— Хотелось бы узнать, что вы имеете в виду? — насторожился октябрист.
Чувствовалось, что без диспута на тему: 'Как нам обустроить Россию', Гучков не отвяжется. Пришлось Дмитрию Павловичу высказать крамолу, что дорвавшиеся до власти думские трибуны не смогут удержаться от желания немедленно все и вся переиначить под свои представления. И пофигу веники, что идет война, что экономика на грани развала, что любое резкое движение вызовет ее коллапс. Ничего другого эта публика делать не хотела и, главное, не умела.
— Ваши утверждения не выдерживают критики! — бросился в яростную атаку Гучков, но под взглядом генерала притих, отчего сразу стало понятно, кто в этом дуэте ведет главную партию.
— К сожалению, Александр Иванович, все гораздо сложнее, нежели себе представляют наши думцы, и нам с вами надо быть готовыми безжалостно выкидывать из министерских кресел самых ретивых, пока эти неумехи не натворили бед.
Сказано было уверенно и твердо. Главное, что так оно и было, и в той или иной мере, каждый это понимал.
Отношение Зверева к думским демагогам генералу явно импонировало. Гучков же понял, что без серьезных уступок при дележке портфелей, рассчитывать на помощь новых социалистов не стоит.
Между тем, на кону стояло слишком многое, чтобы удовлетвориться разъяснением одной сущности, поэтому 'пытки с пристрастием' нового социалиста продолжились. На этот раз 'высокую инспекцию' заинтересовало, что это за социализм собираются предложить россиянам новые социалисты, а в подтексте значилось, не примутся ли они за чрезмерную национализацию?
'Социализм, социализм, — бурчал про себя переселенец, хлебнувший в школьном возрасте развитого социализма, — дался вам этот социализм, которого я толком не помню'.
Для начала Димон хотел было поизгаляться над эсерами, дескать, разумом эти гуманоиды наделены, но не до такой же степени, чтобы совершать разумные поступки. Чего только стоит их отказ от участия в четвертой Думе! Результат налицо — за четыре года партия эсеров сократилась вдвое, и эта половинка теперь поддерживает СПНР.
Дальше по замыслу следовал переход к мысли, что если таким недоумкам доверить штурвал державы, то беды не миновать, но поразмыслив, решил об эсерах помолчать. Тем более, что вопрос был о политике новых социалистов.
— Предлагаемые нами социалистические начала изложены в программе нашей партии. Ничего экстравагантного в них нет, никакого специального социалистического государства создавать не собираемся. Что касается формы устройства общества, то перед нами весь набор от ограниченной монархии до одной из разновидностей республики. В целом мы считаем, что России ближе всего жесткая президентская власть.
— В таком случае, чем вас не устраивает монархия? — провокационный вопрос последовал мгновенно.
— Вы будто не знаете, что талантливые управленцы среди монархах редкость.
— При жесткой президентской республике свобод будет еще меньше, — упорствовал Гучков.
— Эт, точно, — усмехнулся переселенец, — зато либерасня и пикнуть не посмеет о раздаче территорий.
— Вы плохо знаете наших либералов, им рот не заткнуть, — ехидно заметил Гучков.
— А вам метод с зеленкой знаком?
Притча о зеленке и попадающей в мозг пуле, вихрем пронеслась по России после двух фильмов с элементами пропаганды 'здорового образа жизни'.
— Вы серьезно? — на этот раз Гучков реально удивился.
— Серьезней некуда. Сейчас нашим доброхотам хочется отдать Финляндию и Польшу, а завтра они ринутся расчленить Московскую губернию.
— Извините, но вы явно сгущаете краски.
— Или вы недооцениваете опасность, — парировал переселенец.
Гучков не согласился, в результате пришлось повторить набившее оскомину:
— В случае отречения Николая II, все партии бросятся в бескомпромиссную борьбу за власть с переходом в гражданскую войну. Так было во Франции, так будет в России, а остановить эту вакханалию можно только жестким запретом на политическую возню. По-хорошему, лет на десять, а минимум до послевоенного восстановления экономики.
На примере программного требования СПНР о ликбезе, Зверев показал порочность идеи получения всего и сразу:
— Прошу обратить внимание! СПНР настаивает на внедрение обязательного бесплатного четырехлетнего образования, которое лет через пять-семь должно смениться семилеткой, и только потом наступит пора всеобщего среднего образования. Любому здравомыслящему человеку понятно, что сразу конечную задачу не решить. А вот диванные мыслители с либерстией головного мозга мух от котлет отделить не в состоянии, и мечтают повторить финал Анны Карениной в масштабах державы. Поэтому, или мы их основательно убедим угомониться, или они нам организуют тяжелейший вариант всероссийского политического армагеддона, по сравнению с которым Французская революция покажется детской шалостью.
Излагая свою позицию, Димитрий в который уже раз за последнее время посетовал, что не слинял из страны, а ввязался черт знает в какую катавасию.
