Неудавшаяся история

— Обалдеть... — Три одинаковых вздоха.

— Значит, дело в сапогах? — Лис недоуменно постучал по каблуку.

— Наверное.

— Получается, — подытожила я, в последний раз шмыгая носом, — я обязана жизнью тому, кто их подарил?

— Мелочи. Всего-то четыре златца, — вдруг расхохотался Радислав.

И мне оставалось только прожигать его разъяренным, возмущенным и не менее горячим, чем убивающая вода, взглядом.

Пункт тринадцатый: если вы попадете в ловушку, не ждите жалости ведьмы; она уйдет, насмехаясь над вашей слабостью.

Радослава, перевари сказанное, не спеши забивать сообщника насмерть. Ты зря разъярилась, он наверняка говорит о другом.

— В каком смысле, мелочи? — тихо и размеренно процедила я. — И откуда тебе известна цена?

— По-моему, ответ ясен.

Радислав самодовольно оскалился.

— Так их купил ты?!

— Понеслась, — изрек Лис, в шутку пересаживаясь на противоположный конец островка.

— Радослава, мы не в том положении, чтобы орать из-за невинного подарка.

А вот и ложь. Именно сейчас истерия будет смотреться ну очень гармонично.

— Какого ляда утаивать правду?! — напирала я, вскочив, чтобы нависнуть над виновником.

— А для чего она? Ты спасла мне жизнь. Тоже, между прочим, не спросила, надо ли оно мне. И я отплатил вещичкой, на которую благородная ведьма положила глаз. Более чем честно.

И откуда эта осведомленность? И без того румяные щеки пуще прежнего налились алой краской — я почувствовала это кожей.

— Дорогие подарки имеют тайный смысл. Я не просила.

— И я не просил вытаскивать меня. Даже не пикнул. Считай это даром будущему компаньону. Лис, она всегда буянит по пустякам?

Я не могла видеть жеста варрена, но подозреваю, что не обошлось без утвердительного махания головой.

— На тот момент о совместном путешествии и речи не шло! — заявила я, по-детски насупившись.

— Тогда — положивший начало дружбе.

— Ты — не мой друг.

— И почему?

Я не верю в приятельские отношения между мужчиной и женщиной. Она заканчивается свадьбой. Или тяжелыми душевными травмами. Неизвестно, что из перечисленного хуже. Нет, есть Лис. Но этапы взаимоотношения с ним пройдены в обратном порядке: от симпатии до дружбы. Лис и есть Лис. Его я в расчет не беру.

— Не друг, и точка, — окрысилась я. — Прекрати спорить! Давайте дальше скакать козлами по кочкам.

— О, здравая мысль! — Лис хлопнул в ладоши.

Радислав выглядел обиженным, но голоса не подавал. В душе я благодарила его за сапоги. Но чисто женская обида не позволяла извиниться. А незачем обманывать "друзей".

Чудное дело. Обыкновенные сапожки. Милые, аккуратные, необычные, но в них нет чар. Даже крупинки ворожейского вмешательства. Как они позволили растяпе-хозяйке выжить?

Подобие арки на другом берегу приближалось с каждым новым сбавленным руганью прыжком. Теперь, когда я перестала волноваться о возможности не допрыгнуть, дела шли легче. Да и островки... словно подплывали к нам. Следующий то выглядел недосягаемой далью, то находился совсем рядышком — на расстоянии широкого шага. Чудеса.

Пот струился ручьем, а с рубашки его можно было спокойно выжать в кружку. Но берег, такой далекий и заплывший туманным паром, приближался и становился всё отчетливее.

И вот я стояла на нем и осматривала пройденное расстояние. Островки отплывали, отдалялись от нас. Вскоре до ближайшего я смогла бы разве что дойти мгновений за двадцать.

— Как-то не обнадеживает, — я сглотнула комок в горле.

— Назад дороги нет, — пробубнил охотник. — Можешь снимать бесполезные сапоги.

Я деланно не заметила реплики и двинулась к арочному проходу. Туда, где чернела мгла, подобная бездне. Радислав легонько отпихнул меня, чтобы пройти первым. С ним поравнялся Лис, достающий из сумки новый факел.

