Вопреки Напарник (полуфабрикат)

И всё же измаранную кровью и спермой простыню Марк разорвал в клочья и спалил в печи.

Вновь потянулись дни и ночи. Марк продолжал так же старательно и заботливо ухаживать за больным напарником, но теперь вкладывал в свою заботу максимум чувств, чтобы как-то искупить своё грехопадение и вину. Смягчить свой уход. При этом приходилось отчаянно бороться с желанием снова овладеть этим хрупким телом. Марк не смел даже целовать друга, хотя воспоминания о том, как они страстно целовались, категорически не хотели отступать, и хотелось снова это повторить. Чтобы не провоцировать нового срыва, Марк устроился спать на лавке... Воспоминания о случившемся начали возвращаться и только добавляли муки. Какая уже разница, если дело сделано?.. Но Марк держался.

К счастью, рецидив был не таким страшным, как первая часть болезни. Моменты просветления случались чаще, чем в прошлый раз, рвоты не было, Лок даже ел понемногу, исправно пил лекарства... и раз за разом пытался убедить друга, что ничего страшного не случилось. Винил себя за допущенную неосторожность, говорил, что раз это из-за ведьминых чар, то не считается... но тем самым делал только хуже. Марк отказывался выслушивать оправдания, а благородство и самопожертвование напарника только добивало, убеждая в правильности принятого решения.

Марк с тоской вспоминал все дни, проведённые с другом. Как они встретились в вестибюле управления и едва не подрались всерьёз... как разбирались с делом Райской Птицы и ездили во Флисс... как Лок пришёл за ним, разыскав с риском для жизни, а потом таскал ему в лазарет сигареты, как бы не ругался Анжело... как они провожали в последний путь Илану... как работали над новыми делами, тренировались, гуляли в парке, ели мороженое... как Марк гордо показывал ему хронику своего посвящения... как праздновали день рождения всем кабинетом, и Лок преподнёс ему просто роскошный подарок, обегав не только магазины и мастерские... какие вкусные обеды Лок ему готовил на зависть всем... как они ходили в "Малиновый жар"... как Марк сидел рядом с ним в полицейском участке, сопровождал на обыске в студии Тариена и поддерживал на суде... как они летели на Бреану... как хоронили Дориана... Он помнил всё так, как будто это было вчера. Последние две-три луны были, пожалуй, одними из самых счастливых в его жизни, пусть и омрачёнными борьбой с ведьминским наваждением. Ведь Лок не просто выслушал его признание — он принял друга таким, какой есть, помогал, поддерживал, доверился ему, несмотря на опасность быть всё-таки изнасилованным. И пусть всё случилось не по принуждению, вины с бреанца это не снимало. Он не просто нарушил табу своей касты. Он подвёл своего друга и брата, обманул его доверие, обесчестил... и тот его простил. Хотя Марк этого совершенно не заслуживал.

Раз за разом переводя в голове случившийся между ними секс, Марк пытался понять, как всё-таки он мог сорваться. Да, блоки ведьмы продолжали оставаться и воздействовать на него, но ведь Лока хотелось не только ради самого секса, как это было в начале, иначе всё случилось бы совершенно иначе. Хотелось не только овладеть им, но и доставить настоящее удовольствие. Сердце тянулось к нему уже давно, и этот удивительный парень стал настолько родным и близким, что сама вероятность причинить ему вред по умолчанию считалась невозможной. В первый день, когда они только познакомились, казалось невероятным, что этот сероглазый тощий очкастый пацан станет ему настолько дорог... однако хватило одного слова Комбата о том, что Лока увезли в "Нагату" без сознания, чтобы забыть обо всём и рвануть к нему через полгорода, плюя на все правила дорожного движения. Разве мог он в тот момент подумать, что будет желать его больше, чем когда-то бывшую жену и вообще всех женщин? Да никогда! Что же с ним творится?

