Семьдесят два человека, причисляющие себя к ветеранам военной службы, внутренних войск и правоохранительных органов, старческим и твердым почерком написали семьдесят два сообщения, кто в управление внутренних дел, кто в управление федеральной службы безопасности, кто в прокуратуру, а кто сразу в один из перечисленных органов, а копии в два последующих органа и все сообщения начинались практически одними и теми словами:

— Источник сообщает, что сего числа в 19.30 по местному времени....

— Считаю своим долгом сообщить, что сего числа в 19.30 по местному времени....

— Я, как патриот, считаю своим долгом сообщить, что сего числа в 19.30 по местному времени....

— Доношу, что сего числа в 19.30 по местному времени....

— Не могу молчать и сообщаю, что сего числа в 19.30 по местному времени....

Дома из своей комнаты вышла заплаканная внучка и протянула мне листок бумаги, в котором детским почерком было написано:

— Как юный друг партии и нашего президента сообщаю, что сегодня в 19.30 по местному времени моего дедушку пьяным привезли три сотрудника в черных пальто и в фуражках с темно-голубым околышем и темно-синим верхом. До этого моего дедушку поместили в психиатрическую клинику за то, что он утверждал о существовании в режиме реального времени рая и ада, чем подрывал основы православия и духовности в нашей стране.

— Дедушка, смотри что я написала, — плакала моя любимая девчонка, — я не знаю, как это получилось. Нам в школе говорят, чтобы бы мы были бдительны и сообщали обо всех людях, кто не согласны с тем, что делает наша страна, но я бы никогда и ничего не сказала ни про моих родителей, ни про тебя и ни про то, что делается в нашей семье. А тут что-то заставило меня взять старую ручку и начать писать именно это.

— Действительно, какая-то ерунда творится, — подтвердили жена и дочь, — так и хотелось написать на тебя донос. Из-за тебя на нас соседи косятся, говорят, что только ненормальный может доказывать существование рая и ада, а ты еще в книге пишешь, что там был и в аду из дерьма гнал высококачественную самогонку.

— Успокойтесь, — сказал я как можно проще, — люди с отсутствием юмора работают либо президентами, либо начальниками инквизиций и резидентами НКВД. Такие же у них и помощники, а их общий электромагнитный импульс равен примерно нескольким мегаваттам и воздействует на многих граждан, пробуждая в них либо низменные, либо обострённо-патриотические чувства, требующие выхода либо в нападении на ближних, либо натравливании на них карательных органов, получивших письменный или устный донос на их постоянного или временного раздражителя. Как у собаки Павлова, зажигается лампочка, а у собаки начинает капать слюна. Почти половина населения живет в состоянии этой собаки, ожидая включения лампочки и готовя заранее желудочный сок, химический карандаш или пузырёк с чернилами. И вы тоже не избежали воздействия этого электромагнитного импульса. Так что успокойтесь, в каждом честном человеке живёт маленький подлец, каждодневно пытающийся взять вверх над честностью и порядочностью.

— Откуда ты всё это берёшь? — спросила жена.

— Из себя и беру, — сказал я, — каждый человек должен выдавливать из себя этого подлеца по капле, а подлец этот начинает дискуссии вести, доказывая, что подлецом жить намного легче. Почему? Потому что порядочные люди относятся к подлецу как к порядочному человеку, а подлец относится к порядочным людям как к подлецам и все подлецы легко объединяются в борьбе с порядочностью, потому что порядочность не терпит массовости, делающей и её подлой в угоду какому-нибудь подлецу.

— Ты думаешь, что к тебе кто-то прислушается? — спросила жена.

— Кроме подлецов вряд ли кто прислушается, — согласился я, — порядочности не нужно объяснять, что такое порядочность. И в этом слабость порядочности. Зло не победить лаской. Рак не лечат заговорами, это не насморк, который сам проходит за семь дней. Подлец должен знать, что подлость будет наказана пропорционально совершенной подлости.

— Всё-таки, ты неисправимый идеалист, — сказала жена, — разве ты не видишь, что подлость делает всё, что ей только захочется, и не остановится ни перед чем, чтобы остаться у власти навсегда.

— Если все будут рассуждать, как ты, то так оно и будет, — сказал я, — ты не сердись, но то, что ты говоришь это всего лишь проявление инстинкта самосохранения. На самом деле ты думаешь совершенно об ином. Ты хочешь, чтобы правоохранители работали на защиту граждан, а не на защиту власти от граждан. Ты хочешь жить в безопасности от бандитов и от правоохранителей. Ты хочешь заниматься каким-то делом и быть уверенной, что никто не придёт и не отберёт твой бизнес, так как избранная тобой власть будет защищать тебя. Ты хочешь выйти из дома и поехать в любую страну мира, потому что твоя страна не находится в кольце врагов и не воюет со всем миром, держа у себя в союзниках людоедские режимы, потому что никто больше не хочет общаться с нами. Но ты это не говоришь, и, если к тебе обратятся государственные органы с просьбой дать им оценку, ты им поставишь пять баллов. И таких людей целых восемьдесят шесть процентов. В африканских и азиатских странах этот процент еще больше. А хочешь, чтобы все твои желания исполнились? — спросил я и улыбнулся.

