Возьмите нас в стаю

Глава 42

Алекс давно подозревал, что в Хонде возродилась душа какой-нибудьнадежно отработавшей своей системы ПРО. Не отдельной ракеты, что вы;ракета взрывается с треском, выполнив свою миссию, только ее ивидели. А Хонда вставала бастионом и не сдвигалась с намеченнойточки. Большая Женщина. Прежде Алекс за это качество ее недолюбливал:с таким начальством невозможно было отвертеться от каких-нибудьдипломатических говорилен. Или вот от визита к писателю Аше. Но когдаих цели совпадали...Во-первых, Хонда заявила, что никакой проблемы с их легализацией бытьне может: все, что им надо, — это оседлать Кору и подкатить кближайшему же острову, даже не обязательно к Главному. На Кору далееможно валить все: и то, что она их спасла сначала; и то, что помоглапережить взрыв и последующее облако мини-троглодитов, котороеуничтожило все искусственное на планете.К счастью, у Хонды, как и у Алекса, искусственных органов не было. УЛеднева были — коленный диск — но его решено было в любомслучае оставить в рыбе Риу; та пообещала его укрывать. С известнойдолей достоверности они могли утверждать, что пережили все это в воде— с помощью Коры.Хонда с полным безразличием самостоятельно вырезала ножомчип-передатчик из предплечья — у нее такой стоял, как у многихдипломатов. Сложнее было вырезать аналогичный передатчик у Коры:касатка внезапно заартачилась и заявила, что даже под анестезией своюшкуру трогать не позволит.Алекс совсем было замучился ее уговаривать, но тут Хонда простоположила на лоб Коре руку — и та успокоилась как по волшебству.Потом только сказала Алексу, что ей не нравится, какой стала Большаяженщина."Мне тоже, подруга, — ответил ей Алекс. — Мне тоже.Но мало ли что нам не нравится..."А потом, кажется, Хонда только требовала. Требовала и еще разтребовала.Сперва она обрушилась с обвинениями на правительство Тусканора -если бы они не профукали ту хрень, она бы не разнесла тут все. Тимуособенно нравилось, какие обвинительные интонации ее речь приобреталана этом месте. Счастье, что никто из тлилилей ее не касался -разоблачили бы в миг.Итак, Хонда требовала публичных извинений, компенсаций, отстройкинового Плота и нового спутника и грависвязи с Землей. Последнее онакак-то умудрилась вывести на первый план. Как-то так выходило, чтоона так глубоко обижена, что обо всем остальном нечего и говорить,пока его не предоставят.Магическим образом для них нашелся временный дом: что-то вродемаленькой лодочки, привязанной к Центральному острову: такиепредоставляли как временные квартиры важным дипломатам. И были с нейнеобыкновенно вежливы, хотя про себя, возможно, и выражалинедовольство, что она не сдохла вместе с остальной дипломатическойкликой.А вообще тлилили ходили все какие-то пришибленные. По ним словнопаровым катком проехалось. Алекса это не удивляло: случившееся ведьстало национальной трагедией. Причем такой трагедией, которуюпредпочитали замести под ковер. А это всегда оказывает разрушительноедействие на моральный дух.Грависвязь — штука очень дорогая. Как-то быстро выяснилось, чторечь шла уже не о грависвязи, а о том, чтобы дать Хонде во временноепользование корабль. Но везти гостей до Земли — опять жедорого, и Хонда опять как-то повернула дело так, что уже самой делооказалось решенным: их повезут на Триоку, вопрос только -когда?И что будет с Корой, потому что поднять ее на корабль невозможно? Аглавное, в каком качестве она тут останется?Хонда каким-то образом организовала все, как по волшебству: у Алексаоказалось звание чрезвычайного временного посла, а у Коры -статус помощницы с правом дипломатической неприкосновенности. Этооказалось как-то очень внезапно для Алекса: он вдруг понял, что всепереговоры с тлилями враз повисли на нем. Точнее, повиснут, когдаХонда улетит — а она вот уже, собиралась!В последние несколько часов перед ее отлетом Алекс устроил ейнатуральную истерику:— Какого черта! — говорил он ей. — Я — самыйнеквалифицированный из всех, кто был на Плоту! Я не могу, у меня нетни связи, ничего! Земля молчит, Земля даже не в курсе, что тутпроизошло, у меня нет ни полномочий, ни... как я должен, повашему, разговаривать с тлилилями? Да они скажут мне просто подтеретьзадницу этой бумажкой, которую вы оставили!