Бабуин дождался кивков, продолжил:
— Признаём, что человек — вовсе дрянь. Какие наши дальнейшие телодвижения? Первое — ничего не делать. Ничего и не измениться. Или — что-то делать, чтобы что-то изменить? Часть самых тупых — мы уже рассмотрели, давай уж рассмотрим и парочку других веток из того же жёлудя. Кто-то предложил улучшать человека. Типа — человек несовершенен, но может им стать. Примеры — в учебнике истории. Христианские, да и — прочие всякие, опыты. Человек — от Бога, made in Бог, по образу и подобию, по — ГОСТу! Или — ТУ. Соответствуй, человек! Только вот, как-то не выходит у людей массово, дружными шеренгами, поротно и батальонами — шагать в Небеса, как-то не построился 'Рай на Земле'. Ещё способ — воздействие на людей моралью. Тот же — коммунизм возьми. Особенно — совковый. Результат — в лучшем случае — 0. Способ гейропейской западни — отбор. Выбраковка худших — озвучили, или выборка лучших. Разные подходы к этой проблеме. Спарта — выбраковка, дворянство — выборка, нацики — выборка с отбраковкой. Они, заокеанские нацики, и сейчас тем же занимаются, только тихушничать стали, экономикой и вирусами душат. Только все эти подходы — тупик. Результат — кровавая баня. Во всех случаях. Рая на земле — не построено.
И развёл руками.
— Есть вариант половинчатого решения — смириться с природой человека. Действие бездействия. Путь Дарвина. Человек — зверь. Прямоходящее, говорящее животное. Современная европейская цивилизация, без учёта экстремизма, как левого, так и правого, так сказать — центристское. Сытое бессмысленное существование. Скатывание по наклонной к пропасти. Ни одно решение — не дало результата. Где ошибка?
И все трое пожали плечами.
— Попробуем поменять другие переменные в уравнении, — предложил Бабуин, — Иначе можем додуматься, как некоторые особо продвинутые, что всё Человечество — в топку, освободите Землю, ей без людей — лучше. Говорю же — тупые! Этот вариант противоречит всем исходным. Отсутствие людей не решает задачу улучшения суммарного счастья этих людей, само условие задачи требует наличия людей. Суммами и массами. Противоречат исходным и всякие утопии по искусственному счастью и самообману. Обман и есть обман. Лопнув, обман вызывает социальный взрыв. Кровавую баню.
— Добро и зло, — думала вслух Марина, — Казалось бы, абстрактные философские категории. Дело мраморных кудрявых философов и праздно болтающих оторванных от реальности мечтателей. И — кровавая баня. Каждый раз. Из-за отвлечённых философских понятий как раз и случаются самые жестокие кровопускания. Все же, по-отдельности — кричат, что их это не касается, что всё это — пустопорожняя болтовня. А 'добро' и 'зло' — дело богов.
— Молодец, любимая, — кивнул Бабуин, — Вот мы и до богов добрались. Добрые и злые боги. И вообще — боги. И заключаем их в ту же петлю. Логическую. Вместо Бабуина ставь имя любого бога. Всё одно — петля. Отказываемся от злого бога — плохо, ничего же не изменилось. Игнорируем злого бога — тот же хрен, но вид сбоку. Почитаем хороших богов — смотри выше. Отказываемся от богов вовсе — вариант эволюции Дарвина — скатывание по наклонной. Всё та же петля. Дело не в богах. А в чём? Колян?
— Я не знаю, — пожал плечами Колян, — Богов, каких я знаю, невозможно поделить — на плохих и хороших. Моя Покровительница — и Жизнь, и — Смерть. Дала жизнь всему сущему, но она же насылает Морок, Мглу, Мрак и Мор. Или тот же — Пересмешник. Лукавый. Он же — добрый. Он — играет. Кто его знает таким, почитают его добрым богом. Кто стал объектом его шуточек — бояться и проклинают. Но, он же не чинит зла. Он лишь — играет с людьми. Игры эти, конечно, то ещё развлечение. Особенно для тех, кто сам — в Игре. Нас вот, хотя бы, взять, с Мрачным. Закинут куда-то — и наверняка — ржут. Как мы там барахтаемся? Зло это? Ну, не знаю. Из каждой такой Игры, обычно, выходят много мудрее и сильнее, чем входили в неё. Если — выходят.