Легко говорить, что при жестком управлении гражданской войны удастся избежать. Можно подумать, что диктатура, это не та же самая гражданская война. Конечно, жертв будет в сотни раз меньше, но без расстрелов один черт не обойтись, и эти смерти повиснут в том числе и на нем, на Димке Звереве, который ни разу не Робеспьер и не Иосиф Виссарионович.
Слава богу, что Самотаев оказался настоящим мужиком и не отказался от борьбы за кресло будущего начальника России. В конце концов, это его мир и ему решать судьбу своей страны.
А сколько бед уготовано крестьянам?! Без крупно-товарного производства в сельском хозяйстве не обойтись. Не важно, как будут называться хозяйства: колхозы, совхозы, или латифундии. Рост производительности сельского труда вызовет к жизни рост лишних людей, и эти бедолаги ломанутся в города, где пополнят армию никудышных рабочих. Их дети впитают технологическую дисциплину и станут инженерами, внуки учеными. Вроде бы все пучком, но самых первых придется ломать через колено за опоздания и брак.
Ну не может понять вчерашний деревенский увалень, почему вал двигателя надо обтачивать за пять проходов, если станок позволяет это сделать за два. И пофигу веники, что мастер твердит о каких-то микротрещинах. Сам он микротрещина, вот и будут падать русские самолеты, а виновники пойдут по этапу.
При этом ни кого не будет волновать, что без Самотаева все было бы много хуже. Лавры палача ему обеспечены, и Миха это понимает.
А ведь еще есть национализм, который возьмет свое море крови. Эта зараза кроется в нашем генокоде. В первобытные времена, она позволяла человеку выжить. И сколько не говори тому же киевлянину, туляку или минчанину, что мы одна нация, всегда родится очередной отморозок люто ненавидящий даже своего родственника-односельчанина за плохо выговариваемую букву 'Р'. Что же говорить, когда такой дебил видит другой разрез глаз или цвет кожи. Так может быть правы большевики со своим интернационализмом?
Правильного ответа переселенцы не знали. Знание будущих препятствий всего лишь помогало преуменьшить их последствия, но кое в чем были явные успехи.
К примеру, из Киева недавно убралась прорва местечковых социалистов-интернационалистов, что в скором времени должны были перекраситься в самых яростных русофобов. Аналогично обстояло дело в Закавказье.
Ни кого из этих придурков искать не пришлось — они пропагандировали свои 'истины' с кафедр университетов.
Что характерно, демонстрировать неприязнь валенка с кирпичом к внутренним органам почти не пришлось. В большинстве случаев достаточно было припугнуть и через подставных лиц предложить фальшивые марки и турецкие лиры, чтобы бескомпромиссные борцы за счастье своего народа, то есть за чистоту расы, с визгом слиняли из страны.
Проблема в том, что этой язве более трех столетий и ее адептов половина Малороссии и Закавказья, зато вторая половина 'наши в доску'. Не случайно на востоке Украины Ковпак сумел создать целую партизанскую армию, а на западе кроме фашистов его преследовали самостийники.
Эх, займись держава ассимиляцией лет двести тому назад, смотришь, и все было бы по-другому.
Но могли ли предки провернуть такое в те стародавние времена? Если судить по Германии, то да, такое возможно, но Россия не Германия. Спустя полстолетия после воссоединения Украины с Россией, Христофор Антонович Миних произнес свой знаменитый афоризм: "Россия управляется непосредственно Господом Богом. Иначе невозможно представить, как это государство до сих пор существует".
Произнес ли это Миних, или его сын, существенного значения не имеет. Важен только факт — при том количестве ляпов, что постоянно репродуцирует держава, иного объяснения ее существованию просто не существует.
* * *
Перед сном генерал от инфантерии, Николай Владимирович Рузский, по привычке перебирал в памяти события насыщенного на события дня. Все началось с шифрованной телеграммы из ГАУ, в которой генерал-лейтенант Маниковский обратился к нему с просьбой оценить новый бронеавтомобиль завода 'Дукс'. Завод славился своими броневиками, так отчего же не пойти навстречу своему приятелю из ГАУ и своими глазами не посмотреть на знаменитых заводчиков и лидеров новых социалистов. Два года тому назад один из них устроил авантюру с сафари в тылу германских войск в зоне его фронта. Сейчас начальник разведывательного отделения фронта генерал Батюшин, воспылал к господину Звереву уважением, хотя поначалу мечтал об аресте с повешением.
Встреча и показ техники были обставлены с непривычной для русского человека деловитостью. На технические вопросы ответ держал господин Федотов. Учебным боем руководил Дмитрий Зверев. Основную скрипку играл лидер новых социалистов господин Михаил Самотаев. О его похождениях в Южной Америке и Индокитае ходило столько слухов, что правду от выдумки было уже не отделить. Отметился он и в последней Русско-Персидской войне.
На полигоне гостям продемонстрировали возможности целого семейства бронированных машин. Из оружия самое большое впечатление произвел гранатомет, закидывающий гранаты прямо в окопы противника.
