Еретик. Книга 2

Ансель недовольно нахмурился. Слова ученика задели его — спасла лишь мысль о Вивьене Колере, который до сих пор свято блюл свое обещание.

Заметив, что учитель погрузился в свои раздумья, Гийом примирительно кивнул.

— Ладно, я знаю, ты со мной не согласен, — усмехнулся он. — Ну и черт с ним! Говоришь, что поддался унынию? Так вот бросай ты это дело, вот, что я тебе скажу! — Он закатил глаза, произнеся последние слова тоном сварливого старца, заставив Анселя улыбнуться. — У меня тут есть еще несколько идей, о которых я упоминал. Знаешь, я собираюсь, — он чуть помедлил, — перестроить и укрепить дом и некоторые близлежащие территории. Я хочу замок. — Это громкое заявление прозвучало на удивление спокойно, заставив Анселя искренне изумиться. — Нормальные крепостные стены, а не это недоразумение, через которое лестницу перекинуть — и готово. Донжон с толстыми стенами, а не как у нас. Я не знаю, о чем думали, когда строили это здание. В общем, много чего предстоит сделать. — Гийом неопределенно махнул рукой. — И ты можешь мне помочь.

— Чем же? — Ансель недоуменно приподнял бровь.

— Нанять хороших каменщиков. Последить за их работой. Кроме моего отца, который уехал, никто из местных никогда не видел замков! — Гийом нервно ухмыльнулся, пожав плечами и разведя руки в стороны. — В Руане их нет, и стены города частично разрушены. Не слишком показательный пример. Самое внушительное здание, которое я видел — это Нотр-Дам-де-Руан, да и тот не достроен. А ты многое повидал. Ты ведь жил в Каркассоне. Я слышал, это очень хорошо приспособленное к войне место.

— Приспособленность не всегда спасала его от беды. — Ансель опустил глаза в пол.

— Верно, не всегда. Но ты ведь меня услышал? Ты и вправду единственный человек, который может помочь мне подготовить эту землю к неизбежной войне. Нет, я могу поискать кого-то еще. — Он кивнул, нахмурившись. — Могу. Но зачем? Ты несколько лет был моим учителем. Если хочешь — будь и советником.

Ансель вскинул на него необычайно серьезный взгляд и нахмурился.

«Вновь поселиться где-то надолго? Остаться… насовсем? Быть собой и не бояться преследования? Боже, возможно ли такое для меня после всего, что произошло? Помоги мне понять!»

— Ты просто подумай, — миролюбиво улыбнулся Гийом. — А сейчас я смертельно устал и собираюсь как можно скорее забыться сном до утра. Так что доброй тебе ночи.

Проходя мимо задумчивого наставника, Гийом небрежно похлопал того по плечу, одарив его дружественной улыбкой, и, несмотря на усталость, бодрым шагом направился в свои покои.

* * *

Несколько дней спустя, выходя утром из ворот особняка, Гийом нос к носу столкнулся с невысокой женщиной в дорожном плаще. За спиной ее болтался внушительных размеров походный мешок, чуть вьющиеся седеющие волосы были аккуратно собраны.

— Ты позаботишься о них? — с непривычной серьезностью спросила Фелис.

— Да, — коротко ответил Гийом, которому не понадобились уточняющие вопросы, чтобы понять, что происходит.

Лицо Фелис озарила благодарная, искренняя, теплая улыбка. Она, похоже, безошибочно знала, что встретит здесь Гийома в это время. Всю жизнь он побаивался этой странной женщины и восхищался ею, всегда чувствуя какую-то силу, заключенную в ней.

Гийом не знал, почему, но эта случайная встреча лишний раз заставила его убедиться, что события развиваются благоприятно, и он сам оказался на своем месте — так и тогда, когда это было нужно.

— Благодарю вас, ваше сиятельство, — серьезно отозвалась Фелис. Глаза ее смотрели на молодого человека со светлой печалью, явно предшествующей долгой разлуке. — Удачи. Уверена, мы еще встретимся.

Дождавшись утвердительного кивка, она в последний раз тепло улыбнулась, развернулась и ушла.

* * *

Руан, Франция

Год 1356 от Рождества Христова

Кантильен Лоран сцепил пальцы на столе, хмуро отложив бумаги, составленные писарем под его диктовку. Несколько минут он смотрел на них с подозрением и недоверием, словно они могли вот-вот ожить и начать проводить еретические ритуалы прямо здесь, в его обители. В который раз за свою жизнь Лоран понял, что у него сложилось весьма неоднозначное отношение к доносам. Втайне епископ даже признавался себе, что не любит их. Слишком много в них было домыслов, необоснованных высказываний, пустых и высокопарных фраз, а между тем, смысла в этих заявлениях зачастую было очень мало.

«Наверное, дело в недостатке опыта», — с тоской вздохнул Лоран. Он знал, что многие инквизиторы реагировали на доносы исключительно положительно, поощряя доносчиков, даже если те пороли откровенную… ересь. Лоран же, слыша или читая подобные доносы, начинал испытывать нешуточную головную боль.

