— Да, Сергей Васильевич, вы имеете полное право спросить меня "А чем ты, Великий Князь Михаил Романов, собрался заниматься, если древнюю столицу на меня, старика, скидываешь?". Действующей армией я собрался заниматься. Причём южным флангом. Обязанностей генерал-инспектора кавалерии с меня никто не снимал. Вот подлечили мою язву немного в Нижнем, и пора уже обратно на фронт.

А сегодня нам с вами надо опередить бунтовщиков и предотвратить разгром охранного отделения и полицейских участков и уничтожение картотек, которые до такого совершенства довёл Аркадий Францевич.

Едем в Совет Рабочих депутатов, возьмём у них рабочие дружины и будем обеспечивать революционный правопорядок в городе.

— А почему не к Вогаку за войсками?

— Вогаку я вас сегодня тоже представлю. Но войска колеблются. А силы Совета готовы действовать. Помните, сейчас, в период беспорядков самое главное это защитить сыщиков, городовых и других опытных полицейских от уголовного элемента, у которого на них зуб. Какая бы власть ни установилась, ей будут нужны и городовые, и криминалисты Кошко. Но надо чтобы они дожили до того момента, когда власть установится.

Третьего марта в Петрограде в Таврическом дворце собралось на своё первое заседание Временное правительство.

— А вы слышали, что учудил Великий Князь Михаил? — поинтересовался Милюков.

— Засел в Ипатьевском монастыре? Он вроде в Нижнем лечился, — съехидничал Гучков.

— Если бы! Вчера он объявился в Москве, всех там построил, назначил обер-полицмейстером Зубатова, заставив тому выписать мандаты и городскую думу, и Совет, и командующего округом, потом с крыльца Василия Блаженного зачитал Манифест о том, что примет корону только если её ему предложит Учредительное собрание, дал там же, на Ивановской площади, интервью Гиляровскому и Немеровичу-Данченко и куда-то исчез.

— Значит, гражданскую власть в Москве сейчас представляет Зубатов... — задумчиво протянул Терещенко. — Ну, думаю там порядок будет. Вот бы нам ещё в Питере столь же авторитетного градоначальника где-нибудь взять...

— Где, это понятно, — резко вступил в разговор Керенский. — На Тучковой набережной19. А вот уговорить этого анархиста взять власть...

— Вы имеете в виду ... ? — изумлённо выдохнул Родзянко.

— Да, именно его. Князя Кропоткина, Петра Алексеевича. Ни один человек в России не обладает таким авторитетом среди всех революционных течений как князь Кропоткин. И его деятельность на посту председателя КЕПС за последние два года завоевала ему уважение и среди предпринимателей.

TBD Гельсингфорс, 4 марта 1917

Романов-на-Мурмане

Александр Михайлович торчал на Александровском аэродроме, занимаясь комплектованием полка торпедоносцев берегового базирования. Почему этим должен заниматься командир "Измаила" и адмирал?

А потому что Нагурский, скотина, хороших командиров из авиагруппы авианосца отдавать не хочет. Поэтому будущим полком пока командует 24-летний прапорщик Миша Бабушкин. Впрочем, у Нагурского все такие юнцы. Летать и топить броненосцы умеют, а вот организовать жизнь полка — это гораздо хуже. Списать что ли сюда кого-нибудь из флотских офицеров с "Чесмы"? Тоже не хорошо. Командовать авиационным соединением должен лётчик. А как прапорщик будет капитаном второго ранга командовать?

Ладно, дадим им унтеров постарше и потолковее, справятся.

В небе показалась тройка "Москитов". Не подвёл Сикорский, и несмотря на то, что творится в столице таки отправил на север обещанные самолёты для берегового полка. Бомберы честь по чести описали круг, зашли один за другим на полосу. Один из них подрулил прямо к подножью вышки, где стоял адмирал Романов. Люк открылся и на полосу стали спускаться люди. Сандро уже хотел отчитать командира за излишнюю лихость, но первым на полосу ступил отнюдь не командир. Почти неузнаваемая в авиационном реглане и шлеме из машины выбралась великая княжна Ксения.

