Надежда империи

— Это ты вовремя, — пришел в себя Лесовик, когда-то в далекой юности прозывавшийся Недоэлем. — А то теперь и мне пора, причем срочно. Намозолил всем глаза своим бессмертием, особенно Освободителям. Где ты пропадал две сотни лет, если не секрет?

— Там, тут... — неопределенно ответил Дик и любовно погладил корпус приемника дальней связи. — Но в основном в Верхнем городе.

— И как там?

— Жить можно.

— Тогда туда сразу и уйду! — с облегчением решил Лесовик. — Принимай дела. Купчая на столе в кабинете, заполнишь на себя. Персонал... сам посмотришь. Кубышка в лаборатории, как обычно. Полненькая, на пару пожаров хватит.

— А что, есть намерения гостиницу сжечь? — полюбопытствовал Дик.

— Так гражданская война, сам понимаешь. Победители бесчинствуют...

— И ты парень гордый, — понимающе хмыкнул Дик. — Слово за слово, билом по шлему... Пожар — это хорошо. Проще начинать будет с пепелища, меньше вопросов.

— И там еще парочка высокородных халифаток в секретных покоях, — смущенно сказал Лесовик. — Я думал их с собой забрать, но если ты вернулся...

— А ты заделался сторонником халифата? — остро глянул Дик.

— Я не сторонник убийства женщин! — разозлился Лесовик. — И ты это знаешь!

— А я много чего знаю, — спокойно заметил Дик. — Знаю, например, что некий благородный мститель последовательно вырезает в Пригорье руководящую верхушку Освободителей. Потому и спрашиваю.

— Я не Освободителей, — угрюмо сказал Лесовик. — Не специально их. Только тех, кто бесчинствует...

— Ну а так как халифат разбит и бежал, бесчинствуют исключительно Освободители, — кивнул Дик. — И как? Руки по локти в крови или уже по плечи? Хуже тебя был только Эль-лор, вот бы с кем встретиться и высказать!

— Один ты у нас безгрешный, — нехорошо глянул Лесовик. — Беды людские тебя не касаются!

Дик равнодушно пожал плечами. Они об этом спорили и двести лет назад, и ни к чему не пришли, нет смысла продолжать бесполезную свару.

— Халифаток забирай с собой, — сказал Дик. — Высокородные под скалой не высидят, зачахнут. Они не Эль-лор. Кстати, не знаешь, где наш неукротимый защитник Пригорья?

— Знаю, — неохотно сказал Лесовик. — Пойдем, сам увидишь. Да и мне надо попрощаться.

— Вот, значит, как...

Вдвоем они поднялись на верхний секретный ярус, свернули в галерею, пробитую некогда в скале чудным аппаратом подземников, и остановились перед светлой могильной плитой.

— Эль-лор, последний защитник Пригорья, — прочитал Дик. — Вот, значит, где он упокоился... или кенотаф?

— Он умер у меня на руках, — сказал Лесовик и отвернулся. — Она тоже, но раньше.

Дик слегка развернул лампу. По стене штрека побежали причудливые халифатские письмена: "Танни, последняя принцесса расы Арг". И ниже, суровым староимперским письмом: "И бессмертие не смогло тебя уберечь, так зачем оно тогда?!"

— Я так понимаю, он сам искал смерти, — обронил Дик. — Слушай, парень, не повтори его ошибки. Женщины есть женщины, не менее, но и не более.

— Помолчи, — глухо попросил Лесовик.

— Эпоха ушла, — мягко, но настойчиво сказал Дик. — И ушли ее герои. И Лесовик должен уйти, понимаешь? Этой благодатной земле требуется долгий, безмятежный мир. Забирай своих девиц и исчезай. Лет на сто, не менее. Я буду тебя ждать, хорошие ученые мне нужны. Главное, не дури, останься живым. И... вот, возьми. Городской жетон на владение старейшей гостиницей Верхнего города. Подарок от меня твоим высокородным халифаткам, чтоб не пришлось им копаться в навозе.

