Предсказать прошлое

Предсказать прошлое

Пролог.

XIX век.

Дорогой мой внук! Я знаю, что это письмо станет для тебя полной неожиданностью, но не имею морального права не предупредить тебя о грядущих изменениях в твоей жизни. Конечно, можно было бы пустить события на самотек в надежде, что судьба сама расставит все по своим местам, но я не хочу рисковать твоим счастьем. Судьба — изменчивая дама, и многое может зависеть от ее капризов, поэтому очень важно, чтобы ты был готов. Ты помнишь, как шептались за моей спиной, называя то странной, то блаженной, и лишь немногие знали, что мой дар был благословением. Да ты и сам неоднократно просил предсказания для себя, но тогда тебе было слишком рано знать свое будущее. Время пришло. К сожалению, я не могу помочь тебе, так как меня давно уже нет в живых, да и видения мои расплывчаты и неоднозначны. Тебе самому придется искать истинное их значение. Знаю лишь то, что главным событием в твоей жизни станет приход женщины, которая появится, когда стрелки на часах сорвутся в обратный бег. Она станет твоим наваждением, страстью и счастьем. Ты обретешь ее, только потеряв в жарком пламени огня. Я сама воспитывала тебя и потому знаю, что не усомнишься в моих словах. Встреть свою судьбу с открытым сердцем и будь счастлив, мой мальчик.

Любящая тебя бабушка Изольда

Глава 1

Я никогда ничем не выделялась из общей толпы таких же студенток, как и сама. Не имела ни исключительных талантов, ни специфических знаний (бомбу из подручных материалов соорудить не смогу, да что там, даже находясь среди оружейного цеха, рогатку не сделаю), не пою, не танцую, спортом не занимаюсь. И самое печальное — никакой выдающейся внешности не имею. Среднего роста и телосложения, прямые волосы до лопаток, типичного цвета для наших мест — каштановые. Лицо славянского типа ничем не примечательное, единственное только — красивые большие глаза василькового цвета и пухлые губы, которые, по словам моих знакомых, придают мне особое очарование. Мужчины, которые изредка выделяли меня из толпы, говорили, что любой пройдет мимо, не зацепившись взглядом, но если хоть раз заговорит со мной, то обязательно будет очарован. Оказывается, у меня очень живая мимика, которая в процессе общения завораживает и пленит. Ага, и где тогда все эти плененные? Ау!

А в остальном — обычная студентка сельскохозяйственного института.

Да, да. Буду агрономом. А что? Люблю я землю и растения, не одно лето на бабушкиной даче взращивала цветы и различные полезные культуры. Оценив свои возможности, решила, что в каком-нибудь провинциальном городке специалистами разбрасываться не будут. Через два года закончу учебу и подамся куда-нибудь подальше от городской суеты, поближе к земле без асфальта, к бескрайним полям и лугам.

Но уехать, да и доучиться возможности мне не дали, потому как началась эта история. Почему это произошло именно со мной, я не знаю, но знаю одно — я рада, что это случилось. В тот теплый августовский вечер, сбежав от очередной студенческой вечеринки в нашей общаге, ушла в ближайший сквер. Там, найдя уютную лавочку, грелась на солнышке, углубившись в сюжет любовно-фантастического романа. Это мое любимое времяпрепровождение. Своих отношений нет, так хоть о других прочитать и помечтать. Вот где эти замечательные мужчины в реальной жизни прячутся? Это тайный клуб для избранных? Так, скажите где, я готова внести членский взнос, чтобы хоть глазком взглянуть.

Гроза началась внезапно. А, возможно, это я прозевала все признаки надвигающейся стихии, сосредоточившись на событиях, разворачивающихся на страницах бульварного издания. Когда я оторвала глаза от книги и подняла голову, дождь уже начал покрапывать, а вдали раздались раскаты грома. Пока я вприпрыжку неслась к своему корпусу, гроза успела набрать свою максимальную силу и обрушилась на улицы города сплошным потоком. Я успела вымокнуть и продрогнуть, когда заскочила на крыльцо здания общежития. А ведь уже была практически внутри, когда увидела маленькую яркую молнию, бьющую в металлическую ручку, за которую я в этот момент держалась. Понимая, что уже ничего не смогу сделать, я лишь зажмурилась. Столп искр слепил даже сквозь сомкнутые веки. Было ли мне больно? Нет, но как-то пугающе...

Спустя мгновение я осознала, что по-прежнему стою и держусь рукой за холодный металл, но при этом не чувствую ни дождя, ни ветра. "Странно" — подумала я и открыла глаза. А вот теперь, действительно, странно...

Я, как и секунду назад, стояла в мокрой майке и джинсах, с которых вода ручьями стекала в кеды. Влажные пряди прилипли к лицу и мешали осмотреться. Одну руку я прижимала к себе, так как подмышкой была зажата книга, а другой я держалась за металлический столбик кровати. Это было гигантское ложе с резными спинками и шикарным бархатным балдахином травянисто — зеленного цвета с золотыми нитями. Комната представляла собой шикарное сочетание камня и дерева. Камин почти во всю стену мог бы, наверное, телегу дров вместить. Плотные шторы из того же зеленого бархата добавляли таинственного полумрака к впечатляющей обстановке.

Может, я бы осмотрела комнату повнимательней, но от созерцания очень сильно отвлекали две пары глаз, смотрящих на меня с этой самой кровати. Одна пара глаз под светлыми прядями и того же оттенка бровями была очень красивого зеленого цвета, другая пара по-телячьи карих глаз принадлежала жгучему брюнету. Обе пары мужских глаз изучали меня с не меньшим любопытством, и их, по-моему, даже не смущало совсем неодетое пребывание передо мной.

И куда я попала? Вот и дочиталась... стала типичной попаданкой, которой и тут не повезло. А где принц на белом коне? Или, на худой конец, вампир — вегетарианец? Так нет же, у меня целых два красавчика. Ха-Ха. Два красавчика — гея. С ума сойти! Посмеялась и хватит. Вопрос, где я и что происходит, остается насущным независимо от тонкости чувства юмора. Когда первый шок прошел, парни явно стушевались. Ясно. Шифруются, а тут я — свидетель. Надеюсь, свидетелей в расход пускать не будут, а то кроме, как книгой двинуть, больше и сделать-то ничего не смогу.

— Мадмуазель, что вы здесь делаете? — откашлявшись, выдавил из себя блондин. Ага, вот и доминант определился. Сначала даже смех прорывался, а потом резко исчез. Мама дорогая, да он же француз! Беру свои слова обратно, все-таки изредка и мне фартит. Надо же, а я в свое время переживала, что являюсь единственной на потоке студенткой с французским курсом. Зато учиться приходилось всерьез и с самоотдачей, списать-то все равно не у кого. Так что французский язык понимала и даже любила, только говорила с акцентом. Но и этот блондин тоже как-то странно слова произносил, только пока не пойму, чем именно меня смущает его выговор.

— А здесь, это где? — решила уточнить я место своего нахождения, старательно выговаривая слова. Парни переглянулись, и блондин более уверенно продолжил:

— Здесь — это родовой замок ДеБюси под Парижем.

— Зашибись! — прошептала я себе под нос.

-Что? — не поняли они.

-Ничего. А вы не подскажите, случайно, как я тут оказалась? — решила на всякий случай уточнить, мало ли, может, они сами к этому руку приложили. Ну, там, для разнообразия и эксперимента. А что, бывает, я читала про такое.

-Вы не знаете, как здесь оказались? — выпучил на меня глаза мой собеседник.

— Знала бы, не спрашивала, — начала я злиться, но все впечатление испортили стучащие от холода зубы.

— Стоп! — подал голос второй. — Жак, давайте отложим допрос на более позднее время. Она мокрая и замерзшая, заболеет еще. Предлагаю ее переодеть, а потом задавать вопросы, да и нам бы себя в порядок привести.

Последнюю фразу он сказал тише, видимо, скорее своему... другу, чем мне. Должна согласиться, рациональное зерно в его предложении было. Где я и как надолго — непонятно, и заболеть было бы совсем лишним. А то, что забота обо мне была высказана совершенно искренним голосом, заставило улыбнуться. Ну, что за курица-наседка, прям как моя мама, сначала всех накормит, обогреет, а потом устраивает разбор полетов. Причем, делает это с тем же рвением и дотошностью, с которой, только что заботилась.

— Вы не могли бы дождаться нас в моем кабинете, — махнул рукой в сторону одной из дверей тот, который Жак. Надо же, вспомнил о приличиях. Выйдя в соседнюю комнату, я, наконец, осознала, как же я все же влипла. В кабинете не было ни компьютера, ни телефона, ни телевизора, а на столе стояли подсвечники. Вот, черт! Мало того что не в своей стране, так и не в своем времени. Зато стало понятно, что именно меня смутило в их выговоре, я-то изучала современный диалект, а они-то динозавры. Ну, ладно, хоть Земля. И как тут жить? Электричества нет, автомобилей нет и (о, ужас!) интернета нет. А домой как? Если сначала я думала, что уговорю аборигенов организовать переезд до дома — до хаты, то теперь что? Да я сама в этот бред до конца не верю, как это другим рассказывать?

Пока я металась по комнате, обдумывая, как буду объяснять свое присутствие в чужой спальне, раздались громкие голоса из глубины дома. Причем голосившие судя по громкости и напору пришли с мечом. Выйдя через главную дверь в коридор, не любопытства ради, а познанья для, я решила разведать обстановку места, куда загремела. Оказалась на балконе второго этажа над холлом. В парадных дверях стояла группа людей. Рассмотреть их подробно мешал полумрак, но основные моменты я уловила. Спиной ко мне стоял невысокий мужчина, судя по седине и слегка сгорбленной спине, уже старик, а одежда выдавала в нем дворецкого, который всеми силами пытался избавиться от нежелательных гостей. Но силы были явно неравны. На него наступала молодая, очень красивая девушка с золотистыми волосами и в длинном черном плаще со спущенным на плечи капюшоном. Она пыталась обойти несчастного растерянного дворецкого, таща за собой священника. Этого я определила сразу, по длинной рясе черного цвета и белому воротничку. Чувствовал он себя определенно неловко и все время пытался отмахнуться увесистой библией то ли от настойчивой девушки, то ли от дворецкого, мешающего пройти. Отмахнуться от девушки ему удавалось плохо, в результате он только утомился и постоянно вытирал полное лицо белым платком, уже смирившись с судьбой. Четвертым действующим лицом был мужчина, возвышавшийся над остальными на целую голову. Ко мне он стоял боком, поэтому рассмотреть его внимательней не представлялось возможным. С моей точки обзора были видны лишь черные длинные волосы, связанные сзади в низкий конский хвост, и греческий профиль загорелого лица. Пока я осматривала гостей, дворецкий стремительно сдавал свои позиции. Мялся и путался в показаниях, сначала пытаясь заверить девушку, что хозяина нет дома, потом утверждал, что тот очень занят и не велел беспокоить. После придумал какую-то заразную болезнь, в общем, сдал контору с потрохами.

— Я знаю, что мой муж здесь, — твердо и с нажимом сказала девушка.

— Я, конечно, могу спросить хозяина, есть ли у него гость, но... понимаете... — замялся дворецкий.

— Не стоит утруждаться, мы сами посмотрим, — твердой рукой отодвигая дворецкого в сторону, сказал громила и двинулся к лестнице.

-Прэтр, Вы будете свидетелем, чтобы в Вашем лице церковь убедилась в невозможности продолжения нашего брака, — тараторила девушка, заискивающе улыбаясь священнику. Так, значит, у Жака и его приятеля назревают нешуточные проблемы. Несущие проблемы двигались быстро, так что думать надо еще быстрее. Хозяин дома не выгнал, не наорал, слуг выпроводить меня не позвал, обещал позаботиться и во всем разобраться. И вообще, отнесся ко мне хорошо. Учитывая обстоятельства, надо ответить тем же. Все логично и, на мой взгляд, правильно. Дальше тянуть время не стала и через кабинет, кинулась назад в спальню. Сладкая парочка в этот момент что-то тихо обсуждала, и брюнет растерянно, а Жак раздраженно, уставились на меня.

— Ты, — ткнула в брюнета пальцем. — Под кровать. Там твоя жена нагрянула со священником и верзилой каким-то.

— Я не могу под кровать, я граф, это ниже моего достоинства, — гордо произнес тот, хотя было видно, что идея ему более чем нравится. Я даже глаза закатила, без слов обозначая свое отношение к этой вселенской глупости. Их сейчас практически без порток застукали, а они родословной кичатся.

— Граф, не граф, какая разница! Все равно об этом кроме нас никто не узнает, если поторопишься, — в нетерпении я даже попыталась силой подтолкнуть его в нужном направлении.

— Она разорит меня, если застанет здесь, — уже не так уверенно сказал он, печально и извиняясь, глядя на Жака. Еще бы руки заламывать начал.

— Она права, Поль, сейчас важнее спасти репутацию, — поддержал меня блондин и помог прикрыть покрывалом пространство под кроватью, куда мгновенно скользнул брюнет.

— А ты быстро возвращайся в кровать, будем страсть изображать, а то могут возникнуть вопросы, почему в спальне, и почти раздет, — продолжала излагать я свой спонтанный план, торопливо стаскивая с себя одежду.

Мы успели забраться на кровать, когда дверь дернулась, но не открылась. Заперто. Хоть до этого додумались. Это очень хорошо, есть еще несколько мгновений, чтобы подготовиться, ведь ложиться в центр этого аэродрома совсем не хотелось, мало ли что там может быть на простынях. Устроившись на краю матраса, прикрыла свое нижнее белье покрывалом, расплела косу и растрепала волосы. Так что, когда дверь распахнулась от сильного удара, я приглушенно пискнула и накрылась с головой одеялом, изображая испуг и смущение.

— Что здесь происходит? Как вы смеете врываться в мои покои? — очень зло спросил Жак. Если бы сама не была свидетелем подготовки к приему гостей, то поверила бы его негодованию и удивлению.

— Я пришла за своим мужем, — заявила девица. — Поль, я все знаю. Ты больше не сможешь никого обманывать, и церковь даст мне развод.

— Люси, Вы заблуждаетесь, здесь нет и не было графа Калю, — уже более спокойно сказал Жак. — Имейте приличия, покиньте спальню.

— Хватит юлить, — раздался хрипловатый голос совсем рядом со мной. В следующую секунду одеяло слетело с меня, раскрывая до самого пупка, выставляя на обозрение мою всклокоченную шевелюру, покрасневшее лицо и кружевной почти прозрачный лифчик. Я, конечно, понимала, что мне придется показаться, только я-то думала, что приспущу покрывало, похлопаю глазками, обозначив, что я не Поль, но к такому стриптизу была совсем не готова. Общий "ах" лишь усугубил мою красноту, и заставил поднять глаза на присутствующих и виновника моего смущения. Боже, вот это мужчина. Нет, не так. МУЖЧИНА! Закачаешься! Длинные черные волосы, темные почти черные глаза под густыми бровями, нос с горбинкой, большие, мягкие на вид губы, квадратный упрямый подбородок с просматриваемой щетиной. Глаза смотрели грозно. Ну, сначала грозно, а потом как-то смущенно и даже виновато. Хотя вина во взгляде не помешала ему пару раз скользнуть глазами по моему открытому телу, и с особым интересом задержаться на моей груди.

— Да как вы смеете? — закипел Жак. — Немедленно покиньте комнату!

Этот красавчик все же сообразил вернуть покрывало на место, прикрывая мои плечи. При этом он так низко наклонился, что мне удалось уловить исходящий от него запах морской свежести и прогретого солнцем песка.

— Приношу свои извинения, маркиз ДеБюси, боюсь, моя кузина ввела меня в заблуждение, по этой причине я повел себя столь бесцеремонно. Приношу свои извинения Вам и Вашей даме, — на последних словах его голос заметно сел.

— Моей жене — маркизе ДеБюси, — неожиданно заявил Жак.

"Фью-ю-ю" мысленно присвистнула я. Даже не знаю, кто в этой комнате изумился больше. Самое время делать ставки, кто кого переплюнет в оригинальности и интенсивности окраса. Жак сам побледнел до нежно-голубого оттенка, я покраснела, но это уже стало привычным моим состоянием, высокий незнакомец потемнел лицом, видимо, от досады, священник позеленел от идиотизма ситуации, в которую попал. Победительницей цветового фейерверка стала графиня Калю, она пошла цветными пятнами различных оттенков. Отдаю ей пальму первенства. Молодец, и тут отличиться умудрилась.

— Ты же не собирался жениться, — на что-то намекая, заявила эта в крапинку.

— Конечно, я не собирался жениться на твоей сестре, Люси. Ведь я все это время был помолвлен с...

Упс, а имени-то моего он не знает. Прокол, конечно, но и в невестах я вроде тоже ходить не собиралась.

— Со своей женой, — нашелся он. Но заминка не осталась незамеченной. Я не сомневалась, что они не промолчат и не пройдутся по этому поводу, но и следующих слов совсем не ожидала.

— Как можно забыть имя собственной жены? — отчего-то больше всех возмутился мужчина моей мечты. Помощь пришла, откуда ее совсем не ждали. За нас вступился священник, о котором я почти забыла.

— Немудрено в данных обстоятельствах. Молодая венчанная пара вынуждена оправдываться непонятно в чем перед посторонними людьми в собственной спальне в свой медовый месяц.

Теперь покраснели все, а сам святой отец больше остальных. Гости, предложив перенести разговор в гостиную, покинули спальню, прикрыв за собой дверь.

— Ты! Что это тут плел? — выждав минуту, поинтересовалась я у своего неожиданно обретенного супруга, приподнявшись на матрасе и удерживая свой вес на локтях.

— Да, да, мне тоже интересно, что это сейчас было? — поддержал меня голос из-под кровати, а через несколько секунд показался и сам хозяин голоса. Попутно вынимая оттуда и мои небогатые пожитки в виде измятой майки и джинсов. Кеды снимать времени не было, поэтому очень не завидую тому, кто будет эти простыни отстирывать. Главное, чтобы меня не припрягли. Не люблю я это мокрое дело, да и зуб даю, что машиной-автоматом они не пользуются. Но, кажется, маркиз нас не слышал и не слушал, глубоко о чем-то задумавшись, а потом, видимо, сложив в голове нужную ему картинку, засмеялся в голос:

— Это же гениально, и как я раньше не додумался?! Слушайте внимательно, Вы, девушка, — ткнул он мне пальцем в грудь, и даже край одеяла приподнял, видимо, чтобы убедиться. Мне показалось, или у него действительно, сомнение в голосе промелькнуло? Вот гад, а я тут заступалась за него.

— Учитывая внешний вид и нескромную манеру поведения, у Вас не самое лучшее воспитание и происхождение...

— Я бы попросила... — хотела было возмутиться я и заступиться за родных и близких, годами вбивавших в меня основы социализации.

— Предлагаю вам побыть какое-то время моей женой. Фиктивной, — для чего-то уточнил он, а то я сама не въехала, что ему надобно.

— Вы ничего не теряете, а для меня станете замечательной ширмой, — продолжал Жак, не обращая внимания на мое злое пыхтение. Он меня что, на работу принимает? Или это своеобразное предложение руки и сердца? Не нужны мне его потроха, ни в розницу, ни оптом. А за хамство, так, вообще, самое время перейти на другую сторону баррикад. Вот тогда и попляшет.

— Хамло! — не сдержала я порыв праведного гнева, подтвердив тем самым в его глазах свою невоспитанность. Видимо, у меня на лице он смог прочитать все мои последние мысли, поэтому перешел к контраргументам:

— За вознаграждение, естественно.

А вот это уже другой разговор. Денежки — это международная и межпространственная единица стабильности. Мне его идея сразу показалась не такой идиотской. Умеет он уговаривать.

— По рукам. Только, чур, декорации за твой счет.

— Чудно ты говоришь, — заметил Поль.

— Так, неместная я.

— А зовут то тебя как, неместная?

— Лиза, — улыбнулась я.

— Будешь Элизе, — поправил меня Жак.

— Любой каприз за ваши деньги, — отмахнулась я, но после этой фразы на меня ТАК посмотрели, что чуть не подавилась сказанным. Надо внимательней следить за тем, что говорю. В переводе это прозвучало очень неприлично.

— Э-э-э... В смысле, если так будет лучше, то ладно. А какая будет легенда? — решила сменить тему.

— Ты сама откуда?

— Из России.

Может, зря я ответила правду? В истории я не сильна. Интересно, Отечественная уже была или как? А то сейчас сразу и решат все мои проблемы одной левой, нет тела — нет дела, так сказать. Но, ничего, спокойно отреагировали, пронесло.

— Тебя увезли родители в Россию еще ребенком, предварительно помолвив нас. Дождавшись твоего совершеннолетия, я женился на тебе и привез сюда. Пока этого хватит. Запомнила?

Неужели я выгляжу совсем дурой, чтобы не запомнить два предложения? Просверлив его взглядом для профилактики, с чувством собственного достоинства поднялась, чтобы одеться. Ну и пусть смотрят, девочек я не стесняюсь.

— С этим надо, что-то делать, ты не можешь выйти к гостям в таком виде,— вставил свое слово Поль. Ну, кто бы сомневался, наседка в действии.

-Есть предложения?

Не ответив, Поль направился к двери, назначение которой я еще не знала. Вернулся через полминутки и протянул большой рулон ткани. Я чуть не застонала в голос, когда поняла, что все это сооружение придется натянуть на себя.

— А чье платье? — чтобы не молчать, спросила я. Поль при этом так мило покраснел, и я решила, что не хочу ничего знать, о чем и поставила его в известность. Самостоятельно в это пыточное орудие я влезть не могла, и потому пришлось принять помощь от этих, которые достали уже поучениями. Лекция о правилах поведения сопровождала весь процесс. Ну как можно запомнить табель о рангах в ускоренном курсе в тот момент, когда тебя затягивают в корсет от груди до бедер? Или вам когда-нибудь приходилось учить кучу имен, которые я обязана была знать, когда тебе через голову натягивают нижнее платье с подушкой на пятой точке (от их панталонов я наотрез отказалась).

Единственный, кто действительно получал удовольствие от процесса, был Поль. Он и складочки расправил, и подол подтянул, и даже грудь сам уложил в вырезе, как полагается, а затем занялся высокой прической на моей всклокоченной голове. Результат поразил, честно. Сама не могла глаз оторвать от зеркала. Надо же, а фигура-то у меня совсем даже ничего, и платье оказалось просто чудо, нежно-зеленого цвета, под цвет глаз... хм... Жака. Оно плотно обтягивало фигуру до середины бедра, далее от бедер юбка была подобрана назад и сзади драпировалась в турнюр. Уложенные в корону волосы отливали краснотой в свете свечей и придавали загадочности глазам. Я могла почувствовать себя принцессой, если бы не знала, что под просторным подолом у меня старые кеды, но обуви нужного размера в мужском гардеробе не нашлось. Вот так вот, платье нашлось, а туфли — нет. Жак, надо сказать тоже бедным родственником не выглядел. Темные прямые брюки, белоснежная манишка и черный фрак с зеленым галстуком. Если учесть, что бриджи они уже не носят, то могу предположить, что это все же вторая половина девятнадцатого века, хотя спрашивать не стала, вот бы удивились.

— Если готова, пошли, — подставил Жак мне свой локоть. Я вцепилась в него как утопающая. — Только молчи больше.

Вот не мог, чтобы не съязвить. И мы двинулись к двери, сразу как Жак получил поцелуй наудачу от Поля. Вот так вот, они меня уже даже не стесняются. Хотя, с другой стороны, они же мне за это платят, так что все в порядке. По лестнице мы спускались медленно, чтобы случайно не засветить чудо китайской обувной промышленности. Гостиная оказалась по размеру и атмосфере ничуть не хуже других помещений в этом доме. Красотища. Стены отделаны деревом, мебель с бежевой обивкой и растопленный камин придавали комнате уют.

Загадочный незнакомец, который меня больше всего интересовал, стоял к нам спиной, неотрывно глядя на танец огня. Прэтр уместился на диванчике вместе с графиней Калю, которая, видимо, все это время вещала ему о недостойном поведении ее мужа. Вид у него при этом был такой, что можно было бы предположить, он согласен с провидением, и она вполне заслуживает кары, пусть даже в виде непутевого супруга. Надо бы спасти его от этой энергетической вампирши — и благодарность мне обеспечена, а союзники мне могут еще пригодиться. Взяв эту мысль на заметку, позволила Жаку ввести меня в комнату.

Мгновенно внимание всех присутствующих было направлено на нас. Графиня оглядела меня оценивающе, да и кто бы сомневался, женское соперничество это уже рефлекс, выработанный веками. Только, честно признаюсь, ее снисходительная улыбка сильно подпортила мне настроение, ведь всего пять минут назад в спальне я любовалась на свое отражение, а теперь засомневалась. Жаль, уж очень хотелось произвести впечатление на мужчину своей мечты. Прэтр, облегченно выдохнув, подскочил с дивана под предлогом знакомства, резво уносясь подальше от своей собеседницы. Полноватый мужчина в рясе с добрыми глазами и утомленной улыбкой представился сам:

— Очарован, маркиза. Прэтр Матео Дуранд, — приятный дядька, в обиду не дам.

— Рада знакомству, прэтр, — вполне искренне улыбнулась я.

— У Вас такой очаровательный акцент, маркиза, — с удовольствием поддержал беседу Дуранд.

— Моя жена долгое время прожила в России и переняла многие черты и традиции, — подложил соломки под слабые места ДеБюси. Очень предусмотрительно.

— Очень мило, — натянуто улыбнулась графиня, подходя ближе. — Представьте же нас друг другу, маркиз.

— Позвольте представить, дорогая, жену моего друга, графа Калю, с которым Вам еще предстоит познакомиться, графиня Люси Калю, — и сделал широкий жест руками.

Это, что я типа должна ее любить и жаловать? Не мечтайте. Не дождавшись реакции ни одной из нас, продолжил.

— Моя жена — маркиза Элизе ДеБюси.

И чего она смотрит так пристально? Чего ждешь, глазастая? Интересно, мне нужно кивнуть, сделать книксен или к ее ручке приложиться? Пока я раздумывала, к нам подошел последний свидетель моего сегодняшнего незапланированного стриптиза. Держите меня семеро! Этот мужчина и без того шикарной наружности, в черном фраке смотрелся просто сногсшибательно.

— Маркиза, еще раз хотелось бы принести свои извинения за столь безобразную сцену, невольным участником которой пришлось сегодня быть. И позвольте представиться — Маркиз Тристан Лебрен, — опять я покраснела как маков цвет под его взглядом.

К счастью, все примут это за смущение от поднятой им темы. На самом деле, я на пляже летом позволяла себе и куда меньшее количество одежды, и зрители меня никогда не смущали, так что особо шокирующего для меня ничего не случилось. Но вот под его взглядом я нагреваюсь, таю и плавлюсь. А имя-то какое — Тристан! Шикарное, как и сам мужчина. Эх, маркиз Лебрен, я Ваша навеки. Видимо, он решил проверить мою нервную систему на прочность, так как, наклонившись, прижался своими губами к тыльной стороне моей руки. Ах, черт, меня словно током пробило! Надо же, какой взрывоопасный мужчина, обнять и плакать. Нет, не плакать, рыдать в голос от безнадежности, такой лакомый кусочек — и такой облом. Он же в дедушки годится, причем даже не мне, а моему прадеду. Да и в прошлое, говорят, вмешиваться нельзя, мол, последствия непредсказуемы. Но вы попробуйте удержаться, когда сердечко тянется, а ручки чешутся. Надеюсь, у него так зрачки расширились от моей близости, а не от созерцания моих ногтей. На моих, выкрашенных в черный цвет, ноготках красовались выведенные белым черепа. Соседка по комнате экспериментировала. Сейчас я, конечно, об этом пожалела, а тогда казалось забавным. Как-то не планировала я путешествие в прошлое, иначе, конечно, воздержалась бы. А сейчас приходилось безмятежно улыбаться и делать вид что так и должно быть, может, спишут на странные русские традиции. Краем глаза заметила, как Жак проследил взглядом, на что там уставился гость. Скрежет его зубов, наверное, только глухой не услышал, чувствую, вычтут у меня из зарплаты за этот прокол. К моему счастью, Тристан ничем не выказал удивления, и только в глубине черных глаз вспыхивали смешинки. Ах, чертяка!

Разместившись у камина и разобрав чашки с чаем, предусмотрительно принесенные заботливым дворецким, все переключились на неспешную беседу ни о чем. Конечно, все пытались хоть немного вызнать об истории моего появления, но Жак держался крепко и не сказал ни слова больше, чем мы обговорили. Помолвлены давно. Женился, как и обещал. Счастлив в браке. В свете пока не появлялись, решили побыть вдвоем и поближе узнать друг друга. Мой "супруг" держался молодцом, а мне было достаточно кивать, как болванчику, в нужных местах, соглашаясь со всем, что он говорит. Правда, очень раздражал взгляд графини, которая внимательно оглядывалась все время, как будто, что-то ищет. Хотя, чего это я, конечно, ищет, только не что-то, а кого-то. Но зачем к шторам приглядываться так пристально? Она что, пытается там пыль рассмотреть, чтобы был повод за них заглянуть? Возникло непреодолимое желание предложить ей проверить у меня под юбкой. Сдержалась только потому, что не позволяла себе забывать о кедах. Но это реально нервировало. Кажется, на мое раздражение обратил внимание Тристан и практически незаметно для остальных попытался одернуть свою кузину, но та, видимо, еще хуже меня была осведомлена о приличиях, а может, стервозность зашкаливала. Немудрено, что Поль на мужиков перекинулся.

— Я устала от этой комедии, — взвилась она. — Я точно знаю, что он здесь.

— Прекрати Люси, я уже один раз поверил твоим заверениям и в результате мы оскорбили своим приходом ни в чем не повинных людей, — не сдержался Тристан. Вот, только мне показалось или он действительно имел в виду только меня. Ага, делаю вывод, что о похождениях бирюзовой пары осведомлены практически все, кого это касается, только за голый зад ни разу не поймали. Вывод второй — в доме есть кто-то, кто предоставляет сведения графине Калю. Очень плохо, можно спалиться.

— О чем речь? — состроила я дурочку.

— Милая, это не должно тебя волновать. Просто Люси очень мнительна и иногда видит вещи совсем не в том свете, — а взгляд-то какой честный. Я даже порадовалась, что он на самом деле мне не муж, это ж какие ветвистые рога имела бы, а главное, даже цепляясь ими за потолки, верила бы что любимая и единственная. Думаю, что Люси вцепилась бы Жаку в волосы, но Дуранд успел перехватить ее руку, и ласково похлопав ее по ладони, как ни в чем не бывало сказал:

— Это все нервы.

Я же говорю, хороший дядечка, был бы помоложе, влюбилась бы. Это ж, сколько нужно иметь терпения, чтобы ее еще и успокаивать. Решив, что пора тоже проявить немного человеколюбия и спасти несчастного прэтра, скромно попросила его поговорить со мной наедине, дабы разрешить некоторые душевные сомнения. Он согласился с таким энтузиазмом, что я сразу поняла — только что попала в число его любимиц. Мы перебрались на диванчик в другом конце комнаты, оставив остальных самих разбираться в балагане, который они устроили.

— О чем хотели Вы поговорить, дитя? — перешел к своим прямым обязанностям Дуранд. Интересно, что я знаю о католичестве? Вот то-то и оно. Поэтому не стала юлить.

— Если говорить начистоту, то я решила позволить им наедине обсудить сложные моменты, которые они стеснялись поднять при нас, — ага, стеснялись они, как же! — А еще заметила, что Вы были утомлены чрезмерным вниманием графини, поэтому можете выбрать любую приятную Вам тему, либо отдохнуть. Ваше молчание нисколько не будет оскорбительным для меня, я сама пребываю в расстроенных чувствах от стольких волнительных изменений в моей жизни.

Давненько я не видела такого количества благодарности у кого-то на лице. Кажется, у меня появился друг. Пока прэтр блаженно придавался нирване, у меня появилась возможность немного поразмыслить о творящихся безобразиях вокруг меня.

Во-первых, я однозначно во Франции XIX века. Как занесло — непонятно, а как вернуться домой — неясно. Если виной всему молния, то как это проверить? Подставляться под грозовой разряд ради проверки теории мне совсем не улыбается. Поэтому вывод: придется тут подзадержаться.

Во-вторых, мне, однозначно, повезло. Согласитесь, могло быть и хуже. Оказалась бы в каких-нибудь трущобах без знания обстановки и материальной поддержки, да и со страной могло не фартануть. А тут — крыша над головой, тепло и уют, вполне благожелательно настроенные люди (по крайней мере, в большинстве своем), да и заплатить обещали. Вывод: принимаю предложение о работе и пережидаю, глядишь, что-то прояснится.

В-третьих: устроиться нужно не только уютно, но и безопасно. Хозяин дома на мою девичью честь определенно покушаться не будет, и остается только вычислить крысу в нашем садике. Этот дятел — единственное, что омрачает мои перспективы. Ведь чем дольше нам удастся хранить тайну о моих новых знакомых, тем дольше я смогу комфортно существовать. Вывод: нужно срочно выловить крысу.

И, в-четвертых... Черт, список-то какой длинный получается. Ладно, не отвлекаемся. Итак, в-четвертых: попала ты, Лизка. Втрескалась с первого взгляда в мужика, конечно, шикарного, кто спорит-то, только очень не вовремя. И ведь ни единого шанса. Вот, кто он, а кто ты? Он — маркиз, по всему видно, важная птица, а я так, кукушонок в чужом гнезде. Да и первое впечатление самое стойкое, а где он тебя впервые увидел? Правильно, в чужой постели. Не комильфо. И встреться мы при других обстоятельствах, результат был бы тем же, вон вокруг него какие дамы лавируют. И разве кто-то сказал, что он свободен? Ой, какая неприятная мысль! Последний раз так противно было, когда меня бабушка мылом сквернословить отучала (умела она вырабатывать стойкие рефлексы). Да и вешаться на постороннего мужчину, будучи, якобы в счастливом браке, крайне подозрительно. Вывод: сидим тихо и не высовываемся, не хватало только сердце разбить в придачу к остальным неприятностям.

Когда я вынырнула из своих неутешительных мыслей и вернулась в мир наш бренный, выяснились две вещи. Первая, я так и просидела все это время, во все глаза уставившись на Лебрена. Вторая, он смотрел на меня не менее пристально. Ой-ой-ой! Так, глаза резко отводить нельзя, а то буду выглядеть как нашкодивший мальчишка, застигнутый за кражей сладостей. Переводим взгляд немного в сторону, так, чтобы не было заметно, и чуть выше. Главное, все делать плавно. Замечательно, теперь я смотрю прямо в камин. Когда Тристан наклонился, чтобы поставить чайную пару на столик, заметил, что смотрю я в огонь. А он расстроился. Видимо, был уверен, что это я в нем дыру прожигаю. Правильно думал, солнце, только тебе знать об этом не нужно. Теперь задумчиво вздыхаем и переводим взгляд на падре, не цепляясь глазами за маркиза Лебрена. Я сказала, не цепляясь!!! Оказалось, что это как раз самая сложная задача. Когда чай был допит, гости засобирались по домам. Да и правильно, давно пора! На прощание я получила еще один благодарный взгляд от Дуранда, высокомерный от графини Калю и немного печальный от маркиза Лебрена.

Эх, черноглазый мой, запереться бы с тобой в бронированной комнате на недельку и зажечь. Пусть у меня раньше и не было мужчины, но благодаря интернету, я совершенно точно знаю, что именно хотела бы сделать с тобой. Надеюсь, у меня все эти неприличные фантазии на лице не отразились, а то он как-то подвис. И не только подвис, а еще нервно облизнулся и с трудом сглотнул. Благо, хоть до дверей провожать не пришлось, тут для этого дворецкий водится, а то бы опять чего-нибудь учудила. Как только гости покинули пределы видимости, Жак обессилено обвис на диване, прикрывая глаза. Да уж, выматывающее представление получилось. Странное ощущение, как будто тебя вытолкнули на сцену, а ты совершенно не помнишь роли. Зато теперь я честно могу заявить, что знаю значение словосочетания "ролевые игры". Присела рядом с ДеБюси и вытянула ноги, пытаясь расслабиться. Жак, воспользовавшись моментом, взял мою руку и поднес ее ближе к своему лицу, чтобы рассмотреть творение неизвестного ему автора.

— Чувствую, еще не раз пожалею, что связался с тобой, — устало сказал он.

— Не расстраивайся, — решила поддержать его я, — Все могло быть и хуже.

Да вот такая я, не умею силой слова подбадривать и утешать. Жак страдальчески закатил глаза.

— Думаю, что хуже еще будет.

На этой оптимистической ноте мы отправились отдыхать. Комнату мне выделили смежную с покоями моего "супруга". Она как раз таки обнаружилась за той дверью, через которую Поль за платьем выходил. Так что, в свое полное распоряжение я получила не только апартаменты, но и весь гардероб. Обстановка в точности повторяла спальню Жака, только была отделана в желтом цвете. Окинув свое новое пристанище взглядом, сразу определила, что уютное кресло у камина станет моим любимым местом в этом доме. Маркиз побеспокоился и об ужине для меня и даже о ванне. Золотой мужчина, даром что гей. Особо благодарна была ему за то, что отложил все вопросы на завтра, так как вымотались мы знатно. А он, наверное, хотел, чтобы и Поль присутствовал при этом разговоре.

Кстати, при нашем возвращении, графа Калю уже не было ни в комнате, ни в доме. Оно и правильно, зачем дразнить удачу. Наверняка, к появлению своей жены он будет уже у себя, а лучше бы еще и наехал, мол, где шляется. Было бы хорошо, вот только вряд ли у них так принято. А зря, принцип "лучшая защита — это нападение" — безотказное и веками проверенное средство. Честно говоря, думала, что после всего случившегося спать не смогу, но нет, отключилась практически мгновенно. Видимо, дало о себе знать нервное перенапряжение и усталость, вызванная перебором эмоций. Последнее, что помню перед погружением в блаженную темноту, всплывший в сознании образ черноглазого красавца. Вот его жену я сыграла бы с превеликим удовольствием со всеми возможными опциями и даже бесплатно.

Глава 2

Утро встретило меня оглушительной тишиной. Ни ворчания соседки по комнате, ни топота ног в общем коридоре, ни автомобильных гудков под окнами. И я не смогла сразу определить нравится мне это или нет. Здесь очень тихо, даже слишком. Прислуга, с которой пришлось вчера столкнуться, оказалась на редкость неразговорчива, а настаивать я не стала, может, у них инструкция. И к внезапному появлению маркизы ДеБюси отнеслись крайне индифферентно. Ни единый мускул не дрогнул на лице горничной, которая принесла ужин, как будто здесь каждый день хозяйки объявляются. Все были вежливые, но отстраненные. И как тут жить, если даже словом перекинуться не с кем. Хотя очень сомневаюсь, что между собой они эту тему не перетрут. Перемывание костей хозяевам и их гостям всегда было излюбленным развлечением челяди. Уверена, что здесь этот аттракцион так же в ходу. Я даже могу предположить, где именно можно обзаводиться сведениями и последними сплетнями. Это место неиссякаемой информации не меняется веками — кухня. Осталось придумать способ проникновения в святая святых и стать там завсегдатаем.

Из задумчивости меня вывела открывшаяся дверь в смежную комнату. В образовавшемся проеме показалась голова Жака, и как только он понял, что я уже не сплю, просочился в мою спальню целиком. Потянувшись и удобно сев в кровати, я приготовилась к серьезному разговору, уж очень напряженно он меня рассматривал. Утро вечера мудренее, вот на свежую голову он и задался вопросом, на кой черт я ему нужна. Эх, надо было вчера с ним трудовой договор заключить с пунктом о неустойке.

Пробежав по мне глазами, особо заострил внимание на моих руках с наскальной живописью и маленьких, но очень изящных сережках с аметистами (подарок родителей на совершеннолетие).

— Кто ты? — от его вопроса я вздрогнула, слишком углубилась в свои мысли.

— Лиза Сорокина, — честно ответила я. Если врешь, то можно легко запутаться, а учитывая, что мне придется иметь дело со страдающим провалами в памяти, то отвечать на одни и те же вопросы придется часто.

— Я не спросил, как тебя зовут? Я спросил, кто ты? — и пристально так рассматривает. Ага, ждет, когда врать начну. А вот, фиг тебе.

— Студентка сельскохозяйственного института, факультет агрономии, пролетом из будущего. Хочешь, верь, хочешь, нет. Знаю, что звучит бредово, только хоть убей, сама не смогу объяснить, как так вышло, — выпалила я на одном дыхании. Сам хотел ответов, пусть теперь переваривает.

К моему удивлению, он расслабился и даже улыбнулся мне. Еще раз пробежался по мне взглядом, только на этот раз с таким выражением на лице, как будто я диво — дивное и чудо — чудное. Хотя почему "как будто"?

— Знаешь... — начал он, присаживаясь на край моей постели.

"Вот сейчас и узнаю" — пронеслось у меня в голове.

— Расскажи ты нам все это еще вчера, сдал бы тебя в Сальпетриер.

"Рассказал бы МНЕ это кто-то еще вчера, сама бы сдалась".

— Но у нас с Полем было время все обдумать и обсудить.

"И когда только успевают?"

-Твое появление посреди запертой спальни должно было нас сразу насторожить, но события развивались так стремительно, что в тот момент некогда было думать об этом.

"Да мне, собственно, тоже рейд в чужую спальню в новинку".

— В общем, вот, — протянул он мне мои вещи. — Это многое объяснило и убедило больше, чем любые слова.

В моих руках оказались джинсы (ну да такое они наверняка еще не видели), белая майка с надписью "Сочи 2014" и книга с оттиском на первой странице "Москва 2012 год". Может читать они по-русски и не умеют, но цифры — они и в Африке цифры. Я вздохнула с облегчением, врать не хотелось изначально, но и рассказать все как есть, я откровенно боялась. Еще вчера решила, что буду молчать как рыба, мол, это мое личное дело, и рассказывать ничего о себе не буду. А сейчас просто радовалась, что не нужно будет скрываться и бояться оговориться, или еще что-то в этом роде.

— Просто посмотрели на мои вещи и решили, что такое возможно? Вы не подумайте, я рада, что вы мне верите, сама бы приняла это за розыгрыш, — поделилась я с ним своими сомнениями.

— У меня была бабушка, очень мудрая женщина, к которой я прислушивался больше, чем к кому-либо. Так вот она говорила, что нужно верить очевидным вещам, даже если они кажутся тебе невероятными.

— А моя бабушка говорила, что когда кажется, креститься надо.

Мы смеялись долго, с облегчением, с надеждой, что все не зря, с верой, что судьба знает, что делает с нами.

— Поднимайся, помогу тебе одеться, а то нас Поль заждался уже, — подал мне руку Жак.

— Его любопытство уже доедает? — улыбнулась я, хватая первое попавшееся платье.

Жак помог зашнуровать корсет и натянуть длиннющую юбку.

— Тебе нужна горничная, — вдруг заявил он. — Выберешь себе служанку, не можем же мы с Полем тебя сами каждый раз одевать, а одна ты с этими нарядами не справишься. Вон, по дому с десяток без дела слоняются.

— Нет, — почти выкрикнула я.

— Почему нет? — кажется, я его своим нежеланием иметь помощницу сильно удивила, — А кто тебя причесывать будет, ванну готовить, за платьями ухаживать?

— То, что мне нужна будет помощь, я и так понимаю. Я имела в виду, что не хочу, чтобы это был кто-то из уже работающих на тебя людей.

— Почему? — насторожился он.

— Почему? Я что тебе должна очевидное объяснять? Неужели ты вчера никаких выводов не сделал? — натолкнувшись на его непонимающий взгляд, решила, что все же объяснять очевидное придется.

— Вчера графиня Калю явилась за своим мужем, точно уверенная, что не только застанет его здесь, но и в том, что застанет его в нужный момент. По-твоему, почему?

— Проследила за ним? — Предположил он.

— Конечно, могла, но тогда откуда свидетели? Неужели ты думаешь, что маркиз Лебрен и прэтр Дуранд стали бы втихаря в полумраке вечера красться за ничего не подозревающим графом и выжидать в кустах под окнами момент, когда вы с Полем уединитесь в спальне.

По посуровевшему лицу стало понятно, что маркиз в полной мере осознал, к чему я клоню.

— Вот-вот, Люси действовала наверняка, — озвучила я вслух наши общие мысли. — У тебя в доме крыса, дятел, предатель, осведомитель графини, словом, называй, как хочешь, а суть одна. Но могу тебя обрадовать тем, что появился он недавно.

— С чего такая уверенность?

— А потому что иначе вас бы уже давно с поличным заловили.

-Что?

Ой! Надо фильтровать, что думаю и говорю.

— Извини. Я имела в виду, что она бы уже нашла повод выставить ваши общие дела на всеобщее обозрение. Значит, ей удалось кого-то подкупить, либо кто-то появился совсем недавно. Нанимал в последнее время кого?

— Такими делами занимается Карл Сорел — мой управляющий.

— Доверяешь ему?

— Абсолютно.

— Тогда пусть подберет кого-то и мне, желательно, чтобы у нее не было знакомств в этом доме. А попутно приглядывает за челядью. Нужно найти доносчика, иначе весь наш маскарад и яйца выеденного не стоит.

Жак только кивнул. Не люблю я сообщать плохие новости, а тут каждый новый день плохая новость. И все их приношу я, прям, плохая примета ходячая.

— А ты совсем неглупая, — задумчиво протянул Жак.

От него это звучало практически как комплимент, и я зарделась от удовольствия, нечасто получаю похвалу, а тут признание заслуг от самого маркиза. Надо закрепить успех.

— Если ты согласен с тем, что женщина не только безделушка для украшения дома, хочу сразу обговорить очень важный и принципиальный для меня момент. Я непросто женщина, я человек с мозгами и чувствами. Понял?

Дождавшись кивка, продолжила.

— Поэтому, что бы ни пришло тебе в голову: идеи, предположения или даже домыслы, ты делишься этим со мной, так как мы сейчас в одной лодке. И еще, я из другого времени и другой страны, поэтому в словах, поступках, традициях и привычках мы сильно разнимся. Я не хочу, чтобы за неосторожное слово или действие на мне выжигали клеймо неуча или безнравственности. Мы просто разные. И если у тебя будут какие-то вопросы или сомнения, перед тем, как крутить пальцем у виска, сначала спроси, ладно?

— Я выслушал и все понял. Поэтому, не делая поспешных выводов, спрашиваю, почему я в моменты растерянности должен крутить пальцем у виска?

У меня, наверное, даже лицо вытянулось от досады. Как же сложно-то будет...

Не забывая, о ждущем нас графе Калю, вкратце посвятила его в секреты сленга двадцать первого века. Он был впечатлен. Неудивительно растеряться, когда, казалось бы, привычные ранее слова вдруг обретают совершенно новый смысл. Погружение в современную культуру пришлось прекратить, так как мой собеседник прилично подвис, как только мы перешли к практической части. Фразы "не гони", "не тормози", "не наезжай" сыпались из меня как из рога изобилия, это я еще не переходила к словосочетаниям, содержащим нецензурную лексику. О, как много всего я, оказывается, знаю. Понимание того, что зря я это затеяла, пришло сразу, как только в мой адрес прилетело — "не грузи". Ой, кажется, перестаралась?!

За неимением выбора, напялила те же кеды, что вчера так мешали жить, и направилась с Жаком в столовую, чтобы ошарашить Поля, подтвердив их догадки и, конечно, заправиться энергией. Причем второй пункт для меня был куда существенней. Зайдя в столовую, застали там Поля, нервно расхаживающего по периметру помещения, безжалостно калеча симпатичную, исправляюсь, когда-то симпатичную, льняную салфетку. Заметив наше приближение, он резко остановился, пристально уставившись на нас, ожидая вердикта их догадливости. На его вопросительно-нетерпеливый взгляд Жак только коротко кивнул. Поль расплылся в улыбке, но не стал комментировать. Оно и правильно, тут могут быть лишние уши, а о том, что они будут обо мне молчать, видимо, уже договорились. Молодцы. Оперативно тут у них все: обсудили, решили, уточнили, договорились молчать в тряпочку. Я лишь пожала плечами, без слов подтверждая, что сама не очень-то понимаю выверты судьбы, и направилась пошарить по столу.

Скажите на милость, зачем столько посуды? Для того чтобы съесть обычный омлет или булочку с маслом, надо угадать, чем именно это нужно сделать. Меня частенько раздражала в книгах и фильмах несообразительность героев, которым по хитросплетению сюжета приходилось признавать свою неосведомленность в использовании столовых приборов. Ну, подсмотри ты аккуратненько, кто чем ест и остается лишь подражать, а дальше уже научишься. Теперь я раскаялась и про себя попросила у них прощения. Сидя за большим обеденным столом, заставленным разнообразной утварью, большая часть из которой здесь только для красоты, рассмотреть, чем пользуются другие, невозможно. Тем более сделать это незаметно. Для этого придется встать и перегнуться через весь стол, чтобы можно было заглянуть за все это великолепие и узнать, что для чего. Поэтому, повторяя путь персонажей курьезных сцен, сидела и молча рассматривала большое количество ненужных мне предметов. Передо мной встал выбор: либо я как пещерный человек привычно для себя беру булку руками, а омлет съедаю любой приглянувшейся мне вилкой, либо честно сейчас им признаюсь, что помощь мне непросто нужна, а жизненно необходима. А вот, не дай бог, Жак пригласит гостей вечерок скоротать, в таком случае мне при этом придется изображать совсем не голодную? Придется учиться.

-Хм... — привлекла к себе внимание сидящих напротив меня мужчин.

— Да, Элизе? — подал голос Жак.

— У меня возникли затруднения.

— Какого рода?

— Я немного озадачена количеством металлолома на столе.

— Вы не пользуетесь столовыми приборами? — поразился Поль.

— Нет, что ты. Просто люди со временем решили, что большое количество приборов на столе не имеет большого прока. И максимально сократили использование лишних предметов. Конечно, кое-где при торжественных событиях соблюдается традиция полной сервировки стола, но обычные обыватели мало об этом знают из-за ненадобности. И честно говоря, раньше сталкиваться с таким не приходилось, а так, как здесь мне могут пригодиться такие знания, ваша помощь была бы очень кстати.

— Обязательно этим займемся, — благожелательно отнесся к моей просьбе Жак. — На что еще нам нужно будет обратить внимание.

— Даже не представляю, — пришлось признаться мне. — Вообще-то, я надеюсь как можно реже попадаться кому-либо на глаза.

— По крайней мере, ближайшее время это не будет проблемой. Соседей у нас минимум. Рядом с нами расположены земли Калю и Лебрена, а еще имеется небольшой городок, где живут в основном наши арендаторы. Остальные в данное время находятся в Париже, сейчас разгар светского сезона, — информировал меня Жак, расправляя салфетку на своих коленях.

— Тогда буду учиться тому, что вы сочтете нужным, — сдалась я на их милость.

— Отлично. Предлагаю в таком случае спокойно позавтракать и хорошенько отдохнуть. Начнем завтра с утра, — поставил точку в разговоре мой "супруг".

Завтрак проходил в уютной тишине, хотя я все время ждала, когда они начнут задавать вопросы о будущем и интересоваться историческими подробностями. Они молчали.

— И вы ничего не спросите? — не сдержала я своего удивления.

— Нет, — легко отозвался ДеБюси. — Если будет необходимость, сама скажешь, и тем более, тут нас могут услышать.

— Ну, да, — должна была согласиться я. — Только я все равно ничего нужного сообщить не смогу, никогда историей не интересовалась.

— Странно слышать о себе как об уже свершившейся истории, — немного грустно заметил Жак.

— Это еще не странно, странно — это когда знаешь, что, судя по датам в календаре, ты еще даже не родился. Хотя, что там, ты! Твоих родителей еще и в проекте нет, — у меня это тоже вышло совсем невесело.

Да и с чего веселиться? И я, и они понимали, что мы вчера сами загнали себя в ловушку, из которой еще нескоро сможем выбраться, если сможем, а то глядишь так и будем привязаны друг к другу до конца своих дней. Вот вам и "только смерть разлучит нас". Каждая девушка мечтает о красивой свадьбе с белым платьем, черным лимузином, женихом-красавцем и кучей гостей с весельем до утра. Причем именно в этом порядке. А еще они мечтают именно о свадьбе, а не о семейной жизни. А я умудрилась проскочить самый интересный момент и оказалась сразу замужем. И где справедливость? Чувствую себя обманутой, так что обязательно подам в суд на туристическую фирму, которая обеспечила меня этой горящей путевкой. Знать бы еще, где у них жалобная книга. Эх...

Хорошо, что хоть ребята ко мне дружелюбно настроены и даже помощь готовы оказать. Но это, наверное, оттого что еще не представляют с каким дремучим лесом, в моем лице, столкнулись. А в том, что наша дальнейшая совместная жизнь совсем не будет сахаром, я знала точно, недаром за три года обучения в институте у меня сменилось пять соседок по комнате. Я вроде неконфликтная и невредная, но упрямая сверх меры и, к сожалению, часто именно бестолково упрямая. Это очень усложняет мне жизнь, а точнее, тем, кто меня окружает. Близкие, конечно, привыкли и уже смирились, а вот те, у кого есть выбор, предпочитали дружить со мной на расстоянии. Говорили, что я замечательный друг, но только если в небольших количествах, иначе передоз.

Сразу после завтрака набросали план действий на сегодняшний день, раз уж обучение решено отложить на потом. Надо же меня чем-то занять, а то от скуки можно и приключений на пятую точку найти, для этого даже стараться не придется, они меня сами в последнее время очень жалуют. В итоге мы решили, что сегодня мне предстоит познакомиться с управляющим поместьем, так как без его участия в этом доме ничего не происходит, и нам может понадобиться помощь с его стороны. Ну, надо же, теневое правительство, что ли? Прям кардинал Ришелье местного разлива, чтоб его. Потом еще предстоит подбор кандидатуры на место моей горничной. И как, интересно, это делается? Что-то мне подсказывает, что слово "кастинг" им незнакомо. Также важным пунктом программы мероприятий было изучение полигона будущих боевых действий, то есть буду подробно знакомиться с домом и его окрестностями. Вот заодно и узнаю место дислокации кухни.

Пока Жак озадачивал престарелого дворецкого разыскать управляющего, мы с Полем отправились изучать близлежащие к поместью территории. Сад был грандиозен как на вид, так и по размеру, здесь можно затеряться без права на возвращение, не прилагая при этом особых усилий. Я сделала себе заметку, ни при каких обстоятельствах не гулять здесь одной, либо обязательно делать зарубки на деревьях и кустах. Представив себя отправившуюся на променад по местным красотам с топором наперевес, захихикала, вызвав недоумение на лице моего сопровождающего. На его поднятые в вопросе брови я ответила легким отрицательным покачиванием головы. Сомневаюсь, что он оценит шутку, слишком безумная картина представляется. Так и вижу всю такую из себя маркизу, заблудившуюся в саду, прорубающую путь к дому, размахивая топорищем. Нет, лучше в бандане и с мачете. Улет!

Поэтому, чтобы в реале не пришлось ломиться как оленю через кусты, ища знакомую тропинку, вцепилась в локоть Поля и продолжила осмотр достопримечательностей. В конце концов, что-что, а растения я люблю, и готова оценить их по достоинству.

Разнообразные благоухающие цветочки, кустящиеся декоративные деревца и совершенно невероятных размеров и форм кустарники. Для меня это был рай. Интересно, а меня допустят до святая святых и разрешат покопаться в этом фантастическом месте? Надо будет с садовником подружиться, чувствую, мне он понравится с таким-то вкусом и фантазией. Главное, чтобы его удар не хватил, а то еще решит, что хозяйка работой недовольна, раз сама полезла клумбы полоть. Так что надо будет как-то аккуратно и постепенно подкатывать, глядишь, сладим. Причем, сладим, даже в том случае, если он будет категорически против. Лиза решила, Лиза сделала!

После нескольких поворотов по каменным дорожкам, поняла, что безнадежно запуталась. Поль заметив, что я озираюсь далеко не с эстетическим настроем, проводил меня до беседки. Находясь в самом центре, она оказалась отличной смотровой площадкой. С ее высоты сад был как на ладони.

— Эта беседка как маяк видна со всех уголков сада, так что при возникновении трудностей с ориентацией в пространстве, достаточно найти ее глазами и тем самым определить место своего положения, — подсказал мне Поль. Вот я же говорю просто незаменимый человек. Он тебе и наседка, и дизайнер, и гугл в одном лице. Как только нервное напряжение отпустило, осмотрелась как турист, жаль, фотоаппарата с собой нет.

— Красота! — благоговейно выдохнула я.

— Этот сад — гордость поместья ДеБюси, — поддержал меня граф.

— Чем еще славится столь удивительное место?

— Думаю, что очень скоро достопримечательностью станет молодая маркиза, — улыбнулся мне Поль.

Я даже не нашла, что ответить, потому что не поняла, это был комплимент или высказанное столь деликатно опасение.

Решив, что свежего воздуха пока достаточно, направились в дом. Теперь я уверенно шла по лабиринту сада, ведь из беседки я не только наслаждалась видом, но и определила направление, в котором расположен дом. Дворецкий сообщил, что маркиз с месье Сорелом ожидают нас в кабинете. О, как оперативно сработано, мы-то гуляли совсем недолго. Заставлять себя ждать невежливо, и мы, не задерживаясь, направились к ним.

Кабинет Жака, уже знакомая мне комната, только вот хозяина в нем видела впервые. Надо же, какой важный господин, когда при полном параде за письменным столом сидит. Сразу видно, титулованный месье, хозяин процветающих земель почти прЫнц. Помимо него в кабинете находился ранее незнакомый мне человек, по логике вещей предположила, что это и есть управляющий.

Ух ты, какой колоритный тип. Встретила бы такого на узкой лесной тропке, отдала бы все, что было при себе, а потом уступила путь, лбом пробивая свежую просеку. Беру свои слова о Ришелье обратно, такой дядя в красном платье смотрелся бы либо уморительно, либо убийственно, причем второй вариант более вероятен. Высокий, мощный, с наголо бритой головой, ломаным носом с горбинкой и квадратной тяжелой челюстью... с очень знакомым оттенком зеленых глаз. Пару раз, перебежав глазами с одного мужчины на другого, дала понять, что этот пункт мне крайне интересен.

— И, правда, вроде неглупая, — очень низким голосом пробасил Карл Сорел.

— А то! — не стала скромничать. — Я так понимаю, папаша был совсем не прочь погулять?

— А то! — скопировал мою же фразу Карл. Кажется, я ему совсем не понравилась. Даже тот факт, что я не дура, совсем не прибавил мне привлекательности в его глазах. Вон как изучает, как будто ждет, что я сейчас автомат из-под юбки достану. Последний раз меня так глазами сверлил менеджер в кредитном отделе банка, когда я пыталась ученический заем взять. Осмотрели, просканировали, просветили рентгеном и...послали. Короче говоря, в банке мне отказали, теперь еще этот вот... Неужели я с виду такая неблагонадежная?

Так как впечатление уже сложилось, не стала строить из себя кисейную барышню и, промаршировав через весь кабинет, удобно устроилась в одном из кресел. А что, приглашения ждать? Я для них, в данный момент, не женщина, а предмет обсуждения, так что о моем удобстве заботиться сейчас никто не будет. Так, я не гордая, ну, иногда бываю, сама о себе позабочусь. Жак проводил меня глазами, не сказав ни слова, Поль пожал плечами и занял рядом стоящее сидячее место, Карл фыркнул и многозначительно посмотрел на маркиза. Они, молча, обменивались взглядами, не произнося ни слова, но то, что было у них написано на лице, сказало мне больше, чем, если бы они продолжали диалог вслух. И то, наверное, в голос многое постеснялись бы произносить. По крайней мере, вкратце, выглядело это следующим образом:

"— Как тебя угораздило?

— Сам не знаю.

— Вот это вот недоразумение — твоя жена?

— Временно"

Дальше, видимо, из-за избытка эмоций, уже вслух.

— Идиот, — вот уж не думала, что Жак хоть кому-то может позволить разговаривать с собой в таком тоне.

— Выбора не было, — он еще и оправдывается? Карл, конечно, сила, но болела я за Жака, как-никак он же, типа муж.

— Это у твоих родителей выбора не было, когда ты на свет появился, — а вот с этим согласна. Конечно, не было, генетика — такая штука хитрая, никогда не знаешь, где подножку поставит.

-У нас, между прочим, общий отец, — так его, знай наших!

— Ну, должен же он был хоть что-то в своей жизни сделать правильно, — хм, кажется, уел.

— А вы барышня кто будете? — это уже мне. Надо же, какой, я тоже так умею.

— Маркиза Элизе ДеБюси! — особо выделяя титул, представилась я. Конечно, очень хотелось бы иметь дружеские отношения со всеми жителями этого огромного дома, но нет, так нет. Он, между прочим, первый начал. Пусть он и брат маркиза, но нужно же соблюдать хоть какую-нибудь субординацию. И пусть у них достаточно близкие отношения для критики, но я-то ему никто, точнее, кто он мне, чтобы так со мной разговаривать?!

— Маркиза? — прищурил он глаза.

— Да! Со вчерашнего вечера и до неопределенного пока срока хозяйка поместья. Это не было моей идеей, и мне не нравится положение дел, но выбора нет ни у меня, ни у Вас, — вот-вот, дошло-таки, что я не девочка с улицы. — И пока нам нужно сосуществовать, давайте объявим перемирие, чтобы не осложнять друг другу жизнь.

Он лишь согласно кивнул, хотя энтузиазма во взгляде ни на грош не прибавилось. Уже лучше, пусть лучше холодный мир, чем военные действия.

— Жак сказал, что вам нужна служанка не из местных.

Перенимая его манеру общения, только кивнула.

— В деревне недавно появилась девушка в доме вдовы кузнеца. Осиротев, перебралась к единственной родственнице. С местными незнакома, и сложности у нее с общением, немая она. С таким недостатком хорошей работы нигде не найти, но, учитывая обстоятельства, может пригодиться нам.

Стало очень жаль девчонку. Это в наше время можно найти способ общаться с окружающими хотя бы в социальных сетях, а здесь чуть ли не калека. Так что, если бы у меня даже был выбор, я бы все равно выбрала именно ее. Да и по поводу недостатка еще поспорить можно. Мой папа всегда утверждал, что немая женщина — это мечта каждого мужчины. Правда, говорил он это только шепотом, так, чтобы, не дай бог, мама не услышала. Один раз у него не получилось утаить от нее свои тайные мечты, и он в итоге пожалел, что сам когда-то научился разговаривать.

— Подойдет, — уверенно сказала я. — Посылайте за ней, пусть приступает прямо сегодня.

— Вы уверены? Это может быть сложно, — он меня отговаривает, что ли? Зачем тогда предложил? В другом случае я бы насторожилась или заинтересовалась столь странным поведением, но тут я уже закусила удила и уперлась.

— Жду к вечеру, — твердо сказала я.

Здесь что-то очень занимательное происходит, либо у меня проблемы со зрением, но Карл после моего уверенного ответа как-то оттаял, даже взгляд чуточку потеплел. Вот уж не думала, что он может смотреть чуть ли не благожелательно, но это секундная оттепель растаяла также внезапно, как и появилась. В результате я даже не была уверена, что что-то такое было.

— Как прикажете, маркиза, — с большой долей сарказма протянул Карл и даже насмешливо склонил голову. Вот гад лысый, зря ты так, я же и обидеться могу. Жаль, ты с моим папой не знаком, он бы тебя предупредил, что в расстроенных чувствах я очень на маму похожа. А мама у меня — зверь, когда на кого-то злится, папа точно знает.

Видимо, мои глаза выдали кровожадные намерения, потому что Сорел, кривляться перестал и даже вполне благожелательно предложил провести меня по дому. Сопротивляться не стала и снисходительно согласилась, вызвав у него тем самым нервное подергивание. Возможно я, конечно, зря, но дуэль уже началась. Жак, сразу просчитав то, что в его доме покоя теперь не видать, застонал в голос и, откинувшись в кресле, устало прикрыл глаза. А вот Поль, по-моему, вполне предвкушающе потер руки. Вот и мой секундант. Подмигнув графу, опережая Карла, махнула рукой, указывая на дверь.

— Пойдемте, месье Сорел, я готова осмотреть свои владения. — Так тебе! Величественно улыбнулась и, не дожидаясь управляющего, направилась на выход. За моей спиной раздалось несколько шипящих слов. Учитывая, что перевода я не знала, могу предположить, что это слова непечатного содержания. Значение он мне, конечно, не объяснит, но запомню их обязательно. А что, я очень люблю бить врага его же оружием.

Мы потратили не менее трех часов, осматривая и комментируя каждую комнату в поместье. Само собой, можно было бы пробежаться по коридорам, обозначив расположение основных помещений, но это могло бы быть до того, как он решил прижать меня к пятке. Теперь же я дотошно осматривала каждый закоулок, задавая идиотские вопросы и высказывая еще более нелепые пожелания. Меня саму уже тошнило от обилия дверей, переходов и никому не нужных кладовок. Единственное, что заставляло меня держаться — это отчетливо слышимое шипение, пыхтение и фырканье Сорела. Ради этого я была готова продолжать экскурсию даже до ночи, мне и освещение было бы не нужно, все равно я давно уже ни на что не смотрела. Зато я обогатила свой словарный запас на пару десятков интересных речевых оборотов, это только те, которые я расслышала и запомнила.

Единственное, что меня сдерживало от приказа все переделать, это понимание, что он не будет выполнять мои капризы собственноручно. А настраивать против себя прислугу во всем доме в мои планы совсем не входило. Поэтому пришлось ограничиться тем, что довела его до белого каления своим досмотром. Он, наверное, и сам раньше не был во всех углах особняка, будем считать, что для него это было полезное времяпрепровождение.

Остановилась я, лишь добравшись до кухни. Туда в сопровождении Карла я не пойду даже под дулом пистолета, ведь мне и там пришлось бы корчить из себя стервозину, а это лишнее. Это стратегически важное место я собиралась брать лаской и пониманием, не иначе. Свернув по-быстрому нашу экскурсию, промямлив что-то о том, что пора переодеться к обеду и, бросив своего сопровождающего прямо у двери, ведущей в кухню, ретировалась, пока кто-нибудь из челяди меня не заметил. Не забыла попутно наступить Сорелу на мозоль, напомнив, что жду девушку уже сегодня.

Переодеться мне, конечно, не удалось, да и попробуйте сами с этим балахоном разобраться. Подергав юбку в разные стороны, плюнула на это неблагодарное дело и спустилась в столовую, пополнять прилично растраченную энергию.

Суп пюре, вареные овощи и вино не очень-то подняли настроение. А если учесть, что Сорел составил нам компанию, убили последние душевные силы. Даже мой секундант опять испарился по-английски, и вместе с ним исчезла последняя надежда на приятно проведенный обед. Поковыряв ложкой нечто темно-зеленого цвета, подумала, что вряд ли смогу выжить в месте, где нет гамбургеров, картошки — фри и кока-колы. Пора топтать дорожку к сердцу кухарки.

-Что это? — все же поинтересовалась я, пытаясь хотя бы по запаху определить принадлежность этого к съедобным продуктам.

— Чечевица, — ответил Карл и уставился на меня в ожидании моей реакции.

— Никогда раньше не видела ее так близко, — призналась я. Хотя честно и знакомиться ближе с этой загадочной крупой не хотелось абсолютно.— Вы уверены, что она съедобна?

— Естественно. Ты как будто не от мира сего, — озадачила я его своим незнанием.

-Нет, это неестественно! Естественно — это когда еда радует и видом, и запахом, и вкусом. А это — нечто колышется как живое, только что глазами на меня не лупает.

Жак, к моему удивлению, с удовольствием уплетавший это творение местного повара, подавился, услышав мою оценку. Кашлял он долго с чувством, с толком, с расстановкой до тех пор, пока Карл не сжалился над ним и не постучал по спине, помогая отдышаться. После такой братской помощи мне стало маркиза откровенно жалко. И как он ребра после такого постукивания не выплюнул, для меня осталось загадкой.

— И как тогда должен выглядеть Ваш рацион?

— Суп, если он нормального цвета, конечно. Хлеб, мясо, гарниры разнообразные, картошка в любом виде тоже пойдет, салатики и, конечно, десерт, — мечтательно протянула я.

— Вы как хозяйка можете изменить меню, только не уверен, что мы это переживем.

— Можно? Правда? — игнорируя Карла, заискивающе уставилась на Жака.

Маркиз замялся, видимо, перспектива его пугала своей неизвестностью. Как-то уж совсем неуверенно кивнул он, наконец.

— Но с условием, что сначала ты попробуешь все-таки оценить нашу кухню, перед тем как знакомить нас со своей.

Эх, не доживу. Взяв со стола вареную морковь, отправилась к себе в комнату. Плохие они!

— Можно считать, что обед удался, — услышала я за своей спиной счастливый голос Сорела.

Ах, так?! Если я осталась голодной, им тоже несварение устрою из вредности. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, вернулась к столу и уселась прямо напротив Карла.

— Я передумала, с вами посижу, — заявила я, наблюдая, как его лицо приобретает вид спустившегося шарика. Сделал гадость — сердцу радость.

Так мы и сидели. Он давился чечевицей под моим пристальным взглядом, сопровождающим каждую поднятую ложку. Я периодически откусывала от морковки, всеми силами пытаясь представить, что жую зефир. Выходило плохо. Жак, доев свой обед, тихонечко ушел, оставив нас, наслаждаться обществом друг друга. Карл, конечно, мог делать вид, что мое присутствие ему не мешает, но я-то видела, с каким трудом он сдерживал желание меня придушить. Молодец мужик, стойкая сила воли. Решив, что на сегодня хватит измывательства над краснокнижным видом "настоящий джентльмен", ушла к себе ждать дальнейшего развития событий. Вслед мне раздался жалобный звон раздавленного стакана. Упс, надеюсь, не порезался. Хотя, какая разница?

Следующие несколько часов я передвигала, переставляла и перетасовывала мебель в моей комнате. Мне все нравилось и в прежнем виде, но, от нечего делать была готова лезть на потолок. Однако, задрав голову, поняла, что будет высоковато, и нашла себе другое занятие. Результатом многочасовой работы стало триумфальное возвращение всех предметов на свое исконное место. С чувством выполненного долга и совершенно обессиленная я приземлилась в кресло, стоящее у камина и благополучно уснула.

Разбудил меня стук в дверь. Очень громкий стук в дверь. А это значит, что-либо кто-то очень давно пытается до меня достучаться, либо это Карл Сорел. Ха, оказалось, что это и то, и другое. Злой как черт кардинал Ришелье держал какой-то большой сверток, причем, так, как будто там завернута змея. Он сунул этот загадочный дар мне в руки, а я не смогла сдержать любопытства и незамедлительно засунула свой нос внутрь. Там была коробка с обувью и нечто белое, связанное тесемочкой. Мое любопытство, как цунами, невозможно ни приостановить, ни свернуть, поэтому не успевший сбежать управляющий, вынужден был принять сверток обратно, придерживая его для меня. Развязав тесьму, стала вытаскивать белые матерчатые комочки чего-то до сих пор неизвестного.

— Что вы делаете? — возмутился незваный гость.

Игнорируя его, выбрав один, я встряхнула ткань, расправляя во всей красе. Ой! Это оказались панталоны, которыми я в данный момент размахивала перед носом Сорела. Он зажмурился и возмущенно запыхтел, а я, краснея, пыталась засунуть их обратно, но добилась лишь того, что порвала бумажный пакет, и все это белоснежное великолепие разлетелось по всему коридору и частично повисло на Карле.

— Вы невыносимы, — по-прежнему не открывая глаз, пророкотал управляющий, двумя пальцами стягивая с плеча одну из вещиц.

Неожиданно для меня подоспела помощь в лице очень миленькой, симпатичной девушки лет семнадцати на вид. Светлые волосы, голубые глаза, губы бантиком и пунцовые щеки, но думаю, в этом уже я виновата. В четыре руки мы быстро ликвидировали последствия моей чрезмерной любознательности, а в процессе, кажется, даже понравились друг другу.

— Лола,— представил мне девушку Карл, наконец, открывший глаза. — Как и желали, с сегодняшнего дня является Вашей личной горничной.

— Здорово, — заулыбалась я, рассматривая новую знакомую, уже по привычке игнорируя Карла.

— Рад угодить, — совсем нерадостно отозвался Сорел, и поспешил оставить нас, пока я еще чего-нибудь не устроила. И правильно, береженого Бог бережет.

Схватив Лолу за руку, повела в свою комнату. Наконец-то хоть один нормальный человек появился в моем окружении. Вы спросите, откуда я знаю, что нормальный? Все очень просто. Всем известно, что нормальный человек — это женщина!

— Я — Элизе, — по-простецки назвала я себя. — Так, что, если согласна, работать будешь у меня.

Ошарашенная моим напором девушка, лишь кивала болванчиком и продолжала складывать панталоны в шкаф.

-Да брось ты их, — потянула ее за собой и усадила в кресло напротив себя.

— Давай так, я спрашиваю, а ты киваешь или качаешь головой в ответ.

Дождавшись кивка, перешла к решению первоочередных вопросов.

— Лола, Месье Сорел сказал, что здесь кроме тетки у тебя никого нет?

В ответ кивок.

— Дружишь с кем-нибудь в городе?

Отрицательное покачивание.

— Знакомые в доме?

Тут Лола замялась. Потом резко поднялась, состроила серьезное лицо кирпичом и ткнула пальцем в дверь. Я чуть не треснула от смеха, когда поняла, что вот эта пантомима изображает нашего любезного управляющего.

— Знаешь его?

Девушка неопределенно передернула плечом и развела руками.

— Поняла, видела его и раньше, но близко не знакомы?

Она кивнула.

— Хорошо. Ты мне очень нравишься, думаю, мы поладим, — искренне улыбнулась ей и в ответ получила не менее открытую улыбку. Хотя она вела себя на порядок сдержанней, оно и понятно: в ее глазах, я все-таки маркиза. Но ничего, будем бороться с предрассудками. Мне не нужна рядом овца бессловесная, мне нужен соратник, а то уж очень сложно быть одной среди мужчин с раздутым самомнением. Конечно, есть трудности с общением, но и с этим, думаю, разберемся.

— Пока будем пользоваться кивками и твоей вполне приличной актерской игрой, — хохотнула я, припоминая недавнюю карикатуру на Карла. — Кстати, ты писать умеешь?

Лола грустно покачала головой. Обмозговав одну мысль, решила, что идея-то хороша.

— Хочешь, научу? — предложила я очевидный выход из затруднительной ситуации. Да, и если никому не рассказывать, то это может стать для нас дополнительным козырем, припрятанным в рукаве.

В ответ получила такой благодарный взгляд, что почувствовала себя даже немного неловко. Столько любознательности и желания учиться светилось в глазах. Решено, начнем прямо завтра.

Проболтали мы до самого вечера, точнее, болтала я, а она лишь кивала и периодически беззвучно пофыркивала в кулак. Замечательная девушка вызывала чувство давнего знакомства. Она с легкостью справилась с моим нарядом, ловко стянув его через мою голову, даже не зацепив меня выпирающей подушкой. Помогла распутать прическу и составила мне компанию за ужином. Спускаться к мужчинам я не стала, зачем портить такое замечательное настроение. А Лола сначала отказывалась и мялась, но, кажется, быстро поняла, что совершенно бесполезно спорить со мной, когда я упираюсь.

Когда Лола совершенно откровенно начала клевать носом, я отпустила ее, устроилась на мягкой перине и позволила себе проанализировать прошедший день. В результате получилось, что за прошедшие сутки, проведенные здесь, я обзавелась приличной компанией как друзей, так и не друзей.

Маркиз Жак ДеБюси — скорее все же друг, хоть относится ко мне скорее как к неожиданно свалившейся на голову сестре. Что ж поделать, Санта-Клаус тоже порой ошибается.

Граф Поль Калю — определенно друг, хоть я для него и невероятное приключение, разбавляющее скучное существование, все же всеми силами пытается меня поддержать и помочь по необходимости.

Карл Сорел не друг. Почему-то. Отличный мужик, может, и поладим когда-нибудь. Но очень нескоро.

Лола — она лучше, чем друг — она подруга.

Матео Дуранд — друг. Тот, кому не нравится Люси Калю, автоматически друг, а он еще и человек хороший.

Люси Калю. Ну, этим уже все сказано.

Тристан Лебрен. Затрудняюсь сказать. Враждовать с ним не хочу, уж очень он мне нравится, но и дружить нельзя. О какой дружбе может идти речь, если я на него мгновенно стойку сделала.

У каждого правила есть исключение, которое это правило лишь подтверждает. Так и у меня выходит, что в моей формуле плюсов и минусов, есть одно исключение.

Небольшой анализ привел к порадовавшему меня итогу. Четыре — два в мою пользу. Хороший счет, хороший день.

Глава 3

Утро принесло с собой как новый день, так и новые мучения. Пройдя через экзекуцию одеванием, поблагодарила Лолу за помощь и отправилась на завтрак. К моему непередаваемому счастью управляющий за столом не присутствовал. Заметив мой вздох облегчения, Жак улыбнулся как маленькому ребенку.

— Карл никогда не завтракает с нами, у него в это время объезд земель. До обеда можешь расслабиться и не строить новых козней.

— Я не пытаюсь устраивать ему неприятности, но при этом не даю себя в обиду. А ему почему-то нравится развлекаться за мой счет, так вот со мной этот номер не пройдет.

— Хорошо. Как скажешь. Приступим сегодня к твоей подготовке. Гости у нас бывают часто, так что затягивать не стоит.

Вот с этим я была полностью согласна и с удовольствием приступила к изучению тонкостей столового этикета. Где-то после двадцатого предмета я напрочь забыла названия, с которых мы начинали. Поняв по моему бессмысленному взгляду, что все, сказанное им, осталось вне зоны моей досягаемости, сменил тактику. Теперь он пытался распределять ложки и вилки по блюдам, которые ими едят. Одни для мяса, другие для рыбы.

— Я не понимаю, для чего такие сложности. Неужели нельзя использовать одну ложку и одну вилку с ножом?

— Это основы этикета. И не лезь в чужой монастырь со своим уставом, — осадил меня Жак.

— Сама знаю, что это за безобразие. Это способ вычисления самозванцев. Ну, как у военных, у которых на караульных постах пароли и отзывы. Или это у шпионов было, — промямлила я, продолжая перекладывать столовое серебро по размеру.

-Ты безнадежна. Главное запомни, в большинстве случаев, блюда идут в стандартном порядке, и потому используй вилки от края тарелки и далее в порядке убывания. Бокалы, которые все поднимают, издалека видно, по цвету определишь, что пью остальные.

— А для чего целых три салфетки, мне их все на себя цеплять? — похлопав глазами, добила я маркиза.

— Я, наверное, очень-очень где-то нагрешил, — простонал Жак и замолчал. А чего, спрашивается, замолчал? Только до самого интересного добрались, и это самое интересное опять при себе оставили. А я, между прочим, телевизор уже два дня не видела, у меня, можно сказать, ломка от информационного голода.

— Я жажду грязных подробностей, — намекнула я.

— Ждем Поля и переходим к танцам,— сменил ДеБюси такую животрепещущую тему. Сразу видно — джентльмен, вон как красиво послал. А Поль — это здорово, должен же и мне перепасть хоть кусочек человеческого отношения.

— Не надо ждать, я уже здесь, — раздался бодрый голос от дверей.

Вот как он умудряется так незаметно появляться. Интересно у него свободный доступ или дворецкий гостя проспал? Пока я обдумывала эту мысль, за спиной Поля раздались шаркающие шаги.

— Граф Калю, — запоздало объявил гостя дворецкий и так же шаркающе удалился. Кстати, я так и не узнала, как зовут нашего престарелого Шумахера. Зато теперь понятно, почему гости всегда неожиданность: он элементарно за ними не успевает.

— Очень рад тебя видеть, — счастливые глаза Жака впервые за утро просветлели.

Поль при этих словах словно засветился. Почувствовала себя крайне неловко, как будто подсматриваю в замочную скважину за семейной парой. Перестав поедать друг друга глазами, парни вспомнили и про меня.

— Прошу, маркиза, пройти в музыкальный салон, — склонился над моей рукой Поль.

— Премного благодарна, — чопорно кивнула головой и направилась с ними на следующую экзекуцию.

Я оказалась права — это действительно было издевательство. Причем, пытка взаимная. Уже через полчаса даже Поль пыхтел на мою бестолковость. А что они хотели? Я никогда ни танцами, ни спортом не занималась, физически я даже к длинным походам не подготовлена, а они хотят, чтобы я с первого урока порхала словно бабочка. Хотя, про бабочку я, конечно, загнула. Какая, к чертовой бабушке, бабочка, если я даже на козочку не тяну. То, что позволяло изобразить мое тело, больше напоминало изящную пробежку переевшего бегемота.

Шаги, повороты и поклоны по отдельности были вполне приемлемы для запоминания, но в сочетании и под музыку, наигранную Полем на пианино, тянули лишь на пародию. Самым кошмарным было то, что и без того не приспособленная к танцам, я была затянута в тугой корсет. Спина категорически не желала гнуться, ноги не попадали в такт, в результате чего страдали ботинки Жака. Развороты кружили голову, не позволяя ориентироваться в пространстве, после неуклюжих подпрыгиваний я пыхтела, стонала и краснела от неловкости и недостатка воздуха, благодаря опять же корсету.

— Это безнадежно, — простонал Жак, потирая большим и указательным пальцем переносицу. — Ты способна хотя бы на самый элементарный танец?

Весь мой танцевальный опыт — это посещение двух дискотек в старших классах школы, и это не самые приятные мои воспоминания. Там на танцевальной площадке, на меня смотрели практически, так же, как и эти два эстета. Конечно, там, в блеске ночных огней остальные тоже не блистали хореографическими талантами, но даже на их фоне я смотрелась выброшенной из воды рыбой в предсмертных судорогах.

Видимо, на моем лице отразились все эмоции после воспоминаний об одном из самых провальных выходов в свет, так как и без того кислые выражения лиц стали уж совсем безнадежными.

— Ну, ведь танцевала же ты хоть когда-нибудь,— с последней надеждой предположил Поль. — Продемонстрируй хоть какие-нибудь знакомые тебе па.

Мой жалостливый взгляд и горестный вздох не впечатлил, и мне пришлось подчиниться. Их лица вытянулись уже тогда, когда я с облегчением ослабляла шнуровку корсета, а их глаза выкатились из орбит, как только воспроизвела один из самых известных танцев современности — композицию из "Криминального чтива". Особенно их впечатлило ныряние с зажатым носом и волной свободной рукой.

— Кхм, — подавился воздухом Поль.

— Предлагаю отказаться от танцев, — высказал общее мнение Жак.

— Как ты будешь это объяснять на светских раутах?

— Скажу, что ей запретили врачи из-за серьезной травмы, полученной в результате падения с лошади.

— И судя по всему, больше всего досталось голове, — резюмировал Поль, сочувственно глядя на меня.

— Между прочим, я здесь! — возмутилась я. Конечно, я все это про себя и сама знаю, но слышать это от других, как-то очень неприятно и даже обидно. Особенно если говорят так, как будто меня нет рядом.

— А что толку, что ты здесь? — кажется, Жак разозлился. — Это не делает ситуацию проще.

— Подумаешь, танцевать не умею, но не всем, же быть примами балеринами, — нет ну, правда, обидно.

— А тебя об этом никто и не просил, но и шаманские пляски, которые ты сейчас продемонстрировала, даже на ритуал вызова дождя в диких племенах не годятся.

— Зато я честная, не умею — так не умею, и корчить из себя суперстар не стану. Упала с лошади, так упала, вопрос закрыт. И я есть хочу, — решила отмазаться от дальнейшей экзекуции.

