— Собирайся, — бросил он ей в номере гостиницы Министерства национальной обороны, показав кивком головы на уже разложенный на кровати мундир поручника, — сегодня нам предстоит серьезный выход. Вечером будет собрание — разъясняем офицерам гарнизона реформы, проводимые новой властью. Реформы эти, сама знаешь, далеко не всем по вкусу, особенно всяким шляхетным панам, которых полно среди офицеров. Так что надо держать ухо востро. Оружие с собой? — озабоченно спросил он.

— Всегда с собой! — хлопнула Нина по карману юбки.

Маленький пистолетик — всего-то девять сантиметров в длину — выглядел не как оружие, а как изящная игрушка, которую легко можно было принять, например, за зажигалку. Это позволяло носить его в дамской сумочке, особенно не рискуя навлечь на себя подозрения. Тем не менее, Нина обычно носила с собой и настоящую зажигалку, внешне очень похожую на ее пистолет, чтобы всегда можно было, продемонстрировав ее в действии, окончательно рассеять всякие сомнения.

Для скрытого ношения оружия ей была сшита по заказу наплечная кобура из мягкой замши. Но Нина терпеть не могла таскать на себе 'всякие подпруги', как она презрительно выражалась (она и бюстгальтер старалась никогда не надевать). Поэтому кобурой она не пользовалась, а предпочитала носить и пистолет, и зажигалку в карманах. Если же карманов не было (например, в юбке), то она сама их пришивала.

Главное было не перепутать, в каком кармане лежит пистолет, а в каком — зажигалка. Пистолет, естественно, лежал под правой рукой, и Нине постоянно приходилось напрягаться, чтобы, находясь 'в обществе', не вытащить машинально правой рукой пистолет с целью прикурить. В конце концов, это привело к курьезному случаю. Все время напоминая себе о том, что зажигалка под левой рукой, она именно зажигалку и выхватила, когда на варшавской улице ей пришлось наткнуться на обычных грабителей. Правда, практически тут же она выхватила и пистолет. Вид девчонки, мгновенно ощетинившейся сразу двумя стволами, видимо, так подействовал на грабителей, что они предпочли ретироваться. После этого случая отец подшучивал над ней — 'ты что, с двух рук сразу стрелять собралась?'. Юмор был в том, что с двух рук она как раз стрелять не умела — чтобы суметь координировать работу сразу из двух стволов, надо специально тренироваться с опытным инструктором.

У ее отца личным пистолетом был Mauser C-96 (с кобурой — приставным прикладом), хотя пользовался он им только для парадных выходов, в остальное время обходясь служебным оружием.

Расправив мундир перед зеркалом и убрав волосы под пилотку — все, конечно, при ее большущих косах, убрать было невозможно, — она проследовала за отцом к месту проведения собрания. Зал ей сразу не понравился. Во-первых, за расположившимся на сцене президиумом плотные занавеси скрывали пространство кулис, заваленное всяким хламом. Там черта с рогами можно была спрятать, — да хоть пушку! — не то, что человека с оружием. Нина постаралась сунуть нос во все углы и щели, но где гарантия, что кто-нибудь не проникнет туда позже? Во-вторых, над залом нависал балкон, плохо просматривавшийся со сцены. Там тоже можно было затаиться и не обнаруживать себя до поры до времени.

Атмосфера в зале была накалена. Присутствующие встречали выступления с трибуны выкриками — и одобрительными, и недовольными, и просто злобными. Между офицерами то и дело вспыхивала приглушенная перепалка. Гвалт иногда становился довольно-таки громким. Однако пистолетный выстрел из-за кулис, раздавшийся посреди этого шума, заставил всех на какое-то время замолчать, а потом гул голосов взлетел к потолку с новой силой. Один из сидевших в президиуме согнулся и стал заваливаться со стула набок. Но еще до этого Нина стремительно развернулась на звук выстрела, выхватывая свой пистолетик, нажала на спуск, и пистолет негромко кашлянул, выпуская маленькую смертоносную пульку. Ответом ей был вскрик за кулисами и шум падения тела, почти незаметный на фоне того гомона, который вновь поднялся в зале.

