Шрамы на руках у Мэла почти исчезли. На загорелой коже остались белые следы от сложного рисунка. Перестал тянуть и набухать шов после аппендицита. Рубцы почти не ощущались под пальцами, как и уплотнения. Мэлу прописали поддерживающую терапию два-три раза в неделю в госпитале и наблюдение.

Меня тоже выписали в удовлетворительном состоянии и велели ни в коем случае не бросать занятия по развитию интуиции и осязательных навыков.

— Волны обязательно вернутся к вам, — заверил горячо куратор на прощание.

Вернутся, не волнуйтесь. Как говорится, если гора не идет к Магомету, он сам пойдет к горе. Благодаря Мэлу я освоила четыре новых заклинания первого порядка, являющихся базовыми для сложных многоуровневых заклинаний. Помимо свечения он научил меня заклинаниям разогрева, звуковой вибрации и зыби.

Разогрев локальной зоны пространства достигался закручиванием волны движением, похожим на прядение пряжи. Отпускаешь — и волна, раскручиваясь, нагревает воздух. Это заклинание оказалось для меня самым успешным, как и создание зыби.

Зыбь напоминала заклинание отвлечения, но волну следовало не дергать, а мелко раскачивать. Воздух начинал струиться и течь так же, как бывает на солнце при сильной жаре.

Заклинание звуковой вибрации Мэл приспособил для меня, показав, как удобнее и эффективнее хвататься за волну двумя руками. Если дернуть рывком в противоположные стороны, то можно услышать легкий гул. Волна "поет" или "играет". Несмотря на адаптацию Мэла успешность приближалась лишь к половине от общего числа попыток.

Скромные, по моему мнению, результаты, Мэл считал огромным достижением.

— Я думал, будет гораздо хуже и труднее, — утешил он. — Прём в гору.

И мы пёрли.

Помимо сумок с вещами в багажнике машины дэпов* в столицу возвращались коробки с книгами, рюкзачок с сувенирами и небольшой альбомчик с фотографиями на плотной бумаге. Снимки с иллюзиями можно было увеличивать и сдвигать пальцами. Но больше всего мне нравились две фотографии с эффектом резерва кадров, то есть с пятисекундной выдержкой.

На первой картинке Мэл жмурился, а я целовала его в щеку, после чего мы улыбались в фотокамеру. На втором снимке мы стояли у озера, обнявшись, и смотрели на закат, а затем Мэл делал ладонь козырьком. В обоих случаях нас зафиксировали фотографы, которые обычно прохаживались среди курортников и зарабатывали на случайных снимках, предлагая купить. Мэл бы посмеялся надо мной, но я готова была втиснуть эти фотографии в медальон и носить рядом с брошкой из перевитых прутиков.

Он высказался против того, чтобы возвращаться на поезде, и мы выехали через автомобильный терминал. Поворот на Моццо-2 ушел налево, дорога в столицу повернула направо. Спереди — две машины дэпов* и сзади — две. Наш автомобиль шел посередине. Такого эскорта, наверное, не было даже у Рубли.

Мы возвращались в столицу в начале апреля. Зимний курорт заснул. На южных склонах виднелись большие проплешины, солнце светило ярко и весело.

Приклеившись к окну, я смотрела на наступление весны. Дорога оттаяла. Она петляла среди полей, рощ и по лесу. На черных жирных пашнях, вспаханных с зимы, ходили такие же черные смолянистые птицы.

Живя в Моццо, я утратила чувство реальности. Летняя сказка осталась далеко позади под прозрачным гигантским куполом и в моем сердце. Медовый месяц счастья.

Мэл нажал кнопку на боковой панели, и стекло приспустилось. Я высунула руку, ловя теплый ветер.

Весна!

