Фронтир Индикона. Начало

Зной мёртвого озера

Спустя три месяца титанических усилий мы собрали оборудование, запас еды и товаров на продажу и двинулись в сторону восхода солнца. Не прошло и года... Общий вес груза всё-таки превысил тонну на целый центнер — буер загрузили 'под завязку'. Несмотря на приличную тягу паруса, по большей части мы тянули его парами, первыми Нганго и Иван, а как они выбивались из сил их сменял Мартин и Павел Петрович. Меринго, когда буер приходилось тащить, шёл впереди, разведывая путь без расщелин, высокой травы и кустарника, Квеле чуть в стороне, то отставая, то вновь нагоняя буер. Джон же постоянно ехал наверху, где следил за парусом и тормозил на спусках. Моей же задачей был поиск минералов и картографирование местности, поэтому я часто отлучался в сторону, завидев какой-либо выход пород или россыпь камней. Однако, я всегда держал буер в поле зрения.

Высота буера, размеры паруса и завывающие звуки ветра отпугивали буйволов и слонов не рискующих атаковать нечто столь значительно превышающее их размером. Нашей единственной проблемой оказались носороги, не обращающие внимания на подобные уловки. Приметив их приземистые силуэты с двумя рогами, мы или останавливались, или обходили их по дуге. После полудня мы вышли за пределы обследованной зоны и Нганго, крутившийся вокруг, обнаружил небольшой куст с листьями, по виду напоминавшими листья клёна, и угостил всех сладкими, с ореховым привкусом клубеньками.

Ближе к вечеру мы приблизилась к невысокой гряде вулканического происхождения, у подножия которой медленно мигрировало стадо антилоп гну, растянувшееся до самого горизонта. Десятки тысяч... Павел, руководивший движением наземного корабля, решил обойти его подальше чтобы не столкнуться нос к носу с, сопровождавшими антилоп по пятам, львами и гиенами. Времени до заката несколько часов, и я отправился на север, где поднялся на гряду и следовал по верху, не упуская буер из виду.

Из минералов, встретившихся при осмотре, самым ценным оказался выход среднезернистого кремнистого песчаника. Подобного у нас не было. В остальном сопки не представляли собой ничего особенного — разрушенные эрозией магматические породы, сложенные пегматитами и базальтами, с очаговыми выходами шляп хлоритов. Я смог отбить пласт песчаника общим весом под семьдесят килограмм и воспользовался раскладными волокушами, чтобы к ночи дотащить добычу. Идеальный материал для мельничных жерновов и вальцов, куда как лучше нашего базальта. Зерном-то мы надеялись разжиться...

Геологический молоток показал себя самым лучшим образом. Он играючи разбивал и твердый песчаник, и мягкий туф. Для геологов молоток инструмент сакральный, как лоза у мастера-рудоискателя в старину. Чтобы свой молоток кому-то отдать, да ни в жизнь! После покупки его сперва перетачивали, а после всегда меняли рукоять. Потому как в СССР рукояти изготавливали ровно двух разновидностей — из бука и берёзы. Для палеонтологов или старателей они ещё годились, а геологам, как бы помягче сказать, если и использовали их, то только в качестве колышков для палаток.

Американские молотки, самыми разными путями попадавшие в наши цепкие лапки, тоже не блистали качеством и ломались после второго-третьего применения на правильных породах — шаровых лавах базальтов, диабазовых силлах, микрогаббро изотропных габбро офиолитах, не говоря о дунитах, перидотитах и их противоестественных потомках пердунитах. Более дорогие Estwing с цельнометаллическими ручками при постоянной работе отбивали руку так, что через пару часов уже невозможно было работать. Самым лучшим для рукояти считалось пружинистое дерево, самого высшего качества, хорошо поглощающее вибрацию — самшит, кавказская рябина. Длина рукоятки подгоняется под руку и рост, чтобы пользоваться им как опорой при передвижении по склонам. Я остановил выбор на пружинистом тамаринде, рукоять для лучшего демпфирования ударов оклеил в несколько слоёв каучуковыми полосками и кожей страуса. Подогнал под себя — шестьдесят два сантиметра и сделал отверстие для крепления петли. Многие считают настолько длинные рукояти неудобными, и я полностью с ними согласен, однако, в том случае, если на вас лишь разведка. А когда тебе нужно ещё пару центнеров скальной породы из массива вырубить, без длинной, как у кирки рукояти ловить нечего.

