-Боже мой! — на Коржика было жалко смотреть, — а я с ней обо всех наших, и про Людика... восхищалась её мужчиной... Наташ, но почему? Они же столько лет дружили??

Наташка вздохнула, встала, начала покачивать Арсения Владимировича, скривилась, сплюнула даже:

-Двадцать пять лет, Рит, эта сучка завидовала Людику, хитровыделанная, пользовалась добротой её. У них в последние годы никак не получалось дитё, вот эта и била по больному.

Коржик, всхлипнув, полезла за платочком:

-Наташ, а я по незнанию, проболталась, что Людик с Юрой такая пара, она ведь полезет опять гадить?Что я наделала? Как теперь быть? — Ритка побледнела.

-Не переживай, Юрий — это не Генка. В жизни на такую не поведется!!

Наташка рассказала и про Шихаря, как он стребовал с Раевской деньги за оскорбление, как они, случайно собравшись после Нового года, дружно стали общаться, по мере возможности собираясь то у Старостиных, то у Стасовых родителей, а то и просто всей толпой выезжая на природу, как дружно откликаются на чью-то проблему, стараются помочь, чем могут, как их НинСанна постоянно гордится ими, будучи в курсе всех дел и событий...

-А я-то, дура картонная, ей на шашлыки обещала позвонить... — растерянно бормотнула Ритка.

-Не переживай, она прекрасно знает, что к нам ей хода нет и не будет!! Люду на неё никто менять не собирается — она как была отзывчивой и доброй, такая и есть. Вон, из Швейцарии везла уколы для Шихаря матери, они там тоже не везде, она много аптек обошла, но нашла. Могла бы в одной спросить, ну нет и нет, а Стасова наша, она девка ответственная!! Мы все набаловались, чуть что у кого, и нужны лекарства — все к ней. Аптекарь свой, гинеколог тоже наш самый лучший в городе. Ресторатор, певец, банкиров и олигархов в классе не водится, все нормальные люди, пальцы никто не гнет. Шляпу, правда, редко видим, у него все поездки-гастроли, но он нам билеты присылает, когда они в Москве, полкласса уже были на концертах.

Пошли потихоньку к дому Волковых, мужичок начал просыпаться, Ритка все равно была очень расстроена.

-Рит, не дергайся! Юрию мы скажем, но ещё раз повторю — он не тот мужик, чтобы на такое дерьмо клюнуть.

Антонов собирался везти своих, а он мысленно и в разговоре с Лебедевыми только так и называл всех Стасовых, — Люду, Тому и Ноя, на концерт Сретенского хора. Павел и Марина сразу же отдали билеты Ною и Томе, сказав, что мотаясь по миру, много чего видели, а им очень даже не повредит послушать такой бесподобный хор.

Юрка теперь жил от встречи до встречи, а они, увы не романтические, обычные, были почти каждый день. Он приладился вечерами забирать Люду с работы, предварительно сговорившись с Олегом. Олег, на самом деле, после работы торопился домой — бабулина неуемная натура не давала ей покоя, ещё снег не стаял, а ей уже надо было в саду что-то делать. Внук старался как можно быстрее быть дома, ругаясь на неё, и предложение Антонова было как нельзя кстати, да и после того, как Юрий Михалыч помог ему с бабулей, Олег моментально стал его союзником. Да и как не помочь человеку, который действительно был полностью покорен его самой лучшей директрисой — Людмилой Павловной.

Вот и забирал Люду Юрий постоянно, несколько раз не получалось — был по работе в Москве, и такая тоска наваливалась на него, так рвалась его душа туда, к Люде и забавным малышам. Юру до слез трогало, как встречали дети и маму, и его по вечерам. Едва машина подъезжала к калитке, из неё тут же важно выходили человечки в сопровождении собакина, Егор всегда держал малышку за ручку. Эти два одинаковых личика сияли такими счастливыми улыбками... Юрка не выдерживал — поднимал их обоих на руки, прижав к себе, расцеловывал и кружил — детки заливались и просили 'Сё!!'. Но Юра не наглел, говоря:

-С мамочкой надо поздороваться!

