Хольмград'76. Шаг Третий. Ключи и калитки

Взгляды Говорящих словно сами собой скрестились на ученике Оорхана, отчего тот отшатнулся.

— Я-а... — голос Рораха сорвался. Но, хотя в глазах нерадивого ученика плескалось непонимание, он всё же договорил, и на этот раз его голос был твёрд и уверен: — Я не подведу, учитель. Я справлюсь.

— А он не так плох, — протянул байи, на что его собеседник коротко кивнул. И от этого почти незаметного жеста учителя, Рорах неожиданно почувствовал, как в его груди разливается приятное тепло, а с плеч будто свалился тяжеленный камень.

Эти перемены в будущем нойне не ускользнули от внимания старших. Кайсак с самом переглянулись и кивнули друг другу. Оказывается, даже слабейшие из стихийных духов, призванные на скорую руку без всякого круга, способны положительно влиять на замороченных Тьмою людей. А значит... значит тем больше надежда на успех их затеи.

— Что ж, уважаемый Оорхан, начнём? — спросил байи.

— Начнём, пожалуй, уважаемый Урганбег, — степенно кивнув в ответ, произнёс нойн.

* * *

Очередная охота Баюна оказалась куда более заметной по результатам, чем предыдущая. Нет, он не нападал на очередную переправляющуюся через Бий партию находников, и не задрал ни одного человека, но вот духи... Духов, обеспечивавших движение плотов и их прикрытие от любопытных взглядов, котяра сожрал всех и очень быстро. Просто молниеносно.

И несмотря на всю стремительность этой расправы, я успел почувствовать какое-то совершенное довольство, накатившее на моего питомца в конце его охоты. Нет, он в принципе с немалым удовольствием рвал подчинённых самам нематериальных тварей, но, в какой-то момент, обычное удовольствие обжоры вдруг превратилось в... не знаю... экстаз гурмана, вкусившего амброзии? У меня просто нет слов, чтобы хоть сколько-нибудь правильно описать те эмоции, что транслировал мне двухвостый, пожиравший в этот момент неких совершенно не похожих на уже привычных по здешним реалиям духов, приручением которых так любили заниматься лесовики-самы. Пожалуй, увидев глазами Баюна, уничтожаемых им тварей, я бы сказал, что они напомнили мне тех монстров, что порой ломились в тварный мир Хольмграда из-за Кромки.

Но была и разница. Те твари были чуждыми, совершенно чуждыми обычному миру, а нынешняя "деликатесная" добыча двухвостого, хоть и напрягала некоторой инаковостью, всё же была явственно вплетена в здешнюю реальность. Эти чёрные, бугристо-амёбистые в восприятии Баюна твари, были "местными"... хотя и казались неправильными. Искажёнными. А уж флёр гнили, исходивший от них, и исправно передаваемый по нашей связи двухвостым, и вовсе наводил на идиотские мысли, вроде тех, что Баюну пришлось столкнуться с какими-то невообразимыми духами-зомби.

Как бы то ни было, сожрал он этих "неправильных духов" с превеликим удовольствием, а пока я разбирался с валом накативших от Баюна эмоциий и вяло кивал в ответ прицепившемуся с какими-то дурацкими вопросами полусотнику Стояну, дела вокруг завертелись с совершенно бешеной скоростью. Сначала над ночной рекой с нашего берега на противоположный с фырчанием ушла пороховая ракета. Вихляя по пути, словно пьяный матрос идущий противолодочным зигзагом из кабака в припортовый бордель, горящая дымным фейерверком, ракета на полном ходу впилилась в в воду на полпути до противоположного берега Бия, а следом, чуть в стороне от неё замелькали сигнальные огни. Пока я приходил в себя, собравшиеся с трёх острогов, стрельцы перешли к следующей части плана, и принялись переправляться через реку.

Я ещё успел удивиться тому, что в этот раз Стоян не рвётся в первые ряды, и вообще, до сих пор не присоединился к своим воинам, сейчас обеспечивающим свободное место для высадки основного отряда на той стороне Бия, но... моргнуть не успел, как мы оказались в одной из лодок, а потом последовал рывок и... Ну да, не одни находники умеют пользоваться лебёдкой для переправы. Целая вереница нагруженных стрельцами лодок потянулась через широченную реку. Впрочем, придя в себя и оглядевшись по сторонам, я понял, что не одними воинами были забиты эти плавсредства. Так, оказалось, что вместо обычной лодочной банки, я сам сижу на стволе солидного такого орудия. Может быть и не слишком пригодного для каких-нибудь осад, но в качестве полевой артиллерии, то что надо. Не удивлюсь, если у Стояна для этой пушки не только ядра и дроб найдутся, но и какой-нибудь прообраз гранат. А что, здешние технологии такой фокус позволяют, я точно знаю. Инструментарий у того же Умила-оружейника видел...

