— Как его остановить?
— Это невозможно, — покачал головой Бобби. — Нельзя остановить то, что нельзя идентифицировать. Но монаду можно заменить. И вот это то, что пока еще можем только мы. Как правило, рецидивов в подобных случаях не возникает. Видимо, личность приобретает некую устойчивость к разрушительным вторжениям.
— И для этого нужен донор?
— Именно так, — кивнул Бобби. — Процедура изъятия монады нами отработана.
— А что будет с донором? — спросил Мак.
— То же самое, что сейчас происходит с вашей дочерью, только быстро, практически мгновенно, — усмехнулся Бобби и жестко добавил. — Именно поэтому цена столь высока. И именно поэтому вы должны будете сделать все самостоятельно. Но мы будем контролировать каждый ваш шаг.
09
— У тебя холодные руки, Молли. Ты не хочешь согреться? Не чувствуешь холода? Ничего не ела уже две недели. Хотя во всем есть какие-то плюсы. Теперь опасения, что однажды ты превратишься в очаровательную толстушку, — можно забыть. Вот зеркало. Видишь? Может быть, и мне последовать твоему примеру? Я имею в виду воздержание в еде. А то я здорово раскис в последнее время. Это неправильно. А с учетом того, что вместе со мной живет моя уже почти совсем взрослая дочь, неправильно вдвойне.
10
Для того чтобы найти нужную дверь, потребовалось несколько секунд. Она была последней по коридору. Мак сканировал помещение, закрепил по периметру входа вакуумную взрывчатку. Затем вставил в уши заглушки. Хлопка не будет, но перепад давления даст по барабанным перепонкам. Пятеро человек за дверью, которых зафиксировал сканер, должны будут оценить такой способ войти в квартиру. Мак нажал на взрыватель и увидел, как дверь бумагой сминается в уродливый комок. Мгновенно ударило по вискам, он вскочил на ноги, рванулся в дверной проем и тут же откатился назад. Раздались выстрелы, пули вонзились в пол прихожей, расщепляя пол.
— Эй! Мистер? — послышался мужской голос из квартиры. — Вас тут ждут. Или вы думаете, что копание в медицинских файлах моей дочери я не способен истолковать верно? Мы собираемся дорого заплатить за собственные жизни и за жизнь Аниты. Не желаете вступить в переговоры? Мне кажется, что нам есть, что сказать друг другу. В любом случае вы не получите того, за чем пришли!
Мак взглянул на часы. До завершения операции оставалось еще семь минут. Он вызвал в памяти схему квартиры, бросил усыпляющую газовую гранату, прижал к лицу маску, выждал еще одну минуту. Два тела упали. Остались трое. И один из пяти — донор.
— Вы не изобретательны! — раздалось из квартиры после непродолжительного кашля. — У меня дерьмовый противогаз, но не надышаться этой вашей гадостью он вполне позволяет.
Мак пригнулся к двери и метнул в квартиру вертушку. Затем сел, прислонясь к стене. Интересно, переступил он уже черту или нет? Так и предполагал, что не сможет обойтись только транкпластом. Теперь у него есть двадцать секунд, пока полиуретановый крест будет метаться по комнате на высоте полуметра, перешибая конечности, или что там есть у этого защитника. Его противника. Врага, который стоит на пути спасения Молли.
11
— Как этим пользоваться?
Мак вертел в руках странный головной убор, напоминающий оболочку ручной гранаты. Он был словно собран из множества тяжелых многоугольников.
— Просто, — Бобби взял шлем, показал на темный квадрат. — Наденете шлем на донора, нажмете вот сюда. Как только квадрат покраснеет, половина вашей задачи выполнена. Это займет пять секунд. Затем летите в больницу и надеваете шлем на дочь. Нажимаете сюда же и наблюдаете обратный процесс. Скажем так... Перезагрузку.
— Перезагрузку?
— Да, мы называем данный процесс именно так. Конечно, это будет лишь первым шагом. Имейте в виду, вам придется немало потрудиться, чтобы вместе с вашей ожившей дочерью вспомнить все, что она забудет из-за недуга.
