— Понятно, — ответил Млес. — 'Искрящая'.
— Что-что?
Млес с непониманием посмотрел на Энгу:
— Ну, 'искрящая'. Твоя бабушка была одной из таких. Ты что, не знаешь?
Энга молча шла рядом, непонимающе глядя на него.
— 'Искрящие' — это недо-маги, — объяснил Млес. — Детей, у которых проявляется дар, забирают в Академию. Но иногда магический потенциал не раскрывается, или раскрывается не до конца, и так получаются 'искрящие'. Магический дар — редкость, а 'искрящие' появляются еще реже. За ними, как правило, присматривают.
— За моей бабкой никто не присматривал.
— Уверена? Я слышал, что в Академии есть специальный отдел, который занимается сбором сведений о таких магах-самоучках.
Энга задумалась.
— Хм, ну, может быть... Не знаю. Она давно умерла, я не часто виделась с ней.
— Хотя возможно и такое, что в Академии либо о ней ничего не знали, что маловероятно, либо сочли, что в надзоре нет необходимости.
— Понятно. А еще она могла посмотреть на человека и увидеть... увидеть в нем... — Энга запнулась, пытаясь подыскать слова. — В общем, она была чуть-чуть предсказательницей. Она не могла рассказать, что тебя ждет, она просто видела в детях их таланты, их черты, свойственные им. Даже те, которые еще не проявили себя. Она видела это и делала выводы.
— Занятно.
— Ага. Так вот, когда мне было десять лет, она пристально посмотрела на меня и сказала 'Ты вырастешь воином. Ты станешь злой, жестокой. В тебе есть частица моей силы'.
'Насчет характера твоя бабка не ошиблась'.
— Ого! Погоди-ка, получается, что она имела в виду, что ты тоже обладаешь магическими силами? Ну, в какой-то степени?
— Нет, — ответила Энга. — Ты же видишь. Я не маг, не умею зажигать огонь пальцами или заговаривать воду, делая ее целебной. Но я запомнила ее слова. Все время пыталась увидеть что-то в людях, как делала она. Но куда мне, я и понятия не имею, о чем говорю. Как это понять самой?
Она широко улыбнулась, поразив Млеса. Он очень редко видел эту женщину улыбающейся.
— Хм. Значит, ты идешь со мной, чтобы посмотреть на мою дочь, — подытожил он.
— Все думаю, вдруг получится.
— Ну ладно, — Млес пожал плечами. — Только потом мне скажи, что увидишь.
— Даже то, что может тебе не понравится?
— Да. Даже это.
— Даже если ничего не выйдет — не беда, — Энга пожала плечами, щурясь на солнце. — Я бывала в Мэрфилле и раньше, много раз. Здесь скучно, Посмотреть на твою дочку — лучше, чем маяться от безделья до завтрашнего утра.
Млес еще раз взглянул на нее. Женщина ответила ему спокойным взглядом, и на ярком солнечном свету радужка ее глаз показалась темно-коричневой с золотыми прожилками.
— Сколько мы с тобой знакомы? Пять лет? Или шесть?
— Ну... Да, где-то около того, — ответила она.
— Как многого мы не знаем друг о друге, — усмехнулся Млес. — Оказывается, в тебе есть чуточка магии, а у меня дочка.
Они подошли к высоким чугунным воротам, перед которыми дежурили двое часовых. Млес предъявил свои документы одному из них, по его примеру последовала и Энга. После этого их пропустили внутрь.
Они очутились на территории Академии Мэрфилла, большом красивом саду, широким кольцом опоясывающим административное здание. Прямая дорожка уводила вперед, к высоким дверям здания управления, которое опоясывало саму Академию высокой и плотной стеной. Именно за стенами административного корпуса располагалась сама Академия, откуда и высились светлые башни и куполообразные постройки магической школы.
Млес и Энга не сразу направились вперед, глядя на башни, к которым были пришвартованы магилеты. Млес видел это уже не раз, но все равно это было захватывающее дух и воображение зрелище.