— А это уж ваше дело, как, — жестко сказала Хонда. -Что касается письма на Землю с рекомендациями о вашем продвижении -я его отправлю с Триоки, быстрее дойдет. И прекращайте ныть, Алекс.Пора взрослеть.Алекс задохнулся от возмущения. Он хотел было сказать, что всего лишьлет на десять, ну, может, чуть больше, моложе Хонды; что он,вообще-то, собственными руками вытащил ее с Ледневым из "эсминца",и это было нелегко! Он прекрасно помнил, как обмирал от страха наобратном пути, в те ужасные минуты, полные соленой влаги и неминуемойуверенности, что их затянет под лопасти гигантского корабля -вплоть до момента, когда такое знакомое черно-белое туловище Коры неподнырнуло сбоку и не помогло ему выплыть на поверхность. Но gромолчал. Хонда смотрела на него так, словно могла и непоблагодарить, напомни он ей о спасении.— Я не в смысле, что вы ребенок, Алекс, — Хонда сменилатон, заговорила вдруг почти по-прежнему. — Просто вам пора ужепрекратить прятаться за ярлыки. "Только океанолог", "яне дипломат", "моя хата с краю". Иногдаответственность сваливается на голову нежданно-негаданно, мы о ней непросим. И надо уметь ее принимать. Вы уже умеете. Вам просто надо сэтим смириться. Из вас получится хороший посол, я думаю. Наивныйнемного, но если эта ваша Риу не сожрет вас в первый же месяц, вы унее можете многому научиться.— Постойте! — встревожился Алекс. — Вы что же, невернетесь?— Скорее всего, нет, — Хонда мотнула головой. -Скорее всего, я попаду под трибунал, как один из развязавших войну. — Но вы ведь летите для того, чтобы ее предотвратить!— Я думаю, что мы не успеем.

* * *

Ощущение безнадежности и бесполезности всего их существованиянаваливалось с каждым шагом. Туннель сужался. Фонари на шлемах их скафандра еле разгоняли темноту.Тим думал о том, что такова вся эта планета: огромная груда мертвогокамня. Без искры, без света... Он никогда не был клаустрофобом,а то не смог бы работать в космосе. И все-таки космос — этодругое. Там за стенами корабля бесконечная пустота, и она, по крайнеймере, не рушится на тебя неподъемной тяжестью.А тут все эти мили камня и камня...И никакого огня под ногами. Просто камень. Но камень, в котором можетукрыться кто угодно.Тим думал, как хорошо, может быть, было древним спелеологам. Онимогли идти и идти, и "терять счет времени". А он отличнознал, сколько они тут находятся. Два часа пятьдесят одна минута.Скоро придется поворачивать назад. Не из-за воздуха: здесь воздухнасыщен испарениями, приходилось пользоваться фильтрами, но фильтрову них был большой запас. Из-за таймера.Бомба была снабжена таймером на три земных часа максимум. Когда Тимспросил, почему, ему ответили, что даже десятиминутный таймер казалсянелепой предосторожностью: зачем нужен таймер на бомбе? ("Голливудана вас нет", — подумал тогда Тим). Но, раз уж сделали,решили перестраховаться. Три часа, по мнению шемин-мингрельскихконструкторов, должно было хватить самому медлительному диверсанту,чтобы подорвать бомбу и улететь.Никто ведь не думал, что тащить они ее будут на своем собственномгорбу...Существа с бурой шкуркой провели их в лабиринт узких пещерных ходов илазов. Тим поначалу все время боялся застрять, но довольно скорокоридоры расширились настолько, что стало возможным не пригибаться ине задевать стены локтями. Было полное впечатление, что они оказались в каких-то подсобныхпомещениях: сливавшаяся с темнотой мелюзга мельтешила и кипешилавокруг, время от времени задевая их ноги в защитных костюмах. Светвыхватывал из темноты то одну, то другую неровную стену.Однажды они прошли через зал, залитый водой, — только верхушкикамней торчали. Направив фонарик в воду, они увидели, что там мелко.Не заслуживало это названия подземного озера, так, подземная лужа. Нокамни составляли довольно удобную тропу, а под землей никогда нельзясоваться в воду — и свет, и тени могут быть обманчивыми.И все же, когда Тим посветил в воду примерно на середине пути, онзаметил ровные ряды крупных икринок, с фасолину размером. Вокругикринок, кажется, что-то плавало, какие-то маленькие жучки. Онипрыскали в сторону от света фонаря, толком разглядеть не получалось.Тим вдруг представил: это крошечные конструкторы, которые добавляют вкаждую икринку дополнительные искусственные материалы... а потомиз икринок появляются головастики, а потом те самые зверьки спушистой шубкой...