История железного лорда

Советник остановился справа от Конуса и с насмешкой заглянул в глаза городского главы. Тот нахмурился, но не отвел глаза.

— Несколько лет назад, жил в Сарте один лавочник...— Конус нахмурился еще больше,— Дела у него шли прекрасно, он даже собирался открыть мастерскую и нанять мастеров, чтобы уменьшить расходы на приобретение товаров для продажи. И все бы у него, непременно, получилось, если бы не один досадный случай.

Конус помрачнел и опустил глаза к полу.

— По не известной рассказчику причине, любил этот делец смотреть на молоденьких девочек, совсем юных, еще совсем не интересующихся молодыми людьми. И все бы ничего, но любил он смотреть на них без одежды, причем, чтобы раздеты были, и он и они. По слухам, он их даже не касался, но вот действо, совершаемое им при этом уж очень сильно не понравилось родителям одной из девочек и несмотря на то, что он щедро платил этим юным созданиям за молчания, одна из них все же рассказала родителям о том, что с ней приключилось.

Слай обвел взглядом с недоумением смотрящего на него наместника и замершего в напряжении Конуса.

— В здешних краях, подобного рода вещи порицаются особо,— продолжил Слай,— Ох и шуму же было. Лавочник тот не успел очнуться, как оказался без всего, что наживал в течении всей жизни, да еще в цепях и по пути на каторгу. Правда... Поговаривают, что живым он до места искупления вины не добрался...

Слай выдержал паузу. Снова обошел Конуса и встал у стола по правую руку наместника.

— Так вот после этого случая,— Слай беспечно провел рукой по седеющим рыжим волосам,— в Сарте приняли закон под страхом смертной казни, запрещающий любые игры в нагом виде между людьми, не состоящими в браке, заключенном перед лицом жреца одного из почитаемых в Иде богов.

Конус хотел что-то сказать, но Слай не дал ему вставить слово.

— Да, безусловно, Сатр славиться своими строгими нравами, в Галате с этим попроще. Тут запрещена лишь продажная любовь. И то-о... Поди разбери, где просто подарок, а где плата за акт любви. Но!— воскликнул советник, опережая попытавшегося заговорить Конуса,— В свете последних событий и договора заключенного между альянсом четырех семей Сатра, разрабатывающего железные рудники и семей Мелт и Сутула из Галата, вряд ли кому-то из альянса понравиться, если они узнают, как любят развлекаться отпрыски их партнеров.

Слай на мгновение прервался, поджал губы и покачал головой.

— И боюсь,— широко улыбнулся советник,— Что, если дело дойдет до судебного разбирательства, альянс обязательно об этом узнает.

Конус тяжело вздохнул.

— Речь не идет о разбирательстве,— медленно произнес городской глава,— Все лишь несколько слов с извинениями со стороны, уважаемого, и как я уже успел убедиться, благоразумного Гаройна исправят ситуацию и сведут на нет все обиды...

— Не желаю об этом слышать,— тихо, сдерживаясь из последних сил, сказал Гайрон,— Вам лучше уйти, достопочтенный Конус, и больше не напоминать мне об этом деле.

— С семьями Мелт и Сутула лучше не играть в такие...— Конус осекся, встретив яростный взгляд наместника.

Сила и решимость, которые излучали глаза юноши остановили старого центуриона.

Не прощаясь он развернулся и молча покинул кабинет.

— Если то, что я слышал про этих Мелта и Сутула — правда,— заговорил советник, после того, как дверь за спиной Конуса закрылась.— Возможно несколько вежливых слов без посторонних лиц...

— Ты не понимаешь,— оборвал его Гайрон,— в академии с самого первого дня, нас учили тому, что везде и всегда, члены знатных домов Ида должны показывать свое превосходство. Подданные империи ни на минуту не должны сомневаться, что им управляют лучшие из лучших на этой земле. Тем более зерна сомнения не должны сеять императорские чиновники. И уж точно наместнику, назначенному самим императором не простят подобного деяния.