А что с жертвой покушения? Убит или только ранен? Медлить нельзя, если он еще жив, нужно срочно оказать первую помощь. Память о службе в госпитале мгновенно проснулась в ней, и девочка бросилась к упавшему. Едва она наклонилась над неподвижно лежавшим человеком, как раздался хлопок нового выстрела! На этот раз стреляли прямо из зала. Нина вновь крутанулась на каблуках и, моментально выхватив взглядом среди рядов кресел свою цель, всадила пулю в офицера, еще не успевшего опустить ствол, над которым вился едва заметный сизый дымок.

Генерал бригады Якуб Речницки тихо матерился под нос. Левый рукав его мундира был надорван, и в этом месте по форменному сукну расплывалось небольшое темное пятно.

— Папка, ранен?! — девочка метнулась к отцу, порываясь расстегнуть мундир, чтобы осмотреть и обработать рану. — А где тут взять бинты, йод или спирт?

— Пустяки, не о том думаешь! — Якуб отстранил Нину и бросил ей:

— Смотри вокруг! Перевязку без тебя сделают.

Отец на этот раз легко отделался — пуля лишь разорвала кожу на плече. Однако втык Нина получила знатный — и от отца, и от Владислава Андруевича.

— Тебе что было приказано? — тоном, какой употребляют с безнадежными глупцами, выговаривал Андруевич. — Охранять твоего отца! На остальное ты не должна обращать внимания. Твоя задача — любой ценой исполнять боевой приказ! Что такое приказ, ты понимаешь? — все тем же тоном спросил он.

— Понимаю, — смиренно ответила Нина.

— Ничего ты не понимаешь, глупая девчонка! — полковник уже начинал кипятиться. — Ни на секунду нельзя отвлекаться ни на что. Убрала стрелка за кулисами — и снова следи за обстановкой вокруг. А ты что сделала?

— Но ведь там был раненый, ему нужно было помочь! — запальчиво возразила девочка.

Владислав вздохнул и перешел на немного более примирительный тон:

— Хочешь — не хочешь, а придется тебе, Янка, осознать, что мы все тут ввязались в очень жестокие игры. Это — война! И не раз еще придется переступать через естественное чувство жалости, через желание помочь. Пойми, ведь эти сволочи специально будут играть на лучших побуждениях, чтобы отвлечь внимание, создавая такие ситуации, чтобы нельзя было не вмешаться, — голос полковника снова сделался жестким:

— А ты все равно не отвлекайся! Пусть вокруг тебя хоть всех подряд режут и стреляют, ты должна быть сосредоточена только на одном — уберечь Якуба! Только так, и никак иначе!

Девочка вздохнула:

— Поняла, — произнесла она мрачным голосом.

— Надеюсь, — раздраженно бросил Андруевич. Ему самому был неприятен этот разговор, в котором надо было внушать молодой девчонке столь циничный взгляд на ценность человеческой жизни. — Потому что если такое повторится, отвечать будешь уже не передо мной, а перед трибуналом. Запомни: второго раза быть не должно!

Глава 6. Заботы и тревоги

1. Светская жизнь начинается...

Очередной раз приехав в Варшаву, Якуб Речницки огорошил свою дочь известием:

— Сегодня вечером идем на прием в английское посольство.

На прием? В посольство? Весь опыт приемов у девочки сводился к Новогоднему вечеру, устроенному Министерством национальной обороны. С некоторой долей условности можно приплюсовать сюда еще и несколько посещений кафе и ресторанов. Но в английское посольство...

Нина растерялась:

— А что туда надо надеть?

— Об этом уже побеспокоились — отмахнулся Якуб. — Едем, там и переоденешься.

Где это — там? Ведь не в посольстве же? Но Нина уже привыкла не задавать лишних вопросов. Отец знает, и этого достаточно.

