| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ясно. Ты, капитан, не кипешуй. Я тебя не по струнке ставлю, просто я представился, а ты — нет. Что касается твоей реплики, — Лагунец снова отошел к сцене и присел на ее край, как бы подчеркивая неформальность проводимой им беседы, — то сегодня вы сможете не только изменить расклады в своем городе, но и получить то, что заслужили. За эту операцию все вы, без исключения, получите очередные звания. А также — премию в размере месячного оклада. И еще. Вы, наверное, удивляетесь, что вами вдруг командуем мы, люди из Комитета. Открою вам служебную тайну — к сожалению, в рядах славной ростовской милиции есть товарищи, которые нам совсем не товарищи. Поэтому об операции был уведомлен только один человек — полковник Свиридов. К нему у нас и у наших, точнее, у ваших коллег в Москве вопросов нет. А вот некоторые сотрудники сегодня попрощаются со своими теплыми кабинетами, погонами, партбилетами, а кое-кто — и со свободой. Потому что служат не Родине, не своему народу, а как раз тем, от кого сегодня мы будем чистить Ростов.
Лагунец снова встал со сцены, давая понять, что неформальное общение закончено, поправил галстук и уже другим голосом сказал:
— Итак, товарищи офицеры, ставлю боевую задачу...
...Кёсиро Токугава понимал, что жить ему спокойно в Ростове не дадут. После того случая, когда местные отморозки решили, что им все позволено и стали приставать к его матери на улице, а он отобрал у двоих ножи и нашинковал этих уродов, его уже дважды пытались типа наказать. Нет, тот случай, когда местное ворье ему пыталось "предъяву" кинуть, не в счет — тогда он только "отметелил" этих "предъявщиков". А вот потом все было уже серьезно — вначале шестеро пришли к нему домой, вернее, не пришли — вломились. Пришлось показать, кто в доме хозяин, в результате — трое "двухсотых". Ну и те, что живы остались, могут не радоваться — инвалидность всем троим обеспечена. А вот когда уже лично его пытались прикончить в парке — это уже было без всяких "предварительных ласк"... Грохнуть его хотели быстро и качественно. Пришлось с ними поступить их же методом — повесить на дереве в парке. Так сказать, оставил предупреждающую табличку, типа "Не влезай — убьет!"
Но воры, скорее всего, не поняли. И будет третья попытка. А за ней четвертая, пятая... Значит, надо перехватывать инициативу. Так что пора к коллегам обращаться. Если они до сих пор не проявились, то наверняка его "пасут", собирают информацию. Поэтому, вероятнее всего, сегодня во время очередного нападения он будет иметь удовольствие с ними пообщаться. Возможно он ошибается и все эти его жесткие методы не привели к тому результату, на который майор Токугава рассчитывал. И все же Кёсиро был уверен, что просчитал он своих коллег из Комитета правильно — не могли они не обратить внимание на такую жесть. И наверняка из МВД данную сводку передали "бурильщикам"[КГБ — комитет глубокого бурения, одна из шуточных расшифровок этой абревиатуры]. Значит, ситуация под контролем, а главное — он сможет выйти на руководство Комитета. Нет, сразу раскрываться он не станет, но прозондировать обстановку и составить план действий уже сможет.
Кёсиро вспомнил, как он, Костя-Ниндзя оказался в своем детском теле, как трудно было как бы заново привыкать к матери и отцу, еще молодым и полным жизненных сил. Отец, хоть и потерял глаз и руку в Корее, но тренироваться не прекращал. И его, Кёсиро, тренировал. Кстати, в своем детском теле ему трудно было не показывать свой настоящий уровень. Вот отец сразу и насторожился, увидев, как чисто Костя исполняет ката, какая у него внезапно стала отточенная техника. Пришлось рассказать правду. Ну, как рассказать? Намекнуть, общими фразами. Но старый самурай все правильно понял.
