— Как раз местечко для разговора, — Кхорн бросил Сера на подушки. Закрыл двери. — Развлечемся, ангелочек?
Сера сощурился, читая демона. Граан. Сын Сейшаата. Его руки в крови. Его душа черна, давно сгнила и превратилась в угли. Другие темные лорды, что теперь уволокли братьев, не лучше. Не повезло Элайлу. Ему достался демон, который умеет причинять много боли. И не остановится, даже если умолять о пощаде. И Нафаил... Разве справится он с жадностью и наживой?
— Чего уставился? Раздевайся. — оскал победителя. — Посмотрим, чем так хороши светоносные лейла. Ну!
Сера начал отодвигаться от наступавшего на него граана. Кровь. Много ярости и желание убивать — вот что теперь управляет великаном.
Огромная рука вздернула сущего вверх, другая одним рывком разорвала черный шелк, обнажая тело — белую, словно слоновая кость, кожу.
— Ты прекрасен! — сладострастие в охрипшем голосе. Кхорн коснулся Сера, как видения, но сразу потерял контроль над собой. Да, теперь, сейчас насытиться. Им! Не зная имени, впиваясь в его губы, кусая их, оставляя засосы на нежных плечах и шее. Царапать, чтобы пленник кричал. Задрать ему ноги выше головы и овладеть. Много раз. Ведь день был таким тяжелым, а желание изводит и лишает магических сил.
Да, крики других льются где-то совсем рядом, как сладкая песня. Их дерут демоны. Они пленники. Сати. Должны подчиняться.
Резкое проникновение в тело, которое уже не сопротивляется после нескольких ударов. Искры наслаждения в глазах. Такой узкий, такой горячий. Трепещет бабочкой. Не сводит глаз с мучителя. Сдашься. Все вы сдадитесь и станете частью врана. Ибо вран больше вечности.
20
В ладонях моих прячется весна. Я дышу, чтобы жил ты. Чтобы в самом страшном одиночестве согревать тебя от колких ветров. Ты — моя великая радость и мое нежное горе. Ангел по имени Микаэль.
Габриэль открыл глаза. Синяя листва и золото солнца сквозь нее. Белая легкая дымка застилает лес. Ярко горит костер, а рядом с ним — человек. Ломает ветки и бросает в пламя.
Малал. Конечно, это он вытащил из бурного потока и нес на руках через всю нейтральную территорию. Юноша приподнялся. Под головой зашуршал свернутый плащ. И господин сразу обернулся.
— Очнулся? — улыбнулся он. — Как себя чувствуешь?
Габриэль взглянул на ладони. Вздрогнул пониманием, подскочил оглядываясь, словно что-то потерял.
— Это ищешь? — король волхвов протянул на раскрытой ладони белый, абсолютно круглый сгусток энергии, в центре которого вспыхивала и гасла, как сердцебиение, звезда.
Вздох облегчения, и ангел обвил шею Малала, стал целовать лицо, шептать что-то быстро на приатском. Мужчина одной рукой притянул трепещущее и хрупкое создание к себе. Наклонился близко-близко, вслушиваясь в сладкие звуки, похожие на райское пение, утонул в неземной лазури, что переливалась отблесками солнца. Габриэль все говорил. Гладил ладонями шершавое лицо. А потом в его глазах появились слезы. Это была тоска, безысходность потери прежнего дома, которые освещало таинство нового рождения.
— Спасибо тебе, — Габриэль принял дар короля рыжих с трогательным волнением. И энергия, что сейчас только трепетала и пульсировала, окрасилась синим, едва оказалась вблизи от зерцала.
— Что дальше? — Малал старался не проявлять теперь настойчивости, хотя при одном лишь касании желание разгорелось в его чреслах. А сердце неистово забилось.
— Нам остается ждать. Теперь Микаэль в безопасности.
— Ждать нельзя. Видишь сероватую дымку в воздухе? Завтра туман появится над озерами. Послезавтра — он достигнет берегов столицы. И тогда мы уже не попадем под купол.
