Предсказать прошлое

— Значит, Бланше уже в курсе, и непременно попытается подловить нас на этом.

— Уверен.

— Само собой. Графиня не могла не поделиться столь щекотливой сплетней.

— Почему думаешь, что именно Люси, Джустин тоже могла.

— Нет, она куда умнее. Пока это только сплетня и пересуды, она будет надеяться вернуть Тристана. А вот если к нашим с Тристаном отношениям станут относиться серьезней, чем к домыслам, она уже вполне официально станет бывшей. Ей такое положение вещей невыгодно, так что будет молчать и заверять всех, что это все глупости и маркиз Лебрен принадлежит ей.

— Не думаю, что Бланше в это поверит.

— Нет, конечно. Но я к тому, что если кто и злословит ему на ухо, так это Люси.

— Думаю, ты права.

— А, то!

— А еще я подозреваю, что маркиза Лебрен тоже в курсе происходящего, поделился догадкой Жак

— Ты только подозреваешь, а я, в свою очередь, знаю это наверняка.

Жак чуть не захлебнулся вином, которое собирался пригубить.

— Уверена?

— Она совершенно недвусмысленно намекнула мне на то, что нам женщинам в неудачном браке приходится искать счастье на стороне. Это, по-твоему, похоже на обычную светскую болтовню?

— Не очень.

— Вот и я так подумала.

— У меня есть и хорошие новости.

— А нельзя было с них начать?

ДеБюси лишь засмеялся на мое возмущение.

— Мне рассказывать или ты для начала поворчишь? — поднял он брови.

— Рассказывай, — величественно позволила я ему.

— Тристан привлек свои связи. Он прекрасно понимает, что пока дело с наследством не решено, ты будешь на линии огня. Если быть кратким, то через три дня письмо с признанием меня законным наследником будет уже у меня.

Я облегченно выдохнула. Всего три дня и я смогу сбросить с себя тяжелое бремя данного мной слова. И больше не оглядываясь ни на кого, быть рядом с любимым мужчиной.

— Надеюсь, кроме вас об этом никто не знает?

— Естественно, никто из нас не хочет, чтобы решение проблем сорвалось.

— Это хорошо...

— Почему так неуверенно?

— Сам подумай, как только твой вопрос решится, Бланше придется отступить, но разозленный враг, которому нечего терять, захочет отомстить. Нужно сделать все так, чтобы он совсем исчез из поля нашего зрения, навсегда.

— Ты настолько кровожадная?

— Я же не предлагаю его убивать.

— Нет? А то было, уже подумал...

— Типун тебе на язык. Я к тому клоню, что нам нужно вывести его из тени, чтобы у нас были доказательства того, что это именно он строил козни. А для этого нужно найти его человека в твоем доме, это единственная нить, связывающая его со всеми неприглядными происшествиями.

— Есть идеи?

— Что-то такое мельтешит на краю сознания, как только картинка сложится в реальный план, скажу.

— Жаль, что времени так мало.

— По мне, так и этого много, я устала уже. Да и уверена, что тебе нисколько не легче вести себя как примерный семьянин, — подколола его я, надеясь разрядить гнетущую атмосферу.

— Жаль будет расставаться, — немного печально заметил он.

— Зачем сразу расставаться, мы вполне можем остаться друзьями, — вот уж никогда не думала, что предстоит когда-нибудь говорить такое. "Давай останемся друзьями" — самое нелепое предложение при разрыве отношений, и вот я произношу эти слова... да... дела. Но самое поразительное то, что они произнесены совершенно серьезно и восприняты с радостью.

— Я бы с удовольствием, только боюсь, что Тристан не оценит, — рассмеялся он.

— Я уверена, он поймет.

— Понять-то, возможно, и поймет, вот только собственник в нем сильнее, чем ты думаешь.

— Надеюсь. Я немного боюсь, потому что не знаю, как он отнесется к тому, что мы врали ему, я врала.

