После Пламени. Пламя раздора

А не брать — что за жизнь меня ожидает, когда пробудится Клятва? А она пробудится точно, если я оставлю Сильмариллы здесь. И мальчишки мои — они ведь тоже клялись...

Нет, Ангбанд не отпустит, даже если я сумею уйти. Я сам приковал себя к нему, когда создал Венец. Когда соединил две враждебные друг другу Темы.

— Будь ты проклят, Моргот! — прошептал я одними губами.

— Моргот! — эхом откликнулся кто-то сзади.

И тут же осекся испуганно.

Я обернулся.

— Это не Моргот, — сказала я.

Вслух, не таясь. Мысленной речи Берен не слышал, как ни старалась я научить его. Только чувства улавливал, и то не всегда. А шептать не стоило: слух у того, кто стоял перед нами в черном венце с тремя светящимися камнями, был тонкий.

Эльфийский.

Я знала, кого искать в Ангбанде. С самого начала знала. И когда мы миновали ворота, уверенно шла туда, куда вела крепость. Враг, как ни злы его деяния, остается Поющим. Творцом. И Тема его, пусть грубая и тяжелая, а все-таки Музыка. И дом свой он обустроил подобно другим создателям мира, хотя вряд ли признался бы в этом даже себе.

Коридоры. Лестницы. Снова коридоры. Странная смесь уродства и красоты. То повеет откуда-то свежестью, ароматом хвои — то гнилью потянет. То кое-как обтесанный камень вокруг — то мозаика и тонкая резьба. То привидится окно с затейливым витражом, а приглядишься — пляшут на грязной стене тени от факела, да и все. Отвернешься разочарованно — и самым краешком глаза поймаешь вскользь: нет, все же витраж. Только вот прямо на него посмотреть не выходит: прячется. Словно играет Ангбанд с тобой. Или испытывает?

А потом был вход в башню. И длинная лестница, спиралью уходящая вверх. И орки, сидящие возле двери. Увидели нас, вскочили, рассыпав что-то по полу... обломки костей. Я еле успела остановить схватившегося за оружие Берена: воины Восставшего не собирались на нас нападать. Наоборот, отсалютовали. За майар приняли. Не эльфийку и человека увидели перед собой — летучую мышь с волком.

Мы, похоже, были у цели: узор на двери не изменился, когда я на него посмотрела. Значит, эльфийский узор, не ангбандский. И я догадывалась, что за мастер создал его.

Я положила на створки ладони, вслушалась. Заперто.

Но там, внутри, кто-то был. Не просто кто-то. Тот, кого я искала.

Я провела пальцами по резьбе. Что чувствовал мастер, создавая ее? Какая мелодия звучала в его душе? О чем тосковал он, на что надеялся, чему радовался, кого любил?

Я прикрыла глаза, заставив себя забыть об орках, опасливо косящихся на нас, о Берене, напряженном, готовом к схватке, о Враге и его майар, которые в любой момент могли почуять наше присутствие, если еще не почуяли, о цели нашего отчаянного похода, о себе самой. Как учила меня когда-то мать.

Я становилась — им. Мастером. Королем нолдор. Убийцей. Героем. Другом... Да, другом Восставшего, так и было.

Створки чуть потеплели... дрогнули... приоткрылись.

— И прошли они через ворота, и долго спускались по лестницам, пока не оказались в самом глубоком подземелье...

— Постой, дед, а ворота, что ли, открыты были?

— Так их же волк сторожил.

— Не устерег ведь.

— Ну, такой сильной колдуньи, как Лютиэн, не рождалось в мире ни до, ни после. Никто из чужих не смог бы пройти через те ворота, а она вот сумела. И Берена провела.

— А что Владыка-то Северный?

— На троне сидел, как положено. В длинном черном плаще. Волки у ног, змеи, чудовища разные. Вокруг — ледяные статуи: все, что осталось от замороженных насмерть пленников. А корона на Владыке была железная, и в ней сияли три Солнечных Камня.

Итак, Тол-ин-Гаурхот пал. Не к врагам перешел — обратился в руины.

