— Как ты думаешь, зачем им старуха? — спросил Морской Ёж "Саири", описав ему подробности.
— Как я и предполагал, они используют самый ужасный метод пыток. Ставят родственника-заложника и требуют признаний. Хочется прямо сейчас ворваться сюда и покрошить этих... Только вдвоём мы не справимся.
— А все вместе? Мы же не знаем, сколько там воинов точно.
— Палачи — плохие воины. Все вместе справиться должны. Ладно, поехали в Рубеж.
В Рубеже Инти с облегчением увидел, что трупы всё-таки куда-то убрали. Всё-таки увидеть мёртвого Саири и наиболее верных людей из своей охраны было бы очень тяжело. Пусть и не виноват Инти, что с ними так вышло, но всё-таки... Впрочем, Инти не знал, какой удар его теперь ожидает.
Когда они постучались в дом лекаря, им открыла неприветливая пожилая женщина и сразу, не дав пришельцам и слова сказать, накинулась на них с бранью:
— Ну что, сволочи, издеваться пришли? Убили моего сына, а теперь смотрите каково мне?!
— Женщина, ты нас с кем-то путаешь, — пробормотал ошеломлённый Инти. — Никого мы не убивали. Нам нужно видеть лекаря по имени Долг-и-Честь.
— Никого не убивали?! Так я по вашим поганым рожам вижу, кто вы — вы люди Инти!
— Ну, допустим, допустим... — примирительно сказал Инти. — Но как мы могли его убить, если до сего момента даже не знали, что он мёртв?
— Не знали?! Хм... но ведь всё равно это сделали ваши собратья по прямому приказу Инти.
— Да кто тебе сказал такое? Зачем Инти убивать своего лекаря?
— Кто надо, тот и сказал. А кому ему ещё его убивать, как не Инти?
— Сейчас время неспокойное, мало ли кто мог...
— Месяц назад было ещё спокойное. И люди Инти везде хозяйничали. А Инти всегда лекарей недолюбливал, он ещё лекаря, лечившего его отца, к Супаю отправил. И тут решил отправить в благодарность. Исчез он, а потом его сумку нашли. Вот что, катитесь-ка лучше отсюда, пока я вас новым властям не сдала...
Инти решил, что и в самом деле не стоит тут задерживаться.
Настало время возвращаться обратно.
— Сумасшедшая баба! — сказал Морской Ёж, как только они отъехали.
— Её в её горе можно понять. Но кто-то ей ловко нужную версию наплёл... скорее всего, это люди Жёлтого Листа.
— Почему?
— Сам подумай: кому было нужно убивать лекаря, лечившего Инти? Ну, если исключить банальный разбой или личную месть? О таком месяц назад и в самом деле речи не было. А Жёлтый Лист бы за знание о состоянии здоровья Инти удавиться был готов. От этого напрямую зависело, будет ли Инти на собрании носящих льяуту перед Райма Инти, а там бы могла решаться его судьба...
— Кого? Инти или Жёлтого Листа?
— Как того, так и другого. Что Инти могли лишить льяуту по состоянию здоровья, что Жёлтый Лист мог лишиться льяуту за служебное несоответствие. Это если бы доказательств его участия в заговоре не нашли. Если бы нашли — ему бы по-любому наступил конец.
— А может, от лекаря хотели, чтобы он Инти отравил? Думали уговорить, а он не уговорился? Вот и пришлось убить.
— Тоже может быть. Да, Долг-и-Честь не пошёл бы на такое. Жёлтый Лист сам загнал себя в ловушку. Чем больше трупов, тем выше был шанс разоблачения. Так что он не мог не пойти на силовое решение, чтобы только избавиться от этого страха. Даже если бы наша миссия окончилась бы неудачей, Горный Ветер нарыл бы на него что-нибудь рано или поздно.
К этому моменту Инти и Морской Ёж уже покинули лесную полосу и видели весь горный склон впереди. По нему вверх двигалась какая-то парочка. Женщина на ослике и мужчина пешком. Пара была слишком далеко, чтобы их окликать и слышать, однако двигалась явно в направлении их хижины. На конях догнать её не стоило особенных трудов.