— Как что, так ты о еде. Тебе же не нравится наша кухня? И ужин, как тебе уже известно, будет в семь, а раньше его устраивать неприлично, — откровенно шипел на меня Жак, рассерженной коброй.

— А если я голодная?

— А если я тебя на диету посажу?

А вот это уже удар ниже пояса. Я, между прочим, девушка впечатлительная и впечатать могу так, что мало не покажется. Не зря же в детстве от старшего брата отбивалась. Но и нарываться-то особо тоже не хочется.

— Ну, в семь так в семь, а я что, я как все, — скрипя сердцем, пошла на попятную.

— Хватит, — почти заорал Поль, хватаясь за голову. — Жак, ну почему ты не сказал Лебрену, что она немая.

— В тот момент я ее еще плохо знал, — покаялся Жак.

— Ф-р-р...— только и смогла выдавить на такую наглость.

— На сегодня все, а насчет танцев — то совсем все. Иди к себе, пока я еще держу себя в руках. Завтра попробуем посадить тебя на лошадь, — заявил Жак и ушел не оглядываясь.

— Ура! — заголосила я.

— Даже боюсь спросить, чему ты радуешься? — опасливо поинтересовался Поль.

— Вот наконец-то что-то знакомое. Я умею ездить верхом. У меня дедушка в деревне жил, он-то и научил.

— Слава богу, что хоть что-то ты умеешь. Но я бы в качестве подстраховки на это взглянул, чутье мне подсказывает, что и здесь отличишься своей оригинальностью, — и, развернувшись, ушел вслед за Жаком.

Пусть ерничают, сколько влезет, но я-то умею, хоть и давно это было. Это же сродни езде на велосипеде, если раз получилось, уже никогда не разучишься. Правда же?

Поднявшись к себе, вся в растерянных чувствах металась по комнате рассерженной кошкой и, не переставая, шипела. И так запуганная жизнью Лола, тихонечко жалась в углу, боясь привлечь к себе мое внимание. Вот только эти затравленные глаза и заставили меня взять себя в руки и отказаться от, созревших было в моей голове, планов мести. Пусть мне и хочется их придушить голыми руками, но они же в целом хорошие. Где-то. Чуть-чуть. Нет, правда, хорошие. Это я бестолочь, нужно признать очевидное. Я, конечно, могу быть невероятно продвинутой, но это в своем мире и времени, а здесь я никто, и звать меня никак. А главное, я не знаю элементарных вещей, которые обязана знать каждая девушка моего возраста в этом обществе. И нет смысла злиться на парней, они-то смотрят на все со своей колокольни. Но у нас эти постройки разной высоты, и моя на несколько этажей ушла под землю.

— Не стоит беспокоиться, милая, я просто немного разозлилась на Жака, но ничего страшного не случилось. Да и никогда меня не бойся, я могу иногда пофыркать и поворчать, но никогда не сделаю тебе плохо, — успокоившись сама, решила успокоить и новую подругу.

Как обычно, получив утвердительный, хоть и немного неуверенный кивок, продолжила:

— Зато у нас сейчас есть свободное время до ужина, и мы могли бы приступить к твоему обучению.

Вот ради этого загоревшегося взгляда и стоило сюда попасть. Пусть я не стану гениальным агрономом, зато смогу улучшить жизнь одной замечательной девушке, а, значит, уже все не зря. Воодушевленная мыслью о том, что меня ждет карьера просветителя, рванула в кабинет Жака за бумагой. Чистые листки лежали сверху на видном месте и, отполовинев себе пачку, прокручивала в голове то, с чего начну уроки. Для учебы у меня уже все есть: я со своей светлой головой; ученик, рвущийся к знаниям; бумага в качестве необходимого материала. Осталось найти, чем именно будем писать. Но тут мои глаза и остановились на стеклянной чернильнице и перьях. Вот засада! Теперь встал вопрос — кто научит меня писать перьями, чтобы я могла научить этому Лолу? Представила себе на мгновение, как говорю Жаку, что не могу писать, и вжала голову в плечи. Вряд ли он дослушает до того места, где я буду объяснять, что перья давно вышли из обихода. Тихонечко обратиться к Полю? Равносильно тому, чтобы сразу пойти к Жаку, они же, как попа — неразлучные половинки. Что знает один, знает и другой. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Точно! Начнем с чтения, а потом, решив свою проблему, покажу основы письма и Лоле.

Следующим пунктом моего набега стала библиотека. Ее расположение я запомнила еще с экскурсии. Уж очень впечатлила она своими габаритами и вместительностью. Действительно, грандиозное собрание макулатуры. Почему так уничижительно? Да потому что не раз приходилось читать о том, как попаданка, оказавшись в библиотеке параллельной вселенной, чуть не лопается от восторга. Ага, попала в чужой мир, населенный гоблинами и эльфами, и реально считает, что ей понравится написанное? Да ладно, чужой мир, чужие мысли, неизвестная история, неприемлемая философия. А я, хоть в своем мире, и то уверена, что здесь ничего не привлечет моего внимания. Да, потому что я абсолютно точно знаю, здесь любовно-фантастических романов нет. То есть, мне тут автоматически делать нечего. Я бы сюда ни ногой, если не Лола. На меня философские трактаты и поэзия тоску смертную нагоняют, боюсь отключиться на полушаге, надышавшись чуждой атмосферой. Так что, схватив парочку первых попавшихся книг, отправилась в свою комнату, исполнять заветы дедушки Ленина.

Лола, как привязанная, сидела в кресле и нервно подергивала ногами. Она так нетерпение выражает или сбежать собралась, увидев мой горящий энтузиазмом взгляд? Мне не раз говорили, что это зрелище не для слабонервных.

— Вот, — потрясла я перед собой громоздкими талмудами.— Начнем с изучения букв. С письмом возникли некоторые затруднения, но я их обязательно решу в ближайшее время.

Решу, конечно, куда я денусь. Вот только наберусь храбрости и обязательно решу. Хочешь, не хочешь, а идти все равно к Жаку придется. Или не придется? От посетившей меня идеи даже настроение поднялось. И почему об этом раньше не подумала? Нужно только придумать повод в город выбраться, а там мне одного урока для ознакомления хватит, потом уже сама натренирую руку. Почему-то я была абсолютно уверена, что Дуранд не откажет мне в помощи. То ли его благодарный взгляд при нашей первой встрече был тому причиной, то ли доброта, которой он практически лучится. Но ладно, это потом.

Удобно расположившись у камина, мы с Лолой погрузились в мир знаний. А вот, интересно, все учителя чувствуют себя так же, как я сейчас? Когда на тебя смотрят, как на долгожданное солнце после снежной зимы, то ощущаешь, как у тебя вырастают крылья, и ты можешь горы свернуть. Для меня всегда было загадкой, почему люди выбирают эту, порой неблагодарную, профессию. Теперь знаю, даже если один твой ученик из сотен посмотрит на тебя такими глазами, как сейчас смотрит на меня Лола, то это оправдает все потраченные силы и время. Прям рекламный щит к первому сентября.

И меня вдруг осенило! Вот где моя ошибка. Парни сегодня убили кучу времени, пытаясь приспособить меня к жизни в новых условиях, а я что? Я фыркала, задавала глупые вопросы и постоянно пререкалась, а потом еще на них же и злилась. Обязательно сегодня за ужином извинюсь. Главное, чтобы они в ответ чего-нибудь не съязвили, иначе извинение перерастет в грандиозное выяснение отношений, это я, к сожалению, умею не хуже, чем упираться рогом. Сделав себе эту мысленную пометку, продолжила занятие.

У Лолы оказалась замечательная зрительная память, благодаря чему она легко усваивала новую информацию и радовала меня быстрым продвижением по алфавиту. Конечно, читать за один день научиться невозможно, но и полагаю, что много времени нам на это не понадобится.

— Лола, думаю, что на сегодня хватит, — прервала я урок, бросив взгляд на окно, за которым вечер уже вступил в свои права. В ответ на меня посмотрели нетерпеливо и немного раздраженно. Ого, вот это характер! А у мышонка за розовыми губками острые зубки припрятаны, не зря она мне понравилась.

— Не стреляй в меня глазами, — засмеялась я. — Понимаю, тебе хочется всего и сразу, но это может привести к тому, что с непривычки можно запутаться и заучить неправильно, а переучиваться гораздо труднее, чем усвоить новое. Мы же не бросаем, а сделаем перерыв до завтра.

Лола огорченно кивнула и с неохотой закрыла книгу, которую держала в руках.

— Не надо расстраиваться. Ну, хочешь, можешь оставить ее у себя пока, если тебе так спокойней, — предложила ей компромисс. — А когда изучим все буквы, буду тебе разные книги давать для тренировки чтения.

В следующую секунду меня крепко обнимали. Еще через мгновение она отскочила от меня, как ужаленная и с ужасом уставившись на меня, вся сжалась. Понятно, сказывается социальное расслоение. Сделав несколько быстрых шагов к сжавшейся как пружина девушке, заглянула ей в глаза и сама обняла новую подругу. Она достаточно быстро оттаяла и расслабилась в моих объятьях. Хорошо, что она раньше в господских домах не работала, и в нее еще не въелись эти классовые предрассудки.

Немного позже, спускаясь в столовую на очередной ужин в пестрой компании, решала с чего начать. Сразу в лоб "Прошу прощения" или нужно ни к чему не обязывающий диалог завести, а там уже непринужденно вставить "Я была сегодня не права". Единственное, что меня коробило в обоих случаях, так это то, что обязательно будет свидетель в лице Карла Сорела. Вот, как, интересно, умудриться и извиниться, и не дать ему повода зацепиться за неприятную мне тему. А то, что он не оставит столь лакомый для него кусочек без внимания, очень сомнительно. Да и флаг ему в руки, прицепится так, прицепится, что ж теперь-то. Предупрежден, значит, вооружен, а его ехидство уже не сюрприз. Решив для себя, что хорошие отношения с Жаком мне важнее, чем плохие с Карлом, вошла в столовую.

А сюрприз все-таки случился! И даже целых два. За столом помимо Жака, Поля и Карла присутствовала графиня Калю и маркиз Лебрен. И почему, скажите мне на милость, эти двое всегда парой появляются? Нет, я, конечно, никаких прав на него не имею, но уж очень руки чешутся этой графине прическу поправить. Кажется, мой миролюбивый настрой только что попал Люси под хвост. Не, сначала извинюсь, а потом начну хамить. Знаю, что так нельзя, но душа требует. Как известно, если нельзя, но очень хочется, то нужно обязательно. Не знаю, кто это сказал, но с истиной не поспоришь.

— Добрый вечер, — поздоровалась я с присутствующими.

Люси кивнула, но носик сморщила так, как будто на таракана наступила. Никак я в толк не возьму, где ей дорожку-то перебежать умудрилась? Мы ж последние двадцать лет в разных местах обитали и, скажу больше, в разное время. Хотя я ее тоже больше интуитивно недолюбливаю, без повода, но стойко.

Лебрен, конечно же, не мог проигнорировать приход дамы и встал, чтобы поцеловать мою руку. Нежно так держал мою ладонь, слегка непроизвольно погладив большим пальцем, ставшее внезапно чувствительным, запястье. И губы теплые, твердые, нежные ласково прикоснулись к моей коже, оставляя горящий след и вызывая толпу мурашек вдоль позвоночника. Грохот моего сердца был настолько сильным, что сам Тристан не мог его не услышать. Выпрямившись, чуть сильнее сжал мою руку. Нет, это не было явным намерением смутить меня, скорее ему самому оказалось невероятно сложно прервать прикосновение. Моя голова кружилась, как у хмельной. Даже вцепиться в шевелюру гостьи расхотелось. Ой, мои гормоны, что ж вы, противные, творите со мной! Вот ведь все понимаю и осознаю, но кровь сама скорость набирает, и сердцебиение учащается, и в целом сплошная физиология и химия. А результат какой!!!

Тристан провожал меня к столу, когда я поймала на раскрасневшейся себе взгляд Сорела. Он с такой насмешливой миной разглядывал нас, что сразу понятно, что искры между нами стали общественным достоянием. Криво улыбнувшись, Сорел закатил глаза, типа, вот, так и знал, что что-то подобное выкинешь. А что я? Только еще больше покраснела. Надо срочно переключиться, а еще лучше забить своеобразный клин и отгородиться от Лебрена, а то совсем безвольной становлюсь. С трудом оторвавшись от Тристана, направилась к стоящему у стола Жаку. Положив ладонь на его предплечье, тихо проговорила, заглядывая в глаза:

— Жак, прости меня глупую за сегодняшнее утро. Я знаю, что не права, но очень сложно все это, и я вспылила, — как сложно, оказывается, извиняться, даже в такой простой ситуации. Как должен чувствовать себя человек действительно серьезно провинившийся.

Слава джентльменству! Жак не стал меня мучить, делая вид, что подумает, или обиделся, он просто обнял меня, как вернувшегося домой после долгой отлучки ребенка. Я чуть не расплакалась. Все-таки он замечательный и Поль замечательный, потому что сам все понял и кивнул, не заставляя извиняться перед ним отдельно. И Карл замечательный, почти, потому что придержал язык и не стал комментировать. Лебрен лишь грустно улыбнулся, глядя на наши объятия, а о том, что и он замечательный, и говорит не стоит. А, вот Люси не замечательная, у меня такой момент душевный, а она зубы скалит.

-Такие нежности, — пропела эта белобрысая, — Сразу видно счастливых молодоженов.

Может, у нее зубы раскрошатся, и она перестанет так сладко улыбаться. Должна же быть справедливость на свете.

Устраиваясь за столом, поймала взгляд Тристана. Он изучал меня пристально, напряженно, с какой-то горчинкой, а в следующий момент печально, с безнадежностью упущенной возможности. Неужели я смогла его настолько зацепить, что мое присутствие будоражит его кровь не меньше, чем меня тревожит его присутствие. Вот ничего особенного не делает и разговаривает подчеркнуто вежливо, и прикоснулся-то ко мне всего пару раз, когда к ручке прикладывался, а эффект такой, как будто намеренно соблазняет. Конечно, ничего подобного он не делает, это всего лишь бушуют мои проснувшиеся и свихнувшиеся на нем гормоны. Да и взгляды кажутся загадочными из-за мерцающих на столе свечей, сама себе все напридумывала. Интересно, я сейчас себя успокаиваю или накручиваю, потому что и хочется и колется.

— Вы хорошо себя чувствуете? — вот и первый выход Сорела. — У Вас такой сильный румянец, может послать за доктором?

Нисколько не сомневалась, что он пройдется по мне, удивляло только количество времени, которое ему удавалось сдерживаться.

— Жарковато здесь, — и припечатала его таким выразительным взглядом, что другой бы на его месте поостерегся, но куда там, это же Карл...

-Удивительно... — и он многозначительно обернулся на нетопленый камин.

— Наверное, на улице сегодня особо солнечно, — еще одна попытка оправдаться, была погублена звуком раскатистого грома за окном.

На этот раз Сорел даже говорить ничего не стал, а просто насмешливо приподнял брови. Хочешь меня заловить, а вот фиг тебе.

— Что и требовалось доказать, перед грозой всегда парит, — парировала я и демонстративно занялась ужином. Ужин — это что-то! Чечевица оказалась цветочками по сравнению с этой кашей. Не подавая вида, я исправно давилась этой жижей, лишь бы не продолжать спор. А с местной кухаркой нужно что-то делать. Тут два варианта либо я перетягиваю ее на свою сторону, либо аккуратненько прикапываю в клумбе. Если на кухне толку мало, то хоть на удобрение сгодится. Что делать, растения я люблю гораздо больше, чем людей, особенно тех, которые пытаются приучить меня к здоровой пище.

— Расскажите нам, пожалуйста, как там, в России, — неужто принцесса снизошла до беседы?

— Что именно Вас интересует? — решила уточнить я, тысячу раз уже пожалела, что так небрежно относилась к урокам истории. Что бы она ни спросила, все равно придется врать, а врать я не люблю и не умею. Зато теперь я поняла, наконец, почему, мне эта мадам не нравится. Она всегда находится в ненужном месте и задает неудобные вопросы. В наше время из нее бы вышла отличная журналистка, а здесь она вездесущая и везде сующая свой нос соседка.

— Что носят модные дамы в этом сезоне? — Боже, ну что за бред? Вот честно, неужели ничего более интересного спросить не могла, вот про новинки в удобрениях — это я запросто, а шмотки это не мое. Я когда слышу фразу о том, что в этом сезоне модный цвет — это лавандовый, так сразу перед глазами ваза с цветами, которая у меня никак с одеждой не ассоциируется.

— Платья, — буркнула в ответ и занялась, фу-у-у, пропаренной рыбой. Вот, правда, это рыбешка с белыми, выпученными глазками — куда более приятная компания. К моему удивлению, Сорел наградил меня понимающим и даже немного поддерживающим взглядом. По всей видимости, наша красавица его тоже не воодушевляет.

Люси на мой сжатый ответ дулась недолго и продолжила допрос.

— Поговаривают, турнюр и корсет скоро выйдут из моды, что, по-вашему, его заменит?

Она как будто чувствует, что в этом разговоре я несостоятельна, поэтому и интересуется. А что я могу ответить? Женщины ни за что не откажутся от восхищенных взглядов мужчин, поэтому выпирающую из корсета грудь сможет заменить только пара килограммов силикона.

— Платья без корсета и турнюра, — как можно более снисходительно ответила я. За столом раздались сжатые смешки. Графиня хмыкнула и, слава богу, замолчала. Давно бы так, а то прицепилась.

Больше разговор поддерживать никто не желал и тишину обеда, прерывали лишь редкие раскаты грома и стук дождя по окнам столовой.

— Хорошо, что дождь пошел, очень кстати, — прервал тишину Сорел. — Сегодня как раз закончили пересадку саженцев новых фруктовых деревьев.

— Много потерь при перевозке? — поинтересовался Жак.

— Нет, но приживутся далеко не все, поэтому потери будем подсчитывать следующей весной.

— Далеко везли? — вмешалась я.

-С соседних плодовых плантаций, миль двести, — поддержал меня Жак, помня, что в кустиках и деревцах я понимаю больше, чем в моде позапрошлого века.

— А меняете почему? Вырождаются?

— Нет, хотим улучшить урожай, сейчас появилось новое направление в садоводстве — селекция путем скрещивания видов, — снисходительно заметил Сорел, намекая, что мне, глупой женщине не стоит вмешиваться в беседу взрослых умных мужчин.

— Стоит попробовать, — проигнорировала я его намек.— Практика скрещивания, предложенная Чарльзом Дарвином, очень действенная методика, — так тебе! Сейчас мы на моей территории и здесь нет никого, кто бы знал эту тему лучше.

— Интересуетесь садоводством? — Тристан тоже заинтересовался несвойственными женщине знаниями.

— Это только одно из направлений, изучать которые мне приходилось, маркиз Лебрен, — так приятно на него смотреть открыто, а не украдкой из-под ресниц кидать редкие взгляды. — В целом же, меня интересует все, что касается агрономии.

— Полезные знания в наших краях, Элизе, — хрипловатым голосом маркиз произнес мое имя, смакуя его на языке. — И еще думаю, можно опустить титулы, мне будет крайне приятно, если Вы станете называть меня Тристан.

— Согласна, это очень упростит общение, Тристан, — от волнения мой акцент проявился гораздо сильней, из-за чего имя вышло излишне грассирующе. Лебрен застыл, его глаза загорелись, как будто я его только что приласкала.

Люси громко фыркнула, Жак и Поль переглянулись, и чувствую, придется мне сегодня отвечать на неудобные вопросы, Карл хмыкнул, он-то уже и так все понял.

— Хотите заменить весь сад гибридными растениями, — решила сменить тему, пока на лбу красными буквами вывеска "мне нравится Лебрен" не стала достоянием общественности.

-Это слишком дорого, мы заказали деревья с нужными нам качествами, чтобы впоследствии получить гибридное потомство, — Жак, как всегда на высоте и готов подставить плечо.

— Да вы шутите?! Это же десятилетия работы, — изумилась я. — Саженцам нужно несколько лет до возраста цветения. Я уже молчу о том, что вы хотите даже не плоды, а потомственные деревья.

— А что сделаешь, открытие относительно недавно стало достоянием гласности, гибридные деревья редкость, и те, кто уже добился результатов, ни за что не продадут выведенные растения, — это Карл на меня смотрит как на неразумное дитя?

Вернула ему тот же взгляд.

— Я так понимаю, у Вас есть предложение по решению этой задачи более легким путем? — а вот Тристан отнесся серьезно, за что ему еще один дополнительный балл.

— Конечно, вам для этого даже дерево целиком не надо, — вот теперь на меня все смотрели одинаково заинтересовано. Даже у Сорела глаза загорелись жаждой знаний.

— И что именно Вы предлагаете? — Поторопил меня Жак.

— Прививание, — ошарашила я их непонятным им термином и столь простым решением для себя.

— Что это? — с подозрением посмотрел на меня Карл.

— Метод приращения взрослой ветви уже плодоносящего дерева к нужному вам носителю. В результате два разных вида цветут на одной кроне и, естественно, переопыляются, гибридные плоды уже в первом поколении, — в этот момент почувствовала себя Вавиловым и Мичуриным в одном флаконе с нашим деканом Крапиным.

Как оказывается, здорово быть полезной. Здесь мне даже доучиваться не надо, чтобы уже стать куда лучшим специалистом, чем многие. Вон, как Жак смотрит с благодарностью и смешинками, ну да, вот и я оказалась полезной, не только же по ногам топтаться. Поль весело поглядывал, на жующую свои зубы Люси, она весь вечер напрасно пыталась выставить меня в невыгодном свете, а в итоге сама оказалась в тени. Сразу видно, она не привыкла ко вторым ролям. Карл разглядывал меня с интересом и даже уважением, ага, съел. А вот во взгляде Тристана светилась гордость. Приятно было греться в его тепле, но жаль, что позволить себе этого я не могла.

— Если надумаете, то покажу, как это сделать.

— Покажешь? — Изумилась Люси. У нее в голове не укладывалось, что маркиза может своими ручками хоть что-то делать. Маркиза может и не делает, но я-то могу.

— Конечно, покажу. А как Вы это себе представляете, пришел, воткнул в ствол палку, и она зацвела? — Закатила я глаза. — Для этого нужны несколько этапов, причем, очень аккуратной и дотошной работы, и если хоть раз процесс не увидеть воочию, то вероятность положительного результата практически равна нулю.

— Мы определенно надумаем, — усмехнулся Карл. Кажется, в его глазах я только что стала человеком.

— Мне для этого необходимо побывать в городе и найти некоторые необходимые инструменты, — конечно, можно использовать и подручные материалы, но упустить такой повод выбраться к Дуранду было бы просто глупо. А еще говорят, что нельзя угнаться за двумя зайцами. Можно, еще как можно, а еще третьего пинком подгонять, ну, это если очень надо.

— Это можно устроить, когда дороги достаточно просохнут, чтобы экипаж мог проехать, — заверил меня Жак. — По этой же причине предлагаю Вам, Тристан и Вам Поль и, конечно, Люси остаться у нас в гостях.

Он что, сейчас их ночевать пригласил? Я же теперь не усну от мысли, что где-то совсем рядом за стеной находится Тристан. А еще хотелось быть уверенной, что сегодня Люси все-таки под присмотром у Поля будет. Плохие мысли и ревность очень скверное чувство, но это ж просто издевательство. Вот она, собака на сене во всей своей красе. Да, я такая и лично прослежу расселить их подальше, так как помню, что статус "кузина" в Европе очень расплывчатое значение.

— Пойду, отдам необходимые распоряжения слугам, — подскочила я из-за стола и отправилась на поиски Шумахера. Черт! Все-таки надо узнать, как этого дворецкого зовут-то.

Искомый, обнаружился очень быстро, в соседнем помещении, он пытался щупать молоденькую горничную. Надо же, как интересно, неужто есть еще, чем щупать?

— Милейший, — обратилась я к нему, заставив старика подпрыгнуть от неожиданности и выпустить свою добычу, которая под шумок выпорхнула из комнаты. — Гости останутся на ночь, проследите, чтобы им подготовили комнаты. Думаю, что маркиза Лебрена можно разместить в синей спальне, графу и графине Калю приготовите сиреневую.

Не дожидаясь ответа, отправилась назад в столовую, невежливо уйти, не попрощавшись, тем более что все задуманное уже сделала. Не помню, где именно находится эта сиреневая спальня, но смутно осознаю, что где-то у черта на куличках, самое место для столь любезной дамы. Поля жалко, но это его крест, вот пусть и тянет, а я не намерена проводить ночь под дверью и прислушиваться, кто в какую комнату среди ночи перебегает. А ведь раньше никогда не была излишне любопытной, но ревность, оказывается, меняет людей и их мировоззрение. Вот и я уже готова и на интриги, и на коварство. Докатилась ты, Лизка.

Вернувшись назад, застала совершенно пустую столовую. Вот так номер, и куда их понесло? Прогулка по саду отменяется, комнаты только готовят, ужин, очевидно, закончен. Надо же умудриться потерять пять человек. Где проводят свободное время гости после ужина в родовом поместье? А ответ, как обычно, в самом вопросе. Гости обитают где? Правильно, в гостиной. Там и поищем.

Железная логика меня не подвела, вся честная компания уютно устроилась у жаркого камина с бокалами вина в руках. Жак, увидев мое приближение, подал мне такой же.

— Как дела? — шепотом спросил муж.

— Замечательно, комнаты уже готовят, — улыбнулась ему. И так же шепотом спросила, чтобы не привлекать к себе внимание. — Как зовут дворецкого?

— Томас Тостивинт.

— Запомню, спасибо.

— Еще вопросы?

— Пока нет.

— А вот у меня будут вечером, так что сразу спать не ложись, — предупредил меня Жак, но хоть не злится, вполне доброжелательно было сказано. Хотя, что там, он меня не удивил. К допросу морально готова не была, но разговор определенно необходим. Возможно, внесет ясность, я же не знаю, вдруг Тристан и вправду женат, а я тут слюни на него пускаю.

— Хорошо, буду ждать, — согласилась я и отправилась к креслу, куда и приземлилась.

Атмосфера в комнате была вполне дружелюбная и спокойная, что не могло не радовать, а то в памяти все еще оставалась первая встреча с соседями. У нас бы все так быстро не замяли. Все, медленно смакуя, пили свое вино и беседовали о лошадях. Я же молча время от времени покачивала головой, соглашаясь со всеми утверждениями, а что я могла возразить, все равно не понимаю, о чем они. А вино просто крутила в руках, печально на него поглядывая.

Когда-то еще на первом курсе пришлось поучаствовать в девичнике, где впервые в жизни набралась вином под завязку. События в голове не отложились совсем, а в пересказе моих новых знакомых, картина вырисовывалась не из приятных. Они, перебивая друг друга, делились со мной вчерашними впечатлениями и взахлеб описывали мое нападение на нашего однокурсника в коридоре с вполне определенными целями. По их словам, парень чудом отбился и поспешно сбежал, отказавшись скоротать вечерок в женской компании. Я переживала все выходные, представляя себе, как будет стыдно появиться в институте. Наверняка, весь поток уже в курсе моей пьяной выходки. В конце концов, вечером в воскресенье собрала сумки, намереваясь позорно бежать домой. Тогда-то соседка по комнате призналась, что это была всего лишь шутка, и на самом деле, выпив немного вина, я просто-напросто уснула. Этот вечер имел несколько последствий: соседка очень быстро сменилась, я стала тщательней выбирать друзей, а еще зареклась участвовать в студенческих вечеринках и с тех пор совсем не пью.

— А что Вы об этом думаете? — Вдруг услышала я адресованный мне вопрос Поля.

— Даже не знаю, я совершенно не разбираюсь в лошадях, — призналась я.

Судя по тому, как все озадачены моим ответом, я проспала значительную часть беседы и ответила явно невпопад.

— Вообще-то, речь идет о том, что маркиз Лебрен пригласил нас на совместную охоту в конце недели, — пояснил мне Жак.

— О-о-о. Простите, я немного отвлеклась, — все, что я смогла сказать.

— Охотничьи угодья красивое место, думаю, Вам обязательно понравится. И мне будет очень приятно, если Вы согласитесь составить нам компанию, — вот разве этому черноглазому откажешь? Да я с тобой куда угодно.

— Я с удовольствием полюбуюсь на обещанные красоты. Только должна предупредить, что охотник из меня, как и знаток лошадей, никакой, — сморщила я носик. — Максимум, что можно от меня ждать, это только присутствие.

— Этого будет более чем достаточно, — эх, милый, не смотри на меня так нежно и жарко, а то забуду, что я вроде как хорошая девочка.

— Замечательно, — довольный голос Жака, заставил меня очнуться. — Мы будем готовы. А сейчас думаю, пора отдохнуть.

Все неспешно разошлись по своим апартаментам, а я приготовилась ждать Жака, что-то сомневаюсь, что он забудет об обещанном разговоре. И действительно, не прошло и нескольких минут, как в дверь постучали. А почему постучали, если Жак всегда входит через смежную комнату? Подойдя к двери, я очень аккуратно ее приоткрыла, выглядывая наружу. В коридоре со свечным огарком в руках и нервно переминаясь, стояла Лола, опасливо озираясь по сторонам.

— Что случилось? — забеспокоилась я и жестом позвала девушку зайти.

Лола, переступив порог, начала очень активно махать руками и эмоционально жестикулировать.

— Спокойней, Лола, я не понимаю ничего.

Девушка опустила руки, глубоко вздохнув, перешла к пантомиме. В шаркающей по полу фигуре я легко узнала дворецкого, который направился к ... а вот эта манерная дама определенно графиня Калю.

— И что? Я сама распорядилась, чтобы он проводил гостей в их комнаты.

Лола, махнув рукой, приложила ладонь к губам, изображая разговор, а потом указала на свои уши, ясно услышала нечто, что ее встревожило.

— О чем они говорили?

Лола ткнула пальцем в меня. Ой, как плохо. Наверняка наша красатуля устроила старику допрос с пристрастием. Хоть он ничего толком рассказать и не может, но все и без того подозрительно, ведь никто из слуг не видел моего приезда и не слышал никогда о невесте маркиза. А хуже всего то, что Жак упоминал поездку за мной в Россию, а это должно быть очень длительное отсутствие.

— Что он ей сказал?

Девушка ткнула в меня пальцем, потом показала себе на голову и отрицательно покачала головой.

-Ясно. Он ответил, что ничего обо мне не знает, — мое вслух сказанное предположение подтвердилось быстрым кивком головы Лолы.

— А она?

Быстрое прикосновение к губам, потом жест указал на глаза и следом на меня.

— Приказала следить за мной? — и снова быстрый кивок.

Вот не пойму, Шумахер и есть наша крыса или просто безвольный старик, который эту дамочку-каток боится? Да и его старая закалка, скорее всего, не позволяет перечить благородной даме. Поспешные выводы делать бы не хотелось, но из виду тоже не выпустим. Надо будет приглядеться и проследить.

— Спасибо, Лола, ты даже не представляешь, как помогла. Графиня почему-то очень взъелась на Жака и всячески пытается найти его слабые места, для этого не гнушается грязными методами. В доме есть кто-то, кто рассказывает ей все, что здесь происходит, и теперь благодаря тебе, есть подозреваемый. Очень неуютно жить в доме, если знаешь, что кто-то за тобой следит, понимаешь?

Лола кивнула и доброжелательно улыбнулась, а потом указала на себя и обвела рукой комнату.

— Да, поэтому мы искали человека, который не связан с домом. И я очень рада, что это именно ты, — искренне улыбнувшись, я обняла девушку. Она ответила мне тем же и собралась уходить.

Свечной огарок не пережил нашего разговора, а отпускать Лолу одну по темным коридорам я не решилась.

— Пойдем, провожу,— предложила я, вместе не страшно. На попытку отказаться я не обратила внимания и уверенно вышла в коридор.

О том, что в доме действительно темно и страшно я осознала на обратном пути, спотыкаясь о каждую ступеньку и зацепившись почти за все выпирающие предметы. Хоть с лестницы не скатилась и то радость. Вот где интересно была моя голова? Выходя из комнаты, совсем не подумала взять с собой подсвечник. Можно подумать тяжело было бы. Теперь об этом пожалела, а толку? Мне остался всего один поворот до моей комнаты, когда со всей силы врезалась в кого-то, идущего мне навстречу. Не заорала я лишь потому, что от ужаса у меня в горле пересохло и произнести хоть какой-то членораздельный звук не удавалось. Единственное, что могла так это хаотично размахивать руками в попытке оттолкнуть внезапное препятствие. Потом я услышала отчетливый чирк и меня ослепила загоревшаяся свеча.

— Элизе? — раздался над ухом знакомый хрипловатый голос. Перестав отбиваться, я задрала голову, вглядываясь в лицо Тристана, пытаясь отдышаться.

— Вы меня напугали, — справившись, наконец, с голосом проскрежетала я.

— Что вы здесь делаете? — подозрительно прищурил он глаза.

— Живу, — выдала ему очевидную вещь. — А почему вы не спите?

Вот теперь уже я сверлила его подозрительным взглядом, пока он осторожно устанавливал свечу на стоящий рядом декоративный столик.

— Хотел проверить свою лошадь на конюшне, — спокойно пояснил он.

Интересно, а эта лошадь случаем не в сиреневом стойле?

— Она очень нервничает в новых местах, и боюсь, может взбрыкнуть и пораниться. Она очень молодая и еще не объезжена как должно, поэтому приходится часто проверять и успокаивать как на новых местах, так и в домашней конюшне.

Он все так же пристально смотрел на меня, видимо, ждал, когда и я объясню свое присутствие в темном коридоре. Ладно, я подозреваю его в связи с Люси, а он-то чего так напрягается?

— Провожала свою горничную, у нее свеча прогорела, и я не могла отпустить ее одну. Видите ли, она здесь и суток еще не живет, поэтому плохо ориентируется, а в темноте тем более.

— Сами пошли провожать служанку?

Кажется, я его удивила.

— А что в этом странного? Вы вон, среди ночи в конюшню идете, лошадь проверять, так почему я не могу позаботиться о хорошем человеке? — Немного нервно проговорила я, слишком сильно напрягало такое близкое присутствие Тристана.

— Можете, и что-то подсказывает мне, что это ваше нормальное поведение, — спокойно и утвердительно проговорил он, пристально вглядываясь мне в глаза.

Ой! Держите меня семеро, я, кажется, тону! Вот вроде стою на твердом полу темного коридора, а по ощущениям погружаюсь в теплую негу, и ноги подкашиваются. Тепло разливалось по всему телу, концентрируя горячие щупальца в груди и животе. Там что-то скрутилось тугим жарким пульсирующим комком и заставляло подвинуться ближе к желанному мужчине. В горле пересохло и пришлось провести кончиком языка по губам, смачивая их. Тристан проследил за этим жестом голодным взглядом. Может, ему тоже нужно губы увлажнить? Так я готова помочь! О чем я думаю? Нет, не так, почему я, вообще, не думаю? Все тело жило каким-то диким инстинктом, голова сейчас работала только в одном направлении, пуская беззвучные команды стоящему напротив мужчине "Поцелуй же меня!"

То ли он их не слышит, то ли, в отличие от меня, у него еще есть мысленный процесс, но тоже не особо активный, так как он все сильней сжимал пальцы, на моей руке медленно подтягивая меня ближе к себе. Сопротивляться я не могла, даже если бы даже захотела, его черные глаза гипнотизировали меня как удав кролика. Его дикий оголодавший взгляд прожигал во мне дыру и разжигал неведомую раньше жажду. Я, прижатая к нему всем телом, ощущала исходящий от него жар и мощь. Тугие мышцы ощущались даже через слои одежды, и я непроизвольно смогла потереться об него грудью и бедрами. Движение было едва заметным, но от него Тристан задышал глубже и чаще. Мои губы приоткрылись готовые позволить ему все, чтобы он не пожелал. Лебрен склонился надо мной, не разрывая цепкого взгляда охотника поймавшего свой трофей.

Свободной рукой прочертил горячую линию вверх по моей руке, плечу и спустился к вздрагивающей от частых вздохов груди, проводя пальцами вдоль выреза декольте. Соски и без того сжавшиеся тугими бутонами, заныли требуя его прикосновения, но пальцы, сделав еще один круг, поднялись к бьющейся на шее жилке, лаская открытую нежную кожу. Я непроизвольно застонала, отчего у него по телу прошла судорожная волна, и он припечатал меня к себе резким жадным движением.

Сцепленные руки я подняла выше, прикладывая их к его груди, и теперь ладонью, накрытой его рукой, чувствовала, как тяжело бухает в груди сердце Тристана. Оно выдавало удары, стучащие в такт с моим. Я, глядя на него, продолжала мысленно кричать, боясь произнести слова вслух "Поцелуй же меня! Поцелуй!" А он, застыв изваянием, пожирал меня глазами, не позволяя себе прикоснуться к моим губам, боясь, что не сможет остановиться. Он боролся с собой, заставляя меня судорожно дышать от нетерпения и тянуться к нему самой, а его руки при этом жили своей жизнью, продолжая обнимать мое тело, поглаживать его и сжимать, вырывая из меня хрипы и тихие стоны.

Плевать, на все плевать! Перестав следить за инстинктами, сама устремилась вперед, желая узнать вкус и жар его губ.

— Элизе, ты где? — раздался совсем рядом голос Жака, а потом раздался скрип двери и тихий хлопок, видимо, мой муж вернулся в комнату, не дождавшись моего ответа.

Я судорожно вздохнула и тяжело выдохнула, Тристан же дернулся от неожиданности, но рук не разжал. Было очень больно наблюдать, как горящие желанием глаза медленно гаснут и заполняются мукой, черты лица заостряются от напряжения, и руки через силу пытаются ослабить объятия. Он медленно прикрыл глаза и отпустил меня. Я стояла, не шевелясь, ни на миллиметр не отстраняясь от его тепла, и чувствовала, как голова плывет в тумане, а тело ломит от разочарования. Сделав еще один длинный выдох, отступила. Тристан, не открывая глаз, сжимал кулаки так, что на костяшках натягивалась и белела кожа. Его прерывистое дыхание — это все что я слышала помимо гулко молотящегося собственного сердца. Это были самые тяжелые шаги в моей жизни, шаги от него.

Подойдя к повороту, ведущему к моей комнате, обернулась. Он смотрел мне вслед глазами тяжелобольного человека. Мне стоило больших трудов не вернуться к нему в этот момент, и я вцепилась пальцами в угол, чтобы не поддаться своему желанию.

— Прости, — одними губами прошептала я.

За что я просила прощения? За то, что приходится ему врать? За то, что делаю ему больно? За то, что не могу позволить себе то, что хочется больше всего? А возможно за то, что позволила увидеть мое желание? Наверное, за все сразу. Будет ли у меня возможность рассказать ему обо всем, и простит ли он меня после этого?

— Иди, — с трудом выдавил он из себя севшим голосом и задул свечу, боясь выдать свою слабость.

Обессилено плетясь к своей комнате, боролась с грозящими пролиться слезами. Переступив порог, и тяжело прикрыв дверь, подперла ее спиной и пару раз существенно стукнулась затылком о деревянную поверхность. Не помогло! Безумная мысль кинуться назад не хотела покидать мою горемычную голову.

— Хм,— раздалось из глубины помещения.

Я уже знала, кто меня ждет, поэтому спокойно открыла глаза и сказала как есть:

— Я только что чуть не изнасиловала маркиза Лебрена посреди темного коридора и не сделала этого только потому, что ты очень не вовремя высунулся из комнаты. А сейчас мне нужно как минимум три причины, которые мне не позволят, наплевав на все, вернуться к нему и продолжить с того места, где ты нас прервал.

Он только присвистнул.

— Не думал, что все так далеко зашло, вы знакомы-то всего два дня.

— А то я не знаю... — ирония не помогла.

— Знаешь, что самое интересное? — я лишь покачала головой. — Заметил я не по тебе, а по поведению Тристана. Никогда не видел его настолько взбудораженным, он даже не пытается скрыть то, как впивается в тебя взглядом. Тебе нужны причины? Так вот, у меня из веских только одна, но зато основная.

— Боишься, что тогда у Люси будут доказательства?

— Конечно, они у нее появятся, но не потому, что Тристан выдаст нас, а потому, что он не станет делить тебя с твоей ролью моей жены. Либо все, либо ничего. Поэтому, если ему станет известна правда, он просто тебя присвоит, и мы с Полем лишимся прикрытия. Если не узнает, то не позволит себе ничего, потому что думает о тебе, как о чужой жене.

Я скептически подняла брови, что-то не показалось мне всего пять минут назад, что он такой сдержанный, как Жак сейчас говорит.

— А сейчас, скорей всего, ты застала его врасплох, и он поддался искушению. Так что я больше чем уверен, уже утром, придя в себя, он попытается отстраниться, и постарается в будущем держать себя в руках.

Не знаю обрадоваться или огорчиться такой новости, но так будет лучше, сама-то я не способна оказалась себя контролировать. Надеюсь, что Тристан, как более сильный духом, удержит нас от опрометчивых поступков.

— В любом случае нам придется ждать, чем все это кончится, — поставил точку Жак и, поцеловав меня в лоб, удалился.

С трудом взяв себя в руки, приготовилась ко сну, и, улегшись на широкую кровать, смотрела в потолок и мечтала о том, что могло сейчас быть, если бы не мое чертово чувство долга.

Заснула я, как и предвидела только под утро, но причина была не та, которую я представляла еще пару часов назад, но она оказалась не менее мучительной.

Глава 4

Глаза открывать совсем не хотелось. Кто бы мог подумать, что я, любительница поспать как сурок зимой, могу промучиться всю ночь бессонницей из-за мужчины. Не я ли, утешая рыдающих днями напролет подруг, увещевала, что ни один самец не стоит женских слез. О, я сочилась красноречием, убеждая их в своей правоте, приводила кучу аргументов и примеров из чужих жизней. Вспомнить бы сейчас хоть один из них. Мне бы сейчас самой не помешала поддержка и пара слов о том, что все притупится и обязательно станет легче. Я бы даже сделала вид, что поверила. Вот, что значит личный опыт, мы все такие максималисты, пока сами не столкнемся с подобной затрещиной судьбы.

Еще пару минут пожалев себя и насладившись сполна самобичеванием, через силу поднялась с постели и направилась приводить себя в порядок. Хочешь, не хочешь, а спуститься к остальным придется. Спасибо Лоле, она уже обо всем позаботилась, и воду для умывания приготовила, и платье разложила, причем самое простое, которое можно одеть без посторонней помощи. Такая забота очень тронула, и упростило и без лишних сложностей тяжелое утро.

Я не знала, как себя вести, что делать и как смотреть Тристану в глаза после вчерашнего происшествия. Еще раз извиниться, покаяться в непристойном поведении или сделать вид, что ничего не случилось? Нет, не буду извиняться, терпеть не могу лицемерия. Было, все вчера было, и я не хочу открещиваться от самых замечательных мгновений моей жизни. Что бы ни ждало нас впереди, я никогда уже не забуду его голодного взгляда и жадных рук. Да и сделать вид, словно ничего не было, не смогу, слишком сильно он влияет на меня своим присутствием. Будь, что будет, решила я, и вышла из комнаты.

Оказалось, что времени уже гораздо больше чем я предполагала. Обед уже остался далеко позади, и только благодаря Жаку я не осталась голодной. Он распорядился подать нам второй обед в малой столовой. Даже не знаю радоваться или огорчаться, что не застала маркиза, было бы легче пройти через все это сразу, а не откладывать на потом тяжелый момент встречи после того, как все изменилось. Но его уже не было, и теперь придется мне мучиться неизвестностью.

Жак, составивший мне компанию за трапезой, молчал и ждал, когда я созрею для разговора. Слова все не шли, и я молча ковыряла вилкой салат из морепродуктов. Терпеть не могу эту гадость, но из-за сковавшей меня неловкости готова была пристально любоваться этой тошнотворной картиной из расплющенных щупальцев кальмаров вперемешку с чем-то склизким и мной не опознанным. Жаль, нельзя молчать вечно, тем более что пристальный взгляд ДеБюси очень давил на расшатанные нервы.

— Он уехал еще до завтрака, — вдруг сказал Жак.

— Наверное, не хотел встречаться? — расстроено прошептала я.

— Думаю, что боялся встречаться, — почти весело исправил меня Жак. — Он умчался с такой скоростью, словно за ним черти гнались. Знаешь, я почти уверен, что мог еще ночью уехать, если бы это было удобно в смысле этикета. Я больше чем уверен, что он сегодня не спал.

— С чего ты это взял?

— Сам видел. И если бы не знал причин, послал бы за доктором. Глаза воспаленные, лицо осунувшееся, бледный от переживания, — и, немного помолчав, добавил. — А ты его, часом, не околдовала, а?

— Ф-р-р... — то ли со смехом, то ли с сожалением фыркнула я. — Не умею, к сожалению, а то бы обязательно.

— Ты и так справилась, без магии умудрилась выбить из колеи самого сдержанного человека, которого я знаю. Всегда такой невозмутимый и благородный, а тут на тебе, зажать в коридоре чужую жену! Кому рассказать, не поверят.

Я, кажется, покраснела. И как понять хотя бы саму себя? Вчера, глядя ему глаза, открыто рассказала, что чуть не изнасиловала едва знакомого мужчину, а теперь краснею от его пересказа моих же слов.

— Интересно, насколько его хватит? — хмыкнул Жак.

Я заинтересовано уставилась на своего "супруга" в надежде на продолжение загадочной фразы.

— Он вернется, — уверенно сказал маркиз, серьезно глядя мне в глаза. — Ты непросто задела его за живое, ты стала для него наваждением. И каким бы морально стойким он ни был, уверен, это сильнее его. Он прощался поспешно, желая как можно быстрее уйти, но каждые несколько секунд бросал взгляд на лестницу. Догадаться, кого он так желал увидеть, несложно. Скорее всего, он еще посопротивляется какое-то время, но все уже решено.

-Ты сейчас это произнес с таким азартом, что мне не по себе от этого, — подозрительно заметила, хотя все внутри меня ликовало оттого, что, возможно, еще все сложится. Надежда умирает последней, а сейчас Жак подарил мне веру, которая несмело расцветала в моей душе.

— Знаешь, обычно за городом очень скучно, а здесь такие страсти, извини, конечно, но я с удовольствием понаблюдаю за тем, как Лебрен будет переступать через свою гордость, чтобы получить хоть крупицу внимания моей жены.

Я запустила в него стаканом, разозлившись не на шутку. Нашел тоже, как развлечься! Знает же гад, что я не могу его подвести, и пользуется этим, чтобы насладиться мыльной оперой не выходя из дома. Жак отклонился от летящего, благо пустого, стакана и засмеялся. Вот теперь я была в бешенстве. Да как так можно! Мы же живые люди и нам плохо от того, что сейчас происходит! А мне хуже вдвойне, потому что я ему вру, потому что могу все изменить, но не делаю этого ради человека, который сейчас смеется надо мной. За бокалом полетела вилка, затем салфетница. Но ни разу не попав, я подскочила сама и рванула к Жаку в попытке наставить синяков собственноручно. Он не стал уворачиваться и, перехватив меня за талию, перетащил на диванчик, где мы и возились следующие несколько минут, пихаясь и кусаясь (ладно, признаюсь, кусалась только я). Оказалось, это очень действенный метод, который позволяет сбросить стресс. Так что к моменту, когда я выдохлась, мое злое шипение уже сменилось громким смехом.

Побарахтавшись еще немного, мы просто остались лежать на узком диванчике, выравнивая дыхание и активно обмахивая раскрасневшиеся лица.

— Успокоилась? — спросил запыхавшийся Жак.

— Да, спасибо.

— Да не за что, тебе было это необходимо, а то очень непривычно видеть тебя в унынии, тем более что повода и нет вовсе.

— Сложно все это, со мной ничего подобного раньше не случалось, — призналась я.

— Поверь мне, с ним тоже. Поэтому все так и интересно, — все-таки вставил Жак, за что и получил от меня еще один увесистый тычок в бок.

— Ай! Больно! — возмутился он.

— А ты перестань издеваться.

Нашу перепалку прервали шаркающие шаги, подскочив мы, спешно оправляли одежду и волосы, посмеиваясь друг над другом. Перед нами, всклокоченными и раскрасневшимися, стоял дворецкий.

— Что-то случилось, Тостивинт?

По крайней мере, это точно не гости. Те попадают в комнату гораздо раньше, чем Шумахер, но по каменному лицу дворецкого мало что можно было прочитать.

— Да месье, возникли некоторые проблемы, — невозмутимо проговорил тот.

Ну вот, а говорил, что здесь ничего не случается, и ему скучно. На самом деле за последние два дня здесь, единственно, только Пришествие не произошло, а все на скуку жалуется.

— Какого рода проблема? — подтолкнул Тостивинта Жак.

— Драка на псарне.

— Мой Айко! — взволновано воскликнул маркиз и бросился прочь из столовой. Любопытство не порок, а принцип жизни, поэтому, недолго думая, я рванула следом за ДеБюси, обгоняя шаркающего дворецкого. Поняв, что так мне не угнаться за маркизом из-за путающейся в ногах юбки, я приподняла подол спереди и, прибавив скорости, побежала быстрее. Звук шагов и непрекращающиеся причитания Жака привели меня в постройку за основным зданием поместья, откуда раздавался громкий визг и чья-то ругань. Почему, чья-то? Эти витиеватые выражения искусно плетет только один обитатель этого дома — Карл Сорел.

Заскочив внутрь, я лицезрела жуткую картину. Лохматый клубок катался по полу, брызгая вокруг себя слюной и кровью. Бедные животные в пылу драки сносили перегородки и переворачивали, находящуюся поблизости утварь.

— Вам так нравиться демонстрировать всем свое нижнее белье? — услышала я над ухом насмешливый голос Сорела. Ах, ну да. Точно. Я резко одернула юбку, которую так и держала в руках.

— Их надо остановить, — решив не обращать внимания на колкость, взволновано проговорила я.

— Самая умная, что ли? Уже пытались, они искусали трех псарей и результата никакого.

— Айко! Айко! — звал своего любимца Жак. — Давно надо было пристрелить Хмурого.

-Я давно предлагал, но тебе все жалко было, — заметил Карл.

— Не хотелось терять хорошего пса из-за того, что тот слишком агрессивен в отношении других собак.

— Вот и дождался, он сейчас покалечит твоего лучшего пса или загрызет.

— Так чего вы стоите и ничего не делаете? — Возмутилась я.

— Хотите попробовать сами? — Насмешливо поднял брови Сорел.

— Конечно, если вы ни на что не годны! — Ответила я ему, возможно, чересчур грубо, но смотреть на то, как два живых существа рвут друг друга, больше не могла. Пробежав глазами по всему помещению, нашла то, что искала. Этот способ я освоила на просторах институтской общаги, где молодые и излишне горячие парни регулярно выясняли отношения посредствам силовых приемов по сценарию "Ты меня не уважаешь?!". Подойдя к найденному ведру, пощупала воду рукой. Ага, ледяная, как раз то, что надо. Не теряя больше ни минуты, схватив полный сосуд, бесстрашно направилась к дерущимся собакам и с размаху опрокинула им на головы холодный душ. Псы, визжа и скуля, бросились врассыпную, сбивая с ног зазевавшихся псарей. Я довольно потерла руки и с чувством выполненного долга пошла на выход, переступая порог, обернулась со словами:

— Чего стоим, кого ждем? Собак по местам загонять тоже мне? — и покинула псарню, не дожидаясь ответа, спиной ощущая с десяток любопытных глаз.

Я очень быстро шагала к дому, зло поджимая губы. Это, каким же гадом надо быть, чтобы устроить диверсию, используя беззащитных животных! У меня нет особой любви к братьям нашим меньшим, и я никогда не стану вязать шерстяной свитерок для выгула карманного песика, а тем более целовать ее мокрый постоянно облизываемый носик, но откровенная жестокость меня очень расстраивает. Я ни капли не сомневалась, что это не случайность, уж очень вовремя все произошло. Именно тогда, когда мы собрались на совместную охоту. Только хоть убей, не пойму, что подобная выходка могла изменить? Ну не возьмет Жак свою лучшую собаку, возьмет другую, вон у него целая псарня, выбирай — не хочу. Да и это же охота и там будет много народу. И Поль с Жаком, само собой, будут на глазах. Бессмыслица какая-то, и это злило больше всего.

Углубившись в свои мысли, я даже не сразу обратила внимание на то, что меня догнал Сорел.

— Шикарный ход, сразу видна рука мастера.

— Да, уже приходилось использовать этот метод, если ты спрашиваешь именно об этом, — на вежливость уже не было никаких сил. — Только раньше это были дурные мужские горячие головы.

Кажется, он не ожидал такого довольно грубого ответа с моей стороны, а я была не в настроении миндальничать. Он даже не сразу решился на продолжение разговора.

— На самом деле я хотел поблагодарить за вмешательство, — вполне искренне сказал Карл. — Мы как-то неправильно начали наше знакомство, признаю, что по моей вине. Но за последние дни у меня была возможность увидеть тебя с другой стороны, и, должен признать, что сделать выбор лучше, чем сделал его Жак, сложно.

Это что, он мне сейчас комплимент отвесил? Я даже остановилась от неожиданности, а потом подозрительно прищурилась.

— Давай сразу к делу, что тебе надо?

— С чего ты решила, что мне что-то от тебя надо?

Как там говорил Станиславский "Не верю!". Вот точно, и я не верю. Вот чувствую я подвох, что-то он задумал. Нет, не прямо сейчас, но в перспективе точно.

— Да у тебя на лбу написано, — честно сказала я.

Каково было мое изумление, когда он растерянно потер ладонью свое лицо. И только когда опустил руку, его осенило, что выражалась я образно, и он сдал себя с потрохами.

— Говори прямо, что надо?

Он хмуро молчал, и было видно, что не расколется. Скорее всего, по его плану разговор должен был развиваться плавно и медленно приближаться к интересующей его теме, а тут хлоп, и у финиша.

— Как знаешь, — поставила я точку в этом бессмысленном разговоре и продолжила свой путь к поместью.

Как же надоела эта недосказанность и загадочность. Ну, ведь в открытую предложила честно поговорить, но нет же, нужно тайну развести. И все-то он видит, и все замечает, знает лучше всех, а из самого и слова не вытянешь. Если ему действительно нужно было что-то важное, то сам придет, а я потом еще подумаю, отвечать или нет.

Залетев на всех парах в дом, чуть не сбив Тостивинта, который как обычно, без какой-то определенной цели курсировал в холе, направилась в свою комнату, зовя по пути Лолу. Она не заставила себя ждать и появилась практически следом за мной, оглядев мое, сильно пострадавшее платье, укоризненно покачала головой.

-Я не виновата, честно, — заглядывая в ее глаза, оправдывалась я.

Она не стала со мной спорить и только лишь помогла стянуть с себя потрепанное и вымокшее спереди одеяние. Мне тоже было жаль этот наряд, он мне больше остальных понравился: простой, неброский и удобный в использовании, но надо же было случиться диверсии именно тогда, когда я в нем.

Приведя себя в порядок, заставила себя расслабиться и успокоиться. Я по большей части и сделать-то ничего не могу, если хозяин и его управляющий не может справиться с ситуацией, я им не помощник. Это все должно их беспокоить, а не меня, так что я готова умыть руки и пустить все на самотек. Мне можно, у меня душевная травма.

-Тащи свою книгу, продолжим урок, — предложила я Лоле, которая мгновенно метнулась к двери. Распахнув ее настежь, девушка поспешила к себе и тут же налетела на стоящего в дверях Сорела с поднятой рукой, которой он, скорее всего, собирался постучать. Учитывая разницу в габаритах, Лола от удара всем телом отлетела назад, и непременно бы упала, но Карл, быстро сориентировавшись в ситуации, успел ее поймать буквально в нескольких сантиметрах от пола.

— Лола! — подскочила я к ним. — С тобой все в порядке?

Девушка безвольно висела на руках управляющего во все глаза, уставившись, как загнанный в угол заяц, на лицо Карла, который взволновано, осматривал ее на наличие повреждений.

— Лола! — еще раз я попыталась дозваться до подруги.

И никакой реакции в ответ. Интересно, это ее так контузило столкновение, или она боится грозного управляющего.

— Лолочка, не пугай меня, — погладила я ее по плечу.

Только от моего прикосновения она, кажется, очнулась и, вывернувшись из рук Карла, резко поднялась и отступила.

— Все в порядке? — повторила я вопрос, вглядываясь в мгновенно покрасневшее лицо. Горничная лишь коротко кивнула и опустила глаза в пол.

Сорел прокашлялся и, пряча глаза, быстро проговорил:

— Я зайду позже.

— По поводу? — решила уточнить, пока не сбежал.

— По поводу нашего сегодняшнего разговора, — давясь словами, пояснил он. Сильно же мужику приспичило.

— А-а-а. Созрел, наконец?

В ответ я получила убийственный взгляд. А разговор-то, видимо, важный для него, раз он через себя переступил и пришел. И даже через силу кивнул. Чудны дела твои, Господи! Меня даже любопытство разобрало, но упрямство сильнее, поэтому время потянуть нужно обязательно.

— Завтра, Карл, сегодняшний день я обещала Лоле.

Девушка, о которой шла речь, схватила меня за руку и начала отрицательно качать головой.

— Не спорь, — успокаивающе похлопала ее по руке. — Я не собираюсь менять свои планы из-за того, что кто-то не стал разговаривать, когда у него была такая возможность.

Сорел промолчал, после чего кинул быстрый взгляд на все еще смущенную девушку и отрывисто кивнул. Ой, как интересно! Он даже не возмутился по поводу того, что я горничную поставила, как дело более важное, чем его неотложный разговор. Вот пусть и помучается, нечего было тумана напускать. Проследив взглядом за удаляющейся спиной управляющего, захлопнула дверь. Стоящая рядом Лола вздрогнула и, быстро кинув взгляд на меня как бы невзначай, стала поправлять свою юбку.

-Я что-то важное упустила? — девушка еще больше покраснела и быстро стала качать головой.

— Шею свернешь, — предостерегла ее я, уж очень рьяно она отнекивается.

Лола замерла, а потом как-то уж совсем печально посмотрев, указала на дверь, изобразила падение и обняла себя руками, как бы напоминая мне о том, что Карл ее поймал. И вот после этого она опять покрылась багрянцем и начала теребить платье.

— Тебе неловко? — догадалась я.

Девушка качнула головой и умоляюще уставилась на меня.

— Ага, могу представить, этот тип на кого угодно страха нагонит, его фотку только в разделе "их разыскивает милиция" печатать, — на непонимающий взгляд Лолы, пояснила. — Говорю, выглядит он как бандит с большой дороги.

Лола беззвучно рассмеялась и, кажется, совсем успокоилась. Вот и замечательно!

— Не стоит его бояться. Он хороший человек, только характер сложный, — решила немного заступиться за Карла, мало ли, а то начнет по углам от него забиваться.

Она о чем-то задумалась, потом медленно кивнула, сложила руки книжечкой и указала на дверь. Надо же, какая нетерпеливая, у самой еще краска с лица окончательно не сошла, а уже готова к труду и обороне.

— Да, конечно, иди. Я тебя подожду.

Надеюсь, вторая попытка окажется гораздо продуктивней первой, а то добьемся только того, что заработаем Лоле сотрясение и доведем до заикания обитателей поместья. Но к счастью, на этот раз Лола, перед тем как выйти, аккуратно открыла дверь, выглянула в коридор, осматривая пространство, и только после этого сделала шаг за пределы помещения. Вот, я же говорю, что она очень быстро учится, молодчинка.

Ждать ее возвращения оказалось совсем недолго, я даже не успела удобно расставить кресла вокруг маленького столика, за которым мы проводили занятия. Лола, заняв свое место, благоговейно опустила книгу в центр стола и нежно погладила ее обложку. Моя преподавательница словесности в средней школе прослезилась бы от этого зрелища. Она в свое время очень натерпелась от нашего класса. И среди наших проделок склеенные страницы ее экземпляра учебника была лишь разминка. Но она так и не смогла привить нам особую любовь к своему предмету. Для начала мы прошлись по тем буквам, которые выучили в прошлый раз, так мы выяснили, что Лола не упустила ни одной из них. Наверное, после занятия она еще с полночи пробегала их глазами, выискивая в данной ей книге.

-Умница, Лола! — похвалила ее, вызывая сияющую улыбку на милом личике.

Следующие несколько часов мы провели, склонившись над книгой, пробегая пальцами по строчкам. Я проговаривала ей буквы пока по отдельности, но думаю, что если она завтра сможет вспомнить все буквы, то можно будет начать читать слоги. Я радовалась ее успехам не меньше самой Лолы и по праву гордилась нами. Когда спина начала болеть, а глаза слезиться, пришлось прервать урок, как обычно к жуткому расстройству девушки.

— Книга тебе, отдых мне, — засмеялась я.

Еще один грустный взгляд и книга медленно поползла по поверхности надежно удерживаемая девичьими ручками.

— Перед сном повторишь, а пока отдохни, голову тоже нужно время от времени остужать, а то мозг закипит.

Ой, зря я пошутила. Лола привыкла верить мне на слово и теперь в ужасе смотрела на меня, дожидаясь скорой кончины от перегрева головы. Я даже успела уловить непроизвольно дрогнувшие руки, которые, скорее всего, хотели пощупать температуру на макушке.

— Лола, я пошутила, — воскликнула я, не желая ее пугать.

Та облегченно выдохнула и укоризненно на меня посмотрела. Ну вот, я умудрилась дважды за вечер вызвать неудовольствие своей служанки, докатилась. Докатилась! Лола, собираясь уходить, направилась к двери, но вдруг остановилась и вернулась, как будто на что-то решившись. Положив книгу на стол, освободив руки, принялась объяснять, что ее беспокоит.

Пальцем указала на меня, потом повела линию на уровне моих глаз и сжала обе свои руки в крепкий комочек и прижала туда, где расположено сердце и опять вернула к глазам.

— Что это? Я не понимаю.

Лола снова показала на глаза, а потом прочертила у себя на лице дорожки, по щекам изображая слезы. Она думает, что я плакала?

— Слезы?

Она отрицательно покачала головой и указала на голову.

— Грустно?

Кивнула, и снова ткнула в область сердца.

— Грустно на сердце?

Снова кивнула и указала на меня.

— Ты считаешь, что мне грустно?

Опять утвердительный кивок.

Когда-нибудь она станет умной, сильной духом и очень проницательной женщиной, которая выделяет главное и зрит в корень. А еще она добрая и замечательная. Вот от ее заботы я и вправду прослезилась, впервые с того момента как попала сюда. Вот так, столько происшествий, а расплакалась я оттого, что кто-то, кому ничего от меня не надо, проявил искреннюю заботу. Лолу не на шутку напугали мои молчаливые слезы, и она стала судорожно оглядываться, не зная, что ей делать. Я ее обняла, чтобы не пугать и тихо сказала, глотая слезы:

— Ничего страшного не случилось, честное слово, не переживай.

Она указала на себя и вопросительно заглянула мне в глаза.

— Нет, хорошая моя, ты не можешь ничем помочь. Не грусти, ладно? А то если я еще и тебя утешать буду, совсем расклеюсь, — засмеялась я сквозь слезы.

Лола лишь сильнее сжала мои плечи, услышав надрывную боль сквозь смех. Аккуратно довела меня до диванчика и крепко держала, пока поток слез совсем не иссяк. Совсем расклеилась. Так нельзя, все только начинается, а я уже нюни распустила. Шумно вздохнула, встряхнулась, мысленно похлопала себя по щекам и после этого отклеилась от Лолы.

— Спасибо, уже лучше. Наверное, это нервы и тоска, ведь я здесь совсем недавно и сложно привыкать к новому месту с новыми людьми, — оправдалась вроде правдоподобно. Ложь она увидеть не должна, ведь я ни словом не соврала, просто чуть-чуть недоговорила. Я ей доверяла и по большому счету могла бы и рассказать о сердечной катастрофе, но тогда нужно было посвятить и в остальное, однако, не думаю, что ей нужна эта правда, да и я не готова это все обсуждать.

Лола сочувственно кивнула и ласково погладила меня по голове, точно, так как делала мама, когда я приходила в слезах с разбитыми коленями или после очередной драки со старшим братом.

— Ну, все, хватит истерик. Надо привести себя в порядок. Совсем скоро ужин, и я не хочу, чтобы Жак переживал из-за моих опухших глаз и красного носа, а то еще в постель уложит как тяжелобольную, с него станется.

Следующие несколько минут мы пытались стереть все следы моей внезапной слабости. Я испытывала на себе посоветованные Лолой примочки для глаз и активно запудривала нос. Перед тем как спустится в столовую, еще раз заглянула в зеркало, чтобы убедиться в успехе наших манипуляций и осталась довольна результатом. Последним штрихом пощипала скулы, чтобы скрыть бледность и направилась на ужин.

А за столом все те же на манеже. Карл с каменной маской безразличия ко всему происходящему и взволнованный Жак, который просто-таки подскочил при моем появлении.

-Элизе, милая! — и я уже была зажата в медвежьих объятиях. Что-то часто в последнее время я попадаю в окружение чужих рук. Это что, такой способ избавиться от меня через хроническое удушение? А потом я была расцелована в обе щеки и очень бережно усажена за стол.

— Ты даже не представляешь, что ты сегодня совершила.

— Почему же, представляю. Я сегодня разняла драку двух собак, — совершенно спокойно резюмировала я.

— Непростых собак, ты спасла ведущих загоняющих.

— Кого?

— Айко является лидером, он ведет за собой загоняющих добычу псов, без него они просто свора.

-То есть, если он их не ведет, они не пойдут за добычей?

— Может, и пойдут, но как одиночки без координации в действиях, а в результате вместо охоты, мы бы искали их по всему лесу, как заблудившихся щенков.

— Без Айко охота бы не состоялась?

— Именно. И притом дело бы не ограничилось одной пропущенной охотой, такого лидера готовят долго, для этого нужен щенок с особыми качествами.

— Но ведь у хозяина угодий наверняка тоже есть охотничьи псы, неужели нельзя пойти за ними? — Задавая вопрос, я специально не произносила имя Лебрена, чтобы сохранить хоть видимость хладнокровия.

— Использовать чужих охотничьих собак, равносильно тому, что попросить его личную лошадь в пользование, — с каким-то трепетным ужасом возмутился Жак.

Видя непонимание на моем лице, Жак только развел руками. Картину прояснил, вмешавшийся в разговор, Сорел.

— Лошади и собаки готовятся под одного хозяина, и никто никогда их не одалживает и ни в коем случае не дает в пользование, это равносильно тому, что придет маркиз Лебрен к Жаку и попросит Вас у него на недельку... покататься.

Фу, как грубо, зато сразу расставило все на свои места. Аристократия! Жена на третьем месте после лошади и собаки и такая же вещь. Закачаешься! Но прогресс налицо, в средневековье в этой очереди перед женщиной еще и меч числился. Да и ответ, зачем все было организовано, теперь понятен. Это я думала, что охоту такой мелочью не отменить, а вон, как оказалось. Расчет все же шел на то, чтобы исключить нас из участия.

— Карл, — одернул Сорела Жак. — Следи за тем, что несешь.

Ух ты, Карл покраснел. Нет, правда, пошел бордовыми пятнами. Зрелище было потрясающим: лысая, блестящая голова ярко-красного цвета, как лампочка. Я залюбовалась. Уверена, что такое состояние для него редкое явление. Вот бы сюда фотоаппарат, я бы этот эксклюзив бережно хранила, так сказать, реликвию для потомков.

— Извините, маркиза, Вы ведете себя и говорите, порой, с мужским взглядом на вещи. Я привык разговаривать с Вами прямо и забылся. Еще раз простите за столь неделикатное высказывание.

Ни фига себе, а извиняется-то он совершенно искренне. Только, на мой взгляд, абсолютно зря.

— Карл, знаете, меня больше устраивает, когда со мной говорят прямо. Поэтому не стоит извиняться и менять свое отношение, оно меня вполне устраивает. Пусть грубо, но зато честно.

Я прямо посмотрела в его глаза, давая понять, что совершенно серьезна сейчас. Он понимающе кивнул и немного расслабился.

Дальше ужин пошел по обычному сценарию: Жак наслаждался трапезой, находясь мысленно где-то далеко от нас; Карл размеренно пережевывал, приготовленное кухаркой, безобразие, периодически поглядывая на меня с любопытством; а я, как всегда пыталась разыскать на тарелке хоть что-нибудь съедобное, производя раскопки среди овощей, крупы и соединяющей их жижи. Не найдя ничего приемлемого для себя, пожевала простой хлеб, запивая чистой водой. Такими темпами от меня одни глаза останутся. И так эти блюда не подразумевают большое количество калорий, так и это есть невозможно. Точно! Пока Жак мне безмерно благодарен, нужно брать быка за рога.

— Жак, — лилейным голосом пропела я, отчего оба мужчины вздрогнули и с подозрением уставились на меня. — Помнишь, мы говорили о том, что ты разрешишь мне внести некоторые изменения в меню?

Жак осторожно кивнул и с трудом сглотнул то, чем чуть не подавился.

— Вот я подумала, если не буду сразу менять все привычные Вам блюда, а лишь вставлю немного своего, так сказать, для ознакомления, ты не будешь против?

Он был явно против, но отказать не посмел и лишь осторожно кивнул.

— Спасибо! — взвизгнула я и поспешила успокоить. — Да не надо так волноваться, Вам понравится, вот увидите!

Получив недоверчивый, но несопротивляющийся взгляд, подскочила, направляясь в комнату, нужно составить список чего именно я хочу, и расписать блюда на составляющие для кухарки. Я летела как на крыльях, уже предвкушая нормальный обед. Вот, а всего час назад плакала. А зачем, спрашивается? Все можно изменить. Для этого не надо ждать у моря погоды, а нужно взять все в свои руки и тогда все будет, как захочешь сама.

Мой энтузиазм чуть не захлебнулся, когда меня осенили две вещи: во-первых, писать мне нечем; во-вторых, кухарка, наверняка, читать не умеет. Ладно, где наша не пропадала? Все равно ж знакомиться хотела, так вот лично все объясню и покажу. Зато руки разомну, а то от безделья скоро плесенью покроюсь.

Вот так развалившись на кровати и мечтательно прикрыв глаза, перебирала в уме, что именно я съем в первую очередь. Сразу сразить их наповал пельмешками в бульоне или лучше начать с борща? А еще хочу чего-нибудь сладенького или пирожков с яйцами и луком. Ум-м-м. На мое предвкушающее мычание отозвался голодный и согласный со мной желудок. Погладив себя по животу, про себя пообещала ему позаботиться обо всем и что он очень скоро будет доволен. Дожила, с частями тела уже по отдельности разговариваю. Раньше, по большей части, только сама с собой, а теперь вон, по запчастям себя воспринимаю.

Из задумчивости меня вывел тихий стук в дверь, странно ведь никого не жду. Поднявшись с кровати и подойдя к двери, приоткрыла ее, выглядывая в коридор. Сказать, что я была удивлена, значит, ничего не сказать. Я была просто в шоке, ступоре, растерянности и оцепенении одновременно. За дверью во всей своей красе стоял маркиз Тристан Лебрен. Я покраснела, потом побледнела и еще пару раз сменила окрас, пока пыталась справиться с бушующей в моей душе бурей. Пальцами вцепилась в дверь мертвой хваткой, то ли чтобы не сбежать в порыве трусости, то ли чтобы не позволить себе на него наброситься буйной нимфоманкой.

С трудом сглотнув ком в горле, и, распечатав мгновенно ссохшиеся губы, прошептала:

— Здравствуй, Тристан.

— Здравствуй, — хрипло ответил он, неотрывно изучая взглядом мое лицо от неверящих глаз до нервно подрагивающего подбородка.

— Зачем ты здесь? — нервно спросила я, не зная, что ожидать от такого внезапного прихода. Какой ответ я хотела получить? Ждала, что признается, что не может без меня жить, или, что собирается куда-нибудь уехать, чтобы разорвать ту нить, которая нас связала? Оба варианта пугали меня, но не спросить я не могла.

— Не знаю, — услышала в ответ. — Я здесь потому, что не мог иначе.

Что это значит? Что это значит для меня? Мой, неозвученный вопрос, он прочитал в моих глазах и, не дожидаясь, когда я его задам вслух, ответил:

— Мне жизненно необходимо находиться там, где есть ты.

Вот так, Лизонька, он сделал свой выбор и, определившись, только что передал всю колоду в твои руки. Теперь все зависит только от тебя, и именно тебе принимать решение, сделать игру или сдать карты.

Интересно, он действительно считает, что я могу отказаться от него? Он сейчас предоставил мне карт-бланш и ждет решения, которое для меня может быть только одним.

Мое долгое молчание заставило его напрячься. Неужели он и правда ждет моего отказа? Я сделала шаг назад, от которого он болезненно дернулся. Сделав еще один шаг, шире открыла дверь, без слов приглашая зайти. Он замер. Не веришь, что я готова на все? А зря. С тобой готова. Тем более что ты сам пришел.

Тристан колебался всего несколько мгновений. Впитанное с молоком матери благородство боролось с чисто мужским инстинктом владеть желанной женщиной. Но всего секунда и он уже рядом, а за его спиной с тихим щелчком закрылась дверь, отрезая нас от всех и вся. Один на один. Глаза в глаза. Он и я.

Испарились все запреты, препятствия и сдерживающие обстоятельства. Он здесь, со мной, это все, что имеет значение.

Я первая сделала шаг навстречу, запуская пальцы в его длинные волосы, молча прося то, чего так и не получила в прошлый раз. Придвинув за талию меня еще ближе, прижимая к своей груди, медленно наклонился к моему рту. Он поймал мой рваный выдох и прижался ко мне поцелуем. Теплые, жесткие и такие нежные губы впивались в меня жадно и требовательно. Боже, какой же он вкусный! Я, замерев, наслаждалась тем, как он пробует меня и лишь сильней прижималась к его телу. Он прервался на мгновение, чтобы заглянуть в мои затуманенные глаза и, дразня, скользнул языком по моим приоткрытым губам, вырывая тихий стон.

Звук ему понравился настолько, что я была приподнята за талию над полом и прижата к двери. Мой небольшой вес позволил ему, прислонив меня к твердой поверхности, освободить себе руки, которые начали свой путь по моему телу. Они были везде жаркие, сильные, жаждущие. Не прерывая голодного поцелуя, он гладил мою шею, мои плечи, руки и, спускаясь на талию, сжимал меня, как будто не веря, что я с ним.

Протиснувшись между моих ног, он позволил мне почувствовать силу своего желания, не давая отстраниться. В ответ я качнула навстречу бедрами, вызвав хрип, рожденный где-то в глубине его горла.

— Элизе, — протяжно выдохнул он мне в шею и сжал руки еще сильнее.

-Тристан, — взмолилась я, сама не зная, о чем прошу.

Все тело ныло, ломило, скручивало, сводило судорогой и пульсировало. Ощущения были настолько сильными и незнакомыми, что я не могла понять мне хорошо или плохо, а может мне настолько хорошо, что аж плохо.

Пока он покрывал короткими поцелуями мои плечи и дразнил языком бьющуюся на шее жилку, я всеми силами пыталась избавиться от мешающей нам одежды. Развязывала галстук, терзала пуговицы на фраке, одновременно с этим пытаясь его стянуть с широких плеч Лебрена. Заметив мои мучения, Тристан стал мне помогать и уже через минуту кроме брюк на нем ничего не осталось. Ой, мама дорогая! У меня от этого зрелища просто пар из ушей пошел, такого скульптурного тела с четко вылепленными тугими мышцами вживую никогда не видела. Я как завороженная пробегала по нему руками, поглаживая его сильные руки и грудь с темной порослью волос и единственно, что чуть слюной не захлебывалась. И это все мне? Я, наверное, в своей жизни сделала что-то очень-очень хорошее, за что мне и досталась эта женская мечта. Я смотрела на него как на большой и вкусный торт и вела себя соответственно. Приблизив лицо к его груди, благо, даже наклоняться было не нужно, нежно и медленно провела кончиком языка от соска до шеи. Его кожа мгновенно покрылась пупырышками мурашек, и я повторила свое действие. Его тяжелый выдох стал для меня наградой. Моя шаловливая рука прошлась от груди до пупка, едва касаясь, заставляя напрячься пресс и дернуться в брюках мужское достоинство. Пока я экспериментировала и изучала мужчину прижимающего меня к стене, он терся лицом о мои волосы, глубоко вдыхая их запах и, не останавливаясь, повторяя:

— Элизе! Элизе! Элизе!

Я прижалась ухом к его груди, слушая тяжелый стук сердца и заведя за Тристана руки, ногтями слегка надавливая, прочертила дорожки до самой поясницы. Вот после этого моего действия у Лебрена сорвало стоп-кран. Меня резко развернули, прижав грудью к деревянной поверхности и стянув платье с плеч, распустили шнуровку корсета. Еще пару легких движений и на мне осталась только нижняя рубашка и скрытые под ней панталончики. Повернув меня к себе лицом, Тристан окинул всю эту картину долгим собственническим взглядом и подхватил меня на руки. Он нес меня по направлению к кровати, не переставая целовать мои губы, щеки и глаза, постоянно что-то неразборчиво нашептывая тихим хриплым голосом.

Нет, так не пойдет, я хочу знать, что он мне говорит, я хочу услышать и запомнить каждое слово, произнесенное моим мужчиной.

— Повтори, — прошептала я Лебрену в ухо, не забыв его при этом тихонько прикусить.

Он остановился среди комнаты и, прямо смотря мне в глаза, четко произнес:

-Я знаю, что ты не моя и от этого невероятно больно. Чувствую себя вором, крадущим мгновения счастья, но удержаться уже не могу. Теперь я существую, только видя тебя, а живу, когда ты смотришь на меня в ответ.

Он наклонился, прижимаясь своим лбом к моему.

-Я презираю себя за слабость и ненавижу за то, что заставляю тебя идти против законов людей и Бога.

Я закрыла его губы руками.

-Ты ни к чему меня не принуждаешь, я сама сделала выбор, — я забыла, что хотела еще сказать, слишком сильно отвлекали его губы, ласково целующие мои пальцы, закрывающие его рот. Вобрав в себя мой указательный палец, слегка его пососал, отчего у меня побежали мурашки по позвоночнику.

-Тристан, — простонала я, и прижалась к нему теснее.

Усадив меня на край кровати, маркиз стянул с меня нижнюю рубашку, и припал к соскам, смакуя и покусывая их, вынуждая выгибаться дугой и крепко держаться за его плечи. Он стоял на коленях, устроившись между раздвинутых коленей, и руками удерживал меня за попку. Его горячие губы по очереди играли то с одной напряженной вершиной, то с другой, в ответ я только хрипло проговаривала как заведенная:

-Тристан! Тристан! Тристан!

Не выдержав сладкой пытки, я подалась ему навстречу и сама поцеловала, желая находиться еще ближе. Поцелуй становился все жарче и все чаще перемежался покусываниями и становился все более диким и голодным. Лебрен осторожно уложил меня спиной на мягкую поверхность и навис сверху.

— Не моя, желанная Элизе, — благоговейно выдохнул Тристан, накрывая меня своим телом. Его руки и губы были везде и всюду. Поцелуи, поглаживания, сжимания и ощупывания. Его рука медленно, но верно спускались вниз, вызывая трепет внизу живота. Его пальцы нащупали жаждущий узелок и нежно на него надавили, вырывая приглушенный вскрик. Я выгнулась и заметалась на простынях в ожидании чего-то волнующего, что он хотел мне подарить. Он поглаживал, потирал и надавливал, отчего меня бросало то в жар, то в холод, пальцы на ногах поджимались, а мышцы сводило судорогой. Я потерялась во времени и в ощущениях, простыни подомной давно сбились в комок, а губы опухли от жестких поцелуев. Из пересохшего горла кроме хрипа уже не вырывалось ни звука и только в редкие моменты, когда поцелуй прерывался для вдоха, беззвучно шептала его имя.

Хоть я и чувствовала, что меня совсем скоро ждет взлет, каскад ощущений накрыл меня внезапно. От точки соединения его руки с моим телом пошла горячая пульсирующая волна по всему измученному телу, вырывая из моей груди надрывный крик блаженства.

Эмоции были настолько сильными, что я, распахнув глаза, резко села на постели. И оказалась в темноте комнаты совсем одна. На мне было все тоже платье, в котором я спускалась к ужину, нерасправленная постель смята, а тело покрыто испариной. Откинувшись на спину, я глубоко и протяжно вздохнула полной грудью, пытаясь привести сердцебиение в норму.

Все было так реально, что я до сих пор чувствовала его руки на себе, губы по-прежнему ныли, а между ног я ощущала горячую влагу желания.

Я поднялась и обхватила себя руками, так как резко остывающее и замерзающее тело отказывалось приходить в норму. Пульсация внизу живота заставляла стиснуть зубы. Напряжение зашкаливало, отчего в глубине души поднялась злость. Я пнула, стоящие рядом с кроватью туфли, развернувшись и схватив подушку, запустила ей в стену. Но мне этого показалось катастрофически мало, и я, уже не сдерживая себя, швыряла во все стороны все, что могла поднять или хоты бы сдвинуть. Разбила несколько красивых вазочек, которые совсем недавно с наслаждением осматривала. Разбила спинку любимого кресла о каминную решетку, сдернула с окон темно-желтые шторы и содрала с кровати все постельное белье.

Выбившись из сил и задыхаясь, я прижалась спиной к стене и медленно сползла вдоль нее на пол. Сидя и прижимая к себе колени, я оглядывала результат своего буйства. Получу завтра нагоняй от Лолы. Закрыв глаза и откинув голову назад, застонала в голос от безысходности. Как же мне было хорошо еще какие-то несколько минут назад, и так же плохо мне сейчас, когда выяснилось, что все доставлявшее мне столько наслаждения, всего лишь сон. Видимо, что-то со мной совсем не так. Ведь безумно злилась, а сейчас сижу и не могу думать ни о чем другом, как только о том, что мне интересно, в жизни он настолько же хорош? Я буду просто не я, если не узнаю ответ на этот вопрос.

Глава 5

Утро ворвалось в мою жизнь грохотом посуды об пол. Резко подскочив, я принялась оглядываться в поисках источника звука. Посреди комнаты с расширенными в ужасе глазами стояла Лола, а у ее ног валялся принесенный ею поднос с завтраком, который я опять пропустила. Она медленно переводила взгляд с одного разрушенного предмета на другой и в неверии хлопала ресницами. И лишь заметив меня, облегченно выдохнула.

— Мне не спалось... — начала я, но вдруг осознала, что не знаю, как объяснить творящийся вокруг меня хаос. Это мало напоминает пересчитывание овец, да и на "дело было вечером, делать было нечего" тоже не тянет.

Я ждала расспросов и взволнованных охов и ахов, а Лола просто рассмеялась. Села на пол прямо там, где стояла и, прикрывая лицо ладонями, раскачивалась не в силах остановиться. Я наблюдала за ней добрых пару минут, а, потом, не сдержавшись, приземлилась рядом с ней и разразилась хохотом. Мы смеялись до слез, до икоты, до боли в легких, пока силы совсем не иссякли.

— Прости меня, я сама понимаю, что теперь все это нужно убирать, и я обязательно помогу, — покаялась я перед Лолой, которая начала осматривать масштабы предстоящей уборки. После моих слов она в ужасе на меня уставилась и быстро закачала головой.

-Я сказала, что помогу. Здесь много работы, в одиночку не сделать и тем более я чувствую себя виноватой, и не спорь, — нажала я пальцем на кончик ее носа. Она обреченно выдохнула, зная, что спорить со мной совершенно бесполезно.

— С чего бы начать? Давай, наверное, с того, что нужно сделать в четыре руки, например, попробуем шторы прицепить на место.

