Рени смутно догадывался, что такое "счастье" свалилось на него лишь потому, что он был рабом для сугубо определенного времяпрепровождения, иначе мог бы довольствоваться охапкой соломы в каком-нибудь чуланчике под черной лестницей... Его купили, как забавную игрушку, вот и обстановка соответствующая, чтобы приятно было играть... А теперь выходило, что потешная игрушка с браком, и от него не столько пользы и радости, сколько вреда, разочарования и лишних хлопот. Причем хлопот — слугам, которые и так знают и выполняют свои многочисленные обязанности...
Парню до сих пор все еще было стыдно за то, что он чуть не утопил Тессу, хотя никто, кроме бойцов Аслана, высказавшихся на сей счет, его не ругал и не упрекал. Просто было ужасно неловко чувствовать на себе насмешливые взгляды. Почему-то после этого инцидента на реке, солдаты, которые раньше кривились, теперь стали более снисходительны, и Ренальд не мог понять, что его устроило бы больше. Такое ощущение, что они смирились с его существованием, но все равно видят в нем какого-то неумеху, которому надо делать скидки, будто неразумному ребенку. Что делать, если уродилось такое — в семье не без урода...
Ренальд оттащил скомканную простыню в уборную, судорожно отмечая утекающие в небытие секундочки драгоценного времени, оставшегося для того, чтобы избавиться от обличающих улик своего позора. Он чуть не запутался в огромном куске ткани, пока искал пятно, которое тоже, как и у него на штанах, подсохло и заскорузло, некрасивой каемкой выделив границы чистого и испачканного.
Стирать ему никогда не приходилось, тем более такие большие объемные вещи. Поэтому он, конечно же, намочил не только необходимое место (едва не потеряв его, когда все намокло), но и сам облился с головы до ног, промок, чуть не шлепнулся, поскользнувшись босыми ногами в натекшей на пол луже, это расстроило окончательно и так деморализованного парня.
Рени забрался в ванную, стянул штаны и рубашку, прополоскал все под струей воды, придирчиво разглядывая, не осталось ли следов. Затем сполоснулся сам и, не обращая внимания на капельки влаги, скатывающиеся по спине, вылез и погрузил всю изгвазданную простыню в ванную, которая как раз наполнилась. Вот это было уже лучше, и почему он сразу не догадался, что так удобнее?
Сколько он не разворачивал, пытаясь понять, отстиралось или нет, на мокрой ткани пятна больше не наблюдалось. Парень с облегчением провел мокрыми руками по вспотевшему лицу и распрямился. Осталось только придумать, куда теперь повесить такую огромную тряпку, чтобы просохла. Не на перила же ограждения, которые тянулись вдоль террасы по всему третьему уровню — это будет равносильно спущенному при капитуляции флагу осажденной крепости — все сразу поймут. А если не догадаются об истинной причине, бурная фантазия может породить еще более нелицеприятные домыслы. Такой "флаг" будет виден даже солдатам. Это просто невозможно. Над ним будут потешаться все, кому не лень, а не только несносный Караскет.
Выступать в амплуа шута горохового, обливаемого презрением и насмешками, Ренальд оказался не готов.
От соль трагикомической перспективы у парня даже разболелась голова, но он постарался отогнать безрадостные мысли, потому что проблема все еще оставалась неразрешенной.
Рени быстро натянул чистые сухие штаны и вернулся в уборную. Вздохнул и, вцепившись в ткань, потянул ее из ванны. Намокшая простыня оказалась неподъемной. Наложник испуганно замер. Самое ужасное было в том, что постельное белье ему меняли только вчера. Он злился на самого себя, не понимая, как такое могло случиться. И, главное, злосчастные пятна были почему-то не желтые, а белесые и мутные, и это его вообще пугало и дезориентировало....
После нескольких безуспешных попыток, намочив и другие, чистые штаны, он, наконец, догадался выпустить воду в сливное отверстие и просто отжать вредную простыню на дне медной ванны.
