Элемент Вордарога

— Помощь идет! — сбившимся дыханием поспешно пробасил отец.

Айлинель смогла только кивнуть. Значит, он прав, и ее любимого еще можно спасти, чем бы это все ни было. Конечно, мы поможем ему. Ведь Рон не может уйти. Он обещал, обещал не покидать ее никогда. И он сдержит свое обещание, во что бы то не стало сдержит и останется с ней.

Находящаяся в слезном тумане дверь неожиданно отперлась, в нее тут же влетел Маскировщик, за ним показался Фелис и малышка Вервина. Все трое в мгновения ока оказались подле ее угасающего Айрэла, которого она и отец так и не рискнули сместить с места, где он упал. Руки Фелиса в целительном прикосновении света сразу же опустились на грудь Ронета, непрестанно моргающая Вервина надела на его руку некий браслет, а Маскировщик просто вгляделся в, казалось, начавшего таять пациента, при этом так сильно выпучив на него глаза, что Айлинель подумала, он их сейчас потеряет и больше не сможет найти.

— Так, стойте, — достаточно жестко скомандовал Найт, — так вы ему не поможете, вы только зря тратите силы.

Фелис послушно отстранился и, глянув в книгу и увидев фигу, непонимающе вытаращился на него, надевшая на Ронета браслет от яда Верви, точно прозрела и разом все поняла, а Уриэль и бровью не повел, видно, о чем-то ведал и так. Айлинель чуть не взлетела:

— Что с ним!? — резко спросила она, положив руку на свое возбужденно бьющееся сердце.

Найтизир с невероятной для его комплекции серьезностью поглядел ей прямо в глаза:

— Он теряет связь с этим миром, сливаясь с мечом, это невозможно было отвратить, так как действо целиком и полностью зависит от их двоих. — Маскировщик тяжко вздохнул. — Это обязательное испытание Точки, для большего слияния душ его и кленка, и при этом опасность не выдержать проверку как нельзя велика. Это могло произойти, как через месяц, так и через год после обретения артефакта, время не определить. Все зависит от натяжения духовной нити, могущества артефакта, сил самой Точки и еще много чего. Но главное сейчас не это, а то, что я в силах ему помочь, нужно лишь вовремя раздобыть нужное средство, а оно у меня есть. Это конкретный козырь, и в данном случае нам без него не обойтись, эта карта поможет Ронету пройти все испытания и при этом остаться живым, но у всего есть цена. Меч будет противиться, и воспримет чужую силу в штыки, и попытается устроить всем тартарары. И да, переносить нашего героя тоже нельзя, пуповина слишком хрупка, так что, приготовьтесь к сносу этого крыла. Ни в коем случае не отнимайте у него меч, иначе он умрет, их связь ослабила их обоих, но именно она держит их жизни на волоске.

— Сколько тебе понадобится времени? — не сводя очей с Ронета, беспокойно заерзала Айлинель.

— Этот компонент нельзя трясти и подолгу носить с собой, — он поднял палец, — целостность столь хрупка, что лепесток по сравнению с ним — сталь. Пешим ходом придется идти, и того через шесть часов ждите меня.

Маскировщик исчез, растаял в воздухе, оставив Айлинель и остальных обмозговывать все только что вываленное на них безумство.

— Держись, я не для того тебя воскрешала, чтобы ты умер вот так, держись, любимый, скоро все закончится! — среди бушующих в тревогах мыслей рождались слова, которые Айлен шептала, глядя в его глаза.

Глава 23

Заточенный в кленке, — почему-то именно эта мысль прорезала мне глаза, когда я улучил момент распахнуть их. Алый свет, потолок, точно оживший кристалл, скользящие в воздухе сотни мечей, странный потрескивающий от моего дыхания туман и удаляющаяся на глазах стена граней. И все в той или иной степени было прожжено клеймом красноты, что в самых неопределенных оттенках наградило эти места. Этот на взгляд простого смертного, хаос, казалось, прислушивался и приглядывался ко мне и даже, как мне показалось, куда-то меня зазывал. Это была какая-то мелодия, стук сердца или звон колокольчика — не разобрать, но ясно чувствовалось одно, это место живо, и оно вздумало прочертить мне путь.

