— И грянул град
Пролог
В тесной комнатке на диване перед европейским камином полуразвалясь сидели Шалфей и Розенхилл. За окном была сильная гроза, лил дождь и хлестали молнии, градины усеивали улицу подобно мелкому жемчугу (впрочем, они быстро таяли), но сидевших внутри волновала отнюдь не погода. Шалфей ворчал:
— После того, как замели Мясного Пирожка, я теперь тут как в тюрьме сижу. Ни выйти днём, ни девок. Да ещё радоваться должен, что меня не нашли.
— По девкам скучаешь? — спросил Розенхилл.
— А то нет! Тебя же водят к девке, в отличие от меня.
— Ты же знаешь, что меня в худшем случае выпорют и вышлют, а тебя в случае провала ждёт смерть. Да и по поводу собственной персоны не уверен. Ласкаю девку, а самому плаха с топором мерещится. Всё-таки это крайне рискованный спорт — позорить такого человека... Или даже не совсем человека, как предполагают некоторые.
— Да люди они, всё это ерунда. Во всяком случае, убить их можно, а остальное не так важно.
Розенхилл добавил:
— Сейчас Сапа Инка с племянником из столицы по какому-то делу запропастились. Ну а если вернутся и обнаружат, что принцесса-то подпорчена... весело будет. Особенно если до нас не доберутся.
Шалфей невесело улыбнулся:
— Весело-то весело, ну а толку с того веселья? Жёлтый Лист думает скинуть Асеро со своего поста, но едва ли ему это удастся. Горный Лев не смог, хоть был и львом! А это не лев, а так, мартышка в шкуре льва... Тут надо рисковать, а он на риск решиться не может. Потому схарчат его рано или поздно, да и нас с ним заодно. Хоть бы ты это Дэниэлу объяснил.
— Может, они на что-то и решились. Не зря рискнули собраться сегодня.
— Послушай, Розенхилл... вот я действительно ненавижу инков, оттого и рискую собой здесь, а ты? Конечно, вы, белые люди, отчаянные парни, но ведь ты от риска головой не в восторге всё-таки? И не похоже, что рискуешь за корысть... у тебя тоже есть личная причина для ненависти? Может, у тебя кто-то из родных в Новой Англии был убит?
Розенхилл ответил:
— Нет, этого не было. И избытком патриотизма я не отличаюсь. Дэниэл говорит, что он английский патриот, и что уничтожение Тавантисуйю в интересах Английской Короны, и, пожалуй, он прав.Только мне это всё по барабану. Но за время пребывания в Тавантисуйю я действительно возненавидел инков. Но вовсе не из-за тиранств и распутства, этого и впрямь хватает в других землях, но их власть — чистое зло само по себе. Ты говорил мне, что инки настоящие господа Тавантисуйю, но мне думается, что это не совсем так. В других землях можно стать господином, позволять себе всё и не бояться никаких наказаний. А тут нельзя. Тут чем выше ты залез, тем больше с тебя требуют. Даже Жёлтому Листу его льяуту не даёт вожделенной свободы. Даже сам Сапа Инка... мне тут один воин из дворцовой охраны рассказал, что в тот день, когда его жена чуть не выкинула, он сам мыл полы! Потому что стеснялся попросить их, своих слуг! А до того его жена сама мыла, готовила, стирала... Точно простая мещанка! Это ли царская жизнь? Что уж говорить о всяких инках рангом пониже. Некоторые слуг имеют, но много ли толку, если слуга на своего господина донести может? Даже не на тему политики, а он, мол, мне грубит! Грубит! Даже не бьёт. И это может стоить звания инки! А уж мелкие шалости себе позволить тем более не смей!
— Иными словами, ты недоволен тем, что тебе нельзя распускать свои шаловливые ручки?
— Тем, что бабы распоясались. Им всё можно, мне ничего нельзя. Да и не только бабы... В общем, должен быть порядок, кто над кем возвышается, а тут этого нет.
