и поздравления после встречи.
— Это не сказки.
— Я хочу знать всё из первых рук.
— А чем их рассказы будут отличаться от моего? Они тоже — активные участники событий.
— И всё-таки?
После подробных описаний наших приключений с видеопросмотром собственного похищения, он задал вопрос, мучивший не одного меня:
— Так кто же укокошил бабушку? Ведь, если судить по твоему рассказу, голыми руками её не возьмёшь.
— Не знаю.
— А кино посмотреть не догадались?
— Догадались. Но отложили это мероприятие до твоего выздоровления. Все вместе будем смотреть.
— И любопытство не гложет? Я бы уже не утерпел.
— Гложет. Вот сейчас тебя отремонтируем и — вперёд. Начнём дознаваться.
— А стоит ли? После драки кулаками?.. Уже как бы и всё равно... Дела есть и поважнее.
— Не всё равно. Имеется сильное подозрение, что все эти события — предисловие к намного большим неприятностям.
— Ты про нашего дражайшего и непотопляемого?
— Про него, любимого.
— Пуганая ворона куста боится. Он теперь тебе везде мерещится.
— Предложи другое объяснение.
— Только после просмотра кино.
— Вот именно... Давай сюда свою руку...
* * *
**
Любопытно, что в этот раз я в отключке не валялся. То ли выдрыхся перед этим основательно, то ли Помогай там чего "наколдовал", но лишение меня браслета во время восстановления Саньки сказалось на мне лишь небольшим упадком сил. И то хорошо. А то: чуть что — и сразу в обморок. Как кисейная барышня. Очень неудобно.
Как бы оно там ни было, а через минут двадцать Санька прыгал по палате, что твой джейран, испытывая на прочность свои отремонтированные конечности.
— Не устаю восхищаться, — сказал он, возвращая мне "христову машинку".
— Врачам будем докладаться? — улыбнулся я. — Или как?
— Что значит "или как?"
— Как ты объяснишь своё чудесное выздоровление? Они ж не утерпят, пошлют тебя на обследование, феноменом станут обзывать. Тебе оно надо?
Он задумчиво потёр переносицу:
— В принципе, ты прав...
Короче, сбежали мы. Ко мне на остров. Только по дороге прихватили Ольгу с Сантиком да и весь остальной "контингент". Чтоб и им и мне спокойнее было. Уж в Тадж-Махальчике точно всем хватит места. И Пашкиному семейству, и Игореву, ну и, так сказать, Помогаевому. Вместе с отпрысками.
Вся команда, наконец-таки, была в сборе.
— Ну что, господа? — открыл я "заседание", когда женская половина "контингента" уединилась наверху вместе с Настей, а детская, оседлав Глашку, "потерялась" в местных джунглях. — Будем смотреть кино?
— Давай-давай! — с шумом придвинул Пашка к столу свой стул и запустил пятерню в блюдо с чем-то разноцветным и любовно приготовленным нашими женщинами. — А то я по бабушке истосковался весь!
— "С головою влез в тарелку, — с усмешкой продекламировал Игорь, наблюдая за его манипуляциями. — Аж заляпал супом бант!"
Мы и его приобщили к племени фанатов филатовского "Стрельца".
— Это всё от нервов, — равнодушно отозвался тот, закидывая в "топку" угощение. — Ой, как вспомню! Так вся и вздрогну!.. — Он выразительно передёрнул плечами и его жующая физиономия повернулась к Игорю. — Попрошу мне в рот не заглядывать. Вы что, сюда жрать пришли?.. Во, смотри! — указал он на возникший перед нами экран. — Уже титры пошли! "Двадцатый век Фокс представляет"!
Знакомая тёмная пещера заполнила собой изображение.
Лидон всё так же ковыряется в углу у основания возвышения, тихонько раскачиваясь взад-вперёд. Видимо зудит свою нескончаемую песню.
Посреди пещеры горит костёр, и языки его пламени выхватывают из темных углов свирепые рожи истуканов. В его неровном свете кажется, будто они кривятся в хищных усмешках.
Мелиса в трансе, уставившись в одну точку, сидит в позе Будды на вершине своей пирамиды из камней и шкур.
Я придвинул экран вплотную к ней, чтобы не пропустить момента убийства. Глаза её полуприкрыты и не излучают того бешенства, которое всегда светилось в них, когда мне доводилось, так сказать, беседовать с ней.
