Прийти в себя. вторая жизнь сержанта Зверева. Книга 3 (черновик)

Прийти в себя. Вторая жизнь сержанта Зверева

Книга третья. Бабочка для Украины

"Раздавите ногой мышь — это будет равносильно землетрясению, которое исказит облик всей земли, в корне изменит наши судьбы. Гибель одного пещерного человека — смерть миллиарда его потомков, задушенных во чреве. Может быть, Рим не появится на своих семи холмах. Европа навсегда останется глухим лесом, только в Азии расцветет пышная жизнь. Наступите на мышь — и вы сокрушите пирамиды. Наступите на мышь — и вы оставите на Вечности вмятину величиной с Великий Каньон. Не будет королевы Елизаветы, Вашингтон не перейдёт Делавер. Соединенные Штаты вообще не появятся. Так что будьте осторожны. Держитесь тропы. Никогда не сходите с нее!"

Брэдбери Р. "И грянул гром"

Глава первая. Работа над ошибками

Когда в 1965 году в СССР вышла фантастическая юмористическая повесть братьев Стругацких "Понедельник начинается в субботу", в которой был описан вымышленный Научно-исследовательский институт чародейства и волшебства (НИИ ЧАВО), никто из прочитавших эту повесть и не догадывался, что писатели-фантасты описали на самом деле существовавший в Советском Союзе некий секретный институт, точнее, лабораторию. И в этой лаборатории работали люди, ну, может и не занимавшиеся волшебством, но явно обладавшие неординарными способностями. Эти способности через много лет назовут экстрасенсорными, а людей, обладающих ими — экстрасенсами. Но тогда, в 60-е-70-е годы умение предсказывать будущее или читать мысли называли биоэнергетикой.

Как удалось писателям-фантастам узнать эту государственную тайну и проникнуть в секретную лабораторию КГБ — этого никто так и не узнал...

Москва, год 1976, 11 декабря

В кабинете начальника информационно-аналитического управления внешней разведки КГБ СССР генерал-майора Николая Леонова находились пятеро: сам Леонов, майор КГБ Виктор Игоревич Шардин, старший лейтенант КГБ Сергей Колесниченко и сотрудники секретного отдела КГБ — точнее, воинской части N10003 — Валерий Кустов и Владимир Сафонов. О том, что это за отдел и чем он занимается, а также чем занимаются товарищи Кустов и Сафонов, во всем Комитете государственной безопасности знали всего пять человек. Включая генерал-майора КГБ Николая Леонова. Даже старший лейтенант КГБ Сергей Колесниченко, который исполнял обязанности куратора одного из сотрудников этого отдела — Владимира Сафонова, в полной мере не имел информации о том, чем конкретно занимается его подшефный.

— Ну, что ж, раз прошляпили парня — давайте думать, как и чем можно в этой ситуации ему помочь. Ему и всем нам, ­— Леонов, сидя за своим столом, угрюмо глядел сверху вниз на членов оперативной группы, которая только что вернулась из Днепропетровска.

— Товарищ генерал-майор, разрешите... — майор Шардин начал было вставать, но Леонов одним движением руки оставил его сидеть.

— Погоди, майор, до тебя очередь дойдет. И я еще подумаю, выйдешь ли ты от меня майором или уже капитаном. Владимир Иванович, доложите Ваши соображения.

Невзрачный человечек, немного похожий на похудевшего хомячка, встал, откашлялся, зачем-то потрогал свои небольшие усики и заговорил. Его речь была монотонно-убаюкивающей, неслышно шелестела, как речной песок с горки, но каждое его слово было, как раскаленный камень.

— На сегодняшний день результаты операции неутешительные. Объект наблюдения лежит в коме в Днепропетровской областной больнице имени Мечникова. И, как удалось зафиксировать, несмотря на то, что мозг активен и продолжает не просто функционировать, а работать в, так сказать, полноценном, штатном режиме, интересующий нас объект пока не выявлен.

— Погоди, Владимир Иванович, я не понял — мальчик же на месте, как не выявлен? ­ генерал КГБ даже растерялся.

— Николай Сергеевич, я сейчас все объясню, я просто хочу подробно,­ — Сафонов успокаивающе поднял руку. И продолжил.

— Так вот, в целом, до этой нелепой травмы мне удалось побеседовать с мальчиком, и кое-что для себя прояснить. Причем, некоторые мои предположения он лично мне подтвердил. Итак, я твердо могу утверждать, что с его сознанием произошли очень серьезные изменения. Но никакого внешнего вмешательства не было. Ни я, ни мой коллега, Валерий Валентинович Кустов, это не зафиксировали.

Второй сотрудник секретного отдела КГБ, большеголовый круглолицый мужчина, эдакий усатый колобок, молча кивнул, подтверждая слова Сафонова.

— То есть, все, что произошло с этим удивительным мальчиком за последние четыре месяца — все это произошло не извне, а изнутри. Сейчас, сейчас поясню, — заторопился Сафонов, увидев удивленный взгляд генерала.

И продолжил.

— В каждом из нас хранится генетическая память — память о наших предках. Вы, наверное, все замечали неоднократно, что не только дети похожи на своих родителей, но и внуки -на своих дедушек и бабушек. И правнуки — на своих прадедов и прабабок. Ну и так далее. Через много поколений в семье может появится копия какого-то пращура. То есть, наши предки могут в какой-то момент проявляться и в нашем фенотипе, и в наших генах, конечно же. Но в данном случае произошло нечто совершенно экстраординарное. В этом мальчике, Максиме Звереве, проявился не его предок, а его потомок.

— Как это потомок? У него еще нет потомков? — генерал КГБ даже привстал со своего места.

— Да вот так. Я, наверное, даже неточно выразился — в одиннадцатилетнем Максиме Звереве проявился он сам. То есть, тот Максим, которым он еще станет, — Сафонов достал носовой платок и вытер пот со лба.

— Погоди, Владимир Иванович, как может в мальчике проявится он сам, если он еще не... То есть, ты предполагаешь, что имеет место контакт из будущего, ­— Леонов недоверчиво посмотрел на своего сотрудника.

— Не совсем контакт. И, возможно, не из будущего. Здесь я пока не могу точно понять и даже предположить, с чем мы столкнулись. Если это явление темпорального порядка, то возможен вариант "пришелец из будущего". Индивидуальный это случай, или эксперимент цивилизации и государства — это пока неясно. Я стараюсь оперировать фактами и делать выводы из тех событий, которые произошли. Ну и, конечно, выводы экспертов. Лично я предполагаю, что в теле мальчика находятся как бы два человека, понимаете? Он-сам — ребенок и он-сам — взрослый. И в сознании этого ребенка самого ребенка уже нет — одиннадцатилетний, точнее, уже двенадцатилетний Максим задвинут куда-то глубоко в подсознание, а на первые роли вышел уже взрослый Максим Зверев. Который прожил достаточное количество лет, умудренный опытом, имеет знания и, главное, умения взрослого человека. Судя по всему, это довольно специфические знания и умения.

— Таааак.... Получается, мы получаем... тьфу ты, уже заговариваться стал... В общем, мы получили вместо обыкновенного мальчика необыкновенного пришельца из будущего? ­-Леонов явно был раздосадован.

— Ну, я не знаю, обыкновенный этот Зверев пришелец или нет, но уже сам факт этого, так сказать, "подселения" — уже является необыкновенным. Если ранее это допускалось только теоретически, то данный случай доказывает, что теория подтверждается и переход сознания возможен не только из прошлого в наше настоящее, но и из будущего — тоже, — Сафонов победоносно посмотрел на генерала.

Тот только руками развел.

— И пришелец из этого будущего обладает сходной с этими молодыми людьми профессией, ­— Сафонов кивнул на Шардина и Колесниченко. ­— Мальчик проявил прекрасные навыки бойца, а также работника оперативного состава. Что и показал эпизод в сберкассе, а также его работа в стычках с хулиганами и последний эпизод при нападении на нас преступников.

— Про нападение мы еще поговорим, -­ Леонов бросил уничтожающий взгляд на майора и старшего лейтенанта. Тем стало весьма неуютно.

— А пока давай, Владимир Иванович, полностью по этому пришельцу. Что вообще удалось выяснить?

— Я сразу понял, что мальчик, точнее, взрослый Максим Зверев подает нам сигналы. Его "работа" в сберкассе, его демонстративное поведение в школе, его стихи и прочие подвиги, например, на спортивном поприще — все это попытки установить с нами контакт.

— С нами? — удивленно поднял брови генерал.

— Да, именно с Комитетом. Судя по всему, Зверев-взрослый имел... точнее, имеет в своем будущем отношение к примерно таким же органам госбезопасности или иным спецслужбам, поэтому понимает, к кому ему надо обращаться. Милиция — это слишком локально и не касается глобальных вопросов, а куда тогда ему идти? В органы партийного контроля? В профсоюзы? Именно КГБ и занимается вопросами подобного уровня. Тем более, если Зверев имеет отношение к подобным службам или вообще работает на такие службы по государственной программе, то он знает, что именно госбезопасность занималась экспериментами с биоэнергетикой и прочими пара-нормальными явлениями. И именно КГБ обладает реальной силой и реальной властью в Советском Союзе.

— Так, понятно, что Зверев этот — наш человек. Он это, кстати, доказывал неоднократно — я читал твой рапорт, старший лейтенант, ­— Леонов кивнул Колесниченко. — Но мне непонятно другое — почему этот Зверев просто не позвонил в КГБ, не пришел на прием, не объяснил?...

Сафонов засмеялся.

— Ну, товарищ генерал, как Вы себе это представляете? Приходит в местное управление КГБ двенадцатилетний школьник и говорит: "Дяденьки, я из будущего?" Кому он должен был звонить? Кто бы его стал слушать? К тому же в разговоре он мне признался, что опасался попасть в психушку или какую-то нашу лабораторию, где его стали бы изучать и все такое... Короче, опасался стать подопытной мышью...

— Ну, да, я понял, ты прав — мальчик, точнее, этот взрослый Зверев имел повод опасаться...

— И не только опасаться, но и бояться. Потому что подобными проблемами занимается только наше управление и даже не управление — а только наш отдел. И даже в центральном аппарате мало кто знает, чем именно мы занимаемся... — Сафонов пристально посмотрел Леонову в глаза.

Тот отвел взгляд.

— Да, ты снова прав, Владимир Иванович. Вот, мы майора включили в список лиц, которые допущены к гостайне. Так что, майор, если ты не докажешь свою нужность, то с такой тайной никто тебя отсюда не выпустит...

Шардин поднял глаза и встретил холодный, немигающий взгляд генерала КГБ. Ему стало немного не по себе.

Сафонов продолжил.

— Я понял, что мальчик не мог быть обучен здесь тем навыкам и приемам, которые он демонстрировал. Во-первых, слишком совершенная для такого юного спортсмена техника, которую, кстати, невозможно спрятать — так что доклады о его прошлом, где он ничем не выделялся, дали мне основную пищу для размышлений. Во-вторых, подобные навыки нужно оттачивать даже не годами — десятилетиями. Не мог же этот Зверев с колыбели учиться всем этим ударам, перемещениям, броскам? То есть, я сделал выводы о том, что никакой дед его не обучал. Ну, возможно, тренировал, но еще ДО пришествия старшего Зверева в тело мальца.

— В тело? ­— удивился генерал.

— Ну, в тело, в сознание — не суть важно. Думаю, если это — энергетический переброс, то, конечно, на сознание мальчика наложилась матрица сознание его же взрослого. Потому и отторжения не произошло, и навыки проявились, и моторика в идеальном состоянии. Раз это именно его собственное сознание, а не кого-то другого. Возможно, существует и переход чужого сознания в чужое тело или вторжение в чужое сознание. Но при таком раскладе, думаю, симбиоз не будет таким быстрым и совершенным. Я это понял окончательно, когда посмотрел на движения мальчика и во время тренировок, и во время соревнований. А когда встретился, то как мог, просканировал его. Правда, этот Зверев умело защищался, но, скорее всего, интуитивно. Техникой психозащиты он не обладает. А что касается версии товарищей про его деда или таинственного китайца... Если бы его дед или кто-то еще учили мальчика, то был бы их отпечаток в его сознании. Я такого не увидел.

— Ну, хорошо, более-менее мы выяснили, что произошло. И даже понимаем, что этот "пришелец" был готов идти с нами на контакт. Но что дальше? ­— Леонов в нетерпении резко хлопнул ладонью по столу.

— Дальше надо ждать. Я думаю, мой коллега, Валерий Валентинович Кустов скажет, — Сафонов коротко поклонился, точнее, кивнул головой и сел на свое место.

Поднялся "колобок с усами".

— Мне удалось пообщаться с этим мальчиком, так сказать, без участия его сознания.

— Не понял, то есть как? — Леонов снова был растерян.

— Очень просто — я проник в больницу и посидел в палате рядом с этим мальчиком.

— И вас пустили? ­— генерал разозлился. — Я же лично приказал никого не пускать!

— Меня трудно не пустить туда, куда я хочу пройти, ­— Кустов улыбнулся. — Я проходил даже в Кремль, когда мне было нужно.

— Вы когда-нибудь доиграетесь — вас разгонят за ваши выходки и меня на пенсию турнут!

Леонов не мог знать, что именно это и произойдет с секретной в/ч 10003 в будущем, а советские экстрасенсы и разрабатываемые в КГБ секретные программы будут фактически выброшены на улицу. Но это произойдёт еще не скоро...

— Я же, товарищ генерал, для пользы дела! ­— спокойно ответил Кустов.

— Ладно, продолжайте... Хотя если бы мальчик... если бы мальчику стало хуже...

— Не беспокойтесь, я не лез в его сознание, не копался в его мозге — который, кстати, работает, как хороший трактор. Вообще-то, так не бывает — если человек в коме, то мозг его как бы спит. Точнее, спит весь организм человека. Работает в режиме "стенд-бай". Но в этом своем сне человек мыслит. То есть, мозг его работает, просто не может осуществлять коммуникацию с внешним миром. Работает в таком... как бы, полусонном состоянии. А в данном случает я наблюдал, точнее, ощущал работу эдакого ядерного реактора. Очень мощная, скажу я вам, работа.

— И какие выводы?

— Я думаю, сейчас сознание этого так называемого "пришельца из будущего" находится как бы между мирами. Между нашим и его временем. На перекрестке, что ли... Его связь с нашим миром очень хрупкая. И он может не вернуться к нам.

— И что же тогда? ­— Леонов еще раз бросил тяжелый взгляд в сторону майора Шардина.

— Ну, я не знаю пока, — Кустов пожал плечами. — Возможно, мальчик выйдет из комы и снова станет таким, каким был. Возможно, на его мозг все же наслоится память про эти последние четыре месяца. Одно могу сказать точно — если "пришелец" так и останется "ушельцем", то моторика этого пионера, его рефлексы вряд ли будут снова такими, как у его взрослого потомка. Могу даже сказать, что и собственные двигательные навыки у парня расстроятся... То есть, годик он проведет если не в койке, то в инвалидном кресле — точно.

— Ясно... Ну, я позже еще задам Вам и Владимиру Ивановичу пару вопросов, а пока перейдем к непосредственным виновникам нашего сегодняшнего совещания, — Леонов посмотрел на Шардина и Колесниченко, как тигр перед прыжком, словно выбирая, кого первого растерзать.

— Разрешите мне, товарищ генерал? ­— первым, как ни странно, поднялся со своего стула Колесниченко.

— Ну, давай, старлей, к тебе у меня почти нет претензий. Действовал ты грамотно, разве что не успел вовремя отразить нападение этих урок... Кстати, что там по ним? Установили личности?

— Так точно, коллеги из уголовного розыска провели работу... Майор Красножон просто немного не успел нас предупредить...— Колесниченко выделил это слово "нас", бросив красноречивый взгляд в сторону майора Шардина. И продолжил.

— Но он успел задействовать свою агентуру. Нападение на Максима Зверева — личная инициатива некоего Варганова Виталия Владимировича, 1951 года рождения, уроженца города Бежица Брянской области, жителя города Днепропетровск. Ранее судимый по статьям 206 ч. III; 142 ч. 2 УК Украины. Кличка "Варган". Авторитет. Преступная направленность — разбои, кражи личного имущества, хулиганство. Пристяжной... то есть, помощник вора в законе Степанова Александра Васильевича, 1924 года рожде­ния, жителя города Днепропетровск, ранее неоднократно судимого, кличка "Шурик хромой". Смотрящий по Днепропетровской области. Как доложили коллеги, Хромой дал задание прощупать Зверева и мягко — именно мягко — пригласить мальчика к нему для беседы. Варганов превысил свои полномочия. Его сообщником был Даргаев Дарга Насрулаевич, 1957 года рождения, уроженец Дагестана, житель города Новомосковск Днепро­петровской области, тренер детско­го спортивного общества "Локомотив". Клички "Дагестанец", "Дима". Авторитет, лидер, гастролер, цеховик, картежник, вы­могатель. При нападении получил травмы, несовместимые с жизнью.

— Это наш пионер его так? — Леонов с любопытством посмотрел на старшего лейтенанта, что-то пометив у себя в ежедневнике.

— Так точно, товарищ генерал, Зверев. Вначале Владимир Иванович этого уголовника, так сказать, подавил, но когда напал на него второй — этот самый Варганов, то нападение отбил Зверев. Но в этот момент первый урка, Даргаев, выхватил нож. И если бы не пионер, то Владимир Иванович лежал бы сейчас в морге на месте этого Даргаева. А так — Зверев метнул в уголовника увесистую железку. Как оказалось, он на случай ЧП таскал с собой некий импровизированный кастет — кран от гидранта. И вот его он метнул Даргаеву точно в висок. Мгновенная смерть.

— Любопытно. Впрочем, о бойцовских навыках этого, так сказать, пришельца из будущего я уже наслышан. Что же Вы, Владимир Иванович, так прокололись? — обратился Леонов к Сафонову.

— Николай Сергеевич, моя задача была другая — установить доверительный контакт с объектом. Нападение каких-то уголовников не было предусмотрено. Я думал, что будет обеспечено надежное прикрытие от всяких... мммм... неожиданностей. Поэтому работал спокойно. И показал мальчику часть своих возможностей. Не убивать же мне надо было этого... как его там? Даргаева? Вот-вот, Даргаева. Я его немного подчинил своей воле — только и всего. Простая демонстрация. Я не стал полностью ломать его психику, просто небольшой посыл. И не мог даже подумать, что кто-то станет на меня нападать. Досадное недоразумение.

— Любое недоразумение в ходе операции — это халатность проводящих ее сотрудников, — Леонов снова посмотрел на Шардина. Но за него внезапно вступился Колесниченко.

— Товарищ генерал, произошла накладка. В тот день у лейтенанта Андрея Ермилина, который был выделен товарищем майором для наблюдения и прикрытия Максима Зверева, жену увезли на "скорой" в больницу. И ему с годовалой дочкой просто некого было оставить. Я по приказу майора Шардина один прикрывал Зверева, потому что остальные сотрудники были вне телефонной связи, а рации нам не полагались. И поскольку я видел, что работал Владимир Иванович, то по инструкции, не имел права подходить ближе, чтобы не мешать, — старший лейтенант посмотрел на Сафонова, а потом на Шардина. Майор одарил его выразительным взглядом, который много чего обещал. Сафонов кивком головы подтвердил все сказанное Колесниченко.

— Ну, с майором еще разберемся. Продолжайте, старший лейтенант.

— Слушаюсь. Так вот, после событий в сберкассе была сходка воров, там разбирали ситуацию, которая там произошла. Ведь Зверев убил вора в законе, а это — событие для криминального мира. Вот смотрящий Степанов и обязан был разобраться. А его пристяжной... ну, помощник, то есть, Варганов, попытался сначала прощупать Максима Зверева один раз в моем присутствии с помощью каких-то малолетних хулиганов. И мальчик специально для меня продемонстрировал свои бойцовские навыки. Видимо, Варганов тоже их оценил, потому и пошел на второй заход уже лично. А в процессе тестирования Зверева его дружок нарвался на Владимира Ивановича, после чего уголовники, что называется, "завелись" и пошли не по сценарию. То есть, решили изъять школьника грубо. Пришлось резко проявляться.

— А почему сразу не стали стрелять? ­— тон генерала все еще был раздраженным.

— Виноват, товарищ генерал, не сразу понял, что Владимир Иванович не контролирует второго уголовника. Я же мысли читать на расстоянии не умею... — Колесниченко улыбнулся, чтобы его слова не были восприняты, как завуалированная кляуза на коллегу.

— Да, Николай Сергеевич, старший лейтенант прав. Он старался мне максимально не мешать. Я бы смог нейтрализовать и второго, просто это моя вина — увлекся разговором, перестал обращать внимание на окружающих... — Сафонов вступился за своего куратора.

Генерал молчал, и экстрасенс продолжил.

— Старший лейтенант действовал быстро и грамотно, он вовремя отреагировал. Просто, я так понимаю, стрелять в того, кто напал на меня, он не мог, потому что боялся меня задеть, правильно? — Сафонов повернулся к Колесниченко.

— И это тоже. Просто моя вина в том, что нападение произошло сразу и на Вас, Владимир Иванович, и на Зверева. А Максим еще и осуществлял активную оборону, трудно было не задеть его при стрельбе. Я просто не успевал, если честно. Готов понести наказание... — Сергей виновато опустил голову.

— Ладно, лейтенант, это хорошо, что честно признался, но ситуация была изначально неподготовленной и за это спрос уже не с тебя. Садись, — Леонов снова посмотрел на Шардина. Тот встал.

— Что скажешь в свое оправдание, майор? ­— генерал недобро прищурился.

— Виноват я, товарищ генерал, нечего мне сказать. Старший лейтенант все верно пояснил. Я старался не мешать товарищу Сафонову работать, поэтому допустил преступную халатность. Готов понести наказание... Есть у меня только одна рабочая версия...

— У тебя, майор, версии еще имеются? Да твоя основная версия — молиться, чтобы парень не загнулся в больничке! Версии у него! Раньше надо было версии прорабатывать, б..., чтобы потом трупами улицы не украшать, а объект, за которым тебя следить поставили, всякие урки по башке не били! — Леонов даже привстал со своего кресла.

Николай Сергеевич был довольно-таки интеллигентным генералом КГБ, но тут и у него, что называется, планку сорвало.

— Виноват, товарищ генерал. Информация про уголовников не сразу ко мне поступила. И накладки с сопровождением... Можете меня наказать, но разрешите высказать свои соображения? — Шардин понимал, что у него остался только один шанс.

— Соображения... Где они раньше были, твои соображения?! — Леонов устало опустился на свое кресло.

И продолжил.

— Юрий Владимирович Андропов что говорил? "В нынешних условиях, когда борьба с врагом происходит в особых условиях быстрого развития научно-технического прогресса и культуры во всех ее сферах... нужны глубокие знания, всесторонняя подготовка..." И вот когда мы внезапно получили новые знания, когда был шанс сделать прорыв в будущее — в буквальном смысле этого слова прорыв — ты, майор, оказался неподготовленным... Давай уже, выкладывай, что у тебя за версии?...

— Товарищ генерал, я выслушал всех членов своей группы, включая сотрудников спецотдела — Шардин кивнул в сторону Сафонова и Кустова — и пришел к выводу, что случай с этим мальчиком не единичный. То есть, вряд ли имел место один такой случай в СССР.

— Не понял, ты хочешь сказать, что у нас еще такие вот Зверевы есть? — Леонов снова привстал с кресла.

— Я уверен в этом. Я считаю, что надо запросить архивы, а также разослать по всем территориальным управлениям запросы. Чтобы там проанализировали все необычные случаи с проявлением у детей сверхспособностей, каких-то новых знаний, все случаи с предсказанием будущего и так далее. Что касается Максима Зверева, то, как я понял, он, точнее, его сознание переместилось в свое тело в результате попадания Зверева в своем будущем в ситуацию, подобную той, что случилась у нас.

— Чего-то ты накрутил. Ты что хочешь сказать, я пока не понял? — Леонов снова стал раздражаться.

— Я хочу сказать, товарищ генерал, что этот человек — Максим Зверев — попал в свое прошлое в результате потери сознания при тяжелом ранении или контузии... В общем, там, в своем времени Зверев тоже попал в кому. Потому и произошел перенос сознания. И когда уже у нас с ним случилось то же самое — он вернулся обратно.

— Тааак... То есть, ты хочешь сказать, что, если он там, в будущем снова потеряет сознание — он вернется? — генерал с интересом посмотрел на Шардина.

— Так точно, я думаю, он не может одновременно находиться и там, и здесь. Видимо, у него в мозге какой-то переключатель, который в момент смертельной опасности выключает сознание и переносит его в другое время. Ну, это так, предположения, выводы из фактов. После чего мальчик стал другим? После удара камнем по голове. Мне удалось опросить тех ребят, которые с ним лежали в больнице. По их словам, он сразу продемонстрировал свои навыки. Свои новые навыки. Я потом поговорил с его родителями — они подтвердили, что их сын никаким самбо или еще чем-то подобным ранее не занимался. То есть, Зверев изменился моментально. И вот сейчас, как рассказали товарищи, — Шардин кивнул в сторону Кустова и Сафонова, — мозг Зверева работает, не как у человека, который находится в коме, а как у человека, который даже не спит — бодрствует. То есть, я считаю, что сейчас объект снова вернулся к себе, но его связь с самим собой осталась. И надо все же выяснить — это работает мозг маленького Максима Зверева или все же Максима Зверева из будущего?

— Погоди, майор, вот ведь Валерий Валентинович Кустов доложил нам, что не обнаружил в сознании мальчика присутствие его взрослой, так сказать, половинки. Ну, то есть, не было там взрослого Зверева, — Леонов даже как-то опешил.

— Стоп! А ведь майор прав, ­— внезапно включился в беседу "усатый колобок" Кустов.

Он даже встал со своего стула и нервно потер руки.

— Майор прав, — повторил он. — Я ведь только один раз просканировал сознание этого мальчика. И не лез в его мысли. Там работал мозг одного человека. Но которого? Я ведь не уточнял! Взрослый Зверев вполне мог подчинить себя маленького, затолкать свое детство в подсознание. Или в любой момент вернуться в себя-ребенка, но так, что на первый взгляд это не будет заметно. То есть — мы не знаем, какие у него возможности, как он путешествует во времени. И вообще — мы так и не выяснили, что это — частный случай, именно — случай или подготовленная операция?

— Черт! — Только и сказал генерал Леонов.

— Похоже Вы правы, товарищ генерал. Мы до сих пор не знаем, работает этот Зверев с нами или работает против нас? Ну, я имею в виду — против нашего государства. Ведь неизвестно, что там сейчас в будущем. И какие у него здесь задачи. Нет, я понимаю, что мальчик настроен про-коммунистически, он это нам демонстрировал, но, судя по его настроениям, в его будущем не все так гладко, — Сафонов впервые высказал свои мысли по-военному четко и емко.

— Да, уж... Приплыли! — Леонов внезапно ощутил, как воротник форменной рубашки сдавил ему шею. — А ведь нас Зверев предупреждал... Про войну, которая грядет, про фашизм... Что произошло в его будущем? Чего он так боялся? Чего нам ждать?

— Мне кажется, я понял. Но надо еще раз будет мне с Валерием Валентиновичем посетить нашего вундеркинда... Мы не будем вторгаться в его мысли, но кое-какие возможности заглянуть туда — Сафонов выделил слово "туда" — у нас есть...

— Положение у нас безвыходное. Объект не в контакте, знаний у нас кот наплакал, сведений и того меньше, а время, похоже, работает против нас... Давайте еще раз проанализируем все, что нам известно, обсудим все "за" и "против", после чего я смогу принять определенное решение, — генерал-майор КГБ Николай Леонов встал из-за своего стола и не спеша стал прогуливаться по своему кабинету.

— Давай, Владимир Иванович, все с начала...

Глава вторая. Эффект Брэдбэри

Лучшее — враг хорошего. Как часто человек, неожиданно получающий какие-либо преференции — по работе или службе, в личной жизни или просто схвативший внезапно за хвост удачу и выигравший в карты или лотерею — не ценит то, что ему досталось. И не важно, на какой период — длительный или короткий. Не ценит, не бережет, не развивает. Любит, допустим, тебя кто-то — а ты этой любовью не дорожишь, терзаешь, грызешь периодически любимого человека. И в какой-то момент — фьють — и нет любви! Улетела! Или другой пример — не следишь за своим здоровьем, не заботишься о нем, а в какой-то момент, причем, часто, очень важный момент, оно, здоровье это — тебя и подводит. Мол, не берег — получи! А бывает два в одном — и здоровье уходит, и любовь, как следствие потери здоровья...

Вот так и целые народы, сотни тысяч людей не умеют ценить то, что у них было. Страну, правителей своих, политический строй, экономическое положение. Был СССР — ругали, мол, нет свободы. А как на смену развитому социализму пришел недоразвитый капитализм — так те же люди, которые ругали советский строй, поняли, как им хорошо жилось раньше. А все, поезд ушел, страны нет, бесплатные пирожные закончились...

Или совсем уже свежие примеры, когда сами люди разрушают свою страну, а построить новую не могут... И сами же на себя потом и злятся...

Впрочем, таких примеров не так уж много.

Пока не так уж много...

Львов, год 2016, 11 декабря

К своему телу Макс привык не так быстро, как хотелось бы. Точнее, к своему старому телу. Увы, это к хорошему быстро привыкаешь. А когда тело уже таскаешь 53 годочка, да еще попадаешь с ним регулярно во всякие передряги — типа войны или военного переворота, то тело это, так сказать, немного портится. Поэтому свое уже потасканное тело Максим примерял на себя несколько дольше, нежели свое же тело, но 11-летнего пионера — в 1976 году. Куда угодил совершенно случайно в результате артобстрела под Авдеевкой, 17-го сентября 2016 года.

Тогда, после попадания в 1976 год, он быстро привык и к своему малому весу, и к удивительной легкости во всем теле, и к постоянной жажде активности. Действительно, тогда молодой организм все время рос, ему хотелось бегать и прыгать, энергия в нем бурлила и кипела. А что сейчас?

А сейчас снова пятьдесят три. И перспектив никаких...

То есть, снова 53-летний Максим Викторович Зверев, бывший журналист, а ныне — сержант армии ДНР, командир диверсионно-разведывательной группы "Стикс", лежит в госпитале после тяжелой контузии. И снова с ним его тело, его ранения, его травмы и все тот же его бесценный боевой опыт. Но — уже без молодого, точнее, юного мальчишеского организма. И, конечно же, снова с ним его время. Ну, то есть, не его прошлое, не его будущее, а его настоящее.

Хотя очень быстро Макс убедился, что его прошлое настоящее было все же немного другим, нежели нынешнее.

В первый же день, после того, как Зверь очнулся в госпитале и почему-то не в Донецке или где-то рядом, а во Львове, он отметил одну странность — его старое тело немного изменилось. Стало другим. С одной стороны, понятно — попал под обстрел. Этот факт обычно сильно меняет человеческие тела. Вот и у него на голове появилась вмятина, которой раньше не было. Только вмятина эта была не свежая, а очень и очень давнишняя. Как будто бы он заработал по голове еще в далеком детстве.

Максим напряг память и вспомнил, что такой случай действительно имел место быть. Но в его, так сказать, новом детстве. Не в том, которое у него было до его "попаданства", а в том, которое пошло по новому пути — когда взрослый Максим Зверев внезапно оказался в теле пионера Максима Зверева.

"Получается, когда я пришел в себя — ну, мое сознание внезапно проснулось в моем детском теле, то история моей жизни начала писаться как-бы заново?" — спросил себя Макс.

Но ответа пока не нашел.

Хотя эту теорию подтверждали и некоторые другие детали. Например, пропали шрамы на его "старом", "допопаданском" теле — от пулевого ранения в грудь и от ножевого — в области спины. Не болели колени после старой травмы. Не было шрама над правой бровью от рассечения, которое заработал на одном из чемпионатов Украины по самбо. Зато был шрам над левой бровью.

"От того самого камня, после удара, которым и произошла рокировка сознания старого Зверева на нового. Точнее, нового на старого. Тьфу ты, общем, после этого удара я и попал в самого себя, только маленького!" — Зверь уже сам запутался, где следствие, а где причина.

Но самое главное — не его старое-новое тело. Самое главное — его настоящее оказалось вовсе не его. Точнее, не совсем таким, которое он покинул в момент артобстрела под Авдеевкой...

Львов, год 2016, 8 декабря

...Сознание возвращалось медленно. Даже, можно сказать, плавно. Точнее, постепенно. Вначале появился свет — как будто он, Максим Зверев, пытается сквозь сомкнутые веки подсматривать за окружающими. Через ресницы. То есть, видеть может — но не хочет. Потом появились звуки. Какие-то обрывки разговоров, какая-то музыка. Причем, ему показалось, что говорят на польском языке. Он даже не удивился этому, просто воспринял эту информацию, как должное. А уже потом появилось ощущение собственного тела. Точнее, ощущения. И они, эти ощущения совершенно его не радовали. Потому что были они совершенно иными, нежели тогда, в 1976 году, когда он внезапно пришел в себя.

В самого себя! То есть, когда он, Максим Зверев, внезапно очнулся в своем детском теле. В своем собственном прошлом. Тогда он, кроме боли в голове, куда долбанули ему камнем, ощущал поразительную легкость во всем теле, бурлящую в нем энергию, желание постоянно бежать куда-то, прыгать, что-то делать, причем, не обязательно что-то созидательное и полезное. А еще ему постоянно хотелось есть. Растущий детский организм, ага...

А теперь — совершенно другие ощущения. Тело ломит, как будто всю ночь мешки с цементом разгружал. Голова болит так, что хочется ее крепко-накрепко перемотать скотчем — а то разлетится. Рук-ног он не чувствовал — так бывает, если их "отсидишь". Ну, например, уснешь на руке, а потом поднять ее не можешь, как будто она — чужая. Или отмерла... Потом, конечно, мурашки, кровь возвращается в сосуды, но вначале — она как деревянная. Ну и вообще — Макс испугался ощущения своего тела.

Взрослого тела.

Потому что вдруг понял, что снова попал в самого себя. То есть — в свое время, в свой возраст, в свое взрослое тело. А, значит, он снова на войне и снова в госпитале. Поэтому он стал прислушиваться к своим ощущениям, чтобы понять — насколько серьезно он ранен или контужен. И здесь ощутил много всего непонятного.

Нет, с одной стороны, ощущения довольно-таки приятные. Например, забытая давным-давно эрекция. В своем детском теле Макс Зверев и думать-то забыл о том, что у него существует какое-то там сексуальное воспитание, и он далеко не зеленый пацан в плане общения с противоположным полом. Чего греха таить — много было у него женщин, пару раз был женат, есть дети. Но 11-летнему пионеру Максиму Звереву рано было про такое еще думать! Да не то что думать — даже просто вспоминать о том, что есть мальчики, а есть девочки, и чем они отличаются, Максим не мог. Не интересовало это ни его организм, ни его мозги. Хотя он хорошо все это знал. А зачем? Природой его половое созревание было намечено после 16 лет, поэтому какой смысл всех этих знаний для его еще сексуально недоразвитого и хилого одиннадцатилетнего тела?

А тут, как говорится, снова постоянная стойка смирно, вечно полдень и, что интересно, внезапно вспыхнувшее желание кого угодно, где угодно и как угодно. Нет, такое сумасшедшее либидо ему откровенно нравилось — за годы войны он как-то совершенно забыл о том, что он — мужчина, и что этот мужчина иногда должен общаться с женщинами. Причем, так сказать, в неформальной обстановке. В своем подразделении, где у него служили и женщины, Зверь подобных вольностей между бойцами не допускал.

"Здесь армия, а не бардак!" — любил он повторять своим подчиненным.

Мало того — его подчиненные женского пола и сами могли поставить любого ухажера на место. Ну, если перепутает, невзначай, боевые действия с постельными, а фронт украинский с амурным фронтом. Настя Кротова по прозвищу Стерва как-то раз преподала одному такому амурному "фронтовику" урок "хорошего тона" — выскочил он из ее палатки, как ошпаренный, визжа и зажимая рукой окровавленный зад. Видимо, Стерва успела-таки его своим тесаком пару раз полосонуть...

И вот внезапно его самого приперло. Да как! Пару раз заходили смазливые медсестрички — и он, прямо как гончий пес, делал стойку на них. И не только он, но и его, так сказать, организм... Вот только девушки почему-то щебетали по-польски, видимо, западэнки с самой границы, не иначе...

Однако несколько позже он стал понимать, что практически весь медперсонал госпиталя говорит только по-польски. И никто — по-украински. Или на великом и могучем. Это его насторожило...

И он стал проводить агентурную разведку.

Лежал он в четырехместной палате, где, кроме него, находились еще трое бойцов. Точнее, бойцов было всего двое, а один — типичный "шпак", какой-то некомбатант. Как оказалось, у Зверя глаз — алмаз: "шпак" оказался оператором какой-то телекомпании, который снимал видео для выпуска новостей и угодил под артобстрел. Бывает...

Бойцы были не в состоянии разговаривать. У одного была разбита челюсть — осколком врезало, так что мог он, болезный, только мычать сквозь наложенную металлическую шину. А второй находился в очень пикантном положении — ему осколками посекло всю спину и задницу, так что лежал он только на животе и даже пошевелиться ему было очень больно. Так что не до разговоров. Поэтому источником информации мог служить только коллега Максима — оператор. Но когда Зверь стал его расспрашивать о подробностях, с каждым словом своего, так сказать, коллеги он выпадал в осадок...

Как оказалось, он сам, Максим Зверев, был контужен вовсе не под Авдеевкой, а под Самбором — районом Львова, где шли ожесточенные бои... антитеррористической операции. Которую проводили вооруженные силы Украины против... Украинской повстанческой армии. Против УПА. С первых слов своего коллеги Зверь весь обратился в слух и старался сам ничего не рассказывать, ссылаясь на свою контузию.

Оператора звали Кирилл.

— Так ты, Макс, ничегошеньки не помнишь? Амнезия, говоришь? А что ты вообще помнишь? Ну, ты где сейчас? В какой стране?

— Ну, не в Советском же Союзе?

— Ха-ха, рассмешил... Союз уж четверть века как развалился... Ты что — не помнишь ничего после развала СССР? Не может быть!

— Да нет, помню я... Сарказм такой... Ну, конечно помню я, что мы в Украине. Про Майдан помню, правда, частично... вот после Майдана вообще почти все снесло, куски только помню... В Донецке и Луганске волнения помню...— Макс осторожно продвигался по скользкой теме, стараясь ничего лишнего не говорить.

— Та! В Донецке и Луганске — то так, легкий ветерок. Ну, побузили немного, но в порядке нормы. А вот на Западной Украине что началось... Склады стали захватывать с оружием, ментов разоружать, армию... Та, многие армейские части сами перешли на сторону сепаров! — Кирилл нашел себе объект для оттачивания своего ораторского искусства.

— Постой, почему сепаров? Разве они хотели отделится от Украины? Зачем? Они ж Майдан замутили для того, чтобы наоборот, Украина вошла в Евросоюз! — Макс совершенно ничего не понимал.

— Так, давай с самого начала. — Кирилл воровато оглянулся. — В принципе, пшэки за нами особо не следят, а эти два "мычала" никому ничего не скажут.

Макс не понял, почему надо кого-то бояться, но, на всякий случай, зарубочку себе в мозг поставил.

— Так вот. Как все было? Да, они Майдан замутили, когда Тимошенко отказалась подписывать этот кабальный договор о Зоне торговли с ЕС. Там такого накрутили... Короче, Украине надо было по этому договору рвать все связи с Россией, наработанные все эти 25 лет. А у нас больше 80% промышленности на Российскую Федерацию ориентированы, мы им уголь, трубы поставляем, они нам — топливо для наших атомных станций, газ, электроэнергию. На фига нам с Россией все рвать? Для чего? Чтобы нам в Европе заблокировали рынки для нашего металлопроката или пшеницы? Чтобы квоты на нашу продукцию ввели? Короче, нам этот Евросоюзе и в х... не вперся, понял? Ты же журналист, Макс, ты сам должен знать!

— Да я может, и знаю... точнее, про это я как раз знаю, конечно, сам статьи против этого ЗСТ писал. Только, насколько я помню, там Янукович что-то не подписал...

— Какой такой Янукович? Это какой-то чиновник там в администрации президентши нашей? Это ты журналист, я простой оператор, я кроме Юли или там Луценко этого алкаша мало кого знаю, тем более, из придворных всяких... — Кирилл хохотнул.

— Погоди, так ты не знаешь, кто такой Янукович? А кто после Кучмы у нас президентом был? Разве не Ющенко?

— Ну, ясное дело, что стал Ющенко. Хотя должен был пройти в презики министр внутренних дел, Кравченко. Но он как-то странно самоубился, потом Кирпа за ним, тоже, кстати, сильная фигура — ну, министр, который по железным дорогам, а — министр транспорта, вот.

— Нет, это я все помню — и про дважды выстрелы в голову, и про такое своевременное самоубийство, — Макс ошарашено пытался соединить реальные факты его прошлого с этими, новыми фактами, получается, уже его нового будущего.

— Так вот, стал Ющенко, потом Юля его таки подсидела и на президентских выборах в 2010 году красиво выперла с кресла. Как Ющ не пытался ее убрать — и досрочные выборы делал в парламент, и пытался коалицию разваливать, а не получилось у него. И вот как Тимошенко стала президентшей, так и началось... — Кирилл снова хохотнул.

— Что началось? — не понял Макс.

— Как что? Ты Юлю не помнишь? Популистка еще та. К тому же баба, да еще и на передок слабая! Она фаворитов меняла как перчатки! То у нее ее адвокат Власенко, то генерал бывший из КГБ Кожемякин, то вдруг нашла себе молодого депутата, как его там — а, Писаренко. Я так думаю, не зря Ляшко от нее сбежал и стал геем, ой не зря. Это ж как мужика надо было затрахать, что он с мужиками стал трахаться? ­— Кирилл довольно заржал.

— Да ты, Кирюха, прямо-таки репортер светской хроники! — Макс был поражен тому, что слышал.

И, главное, все факты практически совпадали с теми, которые были в его времени. Кроме, разве что, одного — Тимошенко в его реальности так и не смогла стать президентом Украины.

— Так вот, Юля свои газовые аферы продолжала крутить, о чем она там с Путиным добазарилась — никто так и не понял, но скидки на российский газ Украина получила серьезные. Это сразу укрепило ее позиции в стране, народ за нее стал горой — она же тарифы на коммуналку снизила, пенсии добавила. Ну, она и решила в Таможенный Союз с Россией, Белоруссией и Казахстаном кажись вступать. А договор с Евросоюзом похерить. Тут все и началось...

Так, больше слушая словоохотливого коллегу, Макс понемногу стал вникать в суть происходящего. И понял, что ему срочно нужен ноутбук с интернетом. Но пока что с этим в госпитале были проблемы. Кроме того, вообще все, что происходило здесь, ему очень не нравилось. Потому что было не совсем понятно, в качестве кого он, Максим Зверев, здесь находится. И кто он, собственно, такой.

С одной стороны, было видно, что госпиталь все же не военный, а гражданский — по медперсоналу, по врачам. Но охраняли его военные. Причем, военные... польские. Разговоры в госпитале велись в основном на польском языке. Украинский он почти не слышал. Разве что от одного из своих товарищей по несчастью — раненного в спину. Как оказалось, оба бойца были из... Украинской повстанческой армии. Которой командовал... Дмитрий Ярош. Тот самый, который в его прошлом возглавил бывшую УНА-УНСО, которая совершила рэ-брэндинг и, объединившись с еще двумя националистическими радикальными партиями, превратилась в "Правый сектор". УПА-шников, хоть и лечили, но держали здесь в качестве военнопленных. Как, кстати, и его с Кириллом.

В первый день Макс только наблюдал. А поскольку никаких других источников информации, кроме Кирилла, у него не было, он снова стал задавать все новые и новые вопросы. И кое-что прояснилось.

Журналист-фринлансер Максим Зверев оказался в зоне боевых действий между силами УПА с одной стороны и Вооруженных сил Украины — с другой. Польские войска, хотя и вошли на украинскую территорию, в боевых действиях участия не принимали. Но на неоднократные напоминания официального Киева о том, что Польша вторглась на территорию сопредельного государства без приглашения, поляки отвечали, что обеспечивают безопасность своих граждан на украинской территории во время гражданской войны. Украина термин "гражданская война" не признавала, а использовала словосочетание "антитеррористическая операция". Вооруженные силы Польской народной республики стояли как бы на линии разграничения, типа, обеспечивая порядок, но при любом боестолкновении моментально исчезали и появлялись только после того, как стрельба заканчивалась. Ну и под шумок поляки не упускали случая "приголубить" воинов УПА, к которым у них были давние счеты еще с Великой Отечественной. Те, в свою очередь, называли пшэков захватчиками и, конечно же, "мочили" их так же остервенело, как и своих земляков-украинцев. Тех, которые не поддержали Майдан и выступили против него.

И вот Макс, оказавшись прямо в самом пекле внезапно вспыхнувшего скоротечного боя между отрядом УПА и десантно-штурмовым батальоном, попал под артобстрел и был контужен. После чего в бессознательном состоянии подобран польским патрулем погружен на "таблетку" ["Таблетка", "буханка", "труповозка" — санитарный автомобиль на базе УАЗ 452 3741. Советский и российский полноприводный грузо-пассажирский автомобиль повышенной проходимости, производящийся на Ульяновском автомобильном заводе] и доставлен в госпиталь.

Узнав про себя такие нехитрые подробности, Зверь понял, как себя держать. И очень скоро это ему понадобилось...

Глава третья. Синдром господина Хлестакова

Все мы часто стараемся казаться, вместо того, чтобы быть. Чтобы все время соответствовать своему положению в обществе, своей работе, своей внешности, своим любимым людям, своим мечтам, наконец. Может, конечно, нищий мечтать о принцессе, а Золушка — о Принце. Иногда бывает, как в сказке. Очень редко, но бывает. Но в массовое тиражирование сказки не поступают. И большинство среднестатистических граждан должны быть, так сказать, на уровне. Получаешь 300 долларов — не для тебя "Роллс-Ройс". А если у тебя при такой зарплате такая машина и все остальное, то очень скоро найдутся люди, которые поинтересуются несоответствием мечты и реальности.

Так что лучше все-таки соответствовать.

Но бывает ведь и так, что человек вроде бы во всех аспектах равнозначен и все у него ровно, а окружающие имеют свое мнение. Отличное от его собственного. И либо занижают, либо завышают планку для этого человека. И то, и другое одинаково неприятно, если не сказать грубее. Ты, к примеру, талантливый, одаренный, можно сказать, выдающийся, а тебя не замечают, затирают. Или, того хуже, унижают.

Или ты рядовой, такой как все. И вдруг в тебе видят лидера, героя, Вождя! А какой ты вождь? Картины рисуешь неплохо вроде. Или стихи пишешь. Или актер, снимаешься в комедийных сериалах, выступаешь на корпоративах. И вдруг — раз — и ты взлетаешь куда-то так высоко, что даже и не заешь, что с этим высоким своим положением делать. И не один ты вдруг, получается, а за тобой тысячи и даже миллионы людей. Что дальше? Реально вживаться в новую роль? Самого себя убеждать в том, что сможешь? А если нет? Если ты понимаешь, что на самом деле все не так?

Или не понимаешь, а не знаешь? И надо узнать?

Львов, год 2016, 15 декабря

Тип, вызвавший Максима к себе, меньше всего напоминал медика. А больше всего — скользкого и мерзкого слизняка. Только увеличенного до человеческих размеров. Противного, но очень опасного. Такая помесь слизняка и гремучей змеи. И, судя по всему, этот тип явно был из определенной конторы. Как там она у поляков называется? Двуйка? Дефендзива? Максу на ум приходили только какие-то книжные определения, потому что вот хоть убей — не помнил он, как в Польше называется госбезопасность.

— Всего лишь военная контрразведка,­ — гаденько улыбнувшись, сказал "слизняк". — Вы ведь сейчас гадаете, откуда я, правильно?

— Вы умеете читать мысли? — Макс был реально удивлен. Еще один экстрасенс, только уже в будущем?

— Нет, что Вы, все гораздо проще — Вы видите, что я не врач, и вопрос был написан у Вас на лице. Но, давайте к делу, пан журналист. MСwisz po polsku? Nie? CС?, tak my?la?em! [ Вы говорите по-польски? Нет? Ну, я так и думал!] Разрешите представиться — Марек Витковски, сотрудник Польского отделения Международного Красного Креста. Ну, это, сами понимаете, прикрытие.

Итак, Максим Зверев, фрилансер, работающий в основном на российские издания, политический обозреватель, в журналистских кругах считающийся "тяжеловесом", то есть, работающий по весьма серьезным темам и весьма серьезным людям, внезапно поперся буквально на передовую. Зачем, спрашивается? Репортажик снять? Настрочить передовицу в какую-то газетку? Зачем такому опытному и достаточно высокооплачиваемому профессионалу так рисковать? Кстати, Вы таки получили на свою голову проблему — в буквальном смысле этого слова. Голова не болит?

— Вы знаете, с головой в порядке, болей нет. А вот что-то с памятью моей стало...

— ... "все что было не со мной — помню"? Кажется, так поется в одной советской песне о войне? — поляк ехидно ухмыльнулся.

— О, Вы так хорошо знаете творчество Роберта Рождественского? — Максим был приятно удивлен.

— Я даже могу напеть мелодию этой песни — композитора Марка Фрадкина. Более того — я могу рассказать Вам неприличный анекдот про этого композитора, — поляк улыбнулся еще шире и продолжил.

— "Песня промежность... простите, песня про нежность. Композитор Рак Маткин... простите, Марк Фрадкин. Исполняет сионист Пидоров... простите, пианист Сидоров".

Ну, как, я Вас удивил?

— Да, уж, не ожидал. Вас хорошо готовили.

— Противника надо знать, чтобы его побеждать. Польша готовилась воевать с Советами еще с того времени, как Россия внезапно перестала быть Российской империей, а превратилась в империю коммунистическую. У Пилсудского не вышло...

— ... и ни у кого не выйдет. Потому что и Пилсудскому вашему вошел советский хрен по самые гланды, и всем остальным, включая Адольфа Алоизыча, точно так же. И спереди, и сзади! По самое не балуй! — Макс внезапно разозлился на этого лощеного навозного жука.

— Тише, тише, ну чего Вы так разнервничались. Вы же не россиянин, Вы — украинец... — поляк не ожидал такого всплеска агрессии от Зверя.

— Я — гражданин Советского Союза. И горжусь этим. Украина — моя временная родина. Так сказать, арендую квартиру, пока дом на ремонте. Да и Украину вы, поляки, мечтаете захапать уже давно. Так что тот факт, что вы оккупировали Западную Украину...

— Мы вернули Польше Восточные Кресы — исконно польские земли! Никаких украинцев здесь никогда не было — были русины, которых Австро-Венгрия морила в концлагерях, а австрияки с венграми тысячами рубили, вешали, расстреливали. А ваши немногочисленные так называемые украинцы, которые до 1914 года называли себя русскими, помогали оккупантам убивать своих соотечественников. Впрочем, как всегда. Украинцы Гитлеру помогали против СССР, Сталину — против УПА, англичанам, немцам, румынам, нам, полякам, сапоги лизали. Вы, украинцы, гордый народ, пся крев! — Витковски тоже внезапно вышел из себя.

— Ну, это ты, польская морда, брешешь. Это галычане, выродки эти, помесь разных наций — румыно-чехо-словако-мадьяро-поляки. Все эти гуцулы — непонятно кто по крови. Трахали их все, кому не лень, все, кто жил во все времена на тех землях начиная с Великого Княжества Литовского. Вот и выросла не нация, не народ, а сборище ублюдков. Своих же резали столько лет, начиная с Первой мировой, — Макс смотрел в глаза поляку и говорил все, что думал.

Но Витковски внезапно рассмеялся.

— Да, Максим Викторович, а Вы украинцев не любите.

— Не украинцев, а галычан этих...Вот чего им не хватало? Украина в кои-то веки обрела государственность — спасибо коммунистам и персонально Ленину. В СССР именно Украина обладала самым мощным потенциалом, после развала Союза все у нее было — от сельского хозяйства до строительства космических кораблей. И за двадцать лет умудрились все просрать! А галычане эти памятники Ленину с постаментов посносили, коммунистов стали преследовать, объявили вне закона, запретили партию... Отблагодарили...

— Ну, не запретили — это же законодательно надо делать. Просто у себя в своих городах, которые подняли восстание против власти, да, запретили. Но не по всей же Украине. И пока что просто не дают коммунистам устраивать свои митинги. Но партию, как таковую, не запрещали... — Витковски удивленно смотрел на Зверева, пытаясь понять причины его злости.

— Да дело даже не в коммунистах. Вот на хрена надо было Майдан организовывать? Ведь по сути какое им, галычанам, дело, с кем Украина собирается договора подписывать? У них там 80% взрослого населения давно по Европе разъехалось, по стройкам, по полям, клубнику в Португалии и Польше собирают, в Москве на стройках вкалывают, в Чехии и Словакии квартиры убирают, горшки выносят из-под стариков и на заводах машины собирают. Да мало ли, где все эти гуцулы — только не в Украине. Так какого хрена срать здесь? Не нравится в Украине — скатертью дорога, езжайте в свою Европу и не возвращайтесь! Так нет, начали здесь бузить!

— Так, кажется, я понял причины Вашего недовольства. Ну, кроме того, что Вы всегда были пророссийски настроены, Вы считаете, что жители Западной Украины не имеют права выражать свою точку зрения, так? ­— поляк с интересом посмотрел на Максима.

— Свою точку зрения граждане Украины вольны выражать на выборах или референдумах. Есть у них такое конституционное право. А если они берут в руки оружие и начинают военные действия против представителей власти, то это называется мятеж, бунт, государственный переворот, -­ Зверь уже спокойно говорил, глядя Витковски прямо в глаза.

— Окей, как говорят наши друзья из Вашингтона, Ваша точка зрения мне понятна. Но и нашу точку зрения Вы должны понимать — на наших границах в соседней стране начинается гражданская война, да еще и на так называемых спорных территориях. Население этих территорий отказывается подчиняться властям и обращается за помощью к странам НАТО, в том числе и к нам. Польша, как Вы знаете — член НАТО. Поэтому, естественно, наши вооруженные силы, а кроме того, ограниченный воинский контингент стран НАТО были вынуждены обозначить свое присутствие в зоне локального конфликта. Так сказать, сдерживающий фактор, линия разграничения, — поляк говорил и все это время внимательно смотрел на реакцию Максима.

— Все это понятно. Хотя частично я не все помню... Но то такое — контузия. От меня-то Вы чего хотите? ­— Зверь действительно не понимал, куда клонит поляк.

— Ну, ладно, я не буду, как у вас говорят, тянуть кота за все подробности. Буду краток. Вы сейчас поправляйтесь, выздоравливайте, голову приводите в порядок. Вы не в статусе военнопленного или задержанного, как ваши соседи по палате — я имею в виду боевиков УПА. Вы журналист, лицо нейтральное. Поэтому после излечения Вас передадут правительству Украины. Но мы с Вами знаем, что Вы не только или не столько журналист, сколько работник совсем другого фронта. Причем, не со стороны Украины. Мы за Вами, Максим Викторович, давно наблюдаем. И хотя Вы очень осторожны, и Ваш статус в определенных сферах очень надежно прикрыт, но поверьте — профессионалы такого уровня разрабатываются спецслужбами не менее серьезно, нежели видные политики или государственные деятели. Поэтому Вашему начальству — я имею в виду не главного редактора газеты или интернет-портала — Вашему главному начальству Вы должны передать некоторую информацию, — Витковски замолчал, ожидая реакции Макса.

"Если не знаешь, что делать — сделай шаг вперёд!" Кажется, эту цитату приписывают самураям, хотя, по-моему, это сказал один американец, руководитель тренингов по личностному росту. Ну, что ж, шагнем..."

Макс для начала встал со стула. Поляк молча ждал. Зверь прошелся по комнате, заложив руки за спину, потом вернулся и снова сел на свой стул.

— Я не буду Вам повторять десятый раз про контузию и потерю памяти. Можете, конечно, меня проверить, ну, вколоть чего-то, но результат вас разочарует... Тем не менее, я готов со всей серьезностью отнестись к тому, что Вы мне готовы сообщить. И, если Ваша сведения верны, то меня даже с моими провалами в памяти найдут те, кому Вы хотите передать свою информацию. Так что валяйте, моя дырявая голова готова для загрузки, — Макс улыбался, но глаза его были серьезны.

— "В Китае когда-то был человек, который любил драконов, и поэтому украсил свою одежду и мебель изображениями этих существ. Увлечение этого человека драконами привлекло внимание драконьего бога, и вот однажды перед окном китайца появился настоящий дракон. Говорят, он тут же умер от страха. Должно быть, он был одним из тех, кто говорят громкие слова, а на деле ведут себя по-другому". Это отрывок из книги самураев. Если точнее, это Ямамото Цунэтомо, "Собрание изречений мастера

Хагакурэ". Максим Викторович, Вы, как истинный самурай, много лет занимающийся боевыми искусствами, можете оценить мою мысль. Можете говорить все что угодно и я не буду подвергать Ваши слова сомнениям. Сейчас Вы — не передаточное звено, Вы, скорее, звено в одной цепи. И мы знаем, что это за цепь и куда она ведет. Поэтому мы передаем скорее не информацию даже, а, так сказать, посыл.

— Я понял, понял. Куда же Вы хотите меня послать? ­— Макс уже откровенно издевался, прощупывая поляка.

— Вас — никуда. А вот Вам мы посылаем сигнал. Определенные люди в Польше недовольны тем, что нас хотят снова натравить на Россию. И новый виток расследования по Смоленску не нужен ни Польше, ни Качинському, ни Путину. И Европе все это не нужно, равно, как и все эти американские игры с запретами и санкциями. Польша уж очень много на этом потеряла и будет терять. И мы готовы закрыть глаза на то, что в польском руководстве снова возникнет желание куда-то лететь и что-то решать. Погоды сейчас бывают нелетные, а американские "Боинги" такие ненадежные. С другой стороны, постоянные неурядицы на территории нынешней Западной пока еще Украины — это такая головная боль, что Польша готова, скажем, на ближайшие 10 лет взять на себя эти проблемы. Я думаю, Украина и так почти потеряла эту территорию и ей не нужна новая кровь. Да и такая Украина сегодня мало кому нужна. И если Крым сегодня выведен за скобки, то не пора ли всю Украину вывести точно также, как и Крым, за такие же скобки? Чтобы там, чего доброго, тоже не начались майданы, а потом не возникли все эти добровольческие батальоны и повстанческие армии. Опять же, газопроводы, нефтепроводы, атомные станции — все это игрушки, которыми сегодня опасно играть дилетантам от политики. Вы меня понимаете? — Витковски уже не улыбался.

"А ведь он меня вербует!" — подумал Макс. "Причем, умело и со вкусом"

— Раз Вы так хорошо знаете своего противника — а Россия после СССР стала Вашим противником, не так ли? — то позвольте мне ответить цитатой из нашего советского культового фильма, — Зверь улыбнулся и, наблюдая за реакцией своего визави, продолжил.

— "Как я Вас перевербовал — за пять минут и без всяких фокусов". Это цитата из фильма "Семнадцать мгновений весны", думаю, смотрели. Так вот, я с Вами вполне согласен по сути — от Западной Украины во все времена только один был профит: карпатские леса. И те сегодня браконьеры безбожно вырубают. А ЕС требуют отменить мораторий на продажу карпатской древесины. А весь головняк от западэнцев выливается в конечном итоге в майданы и, как сейчас, в войну. Так что лично мое мнение — соскучились все эти "нерабы" по плетке польского хозяина. Но это — лично мое мнение. И если мне будет предоставлена возможность передать его, как Вы говорите, по цепочке, то я — с радостью.

Максим откинулся на спинку стула и сделал жест, как будто бы отдал подачу в пинг-понге на поле соперника. Поляк понимающе ухмыльнулся.

— Ну, собственно говоря, лично я и не сомневался. Но и у меня есть начальство, я ведь не последнее звено в нашей цепи, — Витковски щелкнул пальцами. — Итак, Максим Викторович, мы с Вами поняли друг друга. И мы со своей стороны окажем Вам всяческое содействие. Тем более, что, думаю, Вы попали в поле зрения не только наших друзей, но и Ваших врагов. По мере возможности, мы постараемся Вас подстраховать и уберечь от различных... гм... случайностей. Знаете, на войне бывает всякое, и не только случайный артобстрел может стать причиной гибели какого-то журналиста. Есть еще и шальные пули, и шальные люди... Поэтому мой Вам совет — старайтесь пока что за пределы госпиталя не выходить. Даже гуляя во дворике, почаще смотрите вверх — вдруг кирпич какой упасть вздумает, и по сторонам — вдруг машина какая управление потеряет. Наши люди, конечно, будут смотреть в оба — так, кажется, у русских говорят? Но сами понимаете, никто не застрахован ни от чего. На войне — как на войне, правда? Я еще чем-то могу Вам помочь?

— Да, Вы знаете, пан Витковски, мне бы ноутбук с интернетом, а то, понимаете, отстал от событий, надо быть в курсе новостей...

— Само собой, пан журналист, само собой. Томаш! — Витковски крикнул внезапно кому-то, кто, видимо, ждал за дверью.

В кабинет сразу же вошел... старый знакомый Макса — польский журналист Томаш Мацейчук. Он в исторической параллели Зверева был завсегдатаем российских ток-шоу, посвященных проблемам Украины или Польши. Тогда он был ярым русофобом, но и на Украину гнал не по-детски. Каков этот тип здесь?

— Томаш, ты, вероятно, не знаешь в лицо пана Максима Зверева, но его фамилию встречал? Знакомить вас не надо? — Витковски вопросительно посмотрел на вошедшего.

— Нет, пан Марек, знакомить нас не надо, — неожиданно ответил Макс. — Я пана Мацейчука прекрасно знаю, видел неоднократно на разных ток-шоу.

— На каких это ток-шоу? — удивленно вскинулся Витковски.

— Пан Максим что-то путает. Да, конечно, я не раз читал его аналитику, смотрел интервью с ним, особенно во время и после Майдана, но вот по поводу моей скромной персоны... Не заслужил я еще такой чести — на ток-шоу выступать... Даже на польском телевидении... Вы, пан Максим, меня не перепутали ни с кем? — Мацейчук выглядел непритворно удивленным.

"Так, видимо и здесь в этом историческом отрезке кое-что изменилось и этот журналюга не достиг тех карьерных высот, которые были у него в моем времени", — Зверь понял, что снова прокололся и надо как-то выгребать.

— Возможно, я Вас, пан Мацейчук, с кем-то спутал. Голова немного не соображает... Ну, то есть, воспоминания наслаиваются друг на друга... Я помню, что какой-то польский журналист постоянно выступал на российских телешоу... — Макс стал отыгрывать назад.

— Аааа, Вы, Максим, наверное, Якуба Корейбу имеете в виду? Да, он жил в Украине, потом его оттуда выслали, он работает в МГИМО, живет в Москве и как раз он часто бывает на российских телешоу. Томаш — он блогер, он интернет-звезда, кстати, вел репортажи с Майдана, потому Вы его и видели... — Витковски расслабился, хотя поначалу было насторожился.

— Я, пан Максим, пока что звезд с неба не хватал, но служу своей Ойчизне там, где могу принести ей наивысшую пользу. Как и Вы, — Мацейчук с вызовом произнес последнюю фразу, глядя прямо в глаза Зверю.

— Так, брэк, горячие финские парни. Успеете еще поругаться. Томаш, предоставь своему коллеге ноутбук с доступом в интернет. Только не с латиницей, чтобы шрифт был русский. Ну и, если понадобиться, проконсультируй по отдельным вопросам. Пан Максим после контузии имеет провалы в памяти, окажи любезность, восстанови некоторые пробелы. Ну и, сам понимаешь, будь рядом. Все понял? — контрразведчик почти приказывал.

— Так есть! Будет исполнено. — Мацейчук тоже вроде не шутил.

— Томаш, извини за любопытство, можно нескромный вопрос? — не утерпел Макс.

— Слушаю, коллега, — в ледяном тоне "коллеги" слышался совсем иной подтекст, так обычно говорят "я тебя сейчас удавил бы".

— Ты вроде блогер, журналист и все такое. А тут вот не журналистика, а спецслужбы. У тебя какое звание, коллега? — слово "коллега" Зверь выделил особо ехидно.

— Звание в нашей службе нужно заслужить. И получить соответствующую подготовку. Мы просто так звезды или орлов на погоны не вешаем. И погоны не раздаем гражданским лицам. Томаш — наш внештатный сотрудник. Он возглавляет нашу пресс-службу в полевых условиях. То есть, во время боевых действий он, как это в Украине говорят — наш "речник". Озвучивает, так сказать, официальную версию польского Красного Креста. Ну а про остальное, я думаю, мы промолчим. Вы профессионал, сами все понимаете. Кстати, Вам подобный вопрос ни я, ни Ваш коллега задавать не будем, — Витковски вернул подачу, точно так же ехидно выделив слово "коллега".

— Ну, что ж, мы все друг друга поняли, Вы, Максим, идите к себе в палату, лечитесь, Томаш обеспечит Вас всем необходимым. К медперсоналу, лекарствам, к лечению — есть претензии? Что-то надо поменять? Соседи по палате устраивают? — Витковски снова был сама любезность.

— Нет, спасибо, все хорошо. Насчет лечения своего я еще не совсем в курсе, но в целом мне все нравится. — Макс действительно был всем доволен. Украинские госпитали и вообще, все лечебные заведения серьезно отставали от того уровня, который предлагали поляки.

— Тогда не смею Вас задерживать. Выздоравливайте, мы за эти пристально будем следить и помогать Вам всем, чем можем, — польский спец снова говорил с каким-то подтекстом.

"Ага, где хочешь, говорит, найду и горло перережу" — вспомнил Зверь подходящую цитату из "Джентльменов удачи"* [художественный кинофильм, снятый режиссером Александром Серым по сценарию Георгия Данелия и Виктории Токаревой на киностудии "Мосфильм". Лидер советского кинопроката в 1972 году — свыше 65 миллионов зрителей. Один из самых популярных советских кинофильмов, многие фразы из которого стали крылатыми].

Но надо было собирать мысли в кучку. И пока не было интернета, Макс вышел погулять в больничный дворик и попытался провести первичный анализ той информации, которая у него оказалась.

Он сразу понял, что поляки принимают его за какого-то важного человека. Точнее, скорее всего, на самом деле таким человеком и является. Просто ни хрена об этом не знает. Судя по всему, здесь журналист Максим Зверев не стал военным, он не сержант ДНР, которого, видимо, вообще нет, а сотрудник какой-то спецуры. Какой? Не СБУ же? То есть, журналист — это прикрытие? Так, а если он — сотрудник спецслужб, то уж точно не сержант. Вон как поляк расстилался перед ним. Ладно, поставим зарубку и пойдем по фактам.

Итак, судя по всему, президентом Украины все-таки стала Юлия Тимошенко. Майдан в 2013 году был. И как в его Украине, здесь тоже застрельщиками, точнее, основным пушечным мясом были жители западных областей Украины.

"А вот интересно — если Юля стала президентом, а в другой реальности именно ее партия "Батькивщина" была ядром оппозиции и основной руководящей силой киевского Майдана, то кто здесь рулил боевиками? Кто "Самооборону" создавал?"

Макс отложил эту мысль на потом и стал сопоставлять другие факты.

Получалось, что договор о зоне свободной торговли — ЗСТ — из-за которого, в принципе, и начался Майдан, в этой исторической реальности тоже стал отправной точкой переворота. Макс уже четко осознавал, что попал совсем в другую Украину, точнее, на другую развилку. И неизвестно, в каком месте произошло ответвление, и страна покатилась в другом направлении.

"Хотя, нет, почему в другом? Майдан был, гражданская война, которую назвали АТО — вот она. Разве что как бы все наоборот — восстал не Донбасс, а Галычина. И не Россия вторглась в Украину, а Польша. Точнее, не вторглась — в прошлой реальности Россия помогала оружием, добровольцами, гуманитаркой, но армия российская в боевых действиях не участвовала. А тут поляки все же вошли на территорию Украины, пусть и под эгидой НАТО" — Зверь отметил нестыковки и различия двух Украин.

И снова было непонятно — он попал в свою реальность, или какую-то параллельную? Если в параллельную, то почему? Что послужило причиной? Тогда, попав в 1976 год, он так и не нашел никаких признаков того, что реальность была параллельной — все обстояло точно так же, как и в его детстве. Все было точно такое же — Советский Союз, КПСС, пионеры, школа, учебники, даже школьная программа — все то же самое. И КГБ с милицией такие же, и цены, и продукты, и вкус мороженного — все точно такое же. Так что там параллельности никакой не было. Получается, он, Максим Зверев, попав в свое прошлое, что-то в нем изменил? И это "что-то" здесь, в Украине, развернуло новейшую историю вот таким причудливым образом?

"Ладно, будет ноут с интернетом, попробую проследить, где там была точка бифуркации", — Макс, гуляя в больничном дворике, снова стал сопоставлять факты и прокачивать доступную информацию.

"Итак, Майдан состоялся, но был подавлен. То есть, Тимошенко оказалась большим мужиком, нежели этот громила Янукович. Которого здесь почему-то никто не знает. Так, первая зарубка есть — отсутствие Яныка. И, после того, как разогнали Майдан, волнения начались не на Востоке, а на Западе. То есть, все с точностью до наоборот. Интересно, а есть здесь так называемые добровольческие батальоны?"

Эту мысль Максим Зверев додумать не успел, потому что внезапно увидел, как два польских солдата выводят из приехавшей "таблетки" очень знакомого ему типа. Это был Тарас Мазур по прозвищу Тополя. Тот самый, которого он расстрелял под Донецком в 2015 году....

Глава четвертая. Мертвые иногда возвращаются!

Все мы постоянно меняемся. Все люди имеют свойство с самого рождения усовершенствоваться, как некие саморазвивающиеся механизмы. Так устроено природой, и даже самые тупые и ограниченные особи хоть в каком-то аспекте развиваются. Ну, даже в соревнованиях уличной плесени "кто дальше всех плюнет" усматривается хоть какое-то развитие. А вообще-то, если одни тренируют свой мозг, другие — мышцы, третьи — нервы, а четвертые — потенцию. Тренируют и развивают. Но это то, что как бы лежит на поверхности. То, что сознательно человек, пускай даже самый примитивный, хочет развивать и развивает, кстати, иногда, даже вопреки своему желанию. Вернее, желание-то у него есть — например, выжить. Если там, война, или нападение, или просто какая-то катастрофа резкая. И человек внезапно обнаруживает в себе такие способности... Прыгает через двухметровый забор, бежит со скоростью гепарда, дерется, как сто чертей.

А есть ведь еще и подсознание. И подсознательно люди меняются гораздо чаще и гораздо глубже. Стоит только начать. И пошло, поехало. Главное капать на подсознание по чуть-чуть, понемногу. Но постоянно. И в результате — то Аум-Сенрике, то всякие там "Комитеты спасения Истинного Бога", то просто фанатики религиозные любых концессий. Или фанатики политические. Или просто помешанные на чем-либо.

Нет, есть, конечно, и более положительные моменты — всякие там последователи йоги, здорового или раздельного питания, голодания, какого-либо секса или воздержания от него. Неважно. Просто все это пришло как-то людям в голову. И не сразу ведь, правда? Кто-то же когда-то внушил им это все? А как? Вот-вот...

Но иногда человек даже не помнит, откуда и как он что-то получает в себя. Хорошо, если потом из этого не рождается что-то очень важное. А если рождается?

И если это не истина?

