Только она шагнула на тропу, её вдруг словно ударило — мысль о том, что с детьми именно сейчас происходит что-то плохое, на секунду парализовала её.
После этого Ольга прошла еще пару часов, но больше ей не попалось ни одного следа. Ничто не говорило, что Игорь с детьми прошел здесь. Однако она чувствовала, что идет правильно — постоянно приближается к детям, а значит и к Игорю. И поэтому не очень переживала, она твердо знала, что чувства её не подводят. С того самого раза, когда медсестра подключила её к главному образцу, все предвидения относительно детей, всегда оказывались верными.
Сейчас её больше беспокоило то, где находится Илья и что с ним. После того, как они разделились, и он увел за собой часть спецназовцев, Волк как в воду канул. Конечно, времени прошло не так уж и много, и, вполне возможно, что он вскоре её догонит. 'Не такой Гном дурак, чтобы подставиться. Лес для него теперь как дом родной'.
День основательно склонился к вечеру, когда Зумба заметила следы. Неожиданно на тропе появились сразу несколько отпечатков ботинок. Ольга присела и пригляделась — следы совсем свежие, оставлены несколько часов назад. Все разные — было несколько человек, сколько точно, она не разобралась. Похоже, они вышли на тропу из леса, она могла поклясться, что до этого тропа была нехоженой. А такая толпа не могла не наследить. Однако, как она не всматривалась, ничего похожего на след Игоря, не обнаружила. У него были обычные армейские берцы, а тут обувь с затейливым глубоким протектором. Скорей всего москвичи, встревожилась она, у них были коричневые иностранные ботинки. Ольга насторожилась — хоть и следы уже остыли, кто знает, может они еще поблизости?
'Интересно, почему я не встречаю следов Игорька?' Ведь уверенность, что она идет правильно и все время приближается к детям, не исчезла, а наоборот, только усилилась. 'Может он шел напрямую, через лес? Да ну на хрен, продираться через кусты с двумя детьми в руках...'
Она вышла из-за поворота и на мгновение замерла. Под противоположным берегом, находилось какое-то судно. Ольга автоматически нырнула обратно под прикрытие кустов и, присев, вгляделась в находку. То, что она разглядела, явно не было ни баржей, ни катером. Больше всего эта штука напоминала железный плот. Плоская квадратная посудина без бортов, с самодельным сараем на одной стороне. Через полминуты Ольга поняла, что судно застряло, оно не двигалось и сидело в воде неестественно, завалившись на один бок.
Наверное, торчит тут еще с довоенных времен, — решила она. Постояв под кустами еще пару минут, она успокоилась — судно необитаемо, сомневаться в этом не приходилось. Она снова вышла на тропу, но не успела пройти и двадцати шагов, как увидела свежие отстрелянные гильзы. Те, кто прошли здесь перед ней, зачем-то открывали огонь. Сердце прыгнуло — она сразу подумала об Игоре и детях.
Ольга прошла по тропе, высматривая еще гильзы. Человек стрелял несколько раз. Одну очередь он сделал сразу там, где вышел из кустов, другую чуть дальше, а третий раз он стрелял, уже из положения лежа. На траве след был почти не виден, но вот на тропе были выбиты две ямки от носков ботинок. Похоже, человек искал удобное положение и шаркал ногами. Зумба сразу вспомнила, что похожие следы всегда были на стрельбище, где они тренировались.
По отброшенным гильзам она прикинула направление стрельбы — цель была там же, где и затонувшее суденышко. Или на том берегу. Однако, никого ни на застрявшей в реке железяке, ни на противоположном берегу сейчас не было. Так что можно было только гадать, кого пытались убить эти люди.
Ольга еще раз осмотрела берег вокруг — ничего интересного больше не попадалось. Пора шагать дальше, решила она, и надо уже искать место для ночлега. Про тварей забывать никак нельзя, с наступлением темноты, они становятся главной угрозой.