— То есть, нет должного порядка? По мне так порядок тут есть, но он какой-то... перевёрнутый.
— Ну да, перевёрнутый. Как на первое апреля, когда слуги и господа меняются ролями.
В этот момент дверь отворилась и вошли двое. Один был Дэниэл, а лицо другого можно было разглядеть не сразу, оно было скрыто тенью капюшона. Впрочем, Шалфей и Розенхилл знали, с кем должен был прийти Дэниэл, и потому лишних вопросов не задавали.
— Ну и погодка, — сказал Дэниэл, снимая промокший плащ. — Надеюсь, что повод, по которому нас решено собрать, действительно важен.
— Ничего, пусть тавантисуйские боги побесятся напоследок, — ответил Розенхилл, — недолго им осталось. Я потому и рискнул остаться, что хочу своими глазами увидеть эту трагедию века. А в случае провала... ну всё равно не рискнут носящие льяуту нас повесить, это у местных будут проблемы...
— Точнее, у нас уже проблемы... — добавил выступивший из темноты собеседник. — Иначе я не рискнул бы собрать всех вас вместе. Мы на грани провала. И если в скорейшем времени не предпримем мер, то всё погибнет. Эстебан Лианас мёртв!
— Да ну... откуда дровишки? — осведомился Дэниэл, который видимо, тоже не ожидал такого известия. — Его уже несколько раз мёртвым объявляли.
— Увы, ошибка исключена. Знаю сразу из нескольких источников. Он сам нарвался. Организовал своё раскрытие с целью заманить туда группу людей Инти и уничтожить их. Несколько лет назад это сработало, решил во второй раз попробовать. Цветущий Кактус должен был провести дело так, чтобы без сучка и задоринки, но увы... А хуже всего, что ликвидировавшая его группа едет сюда. У них на руках документы, которые, если прибудут в Куско и попадут в руки Горного Ветра, станут мне и моим людям смертным приговором. Мои люди видели их в Кито, с ними Изабелла, её видел Звонкий Комар...
— Что же твои люди их не ликвидировали?
— В Кито это было невозможно. И так смерть Алого Мака взбудоражила всю Северную Столицу, а тут, если укокошишь Изабеллу прямо на улице среди бела дня... На такое пойдёт только самоубийца, а Звонкий Комар предпочитает свою жизнь беречь. Да и нам он живой нужнее. Конечно, есть некоторый шанс ликвидировать группу по дороге, но делать на это ставку я бы не стал. Они теперь начеку. Да и от Ловкого Змея не всякий уйдёт. Видно, недооценивал я этого Саири...
— А это ещё что за фрукт? — спросил Дэниэл.
— Один из людей Инти. Очень схож с ним внешностью. В силу этого иногда играл его роль. А порой и сам Инти брал имя "Саири". В предыдущей попытки прикончить Эстебана Лианаса погибли сыновья Саири, а сам он от горя занемог, так что я не обращал на него особенного внимания. Но потом я узнал, что именно его послали руководить группой мстителей... А последней каплей стало вот это письмо. Оно адресовано Горному Ветру, а писал его, видимо, Саири.
Парящему в облаках!
"Дорогой сын, я возвращаюсь домой цел и невредим, жди меня в аккурат перед Райма Инти.
Также сообщаю тебе, что твой беспокойный отец снова женат. Недолго я вдовцом побыл. Надеюсь, что наши жёны поладят между собой и будут вместе воспитываю детишек. Надеюсь, что встречу дома тёплый приём.
Отец
— Что за чушь, какой такой "отец снова женат"? — спросил Розенхилл.
— Судя по всему, это кодовая фраза. Не станет же этот Саири напрямую писать "задание выполнено, везу Изабеллу с документами". Даже шифром. Будь у нас только это письмо, мы бы ничего не поняли. Но что делать-то будем?
Дэниэл ответил задумчиво:
— Если мы не можем перехватить Саири с Изабеллой по дороге, то остаётся только один способ не допустить катастрофы — убрать тех, кому документы Эстебана Лианаса не должны в руки попадать. Да, это рискованно, но... ведь иначе всему вообще конец.