Лола согласно кивнула и пошла, сооружать помост из уцелевшей мебели, чтобы можно было дотянуться до гардины. Выжившей мебели не хватило, чтобы установить основу достаточно высоко и я, оставив Лолу расправлять желтую материю, отправилась в кабинет Жака позаимствовать стул, который все равно в уголке без дела стоит. О том, что помещение занято я узнала сразу, как только бесцеремонно ввалилась внутрь и отвлекла Карла Сорела от трудов праведных.

-Ох, — резко затормозила я. — Извините, не знала, что здесь кто-то есть. Я только стульчик позаимствовать на время, скоро верну.

Вся моя речь и быстрые перебежки по кабинету до табурета и назад сопровождались молчаливым взглядом усталых зеленых глаз. Выходя в дверь и неся свой трофей, краем глаза заметила, что заинтересовавшийся происходящим управляющий направился следом за мной, ведомый то ли любопытством, то ли подозрением, что что-то снова происходит вокруг меня. Он, конечно, прав, вот только я хотела следы замести без лишних свидетелей, но, видимо, не судьба.

Он молча шел за мной и не пытался задавать вопросы или выяснять обстоятельства. Это, конечно, хорошо, но и помощь мог бы предложить, раз уж увязался. Вот и идти вроде недалеко, но стульчик оказался тяжелей, чем я надеялась, поэтому несколько последних шагов я его уже тащила волоком, от чего скрежет резал уши даже мне, не говоря уже о Карле, который морщился от этого противного скрипа. А кто ему виноват, его вообще никто не звал. Перетащив это деревянное безобразие через порог, оглянулась в надежде, что Лола поможет мне водрузить его на приготовленное место. Но окаменела от зрелища, когда увидела ее маленькую фигурку, на неустойчивой конструкции пытающуюся самостоятельно натянуть тяжелую ткань.

— Попросила же меня подождать, — укоризненно проговорила я. — Спускайся, пока не свалилась.

Она лишь пожала плечами и, не поворачиваясь, подтянула другой конец шторы ближе.

— Свалиться надумала?! А ну-ка, быстро слезла оттуда! — гаркнул Карл, запуская череду вполне закономерных процессов.

Лола от неожиданности дернулась и рефлекторно обернулась, взглянув на Карла. Пирамида под ее ногами качнулась, и стала заваливаться на пол, увлекая за собой девушку. Карл кинулся вперед, подставляя руки, чтобы поймать падающую и размахивающую в воздухе руками горничную. Лола в немом крике летела вниз с жуткой скоростью с довольно большой высоты, что подразумевала сильный удар, даже если она удачно приземлится на руки Сорела. Управляющий, дождавшись, когда девушка окажется на его руках, в попытке смягчить столкновение вместе с Лолой упал на пол, принимая на себя ее вес. Конструкция из лавочек и стульев с оглушительным грохотом разлетелась по комнате, и выжившие до этого предметы мебели окончательно погибли, не выдержав еще одного погрома.

Я на носочках подошла ближе, боясь даже дышать на них.

— Лола? Карл? Вы в порядке? — но меня никто не видел и не слышал. Лола, лежащая на управляющем с большими от ужаса глазами, смотрела на него, опасаясь даже вздохнуть.

В это время гардина, натянутая с одной стороны тяжелой материей не выдержала и упала на пол. От резкого звука Лола, наконец, очнулась и подскочила как ошпаренная. Сорел медленно поднялся, зло уставился на девушку, и насколько хватало легких, заорал:

— Спятила?! Какого черта ты туда забралась?! Шею свернуть надумала?!

Мы с Лолой на пару вздрагивали от каждого слова и непроизвольно пятились от него назад. Карл, заметив наши телодвижения, замолчал и сделал шаг ближе к зажавшейся в комок девушке. Лола побледнела и резко отскочила в сторону. Сорел, остановившись, глубоко вздохнул, сжал руки в кулак и, резко развернувшись, быстрыми шагами покинул мою комнату.

Прийти в себя было сложно, да и в ушах до сих пор звенело, от богатырского баса Ришелье.

— Ты как? — с трудом повернув к Лоле онемевшую шею, спросила я мелко трясущуюся горничную. Она все так же затравленно глядела на дверь и пожимала плечами. И то верно, я тоже еще не поняла, что это было.

— В одном он прав, не надо было без подстраховки туда забираться, — заметила я тихим голосом, боясь напугать ее еще больше.

Она виновато опустила голову и непроизвольно передернула плечом, ага, сама все понимает, но деятельная натура не дала терять время на ожидание помощи.

— Видела, как он разозлился? Я думала, у него пар из ушей пойдет. — Смех лучшее средство от стресса, да и очень хотелось ее успокоить, совсем этот мужлан девочку запугал.

Она кивнула и, взволновано уставившись на меня, начала тыкать пальцами, указывая на себя и на дверь и снова на себя и на улицу в окно.

— Нет, не уволит, — поняла я ее волнение. — Во-первых, ты работаешь на меня, во-вторых, он же сам предложил пригласить именно тебя.

Неверие отразилось на ее лице.

— Честное слово.

Наш разговор прервал стук в дверь. Уже не зная чего еще ожидать, распахнула ее настежь. В коридоре переминаясь с ноги на ногу, стояла пара молодцов из прислуги.

— Нас мсье Сорел прислал, сказал, нужно сломанную мебель вынести, — запинаясь, проговорил один из них, с любопытством пытаясь заглянуть мне за спину.

Вот как здорово, и объяснять ничего не придется, ведь Карл был так занят Лолой, что даже не обратил внимания, что комната уже была раскурочена еще до падения всей пирамиды.

— Подождите пару минут, пожалуйста, — быстро проговорила я и захлопнула дверь перед их носами.

— Лола, помоги переодеться, только быстренько. Платье какое-нибудь простое, мне Жак конную прогулку обещал, правда, еще вчера, но как-то было не до того. Да и делать нам с тобой ничего не придется, мсье Сорел уже обо всем позаботился, — подмигнула я ей. — Хороший мужик все-таки только очень громкий.

Лола улыбнулась и согласно кивнула, не знаю как насчет первой части моей фразы, но со второй она определенно согласна. Но, кажется, привыкает, в прошлый раз она еще долго тряслась, а сейчас вон уже в норме. Великая вещь — приобретенный иммунитет!

Когда я была уже готова к выходу, Лола обвела глазами комнату и указала на себя.

— Присмотришь тут?

Лола кивнула.

-Только под потолок больше не лазь, ловить будет некому, — хихикнула я, и увидев возмущение на ее лице, продолжила.— А что, это Карл со своими габаритами способен расстелиться удобным матрасом, а от этих двух за дверью, кроме мокрого места, вообще ничего не останется.

Лола угрожающе махнула на меня рукой, а я, смеясь, выпорхнула из комнаты, едва не снеся зазевавшихся парней. Чудом избежав столкновения, пританцовывая, рванула по коридору.

Я направилась на поиски Жака, про себя удивляясь, насколько человеческая психология странная шутка. Ведь, если задуматься, все шло по давно расписанной учеными схеме, проснулась и расстроилась, потом разозлилась, по идее следующим пунктом должна была быть апатия, но тут вмешался Сорел, и от полученной встряски я благополучно проскочила этот пункт. В итоге, вместо депрессии я ощущаю душевный подъем и жажду активной деятельности, а энергия бьет через край. Эх, да я горы готова свернуть, а мой муж где-то ходит и даже не подозревает, какая опасность грозит всему, что он знает и любит.

Супруг мой обнаружился на конюшне, он либо ловит космические волны, либо решил меня встряхнуть. Судя по удивленному лицу при моем появлении, первый вариант отпадает, и я смешала его планы и лишила возможности вытащить меня из постели. Хотя это не удалось бы ему в любом случае, в постели-то сегодня-таки я и не спала. Но это он не знает и, надеюсь, что не узнает никогда, а то еще вычтет стоимость загубленных вещей из моей зарплаты.

— Доброе утро! — поздоровалась с ним.

Видимо мое сияющее предвкушением сегодняшнего дня лицо привело его к выводу, что жизнь набирает обороты и становится сложней.

— Признавайся, что успела натворить? — как-то уж совсем подозрительно прищурился Жак.

— Чуть не угробила твоего управляющего посредством своей горничной, а больше ничего...пока, — улыбаясь во все тридцать один зуб и одну коронку, призналась я.

— Даже не удивлен. Вот только как ты умудрилась девушку на это подбить?

— Зачем подбивать? Она у меня и без подсказок талантливая.

— Ей-то он что сделал?

— Оказался в том месте и в то время.

— С тобой невозможно разговаривать, ты все равно ничего толком не рассказываешь.

— А разве ты что-то толком спрашивал? — наигранно изумилась я и рассмеялась.

— Раз сегодня хандра исключается из твоего расписания, давай прогуляемся верхом, заодно окрестности осмотришь, а то ведь и не была нигде.

-Хорошая идея, а то, если на охоте отстану, даже вернуться самостоятельно не смогу.

— Можно подумать, тебе кто-то позволит потеряться, — съехидничал Жак. — С тебя Лебрен глаз не спускает даже в гостиной, боясь из поля зрения выпустить, а тут среди леса, если и потеряешься, то только с ним вместе.

— Эх, не трави душу, — вполне доброжелательно пожурила я его.

— Ну, ладно-ладно, извини, — покаялся он, а потом прокричал куда-то вглубь конюшни. — Николас!

К нам быстрым шагом направился молодой парень, очень симпатичной наружности с копной светлых волос и карими глазами. Подойдя ближе, слегка склонил голову.

— Маркиза! — поприветствовал он меня.

— Доброе утро, Николас, — ответила ему вежливо.

— Николас, оседлай пегую кобылу для маркизы, — распорядился Жак, а потом уже мне. — Я пока не знаю, как ты держишься в седле, поэтому поедешь на Заре, она самая смирная в моей конюшне.

— Заря, так Заря, — пробубнила я, потягиваясь и по возможности пытаясь размять конечности. Да уж, давненько не тренировалась, не опозориться бы.

Спустя несколько минут мой четвероногий транспорт вывели из стойла и представили во всей красе.

— Красавица, — погладила я ее по теплому носу.

— Ну, пошли, — предложил Жак.

— С такой красавицей куда угодно, — согласилась я.

— А со мной? — пошутил маркиз.

— А с тобой только, когда отрастишь себе гриву и такой же шикарный хвост, как у Зари.

Обойдя по кругу предоставленную мне кобылу и полюбовавшись на нее со всех сторон, указала на странную конструкцию на ее спине и спросила мужа.

— Слушай, а что это за штуковина на ней нацеплена? — какой-то каркас необычной формы с высокими бортиками, больше напоминал ящик для перевозки грузов.

-Ты же сказала, что ездишь верхом? — обреченно простонал Жак.

— Езжу, но вот это, что? — опять ткнула я пальцем на спину лошади.

— Дамское седло, — уже принимая поражение, пояснил супруг.

— Ага? — задумчиво переспросила я.

— Ага! — простонали мне в ответ.

— Хм...

— Что значит твое "хм"?

— Будем осваивать, — непреклонно заявила я, проявляя сегодняшний боевой настрой.

— Позволь спросить, твое умение, оно какого рода?

— Мужское седло,— мой лаконичный ответ его совсем не порадовал.

— Твой дед учил тебя мужской манере управления? — изумился Жак.

— Ты помнишь, в чем я была одета, когда попала в твой дом? Так вот, в мое время — это типичная одежда. Неужели ты думаешь, что, если мы носим брюки, то до сих пор мучаем себя дамскими седлами?

— Наверное, нет, — сдался он.

— Да, можно сказать, тебе несказанно повезло, что я вообще знаю с какой стороны к лошади подходить, у нас такой транспорт — редкое явление в городе.

— В таком случае основы пропускаем и переходим непосредственно к твоему седлу. Сидишь полубоком, разместив одно из бедер чуть вперед, на него и опираешься. Попробуй.

Взявшись покрепче руками за уздечку и само седло, приподняла ногу, вставляя ее в стремя, и тут услышала вопль со спины:

— Что ты делаешь?

— Усаживаюсь, — прокомментировала я, на мой взгляд, очевидное.

— А подождать, когда я тебе помогу?

— Зачем?

— Что зачем?

— Зачем ждать, я и сама могу, не впервой.

— За что мне это?! — простонал Жак. — Ты дама! Ты должна ждать, когда джентльмен тебе поможет.

— Развели церемонии, и шага ступить нельзя, — надулась я.

— Ногу-то отпусти, у тебя юбка до колена задралась, — обвиняющий тон мне совсем не понравился. Вот сейчас как надуюсь. Нет, нельзя, я себе обещала вести себя с Жаком помягче, он же старается. Вдох, выдох. Не помогло? Нет. Тогда еще раз вдох, выдох. Вроде могу теперь и спокойно говорить.

— Маркиз ДеБюси, не могли бы Вы мне помочь с посадкой в седло? — от улыбки скулы свело, но зато вроде вежливо прозвучало.

— С превеликим удовольствием, Элизе, — я его улыбке тоже не поверила, но ладно, главное не поссорились.

Жак подставил сцепленные в замок руки мне под ногу, и мне удалось одним легким движением удачно приземлиться в это пыточное орудие. Уже с первых мгновений стало ясно, что с этой конструкцией мы не поладим. Даже то, что мы с Зарей смотрим в одну сторону, совсем не помогало удобно устроиться, а уж следить за тем, что находиться сбоку и сзади невозможно.

— Как у вас женщины выживают?

— Учатся с детства.

— Сурово, — прошептала я себе под нос.

— Что? — не расслышал он меня.

— А, может, я это... как мне привычней?

— И как ты себе это представляешь?

— Я попрошу Лолу перешить одно из платьев, сделав костюм для верховой езды, а то ты очень быстро станешь вдовцом.

— Ты намерена появиться на людях в брюках?

Вот не понимаю я этого ужаса в его голосе, не каменный же век вроде. Где-то я слышала, что, например, в Америке брюки на женщинах уже никого не шокируют. Интересно, стоит об этом Жаку сказать? Присмотревшись к его измученному лицу, решила, что сообщу ему об этом позже, когда он немного свыкнется и остынет.

— Как вариант, — пошла на уступки.

— Даже не рассматривается, — настаивал он, утвердительно глядя на меня.

— Предлагаю позже поговорить, — отличный выход, на мой взгляд, дождусь Поля, я уверена, он меня поддержит, стилист в его душе согласится на эксперимент, а Жак согласится с Полем.

— Ладно, что дальше, — сменила я тему, пока он не заметил, что я с ним не согласилась.

— Работаешь только уздечкой. Раз ты привыкла к мужской посадке, то наверняка используешь пятки при управлении. Ни в коем случае так не делай, не забывай, что обе твои ноги находятся с одной стороны, значит, лошадь не поймет твоей команды, а вот напугаться может.

— Попробуй тронуться.

Тронуться-то удалось, и мы даже смогли сделать пару шагов, которые очень быстро превратились в "Ой! Я, кажется, сползаю!" и даже громкий вопль "Жак, я падаю!!!". Кричала громко, но бесполезно, так как поймать меня он не успел. Поднимаясь, стряхивая с себя листву и пытаясь вернуть волосы обратно в прическу, я тихо костерила умника, придумавшего ЭТО. Неприлично, видите ли, сидеть по-мужски, а сами-то хоть раз пробовали удержаться в этом безобразии и не свалиться при качке? Да у меня нижняя юбка скользила по седлу как любовники по шелковым простыням. Сама, конечно, не пробовала, но подруга рассказывала, как они с ее парнем боролись с постельным бельем, пытаясь заняться сексом, не покидая при этом аэродрома, что оказалось задачей почти невыполнимой. Она сказала, что завершить начатое удалось, только совсем отказавшись от кровати и перебравшись на пол. Поверила ей на слово, ведь красовавшиеся на ней синяки красноречиво подтверждали, что шелковые простыни не раз избавлялись от лишней тяжести, сбрасывая парочку куда придется.

Так мы и промучились целый час. Я, постоянно скатываясь, а он каждые пять минут непреклонно закидывал меня снова в седло. Я уже стонала в голос и, не стесняясь в выражениях, предлагала меня не мучить, а сразу пристрелить. Жак, садист, отказался. Если бы не его пыхтение, то подумала бы, что он получает извращенное удовольствие от моих страданий, но ему было не лучше, и я решила его простить... пока.

Мои пытки прервал пришедший по каким-то своим делам Сорел и, с нескрываемым любопытством глядя на мои потуги в освоении эквилибристики, спросил:

— Далеко намерены уехать? — Это он издевается? Да?

— Какой там ехать, не убиться бы, — грустно призналась я.

— Совсем не умеешь?

— По-мужски умею, — прозвучало гордо и самодостаточно, нечего меня неучем считать, у меня тоже чувство достоинства имеется.

— Тогда в чем проблема?

— Он, — нажаловалась я на ДеБюси. — Заявил, что брюки на мне не потерпит.

Нет, правда, где справедливость? Брюки мне, видите ли, нельзя, а то, что у них с Полем целый женский гардероб, так это ничего. Вот оно где неравноправие проявляется.

— Пусть едет в брюках, — заступился за меня Карл. Вот чудеса!

— Это неприемлемо, — Жак чопорно напыжился.

— Жак, она иностранка, ей простят практически все, — прозвучало достаточно убедительно, даже для меня. — К тому же блаженная.

Вот кому это сейчас нужно было? Я тут чуть было не прослезилась от умиления заступничеством самого Сорела, так нет же, нужно было парой слов всю малину испортить. И как быть? Если начну возмущаться, то придется пользоваться вот этой мечтой современного травматолога. А если соглашусь, то тем самым признаю его правоту. Вот хитрый же гад, и помог, и оскорбил одновременно.

— Думаешь? — начал сдавать свои позиции Жак.

— Уверен, — а сам таким долгим взглядом меня осмотрел, как будто диагноз подтверждает.

Я прищурила глаза, но промолчала, приоритеты нужно расставлять правильно, а мне важнее согласие Жака, поэтому потерплю... пока.

— Ладно, — сдался Жак.

— Спасибо! Спасибо! Спасибо! — запрыгала я вокруг него егозой. Потом обняла и смачно чмокнула в щеку. Не в себе от радости подскочила к Карлу намереваясь расцеловать и его, но резко затормозила в нескольких сантиметрах и застыла изваянием, наткнувшись на его насмешливый взгляд. — Э-э-э... благодарна... очень.

— А то! — мои словечки, видимо, заразны.

Не обращая внимания на неодобрительные взгляды, понеслась назад в дом, чтобы разыскать Лолу. Надо ковать железо, пока горячо, и пользоваться моментом, пока не проскочил.

— Кхм, — раздалось у меня за спиной, я резко остановилась, отчего чуть не пропахала полянку своим носом. — Аккуратнее.

— Не надо было меня пугать, — возмутилась я, глядя на самодовольную физиономию Карла.

— Давайте мы договоримся. Сейчас я Вам помог, согласны?

— Допустим, — пока не узнаю, к чему клонит, ни с чем соглашаться не буду. Это как бумагу без прочтения подписывать, глупо и чревато последствиями.

— Вы же мне обещали разговор?

— Это было.

— Так вот, за мою помощь я хочу, чтобы Вы пообещали, что все сказанное останется между нами. Я наблюдал за Вами и пришел к выводу, что даже при всей своей взбалмошности и эксцентричности, Вы последовательны в своих словах и поступках. Именно поэтому я решил обратиться к Вам за помощью.

— Вам нужна помощь? Моя?!

Вот сейчас удивил. Что может быть такого, с чем он не может справиться сам, да еще и ищет поддержки не у кого-то, а именно у меня?

— Да, Ваша! При условии, что Вы дадите слово молчать, — он на меня давит. Мне от этого неуютно, но жуть как любопытно.

— Я могу дать такое слово только в том случае, если Вы в свою очередь пообещаете, что сказанное между нами не может принести вред дорогим мне людям, — вот это загнула, но, по-моему, смысл понятен.

— Это я могу Вам обещать. О вреде кому-либо речь идти не будет, — на мой взгляд, вполне искренне сказал Карл.

— Хорошо. Где Вам будет удобней?

— Давайте пройдем в кабинет, там меньше ушей.

Кабинет так кабинет, ему лучше знать.

Я молча следовала за ним, совершенно теряясь в догадках. Я тут никого не знаю, нигде не бываю, влияние ни на кого не имею. То, что ему что-то от меня надо, было ясно еще вчера, но что? Накануне не было времени об этом подумать, а сейчас надо лишь немного потерпеть, но неугомонный мыслительный процесс отказывался отключаться. Ближе к месту назначения Карл стал подозрительно снижать скорость своего передвижения. Он, что, волнуется или передумал? Нет, так не пойдет. Мое упрямое любопытство не остановит даже его широкая спина, поэтому недолго думая, я придала ему ускорение путем толчка. Он резко остановился и, повернувшись ко мне, зло зыркнул.

— Я не дам Вам теперь передумать, — честно созналась я в своих намерениях.

— Не передумаю, — зло процедил он.

— Цигель — цигель ай лю — лю, — не помню, откуда это безобразие всплыло в моем мозгу, но смутно помню, что там про зря потраченное время. — Пойдем, говорю, время — деньги.

А вот эту поговорку он понял и даже оценил. Устроившись поудобней в кабинете, приготовилась слушать, но он начал мяться и находить себе целую кучу ненужных дел. То бумагу на столе поправит, то чернильницу переставит, так что, когда несчастная подставка с перьями сместилась в третий раз, я не выдержала.

— Сейчас говори, или я ухожу, — конечно, блефовала. Я была готова состариться в этом кресле, но дождаться, когда мое любопытство будет удовлетворено. Но на него угроза, видимо, подействовала, так как он, наконец, перестав производить лишние телодвижения, сказал:

— Я хочу жениться, и мне нужна твоя помощь.

Вот это огорошил, я даже не сразу нашлась что ответить.

— Вы уверены, что обратились по адресу? Чем я-то могу помочь? Я тут никого не знаю.

— Ее знаете, более того, Вы практически единственная кто ее знает, и поэтому только Вы можете мне помочь.

Мои шестеренки со скрипом начали вращаться, анализируя услышанное и сопоставляя с известными мне людьми. Вывод оказался более чем очевиден, и как я раньше не рассмотрела происходящее под носом. Я была так занята своими переживаниями, что в упор не увидела интерес, который проявлял Сорел к моей Лоле. А ведь все очевидно, и его полный удовлетворения взгляд, когда я согласилась взять немую горничную в дом, к нему поближе, и его переживания, когда она по недосмотру врезалась в него, да и сегодня он так переволновался, что даже не заметил вокруг разруху. Можно было бы и раньше догадаться.

— Хм, жениться? — уточнила я, всем же известно, как относились господа и их служащие к простым служанкам.

— Да, — твердо и уверенно.

— Ух ты!!! — обалдеть! Карл Сорел — безответно влюбленный в горничную управляющий. Как романтично!

— Чему так радуетесь? Она же меня боится — это очевидно, — напряжение в его голосе выдало расстройство и волнение.

— А Вы себя со стороны видели? — удивилась я его непониманию.

-Знаю, что не красавец.

-Да причем тут внешность. Брутальный такой мужик и характер соответствующий, в этом и беда, — пояснила я. — Вы же на людей давите и голосом, и взглядом. И орете так, что уши закладывает. Вы ж ее сами запугали. Поведением! А не тем как Вы выглядите. И давайте сразу обговорим, я не сваха и сводничеством заниматься не буду. Если у Вас получится вызвать у Лолы ответную симпатию, я буду только рада. Что ни говори, а мужчина Вы хороший и даже заботливый... по-своему. Но и неволить ее я не позволю.

А потом, твердо смотря ему в глаза, четко проговорила, переходя на "ты":

— Если обидишь мою Лолу, я тебя тупыми ножницами кастрирую без анестезии, ясно?

Он улыбнулся. Честное слово, совершенно спокойно и довольно улыбнулся.

— Я понял не все слова, но смысл ясен.

— Так чему так радуешься?

— А тому, что совершенно нечего бояться. И раз уж мы поняли друг друга, может, перейдем к основному вопросу — что делать?

— Я подумаю. Сначала мне нужно прощупать почву и решить нужно ли Вам помогать, — задумчиво ответила ему я.

— Что вы имеете в виду?

"Что имею, то и введу" — проскочила в голове старая шутка, но вслух не решилась ее произнести, да и не время сейчас в остроумии соревноваться.

— Попробую аккуратно разные вопросы задать. Может, ее сердце уже не свободно или, может, Вы ей и так нравитесь.

Он недоверчиво на меня посмотрел.

— Я сегодня видел, как я ей нравлюсь, — недовольно проворчал.

— А кто с криками в комнату залетел? Даже я от вопля подпрыгнула. Немудрено, что она оттуда свалилась.

— А если бы она себе шею свернула?

— С этим согласна, я вообще ей запрещала туда без страховки лезть, но характер у нее упрямый.

— Правда?

— Что, правда?

— Упрямая?

Эх! Все мы, влюбленные одинаковые, тянет поговорить об объекте своих сердечных мучений.

— Очень, — кинула ему кость, наблюдая, как он с интересом впитывает всю информацию о Лоле. — А еще, очень сильная духом, и добрая, и умная, и понимающая.

Сразу было видно, что все услышанное для него очень важно и интересно и он готов весь день просидеть, узнавая что-то новое о ней.

— А еще она очень красивая... — прошептал он как будто самому себе.

— Несомненно.

— И что мне делать? — несколько растерянно спросил он, в надежде глядя на меня.

— Пока ждать и постараться не повышать голос в ее присутствии, пусть привыкнет к Вам и перестанет вздрагивать. Невозможно искренне полюбить того, кого боишься. Пообещать что-то конкретное я, понятное дело, не могу, но союзника в моем лице в случае ее заинтересованности Вы, несомненно, приобретете. Вы мне нравитесь как человек, и Лолу я успела полюбить всем сердцем. А еще считаю, что из Вас получится отличная пара, если Вы позволите рассмотреть ей за грозным управляющим, мужчину.

— Вы, правда, думаете, что у меня есть шанс? — ух, сколько надежды.

— Не знаю, именно это нам и предстоит выяснить в первую очередь.

Он понимающе кивнул. Оно и понятно, я же не цыганка на руке гадать или приворот творить, связывая узлом их нижнее белье.

На том мы и разошлись, он с надеждой и поддержкой в моем лице, я в полном недоумении, как могла такое проморгать? И желанием сделать этих двоих счастливыми, независимо от того, вместе они будут или нет. Это совершенно не в моей власти, и заставлять никого не буду. Если Лола определит для себя другую судьбу, так и быть, а я ее поддержу в любом случае.

Озадачили меня на этот раз на славу, вот я ж теперь спать спокойно не смогу. Но спешить нельзя, так что сначала нужно навести ее на интересующий меня разговор и там видно будет, что дальше. Кивнув самой себе, отправилась в свою спальню, переодевать уничтоженное платье и распорядится об уничтожении еще одного. На мои мысли отозвались мои внутренние органы, возмущенным бурчанием. Точно, я ж на кухню собиралась. Вот замоталась с их лошадиной этикой и семейными планами, что о себе подумать некогда. Жаль выгляжу как бродяжка...хотя, повара народ такой, их все время тянет накормить голодных и несчастных. Так что мой потрепанный вид скорее помощь, чем помеха. А если еще глаза умоляющие выпучить, то успех предприятия обеспечен, они же "Шрека" не видели, значит сработает. Да и вообще, кто здесь маркиза?

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, направилась в место создания моего будущего полноценного обеда. Должна же я хоть иногда и для себя чего-нибудь делать, все подождет до тех пор, пока я не поем. Сейчас я намерена чуть-чуть побыть эгоисткой и забить на все дела.

Задержавшись у двери на минутку, чтобы убедиться, что выгляжу достаточно плачевно, чтобы вызвать жалость, сгорбила спину и опустила плечи и вот в таком виде побитой жизнью несчастной пошаркала на кухню.

Хозяйка этой территории определилась сразу. Очень объемная женщина средних лет, командным голосом раздавала распоряжение девушкам — помощницам, которые носились по кухне как электровеники. Меня заметили далеко не сразу, мне даже пришлось потопать ножкой и покашлять.

-А ты, девонька, у нас кто? — вопрошала пампушка, оглядывая мое помятое платье и замученный взгляд. — Не видела тебя раньше.

Я в ответ лишь тяжело вздохнула.

-А! Ты, наверное, та новенькая личная горничная маркизы, о которой Тостивинт говорил? — я хотела было уже возразить, но мне и слова не дали вставить, как начали надо мной причитать. — Бедняжка, совсем тебя загоняли, ну что за господа-то такие, что умудрились тебя за пару дней до такого плачевного состояние довести. А глаза-то какие голодные, хочешь чего?

Воодушевленно закивала головой, и мне уже было все равно, что меня принимают за другого человека, главное, что собираются покормить. Я была просто счастлива, когда передо мной появилась тарелка с картофельным пюре и кровяной колбаской. Вот оно, блаженство! Кухарка, найдя новую жертву для опеки, забросила свои дела и устроилась рядом со мной, с удовольствием наблюдая за тем, как я уплетаю всю эту вкуснятину.

— Можешь звать меня, как и все — Матушкой Эммой, — а потом вдруг спохватилась. — Ой, прости, ты ж не говоришь. Ни разу еще не видела маркизу, но уже не очень хорошего мнения о ней, это ж надо так ребенка заморить, вон кости торчат. Но ничего мы это поправим. Знаю, что личные слуги рангом повыше и едите вы отдельно, но если хочешь, приходи к нам обедать.

— Хочу! — выкрикнула я, вызвав тем самым остановку всех до этого передвигающихся тел по помещению, и удар челюсти матушки Эммы об стол.

— Э-э-э, говорили ж, что ты немая, — выдавила из себя кухарка, подозрительно прищуриваясь.

— Лола и правда, немая, просто Вы ошиблись, я — не она.

— А ты тогда кто?

— Элизе, — представилась я.

Матушка Эмма закашлялась, потом подскочила со своего места и попыталась отнять у меня тарелку, в которую я вцепилась мертвой хваткой.

— Куда? — не отдавала я свой обед.

— Мадам простите, я сейчас приготовлю что-нибудь более подходящее вашему положению, и Вам немедленно подадут в столовую.

Надо бы ее успокоить, а то у нее от волнения сейчас сердечный приступ случиться.

— Пожалуйста, не надо, — умоляюще глядя в серые испуганные глаза, попросила я, — оставьте это.

Наверное, что-то было то ли в моем взгляде, то ли в голосе, что она перестала отбирать у меня тарелку.

— Я уже несколько дней о картошечке с мясом мечтала, — благоговейно глядя на отвоеванное, призналась я. — понятия не имею, как французская аристократия выживает на чечевице и морепродуктах.

Матушка Эмма сдавленно хихикнула, еще не до конца понимая, как себя вести.

— Посидите, пожалуйста, со мной, — попросила я ее. — Я здесь практически никого не знаю.

Она неловко приземлилась рядом и несмело стала рассматривать меня.

— Вы, простите меня, старую дуру, наговорила здесь всякого, — начала она.

— Совершенно не вижу причин для извинений с Вашей стороны, это я невольно ввела всех в заблуждение, и это мне стоит просить прощения за это.

— Что вы?! — испуганно и растерянно вскрикнула она. — Это у меня язык как помело, не разобравшись, начинаю глупости говорить.

За нашими спинами раздалось пару сдержанных смешков, значит, и правда любит поболтать обо всем, что знает и не знает. "Болтун — находка для шпиона" — известное изречение всплыло в памяти и осело там тяжелым якорем. Вот он — мой личный ежедневный выпуск новостей. Буду почаще заглядывать. Матушка, повернувшись к своим помощницам, шикнула на них и кулаком погрозила. Но, судя по более смелому смеху, никто ее тут не боится.

-А ну, цыц! — прикрикнула она на девушек.

Пока они между собой переглядывались, я с великим удовольствием проглотила еще несколько кусочков вкусняшки.

— Не боитесь фигурку испортить? — с искренней заботой спросили меня, отчего я чуть не подавилась.

— Вы же сами сказали, что у меня кости торчат?

— Так аристократкам вроде так и положено.

— Поэтому они на одной траве живут? — задала я вопрос, подводя ее к разговору о смене меню.

— Кто ж знает? Я готовлю для господского стола заранее указанные блюда.

— А кто их оговаривает?

— Не знаю, вроде как меню из Парижа привозят.

— А давайте мы его немного изменим, а то очень скоро с таким столом поместье вновь останется без маркизы, — хихикнула я.

Она пристально на меня посмотрела, но меня это не остановило, и я с кайфом продолжила свою трапезу.

— Странная Вы, — вынесла свой вердикт Матушка Эмма.

— Вот и месье Сорел так говорит, — подтвердила я. — Это видимо потому, что выросла в другой стране.

— Наверное,— согласилась она.

Когда сытая — я добрая, поэтому не стала сразу шокировать ни Эмму, ни обитателей поместья и решила ограничиться для начала вводом меню что-то им знакомое, но более мясистое и калорийное. Все изменения были одобрены моей новой знакомой, которой, похоже, доставила удовольствие идея нормально накормить всех жильцов этого большого дома.

— Давно бы так, — резюмировала она.

— Глядишь, будучи сытыми, добрее станут, — подтвердила я.

Матушка засмеялась, совсем уже адаптировавшись к моему присутствию и перестав пытаться мне угодить каждым словом и действием.

С трудом поднимаясь из-за стола, прокряхтела что-то из арсенала Сорела, заставив женщину покраснеть.

— Простите, не сдержалась, все тело болит. Лошади — страшные животные, а мужья — садисты.

Матушка Эмма протянула руку и вытащила у меня из волос небольшую соломинку.

— Упала? — распереживалась она.

— Раз десять, — смеясь, подтвердила я ее догадку.

— Постойте, мадам, тут минуточку, у меня кое-что есть, обязательно поможет.

Принесли мне небольшой кувшин с чем-то, сильно пахнувшим травами и алкоголем

— Что это? — подозрительно понюхала я загадочную жидкость.

— Настой. Не переживайте, вина там самая малость, даже не заметите. Тем более что выпить это нужно будет перед сном. Снимет тяжесть и боль, а утром будете чувствовать себя как новенькая.

Сразу вспомнилось, как страдала по утрам после уроков верховой езды, и по достоинству оценила поистине королевский подарок. От всей души расцеловала в щеки, ошарашенную столь бурной реакцией женщину и еще раз поблагодарив, направилась к себе.

— А можно просьбу? — обратилась я к матушке, остановилась я в дверях. — А что-нибудь сладенькое у вас есть?

— Сейчас найдем,— подскочила она со своего места и уже спустя пару минут я шагала к своим покоям, неся кулек с засахаренными фруктами и орешками. Я не стала стесняться, взяла побольше, нам вон, с Лолой целый вечер заниматься. Уверена, ей лакомство тоже понравится.

Зайдя к себе, была не на шутку удивлена преображением спальни. Цветовая гамма не изменилась, но новая мебель очень гармонично сочеталась с теми элементами, которые уцелели после ночного побоища. Как тут все организованно и быстро. Помнится, ремонт в нашей городской квартире всегда превращался в многодневный сериал под названием "Шерлок Холмс и доктор Ватсон". Потому что нельзя было предугадать, что именно мы найдем под очередным сдвинутым диваном, какую крайне важную в ремонте вещь мы потеряем следующей и, наконец, врачебная помощь была непосредственным элементом любой работы по дому. Папе постоянно что-то падало на ногу, падали забытые вещи с антресоли на голову и, конечно, совершенно точно он наступал на что-нибудь острое и режущее босой пяткой. С тех пор, любая работа по обустройству помещений ассоциируется у меня с бесконечной мигренью и зубной болью в одном флаконе. А тут чудо! Всего за несколько часов, не имея, к слову сказать, современных технических приспособлений, без которых не обходится ни один ремонт в наше время, умудриться вернуть спальне жилой вид. Ни капли не сомневаюсь, что тут не обошлось без особого распоряжения Сорела и конечно настойчивости Лолы.

Напевая себе под нос старый хит незабвенных "Тату", я расставила удобней стулья и выложила сладости в центре, наслаждаясь предвкушением их поедания. Вот какая я сегодня молодец! И взяла себя в руки, и отвоевала право свободного передвижения, и вытрясла невероятное признание из Сорела, и очаровала и перетянула на свою сторону матушку Эмму. А еще планирую заняться личной жизнью Лолы. Последний пункт — это уже, конечно, преувеличение, и я не могу решать за других, так что своей жизнью она сама займется, но я же могу подсказать в каком направлении смотреть?

За моей спиной тихо хлопнула дверь. Как и ожидалось, там оказалась Лола, смотрящая на меня в ожидании вердикта.

-Это просто здорово! — похвалила я ее. — Замечательно! Спасибо, солнце! Никто не смог бы лучше.

Она зарделась от удовольствия, а ведь я ни словом не соврала.

— А я тут нам вкусняшку добыла, — и указала ей на свое богатство. — Говорят, что сладкое помогает мыслительной деятельности, так что будем проверять теорию практикой. Согласна быть подопытной?

Конечно, она согласилась, а заодно я выяснила, что Лола у меня просто страшная сладкоежка. Надо будет с Карлом поделиться, может он ей сладкие взятки организует, глядишь, смягчится женское сердце под напором лишних килограммов, добытых в сражении за уничтожение сладостей.

Занимались мы долго, и на этот раз я сама продлевала урок, так как не решалась начать разговор о мужчинах. С чего начинать? Вот пару вопросов в упор, это запросто. Мне, вообще, проще светить лампой в лицо, пытая допрашиваемого, а вот как сделать это аккуратно, а, главное, незаметно? Ладно, будь она болтушкой, можно было навести на тему, она бы сама все выложила и даже не заметила бы, но она-то немая. А как невзначай жестами рассказать о чем-то и не заметить? Вот именно, никак. Неужели напрямик придется? Пообещала, блин, Сорелу осторожно расспросить. Ага, осторожный такой слон в посудной лавке. Это я погорячилась сегодня, не иначе.

Нарезая круги по комнате, периодически поглядывала, как Лола, водя пальцем по строчкам, тренировалась в прочтении слогов и получала от этого удовольствие. Она так увлеклась процессом, что, даже являясь одним из самых внимательных людей среди моих знакомых, не заметила моего взведенного состояния. Да и разве до этого было. У нее двойное удовольствие: книга с уже начинающими проясняться секретами чтения и стремительно тающая кучка сладостей. А мне тянуть уже некуда, и так за окном стремительно темнеет. С минуты на минуту Лола приступит к своим вечерним обязанностям, и мне совершенно нечего будет рассказать Сорелу.

— Лола, ты говорила, что здесь у тебя только тетя? А там, откуда ты приехала, остался кто-нибудь тебе дорогой? — вроде, безопасно сформулировано.

Лола грустно покачала головой, оно и понятно, напомнила ей о потере близких.

— Ты такая красивая, неужели там не осталось мужчины, который был бы для тебя особенным? — что-то как-то не получается у меня намеками, но она вроде отвечает, так что, может, все не так уж плохо.

И снова отрицательный ответ, только теперь уже с какой-то тоской, которую она попыталась скрыть, опустив глаза в пол. Потом тяжело вздохнула и, указав на свое горло, опустила руки, пряча их в карманах передника.

— Хочешь сказать, что из-за этого за тобой никто не пытался ухаживать?

Мне не верилось, что не нашлось мужика, который бы не купился на ее кукольное личико.

Она пожала плечами, а потом на что-то решившись, подняла глаза и указала на руку, изображая кольцо, и отрицательно покачала головой, а потом дернула подол платья и, покраснев, уткнулась назад в книгу.

— А, ясно, замуж не брали, а вот погулять были не прочь.

Она кивнула, не отрывая глаз от книги. И меня от этого такая злость взяла! Ну, как же так? Такая замечательная девушка! Неужели мужики настолько слепы? Конечно, была вероятность, что на работу ее не возьмут, но неужели это определяющий фактор?

— Ну и дураки! — заключила я, зло притопнув ножкой.

Лола мне благодарно улыбнулась, но грусть, поселившаяся в ее глазах, рассказала мне, что эта болезненная тема слишком тяжела для нее.

— Им же хуже, мы тебе лучше мужа найдем, — фиг с ней с конспирацией, мне сейчас гораздо важнее, чтобы боль ушла из ее глаз. — Ты замуж хочешь?

Она замялась, покраснела, но утвердительно кивнула головой, а потом снова грустно указала на губы.

— Если мужчина любит по-настоящему, ему плевать на любые недостатки. А я тебе предлагаю найти именно любящего, а не просто мужика.

Вопросительный взгляд заставил меня задуматься.

— Ну, для начала, перестань от всех шарахаться, а присмотрись к окружающим, говорят, что счастье всегда живет по соседству, мы просто не умеем рассмотреть его. Если ты престанешь от всех прятаться, то тогда тебя увидят и обязательно оценят, ты же замечательная.

Так первые шаги предприняты, сейчас главное не перегнуть, а то я и так уже чуть ли не прямым текстом на управляющего указала. А вот обнадеженный взгляд мне прибавил энтузиазма. Главное, вовремя тему сменить, чтобы и успех в увещевании закрепить и хорошее настроение сохранить и отвлечь от моей настойчивости.

— Есть вопросы? — указала я на книгу, она в ответ кивнула, забавно нахмурив брови, и указала на сложное сочетание букв.

Мы посидели еще немного, прочитывая вслух трудные слоги и доедая цукаты и орешки. Закончив сегодняшнее занятие, уже традиционно вручив Лоле книгу и обняв ее, отправила отдыхать. Усталость накатывала волнами, напоминая о бессонной ночи и очень болезненном уроке верховой езды. Ложась в постель и, постанывая от боли в мышцах, вспомнила о настое, приготовленном заботливой Матушкой Эммой. Напиток оказался невероятно противным на вкус, но имел совершенно невероятное действие. Тело быстро расслабилось, лишние мысли покинули голову, и тугой комок эмоций отошел на задний план, позволяя, совершенно ни о чем не думая, провалиться в исцеляющий блаженный сон.

Глава 6

Следующие два дня моя жизнь напоминала мыльную оперу, в которой я непрестанно страдала от тоски по так и не дававшему о себе знать Тристану. То, уговаривала себя, что все правильно и так лучше, то впадала в отчаяние, желая все бросить. Сама не знаю, хочу ли я, чтобы он пришел ко мне, или попытаться спасти свое сердце от окончательной разрухи. Здесь Жак оказался совершенно прав. Маркиз Лебрен, впитавший благородство с молоком матери, видимо, надеялся избавиться от нашего взаимного притяжения посредством старинного способа "с глаз долой, из сердца вон". Не знаю, удавалось ли ему это, но мне такой подход не помогал, стало казаться, что так даже хуже. Это напоминало ломку, от которой негде было спрятаться, сны становились все более жаркими и правдоподобными. Сорвать злость было не на ком, даже поругаться на ужин теперь не было причин.

Лола была крайне занята, реализовывая мой проект по внедрению в местную моду платьев-брюк. Она, первоначально выслушав мою идею, впала в ступор и долго хлопала глазами не способная переварить то, что маркиз мог позволить мне такое безобразие. Когда информация была переварена, я, воспользовавшись формулировкой Сорела, объяснила, что как иностранке мне позволено быть оригинальной. Пришлось также объяснить, что я совершенно не собираюсь щеголять в обтягивающих мужских брюках, а прошу переделать одно из платьев сшив его, так чтобы получилось две пышные юбки для каждой из ног. Немного успокоившись, она принялась за работу со свойственным ей энтузиазмом, в результате чего ее я видела только по вечерам на наших уроках.

Жак все свое свободное время проводил со своим раненым псом, окончательно убеждая меня в том, что местная живность для него гораздо интереснее и важнее людей. Его, наверное, никто достаточно сильно, кроме, конечно, Поля не интересовал. Встречались мы в основном на обедах и ужинах, но он был на редкость неразговорчивым. Наверное, просто скучает, ведь Поль эти дни так же не появился. Жак сказал мне, что к его жене приехала близкая подруга, и поэтому Поль, как вежливый хозяин, не может надолго отлучаться из дома.

— Ты встретишься с ней на охоте, уверен, что она ни в коем случае не пропустит это мероприятие, — мне показалось или он мне на что-то намекает.

— Жак? — не люблю недосказанности.

— Ладно, все равно узнаешь, лучше уж предупредить, — ой, как мне не понравилась его интонация. — Джустин в недавнем времени была любовницей Лебрена. И хоть они и расстались, насколько я знаю, еще до твоего появления здесь, она не оставляет надежды заманить его к алтарю. Также Люси активно способствует их сближению, поэтому подозреваю, именно она стала инициатором приезда своей подруги.

Меня аж скрутило от таких новостей. Конечно, я понимаю, что Лебрен — мужчина и давно уже не мальчик, но понимать это и лично знакомиться с одной из его пассий — большая разница. А если он надумает лечиться от привязанности ко мне с помощью другой женщины? Особенно когда она совсем не против. И вроде, не имею права злиться, но ревность кислотой проделывала дыру в груди. Неизвестно, до чего бы я додумалась, но меня вовремя осадил ДеБюси:

— Успокойся! Можешь не сомневаться, Лебрен уже твой со всеми потрохами. А эти две дамочки наверняка будут пытаться тебя за это укусить, так что будь спокойней, но начеку.

Ему легко говорить, а у меня даже зубы заныли. Я еще даже не поцеловала его ни разу, но, возможно, уже теряю. Да и фантазия сразу подкинула пару картинок, где Тристан в постели с другой. И в результате красивый китайский фарфор лишился нескольких предметов.

— Не буянь, иначе не возьму тебя на охоту, не хватало мне там еще кошачьих боев. Ты же должна понимать, что все считают тебя моей женой, и выставлять себя рогоносцем я не позволю. Так что затяни корсет потуже и не бесись на пустом месте. Пар спусти, для этого и рассказал.

— Кто ж такие новости вот так в лоб сообщает?! — еще больше разозлилась я. — Думаешь, мне приятно слушать о Тристане с другой женщиной, а еще в перспективе улыбаться ей и говорить как я рада знакомству? Лучше бы не рассказывал, не знать легче.

— Вот ты сейчас расстраиваешься из-за того, что придется встретиться с его бывшей, а ты представь, как должно быть ему, встречаться со мной. Мало того, что я, по его мнению, владею тем, что он хотел бы получить в безраздельное пользование, так еще и чувствует себя виноватым в том, что позволил себе чувства к чужой жене.

— Ну, это ведь только видимость, и на самом деле я не твоя, а она-то на самом деле с ним спала, — чуть не взвизгнула я от несправедливости.

— Ему легче, он-то этого не знает. Будь справедлива. Я все понимаю, но и ты не пыли. Он — взрослый мужчина со своим прошлым, и ты это либо принимаешь, либо ставь точку прямо здесь и сейчас.

В чем-то он, конечно, прав, но я раньше никогда не сталкивалась с подобными эмоциями, и справиться с ними оказалось гораздо сложней, чем я думала. Вот головой все понимаю и сама могу по полочкам разложить, но вот за чувства отвечать гораздо сложнее. Набирающий силы в моей душе тайфун уже грозился разверзнуться. Видимо, свинцовые тучи, всполохи молний и раскаты грома уже имели отголоски в моих глазах, так как Жак, прищурив глаза, прорычал:

— Дома оставлю.

Угроза возымела действие, да и как тут спорить, если желание увидеть Тристана перевешивало любое негодование по поводу появления нежелательной фигуры на доске событий. В результате, сдувшись как воздушный шарик, я выдавила из себя:

— Прости.

Извинилась за то, что вспылила, и за расколоченную посуду.

Он подождал минуту, чтобы убедиться, что я действительно взяла себя в руки.

— Ничего страшного. Запомни, у тебя всего пара дней, чтобы свыкнуться с этой мыслью и постараться не выказывать лишних эмоций. Не позволяй себя спровоцировать на открытую конфронтацию, будь умнее и тоньше, ты же умеешь. Джустин — хищница, а значит, если рассмотрит слабину, тебе несдобровать.

"Это мы еще посмотрим", пронеслась в моей голове кровожадная мысль.

— Подавится.

Жак пристально посмотрел мне в глаза и, широко улыбнувшись, согласился:

— Действительно. Просто в последние дни ты настолько тихая и спокойная, что я совсем расслабился и забыл, что ты способна даже Сорела заткнуть. Если бы это был тотализатор, то будь уверена, я бы не сомневаясь, поставил на тебя. Причем по обоим пунктам.

— Каким именно?

— Как это каким? Первый, кто кого съест. Второй, кому достанется Лебрен.

— Вот даже не знаю, что мне делать, поблагодарить тебя за поддержку или дать по сопатке за хамство?

— Просто сделай ее, — предвкушающе заявил он.

— Тебе-то что она сделала?

— Именно эта дамочка и настроила Люси против меня.

— Ей-то какое дело?

— Детские обиды, — скривился он.

— Только не говори, что вы родственники, — умоляюще застонала я.

— Чур тебя! Соседями были. Мы с ее старшим братом были друзьями, а она вечно под ногами крутилась. Так вот мы, как истинные мужчины, не могли позволить девчонке увиваться за нами и находили много изощренных способов избавляться от нее. И, должен признать, некоторые из них были по-детски жестокими. Она все запомнила и, конечно, не простила до сих пор. Так что под обстрел попадешь не только ты, но и я, поэтому у меня большие надежды на твою непосредственность и фантазию.

— Перевожу, ты решил натравить меня на нее и посмотреть, что получится?

— Нет, я хочу натравить тебя не нее и посмотреть как ее, наконец, поставят на место.

— Ты так в меня веришь?

— Несомненно.

Я на самом деле была крайне благодарна ему за эти слова. В последнее время мне очень не хватало уверенности в своих силах и, получив долгожданный заряд, я начала приходить в себя. И, правда, сколько можно кукситься? И так, два дня как в воду опущенная, даже Карл не решился подойти с вопросами о нашем с Лолой разговоре.

Закончив завтрак, я направилась в парк, где в последнее время проводила много времени. Беседка стала местом, где я думала о том, как круто изменилась моя жизнь, о том, что я на удивление быстро приспособилась и прижилась, о том, что именно здесь я нашла то, что мне не хватало в моем времени. Вернусь ли когда-нибудь назад и хочу ли этого? Вот и сейчас, стоя в беседке и держась руками за резные стеночки, пыталась справиться с бушующими в душе противоречиями. Жак во многом прав, да практически во всем прав, но так больно со всем этим мириться.

Тихих шагов за спиной я сразу и не расслышала, пребывая в своих мыслях, но запах морской свежести и тепло, согревшее мою спину, от стоящего совсем рядом человека я бы не спутала ни с чем другим. Я не пошевелилась, но все тело словно ожило и наполнилось живым пламенем. Адреналиновая волна накрыла меня с головой, зашкаливая и переполняя меня ощущением мощного прилива. Я не стала поворачиваться, боясь прочитать приговор в его глазах, но немного склонила голову на бок, давая понять, что заметила его и готова слушать.

— Элизе, — тихий шепот, и он придвинулся немного ближе. Он не прикасался ко мне, но я отчетливо почувствовала, как качнулась маленькая прядь волос у моего ушка, выбившаяся из прически.

Я сильнее вцепилась пальцами в перекладину, боясь, что не смогу контролировать себя, и сильно прикусила нижнюю губу, таким образом, пытаясь проверить, снится ли мне это или нет. Боль отрезвила и наполнила осознанием, что все происходящее реально.

— Элизе, простите меня, — все тем же шепотом.

— За что? — так же тихо спросила я, почему-то тоже боясь повысить голос.

— За мою слабость.

— О чем Вы?

— За то, что сделал все неправильно в нашу прошлую встречу.

Неужели он жалеет о произошедшем? Мне стало обидно, он хочет откреститься от лучших мгновений в моей жизни. С трудом сдерживая слезы, спросила:

— Жалеете?

— Нет,— твердое и непреклонное.— Мгновения, когда я мог чувствовать Вас в своих руках, стоят любой расплаты за этот грех.

— Тогда почему извиняетесь?

— Потому что не должен был уезжать, не расставив все на свои места, за то, что тянул эти два бесконечных дня, за то, что, возможно, заставил Вас думать, что это все несерьезно, — горячечным хриплым голосом, склонившись над моим ухом, рассказывал он.

— Тогда Ваши извинения абсолютно лишние. Я все понимаю и не виню ни в чем, — почему же так тяжело произносить очевидное, почему каждое слово скребет горло?

— Эти дни — самые тяжелые в моей жизни. Никогда раньше время для меня не останавливалось после каждого движения стрелки часов, никогда ночи не превращались в зимы, никогда не знал, что значит лишиться дыхания. Теперь я познал это, теперь я знаю и причины. Все это мое мучение — следствие того, что не вижу Вас, — не слыша моего жалкого лепета, продолжал он свою исповедь. — Я болен Вами.

Теперь и я знаю, как называется это состояние одержимости — болезнь. Тут он прав. Ничто так не напоминает болезнь, как любовь, страсть, вожделение. Нас бросает из крайности в крайность, то охватывая жаром проснувшегося вулкана, то окуная в холод ледяной проруби. Мы можем молиться на желанного человека сродни тому, как религиозные фанатики впадают в транс, и можем ненавидеть любимого страшнее лютого врага. Мы способны совершить невозможное и равнодушно ждать, когда это сделают для нас. В нас рождается два человека, которые редко могут найти общий язык, но непременно сойдутся в одном — от этой болезни нет лекарства.

— Простите, — зачем извинилась? Разве я виновата, что так случилось, разве я сделала что-то специально, чтобы привлечь его внимание, разве я стала причиной того, что судьба свела нас, хотя этого не должно было случиться по всем законам мироздания.

— Простить Вас? За то, что сам потащил следом за собой в этот ад? Я не имел права давать ни Вам, ни себе даже крупицы надежды. Но это гораздо сильнее меня. Я желал бы избавить Вас от этого, но все что я могу сделать, это пообещать, что не позволю себе ломать Вашу жизнь, я никогда не посмею разрушить Вашу репутацию. Но я хочу, чтобы Вы знали, что бы ни случилось под этим солнцем и луной, я всегда буду рядом. Вы навсегда останетесь самым важным и самым ценным человеком в моей жизни. Я готов стать для Вас всем, чем захотите, Вы можете обратиться ко мне, если понадобится помощь, если Вам нужен будет друг для разговора, и даже если Вам нужен будет враг для ненависти.

Все так же, не прикасаясь ко мне, он наклонился ближе и спрятал свое лицо в моих волосах, вдыхая их запах и очень нежно целуя мой затылок. Мне стоило титанических трудов, не откинуться спиной на его грудь, не подставить шею для поцелуя, не отпустить пальцы, чтобы повернуться к нему и не прижаться к такому желанному телу. Как невыносимо больно осознавать, что именно я виновата в таком положении вещей, именно из-за меня мы оба несчастны, что существует целая тысяча "за" и "против", которые я пока не могу переступить. Однажды он узнает, что извинялся за мою вину, и я не знаю, каковы будут последствия, но твердо уверена, что придет мой черед предлагать на выбор дружбу или ненависть. Я совсем недавно злилась на его прошлое, но какое право я имею на это, ведь то, что было, он не в состоянии изменить, а вот я очень виновата перед ним в нашем настоящем. И мне никогда не будет оправдания.

Я больше не могла слушать самоистязание и боль в его голосе. И, желая снять лишний груз вины с его плеч, произнесла:

— У Вас нет причин порицать себя, Тристан, нас там было двое и я не хочу, чтобы Вы брали на себя несуществующую вину. Кто знает, возможно, когда-нибудь Вы возненавидите меня за эти дни, за эти слова, но Вы должны знать, что они всегда будут мне дороги. И никто никогда не сможет заставить меня чувствовать больше и сильнее.

Мне было невероятно страшно смотреть в его глаза, но для меня было гораздо важнее, чтобы он поверил здесь и сейчас, осознал, насколько глубоко все это сидит во мне, чтобы знал, чтобы понял, чтобы запомнил и никогда не сомневался.

Это были бесконечно длинные секунды, глаза в глаза, он видел в них отражение своих желаний и своей боли. Он все увидел, он все понял и принял.

— Нам будет сложно, — тихо сказал он. — Но я уже не смогу отказаться от Вашего присутствия в моей жизни. Вы стали необходимы мне как воздух и вода. И пусть у меня нет права даже прикасаться к Вам, но быть рядом никто не сможет мне запретить.

Какая же я все-таки слабая! Не сдержала себя и, не позволив ему остановить себя, хотя понимала, что делаю ему только больнее, приникла к нему всем телом и вжалась в него. Я оплела его руками как лиана и терлась лицом о его грудь не в силах ни отпустить, ни отстраниться.

В ответ я получила не менее сильные объятия и легкий поцелуй в висок.

— Пожалуйста, идите, — почти простонал он, а сам еще теснее прижал меня к себе.

— Еще минутку, еще хоть секундочку, — чуть не рыдая, умоляла его.

— Если Вы сейчас не уйдете, то я Вас просто украду, — прорычал он, слегка встряхивая меня за плечи. — Идите, пока я еще способен мыслить здраво и отпустить Вас.

Разжав руки, я нетвердым шагом отступила от него, пряча глаза, наполненные слезами.

— Идите.

Теперь уже он вцепился руками в поручни беседки, как я всего несколько минут назад. Я не ушла, я убежала! Неслась по каменным дорожкам к поместью так, как будто за мной гнались все демоны ада. Я знала, что если остановлюсь или хотя бы собьюсь с шага, то обязательно вернусь в беседку, к нему и сама попрошу чтобы он меня увез с собой.

И почему, черт возьми, я такая невезучая? Вот оно мое личное женское счастье, в нескольких метрах от меня, хватай и владей, а мне убегать приходиться. Жаль, в мыслях нельзя смайлик пририсовывать, открывающаяся скобка стала бы моей постоянной спутницей в последнее время. Два дня я собирала себя по крупицам, а теперь все снова разрушено под самое основание и все приходится начинать заново. Прав оказался Жак, когда приготовился к долгой мелодраме, аттракцион обещает быть затяжным и зрелищным. Вот как будто и так мало было, так еще Джустин эта объявилась, чтоб у нее волосы повыпали. И ведь, наверняка, какая-нибудь красотка под стать самому Тристану.

Со стороны дальней конюшни раздалось громкое ржание и быстрый стук копыт в направлении дороги. Ага, значит тоже бежит. Я резко остановилась и замерла как вкопанная. А собственно, чего это я убегаю, я же женщина свободная? Да. Он признал, что я ему нравлюсь? Да. У меня есть причины, я имею в виду, свои собственные веские причины держаться от него подальше? Нет. Тогда какого лешего я тут марафон наматываю, олимпийской чемпионкой мне все равно не грозит стать, а тренировки для себя, мне даже в кошмарах не снились. Он-то понятно, джентльмен. А я леди никогда не была, и нечего начинать. Так что если мне и нужно будет бежать, то предпочитаю это делать не от него, а за ним, а еще лучше с ним рядом. И почему такие светлые мысли всегда приходят не вовремя, нет бы, озарению снизойти минут так пять назад, мне бы уже предъявляли обвинение за разврат в общественном месте. Эх, мечты — мечты. Сама виновата, прохлопала момент, а теперь, когда он в следующий раз броню приспустит непонятно, ведь пообещал держаться, значит так и сделает.

Пойдем на абордаж.

Сначала честно предупрежу Жака, что решила играть по-крупному, пусть приготовится и не серчает, если что. А это самое что обязательно будет, так что ему придется тоже поиграть в нашем театрике, изображая глухо — слепо — немого.

Пункт второй — это магазин. Видела я платья Люси, они очень далеки от скромности. Это мои мальчики предпочитают закрытый фасон, а мне как атакующей стороне нужно будет обзавестись парочкой нарядов, так сказать, навынос. Опять же к Жаку придется идти и попросить о выдаче аванса. Не люблю я незапланированные расходы, но тут сам Бог велел.

В-третьих, придумаем несколько заготовок, придется вспомнить все, что когда-то читала или слышала от других, все уловки и крючки, которыми можно зацепить особо сопротивляющегося мужика, а если он уже на прицепе, тогда нужна катушка посильней, чтоб не сорвался улов.

Нет, все-таки страдать по углам — это не мое, предпочитаю действия, конечно, лучше действовать на опережение, но уж слишком все завертелось, так что пришлось ждать, когда очнусь и оклемаюсь. Пострадали, позлились, а сейчас хватит бездействовать. Я даже, кажется, стала чуть выше ростом, так сильно чувствовалось облегчение от принятого решения. Расправила плечи, потянулась и улыбнулась яркому солнцу. В бессмертном фильме "В бой идут одни старики" есть очень звучная фраза — "Будем жить!". Так вот я намерена жить, а остальные в это время выживут как-нибудь, если спрячутся получше.

Наполненная энтузиазмом до краев, я направилась искать моего мужа, который пока не подозревает, что история набирает обороты.

— Жак, — влетела я, в его кабинет, почти сбивая с ног Сорела.

— Где-то пожар? — поинтересовался Карл.

— Пока нет, но судя по ее выражению лица, скоро будет гореть ярко, — смиренно заметил Жак.

— Интересно, это как-то связано с тем, что некоторое время назад я видел лошадь маркиза Лебрена у нашей конюшни, но сам Тристан так и не появился на территории поместья? — поднял одну бровь Карл. Все-то он замечает.

— Связано, — не стала скрывать я, — Жак, я очень извиняюсь, но, подумав, я решила, что не собираюсь быть сторонним наблюдателем, хочу сама решать, как мне жить. Я намерена побороться за то, что считаю важным для себя, но и тебя подводить не хочу, поэтому нам надо решить, как долго тебе еще нужна будет жена?

— Я знал, что так в конечном итоге и будет, но, честно говоря, надеялся, что все же это случится позже. В общем, так, иди, завоевывай. Да я и так вижу, что ты решилась, но прошу тебя делать это поаккуратней. Пока. Мне нужно немного времени, чтобы закончить оформление наследства, после чего я перестану зависеть от своей семьи и получу полную самостоятельность, а, следовательно, влиять каким-либо образом они не посмеют. Вот тогда мы придумаем, что-нибудь чтобы освободить тебя от занимаемой должности и отпустим на вольные хлеба на пастбищах Лебрена.

— Шутник, да? — Ни капли не обиделась. Главное, что он понимает и готов поддержать. Кстати насчет, поддержать. — Жак, а аванс мне положен?

— Тебе зачем? Вроде ни в чем не нуждаешься.

— Собираюсь пополнить арсенал особо поражающими элементами.

— Для этого тебе не нужны деньги, достаточно сказать, чтобы прислали счет в поместье. Мне интересно, что получится, поэтому лимит ограничивать не буду.

— Очень щедро с твоей стороны, но не переживай, зарываться я тоже не буду. А Карл пусть поедет со мной, — люблю сочетать приятное с полезным.

— Зачем? — в один голос спросили оба моих собеседника.

— За надом. Карл, разговор есть, пошли, — скомандовала я и удалилась из кабинета.

В том, что Сорел пойдет за мной как привязанный, я даже не сомневалась. И правда, прошло всего несколько секунд, как громоздкая фигура Карла сравнялась со мной.

— Что задумали? — заговорщески прищурился он.

— Да вот, вроде, одной неприлично ехать, дай, думаю, горничную с собой возьму, а так как мы обе неместные, нам нужен сопровождающий, — подмигнула ему. — Да, и тебе бы тоже по лавкам пройтись.

— С Вами — это понятно, — просиял он. — А по лавкам зачем?

— Так тоже арсенал заготавливай, — увидев его ошарашенное лицо, с которым он себя критично осмотрел. — Ну, Вы даете! Да я не о том. Сладости закупай. Здесь слабость у нашей девочки обнаружилась — она жуткая сладкоежка.

— Правда?

— Не пугает? А то закормишь конфетами, станет она в два раза больше и ходить не сможет, — пошутила я, наблюдая за его довольным лицом.

— Подумаешь! Будет повод больше на руках носить, — мечтательно парировал он.

Вот это да! Все серьезней, чем я думала. Кто бы мог подумать, что грубый Сорел, способен на такие нежности. Все-таки повезло Лоле, правда, она об этом пока не знает, но это дело времени. Скоро осознает и, я надеюсь, оценит по достоинству. Хороший он мужик. Такому не лень помочь, тем более, если попутно и свои дела умудряешься проворачивать. Магазин — это раз, Карл и Лола — это два, Дуранд — это три. Программа на день готова, приступаем к исполнению. Лучше бы ты, Тристан, сразу сдался, потому что теперь все будет гораздо веселее, жаль, что не тебе, но я потом тебе все расскажу, чтобы тоже смог оценить.

В комнату я залетела так, как будто мне сзади помогли, чем немало напугала, оторвавшуюся от шитья, Лолу.

— Собирайся, едем в город, — безапелляционно заявила я и принялась самостоятельно стягивать с себя утреннее платье. — Ну что стоишь, иди, переодевайся, марафет наводи, на люди же собрались.

Она сначала бросила шитье, потом села назад, вновь подскочила, не зная, куда себя деть. Потом засияла улыбкой и бросилась из комнаты. Оказывается, ей тоже надоело сидеть в четырех стенах, вот и славно. Эх, погуляем!

Ох, поторопилась я, отправив Лолу к себе. Полчаса я пыталась поймать свой хвост в виде, зацепившейся за турнюр, юбки. Вот если кто-то видел индюшку в оперении, тогда поймет, как забавно смотрелась яркая ткань, задранная сзади и висящая на белой подушечке. Сделав пару кругов вокруг себя, остановилась, потом Лолу попрошу поправить, а пока попробовала прическу смастерить. Изнежилась совсем. Так быстро привыкаешь к хорошему, что, когда тебе постоянно все готовят, то очень сложно потом справляться совсем этим самостоятельно. В общем, пришлось плюнуть и на это и просто ждать, когда меня спасет моя ученица. Никогда не чувствовала себя такой беспомощной, мне бы няньку.

Благо Лола сама в состоянии о себе позаботиться и не только о себе, но и обо мне. Она вернулась спустя несколько минут, выпутала меня из подола и даже уложила короной мои длинные пряди. И чтоб я без нее делала, даже не знаю. Сама же Лола была похожа на ангелочка в голубом простом платье и косой, закрученной на макушке. А у Сорела глаз-алмаз, тут не поспоришь.

-Так, иди вперед к конюшне, я сейчас по делам забегу и догоню, — направила я ее ждать, пока я собираюсь заскочить за Карлом.

Пройдя добрую половину коридора, вдруг очнулась. И куда я, собственно, направляюсь? Ведь никогда не знала и до сих пор не знаю, где комната Сорела. Вернувшись назад и наклонившись над поручнями второго этажа холла, позвала:

— Месье Тостивинт! — вот это эхо, здесь бы футбольным фанатам свои речевки горланить.

— Да, мадам, — раздалось прямо за моей спиной, в результате чего, я чуть не перескочила через перила.

— Хм, — от испуга я даже забыла, что от него вообще хотела, — А— а-а, а где комната Карла Сорела? — вот он сейчас на меня выпучился, потому что я должна была бы уже это знать или мне неприлично такое спрашивать? Но только мне пофиг, что в первом, что во втором случае.

— Сиреневая спальня, — подозрительно прищурившись, ответил он.

Опа-па, так это я недавно в попытке расселить гостей по разным сторонам поместья, распорядилась устроить чету Калю в комнате управляющего? Вот мне интересно, почему дворецкий мне об этом ничего не сказал? Почему Сорел промолчал и так понятно, ссориться со мной ему было невыгодно. Интересно, а он-то хоть понял, что я это не специально? Наверняка нет, он считает меня вполне способной на такие выходки. Да и не все ли равно теперь-то?

— А где у нас сиреневая спальня?

-Третий этаж, крайняя комната в правом крыле, — невозмутимость вернулась на лицо Шумахера.

— Спасибо, — поблагодарила я и, больше не задерживаясь, направилась в указанном направлении.

— Месье Сорел в кабинете, — долетело мне в спину.

Я, резко затормозив в очередной раз, повернулась к дворецкому.

— А почему сразу не сказали?

— Вы не спрашивали, мадам.

А что, логично, и правда, не спрашивала, мой прокол. Опять сменив направление, двинулась в сторону кабинета. И чего он там забыл? Отправила ж готовиться к поездке. В своей манере залетела в кабинет, не постучав, и застала интересную картину. Графиня Калю, практически припечатав своей немаленькой грудью Сорела к стене, пыталась дотянуться своими ручонками до его шеи. Благо управляющему рост позволял избежать цепких лапок этой... кошки, да и вообще энтузиазма не проявлял. При моем появлении Люси отскочила от него как ошпаренная, а Карл заметно с облегчением выдохнул.

— Здравствуйте, графиня! — наигранно воодушевленно начала я, — Вижу, Вы тут беседуете?

— Да. У нас разговор... приватный, — это она сейчас что имела в виду? Намекает, чтобы я вышла? Вот обнаглела блондинка! Мало того что ее только чуть на горяченьком не застали, так она еще и правила устанавливать пытается? Наглость, конечно, второе счастье, вот только не на моей территории.

— Дайте догадаюсь, мне все показалось, и вы совершенно не пытались лапать нашего управляющего? — сладким голосом пропела я.

— Хм, — ну, наконец-то хоть смутиться догадалась. — Вам показалось.

— Надо же! — давая понять, что не верю, заметила я.

— Да!

Вот наглая! Мужика чуть не оседлала, а все пытается лицо держать.

— Надо будет у Поля спросить, может у него на примете есть хороший врач, чтобы зрение проверить, — как бы невзначай поинтересовалась я у Люси.

— У него нет знакомых докторов, — заявила она.

— Ну, да. Надо было самой догадаться. Ведь если бы он водил подобные знакомства, Вам бы уже тоже помогли глаза вылечить. А то подошли к Карлу впритык и, видимо не рассмотрев, решили на ощупь убедиться, что это действительно он, — внесла я предложение.

— Нет... да... что?

Карл, с трудом сдерживая смех, внес свое предложение:

— Графиня немного оступилась.

— Да, точно! — с энтузиазмом поддержала его предложение Люси.

— А-а-а, ну тогда все ясно, — а дальше совершенно игнорируя гостью. — Карл, нам пора, Лола уже ждет нас у конюшни.

Дальше, не прощаясь, покинула кабинет. От Сорела слов прощания я тоже не расслышала, хотя он вышел вслед за мной. Вот если она появилась без предупреждения, пусть учится также по-английски и уходить.

— Премного благодарен, — услышала я от Карла.

— Пустяки, — отмахнулась я. — И раз уж Вы в благодушном настроении, то хотелось бы покаяться в одном своем промахе.

— Это интересно. Кайтесь, — благодушно согласился Карл.

— Я только что узнала, что недавно лишила Вас комнаты на ночь, направив гостей в сиреневые апартаменты. Я не нарочно, честное слово.

Он остановился и, щурясь, пристально посмотрел мне в глаза, я не стала прятать взгляд.

— Верю.

— Спасибо.

— Что уж теперь...

Прощение получила, теперь можно и любопытство проявить.

— А что графиня от Вас хотела?

— Может она без ума от моих мужских чар?

— Я не сомневаюсь, что вы способны очаровать женщину, но когда речь идет именно об этой даме, не думаю, что у нее есть чувствующие органы, так что простите, но Вам придется придумать боле подходящую версию.

Сорел засмеялся на мои слова, тем самым признавая мою правоту.

— В открытую она пока не решается играть, но предположительно могу сделать вывод, что хочет получить осведомителя в моем лице. Она, несомненно, красивая женщина и при других обстоятельствах я бы подыграл ей, но сами понимаете сейчас мне это не только невыгодно, но и может существенно нарушить все мои планы.

— Да, уж наверняка шашни с графиней Калю навряд ли бы прибавили Вам шансов в завоевании Лолы.

— Вот именно. Так что при выборе — она или Лола, вариантов нет и быть не может.

— Поэтому Вам и помогаю.

— Спасибо.

-Ух, ты! Я за последние пять минут получила уже две благодарности от Вас, не иначе как снег пойдет.

— Надеюсь, что нет, карета еще не оборудована под холодную погоду, — вполне серьезно заявил Карл.

— У Вас все продумано и распланировано, Вы хоть иногда бываете легкомысленны? Я имею в виду, расслабленным и ни о чем не переживающим.

— Я обратился к вам за помощью, чем не легкомысленность, — это он типа пошутил?

— Это не легкомысленность, а интуиция и смекалистость. Неужели у вас на примете есть более подходящие кандидатуры?

— Вообще-то, вы единственная, это и стало определяющим компонентом выбора, и я Вам об этом уже говорил.

— Да вот все надеюсь, что вы все же признаетесь, что я Вам нравлюсь.

— Нравитесь, — на выдохе, но уж очень получилось это как-то снисходительно.

— Ладно, для первой попытки пойдет, но мы обязательно будем тренироваться, — заявила я, ничуть не смущаясь своей маленькой наглости.

Вот так в легкой беседе ни о чем мы и добрались до конюшни. Там обнаружилась довольно живописная картина, от которой я немного растерялась, а Сорел окаменел.

Лола сидела на краешке спрессованного сена, скромно потупив глаза в землю, а напротив молодой конюх начищал лошадь щеткой. Судя по сонному виду каретной связки, парень натирал им бока уже не по первому кругу. Хотя вряд ли он это заметил, так как глаз оторвать от девушки не мог. Лола, судя по алеющим щекам, чувствовала себя немного неуютно, но какой девушке не понравится такое внимание. А она и так не избалованная мужчинами, ей должно быть было очень лестно стать объектом такого восхищения. А паренька-то я помню. Николас очень даже симпатичный мальчик, вот только как бы личико-то ему после этого не поправили. Карл непросто напрягся, от него электрические волны расходились. Этого еще не хватало, очень сомневаюсь, что у Сорел получится быть достаточно спокойным и терпеливым в условиях ревнивой конкуренции.

— Здравствуйте, Николас, — решила быть вежливой я, а заодно отвлечь почти покойника от Лолы.

— Здравствуйте, мадам, — с трудом оторвал тот взгляд от девушки.

— Смотрю, уже все готово, значит, можно отправляться в город, — наигранно весело сказала я, прихлопывая в ладоши. — Лола, едем!

Заинтересованная улыбка на лице парня мгновенно стерлась и превратилась в пренебрежительную гримасу. Такая перемена отношения не укрылась от всех, кто участвовал в этой сцене. Меня просто дикая злость разобрала. Ну, как же так! Вот только что любовался как на картину Мадонны, а узнав, кто она, так сразу "фу". Лола расстроено вздохнула и просто пошла к карете, видимо, привыкла уже к такой реакции, вот только не укрылось от меня, как сильно ей было больно от этого. Нет, он, конечно, не стал ее любовью с первого взгляда, но в любом случае чувство не из приятных, когда тебе так откровенно дают понять, что ты бракованная. Сорел же метался между облегчением, что конкуренция в лице молодого и довольно красивого мужчины отпала сама собой, и желанием выпотрошить щенка, посмевшего расстроить его женщину. К счастью самого виновника столь неприятной сцены, он довольно быстро ретировался, что и спасло его от неминуемой и немедленной расплаты.

В карете нас было четверо: я, Лола, Карл и гнетущая тишина. И что говорят в таких случаях? Я, честно говоря, растерялась от столь вопиющей несправедливости и никак не могла найти, что сказать. Лола грустно смотрела в окно на проносящийся пейзаж, думая о чем-то своем и, к сожалению, явно печальном.

Тишину прервало тихое шуршание. Сорел завозившись, вынул из внутреннего кармана кулек с чем-то вкусно пахнущим.

— Дамы, ехать нам долго, так что предлагаю скоротать время и порадовать себя цукатами.

Наверняка за сладостями к матушке Эмме сбегал, только у нее они такие ароматные. Молодец, схватывает на лету и момента не упустит. Лола сначала несколько секунд неотрывно смотрела на спокойную доброжелательную улыбку Карла, затем несмело потянувшись, взяла горсточку засахаренных фруктов, и с удовольствием проглотив пару кусочков, блаженно улыбнулась, направляя в сторону Сорела благодарный взгляд. Надо же, расцвел, словно роза поутру. А мне просто было радостно оттого, что она почувствовала себя смелее рядом с управляющим, да и задавленность из глаз ушла. В эту самую минуту я отчетливо поняла, что у них все сладится, мне даже особо стараться не придется.

Глава 7

Карета ехала аккуратно и размеренно, благодаря чему представилась возможность осмотреться. Заливные луга сменялись плодовыми садами и виноградными насаждениями, отсутствие современной обыденности в виде скоростных трасс, придорожных забегаловок и дорожных знаков придавало особое очарование. Лизка, ты же во Франции!!! Как-то так вышло, что этот факт был скорее просто информацией о месте нахождения, и только сейчас я осознала, что мечты тоже иногда сбываются, но вот только в своей интерпретации. Ну и ладно, я могу насладиться моментом и без претензий. Чистый воздух, тишина, картинка радует глаз, хорошая компания — здорово!

И кстати, компания начала периодически переглядываться, пытаясь это делать незаметно для меня и для оппонента, но в таком тесном пространстве им это плохо удавалось, и они частенько натыкались на изучающий взгляд друг друга. Сорел безуспешно делал вид, что просто засмотрелся в одну точку, а Лола все время отчаянно краснела и заедала свое беспокойство цукатами. И как не давится? Я под таким взглядом Тристана даже говорить практически не в состоянии, а она еще есть умудряется.

Хотя нервы у всех по-разному проявляются, у меня знакомая есть, которая в стрессовой ситуации начинает брови дергать. И если в обыденной жизни это сильно не бросалось в глаза, то после окончания сессии ей приходилось правую бровь карандашом подрисовывать. Мы даже ради эксперимента однажды накануне экзамена, пока она билеты учила, связали ей пальцы скотчем. С ее согласия, конечно. Зря мы это сделали, оказалось, что депиляция скотчем процедура более эффективная, чем поштучное выдергивание. Так что утром рисовать пришлось всю бровь целиком, да и челка прилично поредела. С тех пор корчить из себя доморощенных психологов мы перестали. Я, вообще, зареклась в чужие дела лезть, но жизнь такая штука, что иногда приходится отказываться от своих решений.

— Нам долго ехать? — отвлекла я Сорела от созерцания прекрасного.

— Минут сорок. Но не весь путь будет такой же живописный и спокойный. Эта дорога относится к частной территории, дальше же мы поедем по основному тракту к Парижу, сами понимаете, там движение более оживленное.

— Да уж наверняка, — согласилась, а сама подумала о том, что он даже не представляет себе, что такое на самом деле оживленное движение современных мегаполисов, вот где живописность.

Лола оживилась и стала внимательней всматриваться вдаль. Видимо, почувствовав себя немного спокойней, она выпустила на волю свое природное любопытство. Сорел, заметив ее заинтересованность, решил воспользоваться ее интересом, чтобы показать себя в наиболее выгодном свете, и стал ненавязчиво рассказывать о том, что мы в этот момент проезжали. О садах и растениях я знала, наверное, даже больше чем он, поэтому в рассказ не лезла и тихонечко любовалась пейзажем, не мешая Карлу вести.

Должна отметить, что рассказчиком он был великолепным, поэтому Лола очень быстро освоившись, перестала стесняться и даже умудрялась выспрашивать жестами то, что ее заинтересовало больше всего.

Я, наверное бы, задремала, если бы мы, спустя несколько минут не выехали на главный тракт. Шум, гам, толкотня, неразбериха, застрявшие в разбитой колее кареты, ругающиеся между собой возничие, вот так предстала мне во всей красе столичная дорога. А что я ожидала увидеть? Вот они, налицо, все признаки и современной пробки, только у нас лошадей поменьше, но их вполне полноценно заменили хамоватые, лягающиеся и ржущие водители, так что все это я уже видела. Знакомая обстановка на удивление подняла настроение и расслабила, какая разница где ты и когда ты, жизнь она везде одинакова, только отношение к ней разное. Прорвемся и будем жить дальше.

Лола с удивлением осматривалась и морщилась от ругани десятков людей, Сорел раздражался задержке, а я чуть ли не с весельем наслаждалась толкотней и гомоном.

— Чему Вы радуетесь, мы так и до вечера вернуться не успеем? — пропыхтел Сорел.

— Ну и ладно, все равно дома делать нечего, а тут хоть какое-то приключение намечается.

— Займитесь вышиванием или вязанием, например, — он может и поспорил бы еще, но видимо сообразил, что наше затянувшееся путешествие и ему на руку тоже.

— Вот пройдусь по магазинам, закуплю все нужное и навяжу Вам носков на зиму, — пригрозила я.

Он может и не понял, что это угроза, но только потому, что никогда не видел результат моих рукодельных потуг. Не могу сказать, что я совсем уж бездарность, наверное, просто никогда не задавалась целью и не имела достаточно свободного времени, но то, что я создавала своими руками, больше напоминало творчество левой ноги.

— Увольте, — закатил он глаза.

— Настаиваете? — смеясь, просияла я.

Лола заулыбалась нашему дурачеству, и Сорел отвлекся на нее, забыв обо мне напрочь.

— Хотя, если Вас уволить, за чей счет мне потом развлекаться? — ни к кому особо не обращаясь, задала я вопрос, глядя в окно.

Мне никто не ответил, хотя я и не ждала. Жаль нельзя стать невидимой, а то чувствую себя третьей лишней.

Влившись, наконец, в общий поток карет и повозок, мы довольно быстро добрались до городка. Большое количество построек и масса народа, заполонившая улицы, сильно контрастировали с уже ставшей привычной тишиной поместья. И если Лола, вновь сжавшись, стала подозрительно озираться, то я, почувствовав себя как рыба в воде, направилась рассекать человеческий поток в нужном мне направлении. Куда идти стало ясно практически сразу, высоко висящие вывески, хоть и не неоновые, но все же просматривались с большого расстояния. Увидев нужный мне салон готового дамского платья, взяла Лолу на буксир и, не дожидаясь нашего сопровождающего, двинула к нему.

— Не отходите от меня, заблудитесь, — посоветовал он.

— Не потеряемся. Я довольно долго прожила в большом городе, так что ориентироваться для меня не проблема. Можете пока своими делами заняться, думаю, мы в этом магазине надолго задержимся.

— Не уходите без меня, — попросил он. — Я за вами зайду через пару часов.

— Хорошо.

Он еще долго подозрительно на меня смотрел. Что он пытался высмотреть в моих глазах, не знаю, но видимо, как лицо неблагонадежное, была тщательно просканирована на предмет тайных замыслов.

— Да куда мы денемся, все равно вместе возвращаться, — закатила я глаза.

— Полтора часа, — поставил он точку и направился в другом направлении, не забыв вежливо кивнуть Лоле.

Ну вот, ей он кивает, а со мной только спорит.

— Вперед! — махнула я рукой в сторону входа в магазин.

Даже если мой энтузиазм немного и напрягал Лолу, то она все равно пошла за мной следом, хоть и вздохнула, так как будто собралась нырнуть.

— Не бойся! Во-первых, люди в лавках не кусаются, во-вторых, клиент всегда прав, — поучительным тоном успокаивала Лолу.

Над дверью звякнул колокольчик, оповестив хозяев о том, что блаженное затишье закончено.

-Доброе утро, чем могу помочь, — поприветствовал нас заученной фразой франтоватый тип лет тридцати с тоненькими усиками и жадными глазками, которые на вид пытались определить, сколько с нас можно срубить.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась я, но представляться не стала нарочно, дабы не светить свое положение, а, следовательно, кошелек Жака.

— Ищите что-то конкретное? — скучающе продолжил молодой человек.

— Красивое платье для визитов и пару для повседневной носки, но обязательно помогающее выглядеть шикарно, несмотря на то, что оно для дома.

— Желаете порадовать мужа? — равнодушно поинтересовался он.

— Да, — ответила, а то для кого это, уже мое дело.

— Прошу сюда, — махнул он рукой в сторону боковой двери.