А пока мы переправлялись через Бий, стрельцы Любима Усатого прореживали тех находников, плоты которых Баюн лишил "двигателей" и маскировки. Я даже далёкие звуки стрельбы ещё успел расслышать, а потом... потом наша лодка оказалась слишком далеко от берега, и звуки пропали, будто их не было вовсе. Нет, я отчётливо слышал плеск волн вокруг, редкий скрип дерева и звуки дыхания сидевших рядом, но практически невидимых в темноте стрельцов, но... Ночная тьма и звёзды над головой, ночная тьма и рябящее отражение всё тех же звёзд за бортом... и полное ощущение, что наш караван не идёт по реке, а медленно ползёт по бескрайнему космосу. Чудовищно-прекрасное чувство. Захватывающее и чертовски страшное. До ёканья сердца и спазма дыхания. Но вот, тихо вздохнул один стрелец, сдавленно выматерился другой... и всё очарование момента пропало, заодно окончательно прочистив мои коротнувшие от недавниих эмоций Баюна мозги.

Зачем я рванул следом за Стояном и его людьми, чётко зная, что они идут в бой? Наверное, из любопытства, желания быть уверенным в том, что в атаке их не встретят твари вроде тех, которых не далее как полчаса назад с таким удовольствием жрал двухвостый? Да... кому я вру. Меня тянуло на тот берег Бия. Тянуло со страшной силой, ровно с того момента, как я отправил котяру на охоту. Опасно-не опасно... в моей жизни бывало всякое, но! Это "всякое" и приучило меня в обязательном порядке слушать свою чуйку. Эта ленивая жопа просыпается довольно редко, но если уж почтит своим вниманием, то лучше прислушаться к тому, что она настоятельно советует. В противном случае, последствия могут быть... фатальными. От миномётного обстрела по квадрату в котором затихарилась группа вооружённых товарищей, в этом месте конкретно и стране в общем, быть не должная, до забившегося унитаза, бег к которому был быстр... и безнадёжен, хотя "этот туалет ближе"... кхм... В общем, чуйку слушать надо, иначе будет а-та-та или ой-ёй-ёй. Вот и в этот раз я её послушал, и теперь мне оставалось лишь надеяться, что она не подведёт меня и в ходе предстоящего боя... в который я, кстати, обещал своей Свете не лезть. Эх, чуйка! Что в лоб, что по лбу! Не убьют, так мозг выедят... десертной ложечкой. Серебряной, чтоб заразу в межушное пространство не занести.

Впрочем, в своё оправдание могу заметить, что лезть в драку с режииком наперевес я всё же не собирался. Не чувствовал в этом необходимости, да и чуйка, вроде бы, свершения таких подвиигов с меня не требовала. Всё что мне было нужно, это оказаться на том берегу Бия, в определённое время и определённой точке. Не более. Ни стрелять по лесовикам со степняками, ни ещё как-то участвовать в их истреблении, ничего столь безумного. Просто добраться в нужное время до нужного места. Точка.

И ведь добрался. Аккурат к тому моменту, когда сосредоточившиеся в восходной, практически не охраняемой стороне лагеря находников, стрельцы начали бой, я уже взобрался на лысую плешь, на вершине холма, с которого открывался замечательный вид на узкую долину под ним, песчанно-галечный пляж Бия и... собственно, соседний, северный холм. На котором в этот момент, как раз что-то полыхнуло. Раз, другой. А после донёсшийся из долины грохот пальбы стрелецких пушек и пищалей напрочь заглушил крики и визги, каким-то чудом успевшие донестись с того самого холма, на котором творилось... нечто. Рёв пламени осветивший со свистом рванувшие в небо столбы водяного пара, прорезающие их разряды молний и грохот камнепада... всё это оказалось лишь лёгкой подтанцовкой того ада, что разверзся внизу. Там, где выкатившие на прямую наводу свои пушечки, стрельцы гвоздили лагерь находников из всех стволов, пермешивая с землёй самов, кайсаков, их лошадей и шатры, шалаши и кострища. Огонь и дым, мечущиеся тени и крики раненых. Гранаты, которыми всё же были снаряжены пушки Стояна, заливали лагерь багровым пламенем и едким, чёрным дымом, в котором задыхалось всё живое. Задыхалось, горело, стонало.