— Не будь наивным, — сказала жена, — помнишь, как мы в школе разучивали революционные песни? Как там? Никто не даст нам избавленья, ни Бог, ни Царь и не Герой, добьёмся мы освобожденья своею собственной рукой. Попробуй сейчас эту песню спеть на улице, получишь десять лет и обвинения в экстремизме, а раньше весь народ выходил на ноябрьскую демонстрацию под эту музыку. Пошли кушать, твой любимый борщ готов.

Разве можно с женщинами спорить? Об этом думают все, но внутренний подлец в каждом человеке брал верх и человек становился равнодушным к тому беззаконию, которое возведено в закон и гнобит всех, кто хочет что-то сделать хорошее для своей родины. И никакой Бог с ними не справится, но есть сила, которая и подлецов ломит, определяя им свой круг во Всенижнем царстве.

Глава 7

— Вставай, — тормошила меня жена, — революция! Всё время крутили "Лебединое озеро", а сейчас сообщили о выступлении президента.

Она включила телевизор и вовремя. На экране был президент в окружении соратников с окосевшими от американских улыбок лицами. У всех на лацканах пиджаков нацеплены белые ленты. Те ленты, из-за которых граждан избивали дубинами на площадях и садили в тюрьмы за причинение их видом невыносимых страданий тем, кто их избивал. Население злорадствовало, а белоленточники сражались за счастье родины.

Наконец, всё стихло и заговорил президент:

— Товарищи! Граждане! Братья и сёстры! Бойцы нашей армии и флота!

К вам обращаюсь я, друзья мои!

Вчера вечером я вдруг проснулся от сна, в который меня погрузили первый президент и его любимый дедушка Сталин. Я проснулся и увидел, что мы не так живём. Некогда великая наша держава скатилась на задворки третьего мира.

Возьмем для примера Иорданию. У них приходится пять тысяч триста долларов на душу населения и занимает она сто тринадцатое место в мире. А у нас сорок три области живут беднее этой страны. С Иорданией может сравниться только Удмуртия, Амурская область и Приморский край.

А вот Алжир. Там семь тысяч четыреста долларов на человека, сотое место в мире. У нас так живут Самарская и Свердловская области.

И это можно продолжать дальше, а ведь мы самая богатая страна в мире по природным богатствам.

Так кто же виноват во всём этом?!!!

Во всём виноваты виолончелисты. Это они охмурили нас своей музыкой. Они как дудочники из немецкого города Гамельна с помощью своих виолончелей увели нас за собой в яму экономического и политического кризиса и вывели все ваши деньги в офшоры.

Но мы знаем всех этих виолончелистов и с завтрашнего дня у нас всё будет по-новому!

А сейчас перед народом покается председатель Центральной избирательной комиссии. Прошу вас.

К микрофону подошёл испуганный человек с длинной бородой и сверкающим под ней орденом Александра Невского на красной ленточке за беспорочную службу и успехи в подсчетах голосов.

— Братья и сёстры!

Вы все знаете, в чём я каюсь. Чего тут повторять слова про волшебство и про то, как у нас голосовали сто сорок шесть процентов. Никогда не было этих ста сорока шести процентов и не будет больше никогда. Общественные наблюдатели будут участвовать в подсчете голосов и власть обещала, что будет жёстко разбираться со всеми нарушениями.

Вдруг голова его дернулась, и он чуть не впился зубами в микрофон. Вероятно, перегнул палку, получил пинка в зад и продолжил,

— Но всё будет строго по закону, который принял наш парламент. Мы все в правовом поле и на этом поле мы играем с вами игру за честные выборы. Ура, товарищи! Сплотимся вокруг нашего президента и не позволим пятой колонне и прочим национал-предателям прорваться в законодательные и исполнительные органы власти, — и захлопал в ладоши.

Как оказалось, он хлопал один и звукооператор на это время услужливо отключил микрофон.

— Вот видите, товарищи, — как всё удачно складывается, сказал президент, — и не надо никаких митингов, демонстраций, лозунгов всяких и оскорблений в устном, письменном и карикатурном виде. Мы всё видим и всё делаем на благо нашего трудящегося класса. Я сам из пролетариев и знаю, как живётся пролетариям, и мы пролетария в обиду не дадим. Вот, недавно я назначил одного танкового пролетария полномочным представителем в один из крупнейших и промышленно развитых федеральных округов. Так округ сразу ожил, через неделю уже доложили, что сделали самый большой танк в мире с туалетом, на котором можно поражать врагов внешних и внутренних, а все жители округа готовы как один вступить в Национальную гвардию для борьбы с национал-предателями и пятой колонной.

А сейчас перед вами выступит самый главный виолончелист.

На трибуну вышел сгорбленный человек с седой головой и длинными руками. По виду было видно, что он виолончелист, постоянно обнимающий свою виолончель и достающий своими руками до самых её потаённых мест.