Получив высокий сан, многие инквизиторы оставляли свои посты на поприще активной борьбы с ересью и занимали место судей, которых дела еретиков касались лишь формально. Кантильен Лоран к числу отошедших от активных дел служителей Церкви не принадлежал. Слишком молодой и для епископа, и для инквизитора член ордена францисканцев, он с момента своего назначения всегда ощущал тяжелое бремя ответственности, павшее на него волею Климента VI. Четвертого авиньонского папу во время его понтификата нескрываемо больше интересовал юг Франции, хотя Руан до 1339 года входил в его епархию, когда он занимал пост архиепископа. Доверив эту территорию Лорану по просьбе его семьи, желавшей загладить таким образом собственные внутренние распри, Климент VI недвусмысленно заявил в своем письме, что место это спокойное и не должно стать тяжелой епархией для столь талантливого, но столь молодого человека. Лоран прекрасно понял, что хотел этим сказать папа: я доверяю тебе беспроблемную епархию, которую долгое время контролировал сам. Не подведи меня и не беспокой попусту.

Лоран, получив назначение, всегда исподволь чувствовал на себе оценивающие взгляды Климента VI, хотя тот, если разобраться, совсем не баловал его своим вниманием. Сменивший его Этьен Обер, коронованный под именем Иннокентия VI, также не проявил к кандидатуре Лорана особенного интереса, обратив свой взгляд на восстановление Авиньона после чумы и на наведение порядка в Риме. Однако спокойствие пап, касающееся его епархии, Лоран отчего-то воспринимал как пренебрежение, но не как доверие со стороны понтификов.

«В делах инквизиции изначально на первых ролях стояли доминиканцы», — с неприязнью думал он. — «Мы же были выделены им в помощь, и они каждый раз не стеснялись демонстрировать главенство всем своим видом. А между тем, большинство из них — узколобые, глупые, зазнавшиеся и высокомерные тупицы. Господи, прости и помилуй меня за мои помыслы и даруй мне терпение».

Устало потерев виски, Лоран вновь уставился на лежавшие перед ним бумаги. Те, к его великому сожалению, не желали никуда исчезать и то и дело обращали на себя внимание епископа.

«Кантелё», — с тоской подумал он. — «Только этого мне и не хватало».

Формально земли Кантелё входили в епархию Лорана, однако со времени своего назначения на пост он ни разу не выбирался туда и теперь ощущал за это укол стыда. Трудолюбивый и во многом дотошный, Лоран отчего-то пустил дела в этих землях на самотек, доверяясь письмам приходских священников и периодическими визитами в Кантелё своих агентов. И вот теперь…

Первый донос на семью Кантелё пришел еще несколько лет назад. Доносчиками были два молодых шевалье, которые с жаром утверждали, что «на тех землях процветает языческая похоть, а молодой граф потворствует грехам дьявольских невест, помутивших его разум». Лоран отнесся к этому заявлению недоверчиво, и даже пары уточняющих вопросов хватило, чтобы утвердиться в своей правоте. Выяснилось, что юноши не поделили с местным графским отпрыском какую-то хорошенькую селянку и повздорили из-за этого — что, конечно же, стало поводом назвать девушку ведьмой. Это был не первый и даже не десятый случай такого рода, попадавший к Лорану за годы его работы. Слишком знакомый и привычный, чтобы уделять ему хоть какое-то внимание. Обещав возмущенным доносчикам, что учтет их показания, судья отправил их восвояси.

Один раз приходской священник отец Этьен сообщил о пропаже из своего прихода книги Священного Писания и с жаром возложил ответственность за это на еретиков или колдунов. Лоран отправил своих осведомителей в Кантелё для проверки, и выявил, что отец Этьен частенько перебирает с вином настолько, что не может найти даже собственный дом — что уж говорить о книге! Лоран вынес приходскому священнику письменное предупреждение и назначил епитимью, погрозившись при следующем возникновении проблем лишить его сана.

Агенты-осведомители докладывали Лорану, что среди населения иногда возникает беспокойство насчет поведения юного графа, однако ничего существенного никто из них не обнаруживал. По всему Лоран сделал вывод, что наследник семейства Кантелё попросту обладает вздорным нравом и тяжело поддается воспитанию. От Анселя де Кутта, который учил этого вздорного мальчишку фехтованию, никаких жалоб не поступало — похоже, он один выдерживал норов наследника Кантелё с истинным христианским смирением. Впрочем, может, дело не в смирении? Месье Ансель никогда не был охотником до разговоров о других людях… да и вообще разговоров.

«Возможно, стоит все же расспросить его? Он, как никто, должен знать, что творится в графских владениях», — нахмурился Лоран, недоверчиво косясь на бумаги. Доносы были несерьезными, однако за последнее время их набралось достаточно, а агенты, отправляемые в Кантелё, начинали выражать беспокойство состоянием дел. Сейчас, в разгар войны проблемы с Кантелё стали бы настоящей головной болью.