— Что за бескультурье? — возмутилась я.

— Меры предосторожности, — ласково поправил Лис.

— Из нас троих лишь я владею чарами.

— Из нас троих, — передразнил Радислав, почти вошедший в арку, — одни мы с варреном способны дать отпор, а не визжать по делу и без.

От грубости, исходящей из его язвительного тона, перехватило дыхание. Пунцовея до кончиков волос, я, не задумываясь, рванула во мрак.

— Постой! — воскликнули мужчины.

Судя по гневу, отразившемуся на лице Радислава, я была близка к пощечине. Я фыркнула и продолжила идти.

Всё четче вырисовывался узкий туннель, где с трудом втиснулось бы два человека. Затхлый воздух с горчинкой духоты забивал легкие. Тишина давила. Все трое, предчувствуя нечто нехорошее, старались не раскрывать рта. Потрескивал постепенно затухающий факел. Свет неизбежно угасал и рассеивался слабыми полосами. По бокам разрастались голые песчано-каменные стены.

Не хрустели под ногами кости менее удачливых предшественников — как любят описывать заброшенные пещеры выдумщики-поэты, — ничто не дымилось, не выло. Поэтому-то тишина и настораживала.

Воздух резко посвежел. Мы будто перешли за невидимую черту между льдом и пламенем. Дыхание замерзало.

Лучик на факеле горько вспыхнул и окончательно потух, оставляя после себя едва заметный запах гари.

— Плохо дело... — Слева от меня раздался голос Лиса.

— Пробьемся, — уверила его я. — Я ж чародейка.

Пальцы по памяти сплетались в руны. Я почувствовала, как наружу потек тот липкий мед, о котором я рассказывала ученикам. Он пробирался от низа живота к ладоням. Рос, сливался в комок. И... исчез.

— Ну? — нетерпеливо спросил варрен.

— Подожди... — Я, закусив губу, повторила движения, поменяв местами несколько пасов.

Результат тот же.

— Ведьма? — позвал Радислав.

— Не отвлекайте!

Я попробовала сплести другие чары. Тщетно.

— Не хочу огорчать вас, — наконец, выдавила я осипшим от ужаса голосом, — но у меня пропали силы.

— Что?!

— Как?!

— Не знаю. Попробуем иначе.

Я легонько резанула себя по пальцу и представила шарик из света. Ни-че-го.

— Кажется, я понимаю, почему учительница отказалась сюда идти.

— Слушаем, — Судя по звукам, привычный к неудачам Лис обреченно уселся у стены.

— Ведьме бесполезно тащиться туда, где не работает даже волшба на крови.

— Ты хорошо попробовала?

— Радислав! — раздраженно рявкнула я, опознавая спутника по тону. — Есть сомнения?

— Никаких.

— Пойдем на ощупь? — предложил Лис, поднимаясь. — Не обратно ж тащиться.

— И то правда. — Я, вытянув руки, первой поплелась дальше. Кажется, спутники последовали моему примеру и теперь шли позади, изредка сталкиваясь друг с дружкой в темноте.

Сердце чуть напугано отбивало удары. Я частенько ходила по кладбищам ночью, но там я ожидала угрозы. И боялась известного. Что ждало нас теперь?

Как назло, слева будто закапала вода. Мерный звук заставил сжаться в тугую пружину, готовую в любой момент сорваться. Пусть и постыдно, но на крик.

Иногда я нащупывала или утыкалась боком в камень. Зрение не находило ни единого очертания, и я двигалась наугад, различая присутствие напарников по звуку их дыхания и шагов.

Очередная стена. Левее — тоже. Вправо — она же. Сзади топчутся мужчины, ожидающие вердикта.

— Тупик.

— Как? — застонал Лис.

— Так.

Я слепо щупала мерзлый камень. Присев на корточки, бегло провела по нижней части. И далеко не сразу наткнулась на небольшую выемку, в которую, как мне показалось, идеально бы пролезла рука. А если там спрятан ключ?

— Тут отверстие, — оповестила я. — Могу попробовать залезть в него.