Геологический молоток насаживается обязательно снизу, как кайло — то есть прогоняется через всю ручку до полного заклинивания. И если всё сделать правильно, железко сидит на ручке вмёртвую. Однако, есть ещё проблема — рассыхаемость рукояти. В своё время, мне подсказали рецепт. Так представьте, чтобы молоток славно держался, я словно солдат из сказки, варил из него кашу. Брал поддон, наливал бензин и нагревал его, а после растворял в нём парафиновую свечку. Через несколько часов древесина пропитывалась парафином насквозь — и после этого ручке не страшны были никакие перепады влажности: железко сидело на ней, как влитое. В нашем случае, я заменил бензин скипидаром.

Наиболее распространены молотки четырёх типов: массивный с тупым наконечником для магматических горных пород, стандартный с ударной кромкой в виде пики — для консолидированных осадочных, он же самый распространённый именно такой я и сковал. Был ещё с плоской кромкой для осадочных рыхлых, такие обычно использовались палеонтологами и старателями. Последний именуется минералогическим и служит чтобы отбивать вставки слоистых и сланцевых пород, для чего имеет ударную кромку в виде зубила. Опытный геолог всегда подбирает молоток под конкретный тип пород. При отбивании образца используют тупой боёк, а при скалывании фрагментов и при обработке образца — кромку. Помимо молотка я имел зубила с тупым и плоским, зазубренным наконечником.

* * *

Ключ за три месяца неплохо зарядился и нужды выключать его на ночь не было, он непрерывно функционировал в режиме поиска. Днём же мы обычно делали короткий привал, во время которого я успевал произвести необходимые замеры для составления карты и записать показания механического счётчика оборотов. Не смотря на рюкзак и молоток, я чувствовал себя как рыба в воде. Меня совершенно не беспокоили колючки и змеи, так как до колен ноги закрывали высокие шнурованные ботинки из толстой кожи.

Второй день до самого горизонта раскинулась, привычная взору, акациевая саванна, в которую длинными языками врезались заросли слоновьей травы. Тащить через эти заросли буер, даже под хорошим ветром нередко приходилось всем, а сделай я колёса хоть немного меньше, то мы бы застряли тут надолго, нам бы сперва пришлось делать широкую просеку. А так ничего, потихоньку ползём, словно бульдозер, оставляя позади слегка примятую траву. За десять-двенадцать часов мы обычно проходили до пятнадцати километров и ближе к ночи организовывали лагерь, устанавливали под рамой щиты и натягивали сверху циновку. Рядом укладывали несколько кирпичей, изготавливая таким образом подпорку для двух конфорок. Дров и свежих листьев или трав набирали по пути и как только разжигали костёр, ставили на печь котел для готовки и дистиллятор. После ужина кто-то из нас оставался в дозоре и совмещал полезное с приятным, следя за огнём и периодически загружая в него порции листвы.

На четвёртый день гряда сменилась невзрачными серыми холмами. Хлориты чередовались с известняками, во множестве встречалась лимонит и роговая обманка. Интересная находка ожидала меня спустя несколько часов бесплодных поисков — светлое пятно, заметно отличающееся от основной породы. Когда я более тщательно обозначил края этого образования, частично скрытого хлоритами, оказалось, что это интрузивное тело, имеющее форму колонны, уходящей вглубь, в котором проглядывались магнезиальные скарны с зелеными и чёрными вкраплениями диопсида и шпинели. На этот раз меня больше заинтересовал магнезит, и, немало попотев, я наковырял два десятка скарнов. Такой прибавке в весе груза мои спутники не обрадовались, от слова совсем, хотя я долго и убедительно разъяснял, что магнезит — это незаменимое сырьё для изготовления тиглей, предназначенных для варки стекла.