Когда Ансель де Кутт снова появился в Руане, епископ намеренно выбрался посмотреть на его занятие с Вивьеном и Ренаром. Он изумлялся тому, как поднаторели его молодые помощники в фехтовальном деле. Каким-то образом Ансель де Кутт умудрился вырастить из них настоящих воинов.

Дождавшись конца тренировки, Лоран одобрительно улыбнулся и приблизился к разговорившейся троице. Те, завидев его, тактично замолчали и почтительно склонили головы.

— Я в восхищении, месье Ансель, — обратился епископ к учителю своих подопечных. — Вы обучили их таким искусным приемам, что мне стоит опасаться, как бы король теперь не забрал таких умельцев на войну у меня из-под носа.

Ансель неловко потупился и склонил голову ниже.

— Думаю, здесь заслуга не столько моя, сколько моих учеников, — сказал он. — А также свою роль сыграло время обучения. Я тренирую их уже четыре года. При их старании результат был попросту неминуем.

Лоран смерил Анселя одобрительным взглядом.

«Удивительно кроткий человек», — подумал он.

— Не стоит так принижать свои заслуги, месье Ансель. Прошу вас просто принять мою похвалу и не заставлять меня рассыпаться в новых, — наставническим тоном сказал он.

Ансель кивнул.

— Благодарю вас, Ваше Преосвященство.

Окинув его внимательным взглядом, Лоран внушительно посмотрел на своих помощников и неопределенно кивнул.

— Можно вас на пару слов?

— Разумеется, — спокойно отозвался Ансель и отошел с ним от учеников.

Лоран дождался, пока они удалятся на достаточное расстояние, и заговорил:

— Скажите, месье Ансель, вы ведь до сих пор учите фехтованию юного графа де’Кантелё?

Лоран буквально всей кожей ощутил, как его собеседник напрягся.

— Да, Ваше Преосвященство, — отозвался он. Его голос звучал ровно и спокойно, однако в нем все же проскальзывали настороженные нотки.

— Как бы вы охарактеризовали вашего ученика? — непринужденно продолжил Лоран. — Как он себя ведет? Как реагирует на обучение? Обсуждает ли с вами что-то кроме моментов, связанных с вашими занятиями? Можете ли дать какую-нибудь оценку тому состоянию, в котором он пребывает наиболее часто? Можете ли сказать, чем это обусловлено? И, наконец, хочу спросить, не замечали ли вы каких-либо странностей в его поведении.

Ансель выслушал поток вопросов епископа, не изменившись в лице.

— Охарактеризовать моего ученика, — задумчиво повторил он. — Я мог бы это сделать, но вряд ли смогу дать ответ теми категориями, о которых вы спрашиваете. Реакция на обучение? Частое состояние? Странности? — Он чуть нахмурился. — Признаться, я не совсем понимаю, что именно вы хотите от меня услышать, Ваше Преосвященство.

Лоран кривовато улыбнулся.

— Правду, разумеется.

— Правду, — вновь повторил Ансель в глубокой задумчивости. — Что ж, мой ученик талантлив. Не только как фехтовальщик, но и как делец: едва у него появилась возможность заниматься делами своей земли, он проявил удивительную активность и направил много сил на развитие и процветание Кантелё. Население пребывает в глубоком изумлении и восхищении. Реакция на обучение? А какой она должна быть, по-вашему? Он усерден и активен, как и любой молодой человек его возраста. Сильным телосложением не отличается, однако практика все же дает о себе знать и позволяет достичь хороших результатов. Он цепко усваивает приемы, хотя я бы сказал, что его навыки больше подходят для демонстрации силы, а не для ее прямого применения. О Ренаре и Вивьене, к примеру, я этого сказать не могу — они вполне способны постоять за себя в настоящей схватке, хотя я молю Бога, чтобы им никогда не пришлось этого делать.

Ансель смиренно опустил голову. Лоран улыбнулся.

— Я молюсь о том же, — кивнул он. — И все же вернемся к вашему ученику. Он когда-либо обсуждал с вами вопросы богословия?

Ансель перевел взгляд на епископа. Напряжение его заметно усилилось.

— Вам не кажется, что с его стороны было бы странно обсуждать богословские вопросы с учителем фехтования? — нервно хохотнул Ансель.

— О странностях я также спрашивал, месье де Кутт, и попрошу вас впредь более не уходить от ответа. Я этого не люблю.

«Назвал иначе? Нехороший знак», — промелькнуло в голове Анселя. Он поборол в себе сиюминутное желание обернуться в сторону Вивьена. Сердце больно кольнуло от одной мысли, что его снова предали. — «Отчего Лоран задает эти вопросы? Действует, как Вивьен? Хочет, чтобы я признался? Вивьен все же сказал ему? Отчего тогда меня сразу не арестуют? Хотят, чтобы я сдал Гийома?»

— Гийом де’Кантелё, подобно многим юношам его возраста, куда с большим рвением сейчас интересуется любовными делами, Ваше Преосвященство. На мой взгляд, некоторого смирения ему пока недостает, но многих ли вы знаете людей, которые по юности лет не поддаются этому соблазну?