Все еще Львов, год 2016, 15 декабря

К себе в палату Максим пошел не сразу. Хотелось проветрить мозги, подышать свежим морозным воздухом. В первую очередь надо было проанализировать факты, которых собралось уже достаточно. Уже то, что он встретил здесь живого и здорового Тараса Мазура, говорило о том, что он вернулся не в то же самое время, из которого его швырнуло в прошлое, а в совершенно другое. Вернее, по летоисчислению был тот же 2016 год, из которого он внезапно попал в год 1976-й и теперь вот вернулся обратно.

Вот только события в этом году и в этой Украине идут несколько в другом направлении. Можно сказать, даже в некотором роде наоборот — вместо Востока восстал Запад, вместо войны с Россией — война с Польшей. Ну, как война... Война здесь одна — гражданская. Восток против Запада, как, в принципе, было и в его времени. Ивано-франковские, тернопольские и львовские рагули и жлобы против донецких и луганских гопников. Это если так, вкратце. Понятно, что и среди западэнцев было немало хороших, правильных парней, и среди жителей Донбасса нашлось много подонков. Не местность определяет качества человеческие. И не география делает из человека мразь.

Но, тем не менее, в первом варианте Украины почему-то именно подонки и мрази оказались в этих так называемых "добровольческих" батальонах. Именно все эти "правые секторы", "киевские руси" и прочие батальоны "Днепр-1" или "Киев-1" насиловали, убивали, пытали и грабили. Как, впрочем, много лет назад батальоны СС "Браденбург" или "Мюнхен". Интересно, а как сложилось здесь? В этой реальности? И почему, интересно, она изменилась?

Надо было собирать мысли в кучу. И пока не было интернета, Макс вышел погулять в больничный дворик и попытался провести первичный анализ той информации, которая у него оказалась.

Хотя было начало декабря, морозы еще не ударили. Снежок припорошил землю, которая порою выглядела внезапно поседевшей, но до настоящих сугробов еще было далеко. Солнце уже не грело. Правда, светило достаточно ярко, что радовало глаз. Да и небо пока не затянуло серой мрякой, не напрягало той свинцовостью и не нависало над головой неотвратимостью мрачной перспективы холодов, соплей и сракопадов. Нет, зима, конечно, имеет и какие-то положительные моменты — тот же Новый год или катание на лыжах или коньках. Но пока еще были живы воспоминания о теплых деньках, не хотелось напоминать иногда тварь дрожащую и шмыгающую сопливым носом.

Поэтому нынешнее начало декабря не могло не радовать. Будь потеплее градусов на пять, можно было даже и не набрасывать на себя теплый бушлат, чтобы выйти на прогулку. А гулять надо обязательно, тем более, после контузии. Да и на свежем воздухе думалось гораздо легче. Но поскольку, как говорится, на улице был не май месяц, Максу все же пришлось утепляться, чтобы проветрить, а не застудить мозги. Или еще какую часть своего организма.

Которому прогулка явно шла на пользу.

Гуляя, Максим наблюдал за движем в больничке и вокруг нее. В принципе, особой суеты не было — все же военный госпиталь. И, судя по всему, он находился под бдительным надзором польских спецслужб. Понятно, почему: если в его палате лежали двое из так называемой УПА — украинской повстанческой армии, то, вероятно, еще есть подобные "клиенты". Интересно, зачем они здесь, в польском госпитале?

На обмен? Или вербовка? А, может...

— Судить их будем, — внезапно раздался сзади чей-то знакомый голос.

Макс резко обернулся, ругая себя за утрату бдительности — все же контузия давала о себе знать. Сзади, неслышно подобравшись, как кот, стоял и улыбался все тот же пан Марек Витковски. Рядом с ним переминался с ноги на ногу какой-то увалень с широкой мордой деревенского простачка. Только если бы кто повнимательнее взглянул на этого "простачка", то сразу бы отметил его цепкий взгляд, собранное, как перед броском, весьма крепко сбитое тело и сильные предплечья, что выдавало в нем бойца-рукопашника. А когда увалень сделал пару шагов в сторону, Макс автоматически отметил плавные и почти незаметные перемещения этой "деревенщины".

— Прошу меня простить, пан Максим, я решил, не откладывая, как у вас говорят, в долгий ящик, представить Вам Вашего друга на ближайшие несколько дней. Знакомьтесь, это Януш Пшимановский, он же просто Янек.

— Дзень добри, пан Макс. Выбач ми бесцельна интэрвенция, алэ служба...— Янек тоже улыбался, но глаза его оставались холодными.

— Янек побудет рядом, как я предупреждал, могут быть некоторые, скажем так, неприятности. Вот он их и будет предотвращать, ­— Витковски был сама любезность.

— Ну, что Вы, панове, я только рад. К тому же пан Пшимановский поможет мне восстановить в памяти некоторые подробности — политические события, новости, какие-то детали, которые я, увы, пока не могу вспомнить... Сами понимаете, контузия, с головой у меня пока не все в порядке, — Макс говорил извиняющимся тоном, хотя ему-то как раз извиняться было не за что.

"Но пусть — поляки привыкли мнить себя панами, так что лишний раз шаркнуть ножкой не трудно. Корона не упадет, а этот жук Витковски не будет лишний раз доставать", — Макс решил быть максимально любезным с контрразведчиком.

— Кстати, Янек Вам принесет и ноутбук. Просто вначале проводит Вас в Вашу отдельную — Витковски сделал ударение на слове "отдельная" — палату, где Вам, несомненно, будет и удобнее, и безопаснее.

— Простите, а что мне, украинском журналисту, может угрожать здесь, в польском госпитале? Тем более, под эгидой Красного Креста? ­— Зверь искренне был удивлен.

— Поверьте, на войне всегда много сюрпризов. Тем более, если война гражданская, ­ Витковски продолжал улыбаться, но улыбка у него получилась несколько натянутой. И сразу продолжил.

— Так вот, чтобы Вы, пан журналист, не строили догадки, я сразу Вам открою все наши тайны. Ну, почти все. Ваши бывшие соседи — Вы же переселяетесь, не так ли — так называемые члены незаконных воинских формирований. Они назвали их по-старому — УПА, Украинская повстанческая армия. Так когда-то назывались банды украинских националистов, которые в годы второй мировой войны проводили этнические чистки польского населения на территории бывших польских земель, которые после 1939 года и позже стали территорией СССР. Так же все эти "повстанцы" убивали солдат Красной Армии, которая позже стала армией советской. Ну, и всех своих соотечественников, которые сотрудничали с Советской властью. И которые представляли в городах и селах эту самую власть. Некоторые источники говорят о том, что УПА сражались и с немцами, то есть — с нацистами. Но в основном эти банды в годы второй мировой войны, которую в СССР называли Великой Отечественной, как раз наоборот, входили в состав именно нацистских воинских частей. Даже больше — украинцы из националистических формирований были в составе частей СС. Была целая украинская дивизия СС "Галычина".

Еще эти украинские нацисты воевали друг с другом. У них были два лидера — Степан Бандера, кстати, агент германской разведки "Абвер" и Андрей Мельник, из бывших сечевых стрельцов. Кстати, тоже сотрудничал с абвером. Был еще один лидер — Евгений Коновалец, глава организации украинских националистов — ОУН, еще с Петлюрой начинал. Но его в 1938 году ликвидировал НКВД. ОУН возглавил Мельник, но Бандера, как это традиционно полагается у этого националистического быдла, создал свою ОУН. И эти две организации воевали друг с другом. Одним словом, где два хохла — там три гетьмана.

— Спасибо, пан Витковски, но историю Украины я знаю неплохо. И различаю мельниковцев и бандеровцев. Хотя, как по мне, и те мрази, и эти. Но зачем Вы мне это рассказываете? — Макс был искренне удивлен — и познаниями поляка, и мотивом его исторического экскурса.

— Я просто, пан журналист, еще раз подчеркиваю незаконную сущность банд этой так называемой УПА. Они же не сечевыми стрельцами себя назвали, те хоть армией были настоящей, воевали с нами — с Пилсудским. А "повстанцы" — что те, что эти — отсиживались в схронах или карателями в шуцманшафт батальонах, расстреливали евреев, например, в Киеве. А также боролись с партизанами — в Украине, Белоруссии, Югославии. Кстати, Хатынь сожгли тоже эти... "повстацы"... Так вот, современные "воины УПА", как они себя называют, ничуть не лучше. Грабят, насилуют, убивают... Мародеры они, а не воины. И бандиты. Но все же какая-то их часть может и воевать. Но как воевать? Они ведь не столько с украинской армией воюют, сколько с мирным населением своих же городов... Входят в город и оттуда стреляют из орудий в сторону ВСУшников. А те — отвечают. В результате вместо города — развалины. И десятки, а то и сотни трупов гражданских. Детей, женщин, стариков. Вот поэтому мы всех этих "повстанцев" судим. Тех, кого удалось живыми в плен взять. Потому что и украинские солдаты их в плен почти не берут, и местные жители на них очень злы. Если те попадаются местным, те их просто рвут... — контрразведчик внимательно смотрел на Макса, пытаясь разгадать, какие эмоции у того сейчас в душе.

— Ну, мне в целом понятно... Судя по Конституции Украины, все эти формирования УПА являются не только незаконными, но и преступными. Если они воюют с мирным населением, то они — военные преступники.

— Вот за это мы их и судим... Ну, как мы, — спохватился Витковски. — Военно-полевой суд ограниченного контингента сил НАТО. В исключительных или особо важных случаях отправляем некоторых в Международный Трибунал. Но это — в особых случаях. Если такие вот "воины" могут дать показания и свидетельствовать о преступлениях этой нео-УПА. Вот как раз Ваши соседи и будут после излечения командированы нами в Гаагу. Один артиллерист, имеет таблицы стрельб с целеуказателями, где, между прочим, целями обозначены школа и больница. А второй — снайпер, документально зафиксировано, что он вел стрельбу по мирному населению в момент эвакуации...

— Цо тен вахлак...тэ гнидэ застчелила кобиета з детским... — Янек встрял в разговор.

Витковски красноречиво глянул на подчиненного и тот увял.

— Янек прав — эта пся крев стрелял по женщинам с детьми. Специально, потому что солдаты бросались их спасать, и он тогда стрелял по военным. Мои хлопцы еле того вахлака оторвали от гражданских. А то его бы забили просто... Кобеты... Женщины ногами его топтали и рвали просто на части... Он говорит — осколком ранен? Спину и задницу посекло? Ага, конечно! Каблуками ему задницу посекло и спину. Просто по нему женщины потоптались славно да пару раз солдаты прошлись. Но то так, прошло, теперь будет рассказывать о том, что на самом деле эти бандиты творят, ­— Витковски посмотрел на часы.

— Но как там у вас говорят — птаха не годуют сказками?

— Нет, у русских есть пословицы — соловья баснями не кормят. Украинцы говорят по-другому: "Слів густо, а в животі пусто". Согласен — пора бы и подкрепиться. Причем, хотелось бы утолить и информационный голод тоже, — Макс намекнул на обещанный ноут с интернетом.

— Я помню, помню, Томаш уже все нашел, сейчас Янек Вас проводит и принесет все нужное. Здесь у нас вай-фай, пароль получите и пользуйтесь. А я сейчас пойду, займусь кое-какими делами, к нам гости пожаловали, — Витковски стал прощаться.

— Гости — это часом не Тарас Музур, псевдо — Тополя? Заместитель главы "Правого сектора"? — в лоб задал вопрос Зверь.

Вопрос практически ударил польского контрразведчика, что называется, под дых. Тот аж дернулся от неожиданности, хотя обладал отменной выдержкой.

— А вот с этого момента можно подробнее? Откуда Вы, Максим, знаете этого... Нет, я понимаю, Вы журналист, но Мазур не так часто светился, как его шеф Ярош, — в глазах у Витковски светился прямо-таки неподдельный азарт.

Как же — внезапно нашелся тот, кто знаком с функционером из УНА-УНСО, которая превратилась в "Правый сектор". А "Правый сектор", видимо, и в этом отрезке украинской новейшей истории натворил немало...

— Ну, подробно не могу, я не очень хорошо знаю Тополю, пару раз встречались. Но поговорить с ним было бы интересно, -­ дипломатично ответил Зверь.

— Чудовние! Немного пужднее мы устроим вам встречу, так сказать, будете брать интервью. Но не сейчас, домовились? — видно было, что поляка посетила какая-то идея.

— Нэма пытань! Домовылысь! — по-украински ответил Макс.

В новую палату он пошел, так сказать, налегке. Все равно вещей своих у него не было — видимо, форму или что там на нем было, сдали на хранение в кладовку или в стирку отправили, а мобильник или какие-то другие гаджеты или у той же контрразведки, или им амбец случился. Артобстрел — это ж не шутка.

"Кстати, надо спросить у этого контрика — где моя мобила? Если она есть — то смогу по адресной книге пробежаться, кто там у меня в ней? Сразу станет понятно, что от старого времени осталось, а что по-новому пошло... Ну и счас в интернет залезу, сразу все будет ясно..." — Макс, наметив план действий, немного оживился.

Янек следовал за ним, как тень. Но как только они вошли в лифт, чтобы подняться на два этажа выше, он встал к двери лицом, жестом показав, что выйдет первым. И после того, как они вышли на третьем этаже, пошел впереди, одновременно показывая путь и как бы заслоняя охраняемое лицо.

"Судя по всему, личником [личный телохранитель] долгое время работал, грамотно прикрывает", — успел подумать Зверь.

Успел — потому что как раз дошли до поворота коридора, где все и началось...

...Первый удар Янек успел отразить. Видимо, чисто на рефлексах. Нападавший, скорее всего, хотел сработать бесшумно — все-таки, госпиталь, тишина, шуметь нельзя — поэтому нож был направлен точно в сердце. Поляк успел повернуться в сторону и лезвие вошло в мощный бицепс. Янек моментально правым боковым отправил нападавшего в лучший из миров — судя по тому, как тот упал головой вперед.

"Или глубокий нокаут, или писец пацану...", — промелькнула мысль в голове Зверя.

Промелькнула — потому что мыслям уже ни времени, ни места не было, работали только рефлексы. И чтобы остаться в живых, надо было полагаться только на них. Думать можно будет потом — если будет чем. Потому что, судя по всему, четверо неизвестных пришли за его, Максима, головой. И всерьез готовы были ее оторвать.

Второй нападавший — громила в камуфляже с маской-"балаклавой" на голове — выдвинулся сразу же из-за спины своего коллеги, который так неудачно нарвался на кулак Янека Пшимановского. В обеих руках этого бугая было по ножу, и он их достал не для понта — по тому, как он двигался и как держал в руках клинки, сразу видно было профессионала. Но Пшимановский тоже был профессионал. Потому что не стал затевать, как в шпионских боевиках, какой-то танец с саблями, а левой (раненной!) рукой откуда-то моментально выудил что-то маленькое, но огнестрельное. Прозвучало два сухих таких кашля — и "кин-конг ножевого боя" из вертикального положения моментально перешел в горизонтальное. Причем, видимо, навсегда.

Беда всех профи в том, что они одинаково подготовлены. В смысле — стандартно мыслят и стандартно действуют. Поэтому сразу же в ответ на огневой контакт, предложенный охранником Максима, нападавшие поддержали его предложение аналогичным способом. Янек успел только заслонить своим могучим организмом своего подопечного, но не успел даже перебросить свой пистолет в правую руку. Было вообще удивительно, как он смог стрелять с левой после удара ножом, ведь из руки хлестала кровь. Наверное, именно в первые секунды, находясь в шоковом состоянии и не успев почувствовать боль, Янек успел достать оружие и выстрелить. Но такие чудеса проходят лишь раз и в следующие несколько секунд во лбу поляка возникла аккуратная маленькая дырочка. И, следуя закону "действие равно противодействию", Пшимановский медленно завалился назад. Вряд ли его лоб смог противостоять пуле.

После этого счет пошел на секунды.

Позже Макс, как не пытался, не мог вспомнить подробно, что и как он делал. Ему здорово помогли следователи, которые пару часов колдовали в коридоре и буквально обнюхивали каждый сантиметр госпитальной территории. Какие-то воспоминания потом он смог достать из мозга. Но в целом картинка боя напоминала смазанное фото, когда фотоаппарат щелкнул какого-то бегущего или быстро едущего человека.

Оставшиеся двое нападавших были вооружены. Причем, не ножами или пистолетами — у обоих в руках находились компактные АКС-74У, автоматы, прекрасно подходящие для стрельбы в упор. На расстоянии более 100 метров эти кургузые недомерки давали очень низкую кучность и рассеивание происходило по принципу "куда Бог пошлет". Но на 10-30 метров они прошивали насквозь даже бронежилет, правда, только 1-2 класса защиты.

Судя по всему, после выхода из строя двоих своих коллег их намерения взять живым Максима Зверева, если и присутствовали ранее, то моментально подверглись серьезной корректировке. Именно это объяснили следователям многочисленные пулевые отверстия в стенах того участка больничного коридора, где пришлось пересечься Максу и нескольким очередям из двух автоматов.

Хоть убей, но Зверь не смог вспомнить, каким образом он умудрился уйти от выстрелов практически в упор. Причем, не от одиночных — оба нападавших выпустили в него по пол-рожка. Но момент столкновения он запомнил совершенно четко — он свалился на своих противников прямо с потолка. Как позже пояснили ему те же польские следователи, он сумел в прыжке оттолкнуться от стены, причем примерно на уровне полутора метров и оттуда уже атаковать нападавших. На побелке были видны следы его ног. Как он это сделал — Макс не помнил. Были догадки — вначале он прыгнул на подоконник, а уже оттуда — на стену, такой себе трюк в стиле Джеки Чана средней сложности. Но одно Зверь помнил совершенно четко — раньше он подобных трюков не делал. И каким бы крутым рукопашником он не был, но один с голыми руками против двух автоматов никогда бы не попер. Впрочем, выбора в тот момент у него не было...

Одним словом, после его головоломного прыжка было всего два технических действия — прыжок на шею одного автоматчика, естественно, с одновременным ее скручиванием до положения неестественной выворотности, и выстрел из одолженного АКС-74У во второго стрелка с одновременным приходом в негодность его цветущего организма. Плюс реки крови, брызги мозга из разлетевшейся головы нападавшего и прочие неприятные для врачей и случайных больных последствия этого, без сомнения, террористического акта.

Честно говоря, Максим даже не успел как следует испугаться. Все прошло очень быстро и судя только по обрывкам воспоминаний в его голове мозг Максима Зверева минимально участвовал в процессе защиты его хозяина от нападения.

Именно это обстоятельство заставило Максима напрячься.

Потому что он почувствовал свое тело немного чужим.

Что не могло не насторожить...

Глава пятая. Украина-2. Вторая попытка

Порой бывает так, что нужно вовремя остановится. Просто для того, чтобы посмотреть — правильно ли все сделал? Проверить — не забыл ли закрыть газ, воду, не оставил ли свет в туалете? Или же — спят ли дети, выключена ли плита? Ну, или на работе — правильно ли понял тебя подчиненный, выполняют ли задание, не уходит ли на сторону важная информация. Да мало ли, для чего нужно вовремя сделать остановку? Хотя бы для того, чтобы самого себя проконтролировать — все ли доводы привел, все ли сказал, сделал, принял? И чтобы случайно не зайти слишком далеко. Ведь потом будет развилка, точка бифуркации, откуда уже не свернуть, и назад не вернуться. А если вернуться, то уже не туда, откуда пришел. Потому что за то время, пока поворачивал, уже некоторые вещи поменялись... И вернешься ты уже не совсем туда, где был...

Нырнул ты, например, в одну реку, а вынырнешь уже в другой. Потому что, пока нырял, много воды утекло...

И снова Львов, год 2016, 15 декабря

Полковник польской военной контрразведки (SKW) Марек Витковски был просто в бешенстве. Нападение на очень ценного агента влияния, которого еще предстояло сделать таковым — и где? В его вотчине, в госпитале Международного комитета Красного Креста, который на самом деле был его базой, его маленькой крепостью! На агента, которого он только-только начал вербовать, а, если точнее, "окучивать", ибо сверху поступил категорический запрет на любые действия по его профилю. И которого с таким трудом посчастливилось ему добыть! Такая удача — и вот, внезапно почти провал! Если бы этого журналиста завалили — все, полетели бы головы, а первая — его голова! Ну, не так буквально, конечно, но погоны бы слетели точно. А то и в отставку пришлось бы попроситься...

А журналист непрост, ой не прост. Один, с голыми руками против двух автоматов! В него стреляли в упор и при этом он ушел с линии огня. Фантастика! Его предупреждали, что этот Зверев — очень опытный разведчик, агент экстра-класса, много лет работает под прикрытием, но он не верил. Мало ли, может просто агент из разряда "передай-свободен". А тут такой Джеймс Бонд...

Но надо пошевеливаться. Жаль Янека, хороший был хлопак, но то война... Сразу отправил своих лучших боевиков к этому журналисту, четверо дежурят теперь посменно. А еще надо запросить Центр, данные на тех террористов найти — отпечатки выслали, фото, может что и найдут. Профессионалы, как они смогли так схибить? Видимо, хотели взять Зверева живым, потому и не стали сразу стрелять. И не ожидали, что журналист окажется таким прытким...

Мда, надо срочно поднять все, что есть, на цего хлопа...

...Макс отошел довольно быстро. Все же мозг не отвечал за действия его тела в экстремальной ситуации, поэтому и ставить вопросы самому себе было бессмысленно. Ясно одно — он изменился, он не тот, каким был перед попаданием в свое прошлое. Вариантов два — либо он там, в прошлом, прожил свою жизнь уже иначе, обладая послезнанием, либо он во время пребывания в прошлом получил новые знания, навыки, умения. Либо и то, и то. Или что-то совсем иное. Но сейчас информации ноль, да и не главное это. Есть более насущные проблемы.

А раз так — то лучше потратить время с большей пользой. Потому что перед ним стояли вопросы в несколько другой плоскости. Из разряда вечных: "Что? Где? Когда?" А все эти "Кто виноват?" и "Что делать?", а также "Быть или не быть?" оставим на потом. Ясно, что в этом прошлом он не совсем журналист, а может, и совсем не журналист. И тот финт, который его контуженное, но, видимо, совершенно не пострадавшее тело выдало при нападении неизвестных, надо просто отметить, как данность. И пользоваться при случае.

"Хотя нет, чур меня, тьфу-тьфу-тьфу, на хер такие расклады!" — Макс даже мысленно перекрестился.

"Не надо больше проверять, на что я еще способен. Вдруг научился, как в "Матрице", взглядом пули останавливать? Если в 1976 году познакомился с экстрасенсами из "конторы", то за тридцать-сорок лет могли и не таким трюкам научить..."

Макс задумался. В принципе, тело свое надо будет исследовать, он ведь после контузии даже легкую разминку не делал. Потому и сам удивился тому, что сделал во время нападения.

"Но волнует другое. Судя по всему, я здесь — важная птица. И меня явно разрабатывают. Кто? Скорее всего, контрразведка. Причем, раз боевые действия, то военная контрразведка. Серьезная контора. И вот такой щелчок по носу. Точнее, не щелчок, а полновесная плюха. Сунуть боевиков в самое логово польской контрразведки, с оружием, нападение прямо в госпитале, причем, в помещении, не где-то снаружи... Серьезные завязки нужны для такого, акция готовилась явно не один день. Получается, я под плотным контролем, "под колпаком". Знать бы, кто здесь Мюллер. То, что Штирлиц — это я, понятно сразу. Теперь надо понять, на кого в данный момент я работаю... Но ладно, вернемся к первоочередным задачам!"

Макс осмотрелся.

В палате, которую ему предоставили, и которая больше была похожа на рабочий кабинет врача — а может, так оно и было — на письменном столе уже стоял ноутбук, включенный и готовый к работе. Прикольно, что ноут был с кириллицей, а не с латинской клавиатурой. И не с польским шрифтом, что ожидалось.

"Значит, этот контрразведчик все просчитал, был готов к разговору. Неужели они и раньше меня "пасли". Тогда вопрос — почему я оказался здесь? И почему вообще я, журналист, и, судя по всему, не только журналист, поперся в зону боевых действий? Я же не боец, получается, не защитник повстанцев теперь..."

Зверь уселся в кресло, судя по всему, тоже принадлежавшее, как минимум, заместителю главврача, и задумался. Он на минутку представил себе всю нелепость ситуации.

"Бля, повстанцы! Офигеть — украинская повстанческая армия! УПА! Теперь бандеровцы стали сепарами! Цирк! И теперь эти клоуны типа бандеровцы, которым их патриотизм вливали с юных лет со времен Ющенко, внезапно решили отделиться? Идиоты! Куда? К Польше? Чтобы поляки снова их холуями и псякревами называли? Без панской плетки не могут никак? Но ладно, этими долбодятлами все равно управляют более серьезные дяди, "сказал доктор в морг — значит, в морг!"

Макс включил ноут, вошел в интернет и первым делом проверил почту. Фигвам — он не смог зайти в свои почтовые ящики. Пароль не подходил. То есть, сразу первый облом — он не может в своей почте проверить свою же информацию и, получается, не сможет восстановить личные сведения о себе и своей деятельности. Видимо, пароль здесь был другой. А, может, и ящики другие?

Зверь просмотрел браузеры — они были те же. Тот же "хром", "мозила", "опера", "эксплоуэр". И почта у него должна быть укрнетовская — а дудки. И гуглхромовской нет. В общем, пока облом. А информация нужна! Он просто не мог поверить, что вокруг его персоны начались такие игры.

"Итак, вводная N1 — Максим Зверев является важной птицей. Вводная N2 — Максим Зверев журналист только для прикрытия, а на самом деле какой-то местный вариант Джеймса Бонда. Вводная N3 — польская контрразведка передает ему очень важный посыл для российского руководства. Вывод? Максим Зверев — агент российских спецслужб? Нехило!"

Зверь встал с кресла, подошел к зеркалу и внимательно на себя посмотрел. В принципе, ничего особо не изменилось. Он выглядел, как всегда — здоровый, высокий мужик, не качок, но и не дохлик, мускулатура имеется, но бицепсы-трицепсы напоказ не торчат. Выглядит, как всегда, не на свои 53, максимум, на 38 — всю жизнь в спорте, как же иначе? Ни лысины, ни животика, ни морщин на лице, разве что трехдневная щетина портит глянец. По сравнению с прошлым временем малость похудел. Впрочем, и тогда, на Донбассе он особо не разъелся, да и постоянные разведвыходы ожирению не способствовали.

Но что-то, хоть и неуловимое, на первый взгляд, все же Макс в себе новообновленном заметил. Даже не в лице — в глазах. Взгляд стал более жестким, даже, можно сказать, злым. И это при том, что и раньше он размазней и квашней не был. Хотя, если честно, какие-то моменты либерализма и всепрощеничества в нем присутствовали. В том прошлом, которое было до попаданчества. Жалел он и бойцов своих, и, раньше, соперников на ковре, не бил в полную силу порой, когда надо было, жалел и пленных украинских солдат. И порой не мог расстреливать даже попавшихся мародеров — отправлял "на подвал", на земляные работы. А тут — свернул шею одному, пристрелил второго...

"И никакого, блин, сожаления. И Янека даже не жалко, который мне жизнь спас. Вот ни капельки. А что — парень сделал свою работу. Причем, не совсем качественно — не обеспечил полную защиту. На чем и погорел..."

Зверь все эти мысли просто воспринимал, как некий поток сознания, со стороны. Как будто и не он все это думает, а кто-то внутри него. Кто-то, безусловно, родной и близкий, но немного не он. Наверное, так бы он, маленький Максим Зверев, воспринимал вторжение уже взрослого Макса Зверева в его детское сознание со всеми его взрослыми мыслями, чувствами и умениями.

"Ладно, будем решать проблемы и задачи по мере их поступления. Для начала надо определиться, куда конкретно, в какую историческую ситуацию я попал, почему так получилось и в каком конкретно месте история Украина изменилась настолько, что гражданская война, начавшаяся после Майдана в Киеве в 2014 году, стала вдруг диаметрально противоположной в территориальном смысле. То есть, не Донбасс восстал против новой украинской власти, а Западная Украина внезапно захотела отделяться? Кстати, если отделяться — то Польша была бы наиболее вероятным крылом, под которое западэнцы пошли бы. Ну, Румыния еще, Венгрия. А тут — Польша вторглась в Украину, а эти бандеровцы с поляками режутся... Впрочем, все правильно — они и раньше резали друг друга, видимо, галычане снова ЗУНР решили воссоздать, как и сто лет назад..."

Макс снова сел за стол и окунулся с головой в интернет. Его главной задачей было отыскать момент, когда история Украины пошла не так, как это было в его 2016 году.

Момент был найден довольно быстро.

В принципе, все было почти так же — и развал СССР в 1991 году, и Беловежская пуща, и шальные 90-е — все было. И первый президент Украины Леонид Кравчук, который первым же и стал грабить свою страну, распродав крупнейшее в Европе Черноморское пароходство и "толкнув" корабли чуть ли не по цене лома — был. Был и второй президент Украины, бывший директор днепропетровского Южмаша Леонид Кучма, который продолжил грабить Украину, начав и закончив "прихватизацию" страны, передав за бесценок крупнейшие отечественные предприятия зарождавшимся олигархам. И в первую очередь, металлургические гиганты — своему зятю, Виктору Пинчуку. Ну и остальным — Ринату Ахметову, Игорю Коломойскому, Дмитрию Фирташу.

А вот с третьим президентом было не все так просто...

Нет, после Кучмы Украиной стал править все тот же полудурошный Виктор Ющенко. И "оранжевая революция" была, вместе с Майданом и прочими "наколотыми апельсинами". Вот только фразу эту произнесла вовсе не Люда Янукович. Ее вообще не было — ни Людмилы Янукович, ни ее мужа, Виктора Януковича. Фраза была, апельсины — были, а Януковичей — не было. Поэтому про "наколотые" апельсины ляпнула Анна Герман. Которая в "его" времени была как раз пресс-секретуткой Януковича. А здесь...

Здесь все было не так. Надо было разбираться.

И Макс разобрался.

В принципе, новейшая история Украины, как государства, могла стать прекрасным сценарием для какого-то политического триллера. Пополам с комедией типа "Хвост вертит собакой". Уж больно трагическое и комическое перемешалось в одном флаконе.

Когда украинский президент Леонид Кучма решил схитрить и обеспечить себе третий срок своего президентства, себе на смену он готовил бывшего министра внутренних дел Юрия Кравченко. Схема была простой и надежной, назвать ее можно было условно "подержи мне место". Это уже потом вариант "рокировка" был опробован в России, а тогда, в 2004 году именно такой выход придумал Кучма. Вернее, ему придумали.

Согласно Конституции Украины, президент не мог три раза подряд занимать этот пост. Вот Леонид Данилович и двинул на пост президента своего друга и соратника, а, если откровенно, то уже и преемника. И несмотря на то, что Кравченко после знаменитого "кассетного скандала" с убийством журналиста Георгия Гонгадзе был уволен с поста главы МВД в марте 2001 года, Кучма устроил его на теплое место главы ГНАУ — государственной налоговой администрации Украины. И оттуда Кравченко должен был стартануть в кресло украинского президента.

Должен был...

Дальше началась такая же канитель, как и в том варианте истории Украины, которую знал Максим. В этом, новом варианте все пошло почти так же — летом 2004 года Юрий Кравченко был уволен с поста председателя ГНАУ. Причем, судя по всему, Кучму вынудили это сделать. И хотя сразу же стартовала кампания по раскрутке имиджа Кравченко, как борца с мафией и ликвидатора банд, но что-то пошло не так.

У бывшего главы МВД Украины были все шансы стать новым президентом страны. Он в свое время поднял украинскую милицию на качественно новый уровень, именно под его руководством в Украине были ликвидированы самые опасные банды — Марьянчука из Одессы, "банды оборотней" Свердлова и банды Гончарова из Киева. Причем, все бандиты имели осведомителей в МВД и СБУ, были вооружены автоматическим оружием, действовали нагло и решительно. Тем не менее, их просто разгромили — кого "закрыли", кого перевербовали, а многих просто перестреляли. Юрий Федорович умел быть жестким и даже жестоким. Да и вообще преступность в Украине при Кравченко ощутимо снизилась. Так что шансы быть избранным у него были...

Но, видимо, вмешались пиндосы...

Макс смотрел в экран ноутбука, нанизывая к себе в файл документ за документом, статью за статьей, просматривая видео и не мог отделаться от мысли, что все это он уже когда-то видел. На всех событиях, которые происходили в Украине, начиная с распада СССР, как будто бы стояла печать, точнее, клеймо мастера. Мастера, который неспешно, со вкусом, ковал некое оружие, какую-то супер-пушку, которая была направлена на Россию. И на клейме этом было четко обозначено "Made in USA"

"Их почерк, как не крути. Ведь ставленником Госдепа оказался бывший банкир, этот тупой хуторянин Виктор Ющенко. И Юрий Кравченко был явно лишним в этом заокеанском пасьянсе. Тем более, что схема, когда Кравченко становился президентом, а Кучма — премьер-министром, угадывалась на раз. Америкосам это было не нужно. Вот же ж твари, что там, что здесь в каждую щель лезут, не ймется им в своих штатах, мало им банановых республик по всему миру, гнидам!", — Максим даже в сердцах хлопнул кулаком по столу.

Ноутбук подпрыгнул и, обидевшись, стал перезагружаться. Зверь мятюгнулся уже не сдерживаясь. В комнату моментально заглянул один из охранников. Макс показал ему жестом, что все спокойно, виновато пожав плечами и ткнув пальцем в ноут, произнес одну из двух известных ему польских фраз "Курва мать!" Поляк усмехнулся и, понимающе кивнув головой, скрылся за дверью. Макс подождал, пока ноут снова загрузится, восстановил странички внезапно прерванной работы браузера и снова окунулся с головой в хронику событий 2005 и следующих годов.

В принципе, Кучма не устраивал США давно. Просто поначалу он со своей многовекторностью очень удачно водил за нос не только америкосов, но и россиян. Путин был согласен ждать, потому что реально для Украины союз с Россией был наиболее выгодным. Какой дурак будет упускать свою выгоду? Но Кучма был не дурак — он как раз был из тех хитрецов, что порой сами себя могут перехитрить и остаться в дураках. Именно так и получилось со вторым президентом Украины, что в одном, что в другом варианте. Только здесь сценарий в новой Украине, той, в которую занесло сейчас Максима, пошел по новой ветке. Причем, все, так сказать, ускорилось...

...Утром 4 ноября 2004 года Юрий Федорович Кравченко был обнаружен мертвым на даче в элитном поселке "Золотые ворота" в Конче-Заспе под Киевом. В первоначальном варианте это случилось уже после Оранжевой революции, 4 марта 2005 года. Здесь же бывший министр не должен был выиграть президентские выборы, второй тур которых был намечен на 21 ноября.

По официальной версии, как и в первом варианте, Кравченко якобы покончил жизнь самоубийством — дважды выстрелив себе в голову. Макс много читал об этом деле и у него, как и у многих его коллег, не было ни тени сомнения в том, что Кравченко убили.

Ну, как такое может быть — человек делает себе снизу в челюсть выстрел из пистолета, при этом, как писали эксперты, получает "перелом нижней челюсти с травматической ампутацией передних зубов и двойной перелом нижней челюсти в области ее углов, повреждения нижней губы, повреждения языка, перелом верхнечелюстных костей с травматической ампутацией передних зубов, разрушение хрящей носа, на верхней губе по ее срединной линии сквозное ранение линейно витой формы". Короче, отстрелил себе пол-лица и при этом хладнокровно прислонил пистолет к виску и снова нажал на спусковой крючок?

Та ладно!

Такая травма приводит к болевому шоку. Получив который, человек просто не в состоянии не то, что снова стреляться — он пистолет в руках не удержит! Потому что сознание потеряет! Мало того, после такой травмы Кравченко — а рост генерала был 190 сантиметров — просто упал бы со стула, на котором сидел. А покойный сидел себе спокойненько, словно бы первый выстрел не снес ему полчелюсти. Подумаешь! Ну, не вышло, взял и в висок еще раз выстрелил, делов то?

Было еще много странностей, которые следователи благополучно "не заметили". На пистолете были отпечатки "самоубийцы", а все патроны почему-то оказались чистенькими. Словно их не Кравченко снаряжал в магазин, а ангел. Или бес. Гильзы от двух выстрелов в упор почему-то оказались в разных концах сарая, где дважды "застрелился" генерал. Что в принципе невозможно. На правой руке, которой он держал пистолет, не оказалось ни капли крови, хотя все вокруг было залито ею. Опять же, на руке не было следов от порохового налета — а следы обязаны были быть, раз он стрелял в упор. И так далее...

Кстати, следователи обнаружили предсмертную записку Кравченко: "Мои дорогие, я не виноват ни в чем. Простите меня, я стал жертвой политических интриг президента Кучмы и его окружения. Покидаю вас с чистой совестью, прощайте".

Но люди, знавшие Юрия Кравченко очень хорошо, увидев фото записки в газетах, сразу сказали, что почерк — не покойного. Мало того — листок из блокнота, на котором была написана записка, лежал на видном месте, а самого блокнота так и не нашли. И ручку, которой генерал якобы ее писал — тоже. Да и не мог он так официально написать — "президента Кучмы". И эти слова казенные — "я стал жертвой политических интриг президента Кучмы и его окружения" ... Так предсмертные записки не пишут.

Одним словом, сработать так топорно могли только те, кто знал наверняка, что следователи не будут копать по-настоящему...

Потом, конечно, была запущена версия, что Кравченко застрелился из-за дела Гонгадзе — ведь он должен был прибыть на допрос в Генеральную прокуратуру в связи с расследованием дела об убийстве журналиста. Мол, он многое мог рассказать следователям, потому что проводил собственное расследование этой загадочной и нелепой смерти... И даже те, кто утверждал, что генерала убили, думали, что из-за журналиста... Но на самом деле все было гораздо проще — в США не хотели видеть президентом ни волевого Кравченко, ни хитрого Кучму. Кучма не пошел на условия, выдвигаемые заокеанскими кураторами Украины, а Кравченко был человеком Кучмы. Так что Ющенко должен был стать президентом в любом случае...

Но Кучма и здесь попытался вывернуться.

Конечно, когда внезапно убивают кандидата в президенты, вернее, когда кандидат в президенты внезапно совершает самоубийство, второй кандидат как бы автоматически должен был стать президентом. Ведь после первого тура выборов 31 октября во второй тур вышли Кравченко и Ющенко. Причем, набрали они голосов примерно поровну — у Ющенко было 40%, у Кравченко — 39,30%. На третьем месте был лидер Социалистической партии Украины Александр Мороз с жалкими 5,81%. Так что даже если бы он занял место внезапно умершего соперника, ему ничего не светило. Но Кучма решил все переиграть и добился отмены результатов выборов. А потом отменил и сами выборы. Мол, террористы и все такое...

И вот тогда грянул первый Майдан!

Сама так называемая "Оранжевая революция", как две капли воды, была похожа на ту, которую наблюдал в свое время Макс, и в которой сам принимал участие. Трудно было сказать, почему он тогда оказался на Майдане? Наверное, все же, не по политическим мотивам — потому, что там были его друзья. Ну и немаловажный аспект — на тот момент у него не было работы. Так что можно было и побуянить!

Так вот, все было то же самое — и оранжевые флаги, шарфики, ленточки, и "Ю-ЩЕН-КО!", и "Разом нас багато — нас нэ подолаты!" Лидеры и кукловоды были те же самые. Вождем и Мессией выступал Виктор Ющенко, его соратницей была Юлия Тимошенко, которая уже к тому времени оформила свою отдельную партию "Батькивщина". А на подпевках выступала вся остальная шелупонь — и Александр Мороз с умирающей Социалистической партией Украины, и Петр Порошенко, который раньше был основателем Партии регионов (она как бы противостояла на выборах "Нашей Украине" Ющенко), но вовремя переметнулся к сильнейшим, и даже глава Партии промышленников и предпринимателей Анатолий Кинах, которого в политтусовке давно прозвали Робот Толя — по аналогии с Роботом Вертером из фильма "Гостья из будущего".

Но вообще-то среди так называемой оппозиции кроме Ющенко и Тимошенко сильных лидеров не было. А вот с другой стороны на место Кравченко можно было выставлять сразу трех-четырех кандидатов — и премьера Георгия Кирпу, и харьковского губернатора Евгения Кушнарева, и даже лидера социал-демократов Виктора Медведчука, который к тому времени уже начал дистанцироваться от Леонида Кучмы. Впрочем, у Медведчука всегда был нюх на победителей. И, видимо, он почуял, что Кучма не вытянет...

В общем, началась канитель...

"Оранжевая" оппозиция требовала признать Ющенко президентом, Кучма и Партия регионов, которая стала опорой власти, требовали или проведения второго тура выборов, или аннулирования результатов первого. То есть, вообще приостановить президентские выборы и провести их через год, чтобы новые кандидаты могли провести нормальную предвыборную кампанию. Противостояние готово было перейти в прямые столкновения — на Майдане уже стали расставлять первые палатки. Кстати, первыми там оказались боевики из УНА-УНСО...

В общем, дальше все было примерно так же, как и в варианте N1 — в Киеве начались переговоры между Ющенко и действующим президентом Кучмой. По просьбе Кучмы, в переговорах приняли участие зарубежные посредники — президент Польши Александр Квасьневский, Верховный представитель Евросоюза по внешней политике и безопасности Хавьер Солана и генеральный секретарь ОБСЕ Ян Кубиш. В переговорах также участвовали спикер украинского парламента Владимир Литвин и спикер Госдумы России Борис Грызлов.

Кстати, Юлия Тимошенко потребовала отказаться от переговоров с властью, якобы виновной в массовых нарушениях законов. Она назвала этот шаг предательским по отношению к народу и настаивала, что оппозиция должна была вначале захватить власть, заставив Кучму и председателя ЦИК Кивалова сложить свои полномочия. А затем уже начинать переговоры с посредниками по поводу признания законности такого развития событий. Любопытно, что спустя десять лет именно она окажется в положении Кучмы и наплюет на все предложения оппозиции...

Короче, пока шли переговоры, сторонники Виктора Ющенко, получив прямой приказ своих лидеров — а, скорее всего, выполняя указания резидентов США, которые контролировали события, заблокировали здание правительства Украины и президентскую администрацию в Киеве. Протестующие не пускали к Дому правительства никого, кроме журналистов. Срочно были мобилизованы сторонники действующего премьера Георгия Кирпы и убитого кандидата в президенты Юрия Кравченко. Встреча представителей противоборствующих групп произошла на Европейской площади в Киеве. Между ними стояли жидкие шеренги милицейского спецназа. Но как только "оранжевые" попытались показать силу — отряд спецназначения МВД "Беркут" сразу же показал, кто здесь самый крутой. Какая-то сотня бравых парней в милицейской форме одними дубинками погнали несколько тысяч "майдаунов", вооруженных битами, цепями и дубинами, обратно на Майдан. А отдельных представителей "оранжевого" племени гоняли еще по всему центру Киева, пакуя и отправляя за решетку. И только приказ президента Леонида Кучмы и министра МВД Николая Белоконя удержал милиционеров от того, чтобы снести на хрен всю "оранжевую волну" с Майдана Независимости.

Кучма еще надеялся договориться...

Кстати, "оранжевые" все это время вовсю "майданили" в центре Киева. Весь Крещатик и вся центральная площадь, точнее, Майдан Независимости, были заставлены палатками. Там уже не просто ночевали или дневали — там жили сотни бездельников, которым не надо было ни работать, ни учиться, ни кормить семьи, детей. К тому же кормили на Майдане бесплатно — деньги были давно выделены. Ведь все эти палатки, продукты, дрова, бензопилы, рации, генераторы, лекарства, одежда, а также снаряжение и даже оружие — все это на улицах Киева не валялось и на киевских каштанах не выросло.

А сердобольные и глупые киевляне еще и сносили продукты и деньги на Майдан. Кстати, эти самые майданные деньги позже тупо украдет лидер молодежной организации "ПОРА" Влад Каськив — тот еще аферист. И купит себе квартиру в центре Киева...

...В Киеве прошло экстренное внеочередное заседание Верховной Рады. Депутаты приняли постановление "О политическом кризисе в государстве, возникшем в связи с выборами президента Украины", которым признали недействительными итоги первого тура голосования в связи с трагической гибелью одного из кандидатов. Верховная Рада предложила действующему президенту Леониду Кучме до 1 декабря внести на рассмотрение парламента представление о проведении новых президентских выборов.

Президент Кучма на это заявил, что объявить результаты голосования недействительными может только Центризбирком, поэтому решение Рады — "политическое" и правовых последствий не имеет. Действующий президент в экстренном порядке созвал Совет национальной безопасности и обороны Украины. Совет, вопреки опасениям оппозиции, не принял решение о разгоне митингующих. Кучма заявил, что блокада органов власти является грубым нарушением закона и напомнил, что Ющенко обещал снять осаду со зданий Верховной Рады, администрации президента, правительства и Верховного суда. На это лидер оппозиции ответил, что вести толпу на захват этих зданий он не будет, но граждане имеют полное право мирно выражать недовольство на улице.

И, словно бы намекая на то, что противостояние может перейти в фазу силового конфликта, в течение всей ночи участники акций протеста, оккупировавшие весь центр Киева, дежурили вокруг здания Администрации президента, окружив ул. Лютеранскую, Шелковичную и Институтскую живым кольцом.

Кучма попытался было пригрозить распадом страны. В Харькове состоялся съезд Партии регионов. Этот съезд явно продемонстрировал сепаратистские наклонности. Бывшие сторонники Кравченко, а также видные деятели Партии регионов собрали в Харькове три тысячи представителей власти местного самоуправления и исполнительной власти. В основном прибыли представители юго-востока Украины (Донецкой, Днепропетровской, Житомирской, Запорожской, Кировоградской, Луганской, Николаевской, Одесской, Полтавской, Сумской, Харьковской, Херсонской, Черкасской, Черниговской областей, Автономной республики Крым и города Севастополь). Они ясно дали понять, что "оранжевый" кандидат в президенты их не устроит. Главным оратором и глашатаем стал харьковский губернатор Евгений Кушнарев, но он явно выдвигал на первые роли премьера Украины Георгия Кирпу. Стало ясно, что именно Кирпу Кучма будет теперь двигать в президенты.

При этом действующий президент иезуитски призывал "не растаскивать страну": "Идеи, которые выражают руководители местных органов государственной власти, не отвечают ни Конституции, ни украинскому законодательству".

Якобы под влиянием и подчиняясь авторитету президента, власти Харьковской области отменили своё решение об отделении от Украины и вхождении в состав Юго-Восточной Украинской республики. Губернатор области Евгений Кушнарёв заявил, что решения областного совета, которые не соответствуют Конституции и законам Украины, будут пересмотрены: "На территории области в полном объёме действует конституция и законы Украины".

И вот здесь снова происходит событие, которое серьезно меняет ход истории Украины...

Георгия Кирпу находят с простреленной головой...

Глава шестая. Украина-2. Начало конца

Очень часто мы понимаем, что в какой-то момент все пошло не так. И все у нас вроде бы было, чтобы чего-то не было, а случилось то, что случилось, хотя случиться, вроде-бы, так не могло. А потом начинаешь вспоминать, анализировать — и на тебе! Там прошляпил, там поручил дело совсем не тому человеку, просто под рукой оказался, а того вовремя не разглядел, а он и протупил. Или, того хуже, наподличал. А как люди меняются, если получают власть, деньги, возможности? Ого-го! И если строил свои расчеты, имея вначале исходные данные неких моделей, то под влиянием обстоятельств, времени, внешних воздействий некоторые опции приходят в негодность или же блокируются. А иногда появляются новые, которые в инструкции указаны не были. Вместо совести — расчетливость, вместо чести — продажность, вместо ума — хитрость. И далее по списку. И хотел ты построить один механизм, а получился совершенно другой.

А ведь как проверишь? Да просто все. Проверять надо! Закалять надо!

Как сталь!

И тогда то, что ты построил, будет стоять века!

Как было и как могло быть?

Со времен выхода Украины из СССР в этой стране на руководящих постах с каждым годом все меньше и меньше оказывалось людей, которые действительно могли руководить хотя бы строительной бригадой. Увы, одна из главных бед всей нашей огромной и необъятной Родины — дураки — больше всего ударила именно по Украине. Хотя, конечно, и дороги там были такие... Точнее, не было там дорог — на их строительстве и ремонте воровать было легче всего. Что, конечно же, и делали все, кто был причастен к дорожным работам.

Начиная с первого президента Украины Леонида Кравчука на высших должностях новоявленной "республики" оказывались такие проходимцы и мошенники, что Макс всегда удивлялся — как это недо-государство вообще смогло просуществовать четверть века? Как страна не развалилась в первую же пятилетку?

Видимо, помог тот факт, что после развала Союза Украине достался самый вкусный и жирный кусок общего пирога — заводы, в том числе гиганты отечественной металлургии, сеть атомных и гидроэлектростанций, прекрасный авиапарк, выходы к Черному и Азовскому морям с портами и кораблями, в общем — великолепная инфраструктура, сильная промышленность, а главное — ГТС. Газотранспортная система. Через которую теперь уже из России поступало в Европу голубое золото. Газ. И какие там деньжищи крутились и наваривались, какие барыши оседали теперь уже не в государственных, а в частных карманах — этого не знали, наверное, даже руководители страны.

В одночасье в лихие 90-е на Украине внезапно появились свои, местные олигархи — Виктор Пинчук, Ринат Ахметов, Игорь Коломойский, Дмитрий Фирташ. Пинчук был зятем президента Кучмы, Ахметов вырос из бандитской среды — начинал каталой и бригадиром гопников, Коломойский вышел из еврейской мафии, а Фирташ вовремя удачно женился, а потом присосался к газовой трубе.

В общем, с олигархами все было ясно, а вот с руководителями, вплоть до среднего звена — не очень. Чаще всего это были бывшие партийные и комсомольские работники, типа бывшего второго секретаря Днепропетровского горкома комсомола Сергея Тигипко или заведующего отделом агитации и пропаганды Днепропетровского обкома комсомола Александра Турчинова. К ним, кстати, потом затесались бывшая владелица салона видеопроката Юлия Тимошенко с бывшим председателем колхоза Павлом Лазаренко. Если взять до кучи "красного директора" — бывшего директора Южного машиностроительного завода Леонида Кучму, то становится понятно, как днепропетровская мафия на десяток лет захватила всю власть в Украине. А так как эти горе-руководители из всех правил математики запомнили только два — делить и отнимать, то ничего нет удивительного в том, что за годы своей власти они постепенно растащили все богатое советское хозяйство, доставшееся стране...

Так было в первом варианте истории Украины, то же самое состоялось и сейчас. И Максим прекрасно понимал, почему — ничего ведь, по сути, не изменилось. Ну, почему-то не стало в этой истории Украины Виктора Януковича. Который в его, Зверевском варианте был президентом, а еще раньше — премьер-министром Украины. И что? Все остальные ведь остались! И остались как раз на своих руководящих постах!

Правда, встречались и отдельные индивидуумы, что в одном, что в другом варианте. Которые не растаскивали, а, наоборот — собирали. Из осколков, из кусочков, по крупинкам.

Тот же Юрий Кравченко создал, наконец, нормальную правоохранительную систему. Поднял украинскую милицию из дерьма. Правда, и коррумпирована она стала, по сравнению с советской... Как какая-то латиноамериканская полиция в какой-то банановой стране, которой, по сути, Украина и была. Так что все нормально — менты, конечно, брали взятки, но дело свое знали и делали. Уличная шпана исчезла, серьезные банды пересажали и перестреляли, а уцелевшие бандиты легализовались, стали серьезными бизнесменами и стали "брать на зарплату" ту самую милицию, которая когда-то их гоняла. Менты были "на содержании", а милиция стала "содержанкой".

Диалектика.

А Георгий Кирпа из того полуржавого хлама, называемого железнодорожным подвижным составом, и массы почти одичавших, живших почти на подножном корму железнодорожников, создал нормальное министерство путей сообщения. Да плюс к этому еще и получил в управление министерство связи... Кирпа смог привести в порядок разболтанную "Укрзализныцю" — беспокойное железнодорожное хозяйство Украины, не дал его растащить, разграбить. Он сделал его прибыльным и впервые за много лет украинские поезда стали ходить, как швейцарские часы — система штрафов в ведомстве Кирпы была весьма строгой. Прибыли пошли космические, потому что, если грамотно таким добром распорядиться... Не зря же Кучма сделал Кирпу премьер-министром. Украина стала выбираться из экономической ямы...

Видимо, потому были устранены и Кравченко, и Кирпа...

Кирпу тоже застрелили. И тоже обставили его смерть, как самоубийство.

Это случилось здесь точно также, как и в предыдущем варианте. Правда, в истории, которую знал Максим, Кирпа был не премьером, а только министром связи и транспорта. Премьер-министром был несуществующий в данной реальности Виктор Янукович. Поэтому в первом варианте украинской истории убийства Кирпы и Кравченко большой роли в изменении Украины не сыграли. Потому что эти люди после начала Оранжевой революции уже ничего не могли изменить.

Но в этом, новом варианте, оба украинских политика были гораздо более весомыми личностями. Потому что явно претендовали на более важную роль в становлении Украины, как государства. Именно эти две фигуры реально могли выйти на президентский уровень. И у них были все данные для того, чтобы навести порядок в стране так, как каждый их них сделал в свое время в своем министерстве. Но им не дали это сделать...

После убийства Кирпы дела в Украине окончательно пошли вразнос. Кучма заметался, он понимал, что теперь он ничего не сможет сделать. Украинский президент уже понял, кто стоит за всем этим "оранжевым" безумием. А такие наглые отстрелы явных кандидатов в президенты стали для него очень красноречивым намеком — не лезь!

И он просто стал тянуть время, стараясь успеть подготовить свой уход. А время словно бы ускорилось. Кучма понял, что катастрофически не успевает...

Он совершает блиц-визит в Россию, где в правительственном аэропорту Внуково-2 накануне вылета российского президента Владимира Путина в Индию осуждает поведение украинской оппозиции. Беседу двух президентов в течение почти десяти минут транслируют государственные российские каналы. Это говорит всем о том, что обе стороны не только придают встрече особое значение, но и хотят, чтобы она стала своего рода сигналом Западу: украинский кризис должен решаться при активном участии Москвы.

После возвращения из Москвы Кучма переходит в контратаку. Он категорически отказывается от предложения европейских посредников провести новые выборы, а в качестве условия отставки правительства требует срочного принятия парламентом закона о политической реформе. Эта реформа предполагает превращение Украины в парламентскую республику, где ключевым будет пост премьера, а президент становится преимущественно церемониальной фигурой.

Таким образом Леонид Кучма всё же добивается сокращения полномочий своего преемника. Верховная Рада Украины большинством голосов принимает поправки к Конституции, превращающие Украину в парламентскую республику. За их поддержку оппозиция во главе с Виктором Ющенко получает закон, легализующий "третий тур" президентских выборов. То есть, второй тур не состоялся, но взамен выбившего Юрия Кравченко соперником Ющенко выступил лидер социалистов Александр Мороз. Который, понятное дело, заранее проиграл...

Конституционная реформа должна была начать реализовываться с 1 сентября 2005 года. Ющенко стал президентом, а премьер-министром Украины была назначена Юлия Тимошенко. И тут снова случилось непредвиденное...

10 января 2005 года Виктор Ющенко вылетает на обследование в австрийскую клинику "Rudolfinerhaus". Перед отлётом он проводит пресс-конференцию, где заявляет, что, безусловно, был отравлен, а целью отравления было убийство. В Вене у Ющенко берут на анализ кровь. Окружение Ющенко обвиняет в причастности к отравлению российские спецслужбы...

В общем, сценарий был ясен заранее, разве что так и не было понятно — украинского президента серьезно хотели отравить или это была какая-то нелепая случайность? В этом варианте истории он уже стал президентом — и его, так сказать, "спонсорам" из-за океана совершенно ни к чему ради очередной волны ненависти в сторону России "гасить" с таким трудом усаженного в кресло президента Украины туповатого хуторянина, которым так удобно было вертеть. Это в том, предыдущем варианте, Ющенко был "отравлен" как раз перед решающим туром президентских выборов. Что и позволило ему, в конечном итоге, одержать победу над Януковичем. А сейчас это уже было не нужно...

Как Макс не искал концы, окончательно он так и не смог установить, что же случилось на самом деле. Были разные мнения — от пищевого отравления и обострения панкреатита до попыток самого Ющенко "омолодиться" сразу после выборов. То ли какие-то стволовые клетки себе пересадил, то ли пластику неудачно сделал и занес инфекцию...

"Пластика, конечно, этой сельской морде не помешала бы — такой чурбан в кресле президента сел, что просто мама дорогая", — мимоходом ухмыльнулся Максим.

Дальше события снова потекли примерно так же, как и в его истории. Началась "оранжевая" эра. Точнее, началась Украина хуторянская...

Ющенко стал срочно тащить всех своих знакомых, друзей и просто односельчан, всех этих рагулей-хуторян, в Киев, раздавая им всем различные посты. И словосочетание "люби друзи", то есть, "любезные друзья" точно так же воцарилось в украинском истеблишменте. Понятное дело, что страна окончательно пошла в разнос.

Параллельно на Западной Украине почти что легализовались радикально националистические партии и группировки — всеукраинское объединение "Свобода", ставшая политической партией, партия "УНА" (украинская национальная ассамблея), заимевшая приставку -УНСО (украинская народная самооборона) и ставшая партией УНА-УНСО, а также более мелкие откровенно нацистские организации и партии, вплоть до Союза фашистов Украины и "Братства" Дмитрия Корчинского, члены которого воевали в Чечне против России. Все это, конечно же, через 10 лет взращивания и пестования проявилось на новом украинском Майдане...

Одним словом, до 2008 года все было все точно так же — Ющенко разваливал Украину, Тимошенко понемногу воровала себе на рекламу и на жизнь, потому что нацелилась на президентское кресло, президент и премьер боролись друг с другом, а парламент помогал то ему, то ей — в зависимости от того, кто больше предложит. Тарифы были давным-давно отработаны и утверждены.

В конце концов, Ющенко распустил парламент и назначил новые парламентские выборы, которые с треском проиграл. Уволенная им премьер Тимошенко снова стала премьером — ее партия "Батькивщина" победила на парламентских выборах. А потом Ющенко так же бездарно проиграл и выборы президента — Тимошенко вышибла его из кресла. После чего инициировала против этого придурка судебный процесс и посадила его за решетку.

Ющенко сел в Качановскую колонию под Харьковом. И сразу слезно стал просить западных политических лидеров остановить узурпацию и освободить "узника совести". Однако после того, как при обыске в его доме были найдены многочисленные музейные экспонаты, причем, не только из музеев Украины, но и всемирно известные полотна "Апостол Пётр исцеляет паралитика" кисти Бернардо Строцци и "Маха на балконе" Франциско-Хосе де Гойя, "узник совести" заткнулся. При этом следователи докопались, куда пропали украденные из Львовской картинной галереи, которую обворовали не один раз, более 600 экспонатов. И хотя в 2010 году на даче бывшего президента якобы произошел пожар — причем, сразу после того, как Ющенко перестал быть президентом, милиция установила, что это была попытка поджога. Ну и, конечно же, нашлись многие украденные вещи из разных музеев, в том числе и европейских.

Правда, сел Ющенко не за это, а за экономику. И за то, что цены на газ не смог у российского президента нормальные выклянчить, и за то, что разрекламировал реприватизацию самых крупных предприятий, а на деле продал какому-то индусу только Криворожсталь, да и то непонятно, куда ушли деньги... В общем, много было грехов у "народного" президента. Который с 50% своего рейтинга всего за три года скатился до 3%. Да и те были скорее, статистической погрешностью...

Впрочем, это уже было не интересно.

В этой новой реальности президент Украины Юлия Тимошенко сразу стала закручивать гайки. Она очень быстро договорилась с Кремлем по льготным ценам за газ, выторговала для Украины подорожание транзита российского газа в Европу по газотранспортной системе, и дальше стала наращивать сотрудничество с Россией. И это, конечно же, вызвало очень серьезное недовольство в США — как так, опекали эту банановую республику, кредиты предоставляли, а тут — на тебе!

И вот примерно с 2011 года и началось медленное брожение в Украине, вначале в ее западной части, а затем все ближе и ближе в Киеву...

Вначале все было чинно-благородно и ничто не предвещало беды.

Еще в 2008 году Россия пришла к согласию с Францией и Германией в том, что Украина и Грузия не должны получить перспективу членства в НАТО. Поэтому план Украины по вступлению в НАТО усилиями немцев и французов в Бухаресте был провален. Позже президент России Владимир Путин дал понять президенту Украины Юлии Тимошенко, что ей не нужно суетится и пытаться работать на два фронта. И сделал предложение, от которого она не смогла отказаться. То есть — вступить в Таможенный союз. Иначе... Как там у классика — "а кто не будет брать — отключим газ!"

Поэтому после 2010 года Украина стала все теснее и теснее взаимодействовать с Россией. Неудивительно, что Юлия Тимошенко подписала Харьковские соглашения с президентом Российской Федерации Дмитрием Медведевым о продлении срока пребывания Черноморского флота Российской Федерации в Севастополе до 2042 года. Россия получила полное право на Крымский полуостров и стала расширять зону своего влияния от Севастополя, Феодосии и Сак, где у нее находились военные аэродромы, на всю территорию Крыма. Поэтому цену на газ Россия так и не подняла, хотя еще с 2009 года Газпром выставлял счет в 450 долларов за тысячу кубометров. Но Тимошенко быстренько слетала в Москву, и цена снова стала 232 доллара за тысячу кубов.

"Так, вот первая серьезная нестыковка" — Макс отметил маркером в своем сводном документе этот момент.

"Если в моем прошлом Харьковские соглашения заключал Янукович, а здесь Тимошенко, то в целом в самих договоренностях ничего не изменилось. А вот в вопросе газа все с точностью до наоборот. Вот где произошел поворот в отношениях с Россией".

Максим протер уставшие глаза, оторвался от экрана ноутбука, встал с кресла, потянулся и стал ходить по комнате. Так ему легче думалось.

"Итак, в 2010 году и в одной реальности, и в другой Украине по любому надо было решить вопрос, куда двигаться. Кучмовская многовекторность, этот его шпагат уже никого не устраивал. В Европе пошли свои процессы, И Украина была нужна им, как рынок, как полигон для сброса своих отходов, как страна-транзитер и сырьевой придаток. А тут украинцы начинают гнать в Европу металл по демпинговым ценам, причем, в основном метизы и прокат, ну, еще трубы. Это многим не нравится. Плюс, аграрная продукция — та же Польша возмущается. Так что в Европе хотели Украину наклонить и Штаты помогали. А Россия давно имела свои виды на Украину, тем более, что со времен СССР многие российские предприятия сотрудничали с украинскими, а украинская экономика была интегрирована в российскую. Кажется, около 80% украинской промышленности неразрывно были связаны с российской. В общем, с экономической точки зрения Таможенный союз был намного предпочтительнее для Тимошенко. Неудивительно, что она, прикинув все выгоды и риски, пошла на этот союз. В моей истории Янукович этот момент упустил. За что и поплатился..."

Макс снова сел за ноут и стал читать дальше.

Тимошенко осенью 2010 года, укрепила собственную вертикаль власти — через Конституционный суд восстановила действие прежней Конституции, вернув себе полномочия Леонида Кучмы. Оппозиция тогда это назвала узурпацией власти, но Тимошенко это мало беспокоило. Пока ее бывшие соратники — остатки "оранжевых" и националисты — митинговали, подавали иски в суды, обращались к Европе и скулили, она вывела правительство из-под контроля парламента и сидевших там представителей олигархов, и стала — по примеру Путина — строить и парламент, и олигархов. То есть, она стремилась избавиться от тех людей, которые помогли ей прийти к власти.

Это было ее большой ошибкой. В отличие от российского президента, который быстренько очистил властные структуры от всяких гусинских, березовских и прочих ходорковских, Тимошенко не работала в силовых структурах, у нее не было ни опыта в подобных интригах, ни определенных исполнителей, ни своих людей в силовых ведомствах. Министр внутренних дел Юрий Луценко, которого она сделала главой МВД за преданность и готовность всегда услужить, был алкоголиком, придурком и совершенно не разбирался в милицейской специфике. Глава СБУ Александр Турчинов по кличке "Пастор" — он реально был баптистом и читал проповеди в какой-то протестанской общине — точно также был в органах госбезопасности Украины, что называется, "не пришей рукав" к определенному органу. Разве только армия была готова выполнить любой приказ своего Верховного главнокомандующего. Тем более, что министр обороны Украины, адмирал Михаил Брониславович Ежель в свое время окончил в Черноморское высшее военно-морское училище им. П. С. Нахимова в Севастополе, офицерскую службу начал на кораблях Тихоокеанского флота, а после окончания Военно-морской академии имени маршала СССР Гречко вернулся на свой родной флот и служил там аж до 1993 года. Так что связи с товарищами никогда не терял, и Россия всегда была для него Родиной. Позже это сыграет свою решающую роль.

Но что может армия в политических интригах? Ее слово — решающее, но только в завершающей стадии, когда политические проблемы приходится решать силовыми, а не политическими методами. А такие тонкие инструменты, как госбезопасность, МВД, пресса — все это, увы, Тимошенко прое... проспала. И после того, как она разогнала парламент, назначив внеочередные парламентские выборы, именно с этого момента начался отсчет внутреннего кризиса в Украине.

Пока президентша контролировала центральные телеканалы и центральные газеты, очень сильно выросло влияние интернета и, так сказать, областных и городских газет. И ни МВД, ни СБУ как-то не додумались поставить украинские СМИ под жесткий контроль.

Тем временем США, а, точнее, различные спецслужбы — там ведь работают не только ЦРУ или ФБР, у Госдепартамента есть множество других тайных организаций — стали проводить усиленную работу по внедрению агентов влияния на различных уровнях в Украине. Ну, и, конечно же, по выращиванию лидеров общественного мнения. Внезапно еще вчера никому неизвестные журнашлюшки, бизнесменчики и просто, так сказать, "общественные активисты" внезапно стали появляться на центральных телеканалах, у них начали брать интервью ведущие журналисты крупных газет и журналов. А в интернете появились новые ресурсы — различные сайты и даже целые телеканалы. Да и те телеканалы, которые имели минимум охвата по Украине, вдруг стали чуть ли не "единственно честными". Например, Пятый канал, принадлежащий министру иностранных дел Петру Порошенко, стал называть себя "Каналом честных новостей". Типа, все остальные новости — нечестные. На удивление, слоган сработал — аудитория этого телеканала выросла в 10 раз!

Но главными двигателями "украинской демократии", точнее, главными спонсорами украинской оппозиции стали некие "научные центры", "национальные фонды", "международные институты" — мутные конторы с шикарными офисами чуть ли не в центре Киева, которые непонятно чем занимались, но исправно получали финансирование из-за рубежа, преимущественно из США.

Список их очень большой, но Макс отметил для себя так называемую "чертову дюжину":

1. Институт Эйнштейна (Шарп и Херли)

2. Институт поддержки демократии в Восточной Европе (США)

3. Международная кризисная группа (Сорос)

4. Центр свободных выборов и демократии (Варшава)

5. Восточно-Европейский демократический центр (Белград)

6. Центр прикладных, ненасильственных акций и стратегий (США)

7. Национальный Фонд Поддержки Демократии (США)

8. Международный республиканский институт (США)

9. Фонд "Открытое общество" (USAID-Госдеп США)

10. Freedom House (Банк Госдепа США, шеф — бывший директор ЦРУ)

11. Фонд Евразия (частный, но при поддержке Сороса)

12. Немецкие фонды: Аденауэра, Эберта, Наумана, Зайделя

13. Фонды Ч.С. Мотта, Карнеги, Фулбрайта. Источник финансирования — Госдепартамент США.

Конечно же, многие украинские издания и журналисты получали конверты из этих и других организаций-спонсоров — это и знаменитая "Украинская правда", которую основал тот самый "внезапно" трагически погибший журналист Георгий Гонгадзе, и созданное в 2012 году некое hromadske.tv (Общественное телевидение), и скандальное "Эспресо ТV", и ТVi, и движения "Опора", "Стоп Цензуре", "ЧЕСТНО". Их в Украине метко прозвали "грантоедами", ибо получали гранты от вышеуказанных "институтов" и "фондов", причем, суммы там были с тремя, а то и четырьмя нулями. В долларах, конечно.

Ежемесячно.

И, конечно ж, старые украинские "демократы" были охвачены по полной программе, особенно социологи — фонд Демократические инициативы, Центр UA, КМИС, Internews-Ukraine, Независимый Медиа-Профсоюз, Комитет Избирателей Украины, Школа политической аналитики и многие-многие другие. И все это прошляпили и МВД, и СБУ. Все эти агенты влияния медленно, но уверенно, начиная уже с 2010 года, а многие еще раньше, примерно с 2004 года, стали готовить украинскую молодежь к смене украинского вектора. И молодежь, которая, как известно, телевизоров не смотрит и газет не читает, а живет в интернете, стала доверчиво всасывать сладенькую сказочку о европейском рае, куда всенепременно надо попасть украинцам и где будет им щастя! И таких интернет-сказочников становилось все больше и больше...

Вот только один пример — некое "Гражданское объединение "Громадське телебачення" (Общественное телевидение). Они сами сдуру проговорились, что получают содержание от США, опубликовав в интернете свой финансовый отчет. Из него прямо следовало, что ключевое финансирование для проекта hromadske.tv предоставили отнюдь не граждане, а посольство США. Позже этот отчет после публикации в соцсетях вдруг исчез, но некоторые журналисты сумели его сохранить. Некоторые...

И здесь, листая интернет-страницы, Максим Зверев вдруг с удивлением увидел... свою фамилию. Оказывается, в данной реальности он, Максим Зверев, был известным и матерым журналистом-международником, причем, с 2004 года он работал в свободном плавании, вел несколько телепрограмм на разных, но самых крупных телеканалах, а главное — имел огромный вес, как среди политиков, так и среди журналистов. И, конечно же, был известен практически всем украинцам. Одни его уважали за профессионализм, смелость, беспристрастность, за отстаивание интересов простых людей. А вот другие ненавидели его за его русский язык — он принципиально вел свои программы только на русском языке. А еще — за пренебрежение к националистам любых мастей, а главное — за высмеивание украинских олигархов и политиков, среди которых были кумиры обывателей. То есть, те, кто сладко обещает и красиво говорит. Кстати, та же Юлия Тимошенко была среди их числа. И ее Макс высмеивал особенно безжалостно, продолжая издеваться над ней и после того, как она стала президентом. Правда, издеваться аккуратно и в рамках журналистской этики. Так сказать, строго отталкиваясь от фактов.

"Ну, ничего себе я здесь зазвездился!" — присвистнул Макс. "Это что ж получается — здесь развитие моей личности пошло по той же спирали, только я взял более круто со старта?"

Читать становилось все интереснее и интереснее...

А когда он дошел до 2013 года, то был не просто удивлен.

Он был ошарашен...

Глава седьмая. Неуловимые попаданцы

Мы часто ошибаемся, принимая один какой-то факт, как факт. Мы не торопимся или не умеем экстраполировать, складывать из частностей общее. И наоборот. Но все же чаще мы не придаем значения отдельным фактам. Закололо в боку — пройдет. Что-то мелькнула за спиной — показалось. Птицы что-то слишком низко летают, но, наверное, из вспугнул кто-то. Дом как-то поскрипывает и гудит — это просто дождь за окном. А потом, оказывается, в доме трещина, и вот уже рухнул весь подъезд, все пять этажей. Ремонт надо было капитальный делать. И не только в этом доме. АА постоянно поднимающиеся в небо птицы рядом с аэродромом внезапно таки попали в мотор взлетавшего самолета. Пять лет не попадали, а тут вдруг попали. И хорошо, что опытные пилоты смогли посадить самолет и спасти двести с лишним пассажиров. А если бы не смогли? Птиц ведь давно пора было отогнать, а ту свалку, на которой они гнездились, давно надо было ликвидировать.