— Что нас не убивает... — кивнула Марина.
— Делает нас — страннее, — завершил Бабуин.
— Да и ваш Единый Бог, — продолжил Колян, — Все предпочитают поминать его добрым дедушкой. Опасаясь поминать его в гневе.
— А там если почитать... — усмехается Бабуин, — Вон, садомистов и геморройных — на него записали. Не знаю. Судя по книгам — просто геноцид! Злодей? Или — не думаю?
— Они не хорошие и не плохие. Они — такие, какие есть, — развёл руками Колян.
— А люди такие — какие есть, — кивнул Бабуин, — И это — тоже ошибка. Люди — такие и есть. Ставим это в условие задачи. Нихера не изменилось! Вообще — ничего не изменилось, потому как это — неотъемлемая исходная константа! Не то! Ошибка! И в чём — ошибка? Неужели эта проблема — парадокс и не имеет решения? Подобное утверждение — тоже ошибка.
— Фух! — выдохнула Марина, — А я уж думала, что мы сейчас вот так вот возьмём и с наскока — решим вечный вселенский парадокс! Прям, полегчало.
— И это, солнце моё, — тяжело вздохнул Бабуин, — Тоже ошибка. Решение — уже есть.
— И какое оно? — насторожилась Марина.
— Я — не знаю, — пожал плечами Бабуин, — Он — знает!
И ткнул пальцем в Коляна.
— Я? — удивился Колян, искренне мотая головой, — Я не знаю! Я не стал бы скрывать от вас! Сам душой болею! Сам искал истину везде...
И вдруг — осёкся.
— Я — искал истину? — спросил он сам себя, — Я же, вроде... Ничего же мы не искали! Просто бродили. Помогали всем. Потом поняли, что тем, что людям помогаем — зло творим. Тогда решили помогать только себе. Тогда Мрачный и вспомнил, что ищет Мамонта.
— Мамонта? — удивилась Марина.
— Не того Мамонта, — отмахнулся Колян, потом призадумался, — Может и того, но — не того. Не знаю!
— Потом до Мрачного дошло, — продолжал Колян, — что мы не в том мире, что Мамонта тут не найти. Отчаялся. Решили просто — жить. И тогда мы услышали про Вещего Олега.
— Вещий Олег? — спросила Марина, — Это тот, который с конём?
— Там все с конём, — пожал плечами Колян, — Как тут с машиной. Искали Вещего Олега.
— Нашли? — спросил Бабуин.
— Нет. Опоздали. Мара его опять забрала. А нам тогда... нам намекнули, что наше присутствие в том мире, вообще во всём мире — нежелательно. И вот я тут.
— А твой Мрачный друг? — спросил Бабуин.
Колян пожал плечами.
— И ты даже не пытаешься его искать? — удивилась Марина.
— Мы искали Мамонта, Олега. Ничего не нашли. Я тут не искал Мамонта — и — нашёл! Не того Мамонта, но — Мамонта. Искать Мрачного — вовсе бесполезно. А я уже боюсь найти не того Мрачного! Жуть! Хорошо хоть его в этом мире — нет. Я бы его почувствовал. Таких как он, тут — нет. Он — сильный Маг, волшебник и чародей, кудесник. Тут — нет магии. Я бы его издали почувствовал. И вы бы — почувствовали. Издали, как — молнию. Да и он сам просил его не искать. Он сам меня найдёт. Он ушёл искать женщину.
— Как романтично! — воскликнула Марина, наваливаясь на стол грудью, — А что за женщина?
— Мрачный её не помнил, но она писала, что любит его и ждёт. Ищет, наверное.
— А ты что ищешь? — спросил Бабуин.
— Ничего не ищу, — развёл руками Колян, — Я решил, что раз меня к женщинам вовсе не тянет, то и искать нечего. Мой путь — иной, чем у Мрачного. Просто — живу. Радуюсь каждому новому дню.
— Счастливый! — вздохнул Бабуин, — А вот нам — всё неймётся! Всё подрывает на что-то. Вот и сейчас такое ощущение, что мне пора. Куда угодно. Пока — намёки, что я в городе я тоже — персона неграната. Присутствие нежелательно. Вообще. Начнут силой давить.
— Всё же — бежать? — спросила Марина.
