— Рассказывай в деталях, — улыбнулась Янтарная, — У нас весь вечер впереди. До утра мы едва ли куда двинемся, у меня у самой ноги гудят. Костра сегодня разжигать не будем, чтобы не оставлять лишних следов.

— Разумно, хотя едва ли моих палачей хватятся ближайшие два дня.

Лисоухая здесь лукавила. Она легко бы продолжала путь до самой поздней ночи, но от неё не укрылось, что Артолин этого темпа не выдержит. Скорее всего, будет молчать, и идти, пока не свалится без сил. Да и любопытно было выслушать все, что только можно о том, как живут люди.

— Угощайся. У лепешек вкус не особенно приятный, но своё дело они делают.

Артолин с любопытством попробовал на вкус зелёноватую лепешку. Вкус был пряным, достаточно приятным.

— Хм... Какой любопытный вкус. Из чего они?

— Сбор из двенадцати специй и шести других трав вместе с небольшим количеством теста. Голод они утоляют не сильно, но хорошо поддерживают тело в зимнее время. Поможет быстрее восстановиться после плена.

— Спасибо.

— Есть ещё остатки кролика. Охотиться будем завтра, чтобы не оставлять после себя костра. Пока. А теперь с тебя история.

— Хорошо... Хотя едва ли это будет очень захватывающий рассказ. Мой отец, да будет Иллюна милостива к его духу, потратил всю жизнь, пытаясь выбраться из долговой ямы, в которую нас посадил дед. У нас было небольшое поместье, мы в принципе не бедствовали. Матери я не знал. Все что оставил мне отец, так это поместье, остатки долгов деда, и служанку. Её мать прислуживала ещё деду, и отец умирая просил не оставлять девочку без крыши над головой. Да и, признаться, я едва ли бы отпустил ещё сам...

При этих словах Янтарная едва удержала слезу. Эмоции собеседника были для неё настоящей пыткой. Бесконечная печаль, тоска и чувство вины.

— Она умерла?

— Помогли. На моих глазах. Те самые люди, которые хотели убить меня... Пытаясь рассчитаться с долгом поскорее, я искал способ заработать деньги. И мне предложили очень выгодную работу. Мой наниматель продавал предметы старины, разнообразные реликвии. В общем, как выяснилось, это было не совсем легально. Я должен был передавать заказчикам товар, получать оплату... Мой наниматель не хотел даже показывать своего лица. Платил исправно, до тех самых пор, пока что-то пошло не так. Меня стали искать хранители покоя, у них было описание моей внешности... В итоге вместо очередной оплаты я оказался в подземелье моего нанимателя. И Энни тоже.

Они не хотели рисковать, считали что она тоже что-то знает. Я просил их, умолял... Все бесполезно.

— Они не убили вас сразу?

— В городе был кто-то, кто мог дать делу ход в случае появления очередного трупа. Кто-то из самого Сантарина. Это я понял из их разговоров. Они выжидали. Про меня практически забыли, а вот Энни...

— Тот, кто заведовал подземельями, отдал её двум молодым палачам и заставлял их на ней практиковаться. А я был обречен смотреть, как они ее мучают. Я так и не узнал имени своего нанимателя. В подземелья он заходил в маске... Последний раз, когда он зашёл и увидел, что они делают с Энни, он остановил их жестом, молча перерезал ей горло, и сказал избавиться от тела. Я должен был быть следующим... Но на следующий день меня связали и повезли в лес...

— Почему-то, в отличие от Энни, они не хотели, чтобы мое тело нашли. Говорили что-то про саму хранительницу, мол, ей не должно быть под силу увидеть, где меня закопают.

Янтарная содрогнулась. То, что творилось в душе у ее собеседника, весь тот ужас, что он пережил... Все это жгло её изнутри так, что ещё собственная боль за целый народ казалась ничем.

— И все же ты хотел выжить?