И вот когда рядом с нами появляется какой-то интересный факт — надо складывать его в копилочку и на досуге доставать и внимательно разглядывать. И сравнивать с другими. И пытаться найти в нем систему. Потому что отдельно в жизни никогда ничего нигде не бывает. Где-то когда-то уже подобное было. Надо только узнать — где и когда?

И тогда придет понимание того, как с этим фактом поступать?

СССР, конец 60-х — начало 70-х

Майор КГБ Виктор Игоревич Шардин всегда был на хорошем счету у начальства. Он вышел в начальники, что называется, из самых низов. Еще во время службы в погранвойсках Шардин дважды отличился во время охраны государственной границы. Нет, шпионов он не ловил, да и какие там шпионы в СССР? Давно уже через запретку — запретную зону — никто не шастал. Ведь такая техника на границе стояла — что ты! Мышь не проскочит! Это раньше, во времена царя Гороха вспаханная контрольно-следовая полоса, колючка — и все! А нынче — все эти "Клен", "Кредо", линейки 1РЛ126 и 1РЛ133. При попытке пересечения запретной зоны сигнал идет на пульт наряд моментально выдвигается к месту, откуда поступил сигнал и все. Так что какие там шпионы?

А вот контрабандисты...

Получив на вооружение различные технические новинки, эти бестии куда только не прятали контрабанду! Какими только способами она не пересекала государственную границу! Однажды на участке Ужгородского погранотряда партию польской косметики даже на воздушном шаре пытались перебросить. В общем, именно контрабандист были главным врагом пограничников. И ефрейтор Шардин был самым лучшим охотником за контрабандой. Впрочем, ефрейтор очень быстро дорос до сержанта, а увольнялся в запас уже старшиной. Вот только в запас такого классного специалиста не отпускали, уговаривали остаться на сверхсрочную. Виктор же решил по-другому — подал документы в Московское высшее пограничное командное ордена Октябрьской Революции, Краснознамённое училище КГБ СССР имени Моссовета. И даже успел окончить первый курс. После чего расторопного курсанта вызвали к заместителю начальника училища и после непродолжительной беседы старшина первого курса Виктор Шардин был переведен в Высшую школу КГБ СССР имени Ф.Э. Дзержинского, факультет военной контрразведки.

Учился Шардин отлично, все дисциплины не заучивал, а как впитывал, как губка. Но самым ценным его качеством было умение анализировать, планировать и выдавать варианты решений самых сложных, порой, на первый взгляд, невыполнимых заданий. Ну и, конечно, умение руководить людьми. Шардин прекрасно разбирался в людях, был хорошим психологом, умел разглядеть сильные и слабые стороны в любом человеке. Оттого на всех экзаменах, в любом полевом выходе, где курсанты должны были применять свои знания на практике, группы, руководимые курсантом-старшиной Шардиным, неизменно были в числе лидеров.

После окончания "Вышки" Виктор какое-то время прозябал довольно далеко от Москвы — аж на Дальнем Востоке. Но эти первые два года службы в роли бойца, точнее, лейтенанта невидимого фронта принесли свои плоды — молодой выпускник очень быстро превратился в серьезного аналитика, отличного разработчика операций самого высокого уровня. Вскоре талантливого офицера затребовали в Центральное управление КГБ СССР. Там и раскрылись способности старшего лейтенанта Шардина. А самым ярким применением этих способностей было планирование побега советского супер-шпиона, Джорджа Блейка, резидента британской разведки SIS, который был приговорен к сорока двум годам заключения. Но 22 октября 1966 года группа товарищей помогла ему устроить побег из тюрьмы Уормвуд-Скрабс, а затем переправила его в Москву. Одним из тех, кто составлял план дерзкого побега, был капитан Виктор Шардин. Который вскоре получил внеочередное звание майора и орден Красной Звезды.

После такого позорного и глупого прокола, который майор Шардин допустил в Днепропетровске, его блестящая карьера могла навсегда завершиться. Ведь надо было-то всего ничего — тщательно охранять объект разработки. Потому что анализ и разработку поручили уже другим специалистам — не его профиля. И планировать-то здесь ничего не надо было. В сущности, Шардина направили в Днепропетровск с одной целью — чтобы он самостоятельно руководил операцией. Потому что это нужно было для дальнейшей карьеры и присвоения звания подполковника. А далее — собственный аналитический отдел в центральном аппарате КГБ. То есть, операция была больше для галочки. И вот такая лажа!

Но Виктор был хорошим аналитиком. Он смог очень быстро просчитать не только последствия своего просчета (каламбур, однако!), но и всю операция разложить по полочкам. После чего моментально понял, что именно так заинтересовало начальника информационно-аналитического управления внешней разведки КГБ СССР генерал-майора Николая Леонова. И почему такое важное значение он придавал разработке обыкновенного советского школьника Максима Зверева.

Впрочем, совсем не обыкновенного — это майор тоже очень быстро понял. А еще он понял, что если появился один такой "вундеркинд", то вполне вероятно, что могут быть и другие. Ведь любые случайности являются всего лишь предвестником закономерностей. Которые мы просто еще не понимаем. То есть, надо было понять, почему в 1976 году в СССР внезапно появился пришелец — или посланник — из будущего. И если из будущего — то с какой миссией? А если это какой-то другой феномен? Что там писали фантасты про параллельные миры? Да, в романе Ариадны Громовой и Рафаила Нудельмана "В институте времени идёт расследование" были идеи о том, что каждое новое изменение в прошлом порождает новую ветвь мироздания — старое и новое существуют независимо друг от друга.

"Так что вполне возможно, что этот Зверев не из нашего, советского будущего к нам прибыл. И поэтому надо срочно выяснить, есть ли еще такие вот "школьники" у нас в стране. Точнее, у нас, в нашем времени..." — майор мыслил не категориями "возможно-невозможно", он сразу ставил конкретную задачу. Прежде всего, себе.

И вот прошло всего две недели — и Шардин мог реабилитироваться. Его гипотеза, которую он высказал на прошлом совещании, идея, за которую он ухватился, как хватается утопающий за соломинку, блестяще подтвердилась!

Москва, год 1976, 25 декабря

...В кабинете начальника информационно-аналитического управления внешней разведки КГБ СССР генерал-майора Николая Леонова снова собрались те же люди, что и две недели назад. Кроме самого Леонова за столом для совещаний сидели: майор КГБ Виктор Игоревич Шардин, старший лейтенант КГБ Сергей Колесниченко и два сотрудника секретного отдела КГБ — точнее, воинской части N10003 — Валерий Кустов и Владимир Сафонов.

Докладывал майор Шардин. Точнее, завершал доклад, потому что он был довольно объемным и в письменном виде занимал десять листов машинописного текста. И майор лишь вкратце ознакомил присутствующих с основными тезисами своего доклада, а после изложил только факты, с указанием, конечно, вариантов их использования в текущей операции.

— ... Как я и предполагал, Максим Зверев — не первый, и, думаю, не последний... гм... скажем так, "пришелец". Я попросил руководство дать задание нашему аналитическому отделу проанализировать все случаи странного поведения советских людей, особенно, детей, все не укладывающиеся в схему обычного советского человека. Поступки, внезапно проявившиеся способности, редкие знания и умения, таланты, в общем, все, что выбивается из среднестатистического объема способностей советского школьника. Конечно, данных для анализа было маловато, но тут уже помогли журналисты — о многих вундеркиндах были статьи в различных газетах и передачи на телевидении. Даже в "Очевидное-невероятное" рассказывали о необычайно талантливых детях.

Кроме того, соблюдая секретность, я сам лично обзвонил все областные управления КГБ и от Вашего имени, товарищ генерал, — Шадин виновато посмотрел на Леонова, — дал задание оперативному составу просмотреть все милицейские сводки, все подшивки местной прессы, а также сообщения сексотов... то есть, информаторов о всех необычных происшествиях в городе и области. Не думаю, что мы смогли охватить полностью всех тех, кто мог бы нас заинтересовать, но и те результаты, которые я получил на выходе, впечатляют.

— Мда, да ты, майор, оказывается, аферист! — генерал-майор Николай Леонов, хоть и хотел казаться грозным, но, судя по всему, был доволен находчивостью Шардина. — Вижу, что погоны терять не хочешь — ишь как закрутился! Ладно-ладно, про погоны это я так сказал, но после твоего прокола сидел бы ты у меня начальником особого отдела стройбата в Новом Уренгое до пенсии. Хорошо, майор, давай по порядку, что ты там нарыл.

— Слушаюсь, товарищ генерал. Итак, случаев, похожих на наш, по Союзу не так уж и много. Неожиданно проявившихся гениев в разных областях в нашей стране, конечно, хватает. Но после анализа и проверки фактов многие отсеялись. Причина проста — очень часто этим гениям просто не давало хода местное руководство. Иногда родители не афишировали гениальных детей, так сказать, скрывали от всех до появления конкретных результатов. Больше всего среди таких вундеркиндов юных шахматистов. Причем некоторые мальчики и даже несколько девочек — на очень серьезном уровне. Нашему Анатолию Карпову [Анатолий Евгеньевич Карпов — советский и российский шахматист, двенадцатый чемпион мира по шахматам, международный гроссмейстер, заслуженный мастер спорта СССР, легендарная личность] растут достойные соперники.

Шардин раскрыл папку и стал перебирать какие-то списки, видимо, этих самых вундеркиндов.

— По шахматистам проверка показала, что никто из юных дарований ничего сверхъестественного не показал — да, имеется дар, точнее, одаренность, способности, высокий интеллектуальный уровень, прекрасная, порой даже феноменальная память — но это все. Никаких супер-способностей в остальных областях, обычная успеваемость в школе, причем, ровная — без всплесков. Ну и, в основном, в точных науках, как и положено шахматистам. Никаких там стихов, озарений или предвидений, так что товарищи, — Шардин посмотрел на Кустова и Сафонова, — могут не беспокоится.

— Мы и не беспокоимся... пока, — многозначительно ответил на выпад майора Сафонов.

Кустов промолчал.

Майор, выдержав паузу, продолжил.

— Я, наверное, сразу по нашим фигурантам. Среди юных поэтов, спортсменов, художников, музыкантов и прочих юных гениев я отметил несколько не типичных случаев всплеска гениальности. Самый яркий — некто Виктор Уткин из Ленинграда. Такой троечник-четверочник, особо не блиставший никакими талантами внезапно стал хорошим, даже очень хорошим боксером, помог милиции задержать опасного преступника, а кроме того — резко подтянул учебу, и — самое главное — внезапно стал писать... песни.

— Песни? — переспросил Леонов.

— Да, товарищ генерал, песни. Ну, в ВААПе зарегистрировал несколько текстов, причем, к ним приложил и ноты. А ведь ранее этот поэт-песенник нотной грамотой не владел и в музыкальной школе не занимался — наши сотрудники опросили родителей мальчика. И по литературе у него слабенькая четверка всегда была. В общем, взяли на заметку парня, ведем его плотно, но незаметно.

— А ты, майор, уверен, что этот поэт — наш клиент? — спросил его Леонов.

— Уверен, товарищ генерал. Во-первых, налицо резкий всплеск гениальности. Причем, сразу в нескольких областях. Допустим, в боксе такое еще может быть — ну, талантливый парнишка, дворовой хулиган, может кто обучал во дворе — такое бывает. Но вот чтобы одновременно боксер и поэт, да еще поэт очень неплохой — в такое я не верю. Кстати, умудрился выиграть вначале районные, а потом городские соревнования по боксу — для мальчика 1964 года рождения просто феноменальный результат.

— Ну, боксера видно сразу, такое может быть. Тем более, говоришь, соревнования выиграл. А кто сказал, что поэт он неплохой? — не унимался генерал.

Шардин достал из папки листок и положил перед Леоновым.

— Вот заключение экспертов — редакторов из ВААПа, а также мнение некоторых авторитетных поэтов и композиторов. Вот заключение Михаила Танича, вот мнение Ильи Резника, а вот оценка Александры Пахмутовой. Все они утверждают, что песни мальчика — это очень талантливо, свежо и самобытно. Причем, две песни сразу взяла в свой репертуар Людмила Сенчина. Ну, и статьи про мальчика в прессе — "Советская Россия", "Смена", сразу две "правды" — "Ленинградская" и "Комсомольская". Короче, полный комплект. Наш человек.

— Согласен. Но надо проверить, — Леонов посмотрел на Кустова и Сафонова. Те кивнули, почти синхронно.

— Продолжай, майор, — генерал уже не смотрел искоса на Шардина, как голодный тигр.

— Следующий кандидат на проверку — некий Иван Громов из Волгограда. Этот мальчик попал в наш список случайно. Он не поэт, не боксер, в учебе особо не блистает. Но есть у него редкий талант, редкий даже для взрослого. Этот подросток великолепно стреляет. Снайпер. Причем, стреляет не только из винтовки, но и вообще из всех видов оружия.

— А это как удалось проверить? — на этот раз не сдержался до сих пор молчавший старший лейтенант КГБ Сергей Колесниченко.

Майор посмотрел на старлея с некой укоризной, но, видимо вспомнив, что тот его натурально прикрывал перед генералом, ответил:

— Там все просто. У парня дядя — наш сотрудник. Капитан, оперативник. Как-то взял пацана в стрелковый тир ДОСААФовский, дал пострелять из ТОЗ-12. Так пацан ему нащелкал "десяток". Дядя не поверил, дал ему другую винтовку, потом пистолет — малец и с упора, и с руки, да и вообще как угодно такие номера стал откалывать... Короче, вот уже месяц тренируется в местной стрелковой секции, тренеры говорят — гений! Прочат ему чемпионство Союза. Говорят — жаль, что пацан маленький, рано выставлять на соревнования.

— Проверили — кто такой, почему раньше не показывал результат? -­ Леонов что-то пометил себе в блокнот.

— Так наш сотрудник и написал подробную докладную. По его словам, его племянник утонул...

— Не понял — как это утонул? ­— Леонов оторвался от своего блокнота.

— Ну, он утонул, купаясь в Волге. Его спасли, успели откачать, но он оказался в коме. Но через день из комы вышел. А спустя месяц был этот поход в тир... Дядя его по всяким аттракционам-циркам водил, так сказать, реабилитация и все такое. Пацан в тире из "воздушки" стал показывать класс, ну, дядя его и повел уже в серьезный тир, проверить... Вот и проверил.

— Да, похоже на наш случай. Кома, потом внезапные таланты..., ­— кивнул Сазонов.

— Кстати товарищ майор, а тот, ленинградец, Уткин — он как стал писать песни, боксировать? ­ Тоже кома была или травма? — снова спросил Колесниченко.

— Да, там мальчик отличился при задержании маньяка. Как потом оказалось, он его случайно опознал, не помню, по каким-то там приметам или еще как-то... Как он сам написал в объяснительной, пошел за ним, потому что он какую-то девочку повел за собой. Ну и когда тот маньяк в квартире собирался девчонку то ли убить, то ли изнасиловать, или одно, а потом второе, мальчишка этот, Уткин, как-то попал в ту квартиру и пошел на маньяка почти что с голыми руками...

— Почему почти что? — спросил Сазонов.

— У него в руках был обрезок трубы, вот он тем обрезком дал маньяку сначала по руке, а потом и по голове. Но тот успел порезать пацана — два удара, метил в сердце, лезвие в сантиметре прошло от левого желудочка. Уткин в больнице провалялся с месяц, а потом выписался — и понеслась... Сначала бокс, потом — песни стал писать... В общем, сначала попал в разработку после задержания маньяка — подходит под наш случай почти один в один. У нас что-то в последнее время одни школьники преступников стали задерживать... — Шардин сделал попытку пошутить, но шутка повисла в воздухе.

— Что еще, майор? — Леонов дал понять, что не стоит совещание прекращать в балаган.

— И, раз уж речь зашла о криминале, то два очень похожих случая. Один в Ростове, другой — в Одессе. Тоже подростки, 13 и 14 лет, внезапно проявились среди блатных. В Ростове некий Костя-Японец поставил на уши весь криминальный мир. Мы пробили данные — это и на самом деле японец, некий Кёсиро Токугава, переселенец с Дальнего Востока, приехал с родителями. Так вот, мало того, что этот мальчишка владеет японским каратэ, он, как оказалось, еще и метает всякие железяки...

— Какие железяки? Ножи что ли? — не удержался снова Колесниченко.

Шардин улыбнулся.

— И ножи тоже. Любые железяки этот японец метает с расстояния до 15 метров. Какие-то заточенные металлические "звездочки", какие-то маленькие... не знаю, круги что ли. В общем, даже вилки один раз метнул — точно в глаз одному бандиту местному.

— А чего этот япошка с урками не поделил? — спросил Леонов.

— Парнишка этот с преступным элементом случайно пересекся — он с мамкой своей поздно домой возвращался... Кстати, мать у него ошеломительно красивая женщина, она — полукровка, то есть, наполовину японка, наполовину — кореянка. Так вот, они поздно шли домой, в переулке их компания нетрезвых хулиганов встретила, причем, там в компании той все — бывшие сидельцы. Да кто там в Ростове не сидел? В общем, стали домогаться женщину, а пацана стукнули маленько, чтобы под ногами не путался. Ну и он этим уркам устроил... Варфоломеевскую ночь. Мать его сама была в шоке — ее скромный и тихий сынуля разметал эту гоп-компанию, как котят каких-то. Причем кровищи там было... Он их не просто отметелил — он их всех порезал на ремни. Отобрал у двоих ножи и вот так, сразу двумя ножами и орудовал. За пару минут просто нашинковал этих уродов. Когда милиция приехала и "скорую" вызвали, то врачи, когда приехали, сразу сказали — мы вам здесь не нужны, вызывайте труповозку. Четыре трупа за пару минут!

— Мда, этот... как его... — генерал запнулся, и посмотрел на майора выжидательно.

— Кёсиро Токугава, — сразу напомнил Шардин.

— ...Вот-вот, Токугава — этот почище нашего Зверя будет. Наш школьник разочек всего приложился, да и то так, слегка. Одного урку грохнули и интеллигентно так, без крови. А этот, похоже, харакири привык устраивать?

— Прошу прощения, товарищ генерал, харакири — это когда сам себе, — проявил осведомленность старший лейтенант Колесниченко.

— То, что ты старлей, все знаешь — похвально. Но не думай, что генерал такой уж дуболом, — Леонов погрозил Сергею пальцем. — Все я прекрасно знаю и про харакири, и про сэппуку. В переводе с японского этот термин означает "живот" и "резать". Слово сэппуку пишется теми же иероглифами, но читается со слова "резать". Вот и вся разница. Что касается нашего фигуранта, то просто решил пошутить. Кто ж знал, что у меня такие грамотные офицеры служат! Продолжай, майор, — Леонов кивнул Шардину.

— Слушаюсь. Так вот, после той бойни нашему Косте-Японцу — кстати, это его, так сказать, кликуха в Ростове — поступила предъява от местной воровской общины. Потому что там в той компании были двое воров, вышли прогуляться, ну, заиграла кровь молодая... Короче, мальчику попытались высказать претензии в мягкой форме, мол, пацан еще, 13 лет. Но наш подросток предъявщиков послал далеко, причем, обоим вломил таких... по первое число, в общем, выписал. И тогда решили пионера наказать уже серьезно, мол, не по чину, молодой да ранний, серьезных дядек парафинит, кровушку проливает. Собрались мальца проучить, пришли к нему домой — а семья этих японцев в частном секторе живет. Ну и как пришли, так и ушли, причем, из шестерых троих пришлось уносить потом... на кладбище.

— Мда, серьезный такой мальчик, ­— хмыкнул Колесниченко.

— Куда серьезнее нашего Зверева. Семь трупов за три дня. А потом еще двое — когда попытались тихо парня удавить в парке вечером. Тот по вечерам занимался в парке, ну двое сзади пытались удавку набросить. Там и остались... висеть. Милиция утром нашла. Доказать не доказали, но все следы к этому малолетнему японцу...

— А кроме смертоубийства что-то еще этот Токугава умеет делать? ­— спросил внезапно Сафонов.

— Как оказалось, мальчик прекрасный спортсмен, по крайней мере, отличный гимнаст и акробат. В школе блистает. Ну и в местную секцию по гимнастике ходит, выполнил первый разряд. И еще рисует очень хорошо. Правда, не удалось выяснить, были ли у него эти таланты раньше — с родителями еще беседу не провели, только предварительно наши сотрудники беседовали. Но, судя по рапортам сотрудников милиции, раньше этот Костя вел себя очень скромно. И снова один нюанс — изменения произошли после того, как этот мальчик попал в серьезную аварию.

— А что именно произошло? — заинтересовался уже и Кустов.

— Этот Костя-Японец — я буду так называть его для удобства, имя уж больно непривычное, да и оперативный псевдоним уже за ним закрепился — так вот, Костя этот какую-то девочку спасал, та выбежала на проезжую часть прямо под автобус. Мальчик прыгнул, девочку успел толкнуть на тротуар, а сам был сбит автобусом. Хорошо еще, что водитель успел руль повернуть и удар пришелся вскользь. Но пацану и этого хватило, в больницу доставили быстро, но он неделю был в коме. Ну а потом... сами понимаете... — Шардин виновато улыбнулся, будто он лично виноват в том, что произошло в Ростове.

— А в Одессе что? — спросил Леонов.

— В Одессе-маме то же самое, что и в Ростове-папе. Только там не японец, а еврей. Одесский еврей Миша Филькенштейн по кличке Филин.

— И что это Филин? Многих поклевал? — усмехнулся Валерий Кустов.

— Да есть пострадавшие, — Шардин бегло просмотрел несколько документов из своей папки. — Просто ситуация один в один — скромный еврейский мальчик, скрипка, отличная учеба в школе... И вдруг — бац — скрипку забрасывает, школу тоже, и становится грозой Молдаванки. Райончик, кстати, самый бандитский еще со времен описываемого Бабелем Миши Япончика.

— Да, уж, нашего япончика бы туда, ­— скаламбурил Колесниченко.

— Не дай бог! Там и так такого этот наш скрипач натворил... Похоже, этот еврейчик попытался там чем-то торговать, его "кинули", он стал разбираться... В результате — три трупа и на Молдаванке этот малец стал просто-таки самым центровым.

— А каким образом действует этот милый мальчик? Тоже холодное оружие? ­— поинтересовался Колесниченко.

— Нет, этот действует тоже в основном приемами рукопашного боя, правда, на каратэ или что-то подобное его приемы не похожи, специалисты утверждают, что такой борьбы вообще нет. Какой-то набор непонятных движений, но, тем не менее, система эта очень эффективна, причем, даже против вооруженного противника. Именно этот факт меня сразу насторожил, и я дал команду изучить дело Филькенштейна очень тщательно, а все материалы по делу собрать и отправить мне копии.

— Вы, товарищ майор, решили, что это наш случай, только потому, что приемы были неизвестные, или потому, что возраст этого "героя" был слишком мал? ­— спросил Кустов.

— И то, и это. А еще — точно так же этот Миша Филькенштейн побывал в коме. После выхода из которой он резко поменял свои наклонности — вместо скрипки взял в руки карты, стал торговать, ну а потом стал ручками своими музыкальными убивать людей, — ответил Шардин.

— Ну, слава Богу, он убивал не людей, а преступников, я правильно понимаю? ­— спросил Леонов.

— Так точно, товарищ генерал, все трое, кого этот Миша убил — рецидивисты, известные в Одессе воры. За то и предъява этому юноше была, ему уже 14 лет, взрослый практически. Вот и решили мальчика на место поставить. А мальчик сам местную босоту построил, сначала к авторитетам пришел и за полчаса развел их, как младенцев.

— То есть? Это как? -­ Леонов даже встал со своего кресла.

— Да очень просто. Этот Миша Филькенштейн обосновал свою правоту и сам, в свою очередь, сделал предъяву авторитетным ворам, причем, по всем, так сказать, правилам воровского этикета. Перечислил все воровские законы, все "косяки", которые были допущены ворами в отношении его. В общем, чтобы не терять лицо, местные авторитеты мальчика отпустили на все четыре стороны. И теперь он, как говорится, "банкует" на Молдаванке.

— А что милиция? -­ поинтересовался генерал КГБ.

— А что милиция? Вспомните Бабеля — "где заканчивается полиция и начинается Беня?" Так и там. Это ж Одесса. За трупы мальчику предъявить было нечего — самооборона, ребенок от преступников защищался, а за его криминальные таланты — карты, торговля — так в Одессе это даже криминалом не считается. Ну, фарцует пацан, но так масштабы невелики, для себя, для родственников, он же не цеховик какой, не торгаш. Так что не трогали этого скрипача, а теперь я дал команду не трогать, — Шардин закрыл папку.

— Получается, только Ростов, Одесса, Волгоград и Ленинград? Четверо? ­— Леонов как бы подвел итог.

— Так точно, товарищ генерал. Миша Филькенштейн, он же Филин из Одессы, боец неизвестного стиля борьбы, Кёсиро Токугава, он же Костя-Японец из Ростова, тоже боец, но еще и гимнаст, а также имеет навыки диверсанта, Иван Громов из Волгограда, снайпер уровня спецподразделения госохраны и Виктор Уткин из Ленинграда, боксер и поэт-песенник. Все четверо, похоже, прибыли к нам по тому же пути, что и опекаемый нами Максим Зверев.

— Так, понятно, будет разрабатывать эту "великолепную четверку". У тебя все, майор? -спросил Леонов у Шардина.

— Почти, товарищ генерал.

— А что еще осталось?

— У меня есть версия, товарищ генерал, того, почему они попали к нам и откуда, — Шаридн встал со своего стула.

— Да ты сиди, сиди, майор. Так что за версия? — Леонов встал и подошёл к Шардину.

— Поскольку все наши пионеры изменились после попадания в кому, я предполагаю, что все они одновременно попали к нам примерно в одно и то же время, что и Зверев, с разницей в месяц-два потому, что там, откуда они прибыли, идут боевые действия. Проще говоря, идет война. О которой и пытался нас предупредить Максим Зверев... — Шардин посмотрел на всех в комнате совещаний каким-то другим, совершенно отрешенным взглядом.

— То есть, ты полагаешь, майор, что в нашем будущем Советский Союз все-таки вступил в войну с империалистами? — генерал Леонов отошел к стене и повернулся к Шардину и всем, кто сидел за столом совещаний.

Но ему неожиданно ответил Валерий Кустов.

— Боюсь, товарищ генерал, что в будущем нашем нас уже не будет. Я имею в виду, не будет Советского Союза, как государства. И война будет не одна...

Начальник информационно-аналитического управления внешней разведки КГБ СССР генерал-майор Николай Леонов молча снова подошел к своему столу, сел в кресло, и только потом, открыв свой блокнот и черкнув там что-то, поднял голову и произнес:

— Ну, что ж. Вы все, здесь собравшиеся, вплотную подошли к самой серьезной государственной тайне СССР, которую я, генерал-майор Комитета государственной безопасности, могу вам открыть. Я не буду брать с вас никаких подписок, потому что даже если вы решитесь кому-то об этом рассказать, то вам поверят только в одном учреждении — психиатрической больнице. Поэтому обойдемся без формальностей...

Он нажал кнопку под столом, дверь открылась, вошел дежурный офицер и, посторонившись, пропустил в кабинет незнакомого человека. Впрочем, незнаком он был только офицерам КГБ, потому что Сафонов и Кустов даже привстали со своих стульев...

— Боже, Мерлин... — прошептал Сафонов.

Вошедший сделал легкий кивок головой и, не говоря ни слова, сел на стул у самой стены возле двери.

— Тем, кто меня знает, нет нужды представляться. Для остальных назову себя — Сергей Алексеевич Вронский. Но, думаю, легенды обо мне в Управлении ходят четверть века. Так что у вас есть шанс познакомится с легендой.

И Вронский улыбнулся...

Глава восьмая. Украинский Майдан, новая версия. Точка невозврата

Есть разные страны на Земле. Одни с того времени, как перестали быть просто территорией, а стали превращаться в страны и даже в государства, изначально как будто бы были предназначены для процветания и прогресса. Ну вот, к примеру, та же Швейцария. Тихая, спокойная, счастливая, зажиточная страна. Маленькое, справедливое государство. И нельзя сказать, что не хлебнула горя, не воевала — швейцарские наемники в эпоху феодальных войн в Европе были самыми востребованными воинами. А их знаменитые алебарды на какое-то время стали грозным оружием против мечников и пикинеров. Потом, конечно, швейцарцы успокоились, стали деньги копить...

Или, вот Португалия. Как стала колониальной империей в Средние века, так и спала себе страна аж до начала 20 века. Колоний было много, так что прошли мимо португальцев все промышленные революции и прогрессивные технологии. А зачем? Море есть, рыба ловится, солнце светит чуть ли не круглый год, климат мягкий, колонии приносят неплохой доход. Ну, немножко поучаствовала в Первой мировой войне, ну, был небольшой кризис после Второй мировой, но в целом — тихая, спокойная страна. И даже революция — и та была "цветочной". Первая "революция гвоздик". То есть, никакой крови, никакого насилия. Не то, что потом грузины уже со своими розами все испортили...

Но можно и противоположные примеры привести. Балканы — Греция, Болгария с Турцией, потом Югославия, которая потом раскололась, а ее осколки резали друг друга десятки лет, море крови пускали... Или вот арабы с евреями... Сколько было войн, крови, несчастий — и что? Смогли ведь успокоится, зажить по-человечески! Арабские Эмираты на нефти поднялись безо всяких войн! И не стремятся к джихадам. Сербия и Хорватия, Босния и Албания ведь тоже перестали воевать. А чехи со словаками вообще спокойно и без скандалов разошлись и мирно себе соседствуют друг с другом. Претензий друг другу не предъявляют.

И почему ж только одна Украина вот уже сотню лет, как только возникла, как отдельное государство, как единая страна — никак не может успокоится? Почему постоянно устраивает какие-то мелкие, глупые скандалы? То ее не устраивает, что мало территорий — нате вам Донбасс, Галичину, Буковину, нате вам Крым, наконец. То вдруг мало заводов — хорошо, вот вам металлургические гиганты, вот вам атомные электростанции, вот вам автопром, самолетостроение! Снова что-то не так — нет у нас своей киноиндустрии! Нате вам студию Довженко, Одесскую, Ялтинскую киностудии, Киевнаучфильм, снимайте свое собственное кино! Нет, опять не так — украинский язык вымирает. Хорошо, вот вам обязательное изучение украинского языка в школах, вот вам книги на украинском, вот вам приоритет для абитуриентов из села при поступлении в вузы...

Одним словом, всю свою историю украинцы ныли и жаловались, прибеднялись и попрошайничали — и им давали, давали. В результате нация, привыкнув все время выпрашивать и жаловаться, в конечном итоге воспитала в себе просто-таки культ страдальцев! Мол, всегда угнетенные, голодные и оскорбленные, мы в будущем — ого-го!...То есть — запануем! Когда-нибудь! А сейчас — дайте нам!... Дайте!

И вот оно, будущее... Голод, война, обнищание, скудоумие, разгул национализма, казнокрадство, страна разрушена. А отдельное, свое собственное, независимое государство ведь так и не смогли построить... Причем, что интересно, как бы не повернулась история Украины, но при всех тех составляющих, которые были в нее заложены, иного финала просто не могло быть!

Или все же мог быть иной финал?

Львов, год 2016, 16 декабря

Максим Зверев, ознакомившись с новой для него, так сказать, с параллельной новейшей историей украинского государства, был просто поражен тем, как все критерии складывались только худшим образом.

Вот бывает так — система тотального невезения. То есть, одному человеку все время везет, а другому при точно таких же обстоятельствах — нет. Например — попали двое под дождь, один заболел, а другой и не чихнул. Ну, хорошо, допустим, у одного был иммунитет сильнее. Тогда другой пример — ехали в автобусе, сидели рядом, попали в аварию — одного по креслу размазало, на втором — ни царапинки. Судьба? Везение? Рок?

Вот так и Украина. Советский Союз распался, 15 республик стали самостоятельными, независимыми. Вернее, решили стать. А сколько из этих 15 стран реально смогли стать государствами? А как там, в этих странах, людям сегодня живется? Счастливы они или нет? И ведь воевали некоторые, те же Армения с Азербайджаном, в Таджикистане сколько лет война пылала? А в Узбекистане что творилось? Да и Кыргызстан тоже немного штормило. Про Россию с ее чеченскими войнами и вспоминать не стоит! Почему же вышли из всего этого, почему смогли прекратить эту кровавую вакханалию? Почему зажили по-людски?

А тут, как ни кинь — везде клин!

Макс изучал архивные материалы, статьи, смотрел интервью аналитиков, причем, не столько украинских, сколько иностранных. Ну и российских, конечно. Украинских так называемых аналитиков слушать было невозможно — их профессиональные качества скорее можно было отнести не к слову "анализ", а к слову "анал". Они несли какую-то дичайшую чушь, и было видно, что уровень их рассуждений напрямую зависит от уровня их доходов. Точнее, от размера их гонорара. И даже серьезные политологи, такие, как Михаил Погребинский или Дмитрий Выдрин не смогли избежать соблазна прислониться к какой-то одной политической силе. Поэтому выводы украинских экспертов интересовали Зверева в последнюю очередь. А вот эксперты независимые, причем, реально независимые, а не назвавшиеся таковыми — те давали более-менее взвешенные и обоснованные оценки происходящего в Украине.

В принципе, уже все было понятно. Даже человеку далекому от "рыцарей плаща и кинжала" было видно, что в стране, начиная с 2010 года готовился государственный переворот. Националисты усиленно тренировали боевиков. Правительство лихорадило. Обиженные олигархи собирали свои маленькие, но вонючие партии. Хотя — не такие уж и маленькие. Партия регионов — самая массовая в Верховной Раде — была ориентирована на Харьков, Донецк и Днепропетровск, то есть — была опорой для президента Тимошенко. Как и ее БЮТ — Блок Юлии Тимошенко. Ради этого в парламенте таки создали так называемую "широкую коалицию", которую в народе презрительно окрестили "ширкой". Как же — ранее такие непримиримые противники, как БЮТ и Партия регионов, на "оранжевом" Майдане друг против друга перли — и на тебе, в одной коалиции! Но, как говорится, деньги имеют только один цвет — зеленый!

А вот все эти "Наша Украина", Соцпартия, коммунисты и прочие "За ЕдУ" (За Единую Украину) играли свои партии. Причем, слово "партия" в Украине всегда было гораздо ближе к карточной игре, нежели к политике. Так что партии были серьезные — игра шла по-крупному. И при этом политические оппозиционные партии вместе насчитывали почти 30% депутатов. А если взять еще националистическую, точнее, нацистскую "Свободу"? А если принять в расчет всякие там УНА-УНСО, "Братство" и прочие мелкие, откровенно фашистские партии? Ведь все они потихоньку промывали обывателям мозги. Медленно, тихо, но уверенно...

Плюс ко всему постепенно набирали силу и вес интернет-СМИ, которые уже в 2012 году контролировал примерно 60% молодежи в Украине... Вот так, потихоньку-полегоньку, тихою сапою, через завоевание медиа-пространства, через агентов влияния, через так называемых лидеров общественного мнения вползала в Украину очередная измена. Измена прежде всего национальному принципу Украины "моя хата с краю". Потому что страну толкали в самый центр новой бойни...

И ведь если бы Тимошенко, у которой всегда были проблемы с кадрами, назначила в МВД и СБУ профессионалов, а не клоуна и алкоголика Юрика Луценко в придачу с пастором-баптистом и своим личным "консильери" Александром Турчиновым... Если бы она не разогнала силовиков, не проводила дурацкие люстрации-переаттестации... Если бы вместо глобальных геополитических игр немного озаботилась бы внутриполитической ситуацией в стране... Если бы... если бы... если бы...

А ведь все можно было бы исправить!

Тем более, что как лидер, Юлия Владимировна всегда была очень жесткой и волевой особой. Ее многие называли мужиком в юбке. По крайней мере, тот же Ющенко смотрелся рядом с ней натуральной бабой. Но, тем не менее, именно Ющенко сделал главнокомандующего УПА, пособника нацистов Романа Шухевича Героем Украины. И хотя Тимошенко потом этот его указ отменила, процесс, как говорится, пошел. В Украине стали проводится "Дни вышиванки", совмещенные, например, во Львове, с маршем в честь дивизии СС "Галычина". Стали потихоньку проводится факельные шествия в день рождения Степана Бандеры 1 января. Подростки начали потихоньку "зиговать" и рисовать свастику на еврейских кладбищах...

Фашизм тихо и незаметно расползался по Украине...

...Максим понимал, что не все коренные изменения в той Украине, куда он попал, произошли благодаря тому, что в этом варианте почему-то не было Виктора Януковича. Который в первой версии истории Украины был премьер-министром и стал ее президентом. Именно его ошибки привели в тому самому Евромайдану и, в итоге, к гражданской войне, в которой он, Максим, лично принял участие. Но ведь не могла вся страна зависеть от всего одного человека? Ведь все равно гражданская война в стране началась!

И вот сейчас, читая сухие новостные строки, Макс понимал, что при любом раскладе Украина была обречена. Потому что геополитические игры велись не на уровне какого-то там президента Украины — это была всего лишь пешка. Играли люди, точнее, команды такого уровня, на который попасть ни Янукович, ни Тимошенко, ни Ющенко, ни даже Кучма и мечтать могли. Это как игрок дворовой футбольной команды мечтает играть в Лиге Чемпионов. Мечтать — может, играть — вряд ли.

Тем не менее, Макс видел, что все же от личности немало зависело. Уже тот факт, что госпереворот прошел для заговорщиков неудачно, свидетельствовал о том, что Тимошенко, оказавшись в кресле президента Украины, сделав немало ошибок, в решающий момент не стала распускать нюни. Когда наступил этот самый момент, она показала себя жестким и твердым руководителем. И даже жестоким.

Киев, год 2013, декабрь. Хроника событий

Когда Юлия Тимошенко в ноябре 2013 года объявила в прессе о том, что не будет подписывать договор с Евросоюзом о зоне свободной торговле, объяснив, что Украине этот договор невыгоден, оппозиция, спонсируемая этим самым Евросоюзом и Госдепартаментом США, начала бучу. Точнее, обиженные на нее украинские олигархи — Ахметов, Пинчук, Фирташ, Коломойский — все они стали снабжать деньгами своих политических марионеток, а те — так называемых "активистов". Хотя нет, "активистов" уже взяли на зарплату структуры более крутые — Евросоюз и США. Вернее, их агенты влияния. Деньги вкладывались под гарантии украинских олигархов, но были и каналы, которые шли напрямую. Туда всяких там пинчуков и коломойских не пускали. Потому что больно ручки липкие...

Конечно же, вначале майданить начали не домохозяйки, не пенсионеры и даже не вечно бунтующая молодежь. Первыми на Майдан в Киеве пришли хорошо обученные, вышколенные и закаленные прошлыми "революциями" боевики УНА-УНСО, "Свободы", "Братства" и прочих нацистских партий. Многие из них прошли обучение в специальных "вышколах" — военно-спортивных лагерях, действовавших в Западной Украине. А некоторые даже успели повоевать в Чечне против федеральных войск на стороне чеченских боевиков.

Именно эти крепкие парни стали ставить палатки, сооружать баррикады и вступать в стычки с милицией. Которая слишком поздно получила приказ применять силу. И когда милиционеры отряда специального назначения "Беркут" стали работать не только дубинками, но и применять помповики с резиновыми пулями и свето-шумовые гранаты, у так называемых "мирно протестующих" уже было боевое оружие. Которое они очень быстро стали применять против милиции. Появились первые убитые и раненные.

Хотя нет, первые убитые появились еще в конце декабря. Причем, среди самих протестующих. Сценарий был прост, как дважды два — якобы милиция убивает протестующих, и на волне гнева общественности президент уходит в отставку.

И тут Максим с удивлением снова отметил свою фамилию. Потому что именно он, что называется, поломал оппозиции и госдепу США всю игру...

Оказывается, когда были убиты во время столкновений с милицией два митингующих — какие-то армянин Нигоян и белорус Жизневский из УНА-УНСО, именно журналист и телеведущий Максим Зверев убедительно доказал, что милиция к этому убийству никакого отношения не имела. А имела место масштабная провокация, сляпанная руками самих протестующих. Точнее, руками их хозяев.

Макс смотрел на себя со стороны и поражался тому, как он в жизни не похож на самого себя. Он давно не видел себя на видео. Раньше, в первом варианте Украины он был, что называется, нормальным журналистом, хорошим спортсменом, крепким мужиком — но без особых пассионарских замашек. Всегда был сам по себе. А здесь внешне был он, но действовал совершенно другой человек — жесткий, цепкий, волевой, решительный, а главное — властный. Он, конечно, никогда не был мямлей, но все же некая мягкотелость, интеллигентность в нем присутствовала. Здесь же, на экране он наблюдал себя таким, каким он всегда хотел быть — эдаким Торквемадой. Который мог управлять, повелевать и карать!

И ему было интересно наблюдать за новым собой.

"...Известный украинский журналист Максим Зверев привез в Украину Николая Старикова — известного специалиста по заговорам и госпереворотам. И двое известных людей выступили на известных украинских телеканалах. Там Стариков раскрыл сценарий осенне-зимнего украинского переворота 2013-2014 годов, основанный на тех же приемах, что и сценарии переворотов в Ливии, Венесуэле, Египте и других странах. Там тоже совершались сакральные жертвы, которые якобы были на совести полиции и властей. А потом на волне возмущения происходили "цветные революции" по американским лекалам, сметавшие легитимных правителей. И сажавших в кресла президентов очередную марионетку США".

Старикова показали в самом влиятельном ток-шоу "PRESSинг" на телеканале "Интер", где телеведущий Максим Зверев не побоялся продемонстрировать экспертизы трупов Нигояна и Жизневского. Оказывается, они были застрелены из винтовок, которых не было на вооружении у милиции. Мало того — экспертиза показала, что выстрелы были произведены почти в упор. А до ближайшей линии оцепления милиционеров из "Беркута" было не менее 100-150 метров. И это еще не все — именно этих двоих, Жизневского и Нигояна, перед их гибелью три дня подряд усиленно показывали все оппозиционные телеканалы. С Жизневским сняли целое интервью, Нигоян тоже засветился несколько раз, причем, даже в программе "Телевизионная служба новостей" канала "1+1", где читал стихи Тараса Шевченко. "Плюсы", между прочим, принадлежали олигарху Игорю Коломойскому.

А уж в интернете их лица мелькали почти на каждом сайте. И Макс убедительно доказал, что этих несчастных пиарили не зря — их заранее готовились принести в жертву. Два ничем не примечательных типа, коих сотни вокруг — зачем их надо было убивать? Почему именно их? Да потому, что половина населения Украины уже видела и знала этих двоих жертвенных баранов. Их прекрасно подготовили в героической смерти!

Наконец, последний штрих — Зверев продемонстрировал скрытую видеозапись, на которой посол США в Украине Джеффри Пайет кому-то говорит о том, чтобы утвердили именно Нигояна, который якобы хорошо читает стихи Шевченко. Дата на видео присутствовала — запись сделали за три дня до смерти этого бедного армянина...

Макс потер переносицу. Оказывается, он был крутым. И, скорее всего, за его спиной стояли мощные спецслужбы. Поскольку вряд ли такую информационную спецоперацию ему помогли провернуть эти лохи из СБУ. К гадалке не ходи — работали парни из ФСБ.

И он — вместе с ними?

"Получается, этот поляк Витковски не зря ему намекал на мою важность. И не зря именно мне адресовал послание для российского руководства. Тааак, чем дальше в лес — тем толще партизаны... Читаем дальше!" — и Максим снова углубился в интернет.

А дальше пошли вовсе чудные дела.

...Поскольку Зверь обломал всю малину штатовским спецам, не говоря уже про оппозицию и нациков, то в первую очередь, как подставившийся по полной программе, получил свою долю "славы" именно он, украинский журналист Максим Зверев.

Вначале "активисты" стали пикетировать телеканал "Интер". А самого Максима попытались банально отметелить. Но ничего не получилось — при попытке нападения Макс вначале "вырубил" четверых самых активных нападавших, а потом просто достал пистолет и пристрелил еще двоих. Насмерть. И толпа моментально отхлынула, побросав даже шины, которые не успели поджечь.

Суд его оправдал. Самооборона...

Вторая попытка нападения тоже провалилась — когда Максима попытались расстрелять из проезжавшего мимо автомобиля, рядом с ним моментально появились два его охранника, которые повалили известного журналиста на снег. А еще один достал гранатомет и хладнокровно засандалил в этот автомобиль "гостинец". Авто подпрыгнуло над асфальтом и разорвалось в воздухе, развернувшись огромным огненным цветком. Такого на улицах Киева еще никто не видел.

Сразу после этого покушения Максим в прямом эфире телеканала "Интер" заявил о том, что следующая попытка его убить приведет к аналогичному ответу — будут моментально расстреляны не только ВСЕ лидеры "вшивой оппозиции" — Тягнибок, Ярош, Карпюк, Порошенко, Катеринчук — но и политики более крупного калибра. Он специально не назвал фамилий — те, кому надо было понять, поняли.

В принципе, Макс блефовал. Но он давно уже прослыл в журналистских кругах полным отморозком, а уж политики его ненавидели все поголовно. Ненавидели, боялись, но на его шоу ходили — рейтинг у программы Зверева был сумасшедший. Один раз на его ток-шоу "PRESSинг" попытались подраться двое народных депутатов из противоположных лагерей — "регионал" Нестор Шуфрич и "оранжевый" Сергей Поярков. Максим спокойно подошел и, отшвырнув мелкого Пояркова, провел болевой прием на кисть Шуфричу. И когда тот попытался дернуться и ударить Макса, журналист просто сломал политику палец.

Эффект был потрясающий! Шуфрич, конечно, пытался потом судиться, но проиграл — это ведь он начал в студии драку и напал на ведущего. С тех пор больше ни один из когорты так называемых украинских политиков не посмел не то, что драться в студии — даже ругаться боялись. Все вдруг стали вежливыми просто до тошноты. Зато, наконец, перестали хамить и орать друг на друга, начался конструктивный диалог. И сразу же оказалось, что спорить... не о чем. Не было у политических деятелей Украины того самого главного, что было, например, у коммунистов — идеологии. А пытались эти политиканы заменить идеи какими-то животными инстинктами — нахапать, нажраться, всех, кто не такой, поубивать и выселить. В общем, либо фашизм в чистом виде, либо рвачество и жлобство.

Одним словом, заокеанские кукловоды решили Зверя не нервировать, а то мало ли — вдруг действительно перестреляет половину агентов влияния? А переворот — вот он, близко, нельзя рисковать...

И дальше начался обычный и даже немного скучный процесс вливания денежной массы в массу человеческую. Оппозиция вяло ругалась с президентом Тимошенко, а та пыталась определиться с позицией президента России. Путин же выжидал и параллельно зорко следил за тем, что будут делать в США. Две супердержавы, как в шахматной партии, передвигали пешки и выжидали — кто первый ошибется? А пешка по имени Украина уже была разыграна...

Киев, год 2014, январь. Хроника событий

Майдан делал свое дело — майданил, горланил, демонстрировал некое несогласии некой оппозиции с руководством Украины. Все это стоило денег и немалых — один день Евромайдана для 10 тысяч человек по самым скромным подсчётам обходился примерно в 778 тыс. гривен. Почти 30 тысяч баксов! А месяц "скакания" и стояния обошелся в кругленькую сумму — 242 миллиона гривен! Девять лимонов вечнозеленых президентов США!

Причем, это самые заниженные расценки "революции достоинства", которые привела так называемая "Украинская правда". Которая вдохновенно врала о том, что "значительную часть этой суммы покрывают киевляне и жители других городов за счет добровольных пожертвований". Ну, да, за коммуналку денег платить у киевлян не было, а пожертвования для Майдана находились?

Впрочем, даже самому зазомбированному официальной пропагандой украинцу должно быть ясно, что ТАКИЕ деньги и ТАКАЯ организация протестов не могут быть спонтанными и стихийными. Та же сцена на Майдане — профессиональное оборудование, звук, свет — это же совершенно не было похоже на стихийную малюсенькую площадку, где даже не было нормального микрофона. И вдруг отгрохали такую мега-площадку, со всей необходимой аппаратурой, которая за неделю обошлась примерно в 140-200 тысяч гривен!

И все это время украинский так называемый протест больше напоминал внезапно приехавший в Киев огромный цыганский табор, занявший центральную площадь столицы. Цыгане эти, точнее, митингующие, больше напоминавшие бомжей, расставили свои грязные палатки, жгли костры, жрали, спали и занимались другими естественными человеческими видами деятельности. От этой деятельности входы в метро и все подъезды окружающих домов превратились в зловонные смрадные отхожие места. Центр Киева пропах мочой и экскрементами. Горы мусора уже на подступах к Майдану Независимости и Крещатику четко указывали на "революционную" ситуацию в стране.

Хотя нет — в стране как раз было все спокойно. Попытки создать "евромайданчики" в областных центрах были сурово пресечены, а на родине Коломойского в Днепропетровске местная милиция просто размыла первые же палатки на центральной площади из водометов. Декабрь был довольно холодным и больше никто не захотел рискнуть здоровьем. Даже за баксы.

И вот тогда в Киеве решили форсировать события...

Но снова всю "малину" чуть не поломал он, Максим Зверев. Который просто взял и пришел к министру внутренних дел Николаю Белоконю. И выложил ему информацию о том, что оппозиция готовит новые сакральные жертвы, что в Киев завезли оружие, а на улицу Городецкого, которая расположена за гостиницей Украина, завели снайперов, предположительно, наемников из Германии. И с верхних этажей этого дома простреливается и Октябрьский дворец, и почти весь Майдан Независимости, включая сцену, и часть Крещатика. И чтобы не допустить кровопролития, надо выставить по всему периметру Майдана посты на всех крышах, а также рассадить на всех крышах домов вдоль Крещатика и на самом Майдане Независимости снайперов МВД, УДО и СБУ.

Так и было сделано. Причем, Макс, выступив в своей программе, пригласил лидеров оппозиции и всех "активистов", чтобы им избежать участи "жертвенных баранов", присоединится к милицейским патрулям. Смысл прост — чтобы потом не обвинять друг друга. Если кто-то не согласен — значит, принимает участие в провокации.

Идея сработала.

Через неделю в доме по улице Городецкого, окна которого выходили на улицу Институтская, и на Майдан Независимости, были задержаны подозрительные иностранцы. В этом доме сдавали комнаты класса "люкс" всем приезжим. Когда в номерах произвели обыск, то были изъяты охотничьи карабины с оптикой и американские патроны калибра 7,62в63 мм (30-06 Springfield). Это, кстати, стандартный винтовочный унитарный патрон США. Ну и много других интересных вещей...

Это и стало точкой невозврата.

На следующий день, когда репортажи о поимке неизвестных с винтовками еще шли по всем телеканалам, вся майдановская масса была поднята и брошена в атаку на Верховную Раду и Кабмин. Кукловоды пошли ва-банк. Расчет был прост — милиция начнет разгонять атакующих, а против такой толпы дубинками ничего не сделаешь, значит, применят оружие или начнут жёстко зачищать. То есть — будут жертвы. И — привет "кровавой Тимошенко", позор перед всем миром, перевыборы сначала в Раде, а потом и президента...

Но Тимошенко оказалась хитрее...

Перед Кабмином, где улица Грушевского поднималась вверх, брусчатку полили водой. И атакующие просто не могли подняться по ней — был сплошной лед. Как раз 18 января ударили лютые морозы, пошел снег. Натуральный каток. Боевики с битами в руках ругались, скользили, барахтались, как котята, на льду, но подняться вверх не могли. А потом сверху подогнали водометы и ударили по все еще беснующейся на Европейской площади толпе...

Разгром был полнейший.

Милиция рассеивала остатки протестных колонн, автозаки паковали под завязку, все камеры ИВС, а также Лукьяновское СИЗО были переполнены. Впрочем, многих, переписав данные, откатав пальчики и, отметелив дубинками для профилактики, отпускали. Оставляли в камерах только явных боевиков УНА-УНСО, "Свободы", "Братства" и других фашиствующих партий.

Через три дня Майдан был очищен от палаток и мусора. Лидеры оппозиции находились под домашним арестом, причем, Тимошенко не пощадила ни врагов, ни бывших друзей. Ющенко уже сидел в Качановской колонии, а теперь и Порошенко с Яценюком находились в Лукьяновском СИЗО. Туда же угодили лидеры "Правого сектора" Николай Карпюк и его заместитель, Дмитрий Ярош, а также хозяин Днепропетровска Геннадий Корбан — человек Бени Коломойского. Мало того — даже бывший знаменитый украинский боксер Виталий Кличко, по собственной тупости встрявший в политику и даже организовавший свою собственную партию УДАР, был задержан и двое суток провел в следственном изоляторе СБУ. Это настолько напугало чемпиона, что он, выйдя из камеры, отрекся от своей партии и сказал, что уезжает в Германию на ПМЖ.

Но США проигрывать не любят...

Поэтому в начале февраля в штаб-квартире ЦРУ в Майами состоялся маленький междусобойчик — небольшой официальный прием у директора ЦРУ Джона Бренана. Вот только кроме самого директора и двоих его сотрудников на встрече присутствовал человек, имя которого никогда не фигурировало в документах ЦРУ. Не было упоминаний о нем и в отчетах других специальных служб США, а также подобных контор ряда европейских государств. Хотя именно этот человек был причастен ко всем последним "революциям" в Египте, Ливии, Сирии, Венесуэле, Грузии и даже к некоторым громким политическим убийствам. Но директор ЦРУ не мог подумать, что к нему в гости пришел не наиболее ценный его агент — к нему пришел тот, для кого сам Джон Бренан был всего лишь пешкой...

Глава девятая. Команда молодости нашей...

Новый год — это всенародный праздник. Нет, какие-то там американцы больше любят какой-то там День Благодарения, а какие-нибудь ирландцы — какой-то там День святого Патрика. Арабы празднуют Новый год не очень охотно, ведь правоверным мусульманам празднование Нового Года запрещено. Да и лунный календарь у мусульман постоянно смещает дату празднования Нового года, так что он может наступить даже летом. К тому же у них ценятся другие праздники — Навруз и Курбан-Байрам, так что им не понять нашей радости по поводу елки и Деда Мороза.

Иудейский Новый год — Рош-а-Шана — у евреев празднуется осенью, в первый день 7-го месяца еврейского календаря, когда, по их мнению, Бог сотворил мир. Китайцы празднуют Новый год весной. В Европе хоть и отмечают Новый год, как и положено, зимой, но там, скорее, празднуют не наступление нового календарного года, а Рождество — христианский праздник. Нет, ёлка, Дед Мороз, точнее, Санта Клаус — все это у них есть. Но праздник ведь религиозный, Христос родился, сын Бога.

Одним словом, Новый год — это чисто советский праздник. Даже скорее славянский. Причем, в СССР Новый год празднуют трижды — в ночь с 31 декабря на 1 января, потом — Рождество, которое по православному календарю наступает 7 января, а потом еще и в ночь с 13 на 14 января — Старый Новый год. И ни американцы, ни европейцы, ни арабы с китайцами не могут понять это название — Старый Новый год. Только евреи, среди которых немало бывших русских, украинцев или даже грузин, которые еще недавно были советскими гражданами, понятливо кивают головами при упоминании этого чисто славянского праздника.

Но не всем удается в Новый год отмечать этот чисто семейный праздник дома. Потому что есть профессии, для которых любой праздник — это будни. И для некоторых — пожарных, милиции, военных — это будни суровые. А есть еще люди, для которых вообще праздники не существуют. Поэтому в то время, когда все советские люди накрывают столы, бегают по магазинам, покупая подарки и колдуют на кухнях над рецептами праздничных блюд, эти люди стоят на страже рубежей Родины, ведут поезда, управляют самолетами — в общем, делают все, чтобы их страна спокойно отмечала очередной праздник. И чтобы очередной новый год был для них мирным и спокойным.

Москва, год 1976, 30 декабря

Майор КГБ Виктор Шардин не любил самолеты. То есть, не то чтобы он боялся летать — нет, не в этом дело. Просто эта быстрота, когда пару часов — и ты уже месте... Не было какой-то важности в таких стремительных перемещениях по стране. Когда ты, "трясясь в прокуренном вагоне", тем не менее, в гордом одиночестве мог спокойно обдумать предстоящую операцию, просчитать все ходы, наметить пути реализации намеченных решений и предугадать действия противников. А время, которое он проводил в переездах, благотворно влияло на его психологическое состояние — в отдельном купе можно было как бы отрешится от мира сего, бренного и суетного, отстранится от сиюминутных проблем и приобщиться к Великой Железнодорожной Нирване... И действительно, под этот ритмичный стук колес можно было запросто усесться в позу лотоса и помедитировать, изредка выходя из состояния просветления, чтобы хлебнуть чайку по-адмиральски. То есть, с коньячком.

Первым, кого Шардин решил посетить из "великолепной четверки", был Виктор Уткин из Ленинграда. Кстати, если без Максима Зверева, то да, четверка. А если с ним, то "великолепная пятерка". Уткин был самым понятным из всей это странной компании — во-первых, тоже начал карьеру в боксе, как и Зверев, тоже отметился на соревнованиях, правда, судя по первоначальным отзывам и донесениям агентуры, не был каким-то там гением, не демонстрировал какие-то выдающиеся спортивные данные — у парня просто хороший удар и прекрасная координация. Как доложили майору специалисты, техника бокса средняя, но вот скорость и взрывная реакция просто великолепные. Ну и удар тяжелый, вот и валит он всех в своей возрастной и весовой категории.

А еще — феноменальный дар композитора и поэта. Здесь, если бы не знать предысторию, можно было бы удивляться. Но сейчас Шардин уже точно знал, с чем, точнее, с кем пришлось столкнуться их небольшой группе, которая еще пару месяцев назад выполняла ответственное, но все же рядовое задание Комитета. Теперь, получается, уровень ответственности группы вырос просто до заоблачных высот. И не задание уже это, а, скорее, миссия. Миссия по спасению страны... Как бы это пафосно не звучало...

Москва, год 1976, 25 декабря

...Когда вошедший в кабинет начальника информационно-аналитического управления внешней разведки КГБ СССР генерал-майора Николая Леонова невысокий пожилой мужчина представился Сергеем Алексеевичем Вронским, майор Шардин моментально вспомнил легенды, которые действительно давно ходили по Управлению много лет. На самом деле в легендах не было и половины той правды, которую сам Вронский предпочитал скрывать...

...Его называли Мерлин. Такой псевдоним Сергей Вронский получил не в КГБ, а в... Главном управлении имперской безопасности Третьего Рейха, где он служил в качестве личного астролога Рудольфа Гесса. Который, в свою очередь, был заместителем фюрера НСДАП Адольфа Гитлера по партии.

Сергей Алексеевич Вронский был настоящим графом. Он происходил из старинного русского аристократического рода, и его родословная была отмечена в знаменитой Бархатной книге российского дворянства. Бабушка Вронского была урожденной Ненадич-Негош. Это был также древний княжеский род целителей и провидцев из Черногории. Так что свой дар Сергей Вронский получил по наследству от бабушки.

Родился он в Латвии и в 18 лет был отправлен бабушкой на учебу в Берлин. Юный Сергей Вронский получил блестящее образование. Он знал несколько десятков языков, музицировал, увлекался бальными танцами, был превосходным спортсменом — мастером единоборств, а также превосходным стрелком. При этом Сергей увлекался астрологией и хиромантией. Мало того — во время учебы в мединституте в Берлине у него обнаруживается уникальный дар диагноста. Вронский был способен поставить диагноз с закрытыми глазами.

Шел 1933 год. К власти в Германии пришел Адольф Гитлер. И, конечно же, уникальный талант был замечен сразу — ведь нацисты серьезно занимались исследованиями в области астрологии, а также изучали другие необъяснимые явления в человеческой психике. Неудивительно, что очень скоро Вронского перевели в закрытое "Учебное заведение N25" Это был Первый немецкий Биорадиологический институт. Учеников этого заведения обучали не только медицине, но и всевозможным оккультным наукам.

"Учебное заведение N25" Вронский закончил не просто блестяще, но еще и досрочно. И... оказался на службе у... заместителя Гитлера. Третий по значимости человек в Третьем Рейхе, Рудольф Гесс был помешан на мистике. После учебы Вронский сразу же стал его личным астрологом. Самое интересное и даже смешное было в том, что Сергей Алексеевич... был агентом советской разведки. И передавал в Советский Союз немало ценных сведений. Именно Вронский первым сообщил руководству советской разведки о плане "Барбаросса"... Увы, тогда ему не поверили...

Самой блистательной, можно сказать, выдающейся операцией молодого разведчика была дезинформация Рудольфа Гесса о готовности англичан к сепаратным мирным переговорам и внушение ему идеи о полете на "Мессершмитте-110" в Англию. 10 мая 1941 года Гесс улетел, не поставив Гитлера в известность, выпрыгнул с парашютом над Шотландией и был арестован солдатами батальона гражданской обороны Великобритании. Впоследствии он был объявлен военнопленным и на Нюрбергском процессе получил пожизненный срок в английской тюрьме Шпандау. Там он отсидел почти 46 лет и покончил жизнь самоубийством 17 августа 1987 года, повесившись на кабеле электроудлинителя, закреплённого на оконной ручке.

В Германии Гесс был объявлен сумасшедшим. Ярость Гитлера не знала границ. Он заявил: "Этот человек для меня мёртв, и он будет повешен там, где мы его схватим". Имя Гесса было предано забвению, а на его место выдвинулся некий Мартин Борман...

А вот Сергею Вронскому пришлось срочно готовить свой побег, потому что после такого трюка его шефа самого Вронского ждала незавидная участь. И он скрылся. Причем, сделал это очень вовремя — в ночь с 9 на 10 июня 1941 года в ходе совместной акции Мартина Бормана и шефа гестапо Генриха Мюллера были арестованы все астрологи, ясновидящие, хироманты и прочие, как писали немецкие газеты, "шарлатаны от медицины и обскуранты от философии". А на так называемую альтернативную науку на был наложен полный запрет.

Но в СССР Вронскому пришлось несладко. Он не стал появляться в Москве и вначале перебрался из Германии в Латвию, в свое родовое поместье. Но очень скоро, по доносу в 1946 году был арестован и получил срок — 25 лет лагерей. Сидел Вронский в Потьминских лагерях — в Мордовии. Отсидев всего несколько лет, он симулирует у себя последнюю стадию рака, ему решают скостить срок и отпустить на родину умирать.

Видимо, это была спецоперация МГБ, потому что на родину, то есть, в Латвию Вронский не поехал, а стал сотрудником Министерства обороны. Позднее переехал на постоянное место жительства в Звездный городок и работал с советскими космонавтами. Сотрудничал он и с КГБ, и с МВД, в лаборатории биоинформации читал лекции о влиянии космического излучения на психику человека. В КГБ его засекретили настолько, что его фамилию почти никто нигде не называл — во всех документах Вронский проходил только под своим псевдонимом — Мерлин.

Всего это майор КГБ Виктор Шардин не знал — он только слышал легенды о советском разведчике, спровоцировавшим заместителя Гитлера на попытку договорится с Англией и тем самым окончательно разрушил все попытки Черчилля и Гитлера договориться. И еще он слышал о некоторых парапсихологах и биоэнергетиках, уникальные способности которых "Контора" применяла в некоторых самых сложных операциях. Поэтому свою краткую биографию Вронский изложил сотрудникам сам, так сказать, рассказав легенду от первого лица. После чего, посмотрев на своих коллег, Сафонова и Кустова, которые, конечно же, знали гораздо больше, нежели он им сообщил, Мерлин-Вронский перешел к сути.

— Как вы понимаете, товарищи, я не зря пришел к вам сюда. И Николай Сергеевич не зря вас предупредил о самой серьезной государственной тайне. Теперь у вас нет выбора — либо вы здесь и сейчас начинаете работать на совершенно другом уровне, выполняя все ту же задачу — защита СССР от врагов, либо вы прекращаете работать и... жить. Потому что, обладая такой информацией, вы становитесь секретоносителями высшего уровня. Мои коллеги понимают, о чем я говорю, а вот вы, молодые офицеры Комитета госбезопасности, теперь получаете шанс не просто защищать Советский Союз — вы получаете уникальную возможность его спасти, ­— Вронский внимательно посмотрел на Шардина и Колесниченко.

Майор и старший лейтенант, и так уже порядком ошарашенные происходящим, понимали, что в кабинете только им двоим предстояло узнать нечто такое, что навсегда повернет их жизнь. О карьере они уже и не думали — настолько серьезно их сейчас предупредили.

— А другие члены моей группы — капитаны Маринкевич и Краснощек, они в курсе? — майор Шардин сказал это каким-то незнакомым хриплым голосом.

— Нет. Твои капитаны слишком молоды и не были задействованы в операции "Пионер" так плотно, как вы с лейтенантом, — генерал-майор КГБ Леонов кивнул на Колесниченко.

— Я согласен, товарищ генерал. Я так понимаю, данная операция разворачивается вокруг нашего объекта? То есть, Максима Зверева? ­ — старший лейтенант Колесниченко был еще слишком молод, поэтому ему принять решение было гораздо легче, нежели опытному и битому майору.

Леонов не ответил, а просто кивнул.

— Я понимаю, товарищ генерал, что обратно пути нет. Но я могу узнать конкретные задачи нашей группы? Почему надо спасать Советский Союз? Какую угрозу предстоит отразить? Каким образом здесь замешан школьник Максим Зверев и выявленные мною так называемые "пришельцы"? Ведь мы пока даже не смогли их допросить? ­В своем докладе я использовал только предположения и версии. Откуда же сведения? — каждый вопрос майор Шардин задавал, словно забивал гвозди в стену молчания, которая повисла после заявления Вронского.

— Сразу видна хватка хорошего аналитика, — ­ улыбнулся Леонов. ­— Недаром ты, майор, ешь свой хлеб, недаром. Ну, что ж, я начну, а Сергей Алексеевич продолжит.

Он вышел из-за стола и прошелся по кабинету. Потом, не прекращая прогуливаться взад-вперед, стал размеренно говорить, напоминая школьного учителя, излагающего своим ученикам новую тему.

— Итак, есть такое понятие — криптократия. То есть — тайная власть, власть, которую никто не знает, не видит. Такое, так сказать, теневое правительство, или, если точнее, некие правители, которые фактически управляют каким-либо органом или целым государством. Но их истинной роли никто не знает. Кроме узкого круга посвященных. И сейчас в данном кабинете есть представители этого узкого круга.

Для начала прошу еще раз познакомится — сотрудники секретного отдела КГБ, точнее, воинской части N10003 — Валерий Кустов и Владимир Сафонов. Оба работают в сфере биоэнергетики. Проще говоря, Комитет изучает так называемые паранормальные явления человеческой психики, которые ранее считались фантастикой или сказками. Это чтение мыслей, ясновидение, хиромантия, телекинез, то есть — перемещение физических предметов на расстояние усилиями мысли, и тому подобные фокусы. Вернее, это для простых смертных — фокусы, а для наших сотрудников — вполне реальные законы мироздания, к которым человечество просто еще не готово. Старший лейтенант Колесниченко, работая в этом отделе, я думаю, догадывается о том, чем занимаются его сотрудники? — генерал посмотрел на старлея.

— Так точно, товарищ генерал, догадки были, — Колесниченко вскочил.

— Сиди, лейтенант. Кстати, за действия по задержанию особо опасных преступников, напавших на нашего сотрудника Владимира Сафонова я отправил в главк твое представление на капитана. Так что, думаю, вскоре будешь обмывать новую звездочку.

— Служу Советскому Союзу!­ — снова вскочил пока еще старший лейтенант. Но, подчиняясь взгляду генерала, опустился на свой стул.

— Майор Шардин, судя по его анализу, тоже кое о чем догадался. По крайней мере, грамотно разложил причинно-следственную связь появления Максима Зверева, события, с ним связанные, и увязал все это с другими таким "явлениями".

Теперь представляю вам, товарищи, еще одно звено в нашей цепи. Сергей Алексеевич Вронский, который известен в Комитете, как Мерлин, разведчик-нелегал, а также биоэнергетик высочайшего класса. Передаю ему слово, — Леонов прошел к своему столу и сел в свое кресло.

Вронский остался сидеть на своем месте, просто развернулся всем корпусом ко всем четверым, сидевшим за столом для совещаний. И, естественно, также и к генералу.

— Буду краток. Итак, коллеги, — он коротко поклонился кивком головы поклон в сторону Сафонова и Кустова, — а также вы, товарищи офицеры, — он кивнул Колесниченко и Шардину, — сегодня окончательно и бесповоротно стали членами организации, которой на самом деле в СССР нет. Документально нет. Она нигде не числится, о ней практически никто из высшего руководства государства не знает, в нее входит ограниченный круг лиц. Но среди тех, кто состоит в данной организации, есть люди, которые входят в высшее руководство страны. Что касается секретности, то, например, товарищи офицеры прекрасно знают тонкости агентурной работы, когда наиболее ценные агенты не фиксируются в документах. Их действия не протоколируются и вообще на связь с ними никто, кроме самого куратора, никто никогда не выходит. Во избежание провала. Вот так и наша организация — в ней состоят и офицеры КГБ, например, генерал-майор Леонов, и офицеры Генштаба, в частности, представители ГРУ, и некоторые партийные руководители. И не только. Организация носит кодовое название "Комитет государственного контроля". Нет, не Комитет партийного контроля, а именно государственного. К сожалению, коммунистическая партия со временем превратилась в бюрократический аппарат, громоздкий и зачастую некомпетентный. И поэтому в свое время Сталин проводил чистки этого аппарата, которые, согласен, были неоправданно жестокими, но которые позволили партийным чиновникам работать эффективно. К сожалению, только страх помог партии сплотится и впоследствии организованно работать на победу над злейшим врагом человечества — фашизмом. Вернее, вначале страх, а потом уже идеология. Многие партийные функционеры переродились и все же смогли отдавать себя стране, а не преследовать свои интересы — политические или меркантильные, то есть — обогащение или самоутверждение.

Именно тогда, в послевоенные годы, особенно когда стало ясно, что после Сталина к власти рвутся далеко не самые достойные представители партии, и начал образовываться "Комитет государственного контроля". Как оказалось, это было сделано не зря. Еще мой коллега Вольф Григорьевич Мессинг предсказывал в свое время, что в будущем СССР окажется перед угрозой распада и краха. Мне удалось эту информацию подтвердить.

— Как — краха? -­ вырвалось у старшего лейтенанта Колесниченко.

— Увы, юноша, это так, ­— подтвердил Валерий Кустов. Владимир Сафонов также кивнул.

— Да, именно краха. Мне удалось заглянуть в будущее и оно печально. — Вронский сделал паузу. — Правда есть одно "но"...

Он встал со своего места и прошелся по кабинету. Потом, развернувшись у стены, снова прошел к своему месту, но не сел на стул, а стал у стола, опираясь на него руками. Биоэнергетик внимательно посмотрел на всех собравшихся.

— Время — не постоянная константа, а переменная. Кстати, точно так же гравитационная постоянная, которую исследовали еще Ньютон, Кавендиш и многие другие ученые физики, тоже на самом деле является переменной. Но я не буду вам сейчас загружать мозги физическими формулами и расчетами. Вкратце вывод такой: время — это тоже материя. Но вот здесь как раз и кроется парадокс, потому что эта материя непостоянна. Будущее можно изменить — это мы все знаем. Но, оказывается, прошлое также можно изменить. Из будущего!

Все молчали. Услышанное было настолько невероятным, что не поддавалось осознанию. Даже коллеги Вронского были несколько шокированы. Вернее, шокирован был Сафонов, Кустов выглядел абсолютно спокойным.