— Саири, смотри! — сказал Морской Ёж, указывая на них. — Кто это может быть?
— Похоже, к нам гости. Выглядят не угрожающе, но лучше их на склоне холма поймать и познакомиться. А то Ворон там ещё им нахамит.
— Да, Ворон что-то совсем распускается. Вчера опять был груб с твоей женой. Прижми ты его к ногтю!
— Рад бы. Но тут дело вот в чём: руководить меня вами назначил Горный Ветер, судьба которого нам неизвестна. Я, конечно, и сам доказал вам не раз, что я умею решать поставленные задачи — но для Ворона это всё не имеет значения. Он помешан на нравственности. А поскольку я тут, с его точки зрения, небезупречен — даже успешное взятие замка Инти тут ничего не изменит.
— Ворон не прощает оступившихся. И тех, кто прощает, как ты, он просто не понимает. Наверное, сам по жизни никогда не оступался, в отличие от меня...
— А ты оступался?
— Когда-то я служил у Куйна, а потом оказалось, что он — преступник. Потому я потом и пошёл в Службу Безопасности работать, понял, что там люди нужны... Женился, а потом развестись пришлось. Хорошо, детей наделать не успел. По счастью, Ворон про это не знает, меня Горный Ветер непосредственно принимал. Так что ты про это Ворону не говори. А то он меня замучает.
— Не буду. Понял. Только не думаю я, что к своим двадцати пяти годам Ворон ошибок не совершал. Хотя мне трудно его понять — к его годам я уже давно был женат, потому был не юноша, а взрослый мужчина, пусть и молодой и полный сил. Но мыслил иначе. А сейчас, я смотрю, многие чиморцы за двадцать жениться не спешат. Не, для наших людей это и в самом деле может быть помехой, многие из-за семьи службу бросают. Но от Старого Ягуара я слышал, что это вообще мода пошла — с браком не спешить...
— Так теперь девки корыстные пошли. Чтобы выйти замуж за такого, кто будет жить лучше других. Я вот потому развёлся, что жена потребовала более хлебной работы.
— А что значит — хлебной? Воровать, что ли, от тебя требовала?
— Ну, воровать не воровать, но так чтобы... чтобы шмотки были европейские. А то ей перед подругами стыдно. Но допекло, когда она от меня кружевного белья потребовала. Понятно, что муж со своей женой и без этого спать будет, значит, бельё ей — чтобы мне изменять? Нет уж, спасибо!
Помолчав, Морской Ёж добавил:
— Наверное, носящие льяуту ошибок не совершали.
— Ошибаешься. Думаю даже, что они совершали их побольше других.
— Побольше других? Ты хочешь сказать, что нами дураки правили?
— Отнюдь. Однако человек может совершить ошибку лишь тогда, когда принимает решение. Младенец ошибок не совершает, ибо решений не принимает. Обыватель, забившийся в норку, всё-таки решает забиться в норку, так что решение есть, и он за него отвечает. Но это только одно решение. Активный человек решает больше и потому ошибок совершить может больше. Но больше всех принимали решений носящие льяуту. Так что и ошибок у них в силу этого побольше должно быть. Да и если бы у них ошибок не было, разве случилось бы то, что случилось?
Морской Ёж почесал в затылке.
— Верно, в общем-то. Но как-то я об этом не думал вот так... А какие ошибки совершали носящие льяуту?
— Например, была такая идея: сделать на случай оккупации территории заранее тайные склады оружия и еды. Чтобы только наше ведомство про них знало. И чтобы нашим людям было легче организовывать сопротивление с такими ресурсами. Но Золотой Слиток и Киноа отказали, сочтя такие траты неразумными. Да и Славный Поход стал говорить, что ныне мы врагов на свою землю не пустим, границы крепки, а значит, готовиться к такому бессмысленно. Как будто не помнил, что Манко тоже укреплял границы перед войной, да вот только мы знаем, чем всё обернулось.