— А белая кнопка?
— Белая кнопка на крайний случай. Стирает содержимое. Бесследно. Не вздумайте нажать на нее, а то ведь другого шлема у меня для вас пока нет. Надеюсь, вы понимаете, что этот прибор уникален? Он не должен попасть в чужие руки.
— Почему я не могу отдать свою... монаду дочери? — спросил Мак.
— Не знаю, — пожал плечами Бобби. — Поверьте, если бы она подходила ей, нас бы это устроило в первую очередь.
— Это все, что я должен знать? — недоверчиво переспросил Мак.
— Нет, — улыбнулся Бобби. — Будьте настороже. Однажды кто-то может появиться в вашем доме с такой же целью. Доноров, чьи монады подходят другим людям, очень немного, а наше открытие однажды может оказаться известно не только нам. Берегите свою дочь.
— Вы уверены, что это сработает? — переспросил Мак.
— Вы не первый, — презрительно скривил губы Бобби. — Считайте, что неоднократные испытания прошли успешно. Да, это противозаконно и аморально. Но в этом мире выживает сильнейший. Вы достаточно сильны, поэтому у вас есть шанс. Но независимо от исхода операции наша фирма получит полагающуюся ей оплату.
— Даже если у меня ничего не выйдет?
— Это ваши проблемы. Мы обеспечиваем вас всем. Оружием. Снаряжением. Всем, что вы потребуете. Вкалываем транквилизаторы, которые позволят выполнить задачу, даже получив серьезное ранение. Даем адреса потенциальных доноров, которые по своим характеристикам способны выдать монаду, подходящую вашей дочери. Мы делаем все, кроме последнего штриха. Именно вы реализуете донора и спасаете собственную дочь. И именно вы отвечаете за все, если ваша операция сорвется. Считайте, что нашей фирмы нет.
— Она не сорвется, — медленно проговорил Мак. — У меня достаточный опыт. И я не остановлюсь ни перед чем. Имейте это в виду.
— Надеюсь именно на это, — улыбнулся Бобби. — Вы не спросили еще об одном, почему мы доверяем вам, несмотря на ваше досье?
— Я знаю ответ, — мрачно бросил Мак. — У меня нет другого выхода. Я оставил службу ради дочери. Пять лет назад, когда мы остались одни.
12
Молли рано начала ходить. Она подтягивалась на перекладине кроватки, упирала в стороны ноги и требовательно махала рукой. Тело, лишенное одной из четырех опор, покачивалось, колени подгибались, Молли поворачивалась вокруг себя и съезжала на матрас. И тут же начинала подниматься снова. Она была очень упряма в младенчестве. Сейчас ей восемь. А ее матери был бы тридцать один год. Если бы она не спешила, как всегда с работы домой и, припарковав машину, посмотрела по сторонам, перебегая улицу. Она ничего не сказала перед смертью. Но если бы у нее был шанс сказать несколько слов, безусловно, она вспомнила бы Молли. Наверное, она бы глубоко вздохнула, виновато улыбнулась, извиняясь за собственную смерть, и попросила бы об одном: "Береги Молли, Мак".
13
— Я все сделаю.
Он прошептал эту фразу еще раз и вкатился в комнату. Пол был усыпан битым стеклом. Под столом лежали две женщины, усыпленные газом. На диване корчился его противник. Черный мужчина средних лет сглатывал кровь и пытался вытянуть перебитые ноги. Его лицо показалось Маку знакомым. Кажется, он появлялся на экранах ТВ. Появлялся, а потом исчез.
— Однако ты хорош, — с тоской прохрипел раненый, глядя на валяющийся посередине комнаты автомат. — Не думал я, что они пришлют сюда профи.
Мак посмотрел по сторонам. Трое. Где еще двое?
-Это моя мать и жена, — сказал мужчина. — Кажется, они живы. Но ты все равно не выполнил указание фирмы. Ты едва не убил меня. Разве тебе не было сказано, что убийства нежелательны?