— Стой, — отрезал Радислав. — Вдруг ловушка?

— Не рискуй, — согласился с ним Лис.

Есть иные выходы? Правильно, нет. Я зря провела день без сна, прыгала по островам среди кипящей паром воды?

Переборов приступ нахлынувшей от усталости зевоты, я просунула ладонь.

Три события произошли разом. Стену справа как разрезало острым лезвием, поэтому она разошлась надвое. Коридор осветило ярким, бьющим по глазам светом. А я завыла от разрывающей боли в запястье.

Кожу сдавливал капкан, полный тупых зубцов. Они давили, тянули и стремились переломать тонкие кости.

Мужчины подлетели ко мне и зачем-то дернули за талию, пытаясь отцепить от стены.

— Вы оторвете мне руку! — вопила я, дрыгаясь и выворачивая сустав.

Пальцы онемели. Локоть задрожал от накатывающих судорог. Боль доползла до позвоночника. Я взвыла раненным зверем.

Радислав осматривал отверстие. Постучал по его краям, подергал мою руку и грубо сказал:

— Будет больно.

Я, стиснув зубы, не успела спросить, как может быть больнее, и завопила по другой причине. Охотник, тремя быстрыми движениями вывернув руку, вырвал ее из отверстия. На память остались длинные глубокие раны. Дверь с ударом закрылась, вновь оставив нас в темноте.

— Не дрыгайся. — Радислав обмотал остатками своей рубашки безжизненно висящее запястье. — Извини, но иначе бы раздробило кости.

— А что с ними сделал ты? — плакала я.

— Вывихнул. Заживет. Через мгновение и забудешь о боли.

— А дверь? Где мы найдем убогого, готового проститься с конечностью?

— Ответ прост, — хмыкнул охотник.

И почти сразу проход открылся снова. И я б обрадовалась податливости здешних дверей, если бы не заметила, что Радислав сам оказался в ловушке. Мужчина улыбнулся — уголки губ начали подрагивать — и свободной рукой махнул в сторону хода.

— Идите.

— Ради... — с испугом заговорил Лис.

— Не стоит благодарности. И сам знаю, что поступил как герой.

— Ну и зачем жертвовать собой? — Странно, но Лис выглядел рассерженным. — Мы могли бы запихнуть туда что-нибудь из вещей.

— Например? — насмешливо оборвал его Радислав. — Меч не пролезет, а тряпки не сделают нужного для капкана натяжения. Ты, варрен, обязан узнать о том, ради чего мы прошли весь путь, а нашу спутницу-ведьму я в таком положении не оставлю. Вопросы исчерпаны?

— Но ты высвободишься? — придав тону спокойности, сказала я.

— Разумеется. Я останусь, а вы орите погромче, чтобы выйти.

Лис схватил сомневающуюся меня под локоть и повел к яркому пятну искрящегося серебром света. Мы пересекли черту, отграничивающую коридор от третьего зала, и я вся напряглась, ожидая, когда камень сомкнется за нашими спинами.

— Почему он не высвобождается? — Я так и не переборола всхлипывания.

— Он наверняка пробует. Слушай, охотник не из тех глупцов, которые подожмут лапки и примут смерть. Смотри...

Остаток фразы потонул в восхищении. И я понимала, с чем оно связано.

Столь великолепная комната никак не могла быть продолжением тусклой пещеры. Белоснежный мрамор, облицовывающий стены, напоминал стекло. В его мутной поверхности я рассмотрела себя: уставшую, осунувшуюся девчонку с грязным лицом, окровавленным рукавом и искусанными губами. Осторожно потрогала камень — кожу обдало жгучим морозом. Мурашки прокатились по телу. Их рассеял глухой хлопок срастающегося в одно целое камня-прохода.

Зал оказался широк и практически пуст. Низ пестрил высеченными символами, незнакомыми, старинными. Возможно, Радислав смог бы перевести их значение, но он находился за толстой стеной. Невыносимо далеко.

Идеальная зеркальная гладь потолка отражала в себе пол, делая комнату бесконечной. Свечение исходило от кристаллов ослепительно-белого цвета, усыпавших громоздкие колонны. Их отражение в "стекле" отбрасывало лучики, разрасталось, множилось.

