Танго с призраком - 6. Танго Эсценарида

Сын?

Тут надо еще подумать. Но на первый взгляд, единственные, кому это выгодно — детки покойного. Рокелио покосился на Эмилио и Эктора.

Да, со стороны он выглядел не очень хватким. И внешность у него невзрачная, и произношение простонародное, он из деревни приехал в столицу, и одеваться он не умеет, на нем любое платье висит, как на вешалке, и не тан он, и не будет. Но мозгов у него хватило бы на десятерых.

Итак, тан Ксарес умер во сне. Так что спрашивать у его духа про убийцу бессмысленно. Он сам не видел, КТО. И способ убийства тоже не вдохновляет. Подушка на лицо...

Нет, тан Ксарес точно ничего не видел.

А что там с вином?

Но снотворного в кувшине не оказалось.

Следователь присмотрелся к бокалам, к Альбе... та занервничала.

— Синьор Рокелио?

— Ритана, вы ложились в постель накрашенной?

Альба потупилась.

Ну... да!

Понимаете, ей уже не двадцать лет, это в те времена она могла брать свежестью и юностью. А сейчас — увы. И кожа уже не та, и морщинки появились, и вообще....

Глаза и губы она подкрашивала всегда. И не смыла макияж перед сном. С утра скользнула бы в ванную, подправила его...

Не получилось.

Косметику Альба выбирала хорошую, да и пальцами кое-что подтерла, из размазанного, но помада на губах осталась. Немного. И краска на глазах тоже.

— Да.

— Вы пили вино?

— Да.

Вот это и напрягло мужчину. Губы у женщины накрашены и так сильно, что до сих пор помада сохранилась, на прикроватном столике два бокала, а следов помады ни на одном нет?

Так не бывает.

Вывод?

Кто-то подменил бокалы. А значит, и графин тоже. А зачем?

Надо полагать, там осталось снотворное... если бы проверяли, проверяли бы и графин, и бокалы. Если в графине вино обычное, а в бокалах со снотворным — это подозрительно. А так нигде нет сонного зелья.

Но и следов помады нет.

И отпечатков пальцев, скорее всего, не будет.

— Мне надо поговорить с вашим сыном, ритана. Наедине. Таны, где я могу это сделать?

Таны вежливо предоставили следователю кабинет своего отца. А Альбу отпустили в спальню.

Умыться, переодеться, привести себя в порядок.

Альба зашла в одну из гостевых ванных комнат, посмотрела на свое отражение в зеркале, стерла размазавшуюся тушь... и разревелась.

Жизнь была кончена.

А она только-только поверила, что все наладится.... Что-то она подозревала, что Амадо ее обратно не примет, после всего случившегося.

Возвращаться к родителям?

Проситься к сестре?

Ыыыыыыыыы!

* * *

— Что скажешь? — Серхио ждал доклада от Амадо с громадным интересом.

Ну правда же, любопытно!

Это — все? Или дальше копать нужно? Судя по всему — необходимо. Амадо уселся за стол, благодарно отпил предложенный ему крепкий кофе.

— Эти двое тоже не конец цепочки. Они важны, они активно участвовали, заговору почти конец, но есть и кто-то еще.

— Вот как?

— Мануэля убедила его супружница. Она ему плешь проедала, наверное, года три. Может, больше. Как он первый сын, а не наследник, он заслуживает большего, он может быть хотя бы принцем...

— Ладно, бабы — они могут. Когда дуры и настойчивые. И?

— Мигель Рамон тоже многое не знает. Там вообще забавная история. Он плыл на яхте, попал в шторм, смог выбраться на берег и найти убежище в пещере.

— Так...

— Часть пещеры облюбовали мединцы, которые как раз там оказались. Пережидали шторм.

— Я правильно понимаю, там они и встретились?

— Нет. Иначе притопили бы его высочество в глубоком месте.

— Жаль, что не притопили, — вздохнул Серхио, вспоминая взрыв. И горячие капли крови на щеке.

— Жаль. Тем не менее, из пещеры Мигель Рамон выбрался. И какое-то время вел себя достаточно осторожно. А потом начал наводить справки.