— Я так им и передам, — слабо улыбнулся Лесовик. — Ви-рема будет...

— ... в ярости! — хохотнул Дик, хлопнул его по плечу и ушел готовиться к пожару.

Лесовик проводил его невеселым взглядом. Да, Дик прав, эпоха ушла, и вместе с ней следует уйти и ему. Но как это, оказывается, больно — рвать с воспоминаниями...

— Ви-рема, Ви-рита? — негромко окликнул он.

Халифатки спустились по лестнице и остановились в нервном ожидании. Он оценил их внешность: мягкие шапочки-колпаки кокетливо свисают набок, лицевые покрывала по самые глаза, расшитые цветами рубашки и темные юбки до щиколоток. У каждой — котомочка за спиной. Настоящие горянки, только руки выдают — тонкие, изнеженные.

— Нам пора, — просто сказал он. — Следуйте за мной.

— Куда? — безрадостно спросила Ви-рема.

— В новую эпоху, — ответил он и открыл дверь в секретный проход на другую сторону горы. — Из-под земли на свет, к новой жизни.

21

Горные пики вблизи подавляли своей вечной мощью. У их подножия как-то остро ощущалось, что человек — всего лишь малозаметная букашка на теле Земли. И пробитая через перевал дорога не могла приглушить это чувство. Даже особый отряд студентов-бригантов притих, развязные наглые парни робко поглядывали вверх и помалкивали. Только хозяин гостиницы из Верхнего города беззаботно переговаривался со своей юной не то наложницей, не то супругой. Ректор недовольно покосился на них, но ничего не сказал. Это для студентов он царь и распорядитель жизни, а для богатого трактирщика ректор не указ и не авторитет. Трактирщик, вполне возможно, и читать не умеет.

За перевалом тракт резко нырял вниз. В колонне бригантов залетали облегченные вздохи и шуточки, кто-то даже завел песню. Ну да, под гору — это тебе не в гору тащиться с морским ранцем за спиной, это, считай, легкая прогулка. И повозки ощутимо потянуло вниз. Трактирщик тут же перегнулся и затянул горный тормоз, беспечный бригант на облучке с запозданием повторил его действие. Полезная вещь, оказывается, этот тормоз, в Верхнем городе это как-то не ощущалось, даже посмеивались над ненужной деталью. Впрочем, недоучившиеся студенты — а все бриганты ими и являлись — посмеивались над всем и над всеми без исключения. Посмеивались, едко шутили, зло издевались, били в морду при удобном случае — наглые, умные, беспринципные сволочи. Но незаменимые, когда потребовалось усилить флот Портового королевства командами штурманов и картографов. И по совместительству — стрелков.

— Тоже мне старая имперская дорога! — разочарованно сказал бригант на облучке. — Даже щебенкой не отсыпана! Или за века грязью затянуло?

— Это вроде еще не имперская, — заметил шагавший рядом командир сотни, по основной должности старшина студенческого братства. — Имперскую, если верить хроникам, только до Пригорья дотянули...

— Это ты каким хроникам веришь, официальной летописи Союза баронств, что ли? Фуфло и отстой! Ее только за последнюю сотню лет трижды переписывали!

И бриганты сцепились в азартном споре с цитированием авторитетных историков и картографов. "Умные и крайне необходимые сволочи", — утвердился в своем мнении ректор. Студенты, даже недоучившиеся, на голову превосходили рядовых горожан и по знаниям, и по боевой подготовке. Боевые дружины университета именно ими и комплектовались. Распутные, вечно подвыпившие студиозусы прекрасно умели биться как в строю, так и малыми группами, и практику боев имели богатую. В основном друг с другом. И одновременно имели достаточно знаний, чтоб управляться с картами и астрономическими приборами. Самое подходящее сочетание, чтоб убавить спеси у пиратов Южной линии. И платить за три сотни наемников-бригантов военная администрация Портового королевства была согласна столько, что ректор самолично поехал засвидетельствовать договор. Прохождение таких сумм помощникам лучше не доверять.