— Где Анита? — спросил Мак, наступая на автомат и приминая каблуком затворную рамку.
— Ты уже труп, подонок, — прошептал мужчина. — И дочь мою ты не получишь.
— Да. Я уже труп, — согласился Мак, взглянув на часы, и ударил мужчину рукоятью бульдога. У него еще было шесть минут. Но следовало торопиться.
14
— Чтобы вы не думали, что мы зря теряли время, я готов ознакомить вас со списком потенциальных доноров. Кстати, подобрать подходящего донора — серьезная проблема. Скан вашей дочери показал идентичность менее чем к десятку персонажей. Впрочем, редко бывает больше вариантов. Это все же не группа крови. В непосредственной близости проживает только Анита Браун. Черная девочка семи лет. Ее дом охраняется, но у вас будет необходимое оборудование для проникновения внутрь. Кстати, с учетом вашего прошлого, нам не придется проводить тренировки. Также должен предупредить, что родители Аниты извещены об электронной выборке медицинских файлов их дочери. Они будут настороже.
— Меня это не беспокоит.
— Хорошо, — Бобби положил на стол бумаги. — Нам осталось только оформить необходимые договоренности. После завершения операции мы еще будем должны реализовать ваше прикрытие. Придется поменять имя, работу, медицинские коды. На всякий случай.
— Программа защиты свидетелей? — усмехнулся Мак.
— Лучше, — серьезно ответил Бобби.
15
Его старый приятель взял трубку сразу и говорил с ним так, будто и не было этих пяти лет. Словно он вчера расстался со своим напарником:
— Мак? Как ты? Боль утраты ослабла? Или дочка подросла? Решил вернуться на службу?
— Дочка умирает, — ответил Мак. — Есть одна редкая зараза. Ее называют синдромом утраты мотивации...
— Твою же мать... — Дик был явно обескуражен. — Но ведь есть, вроде бы, средство... Говорят, что за большие деньги...
— Не знаю как насчет средства, но кое-кто вроде бы вызвался мне помочь. Правда, это незаконно...
— Когда это нас останавливало, Мак? Ты же знаешь, что ребенок важнее всего!
— Знаю, но... — он осознал, что и в самом деле испытывает сомнения. Это было плохим признаком. Впрочем, в противном случае он бы и не подумал звонить Дику.
— Тебя что-то беспокоит? — понял Дик.
— Да, — вздохнул Мак. — Он... этот человек, который обещал помощь... Был слишком подробен. Чересчур. Словно страховой агент, а не спаситель. Понимаешь?
— Чем я могу тебе помочь, друг?
— Пока ничем. Разве только чуть-чуть подстраховать. Не в деле. Потом. Вся информация в моей ячейке. Не оставь это так, если меня обманут. Или если я вляпаюсь во что-нибудь.
— Ты же неубиваемый, Мак!
— Я-то да, но речь идет о дочери. Я рассчитываю на тебя, Дик.
16
— Ты знаешь, что сказал врач? Молли? Он сказал, что жизнь человека как карандашная линия. Она должна длиться, пока не закончится карандаш. Она может извиваться, вычерчивать узоры, или быть прямой как стрела, но она должна длиться, пока не закончится карандаш. И если грифель вдруг ломается, это значит, что человек серьезно заболел. Тогда приходит врач и аккуратно затачивает карандаш. И карандаш продолжает прерванную линию. Правда, он становится короче. Но продолжает двигаться. Если только не прорвет тонкую бумагу или не сломается вновь.
17
Мак вышиб дверь в детскую ногой и едва успел увернуться от седого черного старика. Бейсбольная бита скользнула по плечу, но уже в следующую секунду перешла к Маку и резким ударом лишила старика сознания. Мак шагнул в комнату, огляделся. На раскрытом окне развевались прозрачные шторы. На плазменном экране по зеленой лужайке бегала маленькая черная девочка и пела песню. Пела песню Молли. Сама исполнительница, оказавшись чуть старше, сидела в кресле напротив и смотрела на экран. Смотрела и как будто ничего не видела. Он присел перед ней и стал прилаживать шлем.