— Я не знаю... Старался не слушать отчаяния, хватаясь за каждую соломенку, рассчитывая, что потом найду, как распорядиться жизнью... Меня так учил отец. Сначала сражаться и выживать, не задавая лишних вопросов, а уже потом думать, что делать с призом. Лишние мысли тут будут только мешать делу. Но сейчас я едва ли знаю, что буду делать дальше. Мой наниматель слишком опасен и влиятелен, чтобы я мог даже подумать о мести. Ведь я даже не видел его лица... В то же время его люди есть по всему королевству, и стоит им меня хоть случайно увидеть... Боюсь, что я могу навлечь и на тебя беду в таком случае, если ты будешь рядом...

Янтарная помедлила с ответом, давая себе успокоиться. Было бы очень подозрительным, если бы её голос сейчас дрожал.

— Все придет со временем, дай своему сознанию и телу немного отдохнуть. Завтра предстоит долгий переход.

— Нас тут не съедят во сне волки?

— Нет. Они не переносят запах этих масел, как и другие хищники. Мы можем не бояться сегодня. Но через пару дней надо будет быть осторожнее. Они совершенно не хранятся и к тому времени совсем выдохнутся.

— Понял.

Янтарная сделала вид, что задремала. Сама же сквозь ресницы с любопытством наблюдала за гостем. Заснуть после его такого рассказа она, как ни старалась, едва ли смогла бы...

Подул прохладный ветерок и Артолин поежился. Он достал из сумки походные одеяла, которые забрал у своих палачей. Одно отложил, другое... Аккуратно, насколько мог, он подошёл к Янтарной. Хруст его суставов разбудил бы даже мертвого.

Лисоухая напряглась, готовая в любой момент выхватить кинжал из сапога и всадить его в горло врага. Но тот лишь накрыл ее трофейным одеялом и вернулся на своё место, зябко поежился и тоже задремал.

* * *

Хотя коротышки давно создавали самоходные телеги самых разных видов, популярности в королевстве они не снискали. Для простых людей это было непозволительно дорого, а люди богаче предпочитали лошадей. И не потому, что слезы пустыни были дорогой диковинкой, монополию на запасы которой получил после гибели Гвивеллы Женекерс. Были и более дешевые варианты, от работающих на пару до использовавших для запасания энергии специальные маховики, огромные пружины... Коротышки всегда были очень изобретательны.

Конюхи же центрального королевства занимались селекцией лошадей еще с тех времен, о которых и в истории не осталось упоминания, отбирая долгие годы самых умных животных. Белоснежные скакуны центрального королевства уступали южным сородичам в скорости и выносливости. Не отличались они и силой, которой обладали пегие тяжеловозы западных берегов.

Что выгодно выделяло этих животных — это ум и покладистость. Они были настолько смышлены, что могли без проблем запоминать дорогу в несколько мест, где часто бывали и просто отвести туда хозяина по просьбе, и очень хорошо понимали команды. Частенько, если надо было отправить сообщение или не особенно ценный груз — его просто привязывали к лошади и отправляли их без седока, зная что те не собьются с пути и доставят письмо в срок.

Порой казалось, что еще немного, и они заговорят. По привязанности к хозяевам они скорее напоминали собак, из-за чего со смертью хозяина его скакуна в армии обычно стреляли.

Именно на такой белоснежной лошади хранительница приехала утром в поместье Аверяка. Ее сопровождал Кикарос. Последнему очень не нравилось, что Артелайл покинула дворец, который его и Женекерса стараниями начинал обрастать самыми неожиданными сюрпризами. И это, если судить по ухмылке Кикароса, было только начало.

Склеп, где когда-то покоился Женекерс, теперь превратился в небольшой склад, вмещавший в себе боевых единиц и вооружения на небольшую войну. Выходящий из этого склепа за город тайный ход, по которому Женекерс и Артелайл бежали, стал самым охраняемым подступом к Сантарину.