— Итак, временные пласты все время находятся в движении, — продолжил Вронский. — и Мессинг это доказал, совершая свои провидческие экскурсы в будущее, после чего менял прошлое. Точнее, в нашем настоящем менял некоторые события и будущее менялось. Будущее — это не какой-то там цельный поток, не какая-то река времени — это множество маленьких ручейков, каждый из которых может стать рекой. И вот в наш ручеек смогли попасть обитатели одной такой реки. Ваш подопечный Максим Зверев совершил, скажем так, прокол из будущего в прошлое. Как мне удалось установить, этот прокол можно сделать только в нестабильном временном пласте, когда развиваются сразу несколько одинаково мощных вероятностных линий будущего и любое острое воздействие может возможное сделать постоянный. Острое воздействие — это война, масштабное стихийное бедствие, в общем, массовая смерть многих людей.

Технически я попробую пояснить. Представьте себе веревку. Время — это веревка, и, допустим, веревка скручена в некий клубок. Или смотана в бухту. И вот наше время находится на прошедшим. Если идти по самой веревке, то есть, вдоль нее, то от 1976 года до, например, 2015 года надо пройти несколько метров такой веревки. А теперь представьте муравья, который полз-полз по верёвке, вдоль нее полз, а потом вдруг решил ползти не вдоль, а поперёк. И просто переполз с куска под номером 2015 на кусок, который под ним, под номером 1976. Понимаете? Зверев просто смог переползти, точнее, перепрыгнуть в прошлое. Причем, в свое собственное прошлое.

— А почему вот так... в тело мальчика... точнее, в свое мальчишеское тело? ­— не удержался Колесниченко.

— Я думаю, потому, что поскольку время — материя непостоянная, то возможен не материальный, а энергетический контакт. То есть, веревки соприкасаются, трутся, но не врастают одна в одну. Но при трении могут как бы на какое-то время приклеится, совпасть. Вот, возьмите, например, альпинистскую веревку и попробуйте через карабин быстро спускать вниз какой-то груз. Я какое-то время увлекался альпинизмом, поэтому мне близко такое сравнение. В общем, при сильном трении веревка плавится, понимаете? И если две веревки трутся друг о друга, оплетка обеих веревок плавится и может при этом одна веревка как бы врасти в другую. На досуге попробуйте провести этот эксперимент. Ну, а почему мальчик? Думаю, потому что психика ребенка более гибкая и стрессоустойчивая.

— Допустим, этот мальчик... точнее, этот человек смог перенестись в прошлое. И отсюда все его достижения. Но, получается, теперь мы, обладая знанием будущего, сможем изменить настоящее? В этом цель Комитета государственного контроля? ­— снова задал вопрос старший лейтенант Колесниченко.

— Не совсем. Когда Комитет создавался, мы не обладали знанием теории соприкосновения будущего и прошлого. Мы просто контролировали события, происходящие в СССР и, время от времени, их либо подталкивали, либо тормозили. Но делали это исходя из анализа данных нынешних. Теперь же наши худшие предположения подтвердились и данные, которые уже поступили и еще поступят из будущего, говорят о том, что это наше будущее не совсем то, к которому мы стремимся. И в нем нет места ни для советского Союза, ни для коммунизма, ни вообще для коммунистических идей. И вот сейчас ваша работа, товарищи, стала одной из самых важный, самых серьезных операций не только комитета государственной безопасности, но и нашего комитета государственного контроля. И Вам, товарищ майор, в этой операции мы доверяем сыграть очень серьезную и ответственную роль. Поскольку именно Вы выдвинули версию о наличие в СССР подобных — назовем их "попаданцами" — подобных Звереву "попаданцев", то необходимо их найти, провести беседу, ну и, конечно, вербовку, после чего максимально достать из них всю информацию. Понятно, что фармакологические методы здесь неприемлемы, а также психологическое давление точно также отметается. Но вот Валерий Валентинович Кустов нащупал способ получения нужной нам информации, не нанося ни малейшего вреда психике наших подопечных...

Вронский остановился, и посмотрел на Кустова. Тот встал со своего стула, кивнул, но не стал ничего говорить, а снова сел. Вместо него заговорил генерал Леонов.

— Сейчас мы не будем рассказывать о том, что и как будет делать Валерий Валентинович. Для начала наметим задачу для подразделения майора Шардина...

... И вот теперь майор КГБ Виктор Шардин едет эту задачу выполнять. Стучат колеса вагона, за окном вечер и поезд Москва-Ленинград неспешно движется по железнодорожным путям.

— Виктор Игоревич! Вы чай будете? — в купе заглянул Сергей Колесниченко, который ехал вместе с Шардиным в Ленинград.

Майор не забыл, как старший лейтенант прикрыл его задницу и всячески защищал после того прокола в Днепропетровске. К тому же, судя по всему, старлей, вернее, уже без пяти минут капитан, очень скоро догонит его, Шардина, в карьерной гонке. Так что надо иметь его рядом, чтобы потом он не поимел его, майора Шардина.

Да, Сергей, давай чай. Ну и печенье, или что там у проводников есть?

Колесниченко кивнул и исчез за дверью.

В этот момент вместо него внезапно появился человек в форме железнодорожника.

— Начальник поезда Николай Добронравов. Вы Виктор Игоревич Шардин?

Да, я. А в чем дело?

— Давайте пройдем в вагон начальника поезда. Вам только что позвонили из Москвы, из Главного управления КГБ. Требуют Вас к телефону...

Глава десятая. Маленькие междусобойчики, которые привели к большим проблемам

Очень часто события в мире происходят по сценариям, которые никогда и нигде не пишутся. Эти сценарии не фиксируются на каких-либо носителях, но, тем не менее, по этим сценариям ставятся спектакли, для которых подмостки — это весь мир. Старина Шекспир был гениален в своей пророческой фразе. Действительно, все люди — лишь актеры одного большого грандиозного спектакля под названием "жизнь". И ежедневно на планете под названием Земля проходят сотни, тысячи больших и малых спектаклей, которые являются составной частью одной грандиозной постановки. А кто Главный Режиссер — Господь Бог, Великий Абсолют или какой-нибудь Вселенский Разум из Альфы Центавра — не все ли равно? Просто ничто на Земле не происходит просто так — одни люди придумывают сценарии, которые воплощают другие люди, а все остальные в этих сценариях играют свои роли. Причем, даже не подозревая об этом.

США, Майами, год 2014, 19 февраля

Джина Чери Хаспел, исполняющая обязанности заместителя директора Национальной секретной службы, не понимала, зачем ее вызвал директор ЦРУ Джон Бреннан. Ведь вроде бы все было обговорено и договорено давно, программа действий по Украине составлена и что бы не случилось, какие бы помехи не возникали — финал будет один! То есть — страна должна будет стать очередной нео-колонией или протекторатом под управлением США. Для удобства ее можно будет расчленить на несколько частей — надо бросить кость тем же полякам, которые давно облизываются на свои Восточные Кресы, а заодно наконец-то, закрыть большинство шахт на Донбассе и поставлять на украинский рынок уголь из Пенсильвании. Да и американской компании Сhevron и Shell собираются заниматься добычей сланцевого газа в пределах Юзовской площади, то есть, на территории Донецкой и Харьковской областей, а компании Frontera Resources и Longfellow — в Одесской и Полтавской областях. Все давно решено, планы составлены, исполнители расписаны, деньги, оружие, инструкторы отправлены, все журналисты подмазаны, а ряд чиновников, имеющие право стратегических решений, перекуплены на корню. Что еще можно обговаривать?

Но Джон Бреннан, видимо, знал что-то такое, о чем не счел нужным рассказать своим ближайшим помощникам — Джине Хаспел и Майклу Мореллу. И, конечно же, что-то такое знал его гость — французский философ, писатель и политический журналист Бернард-Анри Левус. Впрочем, на самом деле Бернард-Анри был алжирским евреем, но Бреннан не был антисемитом и такие подробности его не интересовали.

— Джина, Майкл, познакомьтесь, это — господин Левус, он сейчас является нашим координатором по Украине, конкретно — занимается операцией "Рокировка". К сожалению, первая фаза операции прошла неудачно для нас, но у нашего друга есть план, которым он с нами сейчас поделиться. Все еще можно исправить.

— Да, господа, к сожалению, до февраля все шло по расписанию, ­— француз улыбнулся, и эта его змеиная улыбка очень не понравилась Джине.

Бернард-Анри Левус, сидевший в кресле напротив шефа ЦРУ, не выглядел агентом, пускай и очень ценным. Этот алжирский еврей, который, по сути, был французом только по паспорту, вообще вел себя довольно развязно.

"Бреннан как-то слишком спокойно смотрит на этого иудея, не ставит его на место. Видимо, шеф имеет больше информации, или же этот Левус слишком серьезно задействован в операции и шеф потому терпит его наглость, что на кон поставлено слишком много. Ладно, послушаем, проанализируем, указать выскочке его место всегда успеется", — Джина Хаспел тоже улыбнулась, но только самыми уголками губ.

Она всегда отличалась рассудительностью и хладнокровием. Даже когда она руководила секретной тюрьмой ЦРУ в Таиланде, которая проходила в донесениях под кодовым названием "Кошачий глаз" и где заключенных подвергали пыткам, Джина была всегда спокойной и выдержанной. Несмотря на то, что совсем недавно, 17 декабря 2014 года Европейский центр конституционных прав и прав человека выдвинул обвинения в уголовных преступлениях против пока что неопознанных сотрудников ЦРУ после того, как Сенат США опубликовал свой отчет о пытках американских спецслужб. Среди этих самых "неопознанных сотрудников ЦРУ" была и она, Джина Чери Хаспел, с 2013 года исполняющая обязанности заместителя директора Национальной секретной службы, в чью компетенцию входит организация тайных операций ЦРУ во всём мире.

— Итак, господа, все было расписано очень подробно и даже слишком подробно. Украинская оппозиция, точнее, так называемая оппозиция — эти ослы недостойны такого термина — так вот, эти продажные и тупые ослы, мнящие себя политиками, выполняли все наши распоряжения. И это сборище так называемых протестующих, все эти люмпены и клошары, а также боевики националистических и нацистских группировок, которое она называют Евромайданом — не дай Господь такое увидеть в Европе — так вот все это сборище свою задачу выполняло прекрасно. Картинка для Европы была срежиссирована замечательная, да и для самих этих украинцев, — Левус произнес это слово презрительно, — идея так называемой "революции достоинства" оказалось привлекательной.

— Простите, а чья была идея назвать переворот в этой банановой республике революцией, да еще и достоинства, ­­— спросил Майкл Морелл.

Несмотря на то, что 12 июня 2013 года Майк официально заявил о своем уходе с занимаемого поста по семейным причинам, это был только трюк. В августе 2013 года он вошел в состав комиссии по надзору за Агентством национальной безопасности США — Обзорная группа по разведке и коммуникационным технологиям (Review Group on Intelligence and Communications Technology). Это было что-то наподобие внутренней службы безопасности для всех американских разведывательных служб, не только для внешней разведки. Так что Майк был, по большому счету, покруче самого Браннана.

— Ну, не называть же нам все вещи своими именами? Или нам, ­— Левус выделил это слово — надо было назвать операцию "Буря в пустыне" дракой за кувейтскую нефть? И тогда еще, в 2003 году объявить о том, что Саддам Хуссейн не производил и не использовал оружие массового поражения, а заявления президента США Джорджа Буша-младшего являются неправдой? — Левус снова улыбнулся своей змеиной улыбкой.

— Ну, позже, в 2005-м Буш и так рассказал о том, что мы блефовали, — ответил Бреннан немного раздраженно.

— Но это было потом, — снова выделил Левус последнее слово. — А если мы начнем признаваться сейчас...

— Никто не собирается признаваться и вообще — наша задача как раз состоит в том, чтобы, как это говорят русские — наводить тень на плетень. Я просто интересуюсь — кто придумал это название — "революция достоинства"? Какое там достоинство у этих аборигенов? — упрямо гнул Майкл свою линию.

— Придумал это определение ваш покорный слуга, — склонил голову Левус. — И как раз потому, что у этих, как Вы правильно говорите, аборигенов, никакого достоинства нет и в помине. Я бы назвал этих украинцев даже не аборигенами, а обезьянами — они так легко обезьянничают все, что красиво блестит. Они сами за двадцать лет угробили свою страну, но как попугаи, повторяют красивые фразы о чести, достоинстве, европейской демократии. А сами при этом считают доблестью умение воровать у своего же государства, у своих же сограждан. И тот, кто больше ворует, считается у них достойным гражданином. Вот я не удержался, и вложил в уста наших агентов влияния эту двусмысленную фразу. Пусть эти "революционеры" тешатся, разваливая свою Украину, и им приятно — и нам польза. Сами же понимаете, господа, этим ослам нужна сладкая морковка, чтобы они шли туда, куда нам нужно.

— Понятно. Нет, я ничего не имею против, все правильно — этому сброду нужны красивые слова и лозунги. Просто почему вы не продолжили флористику — революция роз, революция жасминов...? Что там у них растет? Революция этих, как их... подсолнухов? ­-Майкл не улыбался, но Джина видела, что он просто издевается над этим иудеем.

— Вообще-то, можно было назвать наш план по поводу Украины "революцией маков", но звучало бы слишком двусмысленно, — ответил выпадом на выпад Левус, все так же улыбаясь. Но глаза его были холодны, хотя в них Джине почудилось холодное дуло базуки перед выстрелом.

— Ладно, господа, мы слишком увлеклись ботаникой. Давайте вернемся к нашей конкретной теме — неудачам на Украине, — Бреннан уже не скрывал своего раздражения.

— Я прошу прощения, но я все же настаиваю на том, что никакой неудачи нет. Все шло по плану, просто в какой-то момент нам нужно наши планы подкорректировать, -­ Левус был сама любезность.

— Окей, Ваша версия принимается, что теперь? — Бреннан положил конец препирательствам и, видимо, уже желал выслушать конструктивные предложения.

— А теперь все то же самое. Да, у нас не получилось организовать бойню в центре Киева. Кстати, необходимо того журналиста, который нам помешал, аккуратно изъять и поспрашивать — откуда у него информация появилась? По моим сведениям, это непростой парень, он явно связан с российскими спецслужбами. Впрочем, там по нескольким каналам была утечка, похоже, на этом этапе россияне нас переиграли...

— ВАС! Вас переиграли. Мы ведь не вмешивались, мы только страховали, — на этот раз Джина Хаспел не смолчала, а четко продемонстрировала, кто есть ху.

— Согласен, меня переиграли. Но в результате наша совместная операция была сорвана в завершающей фазе. Поэтому я и предлагаю более рискованный вариант, но, в конечном счете, беспроигрышный, — Левус был невозмутим.

— Ближе к телу, как говорил Ваш Ги де Мопассан, — Джине надоел этот напыщенный иудей, который, к тому же, судя пор его поведению, возомнил себя главным игроком. Надо будет к нему присмотреться более внимательно.

— Вы, миссис, очень остроумны... — начал было француз, но Джина резко его оборвала.

— Во-первых, мисс, а, во-вторых, Вы, месье Левус, ведете себя, как мелкий коммивояжёр, который пытается всучить покупателю какую-то дрянь. Не хвалите свой товар, давайте, по существу.

Левус на секунду запнулся, змеиная улыбка его исказилась и превратилась в злобный оскал, но через секунду француз овладел собой и снова вернул на свое продолговатое уродливое лицо с огромным носом свою фальшивую улыбку.

— Вы правы, госпожа Хаспел. Излагаю только суть. Итак, наши снайперы частично успели эвакуироваться, частично попали в руки украинской полиции. Но кроме оружия в их номерах доказательств никаких, привязать их к оружию украинцы не смогут, так что максимум через месяц будут вынуждены их отпустить. Мало ли кто там закладки в номерах сделал, не может каждый иностранец отвечать за украинские гостиницы. К тому же мы подбросили украинцам подставу, так что наши специалисты не пострадали.

— Это хорошо, а то нам с немецкими коллегами не хотелось бы объясняться... ­— подал голос Майкл Морелл.

— Нет, все в порядке, такими специалистами не разбрасываются. К тому же, план "Киевский тир" мы до конца не откладываем, вполне возможно, что позже можно будет к нему вернуться. Тимошенко слишком уж закусила удила...

— Нет, против президента мы никаких действий предпринимать не будем. Ни вы, ни мы! Хватит нам Качинского... Сейчас не те времена, ­— Бреннан сердито прервал Левуса.

— Хорошо-хорошо, как скажете. Так вот, мы переносим свое внимание на запад Украины. Там много несогласных с политикой Тимошенко, опять же, электорат Ющенко сохранился, которого Тимошенко так задвинула...

— ... и посадила, кстати, — ввернула Джина.

— Да, и посадила. Волевая женщина. Ну и на Западе — Польша. У нее свои интересы... Так что начнут наши националисты, деньги отправлены, толпа заряжена, чиновники на местах подогреты и не только идеями. Думаю, как только там начнутся массовые протесты против правительства Украины, можно начинать дипломатическую войну. Россия не может не ввязаться, поэтому дальше план пойдет без изменений — ООН, санкции, Евросоюз поддержит, Украина втянется в затяжной конфликт, который перерастет в гражданскую войну, можно далее требовать ввода миротворческих сил ООН, а параллельно мягко склонить руководство большинства стран ЕС к мысли о нестабильности поставок российского газа и, соответственно, попугать их российской угрозой и невозможностью России выполнять свои обязательства...

— Ну, что ж, в целом план понятен, возражений нет. И я не зря пригласил сюда моих ближайших помощников, я бы даже сказал — соратников, Майкла Морелла и Джину Хаспел, в чью компетенцию входит организация тайных операций ЦРУ. Впрочем, Вы, господин Левус, их прекрасно знаете, это они с Вами знакомы были до сегодняшнего дня только заочно.

— Но про операции господина Левуса в Сирии, а до этого — в Ливии и Египте — знаем и хорошо изучили, — Джина Хаспел одарила француза своей улыбкой, в которой сверкнул волчий оскал.

Бернард-Анри Левус был невозмутим.

— Так вот. Вы, господин Левус, должны довести Вашу — Бреннан снова почеркнул слово "Вашу" — операцию до стадии перехода протестов в военный конфликт, чтобы мы смогли говорить о подавлении мирных протестов силами армии. Когда сепаратисты потребуют отделения от Украины западных областей, Тимошенко не сможет на это не отреагировать. И будет вынуждена ввести войска. Тогда мы, в свою очередь, поставим вопрос перед советом Безопасности. Вот тогда только мы официально сможем вмешаться. До момента ввода войск вы действуете своими силами.

Левус слегка поморщился, от Джины этот момент не ускользнул. Шеф ЦРУ, сделав паузу, продолжил свою речь.

— И еще. Во что бы то ни стало, нам надо столкнуть лбами Польшу и Россию, раз уж мы не смогли натравить на Россию Украину. Нам нужен там военный конфликт — любой! Польша лучше всего, потому что Венгрия не пойдет на конфронтацию с Россией, а Румыния — это просто смешно. Румыны обделаются только если Путин цыкнет на их президента... Остается еще Прибалтика, но они могут только у себя своих русских гнобить и дразнить северного медведя своими дерзкими заявлениями. На большее они не способны. Поэтому Ваша задача, господин Левус, поднять поляков против россиян. Напомните им про Качинского, про Катынь, в общем, не мне Вас учить — Вы же у нас журналист, — Джон Бреннан улыбнулся.

Бернард-Анри Левус улыбнулся в ответ. Затем поднялся из кресла, коротко поклонился и ни слова не говоря, вышел из кабинета.

— Видите, какой... С гонором, — Бреннон рассмеялся.

— Да нет, шеф. Он не с гонором. Он, похоже, мнит себя в этой партии не пешкой и даже не слоном. Как минимум, он себя в ферзи определил, — задумчиво произнесла Джина.

— Да ну! А мы для него что — пешки? — директор ЦРУ улыбнулся.

— Мы для него — лошади. Причем, даже не скаковые, а першероны. Которые возят тяжести, — Майкл Морелл тоже был далек от веселого настроения. — Надо будет с парнями из АНБ переговорить, собрать все данные на этого типа. Не нравится мне этот иудей... Как бы не подстава Моссада...

— Ты думаешь? ­— Бреннон недоверчиво покосился на Майкла.

— Я не думаю, я уверен в том, что здесь не только мы играем, но и нами играют. И надо четко знать, кто сдает карты. Вполне возможно, что нашими руками могут играть и русские. И этот парень вполне может быть этим... как там у русских называют эту... матрешка?

— Петрушка, Майкл. Это такая кукла, которую на руку одевают, — подсказала Джина.

— Да, именно, спасибо, коллега. Так что надо посмотреть, чья рука торчит из задницы этого иудея, — Морелл налил себе немного виски, не разбавляя, сделал глоток.

— И еще, господин директор, — Джина Хаспел открыла папку, которую принесла с собой. — У нас все готово по российскому оппозиционеру, о котором Вы говорили.

— Да, я помню, помню. Вы думаете, пора? ­— Бреннан тоже налил себе виски, как бы давая понять, что официальная часть совещания закончена.

— Да, как раз сейчас — самое время. Какие бы действия не совершал Путин, это его выбьет из колеи, а нам даст еще один повод объявить российские власти в преследовании оппозиции. И потом — наш план по Британии. Выбран объект, выбран способ воздействия.

— По Британии пока рано, а по России... как там этого оппозиционера?

— Борис Немцов, шеф.

— Да, Немцов. По Немцову активизируйтесь, и чем скорее — тем лучше. И только когда все из этого выжмите — тогда переходите к англичанам... Как там у классиков? "Чисто английское убийство"? — Бреннон хохотнул.

Джина улыбнулась.

— Я думаю, убийство мы сделаем чисто российским...

Львов, год 2014, 21 февраля

Тарас Мазур по прозвищу Тополя, один из командиров, или, как принято было их называть, "проводников" недавно образовавшегося "Правого сектора", нервничал. Все шло не так, как ему расписывали эти американцы, еще когда только-только УНА-УНСО и "Белый молот" собирались объединиться в новую партию. А еще эти фанаты футбольные, шляк бы их трафил!

(Мазур и другие украинцы обычно думают и разговаривают на украинском языке буковинского диалекта, но автор во избежание нагромождений лишнего текста и трудностей с переводом излагает весь текст на русском языке. Аутентичные ругательства остаются непереводимыми).

"Вся эта затея с "Правым сектором" — а название для новой партии придумали именно из-за этих футболистов еханых — была рассчитана на победу революции. На победу! На выход из подполья всех радикальных националистов, на открытое противостояние властям и, в конечном итоге, на полную смену политического спектра Украины. Хватит, поцарювалы все эти коммунисты, социалисты и прочие дерьмократы! Настал час прийти железному порядку и стальной рукой вымести всех этих гнилых либералов с Украины, мать их...!" — мысли Тараса содержали еще ряд слов, которые, кстати, были им заимствованы из русского языка.

Мазур, в общем-то, не был политиком в полном смысле этого слова. И образование у него было "заушное" — школа да ПТУ, хотя и его не окончил. Тарас был боевиком, он гораздо лучше разбирался в оружии, нежели в политике. Единственную книгу, которую он прочитал до конца, был труд Адольфа Гитлера "Моя борьба". Да и ту — по диагонали. Поэтому для него, что демократы, что либералы, что коммунисты — все были одинаковы. И все его мысли были в стандартном русле "все взять и поделить!"

"Обещали, обещали, а под пули хотели сунуть! И сунули бы — да, видать, что-тог у них там не срослось!" — Тарас нервничал в первую очередь оттого, что не любил, когда уже принятые решения отменялись.

Нервничать было из-за чего.

Все ведь уже было готово — оружие занесли, по домам распределили, сектора обстрелов были заранее указаны и некоторые даже пристреляны, группы снайперов были отправлены по заданным адресам, в гостиницу "Украина" заранее поселили лохов, которые должны были отвлекать внимание журналистов и ментов на себя, изображая снайперов. Из Львова срочно пригнали сотню баранов, которых должны были бросить на убой под пули. Мало того — в определенных точках на Институтской уже работали несколько журналистов, причем, даже одна группа из Московии — пусть снимают, как "Беркут" расстреливает мирных протестующих!

И вот такой красивый план внезапно поломался!

Вначале по мобиле пришел приказ свернуть операцию, потом это лысый чучмек Мустафа примчался и устно подтвердил то, что сказали по трубке. Отбой, короче, и никаких там телодвижений. Тем более, что два дня назад этот мудак Пашинский стал шмонать машины возле гостиницы "Украина" вместе с "Беркутом" — видно стуканул кто... В общем, стали вскрывать тачки, а в одной — опаньки — охотничий карабин с оптикой! Ну и понеслась п... по кочкам. Всю гостиницу на уши поставили, все номера прошмонали. И всех кандидатов "подставных" моментально свинтили. Так что стрелки уже сидели на измене... Поэтому моментально их всех переодели в прикид ментовский и в виде патрулей попарно отправили куда-то в штаб. Оттуда их, наверное, уже перекинули подальше от Киева и от Украины...

Но потом какой-то дебил в Центре дал команду атаковать Раду. И поперлось это стадо... А толку? Менты хитрее оказались — всю Грушевского в каток превратили. И потом водометами вдарили. После чего все это быдло, которое понасобирали на Майдан, "беркутята" дубинками отмудохали и повязали.

А самое говняное — повязали снайперов на Городецкого. Чего они не отошли — одному Господу известно. И Центру. Ведь была же команда уводить спецов, была! Видно, надеялись на последний момент, что стрельнут кого-то... Та надо было — того же дебила Парубия, придурка шепелявого! Он же на последнем совещании сказал, что, мол, свою "Самооборону" на мясо не пустит. Потому и пришлось этих селюков со Львова срочно вызывать.... А куда? Снайперов повязали, Майдан разогнали. Что — Администрацию президента штурмом брать? Так Юля — это тебе не Ющ, ей пальцы в рот не клади — руку отгрызет!

Одним словом, план накрылся известным женским органом. И Тарас ждал, когда руководство придумает новый. Точнее, когда руководству подвезут новый план. Он ведь понимал, что Центр — это не Киев и не Львов, Центр — это Вашингтон. И хотя ему, расово правильному свидомому арийцу западло получать команды от какого-то черномазого, но что поделать? Ради победы приходится кланяться и таким...

Завибрировала мобила. Тарас нажал клавишу.

— Слава Украине!

— Героям слава! Друже Тарас! Давай, поднимай всех своих бойцов. Все оружие, что есть, пакуйте и вывозите с Киева. Оставь только разведку на наших контрольных хатах. Скажи хлопцам, хай укореняются, на работу устраиваются, к комунальщикам. Шоб по Киеву передвигались свободно и время было свободное. А всех бойцов отправляй на Ивано-Франковск. Там дальше все скажут. Оружие по нашим каналам отправляй. Ну и все гроши, шо в общаке, вертай взад. Все, до копеечки!

— А как этим, митингарям? Им же мы не выплатили!

— Да пошли они на... Какие им выплаты? Просрали Майдан! Куда им платить? На Лукьяновку нести? Все, забудь! Агентуре выплати, пацанам, шо остаются, оставь на жизнь и аренду хат, а все остальное вертай!

— Понял. Мне со всеми выдвигаться?

— Не, ты еще задержись, надо будет встретится с нашими депутатами, кое-что перетереть, а кое-кому намекнешь, чтоб не рыпался. А то это лысый абрек Мустафа стал суетиться, видать, присмотрел себе выгодное предложение. Так вот, скажешь ему, что свою выгоду в гробу найдет. Пусть вспомнит Кравченко и Кирпу.

— Так и передать?

— Да, прямо так и передай. И скажи, что Украина давно не вспоминала Гонгадзе. И вот у него есть возможность напомнить...

— Я понял. А остальные депутаты?

— К тебе подъедет Артем Скоропадский и все расскажет. А еще передаст деньги для нужных нам людей.

— Так я могу из своих, из общака...

— Для этих народных избранников выписаны отдельные кошты. И твои общаковские не канают. Так что не парься, жди Артема, отправляй людей, в общем, делай, что велят. Все, выполняй. Слава нации!

— Смерть врагам!

Тарас удовлетворенно потер руки. Пошла работа! Раз боевиков затребовали на Галычину, значит, там будут поднимать восстание. Час пробил! Вот к чему он и его хлопцы готовились столько лет! Пора брать власть в свои руки! Пора гнать жидов, москалей и прочую нечисть с Украины!

Мазур закурил и положил перед собой список телефонов квартир, на которых обитали его боевые группы. За сегодня надо всех обзвонить и "зарядить" на дорогу. Хорошо, что вчера все бабло перенесли к нему, проще будет разобраться, что, куда и сколько...

Киев, год 2014, 22 февраля

... Президент Украины Юлия Владимировна Тимошенко нервничала. Да и как тут не будешь нервничать, если решение принято, шаг вперед сделан и назад дороги нет. Да и куда назад? В Евросоюз? Ага, щас! Там не Меркель банкует, не Олланд, не Кэмэрон. Там черномазая морда маячит. Обама этот мутит. Понятное дело — ему буфер нужен против России, им всем Украина сильная не нужна, тем более — как партнер России. В Европу они и на порог ее не пустят, только обещают. И договор этот о Зоне свободной торговли — подстава. Квоты аккуратно прописали, подпишем — и все, металлургия наша накрылась, никто в Европе наши трубы брать не будет. Ахметов с Пинчуком и так демпингуют, так пока у нас договоров нет, они сами с усами, частные лица — с кем хотят, с теми и торгуют. А подпишет договор, квоты введут — и все, приплыли. И тогда накроются и откаты, и все договорняки с ними. Нет, от добра добра не ищут, Россия, хоть и может подляну кинуть, но во вред себе Украину гробить не станет. Опять же, газ в Европу идет пока, худо-бедно, но на транзите бабло нормальное поднимаем...

Тимошенко, вспомнив свои сделки по газу, улыбнулась. Ну, да, кинула россиян, было дело — не зевай, Хомка, на то и ярмарка! Нечего было булки расслаблять! Нормальный такой кусок она тогда откусила, как раз хватило на предвыборную кампанию... Вот теперь и кресло президентское под ней, не надо больше комбинации строить, вся Украина — ее комбинация. Что захочет — то и ее. Надо, кстати, с Ахметовым поговорить — пусть не жмется, а уступит ей Запорожсталь. А она у индуса Криворожсталь отберет. Почему нет? Ей, в принципе, небольшая металлургическая империя не помешает. Металл всегда в цене. А поскольку Донбасс исправно дает уголь, то Криворожье, Запорожье и Днепропетровск — вот тебе и небольшое королевство. Мало ли что — президентство только пять лет, а потом? Нет, она, конечно, пойдет и на второй срок, но не только от нее все зависит. Опять же, вон Обама что-то замышляет. Недаром Пайетт с начала Майдана чуть ли не каждый день то звонил, а то и приезжал, трындел-трындел. Но как Майдан разогнала — так все, пропал. И эта идиотка Нуланд — печеньками на Майдане этих бомжей и головорезов УНСовских кормила. Заместитель госсекретаря — куда поперлась? Что за цирк? Такого ранга чиновник — что она себе позволяла? Она бы еще супчик там на их кухнях сварила, малохольная! Так тоже ушилась — и ни ответа, ни привета!

Значит, Штаты что-то задумали! Какой-то план у них есть! А Путин молчит, выжидает! Чего выжидает? Чтобы черномазый ошибку совершил? Только эта ошибка америкосов Украине боком выйдет. Потому что Обама ошибется разок — и пол-Украины как не бывало! Впрочем, этот ушастик на открытую конфронтацию не пойдет. Его свои же не поймут. А впереди выборы... Так что, скорее всего, будет действовать по привычной для янки схеме — чужими руками жар загребать. И чьи руки Америка выберет на этот раз? Кроме поляков пока особо никто не претендует. Венгры хотят кусочек Украины откусить, но не нарываются. Румыны уже поимели шельф возле Змеиного, хватит!

Тимошенко, вспомнив, как бездарно Украина прое...ла Змеиный, даже пристукнула туфелькой о пол.

"Ющ, тряпка, не смог отстоять национальное достояние! Селюк, хуторское чмо! Ему бы только черепки свои собирать да картины из музеев тырить! Село — оно и в президентском кресле село!"

А ведь можно было отстоять свое право в суде, можно было! Не стал Ющенко настаивать, не попытался даже. И вот результат — как раз пять лет назад в феврале Международный суд ООН в Гааге огласил решение, по которому часть морского шельфа Украины отошла к Румынии. В результате Украина теперь не имеет возможности разрабатывать запасы природного газа. Которые обнаружили на ее территории. И которые, на минуточку, были оценены газодобывающими компаниями ExxonMobil (США) и Petrom (Румыния) аж в 42 млрд. кубических метров.

"Мля, там и детям, и внукам бы хватило!" — подумала Тимошенко.

Правда, в своих мыслях она не уточняла, чьим детям и внукам, но это и так было понятно. Юля давно уже отождествляла себя с Украиной, как одно целое. Правда, это был очень интересный симбиоз — все богатства страны она автоматически считала своими, а вот все проблемы государства на свой счет принимать отказывалась. Как говорится, сначала мы съедим все общее, а потом — каждый свое...

Тимошенко нервничала не только потому, что молчал российский президент. Из Генштаба поступила информация, что на Буковине, в Восточной Галычине, на Волыни активизировались боевики этого новомодного "Правого сектора" — бывшего УНА-УНСО.

"Эх, не додавил Кучма этих нацюков, не пересажал после дела 9 марта[9 марта 2001 года возле администрации президента Украины состоялись столкновения участников акции протеста "Украина без Кучмы" с милицией. Тогда было задержано несколько сотен протестующих, а 19 из них были осуждены за "организацию массовых беспорядков" на срок от 2 до 4,5 лет. Демонстрации УБК продолжались до апреля 2001 года. Под давлением акций протеста президент Кучма отправил в отставку министра внутренних дел и председателя Службы безопасности.] всю верхушку, а зря! Теперь мне они кровушки попьют, ой, попьют..." — Тимошенко даже прикусила губу, вспоминая, как Андрей Шкиль, который пришел к ней в партию от УНСОвцев, рассказывал ей о боевиках, о лагерях и "вышколах" националистов. А там еще "свободовцы" к ним примкнули, а еще этот малахольный отморозок Корчинский со своим "Братством"...

Из СБУ пришла информация, что после разгона Майдана из Киева резко слиняли все известные правоохранительным органам националисты, особенно, их боевики. Из МВД Луценко сообщил, что все те, кого выпустили после событий той ночи на Майдане, кого посадили на подписку — все свалили из столицы, нарушив подписку о невыезде. И часть из них уже проявилась — кто в Ивано-Франковске, кто в Тернополе, а некоторые — в самом Львове. Значит, готовят там свои "майданы"... Ну, давайте ребятки, готовьте, мы вас там всех и пересажаем. А некоторых — и пристрелим.

— Юлия Владимировна, позволите?

— Чего тебе, Александр Валентинович?

— У меня собрана вся информация по Западной Украине. Если объединить информацию от СБУ, МВД, и Генштаба, то, получается, в конце февраля следует ждать там волнений.

— Волнений? Александр Валентинович, что Вы мнетесь, как невинная первокурсница, давайте, говорите прямо! Что, эти мудаки таки решились?

— Я думаю, да. Но не они решились — за них решили. Пайетт не зря так резко исчез. Американцы решили идти ва-банк.

— Да, я уже знаю. Что там в Крыму? Путин пока не звонил, я переживаю...

— Да все нормально, в Крыму сейчас Шойгу, инкогнито — он военным бортом прилетел, что-то готовит. Думаю, Владимир Владимирович Вам сегодня-завтра весточку пришлет. Но Вы ему все-таки позвоните сами, Юлия Владимировна, мало ли...

— Я позвоню. Но ты там давай, своих людей отсылай в Крым, а на западе срочно перебрасывайте все вооружение в центр... ну, я понимаю, что стрелковое оружие мы все изъять не сможем, но чтобы тяжелой техники там не осталось. Срочно грузите все, что сможете.

— Вы думаете, дойдёт до военного конфликта?

— Я не думаю, я уверена. У этих УНСО-вцев крыши нет совершенно, им ее снесло еще при Кучме, а потом, при этом хуторянине Ющенко эти идиоты уверовали в свою безнаказанность... Эх, зря я Шкиля не послушала и не пересажала их руководство...

— Так еще не поздно. Силы специальных операций можно задействовать...

— Нет, уже поздно. Если сейчас кого-то пристрелить — нас обвинят в терроризме. Пусть они лучше начнут, вляпаются, тогда террористами станут они, а мы — наоборот, спасаем Европу от терроризма... Все понял? Все, давай, иди, работай. И этого дурика Юрика подстрахуй. Вот доверилась я вам, назначила придурка министром внутренних дел... Лучше бы Авакова назначила. Как он там, кстати, в роли заместителя своего врага? Роет под него? Пусть роет, может, еще сделаю рокировку. Все, давай, давай, исчезай, мне надо подумать...

Турчинов испарился, Тимошенко подошла к окну. Вечерний Киев сиял огнями. На Майдане было пустынно и как-то тоскливо. После всех этих митингов киевляне сидели по домам и не всовывались. Никому не хотелось загреметь в каталажку — милиция моментально появлялась даже возле небольшой группы людей и хватала без особых предупреждений.

"Нужно, конечно, звонить Путину, заодно и по газу вопросы обсудить не мешает... Сейчас потеплело, но в марте обещают похолодание, а мы с ценой так и не утрясли все вопросы... Ну и Крым! Надо срочно закрывать этот вопрос, потому что только после этого можно уже требовать конкретную помощь..."

Тимошенко вздохнула, и подошла к телефону...

Москва, год 2014, 23 февраля

В кабинете президента Российской Федерации Владимира Владимировича Путина зазвонил телефон. Путин устало потер переносицу, отложил в сторону докладную записку из информационно-аналитического управления ФСБ России, поднял трубку. Телефон не имел ни кнопок, ни диска — это была кремлевская "вертушка", соединявшая президента напрямую с министром обороны России Сергеем Шойгу.

— Слушаю Вас, Сергей Кужугетович. Да, докладную читал. Сироткин все обосновал правильно. Да, согласен. Ситуация назрела, совершенно верно. Как будете действовать? Как вы сказали? "Вежливые люди"? Ну, да, согласен, остроумно. Пресса подготовлена? Нет, я не сомневаюсь, просто у Вас и так забот хватает, это же не Ваша зона ответственности. Я Пескову уже передал, все работают, так что не волнуйтесь. И совершенно напрасно, Сергей Кужугетович. С нашими украинскими партнерами все решили. Ну, во-первых, у нас вполне официально договор о дружбе и сотрудничестве с Украиной, потом, договор по Черноморскому флоту продлен до 2042 года. Поэтому начинайте, Вы же не зря туда лично вылетели. Как там погодка в Крыму? Солнце? Ну и прекрасно. Да, все по плану. И еще. Скажите Картаполову, пусть начинает подготовку к командно-штабным учениям Коллективных сил оперативного реагирования — мы должны по плану задействовать Договор о коллективной безопасности "Взаимодействие-2014". Да, готовность номер один. Да, я с белорусами переговорил, Лукашенко готов содействовать. Ну, удачи Вам, Сергей Кужугетович. Держите меня в курсе постоянно. Всего доброго!

Путин положил трубку на рычаг аппарата, помассировал виски. Задумался, затем поднял трубку на другом телефоне.

— Владимир Вольфович! Здравствуйте. У нас завтра заседание Госдумы, правильно? Да, я помню. Ну, что ж, пора снова вспомнить про омовение сапог в Индийском океане... Да, я знаю, знаю. Нет, просто до сих пор пресса Вам вспоминает Ваши представления. Страна потеряла великого артиста в Вашем лице... Нет, я не льщу, Вы же знаете, я всегда отзывался о Ваших талантах весьма и весьма... Да, да, спасибо. Так вот, пора, как говорится, нанести отвлекающий удар. Только на этот раз направьте Ваши стрелы в сторону Польши. Да, я знаю. Думаю, есть вероятность и очень большая. Ну, вспомните, что именно Советская Россия когда-то позволила Польше стать государством. И про неблагодарных... Да-да, Вы все верно уловили. Ну и подчеркните наше отношение к партнёрским договорам, о связях с Украиной. И намекните — как Вы это умеете — на то, что в первую очередь мы сократим поставки газа в Европу при первой же угрозе эскалации военного конфликта вблизи наших границ. Ну, не так, не в лоб, а в Вашей манере. Ну и, как там говорил Бендер — "побольше наглости, обыватели это любят". Нет, не так? Ну, ладно, я не могу похвастаться таким точным цитированием классиков, как Вы, но главное, что мы друг друга поняли. Творческих успехов Вам, Владимир Вольфович. И Вам не хворать! До свидания!

Путин снова задумался. Кажется, партия перешла к своему обострению. Миттельшпиль. Если его не подводит комбинационное чутье, то сейчас можно очень выгодно разменять несколько фигур и предложить новые комбинации.

Он нажал кнопку. Моментально появился референт.

— Николай. Пригласите ко мне Лаврова, Митрофанову, Колокольцева, Нарышкина. Да, я знаю, что они уже ждут в приемной, пусть заходят. И еще, пусть Песков тоже зайдет.

И пока референт выходил, как бы сам себе российский президент произнес: "Лед тронулся, господа присяжные заседатели..." Уж эту фразу я прекрасно помню....

Глава одиннадцатая. "Война всегда начинается внезапно..."

Есть такой термин "предполагаемые обстоятельства". Это из лексикона актеров и режиссеров. Актеру сценарист и режиссер создают некие придуманные, то есть, предполагаемые обстоятельства — жизнь, друзей, семью, его самого, как нового человека. И вот во всем этом актер должен жить. То есть, конечно же, он играет — играет свою роль, того человека, который в сценарии, но это — его маленькая новая жизнь. На какой-то период времени. И в эту новую жизнь, то есть, в эти предполагаемые обстоятельства актер обязан поверить. Поверить сам и заставить поверить других. Иначе ведь неинтересно будет за ним наблюдать. Если он один и тот же в каждом фильме. Как Лия Ахеджакова. Тиражировать один и тот же образ может только Арнольд Шварценеггер. И то не всегда.

А настоящий актер всегда разный. И предполагаемые обстоятельства тоже разные. Сегодня это война, завтра — мир, послезавтра, Космос. Ну, или еще проще, сегодня ты — Принц, а завтра — нищий. Кстати, в суровые 90-е годы примерно так со многими и произошло. В том числе и с актерами...

Так вот, предполагаемые обстоятельства сочиняются заранее. Компетентными людьми. И не только в кино, театре или в книгах. Точно такие же, только еще более компетентные люди сочиняют предполагаемые обстоятельства для целых стран. Одни из них сочиняют для своих стран. А другие — для других стран такие вот обстоятельства придумывают. И при каких условиях те или иные обстоятельства могут быть применены к той или иной стране.

Одно плохо — если в кино или театре люди, сочиняющие эти самые предполагаемые обстоятельства, окажутся некомпетентными, то их либо заменят, либо так и создадут какое-то унылое гавно. Которое люди будут вынуждены хотя бы раз посмотреть.

А если некомпетентными окажутся люди, сочиняющие сценарий для целой страны?...

Точка приложения усилий

...Максим, в принципе, очень быстро понял, куда его занесло и в какой Украине он, собственно, оказался. Несмотря на то, что в данной исторической параллели не было вообще такой личности, как Виктор Федорович Янукович, страна наступила на те же грабли, что и в его прошлом. Ну, с небольшими отклонениями, которые иногда в отдельных моментах меняли события на 180 градусов. То есть, хотя в Киеве и был так называемый Евромайдан, но протестующие не победили, а проиграли. Точнее, президент Украины Юлия Тимошенко не стала с ними миндальничать, а дала команду майдан этот зачистить. Жёстко.

Понятное дело, ни спонсорам Евромайдана, ни исполнителям среднего звена, ни части украинских олигархов, которые пытались таким образом надавить на Тимошенко, это не понравилось. Поэтому во Львове, Ивано-Франковске, Тернополе, а также на всей остальной территории Западной Украины — на Буковине, Галычине, на Волыни — вспыхнули очаги так называемого гражданского неповиновения. Крепкие парни в масках-балаклавах с дубьем, а иногда и с автоматами в руках захватывали здания областных и городских администраций, мэрий, а также управления внутренних дел.

Парадокс — произошло все то же самое, что случилось в той Украине, из которой Максим внезапно переместился в свое прошлое. А потом из своего прошлого снова переместился в будущее. Но в этом будущем "сепаратистами" стали жители уже не Восточной, а Западной Украины. И отделиться от Украины захотел не Донбасс, а Волынь, Буковина, Галычина. Соответственно, именно жители этих областей стали массово записываться в ополчение. Точнее, не в ополчение, а в Украинскую повстанческую армию — УПА. Только эта современная УПА не пряталась по лесам и схронам, а вначале "оседлала" основные магистрали, выставив на них блок-посты, а затем превратила города и села на Западной Украине в крепости. Расчет был прост — украинская армия не станет штурмовать населенные пункты и будет вынуждена начать переговоры.

Хрена!

Получилось все точно так же, как и с восставшим Донбассом — вооруженные силы Украины стали утюжить авиацией и артиллерией Ивано-Франковск и Тернополь, как утюжили в предыдущем варианте Луганск и Донецк. И точно так же волыняне и галычане спасались от артобстрелов и бомбежек в подвалах и погребах. Но смерть настигала их и там. А также на улицах и площадях, рынках и остановках транспорта, короче, везде, куда падали снаряды и ракеты. В этом неожиданном выверте времени проявилась какая-то жестокая насмешка то ли Судьбы, то ли Бога. Или какое-то Колесо Сансары перевернулось и проехалось уже по тем самым "западэнцам", которые в другом витке истории смеялись над погибшими детьми Донбасса и требовали смерти всех этих "сепаратистов" и предателей Украины. Теперь предателями были они, а вся остальная Украина точно также сейчас клеймила их позором и ненавидела за то, что они, жители Западной Украины посмели требовать себе какие-то преференции и какое-то особое отношение.

Хотя, если откровенно, то в данном случае все-таки имел место не гражданский протест, а вооруженное сопротивление властям — новоявленная УПА и одиозный "Правый сектор", вернувшись домой прямо с киевского Майдана с оружием стали захватывать местные органы власти — обладминистрации, мэрии, горсоветы. А заодно громить горотделы и райотделы милиции, блокировать, а потом и штурмовать воинские части. Естественно, взламывались оружейные комнаты и вскоре вся Западная Украина вооружилась до зубов. Правда, повстанцам досталось в основном стрелковое оружие — оказалось, что все тяжелое вооружение и техника, вплоть до самых старых БТР-ов и БМП-БМД-БРДМ, было вывезено в неизвестном направлении.

Направление, конечно, было известно — именно оттуда, из Киева вначале поступили грозные предупреждения кончать бучу. А когда в ответ на них представители "новой власти" ответили не вполне цензурно, то вначале прилетели самолеты, а потом — и ракеты. Вооруженные силы Украины мгновенно развернули свои боевые порядки на границах мятежных областей. А президент Украины Юлия Тимошенко объявила о начале антитеррористической операции на Западе Украины. Тем более, что представители мятежников сдуру сразу обратились к соседней Польше, а также к Венгрии и Румынии о помощи и принятии под свое крыло. Венгрия и Румыния ответили невнятно и очень дипломатично, мол, вы сами там разбирайтесь. А вот Польша, которая, как известно, является членом НАТО, сориентировалась молниеносно.

Как только на сопредельной территории начали рваться снаряды, Польская народная республика моментально ввела свой миротворческий контингент на территорию Западной Украины. Причем, с одобрения и членов НАТО, и Совета безопасности ООН. Правда, польские миротворцы больше походили на оккупантов — потому что не столько замиряли, сколько усмиряли. Но зато там, куда вошли польские военные, стрельба моментально прекращалась — ВСУ отходили, а УПА "пшеки" быстренько множили на ноль, расстреливая их не хуже украинских частей. Бандеровцев поляки люто ненавидели еще со времен Второй мировой, хорошо помня Волынскую резню и геноцид, который украинские националисты устраивали на территории Западной Украины, населенной поляками.

Вот так и получилась не то антитеррористическая операция, не то гражданская война, не то национально-освободительная резня. Польские военные, с одной стороны, прекратили на части Западной Украины военный конфликт, с другой стороны — сами же этот конфликт и провоцировали. Правда, они не воевали с украинскими вооруженными силами, то есть, с регулярной украинской армией. Зато от души бодались с Украинской повстанческой армией, провозгласив их, как и официальный Киев, террористами.

Вот только в "террористы" попали не только вооруженные "сепаратисты", но и мирное население, которое этих "сепаратистов" поддерживало. Или не поддерживало. Но так как имело несчастье проживать на территории, занятой повстанцами, то и страдало за них по полной. Поляки не только оккупировали ряд украинских областей — они ввели там свою администрацию, а также свои порядки и законы. Например, государственным языком там стал... польский. А украинский, как язык "национальных меньшинств", стал незаконным. Обслуживание в госучреждениях, а также в различных торговых точках велось только на польском. Срочно стали перестраивать систему образования в школах и вузах, где также вводили в срочном порядке обучение на польском. Одним словом, полным ходом шло ополячивание. А параллельно всем желающим выдавались так называемые "карты поляка", облегчавшие гражданам Украины очень быстрое превращение в граждан Польской народной республики.

Западная Украина была в шаге от того, чтобы стать Восточной Польшей, или, как это было ранее, Восточными Кресами...

Львов, год 2016, 16 декабря

...От изучения архивов Макса оторвал какой-то шум на улице. В принципе, так называемый фронт был не так уж и далеко, регулярно гремела канонада — это вооруженные силы Украины обстреливали позиции сепаратистов. "Антитеррористическая операция", которую провозгласила президент Украины Юлия Тимошенко, вяло тянулась вот уже почти два года. Но несмотря на обещания президентши закончить ее за пару месяцев, вся эта вакханалия никак не заканчивалась. И восставшие против властей западные области страны, почувствовав вкус Фронды, а, точнее, полной махновщины, с бесшабашным идиотизмом принялись "жыты по-новому". То есть, грабь ближнего и покажи дулю дальнему. А все, что успеешь украсть — все в хату!

Вот и шла эта странная операция, которая больше была похожа на отгремевшую почти сто лет гражданскую войну, когда в Украине были и "красные", и "белые", и даже "зеленые". А точнее, множество мелких и крупных банд, которые под лозунгом "борьбы за свободу" грабили всех, кого встречали, а если встречные были сильнее, то улепетывали, куда глаза глядят. Примерно то же самое происходило и сейчас.

...Стрельба приближалась к госпиталю. Макс особо не волновался. Он решил, что снова какая-то банда не поделила добычу с такими же "освободителями" и "повстанцами" и сейчас устроила разборки со стрельбой. В принципе, он был недалек от истины — насчет банды. Только это были не разборки...

Внезапно распахнулась дверь в его комнату и ворвался Марек Витковски, тот самый "сотрудник польского Красного Креста", а на самом деле — полковник польской военной контрразведки (SKW). Впрочем, Зверев этого не зал, но догадывался, что поляк — не простой лошок и не зря его пытался мягко вербонуть.

— Пся крев! Макс, хутко! Збирайся, что есть у тебя нужного, и бегом за мной! — Витковски держал в руках старый добрый АКМС, а из-за пазухи торчала наплечная кобура со "стечкиным".

— Пан Марек, что стряслось? Снова террористы? — Макс попытался шутить.

— Если бы... Долго пояснять, давай, бегом отсюда. Ходу, ходу! — Витковски захлопнул крышку ноута, буквально силой поднял Зверя со стула и выпихнул его за дверь, не забывая довольно грамотно его страховать, прикрывая собой. В коридоре дежурили еще два парня с автоматами в камуфляжных комбезах и касках-сферах.

"А поляки нехило подготовились меня охранять!" — успел подумать Макс.

Но тревога польского спеца передалась и ему — Зверь моментально подобрался, сжался, как пружина и готов был в любую секунду перейти к действию. Он с удивлением ощущал в себе новый прилив сил и энергии, понимая, что может действовать намного быстрее своих "охранников". И даже быстрее, чем любой обыкновенный человек. Ему некогда было разбираться в своих новых ощущениях и умениях, он просто знал, что умеет гораздо больше, нежели в прошлом. Точнее, в прошлом будущем.

Поляки, грамотно страхуя друг друга, вывели Максима из здания госпиталя. Повсюду раздавалась стрельба, причем, стреляли где-то совсем близко. И не только стреляли — Макс слышал лай минометов и вой летящих мин. Пару раз что-то взрывалось, скорее всего, где-то неподалеку по госпиталю сандалили танки, скорее всего, Т-64.

— Так в чем, собственно, дело? На вас напала украинская армия? — повторил свой вопрос Максим, на бегу принимая из рук одного из парней АК-74.

— Если бы... Нет, ВСУ-шники не посмели бы так откровенно нападать на польскую армию, тем более, на Красный Крест. Это ж скандал на весь мир. Понятно, что они знают, что здесь не только Красный Крест, — кисло улыбнулся Витковски.

— А что — здесь не только Красный Крест? — попробовал закосить под дурачка Макс.

Поляк на бегу только зыркнул на Зверя, но ничего не сказал. Из-за угла выскочили еще два крепких парня в камуфляже и в "сферах" с автоматами в руках. Госпиталь остался позади, но, судя по звукам выстрелов, бои шли и в самом городе, причем, очень близко. Наконец, Витковски юркнул в какую-то подворотню и открыл дверь в подвал. Группа быстро спустилась по лестнице и оказалась в каком-то то ли бункере, то ли бомбоубежище.

— Все, можно курить! — поляк попытался шутить, но его бледное лицо как-то не гармонировало с его попытками держаться бодрячком.

— Пан Витковски, давайте начистоту. Я понимаю, что вы сотрудник военной контразведки — а иначе какого черта вы бы ко мне вязались? И Ваши предложения ко мне, в принципе, понятны. Но непонятно другое — кто еще, так сказать, домогается меня? Что это за попытки покушения? И что вообще сейчас происходит во Львове?

Поляк устало вытер пот с лица и с интересом посмотрел на Зверева.

— Начистоту, пан Максим люди нашего круга не говорят никогда. Вы же сами все понимаете. Что касается того, чей я сотрудник — оставим это за скобками. Если Ваше руководство сочтет предложения моего руководства интересными, тогда мы откроем карты и вообще, говорить будем уже не мы. Мы с Вами будем делать дела. Вместе. — Витковски сделал многозначительную паузу.

Затем, аккуратно поставив автомат к стене и сев на один из стульев, которых было довольно много в этом бункере, внимательно посмотрел на Максима.

Кстати, само помещение напоминало бомбоубежище для высшего партийного руководства города, сохранившееся еще со времен СССР. Большой стол еще сталинских времен с зеленым сукном, соответствующие шкафы, сейф, карта Львовской области на стене. Даже бюст Ленина присутствовал. Кстати, на столе почему-то стоял глобус. В общем, назад, в прошлое. Макс даже на какое-то время снова почувствовал себя мальчишкой, который снова оказался в 1976 году.

— Впечатляет обстановка? — продолжил поляк. — Это бомбоубежище на случай ядерного взрыва, еще со времен Союза осталось. Мы выкупили его у львовского КГБ, точнее, теперь уже СБУ. Это наша... как это на вашем языке... собственность, вот.

— А вам оно зачем? — не удержался Макс.

— Ну, вот видите, пригодилось же, — ушел от ответа Витковски.

— Так, может, Вы все-таки поясните мне, что происходит? ­— Макс умел быть настойчивым.

— Как мне успели доложить мои люди, идет охота на Вас. Да-да, не удивляйтесь, Вы ведь — птица высокого полета. И не только мы знаем, что Вы оказались в нашем госпитале. Ну, то есть, у польского отделения Красного Креста. И не только мы, вероятно, имеем к Вам, точнее, к Вашим шефам кое-какие предложения. Так вот, вначале на Вас пытались... как это у вас говорят — "наехать"? Пся крев, ваш новый язык после 90-х стал совершенно босяцким. Так вот, на вас пытались "наехать" люди УПА. Ну, может, не конкретно украинские хлопаки, возможно, это были специалишьты американьски.

— Для америкосов что-то они слишком уж простоваты были... — Макс усмехнулся.

— Если бы у них было задание Вас, как у вас говорят, завалить — они бы даже не приближались до Вас, пан Макс. Пуля, как то пшисловье — дура? Вот-вот, снайперскую винтовку с глушняком и за километр Вам в лоб. Вот и решение проблем. Но Вы нужны не как труп, Вы нужны, как источник. Ну и, возможно, как козырь.

— Какой еще козырь?

— Козырь в возможных переговорах. Вы что, не понимаете, что Америка и Россия столкнулись лбами здесь, в Украине, и пока что мы, поляки, имеем здесь свой интерес. Поэтому сейчас мы как бы нейтральны — ни к Путину, ни к Обаме мы не имеем больших симпатий. Но мы понимаем, что если американцы разинули свой рот... В общем, наши правители считают, что Америка скоро может предъявить Польше свои права на Украину. Просто пока Вашингтон выжидает, смотрит. И Польша может иметь дело с Россией, потому что с Путиным можно договорится. Крым вы себе забрали, думаю, Харьков, Донбасс, Криворожье с Днепропетровском, а также Мариуполь тоже скоро отойдут России. Президент Тимошенко — рациональная дама, она поймет, что лучше сикора в рукаве... то есть, синица, по-вашему. Да и газ нынче дорог... — Витковски засмеялся.

— Пан Витковски, давайте оставим на время в покое геополитику. Вы мне скажите — кто СЕЙЧАС хочет со мной, так сказать, встретится? — Максиму уже стал надоедать словоохотливый поляк.

— Какой Вы... Сейчас, — поляк тоже выделил это слово, — за Вами охотятся бандиты. На Львов наступают регулярные украинские войска, но они работают по площадям и особо в бой не рвутся. Львов — укрепленная крепость, а взять его без разрушений и больших жертв среди мирного населения не получится. Тимошенко это понимает, ей не нужна слава "Кровавой Леди". Да и брать его пока незачем, тем более, что Польша неоднозначно дала понять, что претендует на этот город. Мы потихоньку выкуриваем отсюда УПАшников, отстреливая самых бесноватых бандеровцев. Мы сегодня контролируем Львов, хотя делаем вид, что город занят повстанцами. И мы оставили здесь какие-то их силы — для демонстрации. А украинцы делают вид, что осаждают Львов и борются с сепаратистами-террористами. Но сейчас здесь появились Вы...

— И что? — Макс еле сдерживался.

— А то, что кое-кому пообещали денег за Вас. Ну, то есть, Вас должны доставить к нашим друзьям либо те, либо эти. Хотя, что там бандиты, что там. В украинской армии тоже полно всякого быдла, мотлоха... Ну, эти бандеровцы — то всегда было дранье... сволочь, но теперь и в украинской регулярной армии полно бандитов. Набрали эти добровольческие батальоны, из тюрем даже вербовали... Кротко если сказать, то есть такой батальон "Шахтерск". Волонтарский... добровольцы, то есть. Точнее, был батальон, но не так давно его расформировали. Потому как даже среди тех бандитов, которых набрали в эти волонтарские батальоны эти хлопаки из Донбасса оказались совсем уже, как то у вас кажут, одморозовы. Отморозками. Такое вытворяли, что даже не могу рассказать... Грабили, насиловали убивали, причем, не только в семьях бандеровцев, тех, кто в УПА ушел, а всех подряд. Своих, чужих — всех. Тот батальон расформировали, некоторых даже выгнали из армии. А из остатков сформировали роту, называется "Торнадо". И вот командиру той роты, Руслану Онищенко дали денег, чтобы Вас, пан Максим, взяли в плен.

— Так если это украинская армия, а я — украинский журналист, то как они меня возьмут в плен? — удивился Макс.

— О, так Вы, видно, давно своих коллег не читали... Последние новости не смотрели? — Витковски удивленно посмотрел на Зверева.

— Ну, я больше общую прессу читал, память восстанавливал...

— Ну... надо было почитать, что про Вас пишут...

— А что про нас пишут? — Максу стало интересно.

— А пишут, что Вы добровольно перешли к повстанцам, что пишете про Украину гадости. Что украинскую армию поносите и выдаете все секреты...

— Да какие у меня могут быть секреты? — Макс даже руками развел.

— Вы — медийная персона, Вас скомпрометировать — и можно играть хорошую игру. Толпа поверит сейчас всему, что им журналисты надуют в уши, а Вам придется потом отмываться. В общем, Вас должны выкрасть, но по дороге как бы... потерять.

— Понятно, а потом я объявлюсь там, за океаном?

— Не обязательно. Возможно, гораздо ближе, скажем, у нас.

— Так я и так у вас! — не понял Макс.

— Не, то Вы у НАС. А то будете у нас. Ну, то есть, в Польше. Но не в НАШЕЙ конторе. А в Польше тоже разные есть интересы и разные люди, — Витковски улыбнулся, но улыбка его была грустной.

Но в это время на столе зазвонил телефон. Поляк вздрогнул. Видимо, чего-чего, а этого он не ожидал.

— Пся крев, телефоны же не работали... Звонить могли только те, кто... — Витковски потянулся к столу и снял трубку, приложив ее к уху. Что ему там говорили, слышно не было, но самообладание, похоже, поляк потерял окончательно. Минуту он слушал, потом положил трубку.

— Pu?apka na myszy... — пробормотал он.

— Что? — не понял Макс.

— Ловушка на мышей... Мы попались, как дилетанты.

— Кто нас тут достанет? Это же бункер — ядерный заряд не пробьет! -­ Макс засмеялся.

— Ядерный заряд не пробьет. А зачем? Достатнё пустить газ в вентиляционную систему. На автономной мы долго не протянем, да и не проверяли мы, как она работает... Думали пересидеть и потом перебраться в спокойное место... — Витковски был просто раздавлен.

— А кто звонил-то? — Макс был спокоен.

Поляк поднял глаза на Максима.

— Звонил человек, у которого я покупал этот бункер. Из украинского СБУ. И он сказал, что нам лучше выйти самим. Тогда нас не потравят газом. Им нужны только Вы, Максим.

— Так чего ж Вы грустите, пан полковник? Или Вы еще не дослужились? — Зверев не удержался, чтобы не поддеть поляка.

— Видно, уже не дослужусь... Вряд ли эти бандиты оставят нас в живых — мы лишние свидетели. Таких зачищают...

— Ты, полковник или кто ты там, главное, не ссы. У меня есть план. Давай, ответь им, что мы выходим, а сами будем делать вот так... — и Зверь стал инструктировать поляка и его людей, введя в действие план, который моментально вспыхнул в его мозгу.

И сам удивился тому, что еще пару минут назад он об этом плане и не догадывался...

Глава двенадцатая. Выстрел из будущего

Известный российский писатель-фантаст Василий Звягинцев в своих книгах часто ссылался на притчу о китайском генерале, которая отражает теорию о кармической последовательности наших поступков и влиянии будущего на наше настоящее. "Этот полководец проиграл так много сражений потому, что не был соблюден должный ритуал его похорон" ­— говорит эта притча.

То есть, наши поступки в будущем влияют на наше прошлое. Мысль материальна! Мы только думает о том, что мы будем делать, а наши еще не сформировавшиеся решения уже формируют наше настоящее и каким-то образом оставляют след в нашем прошлом...

Китайцы мудры. Они вообще не от мира нашего, они какие-то инопланетяне. Ну вот откуда этим последователям Конфуция знать о том, что в начале 70-х годов ХХ века в квантовой физике был проведен мысленный квантовый эксперимент Уилера на примере отдельных атомов. Он предположил, что будущее влияет на настоящее и даже на прошлое. В 2006 году предположение физика Джона Уилера было подтверждено уже экспериментально — при взаимодействии фотонов, а позже — с атомами гелия.

Так что недалек тот час, когда квантовая физика позволит сконструировать и ту самую машину времени, о которой так много писали фантасты всех времен. И что? Мобильные телефоны, интернет, 3 D принтеры — все это еще недавно тоже было из области фантастики! А теперь — это наша реальность!

Поэтому кто его знает, как взаимодействуют наше прошлое и наше будущее. И наше ли это будущее?

Москва, год 1976, 30 декабря

Начальник поезда Николай Добронравов провел майора КГБ Виктора Шардина в свое купе. В своем кителе с погонами, на которых было аж три звезды Добронравов был похож на генерала, вот только не хватало военной выправки, да и форма сидела на нем мешковато, как будто взятая напрокат. Шардин взял трубку телефона, но говорить не стал, а многозначительно посмотрел на железнодорожника. Тот понимающе кивнул и вышел из купе. Майор приложил трубку к уху и коротко произнес: "Слушаю, Шардин на связи".

— Здоров, майор, ­— голос начальника Аналитического управления КГБ СССР Николая Леонова звучал, как всегда, отчетливо и многозначительно. Как всегда, когда генерал хотел выписать подчиненным очередную звездюлину.

— Здравия желаю, товарищ генерал-майор, — Шардин отрапортовал подчеркнуто официально.

— Значит так. Как там в анекдоте про Контору — ситуация меняется, но легенда остается прежней. Знаешь небось?

— Так точно, анекдот знаю, про ситуацию нет.

— Понятно. Обижаешься до сих пор. Ну, на обиженных сам понимаешь, что кладут. Ладно, если задание выполнишь, все будет — и прощение, и повышение, и такое, о чем ты даже догадываться не можешь. Так что засовывай свои обиды, майор, поглубже себе в анналы истории и внимательно слушай. Коротко — твоя поездка в Ленинград отменяется. Только твоя — лейтенант продолжает выполнять задание и вербует этого Уткина. Там задача несложная, тем более, что наши коллеги ленинградские его уже приветили и плотно ведут. Поэтому Колесниченко справится сам. А вот ты срочно перенацеливаешься на Ростов. Сейчас с тобой будет говорить один из наших магов — Валерий Валентинович Кустов. Он как раз родом из Ростова, так что будете работать вместе. Он тебе подробно все расскажет.

В трубке раздался щелчок, шуршание, и Шардин услышал другой голос — спокойный и какой-то обволакивающий.

— Виктор Игоревич, добрый вечер. Это Кустов. Я, как Вы помните, после Вашего доклада решил выяснить, кто конкретно пребывает в нашем объекте. То есть, какой из двух фигурантов нашего дела — маленький или большой — занимает оболочку. Так вот, я вошел в контакт с объектом и понял, что маленький на месте, а большой — на расстоянии. Но! Большой уже два раза возвращался на короткое время. И оставил свой след в сознании маленького. Кстати, травма у маленького не наблюдается, похоже, он просто не может выйти на контакт без большого, они сейчас, как сиамские близнецы. Но главное — не в этом.

Голос экстрасенса немного изменился.

— Во время контакта с объектом я понял, что еще один наш фигурант из новеньких -Кёсиро Токугава — как-то связан с большим. Только он один из всей этой четверки, которую Вы, майор, разыскали. И, похоже, они с большим там, в том времени, очень плотно контактировали. Поэтому, Ваш подчиненный побеседует Вашим ленинградским фигурантом максимально быстро, а Вы — сразу в Ростов. Токугава нас интересует больше всего. В нем — ключик к большому, — Кустов, похоже, был взволнован.

— Я понял, Валерий Валентинович. Вы тоже будете в Ростове?

— Я уже в Ростове, я вылетел туда спецбортом. Когда Вы приедете, точнее, прилетите, я Вас встречу. Наши ростовские коллеги плотно ведут Токугаву. Параллельно мы обеспечили негласную охрану для него, тут местный криминал затевал против этого японца целую русско-японскую войну. Но самое важное — похоже, именно сейчас Токугава может оказать воздействие на наш объект там, во времени. Они как-то связаны с ним. Поэтому Ваша задача — не вербовать, а убедить сотрудничать. Это очень важно. А я Вам помогу. Вы поняли?

— Так точно, Валерий Валентинович, я все понял. Мы скоро прибудем с Ленинград, и я сразу...

В трубке снова что-то щелкнуло и вновь раздался голос Леонова.

— ...ты, майор, сразу едешь в Пулково — тебя на вокзале ждет наш автомобиль — и летишь в Ростов. Полетишь военным бортом, потому что заодно высылаем туда "Альфу" — пусть ребятки там порядок наведут, потому что ворье слишком распоясалось.

— Это, товарищ генерал, чтобы нашего японца не тронули?

— Ну, это главное, конечно, но дело в другом — нам случайности не нужны. Токугава этот сейчас для нас та ниточка, которая ни при каких обстоятельствах не должна оборваться! Ты понял, Шардин? Ни при каких! Так что смотри там в оба. Нет, я не криминал имею в виду, хотя всякое может быть... Я больше тебя мотивирую на твою работу, как опера. Не вербовать ни в коем случае! Только разговор, только убеждения!

— А как его убедить? У меня ни досье на него, ни агентурки, ничего...

— Все данные на парня тебя ждут в автомобиле. И досье, и психологический портрет, и показания свидетелей, в общем, все. Кроме того, с ним поработает Кустов — на расстоянии. У тебя будет пластилин, лепи из него, что хочешь. Но аккуратно — это не просто человек, это очень нужный и очень ценный человек. Я бы даже сказал — драгоценный! — генерал засмеялся.

— Могу я какой-то объем информации открыть объекту? ­— Шардин решил не совершать ошибку, а заранее согласовать все нюансы.

— Только тот, что касается его самого и нашего... большого. Но фамилии старайся в общих разговорах не называть, наш объект, большой и маленький, на сегодня — гриф высшей секретности. Четверку можно называть, объект — нет. Разве что наедине с Токугавой этим. Но только после того, как он сам начнет говорить. Вот в этом и заключается ваша с Кустовым задача — разговорить фигуранта. Потому что сейчас он один, в осаде, один против всех и, возможно, не совсем понимает, куда ему дальше идти. Все понял?

— Так точно, товарищ генерал, мы оказываемся в нужное время возле него и психологически он должен раскрыться, потому что мы — единственная его поддержка, причем, мы в курсе, кто он такой.

— Молодец, майор, соображаешь. Так что давай, действуй, смотри, не облажайся на этот раз. Вперед, за орденами! ­— В трубке снова раздался щелчок и все звуки пропали.

Шардин подержал немного в руках эбонитовую трубку, потом аккуратно положил ее в выемки на аппарате связи.

"Надо же, поезда современные, а аппаратура у них какая-то первобытная... со времен Сталина что ли эта связь?" — мимоходом подумал майор.

В дверь купе постучали.

— Войдите! — Шардин открыл дверь. Оказывается, он перед разговором автоматически ее запер и не заметил, когда это сделал.

В купе зашел начальник поезда Николай Добронравов, следом за ним — старший лейтенант Колесниченко. Первым заговорил железнодорожник.

— Все в порядке, товарищ... — он запнулся, не зная, как именовать этого строгого мужчину, который, хоть и был в штатском, но в его выправке угадывался военный.

— ...товарищ конструктор. Я — генеральный конструктор одного из секретных предприятий, так что, сами понимаете, о том, что сейчас меня вызывали и кто вызывал, Вы, товарищ Добронравов, уже забыли. Вам понятно?

Дородный мужчина в кителе затрясся и мелко-мелко закивал головой, на которой чудом удержалась фуражка.

— Кстати, вот товарищ Колесниченко оформит подписку о неразглашении.

Старший лейтенант коротко кивнул.

— Кстати, товарищ Добронравов, а чего это у Вас тут аппарат такой... допотопный. Что это за связь такая? Вы бы еще рацию полевую поставили.

Железнодорожник снова затрясся, рука его полезла за пазуху, вытащила носовой платок и он, сняв фуражку, стал вытирать вспотевший лоб.

— Вы, товарищ конструктор, зря так... Это радиотелефон — Линда-М. И не старый он совсем, его только недавно выпустили, вот, смотрите, на нем маркировка стоит и дата — 1971 год. А раньше у нас вот как раз старые были телефоны, я даже сохранил, мало ли что... — начальник поезда шустро юркнул куда-то под стол, что было неожиданно для человека его комплекции, и вылез с каким-то деревянным ящичком в руках.