Великий князь порывисто обнял супругу.

— Откуда ты здесь?

— Ну понимаешь... Пойдём куда-нибудь в тепло, продрогла я за время полёта.

С бытовыми условиями в Александровске-на-Мурмане было плоховато. Поэтому адмирал повёл супругу к своему катеру, ожидавшему у берега. Там по крайней мере тепло от поддерживаемого под парами котла.

Через полчаса Ксения уже сидела в командирской каюте "Измаила" и пила чай с коньяком, постепенно приходя в себя.

— Понимаешь, в Питере ещё за неделю до отречения Никки стало твориться что-то странное и страшное. Перебои с хлебом, разгневанные толпы на улицах, бунтующие запасные полки. После объявления манифеста об отречении слуги из Аничкова дворца почти все разбежались. Электричество отключили, мы с маман сидели при свечах. Вчера вдруг приехали моряки на бронированном автомобиле, и сказали что по приказу фон Эссена они собирают членов семьи всех офицеров флота, которые находятся в Питере и вывозят в Кронштадт, где спокойно. Командовал такой юный гардемарин, Федя Раскольников. Я сказала что без мамы не поеду. Федя задумался, и какой-то пожилой унтер сказал, мол, тёща тоже член семьи. Так что они вывезли нас обеих. Но сначала не в Кронштадт, а на Комендантский аэродром, к Игорю Сикорскому. Он и предложил мне не улетать в Кронштадт на летающей лодке, а дождаться утра когда будут перегонять три борта на Мурман и попроситься пассажиром, чтобы улететь к себе.

Пилоты потом шутили что они теперь борт номер два. Борт номер один, мол возит главу государства, а номер два — наследника престола.

— Это с чего они взяли?

— Ну понимаешь, это их Временное Правительство каких только идиотских указов не напринимало. Например, Романов-на-Мурмане переименовали в просто Мурманск.

— Это правильно. Романов-на-Мурмане это теперь я. А город пусть будет Мурманск. Но причём здесь твои права на престол.

— А закон о полном равноправии женщин и мужчин они тоже ухитрились принять. А Мишкин — младше меня. Так что у него теперь номер второй. Кстати, ты не в курсе, что с ним? После этого странного заявления, что он примет скипетр только если это ему предложит Учредительное собрание, я о нём ничего не слышала.

— Сидит в Нижнем, лечит язву, налаживает оборону Ипатьевского монастыря.

— Хм, мещанин Минин у него, конечно, госпожа Марсова. Как раз по новомодному закону о равноправии. А кто Пожарский?

— А на чёрта нужен Пожарский бывшему командиру Дикой Дивизии? Этот в случае чего сам поведёт ополчение. В общем, если хочешь с ним связаться, послать ему радиограмму никаких проблем.

Келлер и Фрунзе

Михаил тем временем наконец добрался до действующей армии. И первое с чем ему пришлось разбираться, это отказ командира 3-го кавкорпуса Келлера присягать Временному правительству. Цесаревич прекрасно понимал что не будь у этого Временного правительства руки коротки, оно бы с удовольствием посадило его в Петропавловку, как Пашу Ренекампфа. Но тут война, действующая армия, и какое-никакое единоначалие необходимо.

За день до прибытия Михаила в Могилёв ставка направила в 3-й корпус Маннергейма. Тот добирался по железной дороге и прибыл в корпус на день позже, чем Михаил, который, будучи шурином Сандро, мог договориться с авиаторами. Впрочем, понятно что дело тут не в родственных связях. Несомненно кто-то с аэродрома запросил по радио Нижний. А авиацией командует сейчас не Сандро, и КЕПСом не Кропоткин.

В результате вечером 16 марта в штабе 3-го кавкорпуса собрались Келлер, Крымов, Маннергей и Михаил Романов.