Ответ лежал на поверхности, но Марк отметал его с убеждённостью фанатика. Даже переспав с напарником, он отказывался думать, что толкнуло к нему в постель не только наколдованное вожделение. Чувство глубокой привязанности, которое он считал братской любовью, уже давно не помещалось в обозначенные рамки. Оно продолжало расти, шириться, крепнуть, пока не переросло в то, что веками и тысячелетиями будоражит человечество. Это была любовь. Самая настоящая, та самая, всепоглощающая и загадочная. Которую ищут все, но находят немногие. Которая то поражает внезапно, то пробирается, как тать в ночи. И для Брэзела она воплотилась в напарнике, который ворвался в его жизнь неожиданно, как вихрь, со своим тихим "простите" и ясным взглядом сквозь очки.

Это было логично, но оттого не менее фантастично. Воспитанный на традиционных принципах, Марк даже мысли не допускал, что он способен свернуть с пути, который сам когда-то выбрал. Он ступил на путь воина, не колеблясь ни секунды, и шёл по этой дороге вслед за наставником, постигая науку боя и впитывая философию воинской касты годами. В какой момент рядом с этой прямой твёрдой дорогой появилась узкая извилистая тропинка, по которой можно идти вдвоём, крепко держась за руки, он даже не заметил. Он продолжал идти выбранным путём, но рука сама тянулась в сторону этой тропки, по которой лёгкой тенью шагал Лок. Как быть? Что делать? Марк разрывался пополам. В моменты передышек, когда Лок отдыхал после очередного приступа, Марк сидел за кухонным столом, курил и думал-думал... Долг воина требовал одного, сердце и тело тянули в противоположную сторону... Это портило аппетит. И сон, и без того заполненный эротическими видениями и образами жаркого секса без конца и края, отчего Марк каждый раз просыпался в холодном поту, с отчаянно колотящимся сердцем и следами спермы на трусах.

Марк давно уже не был наивным мальчиком и прекрасно понимал, что жизнь гораздо сложнее, чем сказано в священных писаниях и наставлениях предков, но пока жизненный опыт не выбивался за рамки его мировоззрения и прекрасно уживался с убеждениями. Теперь всё перевернулось с ног на голову.

Лок не бреанец. Он родился и вырос в совершенно другой культурной среде. И он мутант со своими особенностями психики. Да, он понимает и принимает его убеждения, но он не бреанец. И, когда придёт время принимать решения личного характера, будет поступать без оглядки на чужие воззрения и традиции. Сейчас он хочет только одного — чтобы Марк был рядом. Потому что ближе и дороже напарника у него никого нет. Тяжёлая фаза болезни лишний раз показала, что Лок смертельно боится остаться один — последствие проведённых на морозе в мусорном баке часов, когда он был двухнедельным крохой. И Марк нужен ему. Даже после того, как собственноручно обесчестил его. Просто нужен. Потому-то и отдался, заметив, как вожделение охватывает друга. Переступив через свои страхи, он просто позволил уложить себя в постель и отыметь в своё удовольствие.

Марк пытался подобрать слова прощания, чтобы потом оставить их в последнем письме. Не хотелось бросать друга на произвол судьбы, но и жить с таким грузом было невыносимо. Оставалось только дождаться нужного дня и покончить со всем одним ударом.

Умереть.

Лок стоял в дверях кухни-гостиной, держась за косяк, и смотрел на мужа, сидящего за столом и смолящего одну сигарету за другой. Боль в заживающем анусе отошла на задний план. В груди было гораздо больнее.