Он, конечно, не знал, прав ли. Просто ему казалось, что все этовокруг не зря. Ему казалось, что даже стены за ними следят.Мелкое подземное озеро миновало, и снова потянулись одинаковые ходы вбазальте и граните. Или в каких-то камнях, похожих на базальт игранит.— Нет, как хочешь, по-моему, мы просто заползли в жилище этихмаленьких кротов, — недовольно сказал Вонг, глядя на планшет вруках: на нем прекрасно видна была карта всех пройденных ходов и ходына несколько метров вперед: сколько доставали сканеры. -Никакой логики. По-моему, осмысленным лабиринтом тут и не пахнет.Не пахло, факт: испарения внутри каменных расселин были ядовиты длячеловека, поэтому защитные костюмы надежно фильтровали воздух.— Тогда почему эти штуки изнутри механизмы?— Что мы знаем об инопланетной жизни? И об инопланетныхсканерах, если на то пошло? — Что мы знаем об инопланетных системах снабжения? -сцепив зубы, спросил Тим. — Чем дальше от нас технология, темменьше она похожа на технологию. Народ планеты, с которой началасьбуча, тлилили... они вот вообще не пользуются механикой, считаютее "мертвой". Дотуш, если уж закладывался в спячку,предпочел не окружить себя роботами, а создать.... такие вот...Тим хотел сказать "самоподдерживающиеся системы", но невыговорил. В чем смысл? Слова показались фальшивыми и дурацкими. Онподумал, что зря не взял Джека с собой с корабля, а потом подумал,что хорошо, что не взял — для собаки не было подходящихкислородных масок.Было муторно. Попытался подумать о Тане — но тоже не смог.Захотелось упасть на землю, скинуть с плеч рюкзак с бомбой (нетяжело, килограммов семь, но смертоносная штуковина за плечаминапрягала) и просто глазеть в темноту, пока та не сожрет его спотрохами.Подумав, Тим все-таки сел. Проговорил: "Привал пять минут".— Тим, — проговорил Вонг. — Слушай, мне как-то непо себе. Такое ощущение, что что-то... Черт. Я такого неиспытывал с тех пор, как от меня жена ушла!— Линда? — удивился Тим. Он думал, Линда не из тех, ктоспособен преподнести мужу такой сюрприз. Да и не складывалосьвпечатления, что Вонг очень уж ею дорожил.— Нет, первая, я еще молодой был... дурак, — Вонг внаушнике тяжело дышал. — Сейчас — как будто смотрит кто.И тут до Тима наконец-то дошло. Могло бы и побыстрее, честно говоря.— Смотрит, — сказал он. — Кто. Вонг, мать твою, уменя пси-чувствительность выше, чем у тебя.— Ты хочешь сказать... — Вонг начал с полуслова.— Я уже давно плетусь через силу, — подтвердил Тим. -Мы были уверены, что эта штука на землян не влияет. А если влияет,только слабее? Или не так, как на прочих?— Но впереди ничего нет... — Вонг снова уставился впланшет. Тиму не надо было смотреть, он и так знал, что там:абсолютно идентичная паутина ходов у них за спинами, абсолютноидентичная паутина ходов впереди. — Посмотри под ногами, — посоветовал Тим.Вонг опустил прибор, что-то покрутил с настройками. Тим приподнялся,чтобы встать рядом с ним и тоже глядеть на экран.Это было... это было не описать словами.Сначала они увидели какую-то мешанину линий. Не понять, что это. Яснобыло одно — прямо у них под ногами находится нечто сложное -и очень-очень большое.— Уменьши масштаб, — проговорил Тим пересохшими губами.Вон опять что-то сделал, но понятнее от этого не стало. Потом посолпокрутил планшет туда-сюда, и тут до Тима дошло: это же лапа! Ужаснопохожая на обычную лапу земного млекопитающего, только фалангипальцев куда длиннее, пропорционально — почти человеческойдлины. И длинные же когти на концах лап.— Черт, — сказал Вонг. — Каждый этот коготь длинойс наш катер.— Все еще хочешь попытаться с этим договориться? -поинтересовался Тим.Вместо ответа Вонг выпустил планшет из рук, позволив ему упасть иудариться о камни, выкинул вперед руку и вцепился Тиму в горло, прямопод маской, там, где ворот защитного костюма был мягче.Пальцы у посла оказались железными.— Извини, мальчик, — сказал он деревянно. — Каждыйза себя."Как Айрин, — успел подумать Тим. — Совсем какАйрин!"И в следующий миг он с Вонгом согласился: каждый за себя и всегда былза себя. Никогда не могло случиться по-иному, ибо эволюция неработает с допусками, и каждый из нас — единица, котораяборется за бессмертие.А потом ему уже было некогда думать: приходилось сражаться за своюжизнь.

