Свиток Змея

Помимо меня, на прорыв шел почти весь сопровождающий нас отряд из тех, кто остался в живых. В жабе на защиту осталась только пятерка особо целых, остальные отвлекут внимание, включая меня. Количеством в тридцать с лишним человек, мы начали пробиваться наружу, меня защищали, словно я даймё, и это было правильно.

Выбиться удалось только пару десятков метров от резиденции, пока не стало понятно, что нас всех тут положат. А если положат еще меня, то жаба может и не скрыться, а это недопустимо. Блять! Значит это мое последнее веселье... складываю печати вбухивая чуть ли не половину резерва.

— Нинпо: Призыв! — на этот раз змей было не просто много, их было очень много. Волной они появились и начали расползаться по всем направлениям, среди них затесалась еще одна, чуть толще в своей основе, так как проглотила жабу. Все, я сделал все, что смог, надеюсь они смогут выбраться. Мне же остается только продать свою жизнь подороже...

Рубка началась, нас просто продавили обратно к резиденции, желая загнать в каменную ловушку. Из-за желания не понести слишком большие потери, давили нас грамотно и осторожно, преимущество было у противников, на пару десятков человек. Снова на перерез пошла группа, обмен железом, я столкнулся с непонятно откуда взявшимся чунином. У него вышло отвлечь меня, нас сумели разделить на четыре небольшие группы... уже три. Паника накатывала волнами, мне хотелось жить. Я рубился со всеми, вертел головой в поисках выхода, но ничего кроме пути назад не имело шанса на успех. Взвесив все за и против, я создал теневых клонов, и мы бросились в разные стороны.

Память клонов пришла вместе с очень тяжелым ударом, который сразу переломал мне ребра и впечатал в стену, но и этого оказалось мало. Видя, что мы разрозненны, вымотаны и морально задавлены, несколько синоби Кири запустили гигантскую волну, к сожалению, я заметил ее слишком поздно, чтобы хоть что-то сделать. Вода накрыла меня с головой и с ужасающей силой, не терпя сопротивления потащила дальше, я попытался выбраться наверх, но она была полна чужой чакры, а меня кувырком потащило в неизвестном направлении. Мои мысли не вовремя сосредоточились в вопросе о том, куда делись синоби Кумо.

Почему так темно? Удар по лицу разбудил меня и я застонал от боли. Продрав глаза, я увидел перед собой лишь тени, все плыло и кружилось, и я никак не мог заставит себя сконцентрироваться.

— И что здесь делает нукенин Водопада? — прозвучал незнакомый голос.

— Брать его?

— Нет, избавься от него. У нас нет возможности тащить его с собой, — сердце застучало быстрее, под напором адреналина и желания жить.

На ощупь я схватился за кунай и резанул ближайшего по ноге, второй на инстинктах нанес мне очень сильный удар. От его удара меня пронесло кувырком несколько метров, но я сжав зубы, в полете складывал печати, и как только мир перестал кружиться, отправил им на встречу несколько водяных пуль, прошив того, кому успел поранить ногу. Второй синоби принял их на себя, и они прошли сквозь него, не причинив вреда. Мои глаза широко распахнулись, я ничего не понял и это мне не нравится. Организм на пределе, целых ребер почти не осталось, множественные трещины везде, где только возможно, но я держусь за счет медицинской чакры и навыков ирьенина. Чакры почти нет, придется экономить на техниках, потому, что в тай в таком состоянии я бесполезен.

— Суйтон: Режущий дождь!

Отправив, преобразованные из воды, сенбоны в противника, я внимательно наблюдал за его действиями, и его снисходительная улыбка, мне совершенно не нравилась. Сенбоны воткнулись в его тело, прошив его насквозь без вреда, снова. Но теперь мне понятно в чем причина.

— Хозуки... — прошипел я, я не уйду от него. Чакры не хватит, сегодня мне очень везет на синоби с улучшенным геномом. Он приблизился ко мне и пробил кунаем плечо, пришпилив к стене. Удар ноги по животу и меня выворачивает вместе с кровью, внутренние органы держатся на честном слове. Жаба уже должна была выбраться, надеюсь с ними все в порядке и они на пути в Коноху.