Они прошли мимо клумб, кустов аурспика и редких фруктовых деревьев, растущих здесь, поглазев по пути на небольшую статую, воздвигнутую в честь архимага Корра еще при жизни великого деятеля, воспитанника и почетного преподавателя Академии. Толстый и высокий старик с окладистой бородой и длиннополом одеянии архимага взирал на них благодушно и спокойно. Млес и Энга поднялись по ступеням вверх и вошли внутрь административного корпуса.
Здесь было тихо и прохладно. Большой вестибюль был освещен магическими кристаллами светильников, и гладкий пол, выложенный плитками из полудрагоценного камня, заставлял каждый шаг звучать четко и громко. В центре зала располагались три маленьких фонтанчика в виде чаш, поставленных друг на друга в виде пирамиды, и вода, наполняющая их все, стекала сверху вниз в маленькие бассейны. Подножья этих фонтанов были обставлены скамьями. Глядя на фонтаны, Млес мысленно кивнул себе: в стенах Академии помнили и чтили богиню Селитиэм, как покровительницу всех магов. На стенах висели картины, и насколько знал Млес, некоторые из авторов этих больших работ так же были выпускниками Академии. Он задрал голову, разглядывая витражный потолок, через который вниз падали косые лучи светила.
Млес направился через зал в сторону проходной, где дежурил стражник и один из дежурных администраторов. Судя по всему, скучающие люди болтали, и появление посетителей здесь заставило их замолчать. Часовой не успел стереть благодушную улыбку со своего лица к тому моменту, как в вестибюле появились посторонние и теперь его суровое выражение лица — маску внимательной настороженности — можно было не принимать всерьез.
— Здравствуйте, — сказал Млес, наклоняясь вперед и облокачиваясь на стойку перед широким застекленным окном. По другую сторону сидела уже немолодая женщина в светлых одеждах наставника средней ступени. Млес плохо разбирался в иерархии магов и учителей, и его мало интересовало кто перед ним сейчас.
— Здравствуйте.
— Мое имя Млес Арказис, — сказал Млес, кладя свой документ на стойку и просовывая его в щель под стеклом дежурной. — Я бы хотел повидаться со своей дочерью, Пэйлем.
— Ее возраст?
— Шесть лет.
— Кто ее воспитатель?
— Наставник Вергин.
Дежурная наставница заглянула в документ Млеса, едва заметно улыбаясь одними уголками губ. Было видно, что обязанность проверять чужие документы ее больше забавляет. Такие посетители, как Млес, появлялись здесь не так уж и часто. Родители и родственники одаренных детей, живущих и учащихся на территории Академии и находящиеся на полном попечительстве со стороны империи, приезжали сюда реже и реже. Подрастающие маги, живущие вдали от своих родных, со временем полностью забывали своих родителей, и те словно бы понимали это. Здесь они взрослели куда быстрее, чем дети за пределами магической Академии, живущие со своими родителями. Сказывалась специфика воспитания и необычность процесса обучения, который отличался от обычных школ и высших заведений.
Млес прекрасно понимал это, но он не желал мириться с такой ролью. Пэйлем — это его единственное напоминание о Кимм. Он даже думать не хотел о том, чтобы его дочь со временем совсем позабыла о своем отце, воспринимая его существование как нечто отдаленное, не касающееся ее жизни. Млес с тревогой думал о ее будущем.
Дежурная отложила документ в сторону, открыв картотеку и сноровисто изъяв из ящика необходимую ей карточку. Сверившись с документом, она что-то нажала на своем столе, и спустя минуту в вестибюле появилась молоденькая девушка в светлых одеждах.
— Слушаю, сударыня.
— Пэйлем Арказис, воспитанницу Вергина, на встречу с отцом.
— Будет сделано, сударыня, — кивнула девушка, удалившись так же быстро, как и появившись.
— Если вы отец, — сказала дежурная, скосив глаза на стоящую рядом Энгу, — то это?..
— Знакомая, — торопливо сказал Млес, и, повернувшись в сторону Энги, сказал:
— Ну вот и все. Осталось немного подождать.