— Женщина может признаться любящему мужчине в чем угодно. За возможность назвать тебя своей, он простит тебе все.

— Твои слова, да Богу в уши.

— Все будет хорошо.

— Очень на это надеюсь. А для начала надо бы выжить, да и с висящей над головой угрозой справиться.

Я сидела, задумчиво глядя в огонь, и ощущала на себе два взгляда, один холодный, ждущий, когда я ошибусь, и второй теплый, обещающий защитить.

Очень хотелось обернуться к Лебрену, но нельзя. И почему все время чего-то нельзя, особенно это касается того, что очень хочется. Три дня осталось, всего три дня! Аутотренинг почему-то не помогал, и внутреннее напряжение продолжало расти. Жак успокаивающе провел рукой по моим волосам. Я была ему очень благодарна за поддержку, но сколько можно просить уменьшить количество нежностей на глазах у Тристана? Похоже, взбучка прошла даром, может, стоит повторить.

— Дамы и господа, ужин подан, — приступила к своим непосредственным обязанностям хозяйка дома, своим голосом выводя меня из задумчивости.

Гости неторопливо потянулись в сторону столовой, вынуждая и меня подняться на ноги. Только благодаря тому, что Жак мне помог, удалось сделать это достаточно изящно, не кривясь от неприятных ощущений в плече. Может, все же не стоило торопиться избавляться от перевязи? Но дело сделано, и теперь придется пожинать последствия столь поспешного решения.

Уже сидя за столом, я оценила щекотливость положения, в котором оказалась. Бланше задумчиво и внимательно переводил взгляд от меня к Лебрену и, по всей видимости, оценивал правдивость сплетен, которые до него уже долетели. Конечно, ему будет только на руку такое подтверждение, ведь это компрометирует не только меня, но и Жака. Хорошо еще, что он не знает о сокращении сроков судебного решения, иначе мог бы перейти к более кардинальным мерам решения своих проблем. Интересно, а до убийства опустится? Скорее всего, да, ведь те бандиты на дороге не на чай приглашали. Только кого выгоднее убрать? Если меня, то безутешный вдовец Жак останется только в плюсе, и сам жив. Да и отличная причина больше не жениться, и вероятность потери наследства минимальна. Если убрать Жака, то вроде я наследницей прихожусь, или нет? По нашим законам, вроде да, а у них, кажется, по мужской линии передавали, или так только титул? Стоп! Хватит! А то сейчас сама себя запугаю. Не хочу вообще рассматривать вариант чьей-то смерти, будем думать только позитивно, мысль она же материальна.

Он ни о чем не догадывается, а значит, будет действовать осторожно, зачем ему руки марать, ведь все тайное когда-нибудь становится явным, зачем ему такой компромат на себя? Сейчас у него появился вариант, которым он захочет воспользоваться, а именно дискредитировать меня, используя мою связь с Тристаном, желательно публично. Если у него получится, то он добудет доказательство несостоятельности Жака как мужа, а, следовательно, лишит права наследования, как неспособного продлить род. При других обстоятельствах назвали б рогоносцем и отстали бы, периодически подшучивая, но не в этом случае. В таком тонком деле это похоронит ДеБюси.

Пока он корпит над планом раскрытия адюльтера, нужно устроить ловушку его приспешнику. Но это придется отложить до возвращения домой. Кто у нас знает обо всех планах хозяев на любую поездку? Правильно, дворецкий. Кто первым узнает о появлении гостей? Правильно, дворецкий. Если остальные слуги лишь случайно могли бы знать о передвижениях в поместье, и то только время от времени, то постоянно этими сведениями владеет только один человек. Ага, дворецкий. Нужно заставить его выдать себя, выманить, лишив возможности оповестить о происходящем. Ему нужна аппетитная приманка, которая заставит его действовать самостоятельно.

— Согласны? — раздался голос маркизы Лебрен.

Я подняла глаза и встретилась с вопрошающим взглядом.

