| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Просить буду, чтобы разрешили с тобой пойти на османов!
Петр несколько минут вглядывался в решительное лицо мастерградца. Со всей силой обнял Александра. Тот охнул от боли в сдавливаемых с медвежьей силой ребрах. Уродился царь не только очень высоким, более двух метров, но и обладал огромной физической силой. Ломал руками монеты и подковы. Царственный юноша, разжал объятия, шмыгнул носом. Отныне это настоящий верный друг, насколько у государей могут быть друзья...
Ночью, под ледяным светом луны прошли мимо Большого и Малого Заяцких островов Соловецкого архипелага, занимавших площадь всего несколько километров. Когда солнце выглянуло над горизонтом, подошли к большому Соловецкому острову. Хмурый Александр вышел на мокрую палубу, поежился. По небу стремительно неслись темные тучи. Перед зарей прошел обильный, шумный дождь. Ветер с юга надувал паруса, норовил залезть под одежду. Зябко и влажно. Лето на севере специфическое. Июнь еще не лето — июль уже не лето! Он поплотнее запахнул куртку, прошел на нос. Петр разглядывал в подзорную трубу бухту. Огромная фигура в плотной куртке сшитой по мастерградской моде, в ботфортах, на голову возвышалась над снующими повсюду матросами. Позади аккуратно позевывал в ладонь Меньшиков. Услышав шум шагов, Петр обернулся, тряхнув висящими вдоль круглого лица мокрыми волосами. Усмехнулся.
— Чего не весел посол мастерградский? Али не выспался, царь русский не дал тебе уснуть?
— Не в этом дело Герр Питер. Родители, оставшиеся в двадцать первом веке приснились. Как они там без меня... — немного замявшись ответил Александр.
В выпуклых золотисто-карих глазах царя мелькнуло сочувствие. Отца он не помнил. Когда тот умер, он был еще несмышленышем, но родственников хоронить уже пришлось. Слегка хлопнув Александра по плечу, повернулся к Меньшикову, велел подать нашей, двойной водки, сиречь крепыша.
— Пей сие во здравие их и погрейся заодно, холодно, — твердым голосом произнес Петр, — и пить до дна...
Начинать утро с возлияния, плохая манера, но на душе и правда скребли кошки. Александр тряхнул головой.
— Федька! — обернувшись проревел Меньшиков. Нескладная фигура в турецком халате выглянула на палубу, — тащи крепыша и закуску!
Через минуту бывший хозяин жизни выскочил с подносом. На нем бутылка хлебного вина, стопка и крендель с тмином, поклонился, взгляд в пол.
Александр задумчиво глянул на близкий берег. Словно вырастая из моря, стоит массивная, несокрушимая каменная стена, сложенная из огромных светло-коричневых валунов. Сторожами над ней возвышаются дозорные башни. В центре окруженного стенами пространства благородным золотом горят православные кресты и маковки куполов. В спокойных водах бухты крепость отражается, словно там ее двойник. В небе носятся тысячи чаек. Крича, падают отвесно в воду. Крепость изрядная. Восемь лет осаждали ее во время Соловецкого сидения десять тысяч стрельцов и если бы не предательство, то неизвестно чем бы все закончилось. У причалов, перед стенами, стоят десяток монастырских лодий. На голых мачтах сверкают медные кресты. В честь царева прибытия над бухтой неумолчно гудит колокольный звон. Успел-таки воевода архангельский, упредил игумена.
— Делай что должен и будь что будет! — слегка усмехнувшись, произнес царь. Натолкнувшись на изумленный взгляд Александра, пояснил, — Мы тоже не лыком шиты, знаем латинские пословицы!
Александр поднял налитую Меньшиковым рюмку, резко выдохнул в сторону и одним махом влил в глотку содержимое и тут же закусил поданным кренделем. Жгучая жидкость прокатилась по пищеводу, смывая неприятности и тоску...
— Благодарствую Герр Питер.
Царь кивнул и снова повернулся к соловецкой крепости...