Утром нам всё же пришлось взять немного на северо-запад, поскольку местность вокруг оказалась непроходимой даже для огромных колёс буера из-за множества балок. Четыре дня мы следовали по однообразной местности, поросшей чахлыми деревцами и изобилующей высокими термитниками. Поверхность саванны была довольно ровной, и, хотя ветер часто дул не в нашу сторону, мы почти не толкали буер, а предпочитали накручивать зигзаги и идти рядом. В некоторые дни до тридцати пяти километров проезжали, а однажды мы поймали попутный ветер на ровном участке и все вместе, усевшись на раму, три часа катили с ветерком, словно заправские байкеры, да ещё и притормаживали, чтобы не налететь на крупный камень или корягу.

Следующей ночью мы едва отбились от большой стаи гиеновых собак, решившей напасть на нас. Какие-то неправильные собаки. Никогда не слышал, чтобы гиеновые собаки на человека нападали, трусоваты они по натуре, да и размеры. Мы избежали укусов лишь потому, что быстро забрались на верх, где нас им было не достать. Однако, придя в себя, мы быстро смекнули как их отогнать. Иван перед уходом сделал замечательную пропитку для факелов: каучук, сода, воск, скипидар, соли уксусной кислоты — всё это он смешал в нужной пропорции, тщательно пропитал волокна и смесь горит не хуже напалма. Намотали паклю на наконечники болтов, подожгли и с первого же залпа подстрелили двух собак, на которых от попаданий сразу занялась шерсть. С диким визгом они стали крутиться на месте и кататься по земле, пытаясь сбить с себя пламя, а после второго залпа стая, лишившись ещё троих, предпочла ретироваться.

Последующие дни были более спокойными, и я всеми со всеми тащил буер. На восьмой день пути Нганго выследил трубкозуба, дремавшего днём в норе. Как нам рассказал Мартин, первые голландские поселенцы на мысе Доброй Надежды назвали трубкозуба земляным поросёнком, так как его мясо по вкусу напоминает свинину. Они усердно охотились за лакомой дичью и хорошо изучили его повадки. Трубкозуб роет под землёй ходы с ловкостью и быстротой крота, назван он так потому, что его сложные зубы состоят из тесных рядов вертикальных трубочек, сросшихся наверху в одну жевательную поверхность.

Трубкозуб крупное животное и достигает в длину двух метров, а весит до сотни килограмм. У него тонкая и длинная голова и большие уши, а передние ноги четырёхпалые, задние же — пятипалые. Все пальцы вооружены плоскими, почти прямыми когтями с режущим краем. Кожа у него очень толстая и покрыта плотно прилегающими щетинистыми волосами. Нам повезло, что мы смогли обнаружить его днём, когда он спит в подземных ходах, которые легко и быстро выкапывает, а ночью он бродит в поисках пищи.

Ранее мы встречали его норы, но ни разу не удалось его увидеть. Бегает трубкозуб не особенно быстро, но может совершать довольно большие прыжки. Переходя от термитника к термитнику, он производит в них огромные опустошения, а с рассветом снова зарывается в землю. Он чрезвычайно осторожен и робок — даже ночью он при малейшем шуме зарывается в землю. Тонкий слух позволяет ему ещё издали узнать о приближении большого животного или человека и благодаря этому он успевает скрыться под землёй.