Кажется фраза "порадовать мужа" в этом городке является кодовым с самым, что ни на есть прямым смыслом. Мы с Лолой оказались в отделе самого фривольного нижнего белья, которое мне приходилось видеть. Лола мгновенно сравнялась по цвету с висящим рядом миниатюрным ярко-красным комплектом. Вот уж не знала, что в девятнадцатом веке такое шили. Даже если я пришла сюда и не за этим, то все равно без покупки отсюда не выйду. Вот прям с этого красного и начну.

— Где примерочная? — загорелись фанатичностью мои глаза.

— Там, — указал этот усатый на штору сбоку комнаты.

Я направилась прямо туда, хватая все, что на глаза попадалось и, жалея, что руки всего две. Бельишко — моя слабость. Ну и что, что никто не видит? Зато я тихо тащусь от знания того, что никто не догадывается какое безобразие у меня под одеждой. И говорят, что женщина чувствует себя стократ уверенней, когда на ней сексуальное белье. Вот как раз это мне сейчас и нужно.

— Лола, за мной! — скомандовала я, плотно задергивая штору.

Следующий час я под хихиканье подруги перемерила весь ассортимент магазина. Некоторые наряды действительно смотрелись смешно, но большинство все-таки заставляли краснеть не только Лолу, но и меня. Подобрав с десяток шаловливых одежек, я с чувством глубокого удовлетворения была готова покинуть примерочную. Я уже было направилась на выход, когда меня осенило.

— А давай и тебе тоже чего-нибудь подберем?

Лола, светясь пунцовой краской, испуганно закачала головой. Она, конечно, может отнекиваться сколько угодно, но я-то видела, как она во время примерок пару раз скосила глаза в сторону достаточно скромных, но очень красивых вещичек.

-Вон те, — ткнула я на них пальцем.

Лола опустила глаза в пол и снова покачала головой.

— Я хочу сделать тебе подарок за успехи в учебе, — заявила я.

Снова отказ. Остался один метод. Знаю, что так нечестно, но потом она мне сама спасибо скажет.

— Я обижусь.

Она мне не поверила. Это конечно хорошо, что она знает, что я ее люблю, но аргументы у меня тоже закончились, не могу же я сказать, что Сорел слюной изойдет от такой картины. Эх, жаль мне не судьба увидеть, как у него челюсть отпадет, и глаза на лоб вылезут. Посмотрев на меня с минуту, Лола задумалась ненадолго и проказливо кивнула в знак согласия. Не знаю, что именно при этом было в ее голове, но это стало решающим пунктом.

Еще несколько минут Лола, смущаясь и хихикая, по очереди натягивала на себя выбранное и при этом сама пыталась не смотреть на себя в зеркало, оно и понятно не для себя же выбирает. Вот только для кого? Интересно, это хороший признак для Карла или плохой? Помявшись еще немного, все же спросила:

— Если не секрет, кому инфаркт готовим?

Лола пожала плечиком и опустила глаза.

— Да, ладно, ты даже на себя ни разу не взглянула. Если секрет, не говори.

Она подняла глаза и развела руками, показывая, что в растерянности.

— А-а-а, когда найдется достойный ему и покажешь? — поняла ее логику я. И то верно, главное, что у нее появилась вера в то, что ОН все же найдется.

— Ему очень понравится, ты красавица, — поддержала ее я, говоря очевидное вслух, так как многие из нас сами иногда не догадываются насколько привлекательны для других. — Маленькими козырными секретиками мы обзавелись, теперь — вперед, за платьями.

Вот мне интересно, если я скажу нашему консультанту, что хочу еще чем-нибудь порадовать своего мужа, он нас куда, в секс-шоп приведет? Представив себе, из чего здесь делают подобные игрушки и чуть в голос не заржала. Ага, мужские запчасти, выкованные умельцем кузнецом, восковая кукла для дворянина — холостяка или журнальчик "Плейбой", нарисованный от руки местным художником. Хотя нет, у него наверняка есть знакомая куртизанка, готовая за отдельную плату не только обслужить мужчину, но и предоставить несколько уроков его жене. Поэтому избегая расплывчатых выражений, попросила показать нам платья.

Этот зал оказался куда больше по размеру и с более обширным выбором. Здесь мы тоже развернулись на славу, скупив приличное количество красивейших платьев, заставляя глаза продавца алчно светиться. Я не стала скромничать и приобрела довольно открытые фасоны, чтобы добиться быстрого и стойкого эффекта. Пусть мне и не нравятся турнюр, но в этих нарядах я сама на себя похожа не была. Глаза б сломала, если бы не знала, что это я и есть.

Так что к моменту появления Сорела мы, завесившись пакетами, были готовы к дальнейшему путешествию по местным лавочкам. Карл как истинный джентльмен принял у нас ношу, и, красноречиво окинув взглядом кучу свертков, поинтересовался:

— Разве не вы говорили, что не собираетесь перегибать палку?

— А мы за дровами не ходили, — отмахнулась я. — А вот милые женские мелочи надо еще присмотреть. Куда идем?

Когда Сорел соглашался на эту поездку, явно представлял себе нечто совсем другое. Он, наверное, полагал, что будет идти вдоль пешеходной дорожки поддерживая за руку Лолу и изредка заходя в лавчонки, где я, не мешая ему наслаждаться моментом, буду брать первый попавшийся на глаза наряд и отправляться дальше, позволяя ему продолжать променад с его ненаглядной. Мечтать невредно, но обидно, когда нафантазированные события развиваются совсем по другому сценарию. Вот и он теперь просто таскает за нами свертки, пока мы с Лолой закапываемся по самые уши в интересующих нас магазинах во всякую, по его мнению, дребедень. Он не понимает, что вон тот кусочек ткани яркой расцветки, которой даже на носовой платочек не хватит, должен стать тканевым цветком в прическе к платью, купленному немного раньше. Что другой кусочек чуть большего размера станет пелеринкой, которая должна привлекать взгляд к тонкой изящной шее. А вот то, непонятно что, станет брошью. Каждая наша задержка у витрины сопровождалась долгим протяжным вздохом и обреченным "Что там еще?".

Спустя несколько часов он уже даже не пытался вникнуть в происходящее и не к месту оживился только когда мы с Лолой, к слову сказать, тоже недоумевающей, зачем мы здесь, зашли в мужской салон. Я намеревалась найти здесь то, чего не продавалось ни в одном женском магазине.

— Этот магазин исключительно для мужчин, — пояснил очевидное Карл.

— Я знаю.

И вот парадокс, именно в этом салоне продавцом оказалась женщина. Мы побывали в паре десятков различных женских лавок и почти везде нас встречали мужчины, а тут вдруг дама, пусть и в годах, но все же. Либо я чего-то не понимаю, либо у них с логикой что-то не то.

— Чем могу быть полезной? — осведомилась она, глядя на Карла.

— Вы могли бы быть полезной мне, — перевела я на себя разговор.

Меня окинули изучающим взглядом, и, оценив мою состоятельность, переключились на меня.

— Чем могу быть полезной, мадам?

Я повернулась к своим спутникам и попросила:

— Месье Сорел, Вы не могли бы оставить нас одних?

Надо отдать ему должное, спорить он не стал и сделал несколько шагов в сторону, всем видом демонстрируя, что ему неинтересно, о чем пойдет разговор.

— Мадам, я ищу бритву, — объяснила я.

— Странный выбор подарка, обычно мужчины сами выбирают такие вещи, как очень интимный предмет, — удивилась она.

Ясно, здесь никто не подумает даже, что я хочу ее для себя. Значит, подыграем, не впервой. И как бы неловко я себя сейчас ни чувствовала, но отказаться от привычных для меня гигиенических процедур не могла. Я и так уже чувствовала дискомфорт, и тянуть дальше была не намерена.

— Вот именно, хотелось бы чего-нибудь очень личного.

— У нас широкий выбор, — начала она рекламировать свой товар. — Разные металлы, рукоятки, комплекты с помазками.

— С чем?

— Помазок, — снисходительно улыбнулась она. — Широкая кисточка для намыливания лица.

Я задумалась, нужна ли мне кисточка, представила процесс и сдавленно хихикнула. Возьму на всякий случай, не подойдет, так выброшу. Металл, скорее, серебро, дорого конечно, зато сам себя обеззараживает. Одноразовых станков тут наверняка нет, так что это самый приемлемый вариант.

— Давайте легкую серебряную бритву и помазок, — решила я.

Сорел подозрительно следил за тем, как продавец упаковывала загадочную покупку, но, так и не поняв, что это, вопросительно взглянул на Лолу. Та в ответ недоуменно пожала плечиками, давая знать, что и сама ничего не поняла. Она прекрасно видела, что у нас с Жаком странные отношения и потому, удивилась столь необычному желанию вдруг сделать ему подарок. Игнорируя их переглядывания, направилась на выход. Раз уж они так спелись вот и дам им возможность поближе пообщаться.

— Месье Сорел, Вы не могли бы меня проводить к прэтру Дуранду?

— Зачем? — такая просьба стала для него неожиданностью.

— Неужели Вы думаете, что я буду отчитываться, для чего хочу навестить духовника? — подняла я брови.

— Не замечал раньше у Вас склонности к религиозности.

Не хватало еще с ним на тему веры поспорить.

— Так, где он живет? — настаивала я.

— В домике при церкви, — вынужден был ответить Карл.

— Отлично. Проводите меня, пожалуйста, к нему.

Лола тихонечко потрогала меня за руку и вопросительно посмотрела на меня. Оно и понятно, ей интересно, должна ли она пойти со мной.

— Мне очень нужно к нему, примерно на часик, а вы пока по городу погуляйте. Я думаю, что месье Сорел не откажется провести для тебя экскурсию по окрестностям. Правда, Карл?

Вот уж кто действительно не прочь погулять так это Карл, вон как глаза загорелись. Он сейчас со мной во всем согласится, даже если я вдруг попрошу его показать квартал красных фонарей.

— Конечно, здесь есть очень красивые места. А в конце этой улицы замечательное заведение, где подают вкуснейшие в этих краях пирожные, — залился соловьем Сорел. Все признаки змея-искусителя на лицо.

Вот хитрюга, учуял ее слабое место и теперь пользуется вовсю. А Лола разрывалась между неловкостью и желанием попасть в это кафе.

-Так, ведите меня к прэтру — и гулять, — скомандовала я.

Карл с удовольствием подчинился, так что мне осталось только взять на буксир Лолу и оттрелевать ее к пункту назначения.

— Вот мы и пришли, — отчитался Карл, указывая на постройку прямо по курсу.

Это сооружение очень сложно назвать никак иначе, чем церковь. Грандиозного размера и вида, каменное здание было, похоже, целым собором. И откуда в небольшом городке столько строительных материалов-то взяли? Серые каменные стены выглядели, словно картинка как будто только что сошедшая с глянцевого журнала. Матео Дуранд как раз разговаривал с кем-то на ступенях, когда заметил наше приближение. Быстро распрощавшись с собеседником, поспешил к нам навстречу, приветственно улыбался и, всем видом показывал, что очень рад нас видеть.

— Добрый день, прэтр, — искренне улыбнулась я ему в ответ.

— Здравствуйте, маркиза, очень счастлив видеть Вас у себя в гостях. Вы по делу или из вежливости заглянули? — весело спросил он.

— И то, и другое, — не стала скрывать я. А что, он вполне адекватный человек и не станет придираться к словам, тем более что мне нужна от него услуга. Да и вообще будет странно, если сейчас скажу, что просто мимо проходили, а потом пристану с просьбой об уроке. Уж лучше честно.

— Буду рад помочь.

— Если Вы сейчас не заняты, мне хотелось бы с Вами поговорить.

— Конечно, проходите в дом, — махнул он рукой по направлению к жилой пристройке.

Люблю людей, которые не тратят время зря. Поэтому, тоже не желая никого задерживать, обернулась к своим спутникам.

— Прогуляйтесь пока, зайдете за мной через часик.

— Хорошо, — с энтузиазмом отозвался Карл и галантно подставил Лоле свой локоть. Лола, смущаясь, взяла его под руку и они, сразу забыв обо мне, направились вдоль по улице, спеша угоститься пирожными.

Прэтр Дуранд, как и я, проводил пару глазами.

— Я довольно часто бываю в поместье ДеБюси, но не помню этой девушки, — задумчиво пробормотал он.

— Не беспокойтесь, с вашей памятью все в порядке. Лола всего несколько дней, как появилась у нас, она моя личная горничная и подруга.

— Так уверенно говорите о дружбе с простой девушкой? — поднял он брови.

— Она замечательная, месье Дуранд. Чтобы это понять, не нужно годами присматриваться к человеку, достаточно пары нестандартных ситуаций, и любой проявит свое истинное лицо. И это совсем не зависит от положения в обществе.

— Наверное, Вы правы, — согласился он со мной. — И много хороших людей Вы успели рассмотреть? Мне было бы интересно Ваше мнение о местной публике, так как у Вас очень интересная шкала ценностей.

Я остановилась на полушаге и пристально посмотрела на Дуранда. Сомневаюсь, что это праздное любопытство.

— И кто конкретно Вас интересует, прэтр? — подозрительно спросила я.

В ответ он открыто рассмеялся.

— Все-то Вы замечаете. Ладно, раз уж Вы откровенны, то и я не стану таиться. Мне интересно Ваше мнение по поводу той неприятной ситуации, в которую невольно пришлось попасть мне и маркизу Лебрену.

От упоминания Тристана меня всю бросило в жар. Если я еще могу взять себя в руки, когда готова к подобным разговорам, то когда его имя всплывает спонтанно, мне кажется, я как одинокий столб среди пустыни с неоновой вывеской "Посмотрите, мне Лебрен не безразличен". Хорошо, что хоть Дуранд принял мой румянец и смущенный вид за неловкость.

— Извините, я понимаю, что для Вас та ситуация тоже была не из приятных, просто с вами так легко, что я совсем перестаю следить за сказанным.

Что за неприятная ситуация? Ах, да! Я же в тот вечер публично выгуливала на свежем воздухе свое нижнее белье. Это для меня нет ничего страшного в демонстрации лифчика, а для них это вообще из ряда вон выходящее происшествие.

— Ничего страшного, что было, то было, что ж теперь-то. Конечно, все это неловко, но я прекрасно осознаю, что это была не Ваша идея, верно?

— Верно, — и замолчал. Он больше не пытался снова задать свой вопрос, мы прекрасно оба понимали, кто зачинщик и главный виновник такого конфуза, и мое отношение было очевидно.

Не проронив больше ни слова, мы прошли в уютную гостиную, больше напоминающую охотничий домик. Стены из круглых бревен, массивный стол, плетеная мебель и букеты из сухих цветов в глиняных вазах.

Предложив мне присесть и поинтересовавшись, не хочу ли я чаю, от которого отказываться не стала, он устроился напротив.

— И что привело Вас ко мне? — помешивая свой напиток, перешел к делу Дуранд.

— Поверьте, у меня очень оригинальная просьба, — хихикнула я.

— Ну, что ж, удивляйте.

— Хотела, чтобы Вы преподали мне урок по письму перьями, — на одном дыхании выдала я и принялась ждать ответ.

Может ему водички принести? Вон как глазки выпучил, у него, наверное, давление.

— Вы не умеете писать? — кажется, мне все же удалось его удивить. Ну да, безграмотная маркиза в их время все же, скорее, нонсенс, чем обыденность.

— Писать я умею, я не умею пользоваться для этого перьями, — поспешила я его успокоить.

А вот теперь точно принести попить не помешает.

— И чем же тогда умеете?

Вот, пустая башка, и как не сообразила, что такой закономерный вопрос обязательно будет задан? И чем еще пользовались? А карандаш уже изобрели? Я медленно отпила чай, давая себе возможность обдумать ответ.

— Мелками, — эх, надеюсь, не опростоволосилась?

— Ну, да. Ну, да. Извините за мою реакцию, просто Вы застали меня врасплох и я немного растерялся. Все время забываю, что Вы выросли совсем в другом месте. Что именно хотите знать?

— Меня интересуют основы техники такого письма, одной демонстрации будет вполне достаточно. Дальше смогу потренироваться сама, — заверила его я.

— А почему вы не обратились с этим к мужу? Уверен, ему было бы совсем несложно помочь Вам, — задал он еще один логичный вопрос.

— Знаете, дело в том, что особенности моего воспитания и так доставляют ему массу неприятностей, и я не хотела расстраивать его еще больше. Подумала, что смогу справиться с этой проблемой сама.

— Похвальна такая забота о ближнем. Я Вам помогу, конечно. Мне будет приятно, — благожелательно согласился он помочь мне.

— Спасибо, вы меня очень выручите, — от всей души поблагодарила я.

Все остальное время до прихода Карла и Лолы мы с прэтром Дурандом занимались освоением перьевого письма. Вроде бы ничего сложного с виду, а на практике оказалось весьма хитрой задачей. Чернила все время пытались убежать, портя сами перья, бумагу и платки, которыми я пыталась защитить одежду и руки. Надо отдать должное моему учителю, который не раздражался и поддерживал меня словом, уверяя, что все не так плохо, и для первой попытки я справляюсь на удивление хорошо. Угробив все, что мне было выделено для обучения, решила прерваться, да и мои спутники должны были появиться с минуту на минуту.

— Все элементарно, но руку придется набивать долго, — пожаловалась я.

— Ну почему же, уверен, что для Вас это не будет такой уж проблемой. У Вас все отлично получалось. Ни у кого с первого раза не выходит, но у Вас есть желание и упорство, значит, все освоите быстро, — непритворно похвалил он.

— Спасибо, мне кажется, Вы верите в меня даже больше чем я сама.

— Ну, что Вы... — решил поддержать меня он. — Просто Вы утомились.

— Да, Вы правы, домой пора.

Стук в дверь прервал нашу релаксацию. Прекрасно зная, что это за мной, поднялась и направилась на выход в сопровождении прэтра. Прогулка у этой парочки явно удалась. Лола скромно, но довольно улыбалась, а Карл светился как начищенный тульский самовар.

— Как погуляли? — все и так очевидно, но пусть сам скажет, что я была права.

— Замечательно! — откровенно ответил Карл.

— Ну что? Домой успеваем?

— Да, думаю, прибудем еще до темноты.

— Отлично, тогда поспешим, — предложила я.

И развернувшись к вежливо молчавшему Дуранду, попрощалась.

— Спасибо, прэтр. Вы действительно очень помогли, и надеюсь, что мы сможем, встречаться чаще. Вы замечательный собеседник.

— Это приглашение? — улыбнулся он.

— Конечно, буду только рада.

— Обязательно Вас навещу.

— Тогда до встречи.

— До свидания, маркиза.

И правда, притомилась я сегодня, ноги чуть тащила, но зато успела все, что планировала. И если я по улице ковыляла, то Лола вприпрыжку неслась рядом, пребывая в наилучшем настроении, чем мне когда-нибудь приходилось видеть. Сорел довольный собой шагал рядом, и хоть речь еще и не идет о взаимной страстной любви, но огромный шаг вперед сегодня был сделан.

Устроившись удобнее в карете, я, прикрыв глаза, позволила телу расслабиться и даже задремать, не мешая Лоле любоваться местностью, а Сорелу девушкой.

Из сна меня выдернул резкий скрежет и толчок, от которого меня выдернуло с сиденья и чувствительно приложило о противоположную стенку кареты.

Сорел, который сидел спиной по направлению движения, остался на месте и очень ловко успел поймать налетевшую на него Лолу. Мог бы и мне руку подставить, но тут обижаться нечего, она ему дороже.

— Что случилось? — спросила я его, потирая ушибленные места.

— Сейчас проверю.

Он, аккуратно усадив девушку на место, легко выпрыгнул из кареты. Спустя всего пару секунд из-за двери раздался его тихий голос:

— Что Вам нужно? — спокойно, но напряженно.

Ну вот, все было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Если очень тихо, то скоро будет шумно.

— От тебя, только чтобы ты постоял спокойно и не дергался, тогда никто не пострадает... может быть, — голос незнакомый, и при этом довольно развязный. Определенно не друг. — Отойди-ка в сторонку.

— Не отойду, пока не скажете, что именно вам нужно, — смело, но глупо, там наверняка не один противник и определенно вооружен, иначе Карл бы его сразу одной левой задавил.

Лола рядом со мной начала нервно мелко дрожать. Погладив ее по руке, попыталась ободряюще улыбнуться, но получилась лишь жалкая гримаса.

— Считай, что нам любопытно, что ты там так охраняешь, — другой голос, но тоже неприятный.

Снаружи раздался шорох, и дверца распахнулась

Первое, что появилось в проеме это нацеленный на нас с Лолой пистолет, а следом неприятное, обросшее лицо, которое осклабилось при виде нас.

— Серый, тут две пташки, — обратился он к кому-то за своей спиной.

— Пусть выходят, — раздался ответ.

— А ну, цыпочки, на выход, — приказал он нам с Лолой, помахивая пистолетом.

Делать-то тут нечего. Конечно, не хочется и вообще страшно, но оружие у него, значит, он пока главный. Не делая резких движений и пытаясь по возможности незаметно осмотреться, медленно вышла из кареты и чуть не присвистнула от незавидного положения, в котором мы оказались. Трое вооруженных мужчин, довольно внушительной комплекции, держали на прицеле Сорела и нашего возничего. Карл попытался сделать шаг в нашу сторону, стараясь закрыть нас, по возможности, своей спиной. От выстрела ему под ноги мы с Лолой подпрыгнули. Надо отдать должное Сорелу, он даже не вздрогнул, но остановился, понимая, что иначе в следующий раз могут стрелять уже по нам.

— Что вы хотите? — повторил он свой вопрос.

— Нам с друзьями хотелось хорошо время провести. Ну, ты знаешь, вино, еда, девочки. И представляешь, денег-то не хватает. Вот мы и подумали, что может, кто из проезжающих поможет, — раздался голос Серого.

Сорел скрипя зубами, достал из внутреннего кармана кошелек и бросил его под ноги главаря.

— Забирайте и убирайтесь отсюда.

Тот легко наклонившись, подхватил брошенный ему мешочек с деньгами и обратился к своим помощникам:

— Берите девок и уходим.

Что? Я все это время стояла и как загипнотизированная смотрела в дуло пистолета наставленного на меня, только после этих слов очнулась от транса. Лола вжалась в меня и дикими глазами смотрела на бандитов. Сорел зарычал так, что даже я бы на месте нападающих, испугалась. Но те, вздрогнув, быстро вспомнили, что оружие все-таки у них и, ткнув пистолетом в грудь Сорела, пытаясь напугать. Но добились противоположного эффекта. Инстинкт самца, защищающего свою самку, сыграл с преступниками злую шутку, так как вышедший из себя Карл решил не терпеть того, что они посмели напугать Лолу и, перехватив дуло пистолета, направил его в сторону третьего, который уже спустил курок, однозарядного пистолета. После выстрела тот упал, а у первого захрустели кости в руке, которую выворачивал Карл. Главарь, стоящий перед нами с Лолой, понимал, что лишился поддержки и попытался избавиться от угрозы в лице управляющего, взвел курок, целясь Сорелу в грудь.

Вот, нет у меня комплекса супергероя, и боевыми навыками не владею, но пару болевых точек, благодаря старшему брату, знаю. Сделав резкий шаг вперед, дернула его руку с зажатым пистолетом в сторону и пальцем левой руки ткнула ему в шею. Маневр не удался, и хоть мне удалось свалить его на землю, курок спущен не был, а значит, несмотря ни на что, пистолет еще может выстрелить, и главная моя задача — не отпускать Серого, пока Сорел занят другим.

Часто сидя в кинотеатре, скандировала под общий гомон, чтобы главная героиня двинула противнику посильнее, и очень возмущалась ее неспособности дать отпор, а тут сама оказалась в такой ситуации и что?

Силы были явно неравны, и как бы я не пыталась придавливать его руку, он был гораздо крупнее, и легко вывернув свободную руку, наотмашь залепил мне звонкую пощечину, от чего я чуть не выпустила его запястье. В ушах звенело и свистело, а из глаз брызнули слезы.

Помощь подоспела не сразу, видимо Лоле понадобилось много времени, чтобы оценить ситуацию и выйти из оцепенения. Но когда ей это все же удалось, она со всей силы пнула Серого по руке, из-за чего пистолет улетел далеко в кусты. Бандит взвыл и уже двумя руками спихнул меня в сторону, приложив спиной о колесо кареты. Но подняться на ноги он тоже уже не успел, подоспевший возничий скрутил его. Вот бывают разные мужики, одни неожиданно исчезают в самый ответственный момент, а бывают такие, которые появляются, когда все самое сложное уже сделано и осталось только почести получить.

Кряхтя и охая, я поднялась на ноги и поковыляла к карете, желая присесть. Лола взволновано прыгала вокруг меня, больше мешая, чем помогая.

— Все со мной в порядке, не мельтеши, — постаралась я ее угомонить.

Она кивнула и опять запрыгала, пытаясь стереть грязь с моего лица и отряхнуть запылившееся платье.

— Ой, — взвизгнула я, когда ее ладонь зацепила ушибленную скулу. — Вот черт, синяк будет.

Лола печально кивнула.

— Месье Сорел, как там у Вас дела? — крикнула я за спину Лолы.

— Все в порядке, маркиза. Привяжем их здесь, а прибыв в поместье, отправим кого-нибудь их забрать и сдать полиции в город.

Потом, подойдя бодрым шагом, присвистнул, увидев мое новое украшение. Жаль зеркала нет. Если мой вид их так впечатляет, наверняка, зрелище, стоящее того, чтобы тоже полюбоваться. И как мне теперь на охоту ехать? У меня там и так конкуренция намечается, а еще и товарный вид потеряла. Вот это поездка! Умудрилась тару обновить и нетто подпортить.

— Все так плохо? — с остатками надежды спросила его.

— Приедем домой, обратитесь к матушке Эмме, я знаю, вы поладили, у нее травки, настои и притирания на все случае жизни имеются. И если с этим можно что-то сделать, то она обязательно поможет, — посоветовал Карл и сразу перевел все свое внимание на Лолу, проверяя на глаз, не пострадала ли и она. Но, не заметив на ней никаких следов, успокоился и предложил поспешить домой.

А мы разве против? Мы только "за"! Помыться не помешает и свести последствия к минимуму хотелось бы еще больше.

— Тогда вперед! — подгоняя остальных, распорядилась я.

Оказалось, что к моменту нападения мы не доехали до поместья всего чуть-чуть, и спустя десять минут карета остановилась у парадного входа. Вывалившись из кареты, я прямым ходом отправилась пугать челядь на кухню, пока Лола нагруженная свертками, побежала готовить мне ванну. Мое появление вызвало фурор. Служанки замерли, матушка уронила и разбила стопку фарфоровых тарелок.

— В обморок не падать! Матушка Эмма, у Вас не найдется волшебной травки от ушибов?

Та смогла лишь кивнуть, но с места так и не сдвинулась.

— Можно мне немного?

Еще один кивок и абсолютное бездействие. Что-то она мне сейчас очень Лолу напоминает, только у моей подруги при этом больше мысленной деятельности в глазах.

— Вы себя хорошо чувствуете?

— А Вы?

Надо же ожила. Хорошо ли я себя чувствую? Это она, что, сейчас пошутила, да? Или у нее шок так проявляется? Главное, не вспылить, еще неизвестно, как бы я на все это реагировала, поменяйся мы местами, так что отставить нервы и повторим вопрос, как-никак, а процесс пошел, хоть и медленно.

— Мне бы средство какое-нибудь синяки залечить.

— Ага...да...сейчас, — ну, наконец-то хоть какое-то движение. Матушка Эмма, бросив все, побежала в подсобку, на ходу расталкивая зазевавшихся помощниц, которые глаз не могли отвести от моего потрепанного вида. Что скажешь, скоро обитатели кухни привыкнут видеть меня именно такой. Помнится, Поль как-то сказал, что я обязательно стану местной достопримечательностью. Его слова оказались пророческими, вот только не совсем в том смысле, но все же. А я стану легендой и когда умру от старости, местные кумушки будут поучать своих непоседливых деток не быть неряхами и не лезть, куда не просят, а то станут как маркиза Элизе ДеБюси. И мое имя останется бессмертным в веках как нарицательное.

Пока я гоняла в голове такие грустные мысли, Матушка Эмма успела вернуться и всучила мне в руки небольшую глиняную баночку с темным кремообразным составом.

— Смажьте ушиб перед сном, а потом каждые три часа. Через пару дней только желтые разводы останутся.

— Спасибо, — печально выдохнула я и, взяв баночку, поковыляла, передвигая ноющее тело на выход из кухни. Вот непруха! На охоте буду светить пожелтевшими фингалами, совсем не гуд. Зато с другой стороны, все могло быть и хуже, очень сомневаюсь, что у кухарки найдется крем для заживления дырки во лбу.

Я не дошла до своей комнаты всего пару метров, когда мне навстречу выскочил Жак. Вот это мимика! Мне даже на мгновение стало смешно. Редко, наверное, его что-то так удивляет.

— Что случилось? — задал он закономерный вопрос.

— А давай тебе Карл расскажет, а? Я, честное слово, не в состоянии, — устало пробормотала я, пытаясь его обойти и добраться-таки до своей территории, где смогу зализать раны и успокоить нервную систему.

— Кто тебя так? — он, видимо, так и не услышал моего нежелания обсуждать случившееся.

— А я знаю? У Вас тут на редкость невежливые бандиты. Перед нападением даже не представились по всей форме. Непорядок и безобразие. Где у вас тут книга жалоб, хочу недовольство свое выразить. Вот только когда помоюсь и высплюсь. О'кей?

Он только намеревался открыть рот, когда я резко подняла руку, призывая его к молчанию, и рыкнула:

— Все вопросы к Карлу! — и, не дожидаясь его возражений, в несколько шагов преодолела оставшееся расстояние до своей комнаты и скрылась в ее тишине.

В комнате меня дожидалась Лола, которая без всяких объяснений поняла, что я держусь из последних сил, и просто помогла снять платье, распутать свалявшиеся в пылу драки волосы и хорошенечко помыться. После ванны ушибленные мышцы стали болеть еще больше и я, кряхтя, завалилась на кровать, позволяя Лоле намазать себя лечебной мазью. Во время этого процесса я окончательно сдалась и провалилась в блаженный сон. Видимо, мое тело и мозг устали настолько, что в эту ночь меня не тревожили даже жаркие сны с участием Тристана.

Глава 8

За все время, что оказалась здесь, я впервые полноценно выспалась. Вот, мне интересно, неужели для того, чтобы я могла расслабиться и как следует отдохнуть, меня обязательно нужно обо что-нибудь хорошенько приложить? Я, конечно, прекрасно понимаю, что еще легко отделалась, и все могло закончиться не только болью в мышцах, но и обида меня тоже не оставляет. Какой такой вселенский закон я умудрилась нарушить, что меня постоянно подвергают извращенной экзекуции? Нет мне ни телесного, ни душевного покоя. В таких случаях принято говорить, что на том свете выспишься, я вчера туда заглянула и решила, что еще не готова пижаму примерять. Мы еще повоюем!

Сползая со своего королевского ложа, поковыляла к зеркалу, морально готовая уже взглянуть на художественные таланты Серого. Подойдя к туалетному столику, на счет три взглянула в отражающую поверхность. Ух, епт!!! Я говорила, что готова это увидеть? Я обманывала саму себя! Носительницей столь шикарного украшения раньше еще не была. И маяком подрабатывать не приходилось, но все когда-нибудь случается впервые. Как с этим людям на глаза показываться? Не придумать ли мне какую-нибудь заразную болезнь на недельку?

За спиной тихо хлопнула дверь. Шуршание юбок подсказало, что это Лола. И как она узнает, что я уже проснулась?

— Доброе утро, Лола! — Поприветствовала я подругу, не оборачиваясь и продолжая любоваться видом.

Звук легких шагов и она остановилась рядом, озабоченно заглядывая через мое плечо в зеркало. Увидев расцветшей фиолетовый бутон, только сочувственно похлопала меня по руке. Правильно, да и что тут скажешь?

— Да уж вижу, дело дрянь. При таких красотах никакие травки не помогут, — тяжко вздохнула я.

Но Лола не стала унывать и, усадив меня на стульчик, принялась колдовать надо мной. Предварительно смазав больное место мазью, нанесла слой светлой пудры и соорудила прическу так, что боковые пряди прикрывали большую часть скулы. Конечно, стереть все следы вчерашнего происшествия ей не удалось, но выглядеть я стала хоть и прилично помятой, однако, вполне сносно. Окрыленная успехами, Лола не стала скромничать и достала одно из приобретенных вчера платьев. Вот как такую красоту под фингал одевать? Но Лола смогла настоять и я, перестав спорить, обрядилась в голубое платье с открытыми плечами.

— Все у меня никак у людей, а через одно всем известное место, — пожалилась я, и получила в ответ неодобрительный взгляд. — Ладно, молчу, раз тебе нравится, будем считать, что другим тоже будет не страшно на меня смотреть. Благо, гостей не ждем, а Жак и Карл, может, сообразят оставить комментарии при себе.

К своему удивлению, выяснила, что уже почти обед, и я как раз поспеваю к трапезе. Поесть — это хорошо, даже настроение поднялось. С тех пор как мне удалось выбить изменение в меню, жизнь приобрела больше ярких красок, да и домашние не жаловались и признали, что что-то все же в этом есть.

Немного не дойдя до столовой, притормозила, увидев в гостиной Карла, листающего газету.

— Доброе утро, — дала я ему знать о своем появлении.

— Доброе, маркиза, — даже вполне дружелюбно.

— Сегодня обедаете с нами? — решила быть вежливой. Можно, раз он ничего не сказал о моем плачевном виде.

— Да, утро выдалось хлопотным и пришлось пропустить завтрак.

— Как обстоят дела с нашими, вчерашними новыми знакомыми?

— Плохо, — нехотя признался он. — Видимо, их было больше, но остальные не решились вмешаться. Поэтому отправленный мной человек уже никого на том месте не застал.

— Сбежали? — с сожалением спросила я. Вот, где справедливость?! Мне теперь еще долго мучиться, а им даже не будет ничего за это.

— Да, — медленно поднявшись, он подошел ближе, кладя газету на стол. — Неплохо выглядите.

Неужели было обязательно заострять на этом внимание, я только начала расслабляться.

— Лола постаралась. Если не она, я бы ближайшую неделю из комнаты не высунулась, — призналась я.

Заметив мое недовольство, Сорел сменил тему.

— Так как им удалось уйти, мы с раннего утра разослали предупреждающие письма всем соседям, думаю, послания они уже получили.

И так подчеркнуто выделил "всем", что сразу стало понятно, это не тонкий намек. Жаль, голова с утра плохо соображает, поэтому я не стала даже пытаться разгадать этот ребусы и безразлично осматривала комнату. А он стоял и пристально изучал меня, видимо, в надежде на реакцию. Реакция появилась спустя пару минут. Вот только не та и не на то, на что он рассчитывал.

— Ой, мамочка! — взвизгнула я, и повисла на Карле, с ужасом смотря на то, как огромный паук с целый сантиметр длиной ползет по ковру в нашем направлении.

Так как Карл стоял спиной к надвигающейся опасности, то даже не понял, почему я так сжала его шею.

— Вы меня задушите, — прохрипел он.

Я с трудом разжала руки и прошептала вмиг пропавшим голосом:

-Там паук, — и всхлипнула от ужаса, когда это страшилище подняло передние лапки, ощупывая в воздухе что-то, только ему ведомое. И как только тот продвинулся еще немного в нашу сторону, заверещала. — Он идет к нам.

— Прекратите истерику, и слезьте с меня, это неприлично, — скомандовал Карл, но повернуться он не мог.

Я, понимая, что в таком положении я буду гораздо ближе к этой твари, изо всех сил препятствовала такому маневру. А сил в такие моменты у меня немереное количество. Даже вчера я так не цеплялась за жизнь, как сейчас за плечи Сорела. Да и, вообще, что значит неприлично? Он, что, из-за каких-то никому не нужных правил отдаст меня на съедение?

Кто знает, как долго бы я на нем еще болталась, но в этот момент произошло, то, что я никак не ожидала и потому оцепенела. Шумахер, как обычно не успевая, не смог вовремя оповестить нас о появлении гостя.

Продолжая висеть на шее Карла, не могла оторвать глаза от грозного лица Тристана, который прожигал дыру в спине Сорела. Оно и понятно. Меня на руках держит посторонний мужчина, к которому я прижимаюсь всем телом, как к родному. Со стороны наверняка выглядит очень двусмысленно и, даже как высказался Карл, неприлично. Поэтому все, что я могла делать, это сжать окаменевшими пальцами плечи управляющего еще крепче и заткнуть свой истерический вой.

— Только не говори, что мы не одни, — почти умоляюще попросил тот.

— Ага, — промычала я неразборчиво и попыталась сползти с его рук.

— Что здесь происходит? — убийственно холодным голосом спросил Тристан, метая молнии своими черными глазами.

Я чуть не застонала. Ну что за напасть? Моя жизнь с каждым днем все больше напоминает сценарий для сериала. Чем вот сейчас не очередная нелепая сцена с участием главной героини? Ну что за бред?

— Я все еще жду ответа, — надавил маркиз. Он, конечно, зол как тысяча чертей, но надо заметить, выдержка его не подвела, так как Сорел все еще не получил в челюсть.

— Если я скажу, что это совсем не то, что вы подумали, поверите? — раз уж ситуация банальная, то продолжим в том же духе. Если этим методом пользуются до сих пор, может и нам поможет.

Карл открыл было рот, но я одернула его за рукав, в ответ получив злой взгляд и фырканье.

— Поверите? — пошла ва-банк я, не отрываясь, смотря в глаза маркиза.

Он ответил мне не менее твердым взглядом, после чего его плечи заметно расслабились.

— Поверю! — бескомпромиссный ответ.

— Спасибо. Правда, спасибо, — подалась я к нему, от всего сердца выражая признательность за доверие. — Я знаю, как это должно было выглядеть со стороны, поэтому благодарна, что Вы не стали раздувать из мухи слона. В конце концов, это действительно просто недоразумение.

В следующую секунду у меня вытянулось лицо, и выпучились глаза. Не знаю, и даже боюсь представить к какому выводу пришел Тристан, глядя на мою физиономию в этот момент, но мне было уже не до него. Я совершенно четко чувствовала, как что-то мерзкое с большим количеством лапок ползет по моей ноге. Догадаться, что это за чудовище, не составило большого труда. Через мгновение я уже орала как резаная и вприпрыжку наворачивала круги по комнате, пытаясь задрать юбку. Проскакав несколько кругов, не останавливаясь, тряся ногами и подолом, увидела убегающего по паркету, наконец, отцепившегося от меня паука. И, недолго думая, рванула, что было скорости в противоположном направлении, запрыгивая на первое, что попадется, прямо с ногами, не прекращая голосить.

-Тихо!!! — заткнул меня Карл, преспокойно поднял паука пальцами и выбросил его в открытое окно.

И только когда паника начала утихать, я заметила, что вцепившись всеми конечностями, прилипнув, как лиана к Тристану. Он, в свою очередь, особо не напрягаясь, удерживал меня на руках и провожал взглядом паука в его последний путь.

Мои расшатанные насекомым нервы, не давали мне успокоиться. Я, все еще всхлипывая через раз, прикусывала губы, чтобы не разрыдаться. Подняв виноватые мокрые глаза на Лебрена, прошептала:

— Я их боюсь! Очень!

— Не надо плакать, паука здесь больше нет, — мягко успокаивал он меня, своим теплым, слегка шершавым пальцем стирая скатившуюся по щеке слезинку.

Я, может, и правда бы всплакнула б на его плече (когда еще выпадет такой повод пообниматься), но меня остановили тихие похрюкивания за спиной. О, как я могла забыть о Карле?! Он-то никогда не упустит такого момента. Сорел уже чуть ли не по полу валялся.

— Не помню, когда в последний раз так развлекался, — задыхаясь, признался он.

— Месье Сорел, на мой взгляд, нет ничего смешного в такой ситуации, и ведете вы себя недостойно джентльмена, — заступился за меня Тристан. Какой все же лапочка.

— Да вы просто не знаете самого интересного, — и ткнул пальцем нам за спины.

Резкий разворот и вот мы растрепанные, раскрасневшиеся, обнявшись, смотрим на Жака, Поля и Люси.

— Это совсем не то, что вы подумали, — выдал маркиз Лебрен, и, быстро взглянув на меня, вдруг рассмеялся. Через мгновение к двум ржущим мужикам присоединилась и я. Боже, что за нелепица. Кажется, я только что переплюнула всех книжных героинь, умудрившись наступить дважды на одни и те же грабли, даже не покинув огорода.

— Что здесь происходит? — возмущенно заголосила графиня Калю.

— Если принимать во внимание, что главным действующим лицом является маркиза ДеБюси, то нечто оригинально и фееричное, — спокойно заметил Жак, подходя ближе к нам.

Тристан, перестав смеяться, тяжело выдохнув и на мгновение, сжав руки вокруг меня чуть сильнее, передал мое тельце на руки мужу.

— Что на этот раз? — спросил Жак, осторожно опуская меня на пол.

— Паук, — тихо, пряча глаза, сказала я.

— Элизе, Вы меня иногда откровенно ставите в тупик. Вчера бесстрашно выкручивали руки бандитам, а сегодня чуть не под потолок готовы забраться от маленькой букашки.

— Бандиты — всего лишь люди, а это — паук!

Неужели он не видит разницы?

Видя мое непробиваемое упрямство в деле, Жак не стал продолжать спор и, лишь снисходительно вздохнув, пригласил всех присоединиться к нам за обедом.

Подфартило мне несказанно, когда рядом со мной расположился Тристан, а напротив драгоценная графиня. Я чуть зубами не заскрипела, когда она со смаком и затаенной радостью рассматривала мое пострадавшее накануне лицо.

— У Вас только лицо пострадала или еще синяки имеются? — вот змеюка!

— На самом деле все не так страшно, как выглядит, всего лишь ушибы, — неужели она думает, что я сейчас начну демонстрировать свои ссадины.

— И хватило же смелости, ввязаться в драку, — поддержал меня Поль.

— Или глупости... — парировала Люси.

— На самом деле, только вмешательство графини позволяет мне присутствовать на этом обеде. Боюсь, иначе для меня все закончилось бы гораздо плачевней, — похвала от Сорела? Эх, загоржусь.

— Вы помимо обширных знаний в мужских отраслях еще и владеете рукопашным боем? — спросил Тристан, слегка улыбаясь, но взгляд напряженно ощупывал мою скулу, а рука незаметно для хозяина сгибала серебряную вилку.

— Что Вы! Это была всего лишь паника, драться я не умею, а вот энергии через край. Так что это было не спланированное действие, а чистый бестолковый энтузиазм.

— Ну, почему же, ведь вам все удалось.

— На самом деле нет. Силенки-то я не рассчитала, и ничего бы у меня не вышло, если бы моя горничная не вмешалась, — признала я. — Она вообще все время меня выручает, незаменимый человек и отличная подруга.

— Как странно дружить со служанкой, — вставила свое "фи" графиня Калю.

— Я дружу не со служанкой, а с человеком! — прижала ее взглядом я.

— Что говорят в полиции? — Решил разрядить обстановку Жак, задавая вопрос Карлу:

— По описанию никто из известных им местных шаек не подходит, есть вероятность, что они наемники.

— Наемники? — заострила я свое внимание.

— Эта дорога используется только обитателями поместья и их гостями, и было бы логичней делать засаду на главной дороге. А они ждали тут, значит, ждали нас, — ответил он скорее мне, чем другим, и взгляд говорил еще больше, ждали меня.

Опочки. Я здесь всего ничего, а кому-то успела насолить столько, что этот кто-то не пожалел ни времени, ни сил, ни денег, чтобы от меня избавиться. Интересно, меня собирались вывести из игры на время или убрать совсем. Как-то очень похолодало от этой мысли. Мне стоило больших трудов не припечатать взглядом Люси. Она единственная, кто знал о наших планах на поездку в город. Более того, у нее было достаточно времени, чтобы организовать нам ловушку.

Но я явно упускаю что-то очень важное. Зачем убирать меня? Единственное, для чего я здесь — это создавать алиби Жаку, и, собственно, все. Чем я ей мешаю? Конечно, со мной ее задача усложняется, но ведь Жак и вправду мог быть женат. Чем мое присутствие еще мешает? Лебрен? Так у нее самой видов на него нет. Ради подруги? Брать на себя такое из-за сводничества глупо, и Люси хоть мне и не нравится, но должна признать, что на дуру она непохожа. Родственники Жака? Но какое отношение к ним имеет Люси? Может, это как раз то неизвестное, которого не хватает для ясности картины? Надо будет мужа расспросить.

— Зачем им маркиза? — напряженно спросил Тристан.

— Может, хотели выкуп потребовать? — предположила я. Не хочется впутывать в это Лебрена, если он пострадает, я себе этого не прощу.

— Возможно, — угрюмо глядя на меня, согласился он, но по глазам вижу, не верит он в это объяснение. Более того, он что-то про себя решил и обязательно вмешается. Главное, чтобы его не зацепило.

— У меня есть связи, которые могут помочь в расследовании этого нападения, думаю, будет нелишним подключить их. Если маркизе действительно грозит опасность, то нельзя все так оставлять, — внес свое предложение Жаку Тристан.

— От помощи не откажусь и буду вам крайне признателен, если Вы примите посильное участие в поисках виновных, — согласился Жак.

— Сомневаюсь, что все так серьезно, — скептически пропела Люси. — Нападение грабителей не редкость, так к чему такие экстренные меры, все же обошлось?

— В этот раз обошлось, а если все повторится? Где гарантия, что Элизе не пострадает? — Прорычал Лебрен.

— Да кому она нужна? — не смогла вовремя заткнуться графиня, выдавая свою антипатию со всеми потрохами.

Гробовая тишина за столом была оглушительной.

Сбоку от меня послышался хруст фарфора, и, наверное, только то, что графиня — женщина, спасло ее от вызова на дуэль. Карл криво улыбнулся, в ожидании продолжения концерта, а Жак подмигнул, позволяя дать сдачи. Ну что ж, сама напросилась.

— Вы только язык не прикусите — отравитесь, — не смолчала я. — Хотя нет, лучше прикусывайте, кому Вы нужны.

— Поль! — возмущенная графиня попыталась найти поддержку в лице мужа.

— Люси, ты получила только то, что сама просила, — безразлично пожал плечами Поль, не отрываясь от блинчиков.

— Да как ты смеешь так со мной разговаривать? — закусила удила блондинка. — Кто ты такая?

— Мар-ки-за Де-Бю-си! — по слогам ответила я, как для слабоумной.

— А это еще большой вопрос. Ни слуги в доме, ни родственники Жака никогда раньше ни о какой невесте из России ничего не слышали,— в запале выдала она.

— У вас такая тесная дружба со слугами в этом поместье? — решила поймать ее на слове. Она вроде не глупа, но в злости контролирует себя плохо. Вон сколько всего интересного выдала. Если ее еще немного покусать, может еще чем-нибудь поделится? Я даже не буду сильно обращать внимание на ее фамильярность и неуважение. За это она потом расплатиться.

— Да как ты смеешь! Я никогда до такого не опущусь в отличие от тебя, — не замечая общего напряжения, выдала она.

— Тогда каким образом Вы добыли такие интересные сведения у служащих? Хотя, не отвечайте, я и сама догадываюсь, — и быстро стрельнула глазами на Карла, давая ей понять, что помню вчерашнюю сцену попытки соблазнения и предполагаю, что и со слугами она вела себя столь же вульгарно.

От моего толстого намека дамочка вся напыжилась и покраснела, жаль выражение "пар из ушей" всего лишь образное, вот ей бы сейчас это как нельзя лучше подошло бы. Она даже задохнулась от возмущения, вот точно сейчас соберется с мыслями и как выскажется. Но ведь именно этого я и жду.

— Наверняка не было никакой помолвки! Какая-нибудь безродная девка, выскочившая замуж за хорошее содержание, чтобы Жак мог прикрыть свои грязные наклонности, — зло проорала она.

— О чем Вы? — сыграла я дурочку. — Какой смысл, вести какую-нибудь девку, как Вы посмели выразиться, из России? Граф Калю же Вас и ближе нашел.

Кто-то за столом подавился и закашлялся, но мне некогда было обращать внимание на то, кто это был, я внимательно следила за Люси.

У графини лицо уже пылало от возмущения, и она просто-напросто уже бесилась, причем не только от слов, но и от моего абсолютно спокойного вида и тона. Жак уже откровенно прикрывал лицо салфеткой, пряча неуместный смех, Поль заслушался с открытым ртом, а Карл, продолжая обед, следил за нами как за захватывающим театральным действием. И только на Тристана посмотреть я боялась. Не знаю, на какие мысли мы его натолкнем, и как он вообще реагирует на такое мое проявление далекой от идеала женщины.

— Я — леди до кончиков ногтей! Я принадлежу знатному старинному роду! — отбивалась она.

— Ну и принадлежите, кто Вам мешает быть чьей-то собственностью. В моей семье с моим мнением считаются. И решение, подобное выбору мужа, одобрялось только при моем согласии, — заявила я.

— А как же мнимая помолвка? — решила она зацепиться хоть за что-нибудь.

— Помолвка — всего лишь договоренность, которая давно быльем заросла.

— И ты сама согласилась выйти за него замуж? — совсем уж невоспитанно ткнула пальцем в Жака.

— Конечно! А Вас, можно подумать, силой поженили?

Графиня, набычившись, промолчала.

— Это был ее выбор, — подтвердил мою догадку Поль.

— Откуда Вы, Люси, знаете, что об этом думают мои родственники? — переварив, наконец, все услышанное, поинтересовался Жак.

— Адриен Бланше сопроводил к нам в гости мадмуазель Джустин Альман, — зажато сказала она, как будто проболталась о чем лишнем.

— Кто это — Адриен Бланше? — поинтересовалась я, осознав только мгновение спустя, что этим вопросом выдала то, что мне уже знакомо имя Джустин. Правильно говорят, промолчи, за умного сойдешь. Не смогла вовремя заткнуться, теперь всем телом чувствую изучающий взгляд Тристана. Он вообще сегодня молчалив, только слушает и запоминает. Вот действительно, единственный умный представитель рода человеческого во всей столовой.

— Мой кузен, — ответил Жак. Вот только голос для него несвойственно напряженный, значит, нет братской любви между родственниками. И чем это может грозить лично мне?

— И почему же тогда кузен в гости не заехал, раз был в наших краях? — вполне логичный вопрос с моей стороны, как мне кажется.

— Мы не ладим, — честно, но не информативно.

— И не лень же тогда было ехать в такую даль, — ни к кому особо не обращаясь, спросила я.

— Значит, не лень, — как-то уж очень самодовольно заметила графиня. А потом, спохватившись, чуть себе язык не прикусила.

— Почему же я об этом впервые слышу? — скорее вынуждено, чем интересуясь на самом деле, спросил Поль.

— Джустин хотела сделать сюрприз, поэтому не могла попросить, чтобы мы ее встретили, а Адриен вызвался ее сопроводить. Да и насколько я поняла, у него были здесь свои дела. Кажется, он собирался к Тристану, но его не оказалось дома, — и взглянула на Тристана, передавая ему эстафету.

— Мой управляющий сообщил мне, что месье Бланше появлялся, но я в тот момент был на осмотре виноградных плантаций. Узнать, зачем я ему понадобился, не было возможности, — спокойно рассказал Тристан.

— Ничего страшного, он сказал, что обязательно посетит охоту, — пропела Люси.

Жак весь напрягся, Поль закатил глаза, и только реакция Тристана осталась для меня загадкой, но смотрящий на него Карл, заговорщицки мне подмигнул. Я, не сдержав любопытства, оглянулась на маркиза. Задумчивые черные глаза поймали мой взгляд, хмуро сведенные брови говорили о том, что появление этого самого Адриена его тоже совсем не радует.

— Он все еще претендует на твое наследство? — вдруг обратился он к Жаку.

— Да. Тяжба затянулась по его милости. Несмотря на то, что результат заранее известен, это прилично влияет и на нервы, и на финансы, — ответил тот.

Лебрен коротко кивнул каким-то своим мыслям и, вновь переведя глаза на меня, тихо сказал:

— Все будет хорошо, я обещаю.

Никто из мужчин никогда не пытался обо мне заботиться, конечно, я не имею в виду своего папу. Вот, оказывается, как приятно, когда небезразличный тебе человек считает тебя настолько важной, что откровенно собирается влезть в чужие разборки лишь бы оградить тебя от осколков. Да и чем быстрее закончится эта дележка, тем быстрее я стану свободной от обязательств перед Жаком. И все бы ничего, но методы, которые используют противники, очень настораживают и откровенно пугают.

— А что у нас насчет охоты? — проявил энтузиазм Поль.

— Несмотря на то, что первоначальные планы на приятный день в тесной соседской компании меняются из-за стремительного увеличения списка приглашенных гостей, — короткий взгляд Лебрена в сторону Люси, был скорее снисходительным, чем упрекающим. — Ничего менять не будем, и я все так же жду вас всех утром третьего дня.

— Развеяться совсем не помешает, — заметил Поль, шутя. — В моем доме господствует женское царство последние четыре дня, и я весь в нетерпении оттуда вырваться.

Все присутствующие поддержали его шутку легким смехом. Для снятия напряжения в комнате это оказалось как раз вовремя. Мы и так сегодня много узнали, осталось определиться, как этим правильно воспользоваться. Многое станет ясно при знакомстве с этим самым кузеном. Мог ли он извне влиять на происходящее в доме и с помощью кого?

— Нам пора, — подскочила Люси. — Думаю, что Джустин уже закончила изучение местных лавочек, и уже можно забрать ее из города. — Лебрен, Вы с нами?

— Конечно, мне тоже пора, но я домой другой дорогой. Дела, — попытался избежать он щекотливой ситуации, но не тут-то было.

— Это совершенно невозможно. Вы обязаны поехать с нами и поздороваться с Джустин, иначе это будет крайне невежливо с Вашей стороны.

Желваки на лице Лебрена заходили ходуном, ему явно не нравилось, когда на него давят, тем более что блондиночка сегодня уже порядком успела потрепать его нервы. Хотя, что греха таить, я тоже напряглась, мне было крайне важно узнать поедет он с ними или нет.

— Люси, Вы приглашаете гостей, так вот сами их и развлекайте, — жестким голосом поставил ее на место Тристан.

Волна возбуждения прошла по всему телу, когда он такой грозный, рычал на графиню. Оказывается, высший свет тоже люди, и край терпения у них тоже можно нащупать, если очень постараться. А она сегодня была на редкость изобретательна.

Зато вот именно сейчас я поняла, что меня так в нем привлекает. Ведь, за все время нашего знакомства, что я могла о нем сказать? Красивый? Да. Очень. Высокий, темный, брутальный, уверенное лицо, целенаправленные движения. Но ведь это далеко не главное. Я и так видела, что он очень серьезный, благородный, волевой, молчаливый, умный, а еще страстный. А вот сейчас показалось, что он очень тщательно прячет то, что я считаю главным в мужчине. В нем целая тонна мощного, дикого, звериного альфа-самца. Не свернет со своего пути, не изменит решения под натиском изменения обстоятельств, не предаст того, кто от него зависит, пойдет до конца, если считает себя правым.

Не знаю, как долго бы я еще пялилась на него своим восхищенным взглядом фаната, но меня привел в чувство существенный тычок в бок.

— Он же сейчас загорится, — раздался ехидный шепот Карла.

— Вам-то что? За собой следите! — проворчала я, застигнутая врасплох.

— Я же за Вас беспокоюсь. Аккуратнее надо быть, — подсказал он.

— Спасибо, учту, — угрюмо ответила и направилась вместе с Жаком провожать гостей.

Обменявшись далеко не дружескими взглядами с графиней, тепло попрощалась с Полем и подарила горячий взгляд Тристану.

Он слегка печально и нежно улыбнулся и поцеловал мою руку, пользуясь моментом, прошептал:

— Невероятно трудно каждый раз уходить от Вас, Элизе! — потом, слегка касаясь моей кожи, провел пальцем по ушибленной скуле и пообещал скорее себе, чем мне. — Такого больше никогда не повторится. До встречи, Элизе.

— До встречи, Тристан, — настолько мягко и нежно, насколько вообще была способна. В награду получила еще одну ласковую улыбку.

Больше не дожидаясь графскую чету, он направился к конюшне.

Напоследок, улыбнувшись Полю и проигнорировав Люси, отправилась к себе. Нужно было наверстать пропущенный из-за вчерашних событий урок, как свой, так и Лолы. Карл шагал рядом, имея намерение поболтать, которое я не хотела поддерживать.

— Я не хочу с Вами ничего обсуждать, — непреклонно заявила я, прибавляя шаг.

— Если Вы уверены, то ладно. А то я тут решил сделать ответное одолжение и поделиться информацией о небезызвестном нам маркизе. Но если Вам неинтересно...

Договорить он не успел, так как был перехвачен за лацкан пиджака и затянут в кабинет, мимо которого, к слову сказать, мы как раз проходили. Откуда только силы взялись направить в нужную мне сторону такого здорового мужика. Но я не только затащила его в комнату, но и силой усадила на стул и, нависнув над ним, перешла к допросу.

— Выкладывайте.

— Что именно Вам хочется знать?

— Все.

— Почему-то я знал, что Вы скажете именно это, — усмехнулся он.

— Не томите, — попросила я его поторопиться.

— Знаю его с детства. Воспитывался совместными усилиями матери — очень властной женщины и бабушки. Бабушка — это вообще отдельная история. Я тогда был еще ребенком, поэтому подробностей не знаю, но помню, что о ней ходили странные слухи. Кто-то говорил, что она вышедшая из ума старуха, кто-то называл святой. Как обстояли дела на самом деле, наверное, уже никто точно и не скажет, но факт остается фактом, в семье ее мнение было чуть ли самым главным. С решением этих двух женщин спорить никто не смел, и так было до кончины Изольды Лебрен. Только когда жена старого маркиза осталась одна, ее муж начал сам вести все дела, в итоге чуть не спустил в трубу все состояние семьи. Для того чтобы восстановить состоятельность, решил выгодно женить сына, обменяв его будущий титул на деньги. Тристан тогда был еще совсем молод, и его мнение никто спрашивать не собирался, но тут вмешалась мать. Не имея серьезных рычагов давления на мужа, решила помочь сыну в обход его родителя. Говорят, что сославшись на слова давно ушедшей Изольды, она сказала сыну, что это не его судьба и чтобы обрести свое счастье, ему придется любым способом избежать подобных оков. Он нашел выход, уйдя в военный флот. Начав младшим офицером, он дослужился до довольно-таки высокого звания, но сейчас это уже неважно, так как по ранению был списан. Но к этому времени он был взрослым мужчиной, да и отца уже не было в живых. Мать и ныне здравствует и живет в Париже. Потрясающая женщина.

В результате всех сложностей, которые ему пришлось преодолеть в жизни, он и стал столь самодостаточным человеком, каким мы его теперь знаем. Всегда серьезный и последовательный в своих решениях, знает чего хочет и как это получить. Вы, наверное, единственное препятствие, об которое он по-настоящему споткнулся. Так сказать, запретный плод, и созрел, и сам в руки просится, и укусить нельзя, — хмыкнул он.

— Не такой уж запретный, — проворчала я.

— Но ведь он так не думает, правда?

— Не думает, — сморщив досадливо носик, призналась я.

— Что и требовалось доказать.

— А делать-то что?

— Очевидно, заканчивать эту комедию с липовой женитьбой. Вы с каждым днем все больше людей в это вплетаете, и события накатывают, как снежный ком с горы. Потом Вам будет очень сложно сказать, что всего этого не было. Как вы вообще себе это представляете? Потом скажете, что это была глупая шутка или приманка для разоблачения злопыхателя?

— Я не знаю, Карл, — должна была признать я.

— Тристан, может, и примет все это, счастливый оттого, что Вы сможете быть с ним, но как Вы заткнете других? Ведь дело куда серьезней, чем вы думаете. Жак привлек связи и оформил вполне легальный документ, подтверждающий факт брака между вами. Поэтому, сделать вид, что ничего не было, уже невозможно.

— Что он сделал?! — заорала я.

— Отрезал пути к отступлению, как себе, так и Вам, — пояснил он.

— Я его убью, — зарычала я.

— Это лишнее.

— А по-моему, в самый раз, — кровожадно потерла я руки.

— Вас тогда арестуют, а как Лебрен при всей своей власти Вас оттуда будет выручать? С одной стороны, ему, конечно, хорошо, Вы же овдовеете, а с другой стороны, Вас за это и казнить могут.

Его заявление пыл, конечно, остудило, но желание выдрать чью-то блондинистую шевелюру не поубавило.

— Вот знаете, что меня больше всего раздражает? Иногда думаю, что мне действительно повезло попасть в этот дом, и что Жак просто подарок судьбы. А потом он выкидывает нечто подобное, и начинаю жалеть, что я вообще с ним знакома.

— У меня периодически тоже бывают такие мысли. И если вы еще можете изменить свою судьбу, то мне этот крест нести пожизненно. Кровь не обманешь, и будь он хоть трижды недотепа, он мой брат, и это навсегда.

Я выдохлась, морально устала, поэтому присев на краешек стула напротив Карла и, преданно глядя в его глаза, спросила:

— Как Вы думаете, что мне делать?

— Я обещаю над этим подумать. Вместе у нас все получится.

— Почему Вы мне помогаете?

— Вы же поддержали меня, хоть были и не обязаны.

На его откровенность я поморщилась.

— Вы же знаете, что я делала это не для Вас, а для Лолы.

— Для меня это еще более ценно.

— Спасибо,— сказала я, поднимаясь на ноги. — Пойду, меня уже наверняка Лола ждет.

— Больше ничего не спросите?

— Например? — Насторожилась я.

— Джустин Альман.

— А, это... Уже знаю, — махнула я рукой.

— Надо же... — хмыкнул Карл. — А как насчет Адриена Бланше?

Я остановилась на полушаге.

— А вот это интересно, — подтвердила я и вернулась на свое место.

— Как тебе уже известно, он кузен Жака. Он сын младшего брата отца маркиза и, следовательно, не имеет право притязания на наследство. Но в нашем случае он хочет воспользоваться маленькой лазейкой, которую ему может невольно предоставить Жак. А именно, если нынешний маркиз даст повод считать, что у него может не быть наследников, наследство перейдет следующему по старшинству родственнику.

— Бланше.

— Именно.

— Тогда все ясно, почему им нужно, застать Поля и Жака с наличием свидетелей. А теперь, когда у Жака имеется жена, для всех по умолчанию следует, что могут появиться и дети. Тогда становится понятно, зачем теперь пытаются убрать меня. Знаете, одно дело, когда я тут для декораций маячу, и совсем другое, когда превращаюсь в мишень.

— Без сопровождения никуда не ходи, а в доме вполне безопасно.

— Единственное, что мне непонятно, каким боком графиня связана с Бланше. Зачем ей помогать Бланше, если, конечно, она ему помогает?

— Возможно, надеется стать маркизой ДеБюси. Она же за графа замуж выскочила, чтобы Андриену доказать, что уже взрослая и самостоятельная, пыталась вызвать ревность и какие-нибудь активные действия с его стороны, а в результате оковы брака и потерянные надежды. Возможно, помогая ему, она пытается вернуть его расположение.

— Змеиный клубок какой-то.

— Точно замечено.

— Если с этой парочкой хоть какая-то ясность, то вопрос о том, кто в доме им помогает, остается открытым и пока мы его не найдем, прижучить их будет нечем.

— К сожалению, в этом Вы тоже правы.

Вот только от этого знания нисколько лучше не стало, более того жизнь серьезно осложняется, и уж что совсем плохо, становится опасной.

— Пойду я, — поднялась я, наконец. — Меня Лола ждет.

— Везучая Вы. Вас Лола ждет, — вздохнув, прокомментировал Сорел.

— Ничего, и на Вашей улице будет праздник, — решила поддержать его я.

И решив, что на сегодня позитивной психотерапии достаточно для нас обоих, я отправилась к себе. Дел еще невпроворот.

Дойдя до конца коридора, остановилась над холлом, привлеченная, возмущенным голосом обычно молчаливого дворецкого. А я-то надеялась, что на сегодня разборок достаточно, но оказывается, все только начинается. Меня догнал Сорел, тоже заслышавший шум.

— Посмотрим? — спросил он.

— Пойдем, — обреченно согласилась я.

Спустившись по лестнице вниз, мы застали воистину грандиозную картину. Тостивинт махал руками и непривычно громко орал на Лолу.

— Ты вылетишь со своего места как пробка! Как ты посмела трогать хозяйские вещи?!

Мне интересно, он, что, правда, ждет ответа?

— Отвечай, откуда у тебя эта книга?

Вот дает! Как она ему ответить должна? Лола, видимо, тоже об этом подумала, потому что закатила глаза всей своей мимикой давая понять неугомонному дворецкому, что он туго соображает.

— Что тут происходит? — вмешался Карл.

— Это девчонка стащила книгу из библиотеки.

— Зачем ей она? Наверняка несла маркизе, — вполне логично предположил Сорел.

Она вынесла ее из своей комнаты, — ткнул пальцем в сторону моей подруги.

Карл растерялся, наверняка впервые с тех пор, как здесь заправляет. Ему совсем не хотелось верить в то, что Лола могла что-то своровать, но действительно в ее руках была довольно дорогая книга в кожаной обложке.

Эх, придется козыри скидывать, а то еще договорятся до чего ненужного, поссорятся еще на пустом месте.

В то время пока я оплакивала полезную тайну, Карл забрал книгу из рук Лолы и с тяжелым вздохом спросил:

— Зачем она тебе?

— Известное дело зачем. Продать, конечно, — грозно тарахтел дворецкий.

Лола же вообще дворецкого не слушала, а упрямым взглядом сверлила Карла.

— Если тебе было что-то нужно, следовало просто попросить, — непонимающе заявил он.

Лола вырвала книгу назад и с гордым видом отвернулась.

Пока дело не зашло дальше, вмешалась я.

— Ну, что вы здесь напридумывали? Эту книгу ей дала я, — ясно и четко.

— Зачем безграмотной деревенской девчонке книга? — дворецкий чуть не поперхнулся.

— Учиться, — пояснила я для особо несообразительных.

Карл с надеждой посмотрел на меня и очень виновато на Лолу.

— Мы занимаемся по вечерам, а вчера, как сами понимаете, было совсем не до этого, вот мы и решили сегодня пораньше начать. Она за книгой ходила.

Лола не стала и дальше дожидаться конца разговора и показала на лестницу.

— Да, иди, я сейчас у месье Сорела перьев попрошу, и мы письмом займемся, — и, насладившись ее вмиг просветлевшим лицом, и уже к Карлу. — Не выделите?

Сорел улыбаясь, кивнул. Ну вот, они уже оба жестами выражаются.

— Зря Вы, месье Тостивинт, не разобравшись, шумиху поднимаете, — укоризненно заметила я старику.

— Простите мадам, — замялся тот. — Просто, где это видано, чтобы хозяйка служанку грамоте обучала?

— Все когда-то случается впервые, — философски изрекла я и потянула Карла назад в кабинет за запасом письменных принадлежностей.

— Правда, учится? — спросил Сорел. Я даже затормозила от возмущения.

— Конечно! Или Вы думаете, что Лола и вправду могла стащить книгу?

— Я верю, только это и, правда, необычно.

-Учится, учится, — снисходительно подтвердила я. — Она вообще умница, мы за неделю чтение освоили, а теперь к письму переходим. А книги ей очень нравятся, вот я и разрешила их с собой в комнату брать, не сотрутся же в конце концов.

Карл выгрузил из шкафа все необходимое.

— Вот только знаете, что меня смущает?

Карл вопросительно посмотрел на меня и отрицательно покачал головой. Мне интересно он сам замечает, как копирует Лолу.

— Меня беспокоит то, что стоило мне только заикнуться о том, что Лола мне дорога и помогает во всем, как началась травля. Готова язык себе откусить, волнуюсь за нее. Присмотрите?

— Конечно, — можно подумать, кто-то сомневался.

— Что Вы можете сказать о Тостивинте, могут ли быть у него причины помогать Люси и Бланше.

— Он здесь столько, сколько я себя помню. А насчет сговора с графиней, даже не знаю. Сомнительно, но не исключено.

— Дело в том, что недавно Лола застала очень любопытный разговор дворецкого с графиней. Она задавала ему вопросы обо мне. Он ей не ответил, вот только потому, что верен поместью или просто ничего не знает, как и остальные?

— Вы правы, подозрительно.

— А то!

— Присмотрю и за ним.

— Хорошо, я тоже буду держать ухо востро. А теперь мне пора, еще Лолу успокаивать.

— Расстроилась, оно и понятно, — виновато заметил Карл.

— Даже не мечтайте так легко отделаться, поверьте на слово, она зла.

На удивленный взгляд Сорела пояснила:

— Пора бы уже заметить, что ее немота делает ее тихой, но это не значит, что она и по характеру такая же безмолвная. Она вполне способна и ногтями в глаза залезть, и ей вполне хватит жестов, чтобы послать куда подальше.

Он рассмеялся.

— Учту.

— Учтите и приготовьтесь, после сегодняшней сцены последствия обязательно будут, ваше недоверие отбросило Вас на пару шагов назад.

— Догадываюсь, — печальный выдох.

— Постараюсь сгладить, так что мне пора, — решила обнадежить, хоть и не была уверена, что она так легко простит.

По пути в комнату мне попался Шумахер, который спрятав глаза в пол, пошаркал мимо. Надеюсь, ему действительно стыдно именно настолько, насколько он пытается мне это показать.

Зайдя в комнату, застала там Лолу, военным шагом измеряющую периметр помещения. Заметив меня, она резко затормозила, а потом, всплеснув руками, зашагала дальше. Наблюдая за ней, поняла одну интересную вещь, как оказывается сложно не иметь голоса, вот высказалась бы, прооралась, может быть и легче бы стало. А так, кроме как тихого бешенства, ничего сделать не может. Но носить раздражение в себе нельзя, вредно для нас женщин, характер портит. Надо помочь. Выбрав одну, на мой взгляд, самую невзрачную вазочку отдала ей.

— Разбей об стену, полегчает, — предложила ей.

Та с ужасом на меня уставилась, мол, здорова ли я.

— Я тебе говорю, бросай! Проверено на себе, помогает, — заверила я.

Она еще с минуту, неуверенно крутила в руках стеклянную безделушку, пока не решилась. Затем закрыв глаза, не глядя, швырнула ее в камин. Ваза, жалобно звякнув, осталась навечно среди древесных углей.

— Ну, кто так делает?! — спросила я. Взяв другую вазу, продемонстрировала, как надо кидать. С чувством, с толком, с расстановкой и смаком размахнувшись, впечатала ее в стену. Та со звоном разлетелась осколками по всей спальне.

— Теперь сама, — передала я в руки Лолы третью, обреченную на гибель, утварь.

Лола на этот раз более смело угробила вазу и расплылась удовлетворенной улыбкой облегчения.

— Лучше стало?

Лола кивнула.

— Закрепляем результат, — и в дело пошла еще одна несчастная.

Эта ваза была уничтожена с куда большим удовольствием и даже азартом. А девочка-то вошла во вкус.

— На кого больше всего злимся?

Ну, кто бы сомневался, конечно, продемонстрировали мне именно Карла.

— Поверь мне на слово, он очень из-за этого переживает.

На ее недоверчивое выражение лица, я утвердительно закивала.

— Он же тоже человек, хоть и грозный с виду, да и ты же с ним гуляла, сама видела. Он очень, на самом деле, приятный мужчина. И сейчас ему очень неловко за ту сцену, что произошла полчаса назад.

В ответ Лола лишь пожала плечами.

— Поэтому думаю, он не будет сильно возражать, если мы спустим пар в его комнате, — проказливо предложила я. — За все надо платить, вот пусть расплачивается за твои растраченные нервы.

Схватив за руку упирающуюся девушку, поволокла ее в сиреневую спальню. Туда мы добрались достаточно быстро, чтобы я успела передумать использовать столь радикальный метод и, пинком открыв дверь, ввалились внутрь. Карл вновь был оторван нашим появлением от чтения газеты. На наше вторжение он отреагировал философски:

— Очень рад вашему появлению. Не желаете чаю? — железные нервы — это круто, тем более он догадывается, что я просто так не появляюсь.

— Да, желаем, — порадовалась я такой удаче и приземлилась в кресло и, указывая Лоле на соседнее. Та не стала скромничать, раз уж мы с местью, устроилась поудобнее и принялась ждать.

Чай по приказу Сорела принесли очень быстро, хоть эти несколько минут дались управляющему очень тяжело, ведь мы все это время молчали и просто оглядывались. Очень хорошо, что согласились на чай, разбивать здесь было решительно нечего. Вот такие спартанские условия: кровать, стол, шкаф и пара кресел, никаких безделушек и украшений.

— Вот и чай, — мой энтузиазм немного напугал Сорела.

Переглянувшись с Лолой, мы выпили принесенный напиток и, встав с размаху, запустили свои чашки в камин. Карл проводил погибший фарфор ошарашенным взглядом и вопросительно уставился на нас. Но Лола решила, что этого мало за ее испорченное настроение и, вырвав так сегодня и непрочитанную газету, разорвала ее на кусочки и отправила следом за посудой в камин. Отряхнув руки она, вполне успокоившись, гордо удалилась.

— И что это было?

— Избавление от стресса.

— Это очень дорогой фарфор, — показал он на осколки.

— Тебе что дороже, пара чашек или расположение Лолы?

— По-моему, ответ очевиден!

— Тогда не задавай глупые вопросы.

Оставив его переваривать произошедшее, ушла вслед за Лолой, у нас еще дел невпроворот.

Глава 9

Дел оказалось невпроворот, причем не только в этот вечер, но и в последующие дни. Что-то было просто рутиной, а были и совсем из ряда вон выходящие события.

Я продолжала упорно заниматься верховой ездой, боясь ударить в грязь лицом перед гостями Лебрена. В результате узнала, что знать, как сидеть на лошади и ездить на ней — это разные вещи, особенно если ты делала это в последний раз лет так пять назад, особо сильно мне напоминала об этом моя спина и пятая точка. Во время этих занятий очень выручал настой матушки Эммы, которая окончательно приняла меня под свое крыло и постоянно пыталась подкормить чем-нибудь вкусненьким и калорийным. Теперь к ежедневным урокам прибавился обязательный ритуал вечернего чаепития, к которому я пристрастила и Лолу. В компанию она вписалась отлично и даже подружилась с девушками, которые работают на кухне. Те, в свою очередь, первое время очень робели перед маркизой, но после парочки бородатых анекдотов в моем исполнении стали относиться ко всему гораздо проще, да и, видя свойское обращение с Лолой, совсем успокоились. Хоть моей подруге и нравилась большая женская компания она с неохотой тратила время на чаепития, так как жаждала знаний гораздо больше, чем общения.

Уроки, к слову сказать, были очень продуктивными как для Лолы, так и для меня. Кстати, первый опыт самостоятельного выведения букв у Лолы удался куда удачней, чем у меня. Она даже не испачкалась, а вот мне пришлось сходить на поклон к Матушке, попросить чего-нибудь совсем уж ядреного для того, чтобы привести руки в божеский вид. Вышло плохо и теперь помимо бурого пятна на лице у меня были черные пальцы, что придавало мне особое "очарование".

Но было нечто, что сильно выбивало меня из колеи, это замеченная мной слежка. Каждая прогулка сопровождалась нервным напряжением, сковывавшим меня из-за пристального взгляда, который я чувствовала всем телом. Выяснив на собственном опыте, что быть мишенью очень неприятно, пыталась избегать оказываться одна, причем не только вне поместья, но и в доме тоже. Слежка появилась после нападения или я просто раньше ее не замечала, пока не стала оглядываться. Теперь озираться приходилось везде, где я появлялась, сложно оставаться спокойной, когда кто-то целенаправленно ведет охоту за твоей тушкой. Но я ни разу так никого и не увидела, только холодное ощущение преследования и зуд между лопаток. Была крайне тяжело на чем-то сосредоточиться, когда все время нервно дергаешься и ждешь удара в спину и в итоге я практически поселилась у Матушки Эммы, здесь мне было уютно. Я даже перестала посещать столь любимый мной сад, так как там, на мой взгляд, я была наиболее уязвима. Моя нервозность не осталась незамеченной обитателями дома и первой не выдержала Лола, как всегда больше всех за меня переживающая.

Заставив сесть меня на диванчик и нависнув надо мной, уперла руки в бока и пристально меня, разглядывая, ждала, когда я заговорю. Вот чего я как раз не хотела, так это пугать своей манией преследования ее, но не вышло. Она же меня за версту чувствует.

— Я просто очень нервничаю. Это, наверное, после попытки ограбления, — попыталась оправдаться я.

Мне не поверили. И храбриться больше не получалось.

— Мне страшно, — признала я. — Очень страшно, потому что все это не случайность. И теперь я боюсь.

Меня обняли как ребенка, а еще через пару минут после того, как я успокоила дрожь в руках, Лола развернула активную деятельность. Вот откуда, мне интересно, семнадцатилетняя девочка из глубинки девятнадцатого века знает, как обезопасить помещение? Начертила на листке зарешеченные окна, новую планировку, подразумевающую под собой глобальную перестановку, так чтобы у меня всегда были пути к отступлению. Указала на хлипкий замок на двери, который здесь был, видимо, исключительно для галочки, а не реальной преградой злоумышленникам. Я ошалело смотрела на нее и никак не могла взять в толк, откуда в ней столько всего, прям агент национальной безопасности.

— Надо же, — присвистнула я.

Она остановила свое мельтешение по комнате и угрюмо на меня посмотрела. Ясно. Я и ее напугала, теперь она тоже боится. Вот только я боюсь за себя, а она не меньше обеспокоена за меня. На этот раз это она, схватив меня за руку и собрав со стола зарисовки, потащила к Карлу. Ну, конечно! К кому же еще? Мы нашли его в кабинете, читающим свежую газету, которая при виде нас была аккуратно сложена и убрана подальше в стол. Молодец, быстро учится. Листки бумаги Лола передела Сорелу, и он изучал пристально со всей серьезностью и кивнул.

— Да, думаю, что так будет надежной, — согласился он с планом Лолы.

Та, в свою очередь, облегченно выдохнула и благодарно улыбнулась управляющему, который забыв о бумаге в руках, любовался девушкой.

— Я распоряжусь, чтобы прямо сейчас начали, а Вам пока придется чем-нибудь заняться.

Мы переглянулись с Лолой и дружно пожали плечами, недоумевая, куда податься среди бела дня.

— Ну, если у Вас идей нет, могу предложить совместить приятное с полезным.

Мы заинтересованно прислушались.

— Вы как-то обещали показать способ прививания плодовых деревьев, — по слогам проговорил он все еще малознакомое слово. — Сегодня как раз должен прибыть маркиз Лебрен со своим управляющим, думаю, им тоже будет это очень интересно. Вот вам и компания, и занятие, и окружение стольких людей — будете в безопасности, пока Вашу комнату приводят в порядок.

Лола кивнула и потянула меня переодеваться, сама при этом не собираясь никуда идти, обосновав это тем, что должна присмотреть за тем, как все делается. Конечно, тут она была права, мы не знаем, кого бояться. И потому будет лучше, если кто-нибудь присмотрит за тем, чтобы ни у кого лишнего ключика от моей двери не осталось. Заодно нужно было навести марафет, если принимать во внимание (а иначе я и не могла!), что сопровождать меня будет Тристан. Поэтому платье было выбрано посимпатичнее, синяк тщательно замаскирован, а руки спрятаны в тонкие перчатки. Когда я была уже готова, меня осенила гениальная мысль, вернее, она мне такой показалась с первого взгляда. Решив, что подобной возможности может не повториться, я, сорвавшись с места, кинулась на кухню. Помнится, у нас с Матушкой Эммой оставались еще образцы недавнего эксперимента по созданию удобных конфет. Учила я ее как-то "петушков на палочке" делать. Форм, конечно, не было, но мы вышли из положения, скрепив две металлические ложки. Поэтому петушки имели округлую форму, за что были ласково прозваны мной "Чупа — пупсами". Вот и прихватив такой леденец на кухне, опрометью бросилась в гостиную занимать стратегически важное место. Проверив помещение на наличие посторонних, открыла дверь пошире и развернула каминное кресло вполоборота, так чтобы меня было видно от дверей в профиль, причем непострадавший профиль. Приготовив кресло, я услышала голоса из холла, а, значит, представление должно вот-вот начаться. И вот сижу я вся такая — растакая: юбку поправляю, устраиваю грудь удобно в декольте, губки разминаю, плечики расправляю. И тут в комнату заглядывает Жак.

— Хм... что делаешь?

— Иди куда шел, — отмахиваюсь от него, а потом спохватываюсь. — Стой! Раз пришел, то посодействуй. Управляющего Лебрена сразу к Карлу отправляй и сам с горизонта срули. Плиз!

— Оставить Тристана тебе на растерзание? — улыбнулся он.

— Обещаю, что при съемках фильма ни одно животное не пострадает.

— Что?

— Забудь! Если я пообещаю, что маркиз будет в целости и сохранности, поможешь?

— Да я тебе и так помогу.

— Вот за это ты мне и нравишься.

— За то, что не мешаю издеваться над Лебреном?

— Нет! За то, что ты всегда готов поучаствовать в авантюрах, даже не зная их последствий.

— Последствия меня мало волнуют, в этой комнате нет ничего достаточно ценного, чтобы я переживал за сохранность обстановки. А Тристан — большой мальчик, чтобы я за него волновался.

— А я?

— А ты — то, чего больше всего и стоит опасаться. Но учитывая, что ты на моей стороне, то вроде и бояться больше нечего.

— Счастливчик, а вот я боюсь, очень.

— Не грусти. Я получил письмо, результат судебной тяжбы будет уже на следующей неделе. Продержишься?

— Постараюсь не портить твои ковры своей кровью, — получилось не очень оптимистично.

Жак укоризненно покачал головой и отправился на голоса.

Приближающиеся шаги я услышала издалека, благо паркетный пол не мог скрадывать звук. Скрестив пальцы наудачу, устроилась поудобней и пособлазнительней с виду, надеюсь, что выглядело это именно так. Помнится, именно таким способом одна моя знакомая соблазняла своего будущего мужа. Они, правда, быстро развелись, но факт остается фактом, сработало же. Сомневаюсь, что у меня это получится достаточно шикарно, но ведь и они здесь особо не разбалованы интернет-роликами со всевозможными приблудами. Так что, не имея конкуренции, есть шанс стать лучшей, так как единственная. Вот только чего-то не хватает... Ага, немного странно сижу одна в гостиной с конфетой... Быстро оглядевшись, заметила оставленную кем-то книгу на каминной полке. Схватив столь ценную в данной ситуации находку, приземлилась назад и успела, только открыть ее, не глядя на содержание, когда шаги замерли на пороге.

Создавая видимость крайней увлеченности книгой, я даже не повернула головы к вошедшему. Но не забыла главного плана и очень медленно и едва касаясь, провела чупа-чупсом по губам, как будто даже не пробую, а лишь предвкушаю. Размеренно покатав конфету по нижней губе, показала самый кончик языка и слегка лизнула сладость, заставив стоящего в дверях Лебрена тяжело втянуть воздух. О том, что это именно Тристан, я узнала по потрескиванию электрических разрядов вокруг меня, по свежести океана, и просто потому, что никогда его ни с кем не перепутаю. Повторив влажное движение, повернула свое орудие пытки по кругу, позволяя ему скользить, оставляя сладкий след на губах и языке. Отстранив палочку от лица, медленно облизалась, а потом, втянув нижнюю губу, блаженно вздохнула, позволяя груди качнуться в вырезе платья.

