Однажды в Калиновке, или Призрак Интерната

Призрак собирался что-то ответить, но не успел.

Зажмурившись, Кристина почувствовала, как невысказанные слова таят на ее губах.

Потом они еще долго стояли, не разжимая рук, наслаждаясь друг другом. Где-то на заднем плане Рауль Шаньин подавал признаки жизни, но даже его назойливое покашливание не могло нарушить волшебного момента.

— Теперь мне следует сказать что-нибудь возвышенное, вот только не знаю что, — признался Эрик.

— Просто скажи, что любишь меня, — посоветовала его нареченная. — Это ведь так?

— Люблю? Кристина, я готов умереть за тебя!

Метелкина нахмурилась.

— Умереть — дело нехитрое. Ты сможешь ради меня жить?

— Ты еще спрашиваешь! Ну разумеется! — воскликнул Призрак, — То есть...наверное... то есть... я постараюсь.

— Ну тогда присядем на дорожку, — Кристина указала жениху на свободное кресло, и сама села ему на колени.

— Ты уверена?

— Никогда еще не была ни в чем так уверена.

Рука об руку, они шагнули в дверной проход, оставив Рауля в одиночестве. Сначала юноша захлопнул рот так, что лязгнули зубы. Затем испытал непреодолимое желание потереть глаза, что было бы роскошью в данной ситуации — его руки были связаны крепко-накрепко. Тогда он просто встряхнул головой. Немыслимо! Казалось, что он только что получил укол сыворотки, выжатой из какого-то романа. Потому что в жизни такое не происходит. Не должно происходить! И тем не менее произошло.

Вот же гадство.

На горизонте замаячил кризис личности, поэтому Рауль поспешил переключить внимание на свое незавидное положение. Перспектива открывалась невеселая, освобождать его никто не торопился. Наверное, через пару тысяч лет археологи найдут подземный склеп, а в нем — скелет, привязанный к истлевшему креслу. Скелет вынесут из кургана под бормотание суеверных аборигенов. И руководитель экспедиции, толстый коротышка в пенсне, защитит диссертацию на тему "Особенности погребальных обрядов в России в раннекапиталистический период." И наречет бренные останки Рауля homo kalinovkans. Юноша не отказался бы от кусочка славы, но стоит лишь подумать о том, что в учебниках истории его имя будут упоминать рядом с названием этого городишки..!

Раздался шорох, который могла создать целая стая вспорхнувших голубей или одна Кристина Метелкина, все еще постигавшая премудрости костюма 19го века. Юноша повернул голову, что потребовало немалого напряжения, и действительно увидел подругу-предательницу. Она поигрывала обручальным кольцом.

— Рауль! Мы тут с Эриком посовещались и решили вернуть тебе кольцо, — девушка виновато улыбнулась. — Было бы свинством унести его с собой, раз уж ты к нему так... привязан, — спонсор поморщился от дурацкого каламбура. — Поэтому на вот.

Кольцо скользнуло ему на мизинец и Рауль чуть скосил глаза, пытаясь удостовериться, что драгоценные камни на месте. Происшествие с люстрой окончательно убило его веру в людскую порядочность.

— И это все? — разочарованно спросил Рауль.

— Не совсем. Я вернулась, чтобы отдать кольцо и забрать паяльник.

— ?!

— Ну да. Мы сбежали отсюда впопыхах, забыв захватить самое необходимое. Отправляться с 19й век без паяльника — все равно, что идти в поход без тушенки, — Кристина зажала свадебный букет подмышкой и схватила с пола корзину. — Значит так — паяльник, дрель, изолента, лекарства... что-то еще?

— Не забудь про батарейки, милая! — раздался гулкий голос из коридора. — Там их днем с огнем не найдешь. Но подожди, я сейчас тебе помогу!

Воспользовавшись временным отсутствием врага, Рауль предпринял последнюю попытку наставить девицу на путь истинный.

— Крис, ты вообще соображаешь, что делаешь? Ну куда вы сейчас пойдете?