Мрачный индеец ответил:
— Ну, допустим, мы даже отравим Асеро с Горным Ветром. А все остальные? С ними что сделаешь?
— Если надо убрать всех, значит всех. И не ядом, а понадёжнее. Дрогнул? Ты же знаешь, что всё равно или ты их, или они тебя? И не ты ли сожалел, что Асеро только сорок лет и он здоров?
— Да. Если бы он был стариком за 70, как Небесный Свод, его отравить по-тихому было бы проще, мало бы кто что заподозрил, разве что Инти... Впрочем, он тоже без пяти минут покойник. Однако меня страшит неизвестность, по-тихому тут не получится, это же скандал на всю страну... И это... Это конец власти инков! — хотя в неверном свете камина многого было не видно, но, зная своего собеседника, англичане могли догадаться, что тот посерел от страха. Ведь без власти инков он тоже был никто... точнее, почти никто, он становился во всём зависим от своих европейских "друзей", которые были способны кинуть его в любой момент.
— И что с того? — пожал плечами Дэниэл. — Разве плохо покончить со всем этим одним махом?
— Может и неплохо, но... я боюсь хаоса. Если бы мы просто сделали Сапа Инкой нужного нам человека, его бы гарантировано слушались, а так... Вы, европейцы, уверены, что наши люди не способны действовать без указки верховной власти, но это не так. Они вполне могут организоваться в партизанские отряды, которые...
— Будут стараться поотрубать нам головы? Понимаю, — сказал Дэниэл. — Не бойся, Английская Корона может навести здесь порядок. А поначалу тут всё равно все будут в ступоре. Ладно, обсудим детали. Кто из наших врагов нам может быть наиболее опасен и кого следует обезвредить в первую очередь? Пока Асеро и Горный Ветер уехали из столицы к каньяри, это будет очень удобно сделать...
— Проблемы с каньяри
Случай, из-за которой Асеро и Горный Ветер были вынуждены, отложив все дела в столице, ехать разбираться к каньяри, был и в самом деле из ряда вон выходящим.
Для Асеро, пожалуй, самой большой отрадой среди всех огорчений, связанных с англичанами, был тот факт, что дело с прививками идёт на лад. Большинство областей уже охвачены, пока никаких негативных последствий никто не заметил. В самой глубине души Асеро мечтал о том, что потомки будут вспоминать об его правлении в первую очередь в связи с этим фактом, может, будут звать его Избавителем От Оспы. Хотя и другие вещи, появившиеся в его правление, те же подъёмники и крылья, тоже неплохи, но всё-таки спасение множества людей от страшной болезни, уродства и смерти много важнее. Кроме того, порой его до сих пор мучила смутная вина перед отцом, не желавшим видеть своего сына выбившимся в инки из простонародья. А если бы покойный знал, что его сын станет Первым Инкой... Асеро в глубине души побаивался встречи с отцом на том свете — вдруг встретит даже не головомойкой, это бы ещё ладно, а ледяным молчанием? Но теперь, даже если бы и встретил так, всё равно мысль, что в том числе и благодаря тебе многие и многие тысячи людей спасены от этой беды перевешивала страх перед отцовским гневом.
Увы, человек, даже если он Первый Инка, не может предугадать своей судьбы. Когда Атауальпа, следуя воле своего отца, отстраивал Кито, дабы тот стал "вторым Куско", он тоже думал, что именно этим прославится в веках, и в страшном сне не мог предположить, что впереди его ждёт позор плена в Кахамалке, а его любимый город будет разорён и сожжён дотла, так что потом его придётся отстраивать заново...
Так и на сей раз пришла беда откуда не ждали — точно гром среди ясного неба грянуло ужасное известие: в одном из селений каньяри были убиты приехавший делать прививки лекарь и его жена. Причём убиты не тайно и исподтишка, а буквально растерзаны на глазах у всей деревни, над несчастной женщиной надругались все мужчины под одобрительные крики и улюлюканья женщин-каньяри.