— Герр Питер! — негромко произнес Александр, — ты хотел найти настоящих мореходов, сильных, смелых духом и умелых на море. Вот они. Потомки древних новгородцев — это готовые моряки и корабелы, только немного подучи. Береги их.
Лишь по напрягшейся спине Петра можно было понять что он внимательно слушает. Только когда Александр закончил говорить, он повернулся и внимательно глянул в глаза, но так ничего и не ответил...
Три дня пробыли у монахов Соловецкого монастыря. Царь хотел отправиться на Грумант, где мастерградцы подрядили поморов добывать каменный уголь да возить в Архангельск для паровых флейтов, насилу отговорили, далеко.
Месяц Петр пробыл на русском севере, пока наконец не пришло время возвращаться назад, в Москву.
Глава 10
Сквозь табачный дым и частый переплет окна узкий серп молодого месяца с бездонно-черного неба робко заглядывал в комнату. На улице морозно, по ощущениям далеко за двадцать, земля давно укутана толстым снежным одеялом. Зима 1693-94 года выдалась необычайно суровой и холодной. Слуга, а прислугу набрали из русских подданных короля, еще в обед принес дров. Высек искру и забавно надувая щеки раздул ее в пламя. Вскоре огонь тихонько гудел в печи, распространяя вокруг уютно тепло. На столе в серебряном подсвечнике горели свечи, воск стекал по ним вниз добавляя собственный уютный аромат к запаху сгоревших дров. Чумной поднял пузатую бутылку с самогонкой собственной выработки, стоящую рядом с тарелками с мясной закусью. Резко запахло сивушными маслами. Немного мутноватая жидкость полилась в чарку. А что вы хотели? Русский человек всегда самогон сможет выгнать, было бы из чего змеевик сделать!
— За тебя Herr Волохов! — произнес пьяненьким голосом Густав Опалев поднимая рюмку и чокаясь с Чумным, — За тебя ты столько сделал для нашей армии. Она была лучшей в Европе а теперь во всем мире!
Густав пьяно рассмеялся:
— Подумать только они стоят вдалеке а мы их, — прищурясь, он целится пальцем в стену, — пах! Пах!
Чумной смотрит на собеседника с каменным выражением лица. За четыре месяца с момента прибытия в Швецию он многое успел сделать. Во-первых, в армию внедрили пулю Минье. На мануфактуре под Стокгольмом их делали тысячами в день. Во-вторых, отряд будущих спецназовцев с которыми он начал заниматься еще в августе, стал совсем не плох. Правда туда изначально отобрали настоящих монстров боя с холодным оружием. С тяжелым мушкетом с примкнутым штыком в левой руке и шпагой в правой, они показывали такой класс фехтования что даже многое видевший Чумной признавался себе, что в ближнем бою он против них что несмышленыш против обученного бойца. Учил он их взрывному делу и тактике спецназа. Не замечая настроение собутыльника, русский швед продолжает:
— А твои... — он на мгновение замялся произнося новые для себя слова, — паровая машина, телеграф и аккумулятор — чудесные штуки! И самое главное они работают! Мы Швеция теперь самая передовая держава в Европе! Ты молодец, мой друг!
Короткая злая судорога пробегает по лицу Чумного, но собеседник этого не замечает.
Поселили Чумного с женой в городе Упсуле, подальше от столицы и любопытных глаз и поближе к старейшему в Скандинавии университету. С первого дня после прибытия в Швецию с ним через переводчика по очереди работали преподаватели университета, пока не выдоили из него все, что Чумной знал. Он многое поведал о технике, науке и истории своего мира. По крайней мере изготовленная по его рассказу паровая машина исправно заработала, свинцовый аккумулятор выдал электричество, а телеграф передал первую телеграмму. Так что двинул вперед науку он в северном королевстве не на шутку.
