— Чем? — удивился майор, — Ну давай думать. Кто может подтвердить тот факт, что вы с этим Семёном о чем-то вообще договаривались? Люди из твоей группы его знать не знают, связь с ним ты держал, самолично. А может, Семён тут и не при чем? Может, он к наркоте отношения не имеет? Может, ты и есть наркокурьер, а свою группу втёмную использовал?

— А завалил патруль он просто так, чтобы пистолет пристрелять? — хмыкнул я.

— Ладно, допустим, — не унимался Кудимов, — тогда он вполне может быть твоим подельником, а твои парни не при чем. Может, вы с ним вчера должны были встретиться, а неявка означала сигнал провала? Могло такое быть?

— Могло, — наигранно согласился я, в глубине души понимая, что Кудимов отчасти прав, — но только не в нашем случае, а в фильме "Семнадцать мгновений весны". Штирлиц такое бы провернул. А мелкие наркодилеры — нет. Не тот уровень.

— Так мы же про тебя говорим, — парировал майор, — ты-то ж не дурак, а?

— Дурак, — не согласился я, — был бы умный, то заранее проверил бы груз в машине и не сидел бы сейчас тут. А Сёма валялся бы уже где-то на пустыре с простреленной башкой.

— Неужто нам бы его не сдал? — прищурился дознаватель.

— Нет, — отрезал я. — Это дело личное. Он нас подставил, так что с нами бы и разбирался. Кстати, с уланами теми что?

-Отпустили, вчера ещё, — махнул рукой майор, — они-то точно не при чем.

— Ну и славно, — кивнул я.

Кудимов встал и начал неспешно наворачивать круги по кабинету. Я молчал. Говорить-то, собственно, было уже не о чем. Мне расстрел в любом случае, а то и позорная виселица. Парням моим — по ситуации, зависит от моих показаний. Взвалю всё на себя — может, обойдётся лишь тем, что выгонят из полка. Не взвалю — со мной отправятся. Блин, ну реально глупо ведь, а! Лучше уж от пули рейдеров где-то сдохнуть, чем так...

За моей спиной распахнулась дверь, и конвойный сообщил, что Кудимова ждут в дежурке.

— Не уходи никуда, — зло пошутил майор и, оставив меня в компании конвоя, ушёл.

Прошло примерно двадцать минут. Конвойные курили, жестко нарушая все правила, а я сидел, упёршись взглядом в угол стола. Мысли не шли. Вообще. Какое-то состояние полнейшей апатии и нереальности происходящего. Будто не со мной это всё...

В таком состоянии, "на автопилоте", я даже не заметил, как дверь снова открылась и конвой тихонько вышел.

В чувство меня привел незнакомый голос:

— Как дела, как настроение?

Я оглянулся. У входа стояли те самые "тактические франты", которые приезжали за Олегом на дамбу, а вчера заходили в отделение. Ботиночки у них ещё хорошие. Впрочем, они и сейчас точно так же одеты, с той лишь разницей, что на обоих одинаковые разгрузки в симпатичной расцветке. "Мультикам", кажется. У Дока надо будет уточнить, если до этого меня не расстреляют.

— Дела отстой, настроение дерьмо, — признался я. Ну а чего скрывать?

— Ну это мы уже знаем, — ответили собеседники, прошли в кабинет и сели на место Кудимова. Стул был всего один, потому одному из "франтов" пришлось умоститься на уголке стола.

Вот почему любой допрос всегда начинается с этих игр в гляделки? Неужели надеются ввести оппонента в состояние прострации и потери самоконтроля? Так это, дай Бог памяти, всяким кашпировским только удавалось, а тут явно не тот случай. Да и не похожи они на Кашпировского, даже внешне. Тот, что нагло уселся в кресло Кудимова, был похож скорее на цыгана с привокзальной площади — чернявый, смуглый, кареглазый. Второй — наоборот, тип "нордический" — блондин, голубые глаза. Черты лица грубые, правда... Объединяло этих граждан одно — телосложение. Оба крепкие, сбитые, мышцы через рубашки хорошо так просматриваются.