* * *

Так вышло, что письмо от Хонды Алекс и Кора получили через неделюпосле отбытия самой Хонды. Оно гласило: "На Триоке отказалисьсвязаться с флотом. Ангажирую корабль местных авантюристов и спешу кфлоту сама. Может быть, все-таки успею".После этого он очень долго от нее ничего не слышал, да инеудивительно.Потому что это письмо пришло одновременно с грависвязью о Начале.Собственно, потом это событие так и называли просто: Начало. Или дажетак: "когда началось".Потому что назвать войной — не поворачивался язык. Поначалуведь это была просто бойня.

* * *

Темнота и удушье. И отчаянное усилие, такое, что вот порвутся мышцы.А еще ощущение одиночества. Полное. Горькое. Звериное. Ни Тани, ниДжека, словно не было их никогда. И никогда не будет. И ты один завсех, и нужно растерзать...Обособленная единица эволюционного контроля. Все разговоры о стае илио популяции — ложь.Он откидывал это все, вспоминая иное: робкие прикосновения, ипоцелуй, и улыбки, и руки матери, и... Но до чего же трудно былодраться и помнить одновременно! "Я дерусь не против вас! — подумал, а может, дажевыкрикнул Тим вслух, повалив Вонга на камни. — Я дерусь за вас!Чтобы выжить! Чтобы вернуться!"Они не поняли. Ушли.Был еще такой момент: он потерял Вонга и выслеживает его в темныхкоридорах. Выслеживает, чтобы убить. Он это знает твердо. Большеничего не надо: только сорвать с него маску. Снять шлем, и тогда онзадохнется сам. Тим любит Вонга в эти моменты, обожает его, как никогда не мог быдаже представить. Как учителя, как друга — больше. Мысль оВонге приводит его в экстаз, и он думает, что особенно насладится егопредсмертными хрипами.Еще Тим болезненно возбужден, и об это ощущение разбиваются последниеосколки разумных мыслей.Он не знал, как пришел в себя и почему.С Тимом уже такое случалось: когда происходит что-то по-настоящемутяжелое, разум отказывается это воспринимать. Отключается. Говорят, вармии к этому быстро привыкаешь, но Тим общался и с ребятами,отслужившими столько же, сколько и он, и с теми, кто продержалсядольше. У них у всех память походила на швейцарский сыр.Так и поединок с Вонгом он не помнил. Помнил звериный азарт, помнилжажду крови — да. А как именно все было и что он делал:темнота. И, главное, костюмы прочные, их так просто не повредить. Ато бы можно было восстановить рисунок боя по вмятинам и потертостям...Правда, он как-то разнес приборы внутри шлема, не повредив сам шлем.Как он это так умудрился, Тим не помнил, но только всю дорогу назадон не мог ни время посмотреть, ни фонарик включить. Сенсорныйинтерфейс не подчинялся..Единственное, что Тим помнил точно, — как выставлял таймер. Натри часа, максимум. А потом — как тащил бесчувственное телоВонга по тоннелю. Он не знал, что тащит, труп или живого человека, ипосмотреть не мог: шлем у того тоже сделался непрозрачный. Еще пошлему змеилась длинная тонкая трещина, белая на черной матовойповерхности. Несколько раз Тим попытался стереть ее рукавом. Но это не значило, что он мертв, нет. Такая же трещина (или почтитакая же) рассекала экран планшета, а планшет работал, исправнопоказывая систему тоннелей и ползущую по ним алую точку-Тима. Этохорошо. А то иначе он бы заблудился точно. Не вышел бы никогда.Получилось бы обидно.Правда, у Тима почему-то очень много времени занимало выбиратьповороты. Двигаться против потока животных в бурых шубках — этоон помнил. И если возникали сложности, шел против теней.Вроде бы, красная точка выбиралась из лабиринта, и Тим вместе с нею.Хорошо. Молодец, красная точка.Зверьки шелестели ему навстречу, мешались под ногами. Тим не могпосмотреть время, пот заливал глаза, мышцы не то что болели, ноотказывались повиноваться. Он не сомневался, что движетсяотвратительно медленно и добраться за три часа не успеет. А ещеначалось хотеться есть. Очень сильно. Они поели перед выходом, недолжно было еще...