* * *
Город Мурманск возник из поселков Семеновский и Кола — об этом нам с удовольствием рассказал управляющий делами, работающий на Ольгу Владимировну достаточно долгое время. Он сам жил в Архангельске, но частенько бывал и в строящемся Мурманске. Да и я немного знал историю возникновения северного города. Именно из-за незамерзающего Кольского залива и был заложен порт в этом месте, а война, начавшаяся в 1914 году, подтолкнула его развитие. Складских помещений по всему берегу было построено очень много, соответственно и количество материальных ценностей, закупленных на золото России и прибывающих с запада на сухогрузах тоже не мало. К концу 1917 года из-за плохо налаженной транспортной артерии вглубь страны здесь скопилось много разнообразного имущества и техники. Якобы для защиты ценностей, в городе высадился небольшой контингент английских военнослужащих, а в 1918 году дело дошло и до интервенции силами стран Антанты. Объясняли они свою аннексию возможной угрозой захвата, немецкой армией складов. Но увозили имущество к себе не немцы, а англичане и американцы, ну и мои любимые французы. Вывезли все, что можно было выгодно продать у себя.
Я это естественно знал, и даже немногое из рассказанного Павлу про такую заботу "друзей", заставило его скрипеть зубами в бессильной злобе на русских людей, столь безрассудно вступивших в разборки внутри империи и усердно принявшихся рубить сук, на котором сидели. Он просто не мог представить всей надвигающейся на страну беде, которую в свое время пролетарский трубадур, писатель Максим Горький совершенно неосознанно накликивал, проповедуя в написанной им песне о Буревестнике: — Буря! Скоро грянет буря! — И как любой непосвященный при сговоре с дьяволом, незнающий и не понимающий, что может из этого договора получиться, тут же просил: — Пусть сильнее грянет буря! И она грянула, да такая буря, что последствия пришлось расхлебывать не одному поколению потомков россиян.
Я боялся, что расстрел, а по-другому наша встреча с бандой и не квалифицируется, привлечет множество проверок и разборок со стороны местных властей. Ожидал, что неоправданные действия послужат вероятной причиной для задержки судна в порту, впредь до выяснения всех обстоятельств дела. Но все обошлось, неустойчивое положение властных структур города помешало принять хоть какие-то санкции в наш адрес. Как мне рассказали сами докеры, число претендующих на власть организаций и партий, как и в других городах России в этот период, в Мурманске резко возросло. Если военная власть все еще принадлежала Главнамуру, то революционная — Центромуру и ревкому, а гражданская — Совету депутатов. На прибывшем в порт крейсере "Аскольд" у власти были анархисты, и эсеры. Контр-адмирал Кетлинский, непосредственный командир корабля, активно сотрудничал с Центральным комитетом Мурманской флотилии, и без ведома последнего даже не пытался решать хоть какие-то вопросы. Все они, естественно, грызлись между собой, деля, власть, и привилегии. До нас никому дела не было, и расстрел нашей охраной непонятно откуда взявшегося отряда никого не заинтересовал. Уничтожили банду — значит честь и хвала вам. Нас тоже устроило, ни я, ни Павел даже не пытались что-то выяснять по этому поводу.
Делами нашего отбытия в составе морского конвоя занимались Денисов и Ольга Владимировна. Успели, и погрузиться, и встать на рейд досрочно, и что самое ценное смогли договориться с таможней. "Таможня дала добро" на выход, причем без портового досмотра груза.
Точность — привилегия не только королей, но и военных моряков. 22-го июня 1917 года мы покинули берега России. Нас ждала, вернее мы с нетерпением ожидали встречи с Францией. А сама дата выхода еще раз заставила меня вспомнить о Гитлере.
Глава 23
Если на всем пути нам не встретились немецкие субмарины, то вероятно за это нужно было сказать спасибо, патрульным английским кораблям. Два раза нам пришлось простоять под прицелом орудий их эсминцев, пока досмотровые команды шерстили наши суда. Причину пристального внимания к нам естественно никто не объяснял, оставалось лишь подчиняться их требованиям. Лесовоз особого никого не заинтересовал, в первый раз так даже никто и не подошел к нам, а во втором случае пришлось предъявлять документы. Капитан нашего судна посоветовал всем пассажирам укрыться в трюме и не показываться до тех пор, пока он не разрешит. Досмотровая команда ограничилась высадкой лишь одного старшего, он проверил документы и, спросив, нет ли чего неразрешенного на провоз, удовлетворенный ответом, вернулся на свой корабль. Мы с облегчением вздохнули и поблагодарили капитана за совет не показываться на глаза проверяющим. Не знаю, повезло нам или просто никого особо не интересовал русский лесоматериал, которым был загружен весь корабль, но мы благополучно добрались до норвежского порта Вардё, где двое суток ждали подхода еще одного конвоя, но уже из Архангельска. После его прихода уже в составе восьми кораблей под охраной двух эсминцев, тральщика и крейсера вышли из порта в Англию. А вот здесь пришлось стоять почти пять суток. Ждали, когда будет сформирован очередной караван, идущий в порт Брест, уже во Франции.
Именно здесь на берегах туманного Альбиона нашего Денисова ожидали сотрудники одного из английских банков для совершения сделки по продаже его пакета акций. Он еще в Петрограде решил вопрос о своей отставке с поста, управляющего банком, и проинформировал акционеров, что продает свои акции всем известному финансовому магнату Ярошинскому. Уже тогда было понятно — этот человек действует в интересах финансовых воротил Англии. Каким бы патриотом себя Денисов не считал, но, тем не менее, деньги для него значили гораздо больше, чем любовь к Родине. Осуждать его было не с руки. Для меня важнее, чтобы он не отказался от договоренности, что станет акционером в будущем автопромышленном предприятии. Я был уверен — его участие в скором времени поможет нам облегчить судьбу тысяч солдат Русского экспедиционного корпуса. Почему-то мне казалось — используя лесовоз Ольги Владимировны можно попытаться понемногу вывозить солдат на Родину.
Как провернуть подобное, а главное — убедить в необходимости подобной благотворительности обоих банкиров еще только предстояло продумать. Тут сложным моментом было получить согласие Временного правительства настроенного продолжать войну. Без него никто из командования экспедиционных бригад не пойдет против прямого приказа правительства и не разрешит выехать русским солдатам домой. Посольство тем более не станет настаивать на подобном, все они надеялись — солдаты останутся верны присяге, и все также будут подчиняться приказам. Даже больше, я точно знал, с подачи Керенского, который желая подтвердить намерения правительства продолжать войну, Россия продолжит посылать во Францию подразделения русских солдат. Настроение их естественно никто не учитывал, и не спрашивал — желают или нет воевать где-то у черта на куличиках. Я тут помочь ничем не мог, хотя и знал, вскоре дело дойдет до прямого отказа солдат воевать во Франции, и послужит причиной к восстанию в лагере Ля Куртин, а потом и к расстрелу из орудий самого лагеря с восставшими солдатами. Предотвратить эту расправу стало одной из моих целей в этом мире на сегодня, все остальное посчитал как сопутствующие задачи. Намерение командования оставить все как есть, и было основной причиной, по которой я не мог сразу же приняться за вывоз людей в Россию. Были и еще несколько причин. Зная, что ожидает солдат по прибытию их на Родину, у меня возникло желание сохранить жизни солдат в дальнейшем, оградив тех от участия в братоубийственной гражданской войне. Кроме этого, я знал, что французские власти, разочаровавшись в русском воинском контингенте, постараются рассредоточить по всей стране эту революционную заразу с целью снизить накал страстей, боясь, чтобы этот настрой солдат не перекинулся и на самих французов. Правда и отношение французов к этому времени изменилось, русских здесь стали считать предателями и порой обзывали их бошами. Во Франции никто не сомневался в необходимости вести войну до победного конца и поэтому они не понимали желание русских солдат прекратить войну. В дальнейшем русских разгонят по провинциям страны и заставят вкалывать на непрестижных работах. Все это заставляло меня искать выход, чтобы не допустить подобного отношения к воинам, положивших тысячи жизней на полях сражений ради интересов чужой страны.
Организация автопромышленного акционерного предприятия как раз и должна была послужить в деле сохранения частичной целостности войсковой группировки русских солдат. Отпадала бы таким образом проблема с поиском людей на будущее предприятие. Все это пока лишь в моих планах, и для их реализации массу вопросов предстоит решить. Я знаю, что вскоре для Французского правительства наряду с множеством других важных дел появится еще одно — успокоить взбунтовавшихся русских солдат. Им придется тратить колоссальные деньги для легализации в стране тысяч бывших солдат, требующих отправки на Родину. Боязнь заразительного примера неподчинения своим командирам толкнет их на применение чрезвычайных мер. В ход пойдут тюрьмы, высылка в Африканские колонии, где солдат насильно загонят в труд лагеря и даже казни применят для лиц, особо не управляемых и ведущих агитацию за возвращение домой. Многие из бывших солдат так и не увидят больше России, тысячи могил останутся безымянными. Лишь в 1921 году остатки бригад смогут добиться отправки на Родину воинов и то лишь при обещании последних послужить белому движению.
Зная наперед предстоящие мытарства моих сослуживцев, я и пытался сделать все возможное для недопущения подобного, готовил плацдарм для воплощения моей задумки в жизнь. Воспользоваться руками своих соотечественников, даже если те против — один из пунктов плана. Ситроен со своими предприятиями удачно вписывался в замысел, другого варианта я пока не видел. Кроме всего прочего немаловажным фактором здесь смотрелась совместимость с интересами России, да-да, именно ее интересы я предполагал, когда обдумывал свои ходы и выходы. Расскажу людям о невозможности в ближайшее время вернуться домой, так как ни наше министерство военное, ни французское палец о палец не ударят в этом деле. Предупрежу о грозящей опасности остаться навсегда на чужбине, и предложу вариант, когда с моей помощью они смогут неплохо подзаработать, а заодно получить самую востребованную на данное время рабочую профессию. Станочники, сборщики автомобилей, мотористы, электрики и ещё масса специальностей высокой квалификации после возвращения на Родину будут нарасхват в молодой Советской стране. Станут рабочими, знающими и главное умеющими работать на заводе по производству автомашин. Дотянуть их пребывание во Франции до начала НЭПа в России и попытаться с их помощью уже на ее территории построить хороший завод по выпуску автомашин и тракторов. Пусть он потом перейдет в собственность государства, но зато это будет большой помощью для моей России. Так сказать, инвестиции и в деньгах, и в налаженном производстве необходимой стране техники, и в специалистах. Именно этими планами я и хотел заинтересовать братьев Игнатьевых, предлагая вариант использования казенных денег. Ну, подумаешь, отложили на время трату денег, так придумал другой. Поехали в Россию и вывезли семью с их финансами во Францию. Уже уговорил и Павла, и его матушку, что держать полученные средства в банке и жить припеваючи на проценты от вклада не дело для людей, искренне желающих помочь своей Родине. Вложив деньги в будущее предприятие, мы получим возможность в дальнейшем оказывать посильную помощь русским людям. Красивая цель. Во всяком случае, я сумел заинтересовать семью Игнатьевых, у них чувство долга и сострадания за судьбы своих соотечественников заложено в сознание вероятно еще со времен татарского ига. Да и сами смогут продолжать жить в достатке, тоже немаловажный стимул.
С гражданином Денисовым и молодящейся Ольгой Владимировной я разговор строил несколько по-другому. Тут просматривалась прямая заинтересованность в получении прибыли. Я не стал с ними рассуждать на тему любви к Родине, так как не уверен, что это их волнует. Потом, может быть, я расскажу им, ради чего все затевалось. Представившуюся возможность использовать члена царской семьи в лице принца я тоже не упустил, реклама будущего нашего детища с именем внука Петра первого даст свои дивиденды. Пообещав ему продать акции предприятия по минимально низкой цене, я тем самым заставил его задуматься о получении возможности хоть что-то заработать. Других вариантов существования здесь, за границей, без финансовой поддержки, царской семьей, у него не будет, с приходом большевиков к власти все ранее получаемые им дивиденды просто уйдут в небытие. Обещание подумать, во всяком случае, я от него получил.
Делясь наметками о дальнейшей деятельности с Павлом, я не забывал и другие мои планы. 22-е июня — дата нашего выхода в море, напомнила время начала войны с фашистской Германией. Полковник, слушая мои рассказы, даже не удивлялся, что немцы вновь нападут на Россию. Лишь отметил:
— Псы бешеные. Нападают как собаки, из-под воротни, исходя злобой, кусают. Получают тут же по мусалам, но не успокаиваются, ищут возможность вновь напасть. Злоба к русскому миру у них в крови, еще со времен Аттилы, когда поперли готов с территории славян.
Я согласился с его мнением. И не удержался, добавил:
— 22-го июня были произведены первые выстрелы фашистов по русским пограничникам. Эти недоумки, возомнившие о себе как о сверхлюдях, которым все остальное человечество нужно только в качестве рабов в составе вассальных государств, а попросту колоний, добывающих своим трудом благополучие третьему рейху, преследовали все ту же цель: — Уничтожить Россию. Во главе бесноватый фюрер со своими шавками, сумели настроить немцев против всех славян, убедили, что они завоюют весь мир.
Павел, слушая про будущего немецкого вождя, попросил осветить более подробно его подноготную, или хотя бы частично рассказать автобиографию. Он хотел понять, что послужило толчком для немцев в этот раз, какая надобность развязывания войны, зависело ли решение напасть на Россию от появления этого монстра, и если да то, кто его допустил к власти?
— Неужели мы наблюдаем повторение с подселением сознания. И даже если так оно и есть, то почему выбрали такое ублюдочное сознание? — недоуменно вопрошал Павел.
— А что если оно попало ребенку, а потом в процессе развития превратилось в монстра, или в тело парня подселился инопришелец, склонный к насилию и убийству? Не обижайся только, но ты и твое подселение в другое тело как раз и подтверждают такую возможность, причем очень наглядным получается примером. Ты тоже первым делом вознамерился убивать людей, хорошо ещё только плохих и не миллионами, как этот Гитлер.
Времени у нас хватало, и я стал более подробно рассказывать Павлу, кто такой Гитлер. Откуда у него появилась подобная цель, и к чему в результате привело Германию желание возвеличиться за счет других народов, которую он так хотел видеть в качестве мирового управляющего, а сделал виновницей во всех злодеяниях этого периода истории планеты.