— Вот, смотрите, это — поездной телефон ПТА-1. У нас раньше такие стояли везде, это еще со времен войны. Этот, правда, сделан в 1954 году, вон на маркировке указано. Но их делали еще до войны. Так что связь у нас хорошая, спасибо руководству...

— Вы, товарищ Добронравов, не волнуйтесь. Это мы, конструкторы, привыкли к нашим разработкам, современной связи, а вы, небось, до сих пор коммутатором пользуетесь, вон, в трубке все время что-то щелкало, — Шардин улыбнулся и взял ящик из рук начальника поезда.

— Харьковский электротехнический завод Транссвязь. N 3158. МПС-СССР. ЦУМЗ, — медленно прочитал он, откинув крышку.

Телефон и правда напоминал что-то среднее между ящиком столяра или слесаря для инструментов и полевым телефоном, который использовался связистами в Великую Отечественную войну. Под крышкой была не только инструкция, точнее, правила пользования этим телефоном, но и "Схема поездного телефона". Схожесть усиливал брезентовый широкий ремень, который был прикреплен к ящику.

— Мда, это уже действительно древность. Как говорят археологи, артефакт. Ладно, товарищ начальник поезда, не обращайте внимания, связь у вас действительно очень хорошая, я вот с Москвой говорил, как будто в соседнем купе человек со мной разговаривал. Все, товарищ Колесниченко сейчас займет еще пять минут Вашего времени, Вы распишитесь и снова будете выполнять Ваши обязанности. Я только выйду с ним в тамбур на пару слов, и он сразу к Вам вернется, хорошо?

— Конечно-конечно, ­— снова затрясся железнодорожник, — я же все понимаю, не волнуйтесь, я буду ждать Вас в купе.

Шардин и Колесниченко вышли в купе. Они оба не курили, но для имитации процесса перекура оба, как по команде, вытащили по пачке сигарет. Шардин понимающе усмехнулся.

— Видно пана по халяве. "Космос"? Почему отечественные?

— Так по легенде все, Виктор Игоревич. Я же не какой-то там конструктор секретного завода, я так, просто старший лейтенант Комитета, мне по статусу не положено "Стюардессу" или там "Ту-134". Никаких зарубежных контактов, даже соцстран, только "дым Отечества нам сладок и приятен"...

— Молодец, Колесниченко, по литературе "пять". И тебе сразу в космос хочется, понятно...

— Если нет звезд пока на погонах, то хотя бы такой "Космос"... А у Вас, Виктор Игоревич, вон "БТ", Вам положено... И по статусу, и по легенде...

— Ну, да... Кстати, тут Николай Сергеевич мне анекдот наш напомнил, про легенду. Знаешь?

— Нет. Это про что?

— А это про нас, про рыцарей невидимого фронта. Ну, про нелегалов...

— Расскажете?

— Слушай. Выпуск в школе КГБ. Молодого лейтенанта, который смог закадрить дочку одного из генералов Конторы, вызывают к будущему тестю. Тот смотрит на без пяти минут зятя, оценивает его и так по-отечески ему говорит: "Вас, товарищ лейтенант, решено откомандировать в Париж. Цель задания — медленное, постепенное вхождение в среду миллионеров и политиков с последующей длительной "консервацией". Выходить на связь первые пять лет с вами вообще не будут. Легенда: вы молодой миллионер, владелец особняков и дорогих квартир, прожигатель жизни, живете в пригороде Парижа 20 лет с женой, отдыхаете на курортах, проводите вечера в ресторанах, покупаете яхты, дорогие машины. Через 20 лет получаете первое задание".

— Да, уж, крутая легенда и здоровское задание, мне бы так, — хохотнул Колесниченко.

— Помечтай, помечтай... Так вот, этот лейтенант, естественно, на радостях созывает своих однокашников на сабантуй, там "проставляется", мол, все, ребята, у меня первое задание, рассказывает кое-что — в общих чертах, мол, в Париж меня посылают. Ну, намекает, что с дочкой генерала типа любовь закрутил, те понимающе кивают, завидуют... Но во время пьянки этот летеха называет неосторожно своего будущего тестя, кстати, начальника управления, "старым мудаком".

Через день его снова вызывают к руководству. Заходит лейтенант к генералу, а тот сидит и зло смотрит на него. Потом сообщает: "Ваша легенда меняется — бухгалтерия смету не утвердила. Вы — одинокий нищий одноглазый педераст, ночующий под мостом. Цель задания прежняя — медленное, постепенное вхождение в среду миллионеров и политиков с последующей длительной "консервацией" и адаптация на новом месте..."

Колесниченко начал сползать по стене тамбура еще до того, как Шардин закончил анекдот и после слов "цель задания прежняя..." уже не смог сдерживаться и захохотал так, что в тамбур выскочил толстяк Добровольский. Майор, сам посмеиваясь, махнул ему рукой, мол, все в порядке, и тот моментально исчез.

Отсмеявшись, Колесниченко, утирая слезы с глаз, спрятал пачку "Космоса" в карман пиджака, и спросил:

— Надеюсь, наша легенда не меняется?

— Легенда — нет, а вот задание — да. Ты — одинокий, нищий, одноглазый педераст...

— Виктор Игоревич, я серьезно...

— Ладно, шучу. Ты остаешься в Ленинграде и вербуешь этого Уткина. Только аккуратно, без давления, парень вроде сознательный, вон, маньяка выследил и грохнул, так что толк будет. Объяснишь ситуацию, скажешь, что Комитет в курсе его трансформации и что мы поможем, ну, там сознательность, миссия по спасению страны и все такое, не мне тебя учить. В общем, вербуешь по схеме инициативника плюс преференции в виде службы в органах, нашей помощи и прочее.

— Я понял товарищ ма... точнее, Виктор Игоревич. А Вы?

— А я, Сережа, срочно вылетаю в Ростов. Похоже, у меня легенда как раз меняется... точнее, меняется ситуация. Наш фигурант-японец, оказывается, связан с твоим крестником... Которого ты не смог защитить. Причем, связан, так сказать, пуповиной...

Колесниченко сразу резко перестал улыбаться. Видимо, вспомнил тот прокол. А Шардин вспомнил другое — как всего лишь пять дней назад он вдруг из майора КГБ, который, хоть и служил в Центральном аппарате, но звезд с неба не хватал и карьера которого была предопределена, внезапно превратился в члена могущественной и секретной организации. Нет, КГБ — это тоже организация в СССР мощная и могучая, но без связей и "блата" потолок для него — полковник и персональная пенсия областного значения. А тут... Не Комитет государственной безопасности, а куда как круче ­— "Комитет государственного контроля". И этот легендарный Мерлин, о котором в Комитете ходили легенды, но которого никто никогда не видел...

Москва, год 1976, 25 декабря

Сергей Алексеевич Вронский по кличке "Мерлин", легендарный разведчик и не менее легендарный биоэнергетик, внимательно посмотрел на майора КГБ Виктора Шардина. После чего развернулся всем корпусом ко всем четверым, сидевшим за столом для совещаний. И, естественно, также и к генералу.

— Итак, коллеги, — он коротко поклонился кивком головы поклон в сторону Сафонова и Кустова, — а также вы, товарищи офицеры, — он кивнул Колесниченко и Шардину, — сегодня окончательно и бесповоротно стали членами организации, которой на самом деле в СССР нет. Документально нет. Она нигде не числится, о ней практически никто из высшего руководства государства не знает, в нее входит ограниченный круг лиц. Но среди тех, кто состоит в данной организации, есть люди, которые входят в высшее руководство страны. Что касается секретности, то, например, товарищи офицеры прекрасно знают тонкости агентурной работы, когда наиболее ценные агенты не фиксируются в документах. Их действия не протоколируются и вообще на связь с ними никто, кроме самого куратора, никто никогда не выходит. Во избежание провала.

Вот так и наша организация — в ней состоят и офицеры КГБ, например, генерал-майор Леонов, и офицеры Генштаба, в частности, представители ГРУ, и некоторые партийные руководители. И не только. Организация носит кодовое название "Комитет государственного контроля". Нет, не Комитет партийного контроля, а именно государственного. К сожалению, коммунистическая партия со временем превратилась в бюрократический аппарат, громоздкий и зачастую некомпетентный. И поэтому в свое время Сталин проводил чистки этого аппарата, которые, согласен, были неоправданно жестокими, но которые позволили партийным чиновникам работать эффективно. К сожалению, только страх помог партии сплотится и впоследствии организованно работать на победу над злейшим врагом человечества — фашизмом. Вернее, вначале страх, а потом уже идеология. Многие партийные функционеры переродились и все же смогли отдавать себя стране, а не преследовать свои интересы — политические или меркантильные, то есть — обогащение или самоутверждение.

Именно тогда, в послевоенные годы, особенно когда стало ясно, что после Сталина к власти рвутся далеко не самые достойные представители партии, и начал образовываться "Комитет государственного контроля". Как оказалось, это было сделано не зря. Еще мой коллега Вольф Григорьевич Мессинг предсказывал в свое время, что в будущем СССР окажется перед угрозой распада и краха. Мне удалось эту информацию подтвердить...

...Шардин вместе со всеми слушал рассказ Мерлина о прошлом и будущем, о том, как они взаимосвязаны и как Комитет работал с биоэнергетиками все это время, нащупывая эту связь. Он вспомнил и о нашумевшей в свое время программе "Звездные врата", которую США проводили у себя, и про их так называемых паранормальных людей, которые могли предсказывать будущее и видеть на расстоянии. И поэтому многое из того, что говорил сейчас Вронский, было ему изначально понятно. Но вот новость о будущем крахе СССР, государства, которому он, как и все его товарищи, друзья и сослуживцы были преданы, преданы по-настоящему, готовые отдать за него жизнь — вот эту новость он понимать не хотел. Не принимал. Поэтому его вопросы были не только закономерными, но и, можно сказать, кричащими...

— ...Ваши вопросы, товарищ майор, абсолютно грамотные. Поэтому я сейчас объясню Вам и всем товарищам сложившуюся ситуацию. Почему надо спасать Советский Союз? Насколько нам удалось понять — помните мою теорию про веревку, сложенную в бухту — этот мальчик, Максим Зверев, является футляром для своей взрослой... как бы это сказать проще... Для своей взрослой энергетической проекции, что ли. То есть, вот Вы, товарищ майор, идете по улице. Если солнце светит на Вас, то что получается?

— Я одеваю солнечные очки, -­ Шардин ответил машинально, даже не подумав.

Вронский улыбнулся.

— Понятно, что очки. С Вашим телом что происходит? Ваше тело отбрасывает тень. А если вечером вы идете мимо фонарей? Вы тоже отбрасываете тень. А если источников света несколько? Если справа на вас светит фонарь, слева — витрина магазина, а сзади — фары автомобиля, то что?

— Ну, теней будет несколько, наверное, — неуверенно предположил Шардин.

— Вот именно, — просиял Вронский. ­— Если только один источник света не является более мощным, нежели другие. Так и со временем. Есть такая теория про параллельные миры. Мол, не одна Земля, а много, не один Советский Союз, а разные союзы в разных временах и на разных Землях. Ну, вспомните, фантастику читали, наверное? Одним словом, разные миры и в каждом что-то идет не совсем так, как в соседнем. Например, в одном СССР руководит государством Коммунистическая партия, а в другом мире — социал-революционная. То есть, власть в стране, ну, в молодой стране Советов, взяли в руки эсэры. Ведь, по сути, это они делали Октябрьскую революцию, разве вы не знали? Но не будем углубляться в дебри истории.

Вронский встал из-за стола и стал прохаживаться по кабинету. Генерал-майор КГБ Николай Леонов, который был хозяином кабинета, хоть и сидел за своим столом, как бы возвышаясь над всем, все же выглядел в своем кабинете, как гость. Главным был именно этот странный человечек в очках, но обладавший таким пронзительным взглядом, что, казалось, очки ему совсем не были нужны, и он носил их для маскировки.

— Итак, это одна теория — про параллельные миры. А есть и другая — про миры тождественные. То есть, вот Вы, товарищ майор, отбрасываете не одну тень, а несколько. Но вы-то один, правда? У Вас нет двойников, все это — только тени. Но представьте, что это не тени, а ваши полные копии. Про телепортацию слышали? Надо Лема вам, друзья мои, почитать...

— Николай Сергеевич, — обратился Вронский к генералу Леонову, -­ Ваши сотрудники недостаточно подкованы в вопросах, которые им надлежит изучить досконально.

— Ничего, Сергей Алексеевич, я вот им выпишу волшебные пилюли, так они сразу все выучат, -­ многообещающе произнес Леонов.

— Ну, хорошо. Так вот, представим, товарищ майор, что Вы отбрасываете не тень, а свое собственное тело на какое-то расстояние. То есть, переносите его. Раз — и Вы, как тень, уже вооон там, -­ Вронский указал в окно.

Все машинально посмотрели в это окно.

— А если теней, то есть, тел у Вас будет несколько? А? Молчите? -­ Вронский усмехнулся и потер ладошкой о ладошку, будто предвкушая какой-то сюрприз.

— Так вот, друзья мои, в конечном итоге обычно побеждает сильнейший источник света. То есть, фонарь уличный останется позади, витрина магазина тоже, автомобиль уедет и останется только одна Ваша тень, товарищ майор — от луны. Что я хочу сказать? Вы проецируете себя в будущее, но по пути отбрасываете и другие свои проекции. Но! Если Вы их не поддерживаете движением в пространстве, то они как бы отмирают. Или остаются на одном месте, в, так сказать, мертвом поле. Ну, если проводить аналогию с железной дорогой — на запасных ветках. А вперед идет только одна дорога, основная. Но в любой момент она может свернуть куда-то в сторону, так сказать, на Вашем жизненном пути есть эдакие перекрестки, где Ваша жизнь может пойти в одну сторону, а может — в другую. Такие перекрёстки есть у каждого человека, но в сумме такие перекрестки могут быть и у целой страны, у государства. Скажем, если бы Сталин погиб в ссылке — то как бы развивалось молодое Советское государство дальше? Ведь после смерти Ленина главой молодого советского государства стал бы Троцкий. И дальше многое бы поменялось. Каким бы стал Советский Союз? Да и состоялся бы он, как первое в мире государство рабочих и крестьян? Или еще пример — допустим, революция 1918 года в Германии победила бы? А Адольф Шикльгрубер, более известный всему миру под фамилией Гитлер стал бы признанным художником? Была бы тогда Германия фашистской или нет? Вот такие вопросы...

— Я не совсем понимаю, как все это отвечает на мой вопрос по поводу спасения СССР? — наконец-то высказался о наболевшем Шардин. -­ Я повторю свои вопросы: какую угрозу нам предстоит отразить? Каким образом здесь замешан школьник Максим Зверев и выявленные мною так называемые "пришельцы"?

— Я отвечу кратко — судя по данным, которые мои коллеги получили от вашего, так сказать, "школьника", точнее, от его взрослой проекции в будущее, в этом самом будущем Советского Союза не существует. И живет этот взрослый Максим Зверев в Украине, которая является самостоятельным государством. Причем, государством... ­ Вронский сделал паузу... — государством фашистским.

— Не может быть! — вырвалось у Сергея Колесниченко.

— Да вот может, может... Все может быть! — печально покачал головой Вронский.

Здесь не выдержал генерал-майор Николай Леонов.

— Я, конечно, понимаю, что Вы, Сергей Алексеевич, и Ваши коллеги обладаете уникальными способностями и знаниями, но... в общем, трудно поверить в то, что страна, пострадавшая от фашистов в годы войны, потерявшая пятую часть населения... причем, фашисты сжигали целые села и расстреливали мирных жителей — и эта страна теперь стала фашистской?! ­ — генерал КГБ пожал плечами.

— Да, и каждый шестой боец в рядах Красной Армии был украинцем, — поддакнул Вронский. — Тем не менее, на Украине, если вы помните, были и бандеровцы, а в рядах эсэсовских дивизий были украинцы, вернее, были целые украинские эсэсовские дивизии, например, дивизия СС "Галичина". И в киевском Бабьем Яру одних украинцев, а также евреев и коммунистов расстреливали другие украинцы, полицаи и предатели. И все это не выкорчевали, не выморили, все это осталось на Украине и зрело... точнее, зреет сегодня...

— И неужели таки вызрело? — на этот раз вопрос задал майор Шардин.

— А вот на этот вопрос и будем отвечать мы с вами. И наш Комитет государственного контроля. Именно мы теперь будем контролировать процесс становления Советского Союза. И Ваше подразделение, товарищ майор, вернее, его костяк — поскольку, думаю, Николай Сергеевич будет привлекать в него еще новых сотрудников, так вот, именно Ваше подразделение проработает всю информацию по нашим "пришельцам". Которые, я надеюсь, укажут нам вероятные точки бифуркации... И мы начнем воздействовать на эти точки. Чтобы можно было перевести нашу страну на правильные рельсы. Вот для чего изначально создавался Комитет государственного контроля. Правда, мы не ожидали такого вот поворота. Точнее, такого подарка Судьбы или кого-то Свыше... Знать вероятное будущее, причем, детально и точно — о таком мы даже не мечтали. Я и мои коллеги точечно может заглядывать туда, — Вронский снова махнул рукой в направлении окна, — но наше видение весьма приблизительно. Это как в воду нырнуть без маски — мутно, расплывается все, видны лишь контуры, а чем дальше вглубь — тем все меньше резкости, все больше мути...

Мерлин снял свои очки, достал из кармана платок и стал их протирать.

— А вы, получается, товарищи, эдакий спецназ нашего комитета. Если в седьмом управлении КГБ есть группа "А", которую так же называю группой "Альфа", то вы у нас будете группой "Омега". То есть вы, товарищ майор, наш последний заградотряд. Если вы оплошаете — вся страна полетит под откос...

— Но я не понимаю, раз наши "пришельцы" живут уже в новом мире, где нет СССР — то это уже свершившийся факт! Как мы этот факт отменим, раз он уже свершился? Нет, если теория разных миров верна, то у них свой мир, а у нас — свой. И мы тогда сможем избежать их будущего — у нас просто будет свое, не так ли? А если не так? — Виктор Шардин старался быть логичным и последовательным, подловив Мерлина на его же противоречиях.

— Это если теория параллельных миров верна. Но она пока — только теория. Я, к сожалению, практик. И мои коллеги, Валерий Валентинович и Владимир Иванович — тоже. И мы видим, что их настоящее — это все же наше будущее. Пока что разночтения минимальны. Мы идем тем же путем, совершаем те же ошибки. Я это вижу... Хоть и нечетко. Но! Конечно, во-первых, я могу видеть не всю картину. Именно поэтому вашему маленьком подразделению и предстоит войти в контакт с нашими, точнее, пока с Вашими "пришельцами" и получить всю, я подчеркиваю — всю информацию о будущем. Нашем будущем. А, во-вторых, мы имеем только общие наброски информации из будущего. Это как прогноз погоды, который базируется на первичных признаках и учитывает лишь те факторы, которые уже проявились. Но не учитывает моментальные или небольшие изменения, которые влияют на глобальные катаклизмы. Поэтому наши "пришельцы" дадут нам гораздо более полную картину будущего. И только после анализа этой информации мы сможем выявить и точки невозврата, и точки приложения сил, и даже пути наиболее благоприятного развития, — Вронский наконец-то присел на стул и устало снял свои очки, положив их на стол.

— Но Вы говорили, что есть еще теория тождественных миров... — Шардин не собирался сдаваться.

— А Вы молодец, майор! — Вронский с интересом посмотрел на Шардина. — Память хорошая, и цепкость приличная. Точнее, неприличная — вцепились в меня, как клещ... Так вот, если верна теория тождественных миров, то, как Вы помните, один мир — и несколько отбрасываемых теней. И в конечном итоге обычно побеждает сильнейший источник света. Иными словами, у нашего мира — подчеркиваю — у нашего мира есть все шансы стать основным. Пойти по маршруту дальше, а тот мир так и останется на запасной ветке. Законсервируется. И впоследствии или свернется, или исчезнет, или... В общем, теорий много, главное — наша история будет развиваться по тому сценарию, который мы напишем. В данном случае — наш Комитет государственного контроля.

Шардин задумался. Он понимал, что пока ничего не понимал — с точки зрения науки. Но вот практическая составляющая им была мгновенно просчитана. И не только в глобальном плане — спасения СССР и прочих героических подвигов. Есть и меркантильные соображения: он сохраняет свою должность и звание, получает новые и, скажем прямо, головокружительные перспективы и главное — пути назад нет! И, пожалуй, выбор нужно делать однозначный.

— Мне в общих чертах все понятно. Остался только один вопрос — как мы будем пополнять наше подразделение? Ведь в Комитет государственного контроля, как я понимаю, входят в основном руководители высшего эшелона? А нам нужны для нашей группы "Омега" простые исполнители. Причем, с одной стороны — простые, с другой — секретные. Где их взять? Просеять через особый отдел их нельзя, подписку о неразглашении брать — смех один? "Обязуюсь не разглашать сведения о будущем"? — Шардин не утерпел и съязвил.

Вронский снова внимательно посмотрел на майора и улыбнулся. Но ему не дали ответить.

— А вот здесь тоже помогут наши "пришельцы". Потому что они дадут нам имена ключевых людей, от которых в будущем зависят многие изменения в нашей стране. И вот этих людей мы будем находить и привлекать. Причем, привлекать — во всех смыслах этого слова. С одной стороны, привлекать к сотрудничеству, часто даже негласному, втемную. А с другой стороны — привлекать к ответственности, — ответил майору Кустов, все это время молчавший и что-то чертивший в своем блокноте.

— Привлекать за что? За то, что они совершат в будущем? ­— Усмехнулся Шардин.

— Нет, за то, что они уже сейчас совершают. Ведь любая подлость начинается с малого, -­ ответил уже Вронский.

— И мы будем знать, кого и за что? -­ недоверчиво спросил Колесниченко.

— Да. Вы будете знать. Ну и мы — тоже. Но и за будущее некоторые будут отвечать в настоящем. Мы не допустим, чтобы они совершили то, что совершат в будущем. И найдем способ этого не допустить. Вплоть до самых жестких. Увы, только так можно будет избежать негативных последствий и ухода нашего государства, а, возможно, и всего человечества, с правильного пути.

— Железной рукой загоним в коммунизм? ­— усмехнулся Шардин.

— А почему бы и нет? Вы же коммунист, разве нет? -­ Вронский внимательно посмотрел на майора.

Тот смутился.

— Да, я коммунист, но вот при Сталине...

— Ты, майор, при Сталине был сопливым пацаном, -­ внезапно подал голос Леонов. — А я служил при Сталине, начинал служить, точнее. А потом на Кубе работал. И видел, как там кубинцы революцию делали и как бедно они живут. Бедно, но счастливо. И как мы при Сталине жили. Как воевали. Хрена бы мы Гитлеру хребет сломили, если бы нами Никитка, этот лысожопый руководил. И сейчас вон, чиновники партийные — дачи, квартиры, машины, жены в бриллиантах. А Сталин, когда умер — только шинель, пара сапог, да френч остался. Зато какую страну после себя оставил? Сильную, могучую, которую уважают и боятся. И все эти россказни про сталинские репрессии... Достаточно сравнить количество наших заключенных и, например, в Америке за тот же период. И сравнить количество их населения и нашего. Просто цифры. Без всяких домыслов всяких писак. И совсем другая картина получится. У них и в войну, и после войны во много раз больше сидело людей...

Генерал, обычно спокойный, явно был взвинчен. Видимо, наболело у него, раз эта тема вызвала такое раздражение и агрессию в его тоне.

— Я думаю, Николай Сергеевич хочет сказать, что иезуиты в свое время очень верно сформулировали принцип про цель и средства. И сегодня нам предстоит очень четко дозировать, какие средства позволительны, а какие — нет. Мы — не царь Ирод, и младенцев Вас, товарищ майор, убивать никто не заставит. Тех лиц, которых надо будет, скажем так, нейтрализовать, будут определять после изучения всех, я подчёркиваю — всех обстоятельств и фактов. И нейтрализовать тоже можно по-разному, — голос Вронского был тих и спокоен, он действовал как бы завораживающе.

Но гипнотическому влиянию биоэнергетика снова помешал генерал.

— А если ты, майор, пришел в Комитет в белых перчаточках, то извини — мы тут поставлены не вальсы-бостоны танцевать, а дерьмо убирать. И коли ты белоручка — то тебе надо было в консерваторию поступать, там все во фраках и галстуки-бабочки носят, — голос у генерала все еще был злым.

— Товарищи, давайте все же вернемся к итогу нашего, так сказать, совещания, ­— Вронский упрямо возвращал всех в конструктивное русло. — Я думаю, что пришла пора поставить майору Шардину и его группе конкретную задачу. Кстати, прежде чем вы, Николай Сергеевич, это сделаете, я хотел бы отметить одну очень важную деталь.

­— Какую же? ­— Леонов насторожился.

— Надо установить наблюдение за одним перспективным сотрудником.

— Это каким же?

— Этот сотрудник закончил юридический факультет Ленинградского государственного университета. По окончании вуза попросился в КГБ. В 1975 году окончил курсы подготовки оперативного состава на Охте — "401-я школа", после чего был аттестован младшим офицером и получил звание "старший лейтенант юстиции" в системе территориальных органов КГБ СССР. Он был направлен в следственный отдел Ленинградского управления КГБ. Кстати, именно он сейчас контактирует с наши новым "пришельцем" Уткиным.

— Понятно, сейчас я дам команду. Раз он уже с пришельцев" связан, то будем брать к себе.

— Нет, к себе в команду Вам, Николай Сергеевич, его пока брать не надо. И никакой информации ему давать тоже не надо. Просто пусть будет под Вашим контролем — этого пока достаточно.

— Ну, хорошо, сделаем. Как его фамилия?

— Путин. Владимир Владимирович Путин.

Глава тринадцатая. Мир, в котором мы живем и который мы создаем

Мы часто живем каждый в своем мире. И абсолютное большинство людей, населяющие нашу планету, из своего мира никогда не выходят. Ну, разве что ненадолго — в супермаркет, на работу. Впрочем, все равно, они даже на работе, даже в отпуске, на Багамах или в Кирилловке — не выходят из своего мира, точнее, мирка. И всем им по большому счету, плевать, что там происходит во всем остальном мире. Нет, там, в мире есть какое-то количество оторванных и отмороженных, которые свой мирок пытаются натянуть на весь остальной мир. То есть, свое восприятие мира хотят навязать этому самому миру. Но если такое желание осуществляют просто какие-то отдельные, так называемые "активисты", "неформалы" и прочие не от мира сего — то они миру ничего не сделают. Ну, ходят там с плакатами, флагами машут, требуют чего-то. Кстати, вот что интересно — они ведь борются за мир, а при этом призывают к войне. Ну, с теми, кто, по их мнению, в мире жить не хочет. Вот они с самыми мирными намерениями призывают воевать.

Но то такое — мало ли таких вот оторванных? Кому они что сделают?

А если мало, но они имеют вес? Если у них в руках — рычаги управления этим миром. И тогда они, живущие в своем мире, будут стараться этот свой мир, понимание того, каким быть должен весь остальной мир, наложить на весь мир, как некую проекцию своего эго. И вот тогда дело плохо...

Лозанна, год 2014, 11 апреля.

Бернард-Анри Левус, алжирский еврей, по сути, был французом только по паспорту. Но, тем не менее, во Франции этот сын Иудеи накуролесил порядком. И не только во Франции. Нет, вначале все было чинно и мирно — женился на актрисе, даже фильм с ней в главной роли снял, как продюсер. Кстати, партнером ее был сам Ален Делон. Ну, понятное дело, заработал денег в политике — в 1984 году этот Левус участвовал в создании общественной организации "SOS racisme", предназначенной привлекать голоса чернокожих и арабских избирателей для соцпартии Франции и её лидера Франсуа Миттерана. Который — на минуточку — был еще и французским президентом.

А вот потом Левус стал все круче забирать куда-то левее и выше. Вначале в 1999 году внезапно выступил в поддержку "Армии Освобождения Косово", а в своих статьях призывал к бомбардировкам бывшей Югослави. Хотя, с другой стороны, поддерживал войну с терроризмом в Афганистане. А сам что творил?

Впрочем, тогда мало кто знал, что вытворял сам Левус. Ну, поддерживал боснийских мусульман, защищал их везде, даже, когда те вырезали целые города православных сербов, включая женщин, стариков и детей. Сам же Бернард-Анри науськивал боснийцев на сербов, а сербов — на хорватов, а также албанцев — на сербов и черногорцев. И всех снабжал оружием. Не за спасибо, разумеется.

Политическая позиция Бернарда-Анри Левуса была странной. С одной стороны, он выступал против исламских фундаменталистов, с другой — против Израиля. Сначала вел переговоры с ливийскими повстанцами и призывал их поддержать, а позже вместе с Николя Саркози призывал к военному вмешательству в дела Ливии. Нет, он, конечно, действовал против Муамара Каддафи и его режима, но, судя по всему, в своих собственных интересах. Точнее, в интересах неких людей, которые предпочитали не афишировать себя. И очень скоро Левус стал в Европе их полномочным представителем. Почти все лидеры европейских стран знали этого маленького хитрого человечка с огромной гривой волос, огромным ртом, огромным носом и маленькими хитрыми колючими глазками. Вообще, этот французский еврей очень смахивал на крысу. И действовал так же.

Именно делом его рук были операции в Сирии и Ливии, а еще раньше его след встречался в Грузии. И все эти так называемые "цветные революции" были его детищем. Именно он, Левус, был их режиссером. Точнее, режиссером-постановщиком. Хотя, если уж быть точным и придерживаться фактов — даже не постановщиком, а, скорее, ассистентом режиссера-постановщика. Пускай и главным. А режиссеров было несколько и сидели они очень далеко от тех театральных подмостков, на которых разыгрывалось очередное кровавое шоу...

...Сегодня Левус как раз отчитывался перед режиссерами. И на этот раз бедному алжирскому еврею приходилось оправдываться и постоянно искать новые и новые контрдоводы, которые позволили бы ему выглядеть не так жалко.

Семеро пожилых людей, возраст которых, тем не менее, достаточно трудно было угадать, сидели в удобных мягких креслах вокруг небольшого круглого журнального столика. Столик этот выглядел не совсем журнальным — потому что при первом же взгляде на него было видно, каких баснословных денег он стоит. Да и все, все, что находилось в этой комнате, в этом уютном уединенном замке, в этом городе на юго-западе Швейцарии — все было просто очень, очень дорого. Как сказал бы американец — в это были вложены масштабные средства. Поэтому и сидящие в этих креслах пожилые люди не выглядели пожилыми. Здоровая и качественная пища, штат докторов-тренеров-массажистов-визажистов, только умственная деятельность и физические усилия разве что по доставке тела в туалет и обратно, а работа — разве что по анализу котировок на бирже. Одним словом, эти люди выглядели, как сказал бы все тот же американец, на сотни миллионов долларов.

Кроме того, эти джентльмены "в возрасте" выглядели не только, как сказал бы россиянин, "по-богатому". На их лицах проступала, как пигмент на коже у стариков, властность — качество, приобретаемое людьми только с годами. Причем, прожитыми так, что не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Прожитыми в постоянной привычке повелевать и приказывать. Нет, конечно у какого-нибудь армейского сержанта лицо тоже носит отпечаток привычки повелевать и приказывать. А еще на нем отсутствует печать интеллекта.

У семерых "джентльменов круглого стола" интеллект на лицах присутствовал. И не только интеллект. Умные, породистые лица членов этого маленького собрания хранили еще и некую печать тайны, которая неуловимо делала их похожими между собой. Как, скажем, членов некой религиозной секты. Так, наверное, были похожи друг на друга иезуиты. Или масоны в период становления Братства Вольных Каменщиков. Общая тайна, некая как бы избранность, а главное — власть. И власть огромная.

У этой "великолепной семерки" в руках власть была настолько серьезная, что она даже не нуждалась в афишировании. Эти джентльмены не были королями, президентами, премьер-министрами, олигархами, не имели они и каких-либо других титулов, званий, регалий. Но, тем не менее, они, именно они решали, что завтра произойдет в мире. Они, именно они смещали и назначали угодных им руководителей различных государств. Они и только они могли гарантировать, что завтра мир не свалится в пучину ядерной катастрофы, а цивилизация не прекратит свое существование.

Потому что им это было невыгодно.

Тем не менее, поскольку человеческое стадо всегда надо держать в узде, страшилки по этому поводу пресса всего мира выдавала регулярно. А прессой управляли тоже они.

Всей.

Но сегодня эти семеро серьезных джентльменов обсуждали серьезный сбой, который произошел в их давно инсталлированной в планетарную систему программе. Такое бывает, когда программа попадает в руки не совсем профессионального программиста. И тогда вроде бы все работает нормально. До поры. А потом внезапно виснет ваш драгоценный компьютер. После чего любые программы оказываются бесполезными. А главное — усилия многих специалистов летят коту под хвост. И куча времени, затраченная на уже почти сделанную работу, идет прахом...

...Левус оправдывался из последних сил.

— Господа, в сущности, ничего страшного не произошло. Ну, да, наши планы пришлось скорректировать, и операция пошла по запасному варианту. Но, в целом, итоги ведь те же! Так называемая "антитеррористическая операция" в Украине, а, точнее, гражданская война — началась! И Россия — волленс-нолленс — была в нее втянута, что и требовалось доказать!

— От Вас требовалось, Левус, сделать все, чтобы запасной вариант остался запасным! — прокаркал один из джентльменов, находившийся в зале в черных очках, несмотря на и так царивший в помещении полумрак. — А Вы просрали такой шанс, а также наши деньги!

— Герр Фишер, я думаю, даже несколько смягчил свои оценочные суждения, ­— проскрипел еще один джентльмен, в соломенной шляпе, которую он почему-то решил не снимать. — Вы, Левус, профукали огромную сумму, которая была в Вашем распоряжении, но главное — гораздо большая сумма теперь уйдет на погашение Вашей — я подчеркиваю — Вашей некомпетентности.

— Если это только некомпетентность. У меня же есть все основания считать, что это была халатность. Преступная халатность, -­ многозначительно произнес еще один член этого "круглого стола".

— Простите меня, мистер Морган, но я делал все, что мог. Я выполнил все ваши инструкции, вовлек всех игроков и даже больше — я смог заручится поддержкой практически всех лидеров европейских государств. А уж про Соединенные Штаты я вообще молчу — и посол их в Украине не вылезал из президентской администрации, и советники американского президента приезжали, что к себе на виллу, а уж на Майдане кого только не было. Даже эта крейзанутая Нуланд приперлась туда пирожки повстанцам раздавать!

— Вы, Левус, совершенно выпали из реальности! Какого дьявола ваши американские агенты влияния засветились в этом Киеве? Да любой мало-мальски опытный журналист моментально сложит два и два. Ведь явно же Америка строит из Украины свой новый протекторат! Разве мы этого хотели? ­— еще один из "семерки" подключился к разговору.

— Простите меня, а чего мы хотели? По-моему, была выбрана Америка, как наиболее агрессивно развивающая свой потенциал, наиболее перспективная и, наконец, имеющая свои интересы в этом регионе, сходные с нашими. Кто еще может сегодня взять за горло Россию? Ну, не Китай же мне подключать, появление желтолицых в Украине точно бы сразу было воспринято неоднозначно! ­— Левус деланно хохотнул.

— Про Америку никто ничего не говорит, все верно. Американцы на сегодня наши самые главные исполнители. Пасьянс мы разложили правильно, но Вы, Левус, перепутали отдельные карты. Нам что было надо? Направить вектор США в сторону России. Вектор и так был, слава Богу, туда направлен, надо было только подтолкнуть определенные процессы. И сделать все так, что лавина сошла сама собой, похоронив эту дикую и первобытную Украину. А что произошло? ­— вновь прокаркал джентльмен в черных очках.

— Как мне кажется, именно это и произошло? — осторожно произнес Левус.

— Нет, как раз этого не произошло. Украина пока что не похоронена — раз. Россия пока что не вступилась за Украину и не взвалила на себя бремя военных расходов — два. Америка слишком явно засветилась в организации государственного переворота в Украине — три. Кстати, именно это и насторожило Путина. А ведь Вы, Левус, обязаны были понимать, что этот господин из Кэй Джэй Би — опытный игрок. Но Вы, я повторяю, просрали весь расклад.

Левус поморщился, но промолчал.

— Идем дальше. Вмешалась Польша, лидеры которой, как Вы утверждаете, выполняли все наши инструкции. Какого черта она туда полезла? Нам нужны были российские, а не польские войска! Не будем же мы теперь поляков обвинять в оккупации Украины? А Крым? Как можно было допустить приобретение Путиным Крыма? — продолжил джентльмен в черных очках.

— Я полностью согласен с герром Фишером, ­— произнес внезапно ранее молчавший господин в сером костюме, шея которого была замотана шелковым шарфиком. — Крым был той картой, которая должна была быть нашим — я подчеркиваю — нашим козырем. И Шестой флот США должен был войти в акваторию Черного моря еще до окончания всей этой возни в Киеве. А Вы, Левус, не обеспечили заранее предпосылки для такого шага!

— Но, господин Мандельблат, по Крыму — это была не моя компетенция. Все, что касается военных, все это была прерогатива американской стороны, я туда особо не вмешивался, у меня были другие задачи. Я только координировал отдельные операции, и...

— И просрали эти операции! Кто проспал тайное перемещение в Крым российского министра обороны? Кто не предупредил увеличение российского военного контингента? Кто, в конце концов, проглотил дезу, которой кормил наших людей всю сень прошлого года? А когда мы узнали правду, уже было поздно! ­— повысил голос Морган.

— Ну, хорошо, Крым — это же было еще не поражение. Наоборот — из этого надо было сделать победу! А что сделали Вы? — продолжил герр Фищер.

— А Вы, Левус, не смогли добиться даже нормальных санкций против России за Крым. Ну, я понимаю, президент американский побоялся так явно давить на своих промышленников перед выборами, но в Европе-то что? Почему эта курица Меркель не так активно настаивает против строительства Северного потока? Почему этот недоносок Олланд не стал давить на Путина? Я уже молчу про Ваших, господин Мандельблат, соотечественников, которые вообще абстрагировались. А ведь война в Сирии их касается напрямую.

— Господин Морган, давайте не будем смешивать длинное и красное. Это все-таки разные понятийные плоскости. Политика Израиля сейчас никак не пересекается ни с нашими интересами, ни с тем, что происходит сейчас в интересуемом нами регионе. Израиль имеет сложные отношения с Россией, и пока что не настало время вбрасывать на стол еще и эту карту, — спокойный голос Мандельблата был еле слышным, но он очень отчетливо прозвучал на фоне разгоряченного спича Моргана.

— Ну, хорошо, допустим, сейчас Израиль нами отодвинут в другую нишу. И мы к ней еще вернемся. Но вот Европа — это полный провал. Вместо того, чтобы выступить против России единым фронтом, все эти паяцы внезапно забыли про веревочки, которые привязаны у них к разным органам. Надо было, Левус, подергать за них, да посильнее. Чтобы кое-кому что-то и оторвать! ­— господин Морган продолжал кипятится, правда, оставаясь в пределах диапазона доверительной беседы.

— Простите меня, уважаемые господа, я дергал, как мог. Мною заряжена вся европейская пресса, а Олланда очень скоро вынесут из его кресла. Я тут нашел одного клоуна, маменькиного сыночка, вот он у нас будет выполнять все, что нужно нам. Олланд уже просто обнаглел, думает, что он — вечный президент Франции. А вот с Меркель пока проблема — она действительно слишком уж вросла в свой пост канцлера. И сдвинуть ее в сторону, нужную нам, не всегда получается. Что же касается Польши, то тут уже я ничего не смог поделать — дураки не прогнозируемы. Взыграло их панство — столько лет облизывались на эти земли, а тут такая возможность! Вот и рванули.... — Левус достал носовой платок и вытер дрожавшие и внезапно вспотевшие руки.

— Ладно, мы после еще подобьем баланс Ваши, Левус, ошибок и просчетов. Мне кажется, Вы немного постарели, утратили былую хватку, Вам нужно отдохнуть. А пока что мы дадим Вам молодого помощника. И если Вы и дальше будете так просчитываться, мы выведем Вас за скобки. Но давайте решать то, что мы получили на сегодня, ­— в разговор вступил новый игрок, сухонький старичок в гавайской рубахе, шортах и цветастым платком на шее. Он один выглядел в этой компании самым нереспектабельным, как будто приехал на деловое совещание прямо с пляжей Флориды.

— Согласен, мистер Коперфилд, ситуацию надо спасать. Санкции России будут объявлены дополнительные, это вопрос времени, — мистер Морган что-то пометил в своем блокноте.

— А какие причины будут на этот раз, если Крым все проглотили? -­ подал голос Левус.

— Вы, Левус, видимо, не очень хорошо изучили русских. У них есть одна басня, кажется, "Волк и баран". Так вот, там волк говорит барану, которого обвиняет во всех грехах, чтобы, значит, его сожрать — "Ты виноват лишь в том, что хочется мне кушать!" Причину, чтобы унизить русских, искать не надо. Надо искать повод. А повод мы найдем всегда. Стоит задача — ударить по экономике русских. Со всех сторон, в том числе и экономическими санкциями. Параллельно Украина должна прервать все свои сношения с Россией. Там, как я помню, чуть ли не 80 процентов украинской промышленности связано с российскими заводами. Авиастроение, по-моему, моторы украинцы русским поставляют. Потом, что-то там по космосу. Уголь они русским продают. В общем, все это надо прекратить, Левус, Вы поняли? Если бы русские вошли в Украину, можно было бы на этом сыграть. А так — надо думать, как оторвать от них украинцев, — господин Коперфилд, видимо, уже выдавал готовые решения.

— Но, простите, повод придумать для журналистов — это одно, а повод объявить санкции — другое. И промышленность Украины переориентировать — куда? В Китай? — Левус ничего не понимал.

— Вы, Левус, меня все больше разочаровываете. Никуда украинскую промышленность переориентировать не надо. Вы что, забыли, что это за страна? Продавайте заводы, скупайте их, садите туда людей, которые не управляли даже ремонтной бригадой. А еще лучше — внедряйте туда тех, кто украдет даже у нищего тарелку для сбора милостыни. Пусть разворовывают страну, пусть эта Украина станет черной дырой, куда будут уходить любые суммы. Русские должны получать вместо сырья эту дыру, вместо оборудования — только пустые склады, вместо технической документации — фейки. Вот и все. У Вас, Левус, стоит простая задача — разрушить Украину. И наводнить ее оружием, наркотиками, бандитами. Почитайте историю — надо просто повторить двадцатые годы прошлого века. Пусть там все воюют со всеми, страна рушится, а население тает. Мы получим очень скоро много плодородных земель, причем, бесхозных, а русские — Дикое поле под боком.

Вам все понятно?

Левус украдкой вытер пот со лба.

— Конечно, мистер Коперфилд, по плану вопросов нет. Я думаю, позже аналитики спланируют отдельные фазы каждой операции. Но вектор общий я понял, все уже делается. В свое оправдание скажу, что очень скоро Польша столкнется лоб в лоб с вооруженными силами Украины, война не война, но локальный конфликт там будет еще гореть очень долго. Но и России достанется, ибо я планирую направить эти украинские так называемые "добровольческие" батальоны, то есть, всех этих бандитов на атомные электростанции. Топливо туда поставляет Россия, так что я организую их блокаду и, если получится, нападение. В любом случае, Россия будет вынуждена взять эти объекты под свою охрану, а там и до ввода ограниченного военного контингента недалеко.

— Вы исправляетесь на глазах, Левус, — проскрипел герр Фишер. — Что еще можете добавить?

— Мною подготовлены несколько громких политических убийств. Одно в Англии, другое — в самой России. Во всех, понятное дело, обвинят российское руководство. Кстати, это повод объявить дополнительные санкции. Кроме того, потихоньку через наших агентов влияния, через так называемую либеральную прессу я подготовил процессы, аналогичные украинцам. Правда, уровень накала ненависти к российской власти гораздо ниже, нежели это было в Украине... Да и уровень жизни в России гораздо выше. Но все равно, процесс идет, я думаю, пока в Украине идет война, мы сможем в течение лет трех-четырех подготовить несколько российских "майданов". Конечно, пока не стоит рассчитывать на повтор нашего успеха еще и в Москве, но капля камень долбит. Нужные настроения мы обеспечим, молодых идиотов у русских много, а деньги любят все, особенно политики, журналисты и проститутки, — Левус снова хохотнул.

— Все бы хорошо, но надо думать и о том, как устранить российского лидера, — негромко произнес мистер Коперфилд.

— Устранения в каком смысле? ­— Левус насторожился.

— Ну, конечно, хорошо бы в прямом, как говорят умные люди, нет человека — нет проблемы, ­— старичок в гавайской рубахе усмехнулся. — Но пока что реальным решением проблемы является политическое отстранение мистера Путина от власти.

— Это сложная задача, мистер Коперфилд, — у Левуса даже запершило в горле.

— Вам платят большие деньги за решение любых задач, — произнес господин Морган.

— Но Вы, Левус, не дрожите раньше времени. Путин — не Каддафи, поэтому у нас есть интересное решение этой проблемы. Но мы обсудим ее позже, — мистер Коперфилд поднялся со своего кресла, давая понять Бернарду-Анри Левусу, что его время истекло.

Левус все понял, коротко поклонился и вышел из комнаты, пятясь спиной назад.

Старичек в гавайке подошел к балконной двери, открыл ее и шумно вдохнул воздух.

— Да, господа, все-таки, какой здесь чудесный воздух, — сказал он, повернувшись к своим собеседникам.

— Мистер Джордж, Вы серьезно говорили про устранение российского президента? — проигнорировав реплику о воздухе, задал свой вопрос еще один из семерки.

— Да, сеньор Торичелли, вполне серьезно. Российский лидер начинает нам мешать. И Россия смогла вылезти из той ямы, в которую мы общими усилиями ее загнали семь лет назад. А теперь она еще и стала опасно сближаться с Китаем. Что ставит под угрозу наши планы. Поэтому у меня уже готов примерный сценарий его устранения. Но в такие сценарии посвящать этого... — он пренебрежительно кивнул на закрывшуюся за Левусом дверь, — мы пока не будем. Пусть сделает все по Украине, а по России будет работать другой кандидат. Кстати, он уже в Европе? — Коперфилд повернулся к Моргану.

— Да, Джордж. Он как раз презентовал в Европе свою новую книгу.

— О, да он еще и писатель?

— Да, это очень удобная форма прикрытия. Он пишет детективы, так сказать, сублимирует... Навыки ведь просятся наружу даже когда нет основной работы...

— Кстати, он ведь не русский, он грузин?

— Да. Фандорин — это его псевдоним.

Коперфилд немного помолчал.

— Ну что ж, назначайте мистеру Фандорину аудиенцию. Будем знакомится...

Глава четырнадцатая. Самурай из Курдюмовки

Путь самурая — это смерть! Самурай живет ради своего хозяина, в любой момент готового отправить своего вассала на убой. И несмотря на красивые легенды многие самураи на самом деле не были дворянами — они были бедными беглыми крестьянами или простыми солдатами, служившими за еду. Самурай в переводе с японского означает "человек, который служит". Вот они и служили, расплачиваясь порой за еду своими жизнями. Очень часто одни люди служат другим людям практически за еду — они получают нищенское жалование, которое позволяет им только-только прокормить свою семью. Потому что полученных за службу денег им не хватает даже на то, чтобы одеть и обуть детей, не говоря уже про жену или самих себя. И самое смешное, что в роли таких вот "самураев" часто выступают, например, полицейские или военные. Одни должны защищать своих сограждан от преступников, а другие — свою страну от врагов. И при этом порой рисковать своими жизнями, совершая героические поступки. Но на самом деле каждый день ходить на нелюбимую работу, каждый день чувствовать свою ненужность и при этом порой умирать — какое же это геройство? Смерть без цели, смерть ради того, чтобы прожить еще один день и завтра, возможно, умереть. И так без конца...

...Костя по прозвищу Японец был ненастоящим японцем. Несмотря на очень известную в Японии фамилию Токугава, Кёсиро японцем был только наполовину. Потому что его мать была кореянкой. И хотя он всем говорил, что у него в роду были настоящие ниндзи, на самом деле Костя-Японец врал. На самом деле в роду у него были настоящие самураи и даже короли, точнее, сёгуны. Никаких наемных убийц — они же "синоби-но-моно", что в переводе с японского означает "крадущиеся" — среди предков Кёсиро не было. Да и быть не могло — древний род Токугава, род самураев и сёгунов не мог запятнать себя таким позором. Никогда не мог бы появиться наемный убийца, шпион и диверсант среди мужчин этого древнего рода — такой род занятий считался у самураев позорным. Так что Костя просто "разводил" всех своих приятелей, втирая им небылицы про тайных убийц. Хотя зря он это делал — в Ростове не было знатоков средневековой японской культуры и истории. Простым ростовским пацанам было все равно, что ниндзя, что самурай, что сёгун — они не имели ни малейшего представления, кто это такие. Ну, и про древнее искусство каратэ-до в СССР 70-х мало кто знал. А также про остальные боевые искусства Японии, что древней, что современной. Лучшее боевое искусство в драках ростовских банд — это было умение махать палкой, цепью или ножом.

Но все равно Кёсиро Токугава с самого раннего детства старался подчеркнуть, что он японец. Хотя вырос он в Советском Союзе. Его родители перед тем, как окончательно осесть в Ростове, помотались по миру и по Союзу, но везде маленький японец выглядел белой вороной. Тем более, здесь. Ростов — это же не Владивосток и даже не Петропавловск-Камчатский. Хотя жили в нем и китайцы, и корейцы, и даже один филиппинец был.

Кстати, Костя-Японец почти не владел никакими самурайскими будо, то есть, боевыми искусствами. Ни стрельбой из лука или кюдо, ни кендо — искусством фехтования на мечах. Да и какие там мечи? Тем более, что, вопреки устоявшемуся мнению на самом деле фехтование на мечах было далеко не основным боевым искусством японских самураев. У них было предостаточно всякого разного оружия, пришедшего к японским феодалам из их крестьянского прошлого: копья — яри и хо, булава — кумадэ, цукубо — что-то типа граблей, кусари-кама, напоминавшая короткую косу, и даже боевой веер — гумбай утива.

Из всего этого многообразия, о котором ему рассказывал его отец, профессиональный военный и потомственный самурай, Кёсиро овладел только одним оружием. И смастерил себе короткую косу — кама. А позже, прочитав про так называемых "синоби-но-моно" — тайных шпионов, загорелся идеей овладеть искусством ниндзюцу. И стал упражняться. Вот только с учебными пособиями было туго, и преподавателей поблизости не оказалось. Так что мальчик стал, так сказать, самоучкой, черпая свои знания из рассказов отца и в городской библиотеке, листая энциклопедию. В результате такого обучения кроме метания сюрикенов больше ничем он так и не овладел. Тем не менее, научился метать в цель не только нож или топор, но и разные предметы, как-то — гвозди, отвертки и даже вилки. Как говорится, терпение и труд все перетрут. Костя, наслушавшись от отца легенд про самураев, ниндзя, знаменитых воинов и мастеров различных видов единоборств, с детства пытался подражать этим героям, часами упражняясь во дворе их частного дома. И уже к 14 годам достиг немалых успехов во втыкании всего, что могло втыкаться в дерево или в забор.

Кроме того, мальчик придумал еще один вид метательного снаряда — железный горох. Он разбирал шарикоподшипники, вынимал из них стальные шарики и метал их в цель. И вскоре щелчком пальцев посылал эти горошины куда угодно. Маленький японец мог легким движением кисти сбить маленьким шариком маленький спичечный коробок с чьей-то головы. Естественно, не промазав и не попав тому, на чьей голове лежал этот коробок, в глаз. Но, если бы понадобилось, в глаз Костя тоже мог попасть запросто.

Итак, несмотря на то, что Кёсиро Токугава был только наполовину японцем, самурайские традиции у него были, что называется, в крови. Все мужчины у него в роду были прекрасными бойцами. Кёсиро не стал исключением. Его отец прекрасно владел искусством каратэ-до, обучавшись в свое время у Ёситаки Фунакоси — сына основателя стиля Сётокан Гитина Фунакоси. И, конечно же, передал все свое умение своему сыну, начав его тренировать с пяти лет. А сын позже добавил к умению драться руками и ногами еще и разные экзотические виды оружия типа сюрикенов или шарикоподшипников.

Вначале, пока Костя-Японец был ребенком, он не спешил демонстрировать свои способности. Но уже в возрасте 18 лет он участвовал в драках, входя в одну из молодежных банд Ростова. И кто знает, как бы сложилась его судьба, если бы родители в очередной раз не переехали, на этот раз на Украину, точнее, на Донбасс, в маленький поселок Курдюмовка.

И там, где казалось, все было тихо и спокойно, настигла семью Токугава война...

...Отец Кёсиро попал в СССР случайно. Подростком он уехал из Японии обучаться набиравшим тогда популярность тотэ, которое позже станут называть каратэ-до. Токугава Харуяки принадлежал к линии Таясу Токугава. Род Токугава был очень древним — в нем были сёгуны, которые основали еще в 15 веке Сёгунат Токугава. Именно тогда древняя столица Японии Эдо была переименована в Токио. А Токугава Иэясу, глава клана, стал основателем династии сёгунов. И династия эта процветала вплоть до середины ХIХ века.

Клан Токугава был весьма консервативен и еще долго удерживал ведущие позиции среди японского истеблишмента. Но Токугава Харуяки не хотел идти по намеченной ему отцом дороге — становиться офицером, служить императору и подчинить всю свою жизнь армейской службе. Он хотел путешествовать, хотел увидеть мир, хотел учиться, причем, не только какому-то ремеслу — он хотел изучать языки, обычаи разных народов, а также изучать боевые искусства. Так он оказался на Окинаве у основателя стиля Сётокан Гитина Фунакоси, где изучил этот стиль каратэ-до.

Но совершенствоваться в каратэ Харуяки помешала война. Представитель клана Токугава был призван в японскую армию. Поскольку ни воинской, ни гражданской специальности парень не имел, то пошел служить простым солдатом. Благодаря своей боевой подготовке и владению каратэ молодой Токугава попал в Тэйсин сюдан — воздушно-десантные войска японской императорской армии. И за два года — с 1943 по 1945-1 — юноша дослужился до сержанта, получив чин гунсо.

В 1944 году все воздушно-десантные части японской армии были сведены в воздушно-десантную дивизию. Два полка участвовали в обороне Филиппин как обычные пехотные подразделения. А вот подразделению, в котором служил сержант Токугава, повезло больше — диверсионный батальон был переброшен под Харбин, где ожидалась высадка советского десанта. Там японские десантники столкнулись с советскими. Встреча получилась не в пользу первых...

Официально японские парашютисты считались смертниками. Несмотря на высокий моральный дух и выучку их бросали в бой вместе с пехотой, так сказать, на убой. И десантники гибли целыми подразделениями. Например, воздушно-десантные части морской пехоты Императорского флота Японии в 1943 году были сведены в один отряд и направлены на остров Сайпан. Там они, как и весь гарнизон во главе с адмиралом Нагумо, погибли в бою против американского десанта в июне 1944-го. Поэтому Харуяки Токугава повезло — он всего лишь попал в плен. И, таким образом, оказался в СССР, вначале в лагере для военнопленных, а потом... в советской армии.

Отец никогда не рассказывал своему сыну Кёсиро, который родился уже в Советском Союзе и который больше привык к своему русскому имени — Костя, как из военнопленного, бывшего сержанта японской императорской армии, диверсанта и парашютиста, он стал офицером армии советской. Кёсиро не знал, что его отец служил в Главном разведывательном управлении Генштаба. Потому что тогда мальчика еще не было и в проекте. А когда Кёсиро родился, его папа уже был простым военным пенсионером, инвалидом, потерявшим кисть руки и глаз.

Мальчик даже не знал, как так случилось, что его папа стал инвалидом — ведь война с фашистами давно закончилась. Про военные конфликты, в которых участвовал Советский Союз в 50-х и 60-х годах, мало кто в СССР тогда знал. Вот так и капитан Советской Армии Харуяки Токугава, принимавший участие в так называемой "корейской войне", которая велась на Корейском полуострове с 1950 по 1953 год, официально был в длительной командировке. Понятное дело, мало кто знал, что СССР был тайным союзником КНДР, которая вела боевые действия против будущей Южной Кореи. И когда из этой "командировки" капитан Токугава вернулся инвалидом, ему быстренько назначили военную пенсию, дали первую группу инвалидности и посоветовали поменять место жительства. Так Костин папа оказался в Ростове.

В Ростов Харуяки Токугава приехал уже не один, а с красавицей женой. Кьюнг-Сун была кореянкой. Она полностью соответствовала своему имени, которое в переводе означает "нежная, но гордая". И Харуяки тоже был гордым. На удивление, две гордые натуры прекрасно ужились вместе. Но именно тогда последний мужчина рода Таясу Токугава окончательно порвал со своими родственниками и был изгнан из клана за то, что посмел нарушить волю отца и жениться не на японке. Но что поделать — любовь...

Как бывший японский, а потом советский офицер познакомился с корейской танцовщицей на канате и акробаткой, как они полюбили друг друга — об этом никто и никогда не узнал. Кёсиро Токугава был их единственным сыном и ни отец, ни мать ничего ему не рассказывали о своем прошлом. Так, иногда, некоторые крупицы их затейливых биографий, которые могли бы стать основой не одного увлекательного романа, застревали в памяти мальчика точно так же, как и легенды о древних японских воинах и мастерах боевых искусств...

...На Донбасс семья отставного военного Харуяки Токугава переселилась сразу после того, как их сын, Кёсиро, которого давно уже все звали Костей, закончил среднюю школу, в 1982 году. Впрочем, было еще одно обстоятельство, которое не позволяло военному пенсионеру сделать это раньше — его работа. Несмотря на инвалидность, как говориться, бывших ГРУ-шников не бывает. Как и бывших КГБ-шников, бывших ментов и бывших прокуроров. И капитан Токугава с его богатейшим опытом, отличным послужным списком и уникальными знаниями все еще был востребован его конторой. Правда, Ростов — это не Дальний Восток, но и здесь нужны были инструкторы боевой подготовки и специалисты по рукопашному бою и некоторым другим дисциплинам. Например, по ядам и ОВ. И если бы не было некоторых записей в личном деле капитана, то работал бы он в центральном аппарате ГРУ в Москве. Но, вышло все так, как вышло.

А потом, в 1982-м умер Брежнев. И его преемник, Андропов, до этого возглавлявший КГБ СССР, и неровно дышавший в сторону конкурентов, стал проводить массовые чистки, причем, не только в партийном аппарате, но и в армии. Особенно тщательно прошлась чекистская метла по всем подразделениям ГРУ. Вот и вычистили пенсионера-инвалида Токугаву вчистую, мол, "молодым везде у нас дорога — старикам везде у нас почет!" Хотя какой Харуяки был старик? Сына себе "заделал", когда ему было уже сорок лет, а ведь никто бы ему этот возраст и не дал — выглядел японец на удивление молодо. Впрочем, японцы очень долго не старятся. Вот и Костин папа в свои 57 смотрелся максимум на 35. Тем более, занятия каратэ он не оставлял и регулярно тренировался. И тренировал сына.

Но, несмотря ни на что, приказ есть приказ — добро пожаловать на пенсию. Оставаться в Ростове Харуяки Токугава не захотел — гордый он был, не хотел с коллегами каждый день потом видеться, не хотел, чтобы жалели и так далее. Поэтому решил перебраться на Донбасс — там один из сослуживцев "сосватал" ему должность начальника военизированной охраны, ВОХР. Завод небольшой, всего двести с лишним сотрудников, работа непыльная, платят неплохо — что еще надо? С одной стороны — глухомань, деревня, а с другой — рядом железнодорожная станция, канал Северский Донец-Донбасс, то есть, и выкупаться можно летом, и порыбачить. А можно и поохотится — неподалеку заказник Артемовский. В общем, мечта пенсионера. А если сын захочет поступать в институт — рядом Горловка, Алчевск, Донецк, в конце концов. Не нравится здесь — садись на железку и дуй хоть в Москву. Было бы желание и знания.

Знаний у молодого Токугавы хватало. Учился он хорошо, до отличника не дотянул — не любил зубрить. А математику и физику надо было зубрить, потому что не принимала душа Кости точные науки. Вот история, география, литература — это да. Но и с аттестатом 4,6 он вполне мог поступить в любой вуз. К тому же, если бы Кёсиро надумал поступать в военное училище, например, в Киевское высшее общевойсковое командное училище, где был разведывательный факультет, то его бы взяли туда без экзаменов. Ведь в этом училище и на этом факультете осуществлялась общая военная подготовка офицеров для подразделений специальной разведки ГРУ. И у папы, естественно, был, как тогда говорили, "блат". А, если точнее, отец Кости имел льготы — офицер ГРУ в отставке, инвалид, имеет награды и все такое.

Правда, награды свои Харуяки Токугава никогда и никому не показывал. И два его ордена Красной Звезды Костя увидел только когда началась эта война...

... Кёсиро Токугава в отличие от своего отца, который в юности отличался своенравием и непослушанием, своего отца чтил и слушался во всем. Но и отец его никогда не давил своим мнением и авторитетом, всегда предоставлял сыну выбор. И в тот раз, когда Костя закончил школу и думал о своем будущем, Харуяки не стал даже предлагать ему какое-то готовое решение.

— Сын, ты уже взрослый. Ты — будущий воин. И ты вправе сам выбирать свою дорогу. Дорог у тебя множество, но путь — всего один. Это — путь воина. Путь чести и путь доблести. Ты можешь никогда не брать в руки оружие, можешь даже не быть военным. Это ничего не меняет в твоей жизни. Потому что твои великие предки были воинами в любом воплощении. Воин — это человек, который всегда готов сражаться. С трудностями, с врагами, с несправедливостью. Не бежать от невзгод, а преодолевать их. Будешь ты офицером, или будешь ты строителем — неважно. Ты — воин, в тебе — дух воина. Ты будешь строить и побеждать, или будешь сражаться и побеждать. Главное — побеждать. А каким именно ремеслом ты овладеешь, какое мастерство будет в твоих руках и какие знания будут в твоей голове — это уже вторично. Поэтому ты должен сам решить, по какой дороге ты сейчас отправишься. Потому что свой путь ты давно уже начал.

Отец часто разговаривал с сыном, причем, говорил с ним на японском языке, чтобы Кёсиро не отрывался от своих корней и помнил, что он — японец и потомок рода самураев. В японском языке то, что он сказал сыну, не выглядит высокопарным и напыщенным. В японском языке все по-другому. И мудрые мысли никогда не могут выглядеть пафосными и казенными. Потому что мудрость естественна. А пафос всегда искуственный.

Кёсиро Токугава свой выбор сделал давно. Еще тогда, когда впервые узнал о том, что его отец — военный. И потом, когда узнал, что он воевал, в своем выборе он только укрепился. Поэтому разговор с отцом был просто как бы последней галочкой в анкете. И уже через два месяца эта анкета была им заполнена при поступлении в Киевское высшее общевойсковое командное училище. Естественно, на разведывательный факультет.

Шел 1982 год...

...Костя-Японец — так его все звали и в военном училище — шел по своему Пути спокойно и уверенно. И, наверное, достиг бы какой-то Великой Цели, но, увы...

Вначале рухнуло государство, которое приняло к себе его отца и мать, дало кров и признание его семье, государство, в котором он, японец Кёсиро Токугава, чувствовал себя полноправным гражданином, которое дало ему образование и профессию, и которому он хотел бы служить всю жизнь верой и правдой. Союз Советских Социалистических Республик был разрушен. В результате исчезла Родина. Далекую Японию, которая была родиной его предков, он своей родиной не считал. Поэтому уже когда пошли все эти нововведения — гласность, перестройка — Кёсиро Токугава насторожился. СССР был построен добротно и в перестройках не нуждался. Перестраивать нужно было только систему управления, но не весь дом. А начали, увы, с того, что стали рушить стены и кровлю...

В 1988 году лейтенант Токугава получил свое первое назначение — во 2-е управление, на Дальний Восток. Куда еще может получить назначение японец, выпускник разведывательного факультета, сын кадрового сотрудника ГРУ? Понятное дело, Кёсиро был отправлен на стажировку в отдел агентурно-оперативной разведки. Однако спустя всего год его отозвали и отправили на полыхающий Кавказ — вначале в Азербайджан, потом в Нагорный Карабах. После этого старший лейтенант Токугава перебрасывается в Узбекскую ССР, где конце мая 1989 года в Ферганской области обострились отношения между узбеками и турками-месхетинцами. И потом сначала в Узбекистане, а затем и в Киргизской ССР разразились межэтнические конфликты. Узбеки у себя на родине уничтожали турок-месхетинцев, евреев, армян, а в Киргизии киргизы ополчились на узбеков. Одним словом, все сошли с ума — армяне резали азербайджанцев, киргизы — узбеков, осетины ингушей и так далее. И в этой кровавой вакханалии добытые старшим лейтенантом и другими сотрудниками агентурно-оперативного отдела сведения о том, что все эти межэтнические конфликты инспирированы и умело подогреваются спецслужбами Великобритании и США при деятельном участии Турции и Пакистана, были уже никому не нужны. Процесс распада, точнее, развала СССР был уже необратим...

...Одним словом, несмотря на то, что Кёсиро Токугава с Пути воина никогда и никуда не сворачивал, его дороги оказались слишком уж крутыми, извилистыми и даже кривыми. И вот эти кривые дороги в конечном итоге вывели его в Чечню. Которая тоже взбунтовалась и объявила России — правопреемнице СССР — джихад. То есть, священную войну.

Как воевал капитан Токугава в Чечне в составе ДРГ — это отдельная история. Два ранения, досрочное присвоение звания "майор" и представление к званию Героя России — это о многом говорит. Но... Возмужавший, битый жизнью и войной, рано поседевший Костя-Японец в душе остался все тем же юным самураем, которым его воспитал его отец, самурай из рода Токугава. Поэтому после одного из боевых выходов его группы, когда половина личного состава осталась лежать перед дворцом Дудаева во время бессмысленной и безграмотной атаки в лоб, майор Токугава, вернувшись из боя, впервые в жизни напился в хлам и... Генерал, которого он ударил всего один раз, месяц валялся в госпитале. И майору просто повезло, что пока генерала этого лечили, он не смог дать объяснения и написать официальный рапорт. А за это время горячего японского парня тихонько уволили из армии и отослали из Чечни куда подальше — с глаз, как говорится, долой. Понятное дело, "звезда" героя не нашла. Хорошо, хоть орден "Красной Звезды" оставили, да пенсию какую-то военную. Одним словом, повезло майору, крупно повезло, что друзья его отца вступились за сына, что и у него друзья были верные, что крепкое фронтовое братство и корпоративная солидарность — все это помогло Кёсиро Токугаве избежать той грязи и подлости, которых тогда хватало в той российской армии...

Ну а потом — почти девять лет Кёсиро Токугава просто жил. Правда, с точки зрения самурая жил он неплохо — бывших сотрудников ГРУ охотно брали везде, в первую очередь, конечно же, в службы охраны различных банков, коммерческих предприятий и даже отдельных политиков. И отставной майор, как и его предки-самураи, ставший внезапно ронином, недолго пробыл без сюзерена. Свою "контору" он поменял на престижный офис в центре Москвы. Где руководил службой безопасности крупного СП — совместного российско-израильского предприятия.

О тех "бурных 90-х" Костя не любил вспоминать. Он просто нес службу, просто выполнял обязанности, просто жил. Точнее, выживал, как тогда выживали многие. И помогал всем, кому мог — бывшим однополчанам, которые выжили после Чечни и других "горячих точек", бывшим сокурсникам, которые, как и он, уволились или были изгнаны из начинавшей разлагаться армии "новой России", бывшим сотрудникам ГРУ, которые не скурвились, не опустились, но которые, даже продолжая служить своему государству, не имели возможности даже просто жить по-человечески.

Парадокс, но зарплаты у кадровых разведчиков и контрразведчиков были такими смехотворно маленькими, что многим из них приходилось в те годы или подрабатывать где-то или... Но те, кто были "или", навсегда исчезали из памяти Кёсиро Токугавы. Потому что это были предатели. Предатели не только своей Родины, но и предатели того военного и корпоративного братства, к которому принадлежал сам отставной майор. И хотя он давал присягу совсем другому государству, все же даже умирающая и распадающаяся на глазах Россия была его Родиной. Которую, как говорится, не выбирают. Поэтому для майора Токугавы его однокашник, полковник Генка Соболев, охраняющий после работы свою жену, которая торговала водкой из-под полы, был примером того, как унизиться, но не предать себя.

Поэтому Костя помогал всем, кто был достоин этой помощи. И, конечно же, не забывал про своих родителей. Которым в это неспокойной время было тоже нелегко — на свою военную пенсию бывший капитан ГРУ Харуяки Токугава не смог бы прожить.

Но понемногу смутное время стало проходить, последний раз Россию тряхнуло уже в нулевые, когда кризис 2008 года потряс, казалось, основы государства. Но Россия окрепла, вышла обновленной и дальше стала наращивать свою мощь. Изменилась и российская армия. И хотя дураков и мздоимцев все еще хватало, а также все еще попадались предатели, но боеспособность этой армии, ее выучка и главное — моральный дух выросли многократно.

Несколько раз Косте закидывали удочки из его бывшей "конторы", которую после легендарного генерала Петра Ивановича Ивашутина возглавляли разные люди, пока, наконец, начальником Главного разведывательного управления Генерального Штаба Вооружённых Сил Российской Федерации не был назначен генерал армии, Герой России Валентин Владимирович Корабельников. Именно он начал возрождать и ГРУ, и отдельные части спецназа главного разведывательного управления Генштаба РФ. Именно поэтому майор Токугава и заинтересовал бывших коллег...

...Неизвестно, как бы сложилась дальнейшая судьба бывшего майора ГРУ Кёсиро Токугава, скорее всего, он, как истинный самурай, продолжил бы свой Путь Воина в той организации, в которой служил и его отец, и он сам. Тем более, что Кёсиро видел, что все меняется, что армия крепнет день ото дня, а главное — что его Родине нужны профессионалы, такие, как он, и как его друзья. Которые, кстати, понемногу возвращались в строй. И не удержала бы майора ни высокая зарплата, ни долг перед нанимателями — самурай всегда может обойтись малым, а долг перед Родиной — превыше всего.

Но события ускорились...

... Повторилась картина 90-х, когда распадался СССР. Только на этот раз сценарий был скопирован и внедрен в соседней Украине. Которая, как когда-то Россия, внезапно стала отдельным государством. Точнее, попыталась стать, но так и не стала. А в 2014 году, весной там разразилась гражданская война. А поскольку отец Кёсиро Токугава и его мать по-прежнему жили на территории этой самой Украины, более того — на территории Донбасса, который превратился в арену кровопролитных боев, то информацию о том, что там творится, Кёсиро получал, что называется, из первых рук.

Поэтому, когда майор Токугава восстановился в Главном управлении агентурно-оперативной разведки, то сразу был задействован в операции под кодовым названием "Северный ветер". И будучи залегендирован, как доброволец из Ростова, бывший спецназовец и снайпер, попал вначале в группу, оборонявшую Славянск, а потом — в диверсионно-разведывательную группу "Стикс" под командованием бывшего сержанта спецназа внутренних войск Максима Зверева...

Глава пятнадцатая. Кривое зеркало

Говорят, история не имеет сослагательного наклонения. То есть, никаких "если бы... "Если бы да кабы — во рту выросли бы грибы" — кажется, так сказано в пословице? Вот так и в исторических, так сказать, переломных моментах — что было бы, если бы Наполеон, который пришел однажды проситься на службу в русскую армию, этот лейтенантишка-француз, все-таки смирил бы свой гонор и согласился получить чин... прапорщика? Ведь тогда все иностранные офицеры, желавшие служить в России, должны были получать воинское звание на ступень ниже того, в котором служили на прежней службе. А Наполеон, видите-ли, в самом Париже свой чин младшего лейтенанта получил! И не желал скатится до прапорщика. В общем, не стал Бонапарт служить той самой России, на которую спустя почти 20 лет нападет во главе огромной армии.