Морской Ёж ничего не ответил. Инти продолжил:
— У нас иные порой исподтишка ругают Манко, мол, Чимором пожертвовал. Другие ссылаются на бардак и халатность, якобы вызванные внезапным нападением после мнимого улаживания конфликта. Да вот только дипломатия дипломатией, а войскам-то было приказано быть в боевой готовности на всякий случай... И разве Манко был виноват, что его приказ не выполнили? Хотя многие это списывают на халатность, но не верю я в такую халатность. Слишком похоже на измену.
— А почему об этом в книжках не пишут? — спросил Морской Ёж.
— Ну, в книжках иногда пишут. Это ты мало читаешь. Осторожно, в предположительном ключе. Не пишут в учебниках, потому что всё-таки окончательно это не доказано, да и ещё... многим неуютно думать, что среди военачальников могут оказаться изменники. Но нам надо такие вещи иметь в виду. Ладно, мы сейчас уже скоро этого с осликом догоним, а для него я должен быть торговцем.
— Понял тебя.
Они и в самом деле вскоре догнали человека, шедшего впереди. Увидев двоих вооружённых всадников, он не на шутку испугался:
— Кто вы такие и что вам от меня надо? — спросил он дрожащим голосом. Девушка на ослике тоже посмотрела на них с ужасом.
— Не бойся, добрый человек! — сказал Инти. — Мы не причиним тебе зла. Скажи только, ты направляешься в горную хижину, которую, по преданию, хранят боги?
— Да, я собираюсь в ней переночевать. И вы не вправе мне в этом препятствовать, боги покарают.
— Да я и не собираюсь идти против богов. Да вот только в хижине — мои люди. И, к моему сожалению, не все они отличаются вежливостью и гостеприимством. Так что для тебя же будет лучше, если ты войдёшь туда со мной.
Человек с сомнением посмотрел на него. Потом на женщину на ослике. Может быть, он мысленно прикидывал возможность переночевать под открытым небом, но тут же отказался от этой мысли.
— Поверь, я не желаю тебе зла, — сказал Инти, — как зовут тебя и твою спутницу?
— Сперва скажи, кто ты сам такой! И что это у тебя за люди?
— Ну ладно. Меня зовут Саири, я торговец. Возвращался я домой из путешествия, а тут мне и говорят, что в Куско переворот, казначейство разграблено, и вообще в столице творится Супай знает что. Ну и решил я столицу не соваться, а в хижине укрыться. Не под открытым же небом ночевать!
Человек всё-таки посмотрел на него недоверчиво.
— Ну а я — лекарь. Зовут меня Целебный Бальзам. А это моя дочь, зовут её Горькая Утрата.
— Можно просто Утрата.
— Ну и имя придумал ты для своей дочери.
— Когда она родилась, её мать скончалась при родах. Я не смог её спасти. Оттого и имя у неё такое.
— Хорошо. А скажи мне, отчего ты из дому бежать решил?
— В столице каньяри, а они лекарей убивают. Так что от столицы надо бегом бежать. Правда, не из столицы я, а из Осушенного Болота.
— Знаю про такое место. И что там случилось?
— Долгая история. Был у нас в селении один учётчик материалов с сомнительным прошлым. Сам я его знал плохо, но говорили про него всякое...
— Погоди, как это — учётчик и с сомнительным прошлым? На такую должность непроверенных людей обычно не ставят! Его в каком-то преступлении подозревали?
— Поначалу — ни в каком. Якобы он спасся из рабства. Приехал больной чахоткой. Я за его здоровьем следил, конечно. Врачебный долг надо исполнять, каким бы человек ни был. Но вообще он мне доверия не внушал. Молчаливый слишком. Ну а потом он с другим учётчиком из-за квартиры не поладил. В суть истории я не вникал, правда. Но его соперник в ссылку отправился, потому что этот самый Уайн оказался человеком Инти, какое-то его задание за границей выполнял и там в руки инквизиции попал. Отсюда и чахотка, и шрамы... В общем, дурно пахло это всё!
— Так-так... но я всё-таки не понимаю, что тут плохого. Наоборот, человек — герой! Чем же он виноват?