— Может, скажете, что хотели? — не выдержал я через полминуты тишины.

— Конечно, — согласился чернявый, улыбнувшись, — хотели спросить. Вы, Денис Владимирович, вообще как? Жить хотите?

— Какой откровенно неожиданный вопрос в данной ситуации, — я искренне расхохотался, — Да, вы знаете, очень так внезапно хочу. Не могу даже понять — с чего бы это?

Собеседники переглянулись.

— Ну вообще ситуация у вас плачевная, — вступил в разговор блондин, — так что не до смеха, я бы сказал.

— А почему бы и не посмеяться, если терять нечего? — удивился я, — Мне сейчас уже всё равно, хоть смеяться, хоть плакать. Для меня сейчас пулю отливают или верёвку узелком завязывают.

— Ладно, давайте серьёзно, — сказал чернявый. — У нас есть к вам предложение. Серьёзное. При хорошем раскладе можете не только все обвинения с себя снять, но ещё и героем стать. И, возможно, денег заработать.

— Егеря героями становятся обычно посмертно, — скривился я, — потому не понимаю, в чем разница между вашим предложением и расстрелом?

— Шансы на выживание существенно отличаются. Если расстрел — то, как ни странно, вы умрёте в любом случае. А если согласитесь на наше предложение — можете ещё и выжить. Не гарантируем, конечно, но...

Я на секунду задумался, хотя сам не понял, о чем именно. Думать тут не о чем, надо соглашаться, что бы эти люди ни предложили. Как раз тот случай, когда хуже уже не будет.

— Окей, — сказал я, — слушаю вас. Только для построения доверительных отношений — может, скажете, кто вы и из какой структуры?

— Ну имена вам наши, наверное, ни к чему, — задумчиво произнёс блондин, — потому называйте как угодно. Хоть Ивановым и Петровым.

— Без проблем, — согласился я, — вот вы и будете Ивановым.

— Не вопрос, — продолжил блондин, — ну а структура... Не маленький вы уже, сами, наверное, догадываетесь.

Это просто праздник абсурда какой-то. Сидеть под арестом в ГУБ и гадать, из ГУБ ли твои собеседники. Но, судя по всему, именно из него. Я этих граждан скоро буду даже на расстоянии ощущать.

— Угу, допустим, товарищ Иванов, — сказал я, — ну а теперь давайте к делу, раз вы на личные темы такие немногословные.

— Давайте, — ответил "Петров", — мы предлагаем вам и вашей группе возможность выбраться отсюда. Взамен вы должны будете выполнить поставленную задачу. Не скроем, задача крайне рискованная и шансы вернуться живыми весьма низки.

Можно подумать, у нас были другие задачи. Удивил, ага...

Петров тем временем продолжал:

— Если нас верно информировали, то у вашей группы, мягко говоря, натянутые отношения с гражданином Мальцевым. Тем самым Мальцевым, который "Фашист". Это так?

— Ага, — кивнул я, — очень натянутые. И я был бы рад их натянуть ещё больше. Но лучше — не отношения, а глаз на задницу этому Мальцеву.

— Превосходно, — улыбнулся Петров, — эту возможность мы вам и хотим предоставить.

— Каким образом? — не понял я.

— Вот это самое непростое, — на лице Петрова мелькнула досада, — Вообще ситуация с вашей группой — прекрасный шанс. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Но изначально эту задачу должны были выполнить мы, наш отдел. Однако были большие сложности, потому что просто выследить Фашиста и ликвидировать — задача крайне трудная, очень уж он осторожный. Да и просто ликвидация — это половина дела. Нам нужны его контакты, связи — в общем, то, что называют оперативной информацией. А получить это проще как раз изнутри, чем снаружи.

— Дайте угадаю, — перебил я, — вы что, хотите нашу группу каким-то манером к Фашисту в группировку внедрить??? За камикадзе нас держите, что ли???

Собеседники переглянулись.

— Вот невозможно работать с вами, Денис Владимирович, — протянул Иванов, — всё-то вы заранее знаете...