— Простите, я отвлеклась, — покраснела я.

Она снисходительно улыбнулась, покачав головой:

— Наверное, еще лекарства действуют, — выручила она меня.

— Наверное, — поспешила согласиться я.

— Или задумались о чем-то приятном? — противно осклабился Бланше. — Или о ком-то.

Последнее многозначительное замечание повисло в воздухе между нами. Не думала, что он будет действовать так грубо.

— Вы на что-то намекаете? — лучшая защита — это нападение, все об этом знают.

— Ну, что Вы?! Просто у Вас был такой мечтательный вид.

Вот это он завернул, неужто думая о поимке крысы я могла иметь мечтательный вид? Очень сомневаюсь, но он явно настроен, вывести меня на щепетильную тему. Я не очень готова сейчас двигаться по тонкому льду, но выбора, похоже, мне не оставили.

— Поделитесь, пожалуйста, Вашими размышлениями. Приятная тема скрасит сегодняшний вечер, — и так сладко при этом улыбается, что так и хочется ему какой-нибудь гадостью ответить.

— Дело в том, что мой муж предложил сегодняшний трофей в виде чучела разместить в моей комнате, вот сижу, обдумываю, где он будет смотреться выигрышней всего, — пожала я плечами, и окинула его таким оценивающим взглядом, как будто примеряясь, куда буду размещать и его чучело тоже.

Злой ответный взгляд я получила незамедлительно. А еще были одобрительные высказывания и истеричные ахи и вздохи, говорящие о том, что нежные дамы не оценили моего рвения. Только маркиза Лебрен, понимающе ухмыльнулась, и я, решив воспользоваться ее расположением, поспешила сменить тему.

— Прошу прощения за невнимательность, но на что Вы спрашивали моего согласия?

— Сегодня для нас будут петь русские романсы, не могли бы Вы в общих чертах рассказывать нам, о чем они?

— Хотите, чтобы я перевела для Вас стихи? — удивилась я.

— О, мы прекрасно понимаем, что поэзию невозможно переводить дословно, она теряет весь свой шарм, но уж очень интересно.

— Думаю, это не проблема, с удовольствием удовлетворю Ваше любопытство.

— Замечательно.

Ей действительно нужны эти переводы, или она настолько наблюдательна, что заметив мою растерянность, решила прийти на помощь?

— Вашей пытливости нет предела, — мягко укорил маркизу барон Дюпре.

— Зато для меня жизнь всегда интересна.

Хорошая жизненная позиция, в наше время эта умная женщина ворочала бы целыми корпорациями, как опытный жонглер кинжалами. Или служила бы в разведке с ее-то проницательностью.

— А может, Вы нам что-нибудь и сами споете? — вдруг предложила маркиза.

Я криво улыбнулась. Что за напасть, вытащила меня из одной щекотливой ситуации и поставила в другую, более неловкую.

— Мама, не думаю, что это хорошая идея, — раздался спокойный, почти скучающий голос Тристана. — Доктор советовал полный покой маркизе ДеБюси.

— Да, Вы правы, пожалуй, — согласилась она. То ли распознав в его голосе беспокойство, то ли прочитала на моем лице безграничное счастье от своего предложения.

— Ты еще и петь не умеешь? — очень тихо, только для меня спросил сидящий рядом Жак.

— Помнишь, как я танцую?

— Еще бы, делать что-то хуже просто невозможно, — закатил он глаза.

— Еще как возможно. Петь!

Жак чуть не подавился от моего заявления.

— Нужно было догадаться, учитывая, что в такт ты попадать не умеешь даже движением.

— Я вообще очень талантлива, — съязвила я.

— Пожалуй, да, только пока мы не разгадали, в чем именно, — хохотнул он.

Единственное, что меня устраивало в этой маленькой перепалке, так это то, что со стороны это должно было выглядеть как милое семейное воркование. Пусть Бланше немного остудит свой пыл, а Тристану я все объясню через три дня, надеюсь, что он меня все же выслушает.