— Для начала пойдем обвенчаемся, а потом, — Метелкина зарделась, — Эрик обещал показать мне карточный фокус. Ох уж эти его эвфемизмы! Хотя от покера на раздевание я не откажусь.

— Прости, что заставил тебя ждать, — Призрак появился в подземной комнате. Фрака на нем не было. Закатав рукава рубашки, уже не такой белоснежной, распахнул дверцу шифоньера и начал складывать в корзину инструменты, оценивая каждый из них на предмет целесообразности.

— Может, вы меня наконец развяжете? — Шаньин, про которого снова все забыли, умоляюще поглядел на обрученных. Потому что если археологи будущего найдут скелет с кольцом на пальце — лично ему, скелету, от этого веселее не станет.

— Эрик, ты дезинфицируешь свою удавку? — строго спросила Кристина. Рауль подумал, что хотя она и выросла в неблагополучной обстановке, лишенная родительского внимания и богатой белками пищи, ее сердце не успело очерстветь.

— О да, mon ange, каждое утро протираю ее слабым раствором спирта, — энергично закивал Призрак. — Скажу, положив руку на сердце — это совершенно стерильная веревка.

— Тогда все в порядке. Прости, Рауль, но мы не будем тебя развязывать. Почему-то в данный момент это не кажется мне хорошей идеей, — неумолимая Метелкина вздернула подбородок, вызвав у юноши приступ отчаяния. Теперь в диссертации появится глава, посвященная трогательному обычаю калиновцев класть в курганы милую сердцу бижутерию.

— Не волнуйся, здесь найдется, кому тебя развязать!

Голос Мег был сладостным, как пение фей. Расплескивая воду и фыркая, девушка добралась до берега, где и замерла, часто моргая. Глазам ее открылась картина, достойная кисти Иеронима Босха: босоногий взъерошенный Рауль был аккуратно привязан к креслу, над ним стояла Кристина с паяльником и Призрак с дрелью. За спиной последнего виднелась приоткрытая дверь, а за ней — Мег могла поклясться! — маячил гроб. Оплывшие свечи, в изобилии расставленные по всему подземелью, были, так сказать, последним штрихом. Вернее, последней соломинкой. Балерина повела носом, надеясь учуять запах алкоголя, но здесь пахло лишь сыростью.

Выходит, все это они сотворили на трезвую голову. Ой, мамочки.

-ДаАаАаАа, — протянула Мег, и звук "а" превратился в бесконечный дифтонг.

Небрежным жестом руки Призрак дал понять, что это еще мелочи, а если бы Мег явилась пораньше, то застала бы вещи куда интересней. Тогда страсти бурлили, как варенье на плите. Сейчас уже все не то.

Кристина предложила великодушно:

— Хочешь, я тебе все объясню?

Но гостья замотала головой.

— Нет! Мне 18 исполняется только на следующей неделе, так что пощади мою невинность. Лучше я делом займусь, — послав Раулю целую очередь воздушных поцелуев, младшая Жири встала на колени возле кресла и начала перепиливать веревки бутафорским кинжалом. Когда с одной ногой — точнее, с путами на одной ноге — было покончено, а Рауль затряс ступней, надеясь восстановить кровообращение, Мег соизволила возобновить беседу.

— И каковы же ваши дальнейшие планы?

— Мы собираемся пожениться, — любезно ответил Эрик.

— В таком случае мама передает вам свое...как его там... благословение!

Благодарно улыбнувшись, Эрик поклонился. Услышать такие новости всегда приятно. Не то, чтобы Призрака волновало чье-либо благословение, и не то, чтобы мадам Жири имело право его давать: если задуматься над вопросом приличий, следовало просить благословения в Воронежской Опеке, ну или идти на поклон к Карлыгаш. Первая затея была излишне заковыристой, вторая — самоубийством.

— А после свадьбы? — поинтересовалась Мег, с прискорбием осознавая, что двух Призраков школьный бюджет не потянет.

— Эрик заберет меня...ну...

— Туда, где нет горячей воды, света, отопления, антибиотиков, нормальной одежды и прав человека! — выпалил Рауль, массирую ногу свежеосвобожденной рукой.