Серхио только что брови поднял.

Наводить справки. Его высочество.

Который по профессии светский лев (читай — бездельник), а по образованию он... кто?

— Философский факультет закончил. И изящную словесность дополнительным курсом.

— Ага...

И вот такое счастье рвется осторожно наводить справки и участвовать в заговорах. Верим сразу?

— Конечно, не верим, — Амадо смену выражения на лице своего начальства читал, как в книге. За столько-то лет! Поневоле научишься!

Дело не в том, что придворные не устраивают заговоров.

Дело в том, что УСПЕШНЫЕ заговоры устраивают совсем другие личности. Не столь трепетные, хрупкие и нервные.

Ну что это такое?

Его только прижали — и он уже хрупнул, как сухое печенье! Позорище королевское! А этот заговор мог бы стать успешным. Просто — не повезло. Но ведь как все продумано!

Три ступени заговора. Успехом могла бы увенчаться любая из трех. И взрывы, и цунами, и потом... покушение получилось вполне успешным. И его величество Хоселиус Аурелио погиб, и несколько принцев тоже погибли.

И тут все было вполне успешно.

А потом — такая засада?

Так бездарно разменяться, как пешки?

У них что — других убийц не нашлось? Они сами полезли кузена добивать?! Позорище!

Тут мысли и у Серхио, и у Амадо совпадали. И мужчины полезли изучать протоколы допросов.

Судя по всему, когда Мигель Рамон начал копать... как он понимал этот процесс, на него просто вышли. Мединцы. К нему просто пришли и предложили. Мы тебе власть, ты нам свободу и преференции.

Мигель с радостью согласился.

— Пришли и предложили? И только?

— Представьте себе. Да и не хватит у них таланта. И его высочество умом не блещет, я его лично допрашивал, я знаю, и у герцога ума не хватило даже супругу свою раскусить. Где уж там ему заговоры устраивать!

— Такие идиоты в них и ввязываются.

— Ввязываются. Но не устраивают, — не сошел со своей точки зрения Амадо. — Вляпаться ума не надо, а вот придумать и организовать... это им точно не под силу.

— Есть кто-то еще?

— Безусловно и однозначно. Только вот кто?

Ответа не было.

Мегана? Может, она что-то и знает. Но может и не знать. За ней уже послали, и телефонировали, но герцогини просто не оказалось дома.

— Значит, знала.

— Не факт, — качнул головой Амадо. — Могла просто понять, что после ареста супруга ее ничего хорошего не ждет и бежать. Прихватив побольше денег и документы на другое лицо.

Серхио задумчиво кивнул.

Такое тоже было возможно. Почему нет?

И будет жить какая-нибудь Мария Августа Камерон. Или Наталия Марина Арандо. К примеру. Где-нибудь в глубоком захолустье. Богатая и свободная.

Не ритана, зато живая и ни в чем не нуждающаяся, а там еще и замуж удачно выйдет.

Бывало.

Мединцы и те устраивались, вон, тот же Коронель, и никто его не заподозрил. А уж эта сможет и уползти, и пристроиться. Еще как сможет!

Умная, гадина!

Пришлось однако, подождать еще около трех часов.

Пока доедут, пока приедут, пока обыщут дом, пока бумаги привезут...

Только вот и в просмотренном Амадо ничего полезного не нашел. Поймите правильно, если человек участвует в заговоре, должны быть... ладно, пусть не списки, но хотя бы прикидки, примерки.

Этого не было.

Вот на новое платье Мегана могла целые тетради составлять.

Штук двадцать эскизов, на рукава, на воротник, прикидки так и этак, размеры, форма, материал — много чего! А на будущее ничего не было!

А ведь это не просто так! Не с горы камень катить!

Садишься ты на трон — тебе что надо? Да своя команда!

Войско, финансы, церковь, какой-то штат придворных... ну хоть что бы под себя забрать? Не? Ты ни с кем не говорил, ничего не прощупывал, ни о чем не думал?

Это не заговор, это водевиль!