— Меня зовут Анита, — сказала девочка.
Она говорила спокойно, но произносила слова так, словно не понимала их смысла. Она произносила их не так, как пела песню Молли на экране.
— Молчи, — сказал Мак.
— Меня зовут Анита. Мне семь лет. Я очень хочу жить. Я люблю солнце, траву и собак. Я еще ничего не видела и ничего не знаю. Меня зовут Анита.
"Молли тоже ничего не видела и не знает", — подумал Мак.
— Стой, — раздался умоляющий шепот из зала.
Волоча перебитые ноги, к нему медленно полз отец девочки. Да, ударить его следовало посильнее. Ты сдаешь, Мак.
— Меня зовут Анита, — снова затянула свою шарманку девочка.
— Стой. Не делай этого. Я знаю, ты послан в наказание. Но у меня не было другого выбора. Жена не могла больше иметь детей. Глупая случайность, легкая инвалидность. Я взял донором бездомного бродягу шестидесяти лет. Он все равно бы умер. Прошло два года, но я ждал твоего прихода. Неужели ты все еще не понял? Нет никакого вируса. Все это делают они. Готовятся заранее, калечат наших близких, подталкивают нас к отчаянию, убивают наших детей, отнимают у нас все, а потом якобы возвращают им жизни. Не было ни одного случая, чтобы заболевал бедный человек, у которого нет денег. Ты знаешь, как я жил? Теперь у меня ничего нет. И скоро не будет дочери. Впрочем, ее уже давно нет. Они обещали тебе защиту? Мне тоже. Или не они прислали тебя? И к тебе пришлют. Послушай...
Мужчина закашлялся кровью, упал на пол, беззвучно открывая рот.
— Какая разница? — спросил Мак, затягивая ремешок шлема.
— Меня зовут Анита, — вновь открыла рот девочка.
— Ты еще не понял? — прохрипел мужчина. — У тебя есть пара минут?
— Что я должен понять? — спросил Мак. У него было еще четыре минуты.
— Ты — чистильщик.
— Чистильщик?
Он поймал его измученный взгляд.
— Каждый следующий прикрывает предыдущие преступления, — скривился мужчина. — Твоя дочь лежала в университетском центре в Принстоне?
Да его дочь лежала в университетском центре в Принстоне. Причиной была сильная ангина и одновременное плановое обследование для оформления лучшей медицинской страховки. Он мог это себе позволить. Год назад еще ничто не предвещало... Он вдруг поймал себя на мысли, что смотрит на ползущую по циферблату стрелку и не может понять, сколько времени у него осталось.
— Моя лежала, — прошептал мужчина. — На обследовании. Но я никому не верю. Я черный, это многое объясняет. Поэтому поставил камеру в ее палате. Они надевали ей на голову шлем. Ты ведь принес его с собой? Там есть белая кнопка. Они нажали ее, и через год она стала тем, кем стала. Ты ведь принес его с собой? Я тоже им пользовался. Тебе ведь тоже сказали, чтобы ты не трогал белую кнопку?
— Зачем же ты пошел тогда к тому бомжу? — спросил он.
— Я сел отсматривать материалы только месяц назад, — простонал мужчина. — Сначала не было причин беспокоиться. Потом мне стало не до того. А уже после всего... когда вместо дочери я получил пустоту, механическую куклу, вылепленную из ее плоти, я начал что-то подозревать.
— Меня зовут Анита, — вновь открыла рот девочка.
Она же на экране бегала и пела песню Молли. Нет, уже не она. Он посмотрел на белую кнопку.
— Почему же ты...
— Жена, — пожал плечами мужчина. — Она верила, что мы сможем оживить Аниту. Но... ты же сам видишь. Ту фразу, что она произносит, она заучивала как попугай. Пришлось накрыть ее темной тканью. Я учил ее этой фразе три месяца! Черт меня задери, я же должен был понять, что случайностей не бывает... Мы бы все равно погибли. Наверное, все правильно. Но ты должен знать. Хорошо, что они прислали профессионала.