— Кёсиро, я счастлив, что ты вырос Воином, что сейчас в твоем детском теле живет мой взрослый сын. Я рад, что смог воспитать тебя достойно и что ты с честью прошел все испытания. Я по-прежнему буду с нежностью относится к тебе, сын мой, и не важно, кто ты теперь и откуда ты пришел. Если тебе дарована возможность пройти свой Путь еще раз, то иди. Это — твоя Карма, твой Путь. Я буду помогать тебе, чем смогу. Я горжусь тобой, сын!
Матери они ничего не сказали. Хотя она тоже что-то стала подозревать. Но мужчины не обязаны посвящать женщину в свои секреты. Хватит и того, что она видела сына в бою. Этого было достаточно — Харуяки Токугава под благовидным предлогом отправил жену в санаторий для ветеранов спецслужб в Крым, благо, связи остались. Кьюнг-Сун не смела перечить мужу. Тем более, она понимала, что ситуация серьезная и ее мужчины разберутся. Поэтому им лучше не мешать.
И вот Кёсиро Токугава шел домой, понимая, что сегодня — решающий день. Именно сегодня состоится тот бой, который откроет ему его новый Путь. Только бы все сложилось так, как он просчитал. Если нет — тогда предстоит не один бой, тогда будет война. И не факт, что он сможет в этой войне победить...
...Майор КГБ Виктор Шардин решил вначале посмотреть, как будут развиваться события. Он проанализировал ситуацию и понял, что ростовские воры не оставят семью Токугава в покое. И обязательно будут мстить Косте. Иначе — потеря лица, позор на весь Союз. Нет, конечно, Комитет мог выйти на всех этих авторитетов, приказать им поджать хвост. Рычаги были. Но в данном случае сошлись воедино многие векторы — и посмотреть надо было на "пришельца" в действии, причем, не в плане боевых навыков — важно было понять, как он поступит в данной ситуации. И криминал в Ростове давно пора было прижать — надоело управлять этими подонками и использовать эту грязь в своих целях. Но это уже была политика не Комитета государственной безопасности, а Комитета государственного контроля. Потому что нельзя идти в коммунизм со всяким мутным балластом. Надо ворье давно вычищать, и начинать с таких городов, как Ростов и Одесса. Потому что эти "папа" и "мама" наплодили криминала столько, что на весь Союз хватило. Здесь почистить — потом и в других городах порядок навести.
Шардин занял наблюдательный пост в конце улицы Коминтерна, за последним домом. Тот стоял в конце улицы, перед пустырем, а за ним как раз и находился дом семьи Токугава. Поэтому майор сразу заметил, как от пустыря к этому дому стали стекаться какие-то серые личности. Именно серые — уже были сумерки, люди, прокрадывавшиеся вдоль заборов, были как тени — серые и тихие. С другой стороны тоже мелькнули какие-то тени, правда, попадая в свет уличных фонарей, они приобретали более конкретные очертания.
— Судя по всему, вся ростовская блатота сбежалась сюда, — саркастически заметил старшина Цароев. — Товарищ майор, надо бы сообщить нашим.
— Да, старшина, давайте по "Неве" свяжитесь с основной группой, пусть майор Лагунец поспешает, сдается мне, сейчас тут будет мясорубка.
Днепропетровск, год 1976, 30 декабря
В Днепропетровской областной больнице имени Мечникова сотрудники местного областного управление КГБ, которые круглосуточно дежурили у палаты с двенадцатилетним пионером Максимом Зверевым, несколько раз докладывали руководству о том, что охраняемый объект не только вышел из комы, но и вот уже два часа о чем-то разговаривает с сотрудником Комитета из Москвы. И каждый раз начальство приказывало не мешать и никого к пионеру больше не впускать. Никого. И лечащий врач, и даже сам главврач больницы были вежливо, но твердо остановлены и отправлены восвояси. Но если главврач все понял и удалился, то хирург Виктор Коробченко жутко ругался и грозился найти на КГБ-шников управу. Смешно, наверное, это выглядело со стороны...