Или ты все собирался отдать мединцам? Тогда это тоже не заговор. Сесть на трон, чтобы добровольно отдать всю власть в лапы нечисти? Это по ведомству добрых докторов. Такое лечить надо.

Лишний раз Амадо убедился — есть кто-то еще. И с ним имела дело, может быть, только Мегана, и с ним же строила планы, понимая, что всего ей не получить, и намереваясь вырвать у судьбы максимум возможного.

Но кто?

Где он сидит и как его вычислить?

Мужчина понимал, что это задача не для него. Нет-нет, он неглуп, он много в чем разбирается, он хороший следователь. Но есть и нечто выше!

Можно быть грамотным ремесленником, а можно истинным талантом. И вот второе...

Амадо нужен был совет наставника. Определенно. И если Рейналдо Шальвейн не может приехать в столицу — пусть! Но ведь есть же телефоны?

Надо просто обеспечить секретность разговора. Итак, ваше величество, мы идем к вам... но чуточку позднее.

Сейчас отвлекать короля нехорошо и неправильно. Завтра, это — завтра.

Чем сегодня заняться? Наверное, протоколы допросов почитать и кое-что сличить. Амадо уж было собрался зарыться в бумаги, но тут позвонил коллега. Синьор Имануил Эмет Рокелио, следователь.

А после разговора и съездить понадобилось. Не абы куда, в особняк Ксаресов.

Конечно, вместе с Феолой, которая как к Амадо прицепилась с утра, так и не собиралась никуда уходить. А может, так и лучше.

Расставить разом все запятые и точки — и выдохнуть.

Стоит попробовать.

Просто так, ради Альбы Амадо бы дергаться не стал — к чему? Тесть попросил? И что? У Амадо сейчас есть дела поважнее. Намного важнее. Но если есть возможность разрубить часть узлов одним ударом и упростить свою жизнь? Надо пользоваться. Едем!

* * *

Имануил Эмет Рокелио дураком не был. И первым делом вызвонил семейного нотариуса Ксаресов. Потому как 'Сui prodest' принцип универсальный. Найдешь, кому выгодно, так и убийцу найдешь.

И тем временем принялся осматривать дом.

Если где-то есть чистый бокал, наверное, где-то есть и грязный?

Нет, не нашлось.

Ритана Роза Ксарес только плечами пожала.

Таких бокалов было десятка три, хрустальных, матушкино приданое. Но часть уже перебили, осталось десять штук.

Восемь нашлось на месте, в серванте. Чистые, сухие.

Да-да, ночью братья не пожалели времени, чтобы вымыть бокалы, как следует вытереть их и вернуть на место. Поди, угадай, из какого тут пили?

Следы?

Заметены.

Правда, косвенно это указывает на кого-то из живущих в доме. Кто-то же должен знать, где и что стоит?

Синьор Рокелио взял в оборот прислугу — и задумался. Теоретически, сын той же ританы Риалон мог это знать. Он во все углы лез и богатством восхищался. Всех достал, прихвостень и приживала, по словам той же кухарки.

Но зачем той же Альбе убивать тана Ксареса?

Вопрос оставался открытым, пока не прибыл нотариус с завещанием.

Новым.

Недавно составленным.

— Завещание? Какое завещание? То есть... — Эктор явно растерялся. — вроде бы все было завещано нам? Или уже обратно нет?

— Обратно нет? — поинтересовался синьор Рокелио.

— Отец эти завещания раз по шесть в год менял, отмахнулась та же Роза. — Мы притерпелись.

Имануил Эмет Рокелио отметил интересное слово.

Не привыкли.

Притерпелись. Но если тан Ксарес регулярно менял завещания, то детям и смысла не было его убивать, особенно если СЕЙЧАС они выгоды не получат. Он через пару месяцев опять все поменяет, а дети и еще потерпят.

И перевел взгляд на нотариуса.

— Да, ритана Риалон — одно из заинтересованных лиц, — подтвердил нотариус. — О чем она прекрасно осведомлена.

— Вот, — обрадовался Эмилио. — и повод у нее был отца убить!

