Обуздать ветер

Попробовал связаться с Эрикой — безрезультатно, я ее даже не чувствовал. Почему-то возникло странное ощущение, будто замок находится под непроницаемым куполом. Дёрен говорил что-то насчет прерывателя магической связи, но я не мог нащупать сестренку и обычной, айровой. А Малинку чуял отлично.

Встал, разминая конечности. Одежда почти высохла, но за время беспамятства я успел изрядно продрогнуть. Левую кисть то и дело блезненно дергало, и я поспешил осмотреть рану. Хм, прижгли, даже тряпкой какой-то замотали. Значит, в ближайшее время я точно нужен живым.

Осмотрев руку, ощупал на всякий случай голову. Болит, конечно, после таких-то ударов, но череп вроде цел. А что так мешается на шее?.. Рука наткнулась на металлический ошейник, запертый на маленький замочек, скважина которого была залита каким-то металлом. Ошейник состоял из двух частей: одна была плохой выделки, шероховатая, другая — гладкая и неимоверно холодная, студила шею, а когда я тронул ее пальцами, подушечки обожгло, будто коснулся железа на сильном морозе. "Бор одел ошейник с бессилью", — пронеслись в голове слова запертого в подземелье колдуна. М-да, в предусмотрительности дяде не откажешь, но отчаиваться рано. Неизвестно, как этот камень действует на творящих и действует ли вообще. У части моей силы природа иная, так что еще поглядим, кто кого.

Я занялся осмотром своего узилища, вся обстановка которого состояла из уже помянутого топчана и простого стула. Один из углов загораживал сплетенный из прутьев щит. Не иначе, отхожее место. Точно, но дырка узкая, пролезь не удастся. Да и падать было б высоко.

Глянув на окованную железом дверь, увидел на полу поднос с миской и кувшином. Тут же проснулись зверские голод и жажда, которые я не преминул утолить щедрым куском пирога со свининой и водой. Три болота, с одной стороны, хорошо, что голодом не морят, с другой — а не на убой ли откармливают?

Я не стал тратить время на бессмысленные гадания. Раз не в моих силах что-то изменить (пока!) нужно заняться терновником, глядишь, силы и появятся. Улегся на топчан (он намок от моей одежды, но не на каменном же полу устраиваться?) и приказал себе спать. Как ни странно, в степи оказался почти мгновенно.

Ветер тут же плеснул в лицо, как-то суетливо закружился вокруг, будто чуя, что хозяин в опасности. Мне даже не пришлось просить, ручной смерч тут же подхватил и понес в привычное место. Потом я ломал колючие ветви, всякий миг опасаясь, что стихия примется привычно бушевать, но она по-прежнему проявляла недюжинное понимание. Нет, куст покачивало, голова побаливала, но по сравнению с прежним буйством это были сущие пустяки. Уж не бессиль ли мне благодарить за такие чудеса? Под конец я почти дотянулся до туманного лоскута, как вдруг с неба обрушился непрошенный ливень.

Открыл глаза в комнатушке, сел, отфыркиваясь. Оказалось, меня в очередной раз окатили водой. Отерев лицо, я взглянул на стоящего перед топчаном человека.

Мужчина лет пятидесяти, среднего роста, крепкого сложения, наверное, не чужд воинским занятиям. Волосы коротко острижены, с густой сединой. Лицо открытое, спокойное, едва ли не любезное. Вот только глаза... Встретившись взглядом с незнакомцем, я поспешно уставился на пустое ведро у его ног, ибо заглядывать в две черные скважины, в которых, как мне показалось, мелькнула оскаленная пасть беснующегося хварка, было, скажу не таясь, страшно. Вот, значит, каков мой дядя... А на первый взгляд он мне едва ли не понравился.

— Предуперждаю сразу, нечисть — на мне амулет неуязвимости. Так что не рыпайся. Не заставляй снова бить тебя. Получил уже достаточно, а мне ты нужен целым и невредимым.

— Ну, я уже не целый, причем давно...

— Ты о пальце? — перебил, издав свой безумный смешок. — Рассказать, как я укоротил его на сустав?