— Кто ты? — вопрос сопровождался ударом.

Я, отчаянно молчал, не хотелось прослыть предателем, но если возьмутся за допрос, то сломают. Всех ломают, и не нужно считать себя исключением. Удар... стон боли вырывается независимо от желания. Снова удар, вопрос. Удар, стон, вопрос. Но помощь пришла в тот момент, когда я уже не рассчитывал пережить следующую пытку.

— Катон: Цветы феникса!

Глаза заплыли, мне оставалось только слушать.

— Суйтон: Водяной прорыв!

— Катон: Огненный шар! Катон: Дыхание дракона!

Помещение заполнилось паром, дышать стало еще трудней, я начал терять сознание, но вдруг раздался крик и все прекратилось. Меня кто-то поднял и потащил прочь, от прикосновение тело забилось в судороге, боль стала еще сильнее. Куда и зачем мы шли я не запомнил. Я то терял сознание, то снова слышал дыхание человека.

— Ты умираешь, — раздался голос, я чуть приоткрыл глаза и нервно рассмеялся, закашлявшись кровью.

— Киято... никогда не думал, что буду рад тебя видеть...

Учиха рассмеялся в ответ.

— Где мы?

— В подземной библиотеке, я решил забрать то, что осталось от нее. И я никак не ожидал встретить тебя здесь.

— Да уж... вот только мне немного осталось, как ты и сказал.

— Жить хочешь?

— Хочу, но ты не ирьенин... — слова давались с огромным трудом, я уже понял, что происходит. Я долго мусолил это в голове, но доказательство передо мной.

— У меня есть кое-что получше, несмотря на то, что я против, но один человек посчитал, что ты будешь полезен, — на миг активировав глаза, я заметил в его чакре черную составляющую, такую же, какую видел в день осады, когда я пытался поймать предателя. В тот раз, я попал под гендзютсу, и ему удалось скрыться. А гендзютсу такого уровня могут очень не многие, и я не ошибся.

— Вы предали деревню...

— Ха-ха-ха, ты ничего не знаешь.

— А что тут знать, — с болью я сделал вдох, — Учихи решили поднять головы, пользуясь моментом и избавиться от ненавистных Сенджу, что стоят на пути, разве не так?

— Глупость, мой клан потерял право носить фамилию Учих, они слабы, лишь некоторые пошли за нами, а Сенджу это только первый шаг к исполнению плана, и ты в нем сыграешь не маловажную роль. Клан упал в моих глазах, когда я узнал о вечном союзе между главными ветвями, который держали в тайне и на глазах всей деревне разыгрывали неприязнь.

Вот о чем не могла сказать мне Цунаде, секрет двух кланов. Вечный союз двух сильнейших кланов это огромная власть, если они захотят сместить Хокаге, они это сделают. Их сил хватит, что взять всю деревню под контроль и отправить под нож все остальные кланы, поэтому они и скрывают этот союз, поэтому Цу и не могла сказать мне правду, это приравнивается к придательству. От него начала отделяться черная субстанция, которая приняла форму человека, не естественная хрень, что стояло передо мной вызывала рвотные позывы, а мои глаза активировались независимо от моего желания, и изнутри ко мне пришло чувство омерзения и желание уничтожить это... но сил подняться не было. Вспомнились картины из будущего, ситуация оказалась еще хуже, чем я думал, намного хуже.

— Знакомься, черный Зецу, — с некоторой гордостью с голосе поведал мне Учиха. — Ты достаточно приближен к Хокаге и принцессе Сенджу, поэтому ты так ценен. Его тело твое.

Я пошарил рукой в поисках кунаев, но нашел кое-что получше. Умирать, так умирать красиво. Собравшись с последними силами я гордо взглянул ему в глаза.