Она прошла шагов пятьдесят, миновала торчавшее из воды судно и уже должна была опять скрыться в поступивших прямо к воде кустах, когда взгляд зацепился за что-то на другом берегу. Ольга остановилась и пристально вгляделась в подозрительное место. Через секунду её обдало жаром, еще толком не разглядев, что там, в глубине души она уже знала, что это. Через полминуты, Зумба уже не сомневалась — проглядывавшая в кустах белая тряпка, ничто иное как пеленка. Стреляные гильзы на этой стороне, и брошенная в суматохе пеленка на той, мгновенно образовали в её голове единую страшную картинку.
'Стой! Не спеши, — остановила она себя. — С ними сейчас все в порядке'. Она действительно не ощущала сейчас ничего опасного. Несколько часов назад, её ожгла боль тревоги за детей, что-то тогда произошло с ними. Но потом, в течение десятка минут все успокоилось и значит, с ними все хорошо.
Может та тревога и то, что она сейчас увидела, связаны? Но чтобы понять это, надо перебираться на тот берег. Ольга еще раз вгляделась в кусты на том берегу. 'Это точно пеленка. И ей здесь неоткуда взяться, даже думать об этом нечего. Это они. Надо лезть в воду'.
Через двадцать минут Ольга толкала перед собой найденную в лесу корягу, на которой были привязаны её одежда, ботинки и автомат. Она брела так, пока вода не добралась ей выше пояса, тогда схватилась за деревяшку, оттолкнулась и поплыла.
* * *
Похоже, вымотался я даже больше, чем представлял — за всю ночь я ни разу не проснулся и даже не переворачивался. Как лег на спину, так пробудился. Ночь мне показалась одним мгновением.
Я открыл глаза и сразу сел — что за черт?! Я словно родился заново. Не болела нога, не болела голова. Я почти весело оглядел окружавшую меня убогую обстановку — сегодня избушка казалась еще меньше, чем вчера. Через щель, в забитом досками окне, в комнату прорвался яркий солнечный лучик. Он причудливой огненной полоской горел на противоположной стене. Хотя больше никакого освещения не было, в помещении было светло.
Под рукой зашевелился Ванька. Я повернул голову и присвистнул — ничего я спать! Иван лежал у моего плеча, а ниже, в ногах находилось яйцо.
— Ванька, это ты его припер? — спросил я, словно, кто-то еще мог это сделать.
Удивило меня не это, я уже видел, на что способен этот 'младенец'. Удивило меня то, что я ничего не почувствовал — ведь ему надо было тащить камень через меня. Я не верил, что мог спать так, чтобы не почувствовать, как он переползал с этой штукой. Но результат был перед глазами — яйцо здесь, а я ни сном ни духом.
Вот это я дал! А если бы твари ломали двери, я бы тоже не услышал?
Я развернулся и сел. Осторожно опустил ноги на пол, заранее сморщившись в ожидании боли. Однако ничего не почувствовал. Не веря себе, я быстро закатал штанину и выпучил глаза — на месте раны были два круглых белых шрама с лучиками. Там, где пуля вошла совсем небольшой, а где вышла с двухкопеечную монету. Я не верил глазам, потрогал шрамы пальцем и надавил — все так и есть нормальная кожа и совсем не болит.
— Ванька, проснись, — я легко толкнул ребенка в бок. Тот открыл глаза и бесстрастно взглянул на меня.
— Признавайся, я что месяц проспал?
Иван, как обычно, проигнорировал мой вопрос. Впрочем, я и не ждал ответа. Я вскочил и пару раз притопнул раненой ногой. Ничего не изменилось — нога совсем не болела, а сам я был отдохнувший и даже, как показалось, сытый.
'Что за дела? Волшебная избушка? Или я тоже становлюсь тварью, и у меня теперь раны на глазах заживать будут?' Ответов на вопросы не было. 'Черт с ним, — я по привычке отложил все на потом. — Вскроется, в конце концов, правда. Надо собираться в путь'.
Мочевой пузырь гнал меня на улицу. Хотя я и видел, что там светло, все равно выполнил обычный ритуал — достал пистолет, взвел и, лишь потом дернул засов. Толкнул дверь ногой и сразу вскинул Стечкин. Солнце хлынуло в избушку, и я на миг ослеп.