В тот злосчастный вечер он решил снова заняться подготовкой к первой "брачной ночи", но сначала принять душ. В тот же день впервые попробовал промывание — не самая приятная процедура, но необходимая, согласно требованиям гигиены. С пробкой номер два тоже особых проблем не возникло, хотя за неделю с лишним анус отвык от присутствия постороннего предмета... Но всё это так его вымотало, что Лок решил отложить подготовку до полного выздоровления. Домывшись и кое-как расчесавшись, он едва доковылял до своей постели, убрал пробку со смазкой в чемодан и устало повалился на кровать, на время выпав из реальности. Сил на то, чтобы одеться, просто не было. Поняв, что вернулся Марк, замер и очнулся от поцелуя на своём плече, не зная, что делать и что сказать. Стало понятно, что от того, что сейчас произойдёт, будет зависеть и всё остальное. Когда Марк откинул сползшие волосы с его лица, Лок только убедился, что момент истины наступил раньше, чем он планировал. Желание в глазах мужа было неимоверно сильным — Лок ощущал его как собственное в самом прямом смысле, причём гораздо острее, чем прежде... и колебался. Их работа ещё не была выполнена — Дориана скоро должна прибыть в долину, секс — ещё одно его состояние, чреватое тяжкими последствиями — способен спровоцировать рецидив болезни... но он устал ждать. Быть рядом и не иметь возможности выразить свою любовь в полной мере... И Лок принял решение, прекрасно зная, что последствия будут тяжёлыми. Нужно только постараться сдержаться, насколько это будет возможно, чтобы не причинить вреда любимому. Он уступил собственному желанию.

Его ожидания и расчёты полностью оправдались. Во всех смыслах. Марк был так ласков с ним, что Лок едва не утратил над собой контроля. Если бы так не ослабел во время болезни, то точно натворил дел... Чувствовать на себе его ласки и поцелуи — не краденые, не виртуальные, а настоящие — было невыразимо хорошо. Это была самая грань... Когда губы мужа обхватили его напрягшийся член, а язык начал дразнить головку, Лок окончательно сдался. Пусть будет как будет. Да, он ещё не готов. Да, будет больно. Да, могут быть разрывы. Но это уже было неважно. Он хотел своего мужа так, как могут хотеть только мутанты. С силой, неподвластной никаким доводам разума. И он позволил войти в себя.

Когда Марк, потеряв голову, опрокинул его на спину и вошёл одним мощным рывком, боль была сильной. Почти как та, которую он помнил по своему жуткому детству, но Лок терпел сквозь слёзы. Это же не его бывшие хозяева, а Марк, который доставил ему столько удовольствия. Его любимый муж, единственный... Страхи потеряли всякий смысл, едва они поцеловались. И какая разница, насколько будет больно?! Пусть делает всё, что хочет. Да, было больно. Даже его болевой порог не помог... однако кроме боли было и наслаждение. Настоящая боль пришла позже. А пока Марк брал его — безумно, отчаянно, сильно — Лок вскрикивал не только от боли. На самом пике боль померкла, уступив бешеному оргазму... и вернулась, когда Марк рухнул рядом с ним, тяжело дыша, отключившись на несколько минут и инстинктивно обняв. Лок чувствовал, как остро пульсируют растянутые мышцы, как из трещинок сочится кровь, и боялся проверять, насколько сильно ему досталось. Тем не менее, он ни о чём не жалел и со страхом ждал, когда очнётся Марк и поймёт, что случилось.

Расчёты продолжали оправдываться. Марк, увидев, что натворил, пришёл в ужас. Он дрожал, краснел и бледнел от стыда, целовал, просил прощения и бережно ухаживал за ним, пытаясь извиниться за несдержанность, о которой предупреждал Йон Брэзел. И это внушило было робкую надежду, что, возможно, Марк и не вспомнит про кодекс... но сбылись худшие опасения. По перекосившемуся лицу Лок понял, что его муж осознал произошедшее с совершенно другой точки зрения, и это шокировало его до глубины души. Марк даже шарахнулся от него... Если бы Локу внезапно не поплохело, то он бы так и шарахался от него, как от прокажённого.