— Вы не понимаете! Мальчик был в коме и, если он сейчас из нее вышел, ему необходима врачебная помощь, иначе он..., — кричал Коробченко.
В этот момент дверь палаты открылось и из нее вышли Владимир Сафонов и... Максим Зверев.
... — иначе он что? — спросил, улыбаясь, Сафонов.
— Да, иначе я что? — точно также улыбаясь, повторил Макс.
Хирург запнулся и не знал, что ему сказать.
— Доктор, Вы не волнуйтесь. Проблема этого мальчика лежит не в хирургической, а психологической плоскости. Его кома, как Вы сами нам докладывали, была совершенно необычной. Мальчик просто выключил свое сознание, как выключают перегревшийся телевизор, чтобы он не сгорел, понимаете? Рану Вы сами видели, она была совершенно не опасной для организма. Максим немного отдохнул и снова пришел в себя.
При этих словах пионер еще шире улыбнулся и подмигнул Сафонову. Тот понимающе кивнул.
— Так что готовьте документы на выписку, мы сейчас переоденемся и подойдем к Вам в кабинет. А вы, молодые люди, продолжаете нести службу и поступаете в мое распоряжение. Можете уточнить у своего начальства, оно подтвердит. Задача та же — личная охрана вот этого юного пионера.
Один из сотрудников кивнул и пошел докладывать, второй, посмотрев на мальчика, повернулся к Сафонову.
— Прошу прощения, не могли бы Вы уточнить нашу задачу?
— Ну, Вы же знаете, что на этого мальчика, кстати, и на меня тоже, было совершено нападение?
Сотрудник КГБ кивнул.
— Так вот, нападение может повторится. Поэтому во избежание последствий любого — подчеркиваю — любого, кто попробует приблизиться к нам ближе трех-четырех метров без нашего на то позволения вы обязаны нейтрализовать.
— Нейтрализовать в какой степени?
— Вплоть до летального исхода, — Сафонов, не мигая, посмотрел на молодого парня тяжелым взглядом. Тот не смутился, взгляд не отвел, просто кивнул и зачем-то поправил оперативную кобуру под пиджаком.
Владимир Сафонов, пока Максим Зверев переодевался, прокручивал в голове все детали разговора с "пионером".
...— Здравствуйте, Владимир Иванович. Думаю, теперь нам есть о чем поговорить? Вы ведь все поняли, не так ли? — сказал Максим.
И улыбнулся.
— Да, поговорить есть о чем. Сразу предупреждаю — все наши выводы построены только на анализе фактов и на наших же умозаключениях. Поэтому я просто сейчас буду спрашивать, а ты... точнее, Вы, Максим — отвечать. Годится?
— Ну, давайте попробуем. Я так понимаю, от попытки вести допрос с применением спецсредств вы сразу отказались?
— Во-первых, по законодательству права не имеем. Во-вторых, Вы, Максим, на сегодня не подпадаете под советское законодательство. Поскольку Вас как бы и нет.
— О как! — Макс даже крякнул. — А где же я?
— А вот это я и приехал выяснить. Совсем недавно Вас, Максим, здесь не было. То есть, тело Ваше было, а вот сознание... Скажете мне, где Вы были?
Макс задумался. Потом, посмотрев в глаза биоэнергетика, спросил:
— Я так думаю, Вы уже поняли, что я — из другого времени?
Сафонов кивнул.
— Да, это была одна из основных версий. Тем более, что мои способности и способности моих коллег позволяют частично проверить эту гипотезу. Которая, судя по всему, перестала быть таковой, превратившись в некую парадигму. И теперь, чтобы нам выработать модель постановки проблем и их решения, нужна дополнительная информация.