Здание, куда они подъехали, ничем особенным не выделялось. Разве что дежурным на входе, в форме, напоминающей одеяние швейцара. Но и это не было девочке в новинку. Не слишком долгое путешествие по лестницам и коридорам — и они оказались в большой комнате, напоминавшей подсобку магазина готового платья (как потом оказалось, это была театральная костюмерная). Там повсюду были стойки, где на плечиках висели самые разнообразные виды одежды: смокинги, фраки, народные костюмы, вечерние платья, блузки, юбки, накидки, палантины...

Пожилая женщина, судя по всему, заведующая этим хозяйством, внимательно оглядела девочку со всех сторон, затем не торопясь прошла вдоль стоек, время от времени снимая плечики с одеждой.

— Пошли к зеркалу, — бросила она.

— Ладно, вы тут быстренько заканчивайте, а я подожду в коридоре, — с этими словами бригадный генерал вышел за дверь. И началась примерка.

Точно подходящего Нине по размерам вечернего платья не нашлось (из-за необычайно тонкой талии — отец мог обхватить ее большими и средними пальцами рук — при довольно широких для такой талии бедрах). Но пожилая дама все же остановила свой выбор на одной из моделей, а затем, вооружившись иголкой с ниткой, очень быстро и аккуратно убрала ширину в швах, точно посадив платье по фигуре. Якуб, стукнув разок для приличия в дверь костяшками пальцев, заглянул в комнату:

— Ну, скоро вы там?

— Да-да, уже иду! — подхватилась Нина, вставая со стула.

— Стой! Куда? — пожилая дама успела крепко ухватить ее за руку. — А веер, перчатки, сумочка? Ты что, в британское посольство вообще без перчаток собралась?! С голыми руками? — в ее голосе звучал прямо-таки священный ужас.

Но вот, наконец, все аксессуары подобраны, на ходу прослушан краткий курс правил обращения с перчатками и веером, и автомобиль подвозит их... Нет, это было не посольство. Отец, покинув машину, на несколько минут зашел в неприметный домик и вернулся оттуда с какими-то футлярами в руках. Захлопнув за собой дверцу, генерал извлек из футляров серьги, кольцо, колье и браслет:

— Надевай, — скомандовал он. — Только, смотри, поаккуратнее. И платье, и все эти финтифлюшки надо будет сдать после приема.

Кое-как разобравшись с застежками, девочка пристроила на себе все положенные драгоценности.

— Жаль, зеркала нет, — вздохнула она.

— А ты в сумочке посмотри, — подсказал генерал.

Порывшись в сумочке, и не обнаружив ничего, что напоминало бы ей зеркало, девочка разочарованно посмотрела на отца.

— В пудренице должно быть зеркало, — снова подсказал он.

Догадавшись, что круглый плоский предмет цвета слоновой кости это, наверное, и есть пудреница, Нина повертела ее в руках, и, увидев маленькую позолоченную кнопочку, нажала на нее. Да, на внутренней стороне откинувшейся крышки и в самом деле было зеркальце. В этом маленьком зеркальном стекле сначала отразилась ее немного растерянная физиономия, а затем она увидела, как лучи закатного солнца, проникающие в машину, высекают из блестящих камушков сотни разноцветных искорок.

Пока девочка любовалась камушками, играющими всеми цветами радуги, и собранными умелой рукой ювелира в настоящие произведения искусства, Янек, по команде генерала, развернул машину обратно, и Нина вскоре убедилась, что их путь, похоже, лежит в сторону школы. Вот они миновали Замковую площадь, где совсем недавно, рядом с постаментом и обломками мраморной колонны, лежала сброшенная взрывом большая бронзовая статуя Сигизмунда III Вазы, перенесшего столицу Польши в Варшаву. Статуя почти не пострадала, хотя кисть руки с саблей и отломилась, на счет чего среди варшавян ходили разные толки и пересуды со ссылками на древние легенды.