После долгой и местами весьма накалённой беседы наконец договорились. Крымов принимает корпус и готовит его к летнему наступлению. Маннергейму Михаил постарался заложить в голову мысли о необходимости предотвращения взаимной резни красных и белых в Финляндии. Но пока Маннергейм в армии он может только размышлять по этому поводу.

Келлер уходит в отставку и отправляется в Нижний готовить там из выздоравливающих запасные роты. "И пусть этого упрямого немца дальше Нэтти сама агитирует".

Сложности транспорта военного времени привели к тому, что Келлер добрался до Нижнего только 26 марта.

На вокзале его встретил мальчишка в гимназической форме, лихо, как заправский драгун, доложился и потащил генерала к стоянке таксомоторов.

— Это была штаб-квартира нашего скаутского отряда. Теперь тут формируются механизированные отряды. — пояснил он выгружая багаж генерала около небольшого особнячка.

В особнячке Келлера встретил Борис Темляков, с которым Келлер не встрчался с самой турецкой войны.

— Твой ученик? — спросил его Келлер, указывая на мальчишку.

— Мой, все они тут мои. Сейчас и ты будешь. Да, я знаю что ты первая шашка России, что ты генерал я подполковника только при отставке получил. Но тут за последние годы столько нового появилось. Когда осозднаешь, сам за это ухватишься.

В это момент раздался стук в дверь и в кабинет Темлкова вошёл довольно молодой человек в форме английского майора. Где-то Келлер этого майора видел...

— Михаил Фрунзе, известный также как Михай Цепеш, — представился тот.

— Майор Дракула? — переспросил Келлер. По долгу службы он следил за происходящим на других фронтах войны, поэтому знал о подвигах этого молодого румына, пошедшего добровольцем в английскую армию и отличившегося в Восточной Африке в боях против фон Летова-Форбэка.

— Aye, sir!

— А как вы оказались здесь?

— Я на самом деле русский революционер, угодил в десятом году в тюрьму, бежал, эмигрировал в Англию. Там отучился в Сэднхэрсте, поступив туда под личиной румынского аристократа, так как товарищи заметили мою склонность к военному делу. С началом войны мне порекомендовали отправиться на какой-нибудь колониальный театр военных действий. Поскольку уже тогда мы предвидели революцию и понимали, что в резлультате последует развал армии и вести гражданскую войну будут небольшие легковооружённые отряды, типичные для колониальных войн. А в январе Смэтса вызывали в Англию, и я устроился при нем офицером для поручений, мотивируя это тем, что моя родина, Румыния вступила в войну и мне надо бы быть в Европе.

— Предвидлии или планировали, — настороженно спросил Келлер.

— Вы понимаете, Фридрих Артурович, меня с десятого года в России не было. Я занимался повышением своей воинской квалификации, и никакого влияния на события в России оказать не мог. В пятом году мы с вами сражались по разные стороны баррикад, сейчас другая эпоха. Наша, революционеров, задача сейчас — сохранить Россию как великую державу, не дать ей развалиться на десятки лоскутков, как в своё время Испанская Америка, потому что эти лоскутки тут же подгребут под себя Англия с Францией, и добиться лучшей жизни народа не получится. Насмотрелся я на то, как живут туземцы в колониях.

Апрельские тезисы фон Эссена

После получения новостей об отречении царя, русские социал-демократы в Женеве стали собираться в Россию. Их швейцарский единомышленник Роберт Гримм предложил своё посредничество в переговорах с германским правительством насчёт поездки через территорию Германии.

Ленин категорически отказался.

— Вы понимаете, что пойдя на какие-либо соглашения с немецким правительством, воюющим с Россией, мы дадим повод нашим политическим противникам объявить нас немецкими шпионами. Нет, никакой Германии. Пусть дольше, но будем добираться через союзников и нейтралов.

Через парижских негоциантов, с которыми в ходе работы патентным поверенным Нэтти в Европе, он завязал тесные деловые отношения, Владимир Ильич сумел выйти на шведского арматора, корабли которого ходили под нейтральным шведским флагом из Гавра в Гётеборг. Так что осталось только добраться до Гавра через Францию, это было относительно несложно.

