Книга 2. Воздушный стрелок. Учитель

— Сломанной дагой засадил, сволочь, — выдохнул Кирилл, когда Вердт подлетел к нему на помощь, и договорил с мрачной ухмылкой. — Что не съел, то понадкусывал... Посмотри там за секундантом. Чтобы все правильно...

Вердт поднял голову как раз в тот момент, когда врач, осматривавший Бродова, глянув на его секунданта, отрицательно покачал головой.

— Перерублены шейные позвонки. Не жилец.

Глава 3. Некоторых не надо учить плохому, они уже и так все умеют... от рождения

В себя я пришел рывком. Бок тут же отозвался болью, но какой-то... неуверенной, что ли. А через несколько секунд от нее не осталось и следа. М-да, здешняя медицина — это что-то... Я огляделся по сторонам и без удивления констатировал, что нахожусь в медбоксе. Хм, было бы странно, если бы оказалось иначе. Осталось определить, чей он.

Впрочем, долго гадать мне не пришлось. Не прошло и минуты с момента моего пробуждения, как в бокс ворвался фонящий беспокойством и волнением ураган, при ближайшем рассмотрении оказавшийся Олей. А за ее спиной маячила фигура бестужевского доктора, который тут же отогнал девушку в сторонку и пропустил ее ко мне только после основательного осмотра "ранетого" тела.

— Ну что ж, поздравляю, Кирилл Николаевич, — удовлетворившись осмотром, степенно кивнул доктор. — Легко отделались, дражайший. Будь обломок хоть на дюйм длиннее — и сутками интенсивного восстановления вы бы не отделались. Регенерация печени — процесс хоть и отработанный, но очень небыстрый, знаете ли... И как вас угораздило так напороться?

— Вот именно, что "напороться", — вздохнул я, вспоминая бой.

Вот, я "ввинчиваюсь" под атаку Бродова, уходя от удара в мое правое предплечье... бросок вперед... и вправо. Левый нож "отмашкой" отрубает кисть руки... ничего удивительного, даже под таким минимальным разгоном. Бродова ведет вниз, разворачивает... вот... вот этот момент! Будь я под привычным ускорением — он бы даже дернуться не успел, а так... времени хватило, чтобы в тот миг, когда я, разворачиваясь в броске, рубанул его правым ножом по шее, в мой бок вонзился обломок даги, направленный противником и невольно мною ускоренный.

М-да уж... Знатно я прокололся. Мне бы тогда не под клинок нырять, а уйти влево и, уже под прикрытием атаковавшей руки Бродова, рвать вперед, тогда ничего подобного точно не случилось бы, и дело обошлось тем самым ударом по шее, только не справа, а слева... всего-то разницы... А все моя самонадеянность и легкомыслие. Не помогли мне медитации за рулем, однако. Вывод: думать надо, а не буром переть, полагаясь на разгон... думать и возобновлять тренировки с холодным оружием, чтобы больше так не подставляться.

— Кирилл, ты так вздыхаешь, будто проиграл, — тихо заметила Ольга, выводя меня из задумчивости.

В ответ, я только развел руками. А что тут скажешь? Я действительно недоволен исходом боя. Точнее, своим поведением во время оного. Как говорил один очень одиозный дядечка: "Головокружэние от успэхов"...

— Не проиграл, но... выехал, кажется, только за счет везения. Если бы обломок даги был хоть на дюйм длиннее...

— Да-да, доктор. — Настроение у моей нареченной, кажется, не очень. — Пришлось бы регенерировать печень. Вы это уже говорили. А сейчас не могли бы вы оставить нас наедине?

Тот покосился на Ольгу, но ничего не сказал. Только усмехнулся и, развернувшись, потопал на выход. Правда, уже шагнув за порог, все-таки не удержался:

— Только не увлекайтесь, молодые люди. Подождите денек-другой, пока восстановление не будет завершено, — и исчез за дверью.

— За что ты с ним так? Хороший же дядька, — поинтересовался я, когда мы остались вдвоем.

— За что? Он меня к тебе два дня не пускал! — возмущенно заявила Оля, приземляясь на край моей постели.