А ведь еще неизвестно, какую военную карьеру мог бы сделать Наполеон Буонапарте в Российской империи, согласись он тогда поступить на русскую службу. Возможно, учитывая его личностные и профессиональные качества, он стал бы генералом в русской армии, как и другие иностранные добровольцы — Александр Ланжерон или тот же основатель Одессы Хосе де Рибас. Вот только тогда он не стал бы тем самым Наполеоном, который завоевал всю Европу. Да и как складывалась бы история России, Европы и мира в целом, если бы не было Отечественной войны 1812 года? И не было бы наполеоновского нашествия? Не было бы декабристов, разбудивших Герцена...

А, может быть, молодой честолюбивый француз дерзнул бы и в России стать тем, кем он стал во Франции? То есть, императором. Возглавил бы заговор. Ведь правила же Россией немка Екатерина. Вот и француз правил бы... Кто знает?

Таких "а если бы..." история знает предостаточно. Ведь достаточно было какой-то случайности — и не появился бы никогда Йосиф Сталин, а во время налета на банк в Тифлисе был бы убит один из грабителей — Йосиф Джугашвили. Или другой пример: всего лишь небольшое невезение — и во время боя в Желтом море командующий русской эскадрой адмирал Витгефт был убит. А почему? Он отказался уйти в бронированную боевую рубку. В результате — проигран, в общем-то, почти выигранный бой с японской эскадрой. И, как итог — полное господство японцев на море.

А, сохрани русская эскадра командующего и, соответственно, управляемость боем, события войны могли бы развиваться совсем по-другому. Кстати, японский адмирал Того, командовавший своей эскадрой в том же бою, тоже отказался уйти в боевую рубку. Но... Осколки русского снаряда лишь порвали мундир японского адмирала. В общем, потом была Цусима, проигранная русско-японская война, революция 1905 года и так далее...

Что если бы русские не проиграли войну? Не потеряли бы весь свой флот на Тихом океане? И победоносная война не ослабила бы государство, а усилила?

А еще говорят, что случай — второе имя Бога...

...Может быть, случайно можно не только потерять страну, но и найти?

Львов, год 2016, 16 декабря

Поляки как-то сразу скисли. Еще бы — их сдали, как ненужные карты в отбой, даже не пожертвовали фигурой во время шахматной партии — с этим можно было бы еще смириться, нет! Их просто слили, как... Не надо даже описывать, как, что и куда — и так понятно. Поэтому на Витковски было жалко смотреть. Контрразведчик думал, что играет важную партию, а сыграл в дурака. Причем, дураком оказался именно он, Марек Витковски, полковник военной контрразведки Польши (SKW), работающий под прикрытием Польского отделения Международного Красного Креста.

А самое паршивое было то, что полякам сейчас придется иметь дело не с коллегами-европейцами и даже не с украинскими спецслужбами — им предстоит встретиться с обыкновенными бандитами, которые сейчас в Украине называют себя добровольцами и "воинами света". Но хотя эти "добровольцы" и носят украинскую военную форму со всеми знаками различия, и числятся в украинских вооруженных силах, только их сущность от этого не поменялась. Все эти отморозки из "добровольческих" батальонов, которые назвали по именам городов — "Киев", "Днепр", "Шахтерск", "Азов" — шли не воевать, нет. Они шли грабить, насиловать, убивать. Наживаться на войне, на слезах, на горе людей. И удовлетворять свои звериные инстинкты. Им все позволено, ведь они -защитники Родины!

Все эти "защитники" защищали свою Родину почему-то достаточно далеко от нее. "Батальоны территориальной обороны", как назвали эти, в общем-то, незаконные вооруженные формирования, оборонялись не в Киеве или Днепропетровске, они почему-то пришли оборонять Львов, Тернополь, Ивано-Франковск. Правда, оборона эта была странной — данные подразделения настолько откровенно занимались грабежами мирного населения, что сами мирные жители начали оборонятся от своих "защитников". А те, в свою очередь, перестали церемониться с местными, а начали их отстреливать. И вот как раз сейчас банда, именуемая ротой "Торнадо", не чикаясь, перестреляет всех, кто им, точнее, их хозяевам, не нужен. Потому что нужен им только один человек...

План у Макса был прост — выйти и определить сразу, кто именно его так домогается? Если это профи из какой-то спецслужбы, то действовать не сразу. Вначале определить, как что задумал противник, какую степень свободы предложит ему, как себя поведут в данной ситуации. А потом уже выбирать варианты. И только если на самом деле такую деликатную миссию — изъять у польской контрразведки важного фигуранта и доставить по назначению — доверили каким-то бандюганам, то однозначно валить всех. И полякам дать возможность действовать, и тем, кто послал это "Торнадо", дать понять, что вертел он их на...

— Так, полковник, давай, выходим. Слушай меня. Первыми выходят твои автоматчики. Причем, автоматы пусть держат вроде бы перед собой, мол, сдаемся и кладем оружие, но! Как только за ними выхожу я, то все внимание на меня. Как я буду действовать, так и вы. Если я говорю с теми, кто пришел по мою душу — все стоят спокойно, не дергаются. Но если вдруг я начинаю махать руками и ногами, то есть — вырубая своих собеседников, то сразу огонь на поражение. Но меня не грохните — я работаю по центру, вы — по флангам. Понятно?

— Так есть... То есть, я понял, а что... — Витковски что-то хотел сказать, но Макс его перебил.

— Тебе, полковник, персональное задание. Следишь за всеми, кто в меня будет стрелять, и гасишь наглухо. Сразу. Чтобы мою драгоценную шкурку не попортили. Мне некогда будет всех отследить. Автоматчики косят фланги, а ты смотришь за мной. Ну, одному своему хлопцу дай задание высматривать снайпера. Если сможет, конечно. Думаю, что это они точно сделали и поставили его на позицию. Если ими профи руководит.

— Я понял... То есть, Вы, Максим, рациональный человек. Наша сикора для Вас намного лучше...

...намного лучше слона, который сейчас нас готовиться растоптать. Все, некогда базарить, пошли. А то еще газовых гранат с "Черемухой" накидают...

Как только двери бункера открылись, сверху раздался чей-то мощный бас:

— Пшеки, не дергайтесь. Оружие при выходе сразу кидайте перед собой и ручки в гору! Тот, кто нам нужен, выходит вторым, ясно? И тоже оружие кидает перед собой!

— Не, так не пойдет! Кто старший? Кто проводит операцию? — сразу отозвался Макс, оглянувшись на Витковски и его ребят, приложив палец к губам.

— Операция тебе, курва польская, будет в госпитале после того, как я тебе печенку отобью!

— Эй, ты, придурок! Я — Максим Зверев, тот, кого вам приказали доставить. Живым и невредимым. Так что заткнись и не качай права. Я на звук хорошо стреляю и граната не разбирает, кто круче. Назови себя!

— Ты смотри, какой борзый! Я — Руслан Онищенко, командир роты "Торнадо", мне по херу, живым или мертвым тебя взять, приказали взять и все. Так что не выёживайся, Зверев, выходь и пушку вперед себя бросай. А то и я гранату кину счас.

— Дурак ты, Руслан Онищенко, мертвый я твоим хозяевам не нужен. Тебя зароют вместе со мной, только меня — мертвым, а тебя — живым, идиот. Сначала выходят мои люди, и вы не дергаетесь. Потом выхожу я. Если что пойдет не так, мы успеем и твоих ребят на ноль помножить, и тебе предложить только труп. Что тебя ждет, я озвучил. Все, считаю до трех! Два уже было! Три! Начинаем!

— Да ты... — начал было бас, но вдруг осекся.

"Так, ясно, что у этого придурка за спиной есть кто-то, кто на самом деле руководит операцией. Вероятно, амер. Уже легче", — Макс моментально прокачал ситуацию и обернулся к полякам.

— Так, полковник, план немного меняется. Там явно у этих бандосов кто-то из штатовских ребят руководит. Поэтому сразу никого не валить, как только я определю, кто там главный, я сразу на него кинусь и свалю на землю, а вы тогда остальных косите. Только без гранат, только автоматы. Ну и пистолет свой можешь задействовать, в ближнем бою сойдет. Все, двое пошли вперед, как я сказал, автоматы перед собой, но не бросать, в крайнем случае аккуратно положить себе под ноги.

Витковски быстро пересказал слова Макса своим людям.

Двое парней в камуфляже пошли вверх по лестнице, аккуратно неся перед собой автоматы. На первый взгляд это выглядело, как какой-то спектакль, когда актёры несут драгоценные вазы на вытянутых руках, боясь сильно сжать. Но Макс знал, что ребята из спецназа могут стрелять из любого положения и в любом направлении. И при этом неважно, где будет у них находится оружие — хоть за спиной, хоть под ногами. Так что в этом отношении он был спокоен.

"Лишь бы эти отморозки-торнадовцы не стали борзеть", — подумал он.

В том своем прошлом будущем он помнил, что такое эта рота "Торнадо". После того, как расформировали батальон "Шахтерск", который даже среди самых отъявленных АТО-шников прославился неслыханными зверствами и издевательствами над мирным населением Донбасса, его остатки свели в роту "Торнадо". Но ничего не изменилось — эта рота не столько воевала на фронте, сколько мародерствовала в тылу. Ее командир Руслан Онищенко подмял под себя всю контрабанду, сел на наркотрафик, его "бойцы" точно так же грабили местных и кошмарили даже своих — вояк из ВСУ. Мало того — эти нелюди устроили охоту на местных женщин, самым наглым образом даже днем затаскивали в машину совсем маленьких девчонок. А потом их истерзанные трупы находили на окраинах поселков и городов, где появлялось это "торнадо". Ну и убить человека для таких "защитников Украины" было все равно, что высморкаться. Так что очень скоро жалобы посыпались в Киев со всех сторон.

В один прекрасный день расположение роты "Торнадо" окружили части Национальной гвардии Украины, а также танки и БТРы. Роте было приказано выходить по одному без оружия. Пару человек рыпнулись было, открыли стрельбу — и тогда по казармам влупили прямой наводкой из танка, а потом прошлись из КПВТ. Бандюки сразу присмирели и стали выползать. Еще один попытался кинуться с гранатой, но его моментально пристрелил снайпер. Граната взорвалась и покалечила выходящих за ним "торнадовцев". Их тут же расстреляли. После этого никто уже не пытался борзеть.

Всех сложивших оружие рассадили по автозакам и развезли по тюрьмам. Онищенко и еще десятерых отвезли в Киев, в Лукьяновское СИЗО, остальных развезли по гауптавахтах и ИВС при райотделах. Некоторых — в другие города: в Белую Церковь, в Житомир, в Сумы. Впрочем, всех вскоре отпустили — кроме Онищенко и тех десятерых вместе с ним. Ну, как отпустили — из армии выгнали, всех прав и льгот лишили, никаких там справок и остального. А вот командира роты "Торнадо" и его ближайших приспешников судили. Правда, конца этого суда Макс не увидел — уж очень долго перечисляли в суде "подвиги" "торнадовцев". А когда прокурор показывал видео, снятое на телефоны, которые были изъяты у бандитов, даже взрослые мужики рыдали, а женщины падали в обморок. Изнасилование детей, убийства, пытки — чего там только не было...

Так что Макс понимал, кто его вышел встречать... Правда, судя по всему, история Украины кардинально поменялась и нынешнее "Торнадо" зверствовало не на Донбассе, а на Буковине. Но, как говорится в старом одесском анекдоте, времена меняются, а люди все те же. Хотя нынче АТО — антитеррористическая операция — проводится не на Донбассе, а на Западной Украине, отморозки, похоже, что в той, что в этой реальности одинаковые. Так что ухо надо держать востро...

...Когда Максим открыл дверь бункера, за ней никого не было. Бункер находился в подвале обычного многоэтажного дома, вверх из подвала вела длинная лестница, которая поднималась прямо к двери подъезда. Вот там-то и находились, "встречающие официальные лица".

— Так, хлопаки, шибко ида в гору и займием позицие, — Макс кивнул двоим ребятам полковника, те с автоматами пошли наверх. Но как только парни вышли из подъезда, раздалась автоматная очередь.

— Онищенко, придурок, ты что творишь? Это мои люди! Зачем стреляешь? — заорал Зверь.

— Спокойно, расслабься, мы стреляли поверх голов, чтобы они не дергались и автоматы свои положили. Скажи им, а то следующая очередь их перечеркнет, — раздался в ответ все тот же бас.

Макс пошел к выходу. Выходя из подъезда, он в кармане зажал гранату Ф-1, "лимонку", с у которой загодя выдернул кольцо. Пока Витковски слушал телефонный шантаж, он успел незаметно позаимствовать гранату у полковника.

Вокруг подъезда стояло человек десять в форме украинской армии, увешанные оружием, что называется, с ног до головы. У одного даже была "Муха".

"Вот идиоты. Выставились тут. Значит, операцию никто толком не планировал, иначе бы этот зверинец не прислали. Видно, впопыхах все готовилось, а под рукой профессионалов не оказалось. Ну, что ж, тем лучше для меня. Проще будет этих обезьян раскидать", — Зверь думал на ходу, идя прямо на стоящего в центре бугая. Это и был Руслан Онищенко. В руках у него был старенький АКМ, но с подствольником.

Поляки стояли справа и слева, автоматы были у них пока в руках.

Макс сделал им успокаивающий жест рукой и показал, что автоматы они должны положить на асфальт. Те подчинились, бережно опустили оружие и аккуратно положили перед собой.

— Ну, что дальше? — спросил Макс у Онищенко, в то же время осматривая его людей, ища среди них "серого кардинала", американца, который, вероятнее всего, и пришел по его, Зверя, душу.

— Дальше ты садишься в наш БэТэр и едешь с нами, — Онищенко сделал шаг к Максиму.

— Тихо, тихо, родной. Не рыпайся и не спеши, а то раньше времени попадешь туда, где тебя черти заждались, — Макс выхватил из кармана "эфку" и показал всем окружающим. У Онищенко вытянулось лицо, и он сразу сделал пару шагов назад. Попятились и его "орлы".

"А вон тот, в очёчках, в натовской каске, наоборот, подошел поближе. Видимо, сейчас он станет банковать", — подумал Макс.

И не ошибся.

— Господин Зверев? Вы не нервничайте, ничего никто вам не сделает плохого. Вам и Вашим людям. Точнее, людям из польской контрразведки. Вас мы приглашаем на беседу, а наших польских друзей — на дружеский разговор. Потом Вы поедете в одну сторону, а Ваши друзья — в другую сторону. К себе домой. Вас мы будем рады видеть у нас в гостях, — американец очень прилично говорил по-русски, практически без акцента. Разве что фразы строил не совсем правильно.

— Во-первых, я не знаю, с кем я говорю. Этот урод, хоть и представился, но его полномочия мне неизвестны, зато его биография — известна всем, — Макс был спокоен, но внутри уже начался отсчет времени. Он подал знак полякам, те увидели и еле заметно кивнули.

— Согласен, не самый лучший выбор, но как у вас говорят — на безрыбье и сам раком станешь. Я — офицер армии США, скажем, так, майор Джон Макгвайер к Вашим услугам. Позже я представлюсь по всей форме, но пока достаточно и этого.

— А где гарантии того, что ни меня, ни моих польских друзей не пристрелят? — Макс понимал, что у него остались минуты.

Американец занервничал.

— А кто мешал нам сделать это прямо сейчас? Вы вышли, вы у нас в руках...

— Это еще неизвестно, кто у кого в руках. В моих руках — оборонительная осколочная граната, разлет осколков до 200 метров, так что всем вам тут хватит. Ну и еще мои люди в подъезде остались, они вам добавят. Так что предъявите гарантии. А они простые — я с Вами, майор, в обнимку иду вон к тому автомобилю, мы садимся в него и ждем, пока поляки не выйдут и не сядут в другое авто. Как только они уезжают, я еду с Вами.

Майор на какое-то мгновение задумался. И этого мгновения хватило Максу, чтобы начать действовать.

Граната полетела в сторону БТРа. Там явно были еще люди, так что надо было их сразу нейтрализовать. Максим тут же выхватил из-за спины нож, который находился всегда сзади — чуть ниже воротника в его куртке был вшит специальный чехольчик для ножа, который внешне был незаметен — и полоснул Руслана Онищенко по шее в районе сонной артерии. Не тратя силы на захлебнувшегося кровью главаря боевиков, он прыгнул к американцу, который уже начал все понимать и полез за пистолетом. Пистолет вытащить из кобуры Макс америкосу не дал, а прижал его руку к его же корпусу и прикрываясь ним, как щитом, стал отступать к автомобилю, который сам же перед этим и указал. Это была явно штатовская машинка — джип с эмблемами ООН. И майор наверняка маскировался под миротворца.

Все это произошло буквально за несколько секунд. И когда грохнул взрыв гранаты, Зверев уже был практически рядом с джипом.

Взрывом разметало почти всех боевиков, которые кучковались за бронемашиной, а синхронно с ним заработали автоматы польских спецназовцев, которые сразу скосили всю ту шайку, которая выстроилась перед подъездом. Путь к ООНовскому авто был открыт, Максим открыл дверь джипа, кинул америкоса на переднее сидение, оббежал вокруг и, открыв дверь водителя, плюхнулся на водительское кресло. Обернувшись к Макгвайеру, запоздало подумал, что зря оставил его на некоторое время без контроля. Но было поздно — майор, оскалясь в усмешке, уже наводил на него пистолет. Зверь только начал движение, уклоняясь с директриссы, как американец нажал спусковой крючок. Но пистолет не выстрелил, а выплюнул какую-то мерзость прямо Максиму в лицо. И настала тьма...

Казахстан, Алама-Атинская область, поселок Кара-Кемир, в/ч 6654, год 1984, 7 января

... — Ну ты чего? Зверев, очнись, ты как? Голова болит?

Макс открыл глаза. Нал ним склонился какой-то человек в военной форме с погонами старшего лейтенанта. Форма была советской.

"Старший лейтенант Ашуров", — автоматически отметил Максим.

И вдруг вспомнил. Вспомнил, откуда он знает этого человека. Старший лейтенант Ашуров был командиром второго взвода в учебке внутренних войск МВД СССР, где он, Максим Зверев, служил в первом взводе первой роты. В/ч 6654 готовила командиров стрелковых отделений — младший комсостав, РСС-ников — проводников служебных собак, и командиров отделений для подразделений специального назначения — спецназа внутренних войск. Он, Зверев, сразу после того, как из военкомата попал в свою воинскую часть, через 6 дней был направлен в эту учебку.

— Зверев, встать можешь? -Ащуров и еще какой-то мужик в самбистской куртке поднимали Макса на ноги. Зверев с удивлением увидел, что на нем тоже куртка самбиста, а лежал он почему-то под столиком, стоявшим рядом с борцовским ковром.

— Да нормально все, — ответил Макс первое, что пришло в голову.

— Ничего себе нормально. Ты после броска улетел прямо в судейский столик и еще головой об стену треснулся. Мы думали, что надо в санчасть тебя срочно — ты вообще лежал, как труп, — Ашуров коротко хохотнул.

Макс вспомнил, что у старлея юмор всегда был очень странный.

"Почему я здесь? Если снова попал в прошлое, то почему сюда? Или это новое попадание? А как то прошлое? Что там?"

Но думать было некогда, и задавать вопросы — тоже. Судя по воспоминаниям, он тогда, в своем прошлом вызвался участвовать в соревнованиях на первенство части по самбо. Хотя борец из него был никакой. Чего он тогда заявился — до сих пор не может понять. Но в результате в первой же схватке его соперник — крепыщ из четвертой роты — раскатал его, Макса, как блин. После нескольких красивых бросков, когда Зверев летал, как птица, и с оглушительным грохотом ляпался на ковер, схватка была остановлена за явным преимуществом соперника Макса.

— Тебя твой соперник так начал кидать, что я хотел уже останавливать схватку. А тут ты в столик влетел... — стал говорить мужик в куртке самбиста.

"Наш комроты, самбист, старший лейтенант Гордиенко", — вспомнил Зверев.

— Товарищ старший лейтенант, виноват, извините — после первого броска неудачно приземлился, перестал ориентироваться, соперник заметил и стал давить. Не снимайте меня с соревнований, я сейчас пять минут — и в полном порядке. Я остальные схватки все выиграю, не волнуйтесь.

— Выиграешь? Чем? Как? Ты как дохлая рыба боролся... — сразу завелся Гордиенко, но его перебил Ашуров.

— Да, нет, Володя, он как раз скакал, как стрекозел, я подумал — счас своего соперника раскачает и пройдет на болевой... Видно, перемудрил, да? — спросил он уже у Зверева.

— Так точно, товарищ старший лейтенант, покрасоваться захотел, а он меня поймал. Больше не повторится, буду все делать просто и рационально. Хотел висячку показать, да вот, не рассчитал маленько...— Макс старался быть убедительным.

— Висячкууу... — Гордиенко задумался. — Ты сколько самбо занимаешься?

— Три года, — соврал Макс.

— Ну, ладно, выпустим тебя еще на один бой, но если проиграешь — неделю у меня будешь туалет драить вместе со вторым взводом, понял?

— Так точно, понял!

— Тогда иди, готовься, у тебя есть десять минут...

У Макса не было времени задумываться, как, куда и почему он попал. Ясно было, что на дворе — 1984 год, еще СССР не распался, но Брежнев уже умер. Он, Максим Зверев, служит в Казахстане, попал во внутренние войска, после учебки поедет в город Павдодар, где ему служить полтора года до дембеля. А сейчас — соревнования по самбо, на которых тогда, в своем прошлом, он позорно проиграл первый же бой. И вот сейчас Макс должен показать, на что он способен. Потому что по иронии судьбы в теле 18-летнего юноши вновь оказался умудренный жизненным опытом и перегруженный знаниями будущего взрослый Максим Зверев. И сейчас этот взрослый мужик покажет всем этим щеглам, как надо бороться.

Почему Максу захотелось во что б это ни стало выиграть эти соревнования, которые прошли когда-то давно, в его прошлом? Кто его знает... Может, какие-то комплексы остались, может, что-то захотелось доказать самому себе? А, может, просто попробовать сразу же что-то в этом новом прошлом изменить? Ведь именно в армии Макс стал заниматься и каратэ, и рукопашным боем, стараясь из худенького, щупленького очкарика-заучки превратится в здорового сильного мужчину, способного за себя постоять. В общем-то, так оно и вышло. Разве что зрение не удалось восстановить на сто процентов...

От воспоминаний Зверева отвлек Ашуров.

— Ну, давай, боец, покажи, на что ты способен!

Старлей подвел его к краю ковра, одел на Макса старенькую самбовку красного цвета. В противоположном углу стоял паренек в синей куртке. Зверь его не помнил — в своем старом прошлом он был снят с соревнований.

"Так, судя по всему, не борец — стоит, переминаясь с ноги на ногу, стойка высокая, скорее всего — боксер. Высокий, значит, можно пройти в ноги", — все эти мысли мгновенно пробежали у Максима в голове и тут же исчезли. Наступило какое-то ощущение полной свободы. И еще — спокойствие. Ведь это он взрослый, а против него — в сущности, еще дети.

"Только-только от мамкиной сиськи — и в армию... Надо аккуратно, не покалечить..." — успел подумал Макс.

И понеслась...

Как и предполагал Зверев, соперник явно не был борцом. Но кое-что понимал в самбо — проход в ноги сразу не получился, паренек стал контрить, накрыл Макса сверху, обхватив его за туловище и схватив за пояс сверху. И тут Максим автоматически вспомнил проход из бразильского джиу-джитсу, который, кстати, он сам лично усовершенствовал. Из положения, что называется, на четвереньках, притом, что сверху на него навалился его оппонент, Макс неожиданно вывернулся наизнанку. То есть, практически перевернувшись спиной вниз, правой ногой зашагнул далеко за правую ногу соперника, оказавшись у него справа сбоку, и сразу же атаковал его правую руку, проведя рычаг плеча и выйдя на болевой. У судьи от удивления даже свисток выпал изо рта. На какое-то мгновение все вокруг впали в ступор и только резкий вскрик соперника Макса, который попался на болевой, вывел всех из оцепенения. Арбитр подобрал свисток и засвистел, как милиционер, догоняющий банду грабителей.

— Ну, ты, Зверев, даешь! Вот это финт! Никогда такого не видел! Как это ты так? Я думал, он счас тебя поломает, а тут ты выкрутился! — Ашуров разве что не приплясывал, хлопая себя по ляжкам.

— Интересный прием. Не видел раньше. Три года занимался, говоришь? — старший лейтенент Гордиенко недоверчиво хмыкнул.

— Ну, кое-что дед показывал... — вспомнил старую "отмазку" Макс.

— А дед у нас кто? — прямо цитатой из захаровского "Обыкновенного чуда" спросил Гордиенко.

— А дед у меня — заслуженный чекист, с Харлампиевым лично знаком и все такое, — дипломатично ответил Зверев.

— Та ты шо! И ты молчал? — Ашуров аж сплеснул руками.

— Мда... Ты только в роту пришел, а уже заинтересовал по полной. Ладно, потом поговорим. Иди, готовься, чекист. — Гордиенко, судя по всему, был сильно озадачен.

Следующие схватки прошли довольно буднично. Буднично для самого Максима Зверева. Но не для военнослужащих учебного полка внутренних войск, где проводились в тот день соревнования по самбо на первенство части. Через пятнадцать минут слух о необычном шегле-первогодке из первой роты спецназа разнесся по всей учебке. И все, свободные от дежурства солдаты, а также все молодые, которые еще не дошли до спортзала, сбежались посмотреть на соревнования. Ну, конечно, пожаловали и деды, которых в учебной части было немного, но писарь из штаба, дрессировщики служебных собак, повара и прочие "блатные" не преминули посетить шоу.

Макс особо не мудрил, применяя приемы, которые были им заучены до автоматизма. Один раз он все-таки применил "висячку" ­— довольно сложный самбистский прием, когда сходу запрыгиваешь на соперника, захватывая сразу его руку на болевой. А после того, как соперник падает на ковер, проводится рычаг локтя. Зрители были в восторге — орали, хлопали в ладоши, даже свистели. На "огонек", точнее, на шум и гам пожаловал командир полка полковник Баталов. Да так и остался, с удивлением наблюдая, как какой-то худенький и тощий новобранец раскатывает по ковру довольно опытных самбистов, которые служили уже второй год.

Самым сложным оказался финал. Максиму попался действительно опытный борец. По всем параметрам соперник был не подарок — "дедушка", который через три месяца должен уйти на дембель, плотно сложенный, мускулистый, разве что ниже его ростом. Но это как раз было минусом для Зверя, ибо в борьбе высокий рост скорее недостаток, нежели преимущество. А Макс был тонкий и худой, как глиста. Да и силенок уже не хватало — на солдатские харчи после мамкиных разносолов не сильно зажируешь. Так что техника техникой, а могло элементарно не хватить физической силы и выносливости. Что Макс почувствовал сразу же, как только попался на захват.

Соперник был силен, очень силен. И опытен. Причем, видимо, боролся он не только по самбо, но и как вольник тоже — руки цепкие, в партере прекрасно себя чувствует, значит, надо что-то выдумывать. Причем, максимально быстро, а то силы на исходе. "Дедушка" кислую капусту с прогорклым горохом не кушает, небось, жареной картошкой себя балует.

Макс собрался и стал работать только на контратаках, норовя поймать соперника на ошибке. И очень скоро поймал.

Соперник попытался пройти Максу за спину из стойки и таки смог это сделать. Видимо, он хотел завершить схватку зрелищным броском прогибом назад. Но при этом он поспешил и не заблокировал своему оппоненту руки. И Максим эти сразу же воспользовался. Во-первых, он на всякий случай своей правой ногой зацепился за правую ногу соперника, чтобы тот его не бросил через себя. А потом, отжав обхватывавшие его руки соперника вниз, левой рукой цепко схватил кисть его правой руки, а своей правой рукой, полуобернувшись назад, прошел под бицепсом правой руки обхватившего его соперника, и схватил себя за свою же левую кисть. После чего, сделав полуоборот, упал на спину, потянув соперника за собой в партер. И тут же сделал болевой прием на плечевой сустав, который позже, в его будущем придумает японец Масахико Кимура. И который так и назовут его именем — кимура.

Вообще-то, этот прием ранее был известен, как обратный узел руки или гяку-удэ-гарами. Но после того, как Кимура победил этим приемом родоночальника бразильского джиу-джитсу Элиу Грейси, обратный узел руки стали называть кимурой. Увы, в советском самбо пока что приемы из японского дзю-до и джиу-джитсу не прижились, потому что наши самбисты успешно громили японских дзюдоистов на многих чемпионатах. Но вскоре картина поменяется...

...Зал неистовствовал. Какой-то щегол стал чемпионом части, победив в финале действовавшего чемпиона, да еще и "дедушку", который выигрывал чемпионат КСАВО — Краснознаменного Средне-Азиатского военного округа — ­по самбо. Да как победил — продемонстрировал такую технику, которую не на каждом чемпионате Союза увидишь.

Старший лейтенант Гордиенко сиял — полковник Баталов лично поздравил его с чемпионом из его роты. Ашуров вообще ликовал, ведь это он, он заметил этого щегла и взял его на соревнования! А Зверев, переводя дух, пытался анализировать произошедшее... И не мог понять, где же он оказался и почему?

До роты его вызвался проводить Гордиенко, отправив всех сослуживцев Зверева под командой сержанта Новиченко по прозвищу БТР, в расположение роты.

Шагая по свежевыпавшему снегу, Гордиенко продолжил беседу.

— Интересный ты парень, рядовой Зверев. Ничем не выделялся, задохдик такой, очкарик, и вдруг — на тебе! Самбист. Да какой! У меня ребята два года из зала не вылезают, а таких результатов не дают. А ты говоришь — три года занимался? Все равно не верится. Ты тут уровень мастера спорта показал. Последний прием я вообще никогда нигде не видел. Да когда Вершинин тебя сзади схватил, все, думаю, амба. Вершинин — мастер спорта по классической борьбе, он бы тебя броском прогибом за ковер выкинул бы. Это его коронка! А тут ты так вывернулся... Нет, непростой ты парень, Зверев, не простой...

В этот момент сзади подбежал солдатик с повязкой дежурного по КПП.

— Товарищ старший лейтенант, Вас там командир части полковник Баталов ищет, срочно вызывает на КПП.

— Что там еще стряслось? — Гордиенко недовольно посмотрел на дежурного.

— Не могу знать, товарищ старший лейтенант, только полковник злой очень, — солдатик испуганно заморгал.

— Ладно, Зверев, иди в расположение, я приду, и мы продолжим. Сержанту Новиченко скажешь, чтобы после отбоя тебя в мой кабинет отправил, так что ты не отбивайся, а дождись меня. Продолжим разговор. Да и с победой тебя надо как-то поздравить... Чайку попьем. Любишь чай? Вооот, значит договорились. Все иди, я скоро буду, — Гордиенко кивнул и пошел вслед за дежурным на КПП.

Макс пошел в роту. Но дойти ему было не суждено — когда он проходил мимо питомника для служебных собак, из-за угла навстречу ему выдвинулись несколько фигур. Среди них Макс узнал своего недавнего соперника — Вершинина.

— Ну, что, щегол, шакалишь? С офицерами уже на короткой ноге? Надо же, чемпион! — прогнусавил один. Макс вспомнил — писарь из штаба, редкая гнида, "дедушка", с которым он в своем прошлом "завязался" сразу же, как только попал в часть.

"Понятно, "деды" решили поучить "салабона". Мол, выпендрился, выиграл соревнования... Ладно, посмотрим..." — Максим был спокоен, хотя адреналин снова ударил в голову.

— Ты у дедушки разрешения спросил, когда чемпионом решил стать? Без году неделю в армии, а тут уже всем решил показать, да? — спросил у Макса второй "дед". Его Зверев не помнил.

— Товарищи "дедушки", вы чего хотите? Ну, я "салабон", и что? Это же соревнования, спорт, побеждает сильнейший. Я же против вас ничего не имею, — Зверь был настроен миролюбиво, стараясь не накалять атмосферу.

Но его не захотели слушать.

— Да что с этим салагой говорить, надо маленько поучить его, чтобы не лез туда, куда не надо! — взвизгнул вдруг писарь и первым кинулся на Макса.

Зверь понял, что переговоры закончились.

"Их шестеро. Среди них — Вершинин, борец, его надо "гасить" первым, потому что, если свалят меня — мне хана. Это не соревнования, сразу забьют", — эти мысли вихрем пронеслись у Макса в голове. И он стал действовать.

Писаря он мгновенно встретил прямым в подбородок. Лязгнув челюстью, тот "сухим листом" ушел в сторону и ткнулся лицом в снег, нелепо вывернув правую руку.

Следующим объектом был Вершинин. Он было приготовился бороться, но Зверь с ходу влупил ему хай-кик или маваши — боковой удар ногой — в голову. Ногой в челюсть, да еще в кирзовом сапоге — это как если бы конь копытом лягнул. Вершинин подлетел немного влево-вверх и как куль с мукой, гепнулся вниз на задницу, после чего опрокинулся на спину. Но Макс этого уже не видел — он разбирался с оставшейся четверкой.

Еще одного он ударил с разворота в печень, проведя удар ногой уширо-гери. Попал — противник коротко квакнул и, согнувшись, откатился с воем в сторону.

"Пять минут минимум будет отходить" — машинально подумал Зверь.

Но тут и ему прилетело — один из нападавших, судя по всему, боксер, подловил Макса на выходе после удара с разворотом и впечатал ему хороший хук справа. Если бы он попал в челюсть, то на этом драка сразу бы закончилась. Но он попал в ухо. И хотя Зверь мгновенно перестал этим ухом слышать, да и боль была зверской, только сознание он не потерял. Правда, в голове ощутимо зазвенело. Зато это помогло Максу окончательно озвереть.

— Ну, суки, сами напросились! — заорал он и подсечкой сбил с ног ударившего его боксера. Не теряя времени, развернулся с ударом рукой наотмашь — урикен. Бил вслепую, но не прогадал — попал набегавшему на него "деду" прямо в нос. Брызнула кровь и тот с воплем отскочил в сторону. Макс стал искать последнего из нападавших, оглянулся...

И вдруг в его голове как будто взорвалась граната.

И снова навалилась темнота...

Москва, год 1976, 30 декабря

Вольнонаемный сотрудник Комитета государственной безопасности СССР Владимир Иванович Сафонов влетел в кабинет начальника Аналитического управления КГБ СССР генерал-майора Николая Сергеевича Леонов, как маленький метеор. Правда, метеор был немного взъерошен и частично походил на маленького злого воробья, которого только что изрядно потрепали в драке.

— Николай Сергеевич, беда! Я десять минут назад почувствовал, что с нашим объектом что-то происходит. Связался с Кустовым — он подтвердил, что Зверев возвратился. Что мальчик вышел из так называемой психологической комы, но скрывает это. Там, куда отправился взрослый Зверев, что-то с ним произошло. Надо срочно вылетать в Днепропетровск.

— Так, без паники. Кустов сейчас выполняет важное задание в Ростове, к нему вылетел майор Шардин. А вот Вы, Владимир Иванович, вылетайте в Днепропетровск. Попытайтесь достучаться до Зверева, Вы начали с ним разговор — продолжите его. Потом Кустов подключится, думаю, у него будут весомые аргументы. На всякий случай запомните — Вы можете назвать Звереву фамилию Токугава. Скажете ему, что его ждет Кёсиро Токугава. Думаю, нашего мальчика это сильно заинтересует.

Глава шестнадцатая. Ленинградский вундеркинд

"Если бы молодость знала, если бы старость могла" — как часто мы повторяем эту пословицу, когда к нам приходит, скажем так, зрелость. А годы уже не вернуть... Тебе уже не влюбиться в первый раз, не страдать от того, что твоя любовь не оказалась взаимной, не стать в первый раз папой, не пойти погулять с дочкой, не рассказать сыну на ночь сказку, ощущая, как маленькое тельце крепко прижимается к твоему плечу... И многих ошибок ты уже не совершишь — потому что есть опыт, который сын ошибок трудных... Но если бы вернуть все вспять, если бы стать вновь молодым, но сохранить память и знания — как бы ты снова прожил свою жизнь? Так же? Или уже по-другому?

Многие люди, наверное, хоть раз в жизни задавали себе этот вопрос. Лично я не знаю, как бы я прожил свою жизнь заново. Если бы многое поменять... Но тогда не появились бы на свет мои чудные детки, не смог бы я влюбляться, как раньше — ведь знаю, чем все кончится. Да и профессию себе выбрать другую не мог бы — все равно знал бы наперед, кем стану... В общем, наверное, не стал бы я ничего менять. Да и не хотел бы оказаться в своем детстве снова...

А все-таки было бы интересно...

Ленинград, год 1976, 30 декабря

Сергей Колесниченко понимал, что вербовка пришельца из будущего — задача архиважная. Но он также понимал, что Виктор Уткин — это не мальчик, это взрослый человек, попавший в свое собственное детство и при этом оставшийся взрослым. То есть, опыт, умения, знания взрослого у тринадцатилетнего подростка. Причем, знания не просто взрослого — знания взрослого из будущего. То есть, он, этот Уткин, прожил все эти годы, которые для него, Сергея, еще в будущем, и, следовательно, знает все наперед. В том числе и про развал Союза, который Комитет государственного контроля попытается не допустить. Так что даже несмотря на то, что Уткина уже взяли на заметку ленинградские чекисты, его визит может не оказать на этого пришельца никакого влияния. Ну, КГБ — и что? Что он, Колесниченко, может предъявить этому 14-летнему мальчику? Ведь, по сути, никто даже не подозревает о том, что это на самом деле не мальчик, а взрослый, сложившийся человек, да еще из будущего. Это же просто фантастический роман какой-то.

Короче, задача завербовать этого, так сказать, потомка — не такая уже и легкая. Он может просто дурачка включить. Ну, написал песни — и что? Кто докажет, что не он их написал? Видимо, у этого Уткина хорошая память — он запомнил у себя в будущем, какие песни стали в СССР популярными в 70-е годы и выдал готовые шлягеры. А уж бокс вообще тут ни при каких раскладах не играет, вероятно этот пришелец занимался потом, когда вырос, а если взять взрослого боксера, даже второразрядника и выпустить его против подростков? Вот вам и чемпион, вот вам и вундеркинд... Да и техника бокса там, в будущем, наверняка серьезно выросла. В общем, ловить этого взрослого подростка не на чем.

Впрочем, зачем ловить?

Колесниченко внезапно понял, что ему нужно делать. И эта мысли, внезапно пришедшая ему в голову, настолько ошеломила его, что он даже на секунду остановился. Но на железнодорожном вокзале, по которому он как раз шел, народ, снующий туда-сюда с сумками и чемоданами, моментально вывел старшего лейтенанта из ступора. И пассажиропоток понес его к центральному выходу, где, переминаясь с ноги на ногу, ждали московского гостя его коллеги из Ленинградского областного управления КГБ.

Днепропетровск, год 1976, 30 декабря

Владимир Иванович Сафонов, биоэнергетик или, как на Западе стали называть таких людей — экстрасенс, терялся в догадках. То, что он принял волну от этого пришельца из будущего — это было очевидно. И Кустов подтвердил. Но вот что смущало — мальчик этот, Максим Зверев, из комы упорно не выходит. Хотя медики утверждают, что организм пациента работает в полную силу, все органы функционируют и поддержка, медикаментозные вливания все, в принципе, не нужны. Нет, аппаратура подключена, все работает, но больше для проформы, на всякий случай. По всем показателям рана на голове у мальчика пустяковая. Да, череп пробит, но мозг не задет, сотрясение -не более. И вдруг — кома! К чему, как?

С другой стороны, Сафонов понимал, что этот тонкий и пока неизвестный ему и его коллегам механизм взаимодействия прошлого и будущего, этот хрупкий мостик оттуда сюда наверняка подвержен различным изменениям после какого-то грубого воздействия на объект. И кома в медицинском понимании этого слова скорее является неким защитным механизмом. Ну, типа, реле, которое срабатывает после резкого изменения напряжения в электросети, чтобы не сгорели различные электроприборы. Ну, телевизор, СВЧ-печь и прочая бытовая техника. Вот так и здесь — реле сработало и объект предохранен. Или этот странный механизм, этот мостик между мирами...

Но он, Сафонов, принял ментальный посыл, принял. То есть, пришелец вернулся. Но почему он не выходит на контакт, почему?

В Днепропетровской областной больнице имени Мечникова у палаты с пациентом Зверевым круглосуточно дежурили сотрудники местного областного управление КГБ. Они было поднялись навстречу Сафонову, но тот быстро предъявил им свое удостоверение и бумагу за подписью начальника ОУКГБ по Днепропетровской области. После чего зашел в палату к мальчику. И остолбенел — пионер не лежал, а СИДЕЛ на кровати и смотрел на него, Владимира Сафонова.

— Здравствуйте, Владимир Иванович. Думаю, теперь нам есть о чем поговорить? Вы ведь все поняли, не так ли?

И улыбнулся.

Ростов, год 1976, 30 декабря

Майор КГБ Виктор Шардин давно не работал в таком плотном цейтноте времени. В Пулково его доставили почти мгновенно, перед черной "Волгой" Ленинградского облуправлления КГБ, с соответствующими номерами, тем не менее, летела ГАИшная машина с включенными проблесковыми маячками. И на всех перекрестках, которые этот небольшой эскорт проскакивал невзирая на светофоры, уже дежурили сотрудники Госавтоинспекции, моментально перекрывавшие движение и дававшие "зеленую улицу" Шардину и его коллегам.

В Пулково майора моментально проводили на взлетное поле и усадили на военный борт, куда уже загрузились молчаливые ребята из московской "Альфы" в полной боевой. Шардин несколько раз имел возможность работать с "альфовцами", некоторых знал в лицо. Однако среди этих бойцов знакомых ему лиц не было. Зато был незнакомый ему офицер, который коротко доложил ситуацию.

— Майор Лагунец. Командир спецгруппы. Прикомандированы к вам, товарищ майор, но работаем по собственному плану. Приказано оказывать вам всяческое содействие, но в Ваше распоряжение не поступаем. У нас отдельная задача. Непосредственно с Вами, товарищ майор, будут два моих бойца — старшина Цароев и лейтенант Габуния. Им поручено обеспечить Ваше личную безопасность и безопасность указанного Вами объекта.

— Спасибо, майор, — Шардин пожал руку коллеге. — Рад, что будем работать вместе.

— Вот документы, которые для Вас передали из Москвы. Летим полтора часа, изучайте, — Лагунец передал Шардину папки и отошел к своим. "Альфовцы" внимательно смотрели на майора. Оценивали. Шардину как-то даже стало неуютно под их пристальными взглядами, поэтому он отошел вглубь самолета, сел на жесткую скамейку и углубился в чтение. И после первых же прочитанных страниц у него, что называется, мороз пошел по коже...

Ленинград, год 1976, 30 декабря

Старший лейтенант КГБ Сергей Колесниченко подошел к своим коллегам. Понятно было, кто есть кто — "своих" он давно научился вычислять даже в самой большой толпе. А эти гаврики, видать, совсем недавно окончили "вышку" или пришли в КГБ из гражданских вузов — выправка хоть и присутствовала, но "школы" за их плечами явно не было. Как и навыков оперативной работы. Один — среднего роста, довольно невзрачный, какой-то неприметный. Второй — высокий, плотный, даже, можно сказать, атлетически сложенный -это не скрывал даже стандартный костюм. Оба держались подчеркнуто официально, при этом на их лицах просто-таки большими буквами было написано — "Мы выполняем секретное задание!" То есть, держались в стороне, не сливаясь, а выделяясь среди толпы пассажиров, демонстративно взглядом как бы огораживая вокруг себя неую мертвую зону. И в эту зону не смел зайти ни один обычный человек — все натыкались на взгляды этих двух молодых мужчин и как бы разбиваясь о них, как брызги, отлетали в стороны.

"Мда, такие ребята хороши при конвоировании... Хотя тот, второй, невзрачный, пригодится и для оперативного сопровождения — взгляд цепкий, а неприметность даже плюс — на роль "топтуна" он великолепно подойдет" — подумал Сергей.

— Здравствуйте, товарищи. Старший лейтенант Колесниченко из московского главка. Меня интересует мальчик, который сейчас находится в оперативной разработке вашего областного управления. Этот объект сейчас находится под грифом секретности три ноля. Поэтому, сами понимаете, что это задание особой государственной важности.

Оба ленинградца представились

— Старший лейтенант Козырев. Следственный отдел Ленинградского управления КГБ.

— Старший лейтенант Путин. Производил первичный контакт с указанным объектом.

— Так, товарищи, мы в званиях равны, поэтому предлагаю между собой и тем более, во время присутствия объекта общаться по именам. Я — Сергей.

— Петр.

— Владимир.

Старлеи пожали друг другу руки. Ленинградцы немного расслабились, секретность понемногу сходила с их лиц. Путин даже улыбнулся — открыто и немного растерянно.

— Володя, что можете рассказать об этом Уткине.

С лица Путина мгновенно сошла улыбка и он стал докладывать. И снова на его лице стала проявляться печать государственной важности.

— Виктор Уткин. Родился в Ленинграде в семье военных. Отец — военный летчик, погиб, выполняя свой интернациональный долг в Анголе, его МиГ был сбит, летчик катапультироваться не успел. Мать — МНС, младший научный сотрудник, Закончила ЛИТМО — Ленинградский институт точной механики, работает в одном закрытом научно-исследовательском институте при Министерстве обороны. Точнее, пока временно не работает, находится на излечении в городской больнице. Кстати, именно этот мальчик. Уткин, добился, чтобы ее поместили на обследование. И врачи нашли онкологию на очень ранней стадии, главврач, с которым я беседовал, сказал, что если бы через полгода мать Уткина поступила на обследование, то уже медицина была бы бессильна.

— То есть, сын, получается, спас свою мать, — пробормотал Колесниченко. — А что, у нас сейчас с онкологическими заболеваниями?

— Если на ранней стадии диагностируют, то возможно излечение. Химиотерапия на более поздних стадиях дает результат примерно в 40%.

— Понятно, продолжай.

— Дедушка Уткина работает директором Государственного военного архива. Ветеран Великой Отечественной войны, бывший военный моряк. Бабушка на пенсии, живет в пригороде. Братьев и сестер Уткин не имеет.

Теперь о странностях. Внезапно начал карьеру в боксе, отметился на соревнованиях, правда, не демонстрировал какие-то выдающиеся спортивные данные — у парня просто хороший удар и прекрасная координация. Как утверждают специалисты, техника бокса средняя, но вот скорость и взрывная реакция просто великолепные. Ну и удар тяжелый, вот и валит он всех в своей возрастной и весовой категории. Потому и так быстро вырос, имеет первый разряд, но его тренер говорит, что парень спокойно мог бы выступать на чемпионате Союза, просто, возраст не позволяет. До юниоров ему еще расти. По правилам бокса в СССР возраст юниоров — 18-19 лет. По правилам Международной федерации бокса АИБА — 17-19 лет. Так что пока максимум для нашего фигуранта — это чемпионат области и юношеские спартакиады.

— А что с песнями?

На этот раз докладывать стал Петр Козырев.

— Здесь тоже полно странностей. Мальчик, в принципе, еще недееспособный. То есть, не положено ему членство в Союзах писателей или композиторов. Соответственно, даже если он напишет песни или там книги, то не сможет на этом зарабатывать. Надо матери оформлять опекунство, нанимать адвоката, общем, куча проблем. И еще не факт, что Уткина примут в творческий союз, там строгие правила — должны быть, если поэт, публикации в прессе, журналах, надо выпустить сборник, иметь рекомендации. По Союзу композиторов еще сложнее — надо предоставить партитуры, визировать их. Но наш вундеркинд пошел другим путем — вначале, благодаря знакомству с Чурбановым, сочинил патриотическую песню для хора имени Александрова, а потом он просто отдал свои первые песни Людмиле Сенчиной. Кстати, песни очень даже неплохие. Это подтвердили опрошенные мной композитор Александра Пахмутова и поэт Роберт Рождественский. Кстати, он сказал, что сам бы гордился такими стихами. Ну, парню помогли журналисты — после схватки с маньяком написали про него статьи. А потом, когда Витя Уткин выиграл городские соревнования по боксу, вспомнили про него и снова написали. В общем, местная ленинградская знаменитость теперь наш Уткин.

— Ну, это нам известно. Но есть у этой знаменитости, насколько я знаю, и другие странности, ­— Колесниченко решил показать, что он знаком с досье на мальчика.

Козырев кивнул и продолжил.

— Да, странностей много. Внезапный боксерский талант, а также поэтические и музыкальные способности — это не все. Кроме всего прочего у этого подростка откуда-то появились приличные деньги. Наш информатор — продавец универсама "Гостиный двор" Соломон Шпильман — направил в местное управление сигнал о том, что Уткин заказал его брату, Изе Шпильману несколько хороших костюмов на сумму четыреста рублей, а также купил у него различную одежду — куртки, джинсы, кроссовки, свитера. И расплатился тут же за все это, в общей сложности сумма составила девятьсот тридцать рублей. В дальнейшем у объекта были другие расходы на приличные суммы. Например, купил швербот Т-2 "Дельфин" и ангар. И все это — до того, как он стал торговать своими песнями.

— А вот это хорошо. Уже пахнет криминалом. На этот крючок начнем ловить нашего Уткина. А там, глядишь, и другие крючки найдем. Кстати, товарищ старший лейтенант, возьмите у прокуратуры санкцию на обыск в этом ангаре, чую, что там как раз наши остальные крючки и лежат, ­— Колесниченко радостно потер руки.

— Ну, что, товарищи чекисты, поехали знакомится с нашим вундеркиндом. Козырев, ты езжай за санкцией, потом бери опергруппу и сразу на пирс, обыщите ангар хорошенько. Как только что найдете, связывайтесь с нами. Где наше дарование сейчас?

Снова ответил Владимир Путин.

— В спортзале "Динамо" на Лиговке. После его победы на первенстве города "Золотые перчатки", когда сам замминистра МВД Чурбанов ему руку жал, Уткина пригласили туда тренироваться в сборную клуба "Динамо". Он же из клуба "Юный динамовец". И его тренера, Ильяса Ветлуева пригласила на тренерскую работу в эту сборную. Кстати, тренер говорит, что перед победой на городском первенстве Уткин занимался боксом у него всего лишь два месяца. Но пришел с уже готовой подготовкой и сильным ударом. Сильным не по годам, у него большинство поединков заканчивались нокаутами. Точнее, почти все бои.

— Что только подтверждает наши предположения, — Колесниченко внезапно понял, что сказал ленинградцам больше, чем следовало, и стал выкручиваться. — То есть, парень весьма скрытный и наверняка боксом раньше занимался. Поэтому наши подозрения о его финансовых затратах, похоже, скоро подтвердятся. Все, Козырев, давай за санкцией и на обыск, мы с Путиным едем в "Динамо".

В динамовском огромном спортзале боксерский ринг находился в самом углу, отгороженный, точнее, завешенный какими-то сетками, которые не давали мячам баскетболистов или футболистов залетать в этот угол. Колесниченко и Путин не спеша прошли к рингу, где как раз проходил тренировочный спарринг. Невысокий, худощавый, но довольно ловкий парнишка уверенно боксировал со своим соперником, который явно был массивнее и взрослее. Но в то же время и тяжелее, что сказывалось на скорости его движений. Он серьезно проигрывал в скорости и напрасно выбрасывал в пространство свои заученные двойки — юркий парнишка легко уклонялся от них, практически танцуя на цыпочках перед оппонентом.

— Я так понимаю, тот, кто помельче — это Уткин? ­— не то спросил, не то констатировал факт Колесниченко.

Путин согласно кивнул.

В это время тот, о ком они говорили, внезапно юркнул под правую руку соперника и правой рукой нанес тому хороший апперкот точно в челюсть. Видимо, бил мальчик не сильно, и все же его соперник попятился и от падения его спасли только канаты ринга.

— Витя, Витя, мы же договорились — работать вполсилы, — сразу подскочил к Уткину какой-то мужчина в тренерском костюме. — Ты мне так всю сборную сейчас вынесешь, кто на Спартакиаде будет выступать? У нас юниоров не так много...

— Так я и бил даже не вполсилы, а в четверть. Ну, просто попал. Что мне — вообще не бить, только уклонятся? — огрызнулся парнишка, стаскивая перчатки.

В этот момент к нему и подошел Колесниченко.

— Уклоняться не зазорно, у нас уклоняться запрещено только от службы в армии и от вызова в следственные органы. А поскольку так уж получилось, что следственные органы сами пришли к чемпиону и герою, задержавшему опасного преступника, то этот герой не имеет права уклониться от разговора, не так ли? Старший лейтенант Колесниченко. Виктор, нам нужно с Вами побеседовать.

Подросток скорчил досадливую физиономию.

— Ну, сколько можно. Меня уже несколько раз допрашивали по этому поводу...

— Нет, Виктор, с Вами разговаривали, поскольку допрашивать Вас могут, как несовершеннолетнего, только в присутствии родителей, точнее, в присутствии мамы. Вот и мы с Вами хотим просто поговорить. И не только по поводу Вашего героического поступка. Есть и еще поводы.

Уткин снова недовольно скривился.

— Знаете, поводов может быть много, а у меня с временем не так хорошо, мне сейчас надо после тренировки срочно ехать к Людмиле Сенчиной. Она просила для нее написать...

— Людмила Петровна подождет. Тем более, что песню "Маленькая страна", которую ты, Виктор, для нее написал, пока что отказались регистрировать во Всесоюзном агентстве по авторским правам.

— Как?! А ведь Бадхен обещал... — Уткин даже позеленел от злости.

— А вот я обещаю, что после нашего разговора в ВААПе могут передумать. Потому что наша служба...

— ...и опасна, и трудна, — парировал подросток.

— Нет, наша служба — это не совсем то, о чем ты подумал. После твоей встречи с Леонидом Ильичом нам пришлось обратить на тебя очень пристальное внимание. И поэтому кое-что мы заметили. И об этом необходимо поговорить, причем срочно. И это — в твоих интересах, — Колесниченко мог быть убедительным.

И Уткин понял, что ломаться не стоит...

Сломался он не сразу.

Колесниченко с Путиным не стали разыгрывать доброго и злого следователя. Москвич говорил, а ленинградец показывал документы, причем, молча. Но доставал он их из портфеля с ловкостью фокусника.

Но разговор затянулся.

— Так вот, Виктор. Понятное дело, что ты — герой, маньяка помог задержать, что ты — чемпион и надежда советского бокса, примерный ученик и патриот своей Родины. Кстати, это я хочу отметить особо. Но вот некоторые твои поступки не совсем вписываются в этот светлы, созданный тобою же образ.

— Интересно, какие же? ­— Уткин насторожился.

И вот здесь в ход пошли документы — донесения информаторов, опись покупок, счета, суммы, а также фото. Но Уткин все еще не понимал, куда клонят комитетчики, поэтому отбрыкивался изо всех сил.

— Деньги откуда? В "Спортлото" выиграл...

— Глупо — мы проверили эту версию, никогда ты в "Спортлото" не играл, все крупные выигрыши всегда фиксируются, в Сберкассе надо показывать документы.

— Ну... я клад нашел... — мальчик покраснел и глаза его забегали.

— Ну, Витя, ты же парень образованный, должен знать, что нашедший клад обязан сдать его государству и получить четвертую часть, не так ли? А ты, получается, не сдал?

— И что? Меня никто не накажет, мне только 14 лет...

— И снова мимо — уголовная ответственность в СССР наступает с 14 лет. А в некоторых случаях и раньше.

— Но я же никого не убил...

— Но мошенничество уже есть. Кроме того, участие в спекуляции — вещи ведь ты покупал не в ГУМе, правда?

— У нас все так покупают — с рук. Дефицит иначе не достать!

— Да, но штришок не очень приятный, правда? ­— Колесниченко был холоден. — Газеты ведь могут написать и не о герое-чемпионе, а и о спекулянте и мошеннике. Как тебе заголовок — "Пионер утаил клад от государства"?

— Так, я не понимаю, зачем вам все это? Комитет решил заняться малолетним мошенником и спекулянтом? — Уткин насмешливо глядел на старшего лейтенанта.

— Нет, Виктор, Комитет госбезопасности мошенниками не занимается. Маленькими мошенниками. Но взрослыми — да, занимается.

— Не понимаю вас, — Уткин удивленно посмотрел на Колесниченко.

— Сейчас все поймешь. Итак, по кладу и твоим вещевым делам мы все доступно разъяснили. Есть состав преступления, правда незначительный. Но если дальше копать, то появятся и более серьезные нарушения. И ВААП не зря так отреагировал на твои песни — есть сомнения в их авторстве. Спокойно, спокойно, не надо отвечать. Это еще не все, — осадил старший лейтенант подростка.

В это время Путин жестом фокусника достал из портфеля кучу фотографий и веером разложил на столе перед Уткиным.

— Вот пирс в "Гавани". Вот некий ангар. И в этом ангаре наши сотрудники проводят обыск...

Лицо мальчика вытянулось. И в это время зазвонил телефон.

Колесниченко поднял трубку.

— Да, слушаю. Понял. Это все? Нет? Что еще? Понятно. составляйте протокол, понятые, фотографируйте и результаты в контору. Копию протокола мне сейчас быстро.

И положил трубку.

— Вот, обыск уже состоялся. И пока копия протокола еще едет, причем, едет сюда очень быстро, поясни мне, Виктор, наличие у тебя пистолета системы "Вальтер", денег на сумму почти полмиллиона рублей, а также драгоценностей и некоторых других вещей.

На Уткина было жалко смотреть. Он совсем потерял свою былую уверенность.

— А самое главное, ты понимаешь, что вся выстроенная тобою реклама пионера без страха и упрека, героя и спортсмена рухнет моментально. И то, к чему ты стремился, не свершится... Вот и расскажи нам, что именно ты хотел сделать? Зачем ты пришел К НАМ?

Последние слова внезапно как-то встряхнули подростка. Он поднял голову и почему-то посмотрел на старшего лейтенанта Путина.

— Хорошо, я все расскажу. Только пусть вот он, — мотнул головой на коллегу старшего лейтенанта, — выйдет.

Путин, получив кивок от Колесниченко, поставил портфель на пол и вышел, закрыв за собой дверь комнаты.

— Прежде чем ты, Уткин, расскажешь мне, откуда и как ты сюда прибыл, я скажу тебе то, что не мог говорить при своем коллеге. В Москве группа товарищей в курсе того, кто ты на самом деле. Ты, наверное, поэтому при нем не хотел говорить? Ты что-то знаешь? У вас там что-то знают?

Уткин изумленно посмотрел на старшего лейтенанта.

— Вот надо же... Значит, вы в курсе моего... меня... Но неужели тогда вы не знаете, кто только что вышел из этой комнаты?

И вдруг, увидев изумленное лицо комитетчика, рассмеялся.

Глава семнадцатая. Новые попаданцы

Каждый, наверное, хоть раз в жизни представлял себя на месте другого человека. И, наверное, многие из нас хоть раз в жизни видели себя, например, на посту руководителя своей страны. Нет, не в разговорах на кухнях, ругая власть и говоря — "Вот я бы..." Реально — задавали себе вопрос, мол, если бы я стал президентом или там премьер-министром, генеральным секретарем или королем? Наверняка задавали. Но ведь управлять даже пароходом или самолетом — это профессия. Это важная и сложная работа. А тут — целое государство. Которым надо учится управлять.

И вот народ какой-либо страны избирает себе президента. Или премьера. Королям лучше — их не избирают, они по наследству получают власть. Но, допустим, в вашей стране президент. И выбрали президентом, например, бывшего киноактера. И что — киноактер сможет не просто сыграть роль правителя огромной страны, а действительно править? Как оказалось, такое возможно. Стал же киноактер Рональд Рейган президентом США? И, говорят, неплохим президентом. Правда, перед этим он был губернатором. И учился искусству управления. Может, курсы какие заканчивал...

Но это, наверное, исключение. Потому что чаще всего в руководители избирают не тех, кто руководит или учится руководить. Избирают тех, кто громче всех кричит о том, как он будет руководить. То есть, избирают политиков. Которые стали политиками чаще всего потому, что не смогли реализоваться в тех областях человеческой деятельности, куда изначально шли работать. Вот так бывшие врачи, педагоги, инженеры, коммерсанты-бизнесмены, бывшие актеры и певцы, ба, даже порнозвезды — все они идут в политику. Кстати, что касается порнозвезд — это единственные, кто реализовался в профессиональном плане и просто немного решил сменить амплуа.

А остальные?

Увы, чаще всего странами управляют вовсе не те люди, которые умеют это делать, которые созданы для этого, которые с детства мечтали об этом. Чаще всего на вершину власти выносит случайных людей. И потом мы удивляемся всему тому, что происходит в мире. Когда взрослые люди сублимируют и преодолевают свои детские комплексы, вовлекая в это миллионы людей.

А если бы была такая машина, которая могла бы заранее подбирать каждому человеку оптимальную или идеальную для него профессию? Чтобы заранее можно было готовить идеальных поваров, идеальных пилотов, идеальных президентов?

Это фантастика? А вдруг?...

Ростов, год 1976, 31 декабря

Кёсиро Токугава так и не понял, что с ним произошло. После того разведвыхода, когда командира диверсионно-разведовательной группы Максима Зверева накрыло артой, они смогли выйти из-под обстрела и вернуться в расположение. Но вытащить Зверя они так и не смогли, потому что, как не искали — не смогли найти его тело. Правда, на том месте, где находился Макс, не осталось живого места — вся улица была перепахана украинскими снарядами вдоль и поперек. Так что в какой воронке какие части искать — это было непонятно. И времени было в обрез, потому что артобстрел быстро возобновился, вот и успели только выскочить из этого села, точнее, из того, что от него осталось. Насте Кротовой просто повезло — Макс успел затолкать ее в одно из бетонных колец-колодцев, которые лежали во дворе. Прямого попадания не было, а колодец этот защитил ее от осколков. Настю командир спас, а сам...

Так получилось, что после гибели Максима Зверева командовать группой стал именно Костя-Ниндзя. Конечно, никто в группе не догадывался, кем он был на самом деле. Но опыт ведь не скроешь — в бою сразу видно, кто есть кто. Поэтому ГРУ-шное прошлое майора Токугавы нет-нет, да и выскакивало почти в каждом боестолкновении. И Макс постоянно советовался с Костей, как перед выходом на боевые, так и во время их. В общем, через три дня ДРГ "Стикс" выполняла задание под командованием Кёсиро Токугавы. Майора ГРУ РФ с позывным "Невидимка". Впрочем, об этом не только в группе, но и вообще, в ДНР никто не знал. Ну, почти никто — несколько человек в ближайшем окружении Захарченко, ну, и он сам — они кое-что знали.

Одним словом, "Стикс" продолжал действовать.

И надо же такому случится — через неделю группа нарвалась на засаду. То ли злой рок, то ли нелепая случайность... В общем, продвигаясь по "зеленке", медленно обшаривая перед собой каждый метр на предмет мин и растяжек, разведчики вышли прямо на укровские пулеметы.

Обычно диверсионно-разведывательные группы, что с одной, что с другой стороны, по "зеленке" никогда не ходили. Потому что подорваться там было как два пальца об асфальт. Но именно потому Костя-Ниндзя и решил пройти таким сложным путем — ведь с этой стороны противник их не мог ждать. Тем более, "зеленка" подступала почти к самому блок-посту, который стоял перед мостом. Этот мост "Стиксу" и поручили взорвать. Уж больно много техники ВСУ по нему гнали под Авдеевку и дальше, к Донецку. Если взорвать мост, украинским воякам пришлось бы давать большой крюк, чтобы перебросить под Авдеевку танки или артиллерию. А с ГСМ сейчас у укров напряженка, так что, глядишь — и перестанут на какое-то время утюжить окраины Донецка. Ну, и под Авдеевкой ситуация очень тревожная, так что мост этот был, как бельмо на глазу у мятежной республики.

Но не сложилось. Видимо, среди укров тоже нашлись такие умники, которые просчитали ситуацию. И на выходе из "зеленки" поставили дополнительный пост с двумя пулеметами. Причем, в прямой видимости с блок-поста. Наверное, поэтому и не минировали "зеленку" — ждали. И дождались...

Конечно, Токугава тоже предвидел возможность засады. В группе были и тепловизор, и пара "ночников". Так что дополнительный укровский пост разведчики засекли. Но тепловизоры имелись не только у ДНР-ровцев. И уже через пять минут после того, как снайпер группы Олег Дейнеко с позывным Зверобой занял позицию на краю лесополосы, раздался противный вой минометов и на "зеленку" посыпались мины. Костя дал команду группе на отход и это было последнее, что он запомнил. Дальше удар и темнота.

Очнулся он... в больнице. Как, наверное, и должно было быть. И все бы ничего, понятно, что во время обстрела его контузило или ранило — нет! Он очнулся в больнице... из прошлого! Точнее, он очнулся в своем прошлом. А если еще точнее — Кёсиро Токугава пришел в себя... в 1976 году.

Кстати, хорошее выражение — "пришел в себя". Многогранное и многозначительное. Дело в том, что Кёсиро действительно пришел в себя — в себя маленького. То есть, сознание майора Токугава оказалось в его же детском теле, в тринадцатилетнем мальчике, который вместе с родителями переехал из Москвы в Ростов. Он сразу все понял, когда увидел свое тело, точнее, ощутил его. Все-таки Кёсиро был японцем, и, хотя не сильно верующим, но конфуцианство и буддизм оказали в свое время на мальчика серьезное влияние. Так что кармические превращения он воспринял, как нечто само разумеющееся. Значит, не завершил в своем прошлом какие-то важные дела, вот и получите, товарищ Токугава, шанс от Всемилостивого пройти свой Путь снова.

В больнице ему соседи по палате, а потом врачи рассказали, что он, Кёсиро, спас маленькую девочку — та выбежала на проезжую часть прямо под автобус, а он за ней прыгнул. Девочку успел толкнуть на тротуар, а сам был сбит тем автобусом. И ему повезло, что водитель успел руль повернуть и удар пришелся вскользь. Но у и этого хватило, чтобы оказаться в больнице. Мало того — Кёсиро неделю был в коме.

Токугава принял все это, как данность. Он сразу понял, что в своем прошлом потерял сознание и в момент так называемой комы произошел обмен сознаниями его маленького и его взрослого. То есть, его душа или его сущность — неважно, как это называть, в общем, попала она в свое собственное тело. Но только в свое собственное прошлое.

Ничего, тело родное, знакомое, есть шанс учесть свои ошибки — ведь знание будущего осталось при нем, как и взрослый опыт. Так что майор ГРУ с позывным "Невидимка", не заморачивался — как говорили в его будущем, из которого он пришел в свое прошлое. "Делай, что должен, будет то, что суждено". Он ведь помнил, как отца вышибли из ГРУ, хоть и пенсию назначили, но попросили из Москвы. И как позже, в 90-е туго было семье, да и не только их семье — как бедствовали многие вокруг. И потом эта украинская "самостийность", эта война... Так что этот переброс сознания наверняка случился не просто так...

Вот только одно его беспокоило — он не помнил, чтобы в детстве с ним произошел такой случай... Не спасал он никого и не сбивал его автобус...

Но прошло уже много времени с того момента, когда Кёсиро Токугава, что называется, впал в детство и события показали, что он пришел в себя не случайно. И сегодня, наконец, все прояснится окончательно...

Одесса, год 1977, 1 января

Сергей Колесниченко, прилетев в Одессу новогодним утром 1 января, был зол и раздражен. Нет, не потому, что вместо встречи Нового года с семьей, за столом, вместо шампанского и традиционного салата оливье он быстренько позавтракал в аэропорту в буфете и сразу на самолет, нет! Сергей снова и снова вспоминал свой разговор с этим ленинградским "попаданцем" из будущего. Если все эти пришельцы такие, как этот Уткин, то стоит ли вообще их привлекать к сотрудничеству? Изолировать к чертовой матери, запереть в какой-то институт, в НИИ каких-то там паранормальных явлений что ли? И потрошить их память, добывая сведения о том, как оно там, в будущем, устроилось. Чтобы понять, где ошибки, где просчеты, а где самое настоящее вредительство и предательство. Да и вообще, знать будущее — это же самое настоящее сверхоружие! Все шаги наперед просчитать, все запланировать... Короче, это как играть в карты и видеть все карты противника. Или в шахматах — знать эту партию наперед.

Но этот Уткин... Это же какой циник, да и вообще, пройдоха. Именно из-за таких вот умников и просрали Союз, это ж такие, как он, при власти оказались. Кем он там был — заместитель министра юстиции этой, как его — России? И воровал, зараза, спокойно, и совесть ведь не мучает. Сам рассказал, как потом, когда ушел с работы, по заграницах катался да баб трахал... И здесь, попав в свое детство, занимался тем же — деньги чужие присвоил, песни чужие украл и за свои выдал... Разве что бокс ему, как подарок Судьбы, достался, да и то... Он же боксом в своем прошлом увлекался, бои ведущих боксеров, чемпионов мира наизусть знал, так что вышел взрослый дядя пацанов малолетник буцкать... Прохиндей какой!

Сергей вспоминал свой разговор с Виктором Уткиным и скрипел зубами от злости, хотя все уже было сказано и сделано...

Ленинград, год 1976, 30 декабря

Старший лейтенант КГБ СССР Колесниченко уже привык за время своей службы ко всякого рода странностям. Или даже, можно сказать, к чудесам. С того самого времени, как его прикрепили к московскому инженеру-строителю Владимиру Сафонову. Правда, очень скоро этот инженер стал сотрудником секретной лаборатории КГБ, зашифрованной под воинскую часть N 10003. Но Сергей помнил, как он познакомился с Сафоновым...

... Однажды в ноябре 1975 года пропала 14-летняя девочка-москвичка, дочь ответственного работника МИДа. Поехала на зимние каникулы к бабушке в Смоленск и не вернулась. К поискам пропавшей девочки были подключены не только лучшие милицейские розыскники, но и оперативники КГБ. Однако поиски не дали результатов. И тогда подключили сотрудников таинственной в/ч 10003. Ее командир Алексей Савин вызвал Сергея и приказал ему срочно найти московского инженера-строителя Владимира Сафонова. И лейтенант КГБ Колесниченко поехал на один из московских заводов, где трудился этот инженер.

Вольнонаемные сотрудники-экстрасенсы поначалу даже не числились в штате КГБ и не были военнослужащими Минобороны. Просто они давали подписку о добровольном сотрудничестве и их работу оплачивали, как работу обыкновенных агентов. В те времена их по старинке называли "сексотами", то есть, "секретными сотрудниками". Но в отличие от тех, кто "стучал", то есть — доносил о неблагонадежности сотрудников, соседей и просто сограждан, "сексоты" нового подразделения КГБ занимались совершенно иными вещами.

Например, простой советский инженер Владимир Сафонов мог сообщить, кто снят на непроявленной пленке, чем болен человек, жив он или мертв. На расстоянии! Не видя этого человека! Мог Сафонов и воздействовать на людей на расстоянии, менять их температуру. Причем, это он доказал в Институте нормальной физиологии, где прошел серию успешных экспериментов.

В тот день инженер Сафронов не был на работе, а находился дома. Видимо, он почувствовал, что понадобится, потому что как только Сергей позвонил в дверь его квартиры, Владимир открыл ему и сразу же сказал: "Я все знаю, поехали". Он уже стоял одетый в пальто, в руке у него был небольшой чемоданчик.

По прибытию в часть Сафонову показали фотографию пропавшей девочки сотрудника МИДа и кое-что из её вещей. Едва взглянув на фото, экстрасенс сказал:

— Девочка мертва. Тело километрах в сорока от Смоленска. Повреждена левая грудь и шея. По-видимому, изнасилована...