_____________________________________________________

gelide candi*, гелиде канди (перевод с новолат.) — морозный сгусток

igni candi*, игни канди (перевод с новолат.) — огненный сгусток

сertamа*, цертама (пер. с новолат.) — состязание, соревнование, как правило, нелегальное

bilitere subsensibila* , билитере субсенсибила (перевод с новолат.) — двухсторонняя сверхчувствительность

ДП, дэпы (разг., жарг.) — Департамент правопорядка

Ашшавара аба — поцелуй смерти

deformi *, деформи (перевод с новолат.) — деформация

defensor * , дефенсор (перевод с новолат.) — защитник

27. Принципы

После расслабленной курортной жизни и велосипедных скоростей столица оглушила спешкой, толчеей и выхлопами. С непривычки у меня пошла кругом голова. Нашей колонне не довелось постоять в автомобильных заторах — машинам дэпов* беспрекословно уступали дорогу, освобождая полосу.

Окраины теперь не отличались от центра. Снег стаял, дворники мели тротуары, мойщики окон на лесах облагораживали здания, натирая стекла до зеркального блеска.

Город сбросил оковы зимы и встряхнулся, отогревшись на ласковом солнце. Покрылись нежным пушком газоны, на деревьях набухли почки и высыпали сережки. Тяжеловесное содержимое рекламных плакатов сменилось летними сюжетами: желтыми одуванчиками, ромашками, танцующими девушками в сарафанчиках. Горожане перешли на облегченные одежды — плащи, ветровки, кепки, беретки.

Жаль, я пропустила мартовскую капель и пробуждение природы. Но, с другой стороны, не марала сапожки в грязи, не тонула в лужах и не поскальзывалась на корочке льда, намороженной за ночь.

Стоянка у институтской ограды пустовала, потому что было воскресенье. Машины дэпов* эффектно выстроились в ряд у ворот, и до общежития мы дошли в сопровождении десятка телохранителей.

Я оглядывала знакомые окрестности и не узнавала. Месяц назад на аллее лежал снег, и парк тонул в сугробах, а сейчас путь пролегал по дорожкам, выложенным брусчаткой и окаймленным бордюрчиками из кирпичей веселой расцветки. Каменные ангелы иначе склоняли головы, нежели раньше, а их крылья распушились как у воробьев, плещущихся в луже. Или мне казалось, а на самом деле причина была в теплом ветерке, играющем с челкой. Парк тоже смотрелся по-другому. Прошлогодняя пожухлая трава, протоптанная тропинка к дыре в заборе, деревья, вяло качающие ветвями... Скоро они зашелестят листвой.

Телохранители препроводили до четвертого этажа — туда, где теперь обитал Мэл, а вместе с ним и я.

Шаги и голоса отдавались гулко в пустых комнатах. Створка окна присохла за зиму, и Мэлу пришлось поднапрячься, чтобы впустить свежий воздух в помещение. С улицы ворвалось чирканье воробьев, и потянуло едва уловимым запахом дыма. Наверное, в квартале по соседству жгли прошлогодние листья.

Вот мы и дома. И что дальше?

Я растерялась. В первое пребывание здесь, меня опьяняла радость оттого, что Мэл рядом и что все вопросы разрешились. О большем и не думалось. А сейчас, посреди пустой комнаты с пыльным подоконником, вдруг одолела нерешительность. Одно дело сказать: "хочу жить с тобой", а другое дело — жить в квартире, где из мебели лишь кровать и холодильник.

Сперва в стационаре института, а затем в лечебнице для меня готовили завтраки, обеды и ужины, горничные наводили порядок в "Апельсинной", приносили чистую и выглаженную одежду, меняли постельное белье. Но в общежитии не было поваров и горничных. Кто будет убирать и готовить еду?

Кто, кто? Оказывается, к хорошему быстро привыкаешь, как привыкаешь к лености и праздности, забывая, зачем природа наградила хомо сапиенс руками. А именно затем, чтобы трудиться.

Итак, вокруг пусто и голо. Практически ноль. Что напрашивается в первую очередь?

— Нужно сложить куда-нибудь одежду. И на чем-то сидеть. И съедобного бы прикупить, — озвучила я неуверенно.

Мэл не стал спорить и протянул купюру с тремя нулями:

— Я — за стульями, ты — за едой. Хватит или мало? Не разбираюсь в ценах.