* * *

Киев, 2020 год, 19 мая, вторник, 10.30, военное отделение ГУБ.

Очередной окурок был смят в прозрачной китайской пепельнице. Я встал и заходил от стены к стене. Судя по лицам ивановых-петровых, моего бегства они не боялись совершенно, даже более того — сняли наручники, принесли мне кофе и пару пирожков. По арестантским меркам это уже неплохо.

— Всё равно не понимаю, — покачал головой я, — с чего вы взяли, что нас там как родных примут? С какой такой радости? Мы егеря, господа хорошие! Любой бандос, получив возможность отрезать нам головы, за счастье это посчитает. И хорошо, если отрезать будет ножом, а не деревянной пилой.

"Цыган"— Петров отрицательно покачал головой:

— Денис Владимирович, мы же это уже обсуждали. Во-первых, вы по легенде будете не егеря, а бывшие егеря, причем находящиеся в розыске... И легенду эту мы очень хорошо подкрепим.

-А бандюкам по барабану, бывшие мы егеря, настоящие или будущие. Завалят и имени не спросят, — я потянулся за очередной сигаретой. Много курю что-то, нервы ни к чёрту стали.

— Не завалят, — улыбнулся Петров.

— Гарантию дадите с печатью или ограничитесь честным словом? — ухмыльнулся я.

Знаем мы это "не завалят". В марте одна наша группа почти в полном составе умудрилась в руки бандюкам угодить. Что осталось от парней — лучше не вспоминать. Даже Дока, с его медицинским стажем, вывернуло наизнанку от впечатлений.

— Ни того не дам, ни другого, — покачал головой Петров, — ладно, Денис Владимирович, давайте с самого начала ещё раз, а то вы информацию как-то через слово воспринимаете.

— Что поделать, обстановка не располагает к восприятию, — ответил я.

— Рады бы помочь, — вмешался Иванов, — Скажем, выйти погулять на свежий воздух можно. Но если мы сейчас выйдем в Мариинский парк на променад — то вся секретность псу под хвост.

Я кивнул. Мы в тайных операциях плаща и кинжала, конечно, не столь сведущи, но некое понятие имеем.

— Кстати, предлагаю перейти на "ты", — продолжил Петров, — не против?

— Да не, только за, — замахал руками я.

— Ну вот и ладушки, — улыбнулся собеседник, — теперь ещё раз, подробно. Так уж сложилась обстановка, что у Мальцева сейчас довольно серьёзная нехватка кадров.

— У него-то? — недоверчиво спросил я, — у него одна из самых больших банд, больше полутысячи человек вроде как.

— Ага, — хитро улыбнулся Петров, — была. Была одна из самых больших банд. Пяти сотен не было, конечно, но больше четырёхсот точно было. Сейчас хорошо, если двести насчитывает. Причем эти двести — далеко не лучшие кадры, лучшие героически пали. Теперь у Фашиста имеется стадо молодняка, по большому счёту. И почти никого, кто мог бы их обучить и командовать ими.

— Намёк мне, в общем-то, понятен, — задумался я, — хотите нас туда засунуть в качестве инструкторов и "младших офицеров"? Не знал, что у Фашиста есть какое-то обучение бандитского состава. И, если не тайна, как так радостно получилось, что у него бригада "располовинилась"? Кому руку пожать за такую новость?

— Почти угадали, — кивнул Петров, — именно в качестве инструкторов. В качестве командиров — не покатите, там надо много нехороших дел творить. Но если что — то понадобится и это делать. Насчёт обучения — Денис, да ты что! У него не просто обучение, а целый учебный лагерь есть, под Борисполем. Бывшая воинская часть, ныне заброшенная, но стараниями бандосов приведена уже во вполне божеский вид.

Петров замолк, словно раздумывая, рассказывать мне остальное, или нет.

— И? — нарушил тишину я, — а насчёт бригады что и как?

— Ладно, всё равно узнаешь, — вздохнул Петров, почёсывая ёжик чёрных волос, — в общем, раньше учебный лагерь находился в другом месте, под Переяславом. Это на юго-востоке, если знаешь.

