Танцы с духами

— Прости. Я же сказал, вопрос личный. Можешь не отвечать.

— Ну почему же... Значит, на мои финансы решили положить глаз не только женщины, но и мужчины? А я-то, наивный простофиля, даже не замечал к своей персоне настолько повышенный интерес...

— Ты ни с кем не общаешься и в любую свободную минуту куда-то сбегаешь. Вот все и думают, что у тебя кто-то есть на стороне.

— На стороне? — Рочен встал и бросил окурок в пепельницу. — Пожалуй, что так. Пойдем. Думаю, сваренный милой девушкой кофе уже остыл.

— Ты хоть помнишь, как ее зовут? — Хмыкнул коллега, пристраивая свой окурок в ту же пепельницу.

— Прости. — Холодный взгляд голубых глаз прошелся по ироничному лицу ассистента. — Я даже не помню твоего. Думаю, не обидишься и назовешь мне его еще раз?

— Карен... — Растерянно сказал в спину ведущему хирургу мужчина. — Меня зовут Карен.

Когда тяжелая смена, наконец, закончилась, Рочен собрал персонал отделения и вежливо поблагодарил всех за превосходную работу. Это было его личным ритуалом, который он завел в то время, когда стал ведущим специалистом своего отделения и старшим смены. Спустя некоторое время подобная церемония стала отличительной особенностью госпиталя.

Попрощавшись, Рочен сбежал по ступеням вниз и быстрым шагом направился к парковке аэромобилей. Открыв машину, он нажал кнопку старта и, откинувшись в кресле, засмотрелся на вспыхнувшую огоньками панель приборов. Как же недавно и, одновременно, очень давно произошло подписание им контракта с горным духом, и пронеслась сложная, но интересная учеба в университете, где в одном с ним потоке учился совершенно не замечающий его Лайсин.

Захлопнув дверь, он подал вперед рычажок, и тяжелая аэромашина поднялась в воздух, медленно заскользив с парковки к воротам.

— Двадцатый, ноль первый — госпиталь. — Привычно передал он свои позывные диспетчеру. — Запрашиваю коридор юго-юго-восток. Пригород Синак.

— Борт двадцать ноль один. — Проворковал женский голос. — Отработали, господин Рочен? Тяжелая выдалась смена?

— И не говори, Люсиль. — Имя диспетчера он знал. — Подкинули вы нам работу... Ноги гудят до сих пор.

— Тогда хорошего отдыха! — В голосе девушки послышалось кокетство. — Коридор десять — десять — тридцать шесть юго-юго-восток. Когда ждать Вашего возвращения?

— Завтра я в ночь. Отосплюсь и снова работать. Доброго дежурства, Люсиль!

— И Вам легкой дороги!

Диспетчер отключилась, а он, подвинув рычажок еще немного вперед, занял нужную высоту, чувствуя, как автопилот сам зацепил коридор и выставил параметры летного режима.

Рочен опустил руки и прикрыл глаза. Пятнадцать минут — и машина опустится на парковку у его дома: красивого небольшого особняка в зеленом пригороде. Там, в тишине лиственных улиц, жили спокойные, обеспеченные соседи. И три раза в неделю, убираться и готовить, приходила вместе с внучкой старушка-экономка. Он достиг многого, работая для людей, далекой семьи и своего единственного друга, чувства и мысли которого все время были в его голове. Лайсин не догадывался, что отпахавший смену Рочен вытягивался на кровати и, задвинув подальше собственные эмоции, проживал вместе с ним все события дня, успокаивая, направляя и корректируя ход его мыслей. Гибкий ум и четкий анализ ситуации позволял Рочену не только проложить верную линию поведения, но и со временем поднять Лайсина до уровня советника принца. И Герден, действительно, начал к нему прислушиваться, строя в отношении Лайсина некоторые планы, общаясь с ним почти на равных. Подобное хрупкое равновесие отношений принца и раба Рочен поддерживал несколько лет, пока не произошел тот срыв...