Тысяча на продукты?! Это же мизер! В Моццо мы питались в столовой лечебницы, где заказывали меню на любой вкус и цвет. Еще баловались мороженым и ледяным лимонадом во время прогулок, но кафе обходили стороной, при молчаливом обоюдном согласии решив тратить деньги на развлечения, весьма недешевые в курортной зоне. Так что штукаря хватило бы лишь на буханку хлеба без масла.

Внезапно в памяти всплыла горстка монеток из оклада младшего помощника архивариуса, благодаря которой мне удалось выжить, а еще пятьдесят висов в качестве пособия для низших категорий сотрудников, ставшие расчудесным подарком от Стопятнадцатого. И ведь я шиковала на эти деньги и была счастлива. А тут — целая ты-ся-ча! С другой стороны, Мэл не привык грызть сахарные плитки и пить чай на развес с карамельками.

— Это много, — сказала я, помахивая банкнотой. Хватит или нет? Не уверена.

— Это мало, — заверил Мэл. Ну да, если кушать молодую оленину, вымоченную в вине, то и десять штукарей сдует зараз как дым.

А ведь у Мэла есть предпочтения в еде. Он любит горячие бутерброды, многослойные пироги и многокомпонентные блюда, охотно ест морепродукты и рыбу, а также мясо во всех видах. Кроме оленины, разумеется. С неохотой поглощает супы и воротит нос от макарон и каш. Еще приемлет коктейли и соки. Воду как напиток не понимает. В лечебнице Мэл добавлял в стакан дольку лимона и ложку сахарного сиропа. А еще он — сладкоежка, но, в отличие от меня, имеет чувство меры. В общем, мой мужчина — привереда.

Мэл оторвал от раздумий.

— Будь осторожна, Эва. Ты вернулась туда, где тебя хотели убить. И каждый, кто учится или работает в институте — под подозрением. Даже в общежитии небезопасно. Прежде чем выйти из комнаты, вызывай охрану. — Он достал из кармана куртки знакомый браслет. — Если потребуется куда-нибудь съездить, тебя отвезут на машине дэпов*. Не шути со своей жизнью.

"И с моей" — не стал он добавлять, но я поняла и без слов. Вот уж не собираюсь рисковать. Счастье досталось дорогой ценой, чтобы запросто порушить всё, чего мы с Мэлом достигли.

— А где охранники?

— Они будут дежурить круглосуточно. Для них выделили комнаты на этом этаже. Напротив.

Наверное, вопросы моей безопасности были заранее оговорены с администрацией института, коли комендантша не перегородила мощным бюстом вход в общежитие, а наоборот, предоставила в распоряжение дэпов* студенческие апартаменты. С некоторых пор телохранители стали моими неизменными спутниками. У всех нормальных людей одна тень, а у меня теперь — три или четыре, а иногда и больше, и придется свыкаться с их вечным присутствием.

Вот и сбылись больные фантазии. Охранники, зажимающие меня на лекциях в тисках накаченных мышц... Подслушивание и подглядывание в целях безопасности...Свечка у кровати... Тотальная проверка пищи на наличие ядов... Совместные праздники... Хотя нет, в компании невозмутимых мордоворотов самое веселое мероприятие обречено на провал.

— Получается, я добровольно вернулась туда, где кто-то желает моей смерти. Сама же лезу в пасть к людоеду. Это похоже на безрассудство и глупость.

— Похоже, — согласился Мэл. — Но тебе нужен аттестат. Можно перевестись в другой ВУЗ, но где уверенность, что на севере или на востоке страны преступник не закончит однажды начатое? А здесь столица. Случись что-нибудь непредвиденное, и тебе помогут и защитят. Тут хорошее оснащение, уникальное и сложное оборудование, лучшие специалисты под рукой. Тут твой отец... и мой тоже, — добавил он неохотно.

— И, конечно же, замешана политика?

— И она тоже, — признал Мэл нехотя.