Посреди всего великолепия возвышалась статуя виверны, похожая на ту, встреченную нами в начале пути, но гораздо больше, массивнее. Изогнутый хвост с шипованным гребнем — в две сажени длиной, а жутковатая морда, застывшая в маске ярости, — с половину меня. Внутрь мраморного панциря виверны будто залили черную жидкость, поэтому зверь казался покрытым коркой из льда. Если бы существо стояло, то наверняка бы заполнило собой всё пространство. Но оно лежало, вытянув передние лапы и подогнув задние. Левая глазница ящера сияла янтарем, кажущимся по сравнению с туловищем — непропорционально маленьким; правая — черным провалом.

Мы с Лисом одновременно уставились на браслет, в котором находился похожий янтарь.

— Взор Виверны... — словно пробовал слова на вкус варрен. — Восстановить её... Теперь ясно, названия не пустые.

— Ты предлагаешь...

Лис оборвал меня на полуслове.

— Это разумно, если довериться сказкам. Сможешь отодрать камень?

Я подковырнула кругляшек в амулете ногтем, но тот не шелохнулся.

— Не получается. А вдруг, вставь мы "второй глаз", она оживет? Если легенда пророческая?

— На это я и рассчитываю. У тебя есть иное предложение?

— А если набросится на меня? Я — ведьма.

— Ты — чародейка, — осек Лис. — Слава, за нами кипящая лава, находящийся в ловушке Радислав и сомкнутые врата. Терять нечего. Ну-ка, передай мне браслет с ножом. А теперь ты увидишь, как я освобождался из-под стражи, — со смешком сказал он.

Варрен аккуратно вставил кончик лезвия в тонюсенькую щелочку между железным ободком и камешком, покрутил оружие, надавил. А затем со всей дури долбанул ручкой о мраморный пол. Камень с хрустом отпал от браслета.

— Точно так же, только я сломал не драгоценность, а нос стражнику. Ничего, что я подпортил внешний вид сокровища? — Лис осмотрел косой скол.

Я помотала головой и потребовала помочь забраться на спину ящера.

— Почему ты?

— Мой камень, — заупрямилась я. — Я и вставлю. И если он не подойдет или ещё что, то я упаду на тебя. И сломаю тебе шею.

— Обоснованная угроза.

Друг нагнулся и помог влезть на себя, а после пересадил на заднюю, согнутую в колене, лапу огромного чудища. Я, цепляясь за холодный и скользкий мрамор целой рукой — спасибо спинному гребню, иначе бы скатилась обратно к хвосту, — добралась до длинной неестественно прямой шеи и нащупала пустую глазницу. Опершись на левый бок, чтобы не упасть, попыталась вставить камень внутрь.

Иначе, как чудом, назвать случившееся нельзя. Получилось. Камушек из талисмана оказался зверю в самую пору. Он не выпал и не провалился, а застыл, как будто на смоле. Я полезла обратно к Лису.

— Надо бы оповестить Радислава, что всё получилось.

Случившееся дальше намекнуло, что оповещать уже не придется. Своды зала вместе с виверной и мною мощно тряхнуло. Чудовище задрожало. С потолка посыпалась мраморная крошка, а я упала со статуи прямо к обескураженному Лису.

Стены ходили ходуном. И трудно поверить, но руны наливались закатным цветом. Плавно, размеренно. Как те символы на двери, которые требовали за проход жертвоприношение. Только на сей раз по прожилкам текла не кровь, а... лава. Она дымила, кипела, но не выплескивалась из ямок, не прожигала хрупкий заслон. Вся правая половина наполнилась жидким пламенем.

— Что мы натворили? — В голосе смешалось множество оттенков ужаса.

Разгадка не заставила себя ждать. Лава добралась до когтей виверны. Статуя покачнулась, с нее кусками начал обваливаться хрустящий расщелинами камень. Он весь опал, едва не задев нас с Лисом, и перед нами предстало черное как смоль чудовище с пылающими яростью глазами.