Жаль, нельзя обернуться и проверить результат своих стараний. Так как он до сих пор не выказал свое присутствие, говорит о том, что ему нравится. Так что можно продолжать, не боясь упасть в грязь лицом. Все так же не глядя в книгу и перелистнув страницу, продолжила со смаком нежить уста сладкой приманкой. Когда мои губы уже блестели от сладкого глянца, я позволила круглой конфете провалиться меж них в глубину рта. Судорожный выдох стал сладкой песней для моего слуха.

Так мы и играли, он в молчанку, я в суперсоблазнительницу. Все что раздавалось с его стороны, это вздохи-выдохи разной громкости и интенсивности, а еще пару раз я отчетливо расслышала, как у него скрипнули зубы и щелкнули костяшки пальцев на руках. Больше он себя ничем не выдал, как бы я ни старалась, а старалась я на славу. Я этот несчастный Чупа-чупс и облизывала, и покусывала, и целиком клала в рот, чтобы потом очень медленно позволить ему выскользнуть между губ, а второй рукой в моменты "отдыха от чтения" проводила пальцами по декольте. И волосы поправляла и шею себе ласкала, едва касаясь. Когда конфета растаяла полностью, с видимым наслаждением слизала остатки с кончика палочки, постанывая от блаженства. Все это напоминало сцену из эротического фильма, но мне она доставляла истинное удовольствие и судя по звукам сбоку от меня, не мне одной.

И все бы замечательно, но вот только я не придумала, что делать, когда чупа-чупс кончится. Поэтому так и продолжала сидеть дальше, играя с волосами, уставившись в печатное издание. Не могу сказать, что меня это расстраивало, совсем нет. Мне доставляло удовольствие то, что он со мной в одной комнате, даже если молчит.

— Книга вверх ногами, — раздался хриплый голос Тристана.

Скосив глаза на строчки, чертыхнулась. Наде же так было проколоться. Кто мог бы подумать, что он будет в текст смотреть? Залившись жаром, продолжала сверлить глазами страницу, так как было элементарно неловко поднять на него глаза.

— Зря Вы играете со мной, Элизе. С мужчинами опасно играть, — тихо и все так же хрипло сказал он мне, а потом, помолчав, добавил. — Но мне безумно понравилось.

Не сдержав порыва, обернулась на его голос своим алеющим лицом и натолкнулась на черный горячий взгляд Лебрена. Он смотрел внимательно, отмечая мое смущение и растерянность, а потом, медленно приблизившись, провел пальцем по моей губе и, приблизив его к своему рту, облизал медленно и вкусно, прикрывая глаза в наслаждении.

— Что ж за наказание, — прошептал он.

— Я наказание? — очень тихо и едва шевеля губами, спросила.

— Моя глупенькая девочка, — столь же тихо, отозвался он. — Ты — мое ворованное счастье.

А взгляд говорил куда больше, немного снисходительный, но не обидно, а именно мудро-снисходительный. Да и правильно, куда мне, девчонке до него? Он на добрый десяток лет старше, причем живет в мире, в котором жизнь старит раньше положенного срока. Старше, умнее и опытнее. Он на практике знает такие вещи, о которых я только в теории слышала. Соблазнительница доморощенная. Я все это время ошибочно считала, что знаю больше остальных. Ничего я не знаю. Он знает, а я так, только слышала, кто-то рассказывал, прочитала в интернете, увидела видео. Стало немного стыдно. Лола и то больше приспособлена к жизни в местных условиях. Правильно, что Жак воспринимает меня как забавного ребенка, который постоянно что-то вытворяет, оно так и есть. Какая из меня завоевательница! Если бы у него изначально не было ко мне тяги, мне бы ничего не светило. Вот таким вот тихим сапом я дошла до мысли, что Тристану, наверное, такая пигалица и не нужна совсем. Опустив голову, уставилась в пол, как нашкодивший котенок, только не хватало еще шарканья задней лапки, чтобы лужу закопать.

Тяжело вздохнув, поднялась с кресла, в попытке позорно сбежать, но не тут-то было. Дорогу мне никто уступать не собирался, поэтому сразу уткнулась носом в широкую мужскую грудь.

— Убегаете?

— Да, — признала я очевидное. — Пойду, переоденусь, нам же в поле.

— Вы едете с нами?

— Да, прививки делать, — пожала я плечом, так и не подняв лица к собеседнику.

— Посмотрите на меня, — попросил он.

С трудом завладев властью над одеревеневшим телом, запрокинула голову, чтобы видеть собеседника.

Ой, мамочки, а где здесь огнетушитель? А лучше отряд пожарных человек десять, чтоб меня удержать могли или, на худой конец, шлангом от вожделенного мужчины отбивать. Вот как справляться с собой, когда он так близко? Мне даже недавнее смущение нисколько не мешает пожирать его глазами. Хотя я, видимо, тоже выглядела достаточно аппетитно, особенно с высоты его роста открывался отличный вид на мое декольте, так как в ответ я получала не менее жаркие взгляды. От совместной трапезы нас отвлекли шаги в холле. Тристан с очередным тяжелым вздохом отступил, но перед этим быстро наклонившись, провел кончиком языка по моим губам. И не поцелуй вроде, а смятения в душе оставил не меньше. Вот как так получается, я хотела заставить сгорать от желания его, а в итоге выиграл эту партию он. Непостижимый мужчина и потому еще более притягательный. Ради такого я готова перешагнуть через массу преград.

— Я знал, что ты именно такая.

— Какая? — сбитая с толку массой эмоций, не сразу сообразила, о чем он.

— Вкусная, сладкая, лакомая.

Я заслушалась. Вот выродились мужики в наше время, вот она женская мечта.

Пока я пребывала в прострации, наше уединение нарушил Жак. Ну, конечно, кто же еще? Только он способен, не проявляя особой активности, загубить на корню, казалось бы, отличный расклад. Не видать ему снисхождения, он мне еще за законный брак не расплатился, а уже аванс оформляет. Если бы я еще могла проявить снисхождение до этого момента, то сейчас он реально подписался под "казнить, нельзя помиловать". Я же не зверь и прекрасно могу понять сильный инстинкт самосохранения, с ним сложно бороться, но сейчас-то он был предупрежден.

А я уже почти узнала, какой он, поцелуй Тристана.

— Маркиз Лебрен, какой приятный сюрприз! — воскликнул Жак, делая вид, что и правда, совсем не ожидал встретить его здесь.

А какая актерская игра, какая экспрессия?! Не будь я так зла, то поаплодировала бы, а пока все на что я была способна, так это закатить глаза и показать ему кулак. Благо, Тристан, проявляя дань вежливости хозяину дома, обернулся к ДеБюси и не видел столь невежливого жеста.

— Дорогая, ты нашла мою книгу? — это уже мне. Этот суицидник, сделав несколько стремительных шагов, наклонился для благодарного поцелуя в щеку.

— Убью, — едва слышно шепнула я.

— Еще спасибо скажешь, — также тихо ответил он и чмокнул меня.

— Спасибо, — сквозь зубы выдавила я и, пытаясь сделать это незаметно для Лебрена, с силой наступила на ногу Жаку.

ДеБюси скривился, но не проронил ни звука.

— Думаю, стоит отпустить маркизу к себе, она собиралась приготовиться к поездке, — напряженно проговорил Лебрен. И произнесено все было с таким нажимом, что круче могло быть, только если бы он прямым текстом попросил моего "мужа" убрать от меня руки. С ума сойти! Вот и Жак тоже это заметил, поэтому заговорщицки подмигнул.

— Вы правы, Тристан, я немного позднее выкажу ей свою благодарность, — поворачиваясь к собеседнику, улыбнулся он, во все свои, пока еще, тридцать два зуба.

Я с трудом удержалась, чтобы не матюгнуться, а у Лебрена очень подозрительно дернулась рука. Я, конечно, могу ошибаться, но, по-моему, именно там офицеры держат перевязь с холодным оружием. Судя по тому, как немного побледнел ДеБюси, мысль у меня была очень верная.

— Буду готова минут через тридцать, — решив хоть немного разрядить обстановку, защебетала я. — Эта поездка очень кстати, давно хотела взглянуть на сады. Да и Карл уже, наверное, заждался.

И очень надеясь на то, что не стану вдовой уже сегодня, поторопилась к себе в комнату. Там меня ждал не меньший хаос, чем покинутый мной пару минут назад. Разруха в моей комнате стала для домочадцев чем-то, само собой, разумеющимся, вот и сейчас тут черт ногу сломит. Среди всего этого беспредела стояла Лола и с воистину королевским видом жестами показывала кто, что должен сделать. И самое поразительное это то, что никто не смел с ней спорить или просто возразить.

Двух парней пытающихся сдвинуть мою, воистину грандиозных размеров, кровать я узнала, это именно им недавно выпала честь избавлять помещение от остатков былой мебели. Один из них довольно откровенно пялился на мою подругу, из-за чего и так тяжелая работа осложнилась еще больше. Его приятель, уставший в одно лицо таскать тяжести, зло пнул его по ноге, заставив обратить на себя внимание. Да и мой пристальный взгляд добавил энтузиазма, так что последний раз окинув плотоядный взгляд на Лолу, парень взялся-таки за дело.

Я не сомневалась, что Лола прекрасно видела его заинтересованность, вот только недавнее фиаско с молодым конюхом, поубавило у нее желания к знакомствам. А еще, осознав сегодня, что я больше ребенок, чем любой другой в моем окружении, начала подозревать, что Лола на самом деле прекрасно видит взгляды, которыми ее поедает наш управляющий. Что мешает? Наверное, ей элементарно сложно поверить, что кто-то относится к ней серьезно и что это не жалость или желание мимолетной интрижки. Но от Сорела она не шарахается, интересно это можно рассматривать как предоставление ему шанса?

Жаль, времени нет сейчас в этом разбираться, ведь надо еще придумать, что одеть и где собственно переодеваться.

— Лола, мне бы переодеться к выезду.

Она удивленно на меня посмотрела. Ну, да, ведь предполагалось, что поеду я именно в этом платье, но я уже ляпнула Тристану и Жаку, что иду к себе именно для этого, теперь хочешь, не хочешь, а надо.

— Очень надо, — напряженно проговорила я.

Больше не тратя времени, она выудила из глубин шкафа другой наряд и потянула меня в одну из свободных спален. Там в тишине и вдали от посторонних глаз я вновь была переодета, припудрена и с благословением отправлена на прогулку в большой компании.

Компания, надо сказать, оказалась очень колоритная. Два совершенно непохожих гиганта — лысый Сорел и длинноволосый Лебрен. Яркий блондин Жак хоть и высокий, но до них, только если в прыжке достанет, и пока не знакомый мне мужчина, предположительно управляющий Тристана. Низенький мужчина средних лет. Сухой и угловатый, но с очень умными глазами прозрачного серого цвета. Не похож он на человека, который штудирует бухгалтерские книги, он больше напоминает военного, чем фермера.

— Позвольте представить Вам, маркиза, моего управляющего Люка Бийо, — взял на себя труд познакомить нас Тристан.

Бийо чопорно поклонился, и ни одной эмоции не появилось на его лице.

— Очень приятно, — улыбнулась я. Лебрен достаточно проницательный человек, а, значит, можно быть уверенной в том, что от нового знакомого подлости ждать не приходится, а в последнее время — это, наверное, определяющий критерий.

Управляющий Лебрена немного смутился, видимо, не привык к дружелюбию со стороны аристократии. Решила закрепить успех, ведь если сложится все в моей жизни, как мне хотелось бы, то мне придется с этим человеком находить общий язык.

— Как Ваши дела? — попыталась я быть максимально вежливой.

— Замечательно, маркиза, — прокашлявшись, выдавил из себя он.

Вдруг неожиданно для меня Лебрен расплылся в лучистой улыбке, как будто увидел ожидаемое, но от этого не менее приятное чудо. Краем глаза заметила, как наполненный монетами кошелек Сорела перекочевал к Жаку. Они что, поспорить на меня умудрились? Такой наглости стерпеть я уже не могла, и, не обращая внимания на свидетелей, зашипела змеей:

— Вы, что совсем обнаглели?

У Сорела хватила совести отвести взгляд, а вот Жак, закатив глаза и засунув кошелек в карман, спокойно пояснил:

— Я не мог упустить возможность доказать Карлу, что он не всегда бывает прав.

— И в чем суть?

— Позвольте объяснить, — весело заговорил Тристан. — Видимо, причиной стала известная в нашей округе молчаливость моего управляющего. Многие за все годы знакомства от него и слова не слышали, Вам же удалось разговорить его в первые минуты. Поверьте, это редкое событие.

Милый мой, да ради того, чтобы ты так улыбался, я и с рыбами светские беседы вести буду.

Смущенный Бийо тоже не очень добро смотрел на моих сопровождающих, и в этом я с ним была согласна.

— Не обращайте внимания, — подхватив под руку Люка, ошарашенного моим вольным поведением, решила успокоить человека. — Это на самом деле касается скорее меня, чем Вас. Я у них как дрессированная обезьянка непонятная и потому забавная.

За спиной раздался тихий смех Тристана и печальный голос Сорела:

— Эх, нельзя с ней ссориться.

Путешествовать, к счастью, мне предстояло не верхом, чему я тайно радовалась, а на двухместной повозке, название которой я не помню, да и видела всего пару раз. Один раз на картинке в историческом романе, а второй раз в городе, на чьей-то свадьбе. Николас приготовил для нас вот такую мини-каретку без верха, кабриолет, блин. Вот в ней-то я и устроилась, Жак взялся управлять.

Зря я думала, что так ехать будет удобней. Я чувствовала каждую кочку, ухаб и ямку, меня мотало как неваляшку и все, что я могла делать, это держаться одной рукой за бортик, а другой придерживать, выданную Лолой, шляпу с широкими полями. И что за мода такая, быть бледной, как поганка? Но спорить с моей подругой, если она что-то решила бесполезно, а она решила, что должна обо мне заботиться, так что наличие на моей бедовой голове шляпы не обсуждалось.

Единственное, что скрасило бы эту поездку, это если бы у меня была возможность наслаждаться видом Лебрена на лошади, но он почему-то ехал позади. Это меня и расстраивало и успокаивало, а то ведь опять бы дыру бы в нем прожигала. Пусть все и так в курсе, но и выставлять себя совсем уж озабоченной тоже не хочется, а то опять поспорят на что-нибудь, за что мне будет стыдно. Наверное, надо будет в сервис жалобу накатать, мол, по какой-то причине это пыточное устройство не было укомплектовано зеркалами заднего вида. Кошмар, из-за их недосмотра я теперь даже воспользоваться случаем не могу.

Спустя еще десять минут после этой мысли, я все же не выдержала и обернулась на него. Поймала пристальный взгляд. Ага! Я его не вижу, а вот ему никто не мешает наблюдать за мной. На душе повеселело, и сразу как-то перестали волновать и тряска, и отбитая пятая точка, и развалившаяся прическа.

Игривое настроение пропало столь же стремительно, как и появилось. Уже знакомое ощущение наблюдающего взгляда, обдало холодом, заставив поежиться. Я попыталась незаметно осмотреться, но, конечно, никого не увидела, а вот Лебрен заметил мое напряжение и подвел свою лошадь ближе.

— Что-то не так?

— Все замечательно, — фальшиво улыбнулась я.

— Не умеете Вы врать, — настойчиво смотря на меня, повторил свой вопрос. — Что не так?

— Сама не знаю, — почти правда, я же на самом деле неуверенна, кажется, мне это все или, правда, кто-то следит за мной.

— Точнее, — вот теперь и, правда, видно, что был офицером, таким командным голосом вопросы задавать уметь надо.

Повозка замедлила ход, и обернулся Жак, вопросительно глядя на нас. Интересная история получается. Лебрен готов подавиться своими желаниями, но не позволит себе бросить на меня тень, но когда почувствовал мой страх, плевать хотел на то, что подумает Жак. Он на него даже не взглянул, ожидая моего ответа.

— Элизе? — Жак тоже забеспокоился, немудрено, наверняка же побледнела.

— Странное чувство, как будто кто-то затылок взглядом сверлит, — призналась я.

Жак, конечно же, сразу стал оглядываться, привставая на своем месте. Тристан же окинул округу взглядом, пытаясь сделать это как можно менее заметно, выучка въедается в кровь. В том, что Жак что-то разглядит на холмистых просторах, засаженных фруктовыми деревьями, было очень сомнительно, здесь на квадратном километре можно роту солдат разместить без проблем. А вот на Лебрена у меня было больше надежды, да и Бийо своим цепким взглядом таракана под листиком увидит. Люка вдруг застыл, глядя куда-то поверх моего плеча и, бросив короткий взгляд на Тристана, стал задумчиво рассматривать меня. Маркиз, в свою очередь, тоже внимательно разглядывал ту же территорию, но, в итоге, оглянувшись еще раз вокруг себя, спросил:

— Может, показалось?

А ведь он что-то увидел, я была уверена в этом. Почему-то стало очень холодно, и я напряженным голосом ответила, пристально смотря в его глаза:

— Может, и показалось.

Он понял, что я заметила, но промолчал. Интересно, есть что-то, чего я не знаю, и в этом следует разобраться, пока шальная пуля на самом деле затылок не просверлила? Говорят, выстрел в голову очень некрасиво и неудобно. Или нужно довериться и плыть по течению в надежде, что кто-нибудь кинет спасательный круг. Вдруг просто пугать не захотел, хотя куда уж больше-то бояться.

Эти далеко не утешительные мысли так и не дали мне расслабиться на протяжении всей оставшейся дороги.

Вот так рушатся мечты. Вместо того чтобы наслаждаться присутствием Тристана, я нервно жмусь к лавке отбойного молотка, гоняя в голове сомнения. Главное, мне нужно решить, несмотря на все возникшие подозрения, готова ли я довериться Лебрену. Вот еще полчаса назад однозначно сказала бы "да". Говорят, что любовь слепа, глуха и глупа. Наверное, так и есть, но когда на кону стоит твоя жизнь, начинаешь присматриваться ко всем и в том числе к самым близким. Очень сложное решение.

Когда это трясущееся недоразумение, наконец, остановилось, помощь мне предложил именно Лебрен, но это была непросто вежливость, а нечто большее. Подойдя ко мне, он протянул руку и замер в ожидании. Он не настаивал, он спрашивал, готова ли я принять его ладонь в качестве поддержки. Каждая секунда моей нерешительности отражалась в его тускнеющих глазах, но он не пытался давить, а я смотрела на него, решая для себя, быть или не быть. А потом подумала, кому довериться тогда, если не ему?

Виновато улыбнувшись, я уверенно протянула руку, крепко сжав его пальцы. Аккуратно спускаясь с высокой ступеньки, не забыла мимолетно прижаться грудью к его руке, с самым невинным выражением лица, на которое вообще была способна.

— Вы проказница и мучительница, — шепнул Тристан мне на ушко, слегка наклонившись вперед.

Я отвернулась от всех, пряча свои алеющие щеки, делая вид, что осматриваю окрестности. А посмотреть было на что. Огромная территория, по которой сновали десятки людей, перекопанная ямами и обустроенная новомодной системой орошения. В наше время все гораздо более совершенно, но для девятнадцатого века, это довольно прогрессивная технология.

— Не слишком ли мощный полив, учитывая что здесь и без того достаточно мягкий климат? — повернулась я к Жаку.

— Это моя гордость, — довольным голосом ответил он. — А полива много не бывает, это же не виноградники, а деревья.

— Им-то, может, и не будет чересчур, а вот поля потерять — запросто, — стерла я улыбку с его лица.

— Почему? Мне сказали, что система работает безотказно.

— Дай догадаюсь, здесь нет клапанов, наличие которых обязательно в случае необходимой остановки подачи воды?

— Зачем? Здесь холмистая территория, то, что не впитается, то стечет.

— То, что не впитается, стечет вместе с размокшим плодородным слоем, — я прекрасно знала то, о чем говорила, я эту тему на зачете только с третьего раза сдала, профессор — зверь, требовал не только знания, но и полного понимания следствий и последствий.

— Если вся поступающая влага не будет впитываться в почву, то добьетесь только ирригационной эрозии.

Жак тяжело вздохнул, принимая свое поражение, и уже не таясь, вернул кошелек с монетами Сорелу.

— Хм, — раздалось от Бийо. — Может, Вы еще скажете, как этого избежать?

— Конечно, — улыбнулась я его заинтересованности. — Есть специальное математическое выражение, проинтегрировав которое можно получить слой необходимой впитываемой влаги за определенное время.

Люка коротко улыбнулся, и хитро глянув в сторону Лебрена, сказал:

— Обязательно запомню.

— Буду рада помочь.

— Маркиз ДеБюси, где Вам удалось найти такое сокровище? — Настолько же длинной фразы от него, наверное, никто никогда не слышал, так как на него теперь смотрели с таким же интересом исследователей, как на меня первые дни пребывания в этом месте.

Но Жаку удалось справиться с удивлением, и он уже весело и с небольшой долей таинственности, заявил:

— Подарок небес.

— Не иначе, — тихо шепнул Тристан.

Несмотря на все предшествующие эмоциональные горки, день мне понравился. Чистое осеннее небо, свежий воздух, зеленые холмы, отличная компания и любимое занятие. Впервые я почувствовала себя по-настоящему полезной и нужной не только для кого-то конкретного, но и для большого числа других людей. Если фермеры сначала смотрели на меня как на самодура, то вникнув в смысл моих действий, напоминали первоклассников на их первом в жизни уроке первого сентября. Жадно следя за моими, по-прежнему укутанными в перчатки, руками и запоминая мои комментарии к уже сделанному.

Я ни капли не сомневалась, что Лебрен все слышал и видел, но было заметно, что учитель его интересует больше, чем урок. Иногда это заставляло меня сбиваться и даже заикаться, но я изо всех сил старалась выглядеть равнодушно. Жака больше интересовала наша парочка. Он, отойдя подальше, чтобы выпасть из поля зрения Тристана, со стороны наблюдал за нами, как будто в театре. Что ж сделаешь, каждый развлекается, как может. И только Сорелу и Бийо было совершенно наплевать на кипящие вокруг страсти, они учились. И вообще, напоминали студентов на полевой практике, не только следя за моими действиями, но и пробуя повторить увиденное. Пару раз, направив их движения и пояснив, почему так, а не иначе, осталась довольной их прилежанием.

Но все хорошее, как известно, быстро заканчивается, и мои маленькие каникулы тоже подошли к концу. Принимая во внимание недавние события, Лебрен и Бийо перед тем, как откланяться, проводили нас до поместья. К моему великому сожалению, они отказались от предложения присоединиться к ужину, обосновав занятостью, ведь на завтра назначена охота и прием.

Я уставшая, но довольная направилась к Матушке Эмме на вечернее чаепитие. Поприветствовав всех присутствующих, уютно устроилась у очага с чашечкой травяного чая, слушая последние новости. Оказалось, что не только у меня день был насыщен работой, Лола, очень серьезно восприняв опасность, гоняла рабочих весь день. Те скакали по этажам как сайгаки, то принося, то унося кучу нужных и ненужных вещей. И что за все это время она позволила себе только пару минут отдыха на кухне за чашечкой чая.

— Конечно, это в ее духе, но где она сейчас?

На мой вопрос Матушка отмахнулась, мол, дворецкий записку принес от управляющего, тот ее, куда-то на двор позвал посмотреть какие-то оконные решетки. Вот и когда только успевает? Только что приехал, а уже в курсе поставок и не мог обойтись без того, чтобы с Лолой повидаться.

— Так получается, что мы разминулись, и она только что ушла?

— Нет, уже минут десять назад.

Я чуть не захлебнулась глотком чая. Десять минут назад мы еще были в пути, а значит, написать девушке Сорел ничего не мог. Я вскочила со стула, роняя чашку и разливая остатки отвара по чистому полу, бросилась вон из кухни.

— Что случилось? — раздался мне в спину голос Матушки Эммы.

— Карл!!! — вопила я так громко, как могла, выскакивая в холл. — Карл!!!

Пока быстрые шаги приближались к балкону второго этажа, меня начала бить нервная дрожь. Истерика стерла последние остатки разумной последовательности мысли. Я так даже на дороге с бандитами не боялась как сейчас. Видимо, мой вид соответствовал внутреннему состоянию, так как Карл с тревогой глядя на меня спросил:

— Что с Вами?

— Не со мной, — проскрежетала я, сорванным голосом.

Он словно посерел весь от моих слов, сразу догадавшись, за кого я могу так переживать.

— Матушка Эмма сказала, что она получила записку, якобы от Вас, и пошла, смотреть какие-то решетки. Куда ее могли позвать?

— К конюшне, — на бегу ответил он, перепрыгивая через две — три ступеньки.

Не дожидаясь, когда он меня нагонит, и уже не заботясь о собственной безопасности, хоть и мелькнула мысль, что это приманка для меня, бросилась к двери черного выхода, которая вела на задний двор.

— Лолочка! Лолочка! Пусть все будет хорошо! — как молитву шептала я, на бегу глотая слезы паники.

Карл меня обогнал еще на ступеньках из поместья, чему удивляться, он быстрее, да и ему не мешали тяжелые юбки, которые даже поднятые спереди, затрудняли движения. Но подгоняемая ужасом от происходящего, забежала в конюшню всего на пару секунд позднее Карла, от увиденного сердце екнуло, и казалось, даже остановилось на мгновение.

Мельтешение в центре помещения меня сейчас практически не трогало. Там, кроме спины Сорела и чьей-то сжатой в его руке шеи, разобрать было сложно, да и меня это мало волновало. Больше всего меня пугал, невидящий оцепенелый взгляд голубых глаз. Лола, сжавшись комочком в углу одного из пустых стойл, смотрела в пространство застывшим взглядом, и беззвучно шевеля губами, не обращала внимания ни на кого из нас. Из-под задранной юбки выглядывала расцарапанная нога, верх платья, разодранный в клочья, держался на месте только благодаря, сведенным судорогой тоненьким пальчикам хозяйки. Растрепанные волосы, искусанные в кровь губы, ссадины по всему лицу и синие следы от пальцев на тоненькой шее.

На негнущихся ногах подошла ближе, по пути обходя Сорела, матерящего уже бессознательного парня. И ни капельки жалости к полутрупу не испытала, поглощенная пустотой в выражении лица моей подруги. Присев рядом, я попробовала на глаз определить наличие серьезных ран, угрожающих ее жизни. Жаль только, что отсутствие смертельных повреждений не гарантирует, что с ней все будет в порядке.

— Лолочка! — тихо позвала я осипшим голосом.

Никакой реакции не последовало. Не отреагировала она и на появление еще большего количества людей в конюшне. Видимо, привлеченные моими воплями, сюда сбежались практически все, кто жил в поместье. Краем уха слышала вздохи и ахи, а кто-то очень смелый попытался оттащить, не подающего признаки сознания, парня от разъяренного Карла. Глупо было соваться, они это тоже поняли, судя по увеличению стонущих участников.

— Матушка Эмма, — позвала я, не отрывая глаз от измученного личика Лолы, догадываясь, что никакое происшествие не пройдет мимо кухарки — Ей бы чего успокоительного выпить.

— Сейчас отправлю кого-нибудь, — раздался ее голос за моей спиной.

— Лола! — снова попыталась я дозваться до девушки. — Не пугай меня так, милая. Лолочка, солнышко.

Я уже откровенно плакала, напуганная ее отсутствующим видом. Проведя по ее лицу ладонью, убирая в сторону выбившиеся волосы, в попытке стереть мокрые дорожки с ее щек, а другой рукой вытирала свое лицо. На коленях подползла ближе и прижала ее ледяное тело к себе, гладя по голове и зовя ее по имени. Время шло медленно и тягуче, но никакой реакции от нее я так и не добилась. Принесенный отвар так и остался нетронутым. Единственно, что изменилось за это время так это то, что за моей спиной поредели голоса, и прекратилось рычание разгневанного медведя. Рядом раздались тяжелые шаги.

— Лола! — позвал хриплый голос Карла.

Она никак не выказала, что заметила его приближение, я всхлипнула.

— Он...что-нибудь...успел ей сделать? — с трудом выдавливая из себя слова, спросил Сорел.

— Я не знаю, — прорыдала я. — Она ни на что не реагирует и не смотрит даже.

Меня мягко отстранили и перехвалили безвольную Лолу.

Карл мягко встряхнув ее, и резко крикнул:

— Лола!

Она дернулась и затравленно уставилась на мужчину, растерянно оглядываясь и мелко дрожа.

— Все хорошо, слышишь? — попытался он достучаться до ее сознания. Но паника, загнанного в угол зверя, сильней разумного начала человека. Она стала биться в его руках, в попытке освободиться.

— Лола! — с тоской в голосе позвал он вновь.

За этим было невыносимо наблюдать. Лола кусалась, царапалась и била его маленькими кулачками, пока Карл бессильно терпел ее истерику и сжимал кулаки с окровавленными костяшками. Успокаивало только то, что она больше не напоминает застывшую куклу, надеюсь, что это хороший признак. Спустя время она выдохлась и, рыдая, обвисла на Сореле. Протянув ладонь, погладила ее по голове и передала в руки Карла кувшинчик с успокаивающим настоем. Он благодарно кивнул и заставил ее сделать несколько глотков.

— Все хорошо! — шепнул он, и, подхватив девушку на руки, направился к выходу из конюшни.

Я плелась следом, активно прикладываясь к кувшинчику, опустошая его большими глотками.

В холле Карл растерянно остановился, решая куда лучше отнести Лолу.

— Давай ко мне в комнату. Благодаря ее стараниям, там сейчас самое безопасное место в доме. Пока все это не закончится, она будет жить со мной, — решила я его дилемму, за что получила благодарный взгляд.

Он взлетел по ступенькам с такой скоростью, с которой я обычно по ним спускаюсь, и это с дополнительным весом на руках, в целую девушку. С трудом поспевая за ним, обогнала на последних шагах, чтобы распахнуть дверь и приподнять одеяло. Когда Лола была водружена на место и укутана в одеяло, как в кокон. Карл, подумав мгновение, вышел. И куда это он собрался в такой момент?

Выбросив из головы все лишнее, пристроилась рядом с девушкой, пытаясь помочь ей согреться своим теплом.

— Лолочка, ты меня слышишь? — решилась заговорить я.

К моему величайшему облегчению, она кивнула, все так же продолжая мелко дрожать.

— Он...

Вот как спросить-то ее об этом, черт возьми? Еще раз набрала побольше воздуха.

— Он...

Язык не поворачивался. А ведь именно мне надо спросить, не Сорелу же. С ним, я уверена, она говорить на эту тему не станет, а знать нам надо, чтобы знать, как помочь.

— Лола, он...

Что ж я такая косноязычная-то! Никогда этим не страдала, а тут, когда необходимо выдавить из себя пару слов, как онемела. Я даже не знаю, как сформулировать вопрос, чтобы не напугать, или не расстроить еще больше, и уж тем более не спровоцировать новую волну истерики. К сожалению, мягче никак не скажешь. К моему величайшему облегчению, она не стала дожидаться вопроса, и отрицательно покачала головой. Я протяжно выдохнула.

— Хорошо, значит, ничего непоправимого не случилось, — поглаживая ее по голове, заключила я.

Спустя пару минут вернулся Сорел, держа в руках бутылку, и что-то мне подсказывало, что это совсем не лимонад.

— Одеяло согреться не поможет, — начал он. — Это внутреннее, вот изнутри греть и будем.

Плеснув в стакан пару глотков чего-то резко пахнущего, сунул это под нос Лоле.

— Выпей, — приказным тоном. Наверное, это правильно, как-то сразу настраивает на нужный лад, слезливые просьбы сейчас были бы только во вред.

Лола без сопротивления проглотила выданное и, сморщив носик, закашлялась. Пока она приходила в себя после ударной дозы алкоголя, Карл тоскливым взглядом посмотрел на меня. Не став мучить и без того переживающего мужчину, едва уловимым движением покачала головой. Сорел прикрыл глаза, и напряжение медленно отпустило его.

Теплое одеяло, сильный стресс и бренди сделали свое дело, и Лола мирно уснула.

— Он не мог действовать один, — вдруг сказал Карл, приглушая голос, чтобы не разбудить девушку.

Я заинтересовано подняла глаза.

— Эта сволочь писать не умеет.

— Тостивинт?

— Утверждает, что письмо взял со стола с распоряжениями. Сейчас узнать, правда, это или нет, невозможно.

— Вот мы опять там, откуда и начали путь — нигде, — расстроилась я. — Взглянуть бы на само письмо, ведь здесь очень мало людей, умеющих держать перо, а значит, есть возможность узнать написавшего по почерку.

— А если тот, кого мы ищем, скрывает свое умение.

— Тогда мы снова в заднице.

На меня укоризненно посмотрели, и я даже хотела было извиниться за грубость, но Сорел опередил:

— Верно сказано.

— Думаю, откажусь от завтрашней охоты, — немного помолчав, приняла я решение. — Не могу оставить ее одну в таком разобранном состоянии.

Очень жаль, конечно, ведь это был бы целый день с Тристаном. Да еще там будет эта... Как там ее? Джустин.

— Не придется отказываться, — успокоил меня он. — Она как ваша личная горничная должна будет поехать с Вами, ведь по идее, такие мероприятия длятся пару дней. Я поеду по делам к Бийо, так что при Вашем с Жаком отсутствии, сам присмотрю, чтобы все было хорошо.

— Хорошо. Кстати насчет Жака... — аккуратно поднимаясь, пошла к двери. — Кому-то придется заплатить за мои нервы и седые волосы.

Дверь в комнату маркиза я открывала пинком. Ничего удивительного, что он умудрился прозевать такие события, которые взбудоражили остальных обитателей поместья. Он, попивая красное вино, мило беседовал с Полем. Конечно, ему сейчас ни до кого дела нет. Участники тет-а-тет обернулись на звук ударившейся о стену двери. Их вытянутые лица, к сожалению, невозможно увековечить в веках для потомков, так как смотрели они на мой потрепанный вид глазами ленивца в крайней степени удивления. Немудрено, измятая, засыпанная соломой, уставшая, зареванная и злая как тысяча чертей.

— Поль, ты останешься послушать или благоразумно удалишься, дабы сохранить слуховой аппарат, — совершенно спокойным голосом, который не соответствовал кровожадному взгляду, спросила я гостя.

— Пожалуй, останусь, кто-то же должен будет потом трупы прятать.

— А ты оптимист, — саркастически заметила я. — неужто, правда, думаешь, что от него что-то останется?

Жак нахмурился.

— И по какой причине я впал в немилость?

— С чего бы начать? — сделала я вид, что серьезно задумалась. — Может с того, что когда ты мне предлагал остаться, не упомянул, что этот твой домашний театрик кишит желающими испить чьей-то кровушки?

— В доме ты в полной безопасности, — заявил он.

— Уверен? — тихо и вкрадчиво. — Откуда такие гарантии?

— Хм... — окинув меня взглядом, наконец, догадался спросить. — А что-то случилось?

— Случилось, — а потом, резко наступая на него, заорала так, что бокалы на столе зазвенели. — Эта крыса решила действовать через близких мне людей. Эта тварь взялась за мою Лолу.

— За служанку?

— За мою подругу, — взвизгнула я.

— Успокойся! — попытался он меня осадить. Ох, зря!

— Зря, — тихо вторил моим мыслям Поль. — Ты только что ее пришпорил.

Пара стремительных шагов и я уже держу Жака за лацканы пиджака, встряхивая его при каждом слове. Подумаешь, я достаю ему макушкой только до подбородка, зато я сейчас была настолько свирепа, что запросто могла его затоптать.

— Мне еще хочется услышать, как так вышло, что я оказалась, заперта в узах законного брака?

Поль рядом присвистнул, Жак может и попытался бы оправдаться, но сильно придушенный моей хваткой, лишь что-то прохрипел.

— Не хочешь мне объяснить, как так вышло, что ты забыл мне об этом сказать? — шипела ему в лицо, не забывая регулярно дергать его за галстук, затягивая узел.

— Элизе, аккуратней, — попытался вступиться за моего "мужа" Поль.

Я замерла, повернула к нему взбешенное лицо и сладким голосом спросила:

— Жить надоело?

— Нет, — откашлявшись, ответил он.

— Тогда забейся в щель и не издавай лишних звуков, глядишь, пронесет.

Поль шумно сглотнул и сделал шаг в сторону, виновато глядя на Жака.

Маркиз высокий сильный мужчина, дезориентированный моим натиском, никак не мог взять себя в руки, чтобы дать достойный отпор. Его посиневшее лицо выглядело очень виновато, но такой номер со мной больше не пройдет. Сколько можно спускать ему с рук его проколы. Там не заметил, там недосмотрел, тут недодумал, а шишки сыплются на меня и дорогих мне людей. На этот раз он должен вкусить из общей чаши неприятностей, может, проникнется проблемами, свалившимися на его дом.

— Так и будем молчать? — затянула узел потуже.

— Х-х-х-х...

— Ты, наконец, решился мне что-то сказать? — еще малость надавим.

— Х-х-х-х...

— Надо же, у кого-то голос порезался?!

— Х-х-х-х...

— Так вот, оказывается, как с тобой нужно разговаривать?! Заранее надо было предупредить, я бы тебе из города строгий ошейник привезла.

Дав ему вздохнуть пару раз, сказала:

— Помнится, что кто-то в первые сутки нашего знакомства обещал, что я всегда буду в курсе дел происходящего. Так почему выходит так, что меня пустили под каток без подстраховки? Почему я узнаю о том, что замужем, самая последняя? Кто обещал отпустить, когда ты решишь свои проблемы? Как ты планируешь выпутываться сам и выпутывать из этого меня?

— Элизе, ну кто же мог знать, что все так быстро закрутится? — хрипя, задал он мне встречный вопрос.

— Ты! — взъярилась я. — Ты должен был знать, на что способен твой кузен. Ты должен был меня предупредить об этом. Ты должен был обезопасить поместье, особенно зная, что у тебя змея в саду.

— Потише, — вновь вмешался Поль.

Сколько можно предупреждать? Я, не оборачиваясь, схватила бокал со стола и, не глядя, запустила им в Поля. Судя по чертыханьям прямо в цель.

— Элизе, — попытался возмутиться граф.

Вот не знают они о крутом нраве русских женщин. Раз не внял, то перейдем к тяжелой артиллерии. Следом за бокалом полетела увесистая бутылка. Глухой звук удара ознаменовал прямое попадание. Мне интересно, он слепой или считает ниже своего достоинства пригнуться?

— Элизе...

Нет, он не слепой, он тупой. Они довели меня до такого белого каления, что я даже не уверена, на кого сейчас злюсь больше.

— Поль, помолчи, — предупреждающе проговорил Жак, видя мое разгневанное лицо

— Ну, наконец-то хоть что-то толковое услышала и от тебя, — саркастично порадовалась я. — Глядишь, так и до диалога недолго.

— Элизе, давай спокойно поговорим, — внес предложение маркиз.

— Спокойного разговора я ждала долго, слишком долго, а теперь я не расположена к спокойствию.

Конечно же, ДеБюси не мог, чтобы не совершить вселенскую глупость и резко дернулся в сторону, освобождаясь. И кому это сейчас надо было? Я хоть и злилась, но держала себя в руках... ну почти. А вот теперь я вне себя. Я не стала пытаться перехватить его галстук, я, к их великому удивлению, двинулась к двери. За спиной раздались вздохи облегчения. А не поторопились ли Вы господа? Дойдя до порога я, выглянув наружу, убедилась, что там никого нет, снова закрыла дверь и заперла ее, вытаскивая ключ и убирая его в свой карман. И, если раньше у них был шанс спастись через смежную дверь, то теперь это невозможно, так как Лола заставила рабочих переставить кровать так, что та перекрывала дверь, отрезая лишнюю точку проникновения на мою территорию.

Кровожадно улыбаясь, отправилась к дальней стене с коллекцией холодного оружия. Я раньше недоумевала, зачем держать в свободном доступе такую гору колюще — режущих предметов? Теперь понимаю, это было приготовлено для меня, не иначе.

Выбрав длинное нечто в ножнах, сняла это со стены и взвесила в руках, оценивая возможности маневров.

— Вы что задумали, Элизе? — очень нервно обратился ко мне Жак.

— Буду воспитывать, — спокойно пригрозила я.

Снимать ножны я не стала, хоть я и очень зла, но все же калечить никого не собиралась. Сделав ложный выпад вправо, резко приблизилась к ним с левой стороны, где они ожидали спастись бегством. Не тут-то было. Первыми же взмахами, я прилично припечатала обоих пониже спины. Вскрикнув, они рванули быстрее, бегая по периметру комнаты.

— Элизе, опомнитесь, мы же взрослые люди, — попытался пробиться к моему разуму Поль, за что получил еще один шлепок наотмашь.

Жак, уворачиваясь, споткнулся о ковер и кубарем улетел под стол, где знатно приложился головой о столешницу. Болезненный стон заставил меня остановиться.

— Ты там как? — не то чтобы я очень переживала, скорее, расстроилась, что это не я его так.

— У-у-у

— Это значит плохо или мало?

— У-у-у

— Что-то Вы сегодня на редкость немногословны, маркиз ДеБюси.

— У-у-у

— Ага, вот об этом я и говорю.

— Извини, — приглушенно раздалось из-под стола.

— Чегось?

— Извини, — чуть громче, но все также недовольно.

Я резко хлопнула ладонью по крышке стола, Жак под ней дернулся и вновь приложился темечком о деревянную конструкцию.

— Ты что-то сказал?

— Извини, — высунулась голова из-под стола с подбитым правым глазом.

Я присвистнула.

— По крайней мере, неделю ты об этом не забудешь, — прикинула я срок рассасывания этого синяка. Главное, попросить Матушку Эмму, чтобы она временно забыла состав лечебного крема.

В дверь постучали.

— Вы там живы? — раздался из коридора голос Сорела.

Отперла замок и, грозно уставившись на Карла, спросила:

— Вы почему здесь, я же попросила присмотреть за Лолой.

— Так она меня сюда и направила. Вы тут так громыхали, что она проснулась, — укоризненно заявил он.

— Жаль, не хотелось бы ее пугать, но тише не получилось, — оправдывалась я.

— Остыла?

— Пожалуй, да, — удовлетворенно выдохнула я, обернувшись, любовалась на плоды трудов своих.

Комната разгромлена, вещи разбросаны, измятые парни выползают из укрытий, светя обретенными в неравной схватке фонарями.

— Красота, — восхитился Карл.

— Я старалась.

— Не слишком?

— Увечья не запланированы, а Поль побочный эффект, сам напросился, — пояснила я.

— Кто бы сомневался, как всегда масштабно, — по-моему, он от их вида получал не меньше удовольствия, чем я.

— А то!

И больше не обращая внимания на обиженные физиономии провинившихся, мы отправились назад в мою комнату, уверить Лолу, что все в порядке.

Глава 10

Утро выдалось замечательным и, несмотря на все события вчерашнего дня, не омрачено плохим настроением. Лола очень быстро пришла в себя, сказался опыт общения с излишне настойчивыми кавалерами, и только ссадины по всему телу напоминали о случившемся. Карл, готовясь к поездке, регулярно заглядывал проверить, как у нас дела, но если быть совсем уж точной, то интересовался он делами моей подруги. Жак в поле моего зрения не попадался, да и не удивительно, наверняка считает себя незаслуженно обиженным и оскорбленным, но это его личные проблемы, которыми я не намеревалась заморачиваться.

Вот он и наступил день "Х", которого я ждала с нетерпением и легкой паникой. Сегодня увижу, наконец, предполагаемого врага в лицо. Хотя, почему предполагаемого, самого что ни на есть, это уже и так понятно. Совсем другое дело, найти подручного и с его помощью доказать причастность Бланше, но это уже дело техники.

Второй неприятный пункт, это знакомство с бывшей Лебрена, мне и без того волнений хватает, а теперь еще и это. Мы не поладим. Это абсолютно точно. Во-первых, я никогда не смогу забыть, что эта девица спала с моим Тристаном, во-вторых, она близкая подруга Люси, а это само по себе уже о многом говорит, причем не в ее пользу. Этих двух пунктов мне достаточно, чтобы уже сейчас заочно ее недолюбливать, но уверена, что при личном знакомстве она добьется эволюционного роста этих чувств до откровенной неприязни.

Мы с Лолой успели удобно устроиться в карете, когда на крыльце показался маркиз ДеБюси. К моему великому сожалению его лицо не заплыло синяком. Едва видный красноватый след на скуле ни в коем мере не мог тянуть на то, что я уже рисовала в свое воображении. Заметив мое расстройство, он победно улыбнулся и легко вскочил в седло своей лошади. Хорош, конечно, высокий, статный блондин верхом на черном скакуне, но ничего не шевельнулось внутри. То ли я перестала ценить красоту, то ли красота с недавних пор обрела для меня вполне конкретные черты. Вот я и нашла достаточный стимул, для того чтобы пережить этот день, я еду повидать Тристана, остальные неприятные моменты как-нибудь переживу.

Наша кавалькада растянулась по проселочной дороге на приличное расстояние. Я даже представить себе не могла, что для того, чтобы съездить в гости к соседям нужно столько всего взять. Карета с маркизой и ее горничной, маркиз на своей лошади, управляющий на не менее впечатляющем скакуне, моя Заря, привязанная к луке седла конюха, сам конюх со своей кобылой, три псаря и свора гончих во главе с Айко. Еду и думаю, а почему бы тогда и кухарку свою было не прихватить? Хотя Жаку виднее, ведь это я впервые на манеже, а он-то уже имел честь присутствовать в столь увлекательном мероприятии. Я против охоты ничего не имею, люди все же хищники, но сама зверюшек жалею, а потому и еду, только чтобы побыть с мужчиной-мечтой.

Кажется, путешествие нравилось не только мне, но и Лоле, с интересом крутившей головой рассматривавшей виноградники. Хотя нет. Скорее не с интересом, а с вожделением. А действительно, почему бы и нет.

— Карл! — позвала я управляющего, едущего рядом с нами.

— Что-то случилось? — встрепенулся он.

— Нет, я хотела спросить, а хозяин плантаций не обидится, если мы немного ягод у него позаимствуем, уж очень аппетитно выглядят спелые грозди, — решила наглеть я.

Сорел тихо рассмеялся.

— Очень сомневаюсь, что Лебрен способен Вам что-то запретить, — тихо шепнул он мне, а потом добавил громче уже для всех. — Но этот виноград винных сортов, Вам не понравится, он сильно отличается от десертных ягод.

Мы с Лолой переглянулись и решили, что попробовать стоит хотя бы для того, чтобы на будущее знать разницу. Карл не стал спорить и уже спустя пару минут мы стали обладательницами двух богатых веточек темных виноградин. Что могу сказать? Карл оказался прав, удовольствие эти терпкие на вкус ягоды не доставили, скорее своим вяжущим вкусом отбили всякое желание еще что-то тянуть в рот ради эксперимента.

Просто взять и выбросить рука не поднималась, а вот Зарю угостить, когда прибудем, вполне сгодится. Сладкоежка, сидящая рядом, тоже досадливо сморщила носик и под мягкий смех Карла пристроила свою гроздь рядом с моей, уже лежащей на свободном сидении.

— Говорил же, не понравится, — мягко пожурил он нас.

— Доверяй, но проверяй, — поделилась я с ним вековой мудростью. — А что здесь все такое пресное?

— Нет, конечно, десертный виноград растет ближе к поместью, там попробуете.

Кусочек женского счастья в виде сладкой вкусняшки мы с Лолой все же получили. Карл заботливо выбрал лучшие веточки из того разнообразия, что окружало поместье маркиза Лебрена. Да и само поместье доставляло эстетическое наслаждение. Каменный трехэтажный дом с кучей небольших пристроек и огромными окнами, смотрелся величественно и загадочно на фоне утопающего в зелени пейзажа. Парк тут тоже присутствовал, но носил более дикий характер, создавая ощущение, как будто природа сама его создала, подстраивая под здание, окутывая его зеленью до самой крыши. Создавалось впечатление, что окна выглядывают прямо из растения.

— Красотища, — оценила я увиденное.

— Нравится? — раздался знакомый хрипловатый голос в стороне.

Это ж надо было так задуматься, что я даже приближение Лебрена прозевала, хотя должна была догадаться, что он сам выйдет встречать гостей.

— Очень! — подтвердила я, рассматривая того, кто, на мой взгляд, был куда достойней внимания, чем любая созданная человеком конструкция.

— Рад, что Вам нравится, — слегка смущенно.

— Очень нравится, — добавляя в голос интимности, повторила я, делая намек на то, что говорю вовсе не о доме, а о том, кого сейчас рассматриваю.

Я бы так и стояла, глядя на Тристана, если бы меня не привела в себя моя кобыла, ткнув теплым носом в плечо.

— Заря, — наигранно возмутилась я, пользуясь моментом, чтобы отвернуться, дабы не привлекать к нам лишнего внимания.

— Мы по дороге осмелились разорить ваши виноградники, — покаялась я, демонстрируя Тристану грозди, не съеденные нами с Лолой.

— Все что пожелаете, Ваше, — тихо проговорил он.

Бесконечно длинную минуту спустя он повернулся к подошедшему Жаку.

— Погода сегодня на нашей стороне, — воодушевленно начал ДеБюси.

— Действительно, — согласился Тристан, краем глаза наблюдая за тем, как я пытаюсь уговорить Зарю съесть виноград.

— Все уже в сборе?

— Да. Ждали только Вас. Как только устроитесь в своих комнатах, начнем.

Мы направились к поместью, оставляя живность на попечение конюха и псарей. Лола с Карлом занялись вещами, объясняя лакеям, что для кого предназначено.

— Что-то снова произошло? — вдруг спросил Тристан.

— С чего Вы взяли? — удивился Жак, да и я вопросительно подняла на него глаза.

— Поль сегодня рассказывал, что вы вчера устроили тренировочный боксерский спарринг, объясняя ушиб на лице. И я был склонен ему верить, пока не увидел Вас, маркиз ДеБюси, — очень напряженно объяснил он.

— И что не так со мной? — поинтересовался Жак, останавливаясь.

— Ссадина на скуле могла быть объяснена этой историей, но вот царапины над шейным платком плохо сочетаются с теорией бокса.

Я присмотрелась к шее Жака, пытаясь рассмотреть то, о чем говорит Тристан. И, правда, пара свежих полос по коже, действительно имелись. Неужели я вчера его так сильно схватила? И ведь даже не заметила.

— Так что случилось? — повторил вопрос Тристан, пристально разглядывая наши смущенные физиономии.

— Вчера напали на личную горничную маркизы. Мы считаем, что это также связано с нападением на их карету.

— Это объясняет ее потрепанный вид, а с Вами, что случилось? — нажал Лебрен

— Не поверишь, Лебрен, сам удивлен, — рассмеялся Жак.

— Давайте проверим, — предложил Тристан.

Я, пытаясь одернуть Жака, только еще больше разожгла заинтересованность маркиза Лебрена.

— Мою жену вчера очень расстроил факт покушения на ее горничную, настолько, что она решила высказать мне все свои мысли по поводу моего недосмотра.

Тристан окинул меня взглядом, пытаясь на вид определить мою возможность справиться с двумя крепкими мужчинами.

— Я была очень-очень зла, — стушевалась я, опуская виноватые глаза.

Вчера я была абсолютно уверена в своих действиях и их правильности, а сейчас почему-то чувствую себя смущенной из-за истеричной выходки.

— И что? — подтолкнул Тристан моего "мужа" к продолжению.

— Меня так не отчитывали с раннего детства, — рассмеялся Жак. — Расскажу больше, если пообещаете, что все останется только между нами.

— Обещаю, — с заинтересованной благодушностью пообещал Тристан.

Я, густо краснея, попыталась отговорить ДеБюси от излишней откровенности.

— Жак, ты меня смущаешь.

— Правда? Что-то я не заметил этого, когда ты метала бутылки в графа Калю, — начал сдавать меня с потрохами супруг.

— Всего-то одну бросила, да и попала случайно, — замявшись, выдавила я из себя оправдание.

— То есть, бокалы с вином не ты в него запустила?

Тристан стал заметно потрясываться от смеха. Я промолчала, упрямо сжимая губы.

— Так вот, — снова повернулся он к Лебрену. — Эта разъяренная фурия пыталась придушить меня моим же галстуком, в результате чего я и получил столь деликатные боевые раны.

— Надо было довести дело до конца, чтобы меньше трепался, — угрожающе прошипела я ему в ухо.

— Вот и опять угрозы, — демонстративно ткнул в меня пальцем Жак.

— Это не угроза, это обещание, — предупредила я.

— Надеюсь, на этот раз обойдется без шпаги? — наигранно испугался он.

— Шпаги? — изумился Тристан.

— Да! Но это случилось сразу после того, как я чуть не погиб от нехватки воздуха и попытки спастись бегством.

— Не удалось?

— Нет.

Кажется, они так увлеклись, что напрочь забыли о моем присутствии.

— Потом была экзекуция шпагой. Ею она нас гоняла по комнате, уже не разбираясь, кто прав, а кто просто в гости зашел.

Они уже в открытую смеялись, заставляя меня тихо закипать.

— В результате я получил шишку на затылке, ушибы на одном деликатном месте и полную потерю чувства собственного достоинства.

— Я бы сказал, что сочувствую, но думаю, это будет опасно для меня, — поиграл Лебрен бровями, шуточно давая понять, что теперь тоже меня боится.

— Все это сейчас звучит смешно, но вчера я осознал одну очень важную вещь.

— Какую же?

— Моя жена страшна в гневе, учтите это Тристан.

Словосочетание "моя жена", кажется, немного отрезвило Лебрена, и он уже без тени улыбки двинулся к дому.

И как только мы выпали из поля зрения Лебрена, я, что было сил, пнула Жака по ноге, тот от неожиданности вскрикнул и схватился за больное место. Да, я бессовестно пользуюсь тем, что Жаку воспитание не позволит дать сдачи, а кто бы ни воспользовался на моем месте?

— У-у-ушшш, — пропищал он.

Тристан обернулся на звук, а я, скорчив невинную мордашку, прокомментировала:

— Оступился. Всегда ему говорю, что нужно смотреть, куда лезешь, — давая легкий намек Жаку.

— Прислать лакея помочь? — предложил маркиз.

— Нет, ну что Вы. Он же мужчина, справится, — заявила я, обходя белобрысое недоразумение.

— Уверены?

— В том, что он мужчина? Или в том, что он справится? — озадачила их вопросом.

— Поганка, — прошипели мне в спину.

— А то! — улыбнулась я Жаку во все тридцать два зуба. — Долго еще будешь стонать?

ДеБюси дабы не терять лица, выпрямился и поковылял рядом, наградив меня обещающим расплату взглядом. А мне что? Главное, чтобы Тристана не расстраивал, а я разберусь.

Участники охоты расположились у камина просторной гостиной, разговаривая и потягивая вино. При нашем появлении мужчины поднялись, а все присутствующие дамы повернули к нам свои заинтересованные лица.

В первую очередь я выделила из толпы незнакомых мне персонажей, среди которых ярким экзотическим пятном смотрелась очаровательная брюнетка невероятной красоты. Черные как смоль слегка вьющиеся волосы, красивое личико правильной формы, пухленькие розовые губки, загадочные карие глаза и длинные загнутые ресницы. И все это великолепие не имело на себе ни грамма краски.

Я едва слышно присвистнула, чем заставила обернуться ко мне Тристана и Жака.

— Что-то случилось?

— Обалдеть! — невпопад ответила я на русском, не заостряя внимания на том, кто задал вопрос.

— Что?

— Я говорю, будь я мужчиной, женилась бы, не глядя, — искренне ответила я. — Вернее с первого взгляда и женилась бы.

Жак хихикнул, а Тристан закашлялся.

— А что? Я такую красотку впервые в жизни вижу, у меня культурный шок. Так что здесь одно из двух, либо любоваться ей, либо придушить из солидарности к другим женским особям.

— Вы непредсказуемы в своих суждениях, — заметил Тристан.

— Ничего не могу с собой поделать, — признала я.

Он восхищенно посмотрел на меня, а затем, как хозяин дома, повел меня знакомить с присутствующими. Проходя мимо Поля, приветственно кивнула ему, не забыв оценить его синяк, и извиняющееся улыбнулась. Мимо Люси прошла молча, не обращая на нее внимания, собственно на меня она тоже не смотрела. А затем мы подошли к самой интересной мне фигуре. Молодой человек был внешне очень похож на Жака, и потому мне сразу стало понятно, что этот гость и есть Адриен Бланше.

-Маркиза ДеБюси, — вежливо приложился он к моей ручке, хотя промелькнувшая в его глазах злоба сказала куда честней, как он рад меня видеть. Но внешняя вежливость и присутствие Лебрена, заставили его засунуть свою неприязнь, куда поглубже.

— Месье Бланше, — ровным голосом проговорила я, еще не решив как себя с ним вести.

— Ваше появление для нашей семьи стало столь неожиданным, — заметил он, испытующе смотря на меня.

Только зря старается, я уже давно готова к таким вопросам и даже ни один мускул не дрогнул на моем лице.

— Почему же? Долгая помолвка закономерно переходит в брак. Не моя вина, что кто-то оставил это в тайне или запамятовал о столь важном событии, — я тоже могу так играть словами.

Получив злой взгляд, я нагло улыбнулась, наблюдая, как он покрывается красными пятнами. Рука Тристана сжалась на моем предплечье. Тот факт, что это не осталось не замеченным маркизом, не ускользнул от меня и мне стало совсем не по себе, ведь раз он так заволновался, мне тоже есть чего бояться. Прочитав мои мысли по моему лицу-предателю, Бланше ухмыльнулся. Это ухмылка и его змеиный взгляд на меня порядком нагнал жути. Конечно, я могу храбриться, сколько влезет и состроить хорошую мину при плохой игре, но холодок неподдельного страха прошелся волной по всему телу. Волоски на затылки встали дыбом, а пальцы мгновенно заледенели, но я продолжала снисходительно улыбаться, как ни в чем не бывало.

— Тогда позвольте поприветствовать Вас от лица всей семьи, — галантно поклонился он.

— Очень мило с Вашей стороны, — чуть зубы себе не раскрошила, пытаясь удержать улыбку, которая так и норовила перейти в унылую гримасу.

— Кузен, — со сдержанным приветствием к нам подошел Жак.

— Кузен, — получил столь же холодный ответ.

Надо отдать Жаку должное, при разговоре он встал таким образом, чтобы я оказалась чуть позади, тем самым ограждая от Бланше. Вот и как после этого на него злиться? Тристан, воспользовавшись моментом, отвел меня в сторону и полностью закрыл меня от не самого приятного родственника. Вот только одно неприятное знакомство пришлось сменить на другое не менее досадное.

— Позвольте представить гостью графини Калю, мадмуазель Джустин Альман, — невозмутимо представил мне Тристан эту красотку, которая вблизи еще и благоухала как цветочный сад. И откуда такие идеальные берутся? В этом заповеднике пора делать отстрел, чтобы мы обычные женщины имели возможность спать спокойно.

— Маркиза Элизе ДеБюси, — назвал он меня моей новой знакомой.

— Очень приятно, — пропела она (кто бы сомневался) голосом райской птицы.

— И мне, — фальшиво улыбаясь, заверила ее я.

А смотрит-то как благожелательно. Мне интересно она и правда такая милая, как кажется, на первый взгляд или меня за соперницу не принимает? Хотя с такой внешностью можно иметь самооценку выше средней, да что там, может и шкалу заклинить. Может статься, что зря зубоскалю, по-моему, она вполне искренне улыбается. Даже не знаю, как реагировать. Было бы гораздо проще, если бы она оказалась гарпией под стать своей подружке. А если она действительно мягкая и пушистая, то вот как ее ненавидеть?

Предпочитаю ясность: нравится, не нравится. А она зависла где-то посередине моей оценочной линейки и я в полной растерянности из-за этого. Ладно, приглядимся, а уж потом сделаем выводы.

— Надеюсь, мы подружимся, — от ее фразы захотелось уши прочистить, она это, что серьезно, что ли? Да ни за что.

— Я могла бы показать Вам окрестности.

Перевод — "Я тут все знаю".

Вот оно и началось, сейчас начнет рассказывать о том, как много времени провела в стенах этого дома, подразумевая спальню.

— Это поместье удивительное, запутанные коридоры, уютные гостиные.

"Мягкие кровати"

— Здесь все так идеально подобрано, что невозможно сделать лучше.

"Стану хозяйкой, найду что переделать"

— И очень отзывчивый и гостеприимный хозяин.

"Я знаю его о-о-о-очень близко"

И все это таким благожелательным тоном и видом, что я позавидовала ее выдержке. Я, например, уже с трудом сдерживалась, чтобы не схватить Лебрена за руку и во всеуслышание заявить, что он мой.

Зря я так испугалась Бланше. Он, конечно, определенно опасный враг, но эта мадмуазель гораздо опасней. Спокойная, расчетливая, хитрая и умеет выжидать. А ведь даже не подкопаешься и на открытый конфликт не выведешь, что очень-очень плохо. Плевать она хотела на наследство Жака, но может посодействовать Адриену хотя бы для того, чтобы убрать меня с шахматной доски. Так и знала, что ничего хорошего меня тут не ждет.

— Я все поняла, — перестав улыбаться, открыто призналась я.

Лебрен озадаченно смотрел на меня. Конечно, будь он хоть пять раз проницателен, женская логика и игра для него все равно останется загадкой. Он невероятный человек, но он мужчина.

— Хорошо, — также без тени улыбки ответила она. — И?

— Буду стоять намертво.

— Очень даже может быть, — ласково улыбнулась она мне.

— Джустин, — резко одернул ее Лебрен, — Вам не кажется, что Вы ведете себя

недостойно.

— Тристан, — нежным чувственным голосом ответила эта кобра. — Я не сдамся.

— Это уже не имеет значения, — без тени колебания.

— Она замужем, — уговаривала она его.

Пальцы Тристана судорожно сжались на моей руке, но ни один мускул на лице не дрогнул.

— Я знаю. В любом случае Вас это не должно волновать.

— Но ведь нам было хорошо вместе, — ударилась в ностальгию Джустин.

Теперь уже я вцепилась в Тристана, он почувствовал и успокаивающе накрыл мою руку своей.

— Прекратите, я больше не намерен обсуждать это, все давно решено, — такого тона в жизни от него не слышала, меня даже ознобом пробило.

Я напряглась, Джустин быстро ретировалась, Тристан тяжело выдохнул.

Стою и уговариваю себя, что все, что было до меня, неважно, но как представлю, сколько еще предстоит неприятных встреч и хочется стонать в голос. Все же лучше не знать подробности жизни желанного мужчины к моменту ДО. Особенно мучительно осознавать, что я со своими данными и рядом с этой дамочкой не валялась, а вот Тристан валялся, и этого сравнения я могу не выдержать. У нее и талия осиная, и глаза трепетной лани, локоны — шелк, и грудь, небось, и без корсета идеальная. Не то, что моя, которую в лифчике еще и искать придется. Посмотрев напоследок в сторону столь грациозно плывущей нимфы, печально вздохнула.

— Вам не стоит беспокоиться на ее счет, — напряженно проговорил он, наблюдая за отступлением мадмуазель Альман.

— Не могли бы Вы уточнить маркиз Лебрен, что именно подразумевается под Вашими словами? — он сейчас об ее угрозах или по поводу их очень близких отношений?

— О, да, мне тоже это интересно, — раздался от кресла в темном углу, глубокий насмешливый женский голос.

Я чуть не проглотила язык от неожиданности. Подпрыгнув, я резко развернулась в сторону заговорившей женщины, чуть не оттоптав Тристану ноги. К счастью, он успел меня поддержать, и я не приземлилась позорно на пятую точку.

— Н-н-не знала, что здесь еще кто-то есть, — запинаясь, проговорила я, пытаясь в потемках комнаты с зашторенными окнами рассмотреть женщину.

Она, понимая, чем именно я занимаюсь, немного наклонилась вперед, позволяя своему лицу попасть в полоску света. На вид ей было около пятидесяти, светлые пряди с проседью, лицо треугольной формы все еще хранило следы прежней красоты и черные умные глаза, рассматривающие меня в ответ.

— Извините, дорогуша, совершенно не намеревалась Вас пугать, — улыбнулась она, переводя задумчивый взгляд от меня к Тристану и назад. — Вы были так увлечены беседой, не хотелось отвлекать.

Вот по этим ее черным вдумчивым глазам я и догадалась, с кем имею честь разговаривать. А еще ужаснулась, что именно эта женщина стала свидетелем нашей с Джустин разборки.

— Дорогуша, да Вы покраснели, — протянула она.

— А еще я умею синеть, когда мерзну и зеленеть если съем что-нибудь не то, — заткните меня кто-нибудь, что за ахинею я несу?

Тристан подозрительно закашлялся, а его мать открыто улыбнулась.

— Не надо так нервничать, я не кусаюсь, — успокаивающе заверила она меня.

— Ага, заглатываете целиком, — пробурчала я себе под нос, уверенная, что меня не расслышат. А зря.

— Ну, что Вы, я слежу за фигурой, — рассмеялась она.

— Простите, — багровея, извинилась я.

— Вы действительно неподражаемы, — заметила она и снова откинулась на спинку кресла. Теперь ее было сложно рассматривать, и от этого чувствовала себя еще более скованно, ведь я для нее так и осталась хорошо просматриваемым объектом.

— Вас дезинформировали, слово "странная" подходит гораздо лучше, а месье Сорел нашел эпитет еще более точный, зовет меня просто "блаженная", — призналась я, грустно улыбаясь.

Маркиза рассмеялась грудным смехом.

— Теперь я понимаю, как Вам удается очаровывать людей, Вы непосредственны, словно дитя.

— Интересно, это хорошо или плохо?

— Пока не знаю, — серьезно ответила она на случайно заданный вслух вопрос.

И что можно на это сказать? Что я хорошая и меня надо любить? Или что сама не знаю, кто друг, кто враг и потому предпочитаю не ссориться ни с кем, и выжидаю непонятно чего? И я не могу нравиться всем, да это в принципе невозможно, особенно в условиях жесткой конкуренции.

А теперь буду еще нервничать из-за нежданного знакомства с маркизой Лебрен. Чем мне грозит эта встреча? Женщины очень не любят, когда страдают их дети. Очень не любят. А я, хоть и невольно, доставляю душевные мучения Тристану, и она не могла этого не понять.

— Тристан, проводи нашу гостью, ей нужно отдохнуть, пока все готовится, — царственно махнула она рукой. — Бланше из кого угодно способен все соки выжать, противный мальчишка.

Я не сдержала смешок.

— Вы не согласны? — кажется, она не ожидала такой моей реакции.

— Вы невероятно деликатны, — объяснила я свою реакцию. — Ни за что бы ни подумала, что Адриена Бланше можно назвать мальчишкой.

— И какое слово подходит больше? — в голосе неподдельный интерес.

— Это будет, не очень учтиво, но кроме как слово "змееныш" в голову ничего не идет.

— Действительно неучтиво, но как точно, — засмеялась маркиза.

— Там, где толпятся люди, и раздается смех, там обязательно находится Элизе, — раздался голос Жака. — Маркиза Лебрен.

Жак наклонился поцеловать ее руку и, выпрямившись, очень проворно умудрился оттеснить от меня Тристана и в пределах приличий приобнял меня.

— Вы уже познакомились с достоянием дома ДеБюси, моей женой — маркизой Элизе.

В полумраке блеснули глаза, окинувшие всю картину в целом.

— Жак, зачем тебе жена?

И это ее я назвала деликатной? Вот кто не станет миндальничать, что думает-то и говорит и, судя по уважительным взглядам, имеет на это полное право.

— Вы же сами говорили однажды, что хорошая партия способна исправить мои взгляды на многие вещи.

— А еще я когда-то говорила твоей матери, что пороть тебя надо.

— Не переживайте маркиза, так уж вышло, что мне удалось это совместить, — рассмеялся Жак.

Мать Тристана подалась вперед, выказывая любопытство.

— Даже так?

— О, да!

— Вы просто обязаны рассказать мне все подробнее, пока Тристан проводит Элизе в отведенные ей покои, — что-то не было это похоже на просьбу.

— Конечно, это очень занимательная история, — не пререкаясь, согласился Жак, устраиваясь подле маркизы.

Контуженная происходящим, я даже не сразу заметила, что мы уже не в зале и двигаемся по просторному коридору по направлению к лестнице.

— Комнаты для гостей расположены на втором этаже. Хозяйское крыло и мой кабинет на третьем. Но так как Вы прибыли последними, то оставшиеся свободные комнаты Вам выделили на моем этаже.

Почему-то мне кажется, что это неспроста.

— Не ожидала встретить Вашу маму, — вопрос на злобу дня.

— Потому что Вы совсем ее пока не знаете. Такое мероприятие она не пропустила бы ни за что.

— Любит охоту?

— Не в том смысле, в котором спрашиваете Вы. Она любит выслеживать людские слабости и охотиться за неугодными, — проказливо улыбнулся он.

— Ох, надеюсь, сезон охоты не на меня?

— Ну, что Вы, Элизе, Вы ей очень понравились, — убеждал он меня.

— А мне показалось, что она еще не определилась, — припомнила я ее недавние слова.

Остановившись у двери одной из комнат, спросил:

— Это очень важно для Вас?

Он еще спрашивает? Я намерена надолго и основательно застрять в его жизни, а значит и в жизни его матери. Но быть в роли неугодной подружки любимого чада, как-то мне не улыбалось. Да и видно же, что он относится к ней с любовью и уважением, и я себе уши скорее откушу, чем поставлю его перед выбором.

— Да, — произнесла я вслух результат сумбурных размышлений.

Он улыбнулся одними глазами и поправил слегка выбившуюся прядь из моей прически.

— Не стоит об этом беспокоиться.

— Вы слишком часто это повторяете в последнее время, и от этого я действительно начинаю беспокоиться, — нервно хохотнула я, взволнованная его близостью.

— Совершенно напрасно, — серьезно сказал он.

— Спасибо Вам, — прошептала я.

— За что? — кажется, я его немного сбила с толку.

— За Вашу уверенность.

Он изучал меня взглядом еще пару минут, не прекращая, поглаживать по волосам, как будто не контролируя своих действий.

— Вы можете приходить ко мне со всем, что Вас беспокоит.

— Боюсь, тогда мне придется у Вас поселиться, слишком тревожной стала моя жизнь в последнее время, — вроде хотела пошутить, но так грустно вышло, что сама удивилась.

Недалеко от нас раздались шаги. Странным порывом Тристан прижал меня к себе и увлек в небольшую нишу у дальнего окна. Стоя тесно прижавшись к нему, подняла лицо и тихонечко спросила:

— Не проще, если бы я просто зашла в свою комнату?

Шаги медленно, но верно удалялись.

— Может быть, — также тихо ответил он, прижимаясь лицом к моим волосам и вдыхая их запах. — Просто я еще не готов расстаться с Вами.

В ответ на его слова я перестала заботиться о происходящем вокруг и просто обняла его, уткнувшись лицом ему в грудь. Так мы и стояли в темном углу, обнявшись и наслаждаясь моментом близости и душевного покоя.

— Вас потеряют, — заметила я.

— Нет. Мама прикроет, — со смехом в голосе заверил меня он.

— Я поражена, Тристан, неужели маркиза Лебрен потакает всем Вашим капризам? — наигранно удивилась я. В том, что этот семейный подряд имеет тесные отношения, было видно и невооруженным глазом.

— Ну что Вы, — также шепча мне в волосы. — Мне всегда очень доставалось за проступки, которые она считала неподобающими.

Помолчав немного, он добавил:

— Но при этом никогда не вмешивалась в то, что для меня было действительно важным, — его руки усилили хватку.

Вздор, типа, "Я, правда, для тебя важна?" молоть не стала, я девочка неглупая, с первого раза понимаю, хотя счастливая улыбка расплылась по лицу.

Его теплые губы скользнули по моему виску, медленно спускаясь к уху. Я предвкушающе втянула в себя воздух, смешанный с запахом океана и слегка развернула голову, как бы невзначай приближая свои губы к его. Меня ласково отстранили и порхающие поцелуи стали покрывать мои сомкнутые веки с дрожащими ресницами, раскрасневшиеся от возбуждения щеки, и даже кончик носа. Я нервно облизала губы и привстала на носочках в ожидании настоящего поцелуя. Он не спешил, а я изнемогала от нетерпения. Да сколько можно издеваться?! Такой момент! Я вся готовая и жаждущая, угол темный и укромный, чужих глаз нигде не наблюдается, только наклонись, и я вся в твоем распоряжении. Я прямо сейчас очень-очень хочу знать, как это целоваться с Тристаном.

Меня сейчас даже не волновало, что я ничего не умею. Весь мой опыт — это пара поцелуев с одним симпатичным мальчиком, когда я училась еще в старших классах школы. Он мне нравился, и было очень неприятно узнать, что он всего лишь тренировался на мне, не желая ударить в грязь лицом перед девушкой, с которой действительно собирался встречаться. Действительно, отличный опытный экземпляр, с такими-то губищами.

Но Тристан не поддавался на мои провокации и все также избегал более интимных прикосновений.

— Зараза, — по-русски протянула я, гневно уставившись на него.

— Что? — тихо рассмеялся он, забавляясь моим нетерпением.

И это он мне говорил, что нельзя дразниться?! С трудом подавила в себе желание наступить ему на ногу. Я его... тут... того... совсем... а он. Меня вновь сгребли охапку и прижали к твердой груди

— Вы такая забавная, когда злитесь.

— Странно я всегда считала, что должна выглядеть при этом грозно.

— У Вас не получается, — просветил он меня.

— Уже догадалась.

Еще пара минут в теплых руках и прозвучал вопрос, который я пыталась проигнорировать в прошлый раз:

— Так что Вы мне сказали, когда разозлились?

— А, может, я не буду повторять? — просящий голос не вязался с романтическим настроем.

— Вы ругались, — не вопрос, а утверждение.

— Не сильно, — извиняющимся тоном.

— У Вас даже ругаться получается обворожительно, — пожалел он мои нервы. — Ведь это же русский?

— Да!

— Что-то мне говорит, что у Вас русская не только манера общаться, но и душа.

— Близко знакомы с представителями этой нации?

— Приходилось, но Вы выделяетесь даже среди них.

— Да уж, экземпляр. Ругаюсь, дерусь, дружу со слугами, не танцую, не пою и верхом езжу по-мужски.

— Даже так? — хохотнул он.

— Ага, а чего скрывать, скоро сами все увидите.

— Весь в предвкушении.

— Вот и Вы считаете, что я забавная, а я действительно устала быть центральным номером циркового представления.

— По-моему, Вы сгущаете краски.

— Возможно, а может, мне нужно было, чтобы кто-нибудь мне это сказал.

— Я говорю.

— Спасибо, — а потом, растянув губы в улыбке, добавила. — Вот видите, мне сразу полегчало.

— А мне не очень.

— В смысле? — озадачил он меня.

— Мне совсем не легче, когда Вы так на меня смотрите.

— А как я на Вас смотрю? — удивилась я. Вроде пытаюсь не есть глазами и почти держу себя в руках, вон даже ни разу пальцы в его длинные волосы не запустила, хотя жуть как хочется.

— Как на торт, — мурлыкнул он. Нет, правда, мурлыкнул. Я с трудом удержала челюсть на месте. А какое выражение лица у него при этом было, как будто это именно я торт.

— Я очень люблю сладкое, — севшим голосом сказала я.

— Любите? — хрипловато уточнил он.

— Очень, — кивнула, подтверждая свои слова.

Вот только я уже не была уверена, что мы по-прежнему говорим о торте. Неужели я только что призналась ему в любви? Я даже сама себе не позволяла об этом думать. А все, оказывается, так просто.

Любишь? Да!

Вот только он не ответил тем же. И пусть все было завуалировано, но факт остается фактом, это было признание, но в ответ тишина...

Я оказалась не готова к такому повороту событий. Может я никогда и не говорила этого слова даже про себя, потому что боялась именно такой ситуации. Мужчины такие странные создания, для них любовь и желание — это не всегда взаимосвязанные вещи. Это мы, глупые женщины, не можем разделить телесное и душевное, и часто принимаем желаемое за действительное.

Болезненный спазм где-то внутри заставил зажмуриться и сжать руки в кулаки.

— Элизе, — со всей возможной нежностью позвал меня Тристан.

Я подняла на него глаза, не зная теперь чего ожидать. На меня смотрели черные глаза лучащиеся лаской и трепетом. Удивительная вещь, черные как ночь глаза в темном углу ниши, мерцают внутренним светом так, что кажется, что они светятся.

— Сладкая моя Элизе! — тем временем продолжал он, гипнотизируя меня горящими неизвестными мне чувствами глазами. — Моя Элизе!

Надо же, как заклинило мужика.

Он обнял меня крепче и умудрился это сделать так, что теперь, взятая в плен его руками, я на нем еще и висела, даже носочками туфель не доставая до пола. Он терся своей щекой об мою, и все время повторял "Элизе, моя Элизе". А я, наконец, позволила себе закопаться пальцами в его черные пряди и насладиться тем, как его трясет от избытка эмоций. Вдруг он замер и со стоном выдохнув "Любимая", смял мои губы в неистовом натиске.

Его горячие твердые губы ласкали, нежили, обнимали, вдыхали и пили меня, как нектар, как амброзию. Калейдоскоп эмоций будоражил, сводил с ума, окунал в ледяную прорубь и опускал в жерло вулкана. Это непередаваемое ощущение прокатывалось от кончиков пальцев на ногах до макушки. Я даже не могу сказать пыталась ли я ответить на поцелуй, я просто наслаждалась им и молилась, чтобы это мгновение было бесконечным. Его твердая рука удерживала мой затылок, чтобы я не могла прервать поцелуй. Глупый, да разве я хочу останавливаться?! Это мне впору привязать тебя к себе стальным тросом. А вкус его губ, Боже, какой же это был восхитительный вкус. Для меня это была свежесть мяты с привкусом ореха и сладостью меда. Никогда не пробовала ничего более приятного, да я даже не знала, что так бывает. Мне никогда раньше не приходилось чувствовать себя и грешницей и богиней одновременно, сейчас же я была жрицей любви и невинной девой на заклании, для него я готова быть кем угодно.

Изредка давая мне возможность сделать необходимый глоток воздуха, отрываясь от меня на мгновение, Тристан шептал как заклинание "любимая". Для меня это короткое слово, сказанное хриплым срывающимся голосом, звучало как небесные фанфары, заставляя сердце заходиться в исступлении.

Сколько времени прошло я не знаю, но очнулась я, только когда поняла, что Тристан, застыв как изваяние, смотрит поверх моего плеча. С трудом обернувшись, я увидела стоящего практически в упор к нам Карла Сорела и он с кем-то разговаривает. Было крайне сложно взять себя в руки достаточно надежно, чтобы вникнуть в суть беседы.

— Они так внезапно исчезли, — подозрительный голос Бланше не перепутать ни с чем.

— Маркиза ДеБюси прилегла отдохнуть после дороги, с ней сейчас только ее горничная, — совершенно отстраненно и почти лениво ответил Карл.

— Может, Вы мне подскажете и то, где искать Тристана?

— Где он на данный момент, понятия не имею. Но слышал от Бийо, что они собирались проконтролировать подготовку сегодняшнего вечера.

— Ах, да, точно, маркиза Лебрен упоминала, что-то такое, — разочарованный отсутствием скандала Адриен ретировался.

Сорел, проводив взглядом незваного посетителя хозяйского крыла, тихо проговорил:

— Никогда не знаешь, на кого наткнешься в коридорах поместья.

Это он что серьезно пытается делать вид, что нас не видит? Я, нервно захихикав, сдала контору с потрохами. Сорел, закатив глаза, перестал корчить из себя номинанта на "Оскар" и, повернувшись к нам, высказался:

— Маркиза, вот не умеете Вы вести теневую игру.

— Я и не собиралась, — пожала плечами.

— Тристан, Вы уверены, что вам нужны такие проблемы, она же стихийное бедствие локального действия, — уже Лебрену.

Тристан сделал вид, что серьезно задумался, а потом, нежно посмотрев на меня, сказал:

— Несомненно. Меня только удивляет Ваше отношение к происходящему, — заметил маркиз. И неудивительно: с его точки зрения я только что была застигнута на измене брату Карла, а он еще и помогает.

— Мы все взрослые люди и не мне кого-то поучать, а что касается маркизы, так я ей обязан, очень обязан.

Тристан понимающе кивнул. Это видимо что-то из разряда мужской солидарности и разговора между представителями сильного пола. В общем, я ничего не поняла, но они вопрос замяли.

— Надо найти Бийо и сказать ему, что Вы с ним заняты, — заметил Карл и быстрыми шагами удалился.

Я же продолжая обнимать Тристана, проводила Сорела взглядом и немного стесняясь поднимать глаза после всего случившегося, проговорила:

— Неловко вышло.

— А мне понравилось, — хрипловато возразил он.

— Мы чуть не попались, что же здесь хорошего?

— Плевать мне на Бланше, — сильные руки сжались на мне. — Это были лучшие минуты в моей жизни.

Я чуть не замурлыкала от удовольствия.

— Лучшие? — хитро посмотрела на него.

— Самые лучшие, — соблазнительный голос заставил задуматься о том, что еще может мне предложить такой страстный мужчина. Жаль не время и не место это проверять.

— А можно Вас попросить? — запинаясь и краснея, спросила я.

— Все, что пожелаете.

— Нас так внезапно прервали... А можно мне еще немного сладкого? — попросила я, не поднимая взгляда и рисуя пальцем узоры на его груди.

— Мой повар готовит отличный пудинг, — предложил Лебрен.

Я возмущенно подняла лицо, намереваясь возмутиться его несообразительности, на том меня и поймали. Все мое негодование было поглощено его поцелуем. Держите меня семеро, к такому невозможно привыкнуть. Первый изучающий поцелуй совершенно не был похож на второй. Теперь он расчетливо и целенаправленно искушал и соблазнял, заставляя тянуться за ним. Дразня своими губами, увлекал меня в погоню за его движениями, отчего мне приходилось повторять и стремиться предугадать его действия.

Когда мне совсем нечем было дышать, Лебрен оторвался от меня и, прислонившись своим лбом к моему, прохрипел:

— Вам надо идти.

— Знаю, — шепнула в ответ.

— Сейчас.

— Ага.

Но никто из нас с места так и не сдвинулся.

— Боже, Элизе, пожалейте меня сейчас, идите, — почти простонал он, прикрывая веки.

Проведя пальцами по длинной выбившейся из хвоста пряди, и тяжело выдохнув, я заставила себя отстраниться. Он прав, если я сейчас не уйду, то чувствую, нас гости еще нескоро увидят и тогда уж точно скандала не избежать.

А я так не хочу. Это будет неправильно по отношению к нему. Не хочу, чтобы что-то сдерживало ни его, ни меня. И по углам прятаться не хочу, и боли в его глазах при каждом расставании мне долго не выдержать. Всего неделя осталась и, сбросив груз ответственности за другого человека, я смогу позволить себе быть счастливой и подарить счастье любимому мужчине.

Шепнув ему:

— Пудинг, звучит очень соблазнительно, — звонко чмокнула его в ухо и сбежала с места проказы.

Быстрыми шагами, преодолев коридор, проскользнула в дверь, показанную мне ранее. К моему счастью, звуки активной деятельности раздавались из ванной комнаты, что позволило мне попробовать хотя бы частично привести себя в порядок до того, как Лола увидит следы моего плохого поведения.

А следов было хоть отбавляй. Растрепанные, выбившиеся из прически волосы, помятое платье, раскрасневшиеся щеки, припухшие губы и предательский блеск в глазах, который с простым хорошим настроением не спутать. Короче, выглядела я именно так, как и должна выглядеть женщина после свидания с любимым человеком.