— Ну, что ж, давайте начнем. Итак, сам принцип моего попадания сюда мне неизвестен. В 2016 году во время боя под Авдеевкой я, вероятно, получил ранение или контузию и очутился в своем собственном теле, теле 11-летнего подростка. Сохранив все свои знания, навыки и умения. Как я понимаю, моторика тела, мышечная память и все остальное автоматически подстроились под мое "взрослое" сознание. А что касается того, где я был... Сначала снова в своем будущем... Точнее, уже не в своем... Короче, об этом я поговорю с Вами и Вашими коллегами отдельно. Потому что, как я понял, при моем возврате туда произошел "эффект бабочки", как у Брэдбэри — история изменилась, понимаете?
— Прекрасно понимаю. Выходит, Ваше появление здесь нарушило какие-то механизмы, и история стала развиваться по другому пути? Очень, очень интересно... Вы сказали, бой под Авдеевкой? Какой бой? Кто с кем воюет?
Зверев устало посмотрел на Сафонова.
— Владимир Иванович, мне не хочется Вас огорчать, но в будущем Советский Союз прекратит свое существование и распадется на ряд государств и недо-государств. Россия станет правопреемницей СССР, а вот Украина очень быстро подпадет под влияние США и, в конце концов, став пешкой в геополитических играх, будет использована, как инструмент в войне с Россией.
Заметив изумленный вид экстрасенса, поправился.
— Нет, напрямую с Россией воевать никто не будет — я имею в виду войны пропагандистские, экономические, геополитические. То есть, за сферы влияния. Вначале Украина провозгласила себя независимой, но больше 20 лет украинцы жили с россиянами мирно, торговали, получали газ, электроэнергию по очень низким ценам. Ну, топливо для украинских АЭС тоже поставлял РосАтом. А потом на Украине произошел государственный переворот под управлением Госдепартамента США и понеслось... Вначале Россия ввела свои войска в Крым и под этим соусом инициировала там референдум об отделении. Конечно же, референдум прошел и более 90% крымчан проголосовали за присоединение к РФ. С руководством Украины этот вопрос быстро решили — у тех было рыльце в пушку.
— Не понял, это как?
— Во время госпереворота, который они у себя объявили революцией, нынешним... ну, тем руководством страны, которое в моем будущем было, были спровоцированы кровавые жертвы... Более ста человек были убиты, половина из них — расстреляны неизвестными снайперами на главной площади Киева — Майдане Независимости...
Сафонов был просто шокирован.
— Боже мой... Какой ужас! И это нас ожидает?
— Вот как раз на этот вопрос я Вам ответить и не могу. Судя по моему "откату" в свое будущее, есть вероятность того, что его можно изменить. Надо только понять, что именно я сделал ЗДЕСЬ, чтобы ТАМ что-то изменилось. Если, конечно, не принимать во внимание теорию параллельных миров.
— Да-да, мы пока ее со счетов не сбрасываем, но уж очень много факторов говорят о том, что имеют место все же темпоральные аномалии.
— Аномалии ли? — усмехнулся Зверев.
— Ну, там будем посмотреть, как сие охарактеризовать. Максим, я потрясен. Вы там, в своем будущем кем были?
— Я был журналистом. Потом командиров диверсионно-разведывательной группы армии Донецкой народной республики. После переворота Донбасс отказался подчиняться новой власти. Но если в Крыму были российские военные и Черноморский флот, который, кстати, при разделе имущества СССР достался России, то в конфликт на Донбассе российский президент не стал вмешиваться. Тем более, что после возврата Крыма, который Хрущев так неосмотрительно подарил Украинской ССР, были рычаги влияния на украинскую власть, так что те и не пикнули. А вот с Донбассом получилось сложнее. Российская армия, конечно, помогла, чем могла — оружие, волонтеры-добровольцы, отдельные военные операции... Но открыто она не могла вводить свою армию, ибо тогда гражданская война превратилась бы уже в открытый военный конфликт. И не факт, что воевать пришлось бы только с Украиной...
— Гражданская война?!
— Да. Когда в Донецкой и Луганской областях также прошли референдумы, правда, не об отделении от Украины, а только об особом статусе, то есть — автономии, украинское руководство решило задавить эту, так сказать, вольницу силой. И послало войска.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