Юноша оторвался от поглаживания шара. Конечно, дышать и теперь тяжело. Господин прав.
— Так что нам делать? — покорность в вопросе заставила мужчину улыбнуться. Великолепный, огромный, он внушал ангелу полное доверие.
— Мои вассалы получили приказ возвращаться раньше нас. Я не был уверен в исходе предприятия. А потому, если мы, конечно, поспешим, то есть шанс переждать сезон на ближайшем отсюда острове. Там находится охотничья сторожка. — Малал обыденным тоном предлагал юноше остаться наедине на полгода вне дворцовых стен, вне посторонних любопытных глаз и сплетен. Продолжал улыбаться, выжидая, как среагирует его нежный и ранимый мальчик на это весьма заманчивое предложение.
Габриэль медлил. Да, они стали близки. Да, жили во дворце в одних покоях, делили стол... Но сейчас так много изменилось. Приат пал. Источник неумолимо становится частью врана.
Чужая жизнь бьется в ладонях. А Габриэлю вот-вот стукнет шестнадцать...
Сомнение. Легкая дрожь плечей.
— Я не знаю. — ангел попытался отвернуться, укрыть переживания под длинными ресницами. Но волхв, стоявший рядом и освещаемый яркими всполохами костра, резко подхватил юношу на руки и прижал к себе с дикой страстностью.
— Я люблю тебя, — выдохнул жаждой осушенной радости. — Ты мне нужен. Я буду оберегать тебя... Каждую минуту своей жизни.
Габриэль тревожно свел брови. Признание — как он боялся именно этих слов теперь. Королю не понять меры отчаяния, неуверенности перед будущим. Сможет ли волхв противостоять врану? Не станет ли присутствие сущего на территории озерного края причиной для конфликтов?
— Я не знаю, — опять повторили розовые лепестки губ. А господин даже разозлился: желваки заходили, глаза заблестели жестко.
— Почему ты такой наивный? Габриэль! — возмущение смешалось с переживанием. — Что ты хочешь? Чтобы я на колени перед тобой встал?
— Не надо, — юноша хотел бы и выбраться из объятий, но король рыжих держал его так крепко, что можно было уронить свет зарождающегося Микаэля.
— Не надо делать глупостей. Сейчас мы перекусим и полетим до нужного места. Решения принимать буду я, раз твоя голова не соображает.
Это потом Габриэль перестал дуться на то, что Малал его отчитывает, словно ребенка, грозился наказать шуточно за непослушание. А всю дорогу после завтрака ангел, летевший с господином на слае, молчал и дулся. Вернее, королю так только казалось. Юный Агнц просто плакал про себя по погибшим братьям. И боялся своей зависимости от Малала. Объяснить себе почему?
Юности так свойственна ветреность и свободолюбие. Сознание серьезности отношений пугала Габриэля. До мурашек, до нервных болей в животе. Высокий, сильный Малал — правитель государства. А он — изгнанник, объявленный персоной нон-грата на всех территориях, где заправляет вран.
— Мы прибыли, малыш, — слай стал кружить над почти круглым островом, на котором проглядывали какие-то строения, связанные цепочками внутренних переходов. — Резиденция невелика. Но нам будет уютно. Обещаю!
Габриэль кивнул, пытаясь сосредоточиться на изучении нового дома. Несколько этажей. Сверху красные крыши ярко контрастируют с синими деревьями и белым туманом, стелящимся по земле, словно дым от пожарищ. Маленькие окна. Один единственный вход.
— Зачем переходы между строениями? — ангел указал на коробки, соединяющие основное здание и полубоком повернулся к Малалу, который начал снижаться. Слай бил крыльями, недовольно кряхтел.
— Чтобы не выходить на улицу, дружок. Осторожнее... — небольшая встряска, и они уже на земле. — Спускайся! — король помог Габриэлю встать на ноги, деловито повел животное к воротам. И юноше ничего не оставалось, как последовать за господином вместе со своим драгоценным даром. Снизу здание казалось намного больше, напоминало какое-то укрепление. Старые, выложенные камнем дорожки проросли травой. Тишина. Небывалая, даже пения птиц не слышно.