Гайрон крепко сжал рукоять малого цверга.

— Слова, сказанные в тихом кругу горстки провинциальной знати, так или иначе дойдут до столицы. Имперский наместник извинился за свои действия... Нет, меня не накажут, но о карьере мне придется забыть. Если бы только это... Позор мерзкой тенью ляжет на всю мою семью. Я скорее умру, чем допущу это!

Глава 29

Кукловод

"Сделать неживое живым способен любой маг.

Заставить мертвое тело встать и пойти по силам

даже ученику некроманта.

Но постижение высшего мастерства

в темном искусстве начинается тогда,

когда адепту удастся пленить душу

на границе жизни и смерти

и заставить ее вместе с полумертвым телом

исполнять волю чародея".

"Некроним. Книга высшего мастерства"

Составлена безымянным автором

по расшифрованным надписям

с надгробий величайших некромантов.

Император редко выходил из своих покоев ранним утром, но сегодня ему предстоял длинный и непростой день. Стоя в дворцовом саду, наполненном запахами летних цветов, Идан размышлял о том, что возможно сегодня его жизнь оборвется. Оборвется бестолково и бесславно, и в хроники империи он войдет как Идан Седьмой Никчемный.

— Вы звали меня, доминус, — негромко заявил о своем присутствии командир императорской гвардии.

Не оборачиваясь к Табису, Идан вздохнул и поднял усталый взгляд к пасмурному, затянутому серой дымкой небу.

— Ты помнишь Табис, как моя матушка любила эти цветы? — спросил он у командира гвардейцев,— Носилась с самого утра вокруг садовника и его подмастерьев, кудахтав словно гусыня и раздавая, как ей казалось, бесценные советы.

— Императрица Кларисса очень любила этот сад,— осторожно ответил Табис.

— Сейчас в малом южном поместье у нее не менее ухоженный, изобилующий цветами сад,— сказал Идан, разглядывая безрадостное небо,— Но к сожалению, сейчас она не может вспомнить и половины названий этих прекрасных цветов. Скажи Табис, тебе нравится здесь?

— Наверное, тут много цветов...— замялся командир гвардии,— И тихо, спокойно, девушки служанки любят проводить тут время.

Идан улыбнулся и развернувшись к Табису, с прищуром посмотрел на него.

— А ты старый охотничий пес только и рад поохоться на молоденьких зазевавшихся птичек?

Щеки Табиса залились легким румянцем, и он учтиво кивнул в знак уважения к проницательности императора. Идан смотрел на него не в силах понять, насколько командир императорской гвардии связан с главой тайной канцелярии и чью сторону он примет сегодня вечером.

— Сад неплох,— поддержал Табиса император,— Но... Тут есть одна проблема — я не люблю цветы! Нет я не против цветов в целом, но мне больше нравятся деревья. Как ты думаешь, сколько здесь деревьев?

Табис посмотрел по сторонам и подсчет не занял много времени.

— Четыре, доминус, но если принять во внимание высоту некоторых кустов и крытую плющом галерею...

— Все не то!— нетерпеливо отмахнулся Идан.— Теперь этот сад мой и я хочу, чтобы в жаркий день можно было насладиться прохладой в тени густых крон. Я хочу, чтобы здесь росло по паре деревьев из каждого уголка империи и уже распорядился, чтобы мне доставили несколько молодых пальм с острова Кит.

Идан пристально посмотрел на Табиса.

— Ты, наверное, в замешательстве,— усмехнулся император,— Почему я затеял с тобой разговор о садовом деле?

— Признаться честно,— поклонился Табис, опустив глаза к земле,— Слегка.

— Позволь же я рассею туман непонимания, — Идан снова развернулся спиной к Табису,— Сегодня я отправил на покой старого доброго Мерама и разогнал всех его бездельников подмастерий. Мой друг Турвон... Ты помнишь его?

Командир гвардии кивнул.