На каких-то несколько минут я застыл, поражённый чудовищностью происходящего. В темноте, поле боя выглядело натуральной адской фантасмагорией, и я мог только порадоваться, что нахожусь достаточно далеко и... высоко от этой бойни. Но от этого чудовищного зрелища меня отвлекло происходящее на северном холме. Светопреставление устроенное нашим противником для каких-то своих целей, уже практически закончилось и, по идее, ночная тьма, пусть и подсвеченная пожаром бушующим в долине под нами, должна была надёжно скрыть происходящее на вершине соседнего холма, но... каким-то чудом, по имени Баюн, мне было отчётливо видно, как двое стоящих у костра дядек, покачиваясь на месте, бормочут что-то в такт, а чуть в стороне от них, с напряжённым лицом, оперевшись коленом и ладонью о землю, упрямо наклонив голову, смотрит куда-то в темноту молодой парень, за спиной которого столпились явно изготовившиеся к бою самы и кайсаки. Такие же молодые, можно сказать, юные... они ощетинились охотничьими копьями и дрянными саблями, прикрылись щитами и напряжённо вглядываются в ту же темноту... из которой, нет-нет, да вырывается очередной дух. Вырывается и, ударившись о выставленную коленопреклонённым самом защиту, вновь скрывается во тьме. Вот только с каждым разом, духов становится всё больше, темнота подбирается всё ближе, а сил молодого шамана явно станвоится всё меньше.

Двухвостый стоял рядом со мной, шипел, хлестал себя хвостами по бокам, но не смел рвануть на охоту без приказа. А я... сначала я и не думал помогать столпившимся на соседнем холме людям. Это, в конце концов, враги, что пришли грабить живущих на другом берегу Бия словен. Так с чего бы мне им помогать?! Кто их знает, может те два шамана, что сейчас камлают над костром, творят какую-нибудь бяку сражающимся внизу стрельцам? Духов своих натравливают, допустим? Если так, то двухвостому найдётся работа, а пока...

Впрочем, спустя несколько секунд я переменил мнение. Аккурат в тот момент, когда в грудь одного из самов, на том холме, впилась стрела. Самская. Да не обычная, а просто-таки пропитанная теми же проклятыми миазмами гнили, что и недавно сожранные двухвостым искажённые духи. А уж когда следом за той стрелой, на изрядно ослабевшую защиту, удерживаемую молодым шаманом, навалились очень похожие твари, словно соткавшиеся из ночной тьмы... я не выдержал и:

— Баюн, фас! — на мои слова, двухвостый отреагировал как и положено коту. Взглянул удивлённо-презрительно, чуть повернув голову, словно спросил: Хозяин, ты меня с барбосом перепутал?

Но в атаку рванул. Ещё бы! Это ж, какая вкусняшка! Я, честно говоря, уже приготовился глушить нашу с котярой связь, чтоб меня не накрыло очередной порцией гурманского оргазма, но... не понадобилось. Баюн хватанул тварей, словно языком слизнул. А у меня, разве что табун мурашек по спине промаршировал, да тихое мурлыканье из горла вырвалось. На миг... задавил, конечно. Привыкаю, должно быть. Эх...

А тем временем, двухвостый дотянулся до хозяев чёрных потусторонних тварей. И вот здесь я уже его сдерживать не стал. Двоих шаманов, спускающих с поводка очередных искажённых духов, Баюн разорвал сходу. Пополам. Третий, вроде бы, что-то почуял, но увернуться от атаки котяры не успел. Только сплетённая из всё той же мразотно воняющей псевдоматерии, плеть в его руках, безвольно скользнула по земле, заставляя и без того не шибко зелёную траву превращаться в пыль. Да и растворилась во тьме, едва Баюн откусил державшую плеть руку. А там и защита молодого шамана взбурлила. Поднялась над столпившимися на вершине холма находниками огромным, видимым даже невооружённым взглядом, радужным пузырём... да и полоснула грозовыми разрядами и огненным шквалом по взбирающимся по склону, октуанным тьмой, словно противной, пульсирующей паутиной, самам да кайсакам. А потом... потом я вдруг увидел прижимающегося к моему бедру, встопорщившего шерсть на загривке Баюна и... сидящую на знакомом сундуке по левую руку от меня, закутанную в одну простынку Свету, изумлённо озирающуюся по сторонам. Её-то зачем?!