— Не было, — всхлипнула Альба, но кто бы ее слушал?

Имануил Эмет Рокелио качнул головой.

— Прошу вас, синьор Жоао, предоставить мне копию завещания. Я понимаю, что дОлжное время еще не прошло, но тан Ксарес убит, а что говорит на этот счет Кодекс Астилии, вы знаете.

Нотариус знал.

Да и все присутствующие тоже.

Обычно завещание оглашается для всех заинтересованных лиц после похорон. Приходит в действие через полгода после смерти завещателя. Но есть и исключения.

Когда человека убивают, завещание становится известно сразу же.

Мало ли кто?

Мало ли что?

В этом случае нотариус и протестовать не стал. Тан Ксарес и его достал до печенок! Да что там!

За столько лет тан Ксарес переписывал завещание уже раз двадцать. Нотариус был уверен, что тан напрашивается на убийство.

Есть такие люди.

Нравится им играть на нервах, давить, провоцировать, и они все туже и туже закручивают гайки.

И когда те срывает, когда их давит взрывом чужих эмоций, чаще всего — ненависти, дело кончается убийством.

Иногда зверским.

Но очень часто убийц оправдывают.

Есть статья 'доведение до самоубийства'. Есть она в кодексе Астилии. Но есть там и другая статья.

Доведение до убийства. Увы, люди иногда просто доводят окружающих. И это можно доказать. К примеру, был один тан.

Очень любил крестьянских девушек. Да не просто так, а насиловать. С плетками, сапогами, по кругу пускать... вот его и не нашли в один прекрасный день. Сразу не нашли.

Потом-то тело из реки выловили, двести шестнадцать колотых ран, не труп — месиво. Некроманты его допросили, так несчастного всей деревней убивали.

Уж кто там первым был, кто последним — оправдали всех.

Патрисио Ксареса могли убивать всей семьей. Еще и соседей привлечь для верности. Нотариус и сам бы... гхм!

— Прошу всех в кабинет, таны, ританы...

— Всех? — поднял брови следователь. И получил в ответ кивок.

— Да, всех. Это касается всех присутствующих.

Завещание Патрисио Ксареса было не слишком длинным. Состояние делилось в равных частях на трех сыновей и дочь. Не слишком большая сумма выделялась ритане Риалон. Впрочем, не слишком большая по меркам Патрисио. Альба на нее могла бы лет пять прожить, не шикуя, или год при дворе. Но!

Была одна оговорка.

Если тан Карлос Амадо Риалон женится на ритане Феоле Амадине Ксарес, они получают две трети состояния. А остальное делится в прежней пропорции. Кто бы сомневался, Альба от радости захлопала в ладоши, не понимая, что этим рушит все свое алиби. Дура — или нарочно?

Имануил Эмет Рокелио подумал, что это отличный повод для убийства. А сынок и помочь мог, за такой-то куш! А может, и эта ритана Ксарес? Надо и ее допросить!

Карлос Амадо выдохнул.

— Сволочь!!! — взвился с места Эмилио. — Гадина!!!

И разразился такими ругательствами, что воздух краснеть начал. Альба даже уши зажала.

Синьор Рокелио посмотрел на мужчину с интересом.

Надо бы проверить его алиби. И братца тоже. Вон он как сидит, дергает за рукав... брата? Или подельника?

Возможно, и то, и другое.

Вот дочь явно растеряна. Для нее это новость, что вместо приличного состояния она может остаться с крохотным содержанием.

Для ританы Риалон не новость. То есть...

— Ритана, вы знали об этом условии завещания?

— Да, — не стала отпираться Альба. — Патрисио мне сказал о своих планах. Я их одобрила.

— Одобрила она, — перекипел гневом Эмилио. Плюнул, словно чайник кипятком, грязными словами в женщину, и уселся обратно. Брат все же утянул его в кресло, уговорил....

— В случае, если кто-то отказывается от свадьбы?

— Все возвращается к прежнему состоянию, — кивнул нотариус. — я правильно понимаю, что молодой человек отказываться не станет?