Конечно, лучше было бы ехать не через перевал, а привычным и обустроенным путем — от Верхнего города до Копей, оттуда до Порубежного, а там напрямую к столице Портового королевства. До Копей и дорога получше, вымощена искусственными каменными плитами по новой технологии, и сам тракт пошире, и цивилизации вокруг тракта побольше, и, самое главное — все время вниз. Но не срослось. В очередной раз просел участок дороги, да в таком месте, что не объехать, ухнули дорожные плиты в открывшийся провал, и когда восстановят дорожное покрытие, даже приблизительно инженеры не смогли сказать. Проклятые каверны. Сколько десятков лет борются с ними, и без толку. Поневоле поверишь в легенды о подгорном народе, жившем в древности под землей и изрывшем хребет насквозь. Легенды стойкие, живучие, отдельные псевдоученые даже подтверждения им находили вроде подземных залов с таинственными письменами, но при внимательном изучении выяснилось, что письмена эти — всего лишь вариант староимперского письма. Псевдоученых высмеяли и забыли. Если поверить в подземный народец при фантазии еще можно, то в подземных жителей, использующих староимперский фонетический алфавит — уже сильный перебор. Новодел, к экспертам не ходи. Те же недоучившиеся студенты и баловались в пещерах, однозначно. Им после пьяных оргий и не такое могло в головы прийти.

Где-то через стандартный час спуска кусты вдоль дороги расступились, и взорам бригантов открылось первое горное селение. Все оказалось именно таким, как описывалось в дорожных хрониках знаменитого путешественника и купца Дер-ви. Древние каменные башенки на краях селения, непременное водохранилище с каменными водоводами во все стороны, крылья ветряных колес над горной мастерской, узкие улочки, зажатые высокими заборами из дикого камня, настороженная безлюдность — и стройная горянка с кувшином на плече, идущая по тропинке к дальним кошарам. Вслед ей кто-то из бригантов пронзительно свистнул и выкрикнул пару привычных шуточек. Ректор поморщился. Дер-ви — историограф хоть и легендарный, но очень авторитетный и добросовестный, он же предупреждал, что...

Из-за забора вылетел камень, запущенный умелым пращником, и свистун с руганью схватился за плечо. "... что горцы очень серьезно относятся к защите чести и достоинства своих женщин", — со вздохом додумал ректор.

Беспечное настроение бригантов как волной смыло, они мгновенно перестроились в атакующую шеренгу и развернулись к селению. И посыльные побежали к оружейным повозкам за абордажными ружьями.

— Продолжать движение! — негромко приказал ректор.

— Продолжать движение! — заорал, побагровев от натуги, старшина студенческого братства, и штурм селения прекратился не начавшись. Абсолютно неуправляемые в пьянке, студиозусы в бою соблюдали железную дисциплину.

— И впредь не задирать местных, — жестко сказал ректор. — Иначе до Пригорья будем пробиваться с боем.

— Давно бы выжечь эти бандитские гнезда! — зло сказал старшина.

Ректор был с ним полностью согласен, но... власть ректора, абсолютная и страшная власть, заканчивалась четко за границами университетского центра. А здесь, в Пригорье, правил какой-то мелкий барончик, похваляющийся своим происхождением аж от самих Наместников халифата. При том, что рожей вылитый северянин. От такого владетеля борьбы с бандитами ожидать не стоило. Северяне — они сами по сути выходцы из бандитских шаек, в отличие от утонченных и высокообразованных рыцарей халифата, им дикие порядки пригорских деревень привычны и естественны.

Юная наложница трактирщика как-то не вовремя звонко рассмеялась, ректор недовольно на нее покосился... и призадумался. Вот ведь какое странное дело, а на первый взгляд вроде и незаметное. Три сотни молодых студиозусов, здоровенных, наглых, языкастых. А в повозке — хорошенькая девушка практически без защиты, не считать же пожилого трактирщика за таковую. И — ни похабного слова в ее сторону, ни сальных взглядов. Катится повозка в середине колонны реальных насильников и убийц, девичий смех то и дело над дорогой летит — и как будто не видит их никто и не слышит. Ректор поискал причины для подобного поведения. Ну... если юная наложница — любимая дочь князя, тогда объяснимо, старый князь славился жестокостью даже среди не очень мягкосердечных северных баронов и за похабень в сторону своих детей мог и весь университет вырезать. Во всех прочих случаях странная сдержанность бригантов не объяснялась никак.

— Разъясни-ка одну несуразность, студент, — лениво сказал ректор. — Вы жен и дочек трактирщиков уже достойными интереса не считаете или как? Я почему-то полагал, что в бриганты кастратов не берут.

Старшина студенческого братства наградил ректора очень странным взглядом и в затруднении крякнул. Потом кашлянул, почесал буйную шевелюру, снова недоверчиво посмотрел на ректора...

— Я вопрос задал, — ласково напомнил ректор.

Студент явственно услышал в его голосе лязг стали и побледнел.

— Это же Дик едет, — пробормотал он. — Сам Дик. Заедаться на него в здравом уме никто не решится. И не в здравом тоже.

— Ну-ну? — заинтересовался ректор.

— У хозяина гостиницы "Леса Эль" очень большой авторитет среди студенчества, — с благоговением пояснил старшина братства.

— Это прозвучало утверждение, — сухо заметил ректор. — Далее должны следовать доказательства. "Введение в риторику", первый курс, если не ошибаюсь.

— Высокомудрый, Дик гораздо старше, чем выглядит, — негромко сообщил старшина студенческого братства. — В Верхнем городе живет много его потомков. Очень много. В частности, он мой дедушка. И прямо отсюда я вижу не менее еще десятка его внуков. И каждый порвет за старшего родича глотку любому.

Ректор непроизвольно кивнул. Собственно, для безопасности трактирщика хватило бы и одного старшины студенческого братства, настоящий зверь в человеческом облике. Причем — зверь умный.

— Он не забывает о нас, многомудрый. В трудную пору любой студент найдет в "Лесах Эль" поддержку и помощь. Немножко денег, бесплатную еду, ночлег... иногда этого достаточно, чтоб зимой статься живым. А мы, студенты, добро помним.

Ректор снова кивнул и совсем по-другому посмотрел на легкую повозку обычного трактирщика. Надо же, какие странные факты открываются, стоит лишь покинуть ректорский кабинет! Интересно, а вот кого станут защищать в случае конфликта студенты — трактирщика или ректора? Ректор немножко обдумал вопрос и с внутренним нервным смешком прогнал неприятные мысли. Ему трактирщик не ровня и не конкурент, точка. Пусть себе едет, куда ему надо.

— И он отец идей, — твердо добавил старшина братства.

— Достаточно! — поморщился ректор. — Я понял.

Вскоре в окружении садов показалось еще одно селение, покрупнее, и в колонне тут же разгорелись жаркие споры, чего в архитектуре больше — халифатских узорчатых мотивов или местной каменной традиции.

— Высокомудрый, рассуди! — обратился к ректору старшина студенческого братства, вовремя заметивший, что дебаты готовы перерасти в массовую драку.

— Это, мальчики, не наследие халифата и не местные традиции, — снисходительно сказал ректор. — Запоминайте — вот так выглядит стиль Первой империи. Здесь, в Пригорье, он сохранился практически в исходном виде.

В колонне уважительно присвистнули и совсем с другим интересом стали изучать селение. Первая империя... официальной идеологией старейшего в ойкумене университета в Верхнем городе считалась идея восстановления утраченных знаний Первой империи. Не более и не менее. Некоторые даже называли университетское движение Возрождением.

— Так вроде бы столица Первой империи располагалась на Великой, намного выше по течению, далеконько отсюда, — неуверенно заметил кто-то из бригантов. — Где Первая империя и где Пригорье...