Он тут же понял, что сказал это только для того, чтобы успокоить себя. Неожиданно только сейчас Млес ощутил знакомое чувство сильного волнения. То, что он через несколько минут увидит свою дочь, он осознал именно в этот момент.
— Они не боятся, что ты сейчас сбежишь со своей дочкой? — открыто спросила Энга.
— Документы-то у них остались, — сказал Млес, шагнув обратно в сторону центра вестибюля.
— Волнуешься?
— А как же.
Млес уселся на скамью, откинувшись на спинку.
— Я посижу вон там, — тихо сказала Энга, отойдя в сторону другой скамьи, так, чтобы их разделяло несколько метров.
Млес тяжело вздохнул и снова посмотрел вверх, на небо, видимое за стеклом прозрачного купола. Закрыв глаза, он попытался не думать о предстоящей встрече, но это было непросто.
'Не стоит так накручивать себя. Что здесь может случиться с ней? Она в безопасности в Мэрфилле, здесь ей будет лучше, чем если бы она жила со мной дома'.
Наверное, это было действительно так. Млес любил свою дочь, но при этом не считал себя хорошим отцом. Он не смог бы объяснить, если бы его спросили, почему он так считает. Однако он испытывал скрытый, легкий панический страх за дальнейшую судьбу Пэйлем почти каждый раз, когда он думал о ней.
Со стороны проходной послышались тихие шаги, и Млес почувствовал, как его сердце скакнуло вверх. Он открыл глаза и посмотрел на свою дочь, идущую в его сторону в сопровождении помощницы дежурной.
— Папа! — радостно воскликнула Пэйлем, отпуская руку девушки и бросаясь вперед. Ее голосок взвился под самый купол пустого вестибюля, проникнув в самое сердце Млеса. Он поднялся со своего места на ватных ногах. Его немигающий взгляд был прикован лишь к бегущей к нему дочери.
Он улыбнулся и опустился на одно колено, открывая объятия, и Пэйлем бросилась к нему на шею, заливаясь счастливым смехом. Млес закрыл глаза, чувствуя рядом частицу самого себя, чье счастье теперь наполняет и его самого.
— Привет, — тихо сказал он, крепко целуя дочь в щеку.
— Я так рада, что ты снова приехал!
Губы Млеса дрогнули и скривились в гримасе. Спустя миг он почувствовал, как на его глаза наворачиваются слезы.
— Я тоже рад. Рад, что у меня появилась возможность навестить тебя здесь еще раз, — его дрожащий голос был глухим и едва ли способным передать те чувства, которые сейчас переисполнили его.
Она чуть отстранилась, и Млес посмотрел в ее лицо. Его сердце защемило от вида узенького личика с серыми глазами — его глазами — в обрамлении прямых, черных волос.
— Ну, рассказывай, как дела?
— Было скучно.
— Хорошо учишься?
— Да, — Пэйлем с гордым видом кивнула.
Млес тихонько засмеялся.
— Ты надолго приехал?
— Завтра уже уеду.
— А где мама?..
— Ее... ее здесь нет.
— Почему мама не приехала снова? — Пэйлем надулась, разглядывая лицо Млеса.
— Мамочка снова не смогла приехать, — невыразительным голосом ответил Млес, глядя в глаза своей дочери.
— Но почему?
— Она очень хотела. Просто не смогла. Я объясню тебе...
'Говори. Ты должен сказать ей'.
— Я объясню тебе в следующий раз.
— С ней что-то случилось?
Теперь она заподозрила что-то, и молчание Млеса могло лишь подтвердить ее догадки.
— Нет-нет, — сказал Млес, улыбаясь Пэйлем в лицо. — Что ты. Кстати...
Он подмигнул ей, расстегнул куртку и запустил руку в нагрудный карман:
— Мама очень сожалеет о том, что не смогла приехать, и поэтому она просила передать тебе кое-что.
Млес вытащил из кармана ожерелье, которое вчера купил у торговцев вису. Черные и зеленые камни тускло заблестели на неярком свету.