Королевский советник Юленшерна выполнил обещания. По именному указу короля Карла XI ему и Софье с которой они обвенчались еще в Малороссии, даровали дворянство. А двухэтажный дом в городе вместе с прилегающей небольшой усадьбой в окрестностях Упсулы теперь его законная собственность. Сколько стоило усилий привести дом в соответствие с вкусами Чумного это отдельная история. Сначала отмыли все комнаты, а поварам строжайше запретили прикасаться к еде без тщательной мойки рук. В закрытой балдахином кровати Чумного и его жены в первую же ночь нашлись кровососущие твари. Ими под руководством его голубушки Софьи занялась прислуга. На полу разложили травы с резкими, но приятными для человека запахами. Содержимое матрасов и перин перебрали вручную. Все нательное и постельное белье выварили в тазу с кипятком, с добавлением щелока — отличное средство, позволившее убить насекомых. Слугам пришлось побриться наголо, а женщины воспользовались частым гребнем. Страдалицы расчесывал волосы над куском полотна, а выпадавших наружу насекомых, уничтожали по ходу дела. Гордостью Чумного стала душевая кабина. На втором этаже установили медный бак на кубометр воды, подогреваемый печкой, от него шла труба вниз в умывальник.
Все вроде хорошо, только с свободой не задалось. При выходе за дверь его повсюду сопровождало четверо до зубов вооруженных телохранителей. Они же, как он был уверен, при попытке бежать остановят его. Так что новая тюрьма, только комфортабельная. Первоначально Чумной злился, требовал убрать охрану, но все зря. Переводчик, он же доверенный слуга короля Густав Опалев был неумолим. Охрана и дальше будет сопровождать такого нужного для королевства перебежчика! Все это было не по нраву Чумному, но пока не родился ребенок, он вынужден терпеть. Сегодня утром Софья заойкала, схватившись за низ огромного живота: начались схватки. Чумной увез бледную словно мел супругу к лучшему в городе доктору. Днем он заезжал в больницу, Софья еще не родила и вечером он приказал собрать на стол. Нервы гудели словно струны, а алкоголь испытанный способ снять напряжение, тем более что завтра воскресенье, значит имеет право! Тут и Густав подвалил в гости.
— За мою Софочку! — еще раз чокаясь с шведом, поднял рюмку Чумной, — И моего наследника, которого она родит.
Незаметно для самого себя он привязался к когда-то спасенной, а потом ставшей любовницей и женой девушке, гораздо сильнее, чем мог себе в этом признаться
— Йа! Йа! — с пьяным восторгом крикнул Густав. К вечеру он изрядно набрался.
Чумной поднялся со стула. В ушах отбивали ритм невидимые барабаны а невидимый хор мужских голосов аккомпанировал. Это были давно погибшие друзья. Они снова с ним! Губы Чумного беззвучно повторяли слова казачьей песни:
— О, Рада, Райда!
Полно вам, снежочки, на талой земле лежать.
Полно вам, казаченьки, горе горевать,
Оставим тоску-печаль во темном во лесу.
Оставим тоску-печаль во темном во лесу,
Будем привыкать к азиатской стороне.
Будем привыкать, к азиатской стороне.
Казаки-казаченьки, не бойтесь ничего.
Руки и ноги выделывали незатейливые па казачьей лезгинки. Чумной плыл по комнате выбивая сапогами жесткий, рожденный в горах Кавказа ритм. Танец не уральских а кубанских и терских казаков, но больно уж по сердцу пришлась мелодия. А танцевать его он научился еще в детстве. Матушка водила в кружок в Доме Культуры.
Казачья лезгинка или как ее называют казачья Братина.
Столько необузданной силы и дикой мощи было в танце русского, что швед немного протрезвел. 'Дикие московиты! Какое счастье что я европеец!' Он поднялся из-за стола.
— Извини Herr Волохов! Завтра у меня тяжелый день, я должен идти.
Чумной лишь досадливо махнул рукой. Вечер еще только начинался. К полуночи он изрядно набрался и наконец упал в постель.
Утром он первым делом вызвал слугу и послал в больницу, осведомиться как там его Софья? Он едва успел умыться, когда в дверь осторожно постучали.