— Пошел ты, — с этими словами, я схватился взрыв печати и отправил в стену, схватив с его рук свиток с техниками Узумаки, испорчу все что успею, я отпрыгнул и упал без сил. Прогремевший взрыв принес с собой тучу пыли, и обломки, которые придавили мне ноги. Нас разделил обвал, вот только выход остался с его стороны.Ног я не чувствовал, скорее всего их раздавило в лепешку. Жаль, умирать вот так, не сообщив никому то, что я сумел узнать. Шипящая змейка вылезла из под одежды и приблизилась к моему лицу. Улыбка наползла на мое лицо:

— Ты все слышала, прошу... предупреди моих друзей, — прошептал я, проваливаясь во тьму.

Глава 30. Предатель. Часть 1.

С высоты открылся вид утренней, еще не проснувшейся Конохи. Рассвет только-только одарил деревню своей благодатью и теплыми лучами падал на лицо. Основная масса, проживающих здесь людей, еще не проснулась. Но самая энергичная прослойка населения уже во всю двигаются к своим торговым лавкам и, потирая ручками, ждут прибыльного дня. Открываются магазины, улочки постепенно наполняются народом, носятся курьеры и потихоньку появляется шум живого города.

Вдохнув свежего воздуха и, подставив вторую половину лица под мягкие и ласкающие лучи солнца, с легкой улыбкой на лице, я поудобнее устроился на твердом камне, что оказался носом первого Хокаге деревни скрытой в Листве. И нет, это не неуважение, причина в том, что именно отсюда открывается прекрасный вид на дорогое моему сердцу селение. А утро, желательно начинать с приятного, ведь кто знает, как обернется день, но хорошее настроение — это задел для удачного дня.

Коноха выглядела так, как выглядела всегда, сколько себя помню. Большие и маленькие дома, самых разнообразных форм и цветов. Она больше напоминала детскую разукрашку, с легкой детской руки, расскарашенной на вкус и воображение простого ребенка. Желтые, красные, голубые, оранжевые крыши, стены и трубы, на общем зеленом фоне множественной растительности, целых участков густых лесов прямо посреди города, вгоняли меня в щенячий восторг.

Впервые меня сюда привел сенсей. Один из тех людей, благодаря которым, я могу быть собой. Так вышло, что я оказался одним из множества сирот. Нас много, дети порожденные войной и живущие ею, и дорога таким лишь одна. Синоби. Подобное не красит характер и отношение к людям, чувство жгучего одиночества, приправленное леденящим страхом перед будущем, и горькими слезами от понимания, что другим плевать на твою судьбу. Улыбайся, люди любят идиотов. Мне казалось подобное поведение единственно верным. Мне хотелось привлечь внимание людей, хоть кого, в глубине души понимая, что от этого станет лишь хуже. Меня ругали, меня били недовольные мальчишки, ставшие целью моих шуток, меня обходили стороной, относясь с настороженностью. Но ведь в жизни не может быть всегда плохо, так и со мной. Я медленно обрастал связями, знакомился, дружил, завидовал, ненавидел, влюблялся и огорчался. Так незаметно, маска исчезла, мне больше не нужно было притворяться, я просто стал тем, кто я есть. И как оказалось, мой характер не столь сильно и отличался от маски, просто в особо тяжелые периоды и радоваться было сложно. Но я уверен, что несмотря на сложную жизнь, я сохранил искру в себе, самое дорогое, что есть во мне. Позже я сам понял, что именно эта искра и есть та самая Воля Огня. Искра воспламенилась в тот момент, когда я понял одну маленькую, но от этого не менее важную истину. Я больше не один.

Эта малая истина, выросла в еще более важное понимание, что Коноха не только мой дом, Коноха мое сердце и душа. Место, которое я буду беречь, как зеницу ока. А люди в моем доме, моя семья. И неважно кто они, рабочие, торговцы, синоби и простые крестьяне, все они моя семья.