— Знаю, — кивнул я. В Переяслав ещё до войны катался, на уток охотиться.

— Ну вот, — продолжал Петров, — И кое-что у Мальцева не сложилось с местными "конкурирующими фирмами". Проблемы не то чтобы грандиозные, да и новый лагерь уже готов был, так что держаться зубами за этот район не было никакого смысла. Потому решение было простое — уходить оттуда, что и было сделано. Но из-за некоторых обстоятельств уходить решили по Днепру, используя два прогулочных теплохода как транспорт. Так безопаснее было.

После упоминания теплоходов у меня на лице, видимо, что-то мелькнуло, потому что собеседники стали улыбаться ещё сильнее.

— Но Мальцев не учёл одного обстоятельства, — притворно вздохнул Петров, — что в трюмах его транспорта какой-то шустрик заложил несколько килограммов тротила, который почему-то взял и взорвался, как только они отчалили от берега. Так погиб цвет его банды — инструктора, "бригадиры", всякие там "звеньевые" или как они у него зовутся... Две недели назад это произошло.

— Какая печальная история, — согласился я, — почти что шекспировская трагедия с элементами голливудщины. А фамилия у того шустрика имеется? Спрашиваю так — с интереса, можете не отвечать, я пойму, честно-честно.

Улыбки мгновенно слетели с лиц губарей.

— Была у него фамилия, — первым ответил Иванов, — и имя. И жена с сыном. Только вот погиб он. Вчера утром, на Троещине. Это его Олег вытаскивал, потому что раскрыли его в итоге. Но до дома так и не дотянул. А они дружили, ещё со школьной скамьи.

В воздухе повисла неловкая пауза, и мне стало откровенно стыдно за свою иронию.

— Простите, парни, не знал.

— Да ничего, — махнул рукой Петров. — ладно, к делу. В окружении Мальцева у нас есть ещё пара контактов. Не таких уж серьёзных, но помочь могут. У Фашиста сейчас большая необходимость есть в срочной подготовке большого количества "пехоты". А то инструктора к ним ехали, но не доехали. Вот вас и попробуем протолкнуть туда.

Интересно, а погибший на Троещине товарищ был внедрённым или нет? Хотя, раз прозвучало слово "раскрыли"... Ох, не нравится мне всё это!

— Другое непонятно, — моя рука автоматически потянулась за очередной сигаретой. Ну что за напасть! — разве Фашист не может набрать инструкторов? Большая проблема разве? Воевавшего народа — подавляющее большинство в городе. Ну и опять же — всякие контракторы имеются. Наши, конечно, не согласятся, а зарубежные запросто, только деньги плати.

— Так это время нужно, — как на ребёнка, взглянул на меня Петров, — да и сам подумай — Мальцев позиционирует себя чуть ли не крёстным отцом Киева, хочет получить долю в наркотрафике. И тут он обращается за помощью — мол, дяденьки, дайте мне инструкторов, у меня тут полная "этасамая" творится. Его "партнёры" узнают ведь, без вариантов. Лицо терять не хочется, да и деньги тоже.

Я встал, размял затёкшую спину, потянулся. Во дворе управления губари загружали какой-то КАМАЗ зелёными ящиками. Жизнь идёт своим чередом, а меня тем временем вербуют в Штирлицы...

— Ладно, предположим, — согласился я, — кто в курсе операции по нашему внедрению? Каков способ связи? Каков порядок действий?

План, предложенный губарями, был примитивен как дерево, но видели мы планы и похуже.

Для начала мы должны были сбежать. Конечно, не из управления, это было бы чересчур, а на более-менее открытой местности. Губари нас вывезли якобы на совершенно мутный и непонятный следственный эксперимент, и по пути мы бы дали дёру. Естественно, такой расклад вызовет большие сомнения, но это наилучший вариант. Нас объявят в розыск, искать будут максимально громко, чуть ли не с объявлениями по радио, но нам уже будет по барабану.