— Н-не надо, — я отпрянул к стене, но лорд придвинулся ближе, упер руку в каменную кладку, нависая надо мной.

— Почти как в старые времена, — усмехнулся он. — Только тогда ты лежал в колыбельке и тянул ко мне свои паучьи лапки. Я б легко мог отхватить всю кисть, но это возбудило бы подозрения сестры и нелюдя. Пришлось удовольствоваться кусочком пальца. Как ты заверещал! Я едва успел уйти. Они решили, что на тебя напала крыса, и больше не оставляли одного.

— Ты отрезал мне пол-пальца, когда я был младенцем?

— Откусил, — безумец расплылся в улыбке, обнажая крепкие, лишь слегка тронутые желтизной зубы. — Понимаешь, — ни с того, ни с сего пустился в объяснения, да таким тоном, будто рассказывал случайному гостю, что лето в этом году выдалось не слишком погожим, — младенческие ручонки были такими крохотными, пальчики тоненькими, действительно, как паучьи лапки. Я подумал, что косточка, наверное, даже не почувствуется на зубах, и челюстям не понадобится особого усилия. И, представляешь, так и произошло! Немного труднее было перекусить кожу...

— Спасибо, я понял, — мне с огромным трудом удалось взять себя в руки и выдавить хоть какие-то слова. Почему-то подумалось, что если я позволю спятившему лорду говорить дальше, то сам сойду с ума от его болтовни. Впрочем, затыкаться он явно не собирается, так что нужно срочно направить поток в другое русло, обратить дядину разговорчивость себе на пользу. — Не объяснишь ли, зачем тебе это понадобилось? — глупо, конечно, спрашивать сумасшедшего (ясно, что мужик и двадцать с лишним лет назад был не в себе) о причинах его поступков, но как-то само вырвалось. — И что нужно от меня?

— Объясню. За этим сюда и пришел. Да и у меня есть пара вопросов, — лорд соизволил выпрямиться, отступил от топчана и уселся на стул.

Я перевел дух и сел поудобнее. Хотя какое тут удобство на сыром топчане, в мокрой одежде, с безумным собеседником.

— Зачем меня все время обливают водой? — не удержался от чрезвычайно насущного вопроса. — Я не возгораюсь, будто цветущий папортник.

— Ночью я облил тебя, чтобы сделать видимым и не убить ненароком, — охотно пояснил лорд. — Разве ты не знаешь, что вода, соприкоснувшись с невидимкой, доступна зрению, пока хоть чуть-чуть не согреется теплом тела? — Я помотал головой. За кого он меня принимает? Откуда мне знать колдовскую премудрость? — А сейчас я просто будил тебя. Тряс-тряс, ты и не думал просыпаться, вот и пришлось... — дядя развел руками и обезоруживающе улыбнулся.

Я сжал челюсти, чтобы ненароком не заклацать зубами. Холодно в мокрой одежде, да и сумасшедший, то и дело выглядящий совершенно нормальным, даже располагающим, нагонял страху.

— И как же ты узнал, что я в замке?

— Я сам пока не владею волшебством, — (Что значит "пока"? Дар или есть, или нет. Его нельзя ни купить, ни продать.) — Но у меня хранится множество артефактов... Волшебных вещей, — пояснил для тупицы. — Одна из них позволяет выявлять присутствие чужой магии в замке. Другая — видеть, где именно находится источник волшебства. Твою девку я распознал в первый же день. Вернее, тогда я понятия не имел, что это девка. Трогать лазутчика не стал, решил проследить, узнать, зачем он сюда пожаловал. Можно было б и пытками. Ильм, тот любит, а я как-то не очень. Все эти крики, грязь... — брезгливо поморщился.

Ну да, понятно, тонкая ранимая душа. Как, должно быть, сверлил его уши крик младенца, пока он перекусывал не желающую поддаваться кожицу. Стоп, Тимьян. Надеюсь, безумие у Бора либо свое собственное, либо унаследованное со стороны матери, а не отца, моего деда. Мне еще спятить не хватало.