— Возвращаемся к тому разговору? — усмехнулся Бабуин, — На сломанной машине, без документов, без денег...
На столе появилась спортивная сумка. И громыхнул железом мусорный пакет.
— Убери это немедленно! — взвыл Бабуин, тыкая в пакет, как в припадке, — Зачем ты это вообще сюда притащил?
— Ты сказал — убери. Я — убрал. Ты не говорил оставить это там, — ворчал Колян. Пакет снова исчез.
Бабуин перевёл дыхание, обтёр лоб рукавом, дёрнул замок сумки. Пачки купюр. Рублей и разных валют.
— Вот и деньги, — вздохнул Санёк, — Боюсь, скоро появятся и документы. И ты с работы уволилась... По собственному. Удивлюсь ли я, что меня с завода завтра... Или вчера — сократили? Куда нас гонят, Колян?
— А нас гонят? — пожал он плечами, — Если гонят, то не разумнее ли будет плыть по ветру и по течению? Так мы быстрее всего узнаем — куда?
— Согласен, — хлопнул по столу Бабуин, — Когда тебе похрену — куда плыть, то любой ветер — попутный. Пакуй чемоданы, любимая.
— Что, прямо вот так? — удивилась Марина.
— Можешь как-то по-другому паковаться, в позе лотоса, например, — развёл руками Бабуин, — Что нас держит здесь? Развалюха эта? Квартира твоя? Из которой ты при первой же возможности сбежала? Что нас удерживает? Смысл жизни? Цель? А в чём он — смысл жизни? В чём цель? У тебя есть смысл жизни, малыш?
— Есть, — подумав, ответила она.
— Везёт! — вздохнул Бабуин, — А то я — всё как говно в проруби кручусь! Бесцельно, бессмысленно. А у тебя, Колян, есть цель и смысл?
— Цель? Смысл? — задумался Колян, — Цель и Смысл — служение Матери.
— Круто, — согласился Бабуин, — Смысл жизни — служение, Цель — Смерть. Что-то самурайской. Тоже — лучше, чем ничего. А я — лох! Завидую! Я же — просто обезьяна.
И вскочил на скамейку с ногами, на корточках — закричал и заулюлюкал, махая руками, стучал себе в грудь, изображая обезьяну с обезьяньими ужимками.
В это время из бани вышел кузнец. Он с любопытством смотрел на ужимки Бабуина.
— А ты тут откуда? — матерно взвыл Бабуин.
— Ну, как же! — всплеснул руками кузнец, — Вы в путь собрались, а ваш заказ?
Санёк с размаха приложился лбом об столешницу. Но, даже после этого не исчезли ни Колян, ни кузнец, который принёс его меч. Неведомым образом — принёс, непонятно как — пришёл.
— Видала, Маринка?! — посетовал Бабуин, потирая ушибленный лоб, — Уже каждая собака знает, что мы — уезжаем!
— Я не каждая, и уж тем более — не собака! — гордо возвестил кузнец, потом церемонно подошёл к Коляну, преклонил колено, склонил голову и вытянул меч на двух руках.
— Ты — справился! — кивнул Колян, — Умение твоё высоко! Какую награду потребуешь за труд свой? Вот — деньги, возьми. Сколько надо тебе — возьми.
— Не треба денег, — улыбнулся кузнец, — Прими как дар. И утешь надеждой на ответный дар.
— Хитёр, кузнец! — заявил Колян, взяв меч, покрутил им, посмотрел вдоль клинка. Расплавленной сталью по клинку полетели, загораясь, черты и вязь рун, — Ты велик своим умением. Не забуду. Ты вправе затребовать ответный дар или услугу от меня. Я — обязан тебе, Дух.
— Великодушие твоё широко известно, Мглистый Маравестник. Почту за честь быть в услужении тебе. Как потребуется работа кузнеца — зови. Я буду слушать. И — помню слово твоё!
В это время из дому вышла заспанная Даша. Увидев незнакомого человека, остановилась. Посмотрела на отца, на мать, на Коляна, на меч (глаза пыхнули) и тут же протягивает руку:
— А мне? Что мне ты принёс, Хевест?
Вставший было на ноги кузнец — рухнул на колени. В этот раз — на оба! Дрожащими руками полез в пояс, достал колечко:
— Я не знал, что для тебя кую это колечко, Хозяйка! Прими! Помилуй!