Он не мог сказать, что как-то выделяет Егорку или Тасюню, нет, он одинаково безумно был рад видеть их, тискать, подбрасывать вверх, обнимать, носить двоих на руках. Маме было тяжело двоих сразу, а Юла набаловал — на нем, как и на Рэе, можно было ехать двоим сразу.

-Мам, я иной раз даже ревную их к Антонову! — призналась Люда матери.

Марина вздыхала и как-то сказала:

-Люд, а ведь Антонов-то души в них не чает, ты бы определилась как-то.

-Боюсь, мам, больше всего боюсь разочароваться...

-Тут ты не права. Он не из тех, кто, скажем, завоевав женщину — остывает! Этот будет на все время заботливым и никогда никому не отдаст свое. Ты спроси-ка своего любимого Ваньку о нем, он у нас мудрец тот ещё.

-Спрошу, вот как с бабушками своими разберется.

Ванька несколько раз мирил своих баб Галю и Паню, потом поругался с Остаповной в усмерть,

-Теть Люд, хуже меня ревнивая. Сказал же, что обе нужны. Но ща притихла. Чаи гоняют вместе. Теть Люд, у меня к тебе серьезный разговор имеется, вот приеду — поговорим.

-На какую хоть тему, Вань?

-На житейскую!

В пятницу Юра привез Люду с работы, теща и тесть, пока будущие, зазвали на ужин, детишки как всегда утащили его поиграть, Рэй ткнулся мордой в ладонь, и пошел погулять, он безгранично доверял Юре ребятишек, удивляя всех. Поужинали, посмотрели с малышами мультики, они все никак не хотели слазить с него, потом их повели купаться перед сном, оба послали Юле поцелуйчики, а он нехотя стал одеваться.

-Значит, завтра в четыре я за вами заезжаю.

-А не рано, Юра? — спросила Тома.

-А мы немного по Кремлю местному погуляем, там реставрация была, сейчас такая красотища, говорят, стала вокруг.

Он уехал, а Люда как-то вдруг ощутила, что вот пустовато становится, когда он уезжает. Привыкла она к его вниманию, негромкому голосу, умению незаметно постоянно помочь и поддержать.

-Обложил со всех сторон, чемпион, блин, одноклашки вон все в голос твердят:

"Решайся, Людок, мужик стоящий!' Мам Тома постоянно ворчит, про сколько можно быть одной, даже Ною он пришелся по сердцу. Ладно, вот ещё Ваньку попытаю, на предмет...

Юра как всегда уже, заскочил в цветочный магазин, цветы в этот раз попросила Люсенька для артистов. Юрка стал ждать пока соберут большой букет, посмотрел сквозь украшенное вьющейся лианой, окно на улицу... Возле магазина стояла какая-то рыжая, вроде прилично одетая, но видно было непонятно почему — вульгарная мадам, а ей явно напрашивались в друзья два кавказца. Она отмахивалась от них, не сводя напряженного взгляда с выхода, мало ли, ждет кого. Оглянулся... из покупателей он остался здесь один, он эту не знает и знать не желает... Явно его ждет.

-Рыжая, рыжая... что-то я про рыжую слышал?? — Расплачиваясь, напряженно вспоминал он.

-А-а-а, — резко вспомнил он, — Вовка как-то говорил: "если бы не эта рыжая сука..." Подруженька, значит, интересуется?

Взяв большой букет, спокойно вышел на улицу, а рыжая рванулась именно к нему навстречу, явно имитируя падение на скользком тротуаре. А там все как и должно быть, её поймает этот приятный мужчина... ля-ля... и далее — по плану.

А приятный мужчина, имея громадный опыт боев и мгновенную реакцию от столкновений, как-то ловко уклонился, уйдя в сторону, падать пришлось по настоящему. И поймали Светку другие руки, этих, набивающихся. А Антонов, как-то брезгливо посмотрев на неё, четко произнес:

-Закусывать надо!

Прошел к роскошной иномарке, пискнула сигнализация, только тогда Светка заорала вслед:

-Хам!!

А Юрка не удержался, показал ей средний палец, в машине засмеялся:

-Как пацан, ей Богу! Так, надо эту красотку конкретно отвадить. Как Люсенька не видела столько лет гнилья? Добрая душа — сама, вот и подруженьку такой считала.

Антонов выбросил из головы всю эту муть, и с восторгом уставился на выходящую Люсеньку.