— Не доверяю я людям Инти. Вот скажи, ведь ты торговец... разве они тебя своим контролем не достают? Говорят, они вам своего человека в каждый караван пихают.
— Не, не в каждый. У них столько людей нет, чтобы в каждый. Но бывает, внедряют. Бывает, что даже главный не знает этого. Да, в общем-то, что уж тут такого страшного? Он работает так же, как и другие.
— Послушай, но ведь такой на тебя донести может!
— Ну, это кто угодно может. Но для доноса проступок необходим. Зачем им клеветать на совсем уж пустом месте? Другое дело, как изложить. Но если я сам своему начальству в своих ошибках наперёд признаюсь, кто ко мне подкопается? Да и зачем?
— Не знаю. Ну, вот я лекарь, и знаю, что на лекарей порой доносят. Впрочем, сейчас дело идёт к худшему — каньяри решили лекарей убивать! Мстят за прививки.
— Так, это что-то новенькое... А чего за них мстить?
— Ну, всякие неудачи при них происходили, кто-то всё-таки заболевал, у кого-то выкидыш, потому что оказывалась беременна. Хоть и велят проверять на это, но не все говорят. Типа, стыдно. Хотя что такого, если в браке? Самих случаев не так уж много было, но вот слухи о них ходили зловещие. Каньяри так вообще верят, что это женщин бесплодными делает. И за это лекарей хотят извести.
— Вот оно как... — сказал Инти. — Что же, будем знать.
— Иные амаута считают, что польза от прививок и в самом деле сомнительна.
— Почему? Они могут не помочь?
— Не в этом дело. Видишь ли, европейцы имеют перед нами преимущество, что много поколений у них умирали те, кто по природе менее устойчив к болезням, а выживали наиболее устойчивые. Потому оспа или простуда для них не так страшны, как для нас. Вот Пыльный Мешок в ссылке говорил, что и у нас не мешает пройти такому отбору...
— А во сколько жизней это обойдётся, он подумал?!
— Ну, в конце концов, прививки тоже не совсем без жертв обходятся. А жертвы от такого дела как-то обиднее, чем та жатва, которую собирает болезнь!
— Обиднее? Несмотря на то, что жертв от оспы будет заведомо больше? Не понимаю этого. Вот в мире белых людей регулярно гибнет множество людей, которых при разумном государственном устройстве можно было бы спасти. Гибнут от голода и грязи, тонут в море от того, что владелец судна поскупился поменять в нём сгнившую доску, гибнут от рук разбойников и пиратов... Вот Томас Мор и вовсе описывал, как овцы поели людей, а крестьян обращали в бродяг и нищих, которые потом были обречены на казнь. Но всё это белых людей не особенно волнует, им кажется это таким же естественным, как дождь и снег. Зато если у нас кого либо казнят или осудят по нашему закону и по суду, и это становится известно у них, для них это всегда повод для вдохов ужаса и завываний! Осудили! Казнили! Персону Королевской Крови! Как так можно! Кошмар! Экзальтированные персоны, конечно, могут завывать, но человеку спокойному и трезвому глупо поддаваться на эти истерики. Насколько я знаю, ремесло лекаря скорее наклоняет к трезвости. Ну а что всё-таки за история в Осушенном Болоте случилась?
— В общем, когда переворот случился, Уайн решил потихоньку смыться, так как мести своего врага боялся, — кажется, лекарь забыл, что не называл имя подозрительного человека. — Убежал куда-то с женой и детьми. А тут его враг Скользкий Угорь явился. А с ним какие-то ещё... то ли каньяри, то ли ещё какие дружки из ссылки. Короче, молодцы с разбойничьими рожами. Уайна не нашли, заявились к старейшине. Где мол, такой-то. А ему откуда знать? Неоткуда. Но короче, решили они убить вместо Уайна старейшину. То ли им просто убить его захотелось, то ли за то, что инка, то ли за что в юности с каньяри повоевал... В общем, накинулись на него и стали пытаться убить. Его сын за него заступился, но не думаю, что удалось что-то сделать. Он — один, а их трое... А своей жене велел бежать. Ну а его жена — это моя дочь.