Закончив с ужином, мы перебрались в музыкальный салон, где все уже было готово для небольшого концерта.

В первую очередь усладить слух хозяев, как она сама высказалась, вызвалась Джустин Альман. Якобы в благодарность за приятный день, проведенный в поместье Лебрен, она хочет подарить им песню. Ну, да конечно любовная лирика в благодарность хозяйке. Тут и ежу понятно, что она тут для Тристана надрывается. Хотя злословила про себя я скорее от ревности, потому что петь эта мадмуазель не только умела, но и делала это поистине божественно. Тихий мелодичный голос лился, казалось, без ее усилий, рисовал образы и заставлял следовать за ними. Невероятной красоты звучание вынуждало сопереживать несчастной влюбленной из песни и желать ее утешить. И с особым энтузиазмом эти эмоции выплескивались на одного слушателя. Но Тристан был невозмутим как скала. Вот это иммунитет! А я, например, чуть не прослезилась, невзирая на всю бредовость ситуации. Поэтому, как только песня закончилась, я совершенно искренне поаплодировала, легко завидуя ее способностям, но втайне очень обрадовалась, что Лебрен не высказал особого восторга.

— Мадемуазель Альман, Вы, как всегда на высоте, — поцеловал ей ручку Бланше.

— Спасибо, — сдержанно поблагодарила она, видимо, расстроенная тем, что не получила подобного знака внимания от Лебрена.

Но настроение ее вскоре улучшилось, когда выяснилось, что заезжие артисты, заливаясь соловьями, не могли отвести от нее взгляда, даря очень много лекарства ее потрепанному самолюбию. Да и мужчин можно понять, такая красота действительно редкость. Они пели, перемешивая французские, русские и итальянские романсы. Русские песни я тихо озвучивала маркизе Лебрен на ухо, пытаясь не мешать, остальным слушать.

Не могу сказать, что я была в диком восторге. Да, изначально идея русского вечера меня воодушевила, но больше по той причине, что это был способ Лебрена выказать свое расположение. Его забота о моем душевном комфорте мне очень льстила и мысль, что такой мужчина пытается найти способы, чтобы сделать мне приятно грела душу. Но сейчас, я сидела и слушала романсы на ломанном русском с кошмарным акцентом, которые еще больше подчеркивали тот факт, что я не дома. Загрустив, я незаметно для себя прервала очередной перевод на полуслове, заставив женщину заволноваться.

— С Вами все в порядке?

— Да, маркиза.

— Тоскуете?

— Очень. Просто не разрешала себе об этом задумываться, а сейчас как-то вдруг накатило, — совсем невесело улыбнулась я ей.

— Каждому из нас приходится от чего-то отказаться, чтобы получить нечто более важное.

— Возможно, Вы правы.

Интересно, она хоть представляет, насколько точно попала в цель. Действительно, я сейчас на распутье. Дом или и любимый мужчина, разве здесь можно выбирать, разве можно заставить себя от чего-то отказаться. Все это время, плывя по течению, я надеялась, что высшие силы, устроившие мне такое испытание, не заставят меня решать. Я жду, когда все испытания останутся позади, но чем это закончится для меня? Часто в книгах и фильмах упоминается, что человек, завершив свою миссию, получает шанс вернуться домой. Можно ли мое участие в этой авантюре считать моей миссией, и будут ли у меня силы оставить Лебрена и уйти, и смогу ли я не уйти? И вообще дадут ли мне шанс вернуться в свою жизнь?

— Дамы и господа, позвольте представить вашему вниманию романс на слова известного русского поэта Александра Пушкина. Совсем недавно его стихотворение положили на музыку, и эту песню еще не слышала широкая публика, ею с нами поделилась известная московская труппа. Хотелось бы посвятить столь эксклюзивный романс самой красивой мадмуазель, — и артист изящно поклонился раскрасневшейся от удовольствия Джустин.