Рочена тогда вытянул на рыбалку его зав. отделением. Нравился старику немногословный и серьезный молодой мужчина, подчас делающий то, за что сам заведующий никогда бы не взялся. Поэтому, желая привязать оказавшийся под его началом талант покрепче, он пригласил парня в свой загородный дом, не слушая никаких отказов. В то же время, словно случайно, там появилась его средняя дочь — незамужняя умница и красавица. Конечно же, у Рочена не было никакого дворянского титула, чтобы вот так сразу стать женихом аристократки. Однако, профессор надеялся, что упорный труд принесет подопечному не только состояние, но и определенное положение среди элиты общества. Только почву, как известно, готовят заранее.

Итак, девушка изображала простоту и радушие, профессор снаряжал лодку, а Рочен отвечал на их вопросы. Но в душе почему-то крепло чувство тяжелого беспокойства. Только сосредоточиться на нем, чтобы определить, что идет и откуда, он никак не мог. В тот момент, когда дочка, прижимаясь к нему округлым локотком, томно протянула бокал сока, изнутри его толкнула такая боль и отчаяние, что он сразу понял: с Лайсином стряслась беда.

Сок полетел в траву, рассыпав брызги вместе с осколками бокала.

— П-простите! — Прошептал Рочен и схватился за коммуникатор. Профессор с тревогой посмотрел на ассистента: уже не первый раз бывало, что парень хватался за коммуникатор, и тут же приходил вызов на работу. Так и случилось: устройства сработали сразу у обоих.

— За нами высылают полицейский аэромобиль?! — Старший мужчина удивленно посмотрел на младшего.

— Это во дворце. — С уверенностью сказал Рочен, сообщая их координаты.

Одна из комнат дворца была оборудована под операционную. Две медсестры и анестезиолог их отделения, уже переодетые в униформу, растерянно взглянули на вошедшего первым профессора.

— Что там? — Отрывисто спросил Рочен, снимая прямо при дамах рубашку. — Помогите застегнуться.

Одна из сестер быстро соединила клепки на спине и помогла надеть стерильный комбинезон.

— Ножевое. Кажется. Сильное кровотечение.

Когда Рочен увидел на столе белое тело Лайсина и лужи крови, то просто каким-то чудом отключил все эмоции. Повернув голову к профессору, он отрывисто сказал:

— Оперировать буду я. Вы — ассистируете. Затронута печень, кишечник, желудок... Возможно несколько ударов задели сердце.

Увидев сведенные у переносицы брови наставника, он добавил:

— Вы не справитесь. Но если справлюсь я, вся заслуга будет Вашей.

И началась сложная операция, в которой Рочен работал не только руками и головой, но еще и магией, удерживая душу Лайсина, рвущуюся в небеса.

Возможно, со стороны Рочена это было эгоизмом. Но он не хотел отпускать своего друга вот таким: уничтоженным и несвободным. А еще он чувствовал отчаяние принца Гердена. Мысли которого полнились раскаянием, а еще страхом того, что о вспышке ярости узнает дед. И тогда... прощай, корона!

Движения молодого хирурга были выверенными и интуитивно точными, хотя сознание постоянно балансировало на грани яви и хаотичных видений друга. Поэтому Рочену приходилось не только сшивать, заживлять и снова резать, но и одновременно убирать самые страшные воспоминания, подменяя их собственной выдумкой. А еще он чувствовал, как начали помогать духи, вливая в него силы и обостряя понимание процесса.

К концу пятого часа непрерывной работы он был измотан так, что еле стоял на ногах. А профессор вообще лежал на кушетке, принимая сердечные капли. Наконец, операция закончилась. Лайсин, опутанный проводами и шлангами капельниц, был в коме, но жив. Поручив двум опытным реаниматорам раненого, он, в комбинезоне, заляпанном кровью, вышел в ту дверь, за которой чувствовался нетерпеливый ужас Гердена.

— Как он? Будет жить? — Подскочил к хирургу принц.

Ледяные голубые глаза прищурились и задумчиво посмотрели в испуганные синие. Дело было сделано. И теперь Рочен мог выпустить на свободу все свои эмоции и чувства. А у врачей, особенно, травматологов, сильные руки...