И это была только вершина айсберга. Страшно было даже представить все то, что было запланировано. По дворцу то и дело сновали коротышки, звук работающей “стенодолбилки” уже настолько стал обыденным, что его перестали замечать.

Граф Аверяк пригласил гостей в дом, где для них уже был накрыт в столовой стол. Артелайл, впрочем, от еды отказалась, предпочтя поговорить с едва проснувшейся к утру Илири. А вот Кикарос с радостью сел за стол и решил использовать выдавшуюся минутку для разговора с Женекерсом с глазу на глаз.

— Ты думаешь, Ядовитому не было известно о том, кто ты?, — задал он наболевший вопрос, едва за графом и хранительницей закрылась дверь.

— Выходит, что так. Иначе бы целью была бы Артелайл.

— Артелайл держит обычно рядом минимум двух людей, способных произнести амкхиери. Кридоксен, я... служанки, в конце концов, не Фетта и Тетта, а самые обычные. Кхиери это очень сложный и дорогой обряд, и очень малые шансы на успех. Я так не думаю...

— Все еще не могу понять, что нам так повезло. Ты бежал из Сантарина с этими голубокровками на хвосте, они доставали нас на островах. Неужели, он даже не подозревает до сих с кем связался?

— Сложно сказать. У них есть какая-то связь между собой. Все у кого в жилах течёт яд, слышат голоса и приказы.

— Радио?

— Нет, едва ли. Иначе Евклид бы об этом нам сообщил. Пока от лорда Виваля мы знаем, что некий канал связи у этих существ есть. В одну сторону или в две — неизвестно.

* * *

— Илири!

Артелайл знала, что увидит и все равно вздрогнула, стоило ей увидеть подругу детства. Она изменилась. Глаза, которые теперь едва ли увидят свет, закрывала плотная повязка из чёрного шелка. Волосы были аккуратно убраны так, что они закрывали шрамы, оставшиеся от разрезов на шее.

Платье из тёмного сукна с едва заметным вырезом и длинным рукавом так же было выбрано не случайно — оно полностью скрывало те жуткие шрамы, что у неё остались на руках и ногах. Раны нанесенные проклятым железом кроу было тяжело вылечить даже такой древней силой, который обладал Женекерс. Ходить ей, несмотря на все усилия Женекерса было тяжело, она здорово хромала, а несколько пальцев правой руки плохо слушались хозяйку — было повреждено сухожилие.

— Артелайл! Это ты? Я узнала голос.

Артелайл вздрогнула. Голос Илири словно лишился большей части оттенков... и был... спокоен, как если бы... Пресветлая Иллюна!

— Это я, Илири, это я. Прости меня... Как ты?

— Странно. Я ещё не привыкла. Ходить пока тяжело, рука плохо слушается, не считая глаз...

Артлелайл вздрогнула.

— Прости меня... Я... Почему я этого не видела в твоём будущем тогда? Я должна была.

— Не вини себя, Артелайл. Это все ерунда. Я жива, вот, пожалуй, главное. А с остальным будем разбираться. Тебя не зацепил кхиери?

— Нет.

— Это главное.

— Ты... Здорово изменилась.

— Сама себе удивляюсь. Почему-то все то, что волновало меня до этого, кажется пустым, словно тень прошлого. Все стало каким-то блеклым... Словно я разучилась обижаться и злиться на этот мир, научилась принимать его, таким как есть...

Илири не видела, как Артелайл невольно прикусила губу. Древние книги говорили, что тот, кто исцеляет силой своего духа, хочет он этого или нет, отдает кусочек себя. И этот кусочек должен заменить то, что забрала навсегда смерть, залатав рану. Илири не переняла ничего из того, что умел Женекерс. Кроме того самого, что сам маг считал проклятием, расплатой за силу. Или это ей кажется?