— Нравится? — Малал покосился на поднявшего вверх голову ангела, распахнул ворота и ввел туда слая. — Пойдем со мной.
— Разве мы не войдем там?
— Вход внутри, а это обманка. Раньше здесь был форт. Половина его переведена на рубежные острова. А дом я использую для личных целей. — мужчина сунул руку в темный проем в стене и достал ключ. Затем отодвинул в сторону несколько ящиков, чтобы очистить дверь.
Из открытого коридора пахнуло сыростью и необжитостью. Вверх вела узкая лестница. Вот по ней два путника и попали в дом.
Раньше Габриэль никогда не видел, как выглядят изнутри здания, предназначенные для охраны границ. Узкие коридоры. Практически отсутствие воздуха. Но Малал заявил, что это хозяйственные помещения, пересек их достаточно быстро, чтобы перейти в жилую часть, где уже чувствовалась рука хозяина озерного края. Несколько комнат выходили окнами на покрывший серой рябью лес, остальные — на озеро.
Габриэль устало уселся в первое же попавшееся кресло около черного камина, в то время, как король исчез и вернулся уже с дровами.
— Надо хорошенько протопить. Сырость уйдет. А потом мыться.
— Здесь есть вода?
— Да, под нами источники. Горячий и холодный. Очень удобно.
— Под нами?
— Удивлен? Форт стоит на системе пещер. Я тебе покажу позже. — мужчина скидывал чехлы с мебели, в то время как камин разгорался все ярче.
Габриэля опять клонило в сон. Погружение на дно источника все еще действовало на него сильнейшим образом — кости словно сдавливало, кровь еле текла по венам.
Очнулся от дремы юноша, когда Малал начал расстегивать аккуратно рубашку на его груди, что-то успокоительно шепча. Да, руки потянулись обнять господина. Только не покидай меня и не оставляй здесь, в тумане — одного. Страшно. Крылья дрожат невыразимой тоской.
Поцелуи невесомые ласкают душу. Возможно, надо было приехать сюда? Как думаешь? А в ответ — мерцание звезд, полет над полом.
Габриэль открыл глаза. Ощутил тепло Малала рядом, завозился, прижимаясь ближе, залез глубже под одеяло. Нежно прижался губами к обнаженной груди с легким пухом волос. Сколько они проспали? Неважно, ведь на озерами ползет туман. Ведь ядом пропитывается воздух, а в кровати так тепло и уютно.
Король что-то замычал в ответ на ласку, плотнее придвинул своего малыша, что томился от расцветающей в нем внезапной страсти.
Как он мог вообще желать уйти? Почему так боится близости? Руки заскользили по плечам Малала, спустились на грудь. Мощная, горячая, под ней бьется сердце. Еще один поцелуй, ниже, чтобы не разбудить и не потревожить господина, который тащил через всю нейтральную территорию. Как сладко касаться тебя, когда ты еще видишь последние сны!
Губы прочертили влажную дорожку по животу, робко остановились на мягких волосах, оглаживая их кончиками пальцев. Спать голыми — что может быть приятнее? Габриэль прикоснулся к члену короля. Шевеление, беспокойный вздох. Рука мужчины погладила шелк волос ангела, неоднозначно дала понять, что желает.
Юноша робко коснулся языком головки, облизал ее, ощутил, как к древку приливает кровь, как прямо под его пальцами зарождается огонь восхищения и надежд. Губы мягко поцеловали член, а затем вобрали его в себя. Стон коротким отзвуком радости донесся до ангела, который и сам теперь хотел лишь вбирать как можно больше, чтобы скользить ртом туда и обратно.
Казалось, что тело излучает желание. А в это время рука Малала гладила Габриэля по спине, проникала между ног, дразнила яички. Пальцы на миллиметры проникали в задний проход и снова рисовали путь по спине. Проснулся? Так быстро? Юноша изгибался, но не позволял себе отвлечься от сладострастного занятия. Хотя всего его сотрясало от нарастающего вожделения.