-А где дети?

-Дети поздно уснули, с полчаса назад, сейчас спят, как сурки.

-Люсенька, — впервые вырвалось у него, — можно я на минуточку, посмотрю на них и назад?

-Конечно, Юра, иди, мы пока усядемся, — подсуетилась Тома.

Юрка шустро рванул в дом, поздоровался с Мариной, снял куртку, ботинки и на цыпочках пошел к малышам. Рэй, лежавший на полу возле кровати, только ухом шевельнул, а Юрка любовался спящими детишками, осторожно поправил сбившееся одеяло на Егорке, тяжело вздохнул и, выйдя, пожаловался Марине.

-Марин Николаевна, у меня никакого терпения не осталось.

-Юра, — она ласково смотрела на него, — поверь, она уже тебя оценила, но боится предательства повторного. Не спеши, все получится, поверь, мы с Пашкой давно — за.

В машине велся легкий разговор, а Юре позвонил Волков.

-Да, Вов? Привет! Да, рядом, едем на концерт. Так! Ага! Надо же? Понял, понял, уже... облом был!Вов, я что, лох? Точно, хорошо, приеду — прозвон сделаю. Пока, Натусику привет!

С восторгом и большим удовольствием погуляли по Кремлю, а концерт... это было нечто. Юрка забыл, где он и кто он, первые песни, исполненные хором, были церковными, он просто вслушивался в созвучие голосов, а когда запели "Степь да степь кругом" — Юрка забыл про все, он на самом деле ощутил себя в степи, ощутил простор, казалось, его душа вырвалась и полетела вслед за песней. Он слушал, восторгался, отбил свои ладони, счастливо улыбался, а Люда залюбовалась таким не виденным раньше Антоновым. Не было сосредоточенного, контролирующего все эмоции мужчины, сейчас это был такой славный, помолодевший, сбросивший с плеч груз, красивый каким-то внутренним светом, близкий ей Юрий — разгладились, казалось, даже морщинки у глаз. А когда хор запел "На рейде морском..." и дирижер, повернувшись к залу, взмахнул рукой, и весь зал на одном дыхании подхватил припев: "Прощай, любимый город, уходим завтра в море!!" Юрка в восторге ухватил Люсеньку за руку и бережно-бережно держал её в своей широкой, шершавой, мозолистой руке, она полностью поверила, что вот этот мужчина -точно её. Потом были долгие овации вставшего зала, восторженные крики "Браво"!!

Ни один человек не рванулся в раздевалку за одеждой, никак не хотели отпускать певцов, подаривших им такое чудо.

Народ толпился в раздевалке, возбужденно обсуждая концерт,а стоящий у зеркал, неподалеку,дедуля с палочкой,гвардейским стареньким знаком и орденской планкой на стареньком пиджачке, сказал:

-Ай и славные ребяты!!Душу растревожили как!!-и неожиданно запел дребезжащим тенорком:

-Живет моя отрада в высоком терему...

Стоящий возле него в очереди Ной,тут же поддержал своим красивым голосом:

-"А в терем тот высокий нет входа никому..." — дружно включились Юра, Тома и Люда.

И песня волной, как камушек, брошенный в воду, распространилась по большому помещению, пели все, только гардеробщицы бегали раздавая одежду.

Когда спели последний куплет,с лестницы, ведущей на второй этаж, раздались аплодисменты,-"Браво!!" На ней стоял дирижер хора и несколько солистов.

-'Браво!!Мы много где гастролировали,но такое слышим впервые.Песня-это душа нашего народа!

Дирижер легко сбежал с лестницы и крепко расцеловал дедулю:

-Спасибо,отец!! Живи ещё долго и будь здоров.За такую красоту проси,какую хочешь, песню, мы споем именно для тебя!!

Дед призадумался,потом просиял:

-А вот,смотри, сынок,пригласили меня в том году в Берлин,приехать на Победу.Я с внучком-вон он стоит,-дед показал на рослого молодого парня,который стоял немного в стороне,-собрался, один-то уже мало куда поехать могу.Ну и анкету там писали,вопрос вот был:

-Бывали ли вы в Берлине? -Говорю, пиши -Да!