— Ух ты-ы! — протянула восхищенная Пэйлем.
Улыбающийся Млес надел ожерелье на свою дочь:
— Немного великовато, конечно, но вот подрастешь чуть-чуть и в самый раз будет.
— Передай маме огромное спасибо, — пролепетала Пэйлем, гладя пальцами камни.
— Она просила передать, чтобы ты хранила эту вещь и берегла ее, — негромко сказал Млес. — Она не очень дорогая, но это ожерелье — напоминание о ней. Так она сказала.
'Собиратель! Своим поганым языком я заказал себе место в Огневике?'
— Хорошо, — сказала Пэйлем.
— Молодец. Расскажи мне что-нибудь о своей учебе...
Они уселись на скамью под фонтанчиком, и Пэйлем охотно рассказывала ему все то, что она считала важным, произошедшим с ней за время последнего визита Млеса до этого дня. Ей было интересно учиться на мага, но ни с кем другим она бы не говорила об этом так, как с Млесом. Пока она говорила, он держал ее пальчики в своей руке, позабыв о том, что сейчас на них смотрят несколько пар глаз. В его вселенной сейчас не было места никому и ничему кроме как этой шестилетней девочке.
Время встречи подошло к концу. Об этом дала знать девушка, приведшая сюда Пэйлем, тихонько кашлянув.
— Пора, — сказал Млес.
— Когда ты приедешь в следующий раз? — спросила Пэйлем, поднимая на него глаза.
— Не знаю. Я снова еду по делам.
— Учитель говорит, что в этом году будет Серебряный Поток. Что ночное небо будет очень красивым, что будет большой праздник по всей империи.
— Да, это так. Это будет первый Великий звездопад в твоей жизни.
— Учитель говорит, что Серебряный поток заберет все дурное из людей, что накопилось в них за двадцать лет, что этот праздник нужно встречать с родными и близкими.
Млес тяжело вздохнул.
'Как объяснить ей, что они не могут встречать Серебряный поток вместе? Как сказать ей, что ее мама умерла? Как сказать, что ее последними словами было пожелание вновь увидеть Великий звездопад?'
— Прости, милая. Если у меня будет возможность, то я обязательно заеду навестить тебя на обратном пути.
— Но это может быть совсем-совсем нескоро...
— Ну, не плачь... — Млес обнял погрустневшую Пэйлем. — Пожалуйста. Не надо. Знай, что я... и мама очень-очень любим тебя.
— Я вас тоже очень-очень люблю, — глухо проговорила Пэйлем, уткнувшись лицом ему в грудь. Судя по всему, она все же плакала.
Они посидели еще немного, до тех пор, пока девушка у проходной не подала голос:
— Время.
Пэйлем неохотно отстранилась от Млеса, и он увидел ее покрасневшие глаза и блестящие от слез щеки. Наклонившись, он поцеловал ее.
— Если я не смогу посетить тебя к началу звездопада, — негромко проговорил Млес. — Когда начнется Великий звездопад, смотри на него, и думай о том, что я тоже любуюсь этим зрелищем. И я буду думать о тебе, и знать, что ты тоже смотришь.
— Хорошо.
— Теперь ступай. Затворник присмотрит за тобой.
— И за тобой, папа... — она тихо всхлипнула, пожав его ладонь. Она поднялась и пошла в сторону девушки. Когда они уходили, Пэйлем обернулась, чтобы еще раз посмотреть на Млеса. Он помахал ей рукой, и она улыбнувшись, помахала ему.
Млеса душили любовь и слезы, когда он поднялся со своего места, чтобы подойти к проходной. Стражник и дежурная смотрели на него, дружелюбно улыбаясь, но на лице Млеса сейчас застыло каменное выражение. Не говоря ни слова он забрал свой документ, отвернувшись и направившись к выходу. Энга поднялась со своего места, но Млес даже не посмотрел на нее.
Они вышли наружу, и Млес, спустившись вниз по ступеням, остановился, щурясь на яркое солнце. Он был счастлив повидаться с Пэйлем, но сейчас на душе было отвратно.