— Вчера ночью я обнаружил второго пришельца, который направлялся прямиком к первому. Принял зелье невидимости и пошел знакомиться. Повезло наткнуться на тебя в нижнем коридоре — сразу стало понятно, что имею дело с невидимкой. Было время позвать на помощь парочку людей, дать им зелье, прихватить ведра с водой и спрятаться в нише у входа в библиотеку. Хвала Небесной Хозяйке, что я решил брать вас живыми!

Воистину! Я еще и Зель-творящую поблагодарю, коли выберусь отсюда.

— А откуда у тебя все эти колдовские причиндалы? — мне очень хотелось выяснить, приложил ли руку к их созданию мой знакомец из каземата. Если да, мог бы и предупредить.

— Вымениваю у диких колдунов, — осклабился дядя, явно гордясь собственной предприимчивостью.

— На кровь девственниц? — не сдержался я, гадая про себя, кто такие дикие колдуны.

— Кровь девственниц, печень младенцев. Не только печень, там и всякое другое использовать можно, — буднично, по-деловому, принялся перечислять лорд.

— Да-да, я понял, — поспешно перебил его, борясь с тошнотой и горько жалея о своем неуместном любопытстве.

— Скажи-ка, нечисть, — дядя вдруг вспомнил, что и сам хотел позадавать вопросы. — Зачем ты заявился в замок?

— За Уртикой, наместницей Багряного Края, — я не видел смысла в лжи.

— Так эта потаскушка действительно наместница, или вы оба меня дурачите?

— Зачем нам это? — вздохнул я.

— А что ей здесь понадобилось?

— Книжки какие-то. Откуда мне знать? Я и читать-то не умею.

— Не умеешь? — лорд как-то странно глянул на меня, то ли недоверчиво, то ли с издевкой.

— Нет! Не умею! Не веришь? Ну и не верь! Говори лучше, зачем я тебе сдался, да еще и живым, — мертвый законный наследник, по моему разумению, сгодился б дяде для спокойствия.

— Все в свое время, нечисть. Все в свое время, — уставился с задумчивым видом. — В точности как папаша: задурил голову белокостной, и сам ум потерял. А на вид и не скажешь, что ты его сын.

— Угу. На вид — вылитая твоя сестра. Сейчас, правда, не должен быть сильно похож, — я потер заросшие щетиной щеки. — Что ты с ней сделал?

— Она мне мешала, — заявил дядя чуть ли не с обидой. — Если б не она, отец признал бы наследником меня. Все законные сыновья умирали в младенчестве. А девчонка выжила! — махнул сжатым кулаком, будто хотел со всей силы стукнуть по несуществующему столу. — Когда подросла, удачно подвернулся Тёрн. Я встретил его случайно, на ярмарке в Морене.

Ну, кажется, раскачался. Только б рассказал побольше.

— Селянки на него так таращились, что я сразу понял, из каких он. Нелюдь, этот... как там вы себя называете?.. — глянул на меня, ожидая подсказки, я с дурацким видом пожал плечами, мол, о чем ты? — А, да и не важно, все равно не запомню. Я уже некоторое время искал кого-то подобного, чтоб девчонку соблазнил. Она б забрюхатела, а отец бы ее выгнал и меня наследником сделал. И все так складно пошло. С нелюдем быстро удалось подружиться.

Угу, верю. Выглядишь располагающе, ежели в глаза тебе не глядеть. Впрочем, тогда, может, и глаза еще не такие были.

— Нелюдь согласился у меня погостить. Отцу понравился... Это лишнее было, но я тогда значения не придал. А сестра, та поначалу, наоборот, дичилась. Но его это только раззадорило. Тебя-то он ей заделал, но сам увяз, глупец. Никогда не понимал, что в этом такого находят, — забормотал тише, почти себе под нос. — Вон, эта, якобы наместница, чего только не предлагала, лишь бы я тебя отпустил.

Я не стал спрашивать, что там предлагала Малинка. Не хотел знать. Но лорд и без спроса ответил:

— Золото, говорит, возьми, хоть всю казну. Земли могу пожаловать. На что мне? Земли своей хватает, золото... Дар обрету, и купаться в нем буду! И еще много чего получу. Я тогда ее спросил, а жизнь отдашь? Согласилась! И жизнь, говорит, и все, что захочешь. Мне даже сестра вспомнилась. Та тоже за тебя молила, просила не трогать. А как бы я ее отродье тронул, если его уж и след простыл? Она тебя через подземный ход вывела, и ждать велела, а ты сбежал.