Потом голод ушел, зато заболела голова, но это уже не имелоособенного значения, потому что Вонг вдруг застонал (Тим услышал егов наушнике) и поднялся на ноги, опираясь о стенку.— Где мы? — спросил он.— Все там же, — ответил Тим.— Я, кажется, на тебя напал... — сказал Вонгнеуверенно.— Это излучение дотушей, — ответил Тим. — Это,понимаешь, все излучение. — Да, — Вонг сухо, отрывисто засмеялся. -Шемин-мингрели думают, мы, сорохи, опасные! И что опасными нассделала телепатия. Но достаточно посмотреть, куда телепатия завелаэтих...— Они очень одиноки, — сказал Тим.— Архиодиноки, — ответил Вонг. — Они встречаются ссебе подобными, только чтобы спариться и убить. Убийство для нихравнозначно спариванию. Но ничего, ты не одинок, парень. Я с тобой.Тут нет никаких перпендикулярных вселенных, значит, нам надовыбраться. Так? Ну, понял ты меня?Тим не ответил: сил не было.— Нет, так не годится, — Вонг схватил его за плечи,встряхнул. — Командир ты ил не командир? Отвечай!— Понял, — сказал Тим. — Командир. Сейчас пойду.— Вот так, — ответил Вонг. — А я тебе помогу.Но он почему-то не помог, только заходил вперед и кричал, звалоттуда, ругался матом похуже сержанта в бараках. Тим бы, наверное,упал давно, потому что сил не было никаких, да и какая разница, когдаэто все равно безнадежно?Бомба... Бомба не совсем нейронная, но, по словам шемин-мингрелей, уничтожаетлюбую разумную жизнь в радиусе десяти километров. Любую. Разумную.Жизнь. Во все стороны. и вниз, и вверх, и вбок. Предназначена длядесантирования, на худой конец для выстреливания. А то, что Тимактивировал ее вручную, означает, что им с Вонгом надо убраться какможно раньше и как можно дальше. Просто залезть в кораблик -это не спасет. Надо еще и поднять катер на большую высоту над планетой, лучше сразув стратосферу. Или улететь на нем... как можно дальше...И у Тима не было сил.— Помоги мне, — попросил он Вонга. — Помоги, а?— Э, нет, — засмеялся он. — Почему я все долженделать за тебя? Давай уж как-нибудь сам справляйся. Лететь что, тожеодному мне?— Я не умею... им управлять... — Инструкцию ты читал? Справишься как-нибудь.Тим от души не понимал, зачем и как ему справляться, когда Вонг будетрядом и вполне способен окажется поднять это чертово устройство запределы атмосферы и состыковаться с кораблем-маткой. Но послушно шел.Кажется, запинался и упал несколько раз, но все-таки кое-каквытащился, и увидел этот чертов кораблик — маленький черныйдиск, замерший среди темно-серых скал в мрачном, словноультрафиолетовом сиянии едва сочащегося сверху солнца. Кажется, светстал тусклее, или у Тима темнело в глазах?— Не дури, — сказал Вонг. — У тебя, конечно,сотрясение мозга, сильное. Может быть, даже ушиб. Но стемнело непоэтому. Стемнело потому что прошло почти шесть часов, и солнцесадится. Тут сутки примерно такие же, как на Земле. Ясно тебе?— Ясно, — пробормотал Тим. — Не сердись.Следующее впечатление: он сидит уже внутри кораблика и держит дверьоткрытой, чтобы Вонг вполз. Или, может быть, это Вонг сидит запультом и глядит на какую-то нелепую фигуру в темно-зеленом защитномкостюме, припорошенном серой каменной крошкой и какой-то грязьюнепонятного происхождения, которая лезет через порог катера?— Все, — сказал Тим сочувственно. — Мы не успели.Свяжись с кораблем, скажи, что мы не успели? И передай Тане...Что нужно было передать Тане, он не договорил. Вонг ругнулся еще раз,и нажал на кнопку сбоку — две сомкнутые руки. Рукопожатие. Онведь читал инструкцию, он помнит, что это значит. Специальная иконка,чтобы корабль поднялся в воздух и повторил прежний маршрут... Ему показалось, или нет, что стены скользят мимо? И что все заливает— наконец-то! — торжествующий свет предзакатного солнца.— Не могу поднять корабль, — произнес Вонг голосом Тима.