Даша надела кольцо, по узкой полосе стали пробежала бело-зелёная молния, погасла, лишь тускло затухали узоры вязи.
— Красиво! — сказала она, — Ты хороший дядька. Приходи ещё.
— Благодарю, госпожа! Рад службе! — бился лбом в землю кузнец, тая в воздухе, как туман.
— Всё же он нашёл себе хозяйку, хитрец! — вздохнул Колян.
— Колян! — угрожающе зарычал Бабуин, — Ты можешь мне объяснить — что это было?
— Сказка! — пожал плечами Колян, — Дашенька, а ты можешь объяснить, что это было?
— Добрый домовой подарил мне колечко! — пожала плечами девочка, любуясь затухающими узорами вязи на кольце.
— Ты говорил, что он Дух! — оскалился Бабуин.
— Он обрёл хозяина, — поморщился Колян, — Теперь он — слуга. Твоей дочери.
Девочка вприпрыжку скакала к уборной. Бабуин уже разинул рот, чтобы спросить, 'а кто же такая его дочь?', как локоть жены выбил из него весь воздух. Строгие глаза Марины окончательно запечатали ему рот.
— Пошли искать автослесаря! — рассерженной кошкой шипела жена.
— А что его искать? Весь город знает, кто лучший мастер! — отмахнулся Бабуин.
— И кто? Я — не знаю.
— Ну... — пожал плечами Бабуин, — Бывает!
— Я с вами! — кричит Даша.
— Да куда мы без тебя? — ворчит Бабуин. И натыкаясь взглядом на надпись на лобовом стекле, поджимает губы.
А Колян в это время прислушивался к щебетанию птиц. И хотя жена и 'предупредила' Санька о нежелательности вопросов, и это Бабуин учел, но противостоять собственной натуре не мог, потому ехидно спросил:
— И что ты там услышал?
— Что сегодня будет погодный день, — серьёзно ответил Колян, — И нас ждут встречи.
Бабуин стал материться в досаде. На самого себя. Хотел опять лбом приложиться обо что-нибудь, но машину — жалко, да и с прошлого раза лоб ещё саднит.
— Так зачем вы уехали из города? — спросил майор.
— А зачем люди вообще отправляются в дальнее странствие? — отвечал Бабуин, будто размышляя вслух, — Себя показать, мир посмотреть? И узнают, что от перемены мест слагаемых сумма не меняется. Что смена окружающих тебя декораций тебя самого — не изменит. Что другой город, другая страна рано или поздно приобретают одинаковые, опостылевшие очертания. Узнать, что люди везде одинаковы, несмотря на очевидные внешние различия? Так зачем люди раз за разом отправляются в путь? Знают ли они — зачем? Большая часть мировой литературы и кинематографа — условная 'длинная дорога'. Даже сейчас, когда люди могут спросить свою личную наладонную 'башню противоракетной обороны' что угодно и мгновенно получить любой ответ и увидеть любую страну, любой город во всех подробностях — зачем они выходят на 'дальнюю дорогу'? Что ищут они? В очередной раз? Зачем? Заполнить зияющую пустоту бытия — движением, как иллюзией цели и смысла собственного существования? Это — попытка бегства от самого себя? Или — поиск самого себя?
Глава 12.
Прощальные встречи.
Это не было похоже на автосервис. В глубине частного жилого сектора, прозванного Донским, в лабиринте изогнутых улочек старого города, в густой тени старых деревьев сложно было случайно найти этого мастера. За бетонными заборами из стандартных блоков — крыши. Тоже — обычные. Всё как обычно. Лишь много машин стоит вокруг. Но, никаких вывесок, указателей. Ничего, что указывало бы, что тут производят ремонт машин.
— Сарафанное радио, — пояснил Бабуин, — Лучшая реклама. Бесплатная. Как я вижу — работает, открыты. Заказов — рук не хватает. Качество работы само себя славит.
Бабуин подъехал к закрытым воротам, вышел, закурил. Выглянул паренёк, отпер ворота, подошёл к Бабуину. Оба улыбались, обменявшись рукопожатиями, завели оживлённую беседу. Марина, вздохнув, пересела за руль. Следуя жесту паренька, загнала машину во двор. Потом в бокс, на единственную свободную яму. Несколько человек сразу же полезли под капот, один из них нырнул в канаву под машиной.