На скорую руку пригладила волосы и расправила платье, потом подумав, совсем стащила его с себя, один черт переодеваться. Вернувшаяся в комнату Лола, приветливо мне улыбнулась и помогла мне одеться. К моему облегчению, заострять внимание на моем странном виде и поведении она не стала. Хотя я, тоже охваченная бурей собственных эмоций, сразу и не поняла, что подруга моя витает в своих мыслях, совсем оторванная от действительности. Но об этом я ее потом расспрошу, когда смогу думать и разговаривать более или менее связно. А пока все, на что я была способна, это покорно поворачиваться и наклоняться, когда это было нужно, и не расплываться каждые пять минут в улыбке хорошо пристукнутого по голове неандертальца.

Глава 11

Спускалась к остальным я уже не в таком радужном настроении. Эйфория первого долгожданного поцелуя сменилась неуверенностью. Как теперь себя с ним вести? Как мне смотреть в глаза его матери, которая без слов обо всем уже догадалась и даже подыграла своему сыну? Как избежать тесного общения с Джустин Альман? И как умудриться увернуться от нападок Адриена Бланше? В том, что он будет всеми силами пытаться нас разоблачить, я даже не сомневалась. Вот только еще я была уверена в том, что честной игры от него ждать не приходится.

Жаль, врать правдоподобно не умею, придется изворачиваться.

— А вот и Вы! — вывел меня из задумчивости голос Адриена.

— Неужели я так сильно опаздываю? Наверное, проспала я дольше, чем думала, — равнодушно пожала я плечом, двигаясь дальше к гостиной.

Сейчас главное не останавливаться, иначе загонит в угол. Это как путешествие по темной ночной дороге в компании случайного подозрительного попутчика, когда непроизвольно ускоряешь шаг, надеясь выйти на освещенную территорию, а еще лучше на оживленную улицу.

— Надеюсь, хорошо отдохнули? — надо же, какой любопытный.

— Да, — не останавливаясь, односложно ответила я, прибавляя шаг.

— Ну, да, Жак наверняка не из тех, кто мешает женам отдыхать, — какой неуклюжий намек, проще было напрямую спросить. — Слышал, что ему комнату выделили на другом этаже.

Вот черт, я как-то и не подумала поинтересоваться, где остановился мой "муж". О чем думал Тристан, понятно: чем дальше от меня Жак, тем ему комфортнее, а вот как нам теперь избежать лишних вопросов и намеков.

— Жаль, конечно, но здесь решают хозяева. Тем более это всего на одну ночь, — как можно более спокойно сказала я, преодолевая последние метры до гостиной.

В комнату я практически влетела, выискивая глазами супруга. Обнаружился Жак все в том же кресле с увлечением беседующий с маркизой Лебрен. Из двух зол выбирают меньшее, потому и я, не тратя лишнего времени, рванула к ним.

— Удобно устроились? — задала мне вопрос маркиза, как только я приблизилась.

— Да, — слегка запыхавшись, выдохнула я, кося глазами на Бланше.

— Узкие коридоры и большое количество народа? — понимающе поинтересовалась она.

— Кучкуются в самых неожиданных местах! — припомнила я его вездесущность.

Маркиза только рассмеялась.

— Наверняка мешают? — как бы невзначай спросила она.

— Вы не представляете, насколько! — возмущенно пропыхтела я.

А потом до меня дошло, о чем она спрашивает и я медленно, но верно начала заливаться багрянцем. Привыкла городить то, что в голову придет, вот теперь и пожинаю. Это же хватило ума пожаловаться матери Тристана, что мне замужней женщине ее гости мешают зажиматься по углам с ее сыном.

— Почему же? Понимаю. Я тоже была молодой, — по ее понимающему взгляду я видела, что она и правда, понимает. — И мне часто не хватало времени, места и мешали лишние люди.

Грустные нотки в ее голосе рассказали мне больше, чем ее слова. Я очень четко помнила то, что мне рассказывал Сорел о семье Тристана, и прекрасно могла себе представить, что женщине с таким темпераментом и характером было сложно жить безвольным человеком, как ее покойный муж. Но при ее внешности поклонников наверняка хватало, и судя по ее словам, получать свои тайком украденные кусочки счастья она умела. И ведь наверняка считает, что я, будучи замужем за человеком, не интересующимся женщинами, имею право на свою жизнь.

Маркиза, все это время наблюдающая за сменой эмоций на моем лице, утвердительно кивнула. Вот блин, совсем забываю, что я как телевизор, образную картинку и без звука передавать могу, даже субтитры не требуются.

— Ночью гораздо тише, отдохнете, как следует, — и все с таким серьезным видом, хотя и понятно, что уже подтрунивает.

— Ох, женщины, — вмешался Жак. — День только начался, а они уже об отдыхе.

— А кто здесь говорит об отдыхе? — деланно улыбнулась маркиза. — Мы говорим о комфорте.

— Вас женщин, не понять, — признал очевидное Жак.

— Если бы женщины были открытыми книгами, нам мужчинам, было бы скучно жить, — раздался незнакомый мужской голос за моей спиной.

Резко развернувшись, уперлась взглядом в невысокого мужчину. Темные волосы, щедро усыпанные сединой, серые глаза, твердый упрямый подбородок, тонкие усы.

Жак подскочил со своего места.

— Барон Дюпре, очень рад видеть Вас.

— Взаимно, маркиз ДеБюси.

Мужчины обменялись кивками, а потом пришла очередь представить и меня.

— Элизе, дорогая, позволь представить тебе друга семьи Лебрен, барона Натана Дюпре.

Я вежливо кивнула. Барон улыбнулся, но так и не прозвучавший вопрос так и застыл в его глазах. Вот и ему тоже интересно, откуда у Жака жена.

— Маркиза, польщен знакомством, — поцеловал он мою руку и переключился на хозяйку дома. — Маркиза, как всегда прекрасны.

— Натан, а Вы как всегда, бессовестно мне льстите, — зарделась та от удовольствия.

— Ничего подобного, Эва. Никакие слова не смогут описать Ваше очарование. Ничто не могло заставить меня проделать весь этот путь, не знай я, что Вы почтите своим присутствием это мероприятие.

Я почувствовала себя лишней рядом с этими двумя. Как человек, не лишенный женской интуиции, поспешила удалиться, дабы не мешать их маленькой игре. О том, что этих двоих объединяют куда более близкие отношения, чем как выразился Жак, дружба с семьей, догадаться было можно, и не имея семи пядей во лбу.

Подхватив Жака под руку, направилась к незанятому диванчику у камина.

— Ну и какое меню на сегодня?

— Этот вопрос следовало задать хозяйке, а не мне, — удивился теме разговора Жак.

— Прости, неправильно выразилась. Что дальше по расписанию?

— А, тебя интересует, как все проходит?

— Да, только вкратце, пожалуйста.

— Ничего особенного. Сейчас общий сбор, сама охота, затем ужин, а завтра празднования.

— Стоп! О каких празднованиях речь идет? И почему я об этом впервые слышу?

— Будь ты действительно француженкой, тебе бы и не пришлось это объяснять, для нас это, само собой, разумеющееся. Завтра Праздник Каштанов, — объяснил он и посмотрел так многозначительно, как будто я сейчас от избытка эмоций в обморок должна грохнуться.

— И?

— Что и?

— И что дальше?

— Невероятно! Это же Праздник Каштанов!

— Прости, но мне это ни о чем не говорит.

— Как этого можно не знать?! — негодовал он.

— Как видишь, не знаю, и при этом все еще жива! — съязвила я.

Хотя смутные воспоминания о том, что преподаватели что-то такое рассказывали на уроках о быте и традициях других стран, где-то плавало среди другой ненужной информации.

— Вы слышали, Тристан, она не знает о Празднике Каштанов?! — и столько возмущения в голосе, как будто я ему в душу плюнула.

А я окаменела, неотрывно глядя на подошедшего к нам Лебрена. Какие каштаны к чертовой бабушке, когда, глядя на него, я могу думать только о темной нише коридора, где совсем недавно узнала что такое почувствовать себя соблазнительной женщиной. Я чуть не подскочила на диване, когда Жак втихаря ущипнул меня за бок. А, ну да, мы тут не одни, но, глядя на Тристана, регулярно об этом забываю.

— Не вижу причин для беспокойства. Сегодня вечер в русском стиле, а завтра в исконно французском, — улыбнулся он.

У меня отвисла челюсть.

— Русский вечер?

— Да, — немного засмущался он. — Я решил, что вы тоскуете по стране, где выросли, а здесь в город приехали артисты, которые гастролировали в России. Вот и решил, почему бы и нет.

— Обалдеть, — я не знаю, как это слово звучит по-французски, поэтому в тех случаях, когда оно вырывается, это всегда для окружающих непереводимо.

— Это означает хорошо или плохо? — переспросил Тристан.

— Пока не знаю, — честно сказала я. — В последнее время сюрпризы для меня плохо заканчиваются.

— Попробуем переломить ситуацию, — рассмеялся Лебрен.

С появлением в гостиной хозяина все завозились и восприняли его приход как сигнал к действию. И тот факт, что он задержался около нас, стало причиной недовольства некоторых из них.

— Маркиз, мы все в нетерпении начать, — пропела Люси.

— Конечно, графиня Калю, все уже готово. Конюхи и псари на выгоне, осталось только присоединиться к ним.

— Тогда вперед! — с излишним энтузиазмом воскликнула она и, подхватив под руку Джустин, направилась на выход.

Творящаяся неразбериха напрочь меня дезориентировала, я даже чуть было не загремела под копыта толпящихся лошадей, а если быть совсем точным, то наткнулась на заклятых подруг Люси и Джустин.

— Какой милый костюм, — ядовито пропела Люси.

— Странный фасон, очень пышная юбка мешать не будет? — звучащий как забота вопрос второй мегеры имел продолжение для полного понимания ее мысли. — Но Вам виднее, что будет удобно. Нам привычным к городской толкотне больше подходит меньшее количество ткани.

Читаем между строк, и выходит, что меня сейчас назвали деревенской девицей, не знающей толк в моде, и мне до них, утонченных светских львиц, как до луны пешком.

— Вы правы, очень удобная одежда со скрытыми преимуществами, — загадочно прошептала я, как будто поделилась страшной тайной и пошла от них подальше, игнорируя их заинтересованный взгляд, пока не прицепились как репейники.

— Элизе, сюда, — увидела я машущего мне Жака.

Я поспешила к нему, пока не обзавелась еще более "приятной" компанией.

— Давай подсажу, — предложил он, складывая руки в замок.

Резкий взмах ногой и я комфортно сижу в седле.

— Я тоже хочу такой костюм, — изучая меня глазами, сказала маркиза Лебрен.

— Очень...э... экстравагантно, — неодобрительно прозвучало от барона Дюпре. Хотя я не совсем точно смогла разобрать, он в принципе против таких новшеств или его лично не устраивало желание маркизы примерить подобную одежду.

— Не будьте ханжой, Натан, — заступилась она. — Вы не представляете себе, какая это пытка, дамское седло.

— И собственно, надеюсь, что никогда этого не узнаю, — хохотнул он в ответ, разрядив обстановку.

Расправив юбку-солнце вокруг себя, двинулась вслед за всей кавалькадой. И мне интересно, на кого можно охотиться после того, как такой лающей, болтающей и топочущей толпой прошлись по окрестностям, разнося звуки, кажется, на километры вокруг? Будь я дичью, пересекала бы уже границу с соседними землями, желательно, чьи хозяева на охоте здесь. Но с другой стороны, ничем не хуже обычной конной прогулки, правда, излишне людно, но тут уж хозяин — барин.

— Скучаете? — я чуть не подпрыгнула от неожиданности.

— У Вас странная привычка меня подкарауливать, — раздраженно заявила Бланше.

— Не хочу упускать возможности перекинуться парой слов с новым человеком в нашей небольшой компании.

— Очень лестно такое внимание, — попыталась вежливо улыбнуться, но очень мешала подступающая тошнота. Как-то очень странно он на меня влияет, мне, то невероятно страшно в его обществе, то противно до колик в животе. Думаю, что в мое время его бы назвали энергетическим вампиром, а я бы — так просто упырем.

— На самом деле, у меня только один вопрос, — приглушив голос, признался он.

— И какой же, — вот нутром чувствую, что он мне не понравится.

— Сколько Вам заплатил Жак за этот спектакль и сколько мне нужно заплатить Вам, чтобы вы неожиданно исчезли во время антракта?

— Что бы Вы ни имели в виду, замечу, чтобы я была рядом с ним, он заплатил свободой, женившись на мне, — вот ведь ни словом не соврала. — Хотите сказать, что можете мне предложить то же и даже больше?

Адриен, сверкнув злым взглядом, придержал свою лошадь, позволяя мне, в одиночестве продолжить путь.

— Все в порядке? — и как он умудряется так внезапно появляться в самый, на мой взгляд, подходящий момент?

— Спасибо, Тристан, все замечательно.

— А мне показалось, что Вы были расстроены разговором с Бланше, — в проницательности тоже не откажешь. Хотя теперь мне стало понятно, что на самом деле Адриен сбежал не от моих колких слов, а от приближавшегося Лебрена.

— Не то чтобы расстроена, скорее, озадачена.

— Чем же?

— Таким количеством неприязни к собственному кузену, ведь они же родственники.

— Раздел наследства иногда и родных братьев сталкивает лбами.

— Знаете, в России говорят, что кровь не вода, а вот смотрю на Бланше и начинаю сомневаться.

— В идеале так и, должно быть, но люди далеки от идеала.

— Печально.

— Факт.

— А какой недостаток у меня? — решила поймать его на слове и попытать его немного из праздного любопытства.

— Единственный Ваш недостаток — это Ваш муж, — проворчал Тристан.

Я искренне рассмеялась над его ответом. Из всех моих изъянов он заметил только тот, который на самом деле и не существует.

— Когда Вы узнаете меня лучше, то поймете, что были сейчас неправы, — сквозь смех, уверяла я его.

На нас начали оглядываться, и мне пришлось поубавить громкость. Хотя должна признать, что после нашего незапланированного тет-а-тет он стал более откровенен в высказываниях, и в нем чувствовалось больше уверенности.

— Я на это надеюсь, — огорошил он меня.

— На что?

— На то, что у меня будет право и возможность узнать Вас ближе.

Смущенно опустив глаза, тихо сказала, чтобы никто не мог нас услышать:

— Можете быть в этом уверены, — конечно, я сказала больше, чем следовало, но после того, как призналась в нежных чувствах, можно уже и не мелочиться.

Поймав его заинтересованный взгляд, отвернулась, прекращая разговор, боясь ляпнуть еще что-нибудь лишнее.

Молчать в его компании мне тоже понравилось.

Прибыв на место, я была крайне озадачена. Кому пришло в голову назвать этот пикник охотой. Расставленные столы под просторными тентами, снующие слуги с подносами и стульями, и даже огромные вазы с цветами.

— Хм... — от меня ждали реакции, но слов не было. — Я как-то совсем по-другому представляла себе процесс.

— Например?

— Собаки убегают в лес, мы за ними, они дают нам лаем понять, что нашли добычу и в итоге дичь, переброшенная через луку седла. Как-то так...

— Все так и будет, но только более медленным темпом. Собак выпустят прямо сейчас на загон. А мы успеем пообедать и как раз успеем к самому интересному.

— К поимке?

— Именно.

— По крайней мере, первая часть плана мне очень нравится.

К моему великому счастью, обед прошел в спокойствии без происшествий и нежелательного соседства. Зажатая между Жаком и Полем чувствовала себя спокойно, и даже удалось немного расслабиться, но чей-то назойливый взгляд, как приставучая муха елозил где-то на заднем фоне, но мне удавалось его вполне успешно игнорировать.

Мы уже мирно прогуливались по окрестностям, когда, внезапно для меня, началась охота. Со стороны леса раздался протяжный призывный звук трубы. Остальные, казалось, только этого и ждали, и буквально за считанные секунды, оказались в седлах. Жак нервно пыхтел, помогая мне устроиться на Заре, так как я его, судя по всему, очень отвлекала от основного действа. Тристан, окинув всех взглядом и убедившись, что никто не отстает, пустил свою лошадь в лес, направляя остальных.

Ну, вот и началось!

Казалось, что лошади сами знают куда идти и как идти. Управлять Зарей мне тоже практически не приходилось, она, следуя своим стадным инстинктам, тянулась вслед за остальными. Мне пришлось лишь довериться ее чутью и расслабиться. Осматривая окрестности, я медленно плелась в конце кавалькады и не сразу заметила, как все рассредоточились в редкую линию, выставляя, таким образом, живой забор. Что мне делать, я не знала и потому пристроилась с самого края, чтобы держаться подальше от центральных событий и не мешать остальным. Участники охоты медленно отдалялись друг от друга и вскоре, кроме Поля в нескольких метрах от меня, никого не видела.

Вой трубы раздался где-то совсем близко, и я облегченно вздохнула от понимания, что скоро все закончится. Слишком неуютно я чувствовала себя в одиночестве среди незнакомого леса. Совсем уж скверно стала себя чувствовать, когда ощутила уже знакомый озноб от сверлящего взгляда. Я не видела наблюдавшего, но в том, что за мной следят, я была уверена. Наконец, решившись, я резко огляделась, но, конечно, ничего не увидела. Кто бы ни был этот тайный преследователь, оставаться незаметным он умел.

Пока я вертела головой, к своей жгучей досаде, потеряла последний ориентир — графа Калю. Чертыхнувшись, заставила Зарю двинуться в ту сторону, где в последний раз видела Поля, или мне казалось, что именно там он промелькнул в прошлый раз. Потратив еще минут десять, я поняла, что понятия не имею ни где я, ни где остальные участники сегодняшней охоты. Не в пасть в панику мне помог звук очередной трубы. Хоть эхо и разнесло звук, пытаясь запутать меня и направить не в ту сторону, но мне важнее было, что это совсем недалеко, а значит, в крайнем случае, позову на помощь и меня кто-нибудь да услышит. Хотя, признаться честно, кто угодно не вариант, учитывая не самые доброжелательные намерения нескольких гостей. Могут найти, а потом прикопать и дерном прикрыть, чтобы наверняка не выбралась.

Вот так и двигались, охотники за дичью, я за охотниками, а следом мой преследователь-охотник, считающий дичью меня. Я больше не оборачивалась, боясь показать, что я знаю, что он здесь, хотя спина от напряжения уже ныла и чесалась от неприятного взгляда.

На одной из небольших полян, где деревья расступались, давая возможность и лесным цветам получить свой кусочек тепла, произошла эта встреча. Передо мной из кустов выскочил... Поросенок? Нет. Свинья? Тоже нет. Это был здоровенный волосатый хряк, у которого клыки торчали как у саблезуба. Всегда удивлялась, когда говорили, что дикая свинья крайне опасна. Ну, что может сделать круглая неуклюжая тушка на коротеньких ножках? Клыки, конечно, впечатляли, и копытца выглядели очень острыми, но это же свинья... Мое недоумение Заря явно не разделяла из-за чего я совершенно неожиданно для себя выяснила, что моя лошадь осознает опасность куда более четко, чем ее хозяйка.

— Заря, девочка все хорошо. Спокойней, — попыталась я успокоить конягу, поглаживая ее по жилистой шее.

Дальнейшая цепочка событий выглядела как нарезка из кадров старой кинопленки, по крайней мере, мне это навсегда запомнится именно таким.

Кабан, услышав человеческий голос, обозлился и стал яростно рыть копытом землю, хрипя и мотая косматой головой. Заря нервно дернулась подо мной и я, отвлекшись на дикую свинью, упустила момент, когда лошадь отскочила назад от опасности в виде дикого зверя и, забыв о том, что она смирная и покладистая, сбросила меня на землю. Падение заняло всего секунду, но для меня это была целая вечность. Земля, поросшая густой травой, приближалась медленно и я уже точно знала, что упаду я очень неудачно и будет очень больно.

Больно действительно было, и еще как!!! Я взвыла белугой, хватаясь за поврежденное плечо и дико озираясь по сторонам, пыталась определить местонахождение участников этой жуткой сцены. Лучше бы я туда не смотрела. Зари не было видно вообще, и я подозреваю, что она уже на полпути к конюшне. Кабан, к моему великому сожалению, все еще находился рядом и, в отличие от меня, был рад компании. Очень рад, судя по горящим темно-коричневым глазам с красным отливом, вздрагивающим ноздрям и опущенной в молчаливой угрозе морде. Кажется, он, напуганный собачьей сворой, мечтал на ком-нибудь отыграться, и так уж вышло, что на эту незавидную роль была выбрана я. Что же делать? Ведь я даже подняться на ноги не могу и единственное спасение в виде деревьев для меня недоступная роскошь.

Поскуливая от боли и страха, я медленно отползала подальше от животного, надеясь на чудо и на то, что кто-нибудь, наткнувшись на лошадь без седока, поймет, что я попала в беду и, желательно при этом успеет вовремя. Но я должна была себе признаться, что успеть вовремя никто не сможет.

Уползая на коленях от дикого вепря, придерживая правой рукой левую покалеченную конечность, я думала только о том, что вот так и умру девственницей. А я, между прочим, только сегодня услышала от Тристана "любимая", только сегодня получила свой долгожданный поцелуй, и вот конец праздника, тушите свечи. Вот где справедливость?

Треснувшая у меня под коленом ветка стала для кабана сигналом к атаке. Ударив копытом в уже порядком разрытую землю, он бросился на меня. Я так заорала, что смогла бы посрамить пожарную сигнализацию, жаль только что бесполезно. Зажмурившись, вжала голову в плечи, ожидая удара.

В следующую секунду я вздрогнула от резкого оглушительного хлопка, раздавшегося у меня над головой. Очень медленно приоткрыв глаза, я уперлась взглядом в хрипящего кабана, который в предсмертной агонии пускал кровавые пузыри и зло смотрел на людей. На людей?

Нет, я, конечно, была очень счастлива, остаться в живых, и крайне благодарна, что меня спасли. Но, кто они?

Два человека, вполне себе мужицкой наружности, причем именно мужицкой. Всклокоченные шевелюры, усы, сросшиеся с бородами, обветренные грубые лица и одеты в нечто мешковатое и темное. Один из них попинал тушу ногой, убеждаясь, что зверь больше не опасен и только после этого обернулся ко мне.

— Жива девка?

Я, молча, утвердительно кивнула. А кто бы ни кивнул, учитывая, что пистолет был именно у него в руке?

— Уходить надо, а то сейчас народ набежит, — пробасил второй. — И так уже высунулись.

— А разве были варианты?

— Вы кто? — обрела я, наконец, дар речи.

— Галлюцинации, — заявили мне. — И давай договоримся, девонька, ты нас не видела. Лады?

— Ага! Кто вы?

— Уходить надо, — опять встрял второй.

И, правда, вдалеке уже четко можно было расслышать звук приближающихся лошадей.

— Вот, — сунули мне в руку пистолет. — Нас здесь не было.

— Кто вы? — меня, кажется, заклинило малость.

— Сдаст, — заключил второй.

— Нет, если скажете, откуда вы здесь.

— Следили за тобой, как хозяин приказал, — признался второй. — Вот только видеть ты нас не должна была, нам за это голову оторвут.

— Вы говорите, кто хозяин, а я забываю, что встречала кого-то из Вас.

Честно говоря, сама себе удивлялась, только что смерти избежала, а уже торгуюсь.

Мои неожиданные спасители начали заметно нервничать, прекрасно слыша, что мои спутники приближаются.

— Пора, — подгонял второй.

Я совсем обнаглев, схватила за штанину, того кто стоял ближе ко мне.

— Имя, — потребовала я, косясь в сторону леса, намекая, что времени у них уже не осталось.

— Маркиз Лебрен, — проворчал он.

— Он нанял вас, меня охранять? — смешанные чувства благодарности и недоумения, испытанные мной, не шли ни в какое сравнение с удовольствием, которое я испытала, поняв, что он обо мне тревожится и заботится.

— Если бы нанял убить, ты бы уже не приставала к людям, — намекнул он мне его отпустить.

Я разжала пальцы и наблюдала за тем как незнакомцы, словно растворяются в гуще леса. Ничего удивительного, что я не могла их засечь, это же талант сливаться с окружающей обстановкой.

Из последних сил доползла до ближайшего дерева и, прислонившись к нему спиной, стала ждать помощь. Устроив больную руку поудобнее, двумя пальцами другой руки держала пистолет за рукоятку. Интересно, кто-нибудь вообще поверит, что это я сама пристрелила вепря? Любой дурак сразу увидит, что я его даже держать в руках не умею, да и не было у меня при себе ничего. Никогда раньше огнестрельное оружие в руках не держала, и удовольствие мне это не доставило. Особенно угнетало осознание, что вот эта железяка только что убила живое существо. Я, конечно, понимаю, что выбор здесь невелик, либо он, либо я, но от этого прикасаться к холодному металлу приятней не становилось.

На поляне появились первые верховые, и, конечно, это оказались Тристан и Жак. За ними показались и остальные, подгоняемые любопытством, а некоторые и жаждой крови. Лебрен соскочил со своей лошади быстрее, чем остальные успели меня заметить. Приблизившись ко мне, он очень внимательно меня осмотрел и с облегчением выдохнул, поняв, что серьезно я не пострадала.

— Вы меня до смерти напугали! — хрипло прошептал он.

— Знали бы Вы, как я напугала себя?! — вытаращила я глаза.

— Отличный выстрел, Элизе! — воскликнул Жак. — Прямо между глаз.

И зачем он мне сейчас все эти подробности выдал. Сама почувствовала, как побледнела, да и желудок предостерегающе напрягся. Тристан, сразу оценив мое состояние, пересел так, чтобы кабан не был виден с моего положения.

Шурша юбками, подошла и маркиза Лебрен.

— Как Вы, милая? Мы забеспокоились, когда Вы не появились вместе с остальными на опушке.

— Жива и даже почти невредимая, — с трудом улыбнулась я.

— А Вы опасная женщина, маркиза, — прокомментировал барон Дюпре. — Чтобы завалить с одного выстрела разъяренного кабана, нужны железные нервы и твердая рука.

— Не припоминаю, чтобы Вы брали оружие, — задумчиво протянул Бланше.

— Брала, — заверила я. — Я уже говорила графине Калю и мадемуазель Альман, что у меня костюм со скрытыми преимуществами.

Надеюсь, вопросов больше не будет, так как я откровенно стала плавать в своем сознании как в болоте. Нервное перенапряжение уже сказывалось, и я боялась проколоться на чем-нибудь.

Я посмотрела на Тристана, без слов умоляя его оградить от остальных.

— Вас нужно показать доктору, — заявил он, и очень осторожно подняв меня на руки, понес к лошади.

— Нужно найти Зарю, — вспомнила я.

Хоть она и бросила меня в такой ситуации, я все же не могла оставить ее посреди кишащего опасностями леса.

— Она придет в конюшню сама, — заверил меня Жак, забивающийся на свою лошадь, ожидая, когда Тристан передаст меня ему.

По глазам Лебрена было видно, что он бы скорее меня на руках до поместья донес, чем передал в руки мужа, но большое количество людей вокруг нас, обязывало к соблюдению приличий. Я же обвиснув безвольной куклой, просто наслаждалась его близостью и впитывала тепло наряду с запахом моря, который успокаивал лучше, чем любые заверения. А еще у меня никак не выходило из головы то, что он нанял мне охрану. Вот так, не спрашивая нужно или нет, просто взял и сделал мою жизнь безопасней, насколько это было в его силах.

Он очень аккуратно посадил меня впереди Жака и, протянув руку, сказал:

— Отдайте мне это.

Это он сейчас о чем? Ах, да, точно! Я так и держала оцепеневшими пальцами рукоятку пистолета. И спорить с ним я совсем не собиралась, более того, я с превеликим удовольствием передала ему эту опасную игрушку.

— Двигайтесь медленно, чтобы не тревожить больное плечо, а я пошлю за доктором.

— Спасибо, все хорошо, — заверила я его.

— Гай! — позвал он кого-то из своих слуг.

Жак легко тронул лошадь.

— Извините, я испортила Вам всю охоту, — покаялась я своему "мужу".

— Главное, что ничего страшного не случилось. Да и добыча все равно будет записана на счет ДеБюси. Какими бы ни были обстоятельства, дичь добыта. Хочешь, я чучело повешу в твоей комнате? — Вот он издевается или действительно считает, что я этим гордиться должна? Представив себе на мгновение клыкастую харю, денно и нощно наблюдающую за мной, передернула плечами, отчего вскрикнула, сразу вспомнив, за что эта зверюга угодит на стену.

— Только попробуй поместить ее в моей комнате, окажешься на месте этого злосчастного кабана. Понял?

— Еще бы, — засмеялся он. — Зато я теперь абсолютно уверен, что с тобой все в порядке.

— А то! — улыбнулась я в ответ.

Хоть Жак и пытался вести лошадь по ровным тропинкам, к дому меня все равно растрясло, и плечо начало нестерпимо ныть. От этих неприятных ощущений я все время ворчала, зная, что иначе просто разревусь.

Немногим позже устроенная на шикарной кровати в выделенной мне комнате, я наблюдала за активными перебежками Лолы, которая изо всех своих сил пыталась сделать мое ожидание доктора комфортным. Рядом со мной устроился Жак. Оценивающе осмотрел апартаменты и весело мне подмигнул. Да, я тоже заметила, что Тристан предусмотрел любой мой каприз. Тут тебе и окно во всю стену, выходящее в сад, цветы на столах и тумбах, ковер с длиннющим пушистым ворсом, туалетный столик с зеркалом во весь рост и ваза с фруктами у кровати. Я в ответ на его подмигивание поиграла бровями, мол, учись. Жак закатил глаза. Да и правда, зачем ему, его Поль и так любит, и он об этом знает. Это только нам, женщинам все время нужно это показывать и всячески заверять в искренности и бессмертности чувств, а то мы начинаем в себе сомневаться и хандрить. А ипохондрия нас совсем не красит, и мужчины в итоге перестают нас радовать. Замкнутый круг какой-то.

Через несколько минут в дверь постучали:

— Войдите, — распорядился ДеБюси по-хозяйски.

В комнату вошел Тристан, беспокойно оглядывая меня. Эх, заставила его поволноваться, однако. Интересно, его охрана уже доложилась или будет молчать, что спалились? Наверное, все же второе, не зря же так уговаривали меня молчать. Хотя не понимаю, чего так переживать, не накажет же он их за то, что спасли мне жизнь. С другой стороны, если держит это в такой секретности, это зачем-то надо. Надеется, что главный противник высунется, только убедившись, что я не смогу за себя постоять? Или просто охраняет, пока подтягивает свои связи? Какая разница! Важнее то, что главная его задача — меня уберечь, и он с ней справляется. Вот так, сам водрузил на себя такую обязанность и стоит на своем, причем, делая это так, чтобы меня лишний раз не тревожить. Мужик!

Вслед за моим рыцарем вошел пожилой полноватый старичок, держащий в руках кожаный саквояж. А вот и врач. По больницам хожу только по необходимости, меня от вида белых халатов в озноб бросает, и сразу все начинает болеть и чесаться. А этот в пиджаке, и сразу другое отношение. Не захотелось слиться со стеной и сделать вид, что это не я пациентка.

— Здравствуйте, маркиза. Позвольте представиться, я доктор Галлэ.

— Здравствуйте, доктор, — криво улыбнулась я, слегка морщась.

— Как себя чувствуете?

— Плечо ноет, а в остальном все хорошо.

Даже будь что-то еще нехорошо, не созналась бы даже под пытками. Не могу я ныть при Лебрене, в его объятиях хочется быть слабой и хрупкой, а в жизни — сильной. Вот такой вот парадокс.

— Господа, оставьте нас с пациенткой наедине, — перешел к делу Галлэ. — Пусть только девушка останется, мне может понадобиться помощь.

Лола присела в кресло, Жак, чмокнув меня в щеку, поднялся и направился к двери, Тристан, прикрыв веки после столь теплой сцены, разыгранной ДеБюси, сжав кулаки, кивнул и ушел. Я, наверное, немного бы огорчилась его чопорности и пожелала пнуть Жака, но сейчас меня больше беспокоила тянущая боль, которая, кажется, захватила уже всю левую сторону моего тела.

— Давайте-ка посмотрим, что у нас тут, бодро принялся за дело старичок.

Лола помогла мне стянуть верх платья, чтобы доктор мог осмотреть ушиб.

— Вывих, — поставил диагноз Галлэ. — Придется вправлять.

Никогда раньше не проходила эту процедуру, но само слово почему-то мне очень не понравилось, звучало излишне болезненно. Доктор, посмотрев на мое вмиг побледневшее лицо, поспешил успокоить:

— Не стоит так волноваться, я в совершенстве владею техникой вправления суставов, да и обязательно обезболим.

— Чем? — решила уточнить я.

— Хлороформом.

Я, конечно, не сильна в медицине, но о том, что это довольно опасный препарат, знаю.

— А это обязательно?

— К сожалению, да. Вас ждут очень болезненные ощущения, и потому придется его применить.

— Я где-то слышала, что он и убить может, — осторожно поинтересовалась я.

— К сожалению, последствия предугадать невозможно, но Вы не переживайте, я не буду Вас усыплять, лишь слегка обезболю.

— Тогда да, конечно, — не очень уверенно согласилась я.

Вылив несколько капель на белый платок из плотно закрытого стеклянного пузырька, дал мне сделать вдох, прижав ткань к моему лицу.

По ощущениям вдыхание этого эфира было странным: слегка сладковатый вкус, оставил неприятный осадок на языке и пьянящий эффект творил что-то невероятное с моими мыслями, вмиг отяжелевшее тело, которое стало жить своей жизнью, не слушаясь хозяйку. Хотя так даже лучше, что не слушалось, потому что голова работала тоже самостоятельно. Расслабленно сижу, не шевеля конечностями, а в голове уже план, куда пойти и чего сотворить. Какая я, оказывается, затейница! Появилось желание сходить и повыдергать лохмы этой курице Джустин, заклеить рот скотчем графине Калю, и я прям горела желанием устроить темную Бланше. Сразу захотелось поделиться тем, что придумала, но очень мешал вот этот забавный старик, у которого почему-то время от времени появлялась вторая голова, и он все время косил глаза к носу, причем все три глаза. Да и Лоле пора бы подстричься, а то ее косы как-то странно на меня шипят, и все время пытаются укусить, непорядок.

— Ай-ай, — взвизгнула я, почувствовав резкую боль в плече.

Меня это даже на мгновение отрезвило, как раз, чтобы четко расслышать взволнованный голос Тристана из-за двери.

— Все в порядке?

— Да, маркиз Лебрен. Осталось только фиксирующую повязку наложить.

Я попыталась повторить за доктором столь сложное словосочетание, но получалась какая-то несуразица, которая меня веселила и заставляла смеяться в голос, игнорируя недоумевающий взгляд Лолы.

— Не обращайте внимания, — успокаивал доктор мою подругу. — Она немного пьяна от лекарства.

Немного? Ну, ему, наверное, видней, но интуиция подсказывала, что он приуменьшает действие хлороформа. Сильно так приуменьшил!

После того как меня перебинтовали и одели, доктор разрешил зайти посетителям. Я пьяно улыбалась Тристану и Жаку, пытаясь выговорить приветствие, но мое "срасти" с заиканием через слог, мало было на это похоже. Махнув рукой на неудачу, перешла к более красноречивому проявлению радости на их появление. Надо было видеть их лица, когда я по очереди принялась расцеловывать их в щеки, и обниматься со всеми присутствующими, не обделив вниманием привыкшего ко всему доктора и растерянную Лолу. Как бы ни работал мой уснувший разум, но тот факт, что с Лебреном мне нравится обжиматься гораздо больше, чем с остальными, привел к тому, что я окончательно переключилась на него. В итоге я совсем повисла на его плечах и, каясь, прошептала:

— Извините, я, кажется, совсем себя не контролирую.

Тристан отчего-то поморщился и постучал себя по уху. Кажется, шепотом говорить не получилось.

— Ничего страшного, мы все понимаем, — заверил он меня, нисколько не обидевшись на мое липучее поведение.

Кто мы? Огляделась. О! Сколько нас тут в комнате набилось, одних только Жаков с пару-тройку насчитала.

— Лолочка, — зачем-то позвала я, не зная точно к кому из девушек обращаться. — А мне водички можно?

— Да, да. Воды нужно будет много, небольшое побочное действие, постоянное желание пить, — поучающим голосом подтвердил мою жажду Галлэ. А то я сама не знаю, что в горле пересохло.

Небольшое? А как тогда называется то, что происходит со мной сейчас?

Воду я получила. Много воды, ведь каждая из горничных принесла по стакану. Я же лопну!

— Ну, что Вы, в самый раз, — ответил доктор на мой внутренний вопрос. Или не внутренний?

А потом меня осенило. ДеБюси целая куча, Лол тоже много, как и докторов, а Тристанов? Обернулась и огляделась. А вот Тристан почему-то один. Я и без того знала, что он штучный мужчина, но оказывается что даже мои галлюцинации с этим согласны.

— Маркизе, нужно прилечь, — намекнул доктор.

— Ну вот, русский вечер пропущу, — посетовала я, по-прежнему повиснув на Тристане и не имея ни единого желания отцепить от него свои загребущие ручки.

— Не пропустите, — заверил Лебрен.

— Конечно, не пропустите, — поддержал его доктор. — Поспите пару часиков и снова будете в норме.

— А вы, между прочим, обещали, что не будете усыплять, — упрекнула Галлэ.

— Простите, но невозможно предусмотреть все возможные реакции.

— У-у-у, — погрозила ему кулаком.

Потом спохватившись, что веду себя и правда, очень нехорошо, опустила руку и, вернув ее снова на плечо маркиза Лебрена, извинилась.

— Ничего страшного, — заверил, меняя Галлэ.

Меня транспортировали на кровать и, укрыв покрывалом, пообещали, что обязательно разбудят к ужину.

— А поцелуй на ночь, — взбунтовалась я, заметив, что Тристан засобирался уходить.

А что он так краснеет, что я такого попросила-то? Надо мной наклонился Жак и смачно чмокнул меня в губы, сделав вид, как будто не понял, что это я не ему говорила. Ох, черт. Может, стоило все-таки попросить доктора меня сразу вырубить?

— Вы такая забавная, — хмыкнул Жак.

— Очень, — буркнул Тристан.

— Отдыхайте, — поставил точку доктор и направился к выходу, увлекая остальных следом.

Засыпая, я могла думать только о том, что эти несколько часов Джустин обязательно попытается обернуть в свою пользу. Вот проснусь и все-таки обязательно испорчу ей прическу или сделаю еще что-нибудь столь же кощунственное.

Глава 12

Пробуждение было тяжелым и болезненным. Голова, набитая ватой и колючей проволокой, тяжелой гирей мяла пуховую подушку. Глаза открываться не желали и всячески сопротивлялись моим просьбам разлепить веки. Во рту расположилась Сахара. Судя по ощущениям вместе со всей популяцией верблюдов и песчаных мышей. Тело ломило и ныло, не желая проявлять активность, и противилось чьим-то настойчивым попыткам меня разбудить.

Когда меня встряхнули в очередной раз, я лишь промычала что-то невнятное, но вряд ли меня поняли, ведь я и сама не знаю, какой аргумент собиралась выдвинуть, чтобы меня оставили в покое. Этот некто, воодушевленный тем, что я выказала признаки жизни, приступил к делу более основательно.

— У-у-у, — более оживленно, но все также бездумно, выдала я.

Варианты воздействия у моего мучителя оказались разнообразными. Помимо того, что меня ворошили, попытались устроить меня в сидячее положение без моего на то согласия и участия, так потом еще и оросили брызгами холодной воды.

Завалившись назад на подушку, возмущенно засопела и попыталась проснуться. "Поднимите мне веки" — хотелось попросить мне, но учитывая рвение будившего, он мог принять такую просьбу всерьез. Вероятность того, что в результате может пострадать еще и зрение заставило самостоятельно разлепить глаза.

Надо мной склонилась Лола, с очень взволнованным лицом.

— Привет, — прохрипела я.

Она напряженно мне улыбнулась и провела мне по лицу влажным платком.

— Ну, наконец-то. Вы заставили нас поволноваться, — раздался смутно знакомый голос.

Переведя взгляд чуть в сторону, увидела полного старичка. Где-то я его видела. И вот тут воспоминания прошедшего утра обрушились на меня.

— Здравствуйте, доктор Галлэ.

— Помните, что было?

Лучше бы не помнила. Хорошо, что мне так дурно, бледность любое смущение сгладит.

— Туманно, но достаточно подробно, — заверила я доктора.

— Хорошо.

— Долго проспала?

— Нет, но горничная никак не могла Вас разбудить и заволновалась.

— Спасибо, Лола, — улыбнулась я ей.

— Ну, что ж, раз все хорошо, то мне пора. Берегите себя, — вместо прощания сказал Галлэ и вышел.

Лола устало присела рядом.

— Извини, что напугала, — покаялась я.

Она лишь грустно вздохнула и несмело обняла, без слов выказывая свое беспокойство.

— Уже пора собираться?

Лола кивнула.

Приготовления и одевания заняли гораздо больше времени, чем обычно, так как перебинтованное плечо мешало двигаться, да и очень раздражало. Да еще и платье, выбранное для этого вечера, совсем не было рассчитано на дополнительные аксессуары в виде петли для фиксации руки.

— Разбинтовывай, — скомандовала Лоле.

Та, укоризненно посмотрев на меня, отрицательно покачала головой.

— Ну, Лолочка, пожалуйста, я очень аккуратно буду, но не могу я в таком платье и в бинтах, — состроив умоляющие глаза, уговаривала подругу. — Вообще, сяду и ничего делать не буду, пожалуйста.

То ли мне удалось ее разжалобить, то ли она еще иногда вспоминает, что я работодатель, но в итоге я, вскоре избавленная от перевязи, рассматривала свое отражение в зеркале.

Платье просто потрясающее, с открытым верхом плотно сидело на затянутом корсете, повторяя все изгибы тела и показывая все достоинства, о которых я и сама не догадывалась. Ярко-синий цвет оттенял глаза и придавал моим волосам более насыщенный каштановый оттенок, который я привыкла видеть. Лишь слегка припухшее плечо портило картину, но Лола очень ловко собрала волосы на затылке, а длинные концы, скрутив одним пышным жгутом, перекинула через больное плечо, пряча его не лучшее состояние. В конечном итоге получилось превосходно, да и если не знать о травме, то даже не видно, что что-то не так.

— Была, не была! — выдохнула я, и отправилась в гостиную.

Вплывала в комнату я как истинная королева: ясный взгляд, гордо поднятая голова и прямая спина, потому что двигать шеей или корпусом, для меня было истинным мучением. Так что хочешь, не хочешь, а вплывешь, как миленькая.

— Элизе, дорогая, тебе уже лучше? — направился мне навстречу Жак.

— Все замечательно, — улыбнулась я ему, и уже очень тихо, только для него. — Только попробуй обнять, прибью прямо при свидетелях.

— Хорошо, что Вы с нами, — раздался голос Дюпре. — Главное блюдо сегодня, это добытый вами вепрь.

— Тогда я, пожалуй, обойдусь салатиком, — пробурчала себе под нос.

Жак хохотнул мне на ухо и проводил к дивану, помогая сесть как можно более комфортно.

Все присутствующие сидели небольшими группами, где Поль откровенно скучал в обществе своей жены, мадмуазель Альман и Бланше, который в свою очередь, внимательно вслушивался в их болтовню. Молодец, знает, что море информации можно получить из сплошного потока сплетен, если фильтровать зерна от плевел.

Тристан со своей матерью и бароном обсуждал что-то серьезное, так как хмурились и напряженно переглядывались между собой.

Жак же не стал покидать меня и, устроившись рядом, перешел к тому, что стал вводить меня в курс происходящего здесь, пока меня не было.

— Я впервые с детских лет получал такой разнос, — признался он. — Маркиз Лебрен очень корректно, но от этого не менее унизительно тыкал меня носом в то, что я так безответственно отношусь к безопасности своей жены. Все это я выслушивал на протяжении всего того времени, пока тебя доктор осматривал, а вот после того, как Тристан услышал твой болезненный вскрик, думал, он меня прямо там пристрелит. Знаешь, с каждым днем все сложней делать вид, что ничего не замечаю, особенно, учитывая тот факт, что каждый из здесь присутствующих успел сделать мне намек на то, что я вот-вот обзаведусь парочкой ветвистых рогов.

— Значит, Бланше уже в курсе, и непременно попытается подловить нас на этом.

— Уверен.

— Само собой. Графиня не могла не поделиться столь щекотливой сплетней.

— Почему думаешь, что именно Люси, Джустин тоже могла.

— Нет, она куда умнее. Пока это только сплетня и пересуды, она будет надеяться вернуть Тристана. А вот если к нашим с Тристаном отношениям станут относиться серьезней, чем к домыслам, она уже вполне официально станет бывшей. Ей такое положение вещей невыгодно, так что будет молчать и заверять всех, что это все глупости и маркиз Лебрен принадлежит ей.

— Не думаю, что Бланше в это поверит.

— Нет, конечно. Но я к тому, что если кто и злословит ему на ухо, так это Люси.

— Думаю, ты права.

— А, то!

— А еще я подозреваю, что маркиза Лебрен тоже в курсе происходящего, поделился догадкой Жак

— Ты только подозреваешь, а я, в свою очередь, знаю это наверняка.

Жак чуть не захлебнулся вином, которое собирался пригубить.

— Уверена?

— Она совершенно недвусмысленно намекнула мне на то, что нам женщинам в неудачном браке приходится искать счастье на стороне. Это, по-твоему, похоже на обычную светскую болтовню?

— Не очень.

— Вот и я так подумала.

— У меня есть и хорошие новости.

— А нельзя было с них начать?

ДеБюси лишь засмеялся на мое возмущение.

— Мне рассказывать или ты для начала поворчишь? — поднял он брови.

— Рассказывай, — величественно позволила я ему.

— Тристан привлек свои связи. Он прекрасно понимает, что пока дело с наследством не решено, ты будешь на линии огня. Если быть кратким, то через три дня письмо с признанием меня законным наследником будет уже у меня.

Я облегченно выдохнула. Всего три дня и я смогу сбросить с себя тяжелое бремя данного мной слова. И больше не оглядываясь ни на кого, быть рядом с любимым мужчиной.

— Надеюсь, кроме вас об этом никто не знает?

— Естественно, никто из нас не хочет, чтобы решение проблем сорвалось.

— Это хорошо...

— Почему так неуверенно?

— Сам подумай, как только твой вопрос решится, Бланше придется отступить, но разозленный враг, которому нечего терять, захочет отомстить. Нужно сделать все так, чтобы он совсем исчез из поля нашего зрения, навсегда.

— Ты настолько кровожадная?

— Я же не предлагаю его убивать.

— Нет? А то было, уже подумал...

— Типун тебе на язык. Я к тому клоню, что нам нужно вывести его из тени, чтобы у нас были доказательства того, что это именно он строил козни. А для этого нужно найти его человека в твоем доме, это единственная нить, связывающая его со всеми неприглядными происшествиями.

— Есть идеи?

— Что-то такое мельтешит на краю сознания, как только картинка сложится в реальный план, скажу.

— Жаль, что времени так мало.

— По мне, так и этого много, я устала уже. Да и уверена, что тебе нисколько не легче вести себя как примерный семьянин, — подколола его я, надеясь разрядить гнетущую атмосферу.

— Жаль будет расставаться, — немного печально заметил он.

— Зачем сразу расставаться, мы вполне можем остаться друзьями, — вот уж никогда не думала, что предстоит когда-нибудь говорить такое. "Давай останемся друзьями" — самое нелепое предложение при разрыве отношений, и вот я произношу эти слова... да... дела. Но самое поразительное то, что они произнесены совершенно серьезно и восприняты с радостью.

— Я бы с удовольствием, только боюсь, что Тристан не оценит, — рассмеялся он.

— Я уверена, он поймет.

— Понять-то, возможно, и поймет, вот только собственник в нем сильнее, чем ты думаешь.

— Надеюсь. Я немного боюсь, потому что не знаю, как он отнесется к тому, что мы врали ему, я врала.

— Женщина может признаться любящему мужчине в чем угодно. За возможность назвать тебя своей, он простит тебе все.

— Твои слова, да Богу в уши.

— Все будет хорошо.

— Очень на это надеюсь. А для начала надо бы выжить, да и с висящей над головой угрозой справиться.

Я сидела, задумчиво глядя в огонь, и ощущала на себе два взгляда, один холодный, ждущий, когда я ошибусь, и второй теплый, обещающий защитить.

Очень хотелось обернуться к Лебрену, но нельзя. И почему все время чего-то нельзя, особенно это касается того, что очень хочется. Три дня осталось, всего три дня! Аутотренинг почему-то не помогал, и внутреннее напряжение продолжало расти. Жак успокаивающе провел рукой по моим волосам. Я была ему очень благодарна за поддержку, но сколько можно просить уменьшить количество нежностей на глазах у Тристана? Похоже, взбучка прошла даром, может, стоит повторить.

— Дамы и господа, ужин подан, — приступила к своим непосредственным обязанностям хозяйка дома, своим голосом выводя меня из задумчивости.

Гости неторопливо потянулись в сторону столовой, вынуждая и меня подняться на ноги. Только благодаря тому, что Жак мне помог, удалось сделать это достаточно изящно, не кривясь от неприятных ощущений в плече. Может, все же не стоило торопиться избавляться от перевязи? Но дело сделано, и теперь придется пожинать последствия столь поспешного решения.

Уже сидя за столом, я оценила щекотливость положения, в котором оказалась. Бланше задумчиво и внимательно переводил взгляд от меня к Лебрену и, по всей видимости, оценивал правдивость сплетен, которые до него уже долетели. Конечно, ему будет только на руку такое подтверждение, ведь это компрометирует не только меня, но и Жака. Хорошо еще, что он не знает о сокращении сроков судебного решения, иначе мог бы перейти к более кардинальным мерам решения своих проблем. Интересно, а до убийства опустится? Скорее всего, да, ведь те бандиты на дороге не на чай приглашали. Только кого выгоднее убрать? Если меня, то безутешный вдовец Жак останется только в плюсе, и сам жив. Да и отличная причина больше не жениться, и вероятность потери наследства минимальна. Если убрать Жака, то вроде я наследницей прихожусь, или нет? По нашим законам, вроде да, а у них, кажется, по мужской линии передавали, или так только титул? Стоп! Хватит! А то сейчас сама себя запугаю. Не хочу вообще рассматривать вариант чьей-то смерти, будем думать только позитивно, мысль она же материальна.

Он ни о чем не догадывается, а значит, будет действовать осторожно, зачем ему руки марать, ведь все тайное когда-нибудь становится явным, зачем ему такой компромат на себя? Сейчас у него появился вариант, которым он захочет воспользоваться, а именно дискредитировать меня, используя мою связь с Тристаном, желательно публично. Если у него получится, то он добудет доказательство несостоятельности Жака как мужа, а, следовательно, лишит права наследования, как неспособного продлить род. При других обстоятельствах назвали б рогоносцем и отстали бы, периодически подшучивая, но не в этом случае. В таком тонком деле это похоронит ДеБюси.

Пока он корпит над планом раскрытия адюльтера, нужно устроить ловушку его приспешнику. Но это придется отложить до возвращения домой. Кто у нас знает обо всех планах хозяев на любую поездку? Правильно, дворецкий. Кто первым узнает о появлении гостей? Правильно, дворецкий. Если остальные слуги лишь случайно могли бы знать о передвижениях в поместье, и то только время от времени, то постоянно этими сведениями владеет только один человек. Ага, дворецкий. Нужно заставить его выдать себя, выманить, лишив возможности оповестить о происходящем. Ему нужна аппетитная приманка, которая заставит его действовать самостоятельно.

— Согласны? — раздался голос маркизы Лебрен.

Я подняла глаза и встретилась с вопрошающим взглядом.

— Простите, я отвлеклась, — покраснела я.

Она снисходительно улыбнулась, покачав головой:

— Наверное, еще лекарства действуют, — выручила она меня.

— Наверное, — поспешила согласиться я.

— Или задумались о чем-то приятном? — противно осклабился Бланше. — Или о ком-то.

Последнее многозначительное замечание повисло в воздухе между нами. Не думала, что он будет действовать так грубо.

— Вы на что-то намекаете? — лучшая защита — это нападение, все об этом знают.

— Ну, что Вы?! Просто у Вас был такой мечтательный вид.

Вот это он завернул, неужто думая о поимке крысы я могла иметь мечтательный вид? Очень сомневаюсь, но он явно настроен, вывести меня на щепетильную тему. Я не очень готова сейчас двигаться по тонкому льду, но выбора, похоже, мне не оставили.

— Поделитесь, пожалуйста, Вашими размышлениями. Приятная тема скрасит сегодняшний вечер, — и так сладко при этом улыбается, что так и хочется ему какой-нибудь гадостью ответить.

— Дело в том, что мой муж предложил сегодняшний трофей в виде чучела разместить в моей комнате, вот сижу, обдумываю, где он будет смотреться выигрышней всего, — пожала я плечами, и окинула его таким оценивающим взглядом, как будто примеряясь, куда буду размещать и его чучело тоже.

Злой ответный взгляд я получила незамедлительно. А еще были одобрительные высказывания и истеричные ахи и вздохи, говорящие о том, что нежные дамы не оценили моего рвения. Только маркиза Лебрен, понимающе ухмыльнулась, и я, решив воспользоваться ее расположением, поспешила сменить тему.

— Прошу прощения за невнимательность, но на что Вы спрашивали моего согласия?

— Сегодня для нас будут петь русские романсы, не могли бы Вы в общих чертах рассказывать нам, о чем они?

— Хотите, чтобы я перевела для Вас стихи? — удивилась я.

— О, мы прекрасно понимаем, что поэзию невозможно переводить дословно, она теряет весь свой шарм, но уж очень интересно.

— Думаю, это не проблема, с удовольствием удовлетворю Ваше любопытство.

— Замечательно.

Ей действительно нужны эти переводы, или она настолько наблюдательна, что заметив мою растерянность, решила прийти на помощь?

— Вашей пытливости нет предела, — мягко укорил маркизу барон Дюпре.

— Зато для меня жизнь всегда интересна.

Хорошая жизненная позиция, в наше время эта умная женщина ворочала бы целыми корпорациями, как опытный жонглер кинжалами. Или служила бы в разведке с ее-то проницательностью.

— А может, Вы нам что-нибудь и сами споете? — вдруг предложила маркиза.

Я криво улыбнулась. Что за напасть, вытащила меня из одной щекотливой ситуации и поставила в другую, более неловкую.

— Мама, не думаю, что это хорошая идея, — раздался спокойный, почти скучающий голос Тристана. — Доктор советовал полный покой маркизе ДеБюси.

— Да, Вы правы, пожалуй, — согласилась она. То ли распознав в его голосе беспокойство, то ли прочитала на моем лице безграничное счастье от своего предложения.

— Ты еще и петь не умеешь? — очень тихо, только для меня спросил сидящий рядом Жак.

— Помнишь, как я танцую?

— Еще бы, делать что-то хуже просто невозможно, — закатил он глаза.

— Еще как возможно. Петь!

Жак чуть не подавился от моего заявления.

— Нужно было догадаться, учитывая, что в такт ты попадать не умеешь даже движением.

— Я вообще очень талантлива, — съязвила я.

— Пожалуй, да, только пока мы не разгадали, в чем именно, — хохотнул он.

Единственное, что меня устраивало в этой маленькой перепалке, так это то, что со стороны это должно было выглядеть как милое семейное воркование. Пусть Бланше немного остудит свой пыл, а Тристану я все объясню через три дня, надеюсь, что он меня все же выслушает.

Закончив с ужином, мы перебрались в музыкальный салон, где все уже было готово для небольшого концерта.

В первую очередь усладить слух хозяев, как она сама высказалась, вызвалась Джустин Альман. Якобы в благодарность за приятный день, проведенный в поместье Лебрен, она хочет подарить им песню. Ну, да конечно любовная лирика в благодарность хозяйке. Тут и ежу понятно, что она тут для Тристана надрывается. Хотя злословила про себя я скорее от ревности, потому что петь эта мадмуазель не только умела, но и делала это поистине божественно. Тихий мелодичный голос лился, казалось, без ее усилий, рисовал образы и заставлял следовать за ними. Невероятной красоты звучание вынуждало сопереживать несчастной влюбленной из песни и желать ее утешить. И с особым энтузиазмом эти эмоции выплескивались на одного слушателя. Но Тристан был невозмутим как скала. Вот это иммунитет! А я, например, чуть не прослезилась, невзирая на всю бредовость ситуации. Поэтому, как только песня закончилась, я совершенно искренне поаплодировала, легко завидуя ее способностям, но втайне очень обрадовалась, что Лебрен не высказал особого восторга.

— Мадемуазель Альман, Вы, как всегда на высоте, — поцеловал ей ручку Бланше.

— Спасибо, — сдержанно поблагодарила она, видимо, расстроенная тем, что не получила подобного знака внимания от Лебрена.

Но настроение ее вскоре улучшилось, когда выяснилось, что заезжие артисты, заливаясь соловьями, не могли отвести от нее взгляда, даря очень много лекарства ее потрепанному самолюбию. Да и мужчин можно понять, такая красота действительно редкость. Они пели, перемешивая французские, русские и итальянские романсы. Русские песни я тихо озвучивала маркизе Лебрен на ухо, пытаясь не мешать, остальным слушать.

Не могу сказать, что я была в диком восторге. Да, изначально идея русского вечера меня воодушевила, но больше по той причине, что это был способ Лебрена выказать свое расположение. Его забота о моем душевном комфорте мне очень льстила и мысль, что такой мужчина пытается найти способы, чтобы сделать мне приятно грела душу. Но сейчас, я сидела и слушала романсы на ломанном русском с кошмарным акцентом, которые еще больше подчеркивали тот факт, что я не дома. Загрустив, я незаметно для себя прервала очередной перевод на полуслове, заставив женщину заволноваться.

— С Вами все в порядке?

— Да, маркиза.

— Тоскуете?

— Очень. Просто не разрешала себе об этом задумываться, а сейчас как-то вдруг накатило, — совсем невесело улыбнулась я ей.

— Каждому из нас приходится от чего-то отказаться, чтобы получить нечто более важное.

— Возможно, Вы правы.

Интересно, она хоть представляет, насколько точно попала в цель. Действительно, я сейчас на распутье. Дом или и любимый мужчина, разве здесь можно выбирать, разве можно заставить себя от чего-то отказаться. Все это время, плывя по течению, я надеялась, что высшие силы, устроившие мне такое испытание, не заставят меня решать. Я жду, когда все испытания останутся позади, но чем это закончится для меня? Часто в книгах и фильмах упоминается, что человек, завершив свою миссию, получает шанс вернуться домой. Можно ли мое участие в этой авантюре считать моей миссией, и будут ли у меня силы оставить Лебрена и уйти, и смогу ли я не уйти? И вообще дадут ли мне шанс вернуться в свою жизнь?

— Дамы и господа, позвольте представить вашему вниманию романс на слова известного русского поэта Александра Пушкина. Совсем недавно его стихотворение положили на музыку, и эту песню еще не слышала широкая публика, ею с нами поделилась известная московская труппа. Хотелось бы посвятить столь эксклюзивный романс самой красивой мадмуазель, — и артист изящно поклонился раскрасневшейся от удовольствия Джустин.

Та очень многозначительно посмотрела на Тристана. Да заметил он, заметил, как мужчины тебя взглядом прожигают, вот только плевать он на это хотел, так как ты уже забыта. Маркиз не из тех, кто принимает необдуманные решения, а значит, если он определил тебя своим прошлым, значит можно сматывать удочки и отправляться на рыбалку к другому водоему. Такая его принципиальность и радовала, и пугала, а что если однажды эта дверь захлопнется и передо мной?

Маркиза Лебрен, читая меня как открытую книгу, ободряюще похлопала меня по руке и дружелюбно улыбнувшись, сказала:

— Очень надеюсь, что это ты.

— Кто я? — я, что опять что-то пропустила?

— Доверься судьбе, — огорошила она меня еще одним загадочным высказыванием. — А пока расскажи, о чем они поют.

Я, машинально кивнув и попытавшись выкинуть из головы пока ненужную информацию, прислушалась к первым гитарным аккордам. Очень нежная мелодия потекла по музыкальной комнате, предвещая очередную любовную историю. Голос певца, обращенный к одной женщине проникновенно начал свой рассказ. Я, не пытаясь даже попадать с ним в такт, вторила его словам.

"Недавно тихим вечерком

Пришел гулять я в рощу нашу"

Почему-то первые строчки показались мне смутно знакомыми, но не стала придавать особое значение столь малозначительному факту. В конце концов, практически все стихи этого поэта любой русский человек, посещавший школу, хоть раз, да читал или слышал. Да и безупречное пение, больше настраивало на восприятие, чем на обдумывание.

"И там, у речки под дубком

Увидел спящую Наташу".

Не хило "Песняры" замахнулись, сразу обращение к жене. К жене ведь? Или нет? Особой разницы не было, к кому именно обращался поэт, так как певец старался лишь для мадмуазель Альман, которая светилась от удовольствия, польщенная столь пристальным вниманием.

"Вы знаете, мои друзья,

К Наташе вдруг подкравшись, я

Поцеловал два раза смело",

Нет, вряд ли жене, там он обычно более уважительно и трепетно изрекался. Интересно, а вот этот соловей вообще знает, что только что пусть словами, но расцеловал светскую львицу. Даже если и знает, то никак этого не показывает.

"Спокойно девица моя

Во сне вздохнула, покраснела";

Я все так же переводила маркизе услышанное, краем глаза наблюдая за ее реакцией на текст. Она же, по-моему, поймав мою волну, тоже развлекалась несуразицей, которая получилась из-за того, что остальные не зная истинного значения слов, наслаждались песней как молитвой любви.

"Я дал и третий поцелуй,

Она проснуться не желала",

И вот тут я вспомнила, где раньше слышала столь "романтичный" стихотворный шедевр. У нас в старших классах был урок свободной поэзии, если говорить простым языком, то нам дали задание выучить по стихотворению великого поэта на свой выбор. Преподавательница пожалел об этом очень быстро, и вряд ли после этого когда-либо пускала такой важный процесс на самотек. Свободный выбор вылился в то, что наши неугомонные одноклассники-хулиганы нашли ссылки на редко упоминающиеся "шедевры" из-за нецензурного содержания. В результате разгромный педсовет и обогащение сверстников большим количеством "важных" знаний о быте и нравах авторов "золотого века".

"Тогда я ей за...нул ...й —

И тут уже затрепетала".

— Э-э-э, — замялась я.

— Что там? — шепнула мне моя слушательница.

— Э-м-м... — покрываясь багрянцем, повернулась к ней и призналась. — Я не знаю, как это перевести.

— Не знаешь этих слов?

— Скажем так. Я не должна их знать, — еще больше краснея, пояснила для нее.

— О, теперь я просто сгораю от любопытства. Говори, как можешь, — подмигнула она мне.

Давясь словами, очень старательно выбрасывала самые нелицеприятные из них, с трудом сдержав себя, чтобы не засмеяться в голос. Очень сомневаюсь, что этот бард в курсе, какие нежности тут озвучивает. Могли ли наши артисты так жестоко подшутить над французскими соловьями? Подумала и решила, что могли. Учитывая, что война с Наполеоном закончилась относительно недавно, то еще как могли, я бы даже сказала, что сочли своим долгом.

Жестоким испытанием для меня стал припев, повторяющий последую строфу, заунывно-нежным голосом. Джустин всем видом выказывающая восторг и певец, проникновенно смотрящий в ее глаза, при этом снова и снова поющий ей, что именно сделает с ней в кустах. Я закусила губу и опустила глаза, чтобы скрыть лихорадочный блеск. Рядом раздалось сдавленное кряхтение, оказывается, маркиза смогла самостоятельно восполнить по смыслу пропущенные мной слова, и сейчас с не меньшим рвением пыталась скрыть охальное веселье. На нас начали подозрительно коситься, а мадмуазель Альман даже укоризненно покачала головой. Это стало последней каплей, мы с маркизой Лебрен переглянувшись, засмеялись в голос, сползая со своих стульев, и цепляясь друг за друга, в попытке найти опору и поддержку, чтобы остановиться. Но это оказалось гораздо сложнее, чем кажется, когда секундное затишье прерывается тихим всхлипом и все начинается заново. Мы смеялись до колик в животе и даже уже не пытались сдерживаться, все равно бесполезно. Вот так мы стали главным номером развлекательной программы на вечер.

— Я больше не могу, — простонала Маркиза Лебрен.

— О-о-о, — все, что ответила я.

— Это потрясающе, — раздалось от нее опять.

— О, да! — подтвердила я, хватаясь за ноющий живот.

— Прямо так и звучит? — наконец, смогла спросить она.

— Вы только не думайте, что это просто шутка, это стихотворение действительно принадлежит Пушкину, самый что ни на есть оригинал. Вообще-то, у него и покрепче есть, но в романс... — согласившись, согнулась я пополам.

— Вы видели лицо Джустин? — спросила она меня, уже захлебываясь новым приступом.

— О-о-о!!!

И мы снова практически рыдали.

Спустя какое-то время я получила из рук Тристана стакан воды, который приняла с благодарностью.

— Мне кто-нибудь объяснит, что с Вами происходит? — вопрос был задан твердым голосом, но в глазах плясали смешинки.

— Мы тут выяснили, что эта песня ни в коем случае не имеет права носить звание романса, это скорее скабрезная песенка для кабака в порту, — честно ответила за нас обоих маркиза.

— Что? — рассерженной кошкой зашипела мадмуазель Альман и зло глянула на побледневшего артиста.

— Но как... но как? — все время повторял певец, то краснея, то бледнея и отводя глаза от разгневанной красавицы.

— Вас накажут, — кровожадно пообещала она.

Артисты, сбившиеся в стайку у стены, понуро опустили головы.

— Не думаю, что они виноваты, это была злая шутка, но не над Вами, а над ними, — развела я руками. — Неужели, вы станете наказывать невиновных, только за то, что Вас расстроило наше веселье?

Она задумалась, решая для себя, какой ответ будет выгодным в данной ситуации. Конечно, она была крайне уязвлена и жаждала расплаты, но и выставлять себя стервой тоже не хотела.

— Я, пожалуй, могла бы забыть о столь неприятном инциденте, — наконец, приняла решение она. — Но только если хозяин дома компенсирует мои душевные травмы, подарив мне взамен другую песню.

Ох, ну нефига себе! Вот это запросы. Она бы еще приватный танец заказала или ночь любви. Смех испарился как по взмаху волшебной палочки. Что-то мысль о том, что она может и такое затребовать, совсем меня не порадовала.

— Вы считаете это приемлемым? — голосом Тристана можно было лед колоть.

— Ну, я же Ваша гостья, — уже не так уверенно заявила она.

— Это недолго исправить, — тяжелый взгляд придавил зарвавшуюся девушку.

— Дорогой, это грубо, — пожурила его маркиза. — Достаточно было сказать, что девушка в этой ситуации неправа.

Тристан, совсем как я иногда, закатил глаза. Тут я согласна, этой дамочке, что-либо объяснять бесполезно, уж очень хочет она вернуть Лебрена. Да я с ним вообще во всем согласна, тем более что мне совсем не хочется, чтобы он пел для этой коз... мадмуазель, короче. Хотя буду не против, чтобы когда-нибудь снежным зимним вечером у горящего камина только для меня одной под звуки семиструнной гитары спели песню о любви, о его любви ко мне. Ох, замечталась, сначала нужно по загребущим лапкам настучать, а потом предаваться грезам.

— Вам не хватило? — расплывшись в фальшивой улыбке, я внесла предложение. — Просто если вы настаиваете, то уверена, что смогу вспомнить еще парочку малоизвестных стихотворений. Лично для Вас.

За моей спиной маркиза медленно стекла на кушетку.

— Вы...Вы..., — запинаясь от возмущения, пыталась найти более или менее приемлемое ругательство Джустин.

— Ага, именно я, или моя кандидатура не подходит? — приподняла бровь. — Конечно, если Вы настаиваете на участии маркиза Лебрена, то могу научить его им.

А было бы забавно, помнится, у Есенина есть выдающиеся шедевры, вот только, насколько я помню, он их еще не написал. Интересно это будет плагиатом, если я сочиню их заново раньше его?

— Это оскорбительно, — взвилась она.

— А что я такого сказала? — сваляла дурочку я. — Если нет желания, так и скажите, и мы сможем вернуться к концерту.

— Я... я ... — растерялась она.

— Конечно. И Вы тоже, — снисходительно успокоила его я.

— Тогда не будем терять время, — вмешалась маркиза, хлопками привлекая внимание артистов. — Мы готовы продолжить, господа. Только давайте ограничимся французской поэзией.

Среди гостей раздались редкие смешки, и заострять внимание на конфликте никто не стал.

Оставшийся вечер прошел без сюрпризов. Почти.

Уже расходясь по своим комнатам, я лично проследила за тем, чтобы эта прилипчивая особа ушла спать. Лишь убедившись в неприкосновенности личного пространства Тристана, позволила Жаку проводить меня в мои покои. Вернее планировалось, что проводит он меня до комнаты, но дойдя до лестницы под пристальным взглядом Лебрена, я очень настойчиво убедила Жака, что смогу добраться самостоятельно. ДеБюси понимающе хмыкнув, достаточно громко заметил, что планировал еще сыграть в карты с джентльменами и, поцеловав мне руку, удалился восвояси, прошептав напоследок:

— Будете должны.

— Сами сначала расплатитесь.

Тристан, как и я, совсем недавно, расслабился, узнав, что я сегодня одна. А мне, между прочим, совсем несложно сделать ему приятно. Не маленькая, не заблужусь.

Единственное, чего я не предвидела, так это то, что отправившись одна, могу стать легкой добычей для настойчивых личностей.

За очередным поворотом я лицом к лицу столкнулась с Адриеном Бланше. И конечно, это была не случайная встреча, это даже не его этаж, да и его расслабленная поза говорила о том, что он никуда не торопился и даже не идет. Да и ждать здесь он мог только меня. Вот засада.

— Вы неуловимы.

— Смотря, кто ловит.

— Не могу не согласиться, — хмыкнул он. — Уверен, что встреча в темном коридоре с Лебреном была бы для Вас более желанна.

— Тут Вы правы, с джентльменом говорить гораздо приятней.

Зло сверкнувшие глаза, сказали мне о том, что тычок попал куда надо, и он перестал ходить вокруг да около.

— Чем ты их цепляешь? Жак за тебя горой стоит, Поль как о сестре отзывается, несмотря на недовольство Люси. На Джустин мужики как на породистую суку стойку делают, а Тристана удержать не удалось. Что-то же должно быть в тебе, в серой мыши, такого из-за чего Лебрен потерял голову и всякую осторожность.

Видимо, переход на ты должен был указать мне на мое не самое высокое место.

Он окинул меня мерзким взглядом, как будто пытается заглянуть непросто под одежду, но и под кожу.

— Хорошо даешь?

Конечно, мне было страшно в открытую с ним воевать, но просто так проглотить подобное оскорбление я не смогла.

— Все возможно, — мягко растягивая слова, ответила я. — Собираетесь оценить?

Слегка наклонившись вперед, я прихватила пальцами юбку и стала медленно приподнимать ее вверх. Глаза Бланше расширились, то ли в немом шоке, то ли от предвкушения. А что, у меня очень даже ладные ножки, да еще в отличие от местных красоток, я умею пользоваться бритвой. Скользящий к бедрам подол загипнотизировал Адриена настолько, что мне беспрепятственно удалось подойти к нему вплотную.

— Желаете провести тест-драйв?

— Что? — сглотнул он.

— Говорю, попробовать хотите? — наклонилась я чуть ближе, позволяя ему опустить глаза в декольте.

Честно говоря, было противно, но что не сделаешь ради маленькой мести. Нагло улыбаясь в его ошарашенное лицо и со всей дури саданула ему коленом в пах. Я наслаждалась видом скрюченной фигуры и его хриплым стоном, как десертом. Кто бы мог подумать, что причинять кому-то боль может быть так приятно.

— Еще раз дать, или одного раза хватит?

Бланше, катаясь по полу и держась за пострадавшее место, что-то промычал в ответ.

— Вы что-то сказали?

— С-с-с-с-сука! — проскрежетал он.

— Конечно! — радостно воскликнула я. — Кто скажет, что я кобель, может первым бросить в меня камень!

— Дрянь! — уже более четко.

Ух, пора уносить ноги, пока совсем не пришел в себя.

— Какие слова мы знаем! Вот, я же говорила, что Вам далеко до звания джентльмена.

Аккуратно переступая через временно поверженного врага, не смогла удержаться и фальшиво пропела:

— Вжик вжик вжик

И больше не мужик.

Перешагнув, отпустила юбку, поправила выбившуюся прядь волос и сказала напоследок:

— Вот теперь Вам далеко и до звания мужчины тоже.

Прекрасно знаю, что зря я так, как-никак, а злить его опасно, но дело сделано и теперь придется чаще оглядываться. Да и что греха таить, мне понравилось. Вот и будем концентрироваться на позитиве.

В очередной раз, завернув за угол, наткнулась на свидетеля столь милой беседы. Маркиза Лебрен задумчиво меня оглядывала и молчала. Когда тишина стала напрягать, я спросила:

— А Вы что здесь делаете?

Да, очень умный вопрос.

— Это хозяйское крыло, — насмешливо заметила она.

— Людно тут у Вас.

— Сама удивляюсь, — пожала маркиза плечами.

— Ну, я пойду?

— Ну, идите, — согласилась.

— Элизе? — раздалось мне уже в спину.

— Да, маркиза? — обернулась я.

— Зовите меня Эва, — улыбнулась она.

— Хорошо, Эва, — ответила я, облегченно выдыхая.

— Спокойной ночи, Элизе.

— И Вам, мар... Эва.

Ну что ж, буду считать это хорошим признаком.

Глава 13

Войдя в комнату, я устало опустилась на кушетку. Лола, копавшаяся в сундуке, обернулась и, нахмурившись, подошла. Опустившись рядом, сочувственно кивнула на плечо.

— Нет, не болит, — честно ответила я, видимо, прилив адреналина давал о себе знать.

Она недоверчиво посмотрела, а потом знаками предложила помощь. О да, помощь мне была нужна, усталость накатывала, заставляя морщиться от мысли о вечерних процедурах. Лишь раздевшись и зайдя в ванную, я оценила поместье по достоинству. Там был душ. Душ!!! Самый что ни на есть настоящий со стойкой, и ширмочкой. О, сегодня определенно мой день. Забыв обо всех расстройствах и волнениях, благоговейно проведя рукой по бортикам, блаженно улыбнулась:

— Лола, это сказка.

Она лишь пожала плечами.

— Ты что? Никогда не пробовала?

Отрицательное покачивание головой навело меня на мысль, что это нужно исправить. Она тоже в последнее время напряжена сверх меры, да и это нападение выбило ее из колеи. Решено, сначала реанимируем ее, а потом меня.

— Раздевайся, — командую и иду доставать шильно-мыльные принадлежности, упакованные с собой в дорогу.

Лола в ужасе смотрит на меня.

— Заставить не могу, не в той физической форме, пока. Но сама подумай, когда еще такой шанс выпадет?

Стоило ей немного замяться, и я уже поняла, что выиграла. Все-таки мы женщины слабые создания. Именно поэтому нам нужны сильные мужчины, а Сорел справится. Ну, или она с ним.

— Будем проводить курс реабилитации.

Лола боязливо выпучила на меня глазки.

— Не слушай меня, — махнула я рукой. — Контрастный душ с сильным напором для массажного эффекта.

Кажется, такая игра слов, еще больше ее напугала. Я жестом "зашила" себе рот и помогла ей раздеться. А у нее оказалось тоже платье с сюрпризами, на раз и не выпутаешься.

Следующие пару часов мы веселились от души, приняв по очереди душ, забрызгав всю ванную и спустив всю горячую воду в системе. Ну что ж кто не успел, тот опоздал.

Одев, теплые пижамы как раз такие, как хранятся в шкафах у наших бабушек, длинные байковые, некрасивые, но невероятно удобные, мы завалились на мягкую перину. Вернее, расслабленно растянуться на ней удалось только после долгих баталий, когда я продолжительно и упорно объясняла Лоле, что спать на кушетке ей нет необходимости, так как на огромную кровать можно втиснуть и пятерых. Сдалась она только после того, как я пообещала согнать сюда местную челядь и продемонстрировать вместительность плацдарма.

— Ну, как? — угомонившись, спросила ее.

Она разнежено улыбнулась. Нужно будет научить ее нескольким жестам. Например, показывать "класс", "О'кей", "фу" и "фигу", наконец. А что? Коротко и ясно.

— Как день прошел, не скучала?

Она покачала головой и очень экспрессивно и путано что-то рисовала руками, я поняла, что Сорел, как и обещал, не оставлял ее одну.

— Хорошо погуляли?

Кивок головой.

— Больше его не боишься? — знаю, что вопрос провокационный, но мне же интересно как там Карл продвигается.

Ой, ой, кто-то покраснел.

— Мне смену окраса, как согласие воспринимать? — поддела я.

Багряный румянец залил даже шею.

— Ладно, не буду смущать, сама разберешься, ты умная девочка.

Она заинтересовано на меня посмотрела.

— А что я должна была сказать? — пожала я плечами. — Подбодрить или отговаривать? Он тебя не обидит, я уверена, а остальное сама решишь.

А взгляд-то какой пытливый...

— Что?

Умилительная рожица исконного женского любопытства.

— Лолочка, я мысли читать не умею, а вот если ты напишешь... — подтолкнула ее

Она ринулась к своему сундучку, вынула оттуда захваченные из дома письменные принадлежности и с рвением и старанием, присущим не утратившим интерес к урокам, принялась выводить буквы. После нескольких минут ее стараний, я получила в руки записку.

"Что Вы о нем думаете?"

— Во-первых, не Вы, а ты. А во-вторых, что именно ты хочешь знать?

Я и без этого понимала, что именно она хочет знать, но просто так сдать позиции отказывалась.

"Как вы думаете, как он относится к людям?"

Вот хитрюга. Но со мной этот номер не пройдет. Я закатила глаза и вернула ей листок.

— Перепиши, как я тебя просила и вопрос точнее, сколько вешать в граммах.

Она почти зло посмотрела на меня, и я даже было забеспокоилась, что она откажется от своей затеи, но любопытство у Лолы оказалось сильней.

"Как ты думаешь, я ему нравлюсь?"

— Нет, — серьезно сказала я, и, не дожидаясь, когда она расстроится, добавила. — Он к тебе очень неравнодушен, слово "нравиться" здесь не подходит.

"Правда?"

— Правда, правда. Только учти, в случае чего, я буду до конца клясться, что ничего тебе не рассказывала. Более того, если он узнает от кого информация, буду стоять на том, что ты пытала меня каленым железом и совала иглы под ногти.

Она легко на это утвердительно кивнула, и у меня закралось подозрение, что она действительно могла бы применить подобный метод.

— Да и, вообще, отличный мужик. Бери, не торгуйся, а то уведут из-под носа.

"Зачем я ему такая?"

Я зло смяла очередную записку.

— Хватит прятаться за выдуманными проблемами, он все о тебе знает и его это не пугает, так какого лешего ты тогда переживаешь?

Лола замялась, гоняя какую-то свою мысль в голове.

"А если он только поиграть хочет?"

— Он разве похож на самоубийцу?

Натолкнувшись на ее непонимающий взгляд, пояснила:

— Я же его кастрирую тупыми ножницами, и он это знает. А, главное, он не стал бы ходить вокруг да около, приказал бы и все. А те павлиньи танцы, что он устроил вокруг тебя, сами за себя говорят. Так что перестань сомневаться в себе. Да и спать пора.

Пусть подумает, я и так малость перестаралась с разжевыванием. Я не собираюсь уговаривать ее на что-то, это должно быть ее решение.

Я полагала, что измучившись за вечер, обязательно усну как по команде, а Лола проведет бессонную ночь, обдумывая сказанное. Но человек предполагает, а Бог располагает. Так что спустя пару часов я поняла, что просто не по-человечески сильно завидую мирно спящей девушке рядом с собой. Мне никак не удавалось расслабиться достаточно, чтобы поймать за хвост Морфея. Давно перевалило за полночь, а я лишь мешала отдыхать Лоле своим постоянным ворчаньем. Наконец, смирившись с неизбежным, тихо поднялась и, не зная чем заняться, пошла побродить по комнате и просто посмотреть, куда ведут все эти двери.

Ванную я уже знала, следующая дверь привела меня в просторную гардеробную, а вот третья, не считая входной, вывела в небольшой кабинет. Здесь было тепло от все еще, горящего камина и достаточно светло, чтобы выбрать это место своим временным пристанищем.

Забравшись на кушетку с ногами, сложила руки на колени и пристроила на них подбородок. Распущенные волосы струились каскадом и отливали краснотой в свете живого огня, и я задумчиво сдувала локон, который все время норовил залезть в глаза. О чем можно думать в одиночестве темной комнаты после дня, наполненного разнообразными событиями? О настойчивом поведении Джустин Альман? Так она как беззубая собака, только гавкать и может. О том, что Адриен Бланше с сегодняшнего вечера закусит удила? Так недолго ему командовать парадом, просто, он об этом пока не знает. О том, что нужно найти доносчика? Так идея уже зреет. О странной расположенности маркизы? Так еще неизвестно чем для меня это обернется. О Лоле и Карле? Уже видно, что у них все на мази. О Тристане? Конечно, о Тристане!!!

Еще бы, совсем не страх перед Бланше мешает мне сейчас спать, а будоражат воспоминания о спонтанном признании и сладком поцелуе. Ах, как жаль, что мимолетен миг блаженства. Вот бы повторить. Раз сто. Прямо сейчас.

Как будто в ответ на мои мысли раздались легкие шаги за спиной, и теплый палец нежно прижался к моим губам, в немой просьбе молчать. Запах океана и солнца это все что мне нужно было, чтобы беспрекословно подчиниться. Перехватив удерживающую меня руку, провела губами по ладони, жестами выказывая свое удовольствие от его присутствия.

Едва различимый шорох оповестил о том, что Тристан опустился на колени, из-за чего его губы оказались на уровне моей шеи. Руки обняли, его дыхание застряло в моих волосах и невероятное спокойствие, и безотчетное счастье стало частью меня.

— Не думала, что вы придете.

Мне хмыкнули в затылок.

— Тоже ошибочно полагал, что обязан сдержаться.

— Я рада, что Вы не сдержались, — призналась я.

В ответ меня ласково поцеловали в шею и едва прикасаясь, провели носом по больному плечу.

— Вы напугали меня сегодня, — руки сжались сильнее.

— Я не нарочно.

— Понимаю, но у Вас талант доводить меня до сердечного приступа.

— Постараюсь больше так не делать, Ваше сердце мне слишком дорого, чтобы подвергать его опасности.

Объятия стали теснее, дыхание жарче, голос глуше.

— Вы мое сердце, берегите себя.

Тристан выпустил меня из своих объятий лишь на мгновение, чтобы сесть и пристроить меня на себе. Так мы и сидели, вместе глядя в огонь и по-прежнему тесно прижавшись, друг к другу. Мне было невероятно уютно в его руках и, устроив голову на его плече, стала пальцем, едва касаясь обводить его черты. Когда добралась до рта, он мягко поймал мой палец губами. Секунда и моя рука свободна, но я уже не могу думать ни о чем, кроме мягкости, сладости и теплоте, которые может мне подарить лишь он. Видимо, моя жажда была написана на моем лице большими буквами, так как он, не став меня мучить нетерпением, сам склонился ко мне.

— Я всегда буду там, где Вы... — прошептал он мне в самые губы, не отрывая взгляда от моих глаз. И лишь слегка прикоснувшись к ним, продолжил. — Потому что только с Вами я цельный.