* * *

Тем временем, пока Артелайл беседовала с Илири, Женекерс и Кикарос всерьез обсуждали дальнейшие действия, ровно как и строили гипотезы относительно того что знает и что не знает Ядовитый. Последняя тема, в виду явного недостатка информации заглохла сама собой. А вот подозрительные шевеления лисоухих были новостью не только свежей, но и снабженной большим количеством деталей. За ними наблюдали не только недавно появившиеся в распоряжении Женекерса "небесные глаза", но и замаскированные под птиц шпионы.

Свою службу они несли еще с тех давних времен, когда хранительницей центрального королевства была Илейния. Но если раньше слежка была небольшой, то теперь количество шпионов пришлось увеличить в разы.

Сначала превентивно, по причине того, что не было известно, где именно скрывается ядовитый и кто за ним стоит. Потом по причине того, что шпионы обнаружили подозрительные передвижения лисоухих. Хотя плотные кроны деревьев скрывали многое от любопытных глаз разведчиков, что-то все же не укрылось от их глаз.

И увеличившиеся почти на триста процентов в своей численности патрули вдоль границы лесов, и небольшие, (по два-три лисоухих) отряды разведчиков, то и дело выходившие по ночам за пределы лесов, и к утру возвращавшиеся домой.

Вторжение? Едва ли. Все население лесов, включая женщин, детей и стариков Женекерс оценивал в сотню тысяч, не больше. Это была весьма пессимистичная оценка, реально их должно быть меньше раза в три. Женекерс всегда был склонен всегда делать самые пессимистичные оценки и готовиться к наихудшему сценарию. Но даже по нему выходило, что регулярная армия королевства справится с ними без каких-либо проблем.

Именно в этот момент открылась дверь и в столовую вошла Хранительница. Артелайл молча вошла в комнату и глубоко вздохнув произнесла.

— Целью была я, Женекерс. И того, чего они хотели — они добились. Если раньше я могла сдержать кхиери хоть ненадолго... Теперь я не могу удержать его и на мгновенье. Я не представляю, как они узнали про Илири.

— Ты знала её?

— Да... Все детство я играла вместе с ней. Она была моей лучшей подругой. Я видела, что в Сантарине ей не место, а тут её ждала спокойная и счастливая жизнь. Теперь же все пошло прахом... Я ошиблась. Не заметила, как предсказанное мною закрыл туман, а в тумане все поменялось.

— Артелайл, все не так плохо, — вступил в разговор Кикарос, — Илири ведь жива. Женя успел. Да и читающий теперь роняет слюну во славу богов безумия.

— Жива... Я не могу смотреть ей теперь в глаза, зная что я… я ошиблась, не предупредила. У неё и глаз теперь нет, лишь повязка. Я... Простите, но мне необходимо побыть одной и придти в себя.

В полнейшей тишине хранительница ушла. Кикарос же сжал руку в кулак. Однако, посмотрев на стол, который всем своим видом говорил, что удара этого могучего кулака не выдержит, передумал бить.

— Ему надо было выбить хранительницу из душевного равновесия, и он это сделал. Ей и так непросто после произошедшего, теперь ещё и это. Нет, Женекерс. Помяни моё слово — читающий разменная монета. Его использовали и весь план с выманиванием тебя из Сантарина — ящик с двойным дном. Хорошо если двойным, а не тройным.

— Возможно. Так или иначе, все места, где можно призвать Кхиери, благо их немного, я взял под свой контроль. Повторения этого кошмара я не допущу.

— Хм... Повторения. Что-то мне подсказывает, что наш противник слишком изобретателен для такого. И два раза один трюк от него ждать не имеет смысла. Если Артелайл права, то он будет бить ее там, где ей больнее всего, пока ей самой смерть не покажется избавлением. Подозревает, что во дворце его теперь чуть ли не статуя может отшлепать из крупного калибра... Хм… Статуя! Точно! Хорошая идея! Он не может уничтожить ее напрямую, так что нашел иной способ. А учитывая твое восприятие мира, старина... Ни ты, ни я, ни Евклид не можем даже предположить, что он предпримет дальше.