На мысль пришел ответ, движущиеся в сложнейшей хореографии кленки отозвались на мой зов переливами своих окровавленных лезвий и расступились пред моей стопой. Румяный туман словно театральный занавес разошелся по сторонам, пол превратился в отполированный годами мраморный шлейф, в далеке зазывным светом блеснул какой-то предмет. Крылья не подавали признаки жизни, значится, сквозь странности придется пробираться без них. Я понаблюдал за всей картиной еще несколько секунд и, решившись на первый шаг, ступил на гладкую мраморную плиту. Вблизи ничего не произошло, а вот в нескольких десятках метров впереди на дорогу высыпало несколько туманных клочьев, которые, точно какие-то детишки в беспечности своей перебежали дорогу разом с обоих сторон. Делать нечего, — рассудил я, — нужно идти, где бы я сейчас не находился, сомневаюсь, что это место окажется опаснее Пути Сердца, и да, что-то напрягает меня в шевелящейся позади красноватой мгле. Я еще раз оглянул зависшие на краю туманов вычурные кленки и двинулся вперед.

Каждый мой шаг вызывал новый всплеск то тут, то там вылетающих с боков барашек, что с разной скоростью пересекали абсолютно прямую линию поблескивающих чистотой мраморных плит. В общем-то, ничего сложного, знай себе иди, и не подпадай под красный свет, иди только на зеленый и все будет путем. Теория оказалась верна, однако вскоре этих сбрендивших баранов стало настолько много, что мне пришлось уворачиваться от них и порой даже отступать на один шаг, тем самым вызывая им на помощь еще нескольких обитателей туманного стада.

Примерно на половине дороги до той играющей вспышки, что я обнаружил ранее, мой ход впервые допустил осечку и напоролся на одного из них. Этот казавшийся пушистым мерзавец шандарахнул меня небольшой молнией по ноге, и по какой-то непонятной причине остановился на месте моей ошибки. Идти! — еще одна колкая вспышка заставила меня вскочить. После чего я понял, что одна паршивая овца и в самом деле способна испортить все стадо. Шаг, шок от молнии, один застывший баран, шаг, шаг, прыг, скок, шок, шок, два барана, еще шажок, еще прыжок, уворот, скачек, шок, бараны и так далее.

Не знаю, в чем всем этом был смысл, однако, когда я вышел из зоны действия пушистых истязателей, мне в нос влепили награду в виде возникшей передо мной ночной арки, за которой не виднелось ничего кроме звезд. Как оказалось, все это время за мной попятам шел все тот же туман, который в конечном итоге заполонил все пространство позади целиком. Все в этом месте было странным, и на уме у меня всегда реял тот факт, что я никак не мог вспомнить, каким образом меня сюда занесло и почему ни Айлен, ни Лейглавирна, ни кого бы то ни было еще со мной не было. Дверь открыта, чего ждем? В ночь!

Портал был похож на выход из лазейки, но выходом как таковым он не оказался. Перенес меня в иное место и все тут. Помнется, Найт как-то обмолвился, что лазейка порой может привести меня прямиком в другую и так далее, и свои навыки в этом деле хвалил, вероятно, он даже делал так пару раз, да только мы с Эйданом тогда этого не замечали. Но суть сейчас, конечно, не в этом, а в том, что лазейкой я это место совсем не считал. Было в нем что-то такое, я бы сказал, родное мне, но почему, в толк взять не могу. Взять хотя бы изменившийся антураж... Ночь, звездное небо, паутина уходящих вперед дорог, темные фигуры по бокам загадочных путей и переливающийся блеск мельтешащих мечей. А если заглянуть за край этих дорожек, можно попытаться увидеть скрытую чернотой безмерную высоту. И все-таки, кто разлучил нас с Айлинель? Ведь свадьбу только сыграли, и через сутки совет. Мысль о смерти отметаю сразу, не настолько я суеверен, как был на земле, да и ни ад это, ни рай... Новый блик на несколько биений сердца сокрушил тьму, еле слышная мелодия прозвучала вновь, но смысл ее, я так и не смог различить.