Кое-как справившись с непростой задачей, он теперь ругал себя за то, что не запомнил, как Тесса отжимала тряпки на озере, когда пришлось стирать после операции Ориса. Просто не думал, что ему это умение когда-нибудь пригодится. Тогда Ренальд как-то не задавался вопросом, откуда этот навык у его госпожи? Тесса вовсе не должна стирать — на это есть слуги. Просто он почему-то думал, что такие простые вещи обязана уметь делать любая женщина, так же, как готовить и ухаживать за маленькими детьми, и выполнять какую-то работу по дому....
То, что его мать ничего подобного не делала, будучи женой рыцаря, в памяти как-то не отложилось. Он не помнил про ее обязанности до того, как ему исполнилось пять лет. Она всегда хорошо выглядела и благоухала, у нее всегда для него была радостная улыбка и хорошее настроение.
Когда они вынуждены были покинуть дом, все изменилось — мать замкнулась, почти не обращала на него внимания, а его учили читать, писать и заставляли делать какую-то работу совершенно посторонние люди, к которым пришлось привыкать. Мать все время проводила в молитвах или на общественных работах. Рени, к своему стыду, понимал, что почти не вспоминает о матери, которая казалась ему чужой с тех пор, как погиб отец. И этот контраст, между далекими воспоминаниями радостного детства (будто и не его вовсе детства) и годами взросления выходил очень сильным...
В общине все женщины умели делать всё. Когда и кто их этому учил — неизвестно. Может быть, попав в такие условия, когда жизнь диктует правила, это приходит само собой? Тогда что же было у Тессы, если она умеет столько вещей, которые должны делать простые женщины, служанки, но никак не госпожа?
Ренальд немного увлекся рассуждениями и, услышав легкий стук в дверь, замер, словно его застигли на месте преступления, отчаянно желая провалиться сквозь землю.
Нарушительницей его уединения оказалась Рута.
Девушка удивилась, не застав наложника лаэра в такой ранний час в кровати, и обеспокоено позвала:
— Господин Рени?
Мальчишка замер, тихо молясь про себя, чтобы она ушла, но у Руты было поручение от господ, и служанка подошла к полуприкрытой двери уборной. Рени поняв, что молитва не помогла, и его сейчас обнаружат, кажется, впервые в жизни выругался про себя, из-за того, что не сообразил закрыть дверь.
— Доброе утро, господин Рени, — приветливо улыбнулась девушка. — Ой, что с Вами? Вы в порядке?
— Д-да, — пролепетал пацан, неловко стараясь прикрыть мокрые вещи на дне ванны.
— Что Вы делаете? — округлились глаза у служанки.
— Я... я... — Рени просто не мог признаться, но и врать он пока еще не умел.
В руках у Руты был графинчик с соком, и Ренальда "озарило":
— Рута, я пролил сок на кровати... — отчаянно покраснев, произнес он лживую версию.
— Ой! Ну, зачем же Вы сами стираете-то? — всплеснула она руками. — Позвали бы меня. Я мигом перестелю. Я сейчас! А Вы пока переоденьтесь — не надо в мокром ходить. Вас госпожа Тесса просила разбудить и позвать к раннему завтраку.
— Да, я сейчас буду готов...
Служанка ушла в комнату, поставила графин с соком на стол, вернулась в уборную, проворно и ловко отжала вещи и бросила их в корзину для белья.
— Рута, что ты с ними будешь делать? — холодея от неприятного предчувствия, спросил Рени, стоя со штанами в руках.
— Отнесу их в прачечную, там постирают и развесят сушить, — подробно объяснила девушка. — Не волнуйтесь. И переодевайтесь скорее. Я отвернусь, — улыбнулась она.
Руту очень забавляла стеснительность хозяйского наложника. Мальчишка всего на несколько лет был младше ее, и в такой ситуации, при которой оказался он в этом доме, это смущение выглядело смешно, но она не хотела его огорчать и заставлять стыдиться своего положения еще больше.