— Товарищи, — робко сказал он. — Дорогие товарищи! Дорогие наши товарищи граждане! Я всю жизнь занимался музыкой и сейчас думаю, что только музыка спасёт нас и спасёт весь мир. Потому что она прекрасна, а как сказал один наш классик: красота спасёт мир! Ура, товарищи! Всю жизнь я клянчил деньги на музыкальные инструменты и покупал их для музыкальных школ, консерваторий и для личного потребления музыкальных людей. Многие люди были мной вомузыковлены, и они воспринимали эту музыку как откровение божие, черпали в ней государственную мудрость и способы решения насущных проблем. Десятки тысяч балалаек, гитар и скрипок были закуплены для нашей родины и если их собрать вместе, то получится такой огромный оркестр, который может сыграть музыку для отправки её в космос и осуществления контактов первого и второго рода с другими цивилизациями. Они послушают эту музыку и поймут, кто мы такие. Остатки собранных мною денег лучше всего отправить на благотворительность, на лечение больных ребятишек, которым деньги собираются всем миром и по копеечке. Денег осталось немного, но на пару пацанов хватит.

— Ура, товарищи, — сказал ведущий митинга и захлопал в ладоши. — Заранее записанные аплодисменты личного состава отдельной мотострелковой дивизии особого назначения имени товарища Дзержинского при министре внутренних дел лупанули по ушам и создали впечатление, будто у каждого участника митинга был свой мегафон, и он работал хорошо и без всяких прерываний и хрипоты. — А сейчас мы дадим возможность выступить представителю пятой колонны, извините, конечно же не пятой колонны, а оппозиции, которая всё пытается, но никак не может не только победить в выборах, но даже поучаствовать в них. Кишка тонка, но всё-таки, если покушают перловой кашки, то возможно у них, когда-нибудь, в ближайшем необозримом будущем могут появиться призрачные шансы на что-нибудь. Сегодня у нас необычайный день, пусть и они воспользуются необычайностью этого дня.

К микрофону подошел оппозиционер. Его сопровождал верзила в иссиня-черной форме и бережно поддерживал под локоток, когда порыв ветра шатал оппозиционера для этого дела вытащенного из штрафного изолятора и подретушированного задержанными путанами.

— Товарищи, — негромко сказал он в микрофон, но его шепот громом вырвался из мощных динамиков. Толпа шарахнулась в стороны. — Товарищи, вы же видите, что происходит здесь. Это спектакль, на который вас согнали, выдав по триста рублей на билет. Я не буду вас призывать голосовать за нас. Голосуйте за них. Вы конченное поколение и ваши дети еще повоюют за мировое господство идеологии вчерашнего дня. Вы услышите от них всё, что я сегодня вам хотел сказать. Остававшиеся в живых проклянут вас, да только вам это будет всё равно, вас будут единицы, и их будут единицы, и все за нас будут решать те, кто возьмет верх. Пошли сержант, скоро будут давать баланду, а до тюрьмы еще несколько часов ехать.

Громовые аплодисменты дивизии особого назначения завершили митинг. Обладатели белых ленточек торопливо снимали их с себя и прятали в карман. Мало ли что, вдруг пригодятся. Вдруг народ проснётся, тогда всем мало не покажется, особенно тем, кто не успеет убежать.

Глава 8

Похоже, что я слишком много думал о состоявшемся разговоре и упустил бразды управления исполнением всех желаний. Иначе, чем можно было объяснить то вавилонское смешение во время митинга. Волки и овцы в одном месте, бандерлоги и питоны чуть ли не в обнимку. Желания всех исполнялись одновременно и все понимали, что происходит нечто необычное, но никак не могли понять, отчего всё так.

Наскоро позавтракав, я побежал на площадь, но там уже никого не было, кроме горы мусора от оберток сухого пайка НАТО, которые присылали нам в качестве гуманитарной помощи в трудные времена и которые хранились на складах в качестве неприкосновенного запаса на всякий случай. Дворников не было, потому что всё произошло стихийно, людей собрали, дали им по пакетику, а вот насчёт очистки территории дело не скоро дойдет.

— Нужно строго контролировать, кому и какое желание исполнять, — думал я, — иногда страждущему исполнишь желание, а его всё возрастающие потребности могут привести к тому, что исполнение желания пойдёт во вред не только ему, но и всем окружающим. Вот, например, почему бы не подойти и не помочь вот этой сгорбленной женщине преклонных годов в модной одежде перейти улицу? Некоторые модные люди с возрастом перестают обращать внимание на свою одежду, а некоторым возраст не помеха.

— Мадам, позвольте помочь вам перейти улицу, — сказал я и взял женщину под руку, переводя её через оживлённую улицу.

— Спасибо, сударь, — с трудом и сквозь зубы сказала женщина и сверкнула на меня молодыми черными глазами, крепко вцепившись в мой локоть.

Перейдя улицу, она повлекла меня вперед, и я не мог ни остановиться, ни опротестовать это. Похоже, что я выполняю её желание, а моё желание в данном случае никто не учитывает. Вот и еще одна особенность: никогда не исполнять желание, направленное в отношении меня. Никакого желания, перебьются.