Взмах руки и из рукавов моего хаори вылетает свиток. Еще один взмах и свиток раскрывается обнажая бумагу, на которой переплетена вязью, печать хранения. Сейчас главное не потерять концентрацию, ибо то, что я задумал слишком важно, чтобы из-за небольшой глупости потерпеть неудачу, будучи просто неосторожным. Капельки крови попадают ровно в центр печати, а я посылом чакры высвобождаю предмет. Свиток исчезает внутрь рукава, но я не обращаю на это внимания. Моя рука ловит крупную чашку, не давая расплескаться ни капли жидкости из нее. Чашка удобно разместилась на моих коленях, а я схватит палочки для еды, раскинув руки в стороны, соединяю их в молитвенном жесте:

— Итадакимас!

Горяченькая! Свежая и такая изумительная лапша, исчезает перед глазами. Ноздри затрепетали, улавливая запах из чашки. Я не могу удержаться, и оглянувшись, нет ли кого рядом, начинаю невоспитанно, но довольно причмокивать, а иногда и откровенно чавкать. Все же рамен у этого пацана Теучи выходит отменный. Говорят он хочет открыть забегаловку, так вот, я буду там первым.

Рамен закончился, и я грустно вздохнув, тянусь за пояс, чтобы вытащить бутылочку саке. Лицо более не выражает улыбки, а на меня налетела легкая грусть и тоска. Две рюмки наполняются самым дорогим саке, из того, что я смог достать. Только в особые дни, я могу позволить себе глотнуть немного 'Дай Гинджо'. Недешевое удовольствие, скажу я вам.

— За тебя, друг.

Я опрокинул одну рюмку в себя, вылив содержимое второй вниз. При падении саке разбилось на множество каплей и казалась покрыло всю Коноху.

— Я скучаю... — обратился я в пустоту.

Два года прошло, а я до сих пор не верю. Мне казалось, что смерть могла догнать любого, кроме тебя. Думал, что она обходит тебя стороной, ведь ты выживал там, где выживали самые удачливые. Но время шло, а счастливчики так же погибали, и только ты шел вперед, просто отмахиваясь от опасности. Наши отношения не заладились с самого начала, но ведь это и неважно, мы стали друзьями. Настоящими, верными и будь хоть малый шанс, я бы отдал свою жизнь, чтобы ты продолжал жить.

Встряхнув головой, я отогнал грустные мысли. Жизнь идет вперед, и я не должен отставать от нее. Так бы ты мне сказал.

Сегодня последний день, когда я могу вот так посидеть и поглядеть на этот пейзаж. Завтра мне придется вернуться на фронт, двухнедельный отдых закончился. Война это грустно. Слишком много боли, слишком много крови. Когда я его найду? Человека, которому суждено стать величайшим. Человека, что став моим учеником принесет мир нам, остановит войны и не даст им возобновиться. И пусть сказано, что он может принести море боли, если пойдет по иному пути, я уверен, что сделаю все от меня зависящее, чтобы не допустить этого.

— Ай-яй-яй — если я сейчас не свалю, будет бо-бо.

Прыжок на крышу, и валим, валим, валим.

— Стой, поддонок!

— Ага, счаз... — пробурчав, я ускорился еще сильнее.

А все таки, какой удачный день. Меня пробило на хихиканье. Какая фигуристая девчонка, а какие груди, а как она мылась. Шшш, надо слюни вытереть. Все отстала? А как иначе, не бегать же по селению голышом, хотя... шшш, надо слюни вытереть. Прыгнув еще выше, я лишь носочками ног отталкивался от подоконников. Крыша, вот место где меня не достанут. Оп, отлично, быстрее, быстрее, пока не забыл.

— Где же ты была... А!

Записная книжка легла мне в ладонь. Перо уже находилось в руках, осталось только собраться с мыслями.

'Я не мог, не подглядеть за нею,

Все мои мысли заняла она.

Лишь глядя на нее пьянею.' — Кхм, нет, не так.

Лишь глядя на нее фигею.' — Ааа, не то.

И телом я ее владею.' — И вот несу я ахинею, шшш...

Лишь глядя на нее краснею.

Моя любовь. Моя судьба.'