Она сопереживала этому хорошему человечку, понравившемуся девушке с первого взгляда. Госпоже даже не пришлось растолковывать своей наперснице, что к привезенному мальчику-рабу надо проявить сочувствие и немного жалости. Его 'возвысили' над остальными, поселив в хозяйских комнатах, дозволили обращаться к нему на 'Вы', но это никак не влияло на то, что он по-прежнему оставался самым бесправным существом в Замке-крепости.
— Рута, давай я тебе помогу — они же тяжелые, — с облегчением, что никто не догадается, откуда именно эти вещи появятся во дворе прачечной, предложил Рени.
— Ни-ни-ни. Мне вовсе не тяжело. Не волнуйтесь. Да не переживайте так — никто Вас ругать не будет. Я перестелю, и никто даже не узнает, — ободряюще улыбнулась она. — Идите скорее, хозяин, по-моему, торопится...
— Спасибо, — смущенно поблагодарил Ренальд, чувствуя огромное облегчение.
Подождав, пока девушка скроется за дверью, он быстро переоделся и поспешил на завтрак.....
* * *
Утренний инцидент не шел у Рени из головы. Орис несколько раз делал ему замечания, чтобы он аккуратнее обращался с ножом (они как раз нарезали из толстой кожи новые заготовки для будущих поделок).
Но, в конце концов, боец не выдержал и велел убрать нож, и плести браслет из тех полосок, что уже имеются, а заготовки для будущих наручей отложить до следующего раза.
— Рен, ты хорошо себя чувствуешь? — озабоченно спросил взрослый парень, предполагая возможную причину. — Может быть, тебе сходить к Халару?
— Нет! Все нормально, — испугался Рени, что по его поведению заметно, что с ним что-то не так. — Можно я пойду?
— Конечно, — удивился тот. — В другой раз доделаешь.
— Ты не обидишься, если я сегодня не буду заниматься с тобой? — виновато взглянул наложник на старшего друга.
— Нет, Рен, не беспокойся... Только скажи, почему вот здесь, когда эти буквы стоят так, читается совсем по-другому, и почему я не могу написать так, как слышу?
Орис вытащил книжку и открыл на странице с замусоленной закладкой, видимо пострадавшей в процессе пытливого изучения домашнего задания.
— А! Это исключение из правил. Это слово просто надо запомнить наизусть, — улыбнулся Рени, немного расслабившись, что ушли от обсуждения скользкой темы. — Тебе еще много таких слов встретится. Напиши его несколько раз, а потом через некоторое время попробуй снова записать по памяти — если будет правильно, значит, ты запомнил его... я пойду?
— Беги! — улыбнулся Орис, откладывая поделки и углубляясь в детскую книгу.
Ребята над ним подшучивали, но Ренальд сказал, чтобы научиться бегло читать, лучше начинать с простых несложных текстов, написанных доступным языком, набранных крупным шрифтом, как для детей, и потом уже переходить на серьезные книги. Серьезные книги Орису были ни к чему, он просто хотел научиться бегло читать. И, кстати, детские книги оказались довольно большой редкостью. Грамотных людей было не так уж много. Молодой мужчина верил мальчишке. У Ренальда было несомненное преимущество перед очень многими из бойцов — он умел читать и писать, и поэтому, как бы не смешил и не раздражал своей неумелостью и неуклюжестью, все равно невольно заставлял себя уважать.
Расставшись с помощником Аслана, Рени неосознанно пошел искать какой-нибудь уединенный уголок, чтобы подумать, постараться понять, что с ним сегодня приключилось, отчего его одолевает какое-то неясное томление, ожидание чего-то. Почему ему становится то жарко, то знобит... но ноги сами привели его к излюбленному месту — к качелям Тессы у ручья.