— Ангел мой, — король быстрым движением потянул Габриэля на себя. Теперь тот с широко раздвинутыми ногами восседал на животе мужчины, склонялся над ним сияющим светом.
Поцелуи. Сперва мягкие, изучающие, на грани между касанием. Хочу подразнить тебя, волхв. Хочу тебя... Поцеловать в уголки губ. В щеки... Провести языком по шее, за ушами.
Король с силой притянул Габриэля к себе. Впился в него голодным зверем, перевернул на спину, проник рукой между ног.
Улыбнулся с шаловливой усмешкой:
— Играешь, малыш?
А юноша засмеялся, шаловливо уворачиваясь от дальнейших поцелуев. — Не уйдешь, мой сладенький, — палец проник в дырочку, вызывая дрожание в разведенных тонких коленях. — Попалась птичка.
Габриэль задохнулся от наплыва страсти. Каналы в спине запульсировали жаждой. Щеки залились яркой краской.
— Что ты делаешь? О, небеса!
— Люблю, — пальцы проникли еще глубже, стали двигаться. Толчки становились все требовательнее, а вскрики ангела все ярче. — Мой малыш, мой маленький, — шептал Малал в ухо. — Сейчас ты только пошире откроешься.
В ответ всхлип, трепет опущенных ресниц.
Король больше не мог ждать. Он еще выше поднял ноги Габриэля, и в следующее мгновение овладел им, войдя одним рывком по самое основание. Остановился, сдерживая страсть. И начал медленно двигаться навстречу волнам жара источника, открывавшегося, трепетного, восхитительно пряного.
Член входил, как по маслу. Габриэль двигался навстречу. И зерцало его доверчиво открывалось, готовое впустить толстый отросток из груди, который теперь ласкал лепестки, полыхавшие белоснежным пламенем. Узкое пространство — так тяжело его расширять, пить, умирать в самом центре.
Отросток пробил себе дорогу после нескольких толчков. Габриэль закричал, попытался освободиться, но так он всегда делает в первые секунды. А потом обвивает шею и утыкает в плечо лицом. Потерпи, маленький! Давай, не останавливайся...
Малал стал с силой вбиваться в задний проход, потом на мгновение освободил его и вошел уже членом-хвостом. Ангел сразу взмок: в него проникала толстая головка, в него вгонялся огромный пульсирующий хвост.
— Ну, давай, малыш, двигайся, — изменившийся король вжал Габриэля в кровать, мощные лапы обхватили ягодицы, толкая их на себя. Из глаз юноши брызнули слезы. Наслаждение перекрывало боль. Желание плескалось по ускользающему сознанию. Принадлежать господину, быть с ним одним целым... Теперь, когда он внутри, когда залита солнцем пасть настоящего зверя. Демона? Пусть демона... Еще!
...Ангел ждал появления на свет сущего Микаэля. Неделя прошла после того, как они с королем заперлись в этом забытом месте. Упоительная неделя секса и любви, когда можно, забыв о делах, брать своего мальчика в любом месте, раздевать, входить в его трепещущее тело. Когда он стонет под тобой и насаживается, горя от удовольствия. Целовать его после, обнимать, гладить...
Полгода тумана. Какое счастье, что есть столько времени развеять сомнения и страхи, приручить крылатого,
вспыльчивого, загадочного, невообразимо манящего.
Теперь он только и делает, что колдует над волшебным шаром. Говорит с ним и прижимается зерцалом. Маленький, смешной мальчик. Охраняет, как драгоценность.
— Скоро? — Малал принес с кухни овощное рагу и фруктовый настой. Оказывается, в этом доме подвалы были забиты по самые потолки всякой снедью.
Габриэль, сидевший перед столом, над которым колыхалась энергия, глянул на мужчину исподлобья. Пожал плечами. Поправил на плечах накинутый поверх рубашки сюртук.
— Мне нужно остаться одному, Малал. — сказал тихо. — Сегодня. И до завтрашнего утра.
— Опять ритуалы? — мужчина спокойно пересек комнату и сел рядом с тарелкой. — Сперва ты поешь!