Даже сухие строчки документального отчёта рисовали такую картину, что хотелось отправить обратно только что съеденный завтрак, но Асеро подавил в себе это желание, с облегчением думая, что его жена, вроде бы, не успела прочесть этот документ. Когда носишь под сердцем ребёнка, такое точно читать не надо. Или, может, это у него слишком живое воображение? Волей-неволей в памяти воскресали картины той войны... Но то, что тогда было объяснимо озверением войны, теперь казалось просто безумием. Зачем убивать людей, которые приехали им же помочь? Асеро искал и не находил на этот вопрос ответа. Подумав, он решил послать за Горным Ветром.
Тот явился практически сразу:
— Видел? — Асеро.
— Разумеется. Мне копию прислали.
— И что скажешь?
— Что придётся туда, видимо, нам обоим ехать.
— Мне-то ясно что придётся. А тебе какой смысл? Если они там с ума посходили, то что может Служба Безопасности поделать?
— В том-то и дело, что не посходили. Кто-то такое дело заранее подготовил... Нужно выяснить, кто и зачем. Случайно таких вещей не бывает. Я уверен, что речь идёт о провокации.
— Разве не бывает? Совсем? Хотя я, конечно, догадывался, что за расправой над Джоном Беком стояли вы с отцом...
— Да. Это сделали мы, — сказал Горный Ветер, — и, думаю, теперь ты понимаешь, почему мы это сделали. Нам бы никогда не дали добро повесить его официально, а для меня оставить его в живых было бы несмываемым позором и виной перед женой.
— В общем-то, я не могу не понимать тебя, особенно после случившегося с Луной. Видимо, человек так устроен: если что-то такое сделали с его женой, а он не может отомстить, то внутри него как будто что-то надламывается. Вот не могу я теперь себя уважать как прежде. Хоть и понимаю, что ни в чём не виноват, и высылка была правильным решением, но... что-то внутри не может смириться. Теперь понимаю, как они своих крестьян при помощи права первой ночи ломают.
— Кроме того, мы с отцом исходили не только из личной обиды. Положение и в самом деле было безвыходным. Можно было признать его по суду виновным в попытке убийства множества ни в чём не повинных горожан и отпустить, и это была бы пощёчина всем чиморцам. Пощёчина, которая могла бы помочь националистам раскачать обстановку: вот видите, мол, инкам на вашу честь и саму жизнь плевать! А казнить по закону — мы с отцом не могли быть уверены, что в столице приговор утвердят...
— Я всё понимаю, — ответил Асеро, — но почему ты всё-таки думаешь, что и тут... кто-то всё это подстроил?
— Я уверен в этом. Уверен, что жители деревни были настроены на расправу ещё до того, как лекарь с женой прибыли. А вот почему — надо разбираться. Кому и зачем понадобилась эта расправа? Зачем им запугивать наших лекарей?
— Ты думаешь, дело в этом?
— А в чём же ещё?
— А не могли у него там быть просто личные враги?
— Не исключено, конечно, но... личный враг действовал бы иначе. Подкараулил бы где-нибудь по дороге и постарался бы убить, маскируя это под камнепад или что-то ещё. Нет, кому-то надо именно сорвать прививки.
— А не могла тут быть просто вспышка ненависти конкретно к кечуа? Знаешь, лет двадцать назад убить человека за это было обычным делом, хотя бы это была беззащитная женщина, старик или ребёнок...
— Даже если и так, всё равно жителей деревни подготовили. В других местах же такого не было!
— Пока не было, — ответил Асеро, — но ведь среди каньяри прививки только начали делать. И из-за этого случая приостановили. Боятся новых трупов и не без оснований.
— Нет, тут точно нужно на месте разбираться. Конечно, я понимаю, что каньяри — одна большая проблема, но всё-таки совсем бессмысленно гадить и они не будут. Нелогично это.
Асеро со вздохом подумал, что придётся ехать. И чем скорее, тем лучше.