Почему Саурон так поступил? Понял, что невозможно исправить мелодию, искаженную аманскими эльфами? Возможно, но зачем тогда было тратить силы и время? Не проще ли сразу уничтожить испорченный остров и перейти к другим делам?

Впрочем, Саурон мог использовать крепость для решения временных задач. А когда закончил — сравнял Тол-ин-Гаурхот с землей. Только странно, что не послал ко мне никого с докладом. Торопился? Или хотел сперва разобраться сам в каком-то вопросе?

Но вот зачем понадобилось вместе с крепостью уничтожать гарнизон? И где полукровка, из-за которой лишился облика Дарглуин? И смертный, который при Финроде был?

Думаю, из-за этих двоих Саурон и молчит. Вину свою искупить хочет, что пленного короля Нарготронда не отправил в Ангбанд, умереть позволил. Что ж, понимаю. И торопить не стану: пусть трудится. Доставит ко мне полукровку и человека, когда они будут готовы говорить. А может, и договариваться.

Дарглуина я отправил на разведку: чем переживать из-за утраты облика, пусть делом займется. Майа обрадовался заданию. И вряд ли только как избавлению от скуки. Хочет заслужить новое тело, а не ждать веками, пока восстановятся силы. Думает, будто я медлю с помощью потому, что решил его наказать.

Что ж, рано или поздно я найду способ вернуть себе все былые возможности. Пока придется обходиться тем, что есть. Воздействовать на материю мира — не не Музыку.

Между тем, Белый и Черный чертоги готовы. Остается закончить Красный. Не нравится мне, каким он выходит: не хватает чего-то. Огня, что ли? Тусклый получается Красный чертог. Застывший. И надо вдохнуть в него жизнь, заставить камни полностью раскрыть свою сущность.

Я приказал Ангбанду не пропускать ко мне никого, даже от мысленной речи закрылся, чтобы не помешали. И принялся за работу.

— Да, я не Моргот, — усмехнулся тот, кто стоял перед нами. — А вы не его майар. Так что личины эти вам ни к чему. Кроме меня, вас здесь никто не увидит.

Не Враг? Но... это ведь Сильмариллы?

Я быстро взглянул на Лютиэн, с облегчением увидев любимое лицо вместо жуткой звериной морды. Она едва заметно кивнула.

— Приветствую тебя, король нолдор, — от звонкого голоса принцессы, казалось, даже Камни засветились ярче.

Король нолдор? Фингон? Здесь?!

Наш собеседник, похоже, удивился не меньше меня. Замер, пристально глядя в глаза Лютиэн. Она не отвела взгляда.

— Я дочь майэ Мелиан, — негромко объяснила принцесса. — Она рассказала мне о тебе, Феанор.

Повернулась ко мне и добавила виновато:

— Я дала маме слово молчать.

Феанор... Создатель Сильмариллов! Герой древних сказок и наших детских игр. Ожившая легенда. Я смотрел на него с жадным любопытством и недоверием. А он едва взглянул на меня — равнодушно, надменно. Повернулся опять к Лютиэн.

— Дочь майэ — и человек. Необычно. Как же вы оказались здесь? Что вело вас?

"Любовь", — хотел я ответить ему.

— Клятва, — сказали мы с Лютиэн хором.

— Тут по воле Владыки Севера рассеялось колдовство эльфийской ведьмы, и увидел он, какая она красавица.

— И тоже ее полюбил?

— А как же! Сказал, что в жены возьмет. Но сначала пусть, мол, она выполнит три задания, докажет, что достойна этого. А если не выполнит, заморозит ее Хозяин Метелей, в лед обратит.

— А Берен что же? Стоял и смотрел на это?! Да я бы...

— Что "ты бы"? Полез с ним драться? Он бы тебя плевком перешиб!

— Дальше рассказывать или как? Тогда слушайте. Берен, пока Лютиэн Владыку Снегов отвлекала, все примеривался, как бы к волшебным камням половчей подобраться. Он-то личину не потерял. А Северный с колдуньи глаз не сводил, про волка-то, с ней пришедшего, и забыл совсем.