Когда Герден упал на колени, пытаясь вдохнуть воздух и сплюнуть вытекающую из разбитой десны кровь, Рочен вновь поднял его и впечатал в стену так, чтобы его глаза видели полыхающие злостью и страхом глаза принца.

— А сейчас, гаденыш, начнется самое интересное. — Брови Рочена приподнялись, а губы искривила ухмылка. — Теперь в твоих воспоминаниях не останется смятых простыней и покорного белого тела... Отныне ты — его лучший друг. Можно сказать, брат. Поэтому никаких иных отношений, кроме братских, к Лайсину ты испытывать больше не будешь. И вообще... — Колено приподнялось и въехало принцу между ног. — Ты никогда ни к кому не почувствуешь влечения. Слушай дальше. Когда раны твоего брата затянутся... ты отправишь его в свою провинцию. Наместником. И поручишь создать Службу безопасности, которая будет охранять его покой и, заодно, начнет расследовать то, что ты уже сотворил. Поэтому прямо сейчас ты забудешь, что убийство Илисора Който и лиц, приближенных к Государю — дело твоих рук. Как полезешь к власти дальше — мне все равно. Но Лайсин Който должен жить в провинции. Подальше от тебя. Этот случай он примет за обычное нападение грабителей. А ты посчитаешь, что покушались на того, кто тебе дорог, только потому, чтобы вывести из игры именно тебя... Скажем, пусть подозрение падет на зятя твоего дядюшки Гореса. Или одного из Владык провинций... Какая мне разница, кто из вас кому первым оторвет яйца? Согласен, мой золотой? А теперь спи...

Подхватив ослабшее тело принца под руки и колени, Рочен перенес его в спальню и бросил на кровать.

— Фу-х... — Стащив с головы капюшон, он медленно вернулся в операционную, постепенно превращавшуюся, с помощью тряпок и моющих средств, в обычную гостиную. — Ну что, господин профессор, как думаете, нас тут покормят или, во избежание, вышвырнут вон?

— Рочен! — Старик встал и торжественно положил свои ладони ему на плечи. — С этого дня ты — ведущий хирург и мой личный ассистент!

— Благодарю! — Поклонился молодой мужчина, скрывая усмешку. — Я очень польщен! Это так неожиданно и, вместе с тем, приятно!

...Когда Лайсин пошел на поправку, из дворца на имя Рочена дома Рейво пришел указ о присвоении ему статуса безземельного дворянина. Молодой хирург посмеялся и повесил его в рамочке на стенку туалета.

Уставший врач открыл глаза, когда аэромобиль плавно коснулся земли рядом с его домом. Выключив зажигание, он сладко зевнул и потянулся.

— Удивительно, но я умудрился заснуть. — Рука, не торопясь, отстегнула ремни безопасности. — Что ж, кажется, все игроки нашего маленького представления длиною в жизнь готовы к бою. Осталось подобрать идеальный спусковой механизм.

Светловолосый худощавый человек вышел из машины и брелоком включил во всем доме свет. У порога, свернутые трубочкой, лежали столичные газеты. Толкнув дверь, Рочен развернул одну из них. С первой страницы ему улыбалась прелестная юная девушка, и крупный заголовок гласил: "Неужели принц Герден женится раньше своего брата?"

— Это оно! — Довольно воскликнул маг и, бросив газету на столик, отправился в душ.

Глава четырнадцатая. Совещание.

Уставшая Ханна легла спать очень рано и быстро заснула. Но вместо спокойного небытия ей снились сны: хаотичные, рваные, в которых она силилась кого-то догнать и что-то изменить. Но тот, за кем она гналась, все время ускользал от нее, подменяя истинную суть чужими формами. И когда она протянула руку, чтобы схватить развевающийся на ветру край рубахи, человек, идущий впереди, обернулся. На нее в упор смотрел мертвый муж. Причем не тот живой образ, который она начала забывать, а именно мертвец. Бледный, с провалами пустых, незрячих глаз... Кажется, она испугалась и сразу проснулась.