В общем-то, на этом мои самокопания и завершились, до поры до времени. Потому что очень трудно заниматься самоедством, когда в собственные чувства врывается совершенно крышесносный поток нежности, а тело... м-да. В общем, пожелания доктора так и остались только пожеланиями. Но мы были предельно аккуратны!

Следующим утром я проснулся совершенно здоровым человеком. Глянул на сладко посапывающую на моем плече Олю и, улыбнувшись, постарался аккуратно освободиться из сладкого плена. Почему именно "плена"? Да потому что она не только мое плечо "захватила", а умудрилась обнять всеми конечностями, так что задачка передо мной стояла та еще. А решить ее желательно было побыстрее...

И я справился на "отлично". Правда, когда вернулся из ванной, Оля уже проснулась. Я замер на пороге и вздохнул. Нет ничего прекраснее, чем потягивающаяся в постели обнаженная женщина... моя женщина. Красота неописуемая...

— Кирилл! — Очевидно, до Ольги докатилось мое восхищение, и она тут же закуталась в соскользнувшее было одеяло. Только блеск в глазах и явное удовольствие в эмоциях...

После полудня мы все-таки покинули медицинское крыло городской усадьбы Бестужевых и даже успели к обеду, собственноручно приготовленному Раисой, которая, несмотря на свое изменившееся положение в иерархии рода, наотрез отказалась сдавать "пост" шеф-повара.

Вернувшийся из школы Леонид поглядывал в мою сторону, явно раздираемый любопытством, Оля вовсю изображала наседку, норовя покормить "раненого героя" чуть ли не с ложечки и испытывая явное наслаждение от такого издевательства... или от того, как я воспринимал эту ее гипертрофированную заботу, тут я не разобрался. А Бестужев-старший с удовольствием наблюдал за этим представлением, время от времени усмехаясь в усы и бросая многозначительные взгляды на свою пассию. Раиса же старательно делала вид, что происходящий за столом балаган ее никак не касается. Но ответной "стрельбы" глазками в сторону хозяина дома это не отменяло.

Это был славный день. Уже вечером, точнее, ночью, когда мы с Ольгой угомонились и почти уснули, я понял, что за сегодняшний день отдохнул так, как не отдыхал, должно быть, с самого своего появления здесь. Понял и, умиротворенно вздохнув, уснул, с твердым обещанием самому себе продолжить отдых на следующий день.

И ведь получилось... почти. Но если забыть о делах, то рано или поздно они обязательно мутируют в проблемы. И увидев примчавшихся с утра пораньше близняшек, я понял, что еще немного, и так оно и будет.

Взвинченные и нервные Лина с Милой так "фонили", что даже Ольга, получая от меня отголоски их эмоций, начала морщиться и недовольно вздыхать. Пришлось прервать тренировку для приведения учениц в тонус.

Окинув взглядом хмурых сестер, я покачал головой.

— Ну, и что с вами происходит?

— Послезавтра дед должен приехать, а мы... кроме телекинеза ничему толком не обучились, — после недолгого переглядывания Мила, очевидно, как наиболее уравновешенная из сестер, взяла на себя обязанности переговорщика.

— Ага. Ничему не научились, значит... ну-ну, — смерив учениц взглядом, я хмыкнул. В отличие от близняшек, Ольга вовсе не была недовольна темпом обучения. А может быть, до нее просто быстрее дошел смысл наших занятий. — Ла-адно.

* * *

Ольга с интересом следила за нареченным. Не сказать, что она безоглядно верила в учительский талант Кирилла, — истинная дочь дипломатов точно знала, что абсолютно бесспорных вещей в этом мире крайне мало, но в данном случае она не видела никаких причин для сомнений. Тем более что и Аристарх Макарович, будучи не только ярым, но и вполне профессиональным эфирником, увидев нынешние умения Ольги, был если не впечатлен прогрессом, то доволен уж точно. И теперь девушке было очень интересно, как Кирилл собирается угомонить нервничающих близняшек и вселить в них уверенность в своих силах.