Клятва, значит. Клятва добыть Сильмарилл. Унести из Ангбанда и отдать Эльвэ Тинголу.

Станет ли Мелькор воевать с Дориатом? До сих пор он их не трогал, даже когда ему очень важно было найти врагов для своей армии. Значит, они ему зачем-то нужны. И принять решение о нападении на Тингола ему будет непросто. Может, он еще и переговоры затеет.

Итак. Я передаю Сильмариллы этой парочке. Они торжественно вручают один из них Эльвэ и тут же скрываются с двумя остальными. Мелькор думает, что все Камни в Дориате. Пока он будет пытаться запугать Тингола и Мелиан или торговаться с ними, Лютиэн с женихом успеют уйти достаточно далеко.

Принцесса неплохо умеет прятаться: вон даже до Ангбанда добралась и разгуливает, как у себя дома. А человек... Я оценивающе посмотрел на него.

Воин. Видно по цепкому взгляду, по спокойной уверенности в движениях, по ухваткам. Опытный воин. Но молод еще, только в волосах проседь.

Данное слово он держит, раз уж пришел сюда, больше жизни им дорожит, и не только своей жизни. Хорошо.

Этот сумеет скрыться. Сумеет уберечь Сильмариллы. И вернет их, когда я потребую.

Даже Морготу не придет в голову искать Камни у смертного. Да и не уследишь за всеми, хоть целую стаю воронов подними на крыло. Сколько таких бродяг в разоренных орками землях? Отчаянных одиночек, которым нечего терять, кроме жизни, и не на кого надеяться, кроме как на себя. Не имеющих ничего — лишь потрепанную одежду, оружие да флягу с водой. Бородатых, обветренных, с руками, покрытыми...

Э! А на пальце у него — как я сразу-то не заметил?!

— Откуда у тебя перстень Финрода?

— Там холм над Сирионом, — закончила я тяжелый для всех рассказ. — Земля чистая, ее не успело коснуться зло. Мы похоронили короля Финрода, как... как смогли.

Феанор почти не задавал вопросов, только слушал.

— Я не видел ничего этого, — глухо проговорил наконец король нолдор. Отвернулся к окну, сцепив за спиной руки. — Как же давно я не...

Он резко замолчал. У меня сжалось сердце. Вспомнился рассказ мамы о встрече с Пламенным. Нет, не по своей воле мастер здесь! Обманул его Враг, завлек ложной дружбой, а потом... Потом достаточно было сказать: слушайся или я уничтожу твоих сыновей, твой народ. И этот венец на голове — утонченное издевательство, знак несуществующей власти. Не венец на самом деле — ошейник, сдавивший горло.

Если бы я могла хоть чем-то помочь!

Еще и Финрод погиб... Конечно, Феанор оставил племянника в Арамане вместе с другими. Обрек на унизительное возвращение или гибель во льдах. Но тогда он был в гневе, горевал об отце, спешил. А потом — мучительный плен в Ангбанде, страх за близких, вынужденное бездействие. Пламенный мог... должен был измениться!

Я стояла, пытаясь найти слова. Поддержать, утешить. И тут мастер обернулся. Глаза у него блестели, но не от слез. Мне стало не по себе от этого острого взгляда.

— Я дам вам Камень, — сказал Феанор. — Если выполните три условия.

— И какие задания дал ей Северный?

— Первое — спеть перед ним. О голосе-то ее серебряном слава аж до самого Ангбанда докатилась. Дескать, соловьи — и те, когда его слышали, умолкали от стыда, что не могут сравниться. Второе задание — спрятаться так, чтобы Владыка ее найти не сумел. Ну, Лютиэн глаза-то отводить всегда горазда была. Справилась и с этим заданием. А третье — рассказать сказку, да такую затейливую, чтоб удивить самого Хозяина Метелей смогла.

— Эка! Он же все небо и землю видит — от звезд до подземелий самых глубоких, а родился прежде Древних еще. Чем удивишь такого?

Я с трудом сдерживался, чтобы не показать неуместной сейчас радости. Принцесса едва не плакала: то ли горевала о Финроде, то ли вспомнила, как испугалась за Берена.