16 апреля поезд, в котором ехали из Финляндии большевики, прибыл на Финляндский вокзал Петрограда. Они не ожидали увидеть здесь огромную толпу встречающих и караул Красной Гвардии, усиленный двумя броневиками.

Ленин при помощи красногвардейцев взобрался на пулемётную башню броневика и начал импровизировать речь о социальной революции.

В этот момент откуда-то со стороны Охты по Неве спустился серый четырехтрубный крейсер. На крыше носовой башни его стоял человек в адмиральской шинели.

Он поднёс к губам микрофон.

— Ну что, Владимир Ильич, померимся у кого стволы толще? — раздался над Невой его голос, усиленный мощными динамиками.

— Это Эссен, — шепнул высунувшийся из кабины броневика матрос 2-го флотского экипажа. — А главный калибр у "Баяна" восемь дюймов.

— Ну что вы, Николай Оттович, — сказал Ленин, понимая что его голос, ничем не усиленный, до крейсера не донесётся.

Вечером в доме Кшесинской, реквизированном солдатами автобронедивизиона, где разместился Петроградский комитет РСДРП, Ленин столкнулся с Нэтти.

— И зачем тебе понадобилась эта демонстрация с "Баяном"? — поинтересовался он.

— Мне?! — деланно удивилась девушка.

— А кому же ещё? Не говори что фон Эссен сам до этого додумался. Для того чтобы сообразить мериться толщиной стволов крейсеру с броневиком нужно иметь совершенно инопланетный стиль мышления. А мы все знаем, кто тут марсианка. К тому же всем известно, что после того, как ты в пятнадцатом году Эссена от пневмонии вылечила, он тебе в рот смотрит.

— Ну ладно, признаюсь. Да это я. Мне нужно было некоторых твоих сторонников шугануть. Чтобы знали что они не самая толстая лягушка в этом муравейнике. Но и ты тоже хорош. Ну надо же было ляпнуть про социальную революцию. Нет, я понимаю что толку от этого Временного Правительства ждать не следует, а поэтому и особо напрягаться с его поддержкой не стоит. Но зачем же об этом сразу на всю площадь орать.

Вот и пришлось тебя немного заткнуть с помощью усилителя звука, поставленного на крейсере.

— А ты как будто знала, про что я буду говорить.

— Знала, конечно. Тебя же немедленно заносит стоит тебе начать выступать перед толпой без подготовки. Пиши хотя бы план выступления и старайся от него не отклонятся. Нам сейчас главное не спугнуть всех этих Львовых и Чхеидзе. Чтобы они не ударили по нам первыми, прежде чем мы будем готовы взять власть.

— Можно подумать ты сейчас не готова. Если ты можешь загнать крейсер выше Литейного моста. Это же мало, чтобы командующий флотом у тебя с руки ел, надо же ещё и развод мостов организовать. Причём в апреле, до начала навигации. Флот твой, авиация твоя, городское хозяйство тоже каким-то образом твоё. Признайся, у тебя и верные пехотные части есть.

— Ну есть немного. Больше в Нижнем. Там у меня выздоравливающих раненых около полка. И все верят, что обязаны мне если не жизнью, то здоровьем. Ну и скауты, конечно. С этими я вообще уже сколько лет плотно работаю.

TBD Июльские события в Петрограде

Царская семья

Двадцать пятого июля Михаил получил радиограмму от Нэтти, что его помощь срочно требуется в Нижнем. Немецкое контрнаступление на Юго-Западном фронте к тому времени уже выдохлось, и ему удалось без больших сложностей получить кратковременный отпуск.

Ещё несколько радиограмм, визит в один из бомбардировочных авиаполков, приданных фронту, и вот уже они с Джонсоном сидят скрючившись в бомбовом отсеке "Москита" отправленного в Нижний на замену моторов.