Его госпожа, лежа на животе, читала книгу. День выдался жаркий. Она была одета в легкое шелковое платье на тонких бретельках, полностью открывающее спину. Волосы девушка заколола на затылке, открыв шею. В эту часть сада солдаты из гарнизона не заходили. Качели были скрыты пышными кустами — их не разглядеть даже с самой высокой точки Замковых башен.
Обувь девушки валялась рядом с качелями в стриженной траве. Чуть согнув ноги в коленях, Тесса беззаботно болтала в воздухе босыми пятками. Легкая ткань юбки задралась... Рени остановился как вкопанный, снова ощутив прилив жара и холода, волной омывший его с головы до ног, и замерший где-то в районе паха, не в силах отвести взгляд от стройных ножек хозяйки.
Наложник смутился, не понимая, почему на него это так подействовало. Они ведь ездили купаться, и он вполне мог насладиться зрелищем ног Тессы, но ничего подобного не ощущал.
Вчера, например, валяясь рядышком на расстеленном на траве покрывале, они долго ждали возвращения лаэра. Без него теперь в воду мальчишке заходить не разрешалось, а Тесса ради солидарности сидела с ним на берегу. Аслан поплыл на другой берег наперегонки с Дереком, которого сам же и подначил на заплыв еще по дороге к пляжу.
* * *
Оба молодых мужчины разделись и бросились в воду, подбадриваемые шутками и замечаниями бойцов, отметивших, что их господин пребывает в приподнятом настроении, поэтому позволили себе немного фамильярности.
Все жадно следили за заплывом, делая ставки, кто же победит. Сначала Меченый вырвался вперед, чем вызвал ажиотаж — ребята не предполагали, что варвара вообще может кто-то обогнать, но вскоре они почти сравнялись. Тесса, кажется, болела за обоих, а вот Рени — только за Аслана. Он очень мечтал, что противного парня с изуродованным лицом хоть кто-то сможет поставить на место.
Переплыв на другой берег, Аслан и Дерек долго валялись там, раскинув руки, как морские звезды на берегу после шторма, потом посидели, о чем-то разговаривая, и вдруг, как по команде, вскочили и бросились в воду.
Никому не было видно издалека, что ребята выложились оба и, выходя из воды, тяжело дышали, стараясь не смотреть друг на друга, успокаивая сердцебиение и неприятную дрожь — напряженные мышцы непривычно зудели и вибрировали...
Но Меченый даже не предполагал, что его вздымающаяся сильная грудная клетка только еще больше возбуждала Аслана, пытающегося отогнать нелепую, неуместную в данной ситуации завораживающую картинку, представляя, что так же тяжело Дерек дышит под ним...
На обратном пути Меченый заметно отстал. Рени безмерно радовался данному обстоятельству, даже подпрыгивая от восторга, сияющими глазами глядя на своего господина (хотя никогда даже представить себе не мог, что Аслан сможет вызвать у него такие безотчетные чувства), а Тесса хмурилась. Ей было жаль раба, который наверняка выложился из последних сил, но упрямо не желал сдаваться.
Громкие вопли приветствия командира и перебранка проигравших бойцов, ставивших на Меченного, прошли как-то мимо ушей девушки. Она пробилась к мужу, чмокнула его в щеку и незаметно отошла, позволив подчиненным лаэра в полной мере выразить свое восхищение варваром.
Выбравшийся из реки Дерек сидел у самой воды, понуро опустив плечи. Капли стекали с коротких волос, блестели на смуглом обнаженном теле. Его рука машинально перебирала камушки, сгребая их в кучу и выпуская по одному... Ребята, сунувшиеся было с "соболезнованиями", решили не нарываться, едва он что-то резко ответил и вновь отвернулся.
Тесса подошла к рабу-воину.
— Дерек, — тихо окликнула она. — Вы на что-то спорили?
Парень медленно повернул голову. В его глазах была затаенная боль и немного злости, только Тесса не могла понять, на кого?