— Поторапливаешь, значит, Путь? — хмыкнул я. — Кем бы ты ни был, знай, я иду...

Ноги ступали вниз по ступеням, портал позади полностью скрылся в преследующей меня туманной мгле. Снова прислушавшись к спящему на спине рисунку принадлежности гелла и прорисовав мысленную черту к выбранной тропе, я преодолел небольшой спуск и двинулся дальше. Выбранная дорога вблизи оказалась настолько прозрачной, что я смог разглядеть сквозь нее звезды снизу себя, обычные стоящие на своих местах звезды, однако. Может я сплю? Сбоку раздался свист, я резко пригнулся, едва разминувшись с моим ухом, мимо пролетел чрезвычайно острый клеймор. Ну и дела... Если и сон, то тогда кошмар, и это только начало... Представления оправдали себя, как будто это мое воображение само выстраивало эту стезю.

Первая же встреченная мной темная фигура, стоящая чуть в сторонке от прозрачной тропы, оказалась драконом, да и не простым, а первым увиденным мной на Гриндисе, тем, кто предоставил мне воспоминания Нетри и тем, кто, потеряв над собой контроль, умер, сражаясь с геллами в день нашей встречи с Айлен. Самилон — родитель Эйдана, не спроста это так, — решил я, проходя мимо изваяния, — не спроста... Второй экземпляр неуемной деятельности чьих-то бурных фантазий оказался вышедшей из тени Ластией, драконом, который повстречался мне после дождя в день прибытия на Гриндис. Сразу вспомнились те райские ощущения и гипноз, созданный, как мне показалось, вибрацией прозрачных крыльев этого потрясающего существ. Странно было это осознавать, но статуя действительно мне улыбнулась и, в этом я не уверен, даже подмигивала мне. В благодарность за ее самоутверждающие действия я сдул с этой красавицы несколько пылинок и преспокойно побрел к дальнейшему.

Следующий антагонист геллов оказался страшным Вазиром, в чертах морды которого я по непонятной причине узнал Мираса, одного из пальцев длани Вордарога, учувствовавшего в осаде Твердыни Каршина и в последствии еще ни раз попавшего мне на глаза, сгинувшего при неизвестных обстоятельствах в ловушках тогдашних Нетри — палазников, играющих роль очень крупной занозы в заднице Синего ордена и по мимо этого отвлекающих внимание от меня. Изваяние не предпочло оставаться статуей и приоткрыло один пылающий желтым огнем, ужасающий своей злобной красотой драконий глаз:

— Ты убил меня! — во тьме сказало чудовище. — Но у брата моего все же еще есть шанс.

Не скажу, что я не испытал страха до дрожи в коленях и ужасающих судорог сознания, говорящих: "Бежать!", но почему-то после всего произошедшего со мной, эта угроза виделась мне не столь пугающей, как могло показаться со стороны. Вероятно, все дело было в том, что оба дракона и Мирас и его брат — Клириган в настоящее время были мертвы.

— Причуды, причуды, — прикусив губу, бормотал я, покидая одного из призраков былой славы.

Дорога моя снова разветвилась, выбор предстоял меж путем вверх и направо, и вниз и налево, я решил пойти вверх, так как с некоторых пор любил высоту. Внезапно сделанный мною шаг проделал какой-то фокус с пространством, изменив небо, да и весь видимый мир на два диаметрально противоположных полюса, что в вечной борьбе не могли передвинуть друг друга хотя бы на волосок. Одну половину сознания заполонила сочная зелень, вторую зыбкое серебро. Антураж был очень знаком в плане цвета, но все же казался одновременно с этим бескрайне далек. В головокружительности происходящего пришлось хорошенько вглядеться в весь этот беспредел прежде чем сделать очередной шаг.