Ступая очень тихо, мы приблизились к его логову и одновременно метнули дротики в лаз. Как оказалось нам крупно повезло, что один из дротиков, попав в трубкозуба неудачно, обломился и застрял в проходе — это не дало ему уйти в подземные ходы. Раскопав проход, я набросил на него верёвку и вместе с Нганго мы попытались его вытащить. В ответ трубкозуб так впился когтями в стенки, что обрушил лаз. Лишь позвав на помощь Мартина и Павла, мы вчетвером, с большим трудом вытащили хитреца на свет божий и на несколько дней обеспечили себя отличным мясом. Очень, очень вовремя он нам подвернулся. Откровенно говоря, наши запасы показали дно, и мы были рады любой добыче.

Мясо и в самом деле напоминало свинину. Готовили на гриле с пажитником и дикими луком. В прикуску с запечёнными побегами баобаба. Мы решили остановиться пораньше и отметить удачную охоту, пропустив по стаканчику. К тому же нужно было закоптить оставшееся мясо и помочь Квеле, которому за каким-то чёртом понадобился жир и желчный пузырь трубкозуба.

Встав пораньше, уже к полудню вышли к невысокой гряде, уходившей на северо-восток, с плоской, словно отгрызенной вершиной. По моим расчётам, где-то здесь должны начинаться земли кевенги, но Нганго всё ещё не узнавал местность вокруг, тогда я принял решение повернуть на юг. Почти сразу мы попали на тяжёлый участок и нам пришлось дважды вытаскивать буер с помощью ворота, а один раз даже разгружать его полностью чтобы налегке протащить через поле с острыми, словно противотанковые надолбы, камнями. С раннего утра я снова отправился к гряде и пообещал спутникам, что вернусь к ужину. В таком хаосе камней, при полном штиле один чёрт, они далеко не уедут.

Поднявшись на гребень, я узрел удивительное по красоте место — утопающие в зелени угольно-чёрные, верхушки холмов, беспорядочно разбросанные по саванне, словно шапки кочевников-печенегов! Я решительно направился к ним посмотреть, а нет ли там чего полезного для нашего Ключа?

Добравшись до подножия, обнаружил габбро-амфиболиты, диабазы, туф и базальт. Всё как обычно. Хотел было вернуться, но передумал, обошёл холм с другой стороны и увидел частично разрушенные террасы, видимо оставшиеся от хребта. На глаз, километров пять, успею. Там то на южном, самом крутом склоне я и заметил солнечные блики. Пятое чувство вопило что данное явление неплохо бы проверить и описать, с научной точки зрения. Место неудобное — склон градусов восемьдесят, без пробойника и шлямбуров пройти без шансов, а если полезешь на ИТО без страховки, высока вероятность того, что сорвёшься, камни разваливаются и крошатся под ногами. Пришлось подниматься наверх, крепить клинья и, одев обвязку, спускаться вниз по верёвке.

Но чёрт побери, это того стоило! Мне открылась тонкая, едва видимая зелёная жила, уходившая в глубину. На сколе ярко бликовали микроскопические зёрна кварца. Глазам не верю! Микро-кварц! Берём, без вариантов! Конечно, пришлось попотеть. Вися на стене, молотком не размахнёшься, особенно если он на длинной рукояти. Но опыт не пропьёшь, поработал зубилом, и спустя пару часов рюкзак был заполнен до самого верха. С высоты открываются особенно красивые виды, во время перерыва в густых зарослях между холмами, западней от кряжа я заприметил овражек. В него то и дело юркали антилопы, гепарды, дикие свиньи и масса мелкой живности. Интересно девки пляшут! Чем чёрт не шутит, может там озерцо с чистой водичкой? Я бы не отказался освежиться. Спустившись и оставив рюкзак, я вскоре добрался до этого места. Натоптанная, узкая тропа, петляя словно змея, шла вверх между крутых террас в узком нагромождении обломков. Отшагав пару километров, вышел к небольшой долине со всех сторон, зажатой невысокими горами, в самом центре которой расположилось круглое как блюдце озеро бирюзового цвета, а берега его покрывала соляная корка. Вот значит, зачем сюда тропку то пробили. Вон, стоят себе слизывают соль, а на друг друга никакого внимания. Соляное перемирие!