В темном ночном окне ленивый теплый ветер раскачивал перекрестья черных теней. Где-то далеко, в городе под холмом, бездумно лаяла на луны скучавшая собака. По дорожке около здания кто-то прошел, поскольку она уловила шорох шагов и тихий женский смех.

— Вот же не спится! — Ханна головой снова упала на подушку. А вспомнив сон, скорчила гримасу. — Какого черта этому уроду понадобилось?

Повернувшись на бок, она закрыла глаза и задумалась. "Может, хочет с того света напакостить?" — Молодая женщина зевнула. — "Все-то ему неймется! Оставил бы уже в покое!"

Кажется, она снова начала уплывать в сон, но продолжающий анализ мозг влил в организм порцию адреналина.

— Да что же это такое! — Снова села в кровати Ханна и пошевелила рукой отросшие волосы. — Я что, специалист по отгадыванию снов? Хотя... Скорее всего, речь, действительно, шла о смерти. Значит, я бежала за тем, кто для меня недосягаем. Но смогла поймать только мертвого?! Завтра схожу к Ларку или Тэю. Пусть на основании наших данных попытаются сделать прогноз событий.

Женщина встала, нащупывая пальцами ног потерявшиеся на полу тапки. Не нашла и босиком пошлепала к окну. Присев на низкий подоконник, посмотрела на уходящий к горизонту лунный хоровод. Когда-то они вместе с будущим мужем сидели на лавочке у реки и с улыбкой рассматривали лица друг друга в постоянно меняющемся свете лунного ожерелья. Он говорил, что любит... Почему же любовь настолько быстро превратилась в ненависть? И так ли виновата в этом свекровь, твердившая своему сыну о недостатках невестки — плебейки?

Ханна поежилась и обняла пальцами плечи. Возможно ей, с детства боровшейся за собственную жизнь, юноша — аристократ казался слишком мягким и наивным? Вроде, она пыталась его перевоспитать, критикуя среду, в которой он вырос и слишком любившую его мать. Высмеивала друзей, с которыми он ее знакомил... Тогда она не могла принять и понять его мир, похожий на волшебную картинку, невероятно далекую от той, которую каждый день видела она. Возможно, он влюбился не только в ее внешность, но и в сильную личность? Однако не понял, что под волевой маской прятались внутренняя неуверенность и отчаянное одиночество, понять которое мог только прошедший похожий путь человек. Поэтому, не справившись с проявляемыми ей упрямством и жесткостью, молодой муж принял позицию матери и осознал собственное бессилие... Но упертая Ханна не желала оформлять развод и отдавать подобному недоумку дочь... В противостоянии прошло несколько ужасных месяцев. Муж предлагал ей содержание и дом в пригороде. Но гордая уроженка юга, чувствующая свою сермяжную правду, не сдавалась. И тогда он нанял детективов, которые сняли ее за работой. В ту ночь Ханну, как эксперта-криминалиста, пригласили в квартиру, где оперативники ее отделения арестовали одну из бандитских группировок, собирающих дань с заречного района. И ей пришлось вскрывать сейф...

— Не спится? — Вдруг услышала она голос. Внизу, на траве, залитой лунным светом, стоял Ларк.

— Страшный сон! — Прошептала Ханна, чтобы ее не услышали соседи.

— Спускайся. Буду у входа. — Сказал Ларк, поворачиваясь к ней спиной.

— Ладно. — Пожала она плечами и схватила халат, висящий на спинке кровати. Потом, немного подумав, влезла в спортивные брюки и кофту. Будет неприятно, если ее застанут гуляющей с мужчиной в домашней одежде. Хотя... она всегда относилась к Ларку, как к старшему другу и наставнику.

— А ты чего полуночничаешь? — Спросила женщина, выходя из подъезда.

— Слишком много мыслей. — Улыбнулся он. — Только часть из них разложу по полочкам, как другие рвутся наружу. Пойдем, я покажу тебе одно красивое место.