Что-то мельтешило в пространстве каждой из сторон, энергия, проходящая путь длиной в жизнь, ручьями текущая по цветам, застывала на их границах и, делая витки и повороты, возвращалась назад и так далее бессчетное количество раз. Что же это такое и почему оно мне так знакомо? Предчувствие говорило, что в знании кроется сила, но я еще не готов раскрыть ее до конца.

Изображать фонарный столб долго не пришлось, особо заблудшей персоне ветер повелел сделать очередной шаг. Блеск убедил прибегнуть к скорости, а звук прислушаться до покрасневших ушей. Рок и вьющийся плющом путь привели меня к ней. Скульптура была совсем несравнима с реальным размером дракона Клиригана, однако по внушительности своей, казалось, опережала Вазира не на один век. Вот тут мне уже всерьез пришлось напугаться, душа ушла в пятки, когда окаменелая скорлупа сошла на нет, и оживший дракон повернул голову ко мне, невыносимо горячим взглядом испепеляя меня, собирая прах в кучу Ронета, снова испепеляя, снова собирая и так до бесконечности.

— Привет, — вздрогнув, промычал я и зайцем юркнул к одному из мельтешащих по всюду мечей.

Не знаю, повезло ли, иль нет, но испепеляющий рык не настиг мою спину, а пальцы успели обвить рукоять. Реальность в этот момент словно превратилась в трубу и, запустив меня внутрь себя, выстрельнула мной, куда глаза глядят. Труба превратилась в канал, поток из алого, зеленого и серебристого света понес меня, бездна знает куда, блики жидкого пламени до боли слепили глаза, тело онемело до состояния куклы, руки безвольно болтались по сторонам, изображая лопасти несущейся от цунами лодки. Вскоре калейдоскоп связал мою сущность с каким-то алым Осколком до которого мне не суждено было прикоснуться. Петлей времени обернулся я вокруг артефакта и с удвоенной скоростью понесся назад. Выплеснутое из Связующей нити сознание вернулось к опасности и, развернув оказавшийся пуповиной меч в сторону противника, безмерной силой потока стихий свергло Вазира назад в ту тьму, из которой он явился на свет. Яркий, как Лепесток чуткости меч, сбросив врага вниз, обернулся фейерверком цветов и бесследно растаял в воздухе предо мной.

Теперь загадка этого места нависла надо мной целым колоссом. Связующая Сердце Мира и артефакт нить пребывала в нем, пересекалась с этим местом, являлась его неотъемлемой частью и прочно переплеталась здесь абсолютно со всем, с каждой пылинкой и каждым атомом находилась в сопряжении она, и переливами своих путей, быть может, могла вывести меня. Помочь покинуть этот край и вновь повстречать знакомые места. Но находящийся в ее глубинах Осколок отверг меня, не дал развязать нить до конца и постичь то, скрытое в нем существо. Где бы я не находился, это место тесно связано с Сердцем Мира и играет в борьбе с Синевой крайне значимую роль, свойственно, и выход из него так просто не отыскать. Но я не сдамся, отыщу затерянную где-то здесь частичку себя и на крыльях ветра вернусь домой, пусть даже для этого придется разворошить весь этот улей до конца.

Я огляделся, остальные статуи как бы отдалились и отошли на второй план, вокруг по-прежнему в легком танце кружили кленки, дорога оставалась неизменно гладкой, однако в скором будущем уходила в внезапно очнувшийся от спячки тоннель, медленно выплывший из облаков далеко впереди, а нависшее над головой двуцветное небо словно еще на шаг приблизилось ко мне.

Уже порядком уставшим ногам пришлось двинуться вперед, в этот момент уха коснулся мелодичный перезвон, а легкий ветерок пробежал у меня по спине. Повторно оглянувшись, я обнаружил их, мимолетно пролетевших и спрятавшихся за спиной. Три звонких меча выгравировали себе путь, повиснув в воздухе позади меня, и теперь никак не хотели отстать. Каждое мое движение отзывалось тревожным: "Дзвяк!" и режущим воздух задиристым "Вух!", что уже через несколько десятков шагов успело изрядно поднадоесть.