А тот, кажется, действительно придумал что-то... необычное. Предусмотрительно сваленные в углу тренировочной площадки валуны, использовавшиеся в их тренировках то вместо стульев, то в качестве пособий, послушно выкатились на середину полигона и замерли. По одному напротив каждой из учениц.

— Расскажите мне об этих камнях, — с абсолютно невозмутимой физиономией заявил нареченный.

— Что? — в унисон протянули близняшки, недоуменно глядя на брата и учителя.

— А что узнаете, то и расскажите, — легкомысленно улыбнулся тот в ответ и повернулся к Ольге. — Тебя, это, кстати, тоже касается. Так что вперед...

Ученицы переглянулись и медленно и неуверенно потянулись к "учебным пособиям". Остановились в метре от камней и, вновь обменявшись непонимающими взглядами, одинаково вздохнули.

Полтора часа! Полтора часа они ходили вокруг этих чертовых обломков, пытаясь понять, что о них можно рассказать и, самое главное, как узнать это "что-то". Обращаться к Кириллу за разъяснениями уже не пробовали. После первой же попытки тот ясно дал понять, что не намерен вмешиваться в их "исследования".

Ольга бросила взгляд на укутавшегося в воздушную защиту нареченного, ограждающую его от порывов по-зимнему холодного пронзительного ветра, и попыталась "пробраться" в его эмоции. Ответом стал ощутимый щелчок по носу.

— Не меня — его, — со вздохом Кирилл ткнул пальцем в лежащую перед Ольгой глыбу. Кажется, учителю тоже надоело смотреть, как ученицы водят хороводы вокруг трех камней.

О!.. Оля хлопнула ресницами, перевела взгляд на уже изрядно бесивший ее камень... Серый, с редкими темно-красными прожилками и явно видимыми длинными бороздами, с застрявшими в сколах и трещинах давно высохшими клочками мха... Девушка сосредоточилась и попыталась коснуться его так же, как только что "прислушивалась" к эмоциям Кирилла. А в ответ — тишина... Нет: гул. Больше всего, отклик походил на тяжелый, напряженный гул, к которому вскоре добавилось ощущение давления... словно со всех сторон его плотно сжимают мощные пласты земли, которым камень сопротивляется, не давая раскрошить себя в пыль. Глухой рокот и треск расходящейся земли... холод... потоки ветра, из года в год полосующие его шершавую шкуру. Ветра, которые оказались крепче породившей глыбу земли и за многие тысячелетия сумевшие оставить на нем куда больше отметин, чем родная стихия... Ольга тряхнула головой, приходя в себя, и изумленно уставилась на усмехающегося Кирилла. Что это было?!

* * *

Долгий отдых... М-да уж, в моем случае такая роскошь, кажется, не предусмотрена. По крайней мере, на данном этапе. И визит "инспектора" от Громовых прекрасно это доказывает. Впрочем, несмотря на то что демонстрация невеликих пока умений близняшек заняла больше половины дня под ехидные комментарии деда Пантелея, естественно, куда больше нацеленных на меня, нежели на сестер, дело обстояло не так уж плохо.

Хм. Вообще-то, будь мне действительно лет пятнадцать, я бы уже давно кипел, как мой самовар... Но беситься на ворчание старого волчары у меня желания не было. Тем более потому, как ему просто не за что было зацепиться. Естественно, программы промежуточных испытаний государственной школы ученицы выдать не могли... просто-напросто потому что подход к оперированию Эфиром я им поставил совсем иной. Никаких стандартных техник в нем нет, зато есть... чувственное восприятие Эфира. Когда ты ощущаешь текущую сквозь тебя энергию, как... часть себя, вопрос "дозировки" Эфира, необходимого для того или иного действия, просто не стоит. Ты просто з н а е ш ь, сколько именно сил потребуется для любого начатого воздействия и можешь определить, потянешь такую нагрузку или нет... Это как с гирей. Достаточно начать ее поднимать — и мышцы сами напрягаются ровно настолько, сколько требуется для выполнения приема. Конечно, можно надорваться, если плюнуть на сигналы, которые посылает организм при перегрузке, но... именно если плюнуть.