Согласно одной из легенд, накануне решающей битвы король поднимает саблю и вселяет героизм в сердца поляков, а если король опустит саблю вниз, это будет предвещать близкий конец города. Но можно ли считать, что король опустил саблю, если она отломилась от руки и упала на землю вместе со статуей? Другая версия легенды гласит, что если меч выпадет из руки короля, то не миновать несчастья. Но как судить, выпал меч или нет, если он отломился от руки статуи, однако кисть короля по-прежнему сжимает рукоять?..

Машина продолжила свой путь среди сплошных руин по улице Краковске Пшедмесцье, затем по уже хорошо знакомой Нине улице Новый Свят. Когда они миновали площадь Тшех Кшижи и выехали на аллеи Уяздовски, девочка окончательно уверилась, что они возвращаются в школу, однако тут машина затормозила и остановилась у небольшого дворца напротив Уяздовского парка.

Британское посольство утратило свою резиденцию, которой располагало до войны: дворец Браницких, как и множество других зданий, лежал в руинах. Так что теперь посол Великобритании занял другое помещение, поменьше — дворец Элизы Велопольской, или, как еще его называли, Виллу Роз, на углу аллей Уяздовских и аллеи Роз. Особняк, окруженный каштанами, и обсаженный кустами роз, рододендронов и еще каких-то вечнозеленых растений, был построен в последней трети XIX века и являл собой симпатичный образец эклектицизма. Про четыре колонны, поддерживающие балкон над парадным подъездом, ни один знаток архитектуры не смог бы сказать, к какому ордеру они принадлежат, хотя наиболее близким аналогом был, пожалуй, дорический. А вот кариатиды, украшавшие фасад на уровне второго этажа, поддерживали головами типичные ионические капители...

Правительство Его Величества не поскупилось — послом в Польшу в 1945 году был направлен кадровый дипломат и разведчик, возглавлявший во время войны Британский Объединенный Разведывательный Комитет, представитель высшей британской аристократии — Виктор Фредерик Уильям Кавендиш-Бентинк, 9-й герцог Портлендский. Это он написал в официальном меморандуме в 1943 году, после разгрома немцев под Сталинградом: '...В наших интересах позволить Германии и России полностью обескровить друг друга'.

Ожидать от него, что на польской земле герцог ограничится дипломатией 'в белых перчатках', не приходилось. Обладая обширными связями среди старой польской аристократии, посол энергично взялся за восстановление этих связей — разумеется, в интересах короны, так, как он их понимал. Среди прочих захаживал посол и к своей давней знакомой, графине Барбаре Тышкевич, чья маленькая дочь Беата, ставшая впоследствии знаменитой актрисой, запомнила эти визиты. Но Барбара, состоявшая в родстве и с Потоцкими, и (через мужа) с Чарторыйскими, надежд посла не оправдала — ей вовсе не улыбалось втягиваться в рискованную большую политику... Разумеется, в первую очередь посол и его сотрудники всячески обхаживали польский генералитет, не оставляя вниманием и тех, кого прислали в Польшу из СССР — хотя бы потому, что в руках этих людей находились многие ключевые посты, так что игнорировать их было бы совершенно непрактично.

Якуб заранее предупредил дочку:

— Тебе будет трудно сразу разобраться во множестве блюд и в правилах употребления разнообразных столовых приборов. Поэтому для начала бери пример с меня.

Однако на приеме, где каждому приглашенному предназначалось заранее отведенное место, таблички с именами генерала Якуба Речницки и Янины Речницки оказались едва ли не противоположных концах огромного стола. Нину сразу охватила паника: как без подсказки отца разобраться во всех этих правилах светского этикета, понять, какие столовые приборы для чего предназначены, и в какой последовательности ими надо пользоваться? Роскошно отпечатанное меню в обложке из тисненой кожи, которое ей торжественно вручил официант, больше походивший на английского лорда, нежели сам посол, оказалось для девочки китайской грамотой. Хотя названия блюд, помимо английского и французского языков, были там продублированы так же и на польском, это мало чему могло помочь: она просто первый раз в жизни столкнулась с этими названиями, и ничто ей не могло подсказать, что же за ними скрывается!