Во время приступов Марк продолжал ухаживать за ним, был так же заботлив и внимателен, но что-то изменилось. Скоро Лок понял, что именно. Случившийся секс, как и объясняли когда-то Ярослав и Вестник, только распалил Брэзела. Парень буквально изводился от желания каждый раз, как прикасался к нему. Значит, ещё не всё... Это Лок отдавался мужу со всей своей любовью и страстью, но Марк ещё не осознал, что происходит с ним самим. Он по-прежнему списывал внезапно накрывшее его вожделение на ведьминское колдовство. Ложь, высказанная рыжим шаманом и поддерживаемая Локом, теперь работала против них. Лок был практически уверен, что с развитием их отношений остатки блоков Дорианы исчезли. Возможно, на борту лайнера или уже по прибытии в Огненные Ключи... Марк же внезапно перестал мучиться от желания, которое вернулось после разговора с Армином. Осталась только связь, соединившая парней, и она продолжала крепнуть, пока бреанец выхаживал больного напарника. Не это ли имел в виду Род, когда говорил, что Лок погубит своего мужа? И как теперь объяснить это Марку, который придавлен осознанием совершённого греха? Перспектива вырисовывалась совершенно безрадостной. Когда отыщется Дориана и Марк поймёт, что это не чары толкнули его в постель к напарнику, а он сам захотел этого, то он так же поймёт и то, что всё это время Лок его обманывал. За прошедшие недели Марк узнал о связях между людьми достаточно, чтобы придти к правильному выводу. И Лок не сможет больше врать — ложь потеряет всякий смысл. И тогда Марк разозлится. Возможно, даже возненавидит его. А это ударит и по нему самому. Тем более после первой "брачной ночи", которая ещё больше укрепила их связь, и теперь отдача от метаний и мучений возлюбленного била по мутанту в полную силу.

С каждым днём Марк всё больше мрачнел, становился неразговорчивым, и Лок понял, что он решил покарать себя согласно кодексу. И теперь готовится вынести себе приговор. Но не сейчас, а когда поправится напарник и будет схвачена ведьма. Это открытие стало новым ударом. Лок, поняв, что может потерять любимого навсегда, заметался. Он пытался как-то смягчить случившееся, брал вину на себя, убеждал, как мог... но слова не помогали. Это было видно по тому, как беспокойно спал Марк, ел через силу. Как-то ночью, услышав, как он стонет и мечется во сне, Лок не выдержал, встал и подошёл. Мутант долго сидел рядом с мужем, кусая губы и молча глотая слёзы. Он догадывался, что именно Марк видит во сне — чувствовал всё, как будто испытывал сам. Заметив, что любимый просыпается, Лок спрятался за кроватью, замер в тени до тех пор, пока муж не ушёл на кухню, и только тогда выбрался из угла. Он следил, ловил каждый жест, каждый взгляд, всё больше убеждаясь, что Марк собирается умереть. И не мог допустить этого. Ведь если Марк убьёт себя, то он снова останется совсем один.

— Ну... можно считать, что ты уже практически здоров. — Маркус поднялся с края кровати и начал убирать свои инструменты в чемоданчик. — Антитела в твоём организме всё же начали вырабатываться, потому-то рецидив и получился не таким страшным. Я их исследую, можно? Реакции мутантов на различные возбудители болезней порой бывают просто удивительными...

— Конечно, — кивнул Лок, надевая футболку и краем глаза замечая, как стискивает зубы Марк, стоящий в дверях. Во время осмотра он наблюдал за манипуляциями целителя с откровенной ревностью, но промолчал. — И как быстро я окончательно поправлюсь?

— Думаю, что это вопрос нескольких дней... Да ты и сам это почувствуешь. Можешь приступать к тренировкам, чтобы восстановить форму, но начинай с малого, а то надорвёшься. Наше тяготение и так для тебя тяжеловато... — Маркус поправил свой халат и повернулся к Брэзелу. — Можно тебя на пару слов?

Марк молча вышел за целителем в гостиную. Этого разговора он ждал с того самого момента, когда набирал его номер. Заживляющая мазь своё дело сделала, и трещины уже не доставляли Локу особых неудобств, но надеяться, что шаман их не заметит, было бы чересчур оптимистично.