"Надо" — пришёл мгновенный ответ от котяры, не сводящего взгляда с неожиданно замерших в нелепых позах шаманов на том холме.

— КТО ПОСМЕЛ?! — голос... не голос, грохот разнёсся на долиной, рекой и холмами и... даже умирающие внизу люди вдруг замолкли, придавленные чудовищным прессом чужого, даже чуждого внимания. Ой, мама... это ж кого эти идиоты призвать-то умудрились?! И нахера?!!!

Глава 7. Усатые гении интриги!

Пространство рвало и корёжило, отчего моё, тренированное Яговичами чутьё билось в натуральном припадке, вызывая головокружение и отвратительную тошноту. Да и ощерившемуся Баюну, кажется, происходящее не доставляло ни малейшего удовольствия. Правда, длилась эта "феерия чувств" недолго. К счастью. Спустя буквально полминуты, рвавшаяся к нам сущность оказалась над холмом, где шло сражение меж шаманами находников, и вызванный ею пространственный шторм стих, будто его и не было. Вот только успокоения этот факт нам с Баюном не принёс. На место слабости и боли, накатывавших волнами, пока неопознанная хрень рвала пространство, пришло чувство опасности... как перед памятным первым боем с потусторонней тварью на пруду в Хольмграде. Но были и отличия. Тогда, помимо угрозы, от "гостя" шибало отвратной потусторонней вонью и голодом, тогда как сейчас на них не было и намёка. Да и сама опасность была... или казалась больше потенциальной, чем реальной, что ли? Впрочем, учитывая, что мощь нынешнего гостя крыла памятного мне многонога-привратника, как бык овцу, большого облегчения сей факт не принёс, поскольку на мозги исходящая от него угроза давила на порядок серьёзнее, чем агрессия давешнего потустороннего вторженца.

От оценки происходящего вокруг звездеца, меня отвлёк сдавленный писк Светы, услышав который, я словно очнулся и, тут же оказавшись рядом с подругой, прижал её дрожащее тело к себе.

— Ер-роша... — девушка вцепилась в меня, словно в утопающий в спасательный круг, мёртвой хваткой. А я, чувствуя накатывающую на неё истерику, невольно бросил обвиняющий взгляд на крутящегося рядом Баюна... чтобы тут же получить от него всё тот же уверенный ответ: "надо". Что ж, раньше двухвостый меня не подводил, будем надеяться, что это не изменится и впредь. Особенно сейчас.

— Всё-всё, солнце, — погладив прижимающуюся ко мне девушку по макушке, я выудил из-под её попы одеяло, накрывавшее наш сундук и, укутав дрожащуюю подругу, перевёл взгляд на соседний холм. А там было на что посмотреть!

Энергоинформацонный "гость", взбаламутивший пространство, начал... сгущаться, что ли? Дым и гарь, поднимавшиеся над полем боя, потоком потянулись к точке в десятке метров над местом битвы шаманов-находников, а с ними туда же, словно пылесосом всосало ментальные конструкты кайсаков и самов. Атакующие, защитные, ошмётки духов, разорванных двухвостым, своеобразная чёрная дыра тянула в себя всё, что попадалось в зону её воздействия. Миг, и крутящийся в воздухе над холмом, всё более и более густевший чёрный шар вдруг дрогнул, исказился и на опалённую вершину холма, взметнув вверх небольшое облачко пепла, оставшегося от сгоревшей на месте боя шаманов, травы, шагнула высокая фигура... женская. И всё бы ничего, да только фигура та была абсолютно чёрной. Настолько, что даже в скудно подсвеченной разгорающимся в долине пожаром ночи, она выделалсь своей идеальной чернотой. Никаких полутонов, никакого объёма... просто плоский силуэт... с двумя пылающими алым светом провалами на месте глаз. И холод... волны которого легко было отследить по всё больше расширявшемуся кругу изморози, покрывавшей землю там, где её касалась нога "гостьи".