При отсутствии у противника серьезного артиллерийского противодействия прорыв линии обороны с применением БТР-ов и становился делом максимум нескольких часов. Естественно, не всякая оборона может быть прорвана столь быстро, но противнику не поздоровится везде.
С техникой была показана тактика применения. Вспоминая идущие с интервалом в пятьдесят метров БТРы, Рузский вдруг осознал — устроители ненавязчиво наводили его на мысль, что размазывать эти машины по фронту категорически противопоказано. Только массированное использование бронемашин может дать существенный эффект, а БТР-одиночка обречен.
В какой-то момент, у генерала мелькнула мысль, что под известную тактику были разработаны техника и оружие, но в силу невероятности этой мысли он ее тут же отбросил.
Вспоминая полемику о подготовке штурмовиков, генерал неожиданно нашел подходящее решение — если национализировать Всеволожскую базу и ввести ее в состав Броневой школы с особым статусом, не позволяющим 'школьному' начальству совать свой нос, куда не следует, то опасения господина Зверева о утечке секретов снимутся.
'Завтра же надо будет переговорить об этом с Дмитрием Павловичем, и при его согласии переговорить с генералом Батюшиным'.
На грани между сном и явью, вспомнилась фраза Зверева о необходимости жесткой диктатуры на время революционных бурлений. Если отбросить его жутковатые афоризмы с зеленкой, то во всем слышится твердое убеждение: или жесткое управление социальными процессами, или Россию ждет своя Великая революция, на фоне которой французская, покажется детской песочницей.
Похоже, Александр Иванович не до конца осознает масштабы предстоящих потрясений. Тем более этого не понимают думские говоруны.
Слушая сегодня Зверева, генерал стал понимать, что именно привлекало молодых офицеров в ряды СПНР, и почему они отворачиваются от эсеров и кадетов. Больше всего Николая Владимировича порадовала позиция Дмитрия относительно армии и единства России
От того, что в Думе, наконец-то, нашлось твердое здравомыслие, на душе стало спокойней, а вот единственный жесткий взгляд, показал — Дмитрий Павлович далеко не слюнтяй, а еще он воевал. В этом генерал не сомневался. Служил и воевал. Опытный взгляд военную косточку угадывает сразу, а вот человека богемы в нем нет ни на грош, что, учитывая его принадлежность к миру искусства, весьма необычно.
* * *
Примерно в это же время, Зверев с Федотовым и Самотаевым закончили читать запись прослушки разговора между Гучковым и Рузским, в котором собеседники связывали преследующие Россию беды с фамилией Романов. Этот разговор радовал. По отношению к Рузскому Александр Иванович выступал в роли своеобразного агента влияния, и, одновременно, был связующим звеном между правым руководством думы и военными.
Вторая тема разговора понравилась не очень, точнее совсем не понравилась — Гучков высказал опасение по поводу наличия у переселенцев собственной маленькой армии. Генерал успокаивал:
— Александр Иванович, это не серьезно, рота мужичков непризывного возраста, даже с десятком БТР-ов, погоды не сделает. Они хороши для спектаклей, или для учебы молодняка, а на большее не способны. Поверьте моему опыту.
Гучков на время успокоился, но переселенцы не сомневались — эта мысль будет терзать неугомонного 'общественника' пока не заставит сунуть нос не в свое дело. И вот ведь незадача — из-за воздействия на генерала, этого кренделя убирать нельзя.
* * *
Идея Рузского включить Всеволожскую базу стрешара в состав Броневой школы с особым статусом нашла своих сторонников и противников. На сторону командующего Северным фронтом встал генштаб. В военном министерстве окопались противники обособления.
Дело это казалось безнадежным ровно до того момента, пока к военному министру, Ивану Константиновичу Григоровичу, не заглянул 'на огонек' председатель московского отделения Военно-промышленного комитета, Петр Петрович Рябушинский. С этого момента вопрос статуса оказался столь мелок, что подчиненные министра тут же осознали ошибочность своих прежних взглядов.
На незаданный вопрос, почему Иван Константинович столь радикально подправил мнение своих сотрудников, он, скорее всего, ответил бы примерно следующим образом: 'Господа, на сегодняшний день через ВПК прошел почти миллиард казенных денег. К тому же, господин Рябушинский мне сообщил, что председатель Центрального ВПК, господин Гучков, теперь всецело на стороне уважаемого начальника ГАУ'.
* * *
Государственная машина это всегда вещь в себе, а российская в особенности. Одни приказы она выполняет медленно и сикось-накось, другие решаются в срок и до последней мелочи.
Так же обстояло дело и с октябрьским высочайшим повелением, согласно которому Всеволожская база стрешара с полигоном и зоной отчуждения до самого Гарболово, отходила Броневой школе. Над ней стояла Офицерская стрелковая школа. И тем и другим было настоятельно рекомендовано с инспекциями не надоедать. Ответственностью 'школьников' становилось обеспечение базы личным составом и довольствием, что низводило их до положения снабженцев. Естественно, никому такое понравиться не могло, и вопрос открытия 'военных действий' против 'свобод' базы, являлся вопросом времени.