— Нее стреляяй!
Если бы не это знакомое растягивание слов я бы точно выстрелил — прямо передо мной, вырезанным темным силуэтом торчала собачья голова на широченных плечах. Я все равно не убрал палец с курка, однако отскочил от дверей и выдохнул:
— Илья, это ты?
— Я, — протянул он и тихо, словно капля, стек на землю.
Я наконец, пришел в себя и выглянул наружу. Солнце уже поднялось над лесом, и в свете яркого веселого дня, я увидел совсем не радостную картину. Прямо у дверей, вниз лицом, лежал здоровый лохматый мужик. Рядом сидел трясущийся мокрый полуволк. Над трупом кружила куча мух, несколько сразу залетели в дом и теперь противно гудели. На ногах мертвеца, под самыми коленками зияли открытые резаные раны. Вывернутое мясо почернело, и там мухи просто кишели. Ванькина работа, — мелькнуло у меня в голове. — Распластал как мясник. Под головой людоеда тоже была лужица застывшей крови. Я поежился, вспомнив, какой доли я избежал вчера.
— Что с тобой?
Больше не обращая внимания на мертвяка, я шагнул к Гному. Пересилив себя, взял его голову обеими руками и заглянул в глаза. Черноту зрачков затянула поволока. Я отпустил голову и осмотрел его со спины. Илью трясло, и он явно был вымотан.
— Да, что с тобой? На теле ни одной раны. Заболел что ли?
— Реее-кааа, — в два приема выдавил Гном.
Я даже не сразу понял, о чем это он. Слово показалось незнакомым.
— Плыыыл яя.
Наконец до меня дошло. Он переплыл реку.
— Это тебя из-за этого так мандражит?
Он кивнул.
— Ничего себе, а Ольга говорила, что ты уже не боишься воду.
Я уже не мог себя сдерживать и задал главный вопрос:
— Где она? Где Ольга?
Тот покачал головой и совсем по-человечески развел лапы.
— Так ты не с ней?! Она пошла помочь тебе!
— Я расскажу, — еле выдавил он. — Позже. Где дети?
Похоже, вода, действительно, ему противопоказана — вид у полуволка был совершенно больной. 'Интересно, что он чувствует, когда лезет в воду? И почему вода? Он же пьет её. Или не пьет?' Я не мог вспомнить, видел ли когда-нибудь пьющего Гнома. Вроде не было.
— Чем тебе помочь? Тебя может согреть надо?
— Не знаю. Ты не переживай, не умер сразу, значит, выживу.
— Да я тоже так считаю. Просто сильно хочу узнать про Ольгу.
Тут я вспомнил про свое чудесное исцеление.
— Илья, ты давай, зайди в избушку. Тут и темно и сухо. И, похоже, что-то целебное. Ты не поверишь, — я задрал штанину. — Вчера мне ногу из Калаша продырявили, а сегодня смотри — ни следа. Зажило, как будто я, такой как ты.
Как не страдал волк, но моя рана его явно заинтересовала. Он наклонился к самой ноге и, затих, рассматривая шрамы. Гном даже потыкал ногу когтем.
— Это, правда вчерашнее ранение? — протянул он, подняв голову.
— Ну, а что же, я тебе врать буду? Для чего?
Полуволк опустил голову и задумался. Потом с трудом поднялся и вошел в дом. Я не пошел за ним. Мне не давали покоя мухи, кружившие у двери. Я обошел тело, подхватил мертвеца за кисти и волоком оттащил подальше от дверей, за огромный куст черемухи. В лицо мертвого я так и не заглянул. Хватило вчера — нагляделся.
Полуволк стоял возле топчана и смотрел на спящего ребенка. Я тоже подошел и встал рядом.
— Опять спит? Он постоянно так.
На самом деле, мне казалось, что Ванька совсем не спит.