Тоска и безнадежность в его голосе причиняли мне почти физическую боль. Не в состоянии видеть муку в его глазах сама притянула его за плечи, преодолевая разделяющие наши губы миллиметры. Один легкий невесомый поцелуй сменился другим более требовательным и жарким. Его рука зарылась в моих волосах, поглаживая затылок, а я как дикая вцепилась в него боясь прервать этот мучительно-счастливый момент. Я, задыхаясь, как он когда-то, принялась покрывать его лицо легкими поцелуями, забравшись руками под его рубашку и, поглаживая литые мышцы, наслаждалась рельефом его тела. Где-то в животе зародился пожар, заставляющий биться в его объятиях и желать прислониться своей обнаженной кожей к его. В порыве жгучего влечения, я принялась дергать его рубашку, сама не до конца осознавая, что именно я этим добиваюсь. Конечно, Тристан не планировал, что тихие объятья перерастут в лавину вожделения, но сопротивляться моему порыву он тоже уже был не в силах. Лебрен стянул пижаму с моих плеч и покрывал их жаркими поцелуями, когда у нас за спинами раздался глухой удар какого-то предмета об деревянный пол.

Мы, замерев с ужасом, смотрели друг на друга, не в состоянии обернуться. Тишина угнетала. Лебрен отмер первым, и, посмотрев на вошедшего, немного расслабился. Воодушевленная его спокойствием, тоже оглянулась. Ой — ой! Лучше бы Жак или даже Бланше, им бы я нашла, что сказать, а вот к появлению Лолы я совсем была не готова. Она, наверное, единственная на данный момент кто не знает обо мне и Лебрене. Вернее сказать, не знала, по крайней мере, до этой минуты.

Девушка стояла, обомлев, и большими непонимающими глазами смотрела на нас, забыв о том, что из упавшего подсвечника вытекает воск прямо на шикарный ковер. Потом видимо опомнившись, подхватила свечу и почти бегом унеслась назад в спальню.

— Вот, черт! Она меня запилит, — полушутя-полусерьезно прокомментировала я.

— У служанки нет такого права.

Ух ты еж! Надо же, какие мы, оказывается. Но ничего, должны же быть недостатки и у него, а то уж совсем ненастоящий. А его заносчивость подлечим, в конце концов, ему же придется смириться с тем, что я тоже, в общем-то, не голубых кровей. Ой, а если не смирится? Достаточно ли он меня любит, чтобы закрыть на это глаза?

— Тристан, — серьезно начала я. — Я сама дала ей это право, назвав своей подругой, это, во-первых. Во-вторых, она не станет распространяться об увиденном, потому, что немая, а также смотрите пункт первый. Более того, надеюсь, я Вас не сильно удивлю, если скажу, что кровь у всех красная?

— Не сильно, — улыбнулся он. — Знаете, Элизе, Вы, когда такая серьезная, еще красивее.

Он почти сбил меня с толку этим маленьким признанием, и я даже позволила себе минуту насладиться комплиментом, но и спустить тему на тормозах уже не могла.

— Я серьезно.

— Я тоже, — в тон мне, ответил Лебрен.

— Зараза, — ругнулась по-русски.

Тристан засмеялся, а я став свидетелем столь редкого явления просто засмотрелась на него. В его улыбке просто тонна обаяния. Хорош, чертяка!!!

— Вы нарочно сбиваете меня с мысли?

— Нет. Но мне нравится наблюдать за сменой Ваших настроений.

И все это с таким невинным видом, что немудрено поверить.

— Тристан, вы невыносимы, — это было мало похоже на обвинение так как, произнося слова, я непрерывно гладила его по волосам и чуть не мурлыкала под его ответными прикосновениями.

— Для Вас я готов быть любым.

— А я готова любым принять Вас.

Мне вернули прерванный поцелуй. Он вложил в это действо столько эмоций и нежности, что смог восполнить все мои одинокие вечера и бессонные ночи. Часы пробили двенадцать раз.

— Вам нужно отдохнуть, завтра длинный день.

— Праздник Каштанов, — скопировала я восторженный голос Жака.

Тристан на это грустно улыбнулся. Я же, как будто извиняясь, провела ладонью по его лицу, сознаваясь:

— Я успею соскучиться до завтра.

— Буду молиться, чтобы утро настало быстро, — целуя мою руку, сказал Тристан и, привстав, аккуратно поставил меня на ноги.

Сразу стало холодно и тоскливо без его рук.

— Идите, — шепнул он.

— А Вы?

— Пойду следом, — ответил он, а сам вцепился пальцами в кушетку до такой степени, что костяшки пальцев побелели.

Труднее всего бороться с самим собой, а он как мужчина взрослый и опытный еще тяжелей меня выносит вынужденное воздержание. Пока сидела на его коленях прекрасно чувствовала всю масштабность его тяжелого состояния. И собственная боль от неудовлетворенного желания вторила его голоду. Жаль, что пока не время. Не став больше мучить ни себя, ни его, отправилась в свою спальню.

Я за своими переживаниями совсем забыла о том, что тут меня ждет объяснение с Лолой. Та металась по комнате, среди ночи пытаясь что-то делать.

— Стоп! — скомандовала я. — Садись, поговорим.

Сама, приземлившись на край кровати, похлопала рукой по одеялу рядом с собой. Лола несмело присела рядом. В ее глазах не было осуждения, только непонимание происходящего и растерянность ребенка, который обнаружил под елкой совсем не тот подарок, что просил в письме Деду Морозу.

— Я ничего не говорила тебе потому, что это не моя тайна. Но раз уж ты хоть и случайно, но увидела край этого болота, кое-что объясню, опять же с учетом умалчивания того, что не касается меня напрямую.

Девушка отрицательно затрясла головой, мол, я не обязана ей ничего объяснять.

— Лолочка, ты уже пострадала из-за этого незнания, так что имеешь право знать причины.

Она удивленно уставилась на меня.

— Да, тут вообще нет случайностей.

Вот теперь неподдельный интерес был большими буквами написан на ее лице. Да и кто из слабого пола сможет устоять, когда обещают рассказать секрет?

— Я не жена Жака ДеБюси.

Вот это лицо! Вот только это было не столько удивление, сколько желание вызвать мне доктора.

— Я серьезно, милая. Причины объяснить, извини, не могу, но это правда. Так что то, что ты сейчас видела, не было изменой Жаку, более того, он в курсе, что я люблю Тристана. Просто пока так нужно, но скоро я исполню обещание, данное маркизу ДеБюси, и буду свободна.

Лола нарисовала жестами картину, которую я разобрала как: "я не только немая, но и слепая".

— Нет, у тебя были свои дела и заботы. И будь у нас больше времени, ты бы и сама обо всем догадалась, — ободряюще улыбнулась ей. — Так, что не думай обо мне плохо, ладно?

Девушка активно закивала и крепко обняла.

— Спасибо.

Вопросительный взгляд.

— За понимание и поддержку. Мне гораздо легче оттого что ты рядом, без тебя мне пришлось бы гораздо сложнее.

Я так растрогалась ее готовностью понять и принять, что чуть не разревелась. Но подруга укоризненно покачала головой, стерев одинокую слезинку и пока не полились другие, настойчиво отправила меня спать. И правильно, это усталость сказывается. Так что, не став сопротивляться, я сделала так, как было велено. Сон пришел быстро, и я провалилась в темноту, где не было никого и ничего.

Утро, как и обещал Тристан, пришло быстро. Вставала я легко и в предвкушении нового дня направилась к остальным.

За завтраком я узнала, что состав гостей изменился, а точнее, неожиданно сократился. Бланше, благо, остался на глазах, а вот мадмуазель Альман спешно покинула нас рано поутру.

— Странно, — шепнула я Жаку, сидя за общим столом.

— Ничего странного, она неприлично оскандалилась и потому удалилась.

— Когда и что она успела натворить? — искренне удивилась я.

— О, Вы вчера проспали самое интересное. Джустин решила воспользоваться последним средством... — и ДеБюси многозначительно замолчал.

— А может, хватит говорить загадками?

— Она вчера навестила маркиза Лебрена в его спальне.

— Что? — гаркнула я, привлекая внимание всех сидящих за столом.

Я хоть и опустила глаза, пряча бешенство, дикую ревность и боль, но прекрасно чувствовала заинтересованные взгляды в нашу сторону.

— Извините нас, — выручил меня Жак. — Я просто выбран неудачное время, чтобы сообщить маркизе о том, что ее лошадь неважно себя чувствует.

Они что, правда, поведутся на такую чушь?

— Надеюсь, ничего серьезного? — поинтересовался Дюпре.

Надо же и, правда, лошади интересней людей.

— Думаю, что, к утренней прогулке она будет готова, — заверил всех Жак.

А я сидела, уперев взгляд в свой завтрак, борясь с приступом злости. Они тут лошадь обсуждают, а у меня в этот момент внутри все рассыпается. Как она посмела вообще? А он? А что, собственно, он? Вопросительно с надеждой посмотрела на ДеБюси.

— Да успокойтесь Вы, ничего там не было, кроме очень некрасивого скандала.

— Правда? — этот просящий голос принадлежит мне?

— Говорю же, Вам не о чем беспокоиться. Лебрен, как истинный джентльмен, вежливо отказался от ее откровенного предложения и отправился проводить девушку до ее комнаты.

Провожает он ее еще. Надо было выставить. И вообще, как она попала в его спальню? Меня раздражала даже мысль о том, что она вообще имела представление, где находится его комната.

— А Вы откуда знаете такие подробности?

— В отличие от известной Вам привилегированной гостьи, мы простые смертные, жили на одном этаже с мадмуазель Альман. И она, не стесняясь в выражениях, всю дорогу до своей комнаты громко выговаривала Лебрену о том, что он: "бесчувственная скотина, неспособная оценить преданность любящей женщины, способной пойти на все, чтобы сделать его счастливым". Это, между прочим, точная цитата. А еще, что-то о том, что: "я готова принадлежать тебе душой и телом, и только бессердечный истукан может от этого отказаться". А потом, было: "я все знаю, ты променял меня на эту...", но тут он уже не стал слушать и, запихнув ее в комнату, захлопнул дверь.

— И после всего этого просто взяла и заткнулась?

Когда женщина входит в состояние истерики в полной силе, заставить ее угомониться очень сложно.

— Нет, конечно, — хохотнул Жак. — Боюсь, теперь о том, что он спит с тобой, знают все жильцы третьего этажа.

— Он со мной не спит, — процедила я.

— Эти претензии не мне, а Лебрену.

В ответ я лишь засопела.

— Тристана она, конечно, ругала аккуратно, а вот по тебе прошлась основательно. Среди всего то, что ты бессовестная, развратная, невоспитанная деревенщина, были самыми мягкими высказываниями. Особенно давила на то, что ты замужем. Лебрена это и закусило, так что ей было приказано покинуть поместье уже утром.

Я тяжело сглотнула и по возможности незаметно оглядела присутствующих. Никто не подавал виду, что что-то случилось.

— Странно, почему все молчат?

— А кто будет говорить? Я делаю вид слепоглухонемого, как ты и просила. Поль в курсе. Маркиза Лебрен, кажется, только за. Барон Дюпре сделает, как она скажет. Бланше и так знал, только подтверждения слов у него и сейчас нет, мало ли что в запале мадмуазель наговорила. Так что по большей части ничего не изменилось, не считая взбешенного маркиза Лебрена и уменьшения числа гостей, но так ее и не приглашали.

— Считала, что она умней, и приготовилась к войне.

— Так и есть, вот только она не рассчитала, что все окажется так серьезно и в результате сдали нервы.

— Мне повезло?

— Не знаю, — задумался он. — Посмотрим.

Звучало не очень обнадеживающе, но кроме как ждать, нам и в самом деле ничего не оставалось.

— Сегодня чудесное утро, приглашаю всех на верховую прогулку, — проявила инициативу маркиза Лебрен.

Я чуть не застонала, неужели нельзя было предложить чаепитие на веранде? Мне вчерашнего приключения еще надолго хватит. Но натянув улыбку, отправилась переодеваться.

— Я этой лошади больше не доверяю, — ворчала я, стягивая с помощью Лолы утреннее платье. — Да и вообще природы и свежего воздуха мне вчера хватило, у меня кислородная передозировка. Как ты думаешь, это может быть веской причиной отказаться?

Лола пожала плечами, жестами говоря, что не поняла, о чем я ее спросила.

— И ладно, — махнула я рукой и окаменела.

Юбка, которую я держала в руках, зашипела. Я может и решила бы, что это от недосыпа мерещится, но из складок материала показалась змеиная голова с очень недовольным оскалом. Что там постоянно говорят о таких случаях на уроках ОБЖ? Не шевелиться? Так запросто, я не смогла бы, даже если бы очень захотела. Судя по тому, как отшатнулась Лола, змея явно небезобидная. Стою, держу юбку и тихо, чтобы не злить змею прошептала:

— Позови кого-нибудь.

Девушка бросилась к двери.

Могла бы конечно расстроиться из-за того, что придется перед спасителем предстать в одних панталонах и короткой прозрачной сорочке, но как-то в другом месте были сейчас мои мысли. Змея не двигалась, но я знаю, что она гораздо быстрее, поэтому даже бросить ее боюсь, пусть лучше так. Пока она не шевелится, я тоже не буду. Сколько я так простояла не знаю, но рука затекла, и начала мелко подрагивать, независимо от моего желания. Дышала я через раз и надеялась, что Лола не задержится.

Быстрые шаги приближались по коридору. Жаль только, что это еще не означает спасение.

— Что здесь происходит? — раздался голос Тристана.

Привести-то Лола привела, а вот объяснить она вряд ли толком могла, придется самой. Я не шевельнулась и только тихо прохрипела:

— Змея.

Он медленно подошел и посмотрел через мое плечо.

— Не двигайтесь.

— Да я и не танцую, — съязвила я, чувствуя, как медленно стекает капля пота по виску.

— Потерпите минуту, я сейчас вернусь.

— А куда я денусь? — нервно согласилась.

И куда отправился? Я тут погибаю, почти, а он взял и ушел.

Стоя спиной, не могла видеть происходящего, но слышала, что в дверях столпились любопытные.

— И как Вы умудряетесь? — тяжело выдохнул Жак, подойдя ко мне.

Я даже отвечать не стала.

— Ваша подружка? — вдруг спросил он.

— Что? Какая блин еще подружка, она ей может стать только в виде сумочки или ремня.

— Я так и подумал.

— А если подумали, тогда что за ерунду сморозили?

— Хотел отвлечь.

— Подумайте еще раз.

Отвлечь? Каким образом? Да я как загипнотизированная, глаз не могу от нее оторвать.

На меня пахнуло океаном. Слава богу, Тристан вернулся.

— Очень постарайтесь не дернуться, — попросил он, и из-за моего плеча показалось дуло пистолета.

— Вы уверены? — что-то мне стало нехорошо.

— Боюсь, в данной ситуации, выбора у нас нет. ДеБюси, в сторону.

Жак сделал пару шагов назад.

Я вцепилась в юбку еще более крепко, хотя куда уже больше, и зажмурилась. Что-то животный мир ко мне в последнее время жесток, то кабан, то змея. А в следующий раз что? Комар — мутант попытается меня обескровить? Как бы я себя ни подготавливала, выстрел все равно прозвучал неожиданно. Хлопок заставил вжать голову в плечи. В комнате стояла гробовая тишина, и я боялась открыть глаза.

— Элизе, все позади, — тихий голос заставил меня вздрогнуть всем телом.

Приоткрыв один глаз, увидела то, что осталось от змеи. Фу! Какая гадость! Она болталась размякшей тряпкой, вместо головы кровавое месиво и из этой раны, что-то гадкое вытекало на мое платье.

— Одни убытки, — спокойно заметила я.

— Что? — в один голос Жак и Тристан.

— Говорю, что из этого, — махнула я тельцем мертвой змеи, — ни ремень, ни сумочка уже не выйдет. Еще и костюм для верховой езды угробили, а Лола так старалась.

— Вас только это беспокоит? — со смехом поинтересовался Тристан.

— Вот где логика, а? Когда я не интересуюсь модой, все удивляются, а когда замахнулась на аксессуары из змеиной кожи, так удивляются еще больше, — спросила я вслух, но как бы саму себя.

Ко мне тихо подошла Лола и забрала из одеревеневших рук юбку вместе с несвоевременно усопшей. Я была ей крайне благодарна за это, сама не в состоянии отпустить вещи. Потом на меня набросили халат, наконец-то, а то стою тут практически голая. Укутавшись по самые уши, облегченно выдохнула.

— Спасибо, Тристан, — и посмотрев на него, в голос разревелась.

В следующее же мгновение оказалась в его крепких объятиях и размазывала слезы по его пиджаку. Меня колотило от ужаса происходящего и облегчения одновременно, я не могла справиться с этим напряжением и просто пустила все на самотек. Конечно, мне было страшно и в лесу, но там все произошло настолько быстро, что даже толком отреагировать не успела. А сейчас пока держала свою смерть в руках и ждала помощи, успела в полной мере прочувствовать весь ужас ситуации. И то, что я болтала не смолкая и выдавала идиотские замечания, нисколько не помогло мне справиться с нарастающей истерикой. И я безостановочно продолжала всхлипывать и мять в руках лацканы пиджака Тристана.

— Ну, все. Нам здесь делать нечего, все к счастью обошлось, — услышала я голос маркизы, которая принялась выпроваживать любопытных.

Святая женщина. Теперь, когда все разошлись, я еще крепче обняла Лебрена и совсем уж обнаглев, вжалась лицом в его шею.

— Все хорошо, моя дорогая. Все хорошо, — шептал он мне в волосы, гладя меня по голове и спине.

Немного успокоившись и придя в себя, приоткрыла один глаз, чтобы осмотреться. Лола упорно смотрела в пол, делая вид, что вообще ее здесь нет. Жак с не меньшим упорством рассматривал труп моей несостоявшейся убийцы, "не замечая" как я обнимаюсь с Лебреном. Быстрей бы закончилась эта комедия, а то и правда уж совсем по-идиотски выглядит его слепота. Благо, Тристан тоже слишком расстроен, чтобы обратить внимание на это. Но он же не дурак, скоро заметит.

А дальше все случилось по вчерашнему сценарию. Тристан как особо важный груз доставил меня на руках в кровать и оставил меня на попечение мужа и Лолы, пообещав, что пошлет за доктором.

— Зачем доктор? Со мной все в порядке.

— Я хочу быть уверенным, что Вы не пострадали, — непреклонно заявил он и удалился.

Лола ретировалась следом, унося в неизвестном направлении мое погубленное платье.

Жак, глядя на мое расстроенное лицо, очень пытался не смеяться.

— Что смешного?

— Вы смешная. Он, по-вашему, почему ушел?

— За доктором отправился, — снова надулась я.

— А вот и нет. То, что Вы не ранены он и так видит, а вот тот факт, что он не может в полной мере проявить свое беспокойство и утешить Вас как ему бы хотелось, злит его неимоверно, а еще я тут у Вас в спальне нахожусь. Так что он ушел, чтобы меня не придушить и Вас в свою комнату не уволочь.

— Откуда такое познание чужих душ?

— Я, как и он мужчина, это, во-первых. Во-вторых, я же не слепой.

— Вот я тоже тут была, но ничего подобного не увидела.

— Так я в отличие от Вас не смотрю на него глазами влюбленного теляти.

Куда бы деться! Надо же какие мы проницательные!

— Может я еще чего не увидела? Поделитесь, — съязвила я.

— Откуда змея? — вдруг серьезно спросил он.

— Что? — растерялась я.

— Вот, что и требовалось доказать. Вы были так расстроены происшедшим, что не обратили внимания на то, что кто-то Вам этот подарок нарочно сделал.

— С чего Вы взяли? Я, конечно, не очень верю в совпадения, но как можно принести незаметно змею?

— А как змея могла незаметно попасть на второй этаж в закрытую комнату?

— Но кто?

— Кто имеет на Вас зуб?

— Вам как полным списком или только тех, кто имел такую возможность?

— Более вероятные кандидатуры.

— Бланше и Альман.

— Бланше провел с нами все утро, не отлучался, — отсек сразу более вероятного кандидата на эту роль.

— Альман?

— Возможно. Даже более вероятно.

— Сомневаюсь, что она ее сюда притащила собственноручно.

— Нет, конечно, но с ней прибыл, а также отбыл целый штат личной прислуги.

— Почему тогда не слуги Бланше?

— Он прибыл без эскорта, а то, что у него здесь свой человек я очень сомневаюсь, у Лебрена серьезный подход к выбору людей, только проверенные.

— Остается только Джустин.

— Она могла, — согласилась я.

— Могла, — раздалось от дверей.

Лебрен был зол как тысяча чертей. Сжимая и разжимая кулаки, он изо всех сил боролся с немедленным желанием придушить виновных.

— Ей придется за это ответить, — заверил он меня.

— У нас нет доказательств.

— Если это действительно она, то следы все равно будут, идеальных преступлений не бывает.

— Хочется на это надеется.

— Я даю Вам слово, что виновные будут наказаны.

— Я Вам верю, — улыбнулась я ему.

Ужас как хотелось затискать этого упертого мужчину, Жака бы, только куда сплавить. Тот действительно оказался достаточно проницательным, чтобы уловить мое состояние и решил скрыться с поля боевых действий.

— Хочу убедиться, что сюрпризов больше не будет, — вставая, сказал он. — Это мог быть не единственный прощальный подарок. Слушайтесь доктора.

— Конечно, — безропотно согласилась я, вся в ожидании, когда он, наконец, закроет за собой дверь.

Стоило только створке тихо щелкнуть, как я уже висела на шее Тристана. Его руки сжались вокруг меня. Я держалась за него и жадно вдыхала его запах и шептала.

— Тристан, мне так страшно.

— Не бойся, родная, мы справимся. Меня ужасно мучает тот факт, что такое могло случиться в моем доме.

— Вы не виноваты, — принялась убеждать его я. — Вероятно, только это меня и спасло. Что если бы такое произошло в другом месте, где не было Вас? Но Вы были здесь, и смогли мне помочь.

— Вы пытаетесь щадить мое достоинство?

Ох, милый, знал бы ты, как эта фраза звучит в моей голове XXI века, подавился бы словами.

— Нет, дорогой, Ваше достоинство в будущем щадить я совершенно не намерена, — хихикнула я, а потом более серьезно. — Но я не хочу, чтобы Вы брали на себя чужую вину. Главное, что все хорошо, правда?

— Да, — выдохнул он мне в губы, перед тем как смять их в нежном натиске.

Страх, веселье, все стерлось в одно мгновение, остался только он. Вот так лечиться я согласна.

— Доктор Лебрен, — игриво заявила я. — Вы очень положительно влияете на мое психическое и физическое здоровье.

— Будут проблемы, обращайтесь, — поддержал он мою игру.

— О, с таким подходом, проблемы будут обязательно, я обещаю.

Нашу фривольную пикировку прервал стук в дверь. Я вмиг оказалась сидящей на кровати, а Тристан удалился через дверь, ведущую в каминную комнату, ворча себе под нос:

— Это просто унизительно прятаться по углам в собственном доме.

— Войдите, — крикнула я, когда Лебрен исчез в соседней комнате.

— Доброе утро, маркиза ДеБюси. — поздоровался вошедший доктор. — Давненько не виделись.

А у дяденьки есть чувство юмора.

— И не говорите, доктор.

— Что Вас беспокоит на этот раз.

— Не поверите, месье Галле, ничего.

— Переживаете, что опять усыплю.

— Что Вы, нисколько, это излишнее волнение хозяина дома.

— Ничего удивительного, я тоже не припомню столь непоседливых гостей, немудрено, что хозяева беспокоятся. Как плечо? Не беспокоит?

— На фоне сегодняшних событий, даже не вспоминала о нем.

— Начинаю думать, что подобные форс-мажоры для Вас привычное явление. Я заметил у вас еле заметные следы от синяка на скуле, — тактично поинтересовался он.

— Это остатки роскоши, последствия неприятной встречи на вечерней дороге с местными бандитами.

— Шутите?

— Нисколько, доктор, я абсолютно серьезно.

— Значит, волнения маркиза Лебрена не беспочвенны?

— Можно и так сказать.

— Поместье-то устоит?

— Очень постараюсь, — рассмеялась я.

— Очень хорошо, что вы можете над этим шутить, — заметил доктор.

— А мне больше ничего и не остается.

— В таком случае мне остается пожелать Вам удачи и откланяться.

— До свидания, доктор. Постараюсь Вас больше не беспокоить.

— Надеюсь увидеть Вас в следующий раз в добром здравии.

— И Вам всего хорошего, — попрощалась я, искренне надеясь, что все же и правда доживу.

Единственным плюсом всего случившегося было то, что это стало веской причиной, по которой я могла отказаться от верховой прогулки. Так что несколько следующих часов в безмятежном покое провалялась в постели и при этом нисколько не страдала от безделья. Что-то я устала в последнее время, столько волнений, переживаний и происшествий, многовато на меня одну. Прокручивая в голове все произошедшее, время от времени, подносила руки к лицу и вдыхала оставшийся на них запах любимого мужчины. Может, они на самом деле ничем и не пахли, но я была уверена, что там есть частичка Лебрена, и мне доставляло это удовольствие и привносило покоя. Лола тихо сидела у столика, и все это время читала очередную толстенную книгу, время от времени поглядывая на часы. Потом дождавшись чего-то, принялась меня расталкивать и тормошить.

Ах, ну да, сегодня же праздник, надо приготовиться.

— На этот раз платье без сюрприза? — решила пошутить я.

Лола почему-то даже не улыбнулась. Нервы, наверное. Умывшись, я получила красивое темно-коричневое платье обшитое, скорее всего, Лолой, зелеными листиками и бархатную маску.

— Это будет маскарад?

Лола закивала головой и мечтательно улыбнулась.

— Вот здорово, всегда хотела побывать на костюмированном вечере. Спасибо, — кивнула я на готовый наряд.

Она помогла мне одеться и сделала поистине шикарную прическу, уложив локоны в виде короны.

— Здорово, — ахнула я, рассматривая себя во весь рост в гигантском зеркале.

Очень в тему получилось, своеобразный каштановый куст, вот даже листочки имеются.

— А ты в чем идешь?

Лола показала одно из купленных нами в городе платьев. Нежно-голубое, как ее глаза. Оказав ответную любезность, я помогла ей его одеть и, уложив ей волосы, безжалостно ободрала один из букетов, добавляя цветы в прическу.

— Красавица, — абсолютно искренне сказала я, осмотрев результат.

Лола была похожа на ангелочка, маленькая, хрупкая, светлая.

— Карл устанет сегодня выпроваживать нежелательных поклонников.

Девушка покраснела от удовольствия и, кажется, я даже заметила хитринки, показавшиеся в ее глазах.

— Кто-то замыслил пакость?

Она отрицательно покачала головой, а потом написала мне записку.

"Помучить"

— И то верно, мужчины любят преодолевать сложности, чем тяжелее им достается женщина, тем больше они ее ценят. Только ты тоже, не сильно там его, ладно? Он и так уже весь извелся.

Лола свела большой и указательный палец, показывая, что она совсем чуть-чуть, и все.

За коротким стуком в дверном проеме показалась голова Жака:

— Маркиза, раз Вы уже готовы, позвольте Вас проводить.

— Конечно, маркиз, — улыбнулась я.

— Элизе, выглядите прекрасно, — похвалил он мой наряд и, повернувшись к Лоле, добавил. — Мадемуазель Лола, Вы очаровательны.

Застывший в дверях Карл, во все глаза рассматривал Лолу и не в состоянии что-то внятного сказать, просто прошел в комнату и поцеловал ей ручку. Она, в свою очередь, зардевшись как маков цвет, опустила голову, пряча польщенную улыбку.

— Идемте, — предложил мне Жак свой локоть.

— Конечно, — выпрямила я спину и вскинула голову.

— Лола, — раздался голос Сорела, который в свою очередь тоже предложил руку своей даме.

Со своими кавалерами мы вплыли в украшенный для вечера сад. Это было действительно грандиозно: расставленные столы с закусками, украшенные цветами деревья и лавочки, по периметру площадки для танцев горели костры, вдоль прогулочных аллей висели факелы. Все очень сильно напоминало нашу масленицу, вот только вместо блинов, куличиков и пирогов, здесь угощали всевозможными блюдами из каштанов, да и снега не имелось.

Поймав на себе злобный взгляд Люси Калю, ответила ей наглой сладкой улыбкой, будет еще она мне тут настроение портить, пусть сдуется. Поль, стоящий рядом со своей женой, приветливо мне кивнул. Вот кому, наверное, сейчас тоже нелегко, Люси умудряется собирать вокруг себя очень неприятные личности, а ему приходиться с ними общаться.

— Моя дорогая, как самочувствие? — раздался рядом со мной голос маркизы Лебрен.

— Спасибо, Эва, замечательно, да и праздничная атмосфера добавляет позитива.

— Я очень переживала, что все это Вас излишне расстроит.

Да уж, расстроишься тут, когда тебя убить пытаются.

— Все в порядке, — улыбнулась я, выбрасывая грустные мысли из головы.

— Я сначала было расстроилась, что Вы не поедете с нами погулять по окрестностям, но как выяснилось это только к лучшему.

— Почему? — удивилась я.

— Вы не знаете? — удивилась она не меньше меня.

— Я не стал ей говорить, чтобы не расстраивать, — извиняющимся тоном пояснил Жак.

— Не рассказал о чем?

— Когда выяснилось, что ты не появишься на верховой прогулке, Зарю пришлось расседлать, и наш конюх в нижней подкладке нашел металлические шипы.

— То есть, если бы я села на лошадь, она бы взбрыкнула?

— Думаю, что от такой боли она бы впала в бешенство.

— Полагаю, что Вы не знаете, кто это сделал? — едва шевеля языком, спросила я.

— Подозреваем, что это дело тех же рук, что и подложили змею, — раздался голос Тристана.

Я резко обернулась на его голос и застыла. Вот это да! Шикарный вечерний костюм, черная маска и распущенные волосы. И это все мое? Эх, я сама себе завидую. Встречный блеск глаз рассказал, что и мое преображение не осталось неоцененным.

— Маркиза Вы, как всегда, обворожительны, — поцеловал он мою руку.

— Как всегда преувеличиваете мои достоинства.

— Нисколько, Элизе.

— Предлагаю забыть на этот вечер о неприятностях и повеселиться от души, — с воодушевлением заявила маркиза.

— Полностью поддерживаю, — согласился подошедший барон Дюпре.

Маркиза дала отмашку небольшому оркестру, и начался праздник.

Глава 14

Свечи, цветы, музыка, угощения, все это проносилось перед глазами как бешеный хоровод, и я расслабилась, купаясь в общем настроении. К моему великому изумлению, поддался очарованию праздничного вечера даже Бланше, перестав зыркать в мою сторону и скалить зубы в подобии улыбки.

Пары кружились под музыку, громко смеясь и флиртуя. Классовые границы размылись, и господа вели в танце горничных и при этом не забывали отвешивать им комплименты. Я, от рождения лишенная чувства ритма, стояла в стороне и наблюдала за всем происходящим. Единственное недовольное лицо в толпе я заметила очень быстро, благо рост владельца этой мины позволял его ни с кем не перепутать. Карл Сорел, жуя печеные каштаны, ясным соколом следил за ангелочком в голубом платье, порхающем среди яркой толпы. Ни один танец не остался у нее незанятым и, практически, все молодые люди пытались оказать ей знаки внимания. Бедный Карл, она взялась за дело всерьез.

— Почему не танцуете? — Раздался запыхавшийся голос маркизы.

— Вы уже знаете, что медведь мне на ухо наступил?

Она мне кивнула.

— А еще он основательно оттоптал мне ноги, — засмеялась я, нисколько не расстраиваясь этому факту.

— Сейчас будут хороводы, тут не потребуется умения танцевать, — раздался голос Тристана у меня над ухом.

— О-о-о. Тогда я только за!

Он нежно и крепко взял мою руку в свою и повел к кострам. Танцующие пары распались, присоединяясь к образующейся ленте из людей. Цепочка получилась очень длинная и кривая, но это никому не мешало от души веселиться, раскручивая хоровод. Темп музыки ускорялся, скорость шагов увеличивалась, смех становился громче. Я бежала вместе со всеми легкая, свободная и радостная. В эти мгновения твердая рука, держащая мою ладонь, дарила уверенность, а черные глаза, неотрывно наблюдавшие за мной, — счастье.

Прошли мгновения, минуты или часы, я не знаю, но атмосфера неожиданно сменилась чем-то мистическим и романтичным, заставляя людей разбредаться парами, собираться у костров и слушать тихую мелодию. Колдовство влияло и на меня, дыхание стало тяжелее, удары сердца глуше, в голове появился туман.

— Не желаете вина? — предложил Тристан.

— Нет, спасибо, это плохая идея.

— Не беспокойтесь, оно некрепкое, — смеясь, успокоил меня Лебрен. — Зато очень хорошо утоляет жажду.

— Любую жажду? — Зачем-то спросила я, облизнув губы.

— К сожалению, нет, — ответил он, жадно смотря на мои губы.

Томление в его глазах подтолкнуло меня к невероятной глупости, но в эту минуту я не могла поступить по-другому. Я, взяв его за руку, повела в темноту неосвященной части сада. Прижав его спиной к высокому дереву, обвила его шею рукой, наклоняя его голову к себе. Впившись в его губы голодным поцелуем, я выпивала его до дна, надеясь заглушить томление, рожденное его близостью. Я изо всех сил пыталась впитать в себя его запах, вкус и образ, поглаживая пальцами его лицо. Сейчас я доказывала себе и ему, что он мой, что я его.

Недалеко от нас раздался шум шагов и тихий говор, заставив нас разорвать поцелуй.

— Нам нужно вернуться, — хрипло напомнил он.

— Нужно, — согласилась я, смотря на него пьяными от желания глазами.

На мгновение я утонула в его объятиях и так же неожиданно осталась одна. И правильно, сама я уже не могла остановиться.

Стараясь не привлекать к себе внимание, я вернулась к остальным, пристроившись рядом с Жаком. Он, делая вид, что я тут все время и стояла, протянул мне бокал с вином.

— Пригубите немного, хоть будет возможность спрятаться за бокалом. А то глаза горят и губы припухли, — поучительным тоном заметил он.

— Спасибо, — проговорила я и глотнула вина.

Действительно очень приятный вкус, да и алкоголь совсем не чувствовался. Подумав, я позволила себе еще немного.

— Вкусно, — вынесла я вердикт.

— Не только Вам, — кивнул он немного в сторону.

Проследив за его жестом, увидела Лебрена, который залпом осушал бутылку с вином.

— Довела?

— Довела! — хихикнула я.

— Жестокая.

— Это не я такая, это жизнь такая, — философски изрекла я, больше всего желая в данный момент прекратить наши с Тристаном мучения.

— Не сейчас, — одернул меня Жак, без труда прочитав по моим горящим глазам, промелькнувшую мысль.

— Жестокий, — обвинила его.

— Это не я такой, это жизнь такая, — передразнил меня ДеБюси.

Закатив глаза, я сделала еще глоток.

Осмотр окрестностей показал, что остальные участники праздника, как и я, немного излишне раскрепощены. Молодые парочки целовались, спрятавшись в тени, музыканты перешли на фривольные деревенские песенки, слуги, занятые на обслуживании, забросили свои дела.

— Интересно, а драки будут? — Пошутила я, вспоминая русские деревенские гуляния с их обязательным развлечением "стенка на стенку".

— Видимо, будут, — с каким-то недоверием в голосе ответил Жак и указал на отдаленную группу людей, в центре которой я разглядела Сорела.

Он самозабвенно тряс кого-то за грудки, что-то зло выговаривая не угодившему ему парню. Причина его недовольства прояснилась сразу, как только за его спиной мелькнула голубая юбка. Ага, значит, без Лолы там не обошлось. Безвольное тельце проигравшего тихонечко сползло к ногам Карла и, подобравшись, быстренько удалилось. Если сначала я думала, что кто-то посмел обидеть девушку, то в следующую минуту пинок по ноге Карла от Лолы заставил усомниться в первоначальной версии. Сорел упрямо смотрел на нее, пока девушка махала на него руками и всем своим видом, показывая свое недовольство.

— Мне кажется или твоя горничная пытается охмурить Карла? — Задумчиво спросил Жак.

— Тебе кажется, — ответила я, выдерживая театральную паузу. — На самом деле, это твой управляющий пытается охмурить Лолу.

Жак изумленно уставился на меня и полным любопытства голосом спросил:

— И как успехи?

— Спустя столько времени, она, наконец, заметила его потуги.

— И?

— Думаю, как раз все сейчас и решается, — указала я рукой на парочку.

— Хм.

Видимо осознав, что молча ругаться бесполезно, особенно с Сорелом, Лола достала из кармашка платья заранее заготовленный листочек и показала написанное. Ой, как интересно, что там, потому что Карл, прочитав, еще больше нахмурился, а потом пристально на нее посмотрев, сгреб ее медвежьими объятьями и впился ей в губы.

— Давно бы так, — заметил Жак.

— Нет, он все правильно сделал. Шел к цели медленно, но верно, и вот награда за терпение, — немножко грустно сказала я.

Сорел тем временем отстранился от Лолы и испытующе заглядывал ей в глаза, не разжимая рук, обвитых вокруг нее. Лола и не пыталась отстраниться, только растерянно смотрела на мужчину, не в состоянии справиться с потоком незнакомых ей эмоций. Потом непроизвольно обведя губы языком, привстала на цыпочки и, прикрыв глаза, потянулась к Карлу сама. Было совершенно неловко подглядывать, но они и не скрывались, но вид обретшей счастье пары завораживал. Как замечательно, когда не надо прятаться по темным углам и обмениваться втихаря полужестами, полуулыбками и полусловами. Я была очень рада за них и желала, чтобы для них этот праздник никогда не заканчивался.

Пряча печально-счастливые слезы, отвернулась от света и заметила одиноко стоящего в полумраке человека. А вот его я помню, да и трудно забыть того, кто спас тебе жизнь. Мой телохранитель стоял полубоком ко мне и в данный момент с не меньшим любопытством, чем остальные, любовался дивным зрелищем воссоединения сердец. А попросту, пялился на то, как соседский управляющий надевает хомут на шею. Мне хватило доли секунды, чтобы принять решение, сомневаюсь, что в ближайшее время мне выпадет такой шанс еще раз. Передвигаясь исключительно в тени, благо наряд у меня сегодня позволяет поиграть в разведчика, почти камуфляж, стала приближаться к интересующему меня объекту. Я четко уловила тот момент, когда он заметил мое внезапное исчезновение. Он огляделся пару раз, особо заостряя внимание на местах, где стояли наиболее вероятные мои собеседники. Не обнаружив меня и с ними, он нервно стал подавать знаки кому-то по другую сторону поляны. Ага, вот и второй. Не знаю, видел ли тот мой маневр, но это уже имело мало значения, так как я к этому времени стояла за спиной бородатого.

— Добрый вечер, — вежливость в таком деле очень важна, особенно если собираешься кого-то шантажировать.

Он резко обернулся.

— Извините, пожалуйста, если напугала...

Меня грубо прервали:

— Вот еще.

Да, неудачную формулировку подобрала.

— Не хотела никого обидеть, просто нужно поговорить, очень, — надавила я на последнее слово голосом, давая понять, что им тоже это необходимо.

— Не отстанешь же?

— Точно, — улыбнулась я, зная, что выиграла.

— Так и знал, что будет много возни, — продолжал ворчать он, ожидая пока подойдет второй мой страж.

— Немного и недолго, если вы согласитесь мне помочь. Хочу заметить, что такое сотрудничество будет выгодно всем сторонам.

Они заинтересованно на меня воззрились, оно и понятно — надоела роль няньки при суматошной девице.

— Видите ли, вся загвоздка в том, что мы не можем поймать того, чьими руками пытаются до меня добраться.

— Знаем мы, — снова гавкнул мужик.

Не люблю, когда перебивают. Я сразу мысль теряю, но раз они хотят короче, то так и быть.

— Я знаю, как его поймать, но мне для этого нужна ваша помощь. В результате я остаюсь жива, а Вы становитесь героями, поймавшими крысу, и я при этом молчу, что вообще Вас видела... А то вдруг проболтаюсь ненароком, — невинно похлопала глазками я.

Зачем этому типу пистолет? Он же вон, может взглядом прибить, а ты еще сам и закопаешься после этого.

— Решайтесь, — подтолкнула я их, нельзя чтобы долго размышляли, а то, того гляди, сами пойдут сдаваться.

Они крепко задумались.

— Чтобы решить, мы должны быть уверены, что ты при этом не пострадаешь, а то потом никакое геройство не спасет.

— Ха, вы, правда, думаете, что я стану подставляться, когда почти все закончилось? Нет, конечно, а план предельно прост...

Краткое описание порядка действий не заняло и трех минут.

— Как видите, все просто, — развела руками.

А что? Да, как два байта переслать.

— Уверена, что для тебя безопасно?

— А вы тогда для чего? — Собственно, тут-то и было слабое место, но я почему-то была уверена, что Лебрен не приставил бы ко мне растяп, и они знают, как и что делать. — Если сработаете чисто, то и проблем не будет.

Они, как сиамские близнецы с одним мозгом на двоих, одновременно почесали макушки.

— Нас Лебрен убьет, если что, — проворчал второй.

— Ну... — подтолкнула я их.

— Мы в деле, — вынес вердикт первый.

— По рукам, — потрясла я их конечности, закрепляя договор. — Завтра вечером.

И пританцовывая, удалилась, оставляя мужиков в глубокой задумчивости.

Надо же, как удачно дельце провернула, быстро и без крови. Так что хватит расслабляться, будем играть на опережение, надоело быть дичью, сама выхожу на охоту. Бездействие и ожидание угнетают меня, теперь моя очередь быть сверху, кто не спрятался, я не виновата.

Интересно, а вот этот кипящий адреналин в крови, это азарт так на меня влияет или это действие выпитого мной вина?

Уже не боясь быть замеченной, шла напролом через толпу, приветливо всем кивая и щедро даря улыбки. Праздник, набирая новые обороты, подхватил меня очередным хороводом и я, не сопротивляясь, с удовольствием последовала за всеми. Цепочка неожиданно распалась, и я оказалась в горячих руках Тристана, который вел меня в танце. В танце? Ничего удивительно, что я могла попасть в такт, я обеими ногами висела в воздухе, удерживаемая только сильными объятиями и потому не могла ничего испортить. Мимо в танце проплыл Жак, аккуратно придерживающий Лолу под пристальным предостерегающим взглядом Карла. ДеБюси выглядел почти комично с растерянно-задумчивым лицом. И понятно почему. Захотел познакомиться поближе с будущей родственницей, но не подрасчитал, как будет с ней общаться. И сейчас наверняка пытается сообразить, как наладить контакт. Хихикнув себе под нос, помахала им рукой и полностью сосредоточилась на партнере.

— Это волшебно, Тристан, — поделилась я своим восторгом.

— Вам очень легко доставлять удовольствие. Вы, как ребенок, радуетесь простым вещам.

Я в ответ пожала плечами, насколько это позволяло мое пассивное положение.

— А Вы пьяны, — заметила я его слегка осоловевший взгляд.

— Конечно, я пьян Вашей близостью, Вашим запахом, Вашим вкусом, — ответил он, заставляя меня покраснеть от удовольствия.

— Я имела в виду выпитое вами вино.

— А что еще прикажете делать, если я не способен сомкнуть глаза от мысли, что Вы совсем рядом, в соседней комнате. Я не сплю вторые сутки, борясь с желанием похитить Вас у всего света, — яростно проговорил он, теснее прижимая меня к себе.

Я ладонью провела по его щеке и, возможно зря, но не смогла больше сдерживаться и заговорила, уговаривая и себя и его:

— Потерпите еще немного, пожалуйста, Тристан, так нужно. Осталось подождать совсем чуть-чуть. Я оказалась очень слабой и сама уже не способна держать себя в руках, но я очень надеюсь на то, что Вы сможете удержать нас обоих.

Сбитый с толку моей просьбой, Лебрен остановился.

— О чем Вы?

— Прошу Вас, не спрашивайте пока ни о чем, я знаю, что прошу о многом, но не спрашивайте. Придет время, и я Вам все расскажу и объясню, а потом... — тяжело вздохнув, продолжила. — Потом вы сами решите, как поступить с нами.

Серьезный взгляд прожигал насквозь. Меня поставили на землю, отчего стало холодно и страшно.

— Я чего-то не знаю, да?

— Да. Многого и важного. То, о чем сейчас я не могу говорить, и по большей части, не мой секрет. Подождите немного, — совсем сдувшись, тихо попросила я.

Вечер перестал быть красочным и ярким, веселье и смех приносили теперь только головную боль и дискомфорт, романтика сменилась предчувствием серьезных изменений в моей жизни. Впервые эти три дня, вернее уже два, показались мне пугающе короткими.

Тяжело вздохнув, я, набравшись храбрости, заглянула в его глаза. Опущенные веки скрывали его мысли, наверное, впервые он спрятал свои чувства от меня. Теперь стало не только страшно, но и больно. Сейчас я понимала безнадежную злобу Альман, ее отчаянные попытки задержать, вернуть, заполучить. Я бы даже решилась протащить через весь дом ядовитую змею за хвост, лишь бы вернуть тот свет, который горел в его глазах только для меня.

— Не такая уж Вы наивная беззащитная девочка? — тихо спросил он, рассматривая меня словно впервые.

— Вы представляли меня именно такой? — удивилась я.

— Отчасти. Считал, что вы попали в водоворот интриг, к которым не имеете отношения, а оказалось, что вы активный их участник. Должен сказать, неожиданно.

— Вы в обоих случаях неправы. Я действительно случайно оказалась среди всего этого безумия, став для многих камнем преткновения. И мне страшно, очень страшно, потому что знаю, что это не игра. Никто не выскочит из кустов с шампанским и воплем "Розыгрыш!!!". И второе, я никогда не была овцой на заклании, слишком зубаста для этого.

Такая жуткая усталость накатила, что больше не было сил продолжать этот разговор.

— Вам нужно подумать, — уходя, я не стала оборачиваться, мне казалось, что этот жест будет похож на прощание, а этого мне хотелось меньше всего.

Тристан был все это время моим единственным источником силы и терпения, маяком, к которому стремились мои мысли и чувства, и благодаря которому я не потерялась среди козней злопыхателей. Чувствуя себя одинокой, находясь среди толпы, я ушла туда, где еще совсем недавно была счастлива.

Каминная комната по соседству с моей спальней была пуста. Знаковым мне показался и тот факт, что очаг был холоден и безжизнен. Огонь давно потух, и увлеченные праздником слуги забыли о нем. Как жаль. Стремясь сюда, к свету и теплу, я даже не подумала о том, что меня здесь не ждет ни уют, ни покой. В душе образовалась воронка, втягивающая внутрь окружающие краски, доносящиеся издалека звуки музыки, смех счастливых людей. Вот так, совсем недавно веселящаяся вместе со всеми, потеряв цель, я превратилась в черную дыру.

Обойдя мягкий ворсистый ковер, я легла на деревянный пол практически вплотную к остывшему камину. Дунув на каменный бортик, с тоской наблюдала за разлетевшимся пеплом, который подхваченный моим дыханием безвольно кружил по комнате. Так и меня кто-то свыше отправил в свободное плаванье и наблюдает, выплыву я или пойду ко дну. А что мне делать? Лечь в дрейф?

Измотанная физически и эмоционально, я провалилась в дрему, надеясь хоть ненадолго освободиться от внутренних терзаний и противоречий. И в детстве я часто засыпала на полу, специально, чтобы большие папины руки отнесли меня на кровать и укрыли одеялом. Как же сильно в этот момент мне хотелось домой, туда, где тебя всегда поймут, защитят и утешат.

Очнулась от мерного покачивания, и вмиг распахнула глаза. Тристан шел, мягко ступая по ковру, стараясь не разбудить меня. И слегка разочарованно вздохнул, когда понял, что у него это не получилось.

— Не хотел Вас будить, — глядя вперед, сказал Тристан.

— Не хотела Вас беспокоить, сама бы дошла, — нахмурила я брови, внутренне ликуя от мысли, что он все же пришел.

— Конечно, могли сами, Вы у нас большая, зубастая девочка, — криво улыбнулся он. — Вот только, мне нравится носить Вас на руках. Вы уж простите мне мою слабость.

— Прощаю, — растроганно шепнула я, с трудом сдерживая слезы облегчения.

Он с легкостью приподнял меня, устраивая поудобнее и остановившись у края кровати, поцеловал мягко и нежно.

— Подумал, вот, — улыбнулся он мне. — Я подожду, когда Вы сможете мне все рассказать.

Вместо ответа я потянулась к нему и, обвив руками его шею, сама его поцеловала глубоко, страстно, жарко.

— Можно подумать у меня был выбор, — улыбнулся он мне в губы. — Подозреваю, что его уже не будет никогда.

— Это хорошо, — решила понаглеть я.

Далее я была водружена на мягкую перину, мои шаловливые ручки перехвачены и прижаты к матрасу.

— Исполняю Ваше желание и держу нас в руках, — погрозил он мне пальчиком и поцеловав в кончик носа. — Спите. И уж простите, но я не буду помогать Вам раздеваться.

— Прощаю... пока.

Он тяжело вздохнул и быстрым шагом покинул комнату, а я уютно завернувшись в одеяло, спокойно заснула, так и не стерев улыбку с лица.

Под утро меня разбудил тихий шорох и, посмотрев в сторону шума, я с радостью наблюдала как Лола, прикрыв глаза, кружится по комнате со счастливой улыбкой на губах.

— Я так понимаю Карл испытание прошел?

Она резко остановилась и, продолжая улыбаться, отрицательно покачала головой.

— Нет? — Вот, теперь я удивилась.

— Хочу все знать, — присела я на кровати.

Лола, недолго думая, вытащила свой блокнот.

Следующие несколько минут я все с больше возрастающим весельем читала краткий пересказ злоключений Сорела.

Лола оказалась еще та провокаторша и, не считаясь со своей совестью, целенаправленно выскребала непреклонного управляющего из его скорлупы невозмутимости. Должна сказать, он и так продержался гораздо дольше, чем смог бы любой другой среднестатистический влюбленный мужчина. Приблизительно, танцев пять. Учитывая его взрывной характер, это слишком много, и Лола даже было решила, что я преувеличила его интерес к ней. Но попытка поцеловать девушку одним из кавалеров, была пресечена прямым ударом в челюсть.

Вот так грозный Карл провалил испытание на терпение, но по-моему, Лоле это даже больше понравилось.

— Дальше я видела, — поиграла я бровями. — Более того, что там было дальше, видели все участники праздника.

Лола густо покраснела.

— Плюнь на всех, тебе самой как?

Она упала на перину, раскинув руки, и блаженно улыбнулась. А потом, вдруг подпрыгнув, протянула мне руку. На ее пальчике было одето колечко в виде тоненького ободка из золота.

— О-у! Так мы и замуж сразу собрались? Я так понимаю... — указала я на кольцо. — Уже согласилась?

Она кивнула, а потом встревожено на меня посмотрела.

— Ну, и правильно, такого мужика надо сразу окольцовывать, чтобы никому неповадно было.

Я утонула в крепких объятьях маленького счастливого ангелочка.

Буду надеяться, что счастье — это заразно, мне тоже не помешает его подхватить.

Утро пришло быстро и очень тяжело. Засидевшись с Лолой допоздна, совсем не подумали о том, что потом нужно будет еще и проснуться. Тяжелая голова срослась с подушкой, а веки... а, собственно, где веки-то? Громкий стук оповестил нас о том, что нетерпение в рядах нарастает, и больше ждать нас никто не собирается. Дверь распахнулась, и к нам в комнату заглянул Жак.

— Дамы, время не ждет, пора домой, Вы и так уже завтрак проспали.

— Жак, исчезните, — проворчала я, забираясь глубже под одеяло.

Несколько легких шагов и мое укрытие было разорено. Возмущенное сопение Лолы, заставило-таки меня открыть глаза.

— Прошу прощения, — смущенно затараторил ДеБюси и вернул одеяло на место, снова прикрывая меня и мою подругу.

— А передо мной извиниться, — возмутилась я.

— А перед Вами зачем?

— Нахал, — беззлобно заключила я и, тяжко кряхтя, приняла вертикальное положение.

— Почему, нахал? Вы — моя жена, между прочим. По крайней мере, пока. А вот Лола — невеста моего брата, тут другой подход.

— Я бы обиделась, но еще не проснулась.

— Ладно, пойду, Карла порадую, что Вы снова с нами, а то он там весь извелся в нетерпении. Рвется домой как на парусах, говорит, к свадьбе готовиться.

— Мужик сказал, мужик сделал!

— Поэтому не задерживай, а то попадешь в немилость.

-Это вряд ли.

— Так уверена?

— Более чем. За меня Лола заступится. Правда, солнышко?

Лола согласно кивнула, с трудом сдерживая счастливую улыбку.

— Вот видел? А вот если я пожалуюсь ему, что ты тут его невесту смущаешь?

— Все понял, уже ушел, — смеясь, заверил Жак и скрылся за дверью.

Вяло собираясь, с удовольствием следила за резвыми порханиями Лолы по комнате. Мне бы чуть-чуть ее энергии, она вон, как юла, но, то и понятно, ей не терпится спуститься. Это я совсем не хочу уезжать, и готова время тянуть бесконечно. Именно здесь, невзирая на все происшествия, я чувствовала себя хорошо и свободно. И только огонек надежды, что мне суждено сюда вернуться, не позволял затосковать.

Прощание было спешным и сумбурным, тем более, что чета Калю и месье Бланше уже откланялись. Тепло расцеловавшись с маркизой, я вежливо попрощалась с бароном Дюпре. Ну и вцепилась напоследок дикой кошкой в пальцы Тристана, пока он вежливо целовал мне ручку. Надеюсь, хоть вмятины ему на память не оставила.

Припаркованная открытая повозка не внушала доверия отсутствием мягкого сидения, на котором можно было бы вздремнуть. Тристан проводил меня к ней, тихо посмеиваясь моему горю, но я не была в обиде, так как его улыбка была куда важнее моей вселенской тоски по мягкому салону автомобиля.

— Был рад видеть Вас в своем доме.

— Была рада здесь побывать, — вежливо ответила я, мечтая о более приятном прощании, которое ввиду большого числа свидетелей, было невозможно.

— Завтра я буду сопровождать в ваше поместье своего друга, который вызвался доставить письмо.

— Феликс Зиди? — Полюбопытствовал Жак.

— Да, — довольно проговорил Лебрен, стало понятно, что с другом они близки.

— Отличная кандидатура, учитывая ситуацию.

— О чем речь? — Влезла я в их разговор.

— О, у маркиза Лебрена очень интересный друг, — поднял бровь ДеБюси. — Он Вам обязательно понравится.

Жак забавлялся, наблюдая за тем как Тристан, окаменев лицом, крепче сжал мою руку. Ласково и успокаивающе погладила его по пальцам, прожигая Жака гневным взглядом. Нечего мне мужчину доводить, ему и так приходится за двоих силу воли проявлять, а тут еще этот шутник.

— Месье Зиди служил офицером в разведке, молодой, интересный человек и до сих пор не женат.

Мне кажется, или Тристан нагревается прямо пропорционально хвалебным одам его другу? Что-то мне подсказывает, что это не имеет никакого отношения к мужскому соперничеству в успешности. Мне бы, наверное, понравилось, если бы Тристан поревновал меня. Порычал бы надо мной, может быть, даже пометил, но очень это сейчас не вовремя.

— Это мне все не интересно. О каком письме сейчас идет речь?

— О документах на наследство, — победно заявил Жак.

Я облегченно выдохнула, скоро все закончится, так или иначе.

Тристан тоже вроде расслабился после того как понял, что рекламная акция на меня не действует, но чувствую, завтра будет наблюдать ясным соколом.

Подсадив меня на высокую ступеньку, помог устроиться в повозке.

Наш конюх Николас привязал мою многострадальную Зарю к деревянной перекладине моего сидения, и, больше не задерживаясь, мы отправились в путь. Лола всю дорогу улыбалась, ехавшему рядом на своей лошади Сорелу, который в свою очередь тоже не отрывал от нее взгляда. Сверление в затылке, которое два дня назад пугало меня до чертиков, теперь только еще больше успокаивало своей надежностью. Сейчас, когда я знаю, что есть тот, кто прикроет спину, дышится легче и живется проще.

Большую часть пути я откровенно продремала на плече Лолы и потому дорога показалась мне на удивление короткой. Сползая по приезду со своего места, решила, что пора бы и встряхнуться. Как-никак сегодня планируются грандиозные события, и для того, чтобы все прошло как по нотам, нужно иметь ясную голову. Схватив Лолу за руку, и практически отодрав ее от Карла, потащила ее на буксире к единственной своей надежде, к матушке Эмме.

Кухня, как обычно, была наполнена суетой и беготней помощниц, которые подгонялись неугомонной кухаркой.

— Шевелитесь, шевелитесь, скоро хозяева вернутся, а у меня еще обед не готов, — махала она на девушек белым полотенцем.

— Можно не торопиться, мы уже здесь, — крикнула я, приветливо всем кивая.

— Ой, маркиза, мы сейчас мигом, — еще больше засуетилась Матушка Эмма.

— Неловко отвлекать от дела, но боюсь без Вашей помощи, мне сегодняшний день не пережить, — понимаю, что для окружающих это всего лишь утрированная поговорка, но я то знаю, что сейчас абсолютно серьезна.

Мне нужно быть максимально собранной, чтобы получилось все задуманное. Но боюсь, этого мало. Только сейчас, когда время осталось всего ничего я, кажется, стала осознавать, в какую опасную авантюру ввязалась. К сожалению, обратного пути уже нет, слишком многие увязли во всей этой истории, и пора бы уже распутать этот клубок.

— Вы плохо себя чувствуете? — Распереживалась Матушка.

— Я жутко не выспалась, — развела я руками.

— Ну, это не проблема, — успокоила меня она.

Следующие несколько минут я следила за творящимся колдовством, пока кухарка смешивала таинственные ингредиенты, из которых я узнала только молотые зерна кофе и имбирь. Напиток на вкус оказался на редкость отвратным, но эффект оправдал такие минусы. Не знаю, что именно из состава подействовало на меня таким образом, но голова в течение нескольких минут полностью прояснилась, и по ощущениям, я смогла бы пробежать целый марафон.

— Так, Лола, порядок, нам пора, — подхватила я девушку под руку. Она несчастная чуть не захлебнулась бодрящим напитком, когда я дернула ее излишне резво. — Спасибо, матушка, Вы, возможно, мне жизнь спасли.

Та лишь весело отмахнулась, мол, подумаешь, мелочи какие.

Следующие несколько часов я провела под раздраженным взглядом Сорела и тяжелыми вздохами Лолы, которую так и не отпустила от себя ни на шаг. Я понимала, что им хочется побыть вместе и все такое, но ее присутствие было для меня необходимо как никогда. Я очень боялась расклеиться, струсить и пойти на попятную. Нервно бегая по поместью, я никак не могла понять, что ищу и что конкретно хочу сделать? Бессмысленное хождение порядком утомило мою подругу, но она стойко держалась, видя, что я далека мыслями от этого места. Все мои нервные передвижения принесли только один результат, я убила порядочное количество времени.

— Лола, мне нужна помощь, — решилась я, когда тянуть дальше было уже невозможно.

Кажется, она не только готова выполнить мою просьбу, но и рада, что я, наконец, хоть что-то произнесла, так как стала порядком ее пугать не свойственной мне молчаливостью.

— Нужно, чтобы ты сообщила дворецкому, пусть он распорядился приготовить мою лошадь, так как я намерена прогуляться перед сном.

Она испуганно на меня воззрилась и, вцепившись мне в руку, отчаянно затрясла головой.

— Солнышко, я знаю, что ты волнуешься. Мне, честно говоря, тоже тревожно, но я не буду одна, и все будет хорошо, я обещаю.

Она неуверенно в последней попытке меня образумить, отрицательно качнула головой.

— Бездействовать еще опасней, Лола. С этим надо кончать, и сегодня лучший шанс, а возможно, и единственный. Поэтому ты сейчас пишешь записку с моим распоряжением и передаешь ее лично в руки месье Тостивинту, — пришлось немного надавить голосом, чтобы обозначить свою решимость.

Жаль только, что на самом деле я не чувствовала себя на столько уверенно, как пыталась показать.

Лола с видимой неохотой составила послание своим округлым слегка кривоватым почерком и ушла, оставив меня один на один с моими страхами и сомнениями. Чтобы хоть немного отвлечься я принялась за последние приготовления. Дабы облегчить себе задачу и максимально комфортно чувствовать себя в случае непредвиденной ситуации, я приготовила свои джинсы и майку, в которых я появилась здесь. Прошло совсем немного дней и в тоже время, кажется, что позади целая жизнь. Длинный плащ должен был скрыть от посторонних глаз необычный наряд, только кеды не замаскируешь, но тут, надеюсь, поможет сумрак наступающего вечера. Я переоделась, и стоя у высокого зеркала, удивлялась, насколько странно чувствую себя в, казалось бы, привычных вещах. Они казались мне чужими, именно они здесь лишние, не я. Я была не готова отвечать на вопросы и потому поспешила прикрыть себя плащом, так как легкие шаги Лолы приближались к моей спальне.

Девушка покусывала губы, заламывала руки, но не пыталась больше меня отговаривать.

— Передала?

Утвердительный кивок.

— Больше никто не видел?

Отрицательное покачивание головой.

— Не надо переживать раньше времени, может, я ошибаюсь и это не он? Да если и он, что мне может сделать старик? Максимум проследит, чтобы доложить хозяину, куда я ездила и с кем встречалась. Так что перестань дергаться, все хорошо.

Как бы я ее не уговаривала, она чувствовала мое напряжение и всю дорогу до выхода теребила платье.

— Все, я пошла, — выдохнула, и сделала шаг в сумерки.

Все, что мне нужно сделать, это без приключений добраться до опушки небольшого леса в трех километрах от поместья. Просто доехать верхом и все. Остальное это уже дело моих сторожей, которые должны перехватить того, кто будет за мной следовать. Простой, понятный план, вот только находясь здесь, я порядком повзрослела и теперь знаю, что ничего просто не бывает и всегда есть подводные камни.

Заря, уже готовая к выезду, стояла и с восторгом уплетала яблоко, поданное конюхом. Николас вежливо кивнул и помог забраться верхом на лошадь. Поблагодарив парня и оглянувшись на поместье, увидела стоящего на крыльце парадного входа дворецкого, который, хмурясь, наблюдал за тем, как я неспешно покидаю двор.

Я уговаривала себя не торопиться и не гнать лошадь, ведь в темноте один неосторожный шаг Зари может принести нам большие проблемы. Туго натянув поводья, и чувствуя на себе чей-то наблюдающий взгляд, я принялась считать шаги. Холодный пот стекал по позвоночнику, бешено бьющееся сердце отдавало оглушительным стуком в висках, а пересохшие губы еле заметно шептали молитву. Странно, я всегда считала себя атеисткой и до этой минуты даже не знала, что помню слова, которые надо мной в детстве шептала бабушка. Вот, что значит, припекло. Интересно, а если меня к стенке припереть, может у меня еще и какой-нибудь магический дар проснется? С трудом сдержав нервный смешок, сосредоточилась на тропе, по которой мы двигались вглубь леса.

За мной шли. Он, практически, перестал скрывать тот факт, что здесь. И это был очень плохой признак, так как я надеялась, что его делом будет только слежка. Но так не следят. Его лошадь громко фыркала и ломала сухие ветки копытами, заставляя меня каждый раз дергаться от неожиданности.

Добравшись до оговоренного места, я спешилась и принялась ждать. Чему суждено было случиться, это произойдет здесь и сейчас.

Я привязала Зарю к толстому сучку и вытерла о штаны вспотевшие ладони. Звук приближающейся лошади стал еще громче, и среди темноты можно было уже различить смутные очертания животного и его всадника.

Я совсем не героиня и храбриться не собиралась, особенно когда раздался выстрел. Упав на траву, я руками накрыла голову, слушая испуганное лошадиное ржание, возню и звуки борьбы. Что-то слишком долго возятся два сильных мужика с одним немощным стариком. Осмелев достаточно для того, чтобы хоть одним глазком взглянуть на происходящее, я приподнялась и постаралась рассмотреть участников драки. То, что это совсем не Тостивинт стало понятно сразу. Но, кто тогда? Любопытство — сильный стимул, который иногда заставляет забывать об осторожности. Вот и я тряслась как заяц, но все же ползла вперед, чтобы лучше рассмотреть того, кто столько времени отравлял мне жизнь. Все пересмотренные мной боевики все равно не смогли подготовить меня к тому, что ощущаешь, становясь свидетелем настоящей борьбы на выживание. Этот человек знал, на что идет, соглашаясь убить меня, и должен был знать, чем ему это грозит, когда это раскроется. Сейчас он боролся за свою жизнь. Останавливающий джеб сбил его с ног. Остальное дело техники: навалились, скрутили, связали.

Поднявшись и отряхнув джинсы от травы и листвы, я облегченно выдохнула, когда все затихло.

— Попался, который кусался, — прошептала я себе под нос, радуясь, что все затихло.

Я уже собиралась подойти и заглянуть в лицо тому, кого так долго искали, когда у меня за спиной хрустнул ветка. Замерев, я с ужасом осознала, что наша четверка на поляне не единственные кому не сидится дома. Почему, но почему мне не пришло в голову, что он может быть не один?

Моя охрана заметила пятого слишком поздно и, замерев, стали выжидать момент, но положение, в котором мы сейчас находились, не давало им возможности сделать хоть что-то, так как между ними и нашим незваным гостем стояла я. Всем телом ощущала приближение незнакомца, еще шаг и он мне на пятки наступит. Бородатые подняли пистолеты, вот только стрелять они все равно не смогут. Я даже намеревалась резко упасть на землю в надежде, что моя охрана успеет выстрелить, но пока эта идея гнездилась в моей голове, человек положил тяжелую руку на мое плечо, не позволяя сделать запланированный мной маневр. Я подавилась собственным дыханием и зажмурилась в ожидании...

— Везде-то Вы, маркиза, успеваете, — раздался недовольный бас у меня над ухом.

Я медленно обернулась, еще не совсем осознавая, что все обошлось.

— Карл? — прохрипела я сдавленно, не в состоянии пользоваться голосом. — Что Вы здесь делаете?

— Прикрываю спину одной очень неугомонной дамочке, которая решила поиграть в героиню, — проворчал он.

— Я ни во что не играю, у меня просто времени больше нет, — от возмущения у меня даже голос прорезался.

— А это кто? — показал рукой он в сторону моих телохранителей. — Откуда орлы?

— От Лебрена, — призналась я, так как отнекиваться было бессмысленно.

— Можно было бы, и догадаться, — себе под нос проговорил Сорел.

— Как здесь оказались? — подозрительно спросила я.

— Дело в том, что заставить сереть от переживания Лолу можете только Вы.

— Понятно, она не сдержалась и отправила Вас следом.

Он как-то слегка замялся и потом со вздохом признал:

— Не могу ей ни в чем отказать. А еще немного не по себе из-за того, что умудрился проморгать Ваше исчезновение.

— Почему я Вас не заметила раньше?

— Меня попросили подстраховать, а не мешать.

— Ясно.

От облегчения ноги стали ватными и в голове слегка шумело, но отказываться от того, чтобы посмотреть в глаза прихвостню Бланше, отказаться не могла.

— Пойдемте, взглянем, кого искали, — предложила я Сорелу.

— И кого ожидала увидеть?

— Тостивинта, но уже и так понимаю, что это не он.

— Да уж больно прыткий для Томаса.

Мои охранники расстроено на нас смотрели, понимая, что мало того, что умудрились проколоться, но и Карл тоже теперь о них знает.

— Карл, — обратилась я к нему. — Чтобы не случилось, Вы их не видели.

— Понятно они должны были стать Вашей тенью, но...

— Но я умудрилась свалиться с лошади, а стрелять я не умею.

— Кабан?

— Кабан, — вздохнула я.

— Дайте догадаюсь, Вы, узнав, что в вашем арсенале есть козырь, и не преминули воспользоваться таким случаем.

— Можно и так сказать, — признала я.

Приблизившись к связанному лежащему человеку, попросили бородатых освободить от плаща его лицо. Резкий рывок и я схватилась за голову.

Вот, дура! Ну что за дура, в самом деле?! И что зациклилась на Тостивинте? Вот только сейчас, когда я посмотрела в это перекошенное злобой лицо, все встало на свои места. Дворецкий не единственный, кто знает о планах приезда и отбытия обитателей поместья, не только он знает о появлении гостей, даже незапланированных и тайных. Почему мне не пришло это в голову раньше, ведь все так очевидно? Любой посетитель поместья, кстати, расположенного далеко от дороги, так или иначе, проходит через конюшню, где и оставляет свою лошадь. Только он мог организовать все так, что Лола, попав в ловушку, оказалась один на один со своим мучителем. А я тогда даже не обратила внимания на то, что конюха не оказалось на месте. Конечно, не оказалось, ведь он сам все и подстроил.

Николас все еще дергался, пытаясь избавиться от пут, а мы с Сорелом смотрели на него и никак не могли стряхнуть оцепенение, вызванное осознанием того, что мы оказались слепы как новорожденные котята.

— Знакомая рожа, — прервал затянувшееся молчание бородатый.

— Наш конюх, — проскрежетала я.

— Точно, он в поместье Лебрена на празднике был.

— Был, — согласилась я, вспоминая металлические шипы под попоной моей лошади.

— У него не было времени связаться с Бланше, почему он решился на открытое нападение?

— Он мог услышать утром разговор о то, что документы прибудут уже завтра. Когда Жак заговорил об этом, Николас подвел мою лошадь, и он не смог упустить единственный шанс сорвать передачу наследства, — сделала вывод я, устало спускаясь на траву.

— Что с ним делать? Мы не можем его с собой забрать, придется отвечать на неудобные вопросы, — почесал бороду охранник.

— Мы заберем. Завтра приезжает Зиди, ему и передадим, — принял решение Карл.

Хорошо все-таки, что он здесь.

— И кто этот Зиди, что все, прям, решит и разрулит? — немного раздраженно спросила я.

— Он глава Парижской канцелярии жандармерии.

Я присвистнула. Надо же какие связи у Лебрена, закачаешься.

— Кому-то не повезло, — протянула я, насмешливо глядя на конюха. — Забираем его домой, устала я что-то, да и Лола там с ума, наверное, уже сходит.

Напоминание об ожидающей его девушке, заставило действовать Сорела решительно и быстро, поэтому чтобы не терять время он просто-напросто закинул связанного парня себе на плечо и понес его к своей лошади, которая тихо дожидалась его за деревьями. Тепло поблагодарив за помощь своих охранников и отвязав Зарю, я двинулась за ним следом. Домой мы ехали молча, не осталось никаких моральных сил, чтобы что-то еще обсуждать, все и так стало понятно. Крыса поймана, его хозяин ответит по заслугам, недаром же Лебрен вызвал этого самого Зиди. Остается только пережить формальности и рассказать все Тристану. Звучит вроде просто, вот только как ему об этом рассказывать и что делать с тем, что Жак оформил официальный брак? Вспомним незабвенную Скарлетт О´Хара и повторим за ней: "Я подумаю об этом завтра". Вот, отличный план.

Место для задержанного нашлось в одной из подвальных комнат, к которой приставили сторожа, так на всякий случай. Очень не хотелось рисковать, особенно сейчас, когда все практически решилось, а, как известно, проколы часто случаются именно из-за ложного ощущения завершенности дела. Поэтому, не беспокоясь о том, что могу выглядеть параноиком, потребовала перестраховаться и не спускать глаз с того, кто отлично знает территорию. Карл спорить не стал, то ли потому что согласен с предосторожностью, то ли чтобы я перестала тратить его время и отпустила повидаться с невестой.

С чувством выполненного долга и накатившей усталости в виду бессонно проведенной ночи, поплелась в спальню. Так же без посторонних глаз стянула с себя джинсы и, напялив байковую ночную рубашку, устроилась под теплым одеялом. Теплый вечер и пышущий жаром камин не согревали внутреннюю дрожь. Вот, как выясняется, насколько позднее у меня зажигание. Пальцы подрагивали, зубы стучали, сердце колотилось, да и сон как рукой сняло. Вот что значит экстрим! Адреналиновый коктейль действует лучше любого матушкиного бодрящего напитка. Насколько странно я буду выглядеть, если отправлюсь к ней за успокаивающим сбором? Так можно прослыть неврастеничкой, но бороться с собственным телом я больше не могла и потому, перестав накручивать себя, отправилась на кухню в надежде, что Матушка Эмма не будет против столь позднего визита.

Вплыла я на кухню как привидение, беззвучно и в белом. Шушукающиеся у очага девушки даже кружки с чаем пороняли. Матушка Эмма выбежала из кладовки на звук и чуть не сбила меня с ног:

— Что-то случилось, — распереживалась она, увидев мою бледность.

— Теперь уснуть не могу, — развела я руками.

Матушка Эмма окинула меня подозрительным взглядом. Ну вот, я же говорила, что решат, будто со мной что-то не так. Я и до этого сильно выделялась среди аристократии, так еще и психически неустойчивая. Ну и ладно, все равно я тут ненадолго... надеюсь.

Кухарка отправила одну из помощниц за ромашковым настоем и, усадив меня на скамеечку, участливо спросила, не заболела ли я.

— Что Вы, я хорошо себя чувствую, просто что-то нервная стала в последнее время. Не переживайте, отдохну хорошо, и все пройдет.

— Бледненькая совсем, — заохала она.

— Ничего страшного, бывает, — успокоила я ее и, выпив свой чай, отправилась спать.

Несколько минут смущения, зато я снова в норме. А засыпая, уже забыв о передрягах дня, думала только о том, что завтра увижу Тристана. Чем не стимул уснуть быстрее?

Глава 15

Проведя все утро в нервном ожидании, ушла в парк, дабы не мозолить глаза всем остальным. Стоя в полюбившейся мне беседке посреди отцветающего сада, всматривалась в небо, пытаясь выискивать в проплывающих облаках знакомые образы. От этого крайне увлекательного и азартного занятия отвлекло лошадиное ржание. Отсюда, к сожалению, не было видно происходящего у конюшни, но кроме как Тристана с его другом мы больше никого не ждали, и потому скрестив наудачу пальцы, отправилась встречать гостей. Пока я обошла все клумбы далекие звуки стихли и, понимая, что могу опоздать к самому интересному, прибавила шагу. За одним из поворотов чуть не столкнулась с незнакомым мужчиной. Синяя форма на высокой подтянутой фигуре, светлая грива густых волос, умные карие глаза и обаятельная улыбка. Красивый, и даже очень, но не Тристан, а потому совсем неинтересен.

— Маркиза Элизе? — спросил он.

— Месье Зиди? — скопировала я его тон.

В ответ он рассмеялся и, предложив мне локоть, медленно повел к дому.

— Признаюсь честно, я тут немного заблудился специально, чтобы случайно найти Вас.

— Зачем?

— Я столько успел услышать от разных людей о загадочной маркизе, что разыгралось любопытство.

— И много плохого рассказали?

— Не без этого, — признался он. — Но Ваших сторонников гораздо больше.

— Удивительно это слышать, учитывая, что у меня очень небольшой круг знакомых, — подняла я брови. — Так чего вы хотели? Только честно, надоели эти витиеватые комплименты намерением прощупать мои слабые места.

— О, кажется у Вас переизбыток общения с Бланше.

— Какая проницательность, — съязвила я.

— Так и быть, я здесь, чтобы банально посмотреть, кого так рьяно оберегает Тристан.

Я чуть не запнулась от такого откровения.

— О-о-о, — а что тут еще скажешь?

— У Вас очень спокойная реакция, учитывая провокационный вопрос.

— Дело в том, что Вы не первый кто его задает.

— Вы же не станете мучить меня в неведении, — просящий тон не затронул его глаз.

Да и не будет такой человек кого-то о чем-то просить, все равно все узнает. Да и чего скрывать?

— Маркиза Лебрен уже интересовалась.

— Она от Вас в восторге, — поделился Зиди.

— Это взаимно, — улыбнулась ему.

Беседа была короткой и с виду не очень содержательной, но к моменту, когда мы подошли к дому, я чувствовала себя, так как будто мне провели лоботомию и вскрытие. Я была уверена, что за эти несколько минут он узнал обо мне больше, чем остальные, за все время пока я здесь. Исключением является только Тристан и тот скорее меня больше чувствует, чем располагает какими-то конкретными знаниями. Но это мы скоро исправим, как только мне будет позволено отказаться от данного Жаку слова.

В кабинете нас уже ждали. Жак с горящими глазами внимательно читал бумаги, которые ему одну за другой подавал пожилой мужчина с очень серьезным лицом.

— Адвокат ДеБюси — месье Рувье, — прошептал мне на ухо Зиди, чтобы не отвлекать мужчин от дела.

Я кивнула и, отпустив его руку, отправилась к диванчику поближе к Тристану, в надежде, что он перестанет сверлить ухмыляющегося Феликса взглядом и обратит внимание на то, что видеть его мне гораздо приятнее, чем разговаривать с его другом.

— Маркиз Лебрен, рада видеть Вас, — подала я ему руку для поцелуя, и когда он склонился ко мне, тихо добавила. — Я скучала. Очень.

Он окинул меня взглядом всю целиком, пожирая голодными глазами, и тихо ответил:

— Как будто вечность прошла.

От зависания меня спасли громкие слова Жака.

— Вот и все позади.

С его радостью в этот момент могло соревноваться только мое облегчение, ведь только что мое обязательство потеряло свою силу и я свободна...почти. Но эту проблему я заставлю решить в ближайшее же время.

Адвокат, выполнив свою работу, тихо откланялся и удалился.

— Шампанского, — приказал ДеБюси.

Пара молоденьких горничных, часто помогающих на кухне, внесли подносы с охлажденным игристым вином и бокалами. К моему величайшему изумлению передо мной появилась кружка с горячим ромашковым чаем. Я, конечно, не пью, но это по меньшей мере странно. Заметив мою растерянность, одна из них густо краснея, пояснила свои действия:

— Матушка Эмма сказала, что в Вашем положении, чай гораздо полезнее.

— В каком положении? — еще больше растерялась я.

— Просто Вы себя так плохо чувствовали и сегодня бледненькая, вот мы и подумали... — все тише говорила она, а потом, прикрыв рот ладошкой, спросила. — Мы что случайно Вас выдали, да? Вы, наверное, мужу хотели сообщить при более романтичной обстановке, да?

Я тут одна не понимаю, что происходит?

— Сообщить о чем? — решила я добиться истины.

— О вашей беременности, — как глупой объяснила она и даже глаза слегка закатила, мол, я такая несообразительная.

Хорошо, что я еще не пила, я бы подавилась, если не от неожиданной новости, то от вида вытянутых лиц присутствующих мужчин точно.

Я недоуменно обводила их глазами, как бы спрашивая, правда, что ли? А они, кажется, хотели это узнать от меня. Не могу сказать, что раньше не попадала в глупые ситуации, но этот случай стал моим личным рекордом. Нервно глотнув ромашковый чай, раздраженно посмотрела вслед удаляющейся служанке.

— Я могу принести свои поздравления? — впервые на моей памяти такая фраза прозвучала вопросом, а не утверждением.

— Кому? — выпучив на Зиди дикие глаза, спросила я.

-Э... Вам виднее, — совсем тихо пробормотал он и, кажется, даже покраснел.

Что-что? Я от удивления сразу даже не сообразила о чем это он сейчас. У меня позеленело лицо от догадки, о чем именно он думает. Замечательно, значит, Жак сейчас уверен, что я в положении от Лебрена, а Тристан соответственно полагает, что я беременна от ДеБюси. Ой-ей-ей.

В руках у Лебрена хлопнула бутылка шампанского, я резко обернулась и вздрогнула всем телом. Куда улетела пробка, я не проследила, так как не могла оторваться от измученных глаз Тристана.

— Спокойней, — еле выговаривая слова, произнес он. — Вам вредно волноваться.

Я непроизвольно кивнула болванчиком:

— Волноваться вообще вредно.

Тристан прикрыл глаза и излишне аккуратно поставил свой бокал на деревянный столик. Когда же это, наконец, закончится-то, а? Стоит немного выпустить ситуацию из-под контроля и вот, опять отрикошетило в Лебрена. Никогда не была кровожадной, но придушить болтливую девицу захотелось. Я сделала еще один глоток из кружки с ромашковым чаем. Успокоиться сейчас совсем бы не помешало.

— Неожиданное известие, — раздалось от Жака.

— Ага, — опять кивнула я. — Сама в шоке. Всегда считала, что такое я должна первая узнавать, а тут на тебе...

— Звучит так, как будто Вы сами озадачены такой новостью, — уловил суть Феликс.

— Еще как! Представьте на мгновение, что Вы вдруг узнаете от посторонних о своей беременности?

Зиди закашлялся, а я упорно ждала ответа.

Я, конечно, все понимаю, но раз уж этот театр абсурда обрастает глупостью как снежный ком, то почему бы не добавить чуточку сумасшествия и от себя.

Феликс тем временем боролся с приступом смеха и смущением от условий задачи, которую я ему задала.

— Должен признать, что в такой ситуации чувствовал бы себя, как минимум, неоднозначно.

— Зато теперь Вы меня понимаете, — развела я руками.

— То есть, вы хотите сказать, что высказанное служанкой предположение неверно? — Уже с облегчением, но все еще настороженно спросил Тристан.

— Совершенно верно. То есть неверно. Верно, что неверно, — я так спешила его успокоить, что совсем запуталась в том, что хотела сказать.

— Ну вот, а я уж собирался праздновать появление наследника, — ехидненько так заметил Жак.

Я скрипнула зубами. Боже, дай сил не скатиться до убийства. Вот, камикадзе. Прибью, нет, сначала вырву ему язык, а потом прибью.

Ножка бокала, поднятого Лебреном, треснула в его руке. Зиди с любопытством разглядывал наш "любовный треугольник", а я уповала на то, что хоть что-нибудь случится, что сможет свернуть весь этот цирк.

Оказалось, что мне тоже иногда везет. Когда дверь открылась, и к нам бодрым шагом вошел Карл.

— Уже празднуете? — присел он рядом с Жаком.

— Как видишь.

— Только лица у Вас нерадостные, что-то случилось?

— Там где присутствует маркиза ДеБюси, всегда что-нибудь случается, — отсалютовал мне бокалом Жак.

— Так Вы уже в курсе? — протянул Карл.

— Если ты, о ее беременности, то да, уже в курсе, — кивнул ДеБюси.

Сорел подавился вздохом, а я спрятала лицо в руках, застонав в голос.

— Не слушайте его Карл, мы с этой глупостью уже разобрались, — умоляюще произнесла я.

— Знаем о чем? — заинтересовался Тристан.

— Вчера нашли того, кто все это время шпионил для Бланше.

— Кто? — уже серьезно спросил ДеБюси.

— Как именно? — подозрительно спросил Тристан.

Зрит в корень. Сразу распознал в наших переглядах скрытый подтекст.

— Вчера поздно вечером маркиза выехала из поместья в надежде, что наблюдатель заинтересуется ее передвижениями и захочет выслужиться. Так и вышло, он проследовал за ней. Так мы и узнали, кого ищем.

Молодец Карл, хорошо рассказал, без лишних подробностей, а то я уже было приготовилась к разбору полетов, но так вроде безобидно прозвучало.

— Вы были с ней? — включился в беседу Зиди.

— Чуть позади, чтобы не спугнуть.

— А если бы он был намерен не только проследить? — кажется, Тристан разозлился не на шутку. — Да что с вами, со всеми?! Неужели, прислужник Бланше важнее безопасности маркизы? Как Вам такое в голову пришло?

Последнюю фразу прорычали уже в мою сторону. Глаза метали молнии, а ходящие желваки очень красноречиво говорили о том, что моя гениальная идея оказалась не очень удачной с его точки зрения.