Дед Пантелей долго разорялся, когда не смог добиться от сердитых сестер ни одной техники. Но...

— Задачи, Пантелей Дмитриевич, — проговорил я, подзывая мнущихся на холодном ветру сестер на веранду.

— Что? — Кажется, "инспектор" реально удивлен. Его проблемы.

— Я говорю, что вы неправильно ставите задачи. — Повернувшись к протянувшему близняшкам чашки с горячим чаем Гдовицкому, я улыбнулся. — У нас же здесь имеется целый мастер Эфира, не понаслышке знакомый с системой обучения и экзаменации одаренных. Думаю, он может подтвердить мои слова. Не так ли, Владимир Александрович?

— О как... Значит, неправильно экзаменую, да? — с каким-то странным интересом уставился на меня дед Пантелей и перевел взгляд на начальника охраны. — Ну, и что скажешь... мастер?

— Кхм, Кирилл Николаевич несколько резок, конечно, но рациональное зерно... — медленно заговорил Гдовицкой, но был тут же перебит Громовым:

— Ну надо же! Рациональное зерно! Эка завернул, Вова... — Дед фыркнул с усмешкой, но тут же посерьезнел. — Ладно, командуй парадом ты. Эй, пигалицы, ну-ка быстро допили чай — и на площадку!

Лина с Милой вздохнули и, отставив в сторону кружки, вышли из-под навеса. А следом закрытую легким воздушным щитом веранду покинул и Гдовицкой.

В отличие от деда Пантелея, Владимир Александрович не стал требовать от сестер создания эфирных техник. Он поступил проще и правильнее.

Развернувшись в мою сторону, он чуть помедлил и, окутав нас куполом от подслушивания, попросил включить все имеющиеся у меня фиксаторы.

— Они и так работают, — пожал я плечами.

— Замечательно. — Владимир Александрович развеял технику купола и обратился к сестрам: — Определите количество имеющихся на территории пом... владения работающих артефактов. — Дав задание, Гдовицкой тут же развернул экран браслета и отправил какое-то сообщение. А... понятно. Браслет Громова тут же пискнул. Ответ на свой вопрос прислал, чтоб дедушка чего не заподозрил. Хм... однако, чую, ждет их обоих большой сюрприз.

— Семьдесят восемь, — в унисон выдали сестры.

— О как! Промахнулись, милые, — покачал головой дед. А вот Гдовицкой, кажется, что-то понял. Вон как головой закрутил.

— Ничуть. Они совершенно правы, — откликнулся я. — Двадцать восемь штук в пределах ограждения, остальные пятьдесят — на подступах.

— Володя? — нахмурился дед Пантелей.

— Кхм. На таком расстоянии я их не чувствую. Тут другая техника нужна, — со вздохом признал начальник охраны, прикрыл глаза и, постояв так почти минуту, начал ме-эдленно поворачиваться вокруг своей оси. Закончив оборот, побледневший от перенапряжения Гдовицкой открыл глаза и вздохнул. — Да, что-то около того. В радиусе сотни метров примерно.

— Хех. Система наблюдения, а, Кирилл? — хмыкнул дед.

— Да, — кивнул я. — Очень полезная вещь, как выяснилось. Хотя и не панацея.

— Да уж, не панацея, это точно, — вздохнул Пантелей Дмитриевич. — А вот будь ты в роду — и вся охрана была бы в твоем распоряжении. Не пришлось бы обходиться полумерами...

Хм. Это намек?

— А ты, Володя... неужели хочешь сказать, что девчонки действительно отыскали артефакты быстрее тебя, мастера Эфира? — вдруг встрепенулся дед, переключаясь на Гдовицкого. "Хм" еще раз. Как говорил один персонаж: "Меня терзают смутные сомненья"... Хотя... нет, если с карцером в этом случае становится все ясно... Громовы решили показать убежавшему колобку, как страшно жить без автомата? Но на фига было устраивать танцы с саблями насмерть? Да и убийства приказных к этому предположению как-то... не пристегиваются. Или это кто-то другой постарался? Например, один из неудавшихся Ольгиных ухажеров? Стоп. Не сейчас...