Может, и сбежал. Я тогда ничего не соображал, мать родную не узнавал. Что же произошло? Отчего отец лишил меня дара и памяти? Ответом на этот вопрос пока и не пахло.

— Совесть-то не мучит? — неожиданно спросил лорд с обиженно-обвиняющей интонацией.

— Нет. А тебя?

— А мне нечего совеститься! Я взял причитающееся, еще и ждать пришлось. Отец-то любимую доченьку не выгнал, когда она понесла, позволил прикрыть позор, выйти замуж за бродягу. Мне опять пришлось ждать, надеяться, что нелюдь и его семя в конце концов допекут отца. Как бы не так! Он вроде своей доченьки в вас души не чаял. Вот тогда-то с отчаяния я и начал колдовские книги читать. Остались несколько от покойной отцовой жены, у нее был дар, очень слабый. Я думал, Мирька его не унаследовала, но ошибся. Унаследовала, я это по крови и кости определил. Сестра как-то удачно при мне ноготь сорвала, я рану ей платком замотать помог, а кровавый ошметок прихватил. Для этого же и кусок твоего пальца понадобился. Чтобы сразу знать, унаследовал ты дар или нет. Если б нет, я б тебя еще в колыбели придушил. Оказалось — да. А я к тому времени знал, что можно человеку, дара не имеющему, обрести его. Вернее, не обрести, а забрать у другого.

Приплыли. Теперь ясно, зачем я ему. Только как-то не верится, что дар можно отнять, даже если убить того, кто им владеет. Со смертью, по моему разумению, дар должен или исчезать, или оставаться вместе с душой. Хотя, пожалуй, знаю способ, как можно его лишиться: нужно продать душу Хозяину Подземья. Тогда дар или постепенно исчезнет, или переродится в свою противоположность. Знавал я таких... уже, пожалуй, и не людей. Да что проку с моих заумных размышлений! Безумец-то уверен, что способен обрести желаемое.

— Лишенный дара умирает?

— Да, — дядя глянул едва ли не с благородной скорбью. — Но твоя девка останется жива-здорова и получит свободу, обещаю. А станешь артачиться и мешать, убью и ее. Причем ее — первой. Сначала солдатам...

— Не повторяйся, — перебил его. — Ты меня убедил. Объясни только, почему не попытался отнять у меня дар, когда я был ребенком.

— Я хотел. Но нужно было ждать, пока дар проснется и проявит себя. Иначе, как сказано в книге, забрать его не получится. Ждать, ждать, всегда приходится ждать! — нервно забормотал лорд. — Конец ожиданию пришел, когда тебе стукнуло семь, — произнес уже совершенно нормально. — Я подготовился, но нелюдь помешал совершить задуманное. Он что-то почуял, уж не знаю, как, и забрал твой дар, а заодно и часть ума. Ты выглядел полным дурачком, когда я нашел вас. Никого не узнавал, даже мать. Мы с нелюдем повздорили, сестра перепугалась, вывела тебя из замка и вернулась узнать, что и как. Я не мог уступить дар какому-то бродяге. Хватит того, что у меня из-под носа уплыло отцово наследство. Так что нелюдя пришлось убить. Подкрался со спины, воткнул кинжал в горло и в шею. Несколько раз, для верности. Это было совсем не трудно, он до последнего считал меня другом и родичем. Покончить с вором нужно было быстро, чтобы отнятый дар не успел прижиться и вернулся к тебе. Я не знал точно, получится ли, но очень надеялся. Выходит, не зря, раз сейчас ты дурачком не выглядишь, — издал довольный смешок.

— А мать? Что ты сделал с ней? — мне оставалось изо всех сил пытаться выглядеть спокойным да сжимать и разжимать кулаки. Ну, еще задавать вопросы. Я же должен узнать, что сталось с обоими родителями.