В голове билась мысль — рассказывать или не рассказывать про то, что случилось. Как этот 'младенец' подрезал людоеда и спас меня. Если бы тут была Ольга, я, наверное, сразу бы выложил все. С Ильей я до сих пор немного терялся, поэтому и замешкался. Однако решил, что все равно надо рассказывать, это он пока не спросил про труп у дверей, ему не до этого, но оживет, точно спросит. Я уже хотел начать рассказ про вчерашний день, но полуволк вдруг выдал:
— Это он вылечил.
Я не сразу понял смысл его растянутой во времени фразы и глупо переспросил:
— Кого вылечил?
— Тебя, — прохрипел волк.
— Может, объяснишь?
— Не смогу. Но я знаю.
— Блин, откуда вы все знаете?
— Знаю, — упрямо повторил Гном.
— Может ты тогда знаешь, кто он такой? — я кивнул на Ивана. Тот лежал абсолютно неподвижно, словно неживой. Мне уже давно казалось, что в таком состоянии, он даже не дышит. Однако когда я прикасался к нему, то чувствовал, что бьется сердечко, слышно его дыхание и он теплый.
— Это ребенок.
Хотя в хриплом нечеловеческом голосе Гнома, трудно было разобрать эмоции, мне показалось, он сказал это с благоговением.
— Ты так это говоришь, словно он сын бога.
Илья быстро взглянул на меня и задумался. Через полминуты, он подтвердил:
— Наверное, ты прав. Они дети бога.
— Ну, вот опять, — во мне поднялось раздражение. — Что ты, что Ольга только и говорите, что знаете и верите. Совсем религиозные фанатики. Надоело. Хоть бы что-нибудь объяснили.
— Игорь, сейчас я приду в норму и попробую рассказать.
Когда я запсиховал и повысил голос, Ванька открыл глаза. Взрослый внимательный взгляд скользнул по мне и остановился на полуволке. Тот вдруг затих и прикрыл глаза, потом неуверенно шагнул ближе к топчану и наклонился. 'Младенец' приподнялся, поймал зеленую лапу и потянул к себе, другую ручку он положил на яйцо. Под ладошкой начало разгораться слабое свечение. Я застыл, глядя на это представление — что происходит?
Все длилось не больше пяти секунд, Иван убрал руку с, начавшего сразу затухать, синего камня и отпустил полуволка. Тот вздрогнул и открыл глаза. Потом распрямился и глянул на меня.
— Ты видел?
Я видел. То, что произошло сейчас на моих глазах, я никак объяснить не мог. Но всего лишь за пять секунд Илья превратился из трясущегося полудохлика в полноценного волка. Мне показалось, что даже кожа у него заблестела.
— Что это было?
— Я не знаю, — Гном даже слова стал тянуть меньше, и голос стал не такой хриплый, словно в горле мышц добавилось. — Не забывай, Игорь, по мозгам я всего лишь человек, и я так же, как и ты не понимаю многое. Но я знаю, что надо делать.
Я уже оправился от увиденного и смог опять поёрничать.
— Религия в действии. Стоит поверить, и ты исцелишься.
— Ты же не веришь, но все равно исцелился.
Черт! Меня как током стукнуло — а ведь он прав, ранение-то у меня зажило и морда, наверное, тоже.
— Значит, ты считаешь, что он и меня так?
— Я знаю, — завел Гном старую песню.
— Все, все, — я замахал руками. — Я понял.
Наш разговор вернулся к началу. Ключевое слово в нем — знаю.
— Когда ты все это узнал? — я попробовал зайти с другой стороны.
— Разве Ольга не говорила? Мне она сказала, что ты все знаешь.
Я вспомнил, что Ольга пыталась мне рассказать, но я сам остановил её. Надо было срочно заниматься делами. А потом больше случая не представилось.
— Нет, я не все знаю. Про них, — я показал на топчан. — Она мне ничего не сказала. Расскажи ты.
— Извини, Игорь, я буду рассказывать до вечера. Сам видишь, как у меня эта штука работает, — он показал на пасть. — Давай в следующий раз, сейчас нам надо идти дальше, время выходит.
На счет долгого рассказа он был прав, я кое-как дождался, пока он выдал эту фразу.
— Или Ольга потом сама расскажет, — добавил Гном.