— Да, войдите, — крикнул Чумной вытирая полотенцем блестящее от воды лицо.
Вошедший слуга был мрачен и подавлен. При виде его сердце у Чумного на секунду замерло в груди.
— Ты чего? — спросил Чумной тихо...
— Herr Волохов! — подойдя к хозяину произнес слуга с поклоном, — У меня плохие известия. Фру Волохова не выдержала родов и умерла, медицина оказалась бессильна, — он благочестиво поднял глаза вверх и осенил себя крестом, — Царство ей Небесное, мне очень жаль.
Чумной застыл, словно мертвый. Казалось за одно мгновение из сильного тела вытекли все жизненные силы. Черты лица окамененели.
— Гре_анные медики... — едва слышно прошептали побелевшие губы.
После длительного молчания, спросил:
— Что с моим ребенком?
— К сожалению, его тоже не удалось спасти Herr Волохов, — вновь поклонился слуга.
Крепкий и по-спортивному подтянутый мужчина, едва за сорок лет, старел на глазах, превращаясь в старика. В глазах застыла боль. Перед мысленным взглядом мелькнула картинка совсем недавнего прошлого. Как его Софушка радовалась беременности, тому что подарит ему сына богатыря... 'А зачем тогда жить? Для чего все это? Для кого я старался?!'
— Едем в больницу... — он скрипнул зубами, — я должен увидать все собственными глазами...
Четверо телохранителей-охранников с трудом оторвали отчаянно упирающегося Чумного от доктора. Тот, убедившись что опасность от бешенного русского миновала, поднялся с пола, что-то гневно орал по-шведски и платком вытирал с разбитого лица кровь пополам со слезами. Дескать всему причина слишком узкие бедра у девушки. Если не мать, то ребенка могли спасти, но кесарево сечение местный коновал делать не умел. Хотя чего уж там...поздно. На следующий день Софью с нерожденным младенцем похоронили на православном кладбище Упсалы и Чумной ушел в запой. На следующий день приехал Густав Опалев, еще раз высказать соболезнования и узнать, что с русским и почему он не приехал в полк учить будущих спецназовцев. На тактичный стук и просьбу открыть дверь оттуда донесся пьяный голос:
— Идите на ... Густав, мне не до Вас!
Доверенный агент шведской короны сжал в тонкую нитку, рука судорожно сжала эфес клинка на боку. Его оскорбили, а он даже не может потребовать удовлетворения, русский все еще нужен короне. Он еще немного постоял под дверью. Оттуда раздавались звуки песни, иногда прерывающиеся пьяными рыданиями.
Чёрный ворон, чёрный ворон,
Что ж ты вьёшься надо мной,
Ты добычи не дождёшься,
Чёрный ворон, я не твой.
Ты добычи не дождёшься,
Чёрный ворон, я не твой.
Наконец Опалев пожал плечами и, наказав послать гонца когда хозяин немного успокоится, ускакал по делам. Два дня хозяин пил с утра до ночи и пропускал в спальню только любимую служанку покойной хозяйки Грету. Немного убраться, принести закуски а самогонки. Домашние слуги сокрушались и сочувствовали овдовевшему хозяину. Они его любили. Чумной никогда не бил без вины и платил щедро. В ночь со вторника на среду в спальне стало тихо только к рассвету, но лишь к обеду слуги осмелились постучаться, но ответа так и не получили. За дверью царила гробовая тишина. Доложили домоуправу. Попробовали заглянуть со двора в узенькое окно. Видна лишь смятая, но пустая постель, где же хозяин? Неужели спит так крепко что ничего не слышит? Наконец домоуправ решился и приказал выбить дверь. После нескольких ударов дверь распахнулась. Ввалившиеся вовнутрь слуги застыли на пороге. Их хозяин мирно висел на подвешенной к потолку веревке, внизу лежал перевернутый табурет. Изо рта торчал посиневший язык. В воздухе стоял гадостный запах людских экскрементов и пролитого самогона. Прошло как минимум несколько часов как Чумной умер.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