— Остался один, не могу поднять...— Тим, что случилось? — голос Ренаты больно ударил пообнаженным нервам. — Ты активировал бомбу? Ни в коем случае неактивируй бомбу!— Бомба на таймере, — пробормотал Тим, сообразив, что самнаваливается на пульт, и что в кабине он один, только от дверитянется серый пыльный след. Умница-автоматика сама открыла ему дверь.А то бы черта с два он попал внутрь. А, и дверь теперь закрыта. Они поднимаются...Он нажал подбородком на кнопку, открывая шлем, и наконец-то вытер слица надоевшую влагу. Тупо уставился на что-то темное на зеленойперчатке. Надо же. А он думал, пот. Это кровь, она залилаинформационный экран внутри шлема. Поэтому он не мог посмотреть. Отранений в голову всегда много крови.— Поднимите меня. Я не умею... управлять этой штукой.— Тим, ты уже идешь назад на реверс-пилоте. Что с тобой?Телеметрия показывает жуть. Где Вонг?— У меня на совести, похоже... — ответил Тим напоследний вопрос.Планета проваливалась вниз, прямо из-под ног. Корпус снова кораблястал прозрачным; Тиму казалось, что он просто сам по себе поднимаетсявверх, все выше и выше. Вот мимо скользят стенки пропасти, и онвыныривает на свет — наконец-то благостный закатный золотистыйсвет! Вот этот свет становится все ярче и ярче, пейзаж внизуподергивается синеватой дымкой, появляются слабые завитки облаков.Долина и пропасть скользят назад, становясь едва заметной щелью...И может быть, взрыв произошел, а может быть, и нет — Тим ведьне может посмотреть на часы. Планшет тоже. Разбитый, лежит внизу,там, где откуда стартовал кораблик.И Вонг лежит там же, с разбитой лицевой пластиной.У Тима, кажется, прояснялось в голове: он вспомнил, что Вонг былмертв, мертв все это время. Иначе, с живым противником, ни один изних не успокоился бы. И тогда, когда он тащил его, и тогда, когда онвроде как очнулся и начал помогать ему... Ну и выверты психики.Ловушка дотуша сработала. Дотуш никогда не был беспомощен, он толькоиграл с ними. Плевал он на резистентность людей к телепатии.. Хотянет, не плевал: все-таки им потребовалось подойти почти вплотную,чтобы эта штука подействовала.Он теперь очень понимал Айрин. Айрин он тоже убил, как и Вонга. НоАйрин жива. Таня правильно сказала, что это кровь не на его руках.А Вонга спасти не удалось. Никакого перпендикулярного пространства,это он сказал верно, хоть и был уже мертв, чудак...— Капитан, — вновь сказал голос Ренаты, — как высебя чувствуете?Тим хотел попросить Вонга, чтобы тот пересказал свой диагноз, нововремя спохватился.— У меня, кажется, сотрясение мозга, — пробормотал он. -Или ушиб. Очень плохо. Но у меня получилось.Он подумал: повезло, что не тошнило. Если бы стошнило, я мог бы иумереть — в костюме-то.— У меня очень плохие новости, — сказала Рената. -Капитан, здесь корабль "Маджика Тофь", они прилетели сТриоки. У них на борту наша, человек, если не врут. Посол ЗемнойКонфедерации Мэй Хонда на Тусканоре.— Почему на Тусканоре, если они с Триоки? — тупо спросилТим.Сияние стратосферы сменилось прозрачной чернотой космоса: звездыуставились на Тима. Скоро уже можно будет увидеть корабль...корабли...— Она сначала туда прилетела на тусканорском корабле, но ониотказались везти ее дальше. И Сэяна Фил отказалась передавать нам еесообщение. Так что она отправилась прямо сюда.— Рекордная скорость, — голова раскалывалось все сильнее,и Тим никак не мог сосчитать, сколько же реально у неугомонного послаушло на то, чтобы добраться до этой планетной системы. Еще и "МаджикаТофь"! Опять они! Он же помнил, это они доставили те фотографиис Тусканора.— У нее сногсшибательное сообщение, — Рената звучалаособенно сухо. — Она говорит, что дотуша нельзя было убивать, итеперь нас ждет целая лавина неприятностей.— А мы его убили? — уточнил Тим. — А это уж вам виднее. Но думаю, что да. Миграция оленейостановилась.