— Нашел мне нового садовника, более подходящего для того, во что я хочу превратить это место.

— Необходимо тщательно проверить, этого садовника и его подмастерий. Я думаю Кезон...

— Это ни к чему!— резко возразил Идан,— Нового садовника зовут Тиберий и он бывший охотник на волоколаков. Да эти охотники не менее коварны, чем их жертвы, но одного у них не отнять — они умеют держать слово. В присутствии свидетелей он принес мне все необходимые клятвы.

— Когда же вы успели с ним...

Идан оглянулся. Табис тут же прикусил язык.

— Тиберий и его подмастерья прибудут ближе к обеду, я хочу, чтобы ты лично проследил за тем, что их быстро пропустят и что не менее важно, убедился, что они тут же примутся за работу. Пальмы могут прибыть со дня на день.

Прервав разговор Идан молча направился в свои покои. Озадаченный Табис поспешил уступить дорогу императору и надув губы долго смотрел ему в след.

Идан ненадолго освободился от гнетущего чувства тревоги и заулыбался, шагая через белоснежную колоннаду. В этот момент он думал о том, что ему следовало бы заняться созданием общегородского парка, вместо радикальных перемен в составе имперской верхушки.

В таком парке любой гражданин мог бы отдохнуть в тишине и покое, наслаждаясь свежестью зеленых листьев. Возможно, там бы посадили и любимые цветы его матушки. Во всяком случае, думал Идан, так бы он точно смог прожить дольше и войти в историю, хотя бы как Идан Садовод. Но веселые мысли быстро оставили его и на их место снова пришли тревожные гнетущие мысли.

— Что-то в тебе изменилось, друг мой Турвон.

Идан восседал на каменном троне, украшенным черепами поверженных врагов первого царя Ида — Варрага, в темном овальном зале, единственном помещении оставшимся от древнего дворца. Перед императором стояли двое. Тиберий и Турвон. Оба в одеждах песочного цвета.

— Квинт Турвон, доминус,— сказал Турвон и слегка поклонился.

— Ты все такой же отчаянный что и раньше,— усмехнулся Идан,— Известно ли тебе, что орден, к которому ты поспешил присоединиться может сегодня исчезнуть, так же легко, как и появился?

— Я все же надеюсь,— улыбнулся Турвон,— Что и вы, доминус, такой же мудрый и проницательный, как и прежде, а ваш замысел будет успешно исполнен.

Идан вздохнул.

— Пусть будет, так,— твердо произнес император.— Ты позаботился о том, чтобы квинт Тиберий получил все о чем мы договорились.

— Все исполнено в точности, как было приказано,— кивнул Турвон,— Щиты с гербом ордена, стальные лорики, шлемы, наручи, поножи и мечи все будет доставлено в мешках для удобрений, ближе ко времени обеденной трапезы.

— Цвет, как я просил? — уточнил Идан.

— Да,— подтвердил Турвон,— Черные лорики и черные шлемы с золотым узором.

— Квинт Тиберий,— обратился император к главе ордена,— Вне дворца ты и твои ученики можете одеваться как вам угодно, но с вечера этого дня и до тех пор, пока династия Идов не прервется, в цвете одежды и доспехов должен преобладать черный.

— Как прикажите, доминус,— смиренно ответил Тиберий.

— Как насчет моей вчерашней просьбы?— спросил император.

— Я разыскал его,— ответил Тиберий.

— Так быстро,— удивился Идан.

Тиберий развернулся и поманил рукой кого-то из темноты. В круг света от факелов вышел человек, он встал слева от Турвона и Тиберия.

Лицо императора побелело, а ноздри раздулись, когда он увидел возникшего перед ним светловолосого, гладко выбритого молодого человека в пурпурной тоге. Идан сразу узнал его, перед ним стоял любовник его жены.

— Пусть вас не смущает внешняя оболочка.

Молодой человек улыбнулся, его слова звучали монотонно, без эмоций, а взгляд был потупленным и пустым.