-Как туда ездили? -второй вопрос.-И ответы:на машине,на поезде,на самолете? Говорю,пиши,Вань:На танке!Вот я к чему -а споем-ка мою,фронтовую-"Три танкиста",а?

Дирижер улыбнулся,опять расцеловал деда,что-то спросил у него, дед обстоятельно пояснил, показывая на значок гвардии.Дирижер уважительно пожал ему руку,что-то сказал одному из солистов, тот кивнул и куда-то рванул по лестнице,дирижер же громко сказал собравшимся вокруг людям:

-В знак признательности,благодарности и огромного уважения к гвардии старшине запаса,4-ой танковой бригады легендарного маршала Катукова...

-Он тогда ещё не был маршалом,а мы первые стали гвардейской армией! — заметил дед.

Дирижер кивнул и добавил:

-Для старшины Егорова Ивана Севастьяновича мы споем его любимую фронтовую песню...

Народ вокруг замер,а дирижер взмахнул рукой,и с лестницы полилось:

-На границе тучи ходят хмуро, край суровый тишиной объят,у высоких берегов Амура часовые Родины стоят...

Люди слушали молча,только снимали на телефоны и камеры такой необычный финал концерта.Ветеран Егоров тоже вдохновенно пел,а многие женщины вытирали слезы.После песни был восторженный рев,деду солисты подарили огромный букет и несколько дисков с записями их песен.

-Ух,Ванька,вот это ты меня,внук,уважил!

А на следующий день в интернете выложили видео с таким необычным "послеконцертием".

Тома не скрывала слез,Ной тоже прослезился,равнодушных среди тысячи зрителей точно не было.

А Юрка во время песни бережно и крепко обнимал свою Люсеньку,которая, не отрываясь, снимала все на телефон.Дома уже Стасовы смотрели это видео и тоже были тронуты до глубины души.

Глава 12. Иван Вячеславович замучился с баб Галей — она ревновала его к бабе Пане не по-детски. Ванька осерчал:

-Знаешь чего, я к тебе больше не приеду!

-Как?

-Молча!! Ты хуже меня — ладно, я маленький был, больной, папку от себя боялся отпускать, боялся один оставаться, когда эта гадость начиналась, а ты-то? Вроде лет уже не как мне, а... кароч, не поеду я к тебе. Чё мне там делать? Ваши разговоры з кумою слушать и скучать по Рэйке?

-Ванечка... — растерялась боевая бабуля. — Я жеж без тебе...

-Во и побудешь без мене, не фиг обижать слабых! Ты чё, совсем не видишь, что она, — он кивнул в сторону комнаты, где чего-то делала баб Паня, — и так обиженная? Эту, — он скривился, — стервозу всю жизнь облизывала, а она к ней в больницу тапочки только в день выписки принесла! Меня вон совсем не видела, ты чё думаешь, она бы в стороне осталась, когда я болел? Я эти тапки, сорок пятого размера всегда буду помнить. Ты бы видела её тогда, она же вся убитая была, это ща она при мне помолодела, ты, баба Галя, совсем ... как бы тебе сказать-то... ну, одурела... Я тебе конкретно говорю — вы мне обе нужны, я вот к каждой по своему отношусь, но ведь мне без вас совсем никак. Кароче, или ты включаешь мозги — или я к тебе не приеду.

-Ванечка, — засуетилась бабка.

-Я четырнадцать лет Ванечка. Не фиг мне тут склоки разводить!

-От, Дериземля высратая, весь у деда!

-А чё тогда пыль поднимаешь, если я у деда? Баб Пань, иди-ка сюда! — усадил их за стол, налил в маленькие стопочки по половинке баб Галиной вишневки домашней, достал какую-то нарезку и сурово приказал: — Пейте. Миритесь, и чтоб я больше не слышал!

-Вань, но мне много, — заикнулась было баба Паня!

-Выпьешь, и все, завязали, я вас — и ту, и другую сильно люблю, после папки и Рэйки!!

Сватьи выпили, расцеловались, долго потом сидели на кухне, прослезились, одна рассказывала, как они с Ванечкой моталися, другая — как душа рвалась за внука потерянного, как не знала она ничего. Сошлись во мнении, что Слава — самый лучший папка, Ванечка — золотой, а Светка....