Тут и гадать нечего. Оба родителя выигрывали на моем присутствии в институте, зарабатывая очки к имиджу. Мелёшин-старший демонстрировал четкую и слаженную работу объединенных департаментов, а мой отец демонстрировал стойкость духа и смелость как наследственную черту в семье Влашеков. Да и мне перепало достаточно щедрот. Продолжение учебы гарантировало получение аттестата без пряток и притворства той, кем я никогда не являлась. Хотя вру. Придется изображать висоратку с сильным волевым характером, несломленную слепотой к волнам.

— Жмешь сюда, и загорается зеленый огонек, — объяснил Мэл. — Через десять секунд тебя ждут у двери. Эва, пожалуйста, используй браслет даже в общежитии. Я не смогу быть все время рядом и не услежу.

— Обязательно. Не волнуйся, — обняла его.

Я попросила Мэла составить список любимых продуктов, и он записал свои предпочтения в короткий столбик на тетрадном листке.

— Остальное выбирай сама. И не забывай про очки, — напомнил мне о конспирации.

— Очки не помогут. Машина дэпов* как фонарь в ночи. Её трудно не заметить.

— Тем не менее. У дэповских тачек максимальный уровень безопасности. Если машина утонет, она превращается в батискаф с маяком и запасом кислорода, воды и пищи на трое суток. И выдерживает давление в пять атмосфер. И фильтрует зараженный воздух. И не пропускает радиацию...

— Ого! — не удержалась я. — А автопилот есть?

— Нет, — покачал головой Мэл, не поняв шутку. Всё, что касалось моей безопасности, напрочь отбивало у него чувство юмора.

— А где возьмешь стулья и стол?

Он не стал вдаваться в подробности.

— Это моя проблема. Иди уж, добытчица, — шутливо напомнил о продуктовой миссии.

Ладненько. Посмотрим, у кого из нас будет богаче улов.

Неожиданно в голову пришла светлая мысль. Воспользовавшись моментом, когда Мэл ушел на кухню, я прокралась по-шпионски к своей сумке и торопливо отсчитала тысячу висоров. Мэлу необязательно знать потраченную сумму. А если попросит показать чек, оскорблюсь тем, что мне не доверяют.

Задание ясно: купить продукты. Но где? Появление дэпов* в квартале невидящих вызовет переполох среди жителей, и охрана упомянет о вояже по сомнительным местам в ежедневном рапорте, который попадет к Мелёшину-старшему. До центра долго добираться, к тому же цены там задирают безбожно. Будем выбирать подходящую торговую точку методом тыка.

Пришлось водителю ехать окраиной на небольшой скорости, прежде чем мой выбор пришелся на продуктовый магазин в спальном районе. Охранники следовали за мной и наполняемой тележкой с привычными каменными лицами. Ох, и пометалась же я с непривычки между стеллажами, возвращаясь обратно по нескольку раз. На будущее составлю полный список продуктов, чтобы не кружить по рядам, соображая, что уже сложено, а что забыто. Покуда же ориентиром и идеалом, к которому нужно стремиться, служил холодильник Мэла, чье богатейшее содержимое отпечаталось в моей памяти. Заодно, поглядывая на ценники, я понемногу избавлялась от интоксикации роскошью и числами с большим количеством нулей.

Воскресным вечером магазин погрузился в сонное болото, и все же кое-то из немногочисленных посетителей узнал дочку министра экономики. Двое парней направили в мою сторону телефоны, решив зафиксировать сумбурное брожение по торговому залу. Охранники отреагировали раньше, чем я. Один из них понесся как носорог к незадачливым папарацци, а потом его широкая спина закрыла обзор. Наверное, телохранитель по-тихому калечил технику наглецов, посмевших запечатлеть хаотичный вояж среди продуктовых стеллажей.

В результате покупательского забега набралось восемь больших пакетов на семьсот висоров, а также выяснилось, что тележка напичкана вис-улучшениями в виде бездонности, позволяющей вмещать безразмерные покупки. Хорошо, что я притомилась бродить по рядам, не то собрала бы половину магазина и не заметила.