Волшебник

В последний раз полюбовавшись феерическим зрелищем, Фарисса отпустила "маску", чтобы вернуть привычную остроту зрения, и в очередной раз обвела плато взглядом.

— Стой! — тихо скомандовала она, зацепившись глазом за непонятную неправильность впереди.

За годы в мире ритуала они научились понимать друг друга и доверять друг другу, вот и сейчас Коля, не сбившись с шага, выхватил недавно затрофеенный монструозный арбалет и плавно опустился на одно колено за ближайшим валуном, внимательно выцеливая неизвестного врага. Снова призвав и отпустив "маску", она убедилась, что ей не померещилось.

— Смотри, в самом центре, большой чёрный камень... развалины, наверное... в магическом зрении там пусто!

— Иллюзия? Хотя стоп, иллюзия как раз наоборот должна магией светиться! Какая-то антииллюзия? Впрочем, неважно! Надо внимательнее... — и вдруг, без перехода, резко скомандовал, прямо-таки рявкнул: — Вверх! Это ловушка!

С высоты в пару десятков метров, куда её закинул рефлекторный рывок, Фарисса отчётливо увидела, что, во-первых, никакая это не ловушка, а во-вторых — она едва успела: невероятно огромный золотой червь, толщиной, наверное, в полтора человеческих роста, вынырнул из монолитного гранита, лишь самую малость не дотянувшись до неё. Николай же, всеми четырьмя руками ухватив бердыш, с богатырского замаха рубанул по сверкающей туше — без малейшего, впрочем, результата. Фарисса же возблагодарила покровителя рода и всех богов, что у неё лук, а не более мощный, но и очень медленный в перезарядке арбалет. Выдернув его из колчана она одну за одной, словно на тренировке, всаживала стрелы в огромную раззявленную пасть, чередуя бронебойные и обычные. Впрочем, уже пятую стрелу червь, явно недовольный "угощением", просто перекусил, захлопнув пасть, и следующая стрела — очень кстати бронебойная — вошла в один из его крохотных глазков.

Червь был недоволен стрелами в глотке? Просто показалось! Он их практически не заметил! В отличие от стрелы в глаз...

Вообще считается, что золотой червь звуки издавать не может, какие-то побочные эффекты их способности плавать в камне, но данный экземпляр об этом, похоже, не знал. От раздавшегося омерзительного скрипа двоилось в глазах и, казалось, крошатся зубы! Впрочем, это ничуть не помешало Фариссе рвануть ещё выше, благо, воздух здесь был уже достаточно плотным.

Видимо, червь решил сосредоточиться на более доступной цели, отложив обидчицу на попозже, и резко развернулся и всем телом рухнул в сторону Николая... с совершенно предсказуемым результатом: тот подставил копьё, покрепче уперев его в землю, и в лишь в самый последний момент, когда то мало не на метр вошло в громадную тушу, кувыркнулся вбок, уходя от страшного удара, заставившего подпрыгнуть чуть ли не всё плато. Новая порция зубодробительного скрипа — Фарисса лишь чудом не упала, на томительно долгое мгновение спазматически замерев от мерзкого, до костей пробирающего звука.

По Николаю звук ударил как бы не сильнее, но набранная инерция унесла его достаточно далеко, а нанесённая рана — похоже, задевшая что-то важное — заставила червя замешкаться. Очень, очень большая ошибка, когда в воздухе есть она, с луком и стрелами!

Теперь Фарисса принципиально стреляла только бронебойными, хоть и оставалось их до обидного мало, старательно выцеливая уязвимые глазки или особенно крупные щели в яростно встопорщенной чешуе.

Червь, однако, стрельбу с воздуха стойко игнорировал, сосредоточившись на куда более близкой наземной цели... Отчасти его даже можно было понять, и даже посочувствовать: оглушённый или нет, но Николай по-прежнему с лёгкостью уворачивался от всех атак и бил в ответ, ещё больше раззадоривая противника. Новый жуткий скрип раздался совершенно неожиданно, прямо посреди очередного броска, и оказался гораздо громче — и, что хуже — действеннее всех предыдущих. Полуоглушённая, Фарисса провалилась чуть не на десяток метров, прежде чем успела вновь подхватиться и набрать безопасную высоту. Николаю явно пришлось хуже: практически сдутый премерзейшим звуком, он болезненно скривился, прижав уши к голове и дополнительно прикрыв их руками...

Впрочем, испугалась — не за себя, за мужа — Фарисса напрасно, как напрасно и обрадовалось видимой слабости "жертвы" чудовище. Широко раскрытая пасть насадилась на подставленное нижней парой рук в последний момент выхваченное из пространственного кармана длинное копьё, на всю его немалую длину, а Коля ещё и перехватил его за пятку, дополнительно вбивая глубже и, вроде бы, ещё и проворачивая.

Скрип немедленно сменил тональность. Если в предыдущий раз это была явно какая-то атакующая магия, то теперь он вновь, как и в самом начале схватки, стал всего лишь воплем боли. Очень громким, очень неприятным, даже опасным — но всё равно лишь криком неотвратимо побеждаемого существа.

По-прежнему удерживая копьё одной рукой, чтобы не дать ему вернуться в карман, Николай призвал бердыш — прямо в створе захлопывающейся огромной пасти, и червь сам сделал то, чего ранее столь безуспешно ранее пытался добиться колдун: практически напополам развалил собственную челюсть, закусив толстое и прочное лезвие.

Судорожно дёрнувшись назад (и, видимо, ещё больше повредив что-то внутри выдираемым копьём), червь ещё раз проскрипел что-то обиженно-возмущённое и с явным "ну на фиг" нырнул обратно в гранит. Копьё и бердыш лишь звякнули о камень, бесследно пройдя сквозь вновь ставшее полуматериальным тело.

— Ушёл, зараза, — с явным огорчением резюмировал Николай, усевшись на тот самый валун, за которым вот только пару минут назад пристраивался с арбалетом. — Тварь бесстыжая!

— Охотничек... — Фарисса и сама бы с трудом опознала весь тот коктейль эмоций, который испытывала, приземлившись... Преобладало, пожалуй, всё же облегчение, что отбились и все целы, но хватало и других, ой, как хватало!

— Иди сюда! — замахал рукой Николай, едва она коснулась земли, немедленно крепко обнял, стоило ей только подойти, и неожиданно флегматично пожал плечами: — Ушёл — и фиг с ним!

Ну и вот как на этого оболтуса теперь сердиться?