— Тянуть было больше некуда. Я устала постоянно оглядываться.

— Но решение суда уже вступило в силу, он все равно больше ничего сделать не может.

— С наследством да, а что может ему помешать элементарно мстить?

Лебрен и Зиди быстро переглянулись. Им удалось сохранить каменные выражения лиц, но вот беспокойство, мелькнувшее в глазах Тристана, я не пропустила. У меня закралось неприятное подозрение, что они чего-то не договаривают.

— Что? — не выдержала я молчания.

— Бланше исчез, — признался Тристан.

— Зашибись... — простонала я на русском.

Кажется, они решили, что я матерюсь, так как немного смутились, но ни один из них не поинтересовался, что именно я сказала.

— Есть подозрение, что Николас — не единственный, кто работал на Бланше, — очень осторожно вставил Сорел.

— Рассказывайте, — Зиди, кажется, настроился на профессиональный лад.

— Конюх согласился сотрудничать в надежде на снисхождение. Он рассказал, что постоянно оповещал хозяина о происходящем в доме, а еще предложил свои услуги графине Калю. Признал участие в захвате кареты, а также тот факт, что лично подложил металлические шипы под седло лошади маркизы. Нападение на Лолу тоже организовал он.

— Почему вы решили, что он не один.

— Он не признает того, что подбросил змею. И, более того, он утверждает, что не знает, кто это сделал.

— Тогда можете второго не искать. Змею подбросила одна из служанок мадмуазель Альман, — рассказал нам Зиди.

— Зачем? Джустин мне казалась достаточно адекватной, чтобы сделать такую глупость.

— Тут Вы правы, она этого не приказывала, ее горничной заплатил Адриен. Мы потратили кучу времени, чтобы найти исполнителя, тем самым упустив из виду самого Бланше.

В итоге, я получаю именно то, что напридумывала, чтобы успокоить Тристана. А именно разозленного врага, которому уже нечего терять, и потому ему остается либо хорошо прятаться, либо мстить. Воистину язык мой, враг мой.

— А если допросить Николаса, возможно, он знает, где искать хозяина. Должны же они были иметь связь?

— Правда, надеетесь на то, что слуга знает о намерениях своего хозяина? — скептически поднял бровь Зиди.

Я сдулась как воздушный шарик:

— Маловероятно.

— В любом случае, мы его заберем, ему еще многое придется объяснить и за многое ответить.

Таким жестким Тристана я видела редко и потому его слова отозвались мелкой дрожью. Остальные никак не отреагировали, из чего можно было сделать вывод, что для них это не в новинку, а значит, тут только я плохо знаю, на что он может быть способен. Странно, но мне не было страшно от этого незнания. Наоборот, тот факт, что он может принимать сложные решения, вселяло больше чувства защищенности.

Николаса забрали и связанным отконвоировали к лошадям, я медленно плелась сзади, надеясь, что ему хватит ума не говорить об участии в его поимке еще двух лиц, ведь он же должен понимать, что в таком случае ему придется признать покушение в убийстве. Ему и так за угрозу аристократке ничего хорошего не светит, так пусть побудет паинькой.

Углубившись в размышления, даже не заметила, как налетела на спину Тристана.

— Ой, — пискнула я.

И не зря разволновалась, так как он, воспользовавшись отсутствием свидетелей, встряхнул меня за плечи:

— Как Вы могли так рисковать собой? Зачем? Если Вам плевать на себя, то мне — нет! — кажется, он расстроился.

Он обхватил мое лицо своими ладонями и прошептал мне в губы:

— Я же дышу, только пока дышите Вы.

— Тристан, я же хотела как лучше, — ага, а получилось как всегда.

— А что Вы прикажете делать мне, если с Вами что-нибудь случится? — он уже почти орал на меня.

— Со мной ничего не случится, я обещаю, — поклялась я, успокаивающе его обнимая. — Я сделаю все возможное, чтобы Вы больше из-за меня не переживали.

Этим же вечером я узнала, что бессовестно ему соврала.

Моему все еще мужу целый день удавалось ускользать от меня. Серьезный, важный разговор все время откладывался, и меня это неимоверно злило. И стоило мне только появиться поблизости, как шепчущиеся Жак и Карл умудрялись раствориться в пространстве прямо у меня под носом. Это очень походило на сговор и одной справиться с таким препятствием оказалось очень сложно, поэтому я решила прибегнуть к тяжелой артиллерии. Мой план оказался очень прост — "Разделяй и властвуй". Это, конечно же, не мое изобретение, но я уверена, что патент не оформлялся, а значит, могу без угрызений совести воспользоваться чужой наработкой.

С союзником определиться было проще простого. Лола никогда не отказывалась поучаствовать в моих авантюрах, тем более что от нее не требовалось ничего сложного. Более того, я уверена, что эта часть программы ей нравилась больше всего.

Спрятавшись за плотной шторой, я наблюдала как Карл, играющий роль сторожевого пса внимательно осматривался, прежде чем, подав знак, запустить в рабочий кабинет маркиза ДеБюси. Это же надо так шифроваться, неужели и, правда, нужны такие серьезные меры, дабы избежать моего общества? Это удивляло и настораживало.

Выход Лолы с тяжелым подносом, стал моим первым шагом. Наставленные кружки и разнообразные вазочки должны были наводить на мысль, что я намерена выпить чаю, а, следовательно, ближайшие полчаса станут для них передышкой. Наивные! Карл с видимым облегчением и удовольствием решил сопроводить Лолу до моей комнаты. В том, что он не сунется внутрь, я была уверена, не раз за сегодня убедилась в их нежелании со мной встречаться. Лоле оставалось увести его подальше и задержать немного при себе, но это совсем несложно, так как сам Сорел с трудом мог заставить себя хоть иногда держаться от нее вдали. Все остальное время он изображал сиамского близнеца моей подруги, чувствую такими темпами, он очень скоро переселится в мою спальню. Надо успеть съехать к этому моменту.

Заперев внешний замок на двери, я на цыпочках пробралась в комнату Жака, где был второй выход из кабинета. Вот птичка и попалась. Избавившись от защитника и перекрыв ему все выходы, я, уже не осторожничая, вплыла вольготной походкой в убежище Жака. Если они хотели поиграть в стариков разбойников, то я только что победила.

— Добрый вечер, дорогой супруг, — кровожадно улыбаясь, поздоровалась я с неугодным.

Жак как-то нервно дернулся и поспешил ослабить шейный платок.

— Элизе, очень рад тебя видеть, — натянуто улыбнулся он мне в ответ.

— Да, что Вы?

— Конечно, я всегда Вам рад, — сделал он еще одну неудачную попытку.

— Правда? А то мне показалось, что кто-то меня избегает? — села я на край его стола.

— Определенно, показалось.

Нависая над ним, я очень аккуратно помогла ему затянуть галстук обратно, ну, очень-очень аккуратно.

— Я тут немного расстроена Вашим невниманием ко мне.

— Ну что Вы, Элизе. Честно говоря, я весь день занят именно тем, что пытаюсь решить наши дела.

— А почему это без меня? — так же аккуратно поправила его прическу. Я старалась, чего шипит?

— Элизе, присядьте, пожалуйста, на стул, — постарался он спастись.

— Мне тут больше нравится, — пожала я плечами, попутно, совершенно случайно, щелкнув его по носу. — Так как наши дела?

— Дело в том, что расторгнуть брак официальным путем в короткий срок будет невозможно, поэтому мы нашли другой выход, — раздался голос Сорела за моей спиной.

— И зачем такая секретность, прошу заметить, от меня? — ткнула я пальцем в его сторону.

— Мы решили все подготовить пока, а потом уже сообщать Вам, — увидеть неуверенного Карла такая редкость, что я даже не сразу обратила внимание на его тон.

— Почему? — насторожилась я.

Эти два орла переглянулись, и ни один не произнес ни звука.

— Я жду! — и, понимая, что хороших новостей не услышу, пересела на предложенный стул.

— Мы подозреваем, что Вам не понравится план, — осторожно произнес Жак.

— И если я буду против? — настороженно произнесла я.

— Я бы даже сказал, что Вы наверняка будете против, потому решение и принято без Вас.

— То есть принято? Уже?

— Да, — твердо сказал Жак.

Такая бескомпромиссность для него редкое явление и потому настораживающая. Еще больше меня смутил его быстрый кивок Карлу, стоящему за моей спиной. Что это они тут задумали?

За последнее время со мной произошло много всего необычного и невероятного, но на этот раз все было более чем невообразимо. За то время пока я жила в поместье мы довольно близко сдружились с Жаком, и я была уверена, что даже разойдись наши пути, мы все равно сохраним теплые отношения. И видимо, поэтому для меня было совершенно немыслимо, услышать подобное от него, но именно он произнес судьбоносную фразу: "Вы должны умереть".

Я даже не успела испугаться, так как в следующее мгновение меня поглотила мгла.

"Я жива?" появилась первая мысль в моем вернувшемся сознании. Голова очень болела, но остальные части тела ощущались как предположительно невредимые. Почему предположительно? Да потому что они не болели точно, но больше ничего определенного сказать не могла. Я их не чувствовала.

Приоткрыв один глаз, я сразу столкнулась с виноватым лицом Жака.

— Как себя чувствуете?

— Как будто меня вырубили ударом по голове, — съязвила я и, борясь с головокружением, попыталась принять вертикальное положение.

Но, не тут-то было, что-то меня не пускало. Скосив глаза вниз, с удивлением лицезрела приличное количество веревок по всему телу.

— Извините, но это для Вашего блага.

— Правда? Думаете, что сотрясение мозга и затекшие конечности могут быть полезными?

— Надо было попросить Карла вставить кляп, — проворчал ДеБюси себе под нос.

Я аж задохнулась от возмущения. Это меня тут оглушили, спеленали как младенца, хотят еще и права голоса лишить, чтобы я могла только глазами лупать.

— А Карл тоже хорош, предатель, — продолжала я возмущаться. — Вы чего удумали а?

— Сфальсифицировать Вашу смерть.

— А выглядит так, — кивнула я на путы, — как будто решили избавиться от меня на самом деле.

— Это необходимо, чтобы Вы глупостей не наделали.

— Например?

— Скажем, решили бы кого-нибудь предупредить, тем самым загубив план на корню.

Ой, мамочки!

— Хотите сказать, кроме нас троих никто не в курсе, что это блеф? — вкрадчиво поинтересовалась я.

"Жак, скажи, что это не так!" — Взмолилась про себя.

— Мы рассмотрели множество вариантов, но это единственный, достаточно приемлемый, который может устроить всех.

Я так понимаю, что это "Да".

— Он не устраивает меня. Способ, который Вы предлагаете применить, может решить проблему с нашим официальным браком, — зло глядя на Жака, с нажимом произнесла я. — Но сколько проблем он принесет мне, Вы представляете?

— Зря так считаете. Мало того, что Вы избавитесь от оков брака, также сможете избежать возможной мести со стороны Бланше.

— Да, а еще могу испортить отношения с Лебреном, — задергалась я, пытаясь ослабить веревки.

— Чего Вы боитесь? — присел он рядом.

Неужели он не понимает? Я не сдержала злой взгляд в его сторону.

— Реакции Тристана.

— Это да, ему придется тяжело, — поморщился он.

— Это и так понятно, но я сейчас о другом, я о его реакции, когда он узнает правду. Он меня не простит.

— Сомневаюсь, — Жак успокаивающе положил свою руку на мое плечо. — Он просто не сможет.

— Вам легко говорить, Вы при любом раскладе в выигрыше, а я сейчас на шатком мосту через пропасть.

— Можете прыгать, Лебрен Вас поймает, — уверенно заявил он, и, поцеловал меня в висок. — Любой из нас Вас поймает, не задумываясь.

— Мне страшно, — полушепот — полухрип. — Мне никогда еще не было так страшно.

— Никогда бы не подумал, что услышу такое от Вас.

— Значит, Вы плохо меня знаете.

— Зато я хорошо знаю Лебрена, и он свое не отпустит.

— Очень хочется верить. Вы даже не представляете, как сильно я хочу в это верить, — я не сразу заметила предательски скатившиеся слезы и осознала, что плачу, только когда ДеБюси промокнул мои щеки своим белым платком.

— Элизе, обещайте, что с этого вечера будете плакать только от счастья.

— Это не только от меня зависит, — шмыгнула я носом.

— Нет, только от Вас. Быть счастливым или не быть им — это только наш выбор. Человек сам решает все в своей жизни и определяет свое к ней отношение. Хочешь быть счастливым, просто будь им.

— Звучит как слоган из рекламы,— улыбнулась я.

— Не уверен, что понял Вас, но пусть будет.

Раз исправить уже ничего нельзя и приходиться плыть по течению, можно хоть любопытство свое потешить. Никогда не ходила к гадалкам и не думала, что когда-нибудь задам этот вопрос, но, как видно, судьба.

— И как я умру?

— Погибните во время пожара в поместье.

Я удивилась, не ожидала, что Жак будет способен пожертвовать благополучием своего дома, чтобы избавиться от ненужной теперь жены.

— А менее разрушительного ничего не придумали?

— Если бы мы разыграли ваше утопление или пропажу в лесу, поиски бы могли затянуться на недели. А Лебрен бы вообще не захотел поверить в вашу смерть, так что смиритесь, Вам придется сгореть.

Еще подергавшись, я в очередной раз убедилась, что связали меня на совесть. Да и спор ни к чему не приведет, и в итоге, я должна согласиться с их аргументами. Если не принимать все слишком близко к сердцу, то все на самом деле было не лишено смысла и логики.

Во-первых, брак при таком раскладе однозначно потеряет свою силу, и никакая бумажка не будет этому мешать. Более того, у Жака будет возможность избегать подобных уз и в будущем, объясняя все безутешностью от потери любимой и единственной.

Во-вторых, моя безопасность перестанет быть под сомнением. Пока Бланше не найден, я не могу поручиться за свою жизнь, а сколько его будут искать неизвестно, тем более, он может скрыться так, что искать будет бесполезно. Это вам не цифровой мир, где любого найти можно, если знать как. Оглядываться всю свою жизнь я не хотела, и это был отличный способ этого избежать.

В-третьих, абсолютно чистая биография и возможность начать все с начала. А еще я давно мечтала вернуть свое имя. Вот теперь у меня появляется такая возможность.

Но на любое количество плюсов всегда найдется минус. И дело даже не в том, что для всех я буду мертва, а значит, мне придется избегать многих из своих, появившихся здесь, знакомых. Главным минусом является то шаткое положение, в которое я невольно поставлю Тристана. Я не понимала и не хотела понимать того, что от него скрыли происходящее, а, следовательно, уверили его в реальности совершающегося. Сердце рвалось на куски от мысли, что мне придется вновь причинить ему боль. Как он отнесется к моей смерти, пусть даже и мнимой, ведь он будет в нее верить как в действительность?

— Как долго? — справившись с эмоциями, спросила Жака.

— Вы сможете уйти к Лебрену уже следующим вечером, как только здесь все закончится. Я же буду организовывать похороны, и носить траур еще год, — пугающе мечтательно произнес он.

Ага, знаю, хоронили тещу, порвали два баяна.

— Смотрите слезами мою могилу не залейте.

— Какая Вам разница?

— Не люблю сырость, особенно там, где сплю, — развеселилась я.

А потом, немного подумав, уточнила:

-Я надеюсь, никто не пострадает?

-Не волнуйтесь, все предусмотрено, сегодня погибнет только один человек — маркиза Элизе ДеБюси. И как себя при этом ощущаете?

Я, пошевелив пальцами на руках и ногах (тесновато будет), заметила:

— Как в гробу.

— А Вы знаете, как ощущаешь себя в гробу?

— Кто из нас покойник, я или Вы? — подняла я брови. — Мне лучше знать!

— Понял, — засмеялся он.

— А что, примерю белое платье и буду старых знакомых навещать. Принимаю заказы, Вам кого первого до сердечного приступа довести надо?

Жак, уже не сдерживаясь, смеялся в голос.

— Вас будет ужасно не хватать в моем доме.

— Зато меня будет хватать в другом, знаете, есть такой закон "Закон сохранения вещества в природе" если где-то убыло, то значит, где-то прибыло.

— Мне пора идти, Карл со слугами должен будет найти меня бессознательного недалеко от вашей комнаты.

— О, так Вы герой, который с риском для жизни бросился спасать жену из огня.

— Конечно, если мы бы решили сделать вид, что меня не было дома или меня спасли первым, я бы уже точно не дожил до утра.

— Почему?

— Боюсь, у Тристана было бы достаточно времени до вашего чудесного воскрешения, чтобы порвать меня в клочья.

— Вот я и говорю, нужно было его предупредить, — опять завелась я.

— Тогда эта мышиная возня привлекла бы слишком много ненужного внимания. Была вероятность, что могли оказаться ненужные свидетели, и что тогда? Мы делаем все правильно, да и нет больше пути назад.

Может он, конечно, и прав, но я в этом никогда не признаюсь. Он уже почти дошел до обшарпанной деревянной двери, когда меня, наконец, заинтересовала моя судьба.

-Э-э-э, Жак, а что Вы меня так и бросите здесь одну и связанную?

— Придется, а то еще броситесь героически спасать саму себя из пламени огня.

— Ну, Жак! Ну, пожалуйста, я же даже не знаю, где нахожусь.

— Это флигель, мы совсем рядом от поместья. Полегчало?

— Нет, — крикнула я, заметив его намерение выйти. — А если я пить захочу, или в туалет?

— Придется потерпеть. Недолго.

— Я же ничего, кроме потолка не вижу.

— Поспите.

— Э-э-э, стойте! — завопила я, когда он уже открыл дверь. — Я обещаю являться к Вам после настоящей смерти, если Вы сейчас что-нибудь не сделаете.

Жак тяжело вздохнул и, вернувшись, подхватил меня на руки и перенес на стул у окна.

— Вот, любуйтесь. Считайте, что у Вас лучшее место в первом ряду.

Переведя взгляд в окно, я убедилась, что действительно, отсюда был отличный вид на поместье и близлежащие окрестности. Сомневаюсь, что кому-то еще удавалось наблюдать за собственной гибелью, вот такая вот я "счастливица".

Жак, не дожидаясь моих новых капризов, поспешил на главную сцену. И пока я нервно постукивала ногой по полу, упустила момент, когда этот камикадзе вернулся и одним движением завязал мне рот платком.

— На всякий случай, — пояснил он. — Мы слишком близко к дому, не хочу, чтобы Вы все испортили.

Я очень старательно помычала ему вслед, мысленно пообещав ему это припомнить. Тем временем события набирали обороты.

После появления дымка над крышей дома, начали раздаваться первые голоса, громко оповещающие жителей поместья о надвигающейся беде. Люди стали сбегаться и в растерянности оглядываться, выискивая среди зевак своих близких, чтобы убедиться, что они в безопасном отдалении от эпицентра пожара. Из конюшни выскочило несколько верховых посыльных для оповещения пожарной дружины в городе и ближайших соседей. От последней мысли стало совсем нехорошо. Вот сейчас он узнает, что беда, будет опять себя корить, что не досмотрел.

Остальные организовались и стали активно принимать участие в тушении пожара. Стаскивались ведра с водой, кто-то забегал и возвращался из поместья, вынося вещи и выводя зазевавшихся слуг. Среди самых активных участников я распознала Карла, который голосил больше всех и бестолково гонял людей по всему двору. Неразберихе еще больше способствовало то, что на улице сгущались сумерки, и с каждой минутой становилось только темнее. Центральный двор освещало только пламя, которое уже совсем бесконтрольно вырывалось из окон. Суета и сумятица не позволяла людям сделать хоть что-то, полезное в данной ситуации, а Сорел тщательно следил, чтобы паника и хаос не унимались. О том, что хозяева так и не появились, похоже никто не вспоминал, пока в центре событий не показалась Лола и не стала трясти Карла, что-то ему объясняя жестами и указывая на дом, непрестанно вытирая слезы. Я не знаю, плакала она от испуга за меня или, пока еще не чувствующей беды, ей разъедал глаза едкий дым, но Карл такому напору сдался быстро. Да и попробуй с ней поспорить, сама не раз натыкалась на непробиваемое упорство этой с виду слабой девочки.

Да и их спланированный сценарий наверняка предусматривал вмешательство Карла, как-никак именно он в итоге должен был найти полуживого Жака. Остается надеяться, что время они подгадали точно, так как меня уже саму стало настораживать такое долгое пребывание ДеБюси в пылающей постройке. Ну, тут я, правда, преувеличила, так как горело по-прежнему только хозяйское крыло, и пожар с завидным смирением не расползался по перегородкам. Не знаю, как им удалось это сделать, но все у них было под контролем, и дом спалить дотла никто не собирался.

И вот настал момент когда, героически зайдя в горящий дом, Карл направился на поиски хозяина с его непутевой женой. Их не было видно очень долго, и я стала переживать, как бы чего ни случилось. Они, конечно, меня очень разозлили, и я еще нескоро им прощу такую подставу, но и чтобы они пострадали, тоже искренне не хотела. Лола, переданная в заботливые руки матушка Эммы, стала всхлипывать и трястись от страха и переживания. Моей девочке было плохо и страшно, и меня бесила невозможность ей помочь. Ну, кому и что она могла рассказать? Зря только сердечко ей терзают, ироды.

Мое расстройство очень скоро превратилось в отчаянную боль, когда на манеже появились новые действующие лица. Уже издалека можно было разобрать возбужденное лошадиное ржание и громкий топот копыт, разносящийся в вечерней тиши. Кто знает, минуты то тянулись, то бежали сломя голову, так что, вполне возможно, была уже и ночь. Мне еще не дано было видеть людей, спешащих на пожарище, но мое зашедшееся сердце уже знало, кто может так загнать лошадей, торопясь в поместье ДеБюси. Три мужские фигуры подоспели вовремя, чтобы увидеть феерический выход их горящего здания управляющего, с перекинутым через плечо бессознательным телом. Жак очень натурально изображал полутруп и не проявил никаких признаков активности, когда его почти бесцеремонно скинули на кучу соломы у конюшни. Пока Зиди задавал вопросы прокопченному пытающемуся отдышаться Сорелу, Тристан лихорадочно осматривался, прощупывая взглядом толпу.

Я сидела, тревожно всматриваясь в любимую фигуру, и мысленно пыталась дозваться до него "Я жива, жива, почувствуй это!". Лебрен нервно запустил руку в волосы, растрепав идеальный хвост.

— Элизе, — позвал он отрывисто.

По тому, как он внезапно вздрогнул, я определила момент, когда именно он заметил зареванную Лолу, слепо смотрящую в горящие провалы окон. Его рука медленно опустилась вниз и сжалась в плотный кулак. У меня было ощущение, словно я сама физически почувствовала то, как холод сковал его окаменевшие плечи. Даже пристально наблюдая за всеми его действиями, сама не поняла, как он в одно мгновение смог оказаться рядом с Карлом. Одного с ним роста и комплекции Сорел не смог противостоять ярости Тристана, который с легкостью теребил управляющего как котенка. Я не могла расслышать, что именно он ему говорил, до меня долетало лишь нечленораздельное шипение и рычание. Зато теперь я поняла, почему Жак так настаивал на своей полной бессознательности.

Лебрен, схватив Карла за грудки, проскрежетал:

— Где?

Карл кивнул на горящее поместье и опустил глаза. Калейдоскоп эмоций на лице Тристана сменялся с невероятной скоростью. Ужас, горе, тоска, мука и неверие, которое быстро трансформировалось в решимость. Оттолкнув от себя Карла, он кинулся к дому.

У меня зашлось сердце как безумное: "Нет, Тристан, остановись!!!" Я задергалась в путах, надеясь освободиться, и с ужасом наблюдала, как Лебрен торопится в огонь. Слезы градом катились по моему лицу, застилая глаза пеленой, которую я не имела возможности смахнуть. Вид происходящего размывался и я с остервенением стала грызть веревки, до которых могла дотянуться. От этого занятия меня оторвал голос Люка Бийо:

— Маркиз Лебрен!

Маневр Тристана заметил и его управляющий, который, не тратя времени, поторопился за ним. Феликс вскинул голову на крик и, оставив Жака, которого все это время безрезультатно пытался привести в чувство, бросился следом за управляющим Тристана, который в силу своего возраста и комплекции не имел ни единого шанса остановить терзаемого страданием мужчину.

Зиди успел лишь в последний момент сбить Тристана с ног, пытаясь оттащить его от горящего поместья.

Выдох облегчения утонул во внезапном всхлипе истерики, я уже откровенно стонала и выла, не в состоянии наблюдать за развернувшейся борьбой. Мужчины катались по траве, рыча и ругаясь и раздающийся тоскливый рев "Элизе!!!", рвал мне сердце.

Вымотанные Зиди и Бийо с трудом сдерживали сопротивляющегося Тристана и остановить его смогли, лишь когда им на помощь подоспел Сорел. Навалившись втроем и придавив Лебрена к земле всей своей массой, они смогли, наконец, его обездвижить.

Тем временем огонь начал униматься, и все меньше копоти вырывалось из окон горящего этажа. Появившаяся бригада пожарных лишь махнули рукой, тушить уже не имеет смысла, само утихает. Следом за ним пошел дождь. Что за насмешка судьбы? Крупные редкие капли быстро превратились в плотный поток, льющий стеной. Несмотря на ливень, никто так и не ушел со двора, все так же бесцельно и печально глядели на парящие горячие каменные стены, не веря до сих пор, что все это действительно случилось. Четыре мужских тела, промокшие до нитки, так и лежали в траве, тяжело дыша.

Пройдут года, острота событий сотрется из памяти, но я никогда не смогу забыть эту сцену, когда любимый мужчина, лежащий на спине и придавленный весом сдерживающих его друзей, смотрел слепыми глазами в небо, не замечая воды, стекающей по лицу и волосам. Лишь пальцы с силой зарывались в землю, оставляя борозды и вырывая траву.

Недалеко от них Матушка Эмма, не отрывая широко раскрытых глаз от дома, все время повторяла:

— Ну как же так? Как же так?

У ее ног стоя на коленях, беззвучно рыдала Лола, пряча лицо в руках. Карл, не выдержав, поднялся и направился к ней. Подняв ее с колен и прижав к своей груди, гладил по спине, умоляюще шепча:

— Любимая, не надо так, пожалуйста. Не трави мне душу, Лолочка.

Не вижу смысла в будущем мстить Карлу. Он сейчас получит больше душевных мучений, чем я смогла бы придумать в отместку за то, что они наворотили. Сорел уже наказал себя слезами Лолы, и я уверена, что не раз пожалел о содеянном.

На куче сена зашевелился Жак, подавая первые признаки жизни за все прошедшее время. Надо отдать ему должное, редкая выдержка. Приподнявшись и облокотившись спиной о конюшню, тяжело поднялся, очень натурально выражая растерянность и совершенное непонимание.

Зиди и Бийо, убедившись, что Тристан больше не пытается наделать глупостей, увлекли его за собой, поднялись и направились к Жаку. Такого Жак не ожидал иначе не спешил бы подниматься на ноги, потому как, подойдя к нему Лебрен выразил свое соболезнование в весьма красноречивой форме. Один четкий удар в лицо и ДеБюси на этот раз теряет сознание уже по-настоящему.

Опустошенный бессмысленной злобой, Тристан опустился на сено.

— Это я виноват, надо было ее забрать и плевать на все, — запрокинув голову и уперевшись затылком в деревянную стену конюшни, прохрипел Лебрен сорванным голосом. — Она была бы жива.

— Ты не мог предусмотреть все, — положил ему руку на плечо Зиди.

— Должен был, Феликс. Должен был.

Тристан поднялся на ноги и, пошатываясь, ушел в темноту, оставив мое сердце истекать слезами. Это было невыносимо: наблюдать за страданиями любимого человека и не иметь возможности помочь и утешить. Как страшно быть беспомощным там, где было бы достаточно одного твоего слова, чтобы прекратить мучения.

Я тихо плакала от его боли, от своей печали, от злости на обстоятельства, от страха перед будущим.

Только к утру двор перед поместьем опустел, а я изведенная переживаниями уснула.

Проснулась от чувства, что кто-то на меня смотрит. Открыв глаза, я огляделась и обнаружила себя лежащей на узкой кровати в незнакомой мне комнате. Рядом сидит Тристан, изучая меня холодными глазами.

— И правда, Вы оказались на редкость зубастой.

Сердце замерло от ужаса, вот оно то, чего я боялась больше всего. Его разочарования и безразличия.

— Тристан я могу все объяснить, — с трудом действуя затекшим телом, села.

— Что именно, Элизе? Вашу ложь, которой Вы пичкали всех вокруг и меня в том числе? Или Вашу мнимую смерть, которая стала последним ударом, убившим во мне все то, что мне казалось невероятно важным? — Спокойный холодный голос заставлял леденеть душу.

— Тристан, послушайте... — предприняла я еще одну попытку дозваться до него. — Я понимаю, это сложно принять, но я делала то, что считала правильным. Однако, Вы всегда были для меня важнее.

— Очень сложно в это поверить, особенно теперь, когда мне стало известно, что совершенно ничего о Вас не знаю, — при этих словах он окинул меня таким взглядом, как смотрят на насекомое, попавшее в суп.

— Тристан, я люблю Вас, — голос предательски дрожал, а слезы сами катились по щекам.

— Кому это теперь нужно? — равнодушно произнес он и, встав, отправился к двери.

— Тристан! — кричала я ему вслед. Тело слушаться так и не желало, сопротивляясь любым попыткам последовать за Лебреном. Нет ничего более страшного, чем слабость и беспомощность, особенно когда в этот момент решается твоя судьба. — Тристан!!!

— Тристан!!! — в ужасе кричала я, срывая голос. — Тристан!!!

Глава 16

-Элизе! — Кто-то дернул меня за плечо.

Я распахнула глаза и резко села, диким взглядом смотря в уставшее лицо Жака, украшенное поразительного оттенка синяком.

— Вам приснился дурной сон.

Сон? Это был сон?! Секундное облегчение, и вот я уже вспомнила, что зла на него. Даже его потрепанный вид не мог унять ярости, клокотавшей внутри. Свое кровожадное настроение скрыть не удалось, и потому от первого тычка он увернулся, а я со всего маху улетела назад на кровать. Но и я уже не новичок в разборках с ДеБюси, потому пинок из положения лежа пришелся прямо в цель. Жак, согнувшись, схватился за пострадавшую часть тела.

— Ой.

— Ой? Просто ой? Вы хоть представляете, что наделали?

— Глупость, — прохрипел он, потирая ушибленное место.— Потому что нужно было сначала убедиться, в Вашей вменяемости, и только после этого освобождать Вас от веревок.

Он действительно считает, что я расположена шутить?

— Вы заставили меня смотреть на мучения близких мне людей, — заверещала я так, что Жак поморщился и зажал уши.

— Неправда, смотреть Вы сами попросили, — напомнил он мне.

Ну, здесь он конечно прав, но это его совсем не оправдывает.

— Который час? — Можно сколько угодно выяснять, кто виноват, но сейчас уже важнее, что с этим делать.

— Время к ужину.

Я застонала в голос и провела уже свободными руками по лицу. Потертые веревками запястья саднило, но меня это мало волновало, как и то, что в желудке бурчало, а во рту раскинула свои просторы Сахара. Неужели уже прошло столько времени?

— Как обстановка?— Я поморщилась от прозвучавшей фразы, прям шпионский детектив какой-то.

— Все в порядке, Вы официально мертвы. Похороны завтра утром, поместье восстанавливается, а еще мне прислали целый ворох записок с соболезнованиями. Впервые в жизни видел такое количество корреспонденции одновременно.

— Рада за Вас, — без энтузиазма поздравила я.

— Так, план следующий. Сейчас я Вас провожу подвальным коридором в гостевую комнату, там приведете себя в порядок, вернемся сюда, и Карл сопроводит Вас в поместье Лебрена. К этому времени достаточно стемнеет, чтобы Вы смогли незаметно добраться до места без лишних свидетелей, а дальше дело за Вами.

Надо же, как все просто? А я-то голову ломаю, как дальше быть! Да он же мне только, что практически глаза раскрыл, и как после этого на него не молиться?! Проглотив злой сарказм, тяжело вздохнула. Зависело бы все только от меня, я была бы рада, но боюсь, что мне придется принять правила чужой игры. Сегодня все решения принимать буду не я. Остается только надеется, что казнь будет быстрой.

ДеБюси помог мне подняться и мы, не спеша, так как переставлять затекшие ноги было мучительно тяжело, направились к лестнице, ведущей в подвал. Оказалось, что все близлежащие постройки были объединены общим подземным тоннелем и именно так меня и вынесли из дома незаметно для многочисленных обитателей. Комната была уже готова к моему появлению: сложенные простыни, заменяющие тут полотенца, выглаженное платье, туалетные принадлежности на столике у зеркала, накрытый стол и дымящаяся кружка чая. Горячий душ снял усталость, ломоту в мышцах и разогнал кровь, возвращая краски лицу. С трудом распутав всклокоченные волосы и натянув на себя очередное платье с турнюром, приготовилась ждать Сорела. Проглотить хоть кусочек мне так не удалось, я смогла заставить себя только маленькими глотками выпить бодрящий напиток.

Злость на эту парочку заговорщиков ушла, сменившись нервным ожиданием судьбоносной встречи. Мосты сожжены, и уже невозможно что-то изменить или исправить, теперь остается только выслушать вердикт Тристана. Пан или пропал.

Легкий стук и несмело отворенная дверь рассказала мне о том, что сегодня приговора жду не только я.

— Входите, Карл, пистолеты я оставила в другом платье.

— С пистолетом я смог бы справиться. Вы — совсем другое дело, — присел Сорел подле меня.

— Да, что уж теперь-то, — махнула я рукой.

— Готовы?

— Нет, и не буду, так что идемте сразу.

Поднялась и направилась на выход, и с каждым шагом внутренний гул все больше напоминал набат.

Все тот же подвал, очередной тоннель и секретная дверь, выпустившая нас в густой кустарник. Неужели теперь вся моя жизнь это постоянное подполье? А ведь сложись все благополучно, не можем же мы всем говорить, что я просто очень похожа, на новопреставившуюся. Хотя о чем это я? Может мне и не придется об этом думать.

Я говорила, что обстоятельства не могут быть хуже? Я оказалась неправа. Этот... Карл привел лошадь с дамским седлом! А я-то думала, что они побоятся в ближайшее время экспериментировать с моей выдержкой. Вот только никаких моральных сил спорить не было и потому, безропотно залезла на незнакомую мне прежде конягу. Трясло меня нещадно, так что в глазах все рябило, а зубы периодически щелкали с громким звуком. К моменту, когда настало время спешиваться, я практически мешком свалилась с этой клячи, поклявшись про себя, что ноги моей... вернее...хм...не сяду я больше верхом, вот.

С трудом размяв ноги, спросила:

— Вы что специально решили меня добить, чтобы не мучилась?

— Не добить, конечно, но таки да, специально, — совершенно спокойно сказал Карл.

— Что? — От изумления я спросила это почти ласково.

— По большей части, чтобы отвлечь, Вы так сосредоточенно следили, как бы ни соскользнуть с седла, что сами не заметили, как оказались на месте.

Оглядевшись, я с изумлением узнала садовые насаждения поместья Лебренов. Отвлекли, так отвлекли. Ой, а ведь я так костерила этих двоих, что даже не успела подумать, что именно буду говорить Тристану. Я плохо представляла нашу беседу, так как до сих пор не верилось, что все это по-настоящему. Ой, как страшно-то.

Первый шаг в сторону дома дался мне тяжело, я практически неимоверной силой воли заставила подниматься ноги, чтобы они могли сдвинуть меня с места. А потом меня осенило: "Там Тристан, всего в нескольких метрах от меня!". И как эта гениальная мысль умудрялась мимо меня проходить? Ведь это оказался единственный, но самый действенный стимул для того, чтобы я не просто пошла к дому, а практически побежала, сдерживаемая только Сорелом. Он меня одергивал, и ему это удавалось, только потому, что я не знала, как попасть внутрь. Судя по его целенаправленным движениям, он точно знал, что нужно делать, и я теперь уже с помощью силы воли пыталась сдерживать рвущееся к Лебрену тело.

— Стойте, — окликнул меня Карл.

— Что еще? — нетерпеливо переминаясь на месте, спросила я.

— Наденьте, а то доведем до приступа какого-нибудь случайного прохожего, — внес вполне разумное предложение Сорел, стаскивая с себя и накидывая на меня длинный плащ и набрасывая мне на голову капюшон.

Учитывая разницу в росте и габаритах, я оказалась похожа на летучую мышь с аномально длинными крыльями, которые волочились за мной как длинный хвост.

— Чудесно, — не очень честно оценил мой вид Карл, взяв за руку, повел дальше.

Заходили мы через черный вход. И правильно, через парадный покойников не впускают, да и дворецкого жалко, а то еще заикой останется. Нам никто не встретился, и вообще уж слишком тихо было, на мой взгляд.

Карл, к счастью для меня, отлично ориентировался в доме, благодаря чему мы быстро и без ненужных проблем добрались до центральной части поместья. И как бы он ни торопился, для меня это все равно было слишком медленно. Меня практически скручивало нервное нетерпение и нарастающее беспокойство. Лучше сейчас, пока адреналин кипит, а то потом опять начну ногти грызть и печали предаваться.

— Идите, — шепнул мне Карл.

А мне больше и не нужно было, я сорвалась с места как болид на Формуле один. Мне даже не мешали развивающиеся и путающиеся полы длинного плаща. Да что там, меня не смог свернуть с пути даже, неожиданно появившийся на лестнице, Феликс Зиди.

Наверняка, вытянутая физиономия растерянного офицера канцелярии жандармерии редкое зрелище, но мне было некогда им любоваться. Пробегая мимо и нечаянно снося Феликса с лестницы, прокричала:

— Я потом извинюсь! — и больше не задерживаясь ни на секунду, помчалась дальше.

Грохот за моей спиной не заставил обернуться, даже не заинтересовал, у меня была цель, самая важная для меня. И то, что я попутно могу кого-нибудь покалечить, меня мало волновало.

Вот он, долгожданный второй этаж. Вот она, эта дверь в каминную комнату, разделявшую нас два дня назад. Не знаю, откуда мне было известно, но я была абсолютно уверена, что он там, именно в той комнате, которая стала нашим маленьким убежищем. Застыв у двери, приложив ладонь к деревянной поверхности, и уперевшись в нее лбом, попыталась восстановить сбившееся от бега дыхание. Борясь с диким сердцебиением и дрожью в руках, не сразу услышала тихие шаги, которые замерли рядом со мной.

Легкий разворот головы и я упираюсь взглядом в маркизу Лебрен, которая медленно и спокойно, протянув руку, стянула с моей головы капюшон. Она невозмутимо смотрит мне в глаза и молчит. Моя растерянность переросла в страх, а потом в железную решимость, что я все равно увижу Тристана, даже если Эва будет против. Она, дождавшись, когда мои внутренние метания придут к единому знаменателю, одобрительно кивнула.

— Иди и верни мне сына, — тихо сказала она, и по-матерински погладив меня по голове, ушла, оставив меня растерянную и немного сконфуженную всей этой сценой.

Я даже не подозревала, насколько важным для меня стало мнение этой женщины. Неожиданно для меня ее поддержка стала именно тем компонентом, которого мне не хватало, чтобы полностью придти в себя и собраться.

Глубоко вздохнув, я толкнула холодное дерево, открывая перед собой дверь. Капюшон, лежащий на плечах, совершенно не скрывал моего лица, но мужчина даже не взглянул на него. Он сидел, откинувшись, в мягком кресле с высокой спинкой в белой расстегнутой рубашке, черных брюках, заправленных в высокие сапоги. Распущенные длинные волосы лежали на его плечах и почти пустая стеклянная бутылка с вином в руке, свисающей с подлокотника кресла. Глаза хоть и были открыты, но совершенно слепо смотрели на пылающий огонь в камине. Комната была в жутком беспорядке: перевернутая мебель, разбросанная бумага, содранные гобелены и разбитые бутылки.

Облизав вмиг пересохшие губы, я попыталась хоть что-то сказать, но язык не слушался, и я так и не могла сдвинуться с места.

— Убирайтесь, — совершенно трезвым голосом, несмотря на количество выпитого, прохрипел Тристан.

Я не шевельнулась, надеясь, что это он по инерции сказал и ко мне это не относится. А что, чуть-чуть самоуверенности мне бы сейчас не помешало.

— Убирайтесь, — на этот раз уже гаркнул он и, запустив бутылку в камин, резко развернулся в кресле, намереваясь выставить навязчивого гостя.

Окрик заставил вздрогнуть, но с места я не сдвинулась. Сердце замерло, дыхание остановилось, руки сжались в кулаки. Злой, измученный и рвущий мне сердце взгляд остановился на мне. Тристан застыл. Я боялась сделать вздох или моргнуть, только чтобы не потерять этого контакта с любимым. Пусть только взгляд, но мне это было жизненно необходимо.

— Элизе, — не произнося вслух, одними губами проговорил он.

Я сделала первый и самый сложный шаг в его сторону. Еще один и еще. За все это время Лебрен даже не шелохнулся, боясь спугнуть видение. Борясь с внутренним оцепенением, я все же смогла разлепить губы:

— Здравствуй, Тристан.

Наверное, не так начинают судьбоносный разговор, но ничего другого в голову не шло.

Лебрен от звука моего голоса зажмурился и уже в голос простонал:

— Элизе, любимая.

Любимая? Да. Любимая. Только прошу тебя, не забывай об этом, когда я буду рассказывать, как врала тебе. Но я не успела и звука произнести, как услышала:

— Я так часто слышу Ваш голос. Если это безумие, хочу чтобы оно оставалось со мной. Только не уходите, Элизе.

Я закусила губу, чтобы не застонать в голос. Столько тоски и боли в любимом голосе! Они сводили меня с ума, медленно убивая. Сердце разъедало, как соль открытую рану, а излишки этого яда стекали мокрыми дорожками по щекам.

— Тристан, простите меня, — прорыдала я, приблизившись к креслу вплотную.

Все так же, не шевелясь и не открывая глаз, он напряженным голосом возразил:

— Нет, любимая, это я во всем виноват. Это я не уберег.

Ватные дрожащие ноги больше просто не держали и я, тяжело опустившись подле кресла, повторила, заливаясь слезами:

— Простите меня, Тристан.

— Не плачьте, Вы никогда не должны плакать, — встрепенулся он и, прижав свою ладонь к моей щеке, принялся стирать влажные следы.

Я точно уловила момент, когда он, наконец, осознал, что это не сон и не видение. Он замер и, с неверием смотря на меня, поднял руку, на которой остались мои слезы. То, что все это реально, ему не объяснило ни мое появление, ни мой голос, зато рассказал сырой след на коже.

— Элизе, — с робкой надеждой позвал он меня.

Так хотелось насладиться его радостью, разрешить себе хоть немного счастья прямо сейчас, но больше нельзя тянуть. И как бы страшно мне ни было, я должна рассказать ему правду.

— Элизе, — благоговейно проговорил он и потянулся к моему лицу кончиками пальцев.

— Маркиза Элизе ДеБюси погибла вчера на пожаре, — с трудом шевеля языком, произнесла я.

Тристан дернулся и, схватив меня за руку, доказывая себе, что я совсем не призрак.

— Я не понимаю, — вынужден был признать он, поглаживая мою ладонь, как будто только чувствуя мое тепло, он может сосредоточиться на разговоре.

С трудом поднявшись, я выпрямилась во весь рост.

— Элизе, — забеспокоился Тристан.

— Мое имя — Елизавета Сорокина, — и немного тише. — Лиза. Меня зовут Лиза.

Лебрен прикрыл глаза, и теперь уже я крепко держала его пальцы, боясь потерять ниточку связывающую нас. Тяжело сглотнув комок в горле, быстро заговорила:

-Я не знаю, как все это объяснить, это и невозможно уместить в двух словах, но очень прошу Вас выслушать меня.

И стала торопливо говорить, пока он не прервал меня, в надежде, что он сможет разобраться в том потоке слов, который я на него выливала.

-Я не француженка, — начала я с малого. — И не маркиза, в смысле, что и до мнимой смерти ей тоже не была, и не отношусь к аристократии. И замужество — это была работа — не более, и была бы таковой, если бы один, не в меру предусмотрительный товарищ не раздобыл документы. И смерть, как видите, тоже ненастоящая. А еще, раз уж всю правду, то всю. Вы, наверное, решите, что я сумасшедшая, но дело в том, что я не из этого времени. Только не спрашивайте, как так вышло, сама не знаю.

Я со словами выпускала воздух и под конец замолчала, опустошенная, как сдувшийся воздушный шарик. Тристан медленно поднялся и стоя напротив, по-прежнему держа меня за руку, внимательно смотрел мне в глаза. Я знаю, что там он читал, правду ли я ему говорю. А я, не отводя взгляда с широко распахнутыми веками, ждала его вердикта, полностью доверяя ему решение.

— Вот такая я: простолюдинка, покойница, да еще и сумасшедшая. Но я люблю Вас, Тристан, и если я Вам нужна, то я буду рядом, несмотря ни на что. Если же нет, то обещаю, что Вы больше никогда обо мне не услышите, только не держите на меня зла.

Опустив голову, я через силу произнесла последнюю фразу, давясь словами и желая откусить себе язык за них.

— Нужна ли я Вам такая? — поторопила его я, не в силах больше выносить эту неопределенность, которая забирала последние силы и рвущую душу в клочья.

— Глупая, — тихим хриплым голосом сказал он. — Только такая мне и нужна.

Потянув меня ближе к себе и прислонившись своим лбом к моему, мягко обнял меня за плечи, шепча:

— Мне безразлично, какие обстоятельства привели Вас ко мне, но знайте, что теперь я Вас не отпущу.

А руки при этом все крепче сжимают меня, как будто я собираюсь сбежать. Не дождется. Подняв руку, я провела ей по свободно падающим прядям, наслаждаясь их мягкостью и прохладой.

— Не отпускайте, пожалуйста, только не отпускайте, — дрожащие пальцы вцепились в ворот его рубахи, и нервно улыбающиеся губы произносили слова с умоляющей интонацией. — Любимый...

Я уткнулась носом ему в грудь там, где кожа не была прикрыта тканью и, втянув его запах, провела по ней губами. Его вкус и запах рождали что-то дикое и первобытное, что заставляло прижиматься теснее и вжиматься в Тристана.

Лебрен задышал тяжелее и мягкие объятья стали напоминать железные оковы.

— Это какое-то безумие, — почти прорычал он.

— Оно взаимно, — просипела я в ответ и, не сдержав тихого стона, кончиком языка провела по его ключице.

Конечно, я знала, что у любого человека есть границы терпения и сдержанности, но так привыкла к его самоконтролю, что невероятно изумилась, оказавшись лежащей на ковре среди разбросанных бумаг, придавленной огромным мужским телом. Но не он один страдал от сдерживаемого желания, я все это время горела в том же огне, и потому, долго сдерживаемая и вдруг вышедшая из-под контроля, первобытная страсть вспыхнула в моей крови с не меньшим жаром. Его губы и руки были повсюду, я отчетливо слышала тихий рокот в его груди, заменивший мне самые изысканные признания. Разве можно сомневаться в чувствах мужчины, который в порыве невероятной нужды в тебе, рвет зубами лиф платья, не способный остановиться для того, чтобы развязать шнуровку. Еще не совсем пришедшая в себя от водоворота событий, была способна пока, только беспрекословно подчиняться его действиям и следовать за ним туда, где я буду принадлежать ему.

Мой очередной стон был заглушен глубоким поцелуем, крадущим мой голос. Я дарила ему свое дыхание, он делился со мной своим. Его хрип, мой стон. Он ведет рукой по моему телу, я выгибаюсь, ловя прикосновение. Он и я. Я и он. Одно целое. Неразделимое.

Я понимала, что сейчас ему нужно подтверждение, что я рядом с ним, что это действительно реальность и пусть он хочет получить именно таким способом истинно мужским, хозяйским.

Резкий рывок рукой и верх платья больше не прикрывает меня от его взгляда, от его ладоней от его губ. Боже мой, как же хорошо! Обнаженное тело местами трется о ткань его рубашки, чем раздражает мои оголенные нервы и больше не в состоянии терпеть этой пытки, я яростно принялась стягивать мешающий мне предмет одежды с Тристана. Пару секунд возни и вот он прижимается ко мне, заставляя таять от удовольствия. Кожа к коже.

Его сильная рука, прочертив дорожку от плеча к талии и ниже, потянула подол юбки выше, оголяя бедра и избавляя меня от лишних предметов гардероба. Я с удовольствием бы сняла мешающее двигаться платье, но на это ушло бы время, тратить которое было отчаянно жаль.

Его рот терзал мою грудь, шею и губы, я уже громко стонала в голос. Но меня не беспокоило, услышит ли кто нас, а Тристан вообще перестал воспринимать действительность. Его действия становились все отрывистей и неистовей, он перестал контролировать происходящее и отдался инстинктам.

Одно плавное тягучее движение и мой вскрик боли слился с его диким рыком. Выгнувшись дугой, вцепилась ногтями ему в плечи, хватая ртом воздух. Немного болезненные, но невероятные по своей сути ощущения не возможно было прочувствовать одномоментно. Саднящая боль очень мешала насладиться происходящим в полной мере, но это было и неважно. Сейчас я упивалась свое властью над телом и эмоциями этого невероятного мужчины. Он иступленно двигался, неустанно целуя, облизывая и покусывая. Он не видел, не слышал и не чувствовал ничего, кроме меня, а я, зарывшись руками в его распущенные волосы, млела от ощущения того, что я являюсь центром его вселенной, и я сделаю все от меня зависящее, чтобы так было всегда.

Толчки становились быстрей и отрывистей, пока волна экстаза не накрыла Тристана, проходя по телу волной дрожи.

Его расслабленная тяжесть не причиняла мне неудобства. Более того, я, ощущая его всем своим существом, чувствовала себя невероятно счастливой. Поглаживая ладонями его все еще подрагивающие плечи, впитывала в себя его тепло и запах, мечтая, чтобы они всегда оставались со мной.

Лебрен тяжело вздохнув, с трудом сдвинулся и, увлекая меня за собой, лег набок. Пряча свое лицо на моей груди, и крепко прижимая меня к себе, прохрипел:

— Я только что умер и попал в рай.

В ответ я лишь поцеловала его в висок, продолжая бесцельно перебирать его волосы. Черный шелк струился по моим пальцам и завораживал блеском в свете живого огня.

— Извините меня, я был груб, — покаялся он, согревая своим дыханием вершинку моей груди.

— Нисколько. Все было... потрясающе, — с трудом выговаривая слова, нашла я определение своим ощущениям.

— Вы, как всегда, оправдываете меня, маркиза.

— Я не маркиза, — тяжело вздохнув, напомнила я ему.

— Вы — маркиза, — приподнявшись на локтях и глядя мне в глаза, сказал Тристан. — Вы — Моя Маркиза!

— Звучит почти как предложение, — пошутила я от смущения.

— Нет, это не предложение, — нахмурился он. — Это решение, которое не обсуждается.

Я не знаю, что принято говорить в такой ситуации и что делать, но мне не пришлось об этом думать, так как меня очень качественно отвлекли, пригласив поучаствовать в сладком поцелуе. И когда я уже совсем забыла, о чем мы говорили, Тристан, отстранившись, ни капли не смущаясь своей наготы, поднялся на ноги. Я жадно впитывала его совершенный образ, когда он, с легкостью подхватив меня на руки, понес в свою комнату. По пути я, не в состоянии остановиться и взять себя в руки, не прекращая, трогала, щупала и поглаживала все, до чего могла дотянуться. Меня мягко поставили на ковер у кровати и стали осторожно освобождать от остатков того, что совсем недавно было платьем. Чувствуешь себя богиней, когда такой мужчина, как Лебрен, стоя пред тобой на одном колене, медленно распутывает шнуровку, не забывая приласкать каждый сантиметр освобожденной кожи. Зачем слова, когда каждый жест и действие кричит о всепоглощающей нежности и бушующей страсти.

Когда остатки ткани соскользнули к моим ногам, Тристан отчетливо хмыкнул, то ли удивленно, то ли озадаченно.

— Необычно, — блеснул он глазами.

И правда, стрижка под ноль, наверняка, встречается ему впервые.

— А то! — Улыбнулась я в ответ, так и не способная вытащить пальцы из его волос. Вот он, мой личный фетиш.

-У Вас всегда есть чем поразить, — повел он пальцами ниже по бедру, пока не наткнулся на след потери невинности.

Ой, как же сильно кто-то удивился! Немудрено, что не заметил раньше, с таким-то рвением.

Он мягко провел рукой, стирая след и обняв руками мои бедра, уткнулся лицом мне в живот. Щекоча губами и дыханием сипло проговорил:

— Прости, родная моя, я даже не подумал, что могу причинить тебе боль.

-О, мы все же перешли на "ты"? — решила отвлечь его я.

Он поднялся и, притянув меня к себе, спросил:

— Возражаешь?

— Нисколечко, а то очень напоминает бородатую шутку: "Совместно проведенная ночь еще не повод для знакомства".

Тристан смеялся долго и заразительно, потому мы, завалившись на постель, еще долго хохотали. А я радовалась, что хоть иногда мой бескостный язык приносит пользу, ведь ничего так хорошо не лечит стресс, как искренний смех.

И как бы я не провоцировала Лебрена на продолжение любовного марафона, меня ласково расцеловали, укутали в одеяла и, крепко обняв, настояли на отдыхе. Так как он не подумал о том, чтобы прикрыться, я прекрасно видела, что ему стоило больших усилий, чтобы не наброситься на меня оголодавшим варваром. Заботливый.

Напряжение, сковывающее меня последние дни, осталось позади, сменившись невероятным утомлением, и потому, стоило только расслабиться мышцам, как сон запустил свой туманный морок. Засыпая, я четко чувствовала нежные объятья, ласковые губы и слышала такие правильные слова: "Люблю тебя, родная".

И я, счастливая, зажимая в кулачке прядь его волос, шептала в ответ: "Люблю тебя".

Утро началось не менее приятно, чем закончился вчерашний вечер. Будили меня самым, на мой взгляд, действенным способом, а именно показывали, насколько меня не хватает любимому мужчине. Меня гладили, ласкали, нежили, целовали, поглаживали и вообще красноречиво давали понять, что без моего участия обойтись совсем не могут. Я не стала спорить и приняла активное участие в действиях. В результате, думаю, проснулись не только мы, но и как минимум весь хозяйский этаж.

На этот раз, не имея преград и ограничений, я всецело прочувствовала, что такое не только быть желанной, но и жадно желать самой. Нет ничего более пьянящего и невероятного, чем взаимное утоление накопившейся телесной потребности. Я вообще смутно понимала, КАК я могла жить и не знать о том, что так бывает? Как можно не чувствовать запаха океана, как можно не ощущать тепло его кожи, как можно не слышать стука его сердца. Я изливала на него всю накопившуюся тоску, он рассказывал своими прикосновениями, как плохо ему было без меня. Мы вместе возносились к вершине, с которой падали в бездну, разлетаясь на миллиарды осколков блаженства. Это был взрыв, экстаз, космос.

Уставшая, покрытая испариной, запыхавшаяся и бескрайне счастливая, я блаженно улыбалась, лежа на груди Тристана.

— Такое доброе утро... — мурлыкнула я.

— Разбудил? Извини, я соскучился, и ждать сил больше не было, — вот только ни капли раскаянья я в его голосе не уловила.

— А у меня нет сил даже, чтобы просто пошевелиться, — потягиваясь как кошка, пожаловалась я.

— Тебе и не надо, — поцеловали меня в висок. — Я буду носить тебя на руках.

Я улыбнулась такому предложению, а спустя какое-то время поняла, что он совершенно не шутил. Меня сносили в душ, вернули на руках в комнату, усадили на кровать, одели в длинный мужской халат и понесли в соседний кабинет. Он утверждал, что есть очень важное дело, которое он не хочет откладывать, и потому я иду с ним заниматься этим срочным нечто. Ну, как иду... Перемещаюсь на руках Лебрена. Он полностью одет по всем правилам мужского костюма, и я вся такая в халате на голое тело входим в кабинет и застаем упоительную картину спокойного светского завтрака.

Феликс Зиди и маркиза Лебрен, не обращая внимания на наше фееричное появление, пили чай спокойно беседуя.

— Доброе утро, — невозмутимо поздоровался Тристан, устраивая меня на стуле рядом с собой. — И давно мы завтракаем в моем кабинете?

— Последние минут двадцать, — спокойствию маркизы можно было позавидовать.

— Доброе утро, — безнадежно краснея, решила быть вежливой.

— Доброе, — улыбнулась она.

— Какие планы на сегодня? — поддержал разговор Тристан.

-Я сегодня намерена посетить похороны маркизы ДеБюси, — поделилась намерениями Эва.

У Лебрена нервно дернулась рука.

— Может, хочешь сам принять участие в столь занимательном мероприятии? — подняла бровь маркиза. — А если никто из нас не объявится, это будет выглядеть как минимум невежливо, как максимум подозрительно.

Эва замолчала, задумавшись, потом приняв какое-то решение, вытащила из складок платья скрученный листок бумаги, перевязанный черной лентой.

— Возможно, я должна была отдать его тебе уже давно, но очень не хотелось, чтобы это письмо повлияло на твою жизнь. Теперь вижу, что знание или незнание своей судьбы не может что-то изменить.

— Бабушка, — понимающе кивнул Тристан.

— Она, — подтвердила маркиза и протянула бумагу сыну.

При развязывании ленты из рулона выпало две страницы. Ему хватило всего две минуты на прочтение витиеватых букв. Пока он был погружен в послание, я как на иглах ерзала и не знала, куда деть руки. Почему-то было боязно из-за того, что есть нечто, заранее предначертанное, и неизвестно, чем это обернется для меня. А затем, Тристан спокойно, не выказав особых эмоций, протянул письмо мне. Это хорошо?

Я опустила глаза на письмо. Прочитанное оставило совершенно неоднозначное впечатление. Я не знаю радоваться или печалиться такому посланию. Чувствуешь себя не очень уютно, когда понимаешь, что кто-то много лет назад уже предвидел все, что случилось с нами. Как будто за тобой подсматривали, и вообще, ты не имеешь выбора в своей жизни. А с другой стороны, накатывает облегчение оттого, что все это не ошибка, что все так, как и должно быть. Значит, Тристан это не случайность в моей жизни и не временный эпизод и что я не украла чужую жизнь. Всегда меня страшило больше всего то, что я оказалась здесь по невероятной ошибке и своим появлением изменила судьбу других людей. Что возможно, забрала у какой-то другой женщины Тристана. А выходит, что он мой. Был, есть и будет.

Плохо ли, что он получил письмо так поздно? Наверное, все же нет, не хочу думать, что он мог заинтересоваться мной только из-за подсказки всевидящей бабушки. А так выходит, что это был его выбор. Вольный или невольный, это уже другой вопрос, который скорее все же не к нему, а к судьбе.

Пока погрузившись в себя, решала, тревожит меня это письмо или успокаивает, в семейную беседу вмешался Зиди:

— А мне можно узнать, чем вас решила порадовать бабушка Изольда.

— Конечно, — легко согласилась я. — Вот только тогда нам придется Вас убить.

Феликс подавился булочкой и, прокашлявшись, отказался от своей идеи:

— Тогда я, пожалуй, воздержусь от любопытства, раз уж это касается только Вас двоих. В любом случае остается один очень важный вопрос: как быть дальше? Ведь мадмуазель Элизе, официально мертва и в то, что невеста Тристана совершенно случайно на нее похожа, никто не поверит.

— Решение уже существует, — совершенно спокойно сказал Тристан и продемонстрировал вторую страницу послания. Это оказалась купчая на поместье в Англии. Неужели он решит поменять дом только чтобы обезопасить меня?

— Кардинально, — прицокнул Феликс.

— Зато надежно, — сказал Тристан и ласково погладил меня по руке.

Я чуть не прослезилась, понимая, что для него переезд — это сущий пустяк по сравнению с тем, что подарила ему жизнь. Да и вообще, может зря я сомневалась, ведь если Изольда оставила документы на дом значит, точно была уверена, что они нам пригодятся. Правильно говорят, что все гениальное просто. Не хочешь, чтобы тебе задавали неудобные вопросы, смени условия игры.

— В конце концов, это сравнительно недалеко, но при этом вероятность встретить там знакомых, которые видели маркизу ДеБюси лично, минимальна. За семейным гнездом присмотрю, а через несколько лет вполне безопасно будет приезжать сюда самим, к этому времени людская память сотрет то, что помнить не нужно.

— Звучит, по крайней мере, неплохо, — поддержал Зиди.

— И разумно, — подтвердила Эва.

— Уладим кое-какие формальности и уедем, — спокойно принял решение Тристан.

— Отлично, занимайся делами, мне уже пора, а то будет некрасиво опаздывать на прощание с усопшей.

Маркиза грациозно поднялась, демонстрируя свой траурный наряд, и спрятала лицо за черной вуалью.

— Главное, удержаться и не испортить представление, — хохотнула она.

Она почти дошла до двери, когда я остановила ее вопросом:

— Маркиза, — обратилась я к ней. — Не могли бы Вы передать просьбу Жаку, чтобы он прислал хотя бы часть моих вещей?

— Конечно, дорогая, а пока можете воспользоваться моим гардеробом.

Я опустила глаза на халат и утвердительно кивнула, в данных обстоятельствах выбирать не приходится.

— Даже не буду спрашивать, что стряслось с вашим вчерашним платьем, — как будто сам себе сказал Феликс, но ехидная улыбочка подтвердила догадки, что он сделал так, чтобы мы это обязательно услышали.

И ничего удивительного, что вазочка с вареньем на узком письменном столе покачнулась и надо же, совершенно случайно опрокинулась на колени Зиди.

Феликс подскочил в надежде, что успеет спасти форму, но красноречиво стиснутые зубы, стали приятной картиной, для моего эго.

— Ох, Тристан, — скорчила я умильную рожицу, — Я, кажется, испортила твой ковер.

— Мадмуазель, вазочка из очень тяжелого хрусталя и Вы могли испортить не только ковер Тристана, но и его друга.

— Это уже кто-то сделал до меня, — отмахнулась я.

Мужчины рассмеялись.

— На Вас даже разозлиться невозможно, — признал Феликс. — Этим и пользуетесь.

— Считайте, что это своеобразное эволюционное преимущество.

— Феликс, мне нужны бумаги на имя маркиза и маркизы Лебрен. Сможешь сделать до завтра? — отсмеявшись Тристан, перешел к делам.

— Думаю, что успею. Прямо сейчас направляюсь в Париж. Жду завтра после обеда, — деловито заверил Зиди и, больше не тратя времени, поднялся из-за стола.

— Спасибо, Феликс.

Он кивнул и вышел из комнаты.

— Мне жаль, что из-за меня у тебя столько сложностей, — опустила я глаза и сосредоточенно принялась мять салфетку.

Лебрен перехватил мою руку и, целуя пальцы, произнес:

— Лиза, — впервые он назвал меня настоящим именем. — Любые проблемы и хлопоты, связанные с тобой мне в радость. Вчера, считая, что потерял тебя, думал о многом, и знаешь, выяснилось, что без тебя мне не нужно ничего. Совершенно ничего. Неужели ты думаешь, что обретя настоящее человеческое счастье, мне будет сложно поменять страну и дом? Ни капли, родная. Главное, что ты в безопасности и со мной, остальное — мелочи, которые не стоят того, чтобы из-за них переживать. Тем более что насколько я понимаю твои вчерашние слова и это письмо, ты лишилась куда большего, чем каменные стены.

— Я знаю, как безумно это звучит, но я не соврала ни словом. Сама я о таком только читала, и то, даже в наше время это считается фантастикой, в смысле сказкой, — развела я руками.

— И как далеко мы оказались друг от друга.

Какое хорошее определение. Ведь действительно родившись в разные столетия, мы по какой-то невероятной ошибке были разделены, а это поразительное событие лишь исправило несправедливость, случившуюся с нами.

— Я появлюсь на свет только через сто лет. Это важно?

— Нет. Важно об этом никому не рассказывать. По большей части всем плевать, Молот ведьм уже давно позади, но жить с клеймом блаженной очень трудно. Моя бабушка, имея реальный дар, была в опале. Я собственными глазами видел, как много боли ей это причиняло, и не хочу, чтобы ты познала нечто подобное.

— Я все понимаю и не собираюсь распространяться об этом. Но, знаешь, в какой опале я не была бы, для меня всегда будет важно лишь твое ко мне отношение.

Тристан снова поднес мою руку к своим губам. Только ожидаемого поцелуя не последовало, так как он уперся взглядом в ссадину на моем запястье.

— Что это?

— Скажем так, я была не согласна с планом. Но это мелочи, тем более что шишка на затылке оказалась куда болезненнее, — хотела отшутиться я, но подавилась словами, когда увидела стремительно темнеющее выражение его лица.

— Они посмели ударить тебя? — это была даже не угроза в его голосе, а приговор.

— Тристан, ничего страшного, честное слово, — распереживалась я.

Конечно, я с удовольствием бы тоже чего-нибудь им сделала в отместку, но Лебрен явно был зол не на шутку. Жаку с Карлом может не поздоровиться совсем по-взрослому.

— Они хотели как лучше, и все в принципе получилось, — начала я осторожно. — Да и мы встретились благодаря Жаку.

Я сделала вид, что не заметила его красноречивый взгляд на письмо бабушки Изольды.

— Да и некогда нам на это время тратить, промедление может свести на нет столько стараний.

Он согласно кивнул, но чувствую, он так это дело не оставит. Будем, надеяться, что все выживут.

Целый день потратил Тристан на огромное количество важных и срочных писем. Не знаю, как тут ведутся дела, но если он говорит, что так надо, значит надо. Я все это время страдала от безделья и только и делала, сидя у него на колене, что играла с его волосами и периодически пыталась вникнуть в суть отдаваемых им распоряжений.

От тоски спасло появление маркизы, которая уверив сына, что я с ней в полной безопасности, пригласила меня в свои апартаменты, где мы битый час копались в ее шкафах в поисках чего-то подходящего для меня. Комплекции маркиза была некрупной, но прилично выше моих средних ста шестидесяти пяти сантиметров. И потому многие наряды выглядели на мне как на ребенке, втихаря примеряющем мамины платья.

— Как прошли похороны? — чтобы не молчать, спросила я.

— Жак был неподражаем, как и всегда. Ни дать ни взять убитый горем любящий муж. Честное слово, было крайне трудно не засмеяться в голос, когда он стенал и клялся, что сохранит тебе верность.

Я закатила глаза. С ума просто можно сойти, это же надо иметь такую фантазию и смекалку, чтобы пользоваться случаем.

— Девчушку жалко было, горничная твоя очень убивалась.

— Они ей так и не рассказали? — не ожидала, что Карлу хватит выдержки, смотреть на слезы Лолы.

— Видимо, нет, но недолго осталось, Сорелу, по-моему, было хуже, чем им вместе взятым. Не ожидала, что в таком грубом человеке может быть столько нежности к женщине.

— Он удивительный человек, только этого сразу не разглядеть.

— Тут ты, конечно, права, но тебя на моей памяти еще никто не обошел в искусстве преподносить сюрпризы.

— Жаль, что это не всегда хорошо.

— Что есть, то есть, — засмеялась она, наконец, сделав выбор в пользу красивого синего платья. — Вот его и перешьем.

— А не жаль такую красоту резать? — благоговейно выдохнула я, гладя пальцами натуральный шелк.

— Не в этом случае.

О каком случае идет речь, я узнала очень быстро. Мы только успели доделать все изменения, когда на пороге появился Тристан, одетый в красивый черный фрак.

— Нам пора.

— Куда? — изумилась я его желанию отправиться куда-то, на ночь глядя.

— Идем, сама все увидишь.

Мне ничего не оставалось, как последовать за ним, предварительно облачившись в шикарное синее платье. Широкий черный плащ с объемным капюшоном скрывал меня от любопытных глаз, но очень мешал двигаться. Хотя это мало имело значения, так как Тристан все равно ни на мгновение не отпускал моей руки.

Всю дорогу в карете я пыталась вызнать и выпытать, куда мы направляемся. Но даже самые изощренные пытки не заставили его признаться, хотя он с удовольствием принял участие в собственном наглом растлении. Да и инициатива была им ловко перехвачена, и потому забыв о вопросе, я самозабвенно наслаждалась его поцелуями. Все-таки зря мужчины жалуются на болтливость женщин, просто они не умеют их заставить замолчать. А вот Тристан очень даже умеет, ничего и я научусь. Потом.

К моему величайшему удивлению, мы подъехали к церкви прэтра Дуранда. Лебрен помог мне спуститься, и ободряюще сжав мои пальцы, повел к задней двери, где располагался вход в дом. Легкий стук и на пороге появился сам Дуранд.

— Маркиз Лебрен? — нас тут, явно, не ожидали увидеть.

Ничего удивительного, кто ходит в гости в такое время? Скоро ночь на дворе, а тут на тебе, посетители.

— Здравствуйте. Мы пришли к Вам, как к человеку божьему, и просим о том, чтобы Вы, сохранив таинство обряда, обвенчали нас, — сразу перешел к делу Лебрен.

— Маркиз Лебрен? — столько удивления у меня не было, даже когда я поняла, где нахожусь, попав в прошлое.

А я ошалело во все глаза уставилась на любимого мужчину. Что? Вот так? Прямо сейчас? Я в последнее время так часто выхожу замуж, что теперь даже не знаю, как это делать правильно. Тристан, притянув меня к себе и обняв за талию, тихо спросил:

— Есть возражения?

— Собственно говоря, нет...

Дальше меня слушать уже не стали.

— Вы сделаете это?

— Да. Конечно. Разве я могу отказать в богоугодном деле?

— Спасибо.

О том, что прэтру интересна личность невесты, скрыть ему не удавалось, но капюшон снимать я не торопилась. И дело не в том, что я ему не доверяла, я была уверена, что мое воскрешение будет для него хорошей новостью, не смотря на обстоятельства, но на улице могут оказаться случайные прохожие.

И только стоя у алтаря под руку с Тристаном, я осмелела достаточно, чтобы, наконец, показать лицо. Зря я это сделала, так как в ближайшие полчаса привести в чувство Дуранда нам не удавалось. Наверное, все же стоило его подготовить.

— Водички? — спросила я Тристана, пытавшегося легкими хлопками по пухлым щекам вернуть к реальности прэтра.

— Можно попробовать.

Где здесь кухня я не знала, и искать не стала, вполне подошла вода из серебряного сосуда, стоящая рядом с алтарем.

— Это святая вода, — пояснил Тристан, криво улыбаясь.

— Ну, она точно не повредит, — пожала я плечами и щедро зачерпнув руками, плеснула ее на Дуранда.

Эффект был быстрый и качественный. Правда, размер глаз у него так и не уменьшился и не уменьшался в течение всей церемонии. Наверняка, ему еще не приходилось проводить в один день и похороны, и свадьбу для одного и того же человека, тем более, именно в таком порядке. Но ничего, он достойно выдержал такой удар судьбы и, решив, что Богу виднее, объявил маркиза Тристана Лебрена и мадмуазель Елизавету Сорокину мужем и женой. А потом, нервно вытирая со лба выступившую испарину, разрешил поцеловаться. Хорошая традиция, одобряю.

Ощущая под рукой стук сердца, смотря в черные глаза и целуя любимые губы, я, переполненная счастьем, думала о том, что, действительно, пути Господни неисповедимы. И моя дорога привела меня сюда, в это место, в это время, к этому человеку.

И чтобы не случилось еще в нашей жизни, мы пройдем это вместе.

— Моя маркиза Лебрен. Люблю тебя, родная, — прошептал Тристан, скрепляя наш союз поцелуем.

Эпилог

Англия

Тристан

Стараясь не шуметь, перевернул очередную страницу местной газеты. Как обычно, ничего интересного: объявление о ярмарке, приглашение посетить женщинам вновь организованный дамский клуб, сообщение о том, что в это воскресенье состоятся крестины сына местного викария. Опустив печатное издание на пол, и откинув голову на подлокотник дивана, обнял уснувшую на мне жену. Легкая, теплая, уютная, родная. Уже семь лет прошло с нашего поспешного венчания и отъезда из Франции, а до сих пор как будто вчера. Столько всего случилось за это время и столько воды утекло... Но только острота чувств не увяла, а переродилась в нечто более сильное и важное, чем просто страсть и любовь.

Пусть несовершенная человеческая память стирает детали и нюансы, но есть вещи, которые невозможно забыть никогда.

Та первая встреча, заставившая узнать, что такое томление по несбыточному, тоска по недоступному, жгучая зависть к сопернику. Незнакомая мне прежде бессонница, шепчущая по ночам, что Она сейчас не со мной, что рядом другой, имеющий право близости. Мне, не знающему слово "ревность", скручивало душу узлом понимание, что Она не моя. Было нестерпимо сложно сдерживать порыв присвоить то, что мне не принадлежит, и чем хотелось обладать. Пытка находиться в стороне, когда тянет магнитом приблизиться, прикоснуться, завладеть.

Я никогда не смогу забыть момент понимания, что у нас одна болезнь на двоих. Невероятная эйфория от мысли, что я не отвержен и исступленная боль от осознания, что это ничего не меняет. Теперь мы страдали оба, каждый, запертый в своем мире и не имеющий возможность быть просто по-человечески счастливым. Любая попытка отдалиться, чтобы не терзать обоих, превращалась в искусную пытку. Украдкой похищенные прикосновения, сорванные поцелуи, полученные тайные взгляды... Что может быть мучительнее и слаще, чем мгновения наедине, которые еще долго отзываются болью в теле и жалящими ранами на душе. Долгие часы изматывающих тренировок по фехтованию и боксу, сбитые костяшки пальцев о деревянные панели собственной спальни, метания дикого зверя, запертого в клетке.

А сколько ярости приносили попытки навредить Лизе из-за клочка бумаги. Как можно было ставить Ее жизнь под угрозу, независимо от цели? Я узнал еще одно, незнакомое мне прежде чувство — страх. Всепоглощающий страх не успеть, не уследить, не уберечь. Приставленные мной, проверенные в деле люди не гарантировали стопроцентной уверенности в Ее безопасности, но существенно увеличивали шансы — и это все, что я мог и имел право на тот момент сделать. Мое вмешательство только еще больше привлекло к ней внимание, и время шло на часы. К счастью, мы все успели, и только то, что она осталась жива, оправдывало любые средства.

Единственное, отчего меня до сих пор коробит, это тот факт, что Бланше удалось ускользнуть сквозь расставленную сеть. Он оказался достаточно умен, чтобы понять, что я не позволю избежать возмездия. Возможно, если бы не поспешность, с которой мы покидали Францию, итог этой игры был бы другой. Но при обстоятельствах выбора, я решил, что моя маркиза гораздо важней желания раздавить гада. Возможно, это и к лучшему, одним грехом на душе меньше.

Еще одной негаснущей вспышкой памяти, останется ночь пожара в поместье ДеБюси. Часто просыпаюсь в холодном поту, видя бушующий огонь в окнах любимой. Сердце выпрыгивает из груди, пока пытаешься дозваться до нее, моля небеса не забирать. Нет ничего страшнее безысходной обреченности и невозможности защитить и спасти, когда внутри клокочет боль вперемешку с яростью, когда несправедливость съедает веру. Где же Бог, когда он так нужен? До сих пор явственно ощущаю кожей обжигающий жар огня и ледяные капли холодного ливня. Каждая секунда тех страшных часов въелась в память как ржавчина. Тот далекий день навсегда оставил шрам на сердце и дикий страх потери, который не излечить временем.

В такие ночи, моя Лиза будит меня поцелуями и обещаниями никогда не покидать меня. А я тянусь к ней, упиваясь ее близостью, чтобы сердце и тело, узнавая ее, обрели покой. Люблю ее как безумный, как в первый раз, не видя ничего, кроме ее глаз, не слыша ничего, кроме стонов и стука ее сердца. Пока горят наши глаза, пока слышен стук наших сердец, пока жизнь движется по нашим венам, она моя.

Она всегда была только моей, рожденная только для меня. Мне никогда не забыть ее возвращение в мою жизнь. Возвращение моей жизни. Те страшные минуты, когда я был согласен на вечное безумие, лишь бы ее образ не растаял. Когда оплакивающее любимую сердце осознало, что все еще бьется, потому как Она жива. Как горячие слезы на прохладных щеках подарили дыхание. Когда теплые пальцы в моей руке вернули сердцебиение. Когда дрожащий голос возвратил смысл существованию.

Были ли важны ее объяснения? Да, конечно. Я хотел знать о ней все. Могли ли они что-нибудь изменить? Нет. Познав потерю, я хотел лишь владеть. Главное, что она жива, что пришла ко мне, имея выбор в тысячи дорог. Стерев прошлое, она выбрала один путь — путь со мной. Способен ли мужчина отказаться от мечты, ставшей реальностью? Никогда. А я теперь знал цену тому, что имеешь и потому, не раздумывая, шагнул вперед, не оглядываясь.

В потоке тех безумных чувств и эмоций не осталось ничего, кроме стремления ощутить себя живым, обладать подарком судьбы. Стерлись ограничения и запреты. Что может остановить два пылающих сердца, два жаждущих тела? Никакая сила в этом мире не смогла бы вмешаться в порыв, закруживший нас в исконном желании быть единым целым.

Моя женщина в моих руках таяла и плавилась, стонала и билась от переизбытка ощущений. А я сходил с ума от ее прикосновений, от ее хриплых стонов, от осознания, что она моя. Контроль был утрачен мгновенно, оставались лишь голые инстинкты, способные рушить и создавать. Мы уничтожали границы дозволенного, сжигали преграды, забывали о существующем вокруг мире, крушили запреты. Мы творили любовь, строили новую собственную вселенную, достигали вершин, дышали друг другом.

В моей жизни до Нее никогда не было ничего более сокрушительного и возрождающего, такого же разумного и безумного, научившего боли и наслаждению, дарящего отчаянье и счастье. Она моя, вся моя!

Для того чтобы удержать Ее в своих руках я был готов на многое и такая малость, как сохранения Ее тайн, не стала для меня испытанием. Только Лиза изредка грустно вздыхает, каясь, что из-за нее я покинул свой дом. Глупая, мой дом там, где есть она. Я редко покидаю семейный очаг, любая поездка, как пытка, разрывает душу, оставляя большую часть здесь, с ней. "Сросшиеся сердца" — так называет нас моя мать. Совершенно точное определение, ведь друг без друга мы не полноценны, погибая от тоски.

Я знаю все ее слабости и силу, мечты и желания, привычки и особенности. Знаю ее страхи и главный из них, помимо расставания, это страх перед грозой. Раскаты грома, звучащие вдали, каждый раз становятся для нас испытанием. Она очень тоскует по дому, я знаю, страшно переживает за свою семью, но по ее признанию, возвращение будет для нее смертельным. Такая разлука может стать фатальной для нас обоих. Мы каждый раз под стук дождя и вспышки молний прячемся в своей спальне, обнявшись и прижавшись друг к другу, пережидаем угрозу. Глажу ее по волосам и шепчу о своей любви, о том, как она мне дорога и что для меня нет ничего и никого важнее.

Столько счастья мне было подарено этой маленькой женщиной. И, конечно, именно она приносила в мою жизнь яркие краски своей беззаботной непосредственностью и беспечной доброжелательностью. Никогда не забуду приезд четы Сорелов, и как светловолосая служанка гоняла маркизу по всем этажам, зло размахивая подарочной корзинкой. А потом наблюдал, как они обе ревели в два ручья, радуясь встрече. С тех пор Карл с Лолой приезжали часто, понимая нашу невозможность совершить ответный визит.

За все это время не приезжал только Жак, но это с его стороны более чем разумно. Лиза по-прежнему поддерживает с ними связь, желая быть в курсе всех дел в поместье ДеБюси. Я не возражаю, так как понимаю, что он был и остается ее другом, хотя меня невероятно злит их фамильярное общение с Жаком. Пусть он никогда и не был ее мужем, но он смел, играя эту роль, прикасаться к ней, а это уже слишком много.

Да и то, как он обошелся с моей женой, никогда не будет мной забыто. И сколько бы Лиза не говорила, что все быльем поросло и не имеет значения, такое я не прощаю! Жаку пришлось пережить несколько самых неприятных часов в своей жизни. Организованное мной похищение послужило ему достойным наказанием. Еще бы! Связанный веревками, запертый в подвале с людьми бандитской наружности, которым было приказано сделать так, чтобы этот человек никогда не смог забыть урока. Не знаю, о чем он думал все это время и сколько раз прощался с жизнью, но мне не было жаль его. Человек, посмевший поднять руку на мою женщину, не заслуживает снисхождения. Когда его отпускали, передали от меня привет. Уверен, что он все понял, и надо отдать ему должное, ни разу не упомянул об этом случае Лизе. А она, уверенная, что ей удалось меня отговорить, была счастлива решением вопроса и продолжала думать обо мне лучше, чем я есть на самом деле. Хотя для нее я готов быть таким, каким она захочет.

Так же частым гостем в нашем доме является моя мать. Теперь она у нас баронесса Дюпре, хоть и утверждает, что согласилась исключительно из-за нежелания носить титул вдовствующей маркизы. Сам барон, снисходительно улыбаясь, соглашается, хотя невероятно счастлив, что спустя столько лет, наконец, добился неприступной женщины. И она может сколько угодно искать оправдания своему "да", оно никого не обманет.

От разбегающихся мыслей меня отвлекло легкое движение и моргающие заспанные глазки.

— А где мальчики? — проснувшаяся Лиза глядела на опустевший ковер с брошенными игрушками.

— Не волнуйся, родная, мисс Добсон увела их обедать, — успокоил я ее, целуя в висок и погладив по спине.

— Уже столько времени? — нахмурилась она.

— Голодная?

— Пожалуй, да, — принялась она медленно подниматься с меня, не забывая игриво подразнить, потеревшись об меня грудью.

Как на ниточке последовал за ней. Приняв вертикальное положение, она неожиданно покачнулась, но к счастью я успел ее поддержать.

— Оу! — задумчиво прислушалась она к себе. — Надеюсь, хоть на этот раз будет девочка.

— Что? — я, конечно, понял сразу, о чем она, но подтверждения все равно хотелось.

— Говорю: в ближайшее время быть нам трижды родителями.

— И когда ты об этом узнала.

— Да вот только что.

Я нахмурился, это что у нее прямая связь с Всевышним?

— Уверена?

— Я что же, по-твоему, не знаю первый и главный признак беременности? Вот этот вертолет в голове и потом — бух и нокаут, — дернула она плечом, как и прежде от волнения перемежая эмоции с непонятными мне словами. — Это я, когда Даниелем забеременела, ужасно боялась этих обмороков, с Анри, я уже знала, чего следует ждать. А теперь я уже точно знаю, что это один из самых верных признаков. Так что не спорь с беременной женой.

Даже если она и хотела было произнести это грозно, то испортила все впечатление, закатив глаза и без чувств обвиснув на моих руках.

Аккуратно подхватив ее на руки, понес в нашу комнату. Уложив ее на мягкое одеяло, стянул шейный платок и сапоги, а все потому, что я прекрасно помню второй, не менее запоминающийся признак ее беременности. В ней просыпается просто бешенный сексуальный голод. Вспомнив наш последний марафон, усмехнулся в предвкушении. Увидев первые признаки того, что Лиза приходит в себя, плавно опустился рядом.

— Тристан, — уже совершенно хриплым голосом позвала меня Лиза, наматывая на палец прядь моих волос, тем самым притягивая еще ближе к себе. — Любимый, я тут подумала...

О чем она подумала, прекрасно читалось в ее потемневших от возбуждения глазах.

— Все что пожелаете, маркиза, не могу же я заставлять Вас ждать.