Принцесса, которая в одиночку победила Саурона! Сильнейшего из майар Ангбанда. Теперь-то я понимаю, почему Мелькор предпочитал не трогать Дориат. Если на такое способна дочь Мелиан, полукровка, какой же мощью должна обладать мать! А Восставший потерял часть своих майар. И вряд ли захочет лишиться остальных.

Мелькор станет искать Сильмариллы сам: не признается же он подручным в своем промахе. Вороны и летучие мыши мало на что годны, если только он ими не управляет. Глазами скольких разведчиков он способен смотреть одновременно? Вряд ли многих, тем более, что он ослабел.

А потом его ждет неприятное открытие: один Сильмарилл окажется у Мелиан, еще два — у ее решительной дочери. Это если Восставший вообще сумеет найти Камни.

Преследовать меня ему будет некогда. Да если бы и попытался — не в том он теперь состоянии. Не станет же он рисковать своими землями, отправляя в погоню за мной одних балрогов. А кроме него, они, сколь я знаю, не подчиняются никому.

Это шанс! Мой единственный шанс остаться в живых и освободить Сильмариллы.

— Вы заберете все три Камня, — решил Пламенный. — Один отдадите Тинголу — так, чтобы при этом присутствовало как можно больше народу. Чтобы об этом говорили. Потом незаметно покинете Дориат и скроетесь с двумя оставшимися Сильмариллами. Они не должны попасть в руки... Мелькора. Никогда.

— Феанор, я тоже скорблю о Финроде, — осторожно начала я, — но ты хочешь от нас...

— Клянитесь! — перебил меня Пламенный. — Или не получите ничего.

Мы поклялись.

— Второе условие: никто не должен узнать обо мне. Ни где я, ни о том, что я вообще жив. Придумайте историю, как сами добыли Камень, как отобрали его у Моргота.

Последнее слово он произнес как будто с наслаждением. Словно долго сдерживал чувства, а теперь смог дать им волю.

— Клянитесь.

Берен быстро взглянул на меня. Я кивнула. То, что мы сумели добраться сюда, уже казалось невероятной сказкой. Не так уж трудно придумать ей продолжение, когда мы окажемся далеко от Ангбанда.

Если окажемся.

— И третье. Те два Камня, что останутся у вас, вы вернете мне по первому требованию.

На этот раз мы поклялись сразу. Почти с облегчением.

— Тут вплела принцесса в свою сказку слова волшебные, так что погасли все факелы в Ангбанде и огонь в очагах, и стало совсем темно, только Солнечные Камни светились в короне Северного Владыки.

А Хозяин Снегов и говорит: ничего, мол, нет удивительного в твоей сказке, давай другую. А принцесса ему: наклонись ко мне, уж больно трон у тебя высокий, а сказка моя такая, что ее громко рассказывать нельзя.

Он наклонился к ней, а Лютиэн снова колдовство навела, так что все слуги Северного уснули. А он засмеялся и говорит: скучная, дескать, у тебя сказка, даже слушатели не выдержали, еще попробуй. А колдунья ему: закрой глаза, Владыка, так сказку мою слушать сподручнее.

Ну, Северный глаза-то закрыл, а она ему на голову свой волшебный плащ и набросила. Тут от чар ее погрузился Хозяин Метелей в сон и упал со своего черного трона, а железная корона скатилась с его головы.

Не ожидал, что это окажется так трудно. Думал, счастьем будет вырвать Сильмариллы из цепкой хватки гвэтворна. А как взялся за инструменты, понял, что не могу. Рука не поднимается. Не только Тема Восставшего в этом металле — я сам когда-то коснулся его, пробудил, придал форму. Он и мой тоже.

Мы с Мелькором давно перестали быть друзьями, но наше общее творение осталось прежним. Свет и Тьма сплетены в едином узоре, как века назад, и нет им дела до вражды создателей.

К тому же, Восставший сразу почувствует, если повредить Венец. И вмешается — он умеет действовать стремительно. От моей башни до выхода из крепости далеко, можно и не успеть.

123 ... 2930313233