— Это тело и заточенная внутри, безвольная душа — мой подарок.

— Что это значит?— раздраженно спросил Идан.

— Это,— правая ладонь рука молодого человека плавно поднялась к подбородку и так же плавно опустилась вдоль тела,— мой подарок. Теперь это всего лишь кукла. Его разум и воля подчинены мне. Я не могу присутствовать лично, но через его уши я могу слышать, а с его языка срывается то, что я хочу сказать. Одна только просьба, когда все закончится, мы должны принести его в жертву.

Идан поднялся с трона, спустился по ступеням к человеку в пурпурной тоге и обошел его кругом.

— Кто ты?— спросил Идан.

— Мое имя Нерис, я мастер некромант и полностью к вашим услугам, доминус.

— Нерис?— переспросил император,— Это женское имя?

— Да,— ответил молодой человек,— Имя женское. Что вас смущает? То, что я могу оказаться женщиной или же мужчиной с женским именем?

Идан встал напротив молодого человека и заглянул в его безжизненные глаза.

— Мне нет дела, до того — кто ты, пускай хоть кобыла с поросячьей головой. Если то, что ты говоришь правда, я хочу, чтобы ты повторил свой опыт и сделал то же самое с другим человеком. И еще я хочу знать, что ты хочешь взамен.

— Вот это другой разговор,— все так же монотонно произнес молодой человек,— Повторить я смогу, а прошу совсем немного: возможность практиковать в этом зале и одну из книг, сокртых в тайной секции библиотеки.

Идан посмотрел на квинта Тиберия, тот едва заметно кивнул.

— Тогда мы договорились,— заключил император и обратился к Тиберию,— наместник Гарод молчит?

— К сожалению, доминус,— ответил Тиберий,— Угроз он не боится, а воздействовать на него иным образом никак нельзя, следы будут заметны.

— Скажи, Нерис,— сколько тебе понадобится времени, чтобы подчинить еще одну душу и тело своей воле?

— Если я смогу использовать этот алтарь,— рука человека в пурпурной тоге указала на каменную плиту в центре зала,— то речь пойдет о нескольких часах.

— Что ж...— удивлению Идана не было предела,— Как скоро ты сможешь прибыть во дворец, Нерис.

— Я уже давно не покидаю его...— был ответ.

Глава 30

Гусь свинье не товарищ

Визит Конуса Хорка вывел Гайрона из равновесия. Наместник долгое время ходил из угла в угол не в силах совладать с растущей яростью. Он в деталях представлял как беспощадно рубит клинком малого цверга наглую троицу и бесстыжую девку заманившую его в эту ловушку. Вспоминая ее улыбку он ни на мгновение не сомневался, что это ее рук дело.

— Кто она?!— то и дело восклицал Гайрон.

И безуспешно пытался найти ответ. В итоге он предположил, что она одна из этих чокнутых голых ведьм или прислужница своры темных дельцов засевшей в Цвергберге. Немного остыв, наместник все-таки собрался написать Идану, однако, пока не упоминаю про случай в трактире.

Несколько раз Гайрон переписывал донесение, сломал два пера и потратив много чернил. Но он упорно продолжал писать снова и снова, пока мысли не вошли в нужно русло, а рука перестала дрожать от переполнявшей его злобы. К тому времени как сумерки завладели Галатом, наместнику удалось закончить донесение и взяв с собой Ксена, он отправился к винному погребу Клавдия Ориона, через которого ему надлежало передавать послания.

Погреб Клавдия находился в тихом квартале, пролегавшем прямо под холмом, на котором раскинулся район знати Галата. Спустившись по каменным ступеням на выложенную крупным булыжником улицу. Гайрон задумчиво шагал вдоль стены увитой зеленым плющом.

— Прошу меня простить, господин.

Телохранитель положил здоровую клешню на плечо наместника и удержал его от следующего шага.

— Что еще?— недовольно спросил Гайрон.

— Если память меня не подводит, то погреб Клавдия тот что на углу слева?