Савин по вертушке набрал министра внутренних дел Щёлокова и коротко доложил. Потом точно так же доложился председателю КГБ Андропову. Моментально поисковые группы были отправлены на поиски тела. В сорока километрах от Смоленска, труп девочки был обнаружен. Уже был мороз, и тело вмерзло в лед. В протоколе осмотра все указанные Сафоновым признаки были подтверждены. Этот случай окончательно доказал руководителям силовых ведомств, что экстрасенсорные способности — не выдумки и не научная фантастика.

После этого случая Колесниченко много раз наблюдал подобные "чудеса", причем, не только в исполнении своего подопечного Сафонова, но и других сотрудников секретной лаборатории. Так что, можно сказать, что к разного рода чудесам старший лейтенант привык. Но такое!... Пришелец из будущего? Это уже было совершеннейшей фантастикой! И все же вот он, этот пришелец, собственной персоной. И не такой, как в романах советских писателей-фантастов, весь из себя положительный, коммунистически правильный, в общем, мир, труд, жвачка, нет! Мошенник, вор, приспособленец, махинатор чертов!

И вот он сидит напротив и нагло смеется. Убил бы!

... Смеявшейся Уткин, увидев, как моментально посерело лицо допрашивавшего его сотрудника КГБ, осекся и перестал смеяться.

— Простите, я не над Вами смеюсь, просто неужели Вам не сообщили, что этот Ваш сотрудник, Владимир Путин — это...

— Уткин, не отвлекайтесь. Мы уже в курсе, кто есть кто, наши сотрудники из лаборатории биоэнергетики представили нам всю информацию. Правда, не в полном объеме, но я в данный момент — сотрудник оперативной группы "Омега", а не аналитического отдела, поэтому до меня довели только ту информацию, которая мне нужна. И если понадобятся дополнительные сведения, то мне их предоставят. Кстати, Вы, Виктор, с сегодняшнего дня также являетесь сотрудником данной группы. Поэтому больше ни здесь, ни где-либо еще — никакой информации. И дело не в канцелярщине, не в подписках, дело в другом — судя по всему, произошли и будут происходить события, которые, вольно или невольно, инициировали вы.

— Я? — Уткин был безмерно удивлен.

— Да, Вы и такие, как Вы!

— Постойте! Я что — не один такой? Еще есть... — глаза подростка просто, что называется, сильно увеличились в объеме.

— Все, что я мог Вам сказать, я сказал. Добавлю только одно — да, Вы не один. Только, кроме Вас, Виктор, больше никто так активно не стал вмешиваться в НАШЕ настоящее. Никто не воровал чужие песни, выдавая их за свои, никто не присваивал клады, никто не интриговал, пытаясь втереться в доверие к высшим руководителям государства...

— Да не пытался я... Чурбанов сам пришел на финал первенства... И песни... ну память у меня...как это? Абсолютная... Вот, запомнил... А что мне оставалось делать? К вам идти на поклон? Здрасте, дяденьки, я — пришелец из будущего?

— Я не знаю, что тебе надо было делать, но воровать чужие песни — это зачем? Прославиться захотелось? — Колесниченко намеренно перешел на "ты", ставя себя все же над допрашиваемым.

— Да не прославиться — а спасти страну эту гребаную!! Кто я такой? Просто мальчик! Ну, там стану чемпионом СССР по боксу, ну, вырасту, стану знаменитым боксером — и что? Кому я интересен? Кто мне поможет, кто поверит? А вот стану песни писать, может, петь их буду, стану звездой советской эстрады, заимею массу полезных знакомств — вот тогда можно будет что-то корректировать, в политике, экономике, не дать развалить СССР... — Уткин почти кричал.

— Виктор, тебе на самом деле сколько лет? Ну, там, в будущем? — Колесниченко немного унял свое раздражение и старался не показать свою брезгливость.

— Ну, полтинник разменял, а что? — мальчик моментально насторожился.

— Взрослый мужик, должность была серьезная — заместитель министра финансов, ты мог многое САМ сделать, мог в стране порядок начать наводить — а что делал? Сладко пил, сытно жрал, девок трахал, воровал в меру, но на безбедную жизнь хватало, правда? Что ты для страны сделал? Ничего! И сейчас ты мне, как пацан сопливый, сказочки про спасение СССР рассказываешь? Да ни хрена б ты не спас! Точно так же воровал бы, жрал в три горла, да песенки чужие распевал. Если бы мы на тебя не вышли!

— Да, жрал бы. Да, песни распевал бы! Но и что-то бы пытался сделать! Пока я никто — то ни хрена я не сделаю! Вот, Ваш сотрудник, Путин — думаете, он....

— Стоп! Все, что мне положено знать о своих сотрудниках, я уже знаю! — Колесниченко жестом остановил разговорившегося пришельца. — Оправдываться будешь не передо мной и не здесь. Главное — есть структура, которая как раз и создана для решения тех проблем, которые ты сейчас кратко описал. И у нее есть все рычаги и полномочия для этого. Не надо воровать чужие песни, но зато надо постараться вспомнить все, что тебе известно о нашем времени и о том, что будет происходить в будущем.

— Ну, память у меня хорошая, можно сказать, феноменальная, за то и столько проработал в Минюсте, четырех министров пережил... Но все же — я не компьютер!

— Не беспокойся, Виктор...как там тебя по батюшке?

— Иванович...

— ...Виктор Иванович, в нашей структуре, точнее, в нашей секретной лаборатории есть специалисты, которые все, что надо, из твоего мозга достанут... Не дергайся, спокойно, никаких препаратов, никаких "сывороток правды" и тому подобных методов. Только биоэнергетика, только на уровне ментального общения...

— Экстрасенсы что ли? — криво улыбнулся подросток.

— У вас их так называют? Ну, да, люди, которые обладают способностями в биоэнергетической сфере... И это вовсе не чудеса, я вот уже год работаю с одним из таких сотрудников и многое повидал. Так что будешь использовать, Виктор Иванович, свою память по прямому назначению. А вот песни... Песни пока прекращаем. И так ты взбаламутил страну... "юное дарование"!

— Ой, так уж и взбаламутил! Пара песен всего!

— Две песни сразу взяла в свой репертуар Людмила Сенчина. Одну песню ты подарил Боярскому. И пообещал Чурбанову написать песню для милиции. Кстати, написал? Точнее, списал?

— Да что там писать-то? В моем времени хорошая песня была написана для милиции, но Щелоков ее забраковал, потом Афганистану посвятили... "Боевым награждается орденом".

— Какому Афганистану, какой орден? А, впрочем, понял. Давай пока, кладезь информации, лавочку временно прикроем. С тобой пока останется наш сотрудник, Владимир Путин,...

Уткин не удержался и сдавленно хрюкнул, изобразив смешок.

-...И давай не будем больше привлекать внимание — ничье внимание, в том числе и самого Путина — к его персоне, договорились? Скоро тебя вызовут в Москву и там, — Колесниченко показал пальцев вверх, — тебе все доступно объяснят. Кстати, взбаламутил ты не только пространство вокруг себя, но, вполне вероятно, что и время. Есть такой термин — "пространственно-временной континуум". Поэтому во избежание каких-либо дальнейших... мммм... дальнейшей непредсказуемости — пока никаких новых "открытий".

— А бокс?

— Ну, боксируй пока, но больше не лезь на эстраду. Пока не лезь. Вполне возможно, что там, — Колесниченко снова ткнул пальцем в потолок, ­— найдут применение и этим твоим...ммм... "способностям". Но пока — никакой самодеятельности!

— Никакой?

— Виктор... Иванович. У тебя есть выбор — или сотрудничать с нами, то есть, работать в качестве сотрудника серьезной структуры государственного уровня.... Или сотрудничать с нами же в качестве подопытного кролика. Тебе разница ясна? Все понятно? Или разжевать?

— Да уж понятно... "Белая палата, желтый дом", так, да?

— Ну, примерно. И тесные запоры. И не только рот на замке. Так что, Виктор Иванович, у тебя сейчас все козыри на руках. Понятное дело, что про твои замашки кладоискателя, про оружие и прочие махинации мы молчим. Нет, все материалы у нас лежат, но не для шантажа — просто, если вдруг Витя Уткин внезапно душевно распереживается и угодит в клинику, ну, там нервное расстройство на фоне усталости или что-то еще, то мы сможем предъявить общественности плоды твоей деятельности и объяснить причины внезапного расстройства рассудка... Теперь понятно?

— Мда... Как было сказано в одном советском фильме... Его скоро снимут, кстати... Так вот, там шеф гестапо Мюллер говорит советскому разведчику Исаеву: "Как я Вас перевербовал? Быстренько и без всяких фокусов!" — Уткин снова криво ухмыльнулся.

— Что? У нас советское телевидение будет гестаповца показывать? Который советского разведчика вербует? Не может быть! — Колесниченко был ошарашен.

— Может-может! КГБ будет даже консультировать авторов сценария и режиссера. Но... Вы же сказали, товарищ старший лейтенант, никакой информации. Все, я умолкаю. Вы правы, конечно... Может, утопия, может, я и заигрался... Но, думаю, Комитет — действительно на сегодня реальная "крыша"...

— Не понял, что? Какая крыша?

— "Крыша" — это сленг такой, ну, прикрытие.

— Хм, возможно... Я бы назвал это — агентурное легендирование и силовое сопровождение. — Колесниченко снова поморщился от словечек Уткина.

Потом встал, давая понять, что разговор окончен. И перешел на официальщину.

— Итак, подписку я с Вас, Виктор Иванович Уткин, пока брать пока не буду. Позже подпишите стандартный договор, заявление на согласие сотрудничать, оформим Вас вначале на добровольных началах.

— "Сексотом" что ли? ­— Уткин снова осмелел и нагло улыбнулся.

— Сексотом. Негласным осведомителем. Пока Вы, Виктор Иванович, несовершеннолетний, мы не имеем право с Вами сотрудничать, как с гражданином, в полной мере. Но "стучать", как Вы и такие, как Вы, это называете, может и юный пионер. Точнее, комсомолец. В комсомол еще не вступили?

— Нет еще, в перспективе... — Уткин снова сдулся, поняв, что шуточки кончились.

— Ну, вот. Позже будут иные условия. Выгодные для Вас, Виктор Иванович, персонально.

Колесниченко немного помолчал. Потом неожиданно улыбнулся и закончил совсем уж по-родственному.

— Ты мужик, судя по всему, неглупый, так что прохиндиаду свою заканчивай, пора заниматься действительно важными делами. Государственной, я бы сказал, важности...

Одесса, год 1977, 1 января

...Сейчас, вспоминая тот разговор, Колесниченко готовился к примерно такому же варианту развития событий. Тем более, что ему предстоял разговор не просто с еще одним пришельцем из будущего — судя по досье, этот "попаданец" обладал солидным криминальным опытом и, скорее всего, криминальным прошлым. Раз сумел "построить" одесских авторитетов, которые были не простыми шаромыжниками, а серьезными ворами-"законниками". Таких людей взять просто "на арапа не получилось бы. Значит, этот Миша Филькенштейн по кличке Филин сам наверняка вор, причем, авторитетный. И если этот Уткин, серьезный мужик, чиновник, такое вытворял — то что ждать от профессионального преступника? Наверняка, планы по ограблению Госбанка СССР, не меньше. Или что-то в подобном ключе...

Но старший лейтенант ошибся...

— Я таки очень извиняюсь, но душа моя радуется от того, шо такая серьезная контора, как Комитет, наконец-то пришла до меня у гости.

Если бы Миша Филькенштейн не выглядел, как самый обыкновенный четырнадцатилетний еврейский подросток, Колесниченко бы подумал, что с ним говорит взрослый мужик. Точнее, даже не взрослый, а старый прожженный еврейский маклер. Но перед ним стоял нескладный, голенастый, мосластый и быстро растущий, но, тем не менее, какой-то нескладный юноша. И насмешливо улыбался. Вот в его глазах как раз и можно было увидеть того самого старого еврея...

Филькенштейн не стал дальше устраивать постановку по мотивам рассказов Бабеля, а сразу перешел к делу.

— Я так понимаю, Вы — старший лейтенант, может, капитан, да?

— Да, пока старший лейтенант Комите...

— Я понимаю, что Вы не из детской комнаты милиции. Не надо мне козырять ксивой, я Вас прошу. Я надеюсь, Вас не прислали разбирать те несчастные случаи, когда взрослые урки пытались обижать бедного еврейского мальчика? Нет? Вот и славно. Значит, Контору заинтересовали мои методы, я прав?

— Собственно, не только методы...

— Ага, прекрасно, дела обстоят даже лучше, чем я предполагал...

В это время в комнату зашла мама Миши, Изольда Самуиловна.

— Миша, ты таки привлек к себе внимание наших органов. Я тебе сколько говорила, что эти твои босяцкие выходки и улица станут причиной моей ранней смерти? Ты не бережешь свою маму, ты оставишь себя без родителей в раннем детстве, и никто не поможет тебе, когда ты окажешься там, где никогда не должен был оказаться...

— Мама, не делайте мине нервы, товарищ из органов всего лишь хочет наказать тех взрослых уродов, которые хотели миня немного испортить и научить тем самым босяцким выходкам, в которых Вы миня обвиняете. Мама, идите спокойно готовить таки Вашу рибу, а то она, как я чувствую, вот-вот сгорит от стыда за Вас.

Изольда Самуиловна, которой Колесниченко, чтобы его впустили в квартиру, пришлось показать милицейскую "корочку", всплеснув руками и с криком "Боже, риба!" умелась на кухню. В воздухе ощутимо запахло жареным.

— Приходится немного подстраиваться. В детстве в нашей семье еще похлеще разговаривали, я, став взрослым, совершенно отвык, так что немного утрирую... Так вот, дорогой товарищ, которого я, судя по моему прошлому, должен называть гражданином, я так понимаю, Вы не только в курсе того, что я, но и понимаете, кто я?

— Ну, в общих чертах. Кстати, насчет "что" — что это за "методы" у Вас? Бац — и три трупа. У вас ТАМ, — Колесниченко многозначительно показал глазами на потолок, — такие методы в ходу?

— Я дико извиняюсь, но давайте уточним: ТАМ — это где? — Филькенштейн мило улыбнулся.

— Ну, что ж. Я понимаю, что Вы, Михаил, взрослый человек. Поэтому и разговор у нас будет взрослый. Итак, организация, которую я представляю, в курсе Вашей настоящей сущности. Вы привлекли наше внимание тем, что не по-детски разобрались с взрослыми жуликами. Мало того — Вы смогли обосновать свои, скажем так, методы и свое поведение перед ворами. Которые — что неслыханно — дали Вам, Миша, в сущности, мальчику, полный карт-бланш. И теперь Вы здесь, на Молдаванке, один из "центровых". Согласитесь, ТАК не бывает! Отсюда простой логический вывод — или за Вашей спиной стоит кто-то очень серьезный, или Вы сами — очень серьезный. Мы проверили — никто за Вами не стоит. Значит, вариант номер два. Но поскольку, повторяю, ТАК не бывает и быть не может, присутствует какая-то аномалия.

— Браво! Я думаю, что вы таки капитан! — Филькенштейн засмеялся, потирая руки.

— Угадали — представление на капитана уже ушло наверх. Но вернемся к Вашему званию, — Колесниченко вцепился в собеседника мертвой хваткой.

— Сейчас у меня никаких званий, регалий и прочего...

— Значит, наши выводы верны? Вы — не отсюда?

Филькенштейн стер улыбку с лица и посмотрел на Колесниченко очень внимательно.

— А Вы готовы, будущий капитан, к тому, что я Вам сейчас скажу?

— Если Вы мне сейчас скажите, что Вы, Михаил Филькенштейн, из будущего, то я не буду набирать "03" и вызывать санитаров. Так что можете быть со мной откровенны.

— Надо же... Какая оперативность. Остается только спросить — а откуда такая осведомленность? — Филькенштейн был уже совершенно серьезен.

Колесниченко немного помолчал, а потом как бы нехотя, тихонько сказал, глядя подростку прямо в глаза:

— Миша, ты у нас не один такой. И кроме тебя у нас есть твои, так сказать... попутчики. Из вашего времени.

Этого Филькенштейн совсем не ожидал. Его лицо изменилось, он встал и в задумчивости отошел к окну. Потом повернулся и дрогнувшим голосом спросил:

— Я на все согласен. Сразу. На сотрудничество, подписку, на дачу любых показаний. Но у меня одно условие!

— Какое? — Колесниченко был удивлен, но не подал виду.

— Я должен спасти одного очень близкого мне человека... человечка... И убить некоторых тварей. Вы мне даете лицензию на их устранение, я вам — все что захотите. Только так! Я, Миша Филькенштейн, по прозвищу Филин, вор-рецидивист, катала со стажем, инструктор израильской спецслужбы по боевой подготовке — я вам нужен. А вы нужны мне! Один я не смогу ничего сделать, рано или поздно меня задавят. Но если за моей спиной встанет Контора... Короче, свои условия я озвучил. Я так понимаю, Вы не имеете право принимать самостоятельные решения, так что время у Вас, будущий капитан, есть. Я думаю, что-то таки произошло и в том, и в этом мире, раз, как Вы сказали, что не один я такой сюда свалился...

Колесниченко помолчал, переваривая информацию.

— Вы правы. Я должен передать Ваши условия руководству. Но это — всего лишь несколько звонков по телефону. Поэтому через два часа мы встречаемся... Ну, давайте будем банальными — у Дюка. А там и ресторанчик какой найдется... Впрочем, Вы — одессит, Вам и карты в руки. Мда, про карты сказал, не подумав... Ваше прошлое... Но сперва один вопрос. Что за систему боя Вы использовали в драках? Что это за техника?

Филькенштейн удивленно посмотрел на Сергея.

— Надо же... На кону стоит судьба огромной страны, речь идет о разрешении на убийства, а он мне про технику боя...

Он немного помолчал. Потом все же ответил.

— Этот стиль рукопашного боя называется "крав-мага", создан в Израиле и этому обучают израильские спецподразделения, в том числе полицейские и армейские. Крав-мага направлена на уничтожение противника любым доступным способом, поэтому спортивного единоборства в таком стиле нет и не будет. Но сейчас этот вид борьбы еще не создан. Так что, если вас и это интересует, я смогу кое-чему ваших людей научить...

Он снова помолчал. Потом все же сказал то, чего Колесниченко совершенно не ожидал.

— Если понадобиться, я научу их убивать. И сам могу это делать, если будет нужно...

Глава восемнадцатая. "Альфа" и "Омега"

Есть такое понятие — "точка бифуркации". То есть, точка невозврата. Место, откуда уже нельзя вернуться назад, когда невозможно что-то исправить, что-то вернуть, что-то изменить. "Точка бифуркации" — понятие, скорее, техническое, оно обозначает тот краткий момент в некой системе, когда она может изменить режим работы либо в одну, либо в другую сторону. И после этого возврата к прошлому уже нет — потому что ситуация станет либо одной, либо другой. Если рассматривать этот термин с точки зрения психологии — это момент, когда человек легко может что-то сделать, или не сделать. Причем, в этой точке человек находится в некоем шатком равновесии и малейшее подталкивание в нужную сторону дает нужный эффект. Но если этот момент пропущен — все, проехали, точка невозврата пройдена. И можно ругаться, рвать на себе волосы, пытаться все начать сначала, но тщетно — нужного результата уже не будет.

Мы часто в жизни проходим такие точки. Все наши судьбы, так или иначе, зависят от того, подтолкнет ли нас кто-то или что-то в нужный момент в нужном направлении или же мы покатимся не в ту сторону? А ведь не только человек проходит такие вот "точки бифуркации". Пожалуй, все человечество их проходит.

Или не проходит...

Ростов, год 1976, 31 декабря

Командир спецгруппы КГБ "Альфа" майор Лагунец быстро показал, что его люди прибыли в Ростов не просто так. Первым делом он наладил взаимодействие с ростовскими операми, причем, сразу на двух уровнях — формальном и неформальном. Формально он побывал у начальника ростовского ГУВД и показал ему такую "ксиву", что тот моментально вызвал "на ковер" всех начальников райотделов, наплевав на подготовку к Новому году и прочие радости жизни, к которым эти самые начальники не были равнодушны. Причем, одного милицейского начальника вытащили из ресторана. После чего майор Лагунец, взглянув на него, попросил начальника ГУВД полковника Свиридова поставить вопрос о неполном служебном соответствии своего подчиненного. Ну, тот и поставил. Так что вместо подготовки к празднику проштрафившийся майор милиции стал готовиться сдавать свой райотдел своему заместителю. Все правильно, для кого — праздник, а для МВД — усилении. Тем более, Ростов-папа...

Произошедшее произвело на ростовских милиционеров неизгладимое впечатление. И вызванные на общее совещание оперативные сотрудники были максимально собраны и мотивированы. Но с ними Лагунец повел себя совершенно иначе. Он собрал всех в актовом зале, но не стал с трибуны провозглашать какие-то лозунги и прочие прописные истины. Он присел на краю сцены перед собравшимися в зале операми и просто сказал:

— Мужики. Я все понимаю — Новый год на носу, у многих из вас семьи, которые и так не видят вас дома неделями, зарплаты у вас далеко не самые большие, и порой вы не можете позволить себе купить жене дорогой подарок, свозить семью на курорт или порадовать детишек вкусняшками. И при этом вокруг вас очень хорошо живут те, кого вы обязаны ловить и сажать. Нет, даже не живут — жируют! Жрут, пьют в лучших ресторанах, одеваются в импортные шмотки, которые вы при ваших зарплатах себе позволить не можете. Потому что американские джинсы стоят больше, чем вы получаете в месяц. Ну, без выслуги и прочих надбавок. И если вы кого-то из этой шантрапы ловите, то часто они очень быстро снова оказываются на свободе. Вам такой расклад нравится?

— Ну, не нравится, и что? Не работать? Уволиться? — седой капитан, со шрамом на левой щеке, который придавал его лицу зловещий вид, насмешливо глянул на Лагунца.

— Нет, как раз работать. Сегодня, именно сегодня вы сможете, наконец, поменять все расклады. Почистить Ростов от всякой швали. Москва дала добро на операцию, которую проводим мы, спецгруппа КГБ СССР "Альфа", которой командую я, майор КГБ Юрий Лагунец, и мой товарищ, майор КГБ Виктор Шардин.

— Ну, мы со "смежниками" и раньше работали, что нового-то? — не успокоился все тот же капитан со шрамом.

— Вы, товарищ капитан, представьтесь для начала, — Лагунец встал со сцены и подошел к говорившему. Тот не спеша поднялся, но взгляд не отвел.

— Начинается... Снова та же волынка... Капитан Скворцов. Начальник ОУР Ленинского райотдела внутренних дел.

Лагунец, который оказался с капитаном одного роста, с интересом посмотрел на опера.

— Капитан, шрам откуда?

Скворцов удивленно посмотрел на КГБ-шника.

— Да, было дело...

— Капитан Скворцов один задержал банду грабителей. Вооруженных. Они его напарника ранили, а капитан одного застрелил, а одного ранил. Ну и получил два ножевых, — вступился за подчиненного начальник ростовской милиции полковник Свиридов.

— Ясно. Ты, капитан, не кипешуй. Я тебя не по струнке ставлю, просто я представился, а ты — нет. Что касается твоей реплики, — Лагунец снова отошел к сцене и присел на ее край, как бы подчеркивая неформальность проводимой им беседы, — то сегодня вы сможете не только изменить расклады в своем городе, но и получить то, что заслужили. За эту операцию все вы, без исключения, получите очередные звания. А также — премию в размере месячного оклада. И еще. Вы, наверное, удивляетесь, что вами вдруг командуем мы, люди из Комитета. Открою вам служебную тайну — к сожалению, в рядах славной ростовской милиции есть товарищи, которые нам совсем не товарищи. Поэтому об операции был уведомлен только один человек — полковник Свиридов. К нему у нас и у наших, точнее, у ваших коллег в Москве вопросов нет. А вот некоторые сотрудники сегодня попрощаются со своими теплыми кабинетами, погонами, партбилетами, а кое-кто — и со свободой. Потому что служат не Родине, не своему народу, а как раз тем, от кого сегодня мы будем чистить Ростов.

Лагунец снова встал со сцены, давая понять, что неформальное общение закончено, поправил галстук и уже другим голосом сказал:

— Итак, товарищи офицеры, ставлю боевую задачу...

...Кёсиро Токугава понимал, что жить ему спокойно в Ростове не дадут. После того случая, когда местные отморозки решили, что им все позволено и стали приставать к его матери на улице, а он отобрал у двоих ножи и нашинковал этих уродов, его уже дважды пытались типа наказать. Нет, тот случай, когда местное ворье ему пыталось "предъяву" кинуть, не в счет — тогда он только "отметелил" этих "предъявщиков". А вот потом все было уже серьезно — вначале шестеро пришли к нему домой, вернее, не пришли — вломились. Пришлось показать, кто в доме хозяин, в результате — трое "двухсотых". Ну и те, что живы остались, могут не радоваться — инвалидность всем троим обеспечена. А вот когда уже лично его пытались прикончить в парке — это уже было без всяких "предварительных ласк"... Грохнуть его хотели быстро и качественно. Пришлось с ними поступить их же методом — повесить на дереве в парке. Так сказать, оставил предупреждающую табличку, типа "Не влезай — убьет!"

Но воры, скорее всего, не поняли. И будет третья попытка. А за ней четвертая, пятая... Значит, надо перехватывать инициативу. Так что пора к коллегам обращаться. Если они до сих пор не проявились, то наверняка его "пасут", собирают информацию. Поэтому, вероятнее всего, сегодня во время очередного нападения он будет иметь удовольствие с ними пообщаться. Возможно он ошибается и все эти его жесткие методы не привели к тому результату, на который майор Токугава рассчитывал. И все же Кёсиро был уверен, что просчитал он своих коллег из Комитета правильно — не могли они не обратить внимание на такую жесть. И наверняка из МВД данную сводку передали "бурильщикам"[КГБ — комитет глубокого бурения, одна из шуточных расшифровок этой абревиатуры]. Значит, ситуация под контролем, а главное — он сможет выйти на руководство Комитета. Нет, сразу раскрываться он не станет, но прозондировать обстановку и составить план действий уже сможет.

Кёсиро вспомнил, как он, Костя-Ниндзя оказался в своем детском теле, как трудно было как бы заново привыкать к матери и отцу, еще молодым и полным жизненных сил. Отец, хоть и потерял глаз и руку в Корее, но тренироваться не прекращал. И его, Кёсиро, тренировал. Кстати, в своем детском теле ему трудно было не показывать свой настоящий уровень. Вот отец сразу и насторожился, увидев, как чисто Костя исполняет ката, какая у него внезапно стала отточенная техника. Пришлось рассказать правду. Ну, как рассказать? Намекнуть, общими фразами. Но старый самурай все правильно понял.

— Кёсиро, я счастлив, что ты вырос Воином, что сейчас в твоем детском теле живет мой взрослый сын. Я рад, что смог воспитать тебя достойно и что ты с честью прошел все испытания. Я по-прежнему буду с нежностью относится к тебе, сын мой, и не важно, кто ты теперь и откуда ты пришел. Если тебе дарована возможность пройти свой Путь еще раз, то иди. Это — твоя Карма, твой Путь. Я буду помогать тебе, чем смогу. Я горжусь тобой, сын!

Матери они ничего не сказали. Хотя она тоже что-то стала подозревать. Но мужчины не обязаны посвящать женщину в свои секреты. Хватит и того, что она видела сына в бою. Этого было достаточно — Харуяки Токугава под благовидным предлогом отправил жену в санаторий для ветеранов спецслужб в Крым, благо, связи остались. Кьюнг-Сун не смела перечить мужу. Тем более, она понимала, что ситуация серьезная и ее мужчины разберутся. Поэтому им лучше не мешать.

И вот Кёсиро Токугава шел домой, понимая, что сегодня — решающий день. Именно сегодня состоится тот бой, который откроет ему его новый Путь. Только бы все сложилось так, как он просчитал. Если нет — тогда предстоит не один бой, тогда будет война. И не факт, что он сможет в этой войне победить...

...Майор КГБ Виктор Шардин решил вначале посмотреть, как будут развиваться события. Он проанализировал ситуацию и понял, что ростовские воры не оставят семью Токугава в покое. И обязательно будут мстить Косте. Иначе — потеря лица, позор на весь Союз. Нет, конечно, Комитет мог выйти на всех этих авторитетов, приказать им поджать хвост. Рычаги были. Но в данном случае сошлись воедино многие векторы — и посмотреть надо было на "пришельца" в действии, причем, не в плане боевых навыков — важно было понять, как он поступит в данной ситуации. И криминал в Ростове давно пора было прижать — надоело управлять этими подонками и использовать эту грязь в своих целях. Но это уже была политика не Комитета государственной безопасности, а Комитета государственного контроля. Потому что нельзя идти в коммунизм со всяким мутным балластом. Надо ворье давно вычищать, и начинать с таких городов, как Ростов и Одесса. Потому что эти "папа" и "мама" наплодили криминала столько, что на весь Союз хватило. Здесь почистить — потом и в других городах порядок навести.

Шардин занял наблюдательный пост в конце улицы Коминтерна, за последним домом. Тот стоял в конце улицы, перед пустырем, а за ним как раз и находился дом семьи Токугава. Поэтому майор сразу заметил, как от пустыря к этому дому стали стекаться какие-то серые личности. Именно серые — уже были сумерки, люди, прокрадывавшиеся вдоль заборов, были как тени — серые и тихие. С другой стороны тоже мелькнули какие-то тени, правда, попадая в свет уличных фонарей, они приобретали более конкретные очертания.

— Судя по всему, вся ростовская блатота сбежалась сюда, — саркастически заметил старшина Цароев. — Товарищ майор, надо бы сообщить нашим.

— Да, старшина, давайте по "Неве" свяжитесь с основной группой, пусть майор Лагунец поспешает, сдается мне, сейчас тут будет мясорубка.

Днепропетровск, год 1976, 30 декабря

В Днепропетровской областной больнице имени Мечникова сотрудники местного областного управление КГБ, которые круглосуточно дежурили у палаты с двенадцатилетним пионером Максимом Зверевым, несколько раз докладывали руководству о том, что охраняемый объект не только вышел из комы, но и вот уже два часа о чем-то разговаривает с сотрудником Комитета из Москвы. И каждый раз начальство приказывало не мешать и никого к пионеру больше не впускать. Никого. И лечащий врач, и даже сам главврач больницы были вежливо, но твердо остановлены и отправлены восвояси. Но если главврач все понял и удалился, то хирург Виктор Коробченко жутко ругался и грозился найти на КГБ-шников управу. Смешно, наверное, это выглядело со стороны...

— Вы не понимаете! Мальчик был в коме и, если он сейчас из нее вышел, ему необходима врачебная помощь, иначе он..., — кричал Коробченко.

В этот момент дверь палаты открылось и из нее вышли Владимир Сафонов и... Максим Зверев.

... — иначе он что? — спросил, улыбаясь, Сафонов.

— Да, иначе я что? — точно также улыбаясь, повторил Макс.

Хирург запнулся и не знал, что ему сказать.

— Доктор, Вы не волнуйтесь. Проблема этого мальчика лежит не в хирургической, а психологической плоскости. Его кома, как Вы сами нам докладывали, была совершенно необычной. Мальчик просто выключил свое сознание, как выключают перегревшийся телевизор, чтобы он не сгорел, понимаете? Рану Вы сами видели, она была совершенно не опасной для организма. Максим немного отдохнул и снова пришел в себя.

При этих словах пионер еще шире улыбнулся и подмигнул Сафонову. Тот понимающе кивнул.

— Так что готовьте документы на выписку, мы сейчас переоденемся и подойдем к Вам в кабинет. А вы, молодые люди, продолжаете нести службу и поступаете в мое распоряжение. Можете уточнить у своего начальства, оно подтвердит. Задача та же — личная охрана вот этого юного пионера.

Один из сотрудников кивнул и пошел докладывать, второй, посмотрев на мальчика, повернулся к Сафонову.

— Прошу прощения, не могли бы Вы уточнить нашу задачу?

— Ну, Вы же знаете, что на этого мальчика, кстати, и на меня тоже, было совершено нападение?

Сотрудник КГБ кивнул.

— Так вот, нападение может повторится. Поэтому во избежание последствий любого — подчеркиваю — любого, кто попробует приблизиться к нам ближе трех-четырех метров без нашего на то позволения вы обязаны нейтрализовать.

— Нейтрализовать в какой степени?

— Вплоть до летального исхода, — Сафонов, не мигая, посмотрел на молодого парня тяжелым взглядом. Тот не смутился, взгляд не отвел, просто кивнул и зачем-то поправил оперативную кобуру под пиджаком.

Владимир Сафонов, пока Максим Зверев переодевался, прокручивал в голове все детали разговора с "пионером".

...— Здравствуйте, Владимир Иванович. Думаю, теперь нам есть о чем поговорить? Вы ведь все поняли, не так ли? — сказал Максим.

И улыбнулся.

— Да, поговорить есть о чем. Сразу предупреждаю — все наши выводы построены только на анализе фактов и на наших же умозаключениях. Поэтому я просто сейчас буду спрашивать, а ты... точнее, Вы, Максим — отвечать. Годится?

— Ну, давайте попробуем. Я так понимаю, от попытки вести допрос с применением спецсредств вы сразу отказались?

— Во-первых, по законодательству права не имеем. Во-вторых, Вы, Максим, на сегодня не подпадаете под советское законодательство. Поскольку Вас как бы и нет.

— О как! — Макс даже крякнул. — А где же я?

— А вот это я и приехал выяснить. Совсем недавно Вас, Максим, здесь не было. То есть, тело Ваше было, а вот сознание... Скажете мне, где Вы были?

Макс задумался. Потом, посмотрев в глаза биоэнергетика, спросил:

— Я так думаю, Вы уже поняли, что я — из другого времени?

Сафонов кивнул.

— Да, это была одна из основных версий. Тем более, что мои способности и способности моих коллег позволяют частично проверить эту гипотезу. Которая, судя по всему, перестала быть таковой, превратившись в некую парадигму. И теперь, чтобы нам выработать модель постановки проблем и их решения, нужна дополнительная информация.

— Ну, что ж, давайте начнем. Итак, сам принцип моего попадания сюда мне неизвестен. В 2016 году во время боя под Авдеевкой я, вероятно, получил ранение или контузию и очутился в своем собственном теле, теле 11-летнего подростка. Сохранив все свои знания, навыки и умения. Как я понимаю, моторика тела, мышечная память и все остальное автоматически подстроились под мое "взрослое" сознание. А что касается того, где я был... Сначала снова в своем будущем... Точнее, уже не в своем... Короче, об этом я поговорю с Вами и Вашими коллегами отдельно. Потому что, как я понял, при моем возврате туда произошел "эффект бабочки", как у Брэдбэри — история изменилась, понимаете?

— Прекрасно понимаю. Выходит, Ваше появление здесь нарушило какие-то механизмы, и история стала развиваться по другому пути? Очень, очень интересно... Вы сказали, бой под Авдеевкой? Какой бой? Кто с кем воюет?

Зверев устало посмотрел на Сафонова.

— Владимир Иванович, мне не хочется Вас огорчать, но в будущем Советский Союз прекратит свое существование и распадется на ряд государств и недо-государств. Россия станет правопреемницей СССР, а вот Украина очень быстро подпадет под влияние США и, в конце концов, став пешкой в геополитических играх, будет использована, как инструмент в войне с Россией.

Заметив изумленный вид экстрасенса, поправился.

— Нет, напрямую с Россией воевать никто не будет — я имею в виду войны пропагандистские, экономические, геополитические. То есть, за сферы влияния. Вначале Украина провозгласила себя независимой, но больше 20 лет украинцы жили с россиянами мирно, торговали, получали газ, электроэнергию по очень низким ценам. Ну, топливо для украинских АЭС тоже поставлял РосАтом. А потом на Украине произошел государственный переворот под управлением Госдепартамента США и понеслось... Вначале Россия ввела свои войска в Крым и под этим соусом инициировала там референдум об отделении. Конечно же, референдум прошел и более 90% крымчан проголосовали за присоединение к РФ. С руководством Украины этот вопрос быстро решили — у тех было рыльце в пушку.

— Не понял, это как?

— Во время госпереворота, который они у себя объявили революцией, нынешним... ну, тем руководством страны, которое в моем будущем было, были спровоцированы кровавые жертвы... Более ста человек были убиты, половина из них — расстреляны неизвестными снайперами на главной площади Киева — Майдане Независимости...

Сафонов был просто шокирован.

— Боже мой... Какой ужас! И это нас ожидает?

— Вот как раз на этот вопрос я Вам ответить и не могу. Судя по моему "откату" в свое будущее, есть вероятность того, что его можно изменить. Надо только понять, что именно я сделал ЗДЕСЬ, чтобы ТАМ что-то изменилось. Если, конечно, не принимать во внимание теорию параллельных миров.

— Да-да, мы пока ее со счетов не сбрасываем, но уж очень много факторов говорят о том, что имеют место все же темпоральные аномалии.

— Аномалии ли? — усмехнулся Зверев.

— Ну, там будем посмотреть, как сие охарактеризовать. Максим, я потрясен. Вы там, в своем будущем кем были?

— Я был журналистом. Потом командиров диверсионно-разведывательной группы армии Донецкой народной республики. После переворота Донбасс отказался подчиняться новой власти. Но если в Крыму были российские военные и Черноморский флот, который, кстати, при разделе имущества СССР достался России, то в конфликт на Донбассе российский президент не стал вмешиваться. Тем более, что после возврата Крыма, который Хрущев так неосмотрительно подарил Украинской ССР, были рычаги влияния на украинскую власть, так что те и не пикнули. А вот с Донбассом получилось сложнее. Российская армия, конечно, помогла, чем могла — оружие, волонтеры-добровольцы, отдельные военные операции... Но открыто она не могла вводить свою армию, ибо тогда гражданская война превратилась бы уже в открытый военный конфликт. И не факт, что воевать пришлось бы только с Украиной...

— Гражданская война?!

— Да. Когда в Донецкой и Луганской областях также прошли референдумы, правда, не об отделении от Украины, а только об особом статусе, то есть — автономии, украинское руководство решило задавить эту, так сказать, вольницу силой. И послало войска.

— Как такое возможно? Это же противозаконно!

— Да плевать они хотели на закон! Да, по Конституции Украины армии запрещено вмешиваться в гражданские конфликты. Ведь на Донбассе, по сути, произошло то же самое, что месяцем ранее в Киеве — люди вышли на улицы протестовать против ненавистной им власти. Только в Киеве таких людей назвали революционерами и героями, а вот жителей Донецка и Луганска — сепаратистами и предателями. А чтобы выглядеть в глазах всего мира цивилизованными и законопослушными, новые руководители Украины придумали миф о российской угрозе.

— Это как?

— Ну, якобы, это не местные жители на Донбассе протестовали против власти, захватили административные здания и прочая — нет! Якобы российские диверсанты это сделали. А потом типа вошла российская армия. Только позже, даже подав иск в Международный трибунал в Гааге против России, Украина с треском проиграла процесс. Потому что там попросили предоставить доказательства российской агрессии. Кроме фальшивых фотомонтажей и всяких слухов украинская сторона доказательства предоставить не смогла.

— Очуметь! Я даже не знаю, как на такое реагировать... — Сафонов был просто ошарашен услышанным.

— Так это, Владимир Иванович, только 1% из всего, что случилось в будущем. Точнее, что должно случиться...

— Нет уж, такого случится не должно! — почти выкрикнул Сафонов.

— Вот поэтому мы должны будем подробно, не торопясь, обстоятельно все проанализировать, просчитать и понять — что именно со мной произошло, чтобы...

— Не только с Вами, Максим! — внезапно быстро проговорил Сафонов.

На этот раз удивлен был уже Зверев.

— То есть? Не я один у вас проявился?

— Вы совершенно точно подобрали слово — "проявился". Вы вот проявились, а Ваши, скажем так, собратья — нет. Ну, так, по мелочи... После того, как Вы, Максим, дали нам понять, что Вы — не простой пионер, мы стали искать таких же... такие же, скажем так, странности...

— И нашли?

— Представьте себе, да. Наш сотрудник — кстати, на сегодняшний день создана секретная группа КГБ "Омега" — так вот, один из ее сотрудников высказал версию о том, что таких, как Вы, должно быть... ну, в общем, должны еще быть такие вот "пионеры".

— Почему именно пионеры? — Максим был удивлен.

— Да потому, что сейчас — 1976 год. И чтобы, как я понимаю, успеть изменить будущее, и в дальнейшем в этом будущем что-то менять, нужны молодые, энергичные люди. Чтобы вырасти, созреть, успеть выйти на ключевые позиции. А, возможно, это некая темпоральная особенность — возможность переброса только в детское тело. Может, потому что детское сознание более гибкое и Вы-ребенок спокойно уступили место себе же, но взрослому. В общем, есть разные теории и пока этот вопрос нас не очень интересовал. Сейчас важен результат, то есть, то, что получилось. А как — это вопрос уже второй...

— А что получилось? Кто еще попал сюда и откуда?

— Да есть еще "попаданцы"... Причем, как ни странно, все из одного временного пласта — 2015-2019 годы. Видимо, что-то у нас пошло не так... А, может, не только у нас...

— Да уж... — Макс саркастически улыбнулся. — Если бы Вы, Владимир Иванович, знали, насколько все пошло не так... И у нас, и в мире... Кстати, не думали о том, что и там, за кордоном, тоже возможно появление таких, как я?

— Да нам, Максим, пока и с вами хватает проблем, некогда думать о заграницах... Тут вы таких уже дров наломали...

— Мы? Кто еще? Что наломали? — Зверев не скрывал удивления.

— В общем, еще есть четверо. Виктор Уткин, из Ленинграда, Михаил Филькенштейн из Одессы, Иван Громов из Волгограда и... — Сафонов замолчал и пристально посмотрел на Макса... — и Кёсиро Токугава из Ростова.

Зверь внезапно как будто налетел на стену. В голове завертелось, перед глазами встала картина последнего разведвыхода, глаза Кости-Ниндзи, его "чуйка", артобстрел...

— Кёсиро Токугава? Костя? Не может быть!

— Может, Максим, может. Сейчас как раз наши сотрудники в Ростове обеспечивают его безопасность...

— А что с ним случилось? Он в опасности? Что там?

— Ну, я бы не сказал, что в опасности он. Скорее, опасность грозит Ростову-папе. Твой Костя вполне способен разнести там все к чертовой материи. Ну, не все, но частично...

— Узнаю Кёсиро. Так все-таки, что он там натворил?

— Ничего особенного — у него там с местным криминалитетом конфликт вышел. Ну и твой друг, как я понимаю, особо не церемонился. На сегодняшний день там уже девять трупов и, боюсь, будет больше...

— Правильно боитесь, Костя может. Мы, знаете ли, на той войне уже привыкли к "двухсотым"...

— Не понял — к кому?

— Аааа... ну, груз 200, трупы, то есть... Это с Афгана еще... Стоп, Вы ведь и про Афганистан еще не в курсе, ведь только 77 год...

— Ладно, не будите интерес, он и так уже на взводе... Потом все расскажете — и про Афганистан, и про Украину... А пока что надо срочно вылетать в Ростов. Потому что там наши сотрудники будут проводить операцию по спасению ростовских воров от Вашего друга... Шучу, шучу. Нет, наша спецгруппа "Альфа" город от криминала почистит, ну и Кёсиро Токугаву подстрахует...

— Так я вам тогда зачем?

— Так насколько я понимаю, вы с ним воевали вместе, так?

Макс кивнул.

— Судя по его действиям, парень он резкий. Как он поведет себя при контакте с нашими сотрудниками, мы не знаем. Тем более, в той каше, которую он же и заварил. А он нам очень нужен. Вы все нам очень нужны. Все вместе. И самое главное — видимо, вы здесь уже настолько наследили, что временные пласты сдвинулись. Кстати, ты мне сам сегодня это подтвердил. Вот и надо проследить, чтобы Костя твой не накуролесил еще больше. Потому что тогда...

— Что тогда?

— Тогда не только ты не сможешь попасть в свое будущее. То, которое случилось на самом деле. Мы все можем попасть в будущее, которое на сегодня непредсказуемо. А мы как раз хотим его не только предсказать, но и направить в нужное нам русло.

— Кто это мы? Кому — нам? — Максим был просто ошеломлен.

— А вот это, уважаемый пришелец, мы обсудим немного позже, — Сафонов улыбнулся и подмигнул Зверю. — Давай, переодевайся, нам надо срочно ехать в аэропорт.

Глава девятнадцатая. Самурайские войны

Есть страны, а есть государства. И это — не одно и то же. Страна может быть какой угодно — капиталистической, социалистической, монархической, даже "банановой республикой", коих сейчас много. Она может быть протекторатом, колонией, даже пиратской вольницей — такой, к примеру, была знаменитая Тортуга. Но при этом эта страна не является государством. Потому что государство — это целая система. Система власти, система управления, идеологическая система. И в этой системе все должно функционировать максимально четко, слаженно. Экономика, политика, социальная сфера, законодательство — все должно быть взаимосвязано, логично, целесообразно. Но если в стране коррупция, беспредел, анархия, если страна живет в долг, если экономика катится в пропасть — ну какое это государство? А если еще этой страной управляют руководители другого государства...

И еще — государство обязано заботится о своих гражданах. Которые, в общем-то, составляют его основу. Если же это не происходит, то нет граждан — есть только население. Которое потихоньку вымирает, убегает, то есть, эмигрирует, а главное — не считает себя гражданами своей страны. Потому что их гражданские права попраны и забыты. То есть, государство их не защищает, а порабощает.

Но в каждой стране, в каждом государстве есть категория людей, стоящая как бы вне системы. Вне государства. Эти люди или управляют государством и понятно, почему они — вне системы, точнее, над системой, или эти люди создают свое государство в государстве. И живут по законам созданного ими государства. Это, например, священнослужители. Или преступники, воротилы криминального мира.

А самое интересное, что часто криминалитет, создавая свое государство, свои законы, при этом находясь вне государственной системы, может все-таки в эту систему встроится. И даже стать во главе этой системы. Во главе государства.

И если государство вовремя не спохватится и не станет с этим бороться, то на нем можно ставить крест.

Ростов, год 1976, 31 декабря

...Старшина Цароев отошел в сторону, достал рацию, которая имела официальное название "изделие С-20", а на самом деле была скрытно носимой радиостанцией спецслужбы КГБ СССР, и три раза нажал тон вызова. Через минуту получил в ответ два писка.

— Вызов получили, будут через 10 минут, — доложил старшина.

— Товарищ майор, может, нам подстраховать пацана? Сейчас должен подойти, мы его можем перехватить перед домом, — подал голос лейтенант Габуния.

— Нет, не надо. Вернее, страховать будем, но незаметно. Надо посмотреть, как будут действовать бандиты.

Майор КГБ Виктор Шардин чуть было не повторил свою ошибку в Днепропетровске, когда решил вначале посмотреть, как будут развиваться события. Нет, с одной стороны он хотел убедиться в том, что этот Костя-Японец — именно тот, кто им нужен. Ну и, конечно, надо было "зацепить" пацана, а после смертельной схватки по горячим следам, так сказать, "на нерве" это было бы легче сделать. Но, немного подумав, майор поменял свое мнение и решил, если Лагунец не подоспеет, своими силами подстраховать мальчика. В конце концов, несколько бандитов вряд ли смогут противопоставить что-то спецам из "Альфы". Да и он тоже чего-то стоит...

Но все оказалось не совсем так. Вернее, совсем не так.

Бандитов было семнадцать. Это выяснилось не сразу. И они, как оказалось, не собирались вести переговоры или как-то выяснять отношения. Не успел старшина Цароев связаться со своим майором, как завертелась такая карусель, что стало ясно — Лагунец точно не успеет. И Шардин начал действовать.

Но он опоздал.

...В окно дома семьи Токугава влетела граната. Прогремел взрыв. Следом за гранатой полетела бутылка с зажигательной смесью. В доме вспыхнуло пламя. Раздались еще два взрыва — бандиты стали забрасывать дом гранатами с разных сторон. Выстрелов пока не было — скорее всего нападавшие ждали, что жильцы выбегут из дома и тогда можно будет их спокойно расстрелять. Ростовские паханы решили не рисковать, получив пару уроков от мальчика и опасаясь его отца, о котором наверняка навели справки. Почему вдруг местная блатота не побоялась портить отношения с отставником-ГРУ-шником, то есть, с человеком системы, пускай и бывшим — кто знает? Ведь бывших ментов или бывших "конторских" не бывает, и вряд ли армейцы спустили бы ворам такую наглость. Но то ли что-то прогнило "в датском королевстве", то ли прикрытие у ростовского криминала было очень высоким и надежным, но факт остается фактом — местные бандюки начали почти что войсковую операцию.

Но поскольку квалификации для такой операции им явно не хватало, а исполнителей — тем более, то и результат оказался соответствующим. Это выяснилось очень быстро. И очень неприятным для воров способом.

...Харуяки Токугава снова поблагодарил себя и Небо за то, что под благовидным предлогом отправил жену в санаторий. Себя — за решение, Небо — за покорность жены. Еще раз похвалил себя бывший майор ГРУ за то, что не спал в доме. Чутье ему подсказало — сегодня в его доме будут гости. Незваные и опасные. Поэтому он ждал, затаившись во дворе. И дождался.

Обезвредить троих, которые проникли во двор, он мог сразу. Но сына еще не было, если бы он начал действовать, троих бы уложил — а остальные? Сколько их? Где рассредоточены? Как вооружены? Сведений нет, он один — в таких условиях атаковать бессмысленно. И сам подставишься, и сына подвергнешь опасности. Надо выждать...

Когда в дом полетела первая граната, Токугава продолжал сохранять спокойствие — это ведь РГД, ну, разнесет мебель, разлет осколков небольшой, не страшно, доме нет никого. А вот "коктейли Молотова" для Харуяки оказались сюрпризом. Надо было что-то предпринимать, ибо пожар в его планы не входил. Но сын, сын — его все не было! И медлить нельзя было, и обезвреживать нападавших тоже нельзя!

Хотя... Если быстро и тихо...

Первый из "гранатометчиков", вор по кличке Батон даже не понял, что произошло. Когда он собирался забросить в окно уже пылавшего дома еще одну бутылку с бензином, его рука вдруг хрустнула, а бутылка выпала из нее.

"Почему она не разбилась?" — удивленно подумал Батон.

Это была последняя мысль в его голове. Потом наступила темнота.

Второго "метателя" постигла та же участь — вынырнувшая из темноты фигура в черном нанесла ему в висок всего один удар тремя сжатыми в щепотку пальцами. После чего "бык" по кличке Пряник тихо осел прямо на заасфальтированный дворик.

А вот с третьим совсем тихо не вышло.

Вор по кличке Вася-Угловой был опытным босяком, который прошел не одну разборку и принимал участие в исполнении воровских наказов, когда сходняк выносил постанову наказать кого-то — и своих, и фраеров. Правда гранаты в окна еще не кидали — это уже перебор, но видать, и люди серьезные. Так что Вася "был на измене" и, кроме гранаты, держал наготове заточку — всяко могло быть. Ствол ему был не по масти, да и куда шмалять по темноте? А перо всегда под рукой, и владел им Вася-Угловой виртуозно.

Поэтому, когда на него вдруг рухнула какая-то черная тень, вор моментально хлопнулся спиной на асфальт, перекатом ушел в сторону, вскочил на ноги и сразу же полосонул перед собой выставленным ножом. Харуяки при всей его подготовке пришлось моментально ускоряться и войти в режим маятника, с ходу вписываясь всем телом в рисунок заточки, которой махнул его противник. И все же полностью от атаки уйти не удалось, только рефлекторно выставленный верхний блок спас бывшего майора ГРУ от коварного удара "бабочка" — боковой режущий сверху вниз, прямой снизу-вверх и на возврате полувосьмерка по горлу горизонтально. Именно последний штрих ножа вместо горла зацепил предплечье Токугава. Но и он, тут же вкрутившись в спираль атаки, последовав впритирку за рукой, моментально перехватил и руку с ножом, и горло атаковавшего его вора. Нож был вырван, горло тоже...

Но пока Харуяки "гасил облики" троих поджигателей, остальные сделали свое дело — дом семьи Токугава запылал. И судя по взрывам, действовали еще, как минимум, три группы. Старый самурай понял, что одному ему с бандой не справится. Одному — без оружия. Как говорится, "не поможет каратэ, раз в кармане нет ТТ" [ТТ — (сокр. от Тульский, Токарев) первый армейский самозарядный пистолет СССР, разработанный в 1930 году советским конструктором Фёдором Васильевичем Токаревым]. У самого майора на вооружении был штатный пистолет "Макарова", а ранее в полевых условиях — "Стечкина", но поговорку, видимо, придумали давно...

Из-за угла внезапно выскочили еще три бандита. У них уже не было гранат или бутылок, выполнив свою задачу, группы гранатометчиков просто шли в место сбора. Харуяки раздумывал недолго — подхватив нож убитого им вора, японец атаковал первым. И сразу же вывел из строя первого, полосонув того по шее сбоку. Пока тот падал, Токугава обратным хватом, повернувшись боком к противнику, ударил в сердце второго, а третьего, обхватив левой культей и качнув к себе, ударил в нос головой, только после этого добив ножом сверху в висок. Какие-то пять секунд — и три трупа.

Вот только живых бандитов все равно было больше. Гораздо больше. И как раз еще трое не спеша вышли из-за угла. И самое страшное было не то, что у двоих были пистолеты. Страшнее было их абсолютное спокойствие. Харуяки Токугава понял, что сейчас они его просто расстреляют. А он не успевает даже уклониться...

Но в этот момент в воздухе раздался какой-то шелестящий звук и оба блатных с пистолетами рухнули на асфальт. Один молча упал головой вперед и сразу затих, а второй дико закричал и, бросив "волыну", схватился руками за окровавленное лицо, вырвав что-то из глаза.

"Сюрикен. Сын!" — сразу понял Харуяки.

...Кёсиро Токугава шел домой, понимая, что сегодня — решающий день. Именно сегодня состоится тот бой, который откроет ему его новый Путь. Он понимал, что своими действиями он спровоцировал воров. Они придут к нему, и если он их "зачистит", то уж этот факт не пройдет незамеченным мимо органов госбезопасности. Так что контакт с КГБ ему обеспечен, а там и родная контора нарисуется. Не могут в таких вопросах ГРУ и КГБ действовать порознь. В СССР обе спецслужбы всегда взаимодействовали друг с другом. Это МВД — другое ведомство, армия и Комитет — это как бы одна команда.

При подходе к дому Кёсиро насторожился. Он всегда доверял своему чутью и неважно, была ли то экстрасенсорика или просто опыт диверсанта и разведчика, важно, что чуйка его ни разу не подводила. Просто в минуты опасности, точнее даже в секунды — перед тем, как попасть в зону повышенного риска, тело сигнализировало своему хозяину об этом. А, может, и не тело — кто знает? В общем, виски майора ГРУ Токугава как будто обдавало ледяным холодом и сдавливало. Словно он действительно внезапно попадал в какую-то аномальную зону с пониженным давлением. Ну, вроде как резко в прорубь голову окунал. Эта особенность его организма проявилась во время его первой командировки в Нагорный Карабах — тогда, в его прошлом будущем. Сколько раз он мог подорваться на мине, сколько раз избегал засад или пули снайпера — он даже устал считать. Но ни разу чутье его не обмануло — ложных тревог не было! Поэтому сейчас, когда виски знакомо сдавило и приморозило, 13-летний Кёсиро Токугава в своем детском теле прислушался к своей чуйке, как делал это в своем будущем. И сразу понял — действовать надо быстро.

Пока Костя-Японец преодолел последние несколько десятков метров к дому — скрытно, разумеется, оттого и не так быстро — он уже запылал. Пожар — не беда, погасить можно, но там же — отец! Конечно, старый диверсант не даст себя ликвидировать, сам кого хочешь упокоит, только пуля не разбирает, кто крутой, а кто нет.

"Матрицу" здесь, в этом времени, пока не сняли, так что уворачиваться от летящих в упор пуль будут только в кинофильмах будущего. А все эти сказочки про ниндзя — для идиотов, при всей нашей подготовке моторика у человека обычная, от пули не увернешься. Отец с холодным оружием разберется, но, если начнут стрелять..."

Кёсиро с последними мыслями разгонялся, войдя в скоростной режим, пробежался по соседскому двору. Вспрыгнув на забор, который разделял их дом и дом соседей, увидел, как пожар высветил картину боя во дворе. Он оказался прав — на отца надвигались вооруженные пистолетами бандиты. Медлить было нельзя, вся маскировка полетела к черту и прямо с забора Кёсиро запустил свои самодельные сюрикены в нападавших

... Харуяки Токугава моментально оказался у последнего из нападавших и не стал его убивать — просто захватил на удушающий и усадил задницей под забор. Рядом спрыгнул с забора и мягко приземлился сын.

— Отец, быстро "потроши" его, надо понять, сколько их, думаю, вдвоем мы не сможем им противостоять... — крикнул он.

...Кёсиро Токугава понимал, что они с отцом уже на прицеле, но надо было срочно выяснить численный состав банды. Сколько всего "пехотинцев", какое вооружение, где основные силы. Иначе даже не высунешься — моментально "снимут", ростовские воры — не идиоты, должны понимать, на что идут. Так что тут или пан, или пропал — свидетелей они не собираются оставлять. Только трупы.

— Колись, сучий потрох, кто навел, кто послал? Сколько вас? Все с "волынами"? Где остальные? — прошипел старший Токугава.

Вор, увидев какого-то японца, замотанного в черный платок так, что видны были только его раскосые глаза, натурально обалдел. Только что стоял с корешами и с "волынами", а тут — бац — кореша "зажмурились", а пенсионер, которого надо было "мочкануть", его сейчас просто удавит. Он отчаянно замотал головой и сдавленно что-то прохрипел. Харуяки Токугава немного ослабил захват.

— Слышь, фраерок, полегче... Я не при делах, не мои расклады, мне приказали — я сделал....

— Кто приказал? Сколько вас?!

— Коля Ростовский, кто ж еще? Он и Эдик Красный! Сказали, шо тут пацаненок больно резвый, заземлить надоть...

— Сколько вас?!

— Та я не в курсах! Дали "волыну", сказали, отстреливать всех, кто из дому выпрыгнет, кореша как подпалят, так и валить всех наглухо!

— Где остальные?

— Та в доме напротив засели! Там паханы, а пристежные туточки должны нарисоваться...

Харуяки, поняв, что исполнитель больше ничего не знает, взял его голову правой рукой за подбородок и резко дернул. Раздался хруст, и бандит обмяк.

Бывший майор повернулся к Кёсиро.

— Сын! Надо выбираться со двора...

— Отец, дом сгорит...

— Дом можно построить, вещи можно купить, из тюрьмы можно выйти, а из могилы — нет! Надо уходить и, по возможности, отправить вслед за этими, — Харуяки Токугава кивнул на трупы воров, — побольше их приятелей.

Отец и сын разговаривали на японском, содержание разговора не было таким пафосным, как это звучит на русском языке. Японский обладает удивительной способностью передавать сложные вещи простыми и в то же время важными словами.

— Хорошо, отец! Прости меня за все! Ты ведь понимаешь, зачем я это делал?

— Не надо извинений! Ты поступил, как самурай, идущий по своему Пути. Кто я такой, чтобы менять твое Предначертание?

Харуяки помолчал и продолжил:

— Надо идти, потому что моих... точнее, наших коллег я не наблюдаю! Значит, наши расчеты ошибочны и надо действовать самим...

Но было поздно. Раздались выстрелы и пули защелкали по стене горевшего дома. Пока стрельба была беспорядочной — скорее всего, нападавшие поняли, что первая атака не удалась и стреляли наугад. Отец с сыном успели откатиться под навес, оплетенный виноградом, где трудно было что-то разглядеть даже несмотря на разгоравшийся пожар.

— У нас есть пара минут. Потом они начнут заходить во двор с разных сторон и вычислят нас. Или просто будут стрелять везде, куда попало, и нас пуля найдет, — спокойно сказал отцу Кёсиро.

— Тогда надо выходить и работать на опережение, другого выхода нет, — так же спокойно ответил Харуяки.

Два бывших майора ГРУ, из прошлого и из будущего, два диверсанта, два японца — отец и сын. Это было похоже на сценарий какого-то крутого западного боевика, однако в 70-е годы таких сценариев еще не написали и "крепкие орешки" вместе с "неудержимыми" пока что только начинали свои актерские карьеры. А здесь, в СССР, в городе Ростов-на-Дону, который чаще называли просто Ростов или даже Ростов-папа, шла настоящая криминальная война. Где два супер-героя, отец и сын, противостояли целой банде убийц.

"Если выживу — надо будет сценарий написать", — машинально успел подумать Кёсиро.

Но думать было некогда — от мощного удара ворота во двор распахнулись и в них заехал грузовой "ЗиЛ". В кузове стояли аж два автоматчика — эдакие последователи братьев Толстопятовых. [Банда братьев Толстопя?товых — вооружённая организованная преступная группировка, действовавшая в Ростове-на-Дону в 1968-1973 годах под предводительством Вячеслава Толстопятова при ограблениях использовали самодельные пистолеты и автоматы].

"А, может, это они и есть?" — снова успел подумать Кёсиро.

Но тело уже опередило его мысли — он, как черная молния, выскользнул из-под навеса и, в прыжке оттолкнувшись от столика, стоявшего во дворе, влетел в бандитов, стоявших в кузове. Те даже не успели начать стрелять. Через несколько секунд все было кончено — мальчик стоял с двумя автоматами в руках. Отец моментально запрыгнул в кузов и выхватил у сына один автомат. Вовремя — в этот момент еще два бандита забежали во двор, стреляя из пистолетов. Но против автоматов, понятное дело, пистолеты не пляшут — Харуяки-старший моментально срезал обоих короткой очередью.

Есть такая поговорка — и на старуху бывает проруха. В горячке боя сын и отец Токугава как-то выпустили из внимания водителя грузовика. Тот поначалу затаился, выскользнув из кабины, но быстро разобрался в обстановке, достал пистолет и хладнокровно прицелился в Харуяки.

Прозвучал выстрел.

Кёсиро и Харуяки Токугава синхронно, как по команде обернулись, подняв автоматы. Бандит, ранее сидевший за рулем машины и пытавшийся выстрелить в отца, оседал на асфальт. Из-за соседского забора выглядывал какой-то улыбающийся мужик.

— Ну, что, коллега, не обошлось без проколов? А кто страховать-то будет? Сына не успел научить?

Майор КГБ Виктор Шардин просчитал все точно. Он понял, что первых нападавших бывший майор ГРУ Харуяки Токугава обезвредит сам, а потом и сын подоспел. Так что майор просто наблюдал, не забывая о страховке. Цароева и Габуния он отправил на захват так называемого командного пункта воров — те, кто, так сказать, руководил нападением, засели в доме напротив. Слава Богу, хозяев дома не было, не то пришлось бы еще и заложников освобождать. А так сотрудники "Альфы" спеленали троих босяков, как детей, в считанные секунды. И пока Шардин помогал семейству Токугава тушить свой дом, пока обыскивал убитых бандитов, пока собирал оружие, Габуния доставил задержанных, а Цароев связался с основной группой. Очень скоро группа "Альфа" во главе с майором Лагунцом прибыла на место происшествия. Ну и, конечно, вся ростовская милиция, пожарные, "скорые" — все, кому полагается выезжать в таком случае. Дом быстро потушили, хотя, конечно, выгореть он успел изрядно. Впрочем, самое ценное, по мнению Харуяки Токугава, было вовсе не в коврах или гарнитуре. Ну и, конечно, меч рода Токугава — он не пострадал. Остальное японца не волновало. Как, впрочем, и его сына — но по совершенно иной причине...

— Ба, какие люди, точнее, нелюди! — седой капитан милиции, со шрамом на левой щеке, который делал его самого похожим на бандита, склонился над одним из убитых. Это был один из тех автоматчиков, которые ворвались во двор на автомобиле "ЗиЛ".

— Не понял, Вы это о ком... Точнее, уже о чем? — заинтересовался Шардин. — Насколько я помню, капитан Скворцов, начальник ОУР Ленинского райотдела внутренних дел. Знакомы Вам эти субъекты?

— А то как же, товарищ майор госбезопасности. Это братья Пётр и Владимир Билык, убийства, грабежи на дорогах. Полгода уже за ними гоняемся. После братьев Толстопятовых свалились на нашу голову, те банду отморозков собрали, и этих тоже на "подвиги" потянуло...

— Что за слово такое интересное — "отморозок"? Гопники что ли? — заинтересовался Шардин.

— Да нет, товарищ майор госбезопасности, не совсем, — Скворцов хитро улыбнулся.

— Так, капитан, давай-ка без твоей дурацкой субординации. Ты, я вижу, мужик себе на уме, а валяешь Ваньку. Если тебя где-то мои коллеги в чем-то обидели, то поправим. После того, как отчеты напишем, заходи к нам в Управление, скажем, завтра — поговорим. Кстати, и к тебе есть разговор, лады?

— Обиженные, товарищ майор, в зоне сидят, а мне Ваши коллеги просто карьеру малость подпортили, вон, до сих пор в капитанах хожу... Ладно, майор, давай по-простому. Так вот, про "отморозков". У блатарей слово это не в почете, так как у них все же какие-никакие, а законы есть, хоть и воровские. Ну или понятия. Посему старые воры-законники и вообще рецидивисты, которые чтят свои воровские законы, "отморозков" презирают, относятся к ним, как к мелкой уголовной шушаре. Обычно "отморозками" или "отмороженными" называют не имеющих воровской квалификации "непутей", которые способны только на самые простые преступления, связанные с насилием. Это или отметелить кого-то и кошелек с часами забрать, или витрину в магазине разбить и с витрины что-то утянуть... Преступления их обычно откровенно глупы и неоправданно жестоки, потому что "гоп-стоп", то есть, грабеж, часто не предполагает, что терпилу изобьют. Старые воры культурно обирают лоха и даже вежливо оставят три копейки на трамвай. А эти... Могут за рубль изувечить!

Ну, есть и второе значение этого слова — "отморозками" обзывают глупых, очень туго соображающих людей. Тупари. Изначально так называли полностью опустившихся наркоманов, у которых налицо были все признаки полной деградации личности: моральное разложение, полная утрата способности ясно оценивать окружающую ситуацию, проживание в мире наркотических видений и ожидания очередной дозы наркотика. Часто именно наркоманы и совершают самые идиотские и в то же время жестокие преступления.

— У тебя, капитан, очень обширные познания в уголовной среде!

— Так работа такая. Кстати, слова "отморозок", "отмороженный" и "мерзавец" имеют один общий праславянский корень — "мърз". Само слово "мерзавец" произошло от слова "мерзлый". Логическую связь легко уловить даже сейчас. Мерзавец — человек, у которого как будто отморожено чувство стыда, вины и сострадания. Это лицо, у которого все нормальные человеческие качества умерли. Много веков назад у жителей Руси, которая всегда славилась сильнейшими морозами, низкая температура ассоциировалась с чем-то отвратительным, смертельным, угрожающим человеческому существованию. Бесчувственность, жестокость, черствость были из того же разряда, поэтому и назывались словами, обозначающими мороз.

Также "отморозками" в некоторых северных регионах называли трупы людей, погибших в сильную стужу, в буквальном смысле замерзших. Такое нередко случалось с пьяницами или бродягами "без роду, без племени", тогда как люди добропорядочные и семейные сидели в сильный мороз сидели дома и занимались хозяйством. Именно поэтому со временем слово "отморозок" приобрело негативное значение. Смерть на морозе всегда казалась подозрительной и могла быть как следствием аморального образа жизни, так и определенной обреченности или даже убийства. Со временем это значение закрепилось и было перенесено на живых людей с преступными склонностями.

Вот так то, товарищ майор! — Скворцов щелкнул зажигалкой и закурил.

Шардин внимательно посмотрел на капитана.

— Но это уже не по линии уголовного розыска, не так ли?

— До работы в милиции я закончил филологический. В университете.

— Вот оно что! Приятно иметь дело с профессионалом. В различных областях. Лады, капитан, ты тут заканчивай, а вечером еще поговорим...

Майор Шардин подал руку Скворцову и пошел к бойцам "Альфы". Майор Лагунец терпеливо дожидался его в стороне.

— Ну что у вас, майор?

Лагунец улыбнулся.

— Да, Ваши подопечные намолотили тут... Мы даже не понадобились. Но ничего, наш сабантуй еще впереди. Местные опера хорошо поработали, сейчас поедем по "хазам" и "малинам" трясти преступный мир Ростова. А Вам уже звонили из Москвы. Требуют, чтобы Ваш мальчик поехал в Москву.

— Ну, да, если он захочет...

— А он, я думаю, захочет.

— Правильно думаешь, майор. Я знаю одно волшебное слово...

Кёсиро и Харуяки Токугава стояли в сторонке, как будто бы их и не касалось все, что произошло. Санитары "труповозок" грузили тела мертвых бандитов, пожарные сворачивали рукава брандспойтов, милиционеры опрашивали свидетелей и писали протоколы. А эти двое спокойно стояли и смотрели на это, напоминая скорее каменные статуи, нежели людей. Шардин подошел к ним, постоял молча, а потом сказал, как бы ни к кому не обращаясь.

— Ну, вот и все. Вы свое дело сделали. А теперь, Кёсиро Токугава, пора в Москву. Вас там ждут...

— Нас? — Кёсиро был спокоен.

— Да, вас. Отцу тоже найдется работа по профилю. Но лично Вас, Кёсиро, ждет один человек, которого Вы знаете и встретить которого вряд ли собирались?

— Интересно, кто же это?

— Ваш бывший командир. И, надеюсь, будущий...

Мальчик удивленно посмотрел на майора. От его спокойствия не осталось и следа.

— Максим Зверев просил Вам передать, что ничего еще не закончено. Все только начинается...

Глава двадцатая. Заговор государственной безопасности

Будущее никогда не бывает таким, каким мы его себе представляем. Все так называемые предсказатели обычно отделываются настолько туманными прогнозами, что их можно трактовать и так, и эдак. Конечно, что-то сбывается, что-то нет. 50 на 50. Потому что общие тенденция развития, в принципе, схожи. И предсказать, скажем, появление новых научных открытий несложно. Хотя, например, в 80-х мобильные телефоны описывали только писатели-фантасты. А ведь они уже были созданы. Но вот распад СССР или войну в Ираке разве можно было предвидеть? И сегодня любители темы предсказаний шерстят всякие там пророчества Ванги и других "ясновидящих", с пеной у рта доказывая, что Нострадамус предвидел и Вторую мировую войну, и прочие ужасы. Может быть, не будем спорить. И все же настоящие предсказания или прогнозы можно сделать, только имея хорошую подготовку, опыт, знания на уровне эксперта, а главное — полный доступ к разного рода информации. Так работают аналитики в экономике. Поэтому предвидеть мировой кризис получилось. А вот методы борьбы с этим самым кризисом найти...

Одним словом, будущее изменить в настоящем вряд ли получится. Но иногда очень хочется...

Москва, год 1977, 25 января

В кабинете начальника Аналитического управления КГБ СССР генерал-майора Леонова сидела весьма разношерстная компания.... И хотя все собравшиеся были в штатском, несколько человек имели военную выправку и сидели за большим столом в центре кабинета прямо, будто аршин проглотили. Еще трое были похожи на каких-то ученых — таких на Западе называют "яйцеголовыми". Но самыми неожиданными посетителями этого кабинета были подростки — пятеро мальчишек в возрасте от 12 до 14 лет. Что они делали в таком кабинете и вообще в Аналитическом управлении Комитета государственной безопасности — эту загадку не смог разгадать молоденький лейтенант, выписывавший пацанам пропуска.

Начальник управления генерал-майор КГБ Леонов, сидя в своем кресле, с улыбкой оглядел всех собравшихся. Потом вышел из-за стола и подошел к окну. И уже оттуда, повернувшись к своим гостям, начал говорить.

— Итак, наши дорогие юные, точнее, уже взрослые пришельцы, не будем тянуть кота за известные всем подробности. Судя по тому, что все вы здесь, наши сотрудники провели с вами установочные беседы. При этом частично раскрыли всем вам суть того, что происходит. Ну и то, что мы понимаем, кто вы на самом деле. Но вот пока мы еще не понимаем, откуда вы. Вернее, я не совсем точно сформулировал — из какой именно страны вы прибыли. Мы этот вопрос еще не проработали досконально.

Он сделал паузу, еще раз оглядел всех, сидящих за узким столом переговоров. Затем продолжил.

— Для начала представлюсь — генерал-майор Николай Сергеевич Леонов, начальник Аналитического управления КГБ СССР. Рядом со мной сидят сотрудники Научно-исследовательский институт чародейства и волшебства, сокращенно — НИИ ЧАВО. Не улыбайтесь, я понимаю, что Стругацких вы читали. На самом деле это никакой не институт — просто секретная лаборатория при Комитете. Или воинская часть N10003. Итак, представляю вам моих сотрудников — Валерий Валентинович Кустов, Владимир Иванович Сафонов и Сергей Алексеевич Вронский. Их по праву можно назвать волшебниками. Потому что это не обычные люди, они умеют то, что мы с вами не умеем. Например, читать мысли, предсказывать будущее...

— Простите, товарищ генерал-майор, — поднялся со своего места крепенький парнишка. — Как раз будущее мы можем предсказать намного точнее Ваших уважаемых сотрудников.

— Спасибо, Виктор. Ты сиди, сиди. Но ты не совсем прав. И сейчас вам Сергей Александрович объяснит почему. А его слова подтвердит один из вас — Максим Зверев. Но вначале разрешите вас друг с другом все же познакомить. Итак, волшебников вы увидели. Если по-научному, то эти люди называются биоэнергетиками.

— Аааа, экстрасенсы, — кивнул тот же парнишка.

— Как-как? Интересное слово, надо будет запомнить. Экстра... Понятно, сенсорные способности экстра-класса. Что ж, слово необычное, но неплохое, запоминающееся. В общем, идем дальше. Своих кураторов вы знаете, но каждый своего, поэтому еще раз их представлю. Начальник особой группы "Омега" майор КГБ Виктор Игоревич Шардин. Его заместитель, оперативный сотрудник группы, капитан КГБ Сергей Колесниченко. Кстати, свои капитанские звездочки он заслужил, спасая тебя, Максим.

Макс Зверев, который впервые услышал эту информация, пристально посмотрела на капитана. Тот улыбнулся в ответ.

— Идем дальше. Мы решили все же включить в нашу группу тех людей, которые были направлены нами в прошлом году в Днепропетровск для расследования загадочного и необычного явления. Это мы снова про Максима Зверева, днепропетровского школьника, с которого, собственно, и началась наша история. Наша и ваша, ребята, точнее, товарищи. Так вот, это наши сотрудники — капитан Виталий Краснощек, специалист по силовым контактам и капитан Александр Маринкевич — наш информационный гений. Любую информацию, которая есть на планете Земля, достанет и выложит мне на стол. Ну что ж, а теперь познакомлю вас друг с другом. И первый — это, конечно, Максим Зверев. Первый, которого мы заметили и с которого все началось.

— Ну, товарищ генерал-майор, вы меня долго не замечали. Да и не могли заметить — ничего сверхъестественного я не совершал, — решил прервать монолог генерала Макс.

— А твой подвиг в сберкассе? Представляете — одиннадцатилетний пионер уложил двух матерых рецидивистов, причем, один из которых — мастер спорта по вольной борьбе. Так вот, мастер этот угодил в больницу, а второй, вооруженный пистолетом — на кладбище.

— Таки да, ничего сверхъестественного, мальчик немного пошалил, ­— заметил худощавый, но довольно жилистый юноша, сидевший рядом с Максом.

— Ну, так сложились обстоятельства, надо было реагировать, вот я и "засветился". Я так или иначе бы это сделал, просто эти урки подвернулись. А так долго бы вы меня замечали, товарищ генерал... — гнул свою линию Зверев.

— Ладно-ладно, Зверев, мы тебе благодарны и за проявленную инициативу, и за помощь, и за то, что сразу пошел на контакт. Итак, сержант армии Донецкой народной республики, бывший украинский журналист Максим Зверев попал к нам из 2016 года в результате полученной контузии во время боевых действий на Донбассе. О которых мы еще поговорим отдельно. Но он пришел к нам не первый. Первым был Виктор Уткин, из Ленинграда.

Крепенький парнишка лет четырнадцати снова поднялся со своего места и театрально поклонился.

— Спасибо, Виктор, за быструю реакцию. Уткин пришел к нам из 2019 года, по времени "там" стартовал сюда последним, но появился здесь первым. Почему мы сразу к нему не проявили интерес? Виктор в своем времени занимал должность начальника главка в Министерстве юстиции и его кандидатура даже рассматривалась на пост министра. Поэтому у нас он очень резво начал свою деятельность в своем новом, точнее, молодом теле. Кстати, в нем он появился благодаря тому, что спас одну девочку от маньяка и убийцы. И, между прочим, это сделал не взрослый Виктор, а его, так сказать, предшественник. То есть, маленький Витя Уткин, без присутствия в сознании его же, но взрослого. Потом, потом все детали поясню, — замахал руками генерал на пытавшихся задавать вопросы ребят.

Леонов снова сделал паузу, затем продолжил.

— Итак, сейчас только краткое знакомство. Так вот, Витя наш и с Чурбановым — заместителем министра внутренних дел СССР — познакомился, и с самим министром, Щелоковым, и даже наш Генеральный секретарь ЦК КПССС Леонид Ильич Брежнев его в Кремле лично наградил. Герой! Но потом, пользуясь своей феноменальной памятью, которая нам еще ой как пригодится, Виктор Уткин стал записывать песни — из тех, что действительно стали петь в Союзе, но позже. И выдавать за свои. Так что очень быстро прославился, как юный гений. Ведь его песни стали петь Людмила Сенчина, Эдита Пьеха, Михаил Боярский, Лев Лещенко и даже Иосиф Кобзон. Мы сейчас немного умерили пыл "гения", — Леонов выделил слово "гений" и, посмотрев на Уткина, саркастически улыбнулся.

Уткин немного сник. Генерал продолжил.

— Потому что гениальность Уткина нам нужна на другом поприще. Но к этому мы еще вернемся. Идем дальше. Рядом с Максимом Зверевым сидит Михаил Филькенштейн по кличке Филин. Ему 14 лет, на самом деле — 46. Бывший рецидивист, "катала", эмигрировал в Израиль. Мастер единоборств, специализируется на системе "крав-мага". Попал к нам в результате артобстрела Хайфы с палестинских территорий. Да, кстати, все вы к нам попали из так называемых горячих точек в период обострений военных или гражданских конфликтов. Виктора Уткина понесло в Испанию, решил поехать в Барселону и очень не вовремя — Каталония решила отделиться от Испании. Мадрид, естественно, такое своеволие не стерпел. И там сейчас происходят события, подобные тем, что стали ранее происходить в Украине, из которой к нам прибыли Масим Зверев, и его боевой товарищ Кёсиро Токугава. Вот он, — Леонов указал на мальчика японской внешности.

Впрочем, можно было не указывать — все и так поняли, о ком говорит генерал.

— Кёсиро Токугава так же служил в армии Донецкой народной республики, в диверсионно-разведывательной группе, которой командовал сержант Максим Зверев. Вот только Максим, наверное, не знал, что Токугава на самом деле майор ГРУ, работал в Главном управлении агентурно-оперативной разведки, и был задействован в операции под кодовым названием "Северный ветер". То есть, наш коллега, который выполнял секретное задание в ДНР, имея прикрытия в виде разведчика ДРГ "Стикс".

Макс удивленно, словно в первый раз увидел, посмотрел на Костю-Японца. Тот улыбнулся в ответ и приложил палец к губам, мол, потом все объясню. Генерал это заметил и улыбнулся.

— Кёсиро в своем мальчишеском теле успел тут дров наломать, пришлось в Ростов целую "Альфу" вызывать и шороху там наводить. Хотя, нет, шороху на местное ворье Кёсиро, или, как его там называют, Костя-Японец, сам навел. На пару со своим отцом, бывшим сотрудником ГРУ. Они вдвоем отразили нападение целой банды. А мы уже так, порядок потом наводили.

И, наконец, последний из вас — Иван Громов из Волгограда. У него редкий талант, редкий даже для взрослого — он великолепно стреляет. Иван тоже в прошлом сотрудник ГРУ, снайпер. Попал сюда после того, как получил тяжелое ранение в Сирии летом 2018 года, где присутствуют — в будущем, разумеется — наши русские специалисты. Итак, вы все в сборе, познакомились и сейчас Сергей Алексеевич Вронский разъяснит вам все подробности, а главное — расскажет, зачем мы всех вас нашли, и зачем собрали здесь, — Леонов подошел к столу, за которым сидели все его гости, отодвинул свободный стул, который стоял с самого краю, и сел, как бы уравняв себя со всеми.

Невысокий пожилой мужчина в очках с пронзительным взглядом, сидевший рядом с генералом, не вставая со своего места, кивнул головой генералу и начал говорить.

— Сотрудники недавно созданной особой группы КГБ "Омега", а также сотрудники секретной лаборатории, которая занимается изучением и развитием экстрасенсорных способностей человека, конечно же, знают все, о чем я сейчас вам расскажу. Но в начале хочу уточнить вот что. Все мы, здесь собравшиеся, кроме, пока что вас, так сказать, гостей из будущего, служим своему государству, своей Родине — СССР. Но кроме руководителей государства есть еще группа людей, осуществляющих, так сказать, коррекцию этой реальности. Мягкую и незаметную. Точнее, контролирующая высшее руководство страны.

— Вы имеете ввиду криптократию? — снова не выдержал Виктор Уткин.

— Сразу видно, что человек побывал во властных структурах. Да, Виктор, я имею ввиду власть, которую никто не знает, не видит. Так сказать, теневое правительство, или, если точнее, неких управляющих, которые фактически руководят государством. Но, конечно же, вам я рассказывать подробности не буду, достаточно самого факта. Мы, то есть, я, Сергей Вронский, Валерий Кустов и Владимир Сафонов, сотрудники КГБ, точнее, секретного подразделения Минобороны под кодовым названием в/ч N10003 — мы не удивились тому, что произошел перенос вашего сознания из будущего в прошлое. С точки зрения квантовой физики такой процесс теоретически возможен. Так что в данном случае практика подтвердила теорию. Но сейчас не об этом.

Вронский посмотрел на генерала, то кивнул.

— Итак, мы приняли ваше появление, как некую константу и стали строить дальнейшие планы с учетом новых возможностей. А организация, о которой я упомянул, носит кодовое название "Комитет государственного контроля". Мы, члены этой организации, выполняем задания не только нашего непосредственного руководства, — Вронский сделал кивок в сторону Леонова, — но и руководства "Комитета". Точнее, не руководства, а... Как бы это выразиться? В общем, в Комитете нет главных, нет руководителей — для решения какой-то проблемы собирается кворум из специалистов, хорошо понимающих эту проблему и профессионально разбирающихся в методах ее решения. Так вот, с вашим появлением наша задача упрощается. Мы теперь точно будем знать, что, а главное — где конкретно произошли необратимые изменения. И кто конкретно в этом принимал участие. После чего, опять же, с вашей помощью, станем более четко корректировать нынешнюю реальность. Чтобы не допустить того, что стало вашей реальностью.

— Подождите, но если вы... мы сейчас изменим эту реальность, то нашей реальности просто не будет? — снова не выдержал Уткин.

— Да, интересная теория, но, похоже, практика скажется и на нас, — поддержал его молчавший до этого Иван Громов.

Вронский снял очки, прищурился и с интересом осмотрел всех "попаданцев". Кёсиро Токугава, Михаил Филькенштейн и Максим Зверев молчали. Японец просто принимал все, как должное, Филин сразу согласился на любые действия, а Максим...

В этот момент Вронский произнес его имя.

— У нас есть подтверждение теории изменения реальности, которое произвел ваш, так сказать, коллега, Максим Зверев. Похоже, только он из всей вашей компании имеет возможность перемещаться обратно. Что и доказал совершенно недавно. Максим, хочешь рассказать?

Макс посмотрел на экстрасенса и покачал головой.

— Нет, Сергей Алексеевич, Вы уж сами расскажите... Я еще не во всем разобрался...

Вронский улыбнулся.

— Понятно. Кстати, твое последнее перемещение в другое время моими коллегами, Валерий Валентиновичем и Владимиром Ивановичем, не было зафиксировано. Так что твой рассказ о попадании в себя восемнадцатилетнего требует отдельного изучения. Но сейчас не об этом. Итак, друзья мои, Максим Зверев попал обратно, в свое, так сказать, время, точнее, в 2016 год. И знаете, что увидел?

Сергей Алексеевич сделал многозначительную паузу. Все, даже офицеры КГБ вопросительно смотрели на легендарного Мерлина.

— Так вот, Зверев попал в Украину. Но в другую. Не в ту, из которой он попал сюда, в СССР. Вернее, не совсем в ту.

— Как это? -удивился майор Шардин. — А в какую? То есть, я хотел спросить — чем она отличалась от изначальной?

Вронский улыбнулся.

— Да, на первый взгляд, почти ничем. И распад СССР случился, после чего Украина стала независимой, и война гражданская там произошла... Потом, потом подробности, товарищи офицеры. — жестом остановил Мерлин вопросы, которые готов был снова задавать Шардин. — Так вот, все вроде бы было так же. С маленькой поправочкой.

— Наверное, Украина на этот раз не ссорилась с Россией? — подал внезапно голос сидевший, как каменное изваяние Кёсиро Токугава.

— Знаете, Костя, — Вронский назвал японца так, как его все время называли его друзья, — вы удивительно догадливы. Но не только это. Ведь в той Украине, из которой Зверев попал к нам, все же произошел государственный переворот. После чего и началась гражданская война. Новая власть откровенных националистов послала армию на подавление восстания на Донбассе. Там отказались подчиняться путчистам.

— А куда делась законная власть? Кто там у них правил — гетман? — на этот раз вопрос задал Сергей Колесниченко.

— Правил у них президент. И его свергли, после чего он бежал в Россию. Но вот в новой Украине, куда из нашего времени переместился Зверев, этого президента вообще не было!

— Как это — не было? А кто был? — снова спросил Витя Уткин. — Насколько я помню, все было так, как вы рассказываете. Там был президентом Виктор Янукович, он сейчас... то есть, тогда, в моей истории, бежал в Ростов и там, кажется, и живет... то, есть, жил.

Вронский покачал головой.

— А вот здесь как раз и кроется, на мой взгляд, эффект бабочки для Украины. Вы же помните рассказ Брэдбэри? В том варианте прошлого, в которое попал Максим, Януковича вообще не оказалось. Он тщательно проверил все новостные архивы и не нашел ни единого упоминания о таком человеке. Правильно, Максим?

Зверь кивнул.

— Да, не было Януковича. Никогда. Президентом Украины стала Юлия Тимошенко, и, когда случился Майдан...

Макс заметил удивленные глаза генерал-майора Леонова и поправился.

— ...когда случился государственный переворот на Украине, начиная с протестов на главной площади Киева — Майдане Независимости, президент Тимошенко не стала терпеть всю эту вакханалию. Она отдала приказ милиции применять жесткие меры, а когда у так называемых мирных протестующих появилось внезапно оружие, милиция сразу же стала стрелять на поражение в ответ на любые агрессивные действия.

— Поверить не могу... Граждане с оружием стреляют в милиционеров? — покачал головой Леонов.

— Вы еще многого не можете себе представить, товарищ генерал-майор, — сказал Вронский. — Не можете и не должны. Потому что мы, я надеюсь, этого уже не допустим. Но продолжай, Максим.

— Так вот. Тимошенко, как и в моей истории, не подписала так называемый ЗСТ — договор о зоне свободной торговли с Европой. Он был совершенно невыгоден ни Украине, ни России, но именно его через своих европейским вассалов Соединенные Штаты навязывали украинскому президенту. Удар был нацелен на Россию, прежде всего экономический, потому что после развала СССР многие партнерские отношения промышленных предприятий, да и целых отраслей некогда единой страны сохранились. Так вот, после неподписания этого договора Вашингтон инспирировал все эти так называемые протесты. А новый президент Тимошенко этих так называемых "мирных" протестующих с дубьем и "коктейлями Молотова" разогнала. Тем более, после того как те обзавелись автоматами и стали стрелять в милицию.

— И что тогда? Не было, получается, войны? — спросил Токугава.

— Увы, война произошла. Но не та, в которой мы с тобой, Костя, принимали участие. Я очнулся не под Авдеевкой, где меня шарахнуло снарядом, а во Львове. И война шла именно там. В Западной Украине!

— Вот это номер! Значит, западенцы не признали решение президента правильным? И начали свой Майдан! — уже не спросил, а констатировал факт Уткин.

— Нет, майданить они не начинали — сразу выступили с оружием против власти, — ответил Макс. — Разоружали воинские части, милицию, СБУ. Ну и, конечно же, Штаты подбросили кое-что. Но главное — в бунтующие Буковину, Галычину и Волынь ввела свои воинские подразделения Польша. Якобы миротворческий контингент. Само собой, вмешались вооруженные силы Украины. Кстати, имели полное право — ведь на западе Украины не просто протестовали, а стали стрелять. В общем, Тимошенко тоже отдала приказ начать антитеррористическую операцию. А с поляками ВСУ старались не ссориться, разграничив зоны ответственности.

-Так, а что же Янукович? Почему его не было? — не унимался Уткин.

— На этот вопрос могу ответить вам я, — внезапно поднялся со своего места капитан КГБ Александр Маринкевич.

— Я получил приказ непосредственно от генерала Леонова и провел расследование. Проверил все контакты мальчика, — он кивнул на Максима Зверева, — и проследил их деятельность. Так вот, как уже докладывал капитан Колесниченко, вор по кличке "Варган" — гражданин Варганов Виталий Владимирович — попытался напасть на Максима Зверева и Владимира Ивановича Сафонова. И капитан Колесниченко, страховавший Максима и нашего сотрудника, прострелил нападавшему руку. Но пока он оказывал раненному этим Варгановым Максиму первую помощь, нападавший успел скрыться. Как оказалось, он по поручению вора в законе Степанова Александра Васильевича, по кличке "Шурик хромой" поехал на автобазу "Орджоникидзеуголь" в Енакиево. Там он имел контакт с директором автобазы. Как выяснили наши донецкие коллеги, директором автобазы непонятно каким образом стал некий Виктор Федорович Янукович, дважды судимый за хулиганство. При этом он также умудрился стать кандидатом в члены КПСС. Но дело не в этом. Варганов приехал требовать с Януковича старый долг, тот повел себя агрессивно и Варганов во время вспыхнувшей ссоры ножом нанес смертельное ранение Януковичу.

— Во как! Получается, Януковича просто не было в новой истории? — удивленно произнес Уткин. — Ну дела!

— Да, именно так, — снова взял слово Вронский. — Максим, сам того не желая, попав в прошлое, изменил будущее. Если бы не прокол с нападением на Зверева, Варганов не поехал бы в Енакиево. А самое главное — пресекая нападение вора в законе Фиксы на сберкассу Максим его убил. Если бы Фикса, он же гражданин Андрей Малахов, лично приехал бы к Януковичу, тот бы не стал брыкаться и заплатил долг. И все пошло бы по той колее, как и в первом варианте развития независимой Украины. Таким образом, блестяще подтвердилась теория о роли личности в истории.

— Но война все же произошла, — спокойно заметил Токугава.

— Правильно, дорогой коллега, никто не отменял ни геополитические процессы, ни всемирную историю. Противостояние сверхдержав в любом случае выливается в войны, тайные и явные. И в таких войнах воюют чужими руками. Украина, отделившись от СССР, изначально была обречена стать буфером между набирающей силу Российской Федерацией, и западным миром, прежде всего, в лице США.

— Но, получается, изменить ход истории можно? Если только один человек исчез, и такое произошло, то что будет... — Уткин не договорил.

Вронский внимательно посмотрел на всех.

— А вот именно поэтому мы вас всех здесь и собрали.

Глава двадцать первая. Комитет государственного контроля объявляет войну!

Люди всегда хотят справедливости. Правда, каждый понимает это слово по-своему. Потому что многие рассматривают справедливость только применительно к своей личности. Причем, чаще всего это уже не справедливость, а компенсация. Например, человек далеко не всегда заслуживает того положения в обществе, обеспечения материальными благами, признания и прочих вещей, которыми обладает. Или он всем этим обделен, хотя и достоин, или наоборот. Так вот, часто те, кто не достиг каких-то вершин, требуют справедливости в отношении себя. Мол, я же достоин большего, я же умный, образованный и весь такой хороший — почему я без денег-квартиры-машины, почему нет славы-признания-успеха? Это — несправедливо!

С одной стороны — да, правильно. А с другой — человек часто сам кует свое будущее. Да, порой судьба — лотерея: где-то не там свернул и в результате уперся в тупик. Или не смог что-то изменить с своей жизни. Или...

Очень хорошо описала такой вот процесс московская поэтесса Дана Сидерос.

...она приходит, если дело труба, и ясно, кто правит бал

неотвратимая как набат

спокойная, как аббат

в волосах бант

маленькая, грязная — стыдоба

ненормальная худоба, трещинки на губах

когда она входит, затихает пальба, замолкает мольба

мужчины затыкают орущих баб, выключают гремящий бас

покидают кто дом, кто бар

собираются на площади у столба

или у входа в центральный банк

каждый знает: пришла судьба — нужно не прозевать

они оставляют дома женщин, детей и калек

каждый из них какой-нибудь клерк,

работает в городе много лет

водит древний форд или шевроле,

ковыряется по выходным в земле

ест по утрам омлет, вечером в баре орёт "налей"

пел в группе, но после как-то поблек...

и вот они идут в тишине и мгле,

как косяк дрейфующих кораблей

травы доходят им до колен,

она ведёт их сквозь сизый лес

на обочине трассы среди пыльных стеблей

каждому вручает его билет

из ближайшего города — на самолёт

на каждом билете — косая черта

и причудливый красный штамп

каждая точка прибытия — именно та

где приложение сил даст невиданный результат

воплотится мечта

нужно только выйти на трасу, поймать авто

не думать о том,

как дома будут роптать

заклинать возвратиться, круги топтать

о том, какая под ребрами пустота

улетает один из ста

как всегда, только один из ста

остальные становятся белыми, как береста

теребят рукава пальто

начинают шептать

что ещё будет шанс, что жизнь едва начата

и расходятся по домам,

до второго шанса

не доживает никто

Вот так часто бывает — дом, семья, работа, любовь, нежелание резко менять свою устоявшуюся жизнь. Но человек требует справедливости по отношению к себе, забывая, что справедливость одинакова для всех. Почему тебе она нужнее, нежели другим? Рядом с тобой люди ничуть не хуже, но они больше делают для того, чтобы продвинуться в этой жизни. Нет, конечно, бывает и так — человек дергается, постоянно пытается сделать свою жизнь лучше, но как-то не выходит. Еще говорят — невезение.

Возможно, и так. А, может быть, это Предначертание? Ну, вот назначено человеку прожить всю жизнь в какой-то глухомани, прожить и умереть, не оставив после себя ничего. Иногда — даже детей. И что тут поделать?

Так бывает и в глобальном смысле — народу не нравится его правительство, гражданам не нравится их страна, человеку не нравится его жизнь. А ведь причины часто кроются в том, что сами люди далеко не всегда делают что-то, чтобы изменить имеющееся положение вещей. И потом, спустя много лет это все-таки понимают. Но возврата назад нет!

А если бы можно было вернуться назад и что-то изменить?

Москва, год 1977, 30 января

Впервые эти люди собрались вместе, так сказать, в полном составе. Организация, условно называемая Комитетом государственного контроля, была разделена на управленческие категории. То есть, каждый член комитета занимался только теми вопросами, которые находились в его компетенции. Или теми, в которых он хорошо разбирался. Поэтому при решении обычных рабочих вопросов собирался некий кворум, решавший конкретные проблемы государства. И хотя Комитет государственного контроля негласно вмешивался во все вопросы государственного управления в СССР, но каждый раз решения принимали только специалисты. Потому что, скажем, профессор медицины не может, да и не должен разбираться, например, в вопросах жилищного строительства. А генерал армии не способен понять проблемы школьного образования. И только когда требовалось решить какую-то глобальную проблему, когда важно было собрать совершенно разные мнения, в том числе и мнения тех, кто видел данную проблему со стороны — только тогда весь Комитет собирался в полном составе.

Конечно, же, это была не сотня человек, не три сотни, одним словом, Комитету государственного контроля далеко было даже до уровня Верховного Совета. И это был не Комитет народного контроля, который находился в составе Совета министров СССР. Скорее всего, это был некий теневой Совет, или, как на Западе, Кабинет министров. Правда, не в полном составе — это когда у министров куча заместителей, помощников, референтов и прочих сотрудников. Но, тем не менее, каждое направление этой теневой власти было представлено людьми, которые так или иначе работали именно в этом направлении.

Не удивительно, что среди этих людей находились и представители реальной власти. То есть, те, которые действительно управляли государством, хотя и не находились на первых ролях. Здесь были чиновники министерств и ведомств — например, Минобразования, Минюста, Министерства тяжелой промышленности. Присутствовали сотрудники Генерального штаба Вооруженных сил СССР. А также были представители, как сейчас принято говорить, силовых структур — КГБ и МВД. Но самое главное — в Комитете государственного контроля находились представители реальной власти. То есть, ответственные работники аппарата Коммунистической партии Советского Союза — КПСС. Конечно, ни генеральный секретарь ЦК партии Леонид Брежнев, ни глава КГБ Юрий Андропов, ни другие "кремлевские старцы" даже не подозревали, что кроме них в СССР есть еще какая-то власть, какой-то контролирующий их орган. Эти люди самозабвенно управляли страной и, увы, управляли ею все хуже и хуже. Поэтому возник этот таинственный, точнее, тайный орган власти. Или, если точнее, орган контроля власти.

Во многих странах этих людей можно было бы назвать заговорщиками. И во многих странах такие люди через некоторое время действительно осуществляли государственный переворот — меняли государственную власть и сами становились "у руля". Чаще всего это были военные, а способ, при помощи которого они приходили к власти, назвали путчем. Потому что путч — от немецкого слова "переворот" — осуществляла небольшая группа заговорщиков. Которые меняли власть неконституционным путем и часто применяя при этом оружие. Обычно заговорщики не пользовались поддержкой большинства населения страны, которую они хотели изменить. Еще бы — ведь подготовка к перевороту всегда осуществлялась в тайне. Кроме того, часто у путчистов отсутствовала четкая программа действий после захвата власти. То есть, была только цель — захват власти, а дальше...

А дальше эта новая власть наступала на те же грабли, что и власть предыдущая. Таким образом, в стране ничего не менялось в лучшую сторону — становилось только хуже. Так было, например, в Чили, когда в 1973 году армия и корпус карабинеров под предводительством военной хунты — группы генералов — свергла правительство коалиции левых сил Национальное единство во главе с социалистом Сальвадором Альенде. И если брать во внимание этот конкретный военный переворот, то Чили является примером страны, в которой военные не смогли наладить нормальную жизнь — после переворота из страны уехала десятая часть населения. То есть, миллион человек. И несмотря на постоянную помощь США в экономике Чили произошел глубокий спад. Впрочем, так было почти во всех странах, в которых власть меняли не конституционным путем, а путем государственного переворота.

Именно поэтому, а также по ряду других причин, в том числе и идеологического характера, Комитет государственного контроля не ставил перед собой задачу захватить власть в СССР. Хотя эта задача технически была осуществима. И такие примеры в истории первого в мире советского государства уже были — Сталин, Хрущев, Брежнев. Но если Иосиф Виссарионович постепенно прибирал к рукам власть, пользуясь несовершенством законодательства молодой советской республики, если он сам лично выстраивал вертикаль своей власти, то Никита Сергеевич просто проскользнул на его место. То есть, захватил власть именно конституционным путем, став высшим партийным функционером. А то, что КПСС — руководящая и направляющая, как раз и записано в Конституции. Потому самого Хрущева так легко позже сместил Брежнев. И тоже при помощи заговора, хотя и в рамках действующей Конституции. Но в целом политика Советского Союза не изменилась.

Так что стояла задача не менять снова "шило на мыло", не саботировать решения "партии и правительства", а изучая их, так сказать, определять точку наилучшего приложения всех сил и средств. Таким образом, мягкая корреляция решений Политбюро ЦК КПСС и Совета министров СССР, особенно, на местах, где ситуация была изучена гораздо лучше, нежели в докладах "на самый верх", приносила результаты, которые были намного лучше и эффективнее каких-либо радикальных действий.

И все же на протяжении последних нескольких лет Комитет государственного контроля склонялся к радикализму. Потому что даже несмотря на то, что часть членов Комитета обладала реальной властью, полностью устранить последствия непродуманных решений Политбюро они не могли. И не то, чтобы не могли физически — рычаги все-таки были. Но все чаще борьба за продуманные решения в любой области могла вылиться в открытое противостояние. 27 кремлевских старцев в Политбюро обладали хорошей школой политических интриг и жестко контролировали так называемую "линию партии". Отсюда и разбазаривание казны на помощь всяким там "про-коммунистически настроенным" правительствам Африки, Азии и Латинской Америки, и сокрытие воровства в союзных республиках — Грузии, Узбекистане, Киргизии и других, и непродуманные военные решения, такие, как ввод войск в Чехословакию. И ряд других действий, нанесших ущерб не только имиджу СССР во всем мире, но и всей советской экономике.

Вот только еще один государственный переворот не принес бы того результата, который был нужен. Любое потрясение основ государства привело бы к очередной лавине изменений, причем, вовсе не полезных для Советского Союза. И под этой лавиной нео-реформаторы гарантировано были бы похоронены. Ситуация стала патовой.

И вот тут внезапно случилось то, что можно назвать чудом. Появился некий фактор, который никак не зависел ни от политической ситуации в стране, ни от экономики, ни от расстановки сил во властных структурах. Да и вообще ни от чего не зависел. А вот от него теперь зависело всё. И все. Поэтому сегодня и был тот самый неординарный случай, когда Комитет собрался практически в полном составе.

В небольшом актовом зале Института научной информации по общественным наукам Академии наук СССР в этот день было не так уж и много народу. Постороннему человеку показалось бы, что снова какие-то ученые собрались на какую-то очередную свою конференцию. Вот только посторонних в этот день в Институте научной информации не было и быть не могло. За это лично отвечал начальник 5-го управления КГБ Филипп Денисович Бобков, который обеспечивал прикрытие Комитета государственного контроля по линии Комитета госбезопасности.

Впрочем, у собравшихся в актовом зале Института научной информации было прикрытие и по линии МВД. Так что не только посторонних, а и, так сказать, даже "своих" здесь в этот день не было. Нет, оперативные сотрудники КГБ и МВД в Институте дежурили. Но это были люди, подчинявшиеся уже не государству, а членам Комитета государственного контроля. Разумеется, их использовали втемную, а легендирование сегодняшнего собрания Комитета происходило на самом серьезном уровне. Понятное дело, что в своих отчетах оперативники указывали совершенно иную причину своего дежурства. Или иное место оперативного наблюдения.

И все же, если бы у кого-то из оперативников, осуществлявших наблюдение за актовым залом Института научной информации, возникло желание поближе посмотреть, ради чего его поставили сюда "топтать", он бы сильно удивился. В зале находились только мужчины примерно одного возраста — от 45 до 65, причем, все они были неуловимо похожи друг на друга — представительные, даже солидные, в хороших дорогих костюмах, причем, не в советских, а импортных. Но ни представителей торговли, ни "деловых", не говоря уже о криминалитете, эти товарищи совершенно не напоминали. Не тот калибр. И дорогие костюмы всего лишь были небрежным штришком — они только подчеркивали статус их обладателей. А статус, судя не только по костюмам, но и по манере держаться, по лицу и еще по многим признакам, которые знающий человек распознает на раз, был весьма и весьма высок.

Коротко говоря, все эти люди были, что называется, отмечены печатью власти. Если вы посмотрите на любого чиновника районного масштаба, то на его лице будет не печать власти, а, скорее, печать хамства и чванства. Те, кто взлетел гораздо выше, переходят в статус небожителей. И уже редко пересекаются с простыми смертными. Оттого и несут на себе, так сказать, отпечаток "сынов Бога". И даже если по каким-то причинам они покидают властный Олимп, многие годы спустя все равно сохраняют в себе свой былой статус. Пускай и утерянный безвозвратно.

— Уважаемые товарищи! Позвольте мне открыть наше внеочередное собрание, о теме которого вы все были извещены заранее.

Выступавшего перед этой сугубо мужской, так сказать, "статусной" аудиторией немногие советские люди знали в лицо. Тем не менее, именно этот человек — Николай Николаевич Месяцев, глава Гостелерадио, теперь, правда, уже бывший, многие годы, так сказать, входил в каждый дом, в каждую квартиру. Вначале это было радио, а потом — и телевидение. Именно он, Месяцев, стоял у истоков создания в стране Общесоюзного телевизионного центра в Останкино. После завершения этого грандиозного строительства под его руководством была разработана и осуществлена концепция единого многопрограммного телерадиовещания. И не просто концепция — была создана программа с подачей телевизионного сигнала с помощью космических спутников связи на районы Сибири и Дальнего Востока. Благодаря председателю Гостелерадио Месяцеву Советский Союз стал могучей телевизионной державой.

И вот после всего того, что он сделал для страны, его оклеветали, сняли с должности, а 1 августа 1972 года даже исключили из КПСС. Каким образом исключенный из сонма небожителей 54-летний кандидат юридических наук все-таки смог стать старшим научным сотрудником Института научной информации по общественным наукам Академии наук СССР — этого многие из тех, кто его знали в прежнем качестве, не могли понять. Ведь после такой опалы обычно ссылают куда-то в Тьмутаракань. Например, бывший глава МВД СССР Вадим Тикунов три года назад был лишен министерского портфеля и назначен на должность чрезвычайного и полномочного посла СССР в республике Верхняя Вольта. И все шутил, мол, хорошо еще, что не в Нижнюю. А за что? Да за то, что человек Шелепина. А тут — с Гостелерадио сняли и даже в Москве оставили. Не выгнали за 101 километр. Удивительно!

На самом деле Месяцев благополучно пережил свое падение благодаря поддержке соратников из Комитета государственного контроля, членом которого он являлся. И многие из присутствовавших в зале тоже были, что называется, из отряда "сбитых летчиков". То есть, еще совсем недавно эти люди были на первых ролях в СССР, руководили страной, вели ее, как они считали, к победе коммунизма. А оказалось, что путь этот вел в пропасть. И как только они это понимали — моментально теряли свое влияние и, в конечном итоге, свою власть.

Месяцев откашлялся.

— Итак, в общем и целом, повестка дня была доведена до каждого. Теперь я должен ознакомить всех присутствующих с некоторыми подробностями. Но для начала все же несколько общих вопросов. Как мы уже разбирали совсем недавно на экстренном заседании Комитета, международная политика советского руководства заводит страну все дальше в тупик. Особенно это проявляется сегодня на Африканском континенте. Наше вмешательство в дела Эфиопии и фактическое выступление на стороне местного лидера Менгисту Хайле Мариама, по заключениям наших аналитиков, не способствуют ни нормализации обстановки в этой стране, ни успехам СССР на этом континенте. Кстати, события в Анголе тоже показывают нашу беспомощность. А там ведь все только начинается.

Далее, мы фактически потеряли Северный Йемен. И хотя юг, где была провозглашена Народно-Демократическая Республика Йемен, мы пока что контролируем, есть все шансы потерять и его. При этом столица республики Аден превратилась в важнейший пункт базирования ВМФ СССР, позволяющий контролировать Баб-эль-Мандебский пролив, то есть выход из Красного моря. Тем болезненней будет его потерять, как и наши военные базы. Проблемы у нас и в Египте, и в Ливии, и в ряде других арабских стран.

Не лучше обстоят дела и на Востоке. После неоднократных конфликтов с КНР отношения с Китаем теперь можно назвать враждебными. И хотя бои на Даманском китайцев кое-чему научили, но провокации на границах продолжаются, они постоянно проверяют нас на прочность.

— Вы, Николай Николаевич, прямо как Бовин [Александр Бовин — известный советский и российский журналист, политический обозреватель газеты "Известия". Был ведущим еженедельной телевизионной программы "Международная панорама"], право слово! Такую нам "международную панораму" изобразили, — со своего места насмешливо заметил довольно крепкий мужчина с волевым подбородком и упрямым взглядом. Он был удивительно похож на известного советского актера Василия Ланового.

Информация для служебного пользования.

Николай Григорьевич Егорычев, 57 лет, участник Великой Отечественной войны, в 1943 году воевал против УПА в звании младшего лейтенанта. Был председателем Московского горкома КПСС. Снят после речи на Пленуме ЦК КПСС, направленной против Брежнева и негативных тенденций в коммунистической партии. Назначен замминистра тракторного и сельскохозяйственного машиностроения, позже направлен послом в Данию. Проходил по "делу "комсомольцев" в так называемом "заговоре против Брежнева".

— А Вы, Николай Григорьевич, считаете, что Месяцев в чем-то сгущает краски? — ответил ему другой, как было принято говорить в Союзе, "номенклатурный товарищ", обладавший, тем не менее, открытой и доброй улыбкой. Да и лицо его располагало к ответной улыбке, потому что не таилось в нем ни тени коварства, которое позже будут приписывать всем без исключения руководителям могучего государства.

Информация для служебного пользования.

Григорий Васильевич Романов, 54 года. Член Политбюро ЦК КПСС, первый секретарь Ленинградского обкома КПСС. С 1976 года член Политбюро ЦК КПСС.

Егорычев обернулся к своему оппоненту, улыбнулся и ответил:

— Да нет, Григорий Васильевич, наше Гостелерадио все излагает верно, просто я удивился, до чего ж быстро Николай Николаевич наловчился такие вот политинформации проводить. Прямо можно его в телевизор хоть сейчас.

— Вообще-то мне по должности было положено всегда находится в курсе всех событий, как во внешней, так и во внутренней политике страны, — немного обиженно возразил Месяцев. — Тем более, что именно я отвечаю в Комитете за информационное обеспечение.

Егорычев махнул рукой.

— Извини, Николай Николаевич, просто я не совсем понимаю, к чему очередная констатация факта. Совсем недавно собирались по поводу Эфиопии, решали, как нейтрализовать очередные шапкозакидательные настроения. И тогда уже было ясно, что настала пора решительных мер.

— Вот поэтому мы все сегодня здесь. Вон, даже министр культуры прибыл, ­— кивнул Романов в сторону высокого седого, но довольно статного мужчины с пышной шевелюрой.

— А что значит — даже? Если комитет собирается в полном составе, то неважно, министр культуры или, скажем, сельского хозяйства, -­ моментально отозвался тот.

Информация для служебного пользования.

Петр Нилович Демичев, 59 лет. Бывший секретарь ЦК КПСС, с 1974 министр культуры. Проходил по "делу "комсомольцев" в так называемом "заговоре против Брежнева".

— А что сельское хозяйство? Чтобы вы знали, это с тяжелой промышленностью у нас пока проблем нет, и с культурой мы впереди планеты всей, вон, Большой театр по всему миру гастролирует. А в агропромышленном секторе проблем больше, чем во внешней политике! — взвился полненький человечек восточной внешности.

Информация для служебного пользования.

Зия Нуриевич Нуриев, 62 года, заместитель Председателя Совета Министров СССР, председатель Комиссии Президиума Совета Министров СССР по вопросам агропромышленного комплекса.

— Товарищи, товарищи, давайте все-таки будем придерживаться регламента. Месяцеву поручено сделать краткий доклад, давайте дослушаем нашего товарища, — вмешался в начинающуюся свару строгий мужчина, выглядевший немного постарше своих соратников.

Это отозвался Александр Шелепин, которого соратники в верхних эшелонах власти давно прозвали "Железным Шуриком". Шелепин действительно выглядел рано состарившимся и каким-то уставшим. Хотя таковым делали его ранние залысины и нездоровый цвет лица. Например, Демичева его ранняя седина вовсе не старила. А ведь Шелепин и Демичев были ровесниками.

Информация для служебного пользования.

Шелепин Александр Николаевич, 59 лет, заместитель председателя Госкомитета СССР по профессионально-техническому образованию. Принимал активное участие в действиях по смещению Хрущёва с поста Первого секретаря ЦК КПСС. Бывший председатель ВЦСПС. В 1958-61 председатель КГБ. С 23 ноября 1962 по 9 декабря 1965 года возглавлял Комитет партийно-государственного контроля при ЦК КПСС и Совете министров СССР, одновременно являясь заместителем председателя Совета Министров СССР. После того, как секретарь Московского горкома партии Егорычев, соратник Шелепина, выступил на Пленуме ЦК с резкой критикой Министерства обороны и ЦК в руководстве этим министерством, Генеральный секретарь ЦК КПСС Брежнев понял эту вылазку, как начало открытой борьбы против него. После этого Пленума Шелепин был переведён в ВЦСПС, а позже выведен из руководства и отправлен на пенсию. Егорычев уехал послом в Данию, а Семичастный отправлен на партийную работу в Сумскую область на Украине. Это был так называемый "заговор комсомольцев".

— Да, товарищи, давайте пока прекратим дебаты. Николай Николаевич, продолжайте, пожалуйста, — властно и в то же время как-то очень по-простому негромко сказал сидевший скромно на краю второго ряда довольно невзрачный мужичок. Все в нем было какое-то неброское, даже блеклое. Привлекала внимание разве что его модная прическа, подходившая больше какому-нибудь молодому щеголю, нежели серьезному государственному деятелю.

Кирилл Трофимович Мазуров, бывший секретарь компартии Белоруссии, ныне Первый заместитель председателя Совета министров СССР, на правах самого старшего члена Комитета государственного контроля имел не только право делать всем замечания, но и негласно являлся арбитром всех споров, улаживал все разногласия, возникавшие во время обсуждений. Поэтому все сразу притихли.

Информация для служебного пользования.

Мазуров Кирилл Трофимович, 63 года. Первый заместитель председателя Совета министров СССР. Депутат Верховного Совета СССР (1950-1979), член Президиума Верховного Совета СССР (1958-1965). В 1968 г. на месте осуществлял политическое руководство операцией по вводу советских войск в Чехословакию.

Николай Месяцев вздохнул, и улыбнулся.

— Вот, черти, такой можно сказать труд нескольких ночей заболтали... Нет, Егорычев, в сущности, прав — какой прок от говорильни? Ты, Коля, со своей прямотой солдатской уже нарубил дров с Брежневым... Ладно, ладно, не зыркай, одно дело делаем. Да, я мог бы еще много чего рассказать и про политику партии, точнее, Лёни и его камарильи, и про то, что у нас, Зия, в сельском хозяйстве творится, и про армию, и про милицию. Но вы и так все знаете, а кто не знает в деталях, так можете почитать выкладки и нашего института, и доклады своих помощников по всем вашим ведомствам. Поэтому ситуация сложилась почти что патовой.

— Так что теперь? Снова переворот? — прямо спросил Шелепин.

— Да, было, уже, было — и что? Новая смена власти? Новый курс? Зачем? От старого страна никак отойти не может, уж сколько раз шарахались из стороны в сторону. Одна кукуруза хрущевская чего стране стоила, сколько голодали потом. А индустриализация? Вещь, конечно, необходимая, особенно, в предвоенное время. И войну ведь выиграли. Да только уже середина семидесятых, сорок лет без войны, а люди все еще в землянках да коммуналках ютятся, в деревнях дальних в избах даже пол земляной. Так что не стоит снова затевать какие-то перестановки. В глобальном плане только-только наладили производство, сельское хозяйство кое-как стало подниматься, на экспорт идут не только сырье и полуфабрикаты — советское машиностроение пробивает себе дорогу на Запад. И если снова сейчас затеять свару — полетит все к чертям. Тем более, мы только-только своих людей везде расставили, машина заработала, мы уже можем влиять на решения Политбюро, так сказать, на уровне исполнителей. Нет, переворот нам сейчас совершенно не нужен! Ты, Шурик, уже пробовал — и что? — Мазуров в упор посмотрел на Шелепина.

— Кирилл Трофимович, да что я там пробовал? Меня без меня женили, будто Вы не знаете? Брежнев после того, как сам Никитку скинул, на каждого, кто хоть чуть выделяется, с подозрением смотрит. Вам ли не знать? Вас тоже, небось, скоро Леня "приголубит". — Шелепин с горечью махнул рукой.

— Ну, не сгущай краски, Железный Шурик, мы все понимаем, что ПТУ-шникам учебники редактировать — это не твой уровень. Но, как говорится, попал под раздачу — терпи. У нас ты по-прежнему занимаешься линией госбезопасности. Со своим приятелем, Владимиром Ефимовичем. Вот, как раз твоих коллег мы и пришли сегодня послушать. А за меня не беспокойся, я еще и Леню, и всех прочих переживу. И вот мой кум, Петро Машеров, тоже всех переживет, — заулыбался Мазуров.

— Не переживет.

Все, присутствовавшие в актовом зале и сам докладчик обернулись на эти слова, которые произнес сидевший в самом последнем ряду невысокий худой человечек в очках. Но несмотря на то, что свои глаза он скрывал под толстыми линзами, его взгляд, что называется, прожигал насквозь.

— Петр Машеров погибнет через три года, в 1980 году, в автомобильной катастрофе. 4 октября он должен будет выехать от здания ЦК КП Белорусской ССР в сторону города Жодино на автомобиле ГАЗ 13 "Чайка", управлять которым будет его 60-летний водитель Евгений Зайцев. Вопреки существующим инструкциям впереди пойдет не машина ГАИ с соответствующей раскраской и мигалками, а белая "Волга" с сигнально-громкоговорящей установкой, но без мигалок. Авария произойдет на автодороге Москва — Минск, у поворота на птицефабрику рядом с городом Смолевичи.

Все это человечек проговорил, спускаясь от последнего ряда к небольшой сцене актового зала и подходя к трибуне. За ним шел высокий стройный человек в штатском, хотя по выправке было понятно, что это идет человек военный.

— Ну, вот, легки на помине. Это как раз те самые, кого мы сегодня собрались послушать, — Мазуров, казалось, ничуть не удивился ни появлению странных гостей, ни тому, что только что произнес один из них. — Прошу любить и жаловать, начальник Аналитического управления КГБ СССР генерал-майор Николай Сергеевич Леонов и сотрудник секретной лаборатории при Министерстве обороны СССР Сергей Алексеевич Вронский. Они сейчас введут всех нас в курс дела и объяснят, наконец, почему мы все так спешно здесь собрались. Кстати, Филипп, что там у нас по поводу наружки и прослушки?

С ряда, стоявшего вдоль стенки, поднялся моложавый генерал-лейтенант, немного похожий на советского актера Евгения Киндинова. Он, кстати, был единственным, кто находился в этом зале в военной форме.

Информация для служебного пользования.

Филипп Денисович Бобков, 52 года, начальник 5-го управления КГБ, борьба с идеологическими диверсиями, диссидентами, профилактика и предотвращение массовых беспорядков, генерал-лейтенант милиции.

— По наружке все штатно, Кирилл Трофимович, закреплены только наши люди и только за теми, чей приезд сюда не удалось "переключить" или залегендировать. По их докладам закрепленные за ними объекты сейчас пребывают совершенно в другом месте. Вот Вы, к примеру, сейчас находитесь в "кремлевке", где проходите плановую диспансеризацию с углубленным врачебным осмотром. Кстати, там сейчас действительно находится Владимир Ефимович Семичастный, у него инфаркт. И выставлен постоянный пост топтунов из Комитета, но это тоже наши люди. В своих донесениях отразят все, как надо. По техническим средствам связи доложит полковник Громцев, -­ бодро отрапортовал Бобков.

Информация для служебного пользования.

Громцев Геннадий Сергеевич, 45 лет, Оперативно-техническое управление МВД СССР, заместитель начальника управления связи, полковник милиции.

Рядом с генералом поднялся высокий статный парень в штатском, которого нетрудно было представить в военной форме — настолько браво он выглядел. Да и внешность у него было прямо голливудская, даже удивительно было, что такой красавец работает в милиции, да еще и техническим специалистом.

— Для того, чтобы обезопасить наше собрание от любых вариантов прослушивания мы поступили, как всегда, очень просто и в то же время радикально — сейчас на территории института проводятся ремонтные работы по всей телефонной сети. Так что все аппараты отключены. Кроме того, во избежание применения лазерных микрофонов мы заранее установили рядом с окнами леса, где якобы маляры будут производить покраску окон и прилежащих стен. Именно на наших окнах созданы помехи. Кроме того мы, как всегда, проверили помещение на наличие подслушивающих устройств. Таковые не выявлены, — Громцев, как технарь, был лаконичен и конкретен.

— Понятно с этим. А вот теперь, голуби мои, давайте про Машерова сначала. А то вон Петро прямо копытом бьет, — снова хохотнул Мазуров.

Информация для служебного пользования.

Петр Миронович Машеров, 59 лет, первый секретарь компартии Белоруссии. Герой Советского Союза. Кандидат в члены ЦК КПСС. Пришел на смену Кириллу Трофимовичу Мазурову. Период его руководства республикой ознаменован значительным экономическим подъёмом БССР. В период с 1965 по 1980 год в несколько раз вырос национальный доход, происходило активное развитие промышленности и сельского хозяйства. Погиб 4 октября 1980 года в автомобильной катастрофе.

— Про Петра Мироновича я уже все сказал. Его ждет автокатастрофа, которая, судя по всему, была спецоперацией Комитета госбезопасности и утверждалась на самом верху, конкретно — лично Брежневым. Кстати, в том же году, только 16 июля в столице Камеруна умрет Вадим Степанович Тикунов.

Информация для служебного пользования.

Вадим Тикунов, 56 лет — глава МВД СССР в 61-66 гг. 21 марта 1974 года назначен на должность чрезвычайного и полномочного посла СССР в республике Верхняя Вольта. Проходил по "делу "комсомольцев" в так называемом "заговоре против Брежнева".

— Слыхал, Вадим? Не зря тебя Леня в твою Африку законопатил. Сначала в Верхнюю Вольту, а потом, видимо, в Камерун? Я всегда говорил, что Брежнев не умеет подбирать кадры, но прекрасно научился их убирать, — саркастически заметил Шелепин.

— Погоди, Саша, не гони лошадей. Отчего это я вдруг должен умереть? Вроде все нормально со здоровьем, — отозвался полноватый чернявый мужчина, сидевший рядом с Железным Шуриком.

— В Камеруне очень тяжелый климат, Вадим Степанович. А Вы, судя по внешнему виду, диету не соблюдаете. Там жара, малярия, лихорадка, Вы подхватите целый букет местных заболеваний и никакие лекарства Вам не помогут. Впрочем, есть возможность всего этого избежать. И не только этого...

Вронский замолчал и внимательно оглядел всех присутствующих. Вместо него заговорил Леонов.

— Сергей Алексеевич Вронский давно сотрудничает с органами госбезопасности. Те товарищи, которые работали или работают в Комитете, знают его по псевдониму "Мерлин". Сергей Алексеевич — кадровый разведчик, в свое время работавший в самом сердце Третьего Рейха. Но он также сотрудник секретной лаборатории, работающей при Министерстве обороны и которую курируют сразу КГБ и ГРУ. В этой лаборатории работают люди с уникальными способностями, которых мы называем биоэнергетиками, а на Западе, в частности, в США — экстрасенсами. То есть, у них максимально развиты экстрасенсорные способности организма.

— Слышали что-то подобное, кажется, некая Нинель Кулагина предметы взглядом двигала. Наш гость тоже такое умеет? ­— недоверчиво покосился на Вронского Шелепин.

— Нет, не умею. Кулагина — мошенница, там мне сразу все было ясно, пусть Брежнева дурачит, нам такая клоунада полезна, за ней легче скрыть настоящие достижения. Я и мои коллеги работаем на уровне тонких материй, на уровне биоэнергий. Левитация и прочие чудеса нами пока не освоены. Однако мы умеем заглядывать в будущее — это еще называют ясновидением, мы определяем местоположение человека в пространстве, можем при соответствующей настройке общаться с ним на ментальном уровне, в общем, многое можем. Но, к сожалению, не всегда можем высказать это словами. Нам проще предъявить результат.

Вронский говорил скупо, но каждое его слово было настолько весомым, что не вызывало никаких сомнений. Причем, говорил он удивительные вещи так, как будто рассказывал о способах консервирования помидоров в домашних условиях — просто, буднично, как о чем-то совершенно банальном. И ему сразу хотелось верить.

Но тут вновь заговорил начальник Аналитического управления КГБ СССР генерал-майор Леонов.

— Я подтверждаю слова Сергея Алексеевича. Мы много лет сотрудничаем, и я не раз убеждался в его уникальных способностях. Его и его коллег. И вот сегодня мы можем с уверенностью сказать, что удивительные способности Сергея Алексеевича и других сотрудников нашей секретной лаборатории подтвердились на практике. К сожалению, я не могу сейчас рассказать все подробности нашей последней операции — по разным причинам.

— По каким именно? Что за секретность? — тут же откликнулся Бобков.

— Погоди, Филипп Денисович, снова ты попэрэд бацьки у пэкло. Если тебе специалист, кстати, твой коллега, говорит, что не может рассказать — значит, не может. — Мазуров снова одним движением руки осадил рванувшегося было в атаку Бобкова.

— Спасибо, Кирилл Трофимович. — кивнул Леонов. — Вообще-то, Филипп Денисович прав, Комитету необходимо знать все детали для того, чтобы грамотно разрабатывать стратегию влияния на те или иные процессы в стране. Но здесь сразу два фактора играют роль — фактор времени, которого у нас нет, и фактор внезапности, который мы обязаны срочно использовать. Позже подробный отчет будет направлен всем вашим помощникам — с учетом допуска, конечно, но сейчас только кратко.

— Ну, вот, давай кратко, — удовлетворенно кивнул Мазуров.

— А кратко получается вот что. Предположения Вронского и его коллег подтвердились — Советский Союз распадется в 1991 году на ряд, так сказать, независимых государств. Часть из них сразу же подпадут под влияние США и стран НАТО. Туда же переметнутся практически все страны бывшего соцлагеря. Кстати, вместо Чехословацкой ССР возникнут два государства — Чехия и Словакия. А вот Германия, наоборот, объединится — ГДР исчезнет с политической карты мира. Югославия раздробится на ряд мелких стран — Босния, Сербия, Албания, Черногория и так далее. Причем, после кровавой и грязной гражданской войны, где будет геноцид, бомбардировки югославских городов авиацией

НАТО, убийства мирных жителей и много всего. Но и в бывшем СССР будет не лучше — из Афганистана, где Советский Союз провоюет десять лет и потеряет почти 15 тысяч солдат, в Узбекистан и Таджикистан придет гражданская война, наркотрафик, нищета и голод. Грузия начнет воевать с Абхазией, Армения с Азербайджаном, начнутся волнения в Киргизии. В отделившейся Украине спустя 25 лет тоже начнется гражданская война, а сама Россия, ставшая правопреемницей СССР, 14 лет будет воевать с маленькой Чечней, потеряв почти 11 тысяч своих граждан, как мирных жителей, так и военнослужащих. В общем, картина настолько безрадостная, что я даже сейчас не стану грузить вас, товарища, цифрами. Поверьте, все это — не плод нашего воображения. Точные цифры удалось установить только недавно, благодаря научным открытиям нашей лаборатории.

— Позвольте, не хотите ли вы, Николай Сергеевич, сказать, что Ваша лаборатория изобрела машину времени? — удивленно воскликнул Месяцев.

— В том понимании, как это описал Уэллс и другие фантасты — нет. Принцип действия совершенно иной. Но он позволяет очень точно определять наше вероятное — подчеркиваю — вероятное будущее. Потому что существуют разные линии вероятности.

— То есть, Николай Сергеевич, Вы имеете в виду... — начал было говорить Месяцев, но Леонов его перебил.

— Да, я имею в виду тот факт, что мы в состоянии эти линии вероятности переключать. То есть, путем воздействия на реальность менять линии вероятности с одной на другую. Скажем, вот сейчас я хочу и должен буду открыть вот эту папку с документами, ­— Леонов повернулся назад к Вронскому, чтобы взять у него из рук папку.

Но в этот момент Вронский внезапно подбросил папку в воздух и она, раскрывшись, выпустила на свободу десятки машинописных листов, которые, словно стая птиц, вырвались на свободу и разлетелись по актовому залу.

— И вот некие обстоятельства изменились. В результате вместо того, чтобы открыть папку и зачитать вам некоторые документы, я вынужден буду взять паузу, чтобы эти документы собрать, — как ни в чем ни бывало закончил Леонов.

— Как видите, произошло вмешательство неучтенного ранее фактора. Я даже могу назвать это вмешательством личностным, — на этот раз заговорил уже Вронский. — Поверьте, мы не договаривались заранее. Я просто всего лишь прочитал мысленный посыл руководителя нашего подразделения.

Вронский посмотрел на генерала, то удовлетворенно кивнул, подтверждая слова биоэнергетика. Тот продолжил.

— Мы продемонстрировали вам, товарищи, простейший эксперимент, который позволит объяснить механизм нашего влияния на развитие исторической последовательности. То есть, мы говорим о так называемой роли личности в истории. Вспомните, ведь Наполеон Бонапарт приходил проситься на службу в русскую армию простым лейтенантом артиллерии. И если бы его приняли, состоялась бы Отечественная война 1812 года? Так и здесь — мы можем сегодня, зная наше предстоящее будущее, его подправить. Точнее, скорректировать таким образом, чтобы все те мрачные и негативные предпосылки были купированы и ликвидированы, а наиболее положительные процессы получили режим максимального благоприятствования.

Вронский немного помолчал и продолжил.

— Мы и ранее предсказывали — именно предсказывали — различные негативные процессы, которые проявятся в СССР позже, так сказать, на последнем этапе его развития. Но это были именно предсказания, частично основанные на интуиции, даре предвидения, частично — на анализе происходящих событий, частично — на наших способностях заглядывать в будущее, причем, часто даже не своими глазами...

В этот момент, заметив попытки присутствующих задать вопросы, Вронский взмахом руки их остановил.

— Потом, товарищи, все вопросы и подробности позже, у нас слишком мало времени. И слишком много информации. Вначале о главном.

Снова заговорил генерал Леонов.

— Итак, сегодня совершенно очевидно, что та модель развития СССР, которую сегодня все мы наблюдаем, себя исчерпала. Точнее, исчерпали себя методика руководства и те люди, которые стоят у руля. И чтобы подправить механизм управления страной, поменять методы, применить другие способы управления, необходимы решительные и, я бы даже сказал, радикальные действия. Подробный план сейчас будет роздан каждому из вас.

С последнего ряда встали два человека в штатском. Это были сотрудники особого отдела КГБ "Омега" капитаны Маринкевич и Колесниченко. Они пошли по рядам зала, раздавая всем присутствующим тоненькие кожаные папочки темно-красного цвета. На каждой из них золотым тиснением выделялся греб СССР.

— Вкратце по плану. В принципе, такой вариант уже был предусмотрен и его даже начали разрабатывать, так что нам в этом направлении просто достаточно просто использовать наработки своих коллег. Кстати, в КГБ у Андропова сегодня существует подобный план — Юрий Владимирович высоко сидит, далеко глядит. Но, как показала история нашего будущего, план этот сработает только в 1991 году, когда СССР распадется.

— Это ты, Коля, про "парашютистов"? — спросил Леонова Бобков.

— Да, именно о них. Но есть еще детали, о которых поговорим позже и в другом составе. Сейчас — общее решение проблемы. Так вот, операцию под кодовым названием "Рокировка" можно начинать. Именно сейчас, в 1977 году — самый удобный момент для того, чтобы немного подправить наше с вами будущее. В результате Советский Союз не распадется, и все те ужасы, которые сейчас ожидают нас с вероятностью 99%, превратятся в какие-то 0,1%. Мы сможем поменять вероятностные линии. Для этого необходимо следующее.

Леонов обвел зал внимательным взглядом.

— Попрошу раскрыть ваши папки. Первое. Устранить ряд руководителей СССР — физически или технически. То есть, задействовать интриги, компрометирующие факты, войны между партийно-хозяйственными кланами и прочие факторы не летального воздействия. Ключевые фигуры пройдут по делу "парашютистов". За это направление отвечает товарищ Вронский и его коллеги. Под нашим прикрытием, разумеется.

Второе. Частично выдать дозированную информацию следующем членам высшего руководства СССР - Николаю Викторовичу Подгорному, председателю президиума Верховного совета СССР и Алексею Николаевичу Косыгину, Председателю Совета Министров СССР. С последующим привлечением на нашу сторону.

— Простите, им же по 74 года, эти старцы столько лет у руля, они не смогут перестроится, — Шелепин не выдержал и снова перебил докладчика.

И снова слово взял Мазуров.

— Мне, Шурик, тоже уже 63 годочка. Зия вон на год младше, а здесь сидит. Да и среди вас в основном те, кому под 60. Тебе в этом году сколько стукнет? 59? Не мальчик поди. А вот, к примеру, Алексей Николаевич Косыгин в 1943-м уже возглавлял Совет Народных комиссаров РСФСР. В 39 лет! Совсем мальчишка был! Через три года он уже заместитель председателя Совета министров. Рядом со Сталиным работал! И Никитка его не снял, и Лёня терпит. А потому что профессионал высочайшей пробы! Стал главой правительства, и занимает этот пост уже в течении 13 лет. Восьмая пятилетка в СССР — с 66-го до 70-го — была проведена с учетом экономических реформ Косыгина. И стала самой успешной за всю историю СССР.

— Кстати, после этой пятилетки Брежнев некоторые новшества Алексея Николаевича отменил, и следующая пятилетка провалилась, — негромко отметил Вронский.

— Вот, тем более! — Мазуров кивнул в сторону Мерлина. — Так вот, Шурик, чтоб ты знал, Лёня всегда Алексея Николаевича не любил. Потому что тот постоянно свою точку зрения отстаивал. Он Сталина не боялся, что ему Брежнев! И успех в "косыгинской" пятилетке был достигнут за счет расширения хозяйственно самостоятельности предприятий и ограничения спускаемых "сверху" показателей. Вместо показателей валовой продукции, например, установили показатель реализованной продукции, вместо показателя себестоимости — показатель прибыли и рентабельности. И наши предприятия заработали, приписки и показуха прекратились! — Мазуров даже стукнул кулаком по подлокотнику своего кресла.

Немного помолчав, он продолжил.

— И в международной политике он многое сделал — именно Косыгин разрешил арабо-израильские конфликты 1967 и 1973 годов. Но самое главное — Алексей Николаевич предотвратил войну СССР и Китая. Когда Лёня закусил удила, Косыгин полетел в Пекин и четыре часа вел с китайцами переговоры. Это после событий на острове Даманский. А ведь после смерти Мао Дзедуна Хуа Гофэн и Дэн Сяопин готовы были развязать против СССР настоящую войну. И Брежнев уже собирался нанести по Китаю ядерный удар. Это вам не цацки-пецки! Третья мировая могла грянуть! А Косыгин все разрулил. Понял, Шурик. Ты, конечно, мужик правильный и за Родину болеешь душой, как и все мы, но в политике все-таки еще пацан. Так что слушай нас, стариков, мы еще не весь свой ресурс отработали.

Шелепин смущенно молчал, не смея возразить Мазурову. Тот, немного помолчав, подвел итог.

— Извини, Коля, что перебил, еще пару минут возьму. Так вот, как мне тут написали в докладной, Косыгин должен умереть 18 декабря 1980 года. В 1974 году у него случился микроинсульт. Ну и дальше пошли проблемы с сердцем. Я дал команду по линии Минздрава, кстати, Евгений Иванович, Вы начали все процедуры?

Информация для служебного пользования.

Евгений Иванович Чазов, 48 лет, замминистра здравоохранения СССР, начальник 4-го Главного управления при Минздраве СССР ("кремлёвка") в 1967-1986 годах.

С кресла вскочил моложавый мужчинка — иначе не назовешь — курносый, с упрямыми вихрами, которые никак не хотели укладываться в прическу.

— Так точно, все сделали, Кирилл Трофимович. Прикрепили постоянного сопровождающего кардиолога, с аппаратурой. Всегда наготове реанимационная бригада, причем, не только по Алексею Николаевичу, в списке еще семь человек с проблемами сердечно-сосудистой системы. А ему прописали не только медпрепараты, но и режим щадящих тренировок, его организм должен постоянно получать дозированные нагрузки и сам себя поддерживать. Иначе быстро сдаст.

— Ты, Евгений Иванович, продолжай, кстати, своему шефу, Борису Васильевичу, аккуратно так намекни на то, что я с ним хочу встретится. Будем и его привлекать. Так, что там дальше, Коля?

Леонов откашлялся и продолжил.

— По Николаю Викторовичу Подгорному вопрос простой — в июне Брежнев его уберет с поста Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Старик обидится, влияние у него в партии и в народе огромное, так что будем на него опираться. Не сразу, постепенно. Кстати, возможно, мы сможем предотвратить его уход. В общем, начнем потихоньку зондировать почву.

Следующие фигуры, которые требуют внимания — это Виктор Васильевич Гришин, первый секретарь Московского горкома КПСС, член Политбюро ЦК КПСС и Федор Давыдович Кулаков, секретарь ЦК КПСС по сельскому хозяйству. 59 лет. С Гришиным все понятно — он стал хозяином Москвы после Егорычева, расставил везде свои кадры, Комитет испытывает определенные трудности организационного характера. Ну и Москва — сами понимаете, нужен наш человек на таком посту. Что касается Кулакова, то, во-первых, всем известен его конфликт с Брежневым, во-вторых, секретарь ЦК КПСС по сельскому хозяйству — это серьезная фигура.

— И по сельскому хозяйству у нас очень много хозяйственных вопросов, — скаламбурил Мазуров.

— И, к тому же, по нашим данным, через год Кулаков загадочным образом скоропостижно скончается. Причем, по версии и данным, которые приводит экс-следователь по особо важным делам Прокуратуры СССР Александр Чернов, Кулаков был застрелен у себя на даче в сауне. В любом случае, есть интерес к этому человеку и есть рычаги влияния на него.

— А что по военному обеспечению, если что-то пойдет не так? — внезапно спросил молчавший все это время Николай Егорычев.

Леонов хотел что-то ответить, но его снова опередил Мазуров.

— Правильный вопрос задал, Коля. Мы военных наших еще не послушали. Сережа, тебе слово.

С кресла поднялся коротко стриженный моложавый мужчина с военной выправкой. Он одернул на себе пиджак, словно это был китель, и представился.

— Сергей Ахромеев, генерал-полковник, в настоящее время — начальник Главного оперативного управления Генштаба.

Информация для служебного пользования.

Сергей Фёдорович Ахромеев, 54 года, генерал-полковник, Герой советского Союза. С марта 1974 по февраль 1979 года — начальник Главного оперативного управления (ГОУ) Генерального штаба ВС СССР - заместитель начальника Генерального штаба Вооружённых сил СССР.

— Давай, Сережа, какой у нас план, если что-то пойдет не так? — Мазуров задал вопрос как бы с подковыркой, но, судя по всему, ему нравилось иногда поддразнивать своих соратников.

— План на случай внештатных ситуаций был разработан еще три года назад и пока не менялся. Менялись только воинские подразделения. В нашем непосредственном подчинении — 137-й гвардейский парашютно-десантный полк, место постоянной дисклокации — город Рязань. Командир полка полковник Ачалов, Владислав Алексеевич — член Комитета государственного контроля, силовой блок. В оперативных совещаниях участия не принимает, его уровень — войсковая операция. Кроме десантников могут быть задействованы 4-я гвардейская Кантемировская танковая дивизия, но это на случай блокирования Кремля. Но, в принципе, Филипп Денисович в курсе, что спецподразделение "А" Пятого управления КГБ под командованием Героя Советского Союза генерал-майора Виталия Бубенина находится в нашем непосредственном подчинении. И при любом изменении ситуации в ненужном Комитету ключе его бойцы за десять минут блокируют Кремль. А вся связь будет выключена еще раньше. Ну и в Ленинграде в нашем подчинении 1071-й отдельный учебный полк специального назначения ГРУ. Не весь полк, конечно, но там имеется батальон спецназа, который по приказу может быстро блокировать все административные здания города. Только военное вмешательство — это уже на самый крайний случай.

Ахромеев замолчал и снова заговорил Леонов.

— Я думаю, что в нашем плане не будет возможности проявить себя ни спецподразделениям КГБ, ни спецназу ГРУ, ни десантникам с танкистами. Потому что у нас есть специальное подразделение "Омега", при помощи которого мы, возможно и не так быстро, как бы хотелось, но в течение трех-пяти месяцев выполним все задачи и осуществим операцию "Рокировка".

Мазуров недоверчиво посмотрел на генерала.

— Вы уверены, Николай Сергеевич? Все точно под контролем?

— Так точно, Кирилл Трофимович, уверен. Все уже расписано в докладных, которые роздали всем вам мои сотрудники. Остается только изучить наш план, после чего проголосовать за его немедленное внедрение. Система голосования, как всегда, индивидуальная, условные сигналы все знают, поэтому завтра проведем обзвон всех членов комитета, которые сегодня здесь присутствуют. Вопрос серьезный, но, думаю, наши обоснования и сегодняшняя встреча позволяют мне не сомневаться в решении.

— А вот я хотел немного расспросить про эту ваше "Омегу", — снова поднялся со своего кресла Бобков. — Ну, наша "Альфа" — это понятно, это силовой захват, спецоперации, кстати, в Ростове вы там серьезный шухер подняли, все Министерство внутренних дел теперь на ушах. Хорошо, хоть меня предупредили, я по своим каналам Андропову дезу преподнес и вашу самодеятельность залегендировал. А вот "Омега" — это кто?

Леонов улыбнулся, обвел взглядом всех присутствующих в зале, потом все же ответил:

— С одной стороны, это вот Сергей Алексеевич Вронский и его коллеги, Валерий Валентинович Кустов и Владимир Иванович Сафонов. Можно сказать, маги и колдуны. В докладной записке и в плане их роли подробно расписаны. А с другой стороны, это тот самый секрет, о котором пока еще рано говорить. Это наше так называемое тайное оружие.

— Но позвольте! Я вот тут читаю, что в операции будут задействованы подростки! Это правда? — вдруг подал голос Александр Шелепин.

— Не совсем. Внешне это подростки. Но на самом деле — вполне взрослые люди. Профессиональные бойцы, сотрудники спецподразделений, равных которым нет ни в СССР, ни в любой другой стране мира. Этого мира.

Леонов немного помолчал и внезапно закончил совершенно в другом ключе.

— Вы, товарищи, не волнуйтесь. Мы с вами столкнулись с явлением, которое пока нам не дано понять. Мы можем просто принимать его, как данность. Ну, как веру в Бога что ли... я сам до этих пор был материалистом, но вот последние три года каждый день идеализм в моей голове побеждает все чаще и чаще. И если б был верующим, то каждое утро молился бы и воздавал хвалу Господу. Потому что эти люди пришли к нам в самый трудный для нас момент, когда мы могли сорваться в пропасть. И потом с огромным трудом оттуда выкарабкиваться. Так что сейчас я могу назвать это только одним словом — чудо.

— А не Ваше ли это чудо недавно награждал Леонид Ильич? Пионер-герой, который спас ленинградскую девочку от преступника? — внезапно спросил Леонова Мазуров.

— Так точно, Кирилл Трофимович, наше. Это Витя Уткин, ключевой игрок в операции "Рокировка". И сейчас он приступает к выполнению своего главного задания...