— Не пугай меня так! — воскликнула балерина, — Кристя, вы решили перебраться в Большие Хляби?

— Нет, в Париж!

— Правда? — Мег всплеснула руками. — Кто бы мог подумать, что Париж такая дыра.

— С милым рай и в шалаше, — произнесла Метелкина наставительным тоном. Принимая во внимание таланты Эрика, она попыталась представить, что это будет за шалаш — двухэтажный и с очаровательным пришалашным садиком.

— Ну а серьезно, куда вы собрались?

— Говорю же, что в Париж...только в Париж 19го века.

— 19го? Это...хорошо. Потому что иначе я бы подумала, что вы оба слегка того. Но 19й век — это да, это многое объясняет. В том числе и ваши прикиды, — Мег задумчиво почесала затылок и внезапно, обратив к Эрику умоляющий взор, с жаром произнесла. — Господин Призрак, у меня к вам просьба личного свойства.

— Я слушаю.

— Если вы увидите там Льва Толстого, скажите ему пару ласковых, потому что сочинение по "Войне и Миру" истрепало мне все нервы.

На его устах заиграла понимающая улыбка. Сочинение на тему "Глубокая лиричность образа дубины народной войны как воплощения чаяний передовых русских мыслителей из среды дворян и разночинцев" прибавило и ему немало седых волос. Сумеет ли он ли уговорить писателя сократить эпопею до формата повести, снискав тем самым благодарность подростков по всему миру? Есть над чем поразмыслить. Но одно было совершенно ясно — Эрик обладал даром убеждения.

Обычно дар убеждения он держал в рукаве, но иногда и в кармане.

— Непременно, мадемуазель Жири, непременно.

— Тогда мои поздравления, — внушительно сказала балерина, но Метелкина не могла не отметить, что подруга уж слишком пристально на нее смотрит.

— У меня что-то не так с платьем? — забеспокоилась она.

— Нет, но, — Мег поняла, что если не задаст этот вопрос сейчас, то будет мучится неизвестностью до конца жизни и даже на собственных похоронах. — У тебя просто потрясающая талия, но Кристя, когда же ты успела отъесть такую...

— ЭТО ТУРНЮР!

Эрик нежно подхватил невесту под локоть.

— Нам пора уходить, — сообщил он, кивнув в сторону напольных часов. — Скоро здесь появится толпа мстителей, чтобы, как обычно, разгромить мой дом. Даже удивительно, что они так задерживаются. Хотя провинциальному укладу жизни присуща некоторая неспешность.

Балерина закатила глаза.

— Не волнуйтесь, никто к вам не нагрянет! Завуч заперла двери и сказала, что пока актовый зал не будет приведен в порядок, из школы вообще никто не выйдет. Сейчас все собирают осколки, мне чудом удалось улизнуть.

— В любом случае, мы должны уходить, Мег.

— Кристя...

— Не скучай тут без меня. Пообещай, — ее голос дрогнул, — пообещай что присмотришь за могилой моего отца, ладно?

— Ну о чем ты спрашиваешь!

— Нужно поспешить, колокола в церкви Мадлен уже зовут к вечерней службе, мы можем опоздать. — Призрак увлек невесту к коридору, но остановился у самого выхода. — Твой букет, Кристина?

Девушка не без сожаления посмотрела на букет.

— Такой красивый букет. А нельзя...?

— Это традиция, милая.

— Ну тогда... ЛОВИТЕ!

И Кристина со всей силы швырнула букет, который Мег поймала в миллиметре от своего носа.

Белый шлейф платья еще не успел скрыться в коридоре, как Рауль и Мег завопили почти одновременно, захлебываясь адреналином:

— КРИСТЯ!

— Да какой недоразвитый мозг нужно иметь, чтоб так поступить!

— Ты вообще-то смотри, куда букетами кидаешься, дура!

— ...плюнуть на все перспективы, на нормальную жизнь, погубить карьеру на корню!

— ...тут шипы размеров с шило! Ты мне чуть глаз не выколола, убийца!

— ...позволить этому злодею, этому маньяку с вокально-криминальными наклонностями, увести тебя в какую-то Нарнию, где даже компьютеров нет!

— ...вот кому нужна одноглазая балерина?!

Задыхаясь, Шаньин прислонился к стене. Сквозняк из подземного коридора охладил его разгоряченное лицо, но юноше все равно казалось, что он вот-вот хлопнется в обморок. Малышка Жири покрутила в руках букет.

— Все, потопали отсюда.

Рауль продолжал сопеть и общаться с каменной кладкой.

— Пойдем, говорю. По законам жанра подземелье сейчас начнет рушиться.

Только теперь она заметила, что Шаньин плакал. Ох, что только стресс не делает с людьми! Девушка похлопала его по вздрагивавшему плечу.

— Ну чего ты? Не расстраивайся так... Или тебе больно? Больно, да?

Рауль кивнул.

— Это все из-за веревок? Они были слишком туго затянуты? — на всякий случай она поискала на его руках следы гангрены.

— Да веревки-то тут причем! — крикнул Рауль, сдерживая всхлипы.

— Так в чем же дело?

Юноша внимательно рассматривал свои босые пальцы. Когда молчание перешло в категорию "тягостное", он сказал негромко:

— Значит, она все же существует.

— О чем ты?

— Ну эта штука... ну!

— Секс, что ли?

— Да...то есть нет.... любовь?

— А почему ты спрашиваешь? — уточнила калиновская иезуитка.

Рауль задумался. В детстве родители ласково называли его "наше капиталовложеньице." А в университете вторым вопросом любой девушки, пришедшей на свиданье, было "В чем ты хранишь сбережения?" (первый вопрос касался марки машины).

— Потому что никогда ее не встречал, — выдавил он.

— А утконосов ты встречал?

— Нет, — удивился Рауль.

— Но это еще не означает, что утконосы не существуют.

— Мег, тут такая штука... у меня есть вот это кольцо, — Рауль покраснел, не зная что говорить дальше. "И я хочу его пристроить?" Нет, так не пойдет. Кроме того, что если она откажется? До сегодняшнего дня такая мысль не приходила ему в голову — как может девушка отказать состоятельному мужчине? Но он только что увидел, что бывают исключения из правил!

Но вдруг это и есть норма, а исключение он сам? Что толку тогда от его положения в обществе, от его образования и внешности, если его не выберут вторично?

Юноша крепко стиснул кулаки, надеясь загнать слезы поглубже в слезные протоки, ну или откуда они там берутся. Сегодня был кошмарный день. По сравнению с ним Страшный Суд покажется корпоративной вечеринкой. Произошел крах, все его ресурсы обесценились, деньги превратились в резаную бумагу, бриллианты — в стекло, золото стало бесполезным металлом, слишком мягким, чтобы им можно было забить гвоздь. Его руки были пустыми. Тогда ему стало по-настоящему страшно.

Оставалась только одна надежда. Что любовь, наличие которой он отрицал, все же существует. Ведь когда в Европу привезли первых утконосов, в них тоже никто не поверил, считая их творениями спятивших таксидермистов.

— Мег, у меня есть кольцо... но знаешь, ну его, кольцо это. Оно не главное.

— А что главное? — поинтересовалась Мег, отчасти надеясь, что главным окажется норковая шубка.

— Главное то, что я люблю тебя, — шепнул Рауль внезапно осипшим голосом. — Выходи за меня замуж.

В подземелье повисла пауза, прерываемая разве что стуком капель, время от времени срывавшихся с мокрой юбки Мег. Шаньин опустил голову. (Бедняга не знал того, что знаем мы — в этот момент Мег колола палец шипом и старалась вспомнить, когда в последний раз проверяла слух, а заодно и виделась со школьным психологом).

Тишина. И ответа все нет.

Неужели он сделал что-то не так?

В памяти зашевелилось воспоминание о промозглой ночи на крыше. Быть может, у каждой женщины есть генетическая память о куртуазных временах? Если